Тянусь к протянутой руке, как птица, голодная до доброго корма.

Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Синица
Тянусь к протянутой руке,
как птица, голодная до доброго корма.
Ладони человеческие полны нежности,
присяду на пальцы цепкими лапками.
Чирик-чирик...
Не погуби
синицу на твоей линии жизни...
Оглашенные
Соглашаемся до ночи с миром, утром рисуем новую жизнь,
скалимся в кривое зеркало бескомпромиссное.
Там, снаружи, холод такой, что хоть на рельсы ложись,
да прогонят же, спасатели блюдолизные.
Не так, дорогие, не так человечество надо бы выручать.
Выучите для начала пару уроков собственного спасения.
Если я лягу на рельсы, так не за то, чтобы осерчать скорее, для откровения.
Бу! - говорите вы, и, в общем-то, правы безмерно.
Небо, видали? - тоже неласково молчаливо.
Дайте мне меч! Дайте мне меч, чтобы заговорить верно...
В этой войне я не желаю быть дезертиром.
Тысячу лет спустя раскопают скелеты в пожарищах крематория.
Что мы жгли? Что мы жгли? Разве мы это знаем?
Стадо идет по давно разработанной траектории вот вам и кнут, вот вам и пряник...
И каждому в меру усилий - страданий.
Отче! позволь же мне быть, и достаточно вразумлённо.
Впрочем, пусть чаша сия будет такой, как необходимо.
Только бы пострадать достойно и благословлённо,
иначе - невыносимо.
***
дорога в ад
вымощена благими намерениями
Куда идти, когда начало стерто,
зачем бороться, для чего дышать?
Под пятками босыми много мертвых,
но мертвецам мне нечего отдать.
Дорога в небо, где же вектор твой,
проводника мне дай, разверзни глотку!
Но снова трое кандидатов в лодку,
которая лишь двух везет домой...
Так верить хочется и снова видеть свет!
Где, где найти безумию ответ?
Идти и плыть, дарить любовь и славу.
Так трепетно желание борьбы
в необратимой гибели судьбы!
Но жажда заставляет пить отраву.
1
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Извращения
посвящение психосоциопату
Мощь реактивного двигателя в заднице электората
и падающие самолеты в небе между двумя столицами,
несуществующая идеология, кичь витиеватыми небылицами все это отражение конструктивизма мышления психосоциопата.
Прыгни в Ганг, подруга, там можно воистину с крокодилами
целоваться,
а всем пустобрехам, конечно же, дружить с могиканами.
Тебе говорили об Африке, ты думала, они - обезьяны с бананами;
(ну что ты, малыш, ты же все неправильно переводила...)
тебе говорили о наполненности, а ты думала, что места нет,
что конец наступает там, где ты забываешь о чьей-то помощи;
тебе говорили - послушай, все рядом, но ты видела только овощи,
думала, что контужена, а оказалось - бред.
Скальпель
Перемешанные междоусобицей поколения
падают ниц,
падают на колени.
Я
не склоню головы отныне.
Ныне
слова поостыли.
Церкви хлипкие сгущают иные
голоса.
И все-таки тормоза
существуют.
Они кощунствуют, правда, но не потому, что ревнуют,
а просто они - в слезах.
Плачут за вас Ниагарой, дурни.
Даром они - дежурные.
Плачут и молятся, не в силах вас уберечь.
Я не с ними, я не вкуриваю,
но мне так же, как им, хочется выплавить из себя скальпель
и по вашим мозгам сечь.
Будда
Знаешь, я видела твоего Будду.
Он сидел под раскидистым дубом и писал поэму.
Он действительно невероятно худ, и задуман
так, будто никогда не мотало его во времени.
Если он говорит, то исключительно птичьим
языком, а если молчит, то кажется что не серьезно.
Личности перед ним сгорают так же стремительно, как спички,
а его собственная личность не более, чем курьез.
Но
знаешь, я не рискнула с ним говорить, ему это не нужно,
2
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
а мне и подавно - только б не впасть в нирвану.
