КУЗЬМИНА ГАЛИНА ГЕОРГИЕВНА (род

СТАЛИНГРАДСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
Стенограмма аудиозаписи
КУЗЬМИНА ГАЛИНА ГЕОРГИЕВНА (род. в 1918 г., г. Саратов)
Я родилась в 1918 году, в Гражданскую войну. Моя отец и мать были агрономы,
работал отец в Саратове в только что созданном хозяйственном отделе, а уже в 1919 году
стал районным агрономом. К 24 году семья выросла до 7 человек, нас, детей, было
четверо. Нас стали рано приучать к труду. По дому мы делали всю посильную работу:
мыли пол, пололи огород, сажали и ухаживали за посадкой картофеля и других овощей, а
потом завели кроликов, забота о них была полностью в наших руках. Экономически жили
за счет хозяйства, за учебой следила мать, она была очень требовательная. Училась я в
Саратове.
В 1931 год памятен голодом: рано зимой идешь в школу, а впереди идет грузовая
машина, которая собирает на улице трупы. Экономически в городе было очень трудно,
от голода много умирало, это и заставило нас в 1933 году переехать в Сталинград,
который был сделан центром Нижневолжского края. Отца как агронома опытного
пригласили в хозотдел ОГПО. Дали карточки, прикрепили к столовой, нам стало гораздо
легче жить. В этом же году, я устроилась работать рассыльной в заочный сектор
молодого тогда пединститута и поступила на 4-й курс рабфака. У меня была только
семилетка. Окончив рабфак, я стала студенткой пединститута политэкономического
факультета, но осенью 1934 года состоялось решение ЦК партии о введении в школах
курса истории, и мы оказались на историческом факультете. Кадров преподавателей не
было, и к нам приглашали специалистов из университетов других городов. Так историю
древнего мира нам читал профессор из Перми, средних веков, нового времени - из
Московского университета, а вот историю СССР читали местные преподаватели. В 1937
году почти все они были арестованы, наши лекции, записи были отобраны, учебники
конфисковали, много было проведено арестов и среди студентов, страшно стало
общаться с товарищами. Чтобы подготовить нас к госэкзаменам, дирекция института
должна была приглашать специалистов из университетов Москвы и Саратова. Так
обзорные лекции по курсу истории СССР нам были прочитаны профессорами
Панкратовой, Дербом, учебником которых долгие годы пользовалась наша школа. По
этим записям, собственно, мы и готовились к экзаменам. Закончила я институт с
отличием, выбранная мной профессия была любимой, и с большим желанием пошла
работать в школу. Своей любовью к предмету, к детям, этой профессией увлеклись и
многие мои ученики. Изучение истории своего города, края мы осуществляли в походах,
участие в археологических экспедициях по краю определили профессию Мамонтова,
ставшего профессором-археологом, а многие стали преподавателем истории нашего
города, области. Деньги на эти походы и поездки по стране мы зарабатывали сами в
течение года, собранный материал позволял нам открыть в школе музей, признанный
комиссией еще в 50 годы.
22 июня 41 года я пришла с ребятами из похода. Было собрано много сказаний,
песен, легенд посвященных Петру Первому и строительству оборонительной линии. Мы
были так довольны собранным материалам, собирались завершить наше путешествие …
Но в 12 часов было передано обращение к народу о нападении фашистской Германии.
Началась война.
Уже 23 июня 1941 года я со своими учениками выехала на сельхоз работы. Там мы
работали до начала учебного года. Школу нашу №90 разделили по школам 35 и 20, и по
домам некоторые классы. У Матвеева, он был директором завода, мы у него в кабинете
класс поместили. В здании школы 90, построенного в 38 году, разместился госпиталь.
Наша школа взяла шефство над госпиталем: мальчики рубили, носили дрова, воду,
выносили отходы, девочки стирали бинты, писали письма за раненых, помогали в уборке
палат. Организовали мы и небольшой хор, который в палатах исполнял патриотические
песни, я читала лекции на исторические темы патриотического содержания.
Летом 1942 года началось строительство оборонных рубежей. Послали группу и
наших старшеклассников на Мамаев Курган, но здесь мы были недолго. Немцы на
бреющем полете облетали наши рубежи и обстреливали, тогда нас убрали оттуда. Я
возглавила пионерлагерь детей работников завода, а пионервожатые были мои ученики.
Только месяц просуществовал лагерь, началась эвакуация детей работников завода
«Красный Октябрь».
Я освободилась 22 августа и хотела поехать в Николаевку, куда эвакуировались
областные учреждения, где был мой отец, но 23 августа началось самое страшное в моей
жизни - бомбежка города, город горел. Нефть покрыла Волгу, и она горела.
Всеобщей эвакуации тогда не было, Сталин запретил, было сказано, что город
сдаваться не будет. Обкомовские работники вывезли свои семьи, это было учреждение в
Николаеве, ОБОЗО, отец работал в ОБОЗО, они выехали 6 августа, а это 23 началось.
Сталин, когда узнал об этом, он такой нагоняй дал и запретил категорически, потому что
город сдаваться не будет. Гражданское население оставалось здесь, по подвалам. Между
прочим, здесь очень хорошо проверились люди. Я вот знаю, что Нестеренко – две
учительницы и мать их еще была жива, когда немцы вошли, они значит: «Ой, как мы вас
долго ждали». Их брат ушел с немцами, где закончил свою жизнь не знаю, а они тоже
ушли, потом вернулись и жили в нашем доме, обе. Они кончали здесь гимназию, здесь
работали, и здесь они умирали.
