ПОЙМАТЬ АПОСТОЛА

ПОЙМАТЬ АПОСТОЛА
Алексей Щербак (redaktor@bb.lv, тел.в Риге +371 2-951-90-50)
Не то чтобы пьеса в нескольких действиях, а так, неправильная зарисовка того, чего,
может быть, никогда и не было вовсе
Парадный список:
Апостол -- мужчина неопределенного возраста, обязательно 33 лет от роду.
Дежурный офицер (Капитан) - 47 лет, разведен, пьет больше, чем положено по уставу, для
релаксации пользуется подчиненными ему девушками-полицейскими.
Следователь (Марианна Ивановна) -- женщина 29 лет, два раза любившая, но оба раза
брошенная.
Доктор (Семен) -- терапевт, основное место работы -- психиатрическая больница.
Секретарь (Сержант) -- зовут Леной, 24 года, уже шесть лет рассказывает, что готовится
поступить на юридический, несколько раз во время ночных дежурств близко узнала
капитана.
Старший офицер (Господин майор) -- вызван по телефону с банкета.
Жена старшего офицера (Ира) -- не поверила, что мужа вызвали по служебному делу.
Первый полицейский -- замерз, пока дежурил на улице.
Второй полицейский -- курсант-стажер, мечтает о карьере в полиции, читает детективы с
шести лет.
Третий полицейский -- служит четверть века, видел все.
Первая камера -- экономисты (деловые):
Зарембо Илгвар -- директор очень крупного торгового центра, молод, два высших
образования, погорел по наводке, за продажу нерастаможенной мебели.
Сурмиц Эммануил Сергеевич -- очень давно учился в торговом техникуме, занимался
ювелирными изделиями, безумно богат, но об этом мало кто знает.
Вторая камера - уголовники:
Пахан -- очень уважаемый человек
Бозя -- светит уже четвертая судимоcть, и все за нанесение тяжких телесных повреждений.
Фуршет -- по жизни мошенник, но какой-то без расчета и конечного результата, шестерит на
пахана по полной.
Хомут -- слесарь, задержан за кражу цветных металлов на железной дороге.
Ботаник -- что он тут делает, вообще непонятно, хотя взяли его за убийство.
Третья камера -- нетрадиционной ориентации:
Дима -- в пассивном гомосексуализме с младых ногтей.
Сергей -- врун и сволочь.
Оба задержаны за приторговывание наркотиками среди своих.
Сцена 1.
Пустая дежурная комната стандартного отделения полиции где-то на окраине большого
города. На столе надрывается телефон. Из-за дверей появляется Капитан, застегивая на
ходу китель. Садится за стол. Берет трубку.
Капитан. Да?! Че там? Щас, возьму, записываю. Чего? (Пауза.) Э... Ты это, тебе надо или не
соображаешь вообще, а? Че вы там делаете? Согрелись, что ли? Какой к собакам район?!
Пусть энергетики разбираются. (Пауза.) Так, давай спокойно, по порядку. (Пауза.). Ну-у?
(Пауза.) Ну везите его в приемник... (Пауза.) Вы точно там не согревались? (Пауза.) Дай
старшего. (Пауза.) Да... да... да... Ну отдай ему свои сапоги, если такой добрый. Ну? Я
понимаю, не дурак. Личность установили? Ну? (Пауза.) Короче, че ты предлагаешь? (Пауза.)
Слушай, у вас там порядок, да? Все тихо, все спят? Никакой бузы там, вызовов нету?.. А я к
тому, что делать вам нечего, орлы. Нечего делать -- сидите в бобике и курите. (Пауза.) Ну?..
Да я тут блохами зарасту, если вы всю эту коросту, блин, таскать сюда будете. И тут щас
серьезные люди сидят, если ты помнишь. И хорош мне тут пороть! Вези в приемник, я
сказал! Потом все сюда. Соляру не пить, петрушку не жевать, все равно унюхаю! Салон
потом вылизывать будете, в свободное от несения службы время. Конец связи! (Кладет
трубку.)
Из-за тех же дверей выходит сержант Лена.
Лена. Что там?
Капитан. Да с наряда звонили. Выцепили какого-то урода в трансформаторной будке.
Босого. Вроде не бомж. Не бухой. В костюме.
Лена. И что?
Капитан. Ничего. Хотели сюда везти.
Лена. Ну так и везли бы.
Капитан. Слушай, тут с этими урками-полудурками не разобраться. Сидельцы-постояльцы,
блин.
Лена. Так к педикам можно было.
Капитан. Ага. Бомжа к педикам, педиков к блатным, блатных к деловым... А ты че
радуешься?
Лена. Да интересно просто. Настроение нормальное.
Капитан. Нормальное, что звонком нас прервали?
Лена. Первый раз, что ли?
Капитан. А ты и рада.
Лена. Да причем здесь это? Просто интересно. Минус тридцать, а вы говорите, босой,
трезвый и в костюме. В будке трансформаторной...
Капитан. Угу... Он там еще район обесточил вроде...
Звенит телефонный звонок.
Капитан. Да?! (Пауза.) Так. Я не понял! Первое апреля потом, сказочник, ты заблудился в
календаре!.. Что?.. А дубинкой промеж рогов не пробовал? (Пауза. Капитан звереет.) Я б...
тут при женщинах не могу, но когда вы тут нарисуетесь... Не перебивать!!! Я тут... (Пауза.)
Короче, что значит не хочет?.. А куда хочет?.. Ага. Ну везите. Да. Я подожду. (Кладет
трубку.)
Лена. Ну что?
Капитан (скалится). Они его в бобик запихать не могут. Шварцнегер на Шварцнегере. Ой,
блин. Наберут, блин.
Лена. А что, он здоровый такой?
Капитан. Да какая разница? Здоровый, не здоровый. Их трое там! Детский сад, блин, стражи
распорядка. Посмотрим на здоровье -- сюда везут.
Лена. Да вы успокойтесь.
Капитан. Слушай, когда нет никого, че ты выкаешь? Говорили же уже на эту тему.
Лена. По привычке получается.
Капитан. Давай, Лена, только лечить меня не надо. Барышню тут строить. Ты знаешь, я не
люблю этого. Давай соблюдать какие-то правила. Никто никому ничего не должен. Я тебе
рассказывал. Нахлебался по самое немогу в свое время. Извини! Подвинься! Как ты
смотришь на то, чтобы я! Да раком я смотрю! Все эти выпендрежи...
Лена. Это не выпендрежи. Вы тоже знаете, что я не люблю, когда так обращаются...
Капитан. Да нормально я обращался...
Лена. И раздражение свое мужчина при себе держать должен, а не выплескивать на
окружающих.
Капитан. Давай про мужчин потом поговорим, да? Мужчины... Вон, твои мужчины втроем
одного спеленать не могут. Привезут сейчас тебе мужчину -- полюбуешься.
Лена. Привезут, не привезут -- какая разница. Я про то, что хамить не надо. Тем более, когда
с вами по-человечески.
Капитан. Слушай... По-человечески, это в комнате отдыха, да? (Показывает на дверь, из-за
которой оба раньше появились.) Только нету у нас времени все время там находиться почеловечески. Туда зайдешь только, уже звонят. Придурки!
Лена. Я не про это. Я вас тоже туда не силком тащу. Сами...
Капитан. А-а-а. Сам, конечно. Ходишь здесь, вертишь целый день -- и стул вон этот захочет
по-человечески. И перестань мне выкать. Уже тучу раз просил. Нету здесь сейчас никого!
Лена. Будут скоро...
Капитан. Угу. Будут. Ладно, Лен, не обижайся там сильно. Запарился просто уже. (Встает,
подходит к ней, гладит попу. Лена отворачивается.) Ну хорош, ладно. Все: поплясали
джигу, и будет. Давай ты, спокойненько так. Да, Лен? Возьми протокольчики, так,
подготовься. Не знаю, что там еще за детство босоногое привезут. Давай.
Лена, закинув голову, идет к своему столу. Капитан заправляется. Подходит к зеркалу и
начинает зачесывать волосы. Обнаруживает под уголком носа прыщ и принимается
сосредоточено его выдавливать. В дверь, ежась, быстро входит первый полицейский. За
ним, спокойно, мужчина (Апостол) в темно-сером костюме, белой рубашке без галстука и
действительно босой. За ним -- потрепанный второй полицейский: глаза горят, губы подетски припухли. Следом -- третий полицейский, покашливая в кулак.
Сцена 2.
Капитан отрывается от прыща. Долго смотрит сначала на босого человека, потом на
второго полицейского. Медленно подходит к столу, поправляет бумаги, телефон,
раскладывает ручку и два карандаша. Садится. Подпирает руками подбородок.
Капитан. Добрый вечер, господа. Чем обязан?
Апостол. Здравствуйте.
Полицейские молчат, ждут, что будет дальше.
Капитан (как бы никому конкретно и указывая на стул). Присаживайтесь...
Апостол. Спасибо. (Садится напротив Капитана.)
Капитан. Сержант, дайте, пожалуйста, вот те бланки, которые сверху.
Лена, глядя на Апостола, берет бумаги и медленно подходит к столу. Кладет бланки.
Стреляет глазами в Капитана и так же медленно удаляется за свой стол. Полицейские
стоят возле дверей.
Капитан. Курите?
Апостол. Нет.
Капитан. Что так?
Апостол. У вас и так нечем нечем дышать.
Капитан (прислушивается). Да вроде кондиционер работает и портянки не сушатся...
Апостол. Да, работает. Но у вас же нет кондиционера на всю землю сразу.
Капитан. А-а-а, в глобальном смысле...
Апостол. Да.
Капитан. Купим. Специально для вас купим. Ну или отправим туда, где всегда свежий
воздух. Это мы запросто. Кстати, адресок не подскажете? Или пожелания какие...
Апостол. Свежий воздух только на небесах.
Капитан. Угу. Конечно. Можно и на небеса. В зависимости от тяжести содеянного.
Пауза. Апостол молчит, смотрит на Капитана. Третий полицейский садится на стул..
Лена. Господин капитан, вот еще этот бланк. (Подходит к столу и кладет бумагу.)
Капитан. Спасибо. (Глазами провожает обтянутые форменной юбкой тугие ягодицы.) Ну
давайте, господин задержанный, с небес на землю. Имя, фамилия, отчество, документы, гдекогда родились, количество судимостей, последнее место работы, и тыды, и тыпы. Поехали.
Апостол. Я родился (пауза)... Это неважно, наверное...
Капитан (спокойно и даже как-то лениво). Давайте я буду решать, что важно, а что нет.
Лады? Давайте.
Апостол. Да нет. Вы не так поняли и скорее всего не поверите. У нас нету цифр. Они не
нужны нам. У нас одна цифра и на вашем языке это, наверное, "всегда". Поэтому мне трудно.
Капитан. Я помогу.
Апостол. Мы всегда были...
Капитан. Кто мы?
Апостол. Посланники.
Капитан. А-а-а. Посланники. Остальные там с другими трансформаторами греются?
Апостол. Нет, в этой части я один.
Капитан. В этой части чего?
Апостол. Мира.
Капитан. Угу. А остальные в Австралии, там тепло.
Апостол. Остальные в разных частях, я даже не знаю, кто они и где. Нам невозможно
пересекаться. Мы все разные и дела наши разные. Кто за чем послан, тот то и делает.
Капитан. А ты, значит, по будкам специалист?
Апостол (улыбается). Нет. Это была дверь. Я вхожу в двери...
Капитан. В любые?
Апостол. Да.
Капитан. Ну вот, уже ближе, уже теплее. В двери. А из дверей чего выносишь?
Апостол. Я ничего не выношу. Я могу только принести.
Капитан. Ну и что же ты приносишь?
Апостол. Себя.
Капитан. Понятно. Значит, говорить мы не намерены? (Пауза. Капитан смотрит на
задержанного и кивает головой.) А в машину чего они тебя не могли затащить?
Второй полицейский. Да он как каменный. Я об него дубинку погнул.
Делает шаги к столу. Третий полицейский продолжает сидеть.
Капитан (Апостолу). Сильно ударили?
Апостол. Мы не чувствуем.
Капитан. А еще вы в воде не горите и в огне тонете...
Апостол. Да.
Капитан. Понятно. Документы есть при себе какие? (Полицейским.) Документы смотрели?
Третий полицейский. У него ничего нет в карманах.
Капитан. Обыскали?
Второй полицейский. Так точно. Ничего нет.
Капитан. То есть в машину господин не захотел садиться, а обыскивать разрешил?
Второй полицейский. Так точно. Он еще спросил, что мы хотим найти. Я ему сказал
молчать и руки за голову. Ну он так и сделал.
Капитан. А потом в машину не захотел?
Первый полицейский. Да его не сдвинуть было...
Капитан. Так. Ладно. Значит, вы его все втроем уговорили проследовать на рандеву, так?
(Первый и Второй полицейские кивают.) Значит, он сел спокойненько, и вы покатили, да?
Второй полицейский. Мы не уговаривали. Он сам сказал, что не надо трогать, а он сам
поедет к вам.
Капитан.. Так и сказал, поехали, мол, к капитану?
Второй полицейский. Ну да.
