Богданов Михаил

Богданов Михаил / English lesson
(15:45.03.09.2002 – 20:15.26.09.2002)
Моим учителям - Б. Л. Пастернаку и
А. Б. Марининой
За что? Почему я? Что я сделал плохого?
Мутный взгляд разрезал темноту. Да, я пьян. Но, неужели, в двадцать два года я не могу делать
всё, что захочу? Разве, я всё должен делать для кого-то, жить в конце концов для кого-то? Я хочу
быть только собой, но никем другим. Я хочу делать то, что захочу!
В течение своей короткой жизни я понял многое, многое узнал и осознал. Но я всегда от кого-то
зависел. Сначала от родителей, учителей, школьных ребят (называть их друзьями у меня язык не
поворачивается), затем от преподавателей института и, наконец, от этого засраного государства,
от злых законов большого города.
Город- это зло, а большой город, мегаполис- это большое зло, сопоставимое с любой войной в
Мире. Город засасывает в свои сети- человек, однажды попав в него и вкусив этот сладкий и
одновременно ложный вкус власти и денег, окажется так или иначе, рано или поздно оплёванным,
разбитым этим городом.” Город- сила, а здесь слабые все”- верное замечание из культового
фильма девяностых.
Да, сегодня неизбежно наступит утро, опять придётся ничего не делать, а только тихо умирать и
смотреть в потолок. Ну, почему же так раскалывается голова!? Почему - у- у!!!
Луч света разрезал на две части суровую действительность. Я открыл глаза. Моя однокомнатная
квартира, которую я снимал, по-прежнему была в полном запустении. Денег оставалось всего
лишь четыре тысячи рублей. С работы, где я провёл последний год своего пребывания на белом
свете, меня за очередную пьянку благополучно выгнали два-три дня назад. Какое же сегодня
число? Что будет сегодня? Я постепенно терял счёт жизни. Сколько же мне лет? Вчера ночью двадцать два, а сегодня утром - тридцать два (никак не меньше). Мне повезло лишь в том, что
плату за квартиру я внёс до конца года. Конец которого виднелся через три-четыре месяца. Это я
точно помню! Опять моя память. Что же мне делать?
Принял решение я лишь к середине дня. Время не знаю. Часы уже которую неделю стоят и не
уходят. Странно… Радио слушать не хочу, за газетами и батарейкой к часам ходить тоже. И я
понял: последние деньги нужно промотать, прокутить весело и беспощадно. К самому себе!
Окончательно протрезвев, я, найдя газету объявлений с рекламой об очень интересных услугах,
позвонил по объявлению, рядом с которым была изображена чикса с обнажённой грудью второготретьего размера. В трубке раздался нежный, эротичный, вызывающий голос:
-Да.
-Я бы хотел воспользоваться вашими услугами.
-Моими лично?
-Ну, если вы подойдёте по параметрам, предъявляемыми мной, то, пожалуйста…
-Я слушаю.
-От восемнадцати до двадцати пяти лет.
-Так.
-Рост от метра семидесяти до метра восьмидесяти. Желательно блондинка.
-Пока подхожу.
-Я рад. Далее… Размер номер два. Ну, и, конечно, внешняя привлекательность, сексуальность.
-Отлично. Так где мы можем встретиться?
-А какая же стоимость?
-А это мы обсудим при встрече. Только организуй там столик с шампанским, фруктами… Ну, и т.
д., и т. п. Ладно?
-Okay. Слушай адрес.
На организацию так называемого столика ушло порядка пятисот рублей. Хотя и простая
арифметика даётся мне с трудом, я понимал, что в моём распоряжении примерно три с половиной
тысячи наших тугриков.
Что же я делаю? Зачем? Нужно искать работу, а не заниматься распиздяйством! Но я понимаю:
это бесполезно! Я лишь прожигатель жизни, ничего хорошего человечество не может получить от
меня! Я – полное ничтожество!
Да, вот, что называется быть на грани чувств и молчания, жизни и смерти, тьмы и света. Кто же
я?
Звонок. Я медленно встал с дивана и пошёл открывать дверь. И только она оказалась распахнута,
я ОБОМЛЕЛ! На пороге стояла девушка неземной красоты. Зелёные глаза, бесшабашная
причёска, стройная фигура и великолепная грудь. Она была одета в вечернее платье, как мне
показалось.