Пусть себе сидит, там уже давно образовалась лужа
экскрементов.
Он их не видит, ему вообще давно все по барабану.
Да, он красив, даже в куче дерьма сидя умеющие летать прекрасны вовсе не тем, что в перьях...
Знаешь, можно существовать вот так и никого не обидеть,
и никому не служить, и совсем ни во что не верить.
Хочешь?
У тебя бы вышло, ты был на пороге.
Тащили, оттаскивали, говорили: «Вернись, любимый!»,
а Будда накладывал на воздух все новые и новые строки,
и воздух дышал и жил, и это было красиво.
И все-таки что-то мешало нырнуть с головой в фекалии,
а почему-то хотелось неведомого причащения.
Знаешь, простыми, не такими, как Бодхисатва стали мы
еще до рождения... и уже тогда мы верили.
Прощение/прощание
в обратное время
сквозь зеркала,
затуманенные дыханием Бога;
так долго
искать свои рамки в безграничном пространстве...
Не будет венчальных праздников в декабрьских похоронах,
Можно вступать откровенно в гражданские войны неравных.
Сыпется белыми хлопьями ужас в перебродивших дворах,
Следы укрывая, скрывая разломы мостов попранных.
Алчностью бешеной ты разверзаешь скуластую пасть,
С вьюгой отчаянно воешь свои сумасшедшие трели,
Но кто-то хватает за волосы, не позволяя пасть Неведомый, сильный - вытягивает из глубины на мель, и
Рыбой беззубой таращишь глазницы пустые на лед,
Бьешься, хватая губами отбитыми яростный воздух.
А кто-то, извлекший тебя из отравленной бездны, поёт
О том, что зимой хоронить слишком тягостно и непросто.
Можно забыться, укутавшись в чай, или свечи возжечь,
Бросить на стол записные свои или чьи-то забытые книги,
Серой и пыльной фатою отчистить от ржавчины меч
И отражения в нем выбирать, и примеривать вздохи и крики.
Стоять над обрывом многоэтажной проветренной высоты,
Скалиться по привычке карикатуре кудлатого бога.
Но кто-то спокойный немного занервничает от пустоты,
И будет несносно томительно ощущаться его тревога.
И снова ты мечешься между теплом колыбельным и братской войной,
Срываешь замки и толчёшь в металлической ступе надежды.
3
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Зима наступает, она уже рядом, и мечется вместе с тобой,
А ты замерзаешь в потрепанной сквозняками ветхой одежде.
И все-таки кто-то, кто был, и по-прежнему рядом стоит,
Губы кривит, если ты делаешь вид, что его не видишь.
«Послушай, - он говорит, - ветер над крышей ревет, рычит
Слышишь его бесконечные вопли? конечно слышишь...
Можно теперь возвращаться к пледам и матимачеховым чаям Там вероятнее будет отыскано подвенечное платье».
Но снегом засыпало город, и невозможно идти по следам.
Ты молча стоишь на ветру, костенея и теребя распятье.
Так провожают в последний путь тех, с которыми выживал,
С кем уходили на дно океана, горели в кабине пилота.
Тех, кто вытаскивал из твоего почерневшего тела кинжал
И поливал на уже умирающую душу живую воду.
Может случиться однажды, что ветер устанет выть,
Выдохнув внутрь оставленной бездны последние силы.
Но если придет тот час, когда некого станет похоронить,
Тогда обнаружишь внезапно, что сердце твое остыло.
Тишина
Если я не сойду с ума,
если уже не сошла,
буду как раньше - нелепая,
малая,
тихая,
благоговейная тишина.
Silensio...
Протяжно завывая, поминая тебя родного, могучего саму судьбу свою невезучую в прериях разума раздвоившегося
донельзя.
Юный сокол машет черными полами плаща,
клюет тебя в темя,
в прошлом своем корни любви
ища.
Навещай
хоть иногда.
Буду кормить тебя с рук,
слизывать соль твоих мук
с оперения.
Немного времени
до забвения,
если я не сойду с ума...