Капитан (спокойно, Третьему полицейскому). Рассказывай.
Третий полицейский (встает со стула, делает шаг вперед). Мы ехали, потом подобрали
(кивает на Первого полицейского), смотрели, что там как...
Капитан. Ты короче давай.
Третий полицейский. Ну смотрим, там через пустырь этот бежит, а там эта будка. Он в нее -оттуда искры. И свет погас. Ну, думаем, все, накрылся. Мы туда. А этот выходит и стоит.
Мы из машины, а он стоит, улыбается, сука. Я думал, может, мужик от разряда головой
подвинулся. К нему, значит. А он босиком. Я говорю, значит, предъяви документы. А он
говорит -- нету, мол, у меня, пойду я. Я ему, счас ты у меня пойдешь, и за шкварник. И не
сдвинуть. Ну тогда дубинкой -- а он лыбится, даже не пошевелился. Мы его тащить -- ни
фига... Я первый раз такое вижу.
Капитан. Понятно. И что дальше?
Третий полицейский. Ну мы еще его перетянули, хоть бы хны. Говорит, поехали к вашему
капитану.
Капитан. Что, так и сказал? Может, адрес мой назвал еще, куда везти?
Третий полицейский. Нет. Сказал везти к вам. Сели и приехали. Он сам шел, как будто
знает куда. Долбанутый какой-то.
Капитан. Угу. (Апостолу.) Ну что ж ты, мил человек, не подчинился законному требованию
представителей власти при исполнении, и мать их туда? Не первый раз здесь уже?
Апостол. Я был очень давно, тогда тут река текла...
Капитан. И динозавры бегали.
Апостол (улыбаясь). Динозавров никаких не было, а река была. Не широкая. Так себе.
Лена (оживившись). Господин капитан, здесь точно речка подземная. Помните, когда дом
строили рядом...
Капитан. Да, сержант, спасибо. (Апостолу.) Ладно, давай дурака выключаем и начинаем
общаться по-взрослому. Имя, фамилия, год и место рождения.
Апостол (выпрямившись). Сотворен из пустоты великим по великому. Послан нести
истинное в несовершенное. Поставлен одним из четырех разных на часть в целое
несоединимое. Имя мне Апостол, срок мне -- вечность, возвращение мое без зова
немыслимо. Что ты еще хочешь знать, червь в погонах?
Капитан. Хочу знать, если я тебя дубиналом перетяну, ты так же не почешешься?
Апостол. Если ты ударишь меня, беззащитного и безоружного, рана моя будет кровоточить,
а кости не срастаться до тех пор, пока тебя не выкинут с этого стула и не отправят
наркоманов по подъездам вылавливать. И умрешь ты, капитан, тоже от какой-нибудь раны.
И будет это скоро.
Капитан. И вознесусь я на небо. И буду с того неба смотреть на землю, и называться буду
обез... апостолом. Угу?
Апостол. На небо, капитан, вам дорога заказана. На небо вообще всем дорога заказана. Туда
не идут, оттуда только приходят и только те, кто приходит -- туда возвращаются.
Капитан. Ну а в ад хотя бы...
Апостол. И туда никак, потому что нету.
Капитан. А че есть?
Апостол. Ничего нету. Вы про буровые вышки телевизор смотрели? А собаку в космос
запускали? И что? Нету там...
Капитан. Понятно. Бога нет! (Смеется.) Курсант, ты Ильфа и Петрова читал?
Второй полицейский. Так точно!
Капитан. Молодец!
Третий полицейский. Я, господин капитан, видел его где-то.
Капитан. Кого, Ильфа или Петрова?
Третий полицейский. Этого.
Капитан. Ну-у...
Третий полицейский. Не помню сейчас. Может, по ориентировкам где проходил. Или по
картотеке.
Лена. Я могу посмотреть, что есть.
Капитан. Во-во. Бери этого отмороженного (показывает на Первого полицейского,
улыбается) и смотрите. А мы тут продолжим теологией друг дружку мурыжить. Да,
Апостол? (Лена и Первый полицейский уходят.) А ты вспоминай (Третьему полицейскому).
Апостол. Он не вспомнит.
Капитан. Эт почему?
Апостол. Нельзя вспомнить то, чего нет в памяти.
Капитан. У нас вспоминают. И вспоминают даже то, хочу тебе сказать, чего не только в
памяти, а и в природе не было. А за то, что вспомнят вовремя, срок получают поменьше того,
который за беспамятство полагается. Так что, может, ты подумай, господин Апустил, и
перестань, собственно, ваньку валять. А то ведь нам не заслабеет же и доктора сюда
подтянуть, и диагноз тебе по самое не могу определить. А чутка попозже в нужную,
правильную камеру назначить, где ты и подпишешь чистосердечное признание о том как...
Звонит телефон.
Капитан. Да. Да, дежурный. Да, у нас. Кто ж его отпустит. Чего? О, е... Поздравляю. Не,
сейчас допрашиваем. Ага. Конечно, звоните.
Так вот. О том, как гражданин Апестил самовольно проник на запретную территорию, то
есть в трансформаторную будку, с целью похитить... например, медные составляющие.
(Второму полицейскому.) Курсант, там есть цветмет вообще?
Второй полицейский. Конечно, господин капитан, в среду только...
Капитан.....обесточил район, где расположено, как оказалось (показывает на телефон),
наукоемкое производство, и тем самым нанес частной компании предварительный, а может и
точный, ущерб в размере двух миллионов долларов. То есть мама дорогая роди меня
обратно. Плюс ко всему, оказал сопротивление при задержании и нанес тяжкие телесные
повреждения сотруднику правоохранительных органов (показывает на стажера), курсанту,
а значит, будущему всей, можно сказать, системы охраны порядка. Курсант, нанесем тебе
тяжкие с повышением по службе, получением внеочередного звания и отпуском на родину?
Второй полицейский. Так точно!
Капитан. Чего так точно?
Второй полицейский. Нанесем! Только я местный...
Капитан. Ну как тебе перспектива, Апостол?
Апостол. Мир не изменился. И люди не изменились.
Капитан. Ну, ну. Я слушаю.
Апостол. Только река ушла под землю. Она может, а вы, капитан, нет. Это вам не уйти,
капитан, а я всегда уйду. Но я могу прожить и так, как вы рассказали. И отменить свое
предсказание могу. И другое могу вам дать. Хотите быть генералом?
Капитан. Не, не хочу. Хочу, чтоб стояло.
Апостол. У вас проблемы?
Звонит телефон.
Капитан. Да. Да, господин полковник. У нас. Пока нет данных. Да, послал в картотеку,
скоро вернутся. Не говорит, дурака включает. Нет документов. Пальчики снимем. Так точно.
Да, буду докладывать.
Это у тебя проблемы. Это ты всех на уши поднял. Это по твоему поводу из министерства
звонят. Поздно вечером! Это тебе будку трансформаторную в задницу запихают. Всю.
Апостол. И в министерствах люди живут.
Капитан. В министерствах они не живут, они там размножаются. И хватит. Давай теперь без
философии. Ты называешь все свои данные, причины, следствия и все что полагается. Я все
это оформляю, как неосторожность и сгружаю тебя хренову наукоемкому производству. Ты
там разбираешься или отпахиваешь на два лимона. Никакой уголовки и нос в табаке. Давай.
Апостол. Если вы не будете перебивать, я расскажу.
Капитан (берет ручку, готовится писать). Не буду.
Апостол. Мы пришли на Землю в тот же миг, когда были посланы. Нас было четверо.
Капитан (откладывая ручку). Э-э-э...
Апостол. Вы обещали не перебивать. (Пауза.) Каждому из четверых дано было свое. Мы не
знали друг друга и не можем узнать. Мы не способны находиться в одной части света
одновременно. Для нас не существует времени и веса. Нам не нужна пища. Кто мы?
Посланники. Те, кто передает информацию вверх. А там уже принимаются решения. И
механизмы приводятся в действие без нашего участия.
Возвращаются Лена и первый полицейский. Капитан делает им знак рукой -- стоять тихо.
Каждый из нас кормится чем-нибудь одним. Я -- ненавистью. Другие, наверное страхом,
трусостью, алчностью. То есть теми вещами, которых на земле в избытке. Мы не усиливаем
эти чувства, не оживляем мертвых, не воскресаем, но и не погибаем. Мы существуем рядом.
Идем куда хотим или куда велят. Мы даже не можем контролировать потоки информации,
проходящие через нас. И в этой информации не только то, что мы видим. Там еще и то, что
мы знаем. Вот вы, капитан, сколько раз переспали с этой женщиной (показывает на Лену)?
А вы (обращается к стажеру)?
Второй полицейский. Да я...
Капитан. Потом. Потом. (Апостолу.) Это вся история? (Раздается телефонный звонок.) Да.
Да, господин майор. Звонили. Да, вот, передо мной сидит. Красавец. Да, я думаю лучше вам
приехать. Угу. Говорят, два миллиона. Жду.
Апостол. Почему деньги имеют такую власть?
Капитан. Да заткнись ты уже! (Обращается к Лене.) Где там у нас кто?
Лена. В третьей двое -- педики. В первой -- экономические, тоже пара. Ну и блатные...
только их там и так пятеро, куда еще...
Капитан. Ладно, понял. Пихайте к голубым, там пока попроповедует. А майор приедет,
пусть разбирается. Ну, давай, поднимайся, Апостол, крылья не прищеми.
Апостол. Крылья только в ваших сказках бывают.
Капитан. Вот ты голубцам про это и расскажи. Давай, давай...
Первый и Третий полицейские уводят Апостола. На сцене остаются Капитан, Лена и
Второй полицейский.
Капитан (стажеру). Что, тоже по ленинским местам?
Второй полицейский. Господин капитан, мы, собственно, серьезно. Так получилось. Это же
нормально.
Лена (почти кричит). Ненормально это. Господи, откуда ж столько уродов.
Капитан (спокойно). Ты кого имеешь в виду?
Лена. Да никого я не имею.
Капитан. Только тебя кому не лень...
Лена. А это моя жизнь, капитан. И не тебе в ней разбираться. В картотеке никого с
похожими данными не обнаружено. Разрешите продолжить выполнять обязанности.
Капитан. Выполняйте.
Стажер исподлобья смотрит на капитана. Лена идет к своему столу, садится, начинает
перебирать бумаги. Капитан вертит в руках ручку.
Сцена 3.
Камера, рассчитанная на четырех человек. В ней двое. Оба лежат на нижних полках,
закинув руки за голову. Дима молчит, смотрит на подвешенную к верхней койке куколку.
Иногда дует на нее. Kуколка раскачивается. Сергей поет вполголоса. "Птицы в клетке,
птицы в клетке, а на воле воронье. Это плач по малолетке, это прошлое мое. Вы кормили,
малолетки, за решеткой воробья..."
Дима (садится на койке). А ты куда, кроме Англии, ездил?
Сергей (продолжает лежать). В Германии был, в Голландии, в Польше. Ну и на Украине.
Дима. А я только на Канарах, ну то есть в Испании считается.
Сергей. Какая это Испания?
Дима. Канарские острова в Испанию входят. С шестнадцатого века. Приплыли
конкистадоры и всех местных жителей вырезали. А жили там раньше гуанчи. У них была
белая кожа и светлые волосы. Они в пещерах жили...
Сергей. В котлах его варили и пили всей семьей малютки-пивовары в пещерах под землей...
Дима. Я там мумии видел в музее, точно такие же, как у инков или ацтеков.
Сергей. Ты с Альбертом ездил?
Дима. Нет. Первый раз сам.
Сергей. Познакомился с кем-нибудь?
Дима. Да. (Пауза.) Пошли по одной тропе туристической. По ущелью. Ночевали на берегу
океана. Представляешь, пустой пляж, только вдалеке палатка, в ней люди, они купаются
обнаженными, без стеснения. И мы тоже. Красиво. Закат.
Сергей (поет). В тайге зимой балдоха светит, но не греет. Как черепаха срок годами мой
ползет. За двадцать лет я, может быть, не постарею...
Дима. Там тепло. Я на Рождество оба раза был. Так там женщины в зимних сапогах при
плюс двадцать ходят.
Сергей. Ты на женщин смотрел?
Дима. Слушай, откуда ты всю эту мерзость блатную знаешь?
Сергей. Привыкай теперь.
Дима. Ты невыносим. Тебе тоже там несладко будет.
Сергей. Не там, а здесь. И не бойся ты. Может, условно еще дадут.
Дима (ложится и отворачивается к стенке). Да, условно.
Сергей. А что? Тебе-то Альберт поможет.
Дима (резко поворачивается). Откуда ты знаешь?! Альберт на словах только все может. Он
пока я был -- "любимый". А сейчас я не знаю, что он делает и с кем.
Сергей. Ну ты его тоже не очень-то любил. Я-то знаю.
Дима. Да! Любил. Я вообще с этой любовью... Только встретишь кого нибудь, а он...
Сергей. А ты сам?
Дима. Я себя сдержать просто не могу.
Сергей. Ну и любой так же.
Дима (опять отворачиваясь). Не любой.
Открывается дверь в камеру. Дима и Сергей садятся на кроватях. Вводят Апостола. Он
спокойно заходит и садится на койку рядом с Димой.
