Тезисы к семинару

А.Липкин
"Образованное общество" и интеллектуальные институты (к вопросу о "бедности
интеллектуального сообщества" в России)
Тезисы (в продолжение доклада В.Даниловой 25.10.2012, где было высказано
утверждение о "бедности интеллектуального сообщества" в России)
I. Рамка 1 (это обсуждалось на докладе 2-летней давности и не является предметом
данного обсуждения, это прорисовка моего взгляда, «грунтовка»):
A. Россия, Китай и большинство (раньше все) больших незападных стран принадлежат
к «приказному» типу и в структуре общества-государства можно выделить две
подсистемы:
1) «базовой», состоящей из «правителя» и «народной массы»;
2) «сопутствующей», состоящей из «правителя» (и его двора) и «служащих» (в
широком смысле).
С 1-й подсистемой связана идеология, со 2-й – высокая культура.
В 1-й подсистеме время от времени происходят «победные бунты», сметающие
наполнение всех верхних мест, но потом (этим бунт отличается от революции)
восстанавливается прежняя система, с другим человеческим наполнением (часто более
низкого качества), на котором вырастает другая высокая культура. В России на
рассматриваемом отрезке истории это Смута границы 17-18 вв., «революция» 1917-29
гг., и, возможно (будущее покажет) «революция» 1991-93 гг. Время Петра I и Сталина
– время восстановления обновленной «приказной» системы после «победного бунта».
B. В силу того, что в 18 в. в России в качестве высокой культуры была принята
европейская антиавторитарная высокая культура, то между ней и «приказной»
системой институтов («вертикалью власти») возникло системное противоречие,
которое приводит к коротким циклам «а)реформы под лозунгом Россия - это Европа –
б)контрреформы под лозунгом Россия – это не Европа». Фазы реформ связаны с
стремлением военно-технического догоняния Запада. (развернутое изложение этой
концепции см. в моих работах «"Духовное" и "политическое" ядра "локальной
цивилизации" и их столкновение в истории России» (препринт WP17/2012/01) и
(короче и чуть свежее) «Россия между несовременными «приказными» институтами и
современной демократической культурой» (Опубликовано в "Мир России" 2012 (4)) на
http://philosophy.mipt.ru/publications/works/lipkin/civilization/).
«Короткие циклы», как нам представляется, обусловлены процессами внутри «сопутствующей»
подсистемы и взаимодействием с Западом. Они состоят из следующих четырех тактов: «поражение
от Запада»43 → либеральные «реформы сверху» под лозунгом «Россия – это Европа»,
сопровождающиеся вынужденной (для «правителя») либерализацией («либерализацией сверху»)
→ некоторый успех в «догонянии» и соответствующая победа, сопровождающаяся озабоченностью «правителя» возросшей в ходе «либерализации сверху» свободой → антилиберальные
контрреформы под лозунгом «Россия – это не Европа» («авторитарный откат» (Н.С. Розов)) со
стороны «правителя»44 при поддержке «народных масс» и консервативной части «служащих» →
подгнивание и отставание («стагнация») и очередное «поражение от Запада»45. Эта
последовательность повторяется достаточно жестко46. Напомню, что эти циклы идут внутри периодов между «победившими бунтами».
42 Точнее, импорт западной культуры начался раньше, еще при Алексее Михайловиче в XVII в., но тогда он шел с окраин
Запада – из Литвы и Польши. С Петра I открывается новая страница этого процесса, когда заимствования берутся из
центральных областей Запада и более интенсивно.
43 «Первым шагом, как правило, является осознание технологической отсталости» (Пастухов) [Розов 2011, с. 151].
44 «Борьба с освободительными стремлениями общества, — по мнению В.И. Вернадского, — характеризует всю
деятельность правительства после Петра. Эта борьба была Молохом, которому приносилось в жертву все…» [Вернадский 1998,
с. 70].
