Руина в городе: культурные ценности и опасность их потерять Д
реклама
Руина в городе: культурные ценности и опасность их потерять Д.О. Хлевнюк (НИУ ВШЭ) Сессия: "Пространство, тело, идентичность: риски и вызовы современности в перспективе культурсоциологии" (председатель Д.Ю. Куракин) Секция: "Социально-культурные процессы" Данный доклад является результатом эмпирического исследования, проведенного в рамках проекта «Человек и публичное пространство в современной Москве: исследование культурных трансформаций (на примере Государственного музея-заповедника Царицыно)». В этом тексте мы останавливаемся на одном из аспектов полученных результатов. В качестве теоретико-методологической базы выступает «сильная программа» культурсоциологии. На основе интервью с сотрудниками музея, анализа исторических материалов и материалов СМИ, опроса посетителей и серии наблюдений в музеи, было получено подробное описание ситуации реконструкции Царицыно. Будучи примером современной городской руины, Царицыно оказывается интересным кейсом для того чтобы показать изменения представлений о ценности культуры и культурных ценностей касательно архитектуры. Идея руины, как и идея дверной ручки и рамы картины, занимала Зиммеля, видимо, потому, что воплощала в себе важную для культуры дихотомию. Руина, как и рама картины, оказывается на пересечении двух миров, неся в себе характеристики одновременно обоих, но не принадлежа полностью ни к одному из них. Зиммель показывает, что здание, архитектурная постройка воплощает в себе баланс между природой и культурой. Но в руине этот баланс смещается в сторону природы. Культура сопротивляется силам природы, но уступает им1. Конечно, все это касается руин заброшенных зданий, а не послевоенных руин: примеры поистине поражающих воображение послевоенных руин человечество получает, пожалуй что, только после второй мировой войны: Купол Гэмбаку в Хиросиме, центр Варшавы… Послевоенные руины – особый случай. Зиммель же пишет о руинах романтических. Романтическое восприятие руин предполагало особый эстетический взгляд на них, стремление сохранить их в неизменном виде. Однако была и противоположная точка зрения на руины как на нечто разрушающееся, дряхлое, нефункциональное, требующее 1 Simmel, G. Two Essays: The Handle, and The Ruin , Hudson Review, 11:3 (1958:Autumn) 1 изменения. Еще в 19 веке так называемая «черная банда» скупала во Франции старые поместья и распродавала по частям, а новые владельцы не были, конечно же, намерены сохранять на своих землях руины старых дворцов и сносили их. Подобная практика вызвала много критики романтиков, в том числе и Виктора Гюго. Но некоторые современники видели в деятельности «черной банды» пользу для государства. «Эти споры о приватизации имели четкую культурную окраску: «демократическая» точка зрения Курье мотивировалась внекультурными соображениями экономической эффективности и социальной справедливости, тогда как за «реакционной» позицией романтика Гюго стояло новое понятие культуры, которую нужно беречь от разрушения»2. Прошло 200 лет, и ситуация довольно серьезно изменилась, хотя руины все еще представляют собой неоднозначный и амбивалентный объект, находящийся между дихотомиями и на пересечении нескольких логик. Большинство городских руин являются памятниками культуры, очень часто их статус формально и институционально зафиксирован, их охрана и изменение должно проходить по определенным правилам. Однако правила эти не так строги и даже у людей, непосредственно занимающихся реставрациями, возникают вопросы – что следует считать культурной ценностью объекта и как проводить реставрационные работы, чтобы сохранить ценное? 3 Практика реконструкций в наше время многообразна: от «консервирования» объекта под стеклянным куполом до внесения стеклянных конструкций в самый центр объекта. Если Зиммеля интересовало руина как определенное состояние баланса культуры и природы, то теперь, как кажется, намного интереснее руина как процесс. Контингентность ситуации руины подсказывает нам, что набор современных логик куда богаче, чем позиция прагматиков и романтиков. Руины продолжают существовать после их изменения, но как именно – это результат во много не только самого процесса реконструкции, но и способа его представления. К этому выводу мы пришли в результате исследования музея Царицыно, бывшей руины недостроенного дворца Екатерины II, ныне полноценного дворца, вполне завершенного как снаружи, так и внутри. Несмотря на довольно серьезные споры вокруг реконструкции Царицыно, несмотря на то, что всерьез рассматривался вариант именно «консервации» руины, в результате была проведена полная реконструкция, фактически перестройка, «аутентичная репродукция» дворца Екатерины. Хотя журналисты всерьез Зенкин, С. Руины / Французский романтизм и идея культуры (аспекты проблемы)., 32-39. М.: РГГУ, 2001 3 Jokilehto J. A history of architectural conservation. Butterworth-Heinemann, 2002 2 2 обсуждали экономические и политические причины этого решения и специфики его воплощения, мы считаем куда более важным культурное измерение. Как мы выяснили в результате эмпирического исследования, логика, которой пользовались реставраторы и способы легитимации перед аудиторией тех или иных решений, указывает на то, что (1) культурная ценность руины воспринимается не столько в ее материальных характеристиках, сколько в репрезентациях определенного образа прошлого; (2) материальность, тем не менее, имеет значение для легитимации реконструкции как не затрагивающей культурную ценностью объекта (в культурсоциологических терминах – реставраторам требуется доказать обществу, что не происходит осквернения); (3) такая логика ориентирована на определенное восприятие со стороны публики. Публика, в свою очередь, не оказывается однородной. Разные группы публики также движимы разными логиками и представлениями о смысле культурных ценностей: от романтизации исчезнувшей руины до одобрения удобства нового музея как социального объекта. 3