Третий полицейский. Девочки, гостей принимаете?
Сергей. С пистолетами побольше, как у вас, господин генерал.
Первый полицейский (Третьему). А они че, уже до пистолета добрались?
Третий полицейский. Вот плесень.
Сергей. А вы поругайтесь, генерал. Я от строгости млею.
Третий полицейский. На зоне тебя сомлеют. Каждый по два раза.
Оба полицейских смеются.
Сергей. А про это анекдот знаю. Собрались три неформала и стали говорить, кто о чем
мечтает...
Третий полицейский (показывает на Апостола). Вон ему и расскажешь. Он тоже
неформал, только совсем уже ненормальный.
Сергей. Ой, что вы говорите. У нас тут треугольник любовный может возникнуть. Это
опасно.
Третий полицейский. Параллелепипед.
Полицейские выходят.
Сергей (Апостолу). Ну так что? Рассказывать анекдот?
Апостол кивает головой.
Сергей. Собрались, значит, три красивых таких юноши. И стали они мечтать. Один говорит:
вот я хочу попасть в камеру, и чтобы там было десять спортсменов, и чтобы они меня
каждый день. А второй: я хочу на остров, и чтобы там было племя, и все это племя меня
каждый день. А третий говорит: а я хочу в сборную по футболу. Эти двое его спрашивают -а зачем? А вот, он говорит, чемпионат мира у нас будет проходить, и мы в финале с
бразильцами. И вот до конца матча две минуты, а на табло ничья. И тут меня сбивают в
штрафной. Пенальти. Весь стадион замер. Я разбегаюсь, бью, и мимо. А весь стадион как
заорет "пидорас"! А мне больше ничего, кроме славы, и не надо.
Сергей смеется. Дима и Апостол сидят, смотрят на него.
Сергей. Что не смеетесь? Надо смеяться. Вы что, плакать сюда что ли пришли? А вы бы
(Апостолу) не сидели с ним на одной кровати, а то потом попадете в другую камеру -- это
парафин. Можно в непонятное попасть.
Апостол. А с вами можно?
Сергей. Смотря что.
Апостол. Посидеть.
Сергей. А мы тут все сидим. Вы, кстати, за что сидите?
Апостол. Я сам пришел.
Сергей. Ой, я тоже сам. Хотя лучше бы принесли. Ну, знаете, такие мускулистые руки,
полицейские, все в погонах, ордена, сапоги, небритые лица, такой запах. Я балдею просто.
Дима. А почему к нам?
Апостол. А какая разница?
Сергей. Ну мы все-таки...
Дима. Нас же отдельно держат.
Апостол. Почему?
Сергей. Потому что мы не такие, как все. Мы умные и красивые. Нас все хотят.
Апостол. Я не хочу.
Дима. Вы не?.. Тогда почему к нам?
Сергей. А потому, что в женской камере мест не было.
Апостол. Не знаю. Я разницы не вижу. Везде все одинаково, везде стены, везде люди. Что за
стенами, что вокруг них. И те, кто приводит, мало отличаются от тех, кого приводят.
Сергей (серьезно). Ну не скажите. Я бы, если бы даже был за стеной, никого бы привести не
смог, а тем более за стену посадить.
Апостол. Ты бы как раз смог. Это он бы (показывает на Диму) не смог, а ты запросто.
Сергей. Ой-ой-ой. Как мы это все знаем. В одной постели росли.
Апостол. Я вижу просто.
Сергей. Не все так просто. Меня Сергей зовут, его -- Дима. А тебя как?
Апостол. По-разному.
Сергей. Ну не хочешь -- не говори. Ты не из наших. Или из наших все-таки? Ты если
думаешь скрыть -- так все равно не получится. Эти же урки сразу раскусят, да и полицейские
им сообщат. Одна банда.
Апостол. Ты говорил, что разные. Те, кто приводит, и те, кого приводят.
Сергей. Ой! Это они по форме разные, а по содержанию -- близнецы-братья. И дела у них
общие, и задачи, и удовольствие. Чуть кто тоньше, чуть отличается -- давай его сапогом по
хрусталю. Вдребезги чтобы все. И пораниться не боятся. Потому что кожа как у крокодилов.
Только на ботинки. И законы свои у них, и указания. А для чего? Для того чтобы кайф
поймать! Порядок такой устроили. Каждая гнида узколобая норку себе нароет в системе
своей, влезет туда и куда лапы достают -- давит, давит. Главное, и своих же давит. А если не
свой, да власть дана, пусть мелкая властишка какая-нибудь -- сгноит. Страна вахтеров.
Положено, не положено. Продавил, залез на следующего и уже дальше лапы тянутся. И так
везде. А мы не давим. Нас только -- за то, что мы другие, не как все. И тебя будут давить.
Только за то, что ты тут с нами разговариваешь. Этого достаточно. В нашей шкуре тоже себя
почувствуешь. Угу.
Дима. Что ты накинулся на человека? Он что, обидел тебя?
Сергей. Я не накинулся. Просто разговариваю. С тобой, что ли? «Канары, Альберт, за что?
Ой, страшно...» Достало... (Апостолу.) Слушай, а с тобой хоть поговорить можно? А то
подружка моя вся в трансах, вся в сомнениях...
Апостол. Тебе хуже, чем ему.
Сергей. Ты психолог, да? Вылечите нас, господин психолог, от пассивного гомосексуализма.
Мы дадим стране ячейки общества. Мы будем спать только с потными женщинами. Они нам
девочек нарожают.
Дима. Мне кажется, вы человек умный и опытный. Внимания не обращайте. У нас статья
плохая -- распространение наркотиков. С этим сейчас как раз борятся. Им для плана надо.
Адвокат говорит -- для личного употребления. Но там с граммами какой-то перебор. И
следователь -- женщина. Она нас не любят. Обещала до семи лет.
Сергей. У нее на лбу про семь лет написано. Крыса. Я бы спросил, когда она последний раз
не одна спала. Это капитан ее подсунул. Импотент. Тоже -- психолог. Кстати, а вас, господин
без имени, не он ли к нам определил, так сказать, для сбора и проверки информации. А?
Апостол. Он. И имя у меня есть.
Сергей. Не соизволите ли все-таки назвать?
Апостол. Меня по-разному называли. В разных странах и в разное время.
Сергей. Ой. В разных странах. А не вы ли это на Канарах с Дмитрием на пляже?
Обнимитесь, я никому не скажу.
Дима. Перестань. Как ты себя ведешь? Нормальный же человек. Когда еще увидим?
Сергей. Давай, давай. Старая песня. Ой, я бедная, ой, несчастная.
Апостол. Тебе действительно хуже. Ты боишься. А чего? Унижения?
Сергей. Я не боюсь. Что я, с мужиками, что ли, дела не имел? Эти только грязные будут.
Переживу. Просто меня бесит. Если ты не такой же примитив -- тебя надо обязательно
сажать.
Апостол. Посадили тебя не за тонкую натуру. Ты закон нарушил. Закон, по которому живут
люди. Я не берусь, судить плох он или хорош. Так устроено. Я ведь здесь тоже только за то,
что не туда вошел.
Сергей. Не туда вошел. А надо туда. По закону надо только туда входить.
Апостол. У нас свой закон -- быть и не вмешиваться.
Сергей. Уже два.
Апостол. Один.
Дима. Вы очень странно говорите. Как будто все знаете.
Апостол. Знаю.
Сергей. Ну так поделитесь, если вам не в падлу.
Апостол (Диме). Ты иногда рассказываешь, как и что с тобой произошло. Был еще
маленьким, папу своего не знал, и мама неосторожно гладила тебя по розовой попке. Тебе
это нравилось. Потом ты играл в куклы с девочками, а пистолетики тебя не интересовали.
Тебе хотелось примерить платьица, и когда мамы не было дома, ты примерял, включал
музыку и пел перед зеркалом. Держал вместо микрофона расческу. А после физкультуры ты
мылся в душе и рассматривал одноклассников, и хотел их потрогать. Потом уже гладил себя
сам и тебе было приятно. Потом первый мужчина. Такая вот официальная версия. Из
книжек.
Сергей. А неофициальная?
Апостол. Дело в том, кого он встретил. И что этот кто-то с ним сделал. Все оказалось не так
страшно. Потом пошло. Вежливые люди, богема. С женщинами не получится. Другой жизни
нет и быть не может. Принадлежность к закрытому обществу. Слабенький. Нужна стая. Вы
же все сбиваетесь в стаи. Национальность, религия, сексуальная ориентация, место работы,
учебное заведение. Вы по одиночке не можете. Только в стаде. Иначе растопчут. Другое
стадо. Так устроено: хвойный лес, лиственный лес, джунгли, ареалы, общины, тейпы, места
компактного проживания. Одиночки не выживают.
Сергей. Может, ты и про меня расскажешь?
Апостол. С тобой сложнее. До эстрадного певца или звезды экрана -- таланта маловато.
Ученый знаменитый или писатель -- работать надо. Не хочется. Но быть в центре, в центре
внимания, обязательно. И не любой ценой, а по-легкому. На демонстрации за права
сексменьшинств ходил?
Сергей. Конечно.
Апостол. Но не здесь где-нибудь, а в Берлине?
Сергей. Да.
Апостол. Здесь -- страшно. А там, где много и никто не знает -- самый раз. Женщины были?
Сергей. Я был женат и дочка есть.
Апостол. Было плохо?
Сергей. Было никак!
Апостол. Быть мужчиной и нести по жизни ответственность для кого-то «никак». Трудно.
Только зачем так уж радикально. Так легче? Я другой, и отстаньте от меня все?
Сергей. Не в ответственности дело. Мы другие!
Апостол. В чем? В способе получения удовольствия? Недостаточно, чтоб быть другим.
Другие -- это те, кто свет несет, мир двигает...
Сергей. Атомную бомбу придумывает и детишек по голове гладит.
Дима. Остановись. Пожалуйста.
Апостол. Нет, с бомбами не гладят.
Сергей. Ну тогда и не надо тут проповедывать. Еще про Содом и Гоморру расскажи. Как Бог
покарал. Ты, может, верующий?
Апостол. Я не верующий, я знающий.
Сергей. Что ж ты такой знающий и не знал, куда входить? Не сидел бы тут с нами, со
слабыми извращенцами. Безответственными. Про грехи бы не рассказывал. У вас же все
грех. И первородный -- тоже грех. Все -- нельзя.
Апостол. «Нельзя» определяет рамки. Вы же сами себе эти рамки придумали.
Сергей. Кто -- вы?
Апостол. Люди.
Сергей. А ты -- не человек? Ты -- лошадь Пржевальского? И я, кстати, не участвовал в
придумывании рамок. Ты тоже. Ты ж -- не люди. Кто остается? Дима! Ты зачем нам такие
законы установил?
Дима (в никуда). У меня преподаватель был в училище. Старше. За сорок. А мне
восемнадцать. Мы приходили к нему. Сначала в аудиторию, потом домой. Интересный такой
человек. Умный очень. Знаете, он в разных странах тогда уже был. Слайды всякие привез,
видео. Смотрели. Он так классно рассказывал -- как кто живет. Про свободу... Фильмы
смотрели запрещенные. Красиво. А потом в общагу идешь, из кухни пахнет картошкой
жареной, пьяные, грязь кругом. Со мной в комнате два парня жили -- только про то, кто кого
трахнул, кто дает, кто -- нет. Или пиво пили с рыбой. Мылись только в банный день и носки
стирали. Под кровать складывали. А там -- мебель старая, дорогая. Техника. Коньяк.
Тишина. Шторы толстые, красные. В ванной крем, одеколоны.
Сергей. Мне ты про это не рассказывал.
Дима. Я никому не рассказывал. У нас пол курса в этой ванной перемылось.
Сергей. Все правильно про тебя, что ли?
Дима. Да. Я даже дрался в восьмом классе.
Сергей. И кто кого?
Дима. Может, все по-другому было бы.
Сергей. Угу, если бы ты тоже носки под кровать складывал. Что ты? Он лечит тебя
(показывает на Апостола). Время коротает. Мы такие, какие есть и другими быть не можем.
Мы такими родились! И неизвестно еще, что лучше. Ты хотя бы не быдло у станка.
Дима. Теперь уже какая разница?
Сергей (садится рядом с Димой, обнимает его за плечи). Есть разница. Ты мне про Канары
что рассказываешь? Закат, море... а они? Телки, кабаки, бабки, шмутки. Кроме нас, уже
никто красивого не видит. Посмотри в театрах, у художников, в кино -- там же большинство
наших. Потому что талантливее. За это только и ненавидят. И ничего сделать не могут. Они
примитивны. А ты нет! Ты воздух чувствуешь, а они нет. Они его замечают, только когда
шашлыком пахнет. (Дима утыкается в плечо и всхлипывает.) И не жалей себя, пусть они
жалеют. (Апостолу.) Тебе надо это было? Молчал бы лучше, отоспался.
Апостол. Я и не говорил почти ничего. Вы спрашивали -- я отвечал.
