Моему отцу, моей матери СВЯЩЕННИК И СЕМЬЯ[1
реклама
Моему отцу, моей матери СВЯЩЕННИК И СЕМЬЯ1 СЕМЕЙНЫЕ ПРОПОВЕДИ Это случилось довольно давно, в конце моих первых семейных проповедей. Три дня я беседовал в церкви с десятком семей об их миссии и высоте их призвания. Они говорили на удивление откровенно. В одних открывалось благородство душ, готовых на жертву Богу и Его закону; другие поверяли мне свои трудности и внутреннюю борьбу. Глядя на их отвагу и их смирение, я восхищался и узнавал, как велика человеческая любовь, если в ней обитает благодать Божья. Когда мы расставались, благодарность моя была столь же горячей, сколь и та, которую выражали они. Помню, как один из них, улыбаясь, сказал мне: "Вот теперь мы с Маргаритой и вправду женаты!" Последний вечер я провел у друзей, пригласивших меня проповедовать на эти семейные собрания. Когда, уже в поздний час, я поднялся к себе и стал закрывать ставни, я заметил огоньки, светившие сквозь деревья. Они вернулись домой, -думал я, вспоминая своих собеседников — и там, в их домах сегодня живёт более сильная любовь, и человеческая, и Божья. Туг меня посетила неожиданная мысль. Я понял, что брак и священство похожи, и связь эта роднит христианскую семью со священником. Как прекрасны эти семьи! И этим-то счастьем, этой полнотой Христос призывает пожертвовать... Какой великий дар приносит ученик Учителю! Как же это? Почему отказывается от любви и от отцовства именно тот, кто может оживить огонь в очаге? Парадокс?... Нет, не парадокс, но таинственное сродство между Священством и Браком. Самая мысль о том, что священник не создаёт очага из презрения к любви и дому, была бы, конечно, поверхностной. Это не презрение, а жертва, ибо он агнец, выбранный для заклания для того, чтобы Бог благословил всё стадо. Воздержание одного — залог чистоты и любви других... Тогда очевидно, что священник и семья должны понимать и поддерживать друг друга. Женатый человек должен испытывать к священнику горячую благодарность, ценить ещё выше его жертву, понимая, что из-за нее более счастлива и полна семейная жизнь. Пусть же он молится о том, чтобы близость Христа преобразила одиночество апостола. Но и священник не должен завидовать счастью мирян; пусть он лучше радуется, видя плоды благоволения Божьего, которого он и просит, от зари до ночи молясь по своему требнику. Во время мессы союз священника и верных может стать ещё теснее. Священник предлагает Господу облатку и чашу; не должен ли народ предлагать Ему самого священника и молиться за него? "Прими его, Господи! Это дар семьи человеческой, и в тот миг, когда облатка станет в его руках Живым Телом Христовым, сделай так, молим Тебя, чтобы и этот сын человеческий стал среди нас Христом — принесённым в жертву, молящимся, прощающим и благословляющим..." Отчего отношения между священником и мирянином редко подымаются до такого уровня? Несомненно, оттого, что каждый, больше ли, меньше ли — проходит мимо другого, как будто их судьбы текут в разных, отделённых друг от друга мирах. Чтобы родились и крепли уважение и любовь, священникам надо бы глубже вникнуть в величие брака, а семейным людям оценить достоинство священнического призвания. Да позволят мне миряне, которым "Ь'Аппеаи д'ог" часто напоминает об их 1 Из журнала "Ь'Аппеи с1'ог", N 14, 1947 г. "великой Жертве", порассуждать сегодня о Жертве Священства. Тайна священника Тот, кто хочет понять священника, должен прежде всего открыть Евангелие и посмотреть, как жил Тот, Кто единственно был достоин этого сана. Слова о том, что Иисус Христос — Сын Божий, говорят нам о Его происхождении и учат нас, что всё в нём обращено к Отцу, всё выражает благодарность Отцу и сыновнюю любовь. Однако эти слова не говорят нам о Его миссии среди людей. А вот если мы скажем, что Он — священник, тогда в одном этом слове нам откроется вся тайна Его земного служения. Священник, примиритель, посредник... Все эти слова — ключ к тайне Христовой. Возобновить договор между Богом и человечеством, которому Он снискал прощение, принеся Себя в жертву, восстановить