Ingrīda Kupšāne. Emigranta apziņas modeļi: G.Janovskis un G
advertisement
DAUGAVPILS UNIVERSITĀTE INGRĪDA KUPŠĀNE EMIGRANTA APZIŅAS MODEĻI: G. JANOVSKIS UN G. GAZDANOVS МОДЕЛИ ЭМИГРАНТСКОГО СОЗНАНИЯ: Г. ЯНОВСКИЙ и Г. ГАЗДАНОВ Promocijas darba kopsavilkums filoloģijas doktora grāda iegūšanai literatūrzinātnes nozarē salīdzināmās literatūrzinātnes apakšnozarē Daugavpils 2006 МОДЕЛИ ЭМИГРАНТСКОГО СОЗНАНИЯ: Г.ЯНОВСКИЙ И Г.ГАЗДАНОВ Эмиграция как феномен существует в каждой культуре в различные периоды истории. В основе этого феномена - экономические или политические потрясения. Вынужденное бегство на чужбину обычно вызывается преследованием. Но эмигранты и вне родины способны создавать свою культурную среду, включаясь в диалог с обществом страны пребывания, и вместе с тем надеясь избегнуть ассимиляции, сохранив свою национальную идентичность посредством языка, посредством развития определенных культурных ценностей. У эмиграции древние корни, но в XX столетии она приобретает настолько большие размеры, причиной чему две мировые войны, установление тоталитарных режимов, что становится жестоким экспериментом с миллионами людей, целыми народами. Начало столетия (1917 - 1922 гг.) отмечено так называемой «первой волной» русской эмиграции. В начале 30-х гг. в изгнание отправляются немцы, которые не примирились с приходом Гитлера к власти. Исход Второй мировой войны характеризуется уже массовой эмиграцией народов балтийских государств: латышей, литовцев, эстонцев. Русская эмиграция вступает в свою «вторую волну». В среде тех людей, которые были вынуждены оставить родину, оказалось много творческих людей (в том числе писатели, художники), так как часто именно они активно противостояли новым властям. Несмотря на тяжелую реальность жизни на чужбине, многие продолжали творить, но уже сквозь призму эмигрантского существования. В условиях затянувшегося изгнания о себе заявляет новое поколение писателей как в русской, так и латышской среде, со своим особым способом выражения и нередко оппозиционное старшему поколению. Ситуация эмиграции обуславливает формирование специфического сознания человека, образование особого мировоззрения. Мировосприятие эмигранта многообразно и выразительно воплощается в созданных писателями текстах. В них моделируется картина мира, которая раскрывает характерные черты эмигрантского сознания. Таким образом возможно достичь всестороннего исследования моделей эмигрантского сознания, анализируя в этих текстах основные категории картины мира. При обращении к анализу эмигрантского сознания продуктивно использование методологических принципов сравнительного литературоведения, что дает возможность определить как общее в эмигрантском сознании, так и индивидуальные особенности его выражения, обусловленные спецификой национальной литературы с присущей ей картиной мира. В диссертационной работе исследуется художественный мир прозы писателя латышской эмиграции Г. Яновского и русского писателя «первой волны» эмиграции Г. Газданова в плане характеристики моделей эмигрантского сознания. Этих авторов объединяет то, что как творческие личности они сформировались уже вне родного пространства. Начало их творческого пути связано с жизнью в эмиграции. Много соприкосновений мы находим в биографиях этих двух писателей, что в трансформированном виде находит воплощение в их произведениях. Объект диссертационной работы - сравнение семантики и структуры картины мира прозы Г. Яновского и Г. Газданова. Цель диссертационной работы - в сравнительном рассмотрении исследуя картину мира прозы Г.Яновского и Г.Газданова в ее основных параметрах (пространство, время, человек), определить специфические формы выражения эмигрантского сознания, а также общие черты эмигрантской картины мира. Методологические принципы анализа: • историко-теоретический; • сравнительный. Научную новизну диссертационной работы и теоретическое значение определяют: 1) актуализация феномена эмиграции в литературоведческом анализе; 2) актуализация творчества Г.Яновского и Г.Газданова в латвийском литературоведении; 3) анализ прозаического текста с использованием основных категорий художественного мира (пространство, время, человек); 4) использование основных принципов и методики сравнительного литературоведения с целью исследования литературных явлений. В диссертационной работе при анализе прозы упомянутых авторов не соблюдается хронологический принцип, что определило бы приоритет произведений Г. Газданова. В диссертационном исследовании в качестве исходной точки фигурируют феномены латышской эмиграции и латышской литературы, поэтому в характеристике модели пространства, времени, места человека в художественном мире предпочтение отдается прозе Г. Яновского, при сохранении определенного равновесия. Г. Яновский (1916 - 2000) признал себя писателем в возрасте шестидесяти лет, когда появилась «Сола» ("Sōla") - произведение с необычным названием, написанное новичком из отдаленного уголка Средней Англии. Критика оценила его положительно. Янис Рудзитис пишет: Успешное, достойное похвалы выступление для нашей национальной прозы15. В прозе изгнания в то время творили хорошо известные уже в свободной Латвии писатели: Аншлавс Эглитис, Янис Клидзейс, Аида Ниедра, Илона Леймане, Вольдемарс Карклинш и др. Г. Яновский присоединился к ним со своим плодотворным вкладом (повести, новеллы, более 20 романов). Все произведения пронизывает нескрываемое субъективное отношение к изображенному. Это определяет тематику и тональность произведений Г. Яновского. Прочувствованно он отображает судьбу изгнанников и тепло вспоминает годы независимости Латвии. Таким образом, проза Г. Яновского условно могла бы быть разделена на: 1) произведения, в которых актуализирована тематика изгнания (прежде всего романы, где главное место отведено прочувствованному изображению переживаний ужасов войны и изгнания, где в центре повествования человек, которого обстоятельства вынудили покинуть свою родную землю и отправиться на чужбину); 2) произведения, в которых отражена память о жизни в Латвии (в этих произведениях представлено не только идеализированное или ностальгическое восприятие явлений времен Первой республики, но также критическая оценка, сквозь которую прорастает боль соотечественника). Своеобразие романов Г. Яновского в том, что все они связывают в единое целое личность автора, позволяя некоторым образом отождествлять его с главным героем. В каждом романе проявляются чувства самого автора, отражается какое-либо событие из пережитого, поэтому часто произведения сюжетно связаны: следующее - продолжение предыдущего. Это отметил Янис Рудзитис. Например, «Сола» - «Над Трентом поднимается туман» ("Pār Trentu kāpj migla") - «Голоса за тьмой» ("Balsis aiz tumsas"), «Без дороги» ("Bez ceļa") - «У Торна» ("Pie Tornas"), «Без возврата» ("Uz neatgriešanos") «В тот раз» ("Тoreiz"), «Менуэт теней» ("Ēnu menuets") - «Песня для леса» ("Dziesma mežam") - «Роланд» "("Rolands"). ЕСЛИ даже какой-либо роман не является прямым продолжением уже опубликованного, все же часто встречаются параллели (в некоторых романах обнаруживаются повторы, схожие тематические линии, в пространство одного романа непосредственно «входит» фрагмент или пересказ из другого романа). Исследование творчества Г. Яновского еще весьма неполно и фрагментарно. Прозу писателя исследовали Б. Табуне, Б.Калначс, И. Парупе, Д. Лусе. Из литературоведов эмиграции упомянем Я. Рудзитиса, А. Апсе, которые писали отзывы о романах Г. Яновского. Однако творчество Г. Яновского заслуживает всестороннего и детального исследования. Rudzītis Jānis par Gunāru Janovski// Janovskis G. Sōla. Pār Trentu kāpj migla.- Rīga: Liesma, 1991.-10. lpp. 15 Г. Газданов (1903 -1971) - прозаик, который, также как и Г. Яновский, начал свой литературный путь в эмиграции. Хотя в среде близких писателя представлены осетины, сам Г. Газданов осознавал себя органически принадлежащим к русской культуре (русский язык - его родной язык). Место пребывания Г. Газданова в эмиграции - Париж, город, который в 1920-е гг. стал главным культурным центром русской эмиграции и сохранял этот статус вплоть до Второй мировой войны. В Париже осело около 200300 тысяч русских беженцев, в среде которых было немало поэтов и писателей, которые и на чужбине вели активную литературную работу. В Париже продолжали писать литераторы, получившие признание еще в России: И. Бунин, И. Шмелев, М. Осоргин, Б. Зайцев, А. Ремизов, Д. Мережковский и др. Здесь, в эмиграции, в писатели зачисляют себя и молодые: Б. Поплавский, Ю. Фельзен, Н. Берберова, В. Яновский, А. Алферов, а также Г. Газданов и В. Набоков. Начало творчества Г. Газданова датируется 20-ми годами XX века, когда в пражских журналах «Своими путями» и «Воля России» публикуются его экспериментальные рассказы. Однако популярным в русской эмигрантской среде он становится после выхода в Париже в 1929 году романа «Вечер у Клэр». В 1934 году в периодике публикуется роман «История одного путешествия». Многие критики отмечают одну особенность прозы Г. Газданова: в его произведениях нет завязки, деталь превалирует над общностью содержания, что интерпретируется как недостаток его прозы. В то же время высказывают восхищение выразительностью слова у Г. Газданова, понятийной емкостью газдановской фразы, присущим автору великолепным чувством ритма и т.