Сергей. Сам завел: все знаю, все расскажу. То, что ты рассказываешь, любой рассказать
сможет. И не надо знающим быть. Стандартные истории. Угадал просто. Чуть-чуть
наблюдательности, чуть-чуть жизненного опыта, литература специальная... Кстати, зачем ты
ее читал-то?
Апостол. Я за все время не прочел ни одной строчки.
Дима. Этого быть не может!
Сергей. Может. Всякое может. Я только одно не понимаю -- зачем ты ему (показывает на
Диму) душу травишь, а меня из себя выводишь? А?
Апостол. Я никогда не лгу.
Сергей. Это следователю расскажешь. Не все ж ей с педерастами общаться.
Апостол. Они мне не поверят. Может, только эта женщина, сержант, Лена. Но она ничего не
решает.
Сергей. А зачем ей решать, если ты не люди. Ты испарись, сквозь стенку пройди. Начуди
еще чего нибудь. О прошлом ее всем поведай. тайну какую-нибудь открой.
Апостол. Я уже. Тайну открыл.
Сергей. Вот тебя за что к нам засадили. После нас к другим тяжеловато будет.
Дима. Тоже угадали?
Апостол. Мне не надо угадывать. Я знаю и говорю. Хотя сейчас я немного, как это у вас
называется, устал повторять одно и тоже. Не надо мне верить или не верить. Никто из людей
не верит в то, чего он не трогал руками. Так сложено и неизменно. Пока сверху не
скомандуют: сделать очевидным! Просыпается ученый или изобретатель, кричит "Эврика!".
Формулы, опыты, результаты. Все начинают верить. И придуманное -- во благо. Потом
приходят военные, переделывают под уничтожение и пользуются. И так всегда. Ты не
веришь. Но мне и не нужна твоя вера. Ты думаешь, Богу, которого вы придумали, каждый
своего, она нужна? Нет. Вера нужна вам. Но вы не верите, пока не дотронулись. Замкнутый
круг. Мы никогда этого не понимали. Там, наверху, кто-то ошибся. А может, хочет тянуть
именно так и никак иначе. Вам давали десятки моделей развития. Вы выбирали самые
отвратительные. Вы даже из себя выбираете самых циничных, жадных, жестоких, чтобы
следили за соблюдением той или иной модели. А самых достойных всегда судили.
Сергей. Какое счастье оказаться среди этих самых достойных.
Апостол. Я не про вас. Вы пылинки, потерянные. Без пути и ориентации.
Сергей. С ориентацией как раз у нас все в порядке. Все четко: кто, кого, куда...
Апостол. Нет, вам просто не повезло. Вы живете, так ни разу и не задумавшись о том, как
вы это делаете. Все решает случай, и только на случай вы полагаетесь. Или моделируете его,
как всегда бездарно. Цели все всегда ставите одинаковые, а двигаются к ним единицы.
Остальные ждут случая. И никто не дожидается. Поэтому единицы правят остальными.
Только и здесь правды нет, потому что этими единицами тоже управляют в их движении.
Управляют сверху. Их выбирают по принципам непонятным и двигают, как фигурки на
шахматной доске.
Дима. Но в нашем-то случае мы ничего не ждали. Жили и жили. И кто, по-вашему виноват,
что не нас выбрали? Молчите? Зачем тогда все эти речи?
Апостол. Вы не просто жили. Вы бежали. Ты от носков под кроватью. А он (показывает на
Сергея) от жены с ребенком. И оба -- к беззаботной жизни.
Сергей. Слушай, ну не надо так все упрощать. За каждым из нас цепь событий, мысли
разные, сомнения. А у тебя, как у бабки на базаре. Ага! Ушел от жены! Сволочь! К другой!
Еще больше сволочь! А попробуй скажи "ушел к другому". Ее ж там перекособочит. Уже все
сложнее. А у тебя -- прямо, факт -- вывод! Примитивно!
Апостол. Правильно. У всех в жизни все должно быть примитивно. Желание -- реализация.
Мечта -- воплощение. Объективность -- самооценка. Поступок -- ответственность. Все
структурировано. И не выбраться никому из структуры. Кроме тех, конечно, кому назначили
выбраться. А вы к ним не относитесь.
Дима. А жить как?
Апостол. Во всяком случае, не так, как сегодня.
Дима. Сегодня да. Но неделю назад была другая жизнь. Спокойная, красивая.
Апостол. Неделю назад ты, наверное, думал о тесте на СПИД. И мысли твои были черными.
А потом успокоился. Ты и сейчас успокоишься. В камеру к вам никого, кроме меня, не
подсаживают. Я для тебя не опасен. Адвокат работает. Скоро выйдешь.
Сергей. И меня к нему добавить не забудь. Хорошо?
Апостол. Я уже говорил, с тобой все сложнее.
Сергей. Цыганка нагадала?
Апостол. Ты сам себе это нагадал.
Сергей. Ну досказывай, раз начал.
Апостол. Незачем мне досказывать. Твое знание только ускорит развязку. А всегда лучше
подольше видеть небо.
Дима. Что вы хотите этим сказать?
Апостол. Все слова звучат одинаково, только слышит их каждый по-разному.
Сергей. Постой-постой. Да он под сумасшедшего хочет закосить! А на нас тренируется.
Кроликов нашел! Что ж ты такого сделал? Бабушку задушил? Ты понял?! (Диме.) Плачешь,
истории рассказываешь! А он... (Апостолу.)Тебе по морде дать надо!
Апостол. Дай.
Сергей. Дал бы. Не знаю только, ты косишь или действительно идиот? Или тебя следователь
подослал?
Апостол. Я сам пришел.
Сергей. Это мы слышали уже. Зашел, пришел... Чего тебе надо?
Апостол. Успокойтесь. Хорошо, я могу вам рассказать, как будет дальше.
Сергей. Да пошел ты со своими рассказами!
Дима. Нет, пусть рассказывает. Он не похож на сумасшедшего. Расскажите. Если все
нормально будет -- какое-то облегчение. Если нет... хотя бы знать будем.
Апостол (Диме). С тобой все будет хорошо. Завтра другого адвоката к тебе пригласят.
Появится он через четыре дня. Ты его увидишь. Ты согласишься на все его условия, потому
что это единственный выход. Скажешь, что наркотики тебе дал Сергей. Двух свидетелей
тебе подготовят. Они видели, как передавался пакет. Тебе будет трудно, но что остается?
Освободят тебя до суда и назначат свидетелем.
Дима. А Сергей?
Апостол. А Сергей повесится в камере.
Сергей. Вот гад!
Прыгает на Апостола. Хватает его за одежду. Пытается душить. Хрипит. Апостол не
сопротивляется. Дима кидается к двери камеры и начинает в нее колотить. На пороге
появляются Первый и Третий полицейский. Разнимают дерущихся.
Третий полицейский (держит Апостола). Ну-ка, спокойно! В левом углу в голубых трусах
(показывает на Сергея)... Что не поделили, неформалы? Любовный треугольник?
Сергей (его держит Первый полицейский). Уберите отсюда этого урода!
Третий полицейский. Приставал?
Сергей. Уберите его. Я его задушу ночью!
Третий полицейский (Диме). Что стряслось?
Дима. Лучше его перевести в другую камеру.
Входит Капитан.
Капитан. Хулиганите?
Дима. Господин капитан, переведите его, пожалуйста, в другую камеру.
Капитан. А ты мне за это про наркотики все расскажешь. Да?
Дима. Переведите, пожалуйста. Я вас очень прошу. Он сумасшедший.
Капитан. Доктор разберется. Все равно пойдем, Апостол. Там господь бог местный на
подъезде. Злой. С банкета ты его сорвал. С супругой, что еще усугубительней. Пойдем,
проповедник. Вы б, голубцы, хоть тапочки ему дали, что ли. Не май месяц.
Апостол. Мне не холодно...
Капитан. Пойдем, пойдем.
Капитан, Апостол и оба полицейских уходят.
Дима. Не переживай, он сумасшедший. Альберт же врач, он мне много рассказывал.
Сергей. Нет, он не сумасшедший. Он... я не знаю, я не знаю.
Сцена 4.
В дежурной комнате Второй полицейский и сержант Лена. Лена сидит за столом и
перебирает бумаги, раскладывая их по пачкам. Второй полицейский стоит в метре.
Мнется.
Второй полицейский. Лен, ну что я должен был сказать? Видишь же -- все знают.
Лена. Кто все?
Второй полицейский. Ну этот... Капитан, наверное, тоже. Он даже не удивился.
Лена. Он даже виду не подал! Не один мускул не дрогнул на лице индейца. Только я-то его
давно знаю. Тихо-тихо так, все нормально. А потом он меня жрать будет, а ты как бы не при
делах. Кто тебя вообще просил что-то говорить? Промолчал бы, и все. Ну а теперь...
Второй полицейский. Давно знаешь?
Лена. Давно! И что?
Второй полицейский. Ничего. Кого еще знаешь?
Лена. Немногих. Только раньше тебя это как-то мало волновало.
Второй полицейский. Это раньше.
Лена. Повода ищешь? Можешь не искать. Тоже мне принц с горы. Встретились -разбежались. Лучше так, чем вопросы задавать. Чего другого надо -- иди в школу, выбери
себе шестиклассницу и выращивай ее до свадьбы, чистое-непорочное. А пока растет,
можешь руками себе помогать или раз в недельку напрокат брать кого-нибудь без претензий.
Разоришься, правда, так что лучше руками. Они у тебя ласковые, лопатой не испорченные.
Правда, до свадьбы огрубеют.
Второй полицейский. Я разберусь со свадьбой...
В комнату входит Майор в расстегнутом пальто. Белая рубашка, съехавший галстук. Чуть
выпивший и достаточно злой. За ним жена Ира, как к себе домой.
Майор. Где капитан?
Ира. Добрый вечер.
Лена. Здравствуйте, господин майор. Они за задержанным пошли.
Майор в пальто садится на капитанский стол. Закуривает.
Ира. Как дежурство?
Майор (Второму полицейскому). Пепельница есть у вас тут?
Лена. Сейчас, господин майор. Вы присаживайтесь (Жене майора).
Лена достает из ящика стола пепельницу, ставит ее возле майора. Возвращается к своему
столу. Майор провожает ее взглядом. Его жена в это время снимает пальто, прежде всего
чтобы продемонстрировать действительно красивое праздничное платье. Майор на
супругу не смотрит, обращается ко Второму полицейскому.
Майор. Что, так и будем стоять? Зови давай сюда всех.
Второй полицейский направляется к двери. В это же время входят капитан, Апостол и двое
полицейских. Капитан подходит к майору, тот здоровается за руку, продолжая сидеть на
столе.
Капитан. Здравия желаю, господин майор.
Майор. Привет. Этот, что ли?
Капитан. Так точно. Господин Апостол. Только что от педиков забрали, они его там
загрызть хотели.
Майор. Педики?
Капитан. То-то и оно.
Майор. Никогда не понимал. Блатные их гнобят, а когда одних оставляешь -- сами хуже
блатных.
Капитан. Да там другое что-то. Довел он их, проповедник... Здравствуйте (Жене майора).
Ира. Добрый вечер. А чего он босой?
Майор. Что, успел уже в картишки перекинуться?
Капитан. Да он такой и был. Привезли босого.
Майор. Ты ж сказал, в будке взяли.
Капитан. Да. Босым и взяли. Сейчас сами все поймете. Присаживайся, святой человек.
Расскажешь господину майору, кто вас послал, где была речка, про карьеру чего-нибудь
предскажешь. Давай, давай, садись. В ногах правды нету, а если босиком, так особенно.
Апостол садится на стул возле капитанского стола. Майор встает, обходит сидящего,
осматривает. Капитан садится возле майорской жены, закидывает ногу на ногу. Майор
садится напротив Апостола. Обращается к капитану.
Майор. Давай коротенько, капитан.
Капитан. Взяли его в трансформаторной будке. Район обесточил.
Майор. Это я знаю. Ты допрашивал же.
Капитан. Кто -- не говорит, басни плетет. Типа с небес спустился, тут мы его и задержали.
Документов нету, по картотеке не проходит.
Майор. Смотрели?
Лена. Так точно, господин майор.
Майор. В центральной запрашивали?
Капитан. Нет еще, не успели. Вон (показывает на Третьего полицейского) говорит, видел
где-то, только вспомнить не может.
Майор. Ну так запросите и вспоминайте.
Ира. Он на одного актера похож...
Майор. Ты, Ир, займись там чем-нибудь. Рассказывай (Апостолу).
Апостол. Я уже рассказал все.
Капитан. А ты не стесняйся, еще разок расскажи. Про речку, как меня в генералы произвел,
а потом наркоманов по подъездам вылавливать отправил.
Апостол. Про сержанта тоже рассказывать? (Показывает на Лену.)
Майор. Что про сержанта?
Капитан. А это как хочешь. Слава, она разная бывает. Но всяко -- слава. И что ты там в
камере начудил, этого и я не знаю.
Майор. Давай все сначала.
Апостол. Нас послали...
Майор. Кого нас? И кто?
Апостол. Посланников.
