Варнина И. А. К проблеме нравственно

И. А. Варнина (Мозырь)
К ПРОБЛЕМЕ НРАВСТВЕННО-ЭТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ
ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ В ТРИЛОГИИ В. БЕЛОВА
«ЧАС ШЕСТЫЙ»
Как известно, в ХХ веке произошло столько драматических, а порой и
трагических событий, что утратились многие вековые традиции и устои.
Особенно это коснулось крестьянства. В исторической хронике, состоящей
из романов «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый», В. Белов
показывает жизнь русской деревни на примере одной из них – Шибанихи. В
романах повествуется о событиях «великого перелома», которые нашли
отражение в творчестве таких писателей второй половины ХХ века, как
С. Залыгин, Б. Можаев, И. Акулов, Н. Скромный и других. В трилогии «Час
шестый» автора волнуют не только социально-исторические проблемы, а и
философские основы бытия. Наиболее актуальные вопросы ее – критерии
нравственной,
этической
оценки
человека
и
действительности,
формирование национального самосознания, проблема преемственности и
памяти.
Следует заметить, что В. Белова не раз упрекали в идеализации
деревни, деревенской жизни и уходе от социальных конфликтов. Так,
А. Герасименко считает, что в романе «Кануны» В. Белов с большим
интересом описывает крестьянские праздники (святки, масленица),
свадебный обряд, конные бега, чем социальные отношения, жизнь ТОЗа и
деревенской маслоартели [1, с. 62]. С этим нельзя согласиться, учитывая еще
и то, что на сегодняшний день трилогия завершена, социальная же картина
русской деревни 20-30-х годов ХХ века создавалась В. Беловым постепенно и
во втором романе ее «Год великого перелома» именно социальные
конфликты становятся центром повествования. Писатель обращается к
событиям прошлого, что оправдывает воссоздание уходящей самобытной
крестьянской культуры, эстетизацию начал, организующих одно из основных
понятий В. Белова – «лад». Как известно, понятие «лада» проходит через все
его творчество, начиная еще с ранних рассказов и заканчивая трилогией «Час
шестый». Именно в этом определении заключена и философия жизни, и
гармония природных начал.
Главным событием в романах В. Белова «Кануны», «Год великого
перелома», «Час шестый» является коллективизация. Именно она
уничтожила патриархальное крестьянство, положила начало новому
коллективному землепользованию. Кстати, новая форма землевладения поразному воспринималась крестьянами. Это и показано в трилогии В. Белова.
В ней нашло отражение не только негативное восприятие крестьянами
колхозов, но и некоторые положительные моменты, основанные на том, что
русский народ с давних времен признавал преимущества коллективного
труда над единоличным. Коллективное землевладение имело свои
исторические корни и предпосылки в России, да и сам принцип
коллективизма изначально восходит к первобытности. Для России
характерен особый дух православной соборности, жизни общиной. На то был
свои причины. Нельзя не согласиться с Ю. Сохряковым, указывающим на
некоторые предпосылки существования общинности: «… трудные земли,
суровый климат, короткое лето» [2, с. 24]. Все это требовало объединения
усилий крестьян, так как «сельская община» … вызывала у крестьянина
чувство защищенности перед лицом жизненных невзгод» [2, с. 24]. О
коллективной природе крестьянина размышляет герой романа И. Акулова
«Касьян Остудный» Семен Оглоблин: « А между тем крестьянин по природе
своей коллективист: ведь он шагу не сделает в одиночку, все норовит
скопом, артелью. Да разве он, пахарь, выжил бы среди болот, тайги и
морозов, не постигни могучей силы артельной спайки! Кряжевать лес, пахать
новину, пилить тес, ставить избу, … молотить хлеб, ходить в извоз – на все
эти работы мужик вековечно собирает помочь, а мельницы, кузни,
маслобойни ставит только на паях, и потому пословицу – дружно не грузно, а
врозь хоть брось – чтит как первейшую заповедь» [3, с. 26]. Однако
коллективизм соборный и тоталитарный существенно отличались.