д. В 1939 году начинается публикация романов «Полет» («Русские записки») и «Ночные дороги» («Современные записки»), прерванная военными действиями. «Полет» расценивается как камерная драма, как изысканное произведение Газданова-психолога, так как в нем дается утонченный анализ психологического бытия. В свою очередь, роман «Ночные дороги», на который были написаны только две рецензии (В. Арсеньев и А. Слизкой), к тому же полные необоснованными укорами, - это насыщенное автобиографическими деталями произведение, в котором повествуется о путях эмигранта в Париже, и в котором автор одновременно «поднимается» до философски-обобщенного уровня. После Второй мировой войны в творчестве Г. Газданова наблюдаются некоторые изменения, которые позволяют говорить о новом периоде его творчества. С. Федякин отмечает, что в послевоенные произведения входят новые темы, характерна аскетическая манера письма. Формируется также другое, более благоприятное отношение к писателю со стороны критики. После войны появляется ряд романов: «Призрак Александра Вольфа» (1947), «Возвращение Будды» (1949), «Пилигримы» (1953), «Пробуждение» (1965), «Эвелина и ее друзья» (1968). В последний год жизни Г. Газданов начинает писать роман «Переворот», который не был закончен. Однако его фрагменты публиковались уже после смерти Г. Газданова в выходящем в Нью-Йорке «Новом журнале». Анализируя прозу Г. Газданова, часто указывают тех русских и западных писателей, которые в большей или в меньшей степени повлияли на его творчество, а также тех, которые были достаточно авторитетны на взгляд самого писателя. Отмечается, что когда критики эмиграции говорят о Г. Газданове, весьма часто им приходят на ум традиции, заложенные Н. Гоголем и А. Чеховым. И Г. Адамович, и В. Ходасевич в своих рецензиях выявляли параллели между этими авторами и текстами Г. Газданова. В свою очередь, «Призрак Александра Вольфа» сравнивается с произведениями Ф. Достоевского - оба автора используют детективную интригу, скрывающую философский подтекст. Из современников чаще всего проза Г. Газданова сравнивается с романами В. Набокова. А из западных писателей, мыслителей в связи с прозой Г. Газданова часто упоминаются Рильке, Кафка, Ницше и др. Структура диссертационной работы. Диссертационная работа (объем - 188 страниц) состоит из введения, трех частей, заключения и списка литературы (196 единиц). Во введении рассматривается феномен эмиграции в культуре на примере характеристики роли эмиграции в судьбе латышского и русского народов, очерчивается та культурная среда, в рамках которой начинали свое творчество Г. Яновский и Г. Газданов, представляется взгляд на их творчество и говорится об уровне исследованности литературного вклада этих авторов. Формулируется цель диссертационной работы, обосновывается структура работы, научное и теоретическое значение исследования. 1. Часть Модели пространства в прозе Г.Яновского и Г. Газданова состоит из 4 глав. 1.1. Категория пространства: теоретический аспект Пространство и время значительнейшие параметры существования мира и основные формы человеческого опыта. В нашем понимании мира у пространства и времени особая роль. И первичные (природа), и вторичные (культура) формы существования бытия немыслимы вне пространства и времени, универсальных физических категорий мира. В каждом литературном произведении основу художественного мира образует определенная модель пространства и времени. Вместе с тем, искусство в целом и литература в частности связаны с личностью, с субъективностью творца. Этим определяется то, что в литературном произведении при формировании модели пространства и времени используются субъективные формы восприятия этих категорий. Ю.Лотман перечисляет основные ориентиры, присутствующие в модели пространства: высокий - низкий, правый - левый, близкий - далекий, открытый - закрытый, ограниченный — неограниченный, дискретный непрерывный, наделенные определенной семантикой (ценный - неценный, свой - чужой, хороший — плохой и т.д.).16 По мысли Лотмана, наряду с противопоставлением верх - низ (деление пространства по вертикали) в пространственной структуре текста существенная роль отводится оппозиции закрытый - открытый. Она реализуется таким образом, что закрытое пространство чаще всего представляют бытовые пространственные образы (дом, город, родина), которые характеризуют такие признаки, как безопасный, родной, свой, и которому противопоставляется «внешнее» пространство с такими чертами, как чужой, враждебный, холодный. Однако возможна и противоположная интерпретация. Ю.Лотман актуализирует также понятие границы. В формировании модели пространства нередко важную роль играют такие противопоставления, как восточный - западный, северный - южный, которые связаны с определенными ценностными ориентирами.17 При анализе пространственной модели используются понятия топос, локус, определяющие большие или меньшие единицы пространства. Например, если рассматривается городской топос, то в него включают такие локусы, как дома, улицы, кафе и т.п. В свою очередь, если в качестве макропространства в тексте функционирует дом, тогда в статусе локуса рассматриваются комната, чердак, лестница, также - сад и пр. Одной из семантически наиболее насыщенных пространственных единиц является город, который, начиная с 90 гг., становится отдельным объектом углубленного исследования. Наряду с описанием макропространства важно и исследование микропространства в контексте общей картины мира. С этой точки зрения значительный интерес представляют результаты работы конференций, организованных кафедрой русской литературы и культуры ДУ «Дом в европейской картине мира», материалы которых изданы в сборниках научных статей. Исчерпывающее описание отдельного микропространства дает возможность определить некоторые специфические проявления картины мира и открыть важнейшие черты определенного типа сознания. Поэтому продуктивны научные работы, в которых разработаны схемы анализа таких пространственных структур, являющиеся своеобразной матрицей для дальнейших исследований. 16 Лотман Ю. Структура художественного текста.- Москва, 1970,- С. 267 17 Лотман Ю. Структура художественного текста.- Москва, 1970,- С. 278. 1.2. Пространство родины В данной главе представлены результаты исследования структуры и семантики пространства родины в романах Г.Яновского и Г.Газданова, выявлены общие признаки в модели пространства, которые обусловлены спецификой эмигрантского сознания, а также отмечены индивидуальные особенности у каждого автора. Образ родного топоса представлен и в латышской, и в русской эмигрантской литературе. Эмигрант часто предавался ностальгическим воспоминаниям, так как это становилось своеобразной возможностью побывать дома, на родине. В латышской литературе изгнания яркое воспроизведение родного пространства дается в романе Я.Клидзея «Человеческий ребенок» ("Cilvēka bērns"), в произведениях А.Эглитиса «Пансион в замке» ("Pansija pilī), А.Земдега «В тот раз на мельнице Лубэ» ("Toreiz Lubes dzirnavās") и др. В русской литературе первой волны эмиграции имеется целый ряд текстов, в основу которых положены автобиографические элементы и в которых реконструируется дореволюционное пространство России, мир утраченного былого. В этих текстах выявляется особая миссия писателя, а именно, осознание того, что они «взяли» с собой на чужбину подлинную Россию, которая сохраняется, воплощаемая в словесном образе. Здесь можно упомянуть «Жизнь Арсеньева» И.Бунина, «Юнкеров» А.Куприна, «Путешествие Глеба» Б.Зайцева, произведения И.Шмелева и др. В прозаических произведениях родина предстает в локальном выражении (не вообще Латвия или Россия, а определенный топос в конкретный отрезок времени - обычно родной край автора). Однако эта пространственная единица в то же время изоморфна макропространству. В прозе латышских авторов обычно реконструируется Латвия 20-30-х гг. 20 века, пространство и время независимой республики. В текстах, созданных русскими литераторами, это монархическая Россия рубежа 19-20 веков, время накануне кардинальных изменений и катастрофы. Таким образом, обнаруживается связь образа родины с определенным историческим периодом. Но нередко историческое время оказывается на периферии внимания, и акцентируется чувство циклического времени, подчеркивается связь с ритмами и закономерностями природы. Человек в этих произведениях по большей части открывается как естественная часть сотворенного мира, который живет и поступает в полном соответствии с окружающим пространством, ощущая тесную эмоциональную связь с ним. Этим структурирующим фактором мира, этим центром, который функционирует как точка отсчета любой деятельности, является дом. Это место, где совершается процесс формирования личности человека, место, где культивируется сосуществование разных поколений, обеспечивающих непрерывность хода жизни, место, которое дает чувство безопасности и защищенности. Г.