-Ну, что смотришь,- сказала она.- Давай знакомиться.
-Э… Это превзошло все мои ожидания!
-Ну ладно. Я - Офелия.
-А как проще?
-Называй Олей. А тебя как зовут?
-Выбирай любое. Какое тебе нравится?
-Мне - Олег.
-Пусть будет Олег. Проходи…
Впервые я занялся этим в двенадцать-тринадцать лет. Ей (местной школьной “ночной бабочке”)
было лет четырнадцать-пятнадцать. Всё получилось не очень… Как обычно: первый блин - комом.
Хотя и пришлось отдать пятьдесят тысяч рублей. Для меня немалые деньги по тем временам. Но я
люблю всё неизвестное, таинственное и загадочное. Неудивительно, что до сих пор всё, что я
читаю,- детективы.
Помню, покупая презерватив в аптеке, волнуясь, я стал заикаться, а продавщица странно на
меня посмотрела, ухмыльнулась, но мою просьбу выполнила.
Вероятно, во многом моя робость стала причиной всех моих неудач на личном фронте. И при
любом воспоминании об этом меня начинает колотить мелкая дрожь.
Итак, это была она. Она, без всяких сомнений она. Моя любовь. Сердце бешено застучало, что
было довольно редко для меня. Я редко по-настоящему влюблялся. Обычно я просто использовал
девушек и женщин, а потом просто бросал их, бросал их с высокой скалы моего бесчувственного
сердца. Я не знаю, что со мной. Это же за деньги! Как! Нет, я не смогу! Но любовь постепенно
вдыхала в меня силы! Я почувствовал жизнь, вкус к жизни.
-Ну, развлекай даму,- с некоторой долей обиды в голосе сказала Оля.
-Ну, проходи… Сейчас расслабимся, послушаем музыку, выпьем. Да, что ты предпочитаешь из
последнего?
-Я вообще не пью. Но…
-Ну, так что?..
-Мартини. А что у тебя есть из music?
-Практически всё.
-Ну, тогда Scorpions,- она села на диван, достала посеребрённую зажигалку, сигарету и начала
курить.
Я же нашёл диск “Скорпионов” и запустил его в музыкальном центре. Правда я не курю, но в
квартире была пачка суперлёгких сигарет. И я закурил.
Как же всё-таки она хороша! За что? За что? За что?
Мы пили уже по второму бокалу мартини, как я почувствовал до боли знакомую лёгкость во
всём теле: начиная от мозга и кончая костями. Музыка же плавно разливалась по комнате, занимая
всё моё сознание.
-Может, потанцуем?- шёпотом сказал я.
-Пожалуй.
Мы встали и начали медленно танцевать под прекрасную блюзовую мелодию. Её рука
скользнула по пуговицам моей рубашки, после чего я обнаружил, что остался в одних джинсах.
Мои руки опустились ниже и по её упругим бёдрам стали подниматься вверх. Мои руки гладили
её бёдра, пытаясь преодолеть то расстояние, которое отделяло наши разгорячённые тела. Оля же
целовала мою шею, а руками стала расстёгивать ремень на моих брюках. Моя же левая рука
скользнула по молнии на её платье, и оно (платье) медленно упало на пол. К концу медленной
песни мы, абсолютно голые, целовались и нежно двигались под музыку. Как только стало тихо, её
рука скользнула по выключателю. Затем она легла на диван, расставив ноги в стороны. У
основания её ног рисовалось то, ради чего мы сейчас, а луна, выглянувшая из-за туч, мягко
оттеняла грудь.
Я, резко вдохнув, бросился в глубины этой аппетитной женщины. Пальцы моей руки проникли в
неё. И ими же, покрытыми вязкой жидкостью, я стал теребить её соски.
-Ну, давай же! Возьми меня! Войди в меня!- металась подо мной и быстро зажигалась Оля.
Вспышка страсти озарило моё сознание. Я вспомнил её, мою первую и единственную,
настоящую любовь. Её звали Таня, Танечка, Танюша… Я понимал, что только лишь я любил её, а
она просто позволяла себя “любить”. Не знаю, за что полюбил её я. “Что в имени тебе моём?” Нет,
имя исконно русское, обычное… Так что же? Внешность? Да, нет же! Не было у неё пышных
форм, её губы были не такими пухлыми, которые меня могли зацепить. Так, может, она была
опытна в вопросах секса? Но предположение опять не верно. Я - её первый, но, вероятно, не
последний. И здесь я не говорю “был”, так как Таня по-прежнему живёт в уездном городе N. Но я
забыл дорогу в этот город, в её дом, в её сердце. Мы расстались. Я понимаю, это - закономерно.