Так, Волга горела, море огня, переправиться на тот берег было невозможно, горели
вокзалы, дома, предприятия, улицы устланы вылетевшими из домов стеклами. Целую
неделю я была под бомбежкой, которая практически прекращалась ночью часа на 3,4.
Население, животные, все стремились к Волге. Только 1 сентября на лодке с ранеными я
переправилась на остров, а оттуда бакенщик в районе Тумака переправил нас на тот
берег. Зиму пережили в Николаевке. Трудно жили, осенью собирали колоски в поле,
зимой перебивались на карточках. Какое единение сталинградцев было в эвакуации трудно себе представить. Все внимание приковано к событиям в Сталинграде. И когда 2
января 1943 года ночью сообщили о конце Сталинградского сражения, все сталинградцы
выбежали на улицу, поздравляли друг друга, обнимались и целовались. А 3 февраля
утром, уже первая партия сталинградцев выехала домой.
Меня гороно вызвало по окончанию учебного года в июне, так как там я работала
тоже в школе. Какое чувство овладело мной, когда я вступила на Сталинградскую землю!
Город разрушен. Возвращающиеся люди селились в блиндажах, приспосабливались в
разрушенных домах, разваленных. Мне дали квартиру, в кавычках конечно, 8 квадратных
метров, на втором этаже двухэтажного деревянного домика, Профсоюзная, 5, где
восстанавливался купеческий дом, под школу №9. Мы, учителя и возвращающиеся
подростки, помогали рабочим восстанавливать этот дом под школу. В развалинах
разбирали кирпич, чистили его и подносили рабочим для кладки. Моя квартира не имела
крыши, был только потолок, окон не было, дверей, пола, печки, все это пришлось делать
самим. Окнами стали лобовые стекла грузовых машин, кладбище которых было на
привокзальной площади. Из развалин принесли обгорелые доски, застелили пол. Дверь
тоже принесли из развалин, и все это приспосабливали сами, а печку сложили нам
мастера, за водой ходили на Волгу. Туда идешь пустой под гору, а оттуда с водой в гору.
Какая же была дорогая вода, только пить, для всего остального собирали дождевую и
таяли снег, но какая была радость, счастье в решение поставленных задач. Мылись в
санпропускнике только ночью, когда не было мороза, но все сделали. И учебный год
начали вовремя, не было четверников (?), карт, учебных пособий, сначала все изображали
на доске, потом на газетах делали схемы, карты, рисунки. Ребята, ученики были
дружные, ответственные, мы были, по сути дела, одной семье.
Брат с отцом, они же раньше выехали, я-то в июне приехала, поместились за
городом, где все областные учреждения, а сюда в город приезжали разбирать трупы. В
одну сторону клали наших, а в другую - немцев. Немцев вывозили в овраги, бросят туда
гранату и вроде прикроют землей, а наших хоронили в братский могилах, вот здесь все
были братские могилы, на площади, сначала не было единой, а были могилы отдельные и
в комсомольском садике были могилы, это я уже тогда приехала. Везде хоронили,
потому что надо же было хоронить. Вонь была страшная, потому что плохо они
прикрыли брошенных в овраг немцев-то, и началась жара, они стали разлагаться, вонь
страшная в городе, вот тогда сюда бросили армию, войска бросили, чтобы их более
глубоко запрятать, чтобы не было этой вони, потому что по этим оврагам в Волгу все это
шло, здесь мы просто задыхались.
Я поехала к себе на «Красный октябрь», мне там две ставки дали, а я спрашиваю: «А
где жить?» - «В палатке». Я иду расстроенная такая, и она идет, имя я забыла, здесь до
войны статьи писала в газетах, в «Комсомольце», и она меня спрашивает: «Что такая
расстроенная?». Я говорю: «Вот такая вещь». Она: «Иди ко мне в 9-ю школу историком,
я тебе дам квартиру, пойдем, посмотрим». И вот 8 метров, крыши нет, потолок есть,
стены есть, штукатурка есть, окон нет, пола нет, крыши тоже нет, печки нет, ничего нет,
но квартира на втором этаже. Говорит: «Поживешь год, а потом мы на улице Ленина
будем восстанавливать 83 школу, а, между прочим, это здание гимназии Мариинской, и
там помещалась 9 школа, мы ее будем восстанавливать, а дом, в котором сейчас
располагается школа, я отвоюю под общежитие учителям». И она выполнила слово, год
я там прожила, а потом мы перешли в это здание, а школу перевели на Ленина, сейчас
83. И отец на привокзальной площади вытащил стекла, принес, вот так поставил, я
обложила кирпичом, все обмазала, побелила, у нас два окна, принес обгорелые доски,
обрезали их, настелили - пол появился, двери притащил огромные - тоже побелили, както приспособились. А моряки нам за 150 рублей сделали плиту, вот стали отопляться.
В 1944 году было восстановлено здание школы №9, сейчас школа №83, и бывшее
здание школы, заврайоно Богдановой Екатериной Сергеевной было отвоевано под
общежитие для учителей. Вот из своей квартиры я переселилась туда, где прожила до
1950 года. В 1950 году была открыта первая улица в городе, улица Мира, бывшая
Саратовская. Наш дом оказался посередине улицы Мира, между домами 11 и 18.
Записала А.Головкина,
г. Волгоград, 2000 г.