Капитан. Господин майор, давайте я все-таки вкратце. Значит, их послали, четыре штуки, но
сами они друг друга не знают. Питаются, так сказать, пороками человеческими и
информацию передают наверх, и там уже, наверху, другие уже, по субординации, решают
куда какое дышло разворачивать: кому в гении, а кому -- в полицию. Обошлась, значит, эта
передача информации в два миллиона зеленью, если фирмачи не врут, плюс мне все мозги
выпростал, плюс вас с банкета сорвали. Про педиков пусть сам рассказывает. Достал он их,
видать, не по-детски. Один весь в соплях, другой задушить кидается. Еле оттащили.
Майор (Лене). Сержант, доктору позвоните, Семену, пусть сюда едет. (Капитану.)
Расплатишься из конфискованного. Если правду дурак, в больницу отвезете.
Лена набирает номер телефона, звонит. Майор смотрит на Апостола.
Ира (полицейским). Ребята, может, чаю или кофе? (Майору.) Мы надолго?
Первый и Второй полицейские уходят готовить чай.
Майор. Как пойдет. Обратно все равно смысла никакого ехать. Маме позвони, скажи, что
дети у них сегодня остаются. (Капитану.) А чего ты его Апостолом называешь?
Капитан. Сам он себя так называет. Типа пророк. Поговорите с ним -- он вежливый.
Майор. Так что вы, господин Апостол, с голубыми не поделили?
Апостол. Мне делить с ними нечего. Я и отвечать им ничего не хотел сначала. Но когда
люди настойчиво спрашивают... Я ответил. Рассказал, кто они, кем были и какими будут.
Майор. И что же им, собственно, не понравилось? Прошлое или будущее?
Апостол. Все не понравилось. Разве кому-то нравится, когда легенда, отточенная на
протяжении многих лет до мельчайших подробностей, рассыпается песком под ноги. И
самое неприятное, когда происходит все не наедине, а в присутствии. И присутствующие по
песку топчутся. Разве может понравиться, когда пророчат тебе не то, чего ты ждешь, не то,
что в мечтах согрето и уже правдой видится. Абсолютно другое, страшное, но такое
реальное. Только сильные могут выдержать. А здесь сильных нету.
Капитан. Ну да. (Показывает на оставшегося полицейского.) Они его втроем в машину
запихать не могли.
Майор. Голубые тут при чем?
Апостол. Одному я сказал, что он предаст, а второму -- что повесится.
Майор. И кто из них плакал, и кто кидался?
Апостол. Плакал тот, кто предаст.
Майор. Странная картинка какая-то. Что-то я голубых боевиков не видел раньше ни разу,
хотя опыт вроде имею.
Апостол. Каждый из них мужчина, а каждый мужчина -- воин. Все в разной степени,
конечно, но это есть. То есть нутро мужское, а отреагировали действительно по-женски.
Скатились до истерики.
Майор. А ты всем предсказываешь?
Апостол. Только тем, кто просит.
Полицейские приносят чай майору, капитану и жене майора.
Майор. А чего пророку не принесли?
Капитан. Так он же не пьет и не ест.
Майор. Вообще?
Капитан. Говорит, вообще.
Майор. Тогда и доктор нам не нужен. Дня два попостится, оформим как голодовку и в
принудительном порядке. Клизму будешь, Апостол?
Апостол. Можно и клизму.
Капитан. А две?
Апостол пожимает плечами. Жена майора встает, прихлебывая чай.
Ира. Знаете, я в одном сериале видела, как преступник выдает себя за персонажа книги. И
там, как будто он книгу эту наизусть знает и сыпет цитатами. А следователь не понимает
сначала, он книги не читал. Серии четыре вообще ничего не понятно. Там психолога
вызывают, священника, а они тоже не читали!
Лена. Я тоже смотрела!
Ира. Пока не запустили в компьютере по поиску, по ключевым словам. Но тоже умно
сделали. Когда поняли, стали, ну они-то уже знали, по какому сюжету он ведет, по-другому
фразы перестраивать, и преступник сбился. А думали, что ненормальный! Но так вообще
ничего непонятно! А он сидел до этого, где-то в провинции, и за это время книжку выучил...
Майор. А, капитан!? Протокол вели при первом допросе? Сейчас запустим.
Капитан. Нечего вести было. Такую ерунду нес.
Майор. Поздравляю.
Лена. Господин майор, можно еще раз те же вопросы задать.
Майор. Ну давай. Что спрашивали? По схеме?
Капитан. Как обычно.
Майор (Лене). Записывайте. Что, Апостол, в сериалах не участвовал?
Апостол. Нет.
Майор. Год, место рождения, имя, фамилия, судимости...
Апостол. Я уже все рассказал.
Майор. Еще раз.
Апостол. Я не буду.
Майор. А-а-а... Почему?
Апостол. Тот, кто хочет услышать, слышит с первого раза.
Майор. Ну я же не присутствовал.
Апостол. А если за вами приедет ваш начальник, а за ним его и так до бесконечности. Мне
тоже надо будет им все сначала рассказывать? В чем логика?
Капитан. Логика в том, чтобы не давать тебе до бесконечности дурака валять! Ты сколько
людей на уши поднял!? Отвечай на вопросы!
Майор. Капитан, спокойно. (Апостолу.) Отвечать будешь?
Апостол. Не быть тебе, капитан, генералом. Пусть майор им будет.
Ира. А тогда я генеральшей.
Апостол. Нет, генеральшей сержант будет (показывает на Лену).
Капитан. Вот морда...
Ира. Это почему?
Апостол. Я знаю...
Ира. Чего-то я не понимаю.
Майор. Да дай ты покой. Чего тут непонятного? А ты, засланец, действительно кой-чего не
понимаешь. Что я тут своей только властью могу с тобой сделать!
Апостол. И эти несчастные в камере мне про власть говорили. Тот, который повесится,
четко все раскладывал. По полочкам. Бежать вам надо от власти своей. В геологи, что ли. Ад
найдете. Или в космонавты.
Капитан. Вот все в том же духе, господин майор.
Третий полицейский. Может, мне по сослуживцам отзвониться? Приметы описать,
поведение?
Капитан. Отзвонись. Иди вон и звони. Сержант (Лене), проводите супругу господина
майора в комнату отдыха, телевизор посмотрите, нам тут поговорить надо. А вы (Первому и
Второму полицейским) берите его и пальцы снимите. И скажите, чтоб сразу там проверили.
Женщины уходят в комнату отдыха.
Первый полицейский. А потом обратно?
Майор (Капитану). Кто у тебя там?
Капитан. Блатные в одной, только их там пятеро. В другой -- торгаши. У педиков он уже
был, можно еще раз.
Майор. Не, не надо. Давайте к блатным. У них на такие рассказы своя эрекция.
Апостола уводят. На сцене остаются майор и капитан.
Майор. А чего его к тебе повезли? Чего не в приемник?
Капитан. Сам попросился. (Улыбается.) Вообще я не понимаю. Он стравливает тут,
городит, плетет всякую... Вон и про вас намекнул.
Майор. Да это пустое.
Капитан. Вы же до того, как меня перевели, в этом отделении работали?
Майор. Слушай, капитан, какая разница? Ты про другое подумай -- что нам в министерство
докладывать? Они ж не слезут. Кой черт твои его трогали. Он тут дурака включает, а
отвечать мы будем. Проехали бы мимо и все! Потом бы дело завели и списали на когонибудь. Как дети.
Капитан. Кто знал? Может, в больницу его на экспертизу? Или фирмачам позвонить, чтоб
про два миллиона не заикались? Нету выходов?
Майор. Подумать надо. Ты не кипешись пока. Блатные пусть поработают, а там, глядишь, и
доктор подъедет. Да, следователя тоже вызывай, она баба дотошная, ей, кроме как
допрашивать, по жизни делать особенно нечего. Хотя знаешь, лет пять назад был у нее тут
корень, из постовых, она даже губы красила. Правда, недолго... Так что ждем медицину и
курим по маленькой. Есть у тебя?
Капитан. Найдется.
Сцена 5.
Коридор. Дверь в камеру уголовников. Первый и второй полицейские подводят Апостола. У
того -- руки за спину, как положено. Первый полицейский выбирает ключ из связки.
Второй полицейский (Первому). Подожди минуту.
Резко хватает Апостола за плечи, втыкает спиной в стену у двери камеры.
Второй полицейский. Что ты плел там, урод!? Говори быстро!
Апостол. Вы бы нашли рукам другое применение.
Второй полицейский. Я те найду сейчас!
Первый полицейский. Ты чего? За Ленку, что ли? Оставь, было б за что.
Второй полицейский (отпускает Апостола). Знает много... А говорит еще больше.
Первый полицейский (Апостолу). Не пугайся. В камере пугаться будешь.
Апостол. Вряд ли.
Второй полицейский. Крутой, да?! Посмотрим через часик.
Первый полицейский. Ты стучи, если что. Не капитану стучи, а в дверь. Лично приду тебя
вызволять. Я такого давно не видел. (Поворачивает ключ, открывает дверь, говорит
громко.) Если еще про кого что узнаешь, опять расскажи.
Апостол оказывается в камере уголовников.
Три двухярусные койки. В углу на нижнем ярусе лежит аккуратно одетый мужчина в
чистых вязаных носках -- Пахан, читает книжку. Возле него сидит маленький молодой
человек в очках, Ботаник, с выражением декламирует "Сказку о рыбаке и золотой рыбке"
Пушкина. Посреди камеры стол, за ним трое играют в карты: Бозя, Фуршет и Хомут. На
вошедшего никто не обращает внимания, только декламатор делает паузу -- смотрит.
Пахан. Что дальше было?
Ботаник. А на чем я остановился?
Фуршет. Как эта жаба старая оборзела уже конкретно и рыло от всего воротит.
Пахан (Фуршету). Ты пока шпилишь, в картинки смотри, литератор...
Ботаник. А, значит, не хочу быть столбовою дворянкой, а хочу быть царицею морскою...
Фуршет. Че ты гонишь? Она еще на земле хотела понтоваться...
Пахан. Глохни, тебе сказано. (Апостолу.) Чего стоишь, проповедник, проходи, с народом
поздоровайся. Вон к столу и проходи. (Ботанику.) Потом расскажешь (утыкается в книгу).
Апостол подходит к столу, садится рядом с Фуршетом.
Апостол. Здравствуйте, народ.
Бозя. Хомут, ты че, спишь или отобьешься?
Хомут. Я уже и так должен...
Бозя. А ты на очки сыграй. Вон у Ботаника козырные какие. Они ему не надо, по памяти
байки травить.
Фуршет. Или зубы апостольские поставь. Бозя выиграет, а потом вдует по-крупному. В
Ватикан!
Бозя. В Ватикан я твою задницу вдую, моросишь тут...
Хомут. Не, давай заканчивать на сегодня. Завтра передача будет, еще сыграем.
Фуршет. Завтра передачу петухи склюют. Ты сегодня играй.
Бозя. Ладно, погодим до понедельника. (Апостолу.) Ты кто? Че сидишь?
Апостол. Слушаю вас.
Фуршет. Это мы тебя должны слушать, милочка! Ты ж не первый раз топчешь? Законы
такие, знаешь?
Апостол. У вас в каждой камере одна тема -- закон?
Бозя. О да, мы борзые.
Фуршет. Не, мы интеллектуальные. Мы на «Вы» тут...
Пахан откладывает книгу, привстает на локте. Смотрит. Хомут залезает на верхнюю
койку. Ботаник сидит возле Пахана и ждет, что будет дальше. Бозя кидается через стол,
норовя попасть двумя пальцами в глаза Апостолу. Апостол уклоняется, резко хватает Бозю
за руку, выворачивает ее. Зубами впивается в ухо нападавшему. Бозя орет, как резаный.
Апостол вырывает кусок уха и отпускает руку. Кровь течет по подбородку Апостола, Бозя
корчится, держась за разорванное ухо. В камеру на крик врываются Капитан, Первый и
Второй полицейские.
Капитан. Что за дела?
Пахан. Все в порядке, гражданин начальник.
Капитан (Бозе). Точно?
Пахан. Все правильно.
Бозя. Нормально.
Капитан. Что с ухом?
Бозя. Под стол полез, зацепился. Столы сделаете когда-нибудь, господин капитан, не
пролезть людям.
Капитан. А ты бы меньше ушами мебель царапал, тогда и делать ничего не надо.
Второй полицейский. Это святоша ему ухо отгрыз!
Капитан (Апостолу). Что с губами?
Апостол. Я варенье ел клубничное, вот добрые люди угостили...
Капитан. А орете чего?
Пахан. Да за футбол завелись пацаны.
Капитан. Тихо тут мне чтоб было, футболисты. Все понятно?
Фуршет. Кто лучше вас объяснит, гражданин начальник?
Капитан (Фуршету). Тебя кто спрашивал?
Пахан. Тихо будет.
Капитан. Я рядышком.
Капитан и оба полицейских уходят.
Бозя. Ты, че, сука, людоед?
Апостол. Следующий раз дернешься -- кадык выгрызу.
Пахан. Ну тихо, тихо. Не на майдане. Хомут, табурет придвинь человеку. Ботаник, чаю
свари. А ты (Бозе) не кипишись без толку. Вон, пусть Фуршет тебя перебинтует. Полотенце
возьми.
