Хвостенко О. Н. Некоторые проблемы колонизации Закубанья в

Некоторые проблемы колонизации Закубанья в 60-е гг. XIX в.
(По материалам П.П. Короленко)
О.Н. Хвостенко,
аспирант кафедры дореволюционной
отечественной истории
Кубанского государственного университета
Заселение казаками Закубанского края – одна из дискуссионных проблем Кавказской
войны. Историки расходятся в оценке этого явления – от апологетики казачества до обвинений
России в геноциде адыгов. Нередко наиболее резкие суждения высказывают дилетанты.
Объективную оценку этому процессу и его итогам дали кубанские историки, краеведы
А.М. Авраменко, О.В. Матвеев, П.П. Матющенко, В.Н. Ратушняк. В статье «Об оценке
Кавказской войны с научных позиций историзма» авторы высказывают аргументированное
мнение о том, что вызывает сомнение применение термина «геноцид» к политике царизма по
отношению к адыгам1.
Представляется важным обратиться по этому вопросу к трудам П.П. Короленко, бывшего
не только историком, но и очевидцем описываемых событий. В 1866–1867 гг. по окончании
Кавказской войны, а с ней и колонизации Закубанья и южного склона Кавказского хребта был
командирован для осмотра вновь устроенных там станиц генерал-лейтенант П.Д. Бабыч. При
нем помощником адъютанта служил и Прокофий Петрович Короленко. Именно тогда
исследователь увидел злоключения казаков, и это сильно повлияло на некоторую
субъективность подхода к проблемам оценки заселения Закубанья2.
П.П. Короленко вопросы заселения Закубанья исследовал на протяжении почти 50 лет.
Впервые историк затрагивает эту тему в 1864 г. в статье, напечатанной в «Записках Кавказского
отделения Русского географического общества», с которым был тесно связан 3. Одной из
последних работ Прокофия Петровича был его труд «Переселение казаков за Кубань. Русская
колонизация на западном Кавказе», изданный в 1911 г. Эта работа талантливого кубанского
историка-краеведа по своему объему и характеру – монография, всесторонне исследующая
многие проблемы переселения казаков за Кубань. Хотя, по мнению М.А. Дикарева, указанная
работа Короленко и вызывает сомнения в авторстве4, но документальных доказательств,
подтверждающих присвоение историком материалов кубанского поэта и прозаика В.С. Мовы
по вопросу принудительного переселения казаков в Закубанье в 1860-е гг., нет.
Нами найдены архивные материалы, доказывающие интенсивную и длительную работу
П.П. Короленко над этим вопросом. Так, в письмах зятя Прокофия Петровича (мужа младшей
дочери Ольги) В.И. Кувшинского, проживавшего в Ставрополе и имевшего возможность
работать в архиве, сообщается, что в фонде историка-краеведа И.Д. Попки имеются материалы о
«нежелании черноморцев переселяться за Кубань за 1862 год, письма, относящиеся к покорению
Западного Кавказа» и другие документы5. Учитывая интерес к этой теме П.П. Короленко,
Кувшинский высылал копии найденных документов ученому. Прокофий Петрович
впоследствии неоднократно ссылается на материалы вышеназванного архивного фонда
И.Д. Попки. Так, Короленко в своей работе в списке «источники» указывает «Архив генерала
И.Д. Попки»6.
Несмотря на имеющиеся в этом исследовании субъективизм в освещении отдельных
проблем, труд этот имеет большое историческое значение для всех интересующихся прошлым
Кубанского казачьего войска. В своей монографии П.П. Короленко затрагивает вопросы,
посвященные причинам заселения, методам заселения, созданию Кубанской области и
Кубанского войска, сопротивлению казачества насильственному переселению станицами,
проблемам заселения Нагорной полосы и другим немаловажным проблемам.
Прокофий Петрович высказывает свое собственное мнение об авторах этой реформы
графе Н.И. Евдокимове и князе А.И. Барятинском. Они, по словам историка, были
ненавистниками черноморского казачества. Именно они хотели упразднить самобытность, или,
как выражался Короленко, «самостийность» черноморского казачества7, хотя эти люди просто
выполняли заказ государства. Правительство подозрительно относилось к черноморской
старшине, не забывшей еще окончательно дух запорожской вольницы.
Назначенный в 1856 г. командиром Отдельного Кавказского корпуса (преобразованного в
Кавказскую армию) генерал А.И. Барятинский решил коренным образом изменить систему
русской колонизации черкесских земель. Следовало решить трудный вопрос: где взять столько
народа, чтобы сразу двинуть закубанскую колонизацию в больших размерах с целью быстрого
окончания Кавказской войны. В связи с этим возникали проблемы, требующие
незамедлительного решения. Переселение массами казаков Кавказских войск из старых на
новые линии понизило бы их боеспособность. Переселение же крестьян из внутренних
губерний в Закубанье невозможно, так как они не владеют оружием и не могут быть поселены
на передовых линиях. Селить же крестьян на старых линиях, выдвигая вперед казаков, –
удваивать расходы казны и усиливать бытовые заботы казаков. Прокофий Петрович в статье
«Ведомость русской колонизации Закубанского края на Западном Кавказе» подвел некоторые
итоги расходов казны на такое трудное переселение8.
