Null_Subj_AEK_Memoriam

Нулевые подлежащие в типологической и исторической
перспективе
П.В. Гращенков
Среди многих лингвистических проблем, интересовавших
Александра Евгеньевича, была проблема эволюции грамматики,
получившая освещение в его теоретических трудах – см. так
называемую «красную книжку» или Кибрик 1992.
В качестве темы диплома, который я писал под
руководством Александра Евгеньевича, он предложил мне
исследование истории и типологии генитивных конструкций с
числительными – откуда берется генитивное кодирование, как
оно устроено, какие бывают стратегии оформления группы
числительного и т.д. Реализованная тогда в дипломе парадигма
исследований последние несколько лет стала доминирующей в
моей научной деятельности. Исследование грамматических
изменений представляется мне одним из ключевых направлений
в современной лингвистике. Я рад, что начинал свои
исследования в данной области под руководством Александра
Евгеньевича.
Предлагаемая мной работа связана с проблемой, изучению
которой Александр Евгеньевич посвятил множество сил, и в
которой, безусловно, стал одним из наиболее цитируемых
лингвистов в России и в мире, а именно – со способами
кодирования подлежащего, см., напр. Кибрик 1992:179-198.
Известно, что в древнерусском языке подлежащее,
соответствующее референтному участнику гораздо чаще
опускалось, чем было выражено, см., например, статистику для
первого лица единственного числа в Борковский 1949:94-95 –
75% невыраженных (похожие цифры для других лиц – там же,
стр. 94-108). Более того, как отмечено в Горшкова, Хабургаев
1981:262, местоимение третьего лица в древнерусском (XI-XIV)
вовсе отсутствовало, см. также Борковский, Кузнецов:321-322.
Позднее, после XIV в. (т.е. в старорусском) процент
невыраженных подлежащих существенного снижается. Как
указано в Борковский 1978:220, «К XVI в. употребление
таких конструкций стало единичным – уже для того
1
периода о них можно говорить как о синтаксических
архаизмах», см. также Choo 2003.
Процессу смены референциальной стратегии предшествовал
распад системы форм прошедшего времени. Согласно Иванов
1990:327-337, оппозиция четырех временных форм (аорист,
имперфект, перфект, плюсквамперфект), каждая из которых
имела лично-числовое согласование, десемантизируется уже в
древнерусский период и заменяется современными формами на
-л-, лишенными показателей лица.
Похожие наблюдения были сделаны и для европейских
языков. Так, например, английский и немецкий утрачивают
нулевые подлежащие ок. XI в., см. van Gelderen 2011 и Axel 2007
соответственно. Тем же временем датируется исчезновение
развитых форм лично-числового согласования в английском и
появление синкретизма в выражении лица в немецком.
Относительно последнего явления в Muller 2005 утверждается,
что в данный период произошло критическое «обеднение»
глагольной парадигмы, выразившееся в исчезновении
противопоставления 1 и 3 лица в прош.мн. и сделавшее личночисловой синкретизм системным явлением.
Связь между развитым лично-числовым согласованием и
наличием в языке нулевых подлежащих, известная как
обобщение Таральдсена, получила широкое обсуждение в
теоретической литературе, см. работу Roberts forth. и ссылки в
ней (определенную проблему представляют языки типа
китайского, см., однако Huang 1989).
Таким образом, наблюдения исторической и теоретической
лингвистики относительно связи pro-drop и степенью развитости
глагольной парадигмы оказываются схожими. В то же время,
история русского языка подтверждает выводы синтаксической
теории лишь частично: исчезнув в прош. времени,
противопоставление по лицу сохранилось в русском в
настоящем.
Другая проблема, активно обсуждающаяся лингвистамитеоретиками в связи с нулевыми подлежащими – так
называемые «языки с частичным pro-drop». Таковыми могут
считаться, например, немецкий и исландский, в которых
невозможны референтные нулевые подлежащие, но допустимы
2
нулевые эксплетивные местоимения. Подобный тип языков был
предложен в Rizzi 1986. Впоследствии, однако, существование
языков с «полунулевыми» подлежащими было поставлено под
сомнение. Так, в Biberauer 2008 предлагается свести (якобы)
существующие в данных языках эксплетивные pro к
передвижению глагольной группы.