Апостол. Давайте я. У меня лучше получится.
Пахан. Ну давай.
Апостол берет полотенце. Оно грязное. Снимает пиджак. Отрывает рукав от рубахи.
Бинтует пострадавшего.
Фуршет. Мля буду! Реально Мать Тереза! А Бозя -- комиссар с парабеллумом.
Бозя. Нежнее, не корова.
Апостол. Надо прижать, тогда кровотечение остановится.
Пахан. Где научился?
Апостол. Что?
Фуршет. Уши грызть где научился?
Пахан (Фуршету). Я тебе сказал глохнуть! (Апостолу.) Заканчивай, бери раненого и давай,
чаю попьем.
Пахан садится к столу. Ботаник ставит две кружки с чаем. Бозя тоже подтягивается к
столу.
Пахан. Чего только две, нас здесь шестеро. Или считать разучился, стихоплюй?
Ботаник. Сейчас придумаем.
Пахан. Придумай, сынок, придумай. (Апостолу.) Во особь, образования полная голова, а
языка человеческого так и не выучил. Говорил же, давайте чаю попьем, то есть все, а он,
вишь, по-своему разложил на положено -- не положено. А тут плохих нету. Плохие все в
соседней камере по насестам кукарекают. Ты, кстати, как там, не поужинал?
Апостол. Меня туда не ужинать сажали.
Пахан. Это мы знаем. Мы, веришь, тоже кой-чего знаем. (Ботаник ставит еще три кружки
и сам садится за стол. Рядом присаживается Хомут.) Вот и расскажи честным людям, чего
тебя в срочном порядке к нам пересадили, что ты там такого наговорил, что петухи на стенку
полезли?
Бозя. Ты точно там с ними не хавал?
Апостол. Я уже сказал.
Фуршет. Может, ты в какие незаконные отношения...
Пахан. Еще раз пасть откроешь -- я те вступлю. Понял?!
Фуршет. Да я че...
Апостол. Не вступал и не хавал. Говорили мы. Все ими сказанное было выслушано, все
сказанное мной -- не понравилось.
Бозя (держится за голову). Менты говорили, ты под дурика косишь, будущее читаешь,
прошлое знаешь. Или врут, шакалы?
Апостол. Где-то врут, а в общем -- правда.
Пахан. Ну так ты и нам расскажи.
Апостол. А надо? Кидаться потом не будете?
Пахан. Кому охота уши терять.
Апостол. Спрашивайте, я отвечу.
Фуршет. Может, ты о себе для начала...
Пахан (Фуршету). От тебя тоже что-то дельное можно услышать?
Бозя. С педиками чего?
Ботаник. Лучше про то, что будет.
Бозя. Ты че, тля, хайло разеваешь?! Сказано, про педиков!
Пахан (Апостолу). Ты рассказывай по порядку. (Остальным в камере.) Кто перебьет не по
делу...
Апостол. На земле никогда не было выверенного соотношения добра и зла. Всегда зло
копилось и концентрировалось там же, где копились люди. У вас это называется -- города.
Фуршет. А у вас?
Пахан, сидящий рядом с Фуршетом, резко ногой подбивает табурет. Фуршет с грохотом
падает на пол.
Фуршет. Видел я его на пересылке!
Пахан. Чего?
Фуршет (поднимается с пола, ставит табурет, но сам не садится). Видел вроде.
Бозя. Так видел или вроде?
Пахан. Ну...
Фуршет. Лет уже сколько прошло. Но рожа реально срисованная. Прозвониться бы.
Пахан. Ты чего лепишь? Про какие прозвониться? Давно не шмонали? И этот (показывает
на Апостола), он чей? Ответишь?
Апостол. Мог и видеть. Мы ведь везде ходим и во все времена.
Пахан. А ты сам его не помнишь? (Показывает на Фуршета.)
Апостол. Помню.
Фуршет. Ну я же говорил!
Апостол. Я всех людей помню, которые живут.
Бозя. Так тебе опером надо работать!
Фуршет. Может, он им и работает, ты почем знаешь?
Бозя (привстает). Тогда завалю падлу!
Пахан (Бозе). Тебе, я гляжу, уши вообще не нужны. Сказал же, без перебиву. Или оглох на
один бок? (Апостолу.) Ты про города продолжи, пожалуйста. Не поймем чего -- просто
послушаем. Все как-то время и пробежит.
Апостол. И было этого зла в десять раз больше, чем добра. Человек узнавал новое, а зло
только увеличивалось, принимало другие формы и становилось от этого еще изощреннее.
Оно диктовало, как кому себя вести, что делать, к чему стремиться. И десятки попыток
вернуть людям необходимый баланс -- заканчивались ничем. Сверху спускались прозрения и
озарения, свои в каждую часть света. Создавались религии... На них зарабатывались деньги.
Хомут. А в деревнях чего?
Апостол. Там народ меньше знал и больше верил...
Пахан. То есть чем тупее -- тем праведнее?
Апостол. Именно так. Какой человек в здравом уме поверит в сказку? Только глупый.
Бозя. А попы нас всех разводят на бабки!
Фуршет. Че ты гонишь! Ты попам много дал?
Бозя. Не попам, а старушкам возле церкви.
Фуршет. Эти старушки больше тебя зарабатывают!
Бозя. Ты как знаешь, сколько я зарабатывал?!
Пахан. Ну тихо, тихо. (Апостолу.) Значит, верят только идиоты и доходяги? А вся эта
религия -- папкина балалайка. И стало быть, "не укради" отменяем в корне и бесповоротно.
Так?
Апостол. Вот видишь, и ты под себя как тебе надо только завернул.
Пахан. Конечно.
Фуршет. Так за что ж нас тут держат?!
Апостол. Религия не балалайка, она -- инструмент. В исходнике абсолютно правильный, а на
деле -- форма управления.
Пахан. Ты следователю это рассказывал?
Апостол. Нет, я еще со следователем не говорил...
Пахан. Ты не говори этого. На этой басне в психушку не соскочишь. Если на экспертизу -там такой же тюремный режим. И законы те же. Поспокойней -- да. Кормят чуть получше.
Да ты и сам, наверное, знаешь. Это у Фуршета память дырявая, а у меня все в порядке.
Наверное, потому что я городской.
Апостол сосредоточенно смотрит на Пахана. Молчит.
Хомут. А можно еще про религию?
Фуршет. Что, понравилось?
Апостол (Пахану). Да, я знаю. Только мне не надо на экспертизу. Я как пришел, так и уйду.
Сам.
Пахан. Ну-ну...
Встает из-за стола, идет к койке, ложится, берет книгу, начинает читать. Ботаник
хватает его кружку и несет за Паханом к койке.
Бозя (Апостолу). Не, ты давай закончим. С педиками чего было?
Фуршет. Он на ихний соблазн не поддался, чем глубоко и ранил...
Апостол (Бозе). Почему именно тебя это так интересует? Мы о душе вроде начали, о Боге...
Вот (показывает на Пахана) о заповедях...
Бозя. Ну давай о Боге. А потом вернемся. Ты так говоришь складно, будто лично с ним по
корифанам. Видал его?
Апостол. Нет, конечно. Его никто не видел.
Фуршет. А как же это, когда умираешь? Там же -- тебя на суд. Страшный. Без суда,
понимаешь, никуда. Я сам пять раз судился...
Апостол. Я же говорю, что нет никакого суда. Зароют тебя в землю и сгниешь там как все.
Сказки это.
Фуршет. Ну а что тогда не сказка?!
Апостол. Жизнь твоя, ты сам, дела твои, мысли.
Хомут. Я не согласен.
Апостол. С чем?
Хомут. Что ничего нет. Что Бога нет.
Фуршет. А че цветмет тырил? Поступал, так скать, не по-божески. Вот я, я ж с ним не
спорю. Есть оно -- нет. По мне так и никакой Бог ни к чему. Главное -- чтобы лохи не
переводились. Тогда и мне сыто, и другим ничего. Да я сам как Бог. Я, можно сказать, даже
помогаю этим же лохам к светлой жизни стремиться. Обуешь такого -- у него денег уже и
нет. Как это? Стимул! Глядишь, он на вторую работу устроился, чтоб потерянное вернуть. И
пьет меньше! Жена его любить опять начинает, потому что жалеет. И он ей чаще чем раз в
две недели заниматься вспоминает. Да мне памятник поставить надо! В святые произвести.
Бозя. И мне тоже! Дашь кому по рогам -- он до следующего раза умнее будет. Чтоб знал, с
кем и как разговаривать.
Фуршет. Во! И Бозю на икону!
Хомут. Плохо говорите. Я не от хорошей жизни в воры подался. По полгода без копейки.
Фуршет. Это ты следователю расскажешь. (Апостолу.) Ну чего, правильно мы тут все
разложили? Понимаешь?
Апостол. Конечно, правильно. (Хомуту.) А ты не расстраивайся. Я тебе потом про все
расскажу, если останусь здесь, конечно.
Ботаник. Так вы остаетесь? Вы же говорили, что уйдете, когда захотите. Неужели отсюда
уйти не хочется?
Хомут. Я бы тоже ушел...
Фуршет. Э-э... погоди ломиться, очередь соблюдай. Ты вон еще с Бозей не доиграл. Бозя,
гляди, Хомут на волю соскочит и Ботаника с собой заберет -- а сам, поросенок, обещал
завтра дачку на кон ставить.
Бозя. Ага, Ботанику тока и на волю.
Фуршет. А может, мы чего из свежей прессы пропустили. Может, мокрушникам какая
амнистия вышла. (Апостолу.) Не слыхал чего? Ты скажи, а там решай -- оставаться или идти
куда. А то оставайся, еще за Бога поговорим.
Апостол. Пока не решил.
Пахан (Ботанику). Ты иди за стол, там посиди. (Апостолу.) Иди, присядь ко мне,
перешепчемся.
Ботаник садится за стол, а Апостол подходит к Пахану, присаживается на койку и они
начинают говорить друг с другом так, чтобы никому не было слышно. В это время за
столом продолжается оживленный разговор.
Фуршет (Бозе). Слушай, я по хатам за жизнь столько этой ученой лабуды наслушался. И с
доказательствами, и с выводами. Короче, три темы: про Бога, про ментов и про политику. И
каждый на свой манер...
Бозя. А про баб?
Фуршет. А че о жратве говорить, когда ее нету. Только аппетиту нагоняешь.
Бозя. Хомут, а тебя жена ждать будет или к какому сантехнику уйдет?
Хомут. Дождется. А и сходит пару раз -- от меня не убудет.
Фуршет. Во дает! Эй, парень, вас на каком заводе таких делают? Железяки, а не мужики!
Только мозгов положить забыли. Были бы мозги, сдал бы какого товарища на металлолом, а
не воровать бы полез. А сам бы к его жене шастал -- от того не убыло бы. Ты в следующий
раз со мной посоветуйся. Я тебя дурному не научу...
Бозя. А у тебя, Ботаник, жена есть?
Ботаник. Нету.
Фуршет. А чего так? Может вы, молодой человек, половой зрелости не достигли? Тогда
засада. Дадут тебе, с твоей-то статьей, лет минимум пятнадцать. Выйдешь ты после,
встретишь девушку с грудью размера номер шесть, захочешь предложить ей руку и серце...
И что? Рука в мозолях, сердце чифирем подпорчено, плохое питание на всем остальном
сказывается, и зубов нету -- даже укусить нечем.
Бозя. Ну ты, Фуршет, сказочник. (Ботанику.) Не бойся, вон Фуршет всю жизнь по зонам, а
три жены заиметь успел.
Ботаник. Мне три не надо. Одну бы...
Фуршет. Эт точно, как кому лучше живется. Иногда и три не в масть.
Хомут (вполголоса, незаметно показывая на Апостола). Жалко, что он предсказывать не
начал.
Фуршет. Ой. Я тебе сам все расскажу в лучшем виде. Когда, ты говорил, передача, завтра?
Половину даешь -- на три года вперед все знаешь. Все отдашь -- на шесть.
Бозя. Ты че? Ему год от силы светит, и то, может, условно.
Фуршет. А потом? А к кому именно жена ходила? А узнает? И опять к нам. Вот тебе и три
года, а то и шесть. У меня ж все по-честному, без обмана. Подписываешься, Хомут?
Хомут. Я лучше в карты проиграю, чем тебя слушать.
Фуршет. Как знаешь, я предложил.
Апостол встает с койки и опять садится за стол.
Пахан. Фуршет, поди сюда.
Фуршет подходит к Пахану и тоже начинает с ним перешептываться.
Ботаник (Апостолу). А если вы такой, как о вас рассказывают... что, например, со мной
будет?
В это время Пахан прерывает разговор с Фуршетом и бьет его кулаком в лицо. Фуршет
падает на пол. Скулит. Все поднимаются из-за стола и смотрят на Пахана. Апостол
сидит. Пахан опять углубляется в книгу. Дверь в камеру открывается, входят Первый и
Второй полицейские.
Первый полицейский (смотрит на Фуршета). Что на этот раз? Споткнулся?
Второй полицейский (Апостолу). Или это ты опять?
Фуршет. Я сам...