нарушенный миропорядок, как восстанавливают разрушенную церковь, и Самому стать краеугольным камнем — вот в чём священническая миссия нашего Господа; и в свете этой миссии следует рассматривать события Его жизни. Его буквально осаждают палестинские мальчишки, Он собирает их вокруг Себя, гладит их нечесаные головы, благословляет; благословение — дело священника. Очутившись рядом с самой Чистотой, женщина вдруг осознает весь мрак своего сердца. Она плачет, она убивается, она надеется. "Вера твоя спасла тебя, — говорит ей Иисус, — прощены грехи твои"; прощать — дело священника. Взойдя на гору, Учитель говорит с толпой смельчаков, которых божественное вдохновение оторвало от дел. Он произносит перед ними незабываемую речь, дает им заповеди нового мира: проповедовать — дело священника. После утомительного дня Он предлагает ученикам хорошенько отдохнуть. А Сам, отзываясь на зов, идущий из глубины сердца, покидает жилище, выходит на горную тропинку и в тишине скал беседует с Отцом; молиться — дело священника. Он возглавляет последнюю трапезу, берёт хлеб, преломляет его и даёт Своим апостолам; даёт и великие заповеди: возглавлять, управлять — дела священника. Завтра на крестном алтаре Он принесёт Себя в жертву во имя любви к Отцу и во имя любви к грешникам, ради славы Отца и счастья людей; приносить жертву — самое великое дело священника. Весенним вечером апостолы встречаются с Иисусом на одном из холмов Иудеи. Увидев Его, они падают ниц (Мф. 28, 17). Когда они поднимаются с земли, они слышат слова, определяющие их будущее, их жизнь и смерть. "Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я заповедал вам". Потом Иисус простирает к ним руки и "когда благословлял их... стал возноситься на небо" (Лк. 24, 51). До чего же значимы эти слова апостола Луки! Они дают нам понять, что Вознесение не прервало благословения — Христос и с высоты небес возлагает руки на Своих апостолов. Это, конечно, — не просто "трогательный поступок". Это — ввод во владение. Отныне им сообщена таинственная сила, глубоко изменяющая их духовное бытие, связывающая, согласующая их с Христом. Тот, Кто был воплощён, чтобы идти навстречу людям, говорить с ними и освящать их, перепоручает Своим апостолам Свое дело. Ведь они священники не только по Его образу, и не только вместе с Ним, но Им ив Нём. Ветви единого древа, единого ствола. В свой черёд и апостолы возложат руки, дадут начало новым священникам, которые тоже возложат руки... Ветви разрастаются, но принадлежат единому древу. Увеличивается количество священников, но остаётся единственный Священник, единственный совершитель таинства, и это — Иисус Христос, который действует через своих священников, неутомимо путешествуя с апостолом Павлом, молясь за свой народ устами святого Августина, с Жаном-Мари Вианнеем исповедуя по восемнадцать часов в день, молясь в безлюдной пустыне с Шарлем Фуко. Через гениев, через нищих духом, через просто грешных священников — действует только Христос без конца благословляющий, прощающий, примиряющий, наставляющий и ос- вящающий. Если бы вдруг произошло невозможное, — Христос перестал существовать, — в то же мгновение действия священников стали бы пустыми, слова бессильными; когда душа покидает тело, оно недвижимо. Но не бойтесь, ведь Он обещал: "Я с' вами все дни до конца века". Словом, священство Иисуса Христа — в священниках. Он продолжается, умножается в них. Такое умножение необходимо, чтобы Он был Всем во всех! Учреждение священства -дело Его любви, и цель его — идти нам навстречу. Тут трудно ошибиться; достаточно посмотреть на священника и послушать, что он говорит, чтобы убедиться: за его действиями стоит кто-то другой, и кто-то другой говорит его устами. Кто, как не Христос, может говорить: "Отпускаю тебе грехи" или "Сие есть Тело Мое, сия есть Кровь Моя"? Христиане, наделённые чистой верой и простым взглядом, без труда обнаружат таинственное присутствие Христа в своём священнике. Они принимают его не колеблясь подобно тому, как у них не вызывает сомнений, что под видом хлеба и вина присутствуют Его