Александр Нилин. Невозможный Бесков
advertisement
Александр Нилин НЕВОЗМОЖНЫЙ БЕСКОВ «Физкультура и спорт», 1989 г. 1 Случай с Бесковым, вызвавший поначалу такой шум, очень скоро предпочли поставить в ряд подобных: н е о д и н он, мол, т а к о й - в ситуации разрастающегося конфликта предстал знаменитый хоккейный тренер Виктор Тихонов, в похожих обстоятельствах очутились и менее популярные фигуры тренерского цеха, кому аналогия с бывшим теперь спартаковским наставником не может не польстить и даже обнадеживает как-то, наверное... И все же позвольте мне здесь исходить из того, что он - о д и н т а к о й . И жизнь его - ф о н , на котором и сам он только и может быть рассматриваем, и все коллеги Бескова, независимо от того: выгодно или невыгодно они на этом фоне смотрятся... Если в разговоре о Бескове я оглядываюсь назад, то лишь затем, чтобы предугадать дальнейшее в этой судьбе. Рассказ о нем можно смело начинать с любого из тренерских сезонов Бескова - все в его жизни закольцовано. Но кольцо не в повторяемости ситуаций, как оно всегда бывает в спорте, вижу, а только в характере - в безнадежности затеи разомкнуть это кольцо сойдутся и окружающие, и противоборствующие ему люди. Разомкнуть хотя бы на мгновение, чтобы он хоть в чем-то изменил себе для пускай бы временного примирения с ним оппонентов... Давний знакомец Бескова и давний динамовский болельщик, видный невропатолог, профессор Александр Вейн назвал его «счастливым несчастливцем» - мне трудно здесь, не скрою, не «зацепиться» за парадоксальность подобного определения и не прибегнуть к нему в поиске закономерности в тех или иных поворотах, случавшихся в жизни Бескова... В поисках аргументов, подтвердивших бы мою в е р с и ю судьбы, жизни, характера Бескова, я по неосторожности чересчур к нему приблизился - и воспоминание об этом невольно совмещается во мне с воспоминанием о том, как во время работы над фильмом о Константине Ивановиче, где был одним из авторов сценария, воспользовавшись нарукавной киносъемочной повязкой, подошел вплотную к футбольному полю динамовского стадиона, где игрался матч. Впечатление - и в той, и в другой ситуации - оказалось настолько выбивающим из привычного состояния, что пришлось мне спасительно поспешить в тот самый верхний ряд трибун, откуда увидел в первый раз футбол и Бескова в нем... И могу ли я чувствовать себя теперь посторонним ему, чужим, когда он (не один он, правда, не стану преувеличивать) сделал меня причастным к футболу, превратив более четырех десятилетий назад в болельщика одного из миллионов тех, кто, однако, повлиял, в свою очередь, и на судьбу его тем, что столь долгим восхищением этим талантом разве же не способствовал продолжительности жизни Бескова у всех на виду? 1 ... Все конфликты Бескова - независимо от того, прав он или не прав, в них вступая, - неповторимо окрашены его характером. И не только потому ли колорит запоминается больше, чем сама суть? А суть конфликтов между знаменитыми игроками и знаменитыми тренерами почти всегда заключена в одном - в борьбе за влияние на положение дел в команде. В постоянных конфликтах Бескова с игроками, с начальством, с окружающими, рискнувшими заспорить с ним или просто не согласиться и тем самым немедленно осложнить с ним отношения, многие склонны видеть только нетерпимость, болезненность самолюбия, а то и попросту самодурство. Не отрицая со всей уж решительностью этих, ставших обязательными в разговорах о характере Бескова обвинений, я все-таки обратил бы внимание и на смелость, о которой все почему-то молчат, проявляемую им в конфликтах, где сила далеко не во всех случаях бывает на его стороне. Да будь он всегда сильнее, начиная с кемлибо ссориться, неужели бы так часто «отказывали ему от места»? А ведь для него, побольше, чем для многих из коллег, оказаться не у дел, не тренировать - драма. Несчастьем для него были не дни даже самых досадных неудач и поражений, а сезоны, когда он не работал с конкретной командой, те паузы в тренерской работе, которые он никакой престижной деятельностью не мог заполнить - вернее, заполнял по внешней видимости, но такую внутреннюю пустоту при этом ощущал, что близким и родным страшно за него делалось... Многие склонны видеть одной из драм жизни Бескова - драму уязвленного самолюбия. Я бы уточнил, что для Бескова возможна лишь одна истинная драма - драма тренерской невостребованности его футболом. 2 Опыт и возраст должны бы заставить Бескова стать терпимее, мягче в общении, конфликтовать гораздо реже и, напротив, расширять круг союзников, не дразнить влиятельных людей своей подчеркнутой самостоятельностью, загадочностью принимаемых решений, парадоксами, скажем, в определении состава на игру и вообще в комплектовании команды, в селекции. Чудачествам-то теперь, вроде бы, совсем не время и не место - все знаменитые коллеги его поколения шагнули уже в ряд неприкасаемых, вышедших из большой игры, точнее, оставшихся в ней на почетных ролях, но никогда больше не подвергаемых ежедневной критике. Меня так и подмывает на красивую фразу, что у Бескова не развит инстинкт самосохранения. Но в это кто поверит - пробыл бы он в таком случае больше трех десятилетий действующим тренером? Тогда предположим, что инстинкт самосохранения просто подсказывает ему другое - оставаться прежним, не избегать конфликтов, не уступать никому в них, верить в силу свою в противоборствах внутренних и внешних... Нигде Бесков не работал так долго, как в «Спартаке» - в «Торпедо», в «Заре» ворошиловградской, в «Локомотиве» всего-то по сезону, два сезона в армейском клубе и лишь в родном «Динамо» ему представилась возможность «задержаться» на шесть лет. Многие из сведущих в футболе людей убеждены, что долгой жизнью в «Спартаке» Бесков, в значительной степени, обязан Николаю Петровичу Старостину - тот, мол, сглаживал резкость старшего тренера в отношениях с игроками. Оттого и конфликты здесь бывали пореже, чем могли бы. Всем известно, что инициаторами приглашения Бескова в «Спартак» были братья Старостины. Известно и то, что хорошие отношения у Бескова с Андреем Петровичем сложились еще в сборной, где тот был начальником команды. Вместе они и несправедливо пострадали, когда серебряные медали в розыгрыше европейского Кубка наверху посчитали серьезным поражением. В книге Николая Старостина о звездах отечественного футбола много комплиментарного высказано о Константине Бескове - игроке и тренере. Когда Бесков мальчишкой разбивал футбольным мячом ботинки и мать ругала его, он утешал ее, обещая, что когда-нибудь получит орден за футбол. За примерами недалеко было ходить - в газетах только что опубликовали указ правительства о награждении спортсменов орденами: орденом Ленина среди футболистов был удостоен тогда единственный Николай Старостин. А через полвека, в связи с юбилеем, заметьте, «Спартака» высшего ордена удостоился и тренер футбольной команды Бесков. В мемуарах и мемориалах, в очерках, приуроченных к круглым датам, все всегда идиллично-романтично. Реальность же футбольной жизни, в бытовых, особенно повседневных ее подробностях, прозрачнее, парадоксальнее психологически, в который раз здесь произнесем, неизбежно конфликтнее. В больших, выдающихся людях спорта не угасает то сурово и трогательно детское, что прагматиками и рационалистами никак всерьез не принимается. В детской цельности восприятия, присущей людям спорта, может наверняка таиться причина серьезных, вполне взрослых в своей этической определенности разногласий, которые лишь очень далеким от спорта скептикам покажутся пустячными, не стоящими размышлений, раздумий... И для Старостина, и для Бескова футбол - вся жизнь. Но для Николая Петровича, основавшего «Спартак», вся жизнь - спартаковский футбол. Бесков не раз высказывался в том смысле, что он - профессиональный тренер и его не смущает необходимость работать в разных по традициям клубах. Но слишком уж выразительна и памятна фигура Бескова - лидера нападения знаменитого послевоенного «Динамо», чтобы мы могли напрочь забыть про его динамовское прошлое. Да и может ли он сам перестать считать себя человеком из «Динамо», может ли перестать считать своим домом динамовский стадион, без пусть и скрытого от посторонних глаз душевного трепета проходить по ведущему к раздевалкам коридору, где на каждом стенде его фотографии в динамовской майке? Он не мог не быть, конечно, польщен предложением спартаковских старожилов прийти на помощь их команде, попавшей в беду - а чем, как не бедой считать уход из высшей лиги в первую всенародно любимого клуба? Вместе с тем, возвратившись домой после беседы с динамовскими руководителями, с легким сердцем поддержавшими просьбу московского начальства командировать Бескова в «Спартак», он не смог скрыть обиды, сказал жене: «Меня отдали!» Не знаю, думал ли кто-нибудь, приглашая Бескова в «Спартак», о «нерастворимости» личной популярности его, популярности с несомненным динамовским оттенком в ни с чем не сравнимой спартаковской популярности? Будь это не Бесков, а кто другой, даже известный, даже очень опытный тренер, можно было с уверенностью сказать, что должность тренера такого клуба придает обертональность его репутации, возводит ее 3 в превосходную степень. Обычно-то «Спартак» и возглавляли спартаковцы - и тренерство виделось закономерно очередной ступенькой восхождения любимого болельщиками игрока, проявившего к общей радости еще и педагогическое дарование. Как оно, например, и было, когда тренерами этого знаменитейшего клуба становились Василий Соколов, Николай Гуляев, Никита Симонян... Но Бесков вовсе не собирался «сливаться с фоном». При всей, всегда высказываемой им громадности уважения к аудитории спартаковских болельщиков, спартаковским традициям, он держался со столь органичной для него самостоятельностью, не скрывая, что намерен и в дальнейшем «гнуть» свою линию, успех достигнутый связывать исключительно с настойчивостью следования этой выбранной им раз и навсегда линии в футболе. А игру и работу коллективного ума спартаковской общественности готов принять к сведению, учесть, но и не больше... В свое личное, тренерское он никогда никому вторгаться, вмешиваться не позволит... В общем-то, для общественности «красно-белых» такое отношение к себе оказалось новостью почти оскорбительной для обостренного спартаковского самолюбия, новостью, которая и в сознание-то не укладывалась. Спартаковцы, к тому же, и не считали, что Бесков достиг так уж неоспоримо многого в работе с командой - двумя комплектами золотых медалей за столько лет «Спартак» не удивишь. Конечно, как спартаковцы, знающие вкус настоящего футбола, они не могли не оценить качество игры, возросшее при Бескове. Не могли не признать, что стабильнее, чем при Бескове, «Спартак» никогда не выступал. Но спартаковцы эмоциональны и ревнивы - и отчужденность, погруженность в себя тренера динамовского происхождения их коробила, шокировала, раздражала. И пари всех заслугах Бескова, не будь с ним рядом Николая Петровича, он, очень возможно, почувствовал бы себя дискомфортно в «Спартаке» - и, допускаю, что намеки на это, прямые или косвенные, до Бескова дошли. И все в нем, по его-то натуре, возмутилось - Бесков не привык считать себя кому-то, пусть и очень уважаемому лицу, обязанным. Потом (опять же допускаю, исхожу здесь лишь из собственных домыслов, догадок, фантазий и наблюдений, сопоставлений и, каюсь, слухов, от которых никуда не денешься, которыми нельзя, по-моему, совсем уж пренебречь) вряд ли он считал себя и на первых порах гостем. А когда убедился сам и убедил других в значительности им затеянного и совершенного в «Спартаке», он дал понять, возможно, и Николаю Петровичу, что пиетет его к спартаковским истокам не настолько уж беспределен и что как динамовец еще предвоенных лет не может не помнить несколько снисходительного отношения динамовских ветеранов к «Спартаку», игроков которого именовали «боярами», а Якушин еще и называл спартаковской деревней. Николай Петрович не мог не почувствовать таких настроений старшего тренера и... И ничего - нашел в себе силы и мудрость не лишать его своей поддержки, конечно, В интересах дела. А Бескову, возможно, и показалось, что тот «гнетет его своим великодушием». В общем, сосуществование на деловой, реальной почве двух легенд - старейшей из бытующих в нашем футболе легенды и легенды поновее - несоответственно больше привычной всем мемуарной благостности. Правда, о своих разногласиях и Старостин, и Бесков поначалу если и говорили вслух, то разве что намеками, сопровождаемыми взаимными реверансами. Однако в последние сезоны - намеки попрозрачнее, а реверансы сдержаннее... К тому же люди из действующего футбола непрерывно у всех на виду. И трещинка во взаимоотношениях руководителей была не так еще широка, как широко толкование разногласий со стороны. Николай Петрович где-то вслух произнес, что Бесков насаждает в команде динамовскую дисциплину, а в традициях «Спартака» - демократия. Всем, однако, известно, что в тренируемой команде Константин Иванович представляет себя не иначе, как хозяином. Но в «Спартаке» и после стольких сезонов он для коренных спартаковцев все-таки оставался гостем, как ни странно это теперь звучит. А Николай Петрович - можно ли представить большего спартаковца, чем он? Привыкнуть к Бескову трудно. Да и опасно привыкать - вмиг потеряешь с ним контакт, минуту назад казавшийся прочным. Минуту назад вроде бы относившийся к тебе почти дружески, он вдруг уйдет в себя, удалится в излюбленную им непроницаемость, а про тебя забудет или же доброжелательное внимание превратится в недоумение (вплоть до перемены цвета глаз, когда голубизна перельется в стальной оттенок): кто ты и откуда, когда и как только попал в круг, в поле его внимания? Перепады настроения Бескова, резкие и в самом коротком разговоре, осложняют и спокойную беседу с ним - он не умеет быть долго нейтральным. Любое неосторожное, несовпавшее со строем его чувств и ходом мыслей слово может вызвать у него негативную реакцию. Собеседник утрачивает для него интерес, он мгновенно отвлекается на пришедшую ему в голову мысль и немедленно поглощен ею целиком. Конечно же, и в самых беглых разговорах с ним нетрудно уловить, что Бесков и упрям, и, повторяю, пристрастен. Конечно же, характер его образован всеми особенностями футбольной жизни. Вероятно, будь он покладистее, ему бы не устоять, не удержать позиций. 4 Его предавали, продавали. И сейчас не поручусь, что окружен Бесков исключительно людьми надежными, неслучайными. Убежден совершенно, что несмотря на многочисленные, тесные, долголетние, прочные, казалось бы, знакомства, приятельства, связи, в том числе и с лицами весьма влиятельными, несмотря на то, что человек его популярности, его действительных заслуг обречен быть большую часть времени на виду у всех, как мы уже здесь замечали, несмотря на всю публичность дела, которому он служит, несмотря на то, что человека, тренировавшего «Спартак», боготворили, связывая с ним свои надежды, миллионы болельщиков, Бесков в чемто, решусь предположить, очень существенном, безнадежно одинок. Одинок, скорее всего, и в кругу самых близких себе людей, и в тренерском своем штабе, среди покорных его воле и целиком от него зависимых сотрудников. Но так одиноки и бывают, и заслуженно приговорены к такому гордому и завидному, возможно, для когото одиночеству люди, обязанные принимать окончательные решения, касающиеся судеб других. Правда, и собственной судьбы тоже касающиеся... Может быть, и есть закономерность в том, что люди, склонные подчинять, диктовать, отстаивающие это право за собой, умеющие настоять на своем, не отступить ни за что от задуманного, испытывают нередко острую недостаточность сердечного, душевного к себе отношения. Не всем, кто вокруг, и в голову приходит, что внешне непоколебимым этим людям необходимо просто иногда ласковое, сочувственное, доброе слово услышать, не просто вынужденную констатацию, признание бесспорности заслуг и достоинств. Им бы дорого услышать искреннюю похвалу от людей, в свою очередь, достойных. А у достойных людей часто характеры тоже непростые, нелегкие - и кредит, лимит на ласку и почтение к людям сильным открывается, предоставляется тем, кто на искренность меньше всего и способен: подхалимам, прихлебателям... Бескову, такому неприступному, непроницаемому, внешне никогда не выдавшему никому своих сомнений, мучительно трудно ощущать себя в работе с людьми, не относящимися к нему так, как, полагает Константин Иванович, он того заслуживает. Он всегда почувствует, если его подопечный футболист не то, что не любит подумал о нем плохо. И простить этого не в состоянии. Перебороть возникшую к такому человеку неприязнь, может быть, и переборет - в интересах дела. Но простить - нет, не простит. И наиболее хорош Бесков с теми, кто доверяет ему беспредельно... Самым лучшим, широко смотрящим, открытым, как бывает открытый футбол, Бесковым он, как многие утверждают, был, работая в ФШМ, после дебюта своего тренерского в московском «Торпедо» в сезоне 1956 года, где отнеслись к нему несправедливо, настороженно, как к динамовцу, и вовсе несправедливо к серьезности проделанной им работы с командой, основой будущего чемпионства в шестидесятом году, тогда-то им во многом заложенного. Обиженный, оскорбленный недоверием людей, не захотевших воспринять то, что он, молодой тренер, уже способен был преподать, Бесков в школе быстро «оттаял»... Мальчишки смотрели ему в рот - он был для них даже не примером, образцом, а, без преувеличения, идеалом... В футбольной школе Бесков расцветал под восхищенными взглядами, обращенными на него. Он, про которого впоследствии говорили да и не прекращают говорить, что ему часто не хватает понимания людей, человеческого отношения к тому или иному способному футболисту, проявил себя в ФШМ как непревзойденный педагог. Учил, причем, всему - и в игре, и вокруг футбола. Мальчишки перенимали его манеру вести себя, разговаривать, подражали всему стилю его поведения в быту... Вряд ли у кого-либо еще из знаменитых футболистов насчитывается столько оставивших в большом футболе след учеников, как у Бескова. И к ним ведь можно причислить не только тех, кто учился в ФШМ, но и тех, кого он «сделал» игроками, взяв в команду мастеров. В том-то и особенность - главная особенность, отличающая тренера Бескова, - что он учит играть в футбол. Идет самой трудной дорогой - хочет, надеется научить футболу каждого, кто встретится на его пути. Он не может пройти равнодушно мимо игрока, который чего-то не умеет, а мог бы, не поздно еще, суметь при старании, при желании. И та же нетерпимость к несовершенству выражается у него в резком - и жестком по почти незамедлительно делаемым выводам - охлаждении к тем, кто достиг потолка, больше не прибавит, не сможет, израсходовал все резервы. И необязательно - и Бесков, в конце концов, практик и при всех футбольных мечтаниях суровый и резкий реалист - потерявший перспективу будет тут же отчислен. Но очевидное охлаждение тренера будет давить на него. И вызовет ответное охлаждение к тренировочному труду. В игроке копится раздражение, враждебность. В чем и тренерская вина - он мог бы и пощадить чувства еще нужного команде человека, а не корить за недоброжелательство к тренеру, самим же тренером и вызванное. Один известный, работающий с футбольными командами психолог заметил: «Бесков несправедлив к ветеранам, не старается продлить их долголетие... И мне жаль не только недоигравших игроков, но и самого тренера, который или попросту не наделен душевной щедростью или привык шагать по трупам - в чем и секрет его многолетнего устойчивого успеха...» 5 У меня несколько иная версия... Бесков видит состав завтрашний, послезавтрашний, игровые идеи, связанные с будущим никому пока неведомой молодежи, захватывают его воображение. Своими футбольными мечтаниями он невольно задевает чувство игроков, еще намеренных выступать сезоны и сезоны, но втайне осознающих, что футбол, который спрашивает с них Бесков, в каждом матче для них уже заказан. И они не могут не ревновать Бескова к тому будущему, что пройдет, обойдется без них. А Бесков, конечно, неистовствует в своей невозможности. Словно в отместку кое-кому из скисших, загрустивших от жалости к себе заслуженных ветеранов, он ищет и находит иногда их ровесников, готовых, однако, к жертвам, к «лебединой песне», к поздним дебютам в новом качестве (вспомните Георгия Ярцева из чемпионского состава «Спартака» - его, двадцатидевятилетнего игрока из второй лиги, Бесков взял и выдвинул во главу атаки, организовал его действия таким образом, что тот превзошел по результативности Блохина и сыграл в высшей лиге хотя и недолго, но памятно...). Кстати, и к новым людям, особенно в последние сезоны, Бесков очень часто охладевал почти сразу после выданных авансов. Выбор его, однако, ошеломлял в большинстве случаев неожиданностью, как при удачах, так и при неудачах, когда он ошибался, обжигался... Но репутация тренера, открывающего игроков, тем не менее, оставалась за ним. Что не помешало одновременной молве, утверждающей, будто Бесков всегда предпочитает посредственного игрока строптивому. Последнему утверждению нетрудно, вроде бы, возразить. Сказать, например, что Бескову яснее будущее игры, что он лучше представляет себе футбол в целом и чувствует себя сильнее игроков в предвидении неизбежных в футболе перемен, когда лучший игрок, по мнению тренера Бескова, перестал быть лучшим раньше, чем сам это понял, раньше, чем убедились в этом партнеры и догадались другие заинтересованные лица, осознали, наконец, болельщики. Вспомним: часто ли ошибался Бесков относительно будущего того или иного игрока? Кто из расставшихся с ним сумел хоть сколько-нибудь убедительно опровергнуть мнение тренера? Да никто почти... И все-таки упрек в том, что он гасит в себе искреннее чувство к таланту, серьезен. Нельзя же поверить в специалиста, делающего ставку не на талант, нельзя поверить в специалиста футбола, не способного восхититься талантливым исполнителем. Бесков, к тому же, неоднократно во всеуслышание повторял - и я сам от него слышал это, - что ничто он так не любит в футболе, как истинно классных игроков. Можно ли, однако, утверждать на основании «конфликтной практики», что Бесковым делается ставка не на талант, а на покорную ему посредственность? Тот, кто хорошо его знает, работал с ним и справедлив по отношению к нему, всегда скажет, что уж ктокто, а Бесков превыше всего ценит талант в футболе. Но только ставит он, прежде всего, на талант тренера - на свой талант тренера. Снижает ли это заинтересованность Бескова в талантливом игроке? Нет, конечно. Но не осложняет ли это взаимоотношения с талантливым игроком? Осложняет - как же может не осложнять! Жизнь его осложнена еще и тем, что те тренеры, которые целиком полагаются на ведущих мастеров, соглашаются на полную от них зависимость, достигают неплохих результатов, а, случается, могут и место в турнирной таблице занять выше, чем команда Бескова. И тренеров таких хвалят за результат и забывают про футбол их безликий. Футбол же Бескова в наиболее впечатляющих его образцах незабываем. Правда, самого Бескова как бы несколько отделяют от футбола, им создаваемого. Заслуженную им похвалу перемежают «но» - уж очень у нас в футболе не принято, при всех широковещательных суждениях о таланте, придавать ему слишком уж самостоятельное, слишком уж первостепенное значение... Правда, будем объективны, и Бесков, воспитанный во времена, когда утверждалось, что главный талант трудолюбие, точнее, прилежание, наверняка считает себя ведущим (а в душе и первым) тренером не только за счет природного дарования. Он горд и своим неизбывным трудолюбием, и особенно знанием, приобретенным в неустанном тренерском труде. «Я к тому времени, - вспоминает он начало шестидесятых годов, когда впервые принял сборную, - знал уже профессию тренерскую, как...» - Бесков показал ладонь, растопырив все пять пальцев. Ему нравится быть профессионалом, непогрешимым профессионалом. «Константин Иванович - счастливый человек, - сказал один из давно знающих его людей, - он никогда не считает себя неправым». 6 Для фильма о нем был снят эпизод, где режиссер Алексей Габрилович разговаривает с ним через несколько дней после тяжелого спартаковского поражения, за которое тренера не могли не винить даже очень расположенные к нему люди. Правда, Бесков реальнее других сознавал силу западногерманского клуба. И меньше всех других обольщался победой в первом, московском матче, продолжал твердить о серьезности противника. И после сокрушительного поражения говорил, что команда не настроилась на игру, что еще на установке он отметил для себя явную недостаточность внутренней настроенности игроков на столь ответственный матч. Кое-кто, однако, утверждал, что, согласившись играть в Бремене на день раньше, чем предполагалось, согласившись, тем самым, на целые сутки сократить срок, отведенный на подготовку и отдых, вселил в игроков уверенность в том, что желаемый, устраивающий «Спартак» результат может быть достигнут малой кровью. Ну и, к тому же, поражение в престижном матче на финише сезона, весьма удачного в целом, снова давало повод говорить, что решающие матчи Бесков проигрывает чаще, чем обязывает его высочайшая репутация тренера. Глубоко огорченный и несомненно раздосадованный поражением, испортившим впечатление от победного сезона, Бесков, однако, нашел в себе силы дать согласие на съемку. Пожалуй, это был единственный, на моей памяти, случай, когда пребывание перед камерой доставляло ему мучительное, ощутимое и со стороны, физическое неудобство. Он и говорил сдавленно, как-то сразу, при первых же словах севшим голосом, каждое слово с трудом им выдавливалось... На прямо поставленный вопрос: не чувствует ли он за собой вины за поражение? - Бесков, тем не менее, ответил, что нет - «... своей... нет». Будем ли упрекать тренера в неспособности отнестись к себе сколько-нибудь критически? Или попытаемся все-таки понять логику его вечного упорства в непризнании собственных ошибок?.. Мне кажется, что весь образ жизни Бескова, всецело подчиненной футболу и только футболу, диктует ему эту логику, вроде бы так легко уязвимую для тех, кто не склонен прощать спартаковскому тренеру ни одной из сделанных им на долгом пути ошибок... Бесков погружен в футбол большую часть времени своей жизни, «выныривая» на поверхность общежитейских отношений нередко со следами подобия «кессонной болезни». И вот здесь-то, при недолгом пребывании своем на поверхности он и сталкивается с людьми, требующими от него немедленного признания ошибок и согласия с их к нему претензиями. Это злит его, выводит порой из себя - раздражение с годами реже выплескивается наружу, но обиды, нанесенные даже незначительными, незаслуживающими его переживаний людьми, он помнит долго, может и вовсе не забыть. Мне кажется, что облик, найденный им для себя, мало соответствует вечному беспокойству, в котором постоянно он живет. Важность, «барственность», постоянное, действующее на многих из нас ощущение Бесковым собственной значимости - не грим ли это той сосредоточенности на деле, которой он не может не дорожить, не может не оберегать от суеты, вносимой нами вольно или невольно в его жизнь, когда, по праву болельщиков футбола, настойчиво в жизнь его вторгаемся, требуем к себе внимания и заставляем тренера постоянно помнить, что он у всех у нас на виду, что каждому шагу его неосторожному мы немедленно готовы придать значение? Мы часто спешим, глотая обиды от его невнимания, из-за вечных переходов от расположения к нерасположению и наоборот, наклеить на него ярлыки, тешащие наше задетое им самолюбие. И в чем-то и правы оказываемся, хотя и не до конца к нему справедливы, - большой футбол, в конце концов, для нас существует не в меньшей, чем для футболистов и тренеров степени. И людям футбола придется примириться с публичностью своего быта - они на это обречены, пока занимают нас своей персоной. Но слишком уж много сил и нервов отнимает у людей уровня Бескова сам по себе футбол - и на все остальное их чаще всего не хватает. Поскольку и остальное, так уж получается, тому же футболу и принадлежит. Практически без антрактов и выходных. ... Как-то в Кисловодске, на отдыхе, зимой он с горечью вдруг сказал - спросил почти с обидой: «Думаешь такой-то (он назвал тренера одной из успешливых в тот год команд), как я отпуск проводит? Нет, там и сауны, и прочее веселье... А я часа лишнего утром поспать себе не разрешаю...» В Кисловодске он заряжал себя, по собственному признанию, трехчасовыми прогулками в горы на весь предстоящий сезон энергией. И в сезоне поддержанием физической формы озабочен бывал не меньше, пожалуй, чем в пору, когда выступал. И пунктуальность, отчасти усложняющая общение с Бесковым, часто мешавшая мне чувствовать себя при встречах с ним и в беседах вполне раскованно, по-моему, самого его тяготит иногда - он бы и склонен был, по-моему, и к созерцательности, и к прострации, может быть, если бы не привычка постоянно мысленно измерять, мысленно расставлять, сопоставлять, противопоставлять... 