Несмотря на отсутствие в современном русском языке
референтного pro, в нем можно выделить как минимум три
явных случая нулевых подлежащих: i) ноль стихии; ii)
нереферентный одушевленный субъект 3 мн. (Фундамент на
Севере ставят из камня); iii) генерический субъект 2 ед.
(Придешь домой пораньше, приготовишь ужин, а есть его уже
не хочется). Первый тип конструкций не представляет особого
интереса (например, он может быть сведен к передвижению). В
то же время, ii) и iii) типы pro явно должны быть вписаны в
типологию нулевых подлежащих по следующим причинам. Вопервых – каждое из них обладает определенной интерпретацией,
доступной русскоязычным носителям. Во-вторых, оба типа pro
могут контролировать адъюнкты: Фундамент ставят из камня,
чтобы сэкономить; Придешь пораньше, чтобы приготовить
ужин. Наконец, оба данных типа pro могут связывать
рефлексивы: Фундамент ставят для (самих) себя; Послушаешь
порой (самого) себя,…
Важным свойством подобных конструкций является то, что
они могут употребляться не только в контексте настоящего /
будущего времени, где есть лично-числовое согласование, но и в
прош.: Фундамент на Севере ставили из камня; Пришел домой
пораньше, приготовил ужин,…
Примечательно,
что
конструкции
типа
ii)
засвидетельствованы еще в древнерусском, ср.: от всякого
вѣснаго товара что кладутъ на скалви, Борковский 1949:106.
В то же время конструкции с генерическим субъектом 2 ед., как
представляется, развились позднее.
Подведем итоги. Русский язык утрачивает способность к
выражению референтных нулевых подлежащих приблизительно
к XVI в., непосредственно после распада лично-числового
согласования, который, впрочем, не затронул форм настоящего
и будущего времени. С одной стороны, это подтверждает связь
3
между личным согласованием и наличием pro, с другой –
требует уточнения подобной связи в четких синтаксических
терминах.
Далее, в современном языке сохранилась имевшиеся в
древнерусском нулевые нереферентные подлежащие 3 л. мн.ч. и
развились генерические нулевые субъекты 2 ед. Это говорит о
правомерности типологического подхода к pro в духе Рицци.
Библиография:
Борковский
1949:
Борковский
В.
И. Синтаксис
древнерусскиx грамот. Простое предложение. Львов: Львовский
Государственный Институт, 1949.
Борковский 1978: Борковский В. И. Историческая
грамматика русского языка: Синтаксис. Простое предложение.
Москва, 1978.
Борковский, Кузнецов 2007: Борковский В.И., Кузнецов П.С.
Историческая грамматика русского языка. УРСС, "История
языков народов Европы". Изд.4. 2007.
Горшкова, Хабургаев 1981: Горшкова К.В., Хабургаев Г.А.
Историческая грамматика русского языка. Москва, 1981.
Иванов В.В. 1990. Историческая грамматика русского языка.
Кибрик 1992: Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным
вопросам языкознания: универсальное, типовое и специфичное в
языке. М.: Изд-во МГУ, 1992.
Biberauer 2008: Biberauer, Theresa. Semi null-subject languages, expletives and expletive pro reconsidered. 2008.
Choo 2003: Choo, Sukhoon. The Decline of Null Pronominal
Subjects in Old Russian. Ph.D., Ind. Univ. 2003.
Huang 1989: Huan, C.T. James. PRO-DROP in Chinese: A Generalized Control Theory. in O. Jaeggli & K. Safir (eds.) The null subject parameter. 1989. pp. 185-214.
Muller 2005: Muller, Gereon. ‘Pro-drop and Impoverishment.’ In
Patrick Brandt and Eric Fuss (eds.) Form, structure and grammar.
Tubingen: Narr, 2005. pp. 93-115.
Rizzi 1986: Rizzi, Luigi. Null Objects in Italian and the theory of
pro. Linguistic Inquiry 17, 1986: 501-557.
Roberts forth.: Roberts, Ian. Taraldsen’s Generalisation and Language Change: Two Ways to Lose Null Subjects.
van Gelderen 2011: van Gelderen, Elly. Pro-drop and Pronominal
4
Subjects: Reanalyzing features in the history of English.
5