военное искусство черкесов в зарисовках м.ю. лермонтова

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО ЧЕРКЕСОВ В ЗАРИСОВКАХ
М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
Творчество Михаила Юрьевича Лермонтова отражает не только его великий
поэтический талант, но и широкие горизонты интересов. Поэтому оно
чрезвычайно пространственно и многогранно. Обилие тем затронутых в
лермонтовских стихотворениях поражает воображение и вводит в недоумение
по поводу истоков творческого вдохновения поэта. Скорее всего, это был
пророческий дар явно не укладывающийся в границы гениального таланта.
На протяжении более чем столетия поэтическое наследие Михаила Юрьевича
является объектом пристального внимания множества лермонтоведов,
рассматривающих его в аспекте многочисленных вопросов из разных
областей человеческого знания. Однако, в стороне от их внимания остался
один очень интересный и немаловажный вопрос, на базе которого можно
открыть новую рубрику в лермонтоведении – военное искусство кавказских
горцев. Автор в ряде своих стихотворений – «Черкесы», «Кавказский
пленник», «Каллы», «Измаил-бей», «Аул Бастунджи», «Хаджи Абрек»,
«Беглец», «Кинжал», «Дары Терека», «Казачья колыбельная песня»,
«Валерик», «Спор» – затронул большое количество вопросов связанных с
военным искусством черкесов и чеченцев, каждому из которых необходимо
посвятить отдельную статью. Перечисленные стихотворения наполнены
ценной информацией, ячейки которой можно связать воедино, используя
конструктивный подход. В итоге в общих контурах вырисовывается четкая и
ясная картина, которая дает простые ответы на многие сложные вопросы. В
данной статье внимание будет уделено только двум вопросам: 1) в чем
заключалась сущность черкесского (адыгского) военного искусства? 2) какова
главная причина поражения черкесов и других горцев в Кавказской войне?
Ответ на первый вопрос мы находим в стихотворениях «Измаил-бей»,
«Черкесы» и «Спор», где ясно видно, что основу боевой мощи черкесов
составляли мобильность, ударная мощь конной атаки и шашечный бой. Эти
элементы были тесно взаимосвязаны и вместе составляли цельное ядро
адыгской тактики.
Мобильность – это стержень адыгского военного искусства, его главная
струна, пронизывающая все без исключения тактические приемы. Без нее
реализация последних была бы невозможной. Поэтому М.Ю. Лермонтов
особо акцентирует внимание на этом моменте:
«Где ж Измаил? – Безвестными горами
Блуждает он, дерется с казаками,
И, заманив полки их за собой,
Пустыню усыпает их костями,
И манит новых по дороге той.
За ним устали русские гоняться,
На крепости природные взбираться,
Но отдохнуть черкесы не дают:
То скроются, то снова нападут.
Они, как тень, как дымное виденье,
И далеко и близко в то ж мгновенье» [1].
За
счет
мобильности
черкесская
кавалерия
могла
совершать
высокоскоростные марш-броски, преодолевать любые неровности ландшафта
(леса, реки, горы), внезапно атаковать неприятеля и быстро скрываться от
него в случае неудачи, осуществлять сложные маневры во время боя и
наносить удары по противнику с любой стороны.
Главным родом войск у черкесов была кавалерия, а основной формой боевых
действий – конная атака. Высокая мобильность придавала кавалерийским
атакам молниеносность и сокрушительную ударную мощь, которая позволяла
черкесам пробивать брешь в рядах неприятеля и глубоко врезаться в его
массы. Отсюда Михаил Юрьевич не жалеет красок для ее описания:
«Недолго Измаил стоял:
Вздохнуть коню он только дал,
Взглянул, и ринулся, и смял
Врагов, и путь за ним кровавый
Меж их рядами виден стал! <…>
Как юный лев разгорячась,
В средину их врубился князь; <…>
За ним, погибель рассыпая,
Вломилась шайка удалая…» [2].
Стоит отметить, что ударная мощь черкесской кавалерии нашла широкое
применение в России во время Ливонской войны (1558-1583) против
рыцарской конницы, а также в Польше в ходе многочисленных войн с
Османской Турцией и Крымским ханством [3]. Именно в этом заключалась
специфика и уникальность черкесской кавалерии: будучи легким родом
войск, параллельно она могла выполнять основную функцию тяжелой
кавалерии – нанесение таранного удара по вражескому строю. Другими
словами адыгская конница была универсальной. История знает только два
аналогичных примера в лице византийской и мамлюкской кавалерии.