7 Всем очевидно, что каждый матч ни у какой сильной команды не может получиться, как бы прав ни был тренер в принципе. Однако Бесков, отстаивая правоту своих воззрений на футбол, вероятно, слишком уж настаивает, слишком уж победителен бывает постоянно в своем облике, слишком уж подавляет буквально всех вокруг себя категоричностью суждений и выводов, неумолимостью требований - и уж ему-то, после всего от него услышанного и выслушанного, поражений, даже «не по игре», случайных, никто никогда не прощает. Все поражения руководимой им команды всегда признают его неудачами и готовы после неудачи ревизовать всю практику Бескова, осуждать принципы его и взгляды. Легко предположить, что другому специалисту, столь много внесшему своего в футбол, вряд ли бы старались постоянно напоминать об упущенных шансах, о промахах и поражениях, в которых не один он был, а то и вовсе не был виноват. Бесков, однако, должен был побеждать неизменно, чтобы простились ему манера вести себя на людях, стиль общения, обращения с футбольным и околофутбольным миром. Но что поделаешь, если манера и стиль часть его игры. Поэтому ему ничего и не остается, как терпеть постоянное недовольство результатом, им достигнутым. До того дошло, что и бесспорные победы Бескова некоторыми встречаются с оговорками. Если вдуматься, критика тренера Бескова неизменно сводится к критике его характера. Конечно, в критике этой есть и обязательная комплиментарная подоплека - во всем, выходит, что делает Бесков, проявляется его индивидуальность. Не противоречит ли, судя по нелестному для него списку, перечень его особенно запомнившихся неудач? Начинают и заканчивают Испанией: в шестьдесят четвертом году советская сборная, руководимая Бесковым, проиграла здесь финал Кубка Европы, а восемнадцать лет спустя, когда тренером ее снова был Бесков, неудачно выступила на чемпионате мира... Бесков со сборной начала шестидесятых годов проработал два сезона, а ведь звали его надолго, ставя целью подготовку к мировому чемпионату в Англии, значит, работать он должен был, как минимум, до шестьдесят шестого. Он планировал в связи с этим продолжительность, фундаментальность подготовки и, как утверждает игравший при Бескове центром нападения Виктор Понедельник, ныне редактирующий «Футбол-Хоккей», основы, заложенные Константином Ивановичем, сказались на успехе в Лондоне. В чем же «провинился» Бесков? Сборная провела тогда без поражений двадцать две игры и проиграла лишь в равной борьбе очень сильному противнику на его поле - 1:2. Скорее всего, в уничтожающей оценке работы тренера, «обеспечившего лишь серебро», сказалась международная обстановка, в судьбу вмешалась политическая ситуация - тогдашние большие руководители были разгневаны тем, что советская сборная проиграла в присутствии диктатора Франко. Это во многом напоминало ситуацию с проигрышем на Олимпиаде в Хельсинки югославам в пятьдесят втором году, когда отношения между странами были весьма напряженными - и виновных в поражении игроков, по тогдашнему обычаю, расценивали почти как предателей интересов родины. Через три года после случившегося Бесков стал заслуженным тренером СССР за успех руководимых им московских динамовцев - серебряные медали в первенстве и выигрыш Кубка. Что они повторили спустя еще три года - в семидесятом. Но самое любопытное - ведущие динамовские игроки той поры считают, что успехи в чемпионатах шестьдесят седьмого и семидесятого могли быть и большими, прояви в конце сезона Бесков большую решительность в борьбе за первое место. Николай Старостин вот считает, что Бесков слишком уж затягивает гайки - и порой срывает резьбу. Динамовцы же, спустя столько лет, обвиняют бывшего наставника в недостаточной решительности... ... Как-то летом в Тарасовке, наблюдая за футболистами, выполняющими заданное тренером упражнение, Константин Иванович заметил, что хороший игрок умеет разобраться в ситуации, а вот отличный еще и в состоянии сам ее создать. Будучи когда-то именно таким игроком, Бесков, видимо, перенес привычку создавать ситуацию и на тренерскую свою работу. Причем, стремится теперь создавать ситуацию во всем футболе. Ситуацию, в которой наилучшим, как он полагает, образом должна проявить себя его команда. Его вечно упрекают - причем, упрекают и люди, расположенные к нему, - что он чаще всего собственноручно разрушает команду, приведенную им к долгожданным кондициям. Слишком уж спешит искать «от добра - добра»... 8 Решусь предположить, что Бескову всего интереснее затевать команду - предпосылку к ситуации... Он любит повторять, что ему одного первого круга, как правило, хватает, чтобы «поставить игру» в новой для него команде. Удерживать ее и направлять твердой рукой не составляет при его характере проблемы, но руководить ею гибко, дипломатично, вникая во все нюансы администрирования, не совсем, наверное, в его вкусе, хотя вникает он ревниво буквально во все - не может не ощущать себя полновластным хозяином. В ежедневных отношениях тренера с командой одной лишь игровой идеи мало... Как выражался Андрей Петрович Старостин, «удельный вес» команды утром один, к обеду другой и к самому моменту игры может быть третьим... Искусство тренера в иные дни к тому и сводится, чтобы, ощущая команду единым организмом, соответственно с ней обращаться, поддерживая при том особые отношения с каждым из игроков. С игроками Бесков раз и навсегда нашел тон человека, давно и лучше всех знающего, что сейчас кому правильнее бы сделать. Евгений Ловчев смешно изображает, как заходит Бесков, скажем, к Гаврилову, а тот лежит: «Вставай, сколько можно лежать?» Но в следующей комнате уже, например, Шавло говорит совсем противоположное: «Что ты все стоишь? Ляг, полежи!» Непрерывность футбольного мышления Бескова, что, конечно же, несомненное, огромное, выдающееся его достоинство, иногда, возможно, и ему мешает и осложняет жизнь людей, от него зависящих, - великое множество вариантов и ходов в игре, возникающих то и дело в его воображении, отодвигает порой миг принятия решения. Богатство вдруг превращается в бедность... Вот ведь как бывает, вспоминают участники финального матча на Кубок кубков с «Глазго Рейнджерс»: утром на установке Бесков назвал один состав, но некоторые из этого состава, пробудившись после дневного сна, узнали, что теперь уже в запасе, на поле же вышел третий вариант, и лишь благодаря сделанным по ходу матча заменам тренер вернулся к первоначальному своему замыслу расстановки сил в игре, который самым правильным оказался... В истории с Бесковым как строго отделить тактику отношений его с командой от избираемой им тактики игры? Слабости человеческие, происходящие, скорее всего, от ощущения Бесковым своей тренерской силы и могущества, не могут не сказаться на тактике отношений, и уж эти отношения, в свою очередь, сказываются, причем, иногда в самый неподходящий момент, на тактике игры. Считается, что Бесков умеет настроить футболистов на матч таким образом, что, как минимум, девять из одиннадцати выходят на поле с ощущением, словно от игры этой зависит вся дальнейшая их жизнь и все сейчас поставлено на карту. Но не бывало разве, что тот же Бесков восстанавливал против себя команду (и притом команду, многим ему обязанную), разъединяя, по мнению Николая Старостина, игроков неровным к ним отношением?.. Бесков терпелив и нетерпим одновременно. Бесконечно терпелив, добиваясь грамотного исполнения от игрока, в чьи способности и добросовестность поверил, или еще лучше, когда сам этого игрока «открыл». И жестоко нетерпим бывает к любому возражению своим мыслям, малейшему сопротивлению своим замыслам... В непримиримости к игровому инакомыслию он доходил до комического. Как-то Валерия Николаевна, жена Бескова, попросила режиссера, в фильме которого тогда снималась, запечатлеть на кинопленке для истории своего внука - внука одновременно Федотова и Бескова («он же обязательно будет футболистом при таких генах...»). Режиссер, большой почитатель Бескова, конечно, согласился - приехал в выходной день к Бесковым на дачу с оператором и двумя его ассистентами. Сняли внука Гришу, и перед шашлыком решили сыграть в футбол Бесков с молодым, но уже пузатым режиссером против оператора и двух его ассистентов. После игры Бесков сказал, что больше никогда в одной команде с этим режиссером играть не будет. Тот пасовал ему на ход, а надо было, сказал Бесков, давать пас прямо в ноги. «Но их же трое», - удивился режиссер (Константину Ивановичу уже к шестидесяти приближалось). «Это мое дело - обвести. Твое - отдать...» ...Да, решительный Бесков неожиданно для всех уступает место нерешительному. И чудачество, самодурство видят тогда многие в том, что едва-едва не стало открытием - и не исключено ведь, что еще им станет, но в другой, в следующий раз. 9 В кажущейся нерешительности, когда медлил он заменить того или иного игрока либо вовсе отказаться от ненравящегося болельщикам или партнерам исполнителя, проявлялась, напротив, решительность - решимость Бескова доверять своей интуиции, чутью... В том же, что выглядело несомненной решительностью, когда менял он, отчислял, обнаруживалось как раз сомнение, разочарование и в собственных позициях и охлаждение вслед за вспыхнувшим было пристрастием. Он наступал в первом случае, во втором же - отступал. А со стороны кажется, что наоборот... По методам работы своей, как специалиста, глубочайшего знатока футбола, Бесков - типичный терапевт. Но характер и обстоятельства, в которых он чаще всего трудится, вынуждают его быть хирургом. И хирургом именно, никем иным, он чаще всего, к сожалению, воспринимается очень многими из тех, кто не знает его тренерской кухни, не представляет кропотливости, подробности ежедневного труда Константина Ивановича... Всегдашняя правильность Бескова очень многих дезориентирует. А футбольный фантазер, выдумщик вовсе не всегда, мне кажется, способен ужиться в нем с практиком-рационалистом поневоле - и, вероятно, постоянный, вызванный необходимостью борьбы за неизменно высокий результат, внутренний спор, в который никакого советчика со стороны Бесков ни в коем случае не допустит, временами измучивает его. Но он взял себе за правило выглядеть перед всеми не ищущим, а только и неизменно находящим. И правила этого неукоснительно придерживается, никогда не выдавая возможных сомнений или колебаний. А может быть, вообще многое в привычках, в характере Бескова подчинено необходимости непрерывно воздействовать на других, расширять, если можно так сказать, границы своего биополя? Теперь о самом воздействии биополя... Предполагаю, что каждый, кто сталкивался с Бесковым, испытал его на себе. Когда он сам играл в футбол, это воздействие было чисто эстетическим, что продолжается по сей день, когда видим мы лучшие игры «Спартака». Что же касается воздействия в обыденной жизни, то здесь сложнее - общение с Бесковым, чаще всего, затруднено бывает именно из-за силы его биополя. Он давит, он подчиняет собеседника, особенно зависимого в чем-то от него, хотя Бесков и как проситель, говорят, не меняет привычек, не изменяет себе, не тушуется ни перед кем и в расчет не берет, что у должностного лица, к которому он сейчас обращается, могут быть и другие дела и намерения... ... Я хотел бы лишь понять, какой ценой платил и дальше платит Константин Иванович за право быть таким, какой он есть - именно так вести себя в команде, как ведет он, в таком тоне разговаривать, поддерживать, точнее, удерживать ту дистанцию между собой и командой, какую находит оптимальной, только и полезной делу. Дистанция в таких отношениях, как в боксе, не только расчету подвластна. Судите сами: улучшает ли характер необходимость всегда быть начеку, а не всецело поглощенным тренерским призванием, жить одним футболом, как ему бы очень хотелось?.. Правда, не исключено, что вечная необходимость обороны делала Бескова и более тонким психологом. А футболу Бескова, как показывает практика, все, происходящее с ним, только на пользу. Жизнь заставляет его быть изобретательнее, а он - свой футбол... Бесков неизменно строг в обращении с игроками. Но разве же и не наивен в каких-то проявлениях? Уезжая из дома в Тарасовку, берет с собой свежий, еще жена не прочла, номер «Литературной газеты» со статьей писателя Вениамина Каверина - с какими-то мыслями из нее собирается познакомить игроков. А те «Утреннюю почту» смотрят - воскресенье. «Весь из себя», как говорится, мэтр Бесков, однако, ни в коей мере не способен быть по отношению к футболу трезво-академичным, как это ни кажется неизбежным с возрастом, с опытом. Впечатление мое и драматург Леонид Зорин, знакомый близко с Бесковым с середины пятидесятых, с тренерских его дебютов, подтвердил, что с годами Бесков углубляется в футбол гораздо сильнее, чем прежде - от всего суетного, бытового отрешается все больше. Он в футболе целиком, весь - ему некогда размышлять, рассуждать отвлеченно: где бы ему лучше сейчас работалось, с кем из игроков немногочисленной отечественной и мировой элиты хотел бы или не хотел бы сотрудничать? Пока идет сезон, мысли его круглосуточно в команде: никто из близких и родных не занимает мозг и душу его настолько напряженно, тревожно, как самый средний, но не безнадежный, способный хоть какую-то пользу дать команде игрок. Он непрерывно тасует в уме невидимую нам колоду, раскладывает придуманные им «пасьянсы». Разговаривая с иным из игроков покровительственно, небрежно, а то и 10 высокомерно отчасти, он наедине с собой думает о каждом из них, как о персонажах несочиненного романа или как врач о тяжелобольном. Есть, вероятно, тренеры заботливее, отзывчивее, душевнее в обращении, общении, неутомимее в «пробивании» игрокам своим всяческих благ. В этом смысле, мне кажется, Бесков многим коллегам своим уступит. Иногда из принципа - ему хочется видеть рядом больше подвижников, больше бессребреников. И здесь он нередко отрывается от реальности - и не исключено, теряет (точнее, не приобретает) нужных команде (но не своему футболу) людей. Вечный к нему упрек: он все берет на себя, поднимает помощников (а потом их же упрекает за бездеятельность), вникает в любую деталь, в которой вполне бы и без него разобрались, а теперь парализованные его окриком (с людьми, ему подведомственными, он бывает бесцеремонен, хотя бесцеремонность вовсе не норма в его с ними отношениях, я видел его и мягким, и даже ласковым с персоналом, а корректным он бывает, как никто, когда настроен, а простотой и обходительностью способен очаровать, опять же, если в соответствующем настроении), удрученные его разносом, отдают делу меньше, чем могли бы, и тогда он совершенно справедливо недоволен. Зряшное занятие искать этому невозможному характеру во всех случаях логическое оправдание, объяснение. Но и не могу в связи с некоторыми из ведущих, главных мотивов его поведения не вспомнить пастернаковское: «Я чувствую за них за всех, как будто побывал в их шкуре...» Он-то в «шкуре» игрока побывал достаточно - и не забыл ничего за столько лет. Конечно, в «новые шкуры» и ему не всегда суждено полностью влезть. Однако фокус-то в том, что надежды «влезть» он сам никогда не теряет, и потому не надо обманываться кажущейся неодолимостью дистанции между тренером и, допустим, в девятнадцать лет дебютировавшим в «Спартаке» Александром Мостовым. У него достаточно напряженные отношения с прессой, осложненные еще и независимостью его поведения и суждений, отличных зачастую от суждений прессы, особенной агрессивностью упорства, с которой он эту независимость отстаивает. Но ведь, по идее, представителям прессы должно бы льстить подобное к себе отношение - обиды и неприязнь к журналистам проистекают прежде всего оттого, что редко встретишь среди коллег Бескова человека столь внимательно, заинтересованно читающего газеты. Бесков все всегда про себя читает, все всегда помнит, и я бы сказал, что относится иной раз к некоторым журналистам серьезнее, чем они того заслуживают. На месте некоторых из них я, пожалуй бы, гордился враждой Бескова больше, чем дружбой с многими из тренеров. В неудачах Бескова, между прочим, легко обнаружить огорчительную повторяемость ситуаций - словно что-то происходит с ним в самый последний момент. И в дни неудач он с удручающим постоянством непохож бывает на самого себя. Что-то гаснет в нем. От него ждут решения, а он медлит, упускает шанс. И его тогда спешат обвинить во всех грехах, забывая отметить, признать, что он же попросту не проявил присущих себе же качеств, достоинств своих козырных - почему-то вдруг не проявил. Но до объяснений обычно не доискиваются громоздят обвинения... Не будь профессиональный спорт столь жесток в своей непрерывной соревновательности, отдай мы хоть когда-нибудь себе отчет в непременной ценности и его эстетической стороны, можно бы утешиться соображением, что Константин Бесков - мастер в большей степени процесса, чем результата, матча ли, турнира... А человеку процесса, вероятно, труднее быть во всех случаях решительным. К тому же внешность Бескова нас еще обманывает, как мне кажется, - очень уж тщательно научился он скрывать происходящее внутри себя. Да и не хотим мы, возможно, не привыкли, не умеем вглядываться... Поражений в счастливую спартаковскую пору своей карьеры он потерпел никак не меньше, чем в нестабильные периоды своей тренерской деятельности. Решения Бескова - зачастую откровения в футболе. Однако на откровенность насчет ему одному, может быть, понятных причин нерешительности своей в том или ином случае он вряд ли решился бы или решится когда-нибудь и с кем-нибудь, к сожалению... И как же упрекнешь его в том, когда и так уж, и сколько уж раз за ошибки свои - какая разница: признанные или непризнанные - он расплатился, пожалуй, сполна. И платил, замечу, судьбой... 11 Судьба, вознесшая его, была к нему в то же время и достаточно жестокой. И жестокостью этой, в свою очередь, ожесточала, не могла не ожесточить и его характер - характер, допускаю, по природе своей вовсе и не такой уж крутой, как теперь многим и мне (иногда) в том числе кажется... В портрете Бескова трудно не заметить противоречия, что экологию творческой личности в себе он осуществляет обычно методами, заставляющими видеть в нем порой и деспота, и самодура, и отнестись к нему иной раз без той чисто человеческой симпатии, какой, безусловно, заслуживает он за огромность футбольного своего таланта, о чем, впрочем, забыть нельзя, как бы ни менялось твое отношение к нему... 2 Я, конечно, задумывался - этично ли обнародовать свои наблюдения или пересказ, например, бесед с ним в сезонах восемьдесят шестого - восемьдесят седьмого годов, сохранившихся в тех черновых, в сущности, строчках, что заносил себе в тетрадку для памяти, да иногда и в тот дневник, что велся мною до знакомства с Бесковым и продолжается, разумеется, сейчас, когда знакомство наше давно прервалось по его инициативе... Но перечитав свои записи не один раз, убедился, что они скорее свидетельство наблюдений за самим собой - что-то получилось вроде стенограммы складывающегося отношения моего к Бескову. И мне показалось, что поиск собственной точки зрения на знаменитого тренера - сюжет ничем не хуже других сюжетов, жизнью и судьбой Бескова обусловленных... Что же касается пристрастий... То укажите мне, назовите кого-нибудь из причастных к футболу людей, кто сумел бы отнестись к нему беспристрастно? Впрочем, бывал ли он хоть сколько-нибудь беспристрастен в чемлибо или по отношению к кому-либо? ... С «Черноморцем» играли в тридцатиградусную жару. Бесков, как всегда, сидел в ложе рядом с администратором Сашей - матч проводили в Лужниках. К ним подсел по-свойски журналист Т. Бесков поднялся с места, не ожидая свистка на перерыв, - пока спускался из ложи, «Спартаку» чуть гол не забили: мяч попал в перекладину. Смотрел, воспринимая это самой интересной для меня сейчас частью футбольного зрелища: как Бесков в небесного цвета костюме спускался вниз, как энергично поднимался сюда, возвращаясь, красно-загорелый второй тайм уже начался, он задержался у парапета, взглянув цепко на поле, потом остановился, опершись о колено возле второго тренера Новикова, который надиктовывал на магнитофонную ленту репортаж к видеозаписи для будущего разбора игры в Тарасовке. Ушел Бесков тоже до финального свистка, к нему внук Гриша Федотов подошел, они вместе спустились, о чем-то переговариваясь. Ритуал приветствия, где каждый встреченный, независимо от своего отношения к спартаковскому тренеру, ценит его крепкое, корректное рукопожатие, по-моему, приятен Бескову и бодрит его: он никогда, мне показалось, не устает от всеобщего к себе внимания... «Спартак» опять потерял очко - «Черноморец» забил гол со штрафного. Всезнающий журналист Т. говорит со скорбным лицом, что у него, побывавшего, конечно, в раздевалке, впечатление: Константин Иванович не знает сейчас, что и предпринять... Кроме того, сообщает он со слов вратаря Черчесова, Черчесов перед пробитием штрафного сказал Борису Кузнецову: «Выйди из стенки, а то мне не видно». Но Хидиятуллин сказал: «Стой...» Тот послушался, конечно, более авторитетного Хидиятуллина (Хидю) - ну вот и гол... Журналист Т. называет и еще фамилии... Сержусь: зачем мне знать их? Меня занимает один Бесков - к чему держать в памяти остальные фамилии? Какая гарантия, что станут они действующими лицами. Оператор Савин снял впоследствии отличный, выразительнейший, философский кадр - после матча в Ереване тренер Новиков сметает с макета в специальный мешочек намагниченные стрелки, изображающие на установках и разборах игроков. Эти же самые стрелки, очень возможно, в этом же сезоне, да что там, в следующей игре будут изображать уже совсем других игроков, избранных Бесковым на замену тем, кто не оправдал его надежд... Но я уже догадываюсь, в сознании его присутствуют все, входящие в штат команды игроки, мысли его заняты только ими. Нет сейчас никого на свете для него важнее, чем игроки, - даже те, кого он не любит, в кого не верит. Они все равно ему ближе всех друзей и родных - ближе, пока могут хоть что-то значить в его расчетах и планах. Как же я могу не знать их имен, не вникать в судьбу тех, кого через год, может быть, и самые заядлые болельщики забудут? Утром, когда звоню ему по телефону, переспрашивает: «Какая жизнь? Тяжелая...» 12 Я о чем думаю: и в расположении ко мне Бескова, и в нерасположении - сюжет. Расположив Бескова к себе, я теряю свободу маневра, но и не расположив - тоже ведь, наверное, теряю? Конечно, вызвать гнев его неприятно, но и не увидеть его разгневанным - значит, не почувствовать Бескова до конца. Испытать его гнев на себе, почувствовать на себе его несправедливость - тоже заманчиво. Но как знать - сможешь ли ты после этого сам отнестись к нему справедливо, не станешь ли таить, копить обид? Правда, в этом случае лучше поймешь ощущения его недоброжелателей... ... Бесков шел мне навстречу от поля, у кромки которого, очевидно, давал какие-то последние наставления разминающимся игрокам или просто хотел вернее почувствовать их состояние перед игрой. Мне показалось, что он, без пиджака, с красным болгарским загаром, сейчас излишне возбужден, вдохнув запах травы с лужниковской «поляны» - близость к газону «официального поля», возможно, пьянила его, вряд ли он часто ступает на этот «ковер» (на тренировочном поле в Тарасовке ощущения, наверное, иные - рабочие, будничные), пьянила и одновременно остужала холодом праздничного, предыгрового волнения, которое в ложе на трибуне он испытывал по-другому... Он протянул мне руку, включая в ритуал... «Спартак» выиграл у торпедовцев из Кутаиси 5:0. И как в предыдущие разы, Бесков ушел пораньше, долго, правда, спускался, не отрывая глаз от поля, внизу его поздравили администратор Большой арены Семен Петрович и контролер. Журналист Т. поспешил сказать мне, что знает наперед, что скажет Бесков. Наверняка же о том, что прошлый год сыграли с Кутаиси 0:0. Это при Гаврилове и Шавло. Еще он заметил, что Бесков упрямо ставит в состав тех, в ком уже разочаровался. Как, однако, связать подобное наблюдение с тем, что перед каждой спартаковской игрой непременны разговоры теперь: кого еще отчислил Бесков или, как он сам обычно говорит, освободил... Народу на стадионе немного - и «Спартак» в последнее время не впечатляет, и, главное, чемпионат мира начался, все внимание на него переключилось: вечером в воскресенье Бразилия играла с Испанией. Утром разговариваю по телефону с Валерией Николаевной про вчерашний матч. Про Волгина, игрока из алма-атинского «Кайрата», который, наконец, забил гол. «Константин Иванович теперь вздохнет спокойно», говорит она. Бескова дома нет - с утра уехал по делам. Созваниваюсь с ним днем - (голос веселый: Бесков почти словоохотлив. Меня интересуют его впечатления от бразильцев, но чувствуется, что он непрочь еще поговорить о вчерашней спартаковской победе. Понимая, конечно, что фон матча Бразилии с Испанией весьма невыгоден для сравнения со вчерашней игрой спартаковцев, он, тем не менее, так сразу забыть про победу над Кутаиси не может. Игра «Спартака», объясняет Бесков, лишь фрагмент той игры, которую ищет он и ждет. Двое защитников - Ширяев и Каюмов - заболели. И двое - Морозов и Бубнов - там, в Мексике, со сборной на чемпионате (вот как еще невольно преломляется в его сознании мировой чемпионат, как бы раздвоение происходит - он и воображает своих игроков, занятых в столь престижном соревновании, и одновременно ломает голову, как же вселить уверенность в дублеров, убедить их и себя, что ведущие игроки вовсе не кажутся ему незаменимыми, но ведь к этой мысли можно и привыкнуть, а они же вернутся). Ему пришлось и в дубле делать перестановки. Дубль, радуется он, сыграл содержательнее - шесть мячей забили. Но сам Бесков игры дубля не видел. Смотрел матч московских и тбилисских динамовцев. Следующая игра у «Спартака» против Тбилиси. Бесков считает, что у москвичей сейчас «маленький подъем» они выиграли. А бразильцы... Бразильцы понравились ему больше испанцев. Техника владения мячом... В пятьдесят восьмом году бразильцы в полуфинале и финале забили десять мячей. У нападающих было преимущество перед защитниками. А теперь наоборот... Он, в принципе, не сообщает ничего нового. Но воспоминание Бескова про бразильцев воспринимаю, как автограф. Как-никак он первый тридцать почти лет назад предсказал, что чемпионами мира в Швеции станут бразильцы. И я очень доволен и горд, что он делится со мной хоть какими-то своими впечатлениями. Хотя уже догадываюсь, что любому репортеру он сказал бы то же самое... Пока все, что говорит мне Бесков про себя и про футбол, я или где-нибудь читал, или от кого-нибудь из его собеседников слышал прежде... Пока в моем распоряжении лишь собственное воображение. 13 Но воображать Бескова в разных ситуациях весьма интересно. 4 июня я впервые приезжаю в Тарасовку - никогда здесь не был. Приехал точно к половине первого, но Бескова еще нет, он задержался в Москве. Приехавшим раньше назначенного времени психологам он скажет: «Я - человек пунктуальный». Но я-то к нему вроде не по делу приехал - и на меня, значит, регламент не распространяется. За все время с ним общения лишь однажды я опоздал - пришел на несколько минут позднее назначенного. И это не осталось незамеченным... А во всех остальных случаях вполне соответствовал его пунктуальности - и он уже в Кисловодске это оценил, сказал что-то в одобрение моей обязательности, как бы объединяя в этом похвальном качестве с самим собой. Правда, иногда я топтался на перекрестке улицы Горького и Садового кольца, чтобы войти к нему минута в минуту. Стоял, смотрел на поток машин, мчащихся в сторону Ленинградского проспекта - я видел как бы Москву сороковых, когда казалось, что весь город в дни матчей устремляется к стадиону «Динамо». Теперь же футбольный матч, зажигающийся на телеэкране в каждой квартире, в ходе городской жизни, однако, гораздо менее ощутим. И все же не реже двух раз в неделю Бесков входит со своим футболом в любой дом. Вот такого непременного в нашей жизни Бескова и хочется мне написать. Но как вырвать его для подобного рассмотрения из контекста футбольной хроники? А соприкоснешься с хроникой, вникнешь в подробности календаря игр, вплотную продвинешься к подобному - и Бескова, как леса за деревьями, не увидишь за незначащими, в сущности, для истории, но такими уж значимыми, решающими для сегодняшнего, целиком поглотившего тренера дня, цифрами, обозначающими набранные или потерянные очки в турнирной таблице: к чему сейчас все и сводится, а я со своей склонностью вспоминать и необходимостью обобщать выгляжу лишним в деловой сиюминутности этого мира... Вроде бы и вспоминать несолидно, неловко, как я, в моем возрасте, стою на перекрестке, следя за часами на «Пекине». Но вот Николай Петрович Старостин, рассказывая, что Бесков входит в спартаковский автобус, ждущий команду у метро «Сокольники», ровно в двадцать девять минут третьего, допустим, если отъезд назначен в четырнадцать тридцать, подозревает, что где-то на подъезде, на подходе Бесков нарочно замедляет движение, шаг только ради такой точности - войти минута в минуту... ... Появившийся на балконе третьего этажа тарасовской гостиницы, Бесков жестом приглашает меня зайти к нему, в вестибюле - тишина, после обеда в команде - мертвый час, спят. В своем двухкомнатном номере Бесков знакомит со штабом - кроме администратора здесь и массажист, и второй тренер Новиков, оператор видеозаписи. Второй тренер сомневается в полезности встречи с психологами, о приезде которых предупреждает Бесков. «Лучший психолог - старший тренер», - считает Новиков. Бескову нравится такая убежденность помощника, но он говорит назидательно, что мальчишкой еще видел фильм «Крылья холопа», где окружающие царя бояре не поверили в изобретение самородка... А потом ведь были времена, когда за кибернетику и генетику сажали, а теперь без них никуда... Пусть приезжают психологи - вреда не будет. Разговор, естественно, перескакивает на чемпионат мира. Бесков спрашивает оператора: удалось ли заснять на видеопленку англичан? Говорит, что англичане - консерваторы. И выглядят сейчас точно так же, как и в сорок пятом году... Я жду, конечно, подробнейшего рассказа о тогдашнем динамовском триумфе на родине футбола. Но Бесков не намерен сейчас отклоняться от темы мексиканского чемпионата. Чемпионат, он считает, бедный. Впечатление производят только наши и бразильцы. Когда помощники расходятся, он говорит вдруг пугающую меня фразу насчет того, что десять лет в одной команде это слишком уж долго, все приедается, теряют свежесть отношения, пропадает элемент новизны, а он, к тому же, еще и не отдыхал зимой, не съездил, не выбрался, как привык за последние годы, в Кисловодск. Фраза, словно торящая путь к отступлению, пугает меня, напоминая высказывания тех, кто считает Бескова зашедшим в тупик, - высказывания, которые я всерьез не принял. Да и по-прежнему не принимаю: смотрю, как Бесков, взглянув на себя в зеркало ванной, смазал чем-то волосы, выровнял пробор, - испуг мой отчего-то улетучивается постепенно. 