– ГОЛОД И ГОСУДАРСТВО: РОССИЯ (1892 -2014) – СУТЬ ПРОБЛЕМЫ
advertisement
УДК 338 – 631 ОПУБЛИКОВАНА В Ж. «Экономика и управление: проблемы, решения», №11. 2014 ГОЛОД И ГОСУДАРСТВО: РОССИЯ (1892 -2014) – СУТЬ ПРОБЛЕМЫ Тарханов О.В., кандидат технических наук, академик Международной Инженерной Академии, директор и главный конструктор Башкирского научно-инженерного центра по технологии переработки органики, e-mail: gelo-t@yandex.ru АННОТАЦИЯ В статье на основе экскурса в историю управленческих решений по поиску модели устойчивого развития аграрного производства показано, что острые периоды в истории государства российского обусловлены двумя факторами. С одной стороны, это определялось отсутствием научного понимания сути проблем, стоявших и стоящих перед государством в области сельского хозяйства. С другой стороны, это усугублялось наличием к моменту обострения ситуации заблуждений внутри получаемых наукой представлений об объектах сельскохозяйственной деятельности. Первые, что вполне понятно на уровне логики, не могут быть решены по определению. Вторые - из-за недостаточности уровня и широты имеющихся знаний, вначале тормозят развитие науки, а затем, после получения новыми исследователями необходимых знаний при наличии конкуренции в научной среде – приводят к негативным последствиям из-за несовершенства института признания новых представлений. В результате государство, как цивилизация данного исторического периода, ослабляется и страдает в лице всех его частей