Естественным продолжением конного удара являлся шашечный бой, который
был у адыгов основным средством уничтожения живой силы противника. Вся
их тактика сводилась к навязыванию врагу рукопашного боя. Отсюда атаки
черкесов были внезапными и стремительными, чтобы как можно скорее
сблизиться с неприятелем и втянуть его в ближний бой. Далее, оказавшись в
гуще врага, черкесы обнажали шашки и начинали сечу:
«Везде, налево и направо,
Чертя по воздуху круги,
Удары шашки упадают;
Не видят блеск ее враги
И беззащитно умирают!» [4].
Именно шашка, как смертоносное продолжение руки, особенно княжеской,
превращала рукопашный бой в кровавую мясорубку:
«Взгляни туда, где бранный дым краснее,
Где гуще пыль и смерти крик сильнее,
Где кровью облит мертвый и живой,
Где в бегстве нет надежды никакой:
Он там! – смотри: летит, как с неба пламя;
Его шишак и конь – вот наше знамя!
Он там! – как дух, разит и невредим,
И всё бежит иль падает пред ним!» [5].
Стоит отметить, что М.Ю. Лермонтов нисколько не приукрашивал картину
шашечного боя, а передавал ее реальные черты. Доказательством этому
служат мемуары французского эмиссара А. Фонвиля, наблюдавшего одну
такую схватку между убыхами и русскими пехотинцами: «Русские,
пораженные стремительностью этой атаки, едва имели время сделать
несколько выстрелов; <…> прежде чем они успели опомниться, на них
посыпались сабельные удары черкесов. Натиск был так стремителен, что в
одно мгновение половина русских была изрублена, остальные бросились в
беспорядке назад. Вся эта свалка произошла с поражающей быстротой, и
Хаджи Керендук возвратился назад во главе своих рубак, отряхавших
окровавленные сабли, <…> тут только мы увидели, с какою дикою яростью
произошла вся эта свалка; русские, оставшиеся на месте, буквально были
иссечены; на них не было человеческого образа» [6].
Любой противник, попавший в жернова шашечной мясорубки, терял
стойкость и обращался в массовое бегство. Далее черкесы с неудержимой
силой бросались в преследование. Прекрасно понимая, что это наиболее
благоприятный момент для достижения полной победы, они преследовали
врага с неистовством, подобно смерчу:
«Всё жарче бой; главы валятся
Под взмахом княжеской руки;
Спасая дни свои, теснятся,
Бегут в расстройстве казаки!
Какзлые духи, горцы мчатся
С победным воемим вослед,
И никому пощады нет!» [7].
Дикий натиск горцев вгонял неприятеля в паническое состояние и делал его
абсолютно беззащитным, что в разы увеличивало его людские потери.
В итоге, М.Ю. Лермонтов, четко указывает, что адыгское военное искусство
основывалось на трех китах: мобильность, ударная мощь атаки и шашечный
бой. Их органичное сочетание, украшенное кистью поэта, породило тот
яркий облик черкесского воинства, который запечатлелся в исторической
памяти. До сих пор многие люди смотрят на черкесов сквозь призму
лермонтовских зарисовок.
Но вскоре в истории адыгов, как и других народов Северного Кавказа,
наступил переломный момент – эпоха Кавказской войны (1817-1864). Доселе
непобедимому и непокорному воинству кавказских гор был брошен вызов с
севера. На горизонте в лице Российской империи появился серьезный
противник, который являлся носителем совершенно новой военной системы,
порожденной Великой Огнестрельной революцией:
«Боевые батальоны
Тесно в ряд идут,
Впереди несут знамены,
В барабаны бьют;
Батареи медным строем
Скачут и гремят,
И, дымясь, как перед боем,
Фитили горят.
И испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведет, грозя очами,
Генерал седой» [8].
Произошло грандиозное столкновение двух диаметрально противоположных
военных систем – европейской в лице России и азиатской в лице черкесов.
Первая базировалась на главенстве пехоты, высокой огневой мощи
(линейный ружейный огонь и артиллерия), штыковом бое, боевом строе,
коллективном ведении боя, единоначалии и жесткой дисциплине. В основе
второй лежали совершенно другие принципы: главенство кавалерии,
мобильность, рукопашный бой, отсутствие боевого строя, героический
индивидуализм, слабое единоначалие и воинская дисциплина. В итоге
произошел тактический кризис: адыгское военное искусство, идеально
функционировавшее на протяжении многих столетий, оказалось
неэффективным против военной машины Российской империи.
Неудержимый натиск ударов черкесской кавалерии разбился о линейный
строй ощетинившейся штыками русской пехоты, словно морские волны о
каменную стену:
«Здесь бурный конь с копьем вонзенным,
Вскочивши на дыбы, заржал;
Сквозь русские ряды несется;
Упал на землю, сильно рвется,
Покрывши всадника собой, –
Повсюду слышен стон и вой» [9].