14 Действительно, если устал он и разуверился, зачем с такой яростью кричать на заместителя директора стадиона, утверждая, что его интересы не на футбольном поле. Мы бродим с ним по газону первого и второго тарасовских полей, его настойчивостью взлелеянных. Бесков жалуется на давление - не отпускает, на жару... Лицо его меняется до неузнаваемости - так бывает, когда внутренняя мысль уводит человека далеко. Взгляд его делается колючим - он забывает про меня и про подскочившее давление, скорее всего, тоже. Замеченные непорядки аккумулируют в нем энергию. Испуг заместителя директора ни в какое сравнение не идет с моим улетучившимся испугом - заместитель директора не допускает, видно, мысли, что хозяин-барин Бесков куда-нибудь отсюда уйдет и оставит его в покое... На поле появляются две женщины с ведрами: они бросают горстями землю вместе с семенами на пробоины, не обращая внимания на тренирующихся футболистов и только деловито подсказывая друг другу: «возле штрафной» и так далее... Бесков, показывая на особенно заметно выбитую часть поля возле дуги штрафной площадки, говорит, что здесь проходит большая часть тренировочной работы... На игре с тбилисцами в Лужниках он появляется в светлом костюме, пиджак сразу снимает, остается в голубой рубашке с короткими рукавами. Садится с ним рядом человек, про которого конкурирующий со мной бесковский биограф журналист Евгений Богатырев сообщает, что это начальник хозяйственного отдела Центросоюза. Еще раньше журналист замечает, что Бесков с кем-то раскланялся в правительственной ложе. ... В паузе между турами «Спартак» играет товарищеский матч со своей дочерней командой «Красная Пресня» (тренером там Олег Романцев из чемпионского состава «Спартака» семьдесят девятого года, в «Пресне» доигрывают иногда спартаковские ветераны, но она же и поставщик «Спартака»: Сергей Родионов, например, из нее или открытие сезона восемьдесят седьмого года Александр Мостовой) - матч проводится на стадионе «Красная Пресня». Здесь, я замечаю, Бесков меняется в сторону опрощения: он расстегнут, распахнут, говорлив, демократичен - дальше некуда. И трогательно, по-болельщицки реагирует на удачи игроков, восторгается пушечным ударом Черенкова, вбившим краснопресненского вратаря в ворота. Один из руководителей «Красной Пресни» говорит, что вратарь этот накануне в календарном матче был лучшим. «Сравнил, - восклицает с деланным возмущением Бесков, - там вторая лига, а это Черенков!» Но в перерыве строго отчитывает Сергея Новикова: «Ты от второй лиги ничем не отличался!» Разбор вообще без скидок - от благодушия ни следа... 22 июня. Снова еду в Тарасовку - Бесков взял меня с собой в машину. Бесков заглядывает в «Советский спорт» - радуется: на первой полосе сообщение о победе ростовского СКА над московским «Локомотивом». «Федот» выиграл», - говорит он соседу про зятя. Но «Локомотив» ведь для Бескова тоже команда не совсем посторонняя - тренирует ее Юрий Сёмин, всегда называющий себя учеником Бескова... Мне, конечно, хочется свести разговор на мировой чемпионат. Но Бесков сначала рассказывает, что вчера спартаковские юноши выиграли у торпедовских, у которых тренером Шустиков, - «известный игрок», подчеркивает Бесков. Все же обращаемся к чемпионату в Мексике. Бесков критикует аргентинцев (мы еще не знаем, что они станут чемпионами). Бесков развивает мысль, что чемпионат недостаточно интересен. Не сравнить с теми, на каких он бывал, - в пятьдесят восьмом, семьдесят четвертом. Ну и в восемьдесят втором, конечно, но печальных воспоминаний мы не бередим. Бесков говорит про систему четыре-два-четыре, предложенную бразильцами, про тотальный футбол, позднее преподнесенный всем голландцами, - сейчас равноценных новшеств нет. Завожу разговор о предстоящей «Спартаку» игре с ЦСКА на Кубок, надеюсь разговорить Бескова на тему послевоенных ЦДКА и «Динамо». Но он не реагирует - воспоминания не занимают, как я вижу, такого уж большого места в его жизни... Он скучно - для меня, разумеется, ждущего совсем другого, - говорит про функциональную готовность, технико-тактические показатели: «Наши молодые следят за ЦСКА. Знают, кто чего стоит». Замечает, что слышал: подобной жары не было с лета сорок восьмого года. Но футбольную сторону того лета даже разговор про ЦСКА не заставляет его вспомнить - мысли заняты другим. Следующая календарная игра у «Спартака» в Баку - опять же трудности нетворческого порядка (хотя где же бывают условия, идеальные для творчества и не только футбольного?). Бескова беспокоит бакинская публика, нечистоплотность, как он выражается, руководителей и жара почище, чем в Москве... 15 Вспомнил про Волгина, которого по-прежнему ругают, говорит о нем: честный, порядочный человек, не поддался на посулы местных властей, поехал в Москву, хотел играть в хорошей команде, готов был все сызнова начать, учиться спартаковской игре, которую пока, к сожалению, постигает плохо, не оправдывает себя, хотя Бесков проявляет терпение, ставит его, несмотря ни на что, в состав... По контрасту с тем впечатлением, которое производит на него порядочный Волгин, Бесков вспоминает за остаток дороги до Тарасовки множество случаев непорядочности, разлагающей, растлевающей, разрушающей футбол... Приехали в мертвый час. Бесков сердился, что дачник, работающий на базе, долго открывал ворота. Из машины на ходу поздоровался с бывшим художником тарасовского стадиона, сказал: «Хороший мужик. Среди выпивох девяносто процентов - хорошие люди». Выходя из машины, очевидно, вспомнил, что не раскрыл «Советский спорт» на той странице, где про чемпионат мира. Развернул газету и сразу наткнулся на корреспонденцию Львова из Мексики, повернулся ко мне: «Среди ваших коллег тоже немало... разных людей!» Помощники обступили его. Завязался разговор, непосвященному в дела команды плохо понятный. Все же вслушиваюсь... Шубин спрашивает: может быть, Борис Кузнецов переживает, что играет сейчас на другом месте? Но Бесков поясняет, что назначение Хидиятуллина свободным защитником - мера вынужденная: «А то был проходной двор - из-за чего проиграли Минску, Киеву, московскому «Динамо». Снова возвращается к теме Гаврилова и Шавло, вспоминает, что попрекали его и Ловчевым с Папаевым. И до сих пор забыть не могут, что отчислил он Грачева, который сейчас лидер в «Шахтере», и Милевского, отличающегося в нынешнем сезоне, играя за «Даугаву» в первой лиге... Бесков делает вид, что безраздельно занят внутренним чемпионатом, а Мексикой интересуется постольку поскольку. Хотя я-то знаю, как тщательно проводит он с игроками разбор каждой из игр мирового первенства по видеозаписи. Заставит потом оператора смонтировать пленку по темам: действия защитников, действия нападающих... Игроки же и не пробуют скрыть, что происходящее в Мексике занимает их сейчас больше всего. Все, кто сейчас действует за океаном, как бы переместились, перенесены в иное измерение, хотя игроки сборной для некоторых из оставшихся дома футболистов как были соперниками и партнерами, вполне соотносимыми по силам и возможностям, так и продолжают ими быть. Вижу, как второй тренер Новиков пробует изобразить Беланова, твердит о том, как тот использует в чемпионате мира свою огромную скорость... Игроки молча смотрят на представляемого Федором Сергеевичем Беланова, словно никогда сами не видели киевского форварда, не играли против него никогда и еще год назад не брали его в серьезный расчет. Более того, кое-кто и сейчас, при всех мировых успехах Беланова, не склонен Игоря переоценивать, продолжает считать излишне прямолинейным, не способным комбинировать в спартаковском стиле - бежит очень быстро и только. Вот тут и понимаешь, как же трудно сейчас старшему тренеру поддерживать в команде рабочую обстановку, спокойную, деловую атмосферу... Легко ли сейчас Черенкову, по всем игровым параметрам достойного сборной, но по состоянию здоровья не переносящего мексиканскую жару? Конечно, после возвращения из сборной в клуб накануне отъезда на чемпионат трудно рассчитывать, что нынешний сезон не будет для него потерянным - спад формы, душевный спад неизбежны. А каково Борису Кузнецову, отлично сыгравшему весь сезон перед чемпионатом мира? Ну не забей он злополучный гол в свои ворота, когда играл «Спартак» с Минском, - кто знает: а не сохранили бы тренеры сборной его в составе? Шанс попасть в команду был вполне определенный, но чуть не повезло... А будет ли когда-нибудь еще такой шанс? Вряд ли... А что остается думать Хидиятуллину: шесть лет назад его готовы были посчитать «нашим Беккенбауэром», который сейчас приехал в Мексику, кстати, как тренер сборной ФРГ? Ведь Бесков и после измены Вагиза «Спартаку» перед Испанией брал его в сборную, и если бы не травма в самый последний момент... Дальше преследовали сплошные неудачи - и от травм не мог излечиться, и пропала игра: выглядел неузнаваемо... Никто и не ждал, что Бесков согласится принять его обратно в «Спартак». Но принял. Играет. И чего-то уже начинает получаться - сейчас в отсутствии «сборников» он, пожалуй что и лучший в команде, лидер. Но для классного игрока с неизбежно гипертрофированным самолюбием потерять шанс попасть в сборную - это же весь кураж потерять... 16 А почему мы не думаем о том, что у Бескова, с его масштабным пониманием футбола, с непроходящим и после самых жестоких неудач ощущением себя тренером номер один, на душе сейчас легко и спокойно? И он вовсе не представляет себе себя в Мексике, руководящего сборной командой? Его просто выручает спасительная привычка - уходить в футбол, независимо от ранга и престижа, целиком, с головой, так, чтобы времени оставалось минимально для страданий самолюбия. Ему облегчает эти страдания и то удовольствие, какое получает он от осуществления тренировочного процесса - здесь, без тех неизбежных стрессов, возникающих на матчах, он чувствует себя почти всегда превосходно, чувствует себя непревзойденным мастером, зодчим игры, ему нескучно и с самыми малоспособными, по-моему, им в этом случае овладевает азарт: научить и такого, из такого слепить нечто стоящее. Он, конечно же, и на педагогический талант свой ставит - не меньше, чем на тренерский, стратегический. В дни чемпионата Бесков привозит с собой в Тарасовку кипы газет - указывает, что обязательно надо прочесть или читает отдельные корреспонденции вслух своим подопечным. Обязательно снабжает прочитанное собственным комментарием. Ставит себе, очевидно, сверхзадачей внушить игрокам большую уверенность: «И про нашу ведь команду недавно еще писали в таких же превосходных степенях, в таком же вот тоне, как сейчас про победу сборной над Венгрией. Например, после нашей победы над «Астон-Виллой» писали о «Спартаке» очень хорошо и самые авторитетные обозреватели...» ... Он внушает игрокам, что выступают они за высококлассную команду. Но, вместе с тем, насчет способностей вверенных ему игроков нисколько не обольщается. Говорит: у шестидесяти процентов тренирующихся здесь сейчас нет таланта. Ну, смотрите, пас не умеют отдать, а это все равно, что не умеют говорить, мычат наподобие немого... Пас отдать по-настоящему из всех присутствующих умеют от силы двое (он, конечно, для выразительности несколько шаржирует, не называя, скажем, из педагогических соображений Хидиятуллина, которым все еще недоволен, считает, что тот рановато почувствовал себя в порядке, потребовать от него можно гораздо большего. Собственно, причиной их конфликта и была излишняя, как считал Вагиз, требовательность Бескова и самолюбивая ранимость талантливого игрока в молодости) - Черенков (считая меня совершеннейшим профаном в футболе, он показывает мне, который из игроков Черенков - «вон тот, без рубашки») и Новиков (Новикова он неожиданно хвалит за чувство юмора, не обижается, как некоторые другие, на замечания). Повторяет: хороший игрок разбирается в ситуации, а отличный сам ситуацию создает... Вспоминает: преподавателя музыки из Ленинграда Николаева и балетных педагогов. Они считают, что надо тонко учитывать физическое состояние занимающихся. Устал - не воспринимает, значит, надо менять упражнение, менять ход занятий. ... Тем временем «Спартак» откатился на последнее место. Звоню по телефону Бескову в половине восьмого вечера. Он еще не вернулся из Тарасовки. Недавно только закончилась двусторонняя игра, проходившая под проливным дождем. Жена говорит: Константин Иванович нервничает. Нижнее давление - 120. Он не привык болеть. И не знает (тьфу-тьфу), что это такое... Друг семьи, врач посоветовал лекарство от давления. Но Бесков привык принимать лекарства от раза к разу... Жена говорит: я сама вся на нервах, вся на валерьянке, на валидоле... Звоню в девять (только началась программа «Время»). Бесков сам взял трубку. Я называюсь... Пауза (за которой усталость и, может быть, раздражение, еле сдерживаемое...). Я начинаю светский разговор, оперируя информацией, ранее полученной от Валерии Николаевны. Внутренне морщусь от фальши, от подделывания под домашнего человека: «Как работали в такой дождь?» - «Нам дождь не помеха...» 27 июня. Бесков жалуется на несправедливость составления календаря - у «Спартака» подряд игры с Минском, Киевом, «Днепром», «Торпедо», московским «Динамо», Бесков жалуется, а сам бодр и загорел, весел, несмотря на высокое давление... Я уж насторожился: не подготовился ли он морально к отставке? Тем более, что опять не поехал с командой в Ереван. И в разговоре мимоходом заметил, что увольняли его только из сборной, а из клубов он обычно сам уходил... В разговоре о «звездах» - «как я уважаю таких игроков, как я уважаю такую игру» - кого только ни перечислил, начиная с англичанина Мэтьюза... Профессионально разобрал Пушкаша и Кочиша, Гарринчу и Пеле... На фоне рассуждений о Марадоне (здесь все особенности наблюдения Бесковым футбола, как же смотрит он каждую игру, будто рентгеном просвечивает: аргентинец угадал момент, ударил внешней стороной стопы... 17 опорная нога... слушать бесковский разбор можно бесконечно, когда сам смотрел игру, ничего подобного ведь не прочел в ней), на «звездном» фоне возникают вдруг Волгин и Новиков. Волгин не понимает тонкостей: когда отдать и кому? Не видит. А видит - отдает неточно. Его игра в «Кайрате» была - обвел и забил. А в «Спартаке» этого мало. Он сознается: в такой футбол не умею играть, пять месяцев ждали - и ничего... А у Новикова нет того азарта, нет мужской воли. Игра тягучая. Но игру он понимает лучше Волгина. И снова жалоба: в «Спартаке» нет сейчас условий, которыми бы можно соблазнить нужных нам игроков. «Трудно нам тягаться с республиками». «Спартак» опять проиграл. 0:1 «Арарату». Какое же это поражение - пятое? Нет. Шестое. Может быть, Т. и прав: Бесков не знает, что делать... Бесков посмотрел видеозапись игры с «Араратом»: в центре поля играли нормально, а впереди ничего не получалось. Родионов заболел - отравился. В больнице лежит - в Ереван не ездил. «Беда никогда не ходит одна», - говорит Бесков. Хидиятуллин виновник пенальти. Такое же нарушение, как с «Черноморцем». «Сидим на этом упражнении - и все без толку», - удручен Бесков. Насчет игры впервые сказал, что надо «учить» - я чуть не спросил: когда же? Полсезона прошло. Но говорю другое: надо бы у кого-нибудь выиграть для авторитета. Он свое: главное, что игры нет. Поставить бы игру... У ветеранов, считает он, сейчас нет желания что-то вложить, переломить ситуацию, судьбу. Он и прежде сталкивался с такими настроениями. Куда это годится, которую игру проигрывают с минимальным счетом. 1 июля. В газетах «Известия», «Вечерняя Москва» рядом с сообщением о финале чемпионата мира сообщение о последнем месте «Спартака»: «Чувствуется, что те игроки, на которых надеялись руководители команды, в первом круге не оправдали возлагавшихся на них надежд». Тут же «Вечерка» отмечает, что с возвращением в коллектив старшего тренера Эдуарда Малофеева (бывшего тренера сборной) команда «Динамо» наконец-то приобрела черты, свойственные современному футболу. «Спартак» на последнем месте. Но киевское «Динамо», как всегда, рядом с ним - у них тоже десять очков. Только сыграно не тринадцать игр, а семь. «Все ужасно, - говорит Валерия Николаевна. - Везде наводят порядок, а в спорте никак не наведут... Календарь: то столько дней перерыва между играми, то подряд такие... Минск, Киев, «Днепр». И, главное, играют плохо - Константин Иванович очень расстроен. Бубнов сейчас никуда не годится. Родионов в двусторонней игре никак не мог гол забить. Надо кого-то брать в команду. А кого? Некого. Волгин уехал домой. Не хотел уезжать, но уехал - квартиру ему в Москве никто по таким успехам не даст, а в Алма-Ате больше полугода сохранять квартиру ему не могут. Волгин оказался самоучкой, и сейчас, в двадцать пять лет, его не переучишь...» А Киев выиграл у «Жальгириса». Валерия Николаевна считает, что у Киева выиграть теперь невозможно. Я, как всегда, успокаиваю - принижаю «Жальгирис», говорю какую-то чепуху о литовской респектабельности, мешающей им разбиться в лепешку, когда надо. Но она-то помнит, как в былые времена «Жальгирис» отнимал у «Спартака» очки. Против «Спартака» почему-то все упираются... Рассказываю, что осенью собираются снимать кинофильм про Константина Ивановича. Валерия Николаевна: «А если все к осени будет плохо?» Вечером разговариваю с Бесковым: «Да, сейчас трудно. Состав надо перекраивать, чтобы заиграли впереди продуктивнее...» Я говорю: «Одну бы игру как следует выиграть...» - «Как ее выиграешь?» И вдруг спрашивает меня с непривычной мягкостью: «Как самочувствие, настроение?» 11 июля, пятница, - этот день, дату нельзя не запомнить. С этого дня началось восхождение - выиграли 7:0 у динамовцев Минска. ... Собираясь на футбол, встретил возле своего дома драматурга Леонида Зорина в белом пиджаке. Заговорили про обстановку в спартаковской команде. Зорин сказал: «Костя сам этого хотел...» Позже, много позже, в другом уже сезоне я слышал уже другое рассуждение про сезон восемьдесят шестого: «Отчисляя Гаврилова и Шавло, Бесков как бы хотел получить фору для дальнейших кардинальных перемен в команде, выиграть время, нужное ему для омоложения состава, хотел оправдать очевидным омоложением то невысокое место в розыгрыше, которое «Спартак», возможно, займет...» 18 Конечно, Бесков склонен экспериментировать с составом и, действительно, склонен (или, вернее, так получается) разрушать самим же и выстроенное... Но рискует-то он по-настоящему, по-настоящему и в который раз ставит себя под удар. И переживания его при неудачах искренни - каждое поражение он переживает тяжело, как ущемление тренерского самолюбия. Тем не менее, сознательно или интуитивно он всегда стремился к переменам, к обновлению... А мы, смотрящие со стороны, не всегда, далеко не всегда входящие в суть им задуманного, мы, поболельщицки нетерпеливые, несправедливые, хотим, чтобы при экспериментах он еще и не ошибался, не просчитывался - и строго ведем учет его промахам, принимая при том удачи и победы, как должное... Звоню победившему тренеру - в мембране слышно, как вилки звенят, ужинают, кто-то в гостях. Бесков вообще редко приходит с футбола один. Необычайно доволен первым таймом, который выиграли 5:0. Появляются, наконец, люди, радуется Бесков, на которых можно положиться. «Атаулин - мотор команды». ... Дубли играют на «Красной Пресне». Дождь пошел вчера вечером, шел всю ночь - и за полчаса до игры все идет... Спартаковцы разминаются на раскисшем поле. Бесков один, без свиты, под зонтом, в светлой пушистой кепке. Говорим про дождь - раз начался на Самсона, зарядит теперь на сорок дней. «Сейчас будут бить наших мальчиков», - Бесков смотрит на дублеров киевлян: они мощнее, здоровее, атлетичнее спартаковцев. Как и обычно, в нынешнем сезоне Константин Иванович жалуется на трудности с составом. Но не все уж так плохо: Бубнов теперь играет на прежнем месте свободного защитника - и справляется. Напоминает, что Украина - сильнейшая футбольная держава... Заговорив про Украину, не можем, конечно, не повернуть, как и все вокруг в то лето, на Чернобыль, на положение в Киеве, на уровень радиации... Мокрый мяч пролетает мимо нас. Мы переходим на другую трибуну - там ветер слабее. На мою реплику о радости начальства после выигрыша у Минска замечает, что начальство его как-то не интересует... Ругает «пижонов» - Русяева, Еременко и, конечно, Кужлева, которые мнят себя игроками основного состава совершенно необоснованно. Рассказывает, что ездил сегодня смотреть поле в Лужниках, где состоится завтра матч, - поле испорчено соревнованиями легкоатлетов: толкали ядро, метали молот и копье. Опять для склонного к игре комбинационной «Спартака» - дополнительные трудности... Возле низеньких трибун, на беговой дорожке возмущается располневший спортивный крепыш - венгр из посольства. Он привез семена, грунт, ухаживая по доброй воле за местным полем, за тысячу рублей своих денег купил сенокосилку, за собственные средства сварил ворота, а кто-то из руководителей стадиона велел их разрезать, да и разве можно, кипятится доброхот, здесь играть в такую погоду? Портится же поле, на котором его ревностными стараниями - ни одуванчика, ни лопуха... Венгр поднимается на трибуну - Бесков сочувственно на него смотрит, успокаивает: у меня у самого такая же история - все разрушают, вредят, кто только может... Игра спартаковского дубля раздражает Бескова, а киевляне нравятся ему быстротой. Посылает начальника команды «Красная Пресня» в красной адидасовской куртке сказать Черчесову (о третьем вратаре он отзывается, как о неазартном парне), чтобы выбивал мяч верхом, а остальным, чтобы не катали застревающий в воде мяч, а поднимали... Не понимают. Вторично посылает человека в красном - повторить, втолковать... Не дожидаясь второго мяча в спартаковские ворота, разыскивает водителя Сережу в такой же, как и у краснопресненского начальника, адидасовской куртке и уходит пружинисто-припадающей походкой к машине: он и собирался один тайм посмотреть и вернуться в Тарасовку. Сегодня он ночует на сборе. 12 августа, суббота, - матч основных составов... Когда команды встречались в первом круге, я еще не проникся в такой степени подробностями внутриспартаковской жизни и не был еще с Бесковым знаком. Но помню отлично, как, смотревшему футбол по телевизору, мне передалось ощущение москвичей, оказавшихся в тисках, во власти машинной неумолимости динамовского натиска - и в естественности сочувствия, сопереживания моему «Спартаку» выражалось, конечно, еще и пристрастие мое к тому футболу, где главная роль принадлежит игроку, не рвущемуся и давящему, а способному мыслить остро и тонко. Исполнить, а не смять, снести... Проспартаковские, пробесковские настроения, выходит, возникли во мне и сохранились вне зависимости от близости к команде и ее тренеру. И при всей тогдашней очевидной силе киевлян и высоких, как выражаются ныне в спортивных кругах, мотивациях, особенно в начале сезона, у меня оставалось впечатление, что отквитай Черенков мяч при счете 0:1, когда пробил он в прыжке головой, неизвестно еще как бы все повернулось - несомненно, что Бесков по-прежнему знал секрет игры против Лобановского. И соперничество их оставалось главной внутренней темой современного футбола, 19 независимо от того, что собранные сейчас под знамена команды Бескова игроки в большинстве своем котировались (да и на самом деле были) ниже киевских. Хотя те немногие, на кого мог опереться в замысле спартаковский тренер, тот же Черенков, например, - в понимании тонкостей футбола, пожалуй, превосходили лидеров команды Лобановского, что, собственно, только и требовалось Бескову. «Поставить игру» всегда в его возможностях - пусть и не на весь сезон, но уж на данный матч, во всяком случае. Правда, не секрет, что осечки у Бескова нередко случались как раз в решающих матчах - из судьбы их не вычеркнешь. Но, подозреваю я, случались они от богатства рождаемых фантазией тренера вариантов (и он становился вдруг нерешительным в трактовке состава на игру), а не от бедности... Но сейчас бы к парадоксальным преимуществам Бескова я бы прежде всего отнес весьма ограниченные возможности для выбора. Иных, кроме жестокой необходимости ставить на свой тренерский талант, доверить ему безоглядно (случалось ведь и Бескову себе не доверять, не брать на себя всей ответственности), видимых преимуществ на стороне Константина Ивановича и команды, похоже, не существовало - вряд ли вернувшихся с чемпионата мира киевских динамовцев могло смущать поле противника... Интересно, чувствовал ли Бесков непроходящее у большинства вхожих за кулисы футбола людей раздражение, вызванное «кадровой политикой» спартаковского тренера - многим, весьма многим желателен был провал его в нынешнем сезоне. Провал, заставивший бы упрямого до невозможности Бескова прислушаться, наконец, к тем голосам, что советовали «не бросаться» Гавриловым и другими... Меня, признаюсь, не переставало удивлять, сколько же вокруг Константина Ивановича людей, лучше, много лучше (по всем внешним признакам и приметам), чем он, понимающих, что ему делать, как в той или иной ситуации поступить... Но перед второй игрой с Киевом мне показалось, что никто из сведущих, как любит выражаться Бесков, людей не хотел бы оказаться на его месте и принимать решения. Никто из них, по-моему, не видел достойного выхода из положения. Все понимали катастрофичность проигрыша «Спартака», но реального пути к спасению не видели... Обычно за кулисами, чтобы сбить вернувшееся ко мне в тот год - через столько лет после детства - чисто болельщицкое волнение, я пытался развлечь себя наблюдениями. Но ни на чем, уводящим от тревоги, сосредоточиться не смог. Почему-то запомнился мне - очевидно, какой-то неприкаянностью своей здесь - только Игорь Нетто, зачем-то разыскивающий журналиста Сергея Кружкова... ... В шаге от меня проходят киевские футболисты в синих футболках с белыми рукавами - те, к чьим лицам за время чемпионата мира привыкли на крупном телевизионном плане. И сейчас без телевизионного «глянца» их лица все равно кажутся загримированными, отчетливыми в чертах давно наступившей уверенности, светящимися сознанием долгого успеха (проигрыш бельгийцам не в счет - он произошел далеко от нас, на международном экране, и пресса незамедлительно реабилитировала их, строго осудив судей за предвзятость и ошибки). Но вполне возможно, что я этот ялтинский загар принимаю за грим, а остальное дофантазирую... Лобановский, на мой взгляд, выглядит несколько провинциально для тренера с мировой известностью - в светлом пиджаке и белых кроссовках при черных брюках. Но если сегодня наш всегда элегантный, безупречно респектабельный Бесков ему проиграет, опять проиграет - вопрос о Киеве, как о столице футбола, разрешится (если для кого-то до сих пор еще не разрешился) окончательно. И внешний облик тренера киевских динамовцев, и манера его одеваться как бы не стали эталонными. А просящийся на журнальную обложку силуэт Бескова не показался бы вышедшим из моды... В центре внимания сегодня киевляне. И в разговорном обороте - новости из жизни этой команды. Динамовцы вчера вечером только прилетели из Парижа - после ялтинского отдыха приняли участие в престижном турнире. А Яремчука Лобановский в Париж не взял из-за того, что тот опоздал на ужин. Мой сосед по ложе интервьюировал новую «звезду» Беланова («Белана»). А Блохин ходил мимо них по вестибюлю гостиницы «Москва», встречал и провожал супругу Ирину Дерюгину, и говорил, что он столько интервью этих давал, пусть уж теперь - другие. В благополучнейшей команде киевлян тоже свои сложности, связанные с выдвижением новых лидеров... ... То, что первый тайм «Спартак» проводит лучше (три момента забить гол создал Геннадий Морозов - так вот когда-то в Киеве Бесков выдвинул вперед защитника Самохина и победил), больше нападает, в общем, не удивляет, но и не обнадеживает даже спартаковских приверженцев и завсегдатаев ложи. Они настроены скептически. «Спартак» атакует, но сосед мой шепчет тревожно, что все сейчас изменится - киевская машина раскрутится и начнет давить, задавит. 