Моя уступчивость, мой такт не могли поспорить с упёртостью, максимализмом, неприемлемостью
компромиссов.
В моей памяти всплыл последний эпизод последней нашей встречи: я, стоя на коленях, молю о
прощении, целую её ноги. Я – пред ней. Она – холодна…
Яркий солнечный луч потревожил моё сознание. Рассвет. Тихое утро. Окрестности оглашает
карканье ворон. На улице все куда-то спешат. Одни – на работу, другие – в школу, третьи – в
университет. Город оживает.
Её же следы на подушке напомнили про счастливую ночь. Оли не было. Она ушла? Исчезла?
Пропала? Но я же не заплатил…
И тут я увидел на столе лист бумаги, на котором было написано красной гелиевой ручкой,
единственной в квартире (как же она её нашла?): “ Я всё поняла. Ты любишь другую. Ну, что ж. Я
тебя не виню. С сердцем не поспоришь. Если почувствуешь, что болезнь тоски и воспоминаний
прошла, звони! Мой телефон… P.S.: Деньги мне не нужны, я сразу тебя полюбила, как только
услышала твой голос”.
Но я знал: Оле я уже не позвоню никогда. В мои правила не входило заниматься сексом с
девушкой более одного раза, как только я расстался с Таней.
Поэтому, чтобы развеяться, я решил продолжить работу над моим проектом. Да, я не сказал, кто
я по профессии. Я – поэт. Непризнанный никем в этой чёртовой стране поэт. Как говорил один
мой учитель истории, нельзя поливать грязью, ругать страну, в которой ты имел честь родиться, в
которой ты живёшь, которую ты считаешь своей Родиной. Но я – человек без ни*уя, эта страна не
может предоставить мне достойную жизнь. Мой же проект заключается в том, чтобы
опубликовать сборник стихов, написанный мною за последние восемь лет. Первое стихотворение
было написано в четырнадцать. А я собираюсь посетить те издательства, в которых я не был до
начала моего последнего заплыва по алкогольным волнам моей необузданной памяти.
Дома я оказался уже к вечеру. Разбитый и уставший. В каждом издательстве говорили примерно
следующее:
-Чтобы напечатать такой бред, нужно много бабок.
-Но где же мне их взять? Я же начинающий, молодой поэт. Неужели, вы не можете мне помочь?недоумевал я.
-Ну, так заработай. А там посмотрим…
Цена также колебалась в зависимости от количества экземпляров и степени крутизны
издательства. Каждая тысяча экземпляров оценивалась издателем от ста тысяч до миллиона
рубликов. Я, по природе не наделённый особой физической мощью, а обладающий чертой,
присущей каждому русскому человеку, а именно ленью, не могу заработать такую сумму даже за
десять лет. И я решил рискнуть. Я взял три тысячи рублей и поехал в казино. Самое крупное в
нашем городе, где одна фишка стоила тысячу рублей. Плотно поев на дорожку, я оделся в мой
единственный костюм и пешком отправился в путь.
Я понимал, что шёл на неимоверный риск. Но я должен заявить о себе! Я не могу промолчать! Я
обязан опубликовать свою работу. Ну, прямо Фауст Гёте. Только тот закладывал свою духовную
жизнь, я же поставил на кон судьбы свою физическую жизнь, заранее решив поставить все три
фишки на “зеро”. Я так решил! И я отвечаю полностью за все свои действия. Я понимал, что в
случае проигрыша остаётся только самому оборвать свою жизнь.
Казино. Мелкий моросящий дождь. Я захожу внутрь. Сдаю вещи в гардероб. Обмениваю деньги
на три фишки. Затем я вхожу в сумрачное помещение с задёрнутыми шторами и без каких-либо
часов. Здесь, именно здесь рок, судьба, фатум. Здесь – переломный момент моей жизни. Я
подхожу к столу с рулеткой, где правит её величество Игра. Бросив все три фишки на “зеро”, я всё
своё внимание сконцентрировал на этом злосчастном шарике. Я чувствовал своим сердцем каждое
движение, каждый прыжок шарика… И тут раздался твёрдый голос крупье:
-ЗЕРО!