Первый полицейский. Конечно, сам, кто спорит. (Апостолу.) Руки за спину. На выход.
Следователь приехал.
Второй полицейский. И доктор тоже.
Апостола выводят из камеры. Фуршет садится на полу и смеется. Пахан улыбается,
продолжая читать книгу. Остальные молчат.
Сцена 6.
Майор, капитан, третий полицейский, следователь и доктор все в той же дежурной
комнате. Сержант Лена и майорская жена в комнате отдыха. Майор ходит от стола к
столу. Следователь, Марианна Ивановна, раскладывает бумаги. Доктор, Семен, тихо
сидит на стуле, положив руки на чемоданчик.
Третий полицейский (Капитану). Они там пьют все. Говорят, чтобы приезжал с бутылкой.
Капитан. Так узнали по описанию?
Третий полицейский. Да кто их поймет. Говорят, что да.
Майор. Ерунда все это. Пальцев нет, в картотеке не проходит, а они узнали... Завтра
начальнику их позвоню.
Капитан. Пускай съездит. (Третьему полицейскому.) Ключи у тебя? (Тот кивает.) Бутылку
в шкафчике возьми. И смотри, чтоб сам там ни грамма. Понял?
Третий полицейский. Я быстро.
Уходит.
Майор (Следователю). Вы, Марианна Ивановна, с этим не сильно разбирайтесь. Вон, пусть
доктор его посмотрит. Так просто, чтоб формальности все соблюсти. Он тут идиота корчит
продвинутого, а с нас министерство не слезает. Фирмачи, энергетики... Дурь какая-то.
Капитан. Слезут. Если на такие деньги попали, то в особо крупных размерах. А это уже не
наша компетенция.
Майор. Ну да, я и говорю.
Следователь. Хорошо. Я все оформлю, как полагается. Жалоб у него никаких не будет?
Никто его не трогал?
Капитан. Применили спецсредства пару раз при задержании. Но думаю, что...
Следователь. Он что, оказал сопротивление?
Майор. Конечно. А как по-другому?
Следователь. Так и запишем. Да, кстати, майор, там по хозяйственникам вашим новые
обстоятельства открылись. (Смотрит в свои записи.) Зарембо и Сурмиц. Их по разным
делам задерживали. И вы их в одну камеру поселили. А нельзя было.
Капитан. А я откуда знал. Не к блатным же их -- солидные люди.
Следователь. Да-да. Солидные. Не просились вместе?
Капитан. Нет. Абсолютно случайно.
Следователь (медленно, растягивая слова). Ну, будем считать это божественным
провидением. Как-то его сегодня даже в перебор. И все в одном месте. Да, господин
капитан?
Майор. А что с деловыми-то?
Следователь. Да то, что надо бы их дела в одно объединять.
Капитан. Иди ты?!
Майор. А подробности?
Следователь. Давайте, раз уж все равно я тут, заодно с ними и побеседуем.
Капитан. Поздно уже. По времени. Адвокаты жалобы писать будут.
Следователь. А мы без оформления. Просто поговорим.
Капитан. Вам виднее, Марианна Ивановна. Сейчас приведут. Обоих сразу?
Следователь. Конечно, вопросы-то у них общие, как оказалось.
Первый и Второй полицейские вводят Апостола.
Второй полицейский. Там в камере опять драку затеяли.
Капитан (показывает на Апостола). Били?
Второй полицейский. Нет. Что-то между собой...
Майор. Капитан, ты б порядок навел!
Капитан. Жертвы, разрушения?
Первый полицейский. Так, по-легкому.
Капитан. Ну и бог с ними.
Майор. Не, бог с нами. Знакомьтесь, Марианна Ивановна, Апостол собственной персоной.
Капитан. За два часа третий инцидент.
Следователь. Зарембо с Сурмицем можно вести. А молодым человеком вон пусть пока
медицина занимается. (Апостолу.) Вы подойдите к доктору. Вам там есть что смотреть,
Семен?
Майор (Первому и Второму полицейским). Деловых приведите сюда. Только быстро.
Оба полицейских уходят.
Семен. Мне бы поговорить с ним, вопросы позадавать.
Следователь. Ну задавайте.
Семен. Осмотреть бы. (Подходит к Апостолу.) Рубашку снимите.
Апостол начинает снимать пиджак.
Следователь. Вы что, его здесь раздевать собрались? Доктор?!
Майор (Капитану). Пусть в комнату отдыха идут, там тоже решетки на окнах.
Капитан. А женщин куда?
Майор. Каких женщин?
Капитан. Жену вашу и сержанта.
Майор. А-а-а! (Хлопает себя по лбу.) Марианна Ивановна, не помешают они вам?
Следователь. Нет, конечно. О моде поговорим, рецептами обменяемся.
Майор. Так куда их?
Следователь. Да зовите вы уже. А вы, доктор, идите и осматривайте, вопросы задавайте.
Майор, доктор и Апостол уходят в комнату отдыха.
Капитан (Следователю). Может, чаю или еще чего?
Следователь. Спирта и сала.
Капитан хмыкает. Одновременно на сцене появляются двое задержанных в сопровождении
полицейских и из-за дверей выходят майор, сержант Лена и майорская жена Ира. Один из
задержанных, тот, что моложе, в джинсах и дорогом свитере -- Илгвар Зарембо. Другой в
подмятых брюках и клетчатой фланелевой рубахе. Он гораздо старше -- Сурмиц Эммануил
Сергеевич. Жена майора садится на стул у стены. Сержант Лена -- за стол, на котором
сидит Капитан. Капитан при этом встает.
Зарембо. Господин следователь, вы не считаете, что для допроса несколько поздновато?
Следователь. Присаживайтесь.
Зарембо (садится). Вы не считаете, что у вас могут быть неприятности?
Второй задержанный продолжает стоять.
Следователь (Второму задержанному). Вы тоже присаживайтесь, Эммануил Сергеевич.
Второй задержанный садится напротив следователя.
Сурмиц. Спасибо.
Следователь (Сурмицу). А вы как считаете, Эммануил Сергеевич, можем мы поговорить
спокойно и невзирая на "поздновато"?
Зарембо. Послушайте, господин следователь, о каком спокойствии может идти речь?! Мало
того, что меня задержали по надуманному обвинению, по подлогу, можно сказать! Мало
того, что вы позволяете таскать на допросы без присутствия адвоката, ночью! У вас еще
народу здесь, как в общественной бане -- тазик не просунуть.
Сурмиц (Следователю, не реагируя на слова Зарембо). Вы спрашивайте.
Капитан (полицейским). Идите к доктору.
Оба полицейских уходят в комнату отдыха.
Следователь. Встреча наша, Эммануил Сергеевич и вы, господин Зарембо, скорее характер
носит неформальный. Я здесь вообще по другому поводу. Просто открылись некоторые
обстоятельства, и мне бы хотелось задать буквально пару вопросов. Уточняющих.
Капитан. И еще. В силу тех же обстоятельств, есть мнение перевести одного, особо
громкого, в другую камеру. Другую, это в которой скучают пять штук уголовников. И если...
Следователь. Спасибо, господин капитан. Так вот, господин Зарембо... Задержаны вы,
кстати, на основаниях законных -- и с санкции, и по материалам, и так далее... Вы сами
можете решить: говорить сейчас или нет. Или ждать, пока часы покажут нужное время.
Зарембо (хмыкает). Тхе.
Следователь. Значит, продолжаем разговор. Господин Зарембо... Илгвар, партия мебели,
реализуемая через ваш торговый центр, была получена от ваших канадских партнеров...
Зарембо. Я уже говорил, по бумагам там все чисто.
Следователь. ... а ими от зарегистрированной на острове Мэн, то есть в оффшорной зоне...
Зарембо. Вы про это уже спрашивали...
Следователь. Ну да, ну да. И получили вы товар с таможенного склада...
Зарембо. Да!
Следователь. И все накладные, счета и другие бумаги никакого подозрения у вас не
вызвали?
Зарембо. Ну конечно! Все как обычно. Через меня столько проходит! Менеджеры могли
проглядеть...
Следователь. А у вас, Эммануил Сергеевич, бумаги тоже никакого подозрения не вызвали?
Сурмиц. Какие бумаги?
Следователь. Ну те самые, на мебель.
Пауза. Все находящиеся в комнате люди напрягаются. Даже жена майора, до этого
откровенно скучавшая, откладывает журнал в сторону. В это время из комнаты отдыха
выходят полицейские, Апостол и Доктор. Полицейские ухмыляются.
Капитан. Как-то вы быстро, доктор?
Семен. Не мой клиент.
Майор. А чей?
Семен. Не знаю, но не мой.
Майор. Ну так идите обратно, еще поспрашивайте. (Полицейским.) И вы идите, позову.
Следователь. Можем продолжать, Эммануил Сергеевич.
Сурмиц (спокойно). Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.
Следователь. О бумагах, господин Сурмиц, о бумагах. О том, как они прекрасно
изготовлены, впрочем, как и канадская мебель. И все это максимум в двадцати километрах
от того самого таможенного склада, где уважаемый господин Зарембо якобы получал
гарнитуры и фурнитуры. А?
Зарембо. Так мебель-то канадская.
Следователь. Ну да. Вы бы сконцентрировались, Эммануил Сергеевич. У меня ведь это не
хобби -- по ночам сказки рассказывать. Откуда-то это все взялось.
Сурмиц. Спать вам по ночам надо, госпожа следователь, и желательно не в одиночестве.
Согревает. А иногда и жизнь сказкой кажется.
Капитан. По-моему, у нас поменялся кандидат на переселение...
Сурмиц. Не пугайте, капитан. Этим пацанам учитель не нужен.
Следователь. Не надо, капитан. Пусть остается все как есть. Уважаемым людям будет о чем
поговорить. А я пока о доказательствах позабочусь.
Майор. Уводить?
Лена. Господин майор, а может, Апостола этого привести -- он все про всех знает.
Зарембо. Что за Апостол такой? Аж интересно стало. Госпожа следователь, может, покажете
нам его, а я адвокату ничего говорить не стану. Давайте?
Следователь. Можете говорить. Уводите их, капитан.
Майор. Да пусть посмотрят.
Следователь. Вы мне ночевать здесь предлагаете?
Майор. Да быстро... (Кричит.) Курсант! (Из дверей в комнату отдыха показывается
Второй полицейский.) Давайте сюда все.
Второй полицейский исчезает за дверью и сразу же появляется, за ним входит Апостол
(пиджак в руке, один рукав у рубашки оторван), следом -- первый полицейский, потом -Доктор.
Капитан (показывает на Апостола). Прошу любить и жаловать. Так сказать, засланец.
Апостол. Когда-нибудь ваш язык, капитан, прилипнет к копчику...
Капитан (улыбается). Вот такие они, проповеди.
Майор. Ладно, действительно, ночевать, что ли, здесь? (Обращается к Зарембо и Сурмицу.)
Посмотрели?
Лена. Надо же спросить!
Капитан. Да, да. Еще минутку буквально. Господин Апостол, фокус покажете? Вот два
человека (показывает на деловых), которые, кстати, вашей персоной интересовались. Нам
бы про их прошлое и будущее послушать. А? И следователю будет интересно. А тебе еще со
следователем общаться...
Апостол. Это очень достойные люди.
Капитан. Тебе что, доктор квалификацию ампутировал? Ты развернуто отвечай. Как
умеешь...
Следователь. Послушайте, капитан, цирка не надо.
Апостол. Это очень достойные люди. И то, что они находятся в тюрьме, скорее ошибка, чем
следствие закона. Их головы должно использовать для управления такими, как вы, капитан.
Вы же эти головы на кол насадить норовите. И до тех пор, капитан, пока ваша власть -- ни
порядка, ни благоденствия не наступит.
Капитан (Апостолу). Красавец! (Деловым.) Вот, пришел святой человек, с ходу и
разобрался. Вас-- в министры, меня -- в карцер. Посмотрели?
Лена (Капитану). По существу спросите...
Майор. Достаточно, сержант! Марианна Ивановна, у вас к задержанным вопросы еще есть?
Следователь (улыбаясь). Нет вопросов. Все понятно.
Майор (полицейским). Уводите!
Полицейские уводят Зарембо и Сурмица.
Следователь (Апостолу). Вы так и будете стоять?
Апостол (садится напротив). Спасибо.
Следователь (улыбаясь). Это вам спасибо. (Пауза. Марианна Ивановна смотрит на
Апостола.) Рукав где потеряли?
Апостол. Человеку помог.
Капитан. Сначала ухо откусил, потом помог. (Апостол пожимает плечами.)
Следователь (Майору). Насколько я поняла по телефону, документов у молодого человека
нет, имени своего он не называет, на контакт идти не желает. (Поворачивает голову к
доктору.) Что скажете, доктор?
Семен. По моей линии все чисто. Здоров, коклюшем в детстве не болел, почки и печень в
полном порядке.
Майор. А с головой у него как?
Семен. С головой у него, конечно, сложнее. Я не знаю, что именно он вам тут рассказывал,
но со мной общался абсолютно адекватный, интеллектуально развитый и не лишенный
остроумия человек. Если есть тому надобность, можно провести полную психиатрическую
экспертизу, однако я этой надобности не наблюдаю. Вот, если позволите, еще при допросе
поприсутствую -- вдруг что вырисуется... А так...