Яновского и Г.Газданова объединяет то, что в их романах образ родины, а именно, особенности пространственной структуры Латвии (России) детерминированы биографическим хронотопом писателей. В романах как Г.Яновского, так и Г.Газданова обнаруживается пространство, с которым связаны их детские годы: у Г.Яновского - рыбачьи поселки, Рига; у Г.Газданова - Петербург, Минск, Кавказ. Но в то же время пространственные модели романов нельзя свести лишь к биографическому пространству авторов. Это художественное пространство, которое функционирует в соответствии с закономерностями физического мира, варьирующегося и трансформирующегося. В прозе обоих авторов в макропространстве родины значительное место занимает локус дома. Это наглядно выявляется в романе Г.Яновского «Без возврата», где дом изображается как синтетическое образование. В романе существуют несколько вариантов дома: дом отца, хибарка, комнатка в Риге. У каждого из этих вариантов свое назначение и функция, которые в совокупности образуют семантику локуса дома. Дом отца - это микромир, где рядом живут два человека - отец и сын. В этом случае дом адекватен семье, пространству, которое наполняют родные люди. Дом отца с его стабильным, неменяющимся ежедневным распорядком, с постоянным присутствием родного человека становится основой бытия Джона, исходной точкой, когда он отправляется в путь, и конечной целью, вернуться к которой побуждает внутренняя необходимость. Между Джоном и домом отца существует органическая связь, которая не ослабевает, не теряется даже в отсутствии юноши. Второй вариант дома -хибара на берегу Даугавы. Она репрезентирует пространство природы. Хибара функционирует как пространство, в котором человек чувствует себя свободным, которое обеспечивает его самореализацию. Можно сказать, что это пространство стимулирует творчество, высвобождает в человеке стремление творить и созидать. Жизнь в хибаре связана с отроческими годами Джона - временем, когда приходит первая любовь и доверенные ей большие тайны. Век лачуги заканчивается вместе с вхождением Джона в ряды взрослых. Лачуга представляет мир детства, поэтому на новом витке жизни ей больше нет места, она обречена. Комната в Риге - первоначально в подвальном этаже, позже мансарда обычное местожительство бедного юноши, приступающего к завоеванию города и поля просвещения, главным образом изображается как жилище (кров), пристанище, с которым нет более тесной связи. Таким образом, можно говорить, что в романе дом - это: - постройка - местожительство человека, жилище; - семья; - место, где индивид может реализовать себя, свои потенции; - органическая часть родного пространства, центральный компонент в микромире человека. В романе Г.Газданова «Вечер у Клэр» дом не моделируется как физическое пространство со всеми его элементами: упоминаются только те детали, которые помогают в сказанном оживить определенную гамму чувств в повествующем герое, дают возможность соединить происходившее в детстве в едином образе, позволяют обнаружить ход какого-то происшествия или грани человеческой личности. Поэтому можно сказать, что в романе локус дома характеризуется фрагментарностью и условностью. Дом как пространственная единица часто не обладает реальными признаками. Иногда трудно и даже невозможно в рамках романного хронотопа определить локализацию того или иного варианта дома в пространстве. Например, повествуя о времени учебы в гимназии, геройповествователь неоднократно упоминает дом, в котором живет, но его местонахождение не конкретизировано. Это означает, что в субъективном мировидении героя-повествователя, находящегося в центре повествования, конкретная локализация не имеет существенного значения. С другой стороны, дом, как эквивалент семьи, дом как гарант определенной стабильности и некоторого порядка, дом, как хранитель особой атмосферы, играет важную роль. Не случайно Коля Соседов соизмеряет события окружающего мира с происходящим дома, подчеркивая свою принадлежность семье, часто повторяя фразу у нас в доме18. Дом в романе больше связан с образом матери. Это не случайно, так как мать чаще всего находится дома, в отличие от отца, который по большей части вне его. В сознании мальчика образ отца связан с мотивом дороги (пути), так как его занятия обусловливают постоянные переезды от одного местожительства к другому. Именно вместе с отцом Коля совершает постоянные морские путешествия, но не в реальном, а в вымышленном пространстве. Образ матери занимает доминирующее место также потому, что отец рано умирает, отправляясь в свое последнее путешествие. Образ матери присутствует и в описании петербургской квартиры Соседовых, и в пространстве дома, где семья живет, когда Николай учится в гимназии. Петербургская квартира, также как дом в Минске, репрезентирует городской дом, и шире - пространство цивилизации. Одним из важнейших элементов этого дома является атрибут мира вещей - книга. Она функционирует как знак культуры, характеризуя семью Соседовых, ее членов, указывая на их принадлежность к интеллектуальному слою людей. В свою очередь, дом дедушки на Кавказе, пусть даже и находящийся в Газданов Г. Вечер у Клэр// Газданов Г. Черные лебеди,- Москва: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.- С. 36, 38, 39. 18 городе, все равно в основе своей представляет пространство природы. Указывается, что он находится на окраине города, в его описании совсем не упоминается что-либо из урбанистического окружения. Его нельзя рассматривать как закрытый локус, так как не существует строгого разграничения между домом и окружающим пейзажем. Рождается впечатление, что дом сливается с окрестностями - горами, лесами, Тереком. Герой-повествователь как бы попадает в совсем другой мир, где главенствуют законы природы. В целом в повествовании Кавказ приобретает совершенно особую эмоциональную тональность. Дом дедушки воспринимается сквозь призму личности отца - это его родина. Но отец умер, таким образом специфику Кавказа определяют присутствующие в сознании героя-повествователя воспоминания о смерти отца. И Г.Яновский, и Г.Газданов актуализируют дом как эквивалент семьи. Дом - это родные, близкие, чье присутствие определяет связь этого пространства с различными атрибутами мира эмоций. Дом, который адекватен семье, рассматривается Г.Яновским как абсолютная ценность, гарант гармоничного развития личности. В то же время у Г.Газданова это не акцентируется, так как его герои не настолько крепко связаны с домом. 1.3. Оппозиция дом - дорога В данном разделе рассматривается специфика эмигрантского восприятия мира, которая выявляется посредством оппозиции дом-путь. Эмигрант - это человек, которого с определенной пространственной единицей сближает не столько родство, сколько более важная эмоциональная близость. Присутствует осознание определенного пространства как гаранта надежного бытия. Это чувство формируется в отношении к родному дому, местожительству, в широком значении - к государству. Только тогда, когда существует такая органическая связь, возможна и ситуация изгнания и то, что мы определяем как сознание изгнанника. Если нет чувства родного дома, тогда нет также и чувства изгнания. Эмигрант - человек дороги, совсем как романтический герои. И все же разница в том, что в случае изгнанничества человек пускается в путь не добровольно, что нет ни свободного выбора в пользу пути, ни внутреннего стремления к переменам. Часто во время политических потрясений, спасая свою «голую жизнь», человек вынужден быть мобильным, вынужден «отсечь корни» и отправиться на чужбину. Дорога становится обреченностью, тем, что должно быть принято. Эмигранту суждена судьба «Летучего Голанца», так как обрести дом в другом месте, создать новый мир, который назвать своим, очень сложно, если не невозможно, потому что слишком сильна память о только что потерянном. В свою очередь чужбина заставляет считаться с другими правилами игры, которые не позволяют, чтобы пришлый человек мог бы стать своим. Поэтому само собой разумеется, что в художественном мире Г.Яновского и Г.Газданова категория дороги приобретает особое содержание и функциональность. Оба автора актуализируют оппозицию дом - дорога, повествуя о судьбе эмигранта вне родного пространства. Также хронотоп дороги своеобразно используется в структурировании объятого войной пространства, выявляя пацифистское мировидение, показывая силу хаоса, разорванный мир, девальвацию человеческих отношений, капитуляцию духовности. Под этим углом зрения сопоставимы романы «После судного дня» ("Рēс раstardienas") и «Призрак Александра Вольфа». В центре романа Г.