stsenarij-po-grinu
advertisement
АВТОРСКАЯ ЗАЯВКА на экранизацию игрового 2-х серийного художественного фильма в жанре романтической, приключенческой, фантастической, психологической и идеологической драмы по одноименному роману русского писателя Александра Степановича Грина «Блистающий мир» Предлагается принять к кинопроизводству художественную игровую картину «Блистающий мир» в жанре фантастической, психологической, авантюрной и идеологической драмы по теме: «СВОБОДА И ОДИНОЧЕСТВО. ГЕРОЙ И ТОЛПА». В городе Сан-Риоль 19-го века появляется загадочный человек - ДРУД, представляющий себя под инициалами «Э.Д.». Суть его выступления в цирке «Солейль» заключается в необычном показе людям своей необыкновенной способности: умении летать без всяких технических средств. Директор цирка по имени Агассиц, жаждая славы и наживы, заинтересовывается этим человеком, и представляет его журналистам местных газет в качестве рекламы своего шоу-представления - «Человека Двойной Звезды». В основе произведения А.С.Грина «Блистающий мир» лежит ТЕМА СВОБОДЫ. Это – извечная тема русских писателей и она мне очень близка. Сверхзадача: и А. С. Грина и автора настоящего киносценария показать духовную свободу человека. Друдом движет духовная и личная свобода. Он сторонится общепринятых норм поведения и правил света, но в тоже время благородно спасает хорошую и преданную ему девушку Тави – единственного человека, понимающего и принимающего его в э т о м б е з у м н о – б л и с т а ю щ е м м и р е. На современном языке Друд – не тусовочный и не богемный человек, он сторонится знатных людей, его не совратить деньгами и властью, его богатство в духовной силе, и, несомненно, в волшебном даре, который на научном языке называется л е в и т а ц и я (умение человека летать) и БЫТЬ С В О Б О Д Н Ы М от всех условностей человеческого существования. Думаю, что фильм должен выражать не только тема свободы, но и одиночества, герой которых - Друд, не в силах изменить людей и не найдя себя в обществе, уходит (улетает) от него. «Единственным утешением были поднятые вверх с криком победы, руки неизвестной женщины; и он вспомнил стадо домашних гусей, гогочущих, завидя диких своих братьев, летящих под облаками: один гусь, вытянув шею и судорожно хлеща крыльями, запросился, - тоже, - наверх, но жир удержал его». Эта женщина в платье из белых шелковых струй Руна. Но сравнение с жирной гусыней с головой выдает отношение к ней автора. Невозможно, разумеется, ставить знак равенства между автором и его героем, но то, что писатель Александр Грин с его крылатой, летучей прозой чувствовал себя в новом обществе в опасности – несомненно, как верно то, что «Блистающий мир» есть своего рода зашифрованное послание властям: ни автор, ни герой им не опасен. «Стоит мне захотеть – а я знаю тот путь, - и человечество пошло бы все разом в страну Цветущих Лучей, отряхивая прошлое с ног своих без единого вздоха», - говорит Руне Друд, который может облагодетельствовать мир, но не хочет. Почему? Вероятно, по той же причине, по которой уплывают из злой, ядовитой Каперны Грэй и Ассоль из «Алых парусов»: людей, которые боятся и ненавидят чудо, спасти невозможно. Самые умные из них в лучшем случае способны попытаться это чудо эксплуатировать для корыстных интересов, но ничего не могут добиться. Друд – отщепенец, какой-то своеобразный последователь Руссо ХХ века с плохо замаскированной сентиментальностью и явной нескрываемой любовью к природе. Классическая гриновская тема в «Блистающем мире»: герой и толпа. Толпа – безумна. Серьезные литературоведы видели в сцене паники в цирке «Солейль», где толпа завыла: «Сатана! Дьявол!», да и во всем романе Грина «Блистающий мир», связь с романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Там так же все смешается в театре «Варьете», и в панике станут выбегать люди на московские улицы. Друд – ЧЕЛОВЕКОБОГ, и смотреть на все он будет не со снисходительным и холодным пониманием Воланда («люди все те же, только квартирный вопрос их испортил»), а с презрением и разочарованием самого Грина. Потому что перед ним чернь, Каперна (произведение «Алые паруса»), прообраз города Вятки, в которой сложно и тяжело жил с детства сам Грин, обыватели-мещане, не способные воспринять чуда, относящиеся к нему враждебно (дядя Руны, министр, отдает приказ своим охранникам в тот же вечер убить Друда) и тем жестоко разочаровывающие героя. Герой Друд оказывается один против всех. В киносценарии «Блистающий мир» А.