тело и кровь. Почему же, всё-таки, многие, кто противятся тайне священства, пытаются низвести её на простой человеческий уровень? Кажется, я знаю, что их смущает: облатка просто скрывает в себе Христа; человеческая сущность священника изменяет, искажает Его. И все таки, когда Христос призывает нас, священников, вверить Ему наше прокаженное, омертвевшее, грешное естество, чтобы возродиться для людей и продолжать среди них Его священническое служение, неужели мы не содрогнёмся и не скажем Ему, что Он неосторожен? "Господи, Ты хочешь обратить к Себе людей, собрать их — и облекаешься в моё ничтожество! Ты хочешь любить людей — и делаешь это через моё алчное, закосневшее сердце!" Неужели вы думаете, что наша душа не терзается, что мы не сознаем своей неполноценности и посредственности, удивляющей наших братьев и отвращающей их от благодати, которую мы, несмотря ни на что, несём им? Порой нам хочется крикнуть: "Да, я такой же грешник, как и вы! Я прекрасно понимаю, что не мне проводить свет и любовь Того, Кто живёт во мне. Но ещё я знаю, что через меня Христос идёт вам навстречу, я —• сокровищница, в которой заключены Его дары, и вы должны прийти ко мне, священнику, чтобы обрести их." Может быть я удивлю вас, но священник должен почти одинаково бояться и того, что он привлечет своей человеческой одарённостью и того, что он отвратит своими ошибками. Его миссия в том, чтобы привлечь человеческие сердца не к себе, но к Тому, Чьим служителем он хотел бы стать. Священник должен быть таким, каким были Лакордэр или Дон Боско, чьё величие не проявлялось ни в делах, ни в словах. Оно не играло на чувствах. Оно было внутренним, сверхъестественным, и обнаружить, познать его можно только верой. Счастливы те, кому удаётся сквозь человеческое естество с его грехами или одарённостью увидеть священника, а там — и единственного Священника, Иисуса Христа! Миссия священника Если мы говорим, что в священнике Иисус Христос продолжает Своё Священническое служение, то вполне можем признать, что и слово "посредник?' подходит: для миссии Христа и Его священника. Оно сразу показывает, что священник — это человек, который стоит посередине, не разделяя, но объединяя их; человек, который идёт от Одного к другим, от Бога к людям, чтобы способствовать их сближению и их союзу. Правда, мир между Богом и всем человечеством был заключен смертью Христовой; но надо ещё установить этот мир между Богом и каждым отдельным человеком. Конечно речь идёт не о том, что называют миром теперь. Скорее это любовь, единение, "брак" (так говорит Писание), между каждым человеком и Богом. Слово "посредник" успешнее, чем многие другие слова противостояло пагубному влиянию времени. Может быть, какой-нибудь посредник и недостоин такого названия, но все-таки это — человек, старающийся сблизить тех, кого разделяют чувства или убеждения. Конечно, хотелось бы сузить применение этого слова, и оставить его только за теми прекрасными людьми, для которых самая большая радость — помочь своим друзьям сблизиться, понять и полюбить друг друга. Священник — из таких людей. Две любви живут в его сердце: любовь к Богу и любовь к людям. Вот почему его можно увидеть то посреди своих братьев — он разделяет их жизнь, участвует в их горе и радостях, становится с рабочими рабочим и с феллахами — феллахом, то уединяющимся для сокровенной молитвы Богу. Людям он говорит о Боге, Богу — о людях, и всё для одной цели — их объединения. В сердце священника эти две любви становятся одной. Когда он учит детей, отпускает грехи, посещает больных и умирающих, когда он миссионерствует в пустыне или пробирается сквозь нехоженый лес, его вдохновляет не просто любовь человека к человеку. Несомненно, он скорбит об одиночестве, страдании и отчаянии многих и многих душ; но им движет и ещё более могущественная сила: однажды, во время молитвы, он ощутил биение Сердца Божьего, открыл огромную Отчую любовь, жаждущую объединения. С тех пор он не знает отдыха, ибо именно эта сила влечёт его к тем, кто ощущает своё одиночество, но остаётся глухим к Благой