В трилогии «Час шестый» В. Белов изображает две полярные веры –
православную и «новую». Последняя, в чем легко убедиться (обращаясь к
историческим фактам, к художественным произведениям), противоположна
крестьянской. Учитывая то, что новое самосознание формируется стихийно и
противоречиво, иногда у сельских активистов, еще не достаточно
оторвавшихся от своих корней, проявляются черты крестьянского, соборного
мышления.
В первом романе трилогии В. Белова «Кануны» крестьяне не
выступают открыто против создания колхоза, хотя нельзя сказать, что они
это одобряют. Однако большинство шибановцев решают присмотреться к
колхозной жизни. Так, Данила Пачин, разговаривая с Владимиром
Прозоровым, замечает: «… сообща-то мужикам и раньше бывало легче. А
когда земли у всех тепериче, так и сам бы велел сообча. Обзаводиться-то.
Один-то я рази купил бы железный-то плуг? А мы вон ишшо и веялку завели.
А в маслоартель породистый бык куплен, тоже ведь коллектив. Все чин
чином идет-то» [4, с. 218 – 219].
Необходимо заметить, что в деревнях уже существовал довольно
удачный опыт коллективного хозяйствования. Вспомним, что в Ольховице и
Шибанихе есть маслоартель, приносящая доход, поэтому крестьяне не
спешат менять налаженное хозяйство.
Евграф Миронов так говорит об этом председателю Николаю
Микулину: «Только ты мне ответь, для чего какой-то новый колхоз, ежели у
нас он есть, да еще и не один? Ведь, почитай, вся Шибаниха и вся Ольховица
состоит в этом колхозе, то есть в маслоартели. И не первый год, и выходить
вроде никто не собирается… Ты посчитай, сколько мы молока государству
сдаем… Какой годовой оборот – тоже погляди… все сообща… Дак на кой
ляд еще какой-то новый колхоз?» [4, с. 358 – 359].
Некоторые исследователи, в частности, И. Клямкин в числе причин
положительного отношения к коллективизации указывает на то, что
крестьяне своих врагов видели в кулаках, да еще и потому, что
патриархальное крестьянство «не успело «обуржуазиться», не было готово к
конкурентной борьбе на рынке, боялось его разоряющей стихии с
дореволюционных времен» [5, с. 89]. Эта точка зрения не находит
подтверждения в трилогии В. Белова, так как в Шибанихе почти нет кулаков,
а только крепкие хозяйства. Шибановцы не используют наемный труд, а если
нужна помощь в каком-нибудь деле, то созывают помочи. В словаре
В.И. Даля слово «помочи» имеет тот же смысл, что и «помогать». Прав
М. Лобанов, который писал о традиции помочей, как о выражении
определенных заповедей народной морали. Помочи означают «не оставление
человека в беде, в трудностях, готовность прийти к нему на подмогу,
послужить общему делу, как тогда говорили, миру, ибо тот же мир, то есть
сообща все крестьяне деревни, послужит и тебе, когда в этом будет нужда»
[6, с. 53]. В романе «Кануны» Роговы созывают помочи, когда начинают
строить мельницу. Вновь эта традиция возникает в романе «Час шестый»,
когда шибановцы помогают Евграфу Миронову сложить печь в заброшенном
доме. Данный факт подтверждал возрождение народной традиции.
В исторической хронике В.Белова достаточно убедительно показано то,
что самая главная составляющая жизни народа – это труд на земле. Между
ними существует неразрывная связь. Об этом в романе «Кануны» Владимир
Прозоров говорит Степану Лузину: «Нет земли – нет крестьянства» [4,
с. 118]. Ежедневный труд в трилогии «Час шестый» является «главным
источником соборного единения, счастья и душевного здоровья» [2, с. 22].
Для В. Белова важно, характеризуя того или иного героя, как тот относится к
труду. Видим, что у Павла Пачина нелегкий крестьянский труд вызывает
удовлетворение и радость, у Евграфа Миронова «взыграла» душа от мысли о
начале сенокоса. А вот Игнат Сопронов, облеченный властью, считает
унизительным крестьянский труд. Он уверен, что «не для того вступал в
партию, узнал голод и холод, чтобы снова, как червяк, возиться в земле» [4,
с. 207].
Бесспорно, что у В. Белова отношение к земле является средством
духовного и нравственного самораскрытия человека, отход же от природных
корней свидетельствует о деградации личности, как это видно на примере
Игната Сопронова.