Грина мне хотелось бы показать сначала победу героя, а потом такое же падение. Но не насмерть! Этот конфликт неизбежен и трагичен. Он присутствует почти в каждом произведении Грина и до революции, и после, и в этом смысле революция ничего не изменила – это его вечная тема, его тяжба и вражда с обществом, начиная с самых детских лет, и герой погибает даже тогда, когда у него нет видимых врагов и он, напротив, окружен друзьями, которым приносит счастье. Здесь всплывает тема жизни-смерти, и последняя выступает в роли врага человеческого счастья, забирая самых лучших, чей ранний уход есть плата за удачу, которую они приносят людям. Безумие толпы, вообще, безумие – это либо следствие от встречи со сверхъестественным, либо безумец сам является предвестником прихода этого сверхъестественного. Но если Вы заметили в литературе, чудеса происходят лишь с теми, кто им открыт. (Например, Воланд воздействует только на тех, кто с ним связан изначально. Скептиков он умерщвляет, со святыми держится на расстоянии.) И в жизни, и в творчестве, и в отдельных персонажах Грина, было чтото болезненное, умопомрачительное, и, может быть, именно такое состояние ума подтолкнуло его к созданию собственного фантастического мира. Но и время, в которое жил Александр Грин, было болезненным! В советской литературе двадцатых годов Грин был одним из писателей, переносивших действие своих произведений в условный или не условный капиталистический мир. Нечто подобное можно найти у И. Эренбурга, Б. Лавренева, М. Шагинян, А.Толстого, А.Беляева, К.Федина, у Олеши в «Трех толстяках», не говоря уже об авторах менее известных – В.Гончарове, Н. Борисове, И.Куниной, Ю. Потехине. Но все это делалось с политическими целями: показать борьбу рабочего класса (народа) за свое освобождение (против богачей). В гриновской стране Гринландии есть богатые и бедные, добрые и хорошие, бесчестные и благородные, есть продажные газеты, игорные дома, отвратительные капиталисты, тюрьмы, полицейские, театры, цирки, бесчеловечная техника, то есть - все. Грин развил и воплотил свою тему не на материале живой действительности, то есть романтике социализма, а на материале условного мира сказки, целиком включенного в ассоциативную систему капиталистических отношений. Гриновский Друд – вообще один из самых нарочито загадочных образов его прозы. «Друд – Двойная Звезда» - в восприятии различных персонажей представляется то силой дьявольской, то силой божественной. «Двойственность» чудесной природы особенно ярко подчеркивается на уровне именования героя. На визитной карточке Друда – две буквы: «Э.Д.», которые можно расшифровать по-латыни как «Esse Dominus», и как «Esse Diabolus»; другое имя героя – Симеон Айшер, первая часть которого напоминает о пророке Симоне-волхве; третье имя – Вениамин Крукс: лат. сrux – «крест», имя Вениамин также вписывается в круг библейских ассоциаций. Для Александра Грина и для меня очевиден «богочеловеческий подтекст» его главного героя - ДРУДА, и в конце второй части «Блистающего мира» эта мысль звучит совершенно явственно. Поэта Александра Блока и Николая Гумилева Грин немного знал. С обоими было у него что-то общее. Что думал об их смерти – неизвестно. Но существует предположение, высказанное Ю.А. Первовой, что две эти смерти подтолкнули Грина начать работу над романом «Блистающий мир» о человеке, который может летать. Не исключено, что на создание образа главного героя Грина повлияла поэма М.Ю. Лермонтова «Демон». Друд так же, как и лермонтовский Демон, бросает романтический вызов миру, всем законам на земле. Без сомнения, Друд и Демон – образы разного времени и разной степени художественного обобщения, но влияние гениального вымысла М.