Вести. Хотя священник и знает, что он — носитель самой драгоценной истины, ему страшно приступить к людям. Какая это ответственность — говорить о Боге! Какая ответственность! Найдёт ли он слова, способные рассказать об Отце? Людей, к которым он обращается, так часто обманывали ложные пророки и разочаровывали поиски счастья и абсолюта... Не отвернутся ли от него эти скептики? Некоторые сердца, просто распахиваются таинственным дарам и слову Божьему, отвечающему на самые мучительные вопросы, дающему правила жизни и питающему души. Тогда священник испытывает таинственную радость, которую нельзя сравнить ни с чем — в нём была жизнь, и вот, он поделился ею! Если бы он захотел передать это словами, то лучше всего было бы сказать, как апостол Павел: "Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов, ибо я родил вас во Христе Иисусе благовествованием".(1 Кор. 4.15) Словом тот, кто отказывается от возможности быть отцом, познаёт иное отцовство, в котором матери и отцы могли бы узнать знакомые радости и горести. Отцовство священника, как и всякое другое, не лишено тревог. Новая жизнь в сердце неофита хрупка и ненадежна. Родив её, надо её защищать, питать, вести. Тяжёлая миссия! Порой священник тяготится своим занятием. Тогда он вспоминает, что Отчая любовь почивает на нём. Ему ли сомневаться в Божьей заботе и милосердии? Ему ли, который в своём бедном сердце открывает такой запас доброты и прощения к грешникам? Важную роль в его жизни играет молитва, обращение к Богу. Он прибегает к ней, чтобы поддержать свою бодрость и получить "начальный импульс". Она желанна ему, как рабочему - мир в доме. Он приносит сердце, полное человеческих просьб, невзгод, добродетелей, грехов. Он уходит нагруженный Божьими милостями. Ночью, когда и люди и звери, все спят в уснувшей деревне, только в окне священника светится огонёк: кюре не спит, он молится. Он защищает, ходатайствует, предлагает себя в жертву. Быть может, как Моисей, которому Ягве предложил другое служение, он отказывается покинуть "жестоко-выйный народ". Молитва святого Амвросия замечательно передаёт самую суть священнической молитвы: "Господи, если Ты благоволишь взглянуть на меня, то вот, я приношу Тебе скорби людей, страх народов, стоны пленённых, горести сирот, нужды странников, лишения болящих, отчаяние слабых, бессилие старых, воздыхания молодых, обеты девственниц и слезы вдов". Во всей же полноте посредническая роль священника проявляется пред алтарём. Евхаристия — высший миг его священнической жизни. На самом деле всё его служение имеет целью привести всех, к кому он послан, на эту встречу с Богом. Когда он предлагает для жертвы хлеб и вино, это не только то, что он приносит в жертву во имя верных. Это ещё и сами их сердца, живые и бьющиеся. А во время причастия руками своего ученика Сам Бог полностью отдаёт Себя. Наконец, Бог и человек предельно сближаются, а посредник изумлённо созерцает, как вот эти мужчины, эти женщины обрели Отца, приняли в свои души Бога, Который принял их в Своё Сердце. Священник и семья Теперь, когда мы узнали тайну священника и его миссию, наступило время рассмотреть, какое место должна занимать в его мыслях, молитвах, жертвенности христианская семья. Может быть на этот вопрос уместнее ответить вам, а не мне? Думаю, ещё лучше ответить на него вместе, сравнив разные точки зрения, особенно — чтобы начать разговор, к которому я собираюсь приступить. К тому же, многое из того, что я собираюсь сейчас вам сказать, я почерпнул из общения с семьями. Что думают в семье о священнике, он может без особого труда понять, едва переступив порог. Там, где к нему относятся небрежно, вежливость родителей иногда и может ввести в заблуждение, но поведение детей выдаст всё. Иногда священнику оказывают очень сердечный приём — почти такой же, какой оказывали другу семьи. Но, выходя из такого дома, священник нередко ощущает неловкость. Эти люди обращались к его человеческой, но не к его сверхъестественной сущности. Их интересовала его личность, а не его служение Господу. В таком доме тоже не понимают