В романах «Кануны», «Год великого перелома», «Час шестый» автор
использует православную систему координат. В них время определяется по
православным
праздникам:
день
святого
животворящего
Духа,
Рождественский пост, Покров, Казанская, Ильин день и другие.
Своеобразным христианским центром деревни была колокольня с кованым
крестом: «Шибаниха вся была как на ладони, одна лишь церковная
колокольня все еще слегка возвышалась, не уступала мельнице своей
высоты, и кованый крест ясно вырисовывался на коричнево-блеклом небе»
[4, с. 401].
Если в первом романе исторической хроники практически отсутствует
фигура Христа, то в последнем – незримо присутствует Бог в жизни героев.
Так, в речи героев постоянно упоминается Бог, обращения к нему. И за стол,
не перекрестясь, не садились, приступая к работе, просили благословения у
него. В романе «Час шестый» Самовариха напутствует шибановцев, идущих
на помочи к Евграфу Миронову: «Идите-ко с Христом печь-то бить», а
рабочие уже потом приговаривают: «Ну, дай Бог, чтобы не последняя в
Шибанихе печь!» [7, с. 120].
На протяжении всей хроники ее автор изображает борьбу светлых и
темных сил, противоборство православного и дьявольского начал.
Герои трилогии «Час шестый» в наиболее драматичные моменты
жизни прибегают к молитве: Никита Иванович молится, когда семью должны
раскулачивать, Вера Ивановна вспоминает молитвы, переплывая с Палашкой
Мироновой и детьми через озеро на тонущей лодке и так далее. В. Белов,
повествуя о судьбе сосланного Павла Пачина, указывает на помощь молитвы,
которая помогает выстоять в трудную минуту: «Но кто-то видно крепко
молится за Павла…» [7, с. 109]. Евграф Миронов, вернувшись из тюрьмы,
говорит жене: «Видно, не ты одна Бога-то за меня молила. Вишь, выбрался из
самого пекла…» [7, с. 18].
В минуты опасности даже сельские активисты вспоминают о Боге. В
романе «Год великого перелома» Митя Куземкин чуть не оступился и в этот
момент молится о спасении, Игнат Сопронов шепчет полузабытые молитвы,
когда тонет на озере. Это свидетельствовало о том, что, несмотря на
активную пропаганду новой властью атеизма, истоки соборного
представления о мире у них сохранились.
В названии «Час шестый» используется старославянская форма,
которая перекликается с библейскими мотивами – между шестым и девятым
часом, по Евангелию, наступила тьма, после того, как в третьем часу распяли
Христа. «Час шестый» дает ответ на вопрос, кто виновен в крушении
крестьянского патриархального мира. Дед Никита винит в крушении
крестьянского мира не только коллективизацию, но и самих крестьян
(виноваты «все»). Он объясняет это тем, что люди утратили веру в Бога.
Таким образом, в трилогии В. Белова «Час шестый» коллективизация
изображается неоднозначно в оценке писателя и в восприятии крестьян.
Основой нравственно-этических представлений о мире и человеке становится
соборное мировоззрение, раскрывающееся в речи персонажей, отношении к
труду, традициям. В ней нашли отражение два направления: христианское
стремление к соборному единению и тоталитарное, стремящееся к
нивелированию человека, обезличиванию его.
_____________________________
1. Герасименко, А. П. Современный советский роман (концепция чпеловека) / А. П.
Герасименко. — М., 1997.
2. Сохряков, Ю. И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX –
начала ХХ века / Ю. И. Сохряков. — М., 2000.
3. Акулов, И. И. Касьян Остудный. / А. А. Акулов. — М.: Современник, 1991.
4. Белов, В. И. Кануны: Хроника конца 20-х годов / В. И. Белов. — Петразаводск,
1989.
5. Клямкин, И. Был ли Игнат Сопронов троцкистом? / И. Клямкин // С разных точек
зрения: «Кануны» В. Белова. – М., 1991.
6. Лобанов, М. Мужество таланта / М. Лобанов // С разных точек зрения: «Кануны»
В. Белова. – М., 1991.
7. Белов, В. И. Час шестый / В. И. Белов. — М., 1999.