Яновского - латышский легионер, завершающий свой путь в конце войны в Германии. Это обуславливает своеобразие точки зрения и видение событий сквозь призму взгляда военного. В основе структуры произведения хронотоп дороги, что акцентирует категорию движения, динамическую составляющую в определении судьбы человека, изгнанного из родного пространства. Хронотоп дороги в романе выполняет сюжетообразующую функцию. Дорога и пространственные единицы, связанные с ней, - это место протекания важнейших событий. Значение хронотопа в этом романе определяет специфика главного героя. Это человек, который потерял дом, который находится в чужом, объятом военной разрухой пространстве. Пространство Карля Мейстера - это дорога, перемещение без постоянного пристанища. Хронотоп дороги занимает важное место и в романе Г.Газданова «Призрак Александра Вольфа». В этом случае дорога - также единица пространства, где происходят события, играющие важную роль в жизни персонажей романа. Можно утверждать, что это те события, которые накладывают особый отпечаток на судьбы героев, влияют на дальнейшее направление жизни. Роман начинается с ретроспекции. Геройповествователь вспоминает Гражданскую войну, что связано у него с тяжелейшими воспоминаниями об убийстве: в степи, на безлюдной дороге, он убил всадника на белом коне. Убил, защищая свою жизнь, и все же мучительная тень прошлого непрерывно следует за ним. Но даже если сюжетообразующая функция категории дороги в романах обоих авторов схожа, все же в общей модели пространства эта категория обретает различное воплощение и значение. В произведении Г.Яновского посредством хронотопа дороги на первый план выдвигаются оппозиции гуманизм - антигуманизм, человек - власть, которые становятся доминирующими в картине мира романа. В свою очередь, у Г.Газданова в «Призраке Александра Вольфа» важнейшая антиномия - это жизнь смерть, которая не столько связана с постижением исторических процессов, что мы наблюдаем у Г.Яновского, сколько своей существенной частью имеет философское понимание этих двух начал как фундаментальных категорий бытия. Как в одной, так и в другой интерпретации дорога амбивалентна. С одной стороны, пребывание в дороге влечет за собой опасность, угрозу для жизни (дорога олицетворяет смерть); с другой стороны, отправиться в путь значит остаться живым, ведь в разорванном войной, хаотическом пространстве мобильность, движение - это условие сохранения жизни. Надо отметить также, что в прозе Г.Яновского и Г.Газданова образ дороги реализуется как развернутая метафора (жизнь как путешествие). В художественном мире Г.Газданова жизнь - это дорога, которая параллельно разворачивается в физическом времени и пространстве, в хронотопе «внутреннего бытия». Движение во времени и пространстве воплощает попытку познания себя и мира, образуя непрерывную цепь циклов, смыкающуюся с последним путешествием - смертью. Наоборот, у Г.Яновского, для которого характерна реалистическая повествовательная доминанта, дорога связана с линейной моделью времени, происходящее в пути, единично и неповторяемо. 1.4. Земля пребывания В представляемом разделе анализируется структура и семантика пространства изгнания в произведениях исследуемых авторов. Изгнанник, утратив свое родное пространство, вынужден искать новое место жительства. Он приходит в незнакомый, другой мир, который ему видится чужим. Он должен его освоить, приспособиться к нему, должен завоевать свое место. Это огромное душевное потрясение, постоянное напряжение, так как в этой новой земле пребывания больше не применимы те модели поведения, которые были приемлемы в родном пространстве. Знакомый, близкий мир в восприятии изгнанника потерпел крушение, в свою очередь жизнь на новом месте должна начинаться с нуля, мир должен быть создан заново. Это тяжелый процесс, который многие не выдерживают и ломаются. В прозе изгнания обнаруживается разнообразное воспроизведение этого процесса. В творчестве каждого писателя показывается особый, глубоко индивидуальный процесс формирования отношений между изгнанником и чужбиной. Появляется детерминированная субъективным фактором модель нового пространства. Хотя все же можно выделить такие общие структурные элементы и семантику, которые характерны для образа чужбины, которые объединяют в себе различные варианты нового пространства, изображаемого писателями эмиграции, давая тем самым возможность воссоздать обобщенный образ земли пребывания в литературе изгнания. В латышской эмигрантской прозе пространственные модели земли пребывания охватывают широкий географический ареал. Представлены Швеция (А.Дзилюмс, Дз.Содумс), США (Я.Клидзейс, А.Эглитис, Т.Зелтиньш), Канада (И.Грэбздэ), Франция (А.Апсэ) и другие макропространства. В пространственной модели художественного мира Г.Яновского земля пребывания представлена Англией. В русской прозе первой волны эмиграции чаще всего упоминаема Германия, а также пространство Франции в их локальных проявлениях - Берлин, Париж, города, которые определенное время являлись центрами жизни и деятельности русской эмиграции. Если в произведениях латышских писателей (в том числе и в романах Г.Яновского) значима оппозиция свой чужой, где в статусе своего пространства функционировала Латвия, а чужого - земля пребывания, то, говоря о прозе русских эмигрантов, нужно отметить, что у этого противопоставления существуют дополнительные нюансы. Те авторы, которые повествуют о Франции, Париже (Г.Газданов, а также А.Куприн, Б.Зайцев, М.Алданов, И.Сургучев, Н.Берберова, В.Яновский и др.), не воспринимают это пространство полностью чужим. Это определено особенностями русской культуры, характерными для нее диалогическими отношениями с французской культурой, имеющими глубокие исторически корни. У Г.Газданова топос Парижа представлен в большей части его прозаических произведений, хотя нужно сказать, что воспроизведение Парижа со временем у него претерпевает метаморфозы. Рассмотрим ближе в интересующем нас аспекте роман Г.Яновского «Над Трентом поднимается туман» и роман Г.Газданова «Ночные дороги». В произведениях обоих авторов в качестве пространственной модели чужбины выступает топос города - Лестон в Англии и Париж во Франции. В обоих текстах восприятие этого топоса дается сквозь видение эмигранта. Если в произведении Г.Яновского в модели города значимым является противопоставление латышский Лестон - английский Лестон, то в романе Г.Газданова на первый план выходит антиномия дневной Париж - ночной Париж. В романе «Над Трентом поднимается туман» повествование начинается с приезда Артура в Лестон и его знакомства с городом. Это реализуется в передвижении героя от периферии к центру и наоборот, в результате чего у Артура образуется устойчивое отношение к этому пространству. Это определяет то, что он идентифицирует город с государством. Лестон олицетворяет и представляет Англию, землю чужую и неприемлемую главным героем. В рамках английского Лестона создается микрогород - латышский Лестон, в который входит молодой обитатель Артур, и который представляет собой единый организм, образующийся отдельными элементами. Важнейшие из них - трактир «Метель душ», дом семьи Мийкрешли и дом Луизы и др. Это замкнутый мир, который функционирует параллельно английскому Лестону. В его границах осуществляется попытка реконструкции потерянного пространства, в котором можно жить по привычным моделям. В английском Лестоне латыш (особенно представитель старшего поколения) - аутсайдер, лишний человек, но в латышском Лестоне он восстанавливает свой социальный статус, как бы заново осознавая свою ценность, обретает возможность личностной реализации, что позволяет выжить и не потерять свой идентитет. Одним из центров латышского Лестона становится трактир «Королевский герб», который адаптируется для латышской среды, переименовываясь в «Метель душ». Это прозрачная аллюзия, которая вызывает в памяти исторический роман А.Грина. В этой таверне вместе оказываются занесенные души солдат, для которых это пространство значимо и как место общения, и как место психологической разгрузки и забвения. Ее посетителей объединяют общие переживания, память об ужасах войны, так как здесь чаще всего бывали бывшие легионеры, которые долго оставались несломленными, сопротивляясь иллюзорной мирной жизни на чужбине. Здесь сходились лишние люди всего Лестона -латыши, литовцы, ирландцы, - которые в пространстве трактира освобождались от печати второсортности, чувствуя себя непринужденно как в родной среде. Трактир обладает центростремительной силой, который в будни сближает разобщенных, собирает их вместе, создавая ощущение безопасности и солидарности. Подобную же функцию выполняет и дом Луизы. Он не только изоморфен Латвии, родине. Дом Луизы - это также эквивалент родного дома, родительской усадьбы, центром которого, главной структурирующей силой является мать. Если дом Луизы функционирует как пространственная единица, в котором постулирована позиция: «Помнить, чтобы жить», то дом семьи Мийкрешли образует противоположный локус, в котором доминирующая позиция: «Забыть, чтобы жить» (Б.