священства по-настоящему. А вот когда он читает в прямодушных взглядах детей искренность и уважение, он может быть уверен, что родители все понимают и смогли это передать детям. Так бывает и в крестьянском доме, где глава семьи перед едой велит одному из сыновей пригласить посланца Господня; и в другом, где просят благословить стол и возглавить вечернюю молитву; и в семье учителя, где, прощаясь, родители и дети подходит под благословение. Познакомившись получше с такими семьями, священник увидит, что их члены с вниманием и симпатией следят за тем, как расширить Царство Христово. Родители в таких семьях не упускают возможности показать детям, как посылают на проповедь миссионеров и как рукополагают священников — бывает это и в приходах, и в тех странах, куда пришли миссии, --но это глубоко поучительное действо как бы и знать не хотят многие христиане. Если священник проникнет в души этих людей, он сможет прочитать в их сердцах горячее желание, чтобы Христос пришёл под их кров и Призвал к Себе новых апостолов. Желание смиренное и, можно сказать, "пустое": ведь они прекрасно знают, что выбирает — Христос, а не они, родители. Однако таким желанием они создают атмосферу, в которой призвание может проявиться, а потом — и развиться. Может быть однажды наступит счастливый миг, когда они получат благословение от только что рукоположенного сына. Тогда они преклонят колена перед ним и воздадут честь более высокому отцовству, в которое облекся плод их любви. Когда священник выходит от таких семей, чтобы вернуться к своему апостольскому служению, он чувствует в себе новые силы: он знает, что слово его принято, скажем ~ решили добиться выздоровления тяжело больной матери. Его служение здесь поняли. А он вспомнит во время молитвы и мессы семью, чьи нужды ему известны. К семье, известной своей христианской гостеприимностью, священник, не сомневаясь, отправит и оглашенного, перед крещением; и потерявшего почву человека, который может обрести равновесие только рядом с духовно крепкой семьёй; и жениха с невестой, которым нужен совет. А вот если действия его не подстрахованы, не дополнены жертвенностью такой семьи, тогда они бывают рискованными, и ему страшно за новообращённого, за одиноких молодожёнов, за призвание свыше, которому грозит враждебный мир. Ценить священника, принимать его, помогать ему - хорошо; но этого мало. Необходимо ещё, чтобы в семьях молились за священников, прежде всего — за приходских. Да разве не естественно ждать такой поддержки от тех, кому отдаёшь и сердце и время? Отчего так часто случается, что у верующих мало общего со священником, они гораздо охотнее критикуют его, чем ему помогают? Если священник ошибается, они возмущены. Разве не должны они прежде всего спросить себя о своей доле ответственности? Поддержали они его, защитили в своих молитвах? Разве они не знают, что предводитель всегда бывает главной целью врага? Ещё реже встретишь людей, которые молятся за своего епископа, хотя на это указывает особая молитва в молитвеннике. О том, кто наделён полнотой священства, они говорят так, будто это простой чиновник. Кажется, все забывают о том, что он их духовный предводитель, истинный наследник апостолов, отец епархиальной церкви, ответственный за них перед Отцом. Неужели эскимосы должны учить нас Евангельским истинам? А ведь это они, говоря о своём епископе, называют его "великим предводителем молитвы". Я не могу закончить эту статью, не упомянув о священнике, на которого с надеждой смотрят все католики. Достаточно взглянуть на его лицо, чтобы понять: это - человек молитвы и покаяния, он ощущает на своих Плечах всю тяжесть заботы о церквях. Глядя с высоты холма на великий город, Христос плакал: "Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих..,". Такая боль, наверное, терзает сердце папы Пия XII, когда он смотрит на разделённое человечество, которому грозят страшные катастрофы. Так пусть же он почувствует хотя бы, что ваши семьи понимают его и поддерживают молитвой. Перевод с французского Ф. Котрелева под редакцией Н. Трауберг