20 «Спартак» играет с настроением, но до той свободы, когда все у них получается, далеко. Сейчас Киев... Второй тайм - все еще 0:0, но журналист Т. затосковал: у «Спартака» ничего не клеится. А я сержусь и на журналиста Т., и на своего соседа, знатока футбола Александра Вайнштейна, и на всех этих сведущих людей - я сейчас испытываю давным-давно позабытое чувство болельщика, непроходящую надежду... И за возродившееся во мне чувство оказываюсь вознагражденным. На семьдесят пятой минуте, когда «Спартаку» все оставляли в лучшем случае надежду на удержание нулевой ничьей, сбережение очка, прорвался к воротам «Динамо» Черенков. Его сбивают в нескольких шагах от штрафной, и Хидиятуллин, установив мяч, без раздумий бьет... Мяч очутился в воротах внезапно, неуловимо и для выстроившихся в стенку, и для вратаря Чанова, и даже для нас, жаждущих спартаковского гола, а уж для тех, кто разуверился... «Спартак» затем выигрывает у «Днепра» и у «Торпедо». И, главное, похоже, что игра пошла. И специалистом не надо быть, чтобы понять: играют они сейчас подробнее. Игроки зажигаются друг от друга энергией. «Бесков воспрянул теперь?» - спрашивает меня Богатырев, уезжавший из Москвы. Но тут вдруг поражение от «Кайрата» - 0:1. То есть почему же - вдруг? «Спартак» и обычно нелегко играл против «Кайрата», хотя в нынешнем году спартаковцы в Москве выиграли крупно. И вот теперь закономерно столкнулись с амбициями «Кайрата», куда вернулся Волгин. Всем нам хочется верить, что в Алма-Ате осечка - недооценили противника, переоценили себя, бывает... Тем более, что Бесков с командой не ездил... Но вот и в матче с московским «Динамо», выиграв первый тайм со счетом 2:0, дают возможность динамовцам отыграть оба мяча. «Обидно - не то слово», - говорит мне Бесков по телефону. Даже после поражений он бывал на моей памяти менее расстроенным. «Вот опять вопрос нравственности» (я подумал, что Бесков подозревает кого-то из игроков, что они матч «сплавляли». Но он не об этом сейчас говорит - он подчеркивает, что «в игре не было единства»). «Этого следовало ожидать!» Не понимаю: чего? «Все эти волки (перечисляет: Бубнов, Хидиятуллин, Борис Кузнецов, Евгений Кузнецов, Морозов) самодуры. Не могут понять, что сильны в единстве: когда подскажут друг другу и слушают друг друга. Я им записочку на поле послал (вот для чего и бегал администратор Саша). Но куда там - поздно: законтачило. Ладно хватит. Надоело о них говорить. Надоели они мне. Я им так и сказал: вам нужен тренер волчок...» Мне неудобно было переспрашивать: тренер ли Игорь Волчок, которого ставит не слишком высоко, или зверь из лесу? Бесков, однако, ни слова не говорит: справедливо или несправедливо был назначен пенальти «Спартаку» недоволен командой, а не судьями. Дальше «Спартак» проигрывает Кубок «Металлисту». Гол забивает бывший спартаковец Аджоев. Журналист Т. иронизирует, вспоминая мнение Бескова про Аджоева: хороший, но без характера. А у Капустина - сильный. Но можно возразить на это, что с «Металлистом» Капустин сыграл не плохо. Но футбольный наш обозреватель особенно строг сейчас к Бескову, снова вспоминает Гаврилова, жалеет Черенкова, которому без него трудно. В разговорах этих есть подтекст: Т. трогательно переживает за своего друга Буряка, с которым Бесков беседовал, но в команду не взял... Год пройдет, и Т. с Буряком посчитают решение спартаковского тренера резонным, но сейчас обида застилает им глаза. В «Спартаке» появляется статья Игоря Нетто, который, очевидно, в день, когда я его видел, и разыскивал Сергея Кружкова для написания этой статьи. Нетто критикует «Спартак» за потерянную игру, за утраченный класс. Все вроде бы оборачивается против Бескова. Ну, например, в матче на Кубок против московского «Динамо» наиболее эффектно выступил за «Даугаву» Милевский - дал Старкову точный пас метров на пятьдесят и сам успел выйти на ударную позицию. А Бесков отчислил модного парня, заметив, что «у него одни бары на 21 уме». А в «Спорте» еще и статья тренера «Шахтера» Олега Базилевича, где он «реабилитирует» Грачева за те нарушения, что заставили в свое время спартаковского тренера с этим сильным футболистом распроститься... Все, похоже, против Бескова... Ну не все, положим. Масса людей верит в него - помнит, как выходил он из сложных ситуаций. Что же касается уколов и обид, то за столько лет, если не иммунитет им приобретен, то что-то вроде невидимого панциря он себе нарастил. И потом разве сам он не обижал, походя, людей? Еще как! Да того же Нетто. Нетто, когда Бесков принял «Спартак», только прибыл из заграничной командировки. Приехал в первый же свободный денек в Тарасовку, и вышел побросать, покатать мяч на свободный краешек поля. Но Бесков сказал: «Игорек, ты нам немножко мешаешь. Перейди, будь добр, на баскетбольную площадку...» Ну а расположить к себе людей, как уже не раз я здесь говорил, он умеет тоже, как мало кто другой... В августе встречаемся на «Красной Пресне» - играют дублеры «Спартака» и «Торпедо». - А я думал: куда это Александр пропал? - приветствует меня Бесков (будто в сложившейся ситуации ему больше не о чем было подумать). - Нас неудачи преследуют. Только наладилось - и все сначала. Говорит, что «Спартак» улетает на турнир в Бельгию. Как я не раз уже замечал, на «Красной Пресне» Бесков совсем другой человек по внешнему поведению. И дело не только в большей распахнутости на людях, но и в тех, характерных для него непосредственных реакциях, которые не столь заметны в Лужниках, например. Здесь, на «Пресне» любовь Бескова к футболу очевиднее во всех мелочах, которые бесконечно его интересуют, хотя за столько лет могли и надоесть... Это единственный раз, когда я сижу рядом с ним и выгляжу человеком, причастным к тайнам. Оттого, наверное, и запоминается едва ли не каждое слово, брошенное даже вскользь... Он сам позвал меня сюда снизу, и я впервые очутился в его компании, где ни с кем, кроме Андрея Петровича Старостина, не знаком, исключая опять же администратора Сашу - воплощение энергии и любезности. Андрей Петрович обыгрывает свою глухоту, шутит: «Сяду под левое ухо». Шутят, впрочем, все, вокруг Бескова собравшиеся. И Бесков также незатейливо шутит в ответ, поддерживая общий тон. Вот он видит среди дублеров-торпедовцев отчисленного им Сочнова и словно радостно удивляется ему: «Это же наш Сочнов». Тут же кто-то вспоминает и Буряка, уже не занятого в «Торпедо». Интересуется: где же теперь? Бесков знает, но разговора не поддерживает. Распахнутость его и на «Красной Пресне» лишь до определенного предела - и в этом, конечно, тоже характер Бескова. Постепенно он втягивается в игру, реже откликается на реплики окружающих, и все теперь к его замечаниям прислушиваются. Кто-то говорит: «Хороший ударчик». Бесков: «Хороший бы, если бы в ворота попал». «Наша беда, - жалуется Бесков, - предпоследний пас. Сидим на нем, сидим...» Кужлев все больше раздражает его: «Ребята уже презирают его за лень» (сейчас, наверное, нашел слово: «презирают»)... Про игрока семидесятого года рождения говорит: толковый мальчик, но застенчивый... Сегодня пробуют нового вратаря Хапова из Нальчика: «Реакция есть... хорошо бы нам подошел...» Про Шалимова: «Задыхается. Покуривает в рукав. Бывает, что компания портит хорошего парня». «Наши стали», - комментирует Бесков. Снова недоволен Кужлевым, говорит, что сегодня Загребаев, взятый в дубль из «Красной Пресни», играет лучше Кужлева. А Кужлеву в решающие моменты чего-то недостает. Ближе к концу матча послал тренера-селекционера Покровского: «Пойди, скажи Попелнухе, чтобы не лез, куда не следует». Через какое-то время Покровскому: «Валентин, придется тебе опять идти. Скажи Капустину, чтобы был посерьезнее...» Когда Покровский вернулся на место, Бесков, как бы смягчая некоторую неловкость своего поручения, спрашивает в шутку: «Передал? Лично?» Но мне показалось, что Покровский был горд поручением... Кто-то спросил: «Костя, а как Еременко - прибавляет?» - «Да нет - топчется на месте...» 22 На следующий день Еременко выходит играть за основной состав вместо заболевшего Черенкова - и забивает два гола. И Шалимов отличился - тоже забил. В перерыве матча дублеров, когда Бесков выходил в раздевалку, завязался разговор о начальниках спортивных. Кажется, речь шла о новом динамовском руководстве. Андрей Петрович сказал про начальника: «Контактабельный мужик... Умеет слушать... не напыщенный чиновник, как...» Мне пришло в голову, что они говорят о начальниках, как женщины о мужчинах - чуть снисходительно, но о том, без чего никак нельзя... Бесков умел и восстанавливать против себя футбольное начальство несговорчивостью, независимостью, излишней прямотой. Но и умел найти контакты, выйти на сильных людей, быть ими принятым и понятым со своими просьбами. Со многими сильными людьми его и товарищеские отношения, и дружба связывали, начатые обычно еще в те времена, когда Бесков сам играл. Ему благоволили и начальники, чьи имена с ужасом и ненавистью и до сих пор произносят. Так, например, всесильный министр Абакумов в пятидесятом году вызывал к себе Валерию Николаевну. А у нее отец сидел до сорок восьмого года, находился в заключении, пока Константин Иванович хлопотал перед Абакумовым, рискуя потерять его расположение, вызволял тестя. Но перед визитом к министру супруга Бескова испытывала ни с чем не сравнимый страх. Перед Абакумовым трепетали все. Василий Трофимов рассказывал, что тот, бывало, звал его к себе для дружеской беседы ночью (пока Сталин не шел спать, никто из начальства не смел покинуть учреждений), а знаменитого правого крайнего сковывал страх - вернется ли нынче домой. Лера о вызове к Абакумову никому ничего не рассказывала («И Косте тоже, конечно, чтобы не волновался, не нервничал»). Только маму предупредила - и потом рассказала ей подробно. Хотя Абакумов велел: никому и ничего... Генерал, возглавлявший «Динамо», Блинов прислал за женой Бескова «линкольн» (второй раз в жизни первый, когда Любочку из родильного дома везли). ... Блинов сел у стены. Абакумов за стол - напротив Леры. Спросил: «Почему Костя грустный, почему плохо играет?» Лера попросила министра прочесть Костину статью в журнале. Говорили, что журнал с этой статьей Якушин клал себе под подушку - и очень долго не мог ее Бескову простить. Абакумов сказал: «Не статьи ему надо писать, а играть!» Трофимов вспомнил, однако, и не такие милостивые разговоры. В том же году с командой «Динамо» сурово беседовали человек двадцать генералов - начальник Главного управления лагерей и прочие. Костя Бесков шепнул на ухо Трофимову про одного, показавшегося ему добродушным, генерала, что тот вряд ли станет их «топить». Но именно этот генерал предложил проверить футболистов с точки зрения государственной безопасности. И напомнил, что из этого зала ушли в ссылку братья Старостины. «И ты чего думаешь? - спросил меня Трофимов. - Стали мы после этого разговора лучше играть? Ничего подобного...» А до войны, в сороковом году, динамовцев перед матчем со «Спартаком» вызывал к себе Берия. Ласково расспрашивал про условия быта. Рассердившись, что команде «пух-перо», как именовал он «Спартак», выдают больше денег на питание, велел своему помощнику - полковнику строжайше проследить, чтобы «у наших» условия были получше. И уж потом поинтересовался: будет ли наверняка победа? И когда кто-то сказал, что победить «Спартак» будет трудно, мрачно пошутил: «Ну что мне вам в ворота роту автоматчиков поставить?» ... Во втором тайме гол хорошим ударом забивает Новиков. Но Бесков им сейчас недоволен, называет размазней. «Как я люблю умных игроков», - восклицает он. Бесков сегодня по-домашнему добр, но в оценках, как всегда, категоричен... Бесков традиционно и с дубля ушел за две минуты до финального свистка судьи. Николай Старостин спросил младшего брата: «Как думаешь отсюда выбираться?» - «На метро». - «Вывезти тебя отсюда?» «Вывези...» - «Я-то, - сказал старший, - должен сразу ехать в центр, на Маяковскую... А Константин Иванович сегодня сам за рулем...» 23 ... И опять в мембране телефонной трубки - звон вилок и ножей, шум за столом и, по-моему, писк попугая. У Бескова гости. Но про футбол он всегда готов говорить обстоятельно - для чего и от гостей способен оторваться. Но прежде взявшая трубку Валерия Николаевна на мой вопрос: «Как он?» - ответила: «Он счастлив!» Он же, растягивая фразу, говорит: «Небольшое приятное достижение в результате длительной работы, творческой работы... и сейчас дальше предстоит труд... двадцать пятого играем с «Черноморцем», тридцать первого с «Днепром» (он допускает, видимо, что я, как биограф, могу не знать наизусть календарь предстоящих «Спартаку» игр)». «Как играли?» - «Хорошо. Только вторая игра, где 3:1, мне не понравилась... а с «Брюгге» 2:1 очень хорошо... Состав для такого представительного турнира у нас, конечно, был укомплектован неполностью... Женя Кузнецов - в олимпийской сборной, а Еременко и Шалимова не оформили в поездку, не успели...» 9 сентября в газете напечатана таблица: «Спартак» на первой строчке. Бесков искренне радуется (спустя год, эта первая строчка будет тревожить его своим постоянством). ... Приезжаем в Сокольники, идем вдоль Ширяева поля, где ни травинки. Бесков возмущается, вспоминая, что Николай Петрович любит говорить: на этом поле вырос Нетто. «Да, все мы в худших условиях играли, но это когда было...» И опять заговорили про Хидиятуллина. Опять фигурировала понравившаяся Бескову цифра семьдесят семьдесят процентов. «Удивляюсь, как его в сборную взяли, - говорит Бесков. - Ошибался же в пасах из-за техники - мыслью дотягивался, а техника отставала. Сказывался пробел игры в такой команде, как «Спартак». Нога отстает...» Хидиятуллин был в дубле, когда Бесков пришел в «Спартак» - в первую лигу. Из Волжского взяли Сорокина, а Хидиятуллин стал играть свободным центральным защитником. «Хидя» не может челночно двигаться - ему надо передохнуть, взять паузу... 10 октября. Утром, собираясь в Тарасовку, Бесков говорил, что не оказались бы мечты о первом месте мыльным пузырем. Вечером же, вернувшись домой, сказал, что маленький, но шанс все-таки есть. «А ведь грозил вылет в первую лигу», - впервые об этом сказал вслух. В те же дни, когда замыкали таблицу, он не допускал и тени паники. И я искренне полагал, что о самом плохом исходе он и не думает. Оказывается, думал. И не строил иллюзий. Искал и нашел выход из тогдашней ситуации. Сейчас вспоминает, что никак время не мог выбрать встретиться с Игорем Кио. И вообще отношения с друзьями в это лето оказались очень «запущенными». К тому же столько игр пришлось на воскресенье... Говорим об игроках, кто хорош на сегодняшний день. Давно ли Атаулина считал он мотором? Теперь разочарован. Нравился он в движении - остальное Бесков надеялся из него «вытащить». Но он же не в ладу с режимом. Очень бы в этом году пригодился Андреев из Ростова - был с ним разговор, но дальше дело не пошло... Хидиятуллин? Бесков нашел ему место для «паузы». Хидиятуллин, конечно, превзошел все ожидания, хотя играет на 70 процентов возможностей. Перед началом сезона Бесков ему сказал: «Тебе на восстановление потребуется полгода, ставить тебя буду через игру или не на всю игру». И слово с него взял: работать очень усердно. Хидиятуллин сегодня - игрок порядка Дасаева. И Родионов все-таки ничего играет, хотя это потолок его мастерства, что он сейчас может... Почему в свое время Заварова в сборную не взял? Не нужен был тогда, Гаврилов был выше... Сейчас бы, конечно, Заваров пригодился «Спартаку»... Игроков сильных очень не хватает. Капустин - неуклюжий (Бесков изобразил его руками), толстоумный. Но, как и Суслопаров, помог опытом. Да ведь и Хидиятуллина простил и принял за опыт, понадеялся на его опыт. Но вообще сердце не позволяло ему отказать - еще раз попробовать себя на таком уровне. «Я был уверен, что «Хиде» неудобно будет отставать от Дасаева, от Володи Бессонова из Киева, с которым он дружил...» Кужлев женится - может, как-то и повзрослеет. А то ведь двадцать лет, а он такой, словно ему пятнадцать... Опять говорит, что любит умных игроков, понимающих тонкости. Вот ведь Николай Петрович и режима всегда придерживался, питался и спал по часам, а игрок был очень прямолинейный, и так понимает футбол до сих пор. С Андреем его никак не сравнишь, при всем уважении к старшему брату... Да, способности настоящие далеко не у всех. А всем надо найти правильное место - вот в чем тренерские раздумья бесконечные. А дальше - два чувствительных поражения подряд. Ну ладно, Кубок федерации, бог с ним, играли без призванных в сборную, хотя проигрывать «Днепру», где Гаврилов, со счетом 0:4 обидно... 24 Но в Тулузе - «Тулузе» 1:3 как понимать? Опять выбыли из кубка УЕФА? Или есть надежда на реванш у нас, в Москве? Телевизионной трансляции из Франции не было. Довольствуемся корреспонденцией Виктора Понедельника - он, в общем, хвалит «Спартак». Но отыграть два мяча, когда так мало забивают в нынешнем сезоне... Накануне ответного матча с «Тулузой» разговор с Валерией Николаевной. Федя Черенков болен. Родионов и «Хидя» из сборной возвращаются в ужасном состоянии. Все знают об этом и все делают вид, что ничего не происходит. Некому играть. 5 ноября в игре с «Тулузой» отличаются Рудаков с Новиковым. Новиков забил два гола. Хидиятуллин не использовал две очевидные возможности забить. И к тому же удален с поля - следующий матч на Кубок УЕФА сыграть не сможет... После 5:1 в Москве журналисты, естественно, упрекают Бескова - почему не взял Рудакова с Новиковым во Францию. Бесков в светлой кепке, в серебристом пальто, весело играя глазами, дает интервью для телевидения Николаю Озерову, с которым отношения, как мне кажется, тоже непростые. Французский тренер говорит, что они пропустили пять мячей от суперкоманды, с которой ни в какое сравнение не идет их предыдущий соперник «Наполи». На матче - пятьдесят тысяч зрителей. Телефон у Бескова после матча «оборвали». Рано утром он уезжает в ЦК - о чем-то хлопотать для игроков. Затем едет в Тарасовку - проводить двустороннюю игру для тех, кто вчера не играл. «Что с ними поделаешь?» - говорит он грустно про игроков, которых еще на днях хвалил. «Дал два дня отдыха и вот... С Кутаиси сыграли бездарно. Впереди теперь московское «Динамо». У «Спартака» определенные шансы стать бронзовым призером...» У «Арарата» выиграли на искусственном покрытии. Бесков: «У «Арарата» игроки подвижные, техничные, а развалились. Наши все же знают, что делать». Добавляет: «Мне через подготовку к «Нефтчи» нужно готовиться к австрийцам». Следующая игра на Кубок УЕФА была с «Тиролем». Конкурирующий биограф Богатырев рассказал мне, что Бесков сердился, когда при счете 4:0 спартаковцы встали, что называется, прекратили играть... После игры к Бескову подошел Кужлев и сказал, что ему нельзя тренироваться и зачем тогда вообще ехать в Симферополь? Константин Иванович посмотрел на розового, как ребенок, Кужлева: будешь купаться и загорать... «Могли ведь быть и десятыми...» - сказал он утром. Теперь что говорить, когда трудности сезона позади. Но думали мы разве, что так плохо играть будет Новиков, заболеет Черенков? Мы ожидали, что они станут инженерами хорошей игры. Он, как всегда, оказался прав, требуя больше мячей в матче против «Нефтчи». Жажда гола, жажда результативной игры в атаке должна была сохраниться на игру с «Тиролем», вымучили один мяч (Рудаков), Новиков промахнулся, исполняя одиннадцатиметровый, Рудаков его успокаивал... «Я интуитивно чувствовал, что Новиков не забьет, - говорил Бесков, - слишком он был растерян, слишком много ошибался в игре. Но он забил четвертый гол «Тулузе» с пенальти и ребята ему доверили...» Перед отъездом в Италию (оттуда должны были ехать после легких товарищеских матчей непосредственно в Инсбрук для второй игры с «Тиролем») жаловался: «Снова переживаем трудности - не выступает ведущий игрок Черенков, Хидиятуллин дисквалифицирован... однако надо быть оптимистами...» В Италии все игры выиграли, а в Инсбруке проиграли 0:2. Проиграли элементарно, безвольно. И опять все твердили: с Капустиным УЕФА не выиграть... Пожалуй, что из всех, подводивших итоги сезона в печати, строже всех высказался Игорь Нетто: «Роль средней линии в этой команде велика, я бы сказал, жизненно необходима. Но вот ушли Гаврилов, Шавло, а кто 25 пришел к ним на смену? Игроки неравноценные им по мастерству. Когда же заболел Черенков, «Спартаку» и вовсе стало тяжело. Естественно, и качество игры команды снизилось, что и нашло прямое отражение на результатах клуба: очередная неудача в Кубке УЕФА, отступление на третье место в чемпионате страны». ... В Кисловодске я прежде никогда не бывал. И Бесков, ежегодно традиционно отдыхающий именно там, представлялся мне на волне литературных ассоциаций - к тому же, в пребывании его на столь престижном известном курорте, придавало ему добавочной (хотя куда уж больше?) респектабельности. Тривиальному представлению о спорте, о футболе больше соответствует сочинский загар, а к особенности жизненного стиля Бескова как нельзя лучше подходили льготные для долгих одиноких размышлений спирали кисловодских терренкуров... Кое-что о привычках и пристрастиях кисловодских Бескова я слышал, конечно, от журналиста Т., уже имевшего честь и возможность отдыхать здесь вместе со «Спартаком» после сезона восемьдесят четвертого года, когда старший тренер убедил нескольких игроков провести вместе каникулы. Игрокам, конечно, показалось на курорте скучновато, прогулки в горы их быстро утомляли. К Новому году кое-кого потянуло в Москву. Бесков говорил им, что и сам привык встречать в былые годы этот праздник в творческих клубах, с друзьями в кругу знаменитостей, но ведь ничего же не может заменить того заряда энергии, что только Кисловодск ему дает и на весь сезон потом хватает. Он рассказывал им, вспоминая, как будучи игроком «Динамо» приезжал в эти места на сборы, когда в гору подымались прямо по склону, минуя тропинки протоптанные. Но молодые нынешние футболисты почему-то иронически, в лучшем случае равнодушно, относятся к истории футбольной - футбол давних времен, футбол нашего детства кажется им безнадежно устаревшим. Журналист Т., признаю, интересными наблюдениями делился - и уж раз он сам в извечной журналистской суете не нашел им применения, пользуюсь ими без зазрения совести. Ибо футбольная команда на курорте вместе с тренером - редкий, что ни говори, сюжет. Сейчас уж и не соображу, не вспомню, кто, кроме Дасаева, из сохранившихся в составе «Спартака» игроков был тогда с Бесковым в Кисловодске. Люди, отдыхавшие тогда с тренером, ближе к нему, очевидно, не стали. Не уверен, что и вообще, при нынешнем составе это возможно. Плотность современного сезона, его круглогодичность, непрерывность пребывания друг у друга на глазах, заставляют искать отдыха от компании, в которую, впрочем, далеко не каждый определенный тренером состав сколачивается. Компания - великая вещь и в спорте... В общем, жалею, что не видел на тогдашнем курорте тогдашний «Спартак» - завидую журналисту Т. Но, может быть, есть и особая закономерность в том, что желающим рассказать о быте футболистов, поделиться с другими своими наблюдениями за их интимной жизнью не предоставляется подобной возможности. Имеющий доступ за кулисы Т., вероятно, умеет хранить тайны и не терять к себе доверия футболистов и Бескова, хотя наверняка у игроков есть от тренера какие-то секреты, но наш корреспондент, как видно, умеет пройти по лезвию ножа. Сейчас вспоминаю, что тогда он рассказывал о перемене лидера в спартаковской компании - очевидным становилось: Гаврилов (напомню, что заканчивался восемьдесят четвертый год) теряет влияние, его авторитет уже не сравним с авторитетом, скажем, Дасаева... Журналист Т. при его-то коммуникабельности дружен был и остается как с Гавриловым, так и с Дасаевым - и зачем бы ему обнародовать замеченное? Я же вспоминаю об этом, исходя лишь из желания сильнее прояснить ситуацию Бесков - Гаврилов, занимающую, занимавшую, во всяком случае, болельщиков все время, пока работал я над книгой, а ведь кто-то из них и читателем может стать... Мне, конечно же, интересно: замечал ли Бесков, как теряет в глазах команды его любимец и когда-то протеже? Как-то, много позднее, не в официальном интервью, но в разговоре, к нему ведшем, который я наивно хотел превратить в неофициальный, рискнул предположить, что Бесков охладел к Гаврилову после чемпионата мира в Испании, где тот не оправдал его надежд. Но Бесков резко ответил, что Испания здесь ни при чем: «Мне было жаль лишь, что он на пятьдесят процентов растерял лучшие свои качества...» ... Я не увидел Бескова с командой вне сезона, я видел Бескова в Кисловодске без футбольного окружения, но вот в такой-то непривычной, необычной для спартаковского тренера ситуации я понял: насколько же глубоко он в футболе каждый день своей жизни, насколько далеко от нас, непосвященных в дела футбола, причем не футбола вообще, футбола мемуарного, исторического, а того действующего, будущего, грядущего, в котором некоторые из нас сгоряча готовы ему отказать... Чтобы понять это, мне достаточно было видеть одного Бескова... Впрочем, здесь в Кисловодске он меньше всего выглядел одиноким и слава его подчеркивалась в курортной камерности как бы и не больше, чем в московском многолюдстве. 26 Одиночество просматривалось разве что в той тревоге, от которой никто и нигде не мог его избавить. И не убежден: согласился бы он на такого рода избавление... ... Сам курортный воздух, необычность после московских улиц, пути карабкания наверх, в гору - от гостиницы «Кавказская» к санаторию Орджоникидзе, комфорт номера, где жили Бесковы, эхо недавних новогодних торжеств располагали к отношениям несколько иным, чем складывались в течение лета и осени, когда видел Бескова я урывками, мимоходом, мимолетом, звонил ему, отвлекал, увлекал, раздражал несвоевременностью вопросов и встреч... Здесь я в первые же минуты, встреченный чуть преувеличенно радостно Валерией Николаевной, почувствовал себя их московским знакомым, чудом оказавшимся в Кисловодске, - светским знакомым, забредшим на огонек и обогретым искренним дружеским к себе расположением. С порога, очарованный радушием Валерии Николаевны, я увидел домашнего, более домашнего, чем бывал он и дома в Москве, Константина Ивановича и тоже какую-то очень домашнюю, уютно тонущую в свитере до подбородка актрису Галину Волчек, главного режиссера театра «Современник», здесь-то попросту Галю. Я знаком с ней не близко, но очень давно, еще до режиссерства и вообще до «Современника». Однако совсем не убежден, что в другой обстановке стал бы столь явно обнаруживать давность этого знакомства, настаивать на товарищески коротком «ты» - и только здесь такая контактность и дружеский тон были единственно уместны. Мы поцеловались с Галей к удовольствию Валерии Николаевны... Из мемуаров тренерши фигуристов Татьяны Тарасовой я уже знал, что Галя Волчек имеет приятельское касательство к спортивным людям. Но из разговора, когда она не знала даже, кто такой Трофимов (Бесков кратко пояснил: «Играл со мной»), я понял, что увлечение ее футболом слишком уж глубоких корней не имеет и что дружит она с Лерой и по ее линии больше, чем с Константином Ивановичем, но в самой этой дружбе - лишнее свидетельство принадлежности Бескова к тому кругу людей, где людей не одни воспоминания общие связывают, а еще и узы известности, именно сегодняшним, непрошедшим днем датированной... И я нырнул с разбега в светский разговор, впервые, наверное, утверждаясь у Бесковых как гость - не только как биограф. Рассказывал московские новости, придерживаясь, впрочем, спортивной ориентации. Например, постарался изобразить в лицах телевизионное шоу, посвященное лучшим спортсменам года, на которое в последний момент отказался прийти Гарри Каспаров, задетый, видимо, непризнанием его спортсменом года номер один. Бесков участвовал в разговоре с тем же домашним добродушием, не беря на себя никакой инициативы в застолье. У меня за спиной показывали баскетбольный матч по телевизору, никто, в том числе и Константин Иванович, за ним не следил, никто не расслышал даже название иностранного клуба, с которым состязались, и смотрел Бесков вовсе не на экран, а на собеседников. Но однажды взгляд его, как бы случайно, задержался на пестром мелькании, и выражение лица его изменилось мгновенно от той колючей цепкости, с какой взглянул он сквозь меня на экран, видимо, что-то еще неосознанно свое, еще неосознанное зачем это ему бросилось в глаза Бескову в движениях, в позах игроков: и в мгновение на мгновение он включился-выключился. На неуловимую дамам секунду выпал из разговора, ушел от него невообразимо далеко - и тотчас же вернулся, стал тем же размягченно домашним, но и словно припудренным невидимой пылью дороги, только что его уведшей от себя ли, к себе ли... Ничего не изменилось за столом, он ведь и полурепликой не сопроводил своего незаметного исчезновения отсюда, снова слушал меня, увлеченного ролью гостя, но тень его тревоги уже упала на меня, только на меня одного. И уже не было для меня неожиданностью, когда очень скоро, как бы напоминая мне властно: кто я здесь и зачем, он отвлек меня от беседы с Лерой и Галей, потянул за собой, мы уселись на диване напротив телевизора: «Поговорим о наших делах». Я не смог мгновенно перестроиться, хотя ведь для итоговой беседы с ним сюда и приехал. Я задал светский опять же вопрос о здоровье. Он сказал, что сейчас у него нижнее давление - 100, а перед «Тулузой» и 120 было и все равно приходилось проводить тренировки... Заговорили об игроках... В Москве мне уже сказали, что Геннадий Морозов переходит в «Динамо». Бесков сделал равнодушное лицо - заметил, что о Морозове не жалеет, после такой травмы он вряд ли бы оправился. Я не стал ему напоминать наш летний разговор (сборная еще чемпионат мира продолжала), когда он говорил, что если Морозов в порядке, лучше его нет и что он не ожидал, что Морозов так прибавит и в его игре появится столь импонирующая Бескову легкость... Насчет Шмарова (того, что много забивал в ЦСКА, но после службы в армии вновь стал играть за воронежский «Факел»), сказал Бесков, ничего еще не решили... Какой-то он малоактивный. Написал заявление в «Спартак» Посулько из «Черноморца». Сказал, что в нынешнем сезоне в киевское «Динамо» не верит - они себя загнали, застимулировали, перестимулировали. Про список тридцати трех лучших игроков сезона (где назвали под первым номером 27 Дасаева, вторым - Бориса Кузнецова, Хидиятуллина, Родионова, а третьим - Морозова) заметил, что, определяя этот список, зря не спрашивают мнения тренеров - и вот, пожалуйста, Бубнов не попал. Летом он говорил, что Бубнов при его росте в молодости не развил в себе ловкости и у него может быть трагедия - закончит выступать раньше, чем мог бы. Но Бубнов хорошо сыграл конец сезона и сейчас Бесков говорит: «Я его против маленьких, быстрых не ставил, но когда ставил против Протасова, Дмитриева, те не могли забить». «Опять сезон - опять все не ясно...» ... Я опять подошел ровно в восемь к подъезду, однако, имел, как через несколько минут выяснилось, несчастье - видеть не пунктуального Бескова: он вышел чуть позже назначенного с изменившимся, таким, какого прежде ни разу не видел, лицом. «Только что из Москвы звонил Новиков (второй тренер) - у Николая Петровича подозревают инсульт...» Мы заспешили к тому корпусу, где междугородний телефон. - Ничего нет вечного, - попытался я успокоить Бескова, сам, однако, удрученный услышанным. - Да, Саша, - сказал он со странным выражением, - ничего нет вечного! Я не мог в тот момент не вспомнить, что тремя днями раньше, когда по приезде моем из Москвы мы беседовали о делах в спартаковской команде, Бесков сказал, что Старостин разваливает эту команду... Забегая вперед, скажу, что, когда через два дня, морозной ночью выгружаясь из поезда, мы ступили на московский перрон, Бесков первое что сделал - спросил у зятя (они с шофером Сережей встречали Бесковых на вокзале) про Николая Петровича. И тот с облегчением сказал, что, услышав про предстоящее турне «Спартака» в Аргентину, «дед» уже встал на ноги... ... Середина января, а в среде журналистов уже снова критикуют