Ю. Лермонтова как толчка для создания героя Грина весьма вероятно… В кино- и теле- постановках во все времена, и особенно сейчас, думаю, должна быть идея всеобщей любви. В «Блистающем мире» Друд любит, но он любит больше всех людей, а не одну женщину. Друд - не любовник, ни мачо, ни Казанова. Он выше этого. Да, Друд мог бы любить Руну, но она предлагает ему стать не просто сверхчеловеком, а кем-то вроде антихриста, которому поклонятся народы. Но Друд отвергает планы Руны, однако как-то надменно, полупрезрительно, причем надменность эта адресована не только Руне, но и всему обществу. Он с горечью смеется над Руной, не только за то, что она хочет власти, но и за то, что она не наделена даром его понять и в ней нет его духовного аристократизма и избранности. Руна не может «Летать». А затем, во второй части (серии), и на смену Руне приходит другая девушка, Тави Тум. Она родом из простой семьи; она простодушна, смешлива. У Друда теперь другое имя – Крукс. Но и здесь он летает. Только теперь с помощью летательного аппарата, странного, непохожего ни на одну известную модель самолета, которые он вовсе отрицает. Друд (Крукс) любит Тави. Когда за Друдом продолжается охота, то арестовывают Тави в надежде, что это поможет его схватить. Но Друд всемогущ. Он находит в ней свою мечту, и дает ей награду, которую чистотой своего сердца и верой в него («Терпи и верь», - говорит он ей) она заслужила. Эта награда даже не царская, это большее – так может награждать один Всевышний, чью функцию выполняет в романе герой Александра Грина. «Я тебя зову, девушка, сердце родное мне, идти со мной в мир недоступный, может быть, всем. Там тихо и ослепительно. Но тяжело одному сердцу отражать блеск этот; он делается как блеск льда. Будешь ли ты со мной топить лед?» Блистающий мир в романе находится в таком отношении к Гринландии, в каком сама она находится к миру реальному. Это Гриново Царствие небесное, а Гринландия – его земная проекция. «Как все звуки земли имеют отражение здесь, так все, прозвучавшее в высоте, таинственно раздается внизу». В описании этого мира Грин очень лиричен, и дом, в который зовет он Тави, чем-то напоминает дом, который достанется булгаковскому Мастеру. Тави улетает вместе с Друдом прочь из этого безумно-блистающего мира, но, во главе заговора против Друда стоит Руна, «душа которой подошла к мрачной черте». Она «искала смерти пламенному сердцу невинного и бесстрашного человека… она гибла и защищалась с холодным отчаянием, найдя опору в уверенности, что смерть Друда освободит и успокоит ее». Руну находит некий загадочный инфернальный человек, называемый в романе Руководителем, чьи глаза «выражали острую, почти маниакальную внимательность, равную неприятно резкому звуку; вокруг скул темного лица вились седые, падающие локонами на грудь волосы, оживляя восемнадцатое столетие». Так «Блистающий мир» превращается ближе к концу из романа романтического в роман идеологический, едва ли не политический. Творческим людям, тем, кто ощущает связь со сверхчувственным миром, противопоставлены ненавидящие их руководители, желающие уничтожить ту силу, которая насылает вдохновение и нашептывает стихи. Это отчаянная схватка обывателей и творцов, на которых делится мир Александра Грина, - итак к концу романа проясняется образ Друда, который есть не что иное, как воплощение творческой энергии, своего рода Муза мужского рода, ненавистная тем, кто творческих способностей лишен. «Бездарными глупцами» называет из Тави. Не между богатыми и бедными, не между добрыми и злыми проходит, по Грину, водораздел, а между одаренными и неталантливыми, между теми, кто способен внимать шепоту Друда, и теми, кто его не слышит, между музыкальными людьми и немузыкальными – вот «страшный суд» над человечеством под председательством писателя Александра Грина и вот его приговор: тот, кто называет себя Руководителем и воплощает всю земную власть и силу обывателей, терпит фиаско. Он не может поймать Друда и уходит. Творчество неуничтожимо! Как и почему погиб Друд, какая сила швырнула его о землю, остается не прояснённой загадкой, которую можно как угодно толковать. Иногда пишут о том, что на самом дела Друд не погиб, и Руна по ошибке принимает за него другого человека! В настоящем литературном сценарии автор предлагает конец кинематографического фильма не как гибель Друда, а как его Победу! Как прекрасный и тонкий психолог человеческой и женской души, Александр Степанович Грин понимает, что Друду нужно дать Руне то, что она желает: его физическую смерть и смерть его волшебного, божественного дара. Поэтому таков конец романа, но в нем же и сокрыт глубокий смысл. Для Руны и обывателей города – Друд мертв; А.С.