“ПОБЕДА!!!”- завопили и взорвались все фибры моей души, весь я. Я сделал это! Я выиграл!
Ура!
Утро. Эйфория немного спала, и я могу здраво рассуждать. Всё моё сознание
сконцентрировалось на маленькой пластиковой карточке, которую я получил вчера вечером,
выиграл. На её щиту три миллиона рублей. Теперь я могу выполнить свою мечту и окончательно
промотать свою жизнь, возбуждая свой мозг для творческой работы новыми порциями алкоголя.
Последнее время все свои сборники изначально я посвящал кому-либо или чему-либо, а затем
писал стихотворения, подпитывая мысль, высказанную в посвящении. Над новым сборником я
стал работать недавно, написав только четыре стиха, но творчество продолжается.
Немного подумав, я решил опубликовать свою уже написанную книгу в издательстве, где
печатают тысячу экземпляров за миллион рублей, так как это издательство распространяло свою
продукцию не только по России, но и по территории СНГ, что сулило больше прибыли. Затем я
захотел второй миллион потратить на приобретение благоустроенной квартиры в хорошем районе,
на её обстановку, на мощный компьютер с периферией. На третий же миллион я решил не больше,
не меньше… просто жить. Не существовать, а именно – жить!
А пока я пошёл в супермаркет и купил там бутылку хорошего красного вина, побольше
полуфабрикатов быстрого приготовления, ну, и так, по мелочи, чтобы продолжить работу над
моей новой вещью, новым сборником стихотворений.
Вечером, плодотворно поработав, написав два стиха, я лёт спать, и заснул спокойным сном.
Проснувшись ночью, я не понял, что меня разбудило. Вдруг я услышал шорох – кто-то входил в
мою комнату. От него исходило едва различимое свечение. Незнакомец был в чёрном балахоне,
какой одевают, по-моему, тибетские монахи.
-Кто вы? Что вам здесь нужно?- закричал я.
Видение громко рассмеялось и, словно туман, растаяло в воздухе моей комнаты.
Я обливался холодным липким потом. Меня знобило. Быстро вскочив, я включил свет.
Что же это такое? Что это? Непонимание – главный страх человечества, начиная с
первобытнообщинного строя. Почему я? Как это можно объяснить?
Мучительно промучившись над этими вопросами, я смог уснуть снова только под утро.
В свете нового дня мои страхи отступили на второй план. Главное: я должен был выпустить своё
творчество в свет! И я поехал в самое дорогое издательство. Заключив контракт, я отдал свою
рукопись и перечислил деньги на счёт издательства.
Прошёл уже месяц. Моя книга вышла в продажу под названием “Я: один за десять” и
псевдонимом Илья Серов. И что самое главное меня стали узнавать, цитировали мои стихи,
критики благосклонно относились к моей работе, о чём можно было прочитать в рецензиях. Я
заключил контракты с новыми издательствами, причём уже не я платил деньги, а мне платили.
Опубликовав в общей сложности сто тысяч экземпляров и потратив миллион рублей, я получил
пять миллионов рублей, а новые контракты сулили мне удвоение последней суммы.
Я живу уже две недели в новой двухкомнатной квартире, обставленной по последнему слову
дизайнерского искусства. На моём письменном столе стоит компьютер, оснащённый по
последнему слову техники, с принтером, факсом, сканером, модемом и т. д.
И только две недели я смог спать спокойно, первые же две недели последнего месяца, живя в
старой квартире, меня ночью постоянно преследовало это видение “чёрного” монаха.
У меня на литературном поприще появился друг-приятель – прозаик Кирилл Андреев. Все свои
последние стихотворения перед чтением их на большой публике я показываю именно ему и жду
его одобрения.
-Это опять ты?- завопил я, проснувшись ночью и увидев ЕГО.
-Да, это я,- не стал отрицать призрак, произнеся первую фразу, услышанную мной.
-Да, что тебе надо?!- орал я.- Изыди!
-Мне нужна твоя смерть, смерть, смерть…- хохотал призрак.
Но только я неимоверным усилием воли заставил себя включить свет, он растворился в недрах
воздуха моего жилища. Выпив триста грамм водки, только тогда я смог снова заснуть.