Детальная разработка обширного проекта развития русского населения в Закубанском
крае увеличением числа переселенцев в более короткое время была поручена наказному
атаману Кубанского казачьего войска генерал-адъютанту графу Н.И. Евдокимову (с ноября
1860 г. – командующий войсками Кубанской области). По плану Евдокимова предполагалось
переселить внутренние станицы войска в полном составе на передовые позиции. Как сообщает
П.П. Короленко, 14 ноября 1860 г. граф Евдокимов конкретизировал план следующими
уточнениями: все население должно находиться в местах доступных для войск; управляться
поставленными над ними войсками; всех горцев выселить на равнины, прилегающие к левым
берегам Кубани и Большой Лабы, «не занятые никем»9.
С началом колонизации Закубанья по плану Евдокимова возникло множество проблем.
Прокофий Петрович их конкретизировал. Во-первых, кавказское начальство не учло тот факт,
что земли, с которых предполагалось переселение черноморцев, были закреплены за ними в
вечное владение Жалованной грамотой Екатерины II в 1792 г., подтвержденной последующими
монархами.
Во-вторых, казаки, да еще кавказские, являлись весьма опасными не только для
кавказского начальства, но и для государства в целом. Нужно было их смешать с гражданским
элементом и таким образом понизить их воинский дух10.
В-третьих, Евдокимов не объявил на такое необыкновенное переселение станиц
Высочайшего повеления (да такого и не было), а ссылался только на приказ
главнокомандующего Кавказской армией, предполагавшего основать в 1861 г. за Кубанью 17
казачьих станиц, и приказал объявить в войске о том, что это будет последнее переселение.
В-четвертых, высшее военное начальство не ожидало, что начнутся волнения по всей
Черномории.
Одной
из
немаловажных
проблем,
которую
выразили
жители
станицы
Старощербиновской в жалобе от 28 февраля 1862 г., явилось то, что при скором переселении
они должны будут лишиться засеянных хлебов и весенних посевов на полях11.
Столкнувшись с сопротивлением, Евдокимов понял невозможность переселения казаков в
1861 г. и доложил начальству. Распоряжение наказного атамана Кубанского казачьего войска
генерал-адъютанта Евдокимова об отмене на текущий год предполагаемого переселения
император утвердил 24 июня 1861 г. При этом император констатировал, что «казачье сословие
предназначено в государственном быту для того, чтобы оберегать границы Империи,
прилегающие к враждебным и неблагоустроенным племенам, и заселять отнимаемые у них
земли». Далее император подтвердил, что черноморские и кавказские линейные казаки слиты
ныне и навсегда воедино12. Таким образом, причинами заселения Закубанья, по мнению
П.П. Короленко, были не только окончание Кавказской войны и необходимость закрепления
завоеванного, но и стремление ликвидировать самостоятельность Черноморского казачьего
войска.
Кроме черноморских и линейных казаков были переселены за Кубань казаки Азовского
войска. Весной 1862 г. прибыла первая партия казаков-азовцев на Кубань. Расселяли их в
станицах Новороссийской, Анапской, Благовещенской. Как писал П.П. Короленко, русское
правительство, заселяя Закубанский край, не обращало внимание на удобство устройства
станиц. Его цели – любой ценой вытеснить колонистами «туземных жителей», расселявшихся
нередко в самых неудобных и труднодоступных местах.
Переселенцы, дойдя до предгорий, не хотели идти далее в горы. Но местное начальство
гнало их насильно в отведенные им места для постоянного жительства13. Когда черкесы были
вытеснены за море, казаки начали заниматься хозяйством. Но хлебопашество возможно было
только в низменных местах, большей частью в поймах рек. Траву для скота приходилось косить
высоко в горах, с трудом спуская копны сена в подворья. Из-за недостатка кормов и перемены
климата начался падеж скота. Часты были неурожаи в горных местах.
Так, в станице Фанагорийской за три года (1864–1867) собрали только пятую часть
высеянного зерна. Для поддержки хозяйств в Керчи войсковым начальством покупались быки и
раздавались обедневшим переселенцам14. Среди переселенцев усиливалась смертность. После
комиссии генералов П.Д. Бабыча и Геймана часть станиц, по топографическим и
климатическим условиям, решено было упразднить.
В своей работе Короленко неоднократно отмечал, что территория Нагорной полосы была
не пригодна для проживания казаков. Тогда правительство решилось отдать этот опустевший
край для заселения желающим всякого звания, состояния, сословия и даже подданства.
