Герменевтические парадигмы и развитие современного

К.А. Михайлов (Москва)
Герменевтические парадигмы и развитие современного кантоведения
В настоящей работе будут рассмотрены некоторые аспекты
методологической роли герменевтики в современных историкофилософских исследованиях и подчеркнута непреходящая роль адекватной
оценки и использования герменевтических стратегий в источниковедении.
Кантоведение, без сомнения, является самой разработанной
отраслью истории философии. Ежегодно в мире выходит около 600 работ,
посвященных творчеству великого мыслителя. Среди множества
кантоведческих исследований можно выделить несколько групп. Одни
исследователи, отталкиваясь от проблем, поставленных Кантом, развивают
их в своем направлении (в частности, выявляют «кантианские корни» в
постановке и решении тех или иных современных проблем, это, так
сказать, «прикладная» ветвь кантоведения), другие пытаются понять и
реконструировать мысль самого Канта, то, что конкретно хотел и сделал
он сам. Это и есть собственно интерпретаторы, представители
фундаментально-теоретического направления в кантоведении. С нашей
точки зрения, именно они представляют наибольший интерес, ибо знание
классики есть необходимое условие философской социализации. Более
того, это направление обладает и гигантским прикладным потенциалом,
ибо глубокое знание кантовских сочинений позволяет по-новому оценить
многое и в современной науке, вычленить уже не только «корни», но и
«мотивы». Путь к практике лежит через фундаментальную теорию.
Перед любым философом, желающим проникнуть в мир кантовской
философии, прежде всего, встает проблема выбора стратегии
передвижения по этому миру, иными словами, проблема выбора
соответствующей герменевтической методики. И здесь можно выделить,
на наш взгляд, два основных пути, которые можно охарактеризовать как
«линия Шлейермахера» и «линия Гадамера».
Герменевтический подход Ф. Шлейермахера (развитый впоследствии
В. Дильтеем в его проекте «понимающей психологии») опирается на
принципиальный тезис, что замысел, идея текста предсуществует в
сознании автора самому этому тексту, текст имеет один-единственный,
«правильный» смысл, заложенный в него автором. Задача исследователя –
вживаясь в образ мышления автора, восстановить оригинальное
понимание текста, то есть, поняв текст так же хорошо и по возможности
даже лучше, чем его автор (но лишь в смысле и за счет «освобождения от
предрассудков эпохи»), донести это понимание до читателя на
современном языке. Существует лишь одна, «идеальная» интерпретация,
одно (авторское) понимание – своеобразный маяк для исследователя.
«Линия Гадамера» является в некотором роде противоположной по
своим основным установкам. Нет единого смысла исходного авторского
текста, смысл текста каждый раз создается заново в уникальном акте
интерпретации, а «внеисторизм» и «элитаристский ригоризм»
(предполагающий, очевидно, конгениальность исследователя) «линии
Шлейермахера» - чистой воды утопия.
В современном кантоведении, да и вообще в современной
гуманитарной среде гораздо большее распространение и большее
уважение получила «линия Гадамера». Тому есть свои причины, в
частности, имплицитно предполагаемое ею снижение требований к
уровню интерпретатора и повышение степени его значимости в «жизни
текста», что делает тексты великих мыслителей более доступными, а такое
отношение к текстам более распространенным.
Далее, одной из ключевых проблем развития современного
кантоведения является проблема его «материальной оправданности».
Неужели за 220 лет о Канте сказано еще не все? Есть ли пути и методы
получения принципиально новых / практически важных результатов, есть
ли средства прокладывания новых стратегических линий исследования,
которые одни только, по нашему мнению, могут поддержать высокую
степень значимости кантоведения?
Мы отвечаем на эти вопросы положительно. Казалось бы, к этому
может вести как раз «линия Гадамера» - за счет «нового взгляда». Но в
наших исследованиях [1] мы последовательно проводили реконструкцию
оригинального кантовского понимания. Наш «новый взгляд» - это старая и
недооцененная на наш взгляд методология. Зачастую же среди
кантоведческих (собственно, не только их) исследований можно встретить
критические работы, в которых отмечается, что Кант (или другой классик)
«чего-то не понял», «где-то ошибался», «самому себе противоречил» и т.д.