Табуне). Хозяева этого дома живут как бы вне пространства и времени, забывая, что находятся в изгнании. Дом для них - знак материального благополучия, доказательство их умения устраиваться и осваиваться в любой среде. Их девиз: "Ubi bene, ibi patria". В авторском видении такая идиллия вне родного пространства лишь видимость, которая вскоре исчезает. Таким образом, моделируя пространство изгнания, Г.Яновский акцентирует невозможность вести полноценную жизнь на чужбине. В романе Г.Газданова «Ночные дороги», в сравнении с первым романом «Вечер у Клэр», Париж обретает недобрые, зловещие черты. Ведь этот город больше не результат проекции любовных чувств, и испытующему взгляду повествователя (повествование ведется от лица шофера такси) Париж открывается до подонков городского дна. С.Федякин замечает, что было бы непродуктивно сравнивать Париж ранних произведений Г.Газданова с образом, созданным позже. В 30-е годы Париж Г.Газданова иной, чем в ранних рассказах. Он многообразный и многосторонний. Можно говорить о двух, параллельно существующих Парижах в художественном мире писателя - дневном и ночном Париже, при этом второй, ночной, Париж раскрыт особенно впечатляюще. В системе локусов ночного Парижа значительное место отведено улицам, авеню и бульварам. Это артерии Парижа, по которым в ночные часы наблюдается особое оживление с определенной целевой направленностью. Чаще всего конечной целью движения является кафе, ресторан, публичный дом, гостиница или - на рассвете - обратный путь домой. Герой-повествователь - активный участник этого движения, так как его авто доставляет жаждущих разгульной жизни туда, где они находят источники утоления своей жажды. Шире всего в пространстве ночного Парижа представлены кафе и рестораны. Их ночная жизнь бьет ключом. Здесь собираются проститутки, алкоголики - одним словом, - весь цвет ночного Парижа. Ночной Париж это их Париж, ночь - их стихия. И все-таки это не безличная масса. Г.Газданов выступает как искусный художник, несколькими изящными мазками придающий изображаемому человеку индивидуальные черты. Почти каждый посетитель кафе имеет свою биографию, свой рассказ о судьбе, у каждого свой характер и отношение к миру. Наряду с упомянутыми ночными оазисами свое пространство завоевали также русские рестораны, в которых эмигранты ищут убежища и забытья. Здесь собираются бывшие титулованные особы, полковники и генералы, люди, принадлежащие к миру, которого больше нет. На чужбине они по большей части чернорабочие - шоферы, грузчики, официанты, заводские рабочие. Это люди, которые живут в пространстве своего воображения, далеком от реальности. Каждую ночь встречи с парижскими отбросами общества, с незавидными судьбами русских эмигрантов заставляют герояповествователя чувствовать трагичность собственного бытия, все яснее осознавать, что все это постепенно отравляет также и его собственную жизнь, рождая острую необходимость вырваться из этой среды, оставить ее в прошлом. Хотя в то же самое время он понимает, что полностью освободиться от тяжести этого опыта невозможно. 2. часть Модели времени в прозе Г. Яновского и Г. Газданова состоит из трех разделов. 2.1. Категория времени: теоретический аспект Д. С. Лихачев обоснованно утверждает, что для литературы в большей степени, нежели для других видов искусства актуальна категория времени. Время в литературе - и объект, и субъект, и средство изображения. В литературном произведении могут быть обнаружены взгляды автора на проблему времени, в нем присутствует грамматическое время. Но время это также и то, что воспроизводится, то есть, художественное время.19 В художественной литературе структура времени может противоречить реальной структуре пространственно-временного континуума. Художественное время может уплотняться, останавливаться, долгий период может промелькнуть как одно мгновение, и наоборот. Разнообразное использование субъективного восприятия времени открывает большие возможности для автора-творца. Одновременно модели художественного времени определяют доминирующее восприятие времени в ту, или иную эпоху. Сходство в структурировании художественного времени наблюдается также в рамках одного литературного направления. Например, в текстах сентиментализма воплощается образ авторского времени, который оказывается близок сюжетному времени; в основе модели времени раннего романтизма лежит триада, которая в поздней романтической литературе трансформируется в диаду; для реализма характерно «открытое время» и т.д. Время в литературном произведении воспринимается благодаря связи между событиями. Это может быть определенный ряд причинных связей, психологические или ассоциативные связи. Художественное время характеризуют такие параметры: длительность; прерывность непрерывность; конечность - бесконечность; закрытость открытость. Д. Мэдриш отмечает, что длительность - это дистанция между первым и последним (в отношении времени) событием, которое отражено в тексте. Время события может быть представлено как непрерывное - во всем своем течении, или как прерывное — дискретное время.20 Закрытое время — это время, работающее только в рамках сюжета, в свою очередь открытое включено в течение широкого (исторического) времени21. 1 Антиномия конечное - бесконечное или время — вечность в европейском сознании устанавливается вместе с христианским мировоззрением. Время воспринимается как текущее, изменчивое, непостоянное бытие, атрибут материального и человеческого мира, в свою очередь вечность - неменяющаяся, неподвижная сфера, атрибут сверхреального мира. Эта оппозиция обладает аксиологическим характером. Вечность определяется категориями добра, красоты, истины, тогда как время трактуется как принадлежащее низшей, несовершенной Лихачев С. Поэтика жудожественного времени// Лихачев древнерусской литературы.- Москва: Наука, 1979,- С. 209. 19 С. Поэтика Медриш Д. Структура художественного времени в фольклоре и литературе// Ритм, протсранство и время в литературе и искусстве.- Лениниград, 1974.- С. 122. 20 21 Там же, С. 214. сфере. Эти теоретические установки дают определенное направление для продуктивного исследования художественного времени. Течение времени мы определяем, оперируя понятиями прошлое, настоящее, будущее. В оценке Дж. Аскина эти категории раскрывают в потоке времени качественные стороны. Здесь ясно обозначается связь времени с процессом становления, с переходом возможного в действительность. При использовании категорий возможного и действительного определяется различие между прошлым, настоящим и будущим. Постижение этих трех измерений времени тесно связано с представлением о необратимости времени (линеарное время). Если наличествует повторяемость и обратимость событий, тогда между прошлым, настоящим и будущим не существует реального различия. То, что будет, уже было, и то, что есть, уже было и еще будет; все потенции реализованы (циклическое время). Взаимосвязь прошлого и настоящего осуществляется посредством категории памяти. Память человека связывает в единое целое отдельные элементы опыта, это приводит к тому, что память становится важнейшим компонентом в процессе становления личности. В более широком смысле она рассматриваема как необходимая предпосылка становления культуры. 2.2. Оппозиция пуошлое - настоящее При структурировании художественного времени в эмигрантской прозе частые доминанты образуют различные варианты взаимосвязи прошлого и настоящего. Можно согласиться с высказыванием Б. Хазанова о том, что эмигрантская проза, как Лотова жени, не может не 22 оглядываться на прошлое . Это прошлое, главным образом, представлено детством героя (и автора), годами юности, которые связаны с реалиями определенной эпохи (с историческим временем). Атрибуты времени тесно смыкаются с пространственными метами. Прошлое - это время, проведенное в родном пространстве, поэтому оно обретает эмоционально насыщенные, часто даже идиллические черты. Настоящее, в свою очередь, соответствует зрелым годам героя, проведенным на чужбине. Это время воспринимается как драматический, и даже трагический период как на уровне индивидуальной биографии, так и в аспекте судьбы народа. Можно утверждать, что в произведениях эмигрантской прозы значительная роль принадлежит категории памяти. Память становится для эмигранта фундаментальной частью жизни, которая, с одной стороны, затрудняет диалог со страной проживания, но, с другой стороны, - поддерживает в 22 Хазанов Б. Лотова жена// Литературная газета.