Грин «отдает» Руне «мертвого» Друда, который на самом деле не погиб, а улетел с любимой Тави. Тем самым режиссерская и актерская задача заключается в том, чтобы показать понимание Друдом Руны в ее любви и ненависти к нему и, соответственно, в его снисходительном прощении. ! Эту сцену необходимо показать вначале фильма, перед титрами: Следуя творческому замыслу писателя, необходимо показать сцену, когда Руна видит на дороге труп другого мужчины и в полной уверенности принимает его за Друда, которого она уничтожала как врага, с помощью Руководителя и вверенных ему людей. Она просит прощения у «Друда» и теряет сознание. … Выздоровев, Руна все «забывает, как волну забывает волна» и благополучно выходит замуж за человека по имени Квинсей, но «только иногда, обращая взгляд к небу, где вольные черты птиц от горизонта до горизонта ведут свой невидимый голубой путь, Руна Квинсей пытается припомнить нечто, задумчиво сдвигая тонкие брови свои; но момент гас, и лишь его тень, светлым эхом возвращалась издали, шептала слова, подслушанные ли где, или возникшие чужой волей? – быть может, слышанные еще в детстве: Если ты не забудешь, Как волну забывает волна, Ты мне мужем приветливым будешь, А я буду твоя жена. Однако в этом фильме изобразительным устремлением будет и технический момент создания фантастической зрелищности ПОЛЕТА ЧЕЛОВЕКА, и прямой результат непосредственного психологического и харизматического воздействия личности Друда на людей. Автором предполагалось показать в фильме обширную натуру Лисского маяка, (где жил Друд со своим другом Стеббсом), роль которого в фильме выполнял бы маяк в Большом Утрише Краснодарского края или же Маяк города Анапы, подчеркивающий своеобразную «экскурсию» зрителя в места своей страны - с тем, чтобы возбудить в нем гордость и интерес к своему прошлому, к российской культуре, в частности, к литературе. Таким образом, съемки художественной картины, которая обещает быть чрезвычайно кинематографичной, эмоциональной, интересной, красочной и где-то сказочной, с участием коней в сценах батального характера, предполагается вести с помощью нескольких операторских камер с разных сторон. Если есть возможность, хорошо выйти на международный уровень, в частности, международные кинофестивали. В настоящее время копия данного сценария помещена в феодосийский литературно-мемориальный Музей имени А.С. Грина, в котором автор вела переговоры с сотрудниками-гриноведами в связи с организацией кинофестиваля романтического кино, проопагандирующего и популяризирующего творчество великого писателя. Но кинофестиваль в Феодосии так и не состоялся из-за его отрицания местными властями. Автор надеется, что по настоящему киносценарию «Блистающий мир» будет снят 2-х серийный художественный, игровой фильм или в форме телевизионного сериала и показан в России, во Франции, в городах бывшего советского союза и по всему миру. Грим мэтра изящной словесности было бы хорошо сделать под русского писателя Александра Степановича Грина! (Фото А.С.Грина ). Артистов – исполнителей надеюсь определить с вашей помощью! Художником-постановщиком и автором декораций предлагаю назначить Михаила Шемякин. Музыку к фильму желательно подобрать из композиций: «Осенняя песнь. Октябрь» из цикла «Времена года» композитора Петра Чайковского или фрагменты «Увертюра», «Марш», «Вальс цветов», «Танец Принца и Феи Драже», «Финальный вальс», «Апофеоз»; композиция «К Элизе» ЛюдвигаВан-Бетховена; увертюра из композиции «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева; Эдуарда Артемьева; Jean Michel Jarre; Joe Dassin; «Space»; Эннио Мориконне; Nino Rota! Примерная продолжительность художественного фильма: около 150 минут (то есть две серии, чтобы была возможность показа в сети мировых кинотеатров или по телевидению в сериальном формате) или меньше по времени, в случае нахождения инвесторов. Автор благодарит писателя и литературоведа книги «Александр Грин» Алексея Варламова, за интереснейшую и полезную информацию о творчестве писателя Александра Степановича Грина. Вороновская Станислава Юрьевна @ Москва, 2014 г. СИНОПСИС художественного фильма по мотивам романа А.