Такие рассуждения следует признать, безусловно, смелыми. Их авторы,
очевидно, претендуют на то, что они понимают мысль Канта значительно
лучше, чем он сам, что стоят выше его, поскольку обладают правом
критиковать великого философа. Мы не берем на себя такую смелость.
Более того, вживаясь в кантовский текст, мы обнаружили, что многие
«несоответствия» в «Критике чистого разума» являются мнимыми, а
такому статусу обязаны невнимательности или непоследовательности
самих исследователей. Нам удалось (как мы надеемся) развеять целый ряд
иллюзий, бытовавших среди кантоведов по различным вопросам анализа
«Критики». Мы исходим из так называемой «презумпции гениальности».
Состоит она в следующей максиме: если кажется, что Кант ошибается (что
он непоследователен и т.д.), то виноват в этом не сам «заблуждающийся»
Кант, а исследователь, не постигнувший кантовский замысел до конца. Так
автоматически формулируются дальнейшие задачи исследования
(попытаться дать удовлетворительное с точки зрения самой кантовской
философии объяснение и разрешить возникшее затруднение посредством
более вдумчивого анализа кантовского текста). Очевидно, что этот
принцип не является аксиомой, однако, его применение позволило нам в
короткие сроки получить массу ценных кантоведческих результатов.
Говоря словами У. Джемса, «этот принцип работает, значит, он истинен».
Это весьма интересный ход исследовательской мысли: пытаясь
«защитить» Канта, используя его оригинальные (не затемненные многими
поколениями критиков) идеи, мы получаем новые результаты в
кантоведении. Парадокс, но «возвращение к Канту» оказалось более
продуктивным, чем развитие и «преодоление» его идей. Оказалось более
продуктивным как бы принизить свое исследовательское место в «жизни
текста» (что предполагается «линией Шлейермахера» в противовес «линии
Гадамера»), отречься от собственных ассоциаций и критических
соображений. Этот подход является, безусловно, новым, во всяком случае,
в отечественной традиции кантоведения. Следует подчеркнуть еще одно
весьма
необычное
обстоятельство,
вытекающее
из
принятой
методологической установки. Оказалось, что в ряде случаев гораздо проще
получить некоторый результат заново, так сказать, переоткрыть его, чем
искать его в литературе, проще сформулировать некоторый вывод самому,
не озабочиваясь возможностью его «уже-реального» существования.
Потенциальное существование единого ориентира – исходной структуры
кантовской мысли – делает возможными «параллельные открытия», в свою
очередь самим своим существованием укрепляющие теоретические
основания «шлейермахеровской методологии». Она вкупе с «презумпцией
гениальности» порождает и «гипотетико-дедуктивную» методологию
композиционного построения кантоведческого текста. Эффективность
этого метода прямо пропорциональна степени вживания в стиль мышления
Канта. У нас часто оказывалось, что возникновение некоторой
интерпретационной гипотезы («видимо, Кант должен был считать так-то и
так-то и рассуждать таким-то и таким-то образом») предшествовало
чтению текста «Критики», что называется, «по слогам». Тогда особый
интерес вызывал поиск нужной кантовской цитаты, о которой заранее
было известно, как она должна в общих чертах звучать.
Таким образом, становится очевидной практическая роль
теоретической герменевтики. С другой стороны, практика оказывает
обратное влияние на теорию – оказалось (мы полагаем, что наша работа
это доказывает), что «идеалистический проект» универсальной
герменевтики Шлейермахера рано списывать с исторических счетов.
Победа «линии Гадамера» обусловлена, как мы полагаем, исключительно
прагматическими и социально-психологическими причинами.
Литература
1. Михайлов К.А. Логический анализ теоретической философии Иммануила
Канта: опыт нового прочтения «Критики чистого разума». – М..: Компания
Спутник+, 2003. – 425 с. (Рецензия: В.В. Васильев // «Вестник Российского
философского общества», 2002, № 4, с. 176-178).