- 4 февраля 1998 года.- С. 10. эмигранте жизненные силы и веру в то, что однажды можно будет вернуться в родные места и среду. В прозе Г. Яновского категория памяти - одна из основных категорий художественного мира, созданного писателем. Этим объясняется то, что в модели художественного времени оппозиция прошлое - настоящее превращается в главную антиномию. В картине мира романов Г. Яновского при позиционировании настоящего и прошлого всегда важен контекст исторического времени. Время в романах - это «открытое» время. Биографическое и эмоциональное время персонажей разомкнуто в границах отрезка конкретного исторического времени. Переживания героев связаны с событиями социальной и политической жизни эпохи. Акцентируется то, какой отпечаток накладывают исторические события на индивида, его судьбу, на его восприятие мира. Время необратимо, линеарно, неотвратимо текущее от прошлого через настоящее в будущее. Категория памяти - неотъемлемая и значимая составная часть художественного мира Г. Газданова. Таким образом, в произведениях Г. Газданова особую функциональность приобретают варианты корреляции измерений прошлого - настоящего. Герои Г. Газданова по большей части люди, для которых память - существеннейшая часть жизни. Можно утверждать, что память - их родная стихия. Для памяти не существует бессознательная спонтанность, память - это осознанный акт. В произведениях Г. Газданова противопоставление прошлое - настоящее не всегда является абсолютным. Прошлое посредством памяти оживляется в настоящем. Таким образом, прошлое существует в настоящем, грань между прошедшим и сущим снимается. Одна из функций, которую выполняет категория времени в художественном мире обоих авторов, - реконструирование родного хронотопа (Латвии времен Первой республики и России дореволюционного периода). В этом аспекте сопоставимы романы Г. Яновского «Без возврата» и Г. Газданова «Вечер у Клэр». В произведении Г. Яновского важным становится такое изображение прошлого, когда в судьбе отдельного индивида отражаются исторические этапы судьбы народа. Напротив, в картине мира романа Г. Газданова приоритетной является «история» индивида, и категория памяти актуализируется на уровне индивидуальной. Рассказывая о человеке в ситуации изгнания, Г. Яновский и Г. Газданов создают определенную структурированность времени, в которой воплощается переживание времени изгнанником. В произведениях Г. Яновского постоянно присутствует противостояние настоящего и прошлого. С одной стороны, изгнанник Г. Яновского, вспоминая бывшее, пытается стереть из памяти негатив жизни. С другой стороны, пережитая катастрофа, отрицательный опыт, приобретенный в войну, прочно удерживает свою власть, и эта часть памяти углубляет осознание дисгармонии бытия изгнанником. Подобное мы встречаем в романном цикле «Сола», «Над Трентом поднимается туман» и «Голоса за тьмой», в романе «Песня для леса». В романе Г. Газданова «Ночные дороги» категория памяти, как и противостояние прошлого и настоящего, рассматривается не только на уровне индивидуального, глубоко субъективного переживания, но также связывается с судьбой русского народа, с пережитой им катастрофой. В моделируемом времени у обоих авторов непреложным и важным элементом является ночь. Иногда актуализируется противопоставление день — ночь, где ночь несет двойную эмоциональную нагрузку. Ночное время и для Г. Яновского, и для Г. Газданова - динамическое время внутренней, душевной жизни, когда прошлое наказывает себя посредством памяти. 2.3. Категория будущего В прозе эмигрантов, где наблюдается превалирование прошлого, также актуализирована категория будущего. В эмигрантском мировосприятии часто акцентируется точка зрения будущего, которая в известной мере определяет восприятие настоящего и отношение к нему. В романах Г. Яновского проблематика будущего раскрывается в связи с жизненными историями героев, их мыслями и чувствами, посредством которых автор, высказывая прогнозы о возможностях существования латышского народа на чужбине, нередко выражает свою позицию, желания и надежды как в отношении своей судьбы, так и в более широком аспекте. Изгнанник Г. Яновского - это человек, который часто не видит никакой перспективы. Он осознает себя человеком без будущего. Поэтому иногда у него не хватает сил бороться за выживание. Не случайно Артур в романе «Сола» размышляет о том, что изгнание еще не до конца сломало его, что еще год или два он сможет продержаться. В то же время в изгнаннике Г. Яновского хотя и приглушенно, но все же присутствует надежда когданибудь вернуться домой. Артур в «Соле» понимает, что это могло бы случиться, но не в ближайшем будущем. С одной стороны, будущее изгнанник Г. Яновского связывает с возможностью вернуться в Латвию, но возможно также найти и определенный компромисс со страной пребывания, как это происходит в романе «Голоса за тьмой». Пусть даже финал остается открытым, пусть нельзя определенно сказать, что на самом деле произойдет дальше с Артуром Скуей, все же его письмо доктору Томсону позволяет думать, что, благодаря чувству любви, Артур полностью вернется к жизни и создаст полноценные отношения с окружающим миром. Актуализация категории будущего в романе Г. Газданова «Ночные дороги» в определенной мере связана с отношением к будущему эмигранта у Г. Яновского. Герои Г. Яновского по-разному вглядываются в перспективу будущего, выявляя возможность как пессимистической, так и оптимистической интерпретации. Г. Газданов в романе «Ночные дороги» создает портреты эмигрантов старшего поколения, которые живут с иллюзорной верой в важность своей миссии, в необходимость сохранять в своей памяти утраченную Россию, в существование России будущего. Герой-повествователь с болезненной иронией наблюдает за этими людьми, будучи уверен, что будущего нет и никакой России, взлелеянной в мечтах этих старых эмигрантов, больше не будет. Мир, в котором все еще живет погруженная в свои мысли эта часть эмигрантов, разрушен и в будущем не может быть реконструирован в прежнем виде. Иногда в романах Г. Яновского категория будущего связана с образом ребенка (шире - с молодым поколением). Ребенок с точки зрения читателя осознается как носитель будущего, он заставляет думать о будущем. В прозе Г. Газданова образ ребенка в рассматриваемом аспекте оказывается фрагментарен. В сущности, созданное Г. Газдановым эмигрантское сообщество по большей части - это сообщество взрослых. Образ ребенка эпизодически появляется в «Истории одного путешествия». В этом произведении ребенок осознается как знак гармонической жизни: в повествовании рассказывается о Николае Рогачеве, который вполне акклиматизировался в Париже и жизнь его полноценна и осмысленна. У Николая есть семья: любящая жена и годовалая дочка. И все же надо сказать, что хотя тема ребенка не совсем развернута, однако контекстуально образ ребенка связан с перспективой будущего. Надо упомянуть одну своеобразную черту художественного мира Г. Яновского. Примечательны те его произведения, в которых писатель сам прогнозирует свое будущее и также пророчески пишет о событиях в Латвии. Это можно было бы определить как феномен Г. Яновского: его способность в определенной мере предвидеть и свою дальнейшую судьбу, и шире - судьбу Латвии и своих соотечественников. В романе «Предвечерний час» ("Novakare") прогнозируется и прогрессирующая потеря зрения, и жизнь в пансионате. В свою очередь, роман «На болоте» ("Purvā") также воспринимается как профетический, ведь его действие протекает в освобожденной Латвии, которая возникла в результате стремительного распада советской империи. 3. часть Концепция человека в романах Г. Яновского и Г. Газданова состоит из 3 разделов 3.1. Человек в художественной картине мира Человек - идеологический центр художественного мира. Д. Лихачев подчеркивает, что человек всегда центральный объект литературного творчества.23 Как указывает Ф. Федоров, все компоненты художественного мира (общественная, историческая реальность, природа, мир вещей и пр. ) подчинены персонажу, служат раскрытию человеческого бытия.24 В рамках каждого типа культуры формируются определенные представления о человеке в пространстве и времени и соответствующие закономерности воспроизведения человека. А. Гинзбург отмечает: В различные эпохи, в различных культурах по-разному понимались взаимоотношения между реальностью и искусством и существовали различные эстетические принципы моделирования личности25. Изображение человека в литературе с точки зрения его внутреннего статуса характеризуется категориями противоречивости и непротиворечивости. Отношения изображаемого человека и окружающего мира выявляются посредством различных антиномий. Доминирующими оппозициями являются человек - природа, человек социум (в тексте они могут реализовываться как противопоставления человек - нация, человек — власть, человек - семья и т.