Также конные атаки черкесов были бесполезны против черноморских
казаков, когда они выстраивались в пехотные порядки и ощетинивались
длинными пиками.
Шашечный бой адыгов, доселе кромсавший вражеские массы, оказался
бесполезным против убийственного огня русской артиллерии:
«Ядро во мраке прожужжало,
И целый ряд бесстрашных пал; <…>
Повсюду стук, и пули свищут;
Повсюду слышен пушек вой;
Повсюду смерть и ужас мещет
В горах, и в долах, и в лесах;
Во граде жители трепещут;
И гул несется в небесах.
Иный черкеса поражает;
Бесплодно меч его сверкает» [10].
Использование картечи приводило к многократному возрастанию
поражающей силы пушечного огня, наносившего огромный урон черкесской
кавалерии. Не зря русские солдаты прозвали артиллерию «грозою горцев»
[11]. Другим эффективным средством против рукопашного боя черкесов был
штыковой бой, который русская пехота умело сочетала с артиллерийским
огнем:
«Раздался вдруг нежданный гром,
Всё в дыме скрылося густом,
И пред глазами Измаила
На землю с бешеных коней
Кровавой грудою костей
Свалился ряд его друзей.
Как град посыпалась картеча;
Пальбу услышав издалеча,
Направя синие штыки,
Спешат ширванские полки» [12].
Героический индивидуализм адыгского воинства, придававший ему
доблестную и величественную окраску был бессилен против русских солдат,
спаянных общим коллективным духом:
«Но вот несется
На лошади черкес лихой
Сквозь ряд штыков; он сильно рвется
И держит меч над головой; <…>
Но вдруг толпою окружен;
Копьями острыми пронзен» [13].
В этой неравной борьбе у черкесов, как и у других северокавказских горцев
не было ни единого шанса на победу. Все их неимоверные усилия,
направленные на защиту своей свободы, оказались бесплодными.
Неизбежным итогом этого героического сопротивления могло быть только
поражение. Адыгам не оставалось ничего другого кроме как смириться с этой
участью в упорной борьбе с достойным противником:
«Смирись, черкес! и запад и восток,
Быть может, скоро твой разделят рок.
Настанет час – и скажешь сам надменно:
Пускайя раб, но раб царя вселенной!» [14].
В заключение отметим, что М.Ю. Лермонтов в краткой и доступной форме
дал основательные ответы на вопросы, которые многие десятилетия
волновали умы не одного десятка ученых-кавказоведов. Поэтому его имя
можно поставить в один ряд с такими корифеями кавказоведения как В.А.
Потто, Н. Дубровин, И. Бларамберг, Р.А. Фадеев и Хан-Гирей. Затронув
военно-историческую тематику, Михаил Юрьевич в очередной раз
продемонстрировал величие своего многогранного таланта. Военное
искусство народов Северного Кавказа в творчестве М.Ю. Лермонтова – это
новое направление, которое до сих пор остается неоткрытым и
неисследованным, несмотря на то, что оно буквально лежит на поверхности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Лермонтов М.Ю. Измаил-бей // Лермонтов М.Ю. Поэмы. Собр. соч. в 4 томах – Л., 1980. – т.2 – С. 176.
2. Лермонтов М.Ю. Указ. соч. – С. 186.
3. Потто В.А. Два века Терского казачества. – Ставрополь, 1991. – С. 20.
4. Лермонтов М.Ю. Измаил-бей… – С. 186.
5. Лермонтов М.Ю. Указ. соч. – С. 187.
6. Фонвиль А. Последний год войны Черкесии за независимость 1863-1864 гг.: Из записок участникаиностранца. – Нальчик, 1991. – С. 27.
7. Лермонтов М.Ю. Измаил-бей… – С. 188.
8. Лермонтов М.Ю. Спор // Лермонтов М.Ю. Поэмы. Собр. соч. в 4 томах – Л., 1979. – т.1 – С. 476.
9. Лермонтов М.Ю. Черкесы // Лермонтов М.Ю. Поэмы. Собр. соч. в 4 томах – Л., 1980. – т.2 – С. 12.
10. Лермонтов М.Ю. Указ. соч. – С. 12-13.
11. Дубровин Н. Черкесы (адыге) // Документы и материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. –
С. 182-183.
12. Лермонтов М.Ю. Измаил-бей… – С. 188.
13. Лермонтов М.Ю. Черкесы… – С. 13.
14. Лермонтов М.Ю. Измаил-бей… – С. 175.
Остахов Анзор Александрович – кандидат исторических наук, доцент кафедры Социологии, общей и
юридической психологии ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» (филиал в г.
Пятигорске).
Источник: М.Ю. Лермонтов в русской и зарубежной науке и культуре: Материалы Всероссийской научной
конференции (14-16 мая 2012 года). – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2013. – С.22-28.