17.06.2010. АЛЕКСАНДР ТКАЧЁНОК: «ТЫСЯЧА ПОКЛОНОВ

17.06.2010. АЛЕКСАНДР ТКАЧЁНОК: «ТЫСЯЧА ПОКЛОНОВ»
«МИНСКИЙ КУРЬЕР»
Дмитрий КОПАТЬ
Недавно состоялся тысячный показ комедии режиссера Владимира
Маланкина «Единственный наследник», которая является визитной
карточкой Национального академического драматического театра имени М.
Горького.
Старец хочет жениться, а родственники ждут его смерти, чтобы
прибрать к рукам наследство.
Более 35 лет роль старика Жеронта из пьесы Жана Франсуа Реньяра
«Единственный наследник» исполняет народный артист Беларуси Александр
Ткаченок. В этой роли он дебютировал в 24 года, а сейчас ему без малого 60.
- Александр Леонидович, как вы попали в актеры?
- В школе играл в театре Дома пионеров. На экзамене в театральнохудожественный институт бойко начал читать стихи перед комиссией, в
которой заседал и режиссер Владимир Маланкин. После первого тура
объявили, что я провалился.
Работал на заводе холодильников, потом служил в армии. И снова
пришел поступать в заветный институт. На этот раз курс набирал сам
Владимир Маланкин. Когда учился на первом курсе, узнал, что именно из-за
него меня и не взяли в первый раз.
- Не держали на режиссера обиду?
- Конечно, нет! Владимир Андреевич, хотя и был чрезвычайно суров,
имел невероятный темперамент. Мог не только поставить на место
зазнавшегося студента, но и вдохновить его. Помню, начинающая актриса
играла откровенно плохо, неэмоционально. Режиссер возмутился: «Ну что у
вас за кровь? Вы такая сонная... Хотите, я своей кровью с вами поделюсь?..»
У Маланкина вообще было очень трудно заслужить похвалу. К тому же он
всегда держал дистанцию в отношениях и называл студентов только на вы...
Но порой благосклонность режиссер мог выразить очень красноречиво.
Зимой специально выращивал цветы, чтобы в день премьеры преподнести
актрисе, которой симпатизировал.
- Когда вы впервые увидели спектакль «Единственный наследник»?
- В 1974 году. Тогда его премьера вызвала ажиотаж в театральном
мире. Я был восхищен актерским составом, а главное – самим Жеронтом –
Валерием Филатовым. На четвертом курсе Владимир Маланкин вдруг
подошел ко мне и сказал: «Филатова пригласили сниматься на «Мосфильм»,
заменишь его?» На то, чтобы выучить роль, давалась всего неделя...
Играли мы в каком-то совхозе на поле под открытым небом. В десять
вечера, после дойки коров, стали собираться люди. Кто-то приходил с
табуреткой, кто-то садился на траву вместе с детьми... Ужасно волновался –
дебют все же! Произношу первую фразу: «Здравствуй, дорогой племянник!»
Сказал и вдруг понял, что от тревоги забыл весь текст. К счастью, актер
Вячеслав Солодилов стал моим суфлером и из-за ширмы подсказывал слова
Жеронта.
Я и сейчас перед спектаклем волнуюсь, будь он тысячный или
двадцатый. На сцене нельзя ошибаться: пьеса в стихах. Однажды очень долго
гастролировали... По тексту, когда у меня забирают кошелек, говорю:
«Отдай, не то вас всех отправлю на галеры!» И тут от усталости вместо
«галеры» вдруг выпалил «гастроли»... Партнер по сцене долго подбирал
нужную рифму, еле-еле выкрутились.
- Тысяча спектаклей в роли Жеронта... Не надоело?
- Признаюсь, в 24 года играть старика Жеронта было куда интереснее...
Сейчас уже не надо думать над пластикой, характером. В пьесе моему
персонажу 70 лет, по тем временам он настоящая древность. Но при этом
Жеронт очень обаятельный, в каком-то смысле взбалмошный, забавный. Он
дорог мне, мы больше 35 лет на одной сцене.
- А каково было чувствовать себя в 24 года стариком?
- Я человек без возраста. Еще школьником сыграл на сцене Дома
пионеров старика профессора. Мне до сих пор интересен герой, который
много видел и пережил. Поэтому так люблю спектакль «Единственный
наследник».
Когда-то я выходил на поклон и снимал ночной колпак Жеронта, и у
зрителей вырывался крик удивления. Пышная шевелюра, озорной взгляд –
никто не мог поверить, что этот человек несколько минут назад был
дряблым, чуть живым. Но шло время: грима становилось все меньше и
меньше.
- Наверное, играя пожилых людей, часто задумывались о старости?
- Она меня никогда не пугала, хотелось прийти к ней достойно... Как-то
были на гастролях в Ереване. Так повелось, что «Наследник» открывает и
закрывает сезон. После тамошней премьеры вышло море статей, хвалебных
рецензий, меня сравнивали с какими-то великими армянскими актерами... На
последнем спектакле яблоку было негде упасть, зрители стояли даже в
проходах. Я неважно себя чувствовал, но играть-то надо. По пьесе левая рука
моего героя парализована, и вдруг в один момент на сцене я понял, что и в
самом деле ее не чувствую. Потом отнялась вторая, ноги перестали
слушаться – у меня паника! Сажусь в кресло... Хорошо, что мог говорить,
спектакль продолжался. Актеры обо всем догадались и вызвали скорую. Во
время антракта сделали уколы, напоили лекарствами... И я доиграл пьесу!
Было очень обидно, что не мог сделать это более эмоционально. Актер –
профессия, которую можно сравнить с трудом шахтера. Нам приходится
затрачивать невероятное количество энергии и сил.
- Что считаете в жизни своим наследством?
- В моем роду все простые труженики... В них были заложены
природная чистота, порядочность по отношению к работе, чуткость к
близким и окружающим. Думаю, эти качества и есть главное наследство в
жизни, и никакое золото старика Жеронта с ним не сравнится.