д.). Наряду с этим можно говорить о противоположении жизни и смерти, духа и материи, рационального и эмоционального, мужского и женского и пр. Выбирая в качестве основы ту или иную оппозицию возможно аргументированно обосновать специфику художественного мира, указать на принадлежность литературного произведения к тому или иному литературному направлению, типу культуры. Теоретическое рассмотрение концепции человека достаточно широко и многообразно. Человек в литературе исследован в рамках различных методологий. Здесь можно упомянуть исследования ученых Д. Лихачева, М. Стеблин-Каменского, Ф. Федорова и других. Лихачев Д. Человек в литературе Древней Руси// Лихачев Д. Избранные работы.Т.3.- Ленинград: Художественная литература, 1987. 23 24 Федоров Ф. Человек в романтической литературе.- Рига: Зинатне, 1987.- С. 3. Гинзбург Л. О психологической прозе.- Ленинград: Художественная литература, 1977.- С. 29. 25 3.2. Человек в родном хронотопе Анализируя место и функциональность человека в романах Г. Яновского и Г. Газданова, нужно отметить одну принципиальную разницу, которая раскрывает своеобразие художественного мира авторов. В прозе Г. Яновского человек показан как в своем, родном, пространстве, так и в чужой среде. Напротив, в произведениях Г. Газданова присутствует только эмигрант со своим мировосприятием. Хотя и здесь присутствует тема взаимоотношений человека и родного пространства, но все же этот аспект введен посредством категории памяти: эмигрант вспоминает свою жизнь в пространстве России. Для Г. Яновского одинаково важно показать своих героев в двух хронотопах, моделируя таким образом два различных вариантов мира, где в одном случае в построении образа человека доминирует гармония, единство, в другом - превалирует дисгармония, раздробленность, противоречивость. Главный герой романа Г. Яновского - всегда латыш. Чаще всего используемая модель: в пространстве Латвии - ребенок, в пространстве чужбины - взрослый. Г. Яновского интересует не столько глубины внутреннего мира человека, рассмотренные изолированно от окружающей среды, сколько то, как человек организует свои отношения с окружением, обществом и как нюансы этих отношений влияют на индивида, его характер и поведение. Это относится также и к романам, в которых моделируется родное пространство («Без возврата», «Дом на улице Слока» "Nams Slokas ielā", «Чайки зовут бурю» "Kaijas kliedz vētru" и др.). В центре внимания писателя человек как личность, человек в своем повседневном существовании, а не в какой-то непривычной ситуации. И даже тогда, когда ситуация чрезвычайная, повествователь обращается к будням героя. В романе «Без возврата», в котором смоделированы пространство Латвии 20-30-х годов XX века в его локальных проявлениях и общество Латвии, которое главным образом репрезентируют представители двух национальных культур - латыши и балтийские немцы, в центре повествования латыш Янис Вилцинын (Джонис). Внимание обращено на перипетии отношений между Янисом и балтийской немкой Зигридой Конрад, которые выразительно характеризуют атмосферу того времени, взаимоотношения латышей и балтийских немцев, показывая, как под влиянием исторических процессов изменяются особенности этих отношений. В образе главного героя подчеркнуты положительные черты его характера. Джонис Вилциньш изображен как человек сильных желаний, который достигает поставленных целей. Со своим упорством и энергией трудолюбия он получает хорошее образование и занимает стабильное место в обществе. Точка опоры, источник силы, которые позволяют преодолеть встреченные на пути препятствия, - семья, гармонические отношения с близкими. Это основные ценности в мире Джониса. Джонис - человек патриотического поведения, которое характеризует верность отчизне, составляющее его личное счастье. 3.3. Человек в ситуации изгнания Ситуация изгнания определяет формирование особого человеческого сознания. Изгнанник - человек лиминальный, чья идентичность подорвана переломом в сценарии хода его жизни. Инта Гале Карпентер говорит: Этот поворот заставляет человека взять на себя новую роль, заставляет создавать новые отношения в новом круге людей, побуждает к новому образу мышления и новому отношению к себе, к своему труду, идентичности и целям. На уровне индивида первичным вопросом становится «Кто я есмь теперь», а на коллективном уровне - «Кто мы теперь», - вопросы, на которые нет ясных ответов26. Изгнанник одновременно существует в двух культурах и вовлечен в мультинациональный диалог, где соприкасаются отличные друг от друга ориентации и потребности. Изгнаннику, чтобы выжить, нужно найти компромисс между ценностями, закрепленным статусом времени своего прежнего бытия, и новой ролью в другом пространстве. При долгом нахождении на чужбине активизируется процесс адаптации. В художественном мире Г. Яновского и Г. Газданова мировосприятие эмигранта образует доминанту. Нередко в их произведениях центральным образом становится человек, который был вынужден покинуть свое родное пространство и искать убежища в другом месте. В этом герое, в перипетиях его судьбы обнаруживаются параллели с личностью и биографиями самих авторов. В прозе обоих авторов эмигрант, по большей части, одиночка, который не поддерживает контакты (иногда сам того не желает) ни с представителями своего народа, двойниками его судьбы, ни с обществом страны пребывания. Эмигрант Г. Яновского и Г. Газданова чудакодиночка, странник, чье очередное место жительства - только временная остановка. У эмигранта Г. Яновского дорога - своеобразная форма протеста. Герой Г. Яновского остро осознает свою принадлежность той земле, возвращение на которую невозможно из-за ненавистной власти, правящей там, но укоренение в другой земле, подчинение и приспособление закономерностям чужбины рассматривается им как предательство. Однако непрекращающееся путешествие, которое стимулируется обостренно переживаемым статусом изгнанника, оставляет Gāle-Kārpentere I. Trimda kā dzīves attīstības modelis// LZA Vēstis.- 1994. - Nr. 4.19.-25. lpp. 26 разрушительный след. Постоянный дискомфорт, который ощущает герой Г. Яновского, наносит серьезный вред его психическому здоровью. Эмигрант внешне успокаивается, находит компромисс сам с собой и с чужим окружением, но это происходит уже на исходе жизни, когда силы изгнанника иссякли. Эмигрант Г. Газданова неизменно живет с ощущением пути больше потому, что путешествие - органическая, неотъемлемая часть его жизни. Герой Г. Газданова сближается с путешественниками эпохи романтизма, стихия которых - открытое пространство. Он динамичен, потому что статика - спокойное, уравновешенное бытие - не свойственна его натуре. Пилигримы - особая категория эмигрантов, которая определяет специфику картины мира Г. Газданова. Наглядно они выявляются в романе «История одного путешествия». Постоянное нахождение в пути не вызвано ситуацией изгнания и эмигрантским самосознанием. Это особое состояние души, которое не позволяет героям Г. Газданова долго оставаться на одном месте, смиряясь со спокойным течением жизни. Для Володи путешествие - внутренняя необходимость. Путешествие для него - это время, когда, с одной стороны, он чувствует свое одиночество, но, с другой стороны, когда оказывается как бы изолированным от всего мира, когда ему не нужно лгать, притворяться, следовать определенным условностям общества. В этих условиях герой романа более свежо понимает настоящее значение человеческих отношений. Во время путешествия Володя не находится в эпицентре событий. Это позволяет ему посмотреть на случившееся дистанцированно, со стороны, и осознать суть случившегося и его значение в своей жизни. Жизнь Володи образуют отдельные циклы. В этом контексте путешествие -особое время, когда завершается один цикл и закладывается следующий. В сравнении с эмигрантом Г. Яновского, жизнь которого на чужбине драматична, так как он живет в «срединной действительности»: как бы в настоящем, но фактически - в прошлом, в мире своей памяти, что не позволяет ему образовывать полноценные отношения со страной пребывания, ее народом и другими эмигрантами, у эмигранта Г. Газданова нет столь подчеркнуто трагически окрашенного самосознания. Однако объединяющим является мотив двойничества, присутствующий в творчестве обоих авторов, который используется, чтобы подчеркнуть дисгармонию эмигрантского существования (напр., «На Трентом поднимается туман», «Голоса за тьмой» Г.Яновского и «Ночные дороги» Г.