С. Грина «Блистающий мир» «Если ты не забудешь, Как волну забывает волна, Ты мне мужем приветливым будешь, А я буду твоя жена». (А. С. Грин) Эта экранизация будет рассказывать о жизни «Человека Двойной Звезды», свободного человека, который не желал заниматься политикой и личным обогащением, не хотел власти и не хотел денег. Он не желал подчиняться ни людям, ни законам, ни женщине, а хотел показать им Б л и с т а ю щ и й м и р, мир, в котором жил сам. Этот мир был доступен только ему. Он умел летать, вдохновлять, любить и помогать людям, но погиб из-за заурядных и жестоких людей и женщины, которая его ненавидела и по-своему любила… Его звали – Друд. Вот его слова (из произведения): - … Слушайте. Без сомнения, путем некоторых крупных ходов я мог бы поработить всех, но цель эта для меня отвратительна. Она помешает жить. У меня нет честолюбия. Вы спросите – что мне заменяет его? Улыбка. Но страстно я привязан к цветам, морю, путешествиям, животным и птицам; красивым тканям, мрамору, музыке и причудам. Я двигаюсь с быстротой ветра, но люблю также бродить по живописным тропинкам. Охотно я рассматриваю книгу с картинками и доволен, когда опустясь ночью на пароход, сижу в кают-компании, вызывая недоумение: «Откуда этот, такой?» Но я люблю все. Мне ли тасовать эту старую, истрепанную колоду, что именуется человечеством? Не нравится мне эта игра. Но укажите узор м о е г о м и р а, и я изъясню вам его сложный шифр. Смотрите: там тень; ее отбрасывают угол стола, кресло и перехват портьеры, абрис условного существа человеческих очертаний, но со складкою нездешнего выражения. Уже завтра, когда тень будет забыта, о д н а мысль, равная ей и ею рожденная, начнет жить бессмертно, отразив для не сосчитано малой части будущего некую свою силу, явленную теперь. Розы, что разделяют нас, начинают распускать лепестки, - почему? Недалек рассвет, и им это известно. Перед тем, как проститься, скажу вам, каких я ожидал от вас слов. Вот эти неродившиеся дети, вот их трупики; схороните их: «Возьми меня на руки и покажи мне все – сверху. С тобой мне будет не страшно и хорошо». Встав, он подошел к окну, смотря, как реет темная предрассветная синева, а звезды, дрожа, готовятся скатиться за горизонт. - Клянусь, - сказал Друд, - что не чувствую ни зла, ни обиды, но только печаль. Я мог бы любить вас. - О! – произнесла Руна с выражением столь неизъяснимым, но точным, что он побледнел и быстро повернулся к ней, увидев иное, - холодное, высокомерно поднятое лицо. Ничто не напоминало в ней только что горевшего возбуждения. Казалось, силой чудовищного самообладания мгновенно истребила она самую память о тех минутах, когда жила целью, бывшей, в страсти ее порыва, уже у ее гордой ноги, занесенной встать на вершину вершин. И Друд понял, что они расстались навек; во взгляде девушки, смерившем его мгновением холодного любопытства, было нечто ошеломляющее. Так смотрят на паяца. Он вздрогнул, замер, потом быстро подошел к ней, взял за руки и принудил встать. Тогда что-то тронулось в ее чертах мучительным и горьким теплом, но скрылось как искра. - Смотри же, - сказал Друд, схватывая ее за талию. Ее сердце упало, стены двинулись, все повернулось прочь, и, быстро скользнув мимо, отрезал залу массивный очерк окна. – Смотри! – повторил Друд, крепко прижимая оцепеневшую девушку. – От э т о г о ты уходишь! Они были среди пышных кустов, - так показалось Руне; на деле же – среди вершин сада, которые вдруг понеслись вниз. Светало; гнев, холод и удивление заставили ее упереться руками в грудь Друда. Она едва не вырвалась, с странным удовольствием ожидая близкой и быстрой смерти, но Друд удержал ее. - Дурочка! – сурово сказал он. – Ты могла бы рассматривать землю, как чашечку цветка, но вместо того хочешь быть только упрямой гусеницей! Но шуткой не рассеял он тяжести и быстро пошел вниз, чувствуя, что услышит уже очень немногое. - Если нет власти з д е с ь, я буду внизу. – С этими словами Руна, оттолкнув Друда, коснулась земли, где, прислонясь к дереву, пересилила дрожь в ногах; затем, не оглядываясь, стала всходить по ступеням террасы. Друд был внизу, смотря вслед. - Итак? – сказал он. Девушка обернулась. - Все или ничего, - сказала она. – Я хочу власти. - А я, - ответил Друд, - я хочу видеть во всяком зеркале только свое лицо; пусть утро простит тебя. Он кивнул и исчез. Издалека свет загорался вверху, определяя смутный рисунок похолодевших аллей. Руна еще все стояла там же, где остановилась, сказав: «Все». Но это «все» было вокруг нее, неотъемлемое, присущее человеку, чего не понимала она. Свет выяснился, зажег цветы, позолотил щели занавесей и рассек сумеречную тишину роскошных зал густым блеском первого утреннего огня. Тогда, плача с неподвижным лицом, - медленно бегущие к углам рта крупные слезы казались росой, блещущей на гордом цветке, - девушка написала министру несколько строк, полных холодного, несколько виноватого радушия. И там значилось, в последней строке: «Я видела и узнала его. Нет ничего страшного. Не бойтесь; это – мечтатель». Вороновская Станислава Юрьевна @ Москва 2014 г.