Следователь. Понятно, доктор. Поприсутствуйте, конечно. Вдруг что?
Доктор садится рядом с майорской женой. Возвращаются оба полицейских. Стоят и
ждут.
Следователь (Апостолу). Давайте сейчас не будем про фамилию и год рождения.
Расскажите лучше, куда и откуда вы шли. То есть все, что произошло до момента вашего
задержания. По порядку.
Апостол. Там, далеко, так далеко, что ни один телескоп не позволит увидеть и просчитать
расстояние, есть главная звезда...
Капитан (полицейским). Вы сходите, с соседями свяжитесь. Послали: ни бойца, ни бутылки.
(Лене.) А вы, сержант, поторопите там с ответом по пальцам. А то как в театре...
Майор (жене). Ты б тоже шла, может, в комнату отдыха, журналы посмотрела.
Ира. Я останусь.
Майор. Ну смотри.
Апостол. Я могу продолжать?
Следователь. Конечно.
Апостол. Я пришел с той звезды. Прилетел сквозь космические бури и метеоритные дожди.
Мы там так мало знаем о вас. Вообще мы знаем, конечно, много, но из-за собственного
несовершенства упускаем какие-то мелочи: снег, обувь, полицию...
Следователь. Дальше.
Апостол. И надо же было случиться тому, что случилось. Не добрый туземец с дарами
встретил меня у дверей звездолета, не полуобнаженная дева, чьи прелести едва прикрыты
пряно пахнущими венками из цветов, не младенец, улыбающийся миру безбоязненно и
открыто... А встретили меня три идиота в плохо подогнанной форме, ударили дубинками,
запихали в автомобиль, который и автомобилем-то только в бреду назвать можно, повезли
по дороге: руки бы поменять с ногами тому, кто ее строил, и привезли сюда... Дальше вы
знаете.
Следователь. Нет, я не знаю. (Доктору.) Семен, это нормально?
Семен. Не вижу ничего...
Капитан (Апостолу). Ты ж нам про звезду не рассказывал. Путаешься?
Майор. Опять ваньку валяет.
Возвращается сержант Лена и с нею два полицейских.
Лена. С пальцами все в порядке.
Капитан. Есть?
Лена. Нет. В базе данных не проходит.
Капитан. Что ж ты говоришь "все в порядке"?
Майор (полицейским). У вас что?
Первый полицейский. Не можем связаться. Там трубку никто не берет.
Капитан. А по рации?
Второй полицейский. Частота занята...
Майор. Как так?!
Второй полицейский пожимает плечами.
Капитан. Во дают! Тут госбанк ограбят -- никто не дозвонится...
Апостол. Мне продолжать?
Капитан. Ты у следователя спрашивай.
Следователь. Продолжайте.
Апостол. А про звезду я не рассказывал, потому что те, кто со мной говорил, о звездах
представления не имеют никакого. У них звезды дальше погонов не живут.
Следователь. А я, значит, имею?
Апостол. Вы женщина тонкая и возвышенная...
Звонит телефон. Капитан берет трубку.
Капитан. Да. Да, господин полковник. Майор? Здесь. Разбираемся. Сейчас дам.
Капитан протягивает трубку майору. Все присутствующие и Апостол затихли, слушают.
Следователь вертит в руках карандаш, улыбается.
Майор. Здравия желаю. (Короткая пауза.) Веселится. (Пауза.) Про звезды рассказывает,
комплименты говорит. Не мне, конечно. Следователю. Да, Марианне Ивановне. (Пауза.)
Этот нашел. (Длинная пауза.) Понял, господин полковник. Ну... Бывает, служба такая.
(Пауза.) Хорошо. До связи.
Майор кладет трубку. Обводит взглядом присутствующих. Потом подольше смотрит на
Апостола. После чего обращается к жене.
Майор. Ну что, по домам. (Следователю.) Нет, конечно, если кто-то хочет слов красивых
послушать... (Капитану) или гадостей -- можно оставаться.
Ира. А с этим что? (Показывает на Апостола.)
Следователь. Не томите, майор.
Майор. Докладываю по обстановке. Никакое производство у фирмачей не останавливалось,
там своя подстанция имеется. Это они, наверное, энергетикам насолить хотели.
Министерские с ними разберутся. Значит, район подключили через двадцать минут, аварию
ликвидировали. Господин Апостол, как лицо без документов и определенного места
жительства, то есть -- бомж, проследует в приемник-распределитель, где и будет находиться
с себе подобными в течении тридцати суток или вплоть до выяснения личности. Видишь,
Апостол, я тоже складно говорить могу. А моя бы воля, ты б отсюда на карачках уполз. Ну
да ладно. (Жене.) Собирайся.
Лена. А как же то, что он тут рассказывал?
Майор. Про звезды тебе в планетарии еще лучше расскажут.
Лена. Про нас...
Майор. Не знаю, про меня он ничего не рассказывал. И для непонятливых плюс
любопытных (поворачивается к Лене) повторяю: если состава преступления нет -- нам и
заниматься нечем. (Следователю.) Вас подбросить, Марианна Ивановна?
Следователь. Не надо. Капитан организует, наверное. Да, капитан? (Капитан кивает.)
Кстати, можно и чаю.
Майор (одеваясь). Вы отправляйте господина.
Капитан. Да, сейчас.
Майор жмет Капитану руку. И молча уходит. За ним, ни с кем не попрощавшись, тянется
жена.
Капитан. Курсант, грузи его и вези в приемник.
Второй полицейский. Хорошо.
Капитан. Справишься или помощь нужна?
Второй полицейский. Довезу, никуда не денется. (Апостолу.) Вставай, поехали!
Лена. Дайте ему обуться что-нибудь! Мороз же.
Апостол. Да не надо, у меня есть...
Капитан. В карманах прячешь?
Апостол. Где лежит, знаю.
Второй полицейский. Пошли, знающий...
Второй полицейский берет Апостола за локоть и уводит со сцены. Первый полицейский
идет за ними. В комнате остаются Капитан, Лена и Марианна Ивановна.
Капитан. Интересный персонаж. Его б энергию да в мирное русло.
Лена. А я когда слушала, мне вообще казалось, что он всю правду говорит. И про речку
знает откуда-то...
Капитан. И про стажера...
Лена (улыбаясь сама себе). Да, и про стажера...
Следователь. Про какого стажера?
Капитан. Который в приемник повез.
Следователь. А-а-а...
Возвращается первый полицейский, приносит кружку чаю, ставит ее перед Марианной
Ивановной. Сам садится на стул у дверей.
Сцена 7.
В дежурной комнате все те же четверо. Следователь Марианна Ивановна пьет чай; Лена
сидит за столом, подперев голову руками; Капитан перебирает бумаги; первый
полицейский просто вытянул ноги.
Капитан (Первому полицейскому). Ты иди в машину, прозвонись по рации еще раз для
очистки совести.
Первый полицейский кивает головой, встает и выходит.
Следователь. Куда вы его?
Капитан. Пусть попробует связь наладить...
Следователь. Так когда собираться будем?
Капитан. Вот чай допьете, или стажер к тому времени вернется, тут недалеко, или этот, с
бутылкой, нарисуется. Кто первый -- тот и развезет.
Лена. Если нарисуется...
Следователь (улыбаясь). И если не развезет.
Капитан (серьезно). Я его предупредил.
В комнату врывается Первый полицейский.
Первый полицейский (почти криком). Возвращать надо! Срочно!
Капитан (вскакивая). Говори!
Первый полицейский. Связался я! Надо задержать, он уже обратно едет!
Капитан. Кого задержать?!
Первый полицейский. Апостола!
Следователь. Почему?
Первый полицейский (успокаиваясь). Связь плохая! Только он говорит, надо задержать
обязательно.
Следователь. Да кто говорит?! Объясните толком!
Капитан. Тот, кого с бутылкой посылали... (Первому полицейскому.) Вызывай обратно
стажера! Пусть разворачивает!
Первый полицейский. Из машины?
Капитан. Да хоть из Гонолулу!
Первый полицейский выскакивает за дверь.
Лена. Что, обратно привезут?
Капитан. Понравился?
Лена. Понравился!
Капитан. Ну, тогда привезут.
Следователь. Чувствуется -- до утра нам здесь причащаться. У вас, капитан, спальные места
предусмотрены?
Капитан (кивает). Предусмотрены.
Лена. В основном двухспальные...
Следователь. Это при нынешнем состоянии мужской части населения -- несущественно.
Конечно, присутствующих это не касается.
В комнату быстро входят первый и третий полицейские. Третий полицейский явно под
шафе, у первого -- круглые глаза.
Третий полицейский. Это он, короче, рассказали мужики...
Капитан (Первому полицейскому). Пробился? Едут уже?
Первый полицейский. Рация не отвечает. Включена и бульканье какое-то. Не отвечает.
Капитан. Бери машину, дуй по маршруту! На, мобильный мой возьми. Отзвонись сразу.
Давай!
Первый полицейский берет мобильный и исчезает за дверью.
Третий полицейский. Тимур его зовут!
Капитан. Да подожди ты. По порядку рассказывай. Выпил много?
Третий полицейский. Кто?
Капитан. Дракон в пальто!
Третий полицейский. Пятьдесят граммов всего. Они без этого говорить не хотели.
Капитан. С ними завтра их начальство разбираться будет. По порядку... И граммы пока на
десять в голове умножь, для достоверности...
Третий полицейский. Да я только рюмочку.
Капитан. По делу давай!
Третий полицейский. Это Тимур был, домушник. Надо срочно ехать, ботинки под
лестницей искать.
Следователь. Капитан, мы услышим что-нибудь членораздельное от вашего подчиненного?
Третий полицейский. Я и говорю -- корешки мои, мы вместе служить начинали, знают
этого Апостола. И никакой он не Апостол. Он -- вор. Нормальный такой ворюга, но с
придурью. Они его брали несколько лет обратно. Ничего только доказать не смогли! Он
пьяным прикинулся. Типа квартиры перепутал. А жил по соседству. И тоже, главное, босой
был!
Капитан. Да ты толком можешь?!
Третий полицейский. Присяду я (садится на стул). Короче, поступил сигнал, что мужик в
своей квартире другого мужика задержал, это и был Апостол. То есть мужик телевизор
смотрел, боевик новый, и в другую комнату зачем-то пошел. Ну взять чего или как... А в
комнате другой мужик, чужой. А этот мужик, который хозяин, здоровый был, гребец. Он его
и спеленал. Полицию вызвал.
Капитан. Да не тяни ты кота...
Третий полицейский. Наши приехали и задержали. Только доказать ничего не смогли.
Капитан. А пальцы?! Отпечатков, что ли, не сняли?
Третий полицейский. Сняли. Все как положено. Откуда я знаю, куда они делись.
Капитан. Блин!
Третий полицейский. Ну вот... На этого Апостола эпизодов сорок по стране примеряли, а
доказать ничего не смогли. Он год в изоляторе парился. Потом выпустили.
Капитан. Так он вор или не вор?
Третий полицейский. Вор, конечно. Знающие люди потом уже рассказали по секрету. Он че
делал? Он программу телевизионную изучал. И когда фильм какой, чтобы все смотрели, он и
шастал по квартирам уже заранее присмотренным. А ботинки снимал -- чтоб не греметь. Да
они, поди, еще и сейчас под лестницей стоят в подъезде, если бомжи не поперли. И в будку
он лукался -- наверное, бежал от кого. А тут мы... По квартирам пройти надо, вдруг
свидетели какие, у которых что пропало, пока они в сериал пялились. А люди где
телевизоры держат? В большой комнате. А ценности всякие где? По простынями в шкафу!
А шкаф в большой комнате не держат! Вот его сейчас привезут -- вы, господин капитан, это
все и расскажите. И следователь тут как раз.
Лена. За такое и майора дать могут.
Следователь. Тем более что майор домой поехал.
Капитан. Да подождите вы звания присваивать. Пусть везут сначала.
Капитан начинает набирать номер телефона.
Капитан. Алло! Это я! (Пауза.) А чего не звонишь сразу!!! (Пауза.) Сильно? (Пауза.) Ну
езжайте сюда.
Капитан кладет трубку.
Капитан. Помощь он оказывает... (Обращается к присутствующим.) Ушел Апостол.
Стажеру по голове дал и ушел.
Следователь. Что-то серьезное?
Капитан. Нет. Все живы.
Лена. Все сделал, как и говорил. Прихожу, когда хочу. Ухожу -- когда надо. А интересный
мужчина, Марианна Ивановна. Сейчас бродит где-то. Дикий, дикий... Хотя такого, наверное,
и не приручишь.
Следователь. А может, и не надо? Я, капитан, по инстанции докладывать не буду, а вы со
своими поговорите. Послезавтра приеду -- хозяйственников дожму. И не расстраивайтесь, за
что-нибудь другое майора получите. Устала я сегодня...
Капитан. Сейчас отвезем. (Лене.) Вы поедете, сержант, или мечтать будете?
Лена. А что мечтать! В жизни такого все равно не бывает. Поехали.