Газданова). В прозе Г. Яновского эмигрант - бывший солдат, который в свои молодые годы пережил ужасы войны, смотрел в глаза смерти. Его вовлечение в войну осуществлялось в принудительном порядке, в нем нет свободного осознанного выбора. Человек Г. Яновского, будучи по сути своей пацифистом, против своей воли оказался брошенным в бессмысленную смертоубийственную кутерьму, откуда он не смог вырваться. Важным здесь является исторический контекст времени. Маленький человек показывается марионеткой в игре большой политики. В произведениях Г. Газданова солдат также молодой по возрасту человек (16 -ти лет), который сам принимает решение, выбирая сторону войны. В романе «Вечер у Клэр» отправление на войну трактуется как акт свободной воли. Участие в войне для Николая не связано с борьбой за или против какой-то идеи. Это одна из возможностей познать мир. Николай, становясь солдатом, вырывается из закрытого пространства (дом и мир матери), переступает порог, что в прямом и в переносном смысле открывает ему пространство, выводит на дорогу (в данном случае - дорогу войны). Затем начинается новый цикл жизни. И если предыдущий завершился уходом из дома, то очередной - чужбиной. Так же как у Г. Яновского, у героев Г. Газданова конец войны означает невозвратимую потерю родины, долгое изгнание, когда все пронизано воспоминаниями о довоенной жизни и столь крепко в своей власти держат переживания, обретенные на войне. Как Г. Яновский, так и Г. Газданов, повествуя о человеке в ситуации изгнания, обнаруживают, насколько различны и несходны могут быть модели эмигрантской жизни. Романные герои находятся в своеобразной «пороговой» ситуации. Им нужно выбрать определенную модель поведения, налаживая отношения с окружающим миром, ища свое место в нем, но в то же время не теряя своего «я». Авторы создают портреты эмигрантов разных поколений, которые по-разному налаживают отношения с окружающим миром: изображают тех, кто настолько приспособился к жизненным ритмам чужого пространства и к чужой системе ценностей, что уже не чувствует принципиальной разницы между жизнью на родине и на чужбине; изображают и тех, кто не может войти в диалогические отношения с новым пространством и его представителями, поэтому живет, или постоянно протестуя, или же, не выдерживая напряжения, ломаясь, деградируя и даже сознательно принимая решение об уходе из жизни. Однако возможна и «золотая середина»: жизнь на чужбине при осознании своей национальной идентичности в контексте полноценных, здоровых отношений и связей с чужой страной. Одна из моделей жизни человека, оказавшегося на чужбине, отрицание чужого, позиция протестующего. В романе Г. Яновского «Над Трентом поднимается туман» она проявляется трояко: 1) в протесте, который сосредотачивается исключительно в сознании - внутренний протест (Артур); 2) в протесте, который направлен постоянно во вне разрушающая деятельность (Байгайс); 3) в протесте, который стимулирует творчество (Луиза). В прозе Г. Газданова упомянутая модель эмигрантской жизни актуализируется в романе «Ночные дороги». Ее репрезентирует геройповествователь. Эмигрант Г. Газданова осознает себя путешественником, который оказался в чужой стихии. Существование в сознании герояповествователя противоречия свой чужой детерминирует предрасположенность к одиночеству. Это тем более акцентируется в связи с тем, что род деятельности героя определяет постоянную встречу с отбросами парижского общества, с человеческим невежеством, низостью, от которых герой хочет дистанцироваться, не поддаваясь влиянию. Но вместе с тем он осознает, что уже отравлен этой средой. В романе Г. Газданова «Ночные дороги» акцентируется модель эмигрантской жизни, которую условно можно назвать путь приспособления. В повествовании встречается целый ряд портретов эмигрантов, обнаруживающих склонность к приспособленчеству. К ним автор-повествователь относится отрицательно, характеризуя их деградирующими и невежественными существами. Г. Газданов, представляя эмигрантское общество в его приспособленчестве, достаточно пессимистичен, даже жесток, безжалостно вскрывая болезненные язвы и показывая их открыто. Г. Яновский в этом смысле не столь резок в отношении изображаемого объекта, хотя и у него не обходится без драматических, даже трагических линий. В качестве примера можно упомянуть изображение семьи Мийкрешли в романе «Над Трентом поднимается туман». Здесь, как исключение, повествуется о жизни эмигранта в атмосфере семьи. Тем не менее модель этой семьи нежизнеспособна, так как отношения структурируются, основываясь на принципе инерции: жизнь на чужбине катится по той же колее, что и на родине. Следствием этого мещанского существования становится распад семейных связей. В семье Мийкрешли одиночество, рожденное ситуацией изгнания, что интерпретируется в романе почти как фатальная неизбежность, первоначально существует на бессознательном уровне. Необходим разрыв установившегося ритма жизни, существенный сдвиг угла зрения, чтобы это перешло в сферу сознания. Как только это происходит, человек ломается, неспособный обновить предыдущую модель поведения, подчиняется силе обстоятельств, деградирует - становится абсолютно пассивным, индифферентным. И Г. Яновский, и Г.Газданов изображают не только латышское (русское) общество, оказавшееся в изгнании, но также повествуют о представителях общества чужой страны. В романах Г. Яновского по большей части обнаруживается ироничное отношение к англичанам, что, возможно, в известной мере вызвано болью за то, что эмигранты часто презираемы и унижаемы англичанами, а также политическим фактором: во Второй мировой войне англичане были на стороне Советского Союза. Почти в каждом романе постоянно встречаются насмешливые высказывания над англичанами, иногда в них проглядывает полное горечи осознание своего статуса аутсайдера. Но все же эмигрант Г. Яновского иногда находит в представителе английского общества партнера по диалогу, человека, с которым можно найти общий язык и наладить гармоничные отношения. В романе Г. Газданова «Ночные дороги» как в калейдоскопе мелькают не только русские эмигранты, но и пестрая галерея «отбросов» французского общества, - при этом каждый со своей историей жизни, будь она трагической или трагикомической. Особенности изображения парижского общества определяет угол зрения шофера такси. Г. Газданов показывает дно французского общества, людей, эмоции, чувства которых настолько притупились, что они совершенно равнодушны ко всему происходящему вокруг. Есть целый ряд людей, культивирующих своеобразную философию, в согласии с которой они только и могут жить наплевать на все. Но хотя их жизнь протекает на уровне животных инстинктов, все же в них еще сохраняется известная доля чувства собственного достоинства и самосознания, проявление которых создает весьма комический эффект. Взгляд на французское общество ярко характеризуют в романе женские образы: проститутки Ралди, Сюзанна, Алиса. Геройповествователь, сам того не желая, становится их доверенным лицом, единственным, на кого можно положиться в минуту опасности. Принадлежащий к другому миру он становится опорой этим женщинам, человеком, инаковость которого - известный гарант того, что они будут выслушаны. Г. Газданов актуализирует оппозицию французское общество русское общество, посредством героя-повествователя давая высокую оценку характеру русского народа, показывая, что даже в эмиграции, в неблагоприятных обстоятельствах, русские сохранили свою духовность. В заключении представлены важнейшие выводы, которые были сделаны в ходе исследования прозы Г. Яновского и Г. Газданова. Сопоставительный анализ их произведений позволяет выявить как своеобразие художественного мира каждого автора, так и показать общие проявления, обусловленные ситуацией изгнания. Таким образом, сопоставление дает возможность выявить характерные черты эмигрантской картины мира. В пространственной модели творчества писателей, представляющих латышскую и русскую эмиграцию, важное место занимает пространство родины, которое сочетается с элементами биографического пространства автора. В макропространстве родины значимым становится локус дома. В модели пространства чужбины основная оппозиция свой - чужой. В эмигрантской прозе при структурировании художественного времени часто доминанту образуют различные варианты сопоставления прошлого и настоящего. Значительная роль отведена категории памяти. Для эмигранта память становится фундаментальным содержанием жизни, которая, с одной стороны, затрудняет диалог со страной пребывания, но, с другой стороны, - поддерживает жизненные силы эмигранта и его веру в то, что однажды станет возможным возвращение в родные места и родную среду. Чаще всего эмигрант - одиночка, который не может толком наладить контакт (иногда сам этого сознательно не желает) ни с представителями своего народа, связанными с ним общей судьбой, ни со страной пребывания. Эмигрант в прозе Г. Яновского и Г. Газданова чудакодиночка, странник, для которого очередное место жительства - лишь кратковременная остановка. Мотив двоиничества, который используется обоими авторами, подчеркивает дисгармоничность эмигрантского существования.