4
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
***
А я сегодня на Патриарших
разговаривала с одной вороной.
Так вот, она утверждала, что Маргарита не умерла,
а тусуется где-то на Бронной,
в среде наших.
А Мастер... Мастера не было никогда...
Представляешь?
Желтые цветы цветут по-прежнему...
им даже март пофиг!
Только (слышала я) колокола
весьма настойчиво звали на кофе
с Маргаритой...
Социальный бой (аллегория)
Куда б нас не загнали, слышишь, ты только возьмись за рубильник.
А если отсутствует электричество, то сжимай кулаки и зубы.
Держись до последнего, даже если придется залезть в могильник,
где стынет ржавая языческая атрибутика, и еще истлевшие трупы.
Ничего, перебесимся, а там уже и рассвет наступает близок.
А если не саркофаг, то совсем и не обращай внимания; важно то,
что - помнишь, дорогая, мы с тобою ели вдвоем из солдатских мисок?
И ты даже таскала за собою на тонком стане «Калашникова»…
Они догоняют; догонят, конечно, но руки-то остаются коротки.
Поприжать могут, а все-таки в ситуации крайности мы железные.
Нас бы только соединить панцирями, приварить на паху и у ворота.
И вот так, когда герметично сливаемся, мы вполне ответственные
вылазки партизанские можем делать; иногда и открытый полезен
бой, он такой, да, само собой, и не поспоришь, если все грамотно.
Ты, дорогая, не бойся, я хоть и вешаю на тебя «Калаша», но честен.
А все остальное тысячелетиями записано еще на пергаментах.
Волчиха (аллегория)
В храме темно и тихо, треск одинокой свечи.
Прирученная волчиха припала у солеи
брюхом на холод плиток, каменных и кривых.
Волчьей тоски избыток льет водопад на них.
А на крестах вороны громко кричат своё.
А со стены иконы грустно глядят на неё.
Ласково и беспечно, немо, печально любя,
и ожиданием вечным раны её теребя.
Ветер гуляет в окнах, слышен вечерний звон.
Солнцем закатным соткан кокон со всех сторон.
Греется в нем волчиха, снаружи вороны кричат.
Чудятся между бликов игры родных волчат.
Скоро заполнят ниши громкие взоры людей.
Станет совсем неслышно крови её детей.
Встанет луна над храмом, ночь убаюкает птиц.
Ответы любви пространной сгинут в тени ресниц.
5
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Пора домой
Распахнулось небо. Пора домой.
Кто-то нас для объятий горячих ждет.
Позабыли все, что он был живой,
но, качаясь, каждый к нему идет.
Не печалься, что мы так далёки, брат.
Что мечи вместо плуга теперь куем.
Мы однажды встретимся у небесных врат
и все вместе славу любви споем.
Подтверждают молитву колокола.
Слышишь, тихо как стало вдруг?
Будто песня к обители призвала.
Будто небо тебя приветствует, друг.
Не печалься, настанут иные дни.
Непременно будет закончен бой.
Мы споем бесконечную славу любви.
Мы однажды все возвратимся домой.
Про зреть
Возьми меня за руку, Господи,
отведи
туда, где святое место горит...
Знаю, Господи, знаю, что впереди...
Но дороги обратной нет, а...
сердце болит.
Цветет вокруг мир, и цветет весна,
красота
оправдает его слепоту, это правда...
Видела ль я ее, видела ль хоть иногда?
А может быть, я увижу ее
завтра...
***
Грядет последняя осень,
вздымает ветер колосья
и дышит грозное море,
и небо становится злое.
Сгущаются черные тучи,
пытают раскаты грома.
И снова где-то вне дома.
тоска бесконечная мучит.
И где-то за океаном,
за долгими днями полета,
в неведомых дивных странах,
в неведомых мне заботах
сгорает любимый мною
без отдыха и покоя.
А здесь читают молитвы,
кладут за него поклоны.
6
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Становится легче сердце,
и ветер совсем не дерзок,
и море не столь могуче,
и даже светлее тучи…
Когда-нибудь он очнется,
откроет тяжелые веки,
больные, уставшие веки…
и солнце к нему вернется.