45 В этой логике «догоняния» Запада естественно, что «когда Европа (Запад) быстро и успешно модернизируется,
испытывает подъем и расцвет (1850-е, 1900-е, 1950–1960-е, 1980–1990-е гг.), в России… проводятся попытки либеральных реформ», ибо «верховная власть и бюрократия тяжело переживают отставание, особенно в военно-технологической и
экономической сферах», а «когда Запад погружен в политические и военные кризисы и/или испытывает серьезный экономический спад (1830–1840-е гг., 1870–1880-е гг., 1914–1920 гг., 1929–1949 гг., 1968–1985 гг.), российское государство укрепляется в
своем авторитаризме» [Розов 2011, с. 297], ибо можно передохнуть от необходимости догонять.
46 Обратное утверждение Н. Розова [Розов 2011, с. 152] связано с неразличением двух подсистем и неучетом вложенности (а
не наложения) двух типов циклов (подробнее см. мою рецензию в [ПОЛИС 2012 (1)]).
В царской России к эпохам реформ можно отнести Екатерину Великую + начало
Александра I, Александра II, Николая II (отчасти), а в СССР – эпохи Хрущева и
Горбачева. А к эпохам контрреформ: Николая II, Александра III, а в СССР – Брежнева.
Эти циклы царской России четко отражены в уставах университетов.
**************** конец «Рамки1»
Начало обсуждаемой части.
II. Рамка 2 (подробно в моей книжке: «Социокультурные и политические факторы в
развитии российского естествознания (XVIII-XX вв.) (М., 2012», старый вариант
(2002), без атомного проекта и др., можно найти на
http://philosophy.mipt.ru/publications/works/lipkin/philsci/a_3zl9fc.html)
На эти колебания следует накладывать специфический неколебательный процесс, в
котором можно выделить следующие периоды периодов: (0-й был рассмотрен
В.Даинловой) 1) XVIII век, когда локомотивом развития науки была Петербургская
Академия наук, являвшаяся, по сути, чем-то вроде иностранного представительства
западной науки; 2) первая половина XIX века, когда в России начинают бурно расти
университеты – будущие новые центры научной жизни; 3) 1861—1917 гг. —
пореформенная Россия, в которой, с одной стороны, университетская наука по своему
уровню в ряде областей (в химии, биологии, кристаллографии и науках о земле) встает
вровень с западными, а с другой — жизнь университетов тесно переплетается с
политической и культурной жизнью страны; 4) 1917—1929 гг. – время
революционных изменений (“бури и натиска”), надежд и некоторых свершений; 5) с
1929 до середины 1950-х гг. — период сталинского советского социализма — период
сосуществования энтузиазма и репрессий, в котором особо следует выделить
послевоенный период, когда наука стала существенной компонентой военнотехнического потенциала, в первую очередь, в связи с “атомным проектом”; 6) сер.
1950-х—1960-е гг. “золотой век” советской физики, тесно связанной с военной
промышленностью, ставшей (за счет этого) локомотивом и для других естественных
наук (и математики); 7) 1970-е—1980-е гг. – период “застоя”; 8) постсоветский период,
характеризующийся изменением типа отношений отечественной науки с государством
и западной наукой – меньшей самодостаточностью и большей включенностью в
западную науку и бизнес (и за счет интенсивной эмиграции, и за счет подключения к
западным проектам)
III. Наука как социальный институт в России 18-20 вв.
1. Наука как социальный институт задается специфической системой ценностей и
норм поведения, "научным этосом" в виде набора из четырех императивов:
универсализм, коллективизм, бескорыстность и организованный скептицизм (по
Мертону) + рационализм и эмоциональную нейтральность (Б. Барбер).
2. Сообщество ученых (а), как показывает история, тесно связана (отчасти
перемешана) с рядом других сообществ: б)преподавателей; в) студентов; г)людей,
интересующихся наукой идеалистически (как явлением культуры); д)людей,
интересующихся наукой прагматически (как средством для развития техники).
Последние появляются поздно, всерьез, наверное, лишь в 19 в. (часы Гюйгенса
погоды не делают). Все эти сообщества играют важную (в разное время – в разной
степени) роль в механизме социального воспроизводства науки."
Предполагаю, что Вера Данилова вставит, с учетом Рамок 1 и 2, линию
«интеллектуалов», которой у меня в явном виде нет. Наверное здесь еще возникнет
необходимость разведения понятий «интеллектуал» и «интеллигенция», а также
обсуждение о представлениях об институтах и институциализации по Мараче и
Розину.