Проснувшись рано утром и допив бутылку, я начал писать… Гениальные строки мгновенно
образовывались из банальных слов... Меня наконец-таки посетило истинное чувство настоящего
поэта, или пиита,- вдохновение!!! Я писал обо всём и почти ни о чём, я мыслил глазами человека
поколения “П”, я понял суть жизни, назначение человека на этой планете, смысл любви и
ненависти, я явственно ощутил границу между жизнью и смертью, бытиём и небытиём. Я понял
свою сверхзадачу – нести людям, в каждый, по возможности, дом счастье, любовь и уют.
Последнее время название моим творениям я придумываю в соавторстве с Кириллом, или
просто с Кирой. Поэтому я решил позавтракать и поехать встретиться с моим последним другом.
Вот я включаю кофеварку, делаю два бутерброда, ем это и звоню Кире, засовывая по
обыкновению тетрадный лист с моим творением в нагрудной карман рубашки. Договорившись
встретиться через час, я полностью оделся и выхожу из квартиры. День пасмурный. Солнечные
лучи едва-едва пробиваются сквозь плотные полотна туч-облаков, освещая мою дорогу. Вот
только куда? ОСЕНЬ. Под ногами, хлюпая грязью, шелестят опавшие разноцветные листья. Я
вышел из своего двора и пошёл к остановке, обгоняя по пути зазевавшихся пешеходов. Сейчас я
прохожу через арку, кривую и неприлично пустую от воров, наркоманов и всякой другой нечисти,
населяющей кварталы нашего города. Вот я и на трамвайной остановке, на которой я и сажусь в
трамвай номер семь. Хорошо, что в нашем городе есть трамваи, потому что в час пик только на
них и можно ездить, чтобы не попасть в пробку и не остаться в ней навсегда, надолго. Во время
поездки я смотрю в окна, как сейчас. Мимо меня проезжает маршрутка, в окне которой виднеется
человек, при виде которого сердце начинает бешено стучать. Это – та самая Таня, милый идеал.
Но вот маршрутка опять застряла в пробке, и мой трамвай обгоняет её. Но я смог разглядеть свою
любовь – она ничуть не изменилась, тот же взгляд, та же фигура. Как только маршрутка снова
обогнала трамвай, я попытался вспомнить математическую задачу из школьного учебника. Что
мне не удалось. Однако я смог увидеть “человека”, сидящего рядом с Татьяной. “Итак, она звалась
Татьяной…” Он был одет во всё чёрное и нагло обнимал её, а она, казалось, этого вовсе не
замечает. Это его глаза! ЧЁРНЫЙ ПРИЗРАК. Его я ни с кем не спутаю, ни с одной живой душой.
И вдруг я почувствовал страшную боль во всём теле. Не понимая что делаю, я вскочил и ударился
головой в окно, чувствуя страшную духоту и ощущая то, что в моём организме что-то сломалось,
то, что не восстановить, то, что оторвалось и упало в глубины моего тела. Заорав что-то
невнятное, растолкав людей, сорвав стоп-кран, вот он, Я.
Двери трамвая открылись, и Кирилл Андреев увидел человека, который называл себя Ильёй
Серовым. Илья, споткнувшись о первую же ступеньку, упал и распластался на асфальте, оставляя
на нём же кровавое пятно. Кирилл бросился к нему, попытался его поднять, но, видимо, понял, что
всё кончено и оставил эту затею, просто достал вчетверо сложенный тетрадный лист из кармана
Ильи и пошёл прочь, не проронив ни слезы, ни слова, не услышав последнего слова из уст мастера
– “память”.
Илья не узнал и никогда не узнает, что Кирилл Андреев опубликовал последний стих мастера,
назвав его “Raving of a madman”, что поэту Илье Серову посмертно присудили Нобелевскую
премию, что он стал классиком русской изящной словесности. Он навечно остался в сердцах
поколения, известного под литерой “П”. Он вечен, пока вечна именно она, наша память. А она
помнит все строки этого знакового стихотворения, этой философии и психологии истинного
мастера:
Медленный вздох,
Идущий повсюду.
Кто же сдох?
Не там, отсюда.
Близкая смерть,
Текущая по проводам.
Подо мной же – твердь.
Никому не отдам!
Ручка…
Хуже?
ЛучшеЛужи.
Холодная рука,
Покрывающаяся потом.
Всё ж хорошо пока,
Но что потом?
Быстрый выдох.
Никого не спасём
И, как волны на рифах,
Мы скоро умрём.