Густое солнце, живое,
укутает в кокон сладко,
согреет, как после боя
греют бинты и вата.
Сегодня последняя осень.
Осень встречи не просит,
рыжая, красит небо,
осень молитвы возносит.
Развилка
Перед камнем тяжелым стоя
на развилке из трех дорог,
я вас помню, любимые мною,
и надеюсь, что помнит Бог.
Рвется в клетке судьба, ревнуя,
норовя из оков улететь.
Как бы так взлететь, не минуя
вашу жизнь или вашу смерть?
Чтобы разум не стал бесплодным,
а написанное - не пустым,
я иду путем, неугодным
захмелевшим мирам больным.
И когда рыжеокий вечер
тени длинные склонит к ногам,
я на все вопросы отвечу
и неотданный долг отдам.
И когда я дойду до храма,
постарев неожиданно, вдруг...
Я скажу тебе правду, мама,
и тебя обниму, мой друг.
***
Мне жаль, когда дурными снами
Со мною разум говорит,
И ревностью жестокой мАнит,
И к страшным образам манИт.
Но я тревожным снам не верю –
Проснувшись, засыпаю вновь,
В сознанья меркнущего двери
Веду воскресшую любовь.
7
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
(off-top)
Переподвывертыш,
или
все дело – в именах
посвящается человеку с
вымышленным именем и фамилией
И вот зима наступает ногой на горло холодной пяткой, костлявой пяткой - в кадык.
Дышать не трудно, хотя и немного больно,
и даже кажется, будто уже привык.
Глазами в небо, не двигаться, не бороться.
Пусть снег холодный падает прямо в лицо.
И пусть укроет нежно, и пусть прервется,
в конце концов, бесконечное это кольцо.
Я не хочу больше, чтобы февраль и стужа,
затем апрель, ледоход и крикливое вороньё.
Я больше не анахорет, я паршив для мужа.
Впрочем, я рад. В стороне от меня сучьё...
Плеваться кровью вряд ли кому приятно.
Но если надо, приходится потерпеть.
Конец! Конец! И не нужно идти обратно!
И вперед ни к чему. И не о чем сожалеть.
Зима долгожданная, избранная невеста,
когтистая, хищная, я отдаюсь тебе.
Синее облако. Небо и солнце на месте.
Зомби играет свое на ржавой трубе*.
Я замерзаю, слышишь? Я не строптивый.
Вырванная душа бултыхнулась в большой сугроб.
И только свисают ветви плакучей ивы,
венками голыми украшают сверкающий гроб.
Пой же, метель, вой мне, плачь, упивайся стоном.
Захлебнуться нетрудно, невыносимо быть.
Однажды ты остаешься один на один с перроном,
зная, что поезд бессмысленно остановить.
Мягкие снежные лапы дразнят покоем.
Падаю, падаю, падаю, падаю в них.
Слышишь, невеста?! Лишь от тебя не скрою,
как безупречно неискренен этот стих...
Может быть, ты умна, так же как и кристальна?
Может быть, ты холодна и поэтому знаешь всё?
Тогда волоки мою душу из снега в спальню
и полюби мое тело, а вместо - распни вороньё.
8
Татьяна Осипова
Обсуждение 25 октября 2011
Я буду сильный, любимая. Я привстану
на полусогнутых или прозрею вновь.
Я залижу расковыреную когда-то рану,
я поделюсь и кровью, если нужна будет кровь.
Только не верь, не бросай меня здесь, под льдами!
Не хорони, присыпая тропинку песком.
Я говорил тебе - помни! Только запомни, Таня,
истина вовсе не следует за языком...
Пасть раскрывая, собакой бездомной, скучной,
Ловим снежинки под кружевным фонарем зима моя, тАя, таЯ в своем имени сучьем
правду...
и я, притаивший неправду - в своем.
______________________________________________________________
*реминисценция на фразу из текста песни рок-группы «Крематорий» - «Зомби играет на трубе»
9