взахлеб Бескова за комплектование. Передают слова Льва Филатова, что Константин Иванович, похоже, совсем обезумел - принял столько плохих игроков. Мне же помнилась спокойно сказанная Бесковым в поезде фраза, что незачем и специалистом быть, если поступать, как всем вокруг кажется очевидным... Не обижаемся же мы на Каспарова или Карпова за то, что делают они ходы часто непредсказуемые всеми остальными гроссмейстерами? Правда, за поражения их сурово судят и те, кто вообще ничего в шахматах не понимает и едва знает ходы... Подумать только: и месяца еще тренировочных занятий не прошло, а слухи уже просочились, а внутренние дела команды уже в центре общественного внимания. Корреспондент ТАСС В. Дворцов сообщил мне с чьих-то слов, что в «Сокольниках» Бесков и Старостин встречались со спартаковскими болельщиками. И те настойчиво спрашивали: правда ли и почему отчислен Хидиятуллин? А Бесков якобы ответил, что отменил свое решение об отчислении. Слухи о том, что возвратившийся прошлой весной Хидиятуллин вновь почувствовал себя незаменимым и противоречит тренеру, и в разгаре сезона до нас доходили. Но мне Бесков ничего не рассказывал. Лишь Валерия Николаевна обмолвилась как-то, что вынуждена была позвонить по телефону Вагизу и сказать: «Я тебе не позволю его мучить...» А Вагиз оправдывался и заверял, что он не... Лера же напомнила ему, что по возвращении он твердил, что станет всем нынешним ребятам объяснять, как это плохо остаться без «Спартака». А 1 февраля уже завершился традиционный предсезонный турнир спартаковских команд. Играли в манеже ЦСКА с гэдээровским клубом. Бесков на матче, заключающем турнир, уже выигранный его командой, держался неофициально, как на «Красной Пресне» (он после игры и ритуалу вручения приза придал домашний характер, держа себя, как хозяин турнира), и странно было видеть его на футболе в семейном кругу. Рядом с Валерией Николаевной сидел приятель Бескова Владимир Гордеев из театра Моссовета. «Кретин, - сказал Гордеев про разминавшегося перед вторым таймом, чтобы выйти на замену, Новикова, - такие данные, а он...» «Очень хочется, чтобы Шмаров заиграл», - думая о своем, сказал Бесков. Перед матчем предрекал, что игра получится трудной - так оно и вышло: «Спартак» выиграл еле-еле. «Суслопарову сыграть в пас...» - усомнился Бесков. И Лера подхватила: «Не может». Пройдет полгода и в одном из решающих матчей чемпионата Суслопаров отдаст великолепный пас на сорок метров Шмарову и тот забьет очень важный для «Спартака» гол. Но пока на послематчевой пресс28 конференции Бесков вынужден отвечать разгневанным болельщикам, зачем вообще Суслопаров в «Спартаке», какая от него польза? На ехидный вопрос: Капустин, по-вашему, игрок? - ответил спокойно, что Капустин кое в чем помог команде, а в дубле, который занял первое место (о чем почему-то все молчат), вообще был ведущим игроком. ... С утра он ездил с какими-то бумагами насчет квартир «для ребят». Трудно сказать, увенчаются ли хлопоты успехом. Как и трудно еще сейчас сказать: кто закрепится в основном составе, кто оправдает сегодняшние хлопоты тренера, кто оправдает его надежды и надежды всей спартаковской аудитории. «Каждый год все сначала, да и каждый матч, в сущности, все сначала». Футбольная публика надеется или сомневается в приглашенных - игроках, более или менее ей известных. А он, как всегда, надеется и на молодых, никому неизвестных, а им замеченных - «идет с ними соответствующая работа». Надеется, например, на вратаря Хапова из Нальчика. Но отпускать второго вратаря Черчесова пока не хотелось бы, а его в Тбилиси зовут. «Хидиятуллин будет, скорее всего, играть неровно». А мне в игре с «Карл Цейсом» он больше всех других понравился... Новых игроков (в сочетании со старыми) он получит сейчас прекрасную возможность проверить в Аргентине - предстоит вояж, матчи с сильными клубами. «Полетим через Будапешт», - привычно говорит Бесков. «Лучшие сезоны, - говорит он, - когда встречаешь понимание публики». Много ли у него таких сезонов? Нет, совсем немного. Хотя опять же не отрицает, что как футболист узнал много радостей: «Приятные ощущения у меня были в футболе еще и до мастеров - когда мальчишкой бывал выше всех на голову и старшие звали играть с ними». Да и как тренер признает: «Получал удовлетворение от работы...» Возвращаясь к текущим делам в команде, рассказывает, что приходил к нему сюда Миша Месхи - приехал с мамой из Тбилиси. В «Динамо» у него неприятности - пришлось уйти. Говорит теперь, что всегда мечтал о «Спартаке». Двадцать пять лет, двое детей. Но, может быть, и попробовать? «Надеюсь на Кужлева (кстати, единственный гол «Карлу Цейсу» Кужлев и забил). Способности хорошие. И вот вроде подошел к пониманию. Женился - в семье теперь. А раньше гонял где-то, суетился...» По телевизору: конец фильма про Эрмитаж. Взглянув на экран, он говорит, что всегда преклоняется перед талантом старых мастеров... Про Кужлева он снова вспоминает, когда стоим мы за кулисами Дворца культуры, где должна начаться встреча с заводскими болельщиками. Хвалит Кужлева, беседуя с Бубновым и Дасаевым. (А я стою в сторонке, в разговоре не участвую и какую-то неловкость испытываю оттого, что происходит он при мне, мне кажется, я на сцену смотрю, смотрю пьесу из футбольной жизни, слышу текст, реплики, а подтекст пока не улавливаю, но все сильнее подозреваю, что не может его здесь не быть, люди не просто беседуют друг с другом, каждый в своей роли и на чем-то явно или тайно настаивает, самоутверждается, может быть, в этом разговоре.) Бескову Кужлев даже больше нравится, чем этот правый край из Киева... как его? «Яремчук», - подсказывает Бубнов. «Нет, вспоминает Бесков сам, - Беланов... Беланов же играет только вперед, а Кужлев способен и на оборонительные действия». Мальчику из заводской многотиражки он пояснил, что Кужлев и нападающий, и полузащитник. Позже, на встрече с болельщиками Бесков, возможно, увлекся и сказал, что Кужлев по своим данным - скорости и прочему - не уступает лучшим мировым нападающим, но вот никак не дойдет за шесть сезонов до кондиций, позволяющих сыграть безошибочно. «Кужлев в команде шестой год, - не без раздражения сказал Дасаев, - ему двадцать один год, а он все надежды подает...» «Двадцать один, - сказал Бесков, - а разговариваешь с ним, ему шестнадцать дашь от силы...» «У Шмарова футбольная мысль есть, - сказал Бесков, - он лучше «Радика» (Родионова)». Дасаев же заметил, что Посулько - наглый. Шутит с подковыркой. «Одесские номера, - вставил Бубнов, - мы в автобусе сидим, ждем, а он, только что в команду пришедший, с шофером шутит». «И в сборной он такой же наглый», добавил Дасаев. «Хорошему игроку можно кое-что простить, - сказал Бесков (мне показалось, что он какое-то важное, педагогическое, может быть, значение разговору с ветеранами о новых игроках придает), - а то у нас средним 29 прощают. Мне нравится в Посулько, что ему неудобно за свои технические огрехи, он будет работать на тренировках...» На встрече с болельщиками он рассказывал, что после выхода «Спартака» в высшую лигу, после возвращения в нее то есть, его попросили еще на год остаться, - и пошло. А вот теперь надо искать замену. Из зала: кому? «Кому... - шутит он, - старшему тренеру... А то все он меняет игроков. А теперь такие времена, что игроки должны менять тренеров...» Через несколько дней рассказывает, что был еще на выступлении во Внешторге. Но вообще за последнее время редко с кем встречается - жалко времени. Не хочет пропускать тренировки: «Когда каждый день работаешь, чувствуешь пульс команды, каждого игрока». Богатырев смотрел двустороннюю игру в спартаковском манеже и в совершенном восторге от Месхи. Говорит, что второй тренер Новиков тоже в восторге. Кроме того, он сообщил, что в «Собеседнике» готовится фельетон про Посулько. В фельетоне, написанном журналистом Геннадием Швецом, говорится, что характер у Посулько скверный, что в команде «Черноморец» он со всеми перессорился, что он с гонором и, к тому же, за последние два года сменил пять машин и к договорным играм тоже имеет отношение... Через некоторое время уже сама «Комсомолка» в обозрении о нравственности спортсменов упрекает Бескова, что ему все равно, с какими людьми работать. Взял в свое время дисквалифицированного в московском «Динамо» Бубнова (кто, правда, об этом теперь помнит, заметим, когда Бубнов - образец для всех отношения к футболу, и в справедливости давней дисквалификации можно сильно засомневаться). А вот теперь еще и Посулько... 2 марта. Интервью в «Комсомольской правде» о поездке в Аргентину не с Бесковым, а с комсоргом Бубновым. Бесков, обиженный газетой, отказался встретиться. Не слишком ли рискованно в канун сезона портить вконец отношения с газетой, выходящей многомиллионным тиражом? Бубнов в интервью хвалит Шмарова, Меликяна, Посулько и даже Колядко, от которого мало кто ждет чегонибудь. Говорят, что в лице Шмарова у Родионова появился достойный партнер. А Бескова, тем временем, критикует в «Футболе-Хоккее» Илья Бару - за бесцеремонность, выразившуюся в отчислении Шавло и других. Бесков расстроен всеми этими выпадами против себя, но виду не показывает, вернее, делает вид, что привык к подобному. Хвалит Шмарова: «От упражнений, ранее ему неизвестных, растет как на дрожжах». Колядко старается, но пропущенного ему не наверстать. Вряд ли нагонит и Новиков - оставлен в команде, как дублер Черенкова. Из молодых лучше всех - Мостовой. Вообще-то молодые шестьдесят девятого - семидесятого годов рождения радуют - возможно, ко второму кругу вытеснят Еременко и прочих... Позвонил по телефону врач сборной Мышалов - Лера по второй трубке сказала ему, что Костя совершенно не обращает внимания на аритмию. Спрашиваю, как перенес многочасовой полет в Аргентину Николай Петрович - «Старостин здоровее нас с тобой!» Календарь, он считает, - неудачный. Первая игра с динамовцами Тбилиси в Тбилиси. Трудно. Вылетают восьмого, хотя играют десятого. Но ребятам в Тбилиси быстро надоедает - теряется свежесть. Я не соглашаюсь, что календарь для них складывается неудачно. Реально вполне выиграть все первые игры, начать без потерь очков. «Легко сказать - выиграть. А судьи?» Иронизирует над проигрышем московских динамовцев в Нью-Йорке: все матчи в мини-футбол они там проиграли. А «Спартак» в свое время один-единственный матч проиграл, остальные выиграл, а у чемпиона аж 20:2. Бесков присмотрелся и уловил тактику. Надо прежде всего наладить защиту, как будто в хоккей играешь во дворе - и от нее, от защиты, танцевать... Записываю себе после одного из разговоров с ним: он, как старый врач, по зрачку больного способен определить то, что нынешние узнают только с помощью специальной аппаратуры... 30 Мое пожелание, однако, сбылось: две первые игры в Грузии - две победы, четыре очка из четырех возможных... Черенков, в перспективах которого сильно сомневались, забил очень своевременно первый гол на семнадцатой минуте - резко пробил под перекладину отскочивший к нему мяч. И третий гол тоже он забил: партнер уступил ему удар, он пробил из-за защитника, успел по-биллиардному прицелиться, вратарь мяча не видел... И осужденный Швецом Посулько отличился в Тбилиси - второй гол забил. В Ланчхути ждала непогода: снег, бутсы ступают в хлябь, светлые брызги, вязкая зелень - и в ней спартаковские майки. И снова отлично сыграл «штрафник» Посулько - мастерски развернулся перед караулившим его защитником и пробил в дальний угол, куда вратарю не дотянуться, не оттолкнуться от такого тяжелого грунта... А второй гол после долгой комбинации: «Спартак» сыграл подробно, не запутавшись в ходах... Поздно вечером в «Футбольном обозрении» Бесков появился в кадрах старой кинохроники - в игре с «Челси», в том знаменитом турне сорок пятого года. Хронику прокручивают в связи с песней Ошанина про футбол. Как все совпало и получило продолжение. Я любил и пел эту песню много-много лет назад, когда жил недалеко от стадиона «Динамо» на Беговой, по соседству, кстати, с автором песни. Близость к стадиону становилась летними вечерами особенно ощутимой - я весь переполнен был тогда футболом. И тогдашним, выходит, Бесковым тоже, конечно. Сейчас мне этого так не хватает - нынешний футбол чаще пробуждает во мне аналитика. И сам я себе временами скучен. И что бы делал сейчас, не случись в моей детской жизни тех вечеров, в которые я грезил футболом? ... Поздравляю Валерию Николаевну как жену тренера лидеров. Она, довольная, смеется. Но говорит, что у Константина Ивановича давление повысилось и тревожит ее лишний вес у него. Дома он супа не ест, она и не варит, а в Грузии, известное дело, все пахнет, все вокруг соблазняет вкусными вещами. Говорит, что Константин Иванович вторым выигранным матчем недоволен - недоволен, то есть, качеством игры: поле мокрое, мяч приходилось все время «поднимать»... Трубку берет Бесков - пытаюсь шутить: как акклиматизировались после Грузии? Он, однако, строг и сух, шутливого тона не принимает: «Мы на сколько с тобой договорились? На восемь! А сейчас сколько?» Оказывается, утром я не расслышал: в котором часу мне ему позвонить... И вот навлек на себя его если не гнев, то ощутимое неудовольствие - действительно, тренер лидеров... К этому времени я уже успел убедиться, что для надежности, прочности контактов с Бесковым очень бы неплохо подольше держать себя в режиме самоиронии. Излишняя же чувствительность к уколам самолюбия, неизбежным при единственно приемлемых для Бескова условиях общения с ним, приводит лишь к искаженному из-за обид восприятию действительной картины отношений его с футболом и с окружающей футбол средой. Ради своего футбола он и вынужден настаивать на неопровержимости собственного влияния во всем - во всем, что с этим футболом связано, что хоть как-то может воспрепятствовать проекции личности Бескова на этот футбол... У меня сложилось впечатление, что саму информацию о себе и своем футболе он готов если не диктовать, то уж точно фильтровать, контролировать со всей непримиримостью к нюансам и подробностям, которые кажутся ему ненужными, вредными. И получается, что сложный, насыщенный, разнообразный, подробный футбол, им создаваемый, Бесков принимает охотнее в истолковании стереотипном, элементарном, но зато без вольностей и отсебятины. Оттого-то и желающих писать о нем, отступив от привычных при обращении к нему навыков, оказывалось всегда меньше, чем можно было бы ожидать при бесковской популярности. Конечно, легче всего бы твердить о трудностях его характера вслед за теми, кто обижен или задет им, кто за невозможность терпеть его волю, диктат, категоричность в бытовом и деловом общении не хочет полностью отдать ему должное - при попытках узнать о нем больше, чем сам он о себе или супруга о нем рассказывают, я неоднократно сталкивался с нетерпимостью суждений, по резкости ни в чем не уступающих суждениям Бескова о тех, кто хоть слово сказал ему поперек. Однако есть, по-моему, существенная разница в отношении Бескова к окружающим и в отношении окружающих, но не согласных с ним, к Бескову. 31 Бесков не хочет ни с кем делить футбол - верит себе и в себя, а несогласных с ним из жизни своей вычеркивает. Может быть, допускаю, не без сожаления, но без видимых миру колебаний. А вот могут ли несогласные с особенностями характера Бескова вычеркнуть его - даже мысленно - из футбола, представить себе футбол без него? Боюсь, что воображения у нас не хватит... Поэтому меня, в общем, не столько уж сама оценка его характера здесь занимает - мой сюжет скорее: влияние этого характера на тот футбол, что и противники Бескова не могут не признавать в лучших образцах фирменным. Меня - и читателя, надеюсь, - больше всего интересует: не мешает ли ему характер в проведении своей линии? ... Когда во второй половине сезона восемьдесят седьмого года в команду-аутсайдер «Гурию» из Ланчхути назначили старшим тренером известного защитника киевского «Динамо» семидесятых годов Михаила Фоменко, Бесков, как и всегда при взгляде на представляющееся ему уж совсем явной нелепицей, вспомнил про баснописца Крылова. И надо же было такому случиться, что утомленному труднейшей борьбой в турнире «Спартаку» в предпоследнем туре, когда шаг отделял от победы в чемпионате, противостояла с необычайным упорством именно «Гурия», уже потерявшая шансы остаться в высшей лиге. «Спартак» - сильнейший раздражитель амбиций для любого соперника. Быть же раздражителем для «Спартака» - независимо от сложившегося состава, от подбора игроков остающегося командой, дорожащей привязанностью футбольных гурманов, - дано далеко не каждой из участниц розыгрыша. Вот потому-то Бесков и особенно обеспокоен бывает в роли тренера лидеров - и это при всем том, что внутреннее ощущение себя лидером всего тренерского цеха вряд ли когда-нибудь покидает его... Удачный старт в сезоне восемьдесят седьмого не мог не привлечь внимания прессы - и мне показалось, что одобрение специалистов встревожило Бескова своей преждевременностью (уже в начале апреля) сильнее, чем критические выпады накануне сезона. Якушин писал, что игра «Спартака» оставляет хорошее впечатление. И что в отличие от последних сезонов почти сразу удачно определился боевой состав. Правда, опыт подсказывал бывшему наставнику Бескова, что дальнейшие поиски лучших вариантов вовсе не исключаются. И поиски такие «потихонечку ведутся и будут проводиться». Но старейший наш специалист считал, что четверо новичков - Посулько, Шмаров, Меликян и Месхи - просто на удивление «вписались» в состав: «И не только не испортили каши, но и освежили игру команды, сумев приспособиться к специфическому стилю «Спартака». Якушин считал, что нынешняя сила клуба в четких, отлаженных действиях, «на первый взгляд, вроде бы простых, но весьма эффективных». Нетто тоже видел одной из причин столь успешного старта то, что новые игроки (он назвал тех же Посулько, Шмарова, Меликяна и Месхи) на редкость «пришлись ко двору» - играют азартно, с настроением. Знаменитый спартаковец отмечал и то, что дебютанты уловили комбинационный дух команды. Нетто, кроме того, писал, что «никогда не числил себя любителем делать прогнозы», но сейчас и после шести туров рискует вслух предположить, что «Спартак» будет главным претендентом на золотые медали. «Мне кажется, что киевскому «Динамо» выдержать второй сезон подряд колоссальный груз внутренних и международных встреч будет трудно». Дал интервью еженедельнику «Футбол-Хоккей» Ринат Дасаев. Можно предположить, что выражает он сейчас мнение, уже сложившееся в команде, и намерен, прежде всего, поддержать тренера, лишний раз уверить спортивную общественность в правоте его и проницательности - как же иначе, когда главные события сезона впереди и самое главное в такой момент: единство взглядов и суждений. (Я вспомнил, как три года назад в газетном выступлении, подготовленном журналистом Львовым, с которым вместе Дасаев писал книгу, спартаковский вратарь выражал недовольство, что команда готовилась к сезону в манеже и на естественных полях им теперь сложнее выступать, чем другим. Бесков был недоволен этой публикацией и недовольства не скрыл. И при всей независимости положения своего в команде Дасаеву ничего не оставалось, как дать объяснения, что ничего подобного он корреспонденту не говорил, что корреспондент приписал ему собственную точку зрения.) Дасаев на этот раз восхищался интуицией тренера, «угадавшего» с новыми игроками. С тем же Меликяном, на котором «давно крест поставили». Со Шмаровым, на которого в других командах работали, а у «Спартака» ведь совсем другой стиль - и тем не менее, форвард этот проявляет себя с лучшей стороны. Похвалил Дасаев и Суслопарова: «Наконец, заиграл на месте заднего центра защиты»... 32 Мы должны были встретиться с Константином Ивановичем, заранее договорились - и вдруг встреча отменилась. «В наши с тобой планы вмешался Озеров», - объяснил Бесков. Оказывается Николай Николаевич позвонил ему и сказал, что впервые в нынешнем сезоне делает «Футбольное обозрение» - и заранее задал вопросы тренеру лидеров. Но в «Футбольном обозрении» беседы с Бесковым не было. Позднее выяснилось, что Озеров был на коллегии Гостелерадио в связи с поездкой в двадцать девятый раз на первенство мира по хоккею. И вместо него в Тарасовку прибыл другой сотрудник спортивной редакции, а с ним Бесков беседовать отказался («договаривались с Озеровым...»). Сотрудник взял интервью для «Обозрения» у Родионова, забившего «лучший гол месяца» - дальним ударом в ворота «Нефтчи». Родионов сказал, что постоянно тренирует удар из «этой точки» - и в нынешнем сезоне уже забил два аналогичных гола. Вспомнилось, как в предыдущем сезоне после одной из двусторонних игр в Тарасовке Бесков огорчался из-за того, что Сергей никак не мог забить... Озеров, мне показалось, в свою очередь обиделся на Бескова - это, по-моему, чувствовалось в репортаже о матче, где «Спартак» выиграл у ЦСКА (к общему восторгу отличился Черенков не забивший два пенальти «Нефтчи», но которого Бесков продолжал ставить в состав на целый матч, хотя накануне сезона и предупреждал, что по состоянию своего здоровья Федор сможет, скорее всего, играть по одному тайму). Валерия Николаевна, у которой я перепроверил свои ощущения со мной согласилась: «Озеров болел за ЦСКА...» Но, может быть, и я слишком уж субъективно стал воспринимать все, связанное с Бесковым? В апреле тренера лидеров принял в горкоме партии Борис Николаевич Ельцин. Бесков давно к этой встрече стремился - еще в Кисловодске говорил мне, что «стучался» к первому секретарю: «Хотел рассказать, что значит для Москвы «Спартак». И вот встреча состоялась - и Бесков, кажется, доволен оказанным приемом... 19 апреля, воскресенье. Бесков был со мной мягок, почти словоохотлив, во всяком случае, терпеливо реагировал на мои вопросы... О команде своей, о нынешнем ее состоянии сказал: «Влезли вот в гору - и ребята поуспокоились...» Хидиятуллин в игре с «Днепром» - четырнадцать игровых действий, куда это годится для Хидиятуллина? Шмаров - талантливый парень, но против ЦСКА за тайм - шесть игровых действий, а надо бы тридцать пять... У Кужлева в игре нет мужского характера, который вот у Посулько есть и очень чувствуется. Беспокоит Месхи. Данные великолепные - как ни у кого, как разве что у Гарринчи. Но школы ведь нет - и неизвестно: получится ли у него или нет. Вот эти бы данные преобразовать - преобразовать игру Месхи, «поставить ему игру»... И все-таки в команде девяносто процентов середняков - ключевых, классных игроков мало. А народу, меж тем, перебор - может отразиться на микроклимате. Бывший тренер сборной ФРГ Гербергер говорил: всего одиннадцать игроков в команде - плохо, но двадцать два - еще хуже. Посулько и Шмаров отпросились съездить - повидаться с семьями. «Я их понимаю», - говорит Бесков. Май начался с ничьих - трех подряд. Правда, соперники все были сильные - московское и киевское «Динамо», «Торпедо». Но во всех трех матчах «Спартак» считался фаворитом - и вот не оправдал надежд. Не все из пришедшихся ко двору новобранцев оказались в этих играх на высоте. Пожалуй, что радовал один Посулько. Во время матча против московского «Динамо» телеоператоры поспешили показать Бескова сразу после пропущенного спартаковцами гола. Гол этот неожиданно забил Морозов, когда казалось, что игра уже окончательно складывается при спартаковском преимуществе и вот-вот «Спартак» откроет счет. Правда, через полторы минуты забили ответный мяч. И снова на экране возникло лицо Бескова. Операторы фиксировали типичный для него сюжет - одновременность, параллельность потерь и приобретений. Но он-то к этому привык и философски относился к тому, что бывшие спартаковцы всегда особенно азартно и успешно играют против вчерашних одноклубников. Его такое обыкновение не смущало и не смущает. Но и приятного, согласитесь, мало, когда на сатисфакциях слишком уже сосредоточивают внимание. Кажется, в сезоне восемьдесят седьмого года у Морозова в «Динамо» и не было особо удачных выступлений. И тем не менее, при любом просчете оборонительной линий «Спартака» оппоненты и критики Бескова (да кое-кто и из болельщиков тоже), не успев еще позабыть отчисленного в восемьдесят шестом году Сочнова, говорили теперь, что вот, дескать, не удержал он игрока сборной. Хотя Морозов после Мексики больше в сборную не призывался... 33 ... На игре дублирующих составов «Спартака» и киевских динамовцев, проходящей на поле Детского городка Лужников, я сидел на трибуне рядом с Бесковым. Он пришел вместе со своим приятелем, артистом театра Моссовета Гордеевым. Настроен был превосходно, ничем не выдавая волнения перед завтрашней игрой основных составов. И как всегда на матчах дублеров держался несравнимо проще, чем на больших аренах, - не замыкался в себе, не казался недоступным, склонен был и пошутить, побалагурить. Накрапывал дождь. И ему показалось, что Андрей Петрович Старостин, усаживающийся рядом ниже, раздумывает, прежде чем опуститься на мокрую скамью. «Садись, Андрей Петров, - приободрил он старшего друга, - пальто, надеюсь, не последнее...» - Как раз последнее, - откликнулся Старостин, - но мне его хватит (в последние годы Андрей Петрович часто и с нескрываемым огорчением вспоминал, напоминал нам, никогда в его старость и немощь неверящим, о преклонности своих лет). Вскоре Старостин пересел от нас - не захотел сидеть в обществе мальчишек-болельщиков, спартаковских «фанатов», расположившихся прямо под нами. Бескову они тоже не нравились, но он остался на прежнем месте. Двое молодых людей из Липецка, подошедшие к Бескову за автографом, спросили заодно про своего земляка Артура Шаврина, как он? - Молодец, - сказал Бесков, розовея от удовольствия, - во втором круге, я думаю, поставим за основной... (Пройдет год, и Бесков отчислит Шаврина за нарушение режима - поставленный в запас на игру с «Нефтчи» в Баку, он захочет отметить это выдвижение со вторым вратарем Хаповым и Борисом Кузнецовым, тоже строго наказанными.) По ходу игры дублеров Бесков недоволен был Шалимовым: «всюду опаздывает», а юного Глеба Панферова хвалил: «интересно играет на тренировках». Я вспоминаю об этом через год, когда Шалимов сыграл удачно несколько игр за основной состав, а Панферов широкому кругу любителей футбола по-прежнему неизвестен... Заговорил об этом к тому, чтобы у читателя вернее сложилось впечатление о числе действующих лиц, находящихся одновременно в поле внимания тренера. А мы судим обычно лишь о взаимоотношениях его с теми, кто так или иначе проявляет себя на поле, привлекает всеобщее внимание. О непременности сравнения уже известных с теми, кто «за кадром», мы редко задумываемся - оттого-то решения Бескова о тех или иных подвижках и перемещениях застают большинство из нас врасплох. Болельщик всегда неохотно расстается с привычными представлениями, со сложившимися репутациями. Серьезный же тренер, а Бесков, по своему складу, в особенности, всегда перед жестокой необходимостью искать от добра добра... В составе спартаковских дублеров в том матче с киевлянами появился и небезызвестный, и «возрастной» (уже выступавший и в московском «Динамо», и за «Локомотив») Бокий. В том году у него что-то не заладилось в «Локомотиве», он остался без «ангажемента». И вот именно он-то заинтересовал тренера лидеров - самого Бескова. С некоторым, каюсь, недоверием, прислушивался я к тому, как расхваливал Бокия Константин Иванович: спортсмен настоящий, отношение к тренировкам фантастическое и семьянин хороший - у него трое детей... Но стоило тому ошибиться возле своих ворот и промах привел к голу, как тренер рассердился: сколько лет играет, а ничему не научился... Эпизод этот можно было бы и в устный рассказ о Бескове превратить, но самое-то интересное, что через несколько туров Бокий появился в основном составе и сыграл положенное количество матчей для получения золотой медали. Бесков лишний раз доказал, что видит он недоступное взгляду многих коллег и, тем более, неспециалистов. Конечно, пример с Бокием - не из самых ярких, на долгие годы памятных. Но неужели неинтересен Бесков-практик и в непрерывности своего тренерского мышления? Жизнь победителя не из одних только озарений состоит, но из простых догадок тоже ведь... ... Перед матчем с киевлянами болельщицкая интуиция подсказывала, что ставка будет сделана на Месхи. Что Месхи эта игра должна выдвинуть. Что только в игре подобной престижности предоставляется случай оправдать авансы тренерского доверия (ведь тбилисцы, напомню, от услуг этого форварда отказались). Маневр ему - тропу в атаке, ведущую непосредственно к угрозе воротам - тренерский замысел определил. Он был заметной фигурой в игре с прошлогодним чемпионом, Месхи... Вышел один на один с вратарем и не забил. Потом с полутора метров пробил выше ворот. Телеоператоры показали Бескова: он выглядел скорее удрученным, чем разгневанным. Месхи он заменил - вышел на поле Колядко. То, что он вообще взял в команду Колядко, удивляло, разумеется. Как многообещающий игрок тот давно перестал котироваться. Но Бесков и его надеялся 34 «преобразовать» - и рассказывают, на матчах в Аргентине он, в общем, смотрелся. Однако в сезоне так себя и не проявил, в основной состав не попал - и был отпущен задолго до завершения календаря. Многие недоумевали, почему не играет Меликян? Не играл он и в следующем матче с «Торпедо». Меликян высококлассным игроком не считался. И выдвижение его Бесковым поначалу считали спорным. Но вот он заиграл вдруг в «Спартаке» - и большинству теперь нравился. И большинство это волновало: в чем же дело - где же Меликян? На вопрос журналиста Т. Бесков ответил, что Меликян «подустал». Но через какое-то время я услышал от Валерии Николаевны: «Меликян не годится» (она, очевидно, выражала мнение Константина Ивановича, недовольна была вообще игроками: «Не делают того, что должны бы») - и нетрудно было догадаться, что Бесков в своем выдвиженце уже разочаровался. И уж теперь на нем окончательно «поставлен крест». Любопытно, что по окончании сезона никто и не вспомнил, как сожалели в мае об отставке Меликяна... Недоволен он был не только посредственными по своим возможностям игроками, но и лучшими. Скажем, Хидиятуллиным. По-прежнему считал, что не отдает он всего, на что способен. И если в сборной старается выполнить тренерский замысел, не перечит Лобановскому, то, играя за свой клуб, «партизанничает». Гол «Торпедо» отквитало из-за него и из-за Суслопарова. Бесков был недоволен Хидиятуллиным и в тренировках. Валерия Николаевна считала, что муж нервничает. Ей, конечно, было виднее. Мне же со стороны он казался не менее уверенным, чем в начале сезона, когда все так хорошо складывалось. Правда, нервничать вовсе не означало быть растерянным. Он и нервничал, вероятно, оттого, что люди в команде, не располагавшие его опытом и знанием, недостаточно серьезно относились к тому, что заботило на этом отрезке сезона тренера... ... Лидерство, хотя и шли они без поражений, уже не так впечатляло. Теперь положение «Спартака» в турнирной таблице пробовали, торопились объяснить отсутствием сильного конкурента, дышащего в затылок, киевляне, как Нетто и предполагал, не были столь стабильными, как всегда, как привыкли мы, и отставали. Но неопределенность конкуренции, кажущееся выравнивание сил у целого ряда команд, некая неясность притязаний только осложняли спартаковскую жизнь. Нервы напрягались ничуть не меньше, как если бы шли с кем-либо из конкурентов «ноздря в ноздрю». И проиграли неожиданно - аутсайдеру «Зениту», на своем поле. Вели, главное, в счете 1:0, имели преимущество. А проиграли как бы бесспорно - 1:3. Могли, должны были реабилитировать себя в Минске. Минские динамовцы в драматическом финальном матче Кубка проиграли киевлянам и, по идее, должны были быть сломлены такой неудачей - быть «разобранными», апатичными и попросту, может быть, не восстановившимися после игры, потребовавшей максимум сил и оставившей при разбитых надеждах. Но, как мы здесь уже говорили, «Спартак» для уважающей себя команды всегда раздражитель. А тут еще можно было предположить, что лидер «не в порядке». Бесков, однако, в интервью, данном в Минске, ни о каких трудностях, мешающих его команде, и не заикался. Сказал, что не так-то и плохо: очко на чужом поле в игре против одного из преследователей. И ругал судейство: «Мы предпочитаем «чистую игру», а тут комбинации рвались, не успев завязаться. Грубили...» Правда, минский тренер сказал, что для них очко - точно потерянное, у «Спартака» шансов не было. В телерепортаж из Минска «вкраплялись» кадры матча «Жальгириса» с киевлянами, где победители динамовцы забивали голы в Киеве. Нетрудно было предположить, как трудна будет встреча с проигравшими на их поле - следующую игру «Спартак» проводил как раз с «Жальгирисом». Но пяти пропущенных голов никто от лидера, конечно, не ожидал - 2:5. Бесков после матча спокойно, несколько отстраненно от случившегося с ними, заметил, что игра получилась интересная, а количество пропущенных голов объясняется отсутствием Дасаева, травмированного в Минске. Но в спокойствие тренера лидеров уже верили далеко не все. И в «Комсомольской правде» сообщение о матче в Вильнюсе озаглавили: «Спартак» в нокауте?» Другие же газеты ограничились опубликованием подсчетов, из которых ясным становилось, что киевляне по потерянным очкам идут как бы вровень с лидером. Нет, конечно, легкомысленно было бы считать главных соперников совсем уже ушедшими в тень и не помышляющими о победе в чемпионате. 