Обывателями Нагорной полосы могли быть иностранцы христианского вероисповедания.
Появились и желающие: солдаты, отслужившие на Кавказе; русские крестьяне и рабочие, кому
плохо жилось в России; шли из-за границы молдаване и болгары, греки, немцы и армяне.
Но основную массу переселенцев составляли казаки кавказских войск – бывшие
черноморцы и линейцы. Они составляли примерно 60 процентов от общей численности
переселенцев15. Все они мечтали о спокойной и обеспеченной жизни в Нагорной полосе. Они
являлись в штабы кавказских линейных батальонов, предъявляли имевшиеся кое у кого из
русских документы на свободное проживание или просто заявляли о своем прежнем месте
жительства для наведения о них нужных справок; затем все эти лица заносились в списки
колонистов, которые передавались в ближайшие поселковые правления закубанских
переселенцев. Здесь колонисты зачислялись в обыватели Нагорной полосы. От иностранцев же
никаких документов не спрашивали, а требовали только обязательно принять русское
подданство.
Вольная колонизация имела преимущества перед правительственной. Казак водворялся и
жил по инструкциям, отнимавшим у него свободу действий. Иная жизнь была у вольных
переселенцев. Они сами избирали места для своих поселений, не стесняясь ни планами своих
селений, ни числом поселенцев в них. Они, смотря по удобствам местности, образовывали
большие и малые поселки, а то и одиночные хутора. Избрав места для жительства, колонисты
рубили лес, брали камень и тут же устраивали жилища по своему усмотрению, без всяких
посторонних указаний. Они хотя и считались в ведении военного начальства, но начальство это
в дела колонистов не вмешивалось (шло естественное приспособление к условиям местной
жизни).
В 1877 г. прием прибывших людей в нагорные обыватели был прекращен, и от
кавказского наместника было получено повеление отложить дальнейшее заселение Нагорной
полосы – впредь до приведения в «известность» казенных земель и лесов, в том числе и
Нагорной полосы. Её принадлежность казне или Кубанскому войску не была выяснена (для
этой цели проводилось межевание земель). Несмотря на прекращение колонизации Нагорной
полосы, желающих здесь поселиться становилось все больше и больше. В редакционной
заметке к работе отмечалось, что «этот натиск вольной колонизации указывает на то, что
местность для поселения была не так ужасна, как обрисовывал ее Прокофий Петрович, и что,
быть может, общинное пользование и насильственное водворение мешали колонизации
психически, а не физически»16.
Итак, по мнению П.П. Короленко, заселение Закубанья привело к очередному разорению
казачества подобно Запорожской Сечи. Это переселение привело к обнищанию переселенцевказаков. Сам Прокофий Петрович пишет: «Я знал многих пошедших на переселение за Кубань
зажиточных хозяев, которые разорились этим переселением и дошли до нищеты. Так
разорительно было это переселение для казаков»17. Правительство же осуществило свои планы:
обезопасило себя от воинственного и хорошо организованного черноморского войска и
установило охрану южных границ империи.
Конференция «Ф.А. Щербина и народы Юга России. История и современность», 2006 г.,
февраль, Краснодар
Авраменко А.М. Об оценке Кавказской войны с научных позиций историзма / А.М. Авраменко, О.В. Матвеев,
П.П. Матющенко, В.Н. Ратушняк // Кавказская война: уроки и современность. Краснодар, 1995. С. 39.
2 Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань. Русская колонизация на Западном Кавказе // Кубанский сборник. Т 16.
Екатеринодар, 1911. С. 399.
3 Короленко П.П. Новые казачьи поселения в Закубанском крае. Записки Кавказского отделения Русского географического
общества. Кн. 6. Тифлис, 1864. Паг. 2. С. 21–22.
4 Чумаченко В.К. Судьба историко-этнографического наследия В.С. Мовы (Лиманского) в переписке М.А. Дикарева // Итоги
фольклорно-этнографических исследований этнических культур Кубани за 1996 год. Краснодар, 1997. С. 64.
5 Государственный архив Краснодарского края. Ф. 670. Оп. 1. Д. 17. Л. 37, 37об.
6 Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань. Русская колонизация на Западном Кавказе… С. 268.
7 Там же. С. 322.
8 Короленко П.П. Ведомость русской колонизации Закубанского края на Западном Кавказе // Кубанские областные ведомости.
1894. 9 апреля. № 27.
9 Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань. Русская колонизация на западном Кавказе… С. 311.
10 Там же. С. 324.
11 Там же. С. 329.
12 Там же. С. 535–539.
13 Там же С. 395.
14 Там же. С. 397.
15 Бентковский И.В. Заселение западных предгорий Главного Кавказского хребта // Кубанский сборник. Т. 1. Екатеринодар.
1883. С. 15–16.
16 Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань… С. 407.
17 Там же. С. 380.
1