35 А кроме того, отодвинься бы и на самом деле киевские динамовцы, то неужели бы этот открывшийся шанс стать чемпионом кому-то другому не придал бы духу, не воодушевил бы на борьбу со «Спартаком» тот или иной из честолюбивых клубов, например, «Днепр» или «Жальгирис»? «Спартак» ни для кого, конечно, не переставал в который раз подчеркиваем - быть «Спартаком». Но игра его в середине сезона не поражала ничьего воображения. И каждая его неудача придавала соперникам решимости. Лидер, словом, не казался им недосягаемым, особенно после двух поражений чуть ли не подряд... От Валерии Николаевны я впервые услышал эту фразу: «Вчерашнего дня в футболе нет. Нет, даже если проиграли накануне. Есть только завтрашний - и он всегда труднее предыдущего...» В емкости высказанной мысли легче всего убедиться на примере Бескова. Он нервничал, предчувствуя те сложности, приближение, неизбежность которых подсказывал опыт. Он выглядел гораздо спокойнее, когда предчувствия подтвердились, и сложность ситуации, в которой оказался «Спартак», для всех уже была очевидна. А может быть, он, действительно, чувствовал себя увереннее в обстоятельствах, где все зависело прежде всего от него, от принимаемых им в цейтноте решений? Завтрашние заботы всегда помогали ему отрешиться от неудач гораздо быстрее, чем можно было предположить, судя по остроте его реакций на неудачу. ... Что толку было рассуждать - силен или слаб для победы в чемпионате спартаковский состав восемьдесят седьмого года? Бесков, как мы знаем, не обольщался на этот счет и в самом начале сезона, и в конце уже заметит в одном частном разговоре, что играли «по шпаргалке». Не преминет, однако, напомнить, что когда обновляли состав киевляне, они на первенство не претендовали, ограничились местом в десятке. А «Спартак» вот наполовину обновился - и лидировал бессменно... В ходе сезона он редко надолго оставался вне критики - и по самым неожиданным, казалось бы, поводам. ... На Кубок выступающий по первой лиге «Локомотив» играет с киевским «Динамо». И чуть-чуть не выигрывает. И один из близких к «Спартаку» и Бескову людей тут же говорит, что «Локомотив» сейчас больше похож на «Спартак», чем сам «Спартак». Ну да в его составе особенно заметны бывшие спартаковцы - и Базулев, и Атаулин, и конечно же, Гаврилов - с киевлянами он выглядит выше всяческих похвал. И Русяев, только-только отпущенный из «Спартака» (поговаривали, что это любимый спартаковский ученик), тоже всем в игре против чемпионов понравился. А с трибун на бывших одноклубников сочувственно смотрел Шавло, отбывавший на следующий день в Австрию - выступать за венский «Рапид»... Когда Гаврилов после матча садится в автобус, журналист Т. шутит: «Что передать Константину Ивановичу?» Тот, довольный, улыбается, машет рукой... Тем не менее, все вышеупомянутые игроки хотя и собрались на матч с фаворитом, но победу упустили, а те, кто остался с Бесковым, ведут с киевскими динамовцами борьбу за первенство, - и Гаврилов с Шавло наверняка им завидуют. ... Эдуард Стрельцов говорит, что «Спартак» сейчас берет «нахальством», но не отрицает: «Собраться они, конечно, умеют. Однако как не заметить: кое-кто перед именем «Спартака» робеет. А Бесков к тому же здорово составом варьирует. Без ошибок почти угадывает: кого поставить на игру». И пресса по-прежнему строга к лидеру - ничего не хочет, не собирается ему прощать. Игра с «Днепром» - и результат и, главное, сам ход ее - изрядно испортила настроение спартаковским игрокам и руководителям. Судья, дважды ошибавшийся в пользу «Спартака», попутно и «Спартаку» игру испортил, сбил. Но огорчение усугубил, углубил еще и обозреватель «Известий» Борис Федосов, заподозривший спартаковцев в том, что, предлагая ничейный матч переиграть, они исходят не из благородных спортивных побуждений, не репутацией своего клуба дорожат, а страшатся лишь количества ничьих, приближающегося к лимиту. «А на широкий жест, - пишет журналист, - отказаться от незаслуженной ничьей у них не хватает решимости...» ... Перед игрой «Спартака» с московским «Динамо» во втором круге чествовали участников матчей пятидесятилетней давности - серии матчей с басками. Матчей, произведших на Бескова, как и на всех 36 футболистов его поколения, столь сильное впечатление, что, и прожив жизнь в футболе, повидав и пережив в нем всевозможное, казавшееся позже несравнимым и неповторимым, они никогда не переставали считать и по сей день считают выступление басков на московском поле событием из ряда вон выходящим. Но вряд ли в момент обыкновенной необыкновенности забот, выпадающих на долю тренера перед поединком с традиционным соперником, мог Бесков предаваться воспоминаниям. В другой день, в другой раз пожалуйста. Но сейчас... Бесков, обычно располагающийся подальше от поля, а перед игрой появляющийся на публике последним, когда игра уже началась, сейчас появился на беговой дорожке задолго до начала - шел без пиджака в сопровождении администратора Хаджи. Близость поля, на которое нога ветерана не ступала много-много лет, вряд ли волновала тренера - он как бы давно уже привык рассматривать зеленый прямоугольник со стратегической или тактической высоты, как аналог, словом, макета, «исхоженного» намагниченными стрелками вдоль и поперек под его рукой. И совсем с иным отношением к историческому динамовскому полю - это и на расстоянии взгляда с трибун чувствовалось - ступали по газону почему-то пересекавшие поляну вдоль центральной линии со стороны Южной трибуны Андрей Петрович Старостин и Михаил Иосифович Якушин. Собственно, чествование начиналось позже - и проход знаменитых ветеранов не был, наверное, запланирован и, конечно же, никаким специальным комментарием на тему «...не поле перейти» не сопровождался. Все дежурные слова были сказаны чуть позднее, когда Старостин, как всегда в безупречном костюме, и Якушин в летней рубашке присоединились к тем нескольким из остававшихся еще на свете участникам футбольных встреч с басками, выстроившихся напротив Северной трибуны. Однако проход двух стариков - они скрывали смущение беседой между собой на ходу - стоил, по-моему, многих мемуарных страниц, которые, скорее всего, так и не будут написаны, или экскурсов в историю, которые так не талантливо мы совершаем, если и совершаем... Они как бы переходили у нас на глазах невидимую реку времени. И было в том что-то невыразимо грустное - в том, как с крупного плана они возвращались на общий: через полтора часа я встретился с ними за кулисами, где все уже позабыли про чествование, всецело захваченные результатами календарной игры. Старостин, сжавший в кулаке подаренные гвоздики, уходил вместе с Бесковым, а встретившийся с ними в узком коридорчике Якушин буркнул спартаковскому тренеру что-то приветственное. Невыразимо грустно... Но бывают, возможны ли значительные явления вовсе без невыразимого и без грустного? ... «Спартак» опять потерял очко. Победа была упущена на последней минуте. И в ложе прессы упрекали Бескова, что затянул с так называемой тактической заменой. Суслопаров вышел на поле, когда у спартаковских ворот подавали угловой - и не успел сориентироваться, стал виновником пропущенного гола. Дасаев ему потом выговаривал: «Не мог подождать?» ... Я решился на фамильярность, сказал: «Не расстраивайтесь, Константин Иванович (он до этого, я слышал, говорил режиссеру будущего фильма о нем Алексею Габриловичу: «Все сейчас на волоске»)». Он ответил, энергично ко мне полуобернувшись: «Я же не из-за очка расстраиваюсь, я из-за игры...» У выхода из кулис встретился Лев Филатов - Бесков протянул ему руку: «Здравствуй, Лева!» Я вдруг понял соль заголовка филатовского очерка о Бескове - «Дружба без встреч». Известный футбольный обозреватель как бы подсказывал мне ту дистанцию, на которой лучше всего держаться с Бесковым пишущему о нем, о нем размышляющему... Киевляне сравнялись со «Спартаком» по потерянным очкам, «Днепр» и «Торпедо» догоняли. Андрей Старостин сказал, что скорее всего чемпионом станет Киев - «им создают все условия...» ... Я знал, что дома он один - Валерия Николаевна уехала в Сочи. Воображал, как «поднимает он себя за волосы» перед тем, как предстать перед командой, не удержавшей накануне такую до зарезу сейчас нужную победу - заставить игроков забыть об этом, как себя заставил забыть. Голос его в телефонной трубке - тусклый, странно для Бескова безвольный. Нехотя, но соглашается на встречу... Но в Тарасовке вечером он совершенно неузнаваем. 37 Вид его в желтой майке и тренировочных брюках никак не вяжется с утренним тусклым голосом. Он на людях - он в своей стихии. Велит нам подождать - назначено ведь на семь, а сейчас без двадцати... Ровно в семь машет нам рукой с балкона своего номера на третьем этаже - на балкон вышел уже в свежем голубоватом костюме. Нам с моим соавтором по сценарию Богатыревым все здесь знакомо, но режиссер в Тарасовке впервые. И Бесков, ничуть не стесняясь нашей осведомленности, показывает новому человеку то же, что и нам в свое время показывал - таблицу, например, модельных характеристик: сколько действий должен выполнить футболист за матч. Иные выполняют лишь половину. Даже Черенков - «Федор играет больным». «Посулько выполняет почти столько, сколько надо, но помногу таскает мяч...» Проводит нас по различным помещениям, «отсекам» тренировочной базы, останавливается перед искусственным камином: «Спартак» будет меня помнить (за нововведения, надо понимать, в Тарасовке)». В Москву мы с Богатыревым возвращаемся на машине, управляемой Сережей, отвозящим Константина Ивановича домой - он сегодня еще собирается, сам уже за рулем, на дачу в Подрезково к Любе и Володе Федотовым. В машине заговорили почему-то о старом, еще довоенном киевском «Динамо» - потому, может быть, что зашла речь о съемках спартаковского матча в Киеве, а Бесков сказал: не с Киева же начинать, еще проиграем. Константин Иванович очень высоко ставит тогдашних игроков Щегоцкого, Шиловского, Лойко, Комарова (играл против них, когда за «Металлург» выступал, а потом за московское «Динамо»). С Шиловским сравнил Гаврилова лучших лет - тоже не скоростной игрок был, но техничный. Правда, въезжая в город, говорили уже (точнее, Бесков говорил) не о футболе. Бесков жалел старые московские здания. Во Франкфурте - «я несколько раз был» - дома, как дорогая мебель в хорошей, роскошной квартире. Или в Париже - сразу видно, что умным человеком спроектировано и золотыми руками построено. Возле своего дома он вспомнил про кино и заметил, что хорошо бы снять и показать настоящий футбол. И, пожав нам руки, направился к арке, ведущей во двор. Милиционер у посольства отдал ему честь. ...На игру с «Шахтером» (второй матч на Кубок) пришли с Габриловичем задолго до начала и были допущены в раздевалку - приготовления к матчу происходили при нас. Беседовали с Бесковым, не касаясь предстоящей игры, - вспоминали, как здесь было прежде. Он сказал, что все на динамовском стадионе перестроили: «Осталась только чаша трибун». Николай Петрович Старостин дал кому-то автограф на своей книге «Звезды большого футбола» и, пока мы беседовали, внимательнейшим образом изучал программку - сидел на стуле в стороне от нас. Как и при беседах в прошлые разы, Бесков вдруг словно забыл про нас, прервал нить разговора. Подозвал Кужлева к макету со стрелками, втолковывал ему что-то. Кужлев слушал с детским, безмятежным лицом реакция на тренерские слова не угадывалась... Бесков объяснил, что ставит на игру Кужлева вместо заболевшего Черенкова. Партнеры в Кужлеве разочаровались, не хотят его признавать, а он, играя за дубль, забил три гола, как большой мастер... К Кужлеву после обратился второй тренер Новиков и тоже стал ему что-то втолковывать. Бесков, снова прервав беседу с нами, тронул помощника за плечо: «Федор Сергеевич, я ему все уже сказал...» Потом подошел врач и сообщил старшему тренеру, что Посулько и еще кто-то (не расслышал) просят кофе - говорят, что уже пили как-то кофе перед игрой и чувствовали себя лучше. Бесков поспешно ушел с ним... Кужлев, видимо, далеко не все из того, что втолковывали ему, усвоил или же партнеры так в него и не поверили - и во втором тайме его сменил Сергей Новиков, до игры выглядевший разочарованным, как Евгений Онегин (я видел его перед тем играющим за дубль против московского «Динамо», где он и пенальти не забил и вообще играл без воодушевления, примирившись, казалось, с судьбой запасного). Первый тайм проиграли 0:1. «Вот какой он, футбол», - бросил нам Бесков, пришедший в раздевалку с покрасневшим (от гнева, очевидно) лицом. Во втором тайме, однако, быстро отыгрались - Борис Кузнецов пробил издали. А потом Месхи, вышедший вместо Шмарова, забил пяткой решающий гол. Но Бесков все равно им был недоволен: «Полгода у нас играешь, а все по-своему...» Месхи вспылил и голый демонстративно прошагал в душ. Не игравшему Черенкову Бесков еще в дверях раздевалки сказал доверительно: «По-деревенски стали играть». Пожал руку Дасаеву: «Поздравляю!» Но сделал при этом многозначительное лицо. Тот понял, улыбнулся: «Сами себя мучили...» 38 Прощаясь с Константином Ивановичем я пошутил, что мы приносим пользу, когда приходим, - при нас не проигрывают... - Запишем... «Мучаемся», - одним словом определяет ситуацию Бесков, когда разговариваем с ним по телефону 28 августа, накануне игры с «Жальгирисом», которая, как все считают, не может не повлиять на распределение призовых мест. Напоминаю Константину Ивановичу, что в семьдесят девятом году лимит ничьих тоже исчерпали, но стали чемпионами. «Тогда были игроки, - говорит Бесков, - а сейчас игра какая-то рваная. Не то содержание игры... Месхи никем не будет. Упустил время, учился не тому, что нужно большому футболу. Человек непонятный. Пошли навстречу - взяли из уважения к грузинскому футболу, к отцу, знаменитому футболисту (мне помнится, что с отцом - знаменитым футболистом - у Бескова были какие-то трения в сборной, но что сейчас толку возвращаться к этому, когда Бесков и о нем, и о Метревели не иначе, как о больших мастерах высказывается)». В день матча с «Жальгирисом» спортивная газета поместила обозрение Валентина Николаева, где тот писал, что для «Спартака» настали самые трудные дни. И он может понять нынешнее состояние руководителей. Но не стал бы в потере лидерства, если это случится после неудачи в игре с «Жальгирисом», винить только лимит ничьих. Бывший соперник Бескова сообщил, что внимательно следил за группой новых спартаковских футболистов и может с уверенностью сказать, что по-настоящему подошел команде и вписался в ансамбль один только Посулько (не потому ли после матча Константин Иванович не преминул сказать, что без Посулько игра получилась лучше?). И самым, наверное, неприятным для Бескова из замечаний Николаева было то, что все тренерские эксперименты в линии полузащиты после ухода Гаврилова и Шавло тот посчитал малоэффективными. ... Но победил «Спартак» - 3:0. И у Бескова были все основания остаться довольным качеством победы - то есть содержанием игры. Отметив, что без Посулько и Хидиятуллина игра была логичнее, он выделил особо и то, что «игроки относились друг к другу с уважением». Его порадовал Мостовой. Приятнейшим образом удивил Суслопаров, выдавший пас на сорок пять метров, после которого Шмаров забил второй гол. «Ты превзошел самого себя, - сказал ему тренер, - чего не ожидал от тебя, так этого паса». Впрочем, довольный победителями, он не особенно обольщался их возможностями, - и уже через два дня, после очередной тренировки говорил приехавшему в Тарасовку режиссеру Габриловичу про некоторых из них: «Элементарнейших вещей не умеют делать, а в команде мастеров...» С приближением «Спартака» к победе отношения наши с Константином Ивановичем не то чтобы стали прохладнее, но дистанция, разделявшая нас, вдруг стала еще ощутимее. Правда, люди дольше (и, видимо, лучше), чем я, знавшие Бескова, заранее предупреждали, что в дни побед Константин Иванович всегда менее доступен и больше склонен к торжеству над теми, кто противоречил ему и сомневался в нем, чем к разделению радости с теми, кто сочувствовал и был ему предан - это вроде бы само собой подразумевалось. Теперь припоминаю, что в дни, когда судьба чемпионата-87 была предрешена, я чаще разговаривал по телефону с Валерией Николаевной, в то время, когда Бесков был дома. Конечно, попроси я Константина Ивановича, - его подозвали бы, уверен. Но сам он интереса к разговорам не проявлял. Это легко, конечно, объяснить исключительным утомлением в конце тяжелейшего сезона. А все же не могу отделаться от мысли, что победу «Спартака» в чемпионате он считал завершением - логическим завершением - наших отношений, связанных с повествованием о нем. Он подарил мне сюжет со счастливым концом - чего же более? 3 Что же узнали мы о случившемся с Константином Бесковым из газет за период с конца декабря восемьдесят восьмого года до середины января восемьдесят девятого? «Уже с утра в пятницу по Москве поползли слухи. Телефоны редакции не умолкали вчера весь день. Звучал только один вопрос: правда ли, что Бесков уходит из «Спартака»? Итак, правда ли, что Константин Бесков, 12 лет стоявший у руля популярного клуба, расстается с командой? И если это так, то в чем же причина? 39 Вчера утром мы узнали о том, что президиум Московского городского совета спортобщества профсоюзов на своем заседании 22 декабря рассмотрел вопрос о главном тренере «Спартака». Признаемся: мы были удивлены, что на заседание, где решалась судьба тренера одной из самых любимых в народе команд, не были приглашены репортеры нашей газеты. По этой причине читатели «Советского спорта» и были лишены возможности оперативно узнать важную информацию. Пришлось обратиться к коллеге - спортивному обозревателю «Известий» Борису Федосову, который присутствовал на этом заседании. Вот что он рассказал: - Решение об освобождении Константина Бескова было принято руководством клуба «Спартак». Это решение и обсуждалось в четверг в московском совете ВДФСО профсоюзов. Президиум согласился с ним. Ближе к вечеру пришло сообщение другого нашего коллеги - корреспондента ТАСС Александра Левинсона: - Футбольно-хоккейный клуб «Спартак» принял решение освободить от должности старшего тренера команды мастеров по футболу Константина Бескова. Он проработал со спартаковцами ровно 12 лет и дважды приводил их к золотым медалям чемпионов страны. Это решение клуба утвердил президиум МГС ВДФСО профсоюзов. Как объяснили корреспонденту ТАСС В футбольно-хоккейном клубе «Спартак», К. Бесков в августе подал заявление об уходе. Тогда этот вопрос отложили до конца сезона. И вот сейчас он решен: старший тренер команды освобожден от должности. Пока, до назначенного нового наставника, командой будет руководить тренерский совет. Это начальник «Спартака» Николай Старостин, второй тренер Федор Новиков, футболисты Федор Черенков, Евгений Кузнецов, Сергей Родионов и Александр Бубнов. А как оценивает эти события сам К. Бесков? - Я вернулся из отпуска 21 декабря в Москву, - рассказывает Константин Иванович. - И мне на следующий день предложили подать заявление об уходе, но я отказался. Тогда мне сказали, что я освобожден от работы с командой, правда, не объяснили по какой причине. Да, действительно, в августе этого года я подал заявление об уходе, но тогда была договоренность, что я остаюсь до конца сезона. Но поскольку «Спартак» оказался в трудном положении, ведь покинули коллектив такие ключевые футболисты, как Вагиз Хидиятуллин, Ринат Дасаев, я решил остаться. Не могу же я бросать «Спартак», которому отдал столько лет, как говорится, на произвол судьбы. Я занялся комплектованием команды, пригласив целый ряд способных игроков, поскольку меня заверили, что все вопросы, которые я ставил, будут решены положительно. Так что решение о моей отставке мне непонятно, да и выглядит обидным... Такова суть этой непростой ситуации. Думается, что она должна разрешиться так, чтобы в выигрыше оказался футбол - игра, любимая миллионами. В свою очередь мы тоже решили связаться с давним автором нашей газеты Константином Ивановичем Бесковым. Вот что сообщил он нашему корреспонденту Г. Ларчикову: - На эту тему со мной никто до четверга не разговаривал. На заседании президиума МГС ВДФСО профсоюзов, где решался вопрос о моем освобождении от обязанностей главного тренера «Спартака», я не был приглашен и узнал о случившемся только на следующий день от председателя МГС А. Петлина. Сам я заявление об освобождении в конце сезона не подавал, поэтому мое отношение к решению президиума, наверное, в разъяснениях не нуждается. Когда я поинтересовался у Александра Ивановича Петлина, почему же меня освободили - за утрату контакта с игроками или за четвертое место в чемпионате страны, то ничего вразумительного не услышал. Не внес ясности на этот счет и директор клуба «Спартак» Ю. Шляпин. Только в пятницу он сообщил мне, что с 27 декабря я буду освобожден от занимаемой должности «в связи с затянувшимся пенсионным возрастом». Поймите правильно... Работу я найду. Моя душа болит за «Спартак», который я тренировал 12 сезонов. Я обеспокоен его дальнейшей судьбой. Уходить из команды всегда нелегко, а тем более, когда она оказалась в трудном положении и нуждается в обновлении. Признаюсь, перед уходом в отпуск мне написали заявление несколько перспективных футболистов с просьбой принять в «Спартак», но при условии, если я останусь главным тренером. Уже в ночной редакции наш корреспондент Л. Трахтенберг дозвонился до двух ведущих игроков «Спартака» - олимпийского чемпиона Евгения Кузнецова и нападающего первой сборной страны Сергея Родионова. - Знаете ли вы об освобождении Бескова? - спросили мы у обоих. 40 - Что? Бескова освобождают? - удивился Кузнецов. - От вас впервые слышу. В конце ноября, перед уходом игроков в отпуск, у нас было традиционное собрание команды. Подвели итоги сезона, Бесков пожелал нам хорошего отдыха. На том и расстались. И вдруг такая информация... Моим мнением на этот счет никто не интересовался. А ведь в таких случаях это делать, видимо, полагается. - В пятницу днем я позвонил в спартаковский клуб, - сказал Родионов. - Там и узнал, что Бесков освобожден. Для меня это было полной неожиданностью. Думаю, пока в неведении и вся команда. Очень странно. На мой взгляд, когда в клубе принимают такие ответственные решения, не мешало бы советоваться с игроками. ... Конечно, судьбу «Спартака» и его тренера решать самому клубу. Удивляет другое: почему такое решение было принято за спиной главного тренера и футболистов, которые находились в отпуске, почему многие вопросы этого дела остались вне сферы общественного внимания? Вот, собственно, и все, что мы узнали к 10 часам вечера по московскому времени. Как видите, многое в этой истории туманно. Мягко говоря, не все заинтересованные лица знали все обстоятельства дела. И. нужно ли это нам во времена гласности?» «В редакцию продолжают поступать телеграммы и письма с просьбами наших читателей дать подробные деловые разъяснения по поводу ухода Константина Бескова из «Спартака». Понятное дело, лучше других это могут сделать люди, имеющие непосредственное отношение к случившемуся. Один из них - начальник команды Николай Старостин. Вот что он рассказал нашему корреспонденту: - С Константином Ивановичем мы пережили вместе не одну радостную и грустную минуту. Велики его заслуги в том, что «Спартак» в последние десять лет вновь стал одним из сильнейших клубов в стране, весьма популярным за рубежом. И ставить их под сомнение никто не собирается. Однако в данном случае я хочу руководствоваться известным изречением: «Платон мне друг, но истина дороже». Развязка, признаюсь, получилась несколько неожиданной, но она была неизбежной. То, что случилось в последние месяцы, назревало давно. Заключительный этап начался в августе, когда Константин Иванович вдруг подал заявление об освобождении с поста главного тренера в связи с состоянием здоровья. Должен признать, что оно у него действительно нередко пошаливало. Особенно беспокоило давление. По этой причине Бесков в минувшем сезоне не был ни на одном матче в городах, куда мы добирались не на поезде, а на самолете. Однако дальнейшие события показали, что заявление об уходе было продиктовано не только заботой о здоровье. Бесков посчитал, что такого тренера, как он, добровольно никто отпускать не будет. Надеялся, что его начнут уговаривать остаться, и тогда он сможет в ультимативной форме выдвинуть новые требования, что, кстати, с ним случалось и прежде. Директор клуба «Спартак» Ю. Шляпин, получив заявление от Бескова, понятное дело, не взял на себя ответственность, а проинформировал руководителей МГСПС. И тут случилось то, на что, по моему глубокому убеждению, никак не рассчитывал Константин Иванович. Его никто не стал уговаривать. А в начале октября состоялось собрание команды, на котором присутствовали руководители МГСПС и Шляпин. Ни я, ни тренеры на него не были приглашены, поэтому судить о том, как оно проходило, не берусь. Знаю только, что 11 футболистов из 13 проголосовали за удовлетворение просьбы Бескова. Не за освобождение тренера, подчеркиваю, а за удовлетворение его просьбы. Через несколько минут после окончания собрания Бескову сообщили о решении команды. И тут главный тренер заявил: «А вы знаете, пожалуй, до конца сезона я поработаю». До конца чемпионата оставалось еще восемь туров, у нас были шансы стать призерами, если не чемпионами, поэтому оставлять «Спартак» без Бескова было делом рискованным - поди знай, как все обернется. Поэтому многие вздохнули с облегчением и оставили Бескова до конца чемпионата. Лично я считаю это большой ошибкой. Со всей ответственностью заявляю, что если бы МГС ВДФСО профсоюзов тогда, а не в декабре, согласился бы с решением команды, «Спартак» вновь был бы в тройке сильнейших. Но Бесков остался. Его, правда, предупредили, чтобы в команде он ничего не менял и к игрокам не применял никаких репрессивных мер. Но надо знать импульсивного Константина Ивановича. Он быстро навел справки о том, кто и что говорил на собрании, кто желал удовлетворения его «просьбы», и повел с ними борьбу, применяя свои меры воздействия. Посулько, скажем, в восьми последних матчах получил «двойки» и остался без премиального вознаграждения. Бокий ни разу не был включен в состав. Наконец, Бубнов, человек принципиальный, заявил, что по окончании сезона играть под руководством Бескова больше не будет... «Советский спорт» от 24.12.88 г. 41 Короче, в октябре обстановка в команде накалилась, и напряжение не спадало до конца чемпионата. Мы дважды проиграли «Стяуа», в четырех последних турах набрали только три очка и в итоге бесславно закончили сезон. - Зачем нас собирали, зачем узнавали наше мнение о главном тренере, если через 15 минут после собрания с нашим решением никто не стал считаться? Мы ведь только пострадали, - вот примерно о чем говорили ребята почти два месяца. Думаю, большинство игроков уходили в отпуск с тревожным настроением. Бесков уже не говорил о добровольном уходе. Перед отъездом в санаторий он сказал, чтобы к его возвращению из команды были освобождены Посулько, Суслопаров, Бубнов, Шмаров, Бокий, Поваляев и С. Новиков. Настаивал он и на увольнении, причем не в первый раз, директора учебно-тренировочной базы Аганова и директора спартаковского футбольного манежа Колычева. В последний свой приезд в Тарасовку Бесков просто вызвал к себе главного инженера учебно-тренировочной базы и приказал ему принять дела у Аганова (?!). Думаю, к тому времени в немилость попал и я. Почему? Вероятно, Бескову не понравилось, что в ходе всей этой истории я не стал уговаривать его остаться. Но главное в другом. Мы с ним по-разному видим будущее «Спартака». Когда Бесков поставил вопрос об отчислении семи игроков основного состава, я ему сразу ответил, что не поддержу его до тех пор, пока не будет достойной замены. На это Константин Иванович сказал, что у него есть заявления от 22 (!) игроков. Что же это за игроки? Позволю себе краткое отступление. В последнее время в «Спартаке» появился подполковник запаса Платонов, который был зачислен на должность заместителя директора базы, но фактически занимался так называемой селекционной работой - разъезжал по городам и весям, уговаривая перейти в «Спартак» понравившихся ему футболистов. В конце сезона в его списке таких игроков набралось более двух десятков: четверо - из «Черноморца», трое - из ЦСКА, двое - из московского «Динамо»... Вся эта история с приглашением игроков выглядела, на мой взгляд, настоящей авантюрой, и я, родившийся, выросший и почти всю жизнь работающий в «Спартаке», поддержать ее просто не мог. Не мог я согласиться с главным тренером и об освобождении половины футболистов основного состава, которые всего за год до этого завоевали золотые медали чемпионов. Что касается последних событий, не могу сказать точно, как они проходили. На президиум МГС ВДФСО профсоюзов, где было принято решение об освобождении Бескова, я не был приглашен. Но с его решением согласен. Исхожу из того, что у Бескова плохие отношения со старожилами команды. Кто к нам придет со стороны и, главное, как еще себя проявит в новом коллективе? Я вовсе не уверен, что Константин Иванович не дрогнет в этой сложной обстановке и не напишет вновь заявления об уходе по состоянию здоровья. Тогда это для «Спартака» будет смерти подобно. А мы судьбой команды рисковать не хотим. Вот в такой последовательности развивались у нас события в последние четыре месяца. Для многих любителей футбола, и в первую очередь для спартаковских поклонников, такая развязка была, наверное, большой неожиданностью. Но все началось, поверьте, не в конце августа, не в день подачи Бесковым заявления. Взрыв назревал гораздо раньше, и остается лишь удивляться, что произошел он только в конце минувшего чемпионата». Бесков ответил сначала Старостину комментарием к его выступлению на полосе «Комсомольской правды»: «... Мне очень не хотелось бы вступать в полемику с Н. Старостиным по поводу этой статьи. И не потому, что я чувствую себя виноватым. Напротив, уже несколько раз до этого в команде возникали всевозможные интриги, во главе которых стоял Николай Петрович. Объясняю это тем, что я был недоволен работой начальника «Спартака». Меня часто обвиняли в нехозяйственном подходе к интересам клуба, а в то же время мне постоянно приходилось выполнять работу, которую должна выполнять администрация клуба... ... На итоговом собрании в конце прошлого сезона никаких моих заявлений об отчислении семи игроков не было. А. Бубнов, в частности, благодарил и команду и тренера за сыгранный сезон. В общем, разговор сводился к тому, что после отпуска мы все соберемся и обменяемся мнениями по поводу будущего состава... ... Должен сказать, что вся статья «Истина дороже» очень претенциозна. В ней нет правдиво отраженной конфликтной ситуации. Я считаю, что она написана нечестно...» А через два дня и в спортивной газете: «Советский спорт» от 29.12.88 г. «Комсомольская правда» от 04.01.89 г. 42 « - Не сразу согласился я на предложение выступить в «Советском спорте» с разъяснением по поводу интервью Н. П. Старостина. Позиция оправдывающегося заведомо проигрышная, да и не хотелось бы мне публично выяснять наши сложные со Старостиным отношения. Но приходится, так как высказывания начальника команды «Спартак» вызвали у меня и недоумение, и возражение. К тому же в оценках ряда фактов выявляется определенная принципиальная позиция. Этот момент для меня очень важен. Думаю, пора поставить все необходимые точки. Николай Петрович верно говорит, что конфликт у нас назревал давно. Однако о причинах его умалчивает. А ведь состоят они в том, что не хотел я мириться с отсутствием должной заботы и внимания, которые руководители «Спартака» должны были проявлять, если их на деле волновали нужды команды, бытовые вопросы жизни футболистов, перспективы развития учебно-тренировочной базы в Тарасовке - худшей тогда среди всех московских клубов. История, что и говорить, давняя. Еще 12 лет назад, когда я пришел в «Спартак», было ясно, что одной из главных причин перехода команды в первую лигу являлось отсутствие у нее конкретного хозяина или, как принято говорить, шефа. Были и другие, связанные с этим, проблемы. Например, не имел возможности «Спартак» тренироваться в благоприятных условиях. Знаменитое Ширяево поле, где мы поначалу вынуждены были провести несколько занятий, в дождь превращалось в месиво грязи, в сухую же погоду там поднималась пыль, от которой впору было убегать. И мы отказались от него. В плачевном состоянии находилась и учебнотренировочная база в Тарасовке. Еще тогда был поставлен вопрос о необходимости строительства тренировочных полей, что, кстати, давно было сделано во всех московских клубах. Вспоминаю я все это только для того, чтобы показать, какими проблемами приходилось мне заниматься все эти годы. Примеры? Пожалуйста. Несколько лет назад для реконструкции второго тренировочного поля на нашу базу было завезено 200 машин земли. Грунт показался мне непригодным, я возил его даже на анализы, и они, увы, подтвердили мои опасения. В результате всего землю пришлось вывозить... Можно рассказать и о том, как при реконструкции гостиницы я нередко выполнял обязанности... прораба. Десять лет добивался освещения поля. Доставал косилки для ухода за газоном. Скажите, разве такое возможно в зарубежном профессиональном клубе, где обязанности каждого его члена строго разграничены и где старший тренер никогда не выполняет то, что обязаны делать другие? А молчать я, естественно, не мог, и директору клуба Шляпину, как и начальнику команды, не раз приходилось выслушивать от меня неприятные для них, но совершенно справедливые претензии. Ведь речь шла не о строительстве собственной дачи, а об улучшении условий для команды. Инертность, а скорее неспособность названных людей улучшить ситуацию заставили меня поставить вопрос об их замене. Но меня опередили, использовав поданное мною в августе заявление об уходе (без указания причин, кстати, без ссылки на здоровье), которое я в сердцах написал после очередного проявления полного равнодушия к годами не решавшимся проблемам «Спартака». Несостоятельность ссылок на это заявление с юридической точки зрения очевидна. Я ведь и в августе почти сразу понял, что избрал далеко не лучший способ разрешения проблемы. Наверное, всем понятно, что мое отношение к заявлению выразилось в том, что я продолжал работать и об уходе больше вопроса не поднимал. Н. П. Старостин о моих настроениях хорошо знал. На каком же основании усматривает он теперь в моих действиях расчет на уговоры? Сама мысль такого рода противна моей натуре, и мне хотелось бы, чтобы подобные суждения обо мне и моих позициях не воспринимались всерьез. Равнодушие к «Спартаку» - вот на этой почве, повторяю, у меня на протяжении всех 12 лет возникали трения с людьми, ответственными за судьбу команды. Допускаю, что если бы меня заранее предупредили об освобождении (мол, всех проблем нам сегодня не решить, а в таких условиях вы работать и сами уже не хотите), у меня, возможно, и претензий к руководителям «Спартака» не было бы. Вопрос, однако, был решен за моей спиной. Снятие мое готовилось втайне от меня, когда я находился в отпуске. В ход были пущены разного рода домыслы о моем здоровье, слухи о плохих отношениях с игроками. И в этой связи считаю необходимым внести некоторые уточнения в разъяснение Н. П. Старостина. После собрания команды в октябре, на котором действительно не присутствовали ни тренеры, ни начальник, было решено, что я останусь до конца сезона. Ни в коем случае не согласен с мнением начальника команды, что только мое присутствие помешало «Спартаку» стать призером. Финиш, убежден, у нас получился слабым не потому, что Бесков остался в команде, а потому, что многие игроки, в частности, Посулько, Шмаров, Мостовой, утратили форму, уехал в «Тулузу» Хидиятуллин и был травмирован Родионов. Немаловажно и то, что мы не сыграли ни одного матча в Лужниках. Тогда мне казалось, что вопрос о моей дальнейшей работе в «Спартаке» решен сам собой. Я не хотел уходить из команды, так как жаждал вновь поставить ее на ноги. 43 В вину мне ставятся плохие отношения со многими игроками команды, в том числе со старожилами. В целом и с таким обвинением я согласиться не могу. Мои взаимоотношения с футболистами зависели не столько от моего требовательного характера, сколько от подхода к делу самих игроков. За 10 - 11 лет работы с Дасаевым, Черенковым и Родионовым я не припомню ни одного случая серьезных разногласий с ними. А вот нарушителям игровой и бытовой дисциплины доставалось. Могут ли быть довольны тренером те, кого он собирался освободить? Излишний вопрос. Их выступление против меня на собрании в октябре легко понять. Позиция промолчавших - дело их совести. Что же касается предполагавшихся изменений в составе, они не были чем-то экстраординарным. По окончании каждого сезона мы освобождали футболистов, которые в силу возраста, снижения мастерства, из-за нарушений режима ухудшали свою игру. Вместо них приглашали новых, обычно из команд первой и второй лиг. На постоянном обновлении и базировались стабильные успехи команды. Увы, жизнь заставила меня и теперь пойти на обновление состава, поскольку далеко не все игроки, завоевавшие за год до этого золотые медали, играли хотя бы в прежнюю силу. Признаюсь, в конце чемпионата я получил заявление от шести опытных футболистов, пожелавших перейти в «Спартак», но при том условии, что я останусь в команде. В конце декабря, когда определилась моя дальнейшая судьба, мне пришлось извиниться перед этими ребятами. Мог ли я противостоять объединенным усилиям своих оппонентов? Конечно, нет. Решение принималось, когда я находился в отпуске. Ни на одно собрание и заседание, где ставился вопрос о главном тренере, приглашен я не был. Никто из руководителей спортивных, профсоюзных и других городских организаций встретиться со мной не пожелал. Как будто и не было двенадцати лет предшествующей работы. Грубые нарушения элементарных норм трудового законодательства тоже не привлекли ничьего внимания. События в «Спартаке» вызвали широкий резонанс, о чем я сужу по прессе, по письмам в мой адрес, по телефонным звонкам. Отдаю себе отчет в том, что речь идет не столько обо мне (хотя, пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто поддержал меня морально), сколько о судьбе самой популярной команды. Еще раз повторяю: я освобожден против моей воли. Мне дорог «Спартак», дорога его судьба. Но навязывать себя не считаю возможным, тем более в создавшейся обстановке. Я глубоко убежден: сегодня «Спартаку» меньше всего нужны конфликты, смена декораций. Нужно решать главные, давно назревшие проблемы, - с тренировочными полями, со своим стадионом, с вниманием к команде не на словах, а на деле. Только тогда «Спартак» сможет выйти из критического состояния». В январе «Комсомольская правда» публикует портреты претендентов на пост К. И. Бескова с кратенькими биографическими данными. Если представить кандидатов поразвернутее, то их роль в романе из жизни Бескова как-то обозначится... Например, с Игорем Нетто он успел еще за сборную страны сыграть, хотя тот гораздо был моложе, в том печально знаменитом олимпийском турнире. И в играх внутреннего календаря они непримиримо соперничали. И взаимоотношения коренного динамовца с коренным спартаковцем перенеслись, по-моему, на жизнь и работу Бескова в «Спартаке», когда воспринимал он Нетто уже не иначе, как в лагере Старостина и прочих ветеранов, никогда до конца с ним не соглашавшихся... Евгений Ловчев мог бы числить себя первым в списке обиженных Бесковым в «Спартаке». Конфликт их в конце семидесятых наделал тогда много шуму и в газеты попал. И надо сказать, что многие были на стороне Ловчева - безупречного по отношению к футболу и спортивному режиму игрока. Но «Спартак» в год отчисления Ловчева стал чемпионом и об отставке бывшего игрока номер один страны никто уже не сокрушался. И даже сам он позже, повзрослев и попробовав себя в тренерстве, в частных разговорах признавал, что как тренер, ведущий команду к первенству, Константин Иванович был прав по отношению к нему, как носителю оппозиционных настроений. Олег Романцев играл за «Спартак» сравнительно недавно. Его можно отнести к футболистам, открытым Бесковым и превращенным им в известных игроков, он был в команде капитаном, следовательно, пользовался благосклонностью и доверием старшего тренера. До публикации портретов в газете называли еще две кандидатуры - Александра Кочеткова и Юрия Морозова. «Советский спорт» от 06.01.89 г. 44 Кочетков одновременно с Бесковым работал в первой лиге, конкурировал с ним за лидерство в ней, как тренер «Пахтакора», тоже, вслед за Бесковым, выведший свою команду в высшую лигу. Всегда относился к Бескову с величайшим уважением. Об отношении Бескова к младшему коллеге ничего сказать не могу - не было случая спросить. Но знаю, что к Морозову, работавшему у него в «Спартаке» вторым тренером, а теперь ставшего вторым в сборной Лобановского, бывший спартаковский тренер относится скептически - считает человеком «бумажным», как в практика в него не верит... «Вчера состоялось очередное заседание президиума Федерации футбола СССР. Одним из главных вопросов, которые обсуждались на заседании, был конфликт, возникший в команде московского «Спартака» и получивший широкую огласку. Выступившие в прениях выразили мнение, что случившееся в команде может оказать отрицательное влияние на единство и боевитость «Спартака». Оценка конфликта дана в единодушно принятом заявлении. Президиум Федерации футбола СССР отмечает, что решение об освобождении заслуженного тренера СССР К. И. Бескова от работы в должности главного тренера команды мастеров «Спартак» (Москва) вызвало реакцию спортивной общественности и средств массовой информации. Главная причина создавшейся ситуации определяется тем, что руководство московского городского футбольного клуба «Спартак» и МГС ВДФСО профсоюзов своевременно не приняли решительных мер по ликвидации нарастающего в команде конфликта. Отмечено, что конфликтная ситуация в команде - чемпионе СССР 1987 года не привлекала к себе должного внимания Федерации футбола Москвы и ВДФСО профсоюзов. Они не приняли никаких усилий для нормализации обстановки в коллективе сильнейшей команды столицы и профсоюзов. Президиум Федерации футбола СССР считает, что при любых обстоятельствах решение об освобождении от работы К. И. Бескова - главного тренера команды мастеров «Спартак» должно было приниматься и оформляться не только в точном соответствии с требованиями действующего законодательства, но и с проявлением подлинной заботы о престиже советского спорта, его славных ветеранах, в духе демократии и гласности. Президиум Федерации футбола обратился в Госкомитет СССР с просьбой ускорить утверждение и ввод в действие «Статуса штатной команды мастеров по игровым видам спорта», предусматривающего заключение тренерами и футболистами срочных трудовых договоров и определяющего права и обязанности сторон и условия их выполнения соответствующими организациями - учредителями команд». И в тот же день в «Известиях» выступил Лев Филатов: «Известие о том, что Константин Иванович Бесков расстался со «Спартаком», не могло оставить равнодушными всех, кто хоть в малой мере причастен к футболу. Шутка сказать, 12 сезонов, треть своей тренерской карьеры, отслужил Бесков в «Спартаке». Да и каких сезонов: выигрыш турнира первой лиги, девять лет подряд - призовые места в высшей, рекорд, побить который не так просто, дважды чемпион страны. Все это надолго втиснется в странички справочников, а есть и кое-что подороже - сама игра, сам футбол, который так прямо и называли бесковским, основанный на тяготении игроков к мячу, к четкой графике разумных комбинаций, затейливый, веселый футбол, посещаемый публикой. Наверное, если было бы заявлено, что Бескову не позволяет остаться на тренерском посту состояние здоровья, это приняли бы с пониманием, все-таки 68. Куда там, все разыгрывалось по апробированному, старинному, а потому как бы потерявшему свою оскорбительную суть сценарию: решение, втайне «подработанное», как снег на голову свалилось на ничего не подозревающего виновника, а лучше бы выразиться - на жертву. Патриарх тренерской профессии Борис Андреевич Аркадьев однажды назвал ее «странной» и, хитро улыбаясь, уклонился от расшифровки своего утверждения. Правда, он тут же поведал об одном случае: - Мало кто знает, что не кто-нибудь, а Григорий Федотов и Всеволод Бобров ходили к начальству с требованием освободить их от Аркадьева. У начальства в тот раз на удивление хватило решительности отправить парочку великих восвояси, я уцелел, а потом они оба каялись, не могли себе простить этого шага... Думаю, что одной незащищенности тренеров от превратностей судьбы и людских капризов достаточно, чтобы назвать профессию странной. И сколько удивительных, не раскрытых происшествий хранят футбольные хроники! Исходя из каких соображений и кто именно уволил из «Торпедо» Виктора Маслова после того, как взращенная им чудесная команда заняла в чемпионате второе место? Почему и кто именно распорядился об отстранении из сборной К. Бескова в 1964 году сразу после того, как эта сильная и складная команда заняла второе место в чемпионате Европы? (Еще свежо в памяти, как прошлым летом мы радовались за нашу сборную, «Советский спорт» от 14.01.89 г. 45 поднявшуюся на то же самое место.) Кто именно отказал в доверии В. Лобановскому в 1983 году, когда руководимая им сборная уступила в Лиссабоне португальцам 0:1? Подобных патетических вопросов можно нанизать десятки. И оттого, что мы никогда не знаем, кто же решает судьбы тренеров (эти люди всегда желают оставаться неизвестными), невольно вырисовывается некий обобщенный образ закулисного всемогущего лица, которое что хочет, то и воротит, заслоняясь от света ладонью, неуловимого, прямо-таки мистического, этакого минотавра. К счастью, безвинно уволенным тренерам всегда есть чем утешиться, из «номенклатуры» они не выпадают не потому, что так заведено, а по праву квалификации, ибо ни в какие времена в нашей стране, как и в любой другой, не трудились одновременно более десятка одаренных футбольных тренеров. Не дипломированных, а одаренных. Работу они себе находят моментально, но страдает репутация, уже давно никто всерьез не принимает их кадровые злоключения. Вот только неизвестно, какие рубцы остаются в душах тренеров, старающихся делать вид, что ничего ровным счетом не стряслось, как и подобает представителям мужественной и странной профессии? А ведь для хорошей работы тренеру требуются фантазия, право на риск, на эксперимент, да и просто время, недаром все они, как о милости просят о трех спокойных сезонах. (Кстати, К. Бесков привел «Спартак» к чемпионскому званию, как по заказу, на исходе третьего года работы.) Кого-то из способных, возможно, передряги закаливают, а другие, глядишь, разочарованы, ставят крест на идеалах, дают зарок трудиться от сих до сих и не больше. Однако в случае с К. Бесковым проглянуло нечто необычное. Вдруг мы стали свидетелями состязания взглядов. На страницах «Советского спорта» высказался Бесков, а противостоял ему человек столь же сильный и определенный, с неменьшими заслугами перед советским футболом, Николай Петрович Старостин, начальник команды. Опыт его уникален, он не только руководит командой «Спартак» с 1935 года, с ее зарождения, но и является одним из создателей этого спортивного общества. Как и Бесков, за работу в «Спартаке» Старостин награжден орденом Ленина. Скажу наперед: я высокого мнения об этих людях, абсолютно уверен в их честности перед футболом, в их, если хотите, идейности. И о том, и о другом в разное время мне довелось писать так называемые положительные очерки, и делал я это с удовольствием, хотя претендовал не на портреты, а разве что на эскизы. Упоминаю об этом ради того, чтобы подкрепить свое право судить об их расхождениях не столько по недавней газетной перепалке, сколько по многолетнему знакомству. Если не засорять конфликт частностями, деталями, привходящими подробностями, которые, как это ни грустно, едва ли не обязательны в подобных ситуациях, то разминулись Старостин и Бесков в следующем: Н. Старостин. Футбольный клуб должен быть четко организованной, достаточно демократической ячейкой. Во главе его - правление, занимающееся воспитательской и хозяйственной деятельностью, важные вопросы обсуждаются коллегиально, с участием наиболее авторитетных игроков, отношения в клубе строятся на товариществе, внимании к интересам игроков, на корректности. Приглашенный тренер подчиняется правлению, отвечает за спортивную готовность команды, за ее выступления в турнирах. К. Бесков. Я - главный тренер команды, определяю стратегию игры, условий, взаимоотношений. Футбол жесток, суров, ничего не прощает, твердое единоначалие, автократия необходимы. От игроков требуется беспрекословное послушание, выполнение всех требований, малейшее своеволие наказуемо, футболисты должны помнить, что они заменимы, верить, что обстановка острой критики идет им на пользу. И все «службы» клуба тоже зависимы от тренера, ему подчинены. Разумеется, эти «тезисы» сочинены мною, и, надеюсь, оба уважаемых мною человека не обидятся, не скажут, что буквально таких слов они не произносили. Читатели вправе поспорить, сравнить достоинства и слабости того и другого взгляда. Взгляды разные, воинственно разные. Но мы к ним обязаны отнестись с полной серьезностью, с полным уважением, они выношены и проверены долголетней практикой. Старостин и Бесков в своих печатных объяснениях сошлись в том, что конфликт назревал давно. Иначе и быть не могло. Я не ставлю своей задачей судить, кто прав, кто виноват, - затеяв прилюдное судилище, можно лишь задеть, обидеть людей, этого не заслуживающих. Но горькое ощущение, признаюсь, осталось. Не так полагалось расставаться. Слишком много сделано К. Бесковым в «Спартаке», чтобы кончить тривиальным, некрасивым конфликтом. Не спасает напоминание, что точно так же обходились и с другими знаменитостями, - надо же наконец вырваться из порочного круга закостеневших обычаев и начать учиться хотя бы простой человеческой признательности. Расхождение во взглядах Старостина и Бескова не их личное дело, в противном случае нечего было бы огород городить. Оно, это расхождение, точно отражает аморфность клубных установлений. Да и откуда было 46 взяться порядку, если десятилетиями люди, профессионально занимавшиеся футболом, прикидывались, что ведут образ жизни любителей. Немудрено, что сейчас, когда отпала необходимость в камуфляже, мы имеем весьма смутное представление о том, как футболу быть дальше. Нет контрактов, а значит, неясны права и обязанности тренеров. Пока эти права и обязанности определяют они себе сами, по вкусу, по нраву, по темпераменту. И можно определенно утверждать, что отвлечение тренеров на всевозможные хозяйственные заботы обедняют футбол. Но так уж у нас повелось, что «инстанции» почему-то желают иметь дело непременно с главными тренерами, хотя бы это дело было о заправке автобуса. Клубы, переходящие сейчас на хозрасчет, более всего озабочены финансовой стороной, что легко понять. Но обязательно придется вырабатывать правовые нормы, искать рациональное разделение труда. И не так просто это сделать, как может показаться. Сложности, с которыми столкнулись при создании футбольного союза (проект его устава был отвергнут общественностью), лишний раз подчеркнули, в каком пренебрежении у нас сами условия существования футбола, как нелегко ему будет обрести желанную и необходимую самостоятельность. Мне кажется, что противоречия между Старостиным и Бесковым должны привлечь к себе внимание реформаторов, они существенны и принципиальны. На этом можно было бы поставить точку. Но знаю друга-болельщика, он прочитает и скажет: «Хорошо, пусть так, а как же со «Спартаком»?» На мой взгляд, «Спартак» вступил в полосу испытаний. И не этой зимой. Уже в 1987 году, когда он становился чемпионом, чувствовалось, что этот кросс дается ему с натугой, как бы из последних сил, на чувстве долга, дисциплине, но без игрового блеска, свойственного команде раньше. Минувший сезон подтвердил впечатление. Но способна ли вообще какая-либо команда, пусть самая именитая и титулованная, не знать спадов? А за «Спартаком», как уже упоминалось, всесоюзный рекорд, - назовем его рекордом благополучия, - девять лет на призовых местах в чемпионате. Так что он, по-моему, заслужил терпение своих болельщиков». «Олег Романцев - главный тренер московского «Спартака». - Олег Иванович, болельщики хорошо помнят вас как игрока «Спартака», в его составе вы выступали с 1977 по 1983 год, а вот как тренера вас почти не знают. И вдруг - «главный» в «Спартаке»! Для вас это везение или закономерность? - Думаю, это скорее закономерность, чем просто везение. Конечно, не обошлось без сомнений, но если бы я не был уверен в своих силах, то остался бы на прежней работе в Орджоникидзе. - В свое время вы играли вместе с Черенковым, Родионовым и Кузнецовым... - В «Спартаке» я был еще и капитаном. Так что никакого повода для панибратства, думаю, у ребят нет. - Будут ли в новом сезоне серьезные изменения в составе «Спартака»? - Пока никаких заявлений об уходе из команды у меня нет. А что касается новичков, то мы надеемся обойтись своими резервами из дублирующего состава. Это: Новиков, Косолапов, Сморгачев и Берлизов. Один игрок приглашен из «Спартака» (Орджоникидзе) - Кульков, в команду возвращаются Морозов, Прудников, Базулев. Уже играет Черчесов. - Каким вы видите будущее команды, изменится ли почерк, стиль игры «Спартака»? - Надеюсь, «Спартак» останется прежним». Я из тех еще любителей футбола, что воспитаны в бесконечных разговорах о нем возле ограды динамовского стадиона задолго до олимпийской его реконструкции в конце сороковых - начале пятидесятых годов. Официальная информация о происходящем в спортивном мире была тогда несоизмеримо скупее, скучнее, суше, чем сегодня. И слухами «пользовались» вовсю. Но изначально доброе, сочувственное отношение к людям тогдашнего футбола извиняло любую сплетню, напраслину. Людьми, бессознательно образовывавшими футбольный фольклор, руководило, наверное, единственное желание - странное в той сурово регламентированной жизни - «докопаться до психологии». И каждый из т о л к о в а в ш и х , как уже сейчас я понимаю, не просто о футболе, но и сам футбол толковавших, определивших и значение его в нашей жизни, как мне и тогда казалось и до сих пор кажется, хотел п о с т а в и т ь с е б я на м е с т о игрока, а то и тренера... И смешно, конечно, сейчас вспоминать наивность и косноязычие тех речей, но раз уж обращаюсь к личности Бескова, которого в ту пору именно узнал, к человеку, именно тем временем вознесенному и до нынешнего дня держащемуся на гребне славы, мне как-то обидно было бы свести пережитый им поздней осенью «Известия» от 14.01.89 г. «Комсомольская правда» от 26.01.89 г. 47 восемьдесят восьмого года конфликт со «Спартаком» только к добросовестному цитированию статей журналистов, наверняка относящихся к нему с не меньшим, чем я, участием. Мне, однако, показалось, что пишущие о нем слишком уж привержены к газетным формулировкам, которые прилежного читателя газет Константина Ивановича, может быть, и выражают в той «правильности черт», в какой бы и сам хотел всем нам себя представить, однако лишают его в этом изображении некоторых нюансов психологической «асимметрии», без чего, на мой, продолжительное время не отрываемый от знаменитого тренера, взгляд, портрет теряет и живость, и сходство. И хотя бы в частичном понимании природы конфликта, оборвавшего работу его в «Спартаке», нас вряд ли сориентирует... Поэтому, вырезав аккуратно те из газетных публикаций, что показались мне наиболее примечательными, я решил попробовать сопроводить их самостоятельным комментарием, допустимым, по-моему, в исполнении литератора, сделавшего попытку некоего «моментального снимка» этого интригующего многих характера еще до событий минувшей осени. ... И все-таки, несколько слов хотя бы о сезоне, ставшем для Бескова последним в «Спартаке»... Позже, когда с необратимостью произошедшего с Бесковым и «Спартаком» большинство из нас волейневолей примирилось - а ничего и не оставалось самым памятливым, благодарным и верным Бескову спартаковским болельщикам - куда было деться, кроме как ждать приближения нового сезона с неизбежными прогнозами, - для вселения бодрости в приунывших вспоминали приписываемые Николаю Петровичу Старостину слова, что теперь к делам команды привлечено всеобщее внимание - и все только к лучшему... Нечто подобное, в иной, конечно, редакции и с интонацией другой, и Бесков потом говорил, возвращаясь к своему, поданному в конце лета заявлению - и не скрывал, что резким этим жестом хотел привлечь внимание руководства к положению дел в команде и дать понять общественности: он не намерен больше смиряться с тем, с чем к а т е г о р и ч е с к и (что так в его характере) не согласен. Но при том страшно сердился на опубликованное в спортивной газете предположение Старостина, что «подавая в отставку, рассчитывал на уговоры - остаться: «Сама мысль такого рода противна моей натуре...» А почему собственно? Почему знающему себе цену человеку зазорно о ц е н и т ь с о б о й дело, на которое душу положил, - и готов к риску: поставить на карту в с е ? Вот момент он, правда, выбрал очень неподходящий - за восемь туров до конца чемпионата. Но терпение не главная из добродетелей Бескова, когда не впрямую к футбольному процессу он обращается, в футболе-то он способен проявить поразительное терпение, чего, конечно, не скажешь про отношения с людьми, в том числе (и к чести Бескова) и с нужными ему людьми. Это не означает, что он вовсе не хочет полезных знакомств, не умеет завязать их и поддерживать годы и годы - бытовая сторона его жизни «эшелонирована» неплохо. Но с пониманием в футболе никакое другое из пониманий Константина Ивановича не сравнится. Кроме футбола, Бескова ничего всерьез не занимает, не волнует по-настоящему. В чем и заключена его неубывающая сила и влияние. И в том же - слабость, чуть подальше выйдет он за футбольную «околицу»... Здесь еще не надо забывать, что был на исходе лета уязвлен он двухмесячным ожиданием приема у высокого начальства в Моссовете - в таком случае и у менее самолюбивого человека, чем спартаковский тренер, может лопнуть терпение. И не исключено, что придавали ему духа сохраняемые «Спартаком» шансы на повторную победу в первенстве - он, смотрите, о московском престиже печется, а его не слушают, с ним не считаются... Иной бы разговор - покидай он тонущий корабль! ... Как и накануне предыдущих двух сезонов, «Спартаку» предрекали провал - разбирающиеся в футболе люди мало верили в перспективу оставшегося почти без изменений прошлогоднего состава. Это я к тому, что Старостин в своей статье упрекает Бескова в недоверии к игрокам, выигравшим в восемьдесят седьмом году золотые чемпионские медали. Но кому, как не Бескову, было знать, чего стоил будущим чемпионам - «игравшим», по выражению тренера, «по шпаргалке» - победный сезон. И уж главную заслугу выигрыша в том сезоне тренер, не скромничая (а он, кстати, и не скромничал), может приписать себе. Удаче, разумеется, тоже. Но у тренеров невыдающихся подобных удач обычно не случается... Его в другом скорее можно упрекнуть. Вот ведь склонны видеть в Бескове жертву собственной решительности - с плеча рубит. Но не вся ли почти биография - свидетельство обратного: поражения он чаще всего терпит, наоборот, из-за нерешительности. Конечно, в нерешительности этой есть и что-то от того по-кутузовски мудрого футбольного терпения, от доверия к самой природе футбола проистекающего, того терпения, которого, как только что мы здесь заметили, так не хватает ему в иных жизненных ситуациях, от футбола уводящих и все равно обратно к футболу и приводящих, только с дополнительными огорчениями. В нерешительности его проявляется, само собой, свойство творческого человека - заходить в тупик от широты замыслов, от их богатства, когда огромность выбора осложняет жизнь - на сомнения времени не отпущено, а за опрометчивый шаг ждет жестокая расплата. Он и платит - замкнутый, закольцованный в судьбе своей тренерской - решительностью за нерешительность, и наоборот, нерешительностью за вынужденную зачастую решительность... 48 Он и виду не подал, что задет нападками и упреками прессы и болельщиков за отчисление Гаврилова и Шавло - многие два года не могли успокоиться и при первом же удобном случае кололи тренеру глаза за неполадки в средней линии. Он неколебимо твердым казался в проведении своей линии на обновление состава. Но теперь, когда случилось то, что случилось, очевидно же: он промедлил, не решившись на необходимый ему (пусть бы и шокировавший всех оппонентов Бескова) шаг. И время на него на этот раз не сработало. Он опоздал на год, не решившись на реконструкцию именно чемпионского состава. Он как бы отложил конфликт на год, а расстановка сил в команде за год изменилась не в его пользу. Теперь уже никакая «старая гвардия» ни в коем случае не могла поддержать его - ее уже продление собственной жизни в команде заботило. И он с мечтой о новом «Спартаке» с игроками, пошедшими бы за ним, как когда-то призванные им новобранцы, стремившиеся из первой лиги в высшую, вряд ли мог встретить в них понимание. И перепады его настроения - естественная на создавшееся положение реакция тренера, неожиданно теряющего под собой почву. Оправдание его нерешительности (за которой опытными людьми нетрудно было прочесть подавление в себе давно созревшего решения на кардинальные перемены) искать недолго: он как бы заколдован, закрепощен оказался стабильностью результатов «Спартака», к которым сам же всех и приучил. Он - экспериментатор по своей тренерской генетике - неожиданно для себя остался рабом результата. «... Давно усталый раб замыслил я побег», - иногда вспоминалось мне, когда смотрел я на него в последние годы. Вот же в чем был парадокс ситуации - строптивый в отношениях с профсоюзным и спартаковским руководством, полновластный хозяин в команде, он оказался бы в положении Гулливера, решись он теперь на эксперимент - выдвини на ключевые позиции открытых им талантливых игроков, которым бы, однако, еще потребовалось время для утверждения себя. Мгновенно бы - при неудаче, грозившей турнирным перспективам «Спартака», - выяснилось, что великий тренер связан по рукам и ногам... Лилипутами? Ну, в общем-то, если судить... Нет, при всем давнем пристрастии моем к Константину Ивановичу, в аналогию с героем и персонажами Свифта вынужден внести существенные коррективы, соотносясь теснее со спартаковской и всего футбольного мира реальностью... Что-то я, как уже предупреждал, гиперболизирую здесь для большей выразительности. И не удивлюсь, если Константин Иванович в ярость придет, когда скажу, что в ком-то из подчиненных ему людей он видит в сравнении с собой «лилипутов», ни за что он этого не признает и справедливо заметит: а кто же мешал им «выпрямиться» и «роста» своего не скрывать? Но кто зависел от него, знает, что предпочтение он все-таки всегда отдавал тем из помощников, кто умел так по отношению к нему стать, чтобы «рост» по мере возможности скрадывался. И когда кое-кто из переставших в декабре прошлого года от него непосредственно зависеть заговорил (не с ним, разумеется, а о нем) с пиететом, но совсем без былого (и не требуемого, конечно, но, похоже, воспринимаемого, как должное) подобострастия, он был неприятно удивлен и представляю, каково было ему прочесть в газете высказывание никогда ни в чем не перечившего ему второго тренера Федора Новикова, что уйди Бесков из команды сразу после своего заявления, «Спартак» в тройку призеров наверняка бы попал... «Лилипуты», выходит, существовали только в одном воображении бывшего старшего тренера? Но писатель Свифт провел своего героя и еще по одному кругу, где соотношение в росте для него диаметрально изменилось, и в связи с этим Гулливеру выпали иные трудности. И вот не оставляет меня ощущение, что защитную колючесть характер Бескова во многом приобрел при общении на верхних руководящих этажах, где к нему в разное время благоволили, однако не относились ли к тренеру иногда, желая выразить недовольство его независимым поведением, как великаны к попавшему к ним Гулливеру - и слишком уж подчеркивали разницу в «росте»? Я понимаю, что он все готов был стерпеть ради футбола. Но не проецировал ли он потом обратную модель подобных отношений, обращаясь, в свою очередь, к руководимым им людям... И вот интересно, что при видимой приниженности наверху Бесков, не давший угаснуть в себе высокому достоинству незаменимого специалиста, воспринимается мною во весь рост, а внизу, так сказать, в обстановке тренируемой им команды, где величие его всеми тщательно всегда подчеркивалось, он нередко представлялся мне меньше, чем есть на самом деле... Но не могу здесь не сказать, что и верхний, и нижний этажи в своем отношении к Бескову неожиданно сошлись на том, что готовы примириться с независимостью Константина Ивановича при условии высоких спортивных результатов, достигнутых возглавляемой им командой. И он, признающий единственную зависимость - зависимость от футбола, не сразу мог поверить в безысходность ситуации, в которой очутился... ... Не приходится удивляться тому, что в год, когда разыгрывались европейский чемпионат и олимпийский турнир, интерес к матчам внутреннего календаря снизился. Главное внимание сосредоточилось на формальных лидерах цеха - тренерах сборных Валерии Лобановском и Анатолии Бышовце. Правда, в связи с Бышовцом теперь и Бескова нередко вспоминали. Динамовские болельщики беспокоились, что работая с олимпийцами, он запустит дела в клубе - популярнейшая команда опять плелась в хвосте. И опять слух возник, что Бескову предлагают вспомнить про динамовское родство - и прийти к бывшим одноклубникам на помощь. 49 Я в этот слух мало верил, поскольку, вглядываясь в биографию Бескова, не раз замечал, что он лучше работает в те периоды, когда общественность к нему охладевает, перестает от него ждать чего-то особенного - и тогда скепсис вчерашних почитателей превращается для него в сильнейший раздражитель... К тому же тренерское честолюбие Константина Ивановича могло быть утешено тем, например, как дважды сыграл «Спартак» с киевлянами. И если во втором круге киевское «Динамо», сплошь состоящее из игроков сборной, все-таки оправдывала усталость, то в первом круге картина игры живо напоминала ситуацию годичной давности, когда москвичей с первых же минут «взяли в тиски». С той лишь разницей, что на этот раз выиграл «Спартак» - и Лобановский в буквальном смысле болезненно перенес поражение... Но игра «Спартака» в ходе первенства редко впечатляла. Временами лишь налаживалась и вроде бы обещала долгожданное, когда Бескову удавалось и настроить, и направить своих подопечных. Мне, однако, представлялось, что влияние тренера на команду несколько ослабело, воли в руководстве его игроками стало меньше - этих людей, казалось, он согласен лишь терпеть с тем, что уже отчаялся изменить в них и ждет, не перестает ждать своего часа, когда предложит возникшие у него идеи новым исполнителям... ... Из всего, что попало в печать, что во сколько-нибудь внятные формулировки вылилось - я, кстати, думаю, что раз уж решились обнародовать спартаковский конфликт, стоило бы к телевизионным средствам прибегнуть: в слова, тем более общие, драма и не могла вместиться, искренность гасла в стандартах привычных выражений, непривычка же к откровенности очень сковывала, сказывался, попросту говоря, и страх перед откровенностью, перед публичностью признания в бессилии перед судьбой, а вот увидеть бы нам глаза, выражение лиц, уловить оттенки интонаций Старостина, футболистов, руководителей и, наконец, самого Бескова, - из всего, что прочли мы в газетах (кампания, между прочим, в защиту уже освобожденного тренера началась в прессе с опозданием, когда все уже окончательно решилось, и жалкими, на мой взгляд, выглядели сетования на недостаточно торжественно обставленное расставание, как будто пышными проводами потерпевший был бы утешен), - из всего, что вроде призвано было бить по эмоции, но на эмоции-то против ожидания авторов воздействовало слабо из-за вялости аргументации, наибольшее впечатление, по-моему, произвела фраза из последней беседы с Бесковым в «Спорте», фраза для тех, кто знает Константина Ивановича, вообще сногсшибательная: «Я ведь и в августе почти сразу понял, что избрал далеко не лучший способ разрешения проблемы...» Вот уж что, действительно, не в натуре Бескова, так это признание своей неправоты хоть в чем-то. И признание, тем более, сделанное им вслух, весьма дорого стоит - не в нем ли правда отношения его к футболу и «Спартаку»? Кто бы не понял его и не захотел бы очередной каприз ему простить, произнеси он слова о «не лучшем способе» тогда же - летом? Соберись он с духом тогда, пересиль гордыню, - и кто бы из оппонентов устоял, не сражен был невозможной в устах его самокритичностью? А «почти сразу» обратилось в бездну опоздания, в которую и рухнул он, поддавшись прежде нерешительности... П е ч а т ь н е р е ш и т е л ь н о с т и лежит на всем, что предшествовало моменту, когда объявили ему об его отставке. Уходя - уходи. Он не в состоянии был этому правилу последовать. Жестоко осуждать Бескова за то, что не хлопнул он дверью, выходя из дома, который без устали строил двенадцать лет и привык в нем чувствовать себя хозяином, а не приглашенным хозяевами зодчим. Но как не заметить, что летним демаршем в столь неподходящий момент он самоубийственно урезал свои хозяйские полномочия, повторив непризнаваемую им ни за что ошибку в канун испанского чемпионата мира, когда согласился разделить власть (простите, Константин Иванович, ответственность) с двумя противоположными ему по взглядам тренерами - Лобановским и Ахалкаци. Тогдашняя нерешительность выражалась в отчужденности, что, пожалуй, подтвердит большинство из видевших его в Испании в решающие для сборной дни. И сейчас, на финише чемпионата страны ему ничего не оставалось, как уйти в себя, - нет, вожжи он из рук не выпустил, к игрокам, не возражавшим против его отставки, недипломатично придирался, теряя их навсегда как союзников, но контакт с командой и окружающими становился все угрожающе формальнее. И не мог же Бесков этого не чувствовать - не ожесточаться сердцем против людей, как считал он, ему изменивших, его предающих. В Испании, никогда не «подпускавший» близко к тренируемой им команде начальство, он не смог воспрепятствовать вмешательству в свои решения тогдашнего заместителя председателя Госкомспорта Валентина Сыча. Сейчас он сумел сохранить независимость, не искал расположения руководства, но не мог, конечно, не заметить, при его-то опыте общения с начальством, что ответственные за футбол лица заняли по отношению к нему выжидательную позицию. Оставшись после поданного заявления в команде, он сделал вынужденно неудачный ход, «открылся», как говорят боксеры. И уже не мог не ждать удара... 50 Или обида слепила его - и он многого не замечал вокруг себя? И погруженный в свою обиду, не придал значения обиде команды на своего заколебавшегося тренера? Игроки ведь однозначно восприняли его заявление, не вдаваясь в психологические ответвления, не вдумываясь в побочные мотивы его протеста против равнодушия к «Спартаку» со стороны руководства - они поняли из заявления только то, что тренер в них не верит на решающем этапе. Предполагаю, что в той ситуации для смягчения возникающей напряженности мог употребить свое влияние Николай Петрович, но Старостин никого ни в чем переубеждать не захотел. Он-то уж точно считал, что уходя - уходи! И как видим мы теперь, посчитал самый неподходящий момент, выбранный Бесковым для заявления об отставке, именно тем моментом, когда пора было принять командование на себя. И признаем: оказался готов к нему и чисто психологически... Мне кажется, что, уезжая в Кисловодск, Бесков не мог не быть информирован по своим каналам, в каком настроении оставляет он команду и Старостина (если же служба его внутренней информации к тому времени разладилась, то совсем не вижу повода восхищаться романтической беззащитностью старшего тренера - ведь обстановка, существовавшая в команде, им же и создавалась для возможности безошибочного обзора, надзора, он не терпел неполноту знания о ком-либо из игроков или «людей свиты» и в то, что об «интригах», против него затеянных, Константин Иванович, при его-то подозрительности, совершенно не подозревал, никогда не поверю и одно только силюсь понять: каким же образом оставался он почти до самого конца в неведении?), мне казалось даже, что зная, догадываясь обо всем, он с той же нерешительностью не нашел в цейтноте никаких мер для укрепления своих позиций или же, допускаю, не захотел освободиться от власти самообольщения и заставил себя не думать о возможной себе замене, отметая мысль о возможных претендентах на его место... Теперь же, однако, думаю, что уезжал он на курорт неимоверно усталым от всего пережитого - и нервное переутомление заглушило тревогу. А когда благотворный для него Кисловодск восстановил тренеру силы и вернул ему энергию, захваченный новыми идеями Бесков ни о чем неприятном больше не думал, верил в судьбу свою по-прежнему - и уже не сомневался, что вселит эту веру в окружающих и подопечных... Но в Москве, куда он заспешил, прервав отдых, его уже ждало известие об отставке... Не только из страха самому нажить неприятности не хочу задерживаться я на приеме, который ему оказали, вернее, в котором ему отказали высшие московский и профсоюзный руководители - приеме, на котором он безуспешно настаивал, еще надеясь что-то доказать, в чем-то убедить. Мне, сознаюсь, по роли биографа Константина Ивановича, неприятен этот шаг - он кажется мне заимствованным из старого, у нас на глазах отживающего, отыгранного репертуара. А Бесков, пока существует футбол, всегда современен - и не надо бы ему сегодня по начальству ходить, в кабинеты стучаться... Задержаться же мне хочется опять на фразе из той же беседы с тренером в спортивной газете: «Позиция промолчавших - дело их совести». Как видим, он готов понять (хотя и вряд ли простить, не верю, чтобы он простил) тех, кто выступил на октябрьском собрании против него: «Могут ли быть довольны тренером те, кого он собирался освободить?» Он обижен, конечно, на Федора Черенкова, скажем, - и мне за Бескова обидно, что ни слова в защиту его не сказал человек, которого так он любил и с такой себе несвойственной бережностью относился. Или на юного Александра Мостового, так трогательно тренером опекаемого при дебюте и выдвинутого им в основной состав... Но лезть в душу к Черенкову и Мостовому сейчас совсем несвоевременно, им новый сезон предстоит с новым тренером, с кем неизвестно еще как отношения сложатся, и вообще у нас как-то повелось, что пока человек выступает в большом спорте, пока он на виду, он мало себе принадлежит и с крайней осторожностью высказывается от первого лица, от своего имени, произносимого, употребляемого обычно в контексте, из которого опасно выпасть, попасть в иной «расклад»... И вот как не задуматься: почему единственным из действующих футболистов, кто прямо сказал, что не представляет себе «Спартак» без Бескова, стал Вагиз Хидиятуллин - игрок, отпущенный бывшим старшим тренером в «Тулузу», казалось бы, без особого сожаления (правда, позже среди причин неудачи в сезоне восемьдесят восьмого он назвал и отсутствие Хидиятуллина), игрок, чаще других становившийся в оппозицию к Бескову, что за неблагодарность можно принять (ведь кто, как не Константин Иванович посодействовал возвращению Вагиза в большой футбол, в «Спартак»...)? В неблагодарности тогда, кстати, и Посулько можно упрекнуть, и Шмарова, и Бокия, и даже Бубнова (тот, правда, в штрафниках значился незаслуженно, попал по злому недоразумению, но в газете его «полоскали» и по адресу Бескова и годы спустя «прохаживались», припоминая, как добивался он снятия дисквалификации с очень нужного «Спартаку» защитника, от которого в московском «Динамо» отказались...). Проникнувшись, наконец, достоинством профессионального футболиста, ощутив равную теперь с Бесковым независимость, отбросив потому мелкое и суетное, наслаивающееся и образующее внутри деловых отношений подспудную готовность к ссоре и вражде, когда в момент обиды ничего не составляет перечеркнуть 51 все, бывшее хорошим и важным между двумя людьми прежде, еще вчера, Вагиз Хидиятуллин смог спокойно, по совести оценить, что же дал ему Константин Иванович как игроку, чем и за что он ему обязан, может быть, и по гроб жизни. Но есть ли за нами право винить «оставшихся дома» за неспособность к той, выражаясь по-старомодному, порядочности (к этому критерию Бесков чаще всего прибегает, отзываясь о людях, с которыми работает), которую, принимая во внимание остроту нынешней конфликтной ситуации, приравняем к великодушию? И души футболистов формировались средой, в которую никто иной, как Бесков, погружал их и где спасения оставалось искать лишь в жестокости противостояния, ошибочно им принятого за покорность, - и мог ли он теперь, в конфликте, где решалась судьба тренера и команды, ждать от кого-либо мягкосердечия? И еще Старостин их «обработал», говорят. Зачем так говорить? Но меня грубость околофутбольных толкований в данном случае коробит меньше, чем заголовок выступления Николая Петровича в спортивной газете. «Истина дороже» - усечение знаменитого и приведенного в самом начале статьи изречения: «Платон мне друг, но истина дороже». Этот «Платон» - фальшивая нота, принижающая, на мой взгляд, уровень полемики... Дружбы между Константином Бесковым и Николаем Старостиным не было никогда, если с кем из Старостиных и приятельствовал спартаковский тренер, то с Андреем Петровичем - и будь тот жив, неизвестно еще: дошел бы конфликт до разрыва. Но и в сентиментальность впадать не станем, идеализируя картину футбольной жизни - и тренер, и начальник команды могли бы (по их характерам) и нисколько не посчитаться со всегда сохранявшим джентльменский нейтралитет старшим другом и младшим братом. Вспомнилось мне сейчас, как, слушая учиненный Бесковым в раздевалке стадиона «Красная Пресня» разнос игрокам после товарищеского матча и робкие их оправдания, Андрей Петрович улыбнулся не без иронии: «Поиск истины...» И, возможно, увидев заголовок статьи брата улыбнулся бы уже с горькой иронией, сильно засомневавшись бы, что кто-нибудь в неразрешимости сложившейся в «Спартаке» ситуации способен был прикоснуться к истине... В общем-то, для оценок общественно-объективных крайне нелепым выглядит, когда в обыденности, в трудовых, закулисных буднях сталкиваются две живые футбольные легенды - и романтический ореол постепенно тускнеет вокруг обоих ссорящихся, что, может быть, в большей степени сейчас коснулось Николая Петровича, поскольку о тяжелом характере Бескова интересующиеся спортом люди достаточно наслышаны... Казалось бы, оба - люди старого закала - и при всей разности характеров и позиций должны бы, тем не менее, оставаться друг другу ближе, чем к кому-либо из других, из младших поколений. И оттого-то таким драматичным выглядит в наших глазах их разрыв - и не хочется искать в нем никакой логики, видеть только неожиданность. Но в футболе-то логика и неожиданность соседствуют - теснее тесного. И в происшедшем между Бесковым и Старостиным все, к сожалению, логично и, вместе с тем, неожиданно: ведь равновесие могло еще какое-то время сохраняться, уступи из них кто-нибудь в чем-нибудь... Но вот вопрос: кто? В таких ситуациях люди со спортивным нутром привыкли упираться: кто кого переупрямит? И винить ли теперь Николая Петровича, что, зная по опыту неодолимость бесковского упрямства буквально во всем, предпринял обходный маневр? Не слишком-то красиво смотрится со стороны? Но почему не предположить, полагаясь на любимую с детства легенду о Старостиных: Николай Петрович считал, что действует в интересах команды, в тревоге за будущее ее, за судьбу? Знал на что идет - и шел с открытыми глазами, шел до конца... Удобнее, конечно, показалось видеть в случившемся столкновении заслуженного тренера Бескова с одними чиновниками и сказать расхожие слова о неприятии ими таланта вообще, и, в частности, припомнить многие из прежних несправедливостей, допущенных руководителями по отношению к Бескову. И еще перевести сейчас разговор на правовые нормы - с искренним пафосом высказаться за их необходимость. Вот и сам Бесков обмолвился о нарушении трудового законодательства... Но жизнь в футболе Бескова, все больше убеждаюсь я, не в публицистике может быть истолкована. Ему, если сходства с натурой добиваться, место в романе. Он и самую типичную «производственную» ситуацию индивидуальностью своей непременно превратит в нетипичную... Да и праведник Старостин в чисто публицистическом аспекте вырисовывается слишком уж пресно... И рискнув дать версию их конфликта нарочно огрубленную, поступаю так дабы вырваться из пут фарисейства, мешающего очень в рассуждении о фигурах, личностях, возможно, что и неповторимых в дальнейшей истории футбола - кто же еще сумеет пройти столь долгий путь в столь сложном времени, вобрав в себя колорит этого времени с подобной полнотой, но в известной неприкосновенности и сохранить в себе главное, приобретая в потерях и теряя в приобретениях? Начнем с того, что Бесков никогда не ставил компетентность Николая Старостина в футболе ни в какое сравнение с прекрасно осознаваемой глубиной своего в нем понимания. Но Старостин, никогда, возможно, о 52 таких глубинах и не подозревавший, раньше и гораздо лучше Бескова понял, что большой футбол никогда одним футболом не ограничивается и одним футболистам не подвластен - и уже потому смотрел на многие вещи шире, чем тренер. Никогда не оспаривая «комиссарского» амплуа Старостина - хранителя «спартаковского духа», хранителя в какой-то мере и от него, Бескова, - Константин Иванович ценил в нем, в первую голову, выдающегося хозяйственника - и мирился с ним в этом качестве, создавая видимость разделенной с ним власти, от самого себя, разумеется, не скрывая, что и допускает ее лишь как видимость, как дань общеспартаковским «нормам» и традициям (с чем основатель «Спартака» вряд ли хоть на минуту внутренне соглашался, но для внешнего равновесия талантливо вошел в образ строгого, однако, втайне и доброго «деда» - он, повторяю, привык смотреть на жизнь шире и широтой этой обеспечивал себе лидерство не менее, как смогли мы убедиться, значимое, чем Бесков своим выдающимся тренерским талантом). В последние годы конкуренция с Лобановским, имевшим в киевском «Динамо» возможности, несоизмеримо льготные в сравнении со «Спартаком», Бесков, прежде равнодушный к менеджерскому искусству, вынужден был прийти к выводу, что без него в современном футбольном соперничестве на высшем уровне более не обойтись. И кажущаяся ему беспомощность Николая Петровича - в сущности, родоначальника отечественных менеджеров футбола - вдруг стала вызывать в нем уже совсем почти несдерживаемое, выносимое на люди раздражение. Но мог ли он не понимать, не знать, что связи «наверху» у Николая Петровича ослабли, как, между прочим, ослабли они и у самого Бескова. А без прочных, надежных связей этих в футболе, не имеющем официального профессионального статуса, ничего существенного в менеджерской стратегии не добьешься. ... В обстановке уже не прекращающегося взаимного раздражения старшего тренера начальником команды и наоборот Старостин, всегда казавшийся терпимее к людям, чем Бесков, оказался и решительнее. Увереннее в себе, как ни странно, чем могущественный в своем знании футбола Константин Иванович, который, впрочем, в чем-то, видимо, и недооценил почти девяностолетнего оппонента. Или так скажем: не согласился больше видеть в лице Старостина полезную для дела, необходимую для равновесия тренерскому диктату оппозицию, но «не захотел затруднить себя неприятной мыслью о том, что оппозиция Николая Петровича окажется достаточно сильна и сможет предельно ограничить бесковское влияние на события в «Спартаке». Бесков неожиданно (может быть, и для самого себя неожиданно) уступил Старостину инициативу в отношениях с игроками. И называть ли впоследствии, что «Старостин их обработал», когда нуждавшихся в добром слове, напуганных возможными «репрессиями» за проявленное «свободомыслие» на собрании, где оскорбительно для самолюбия Бескова спокойно отнеслись к вероятности его отставки, старший тренер сам как бы и толкнул их «в объятия» к нескрывавшему своего сочувствия к попавшим в опалу футболистам, откровенно им в тот момент симпатизирующему «деду»? Вот примерно такой и рисуется мне - на основании всей дошедшей до любителей футбола информации - картина отношений в завершавшем свой двенадцатый сезон с Бесковым «Спартаке»... И все же страница спартаковской истории Константина Ивановича Бескова не кажется мне дочитанной нами до конца и с уходом его из команды... Предпочтительнее ли для Бескова ситуация, когда он - потерпевшая сторона, однако большинство из любителей футбола на его стороне? Не думаю: ему важнее быть пусть и несправедливо (а Бескову, как мы здесь заметили, всегда кажется, что несправедливо) критикуемым, но действующим тренером, чем справедливо защищаемым, бездействующим... Бесков вне футбола - самая большая несправедливость и по отношению ко всем нам. Правда, вряд ли произойдет такое, чтобы остался он надолго без заметной тренерской работы. Нам ничего не остается, как посчитать, что и оставшиеся без Бескова в «Спартаке» не прогадали, раз уж, как видим, не хотели они быть с ним, точнее, «под ним», - могут, во всяком случае, не прогадать, если поймут, что «свобода от Бескова» не освобождает их от «футбола по Бескову». Их противостояние Константину Ивановичу будет даже оправданным и реальным, если не откажутся они сразу же от того, что дал он им, чему научил, если сумеют чудом серьезного (а смогут ли не из-под палки?) к себе и к игре отношения сохранить в обозримом времени то «фирменное», что заложено в них именно бывшим старшим тренером. И Бесков тогда окажется как бы против Бескова, что, впрочем, было и осталось содержанием и сюжетом жизни его в футболе. В чем, кстати, не вижу ничего из ряда вон выходящего: человек во всяком творчестве чаще всего сам себе и Пушкин, и Дантес... Что же касается урока, преподанного случившимся с Бесковым, то наивно полагать его преподнесенным Константину Ивановичу - кому угодно, но не ему... В том-то, может быть, и заключается странное обаяние личности знаменитого нашего тренера, что к подобной жестокости урокам он вовсе невосприимчив. И на вопрос: как же будет поступать он в дальнейшем? отвечу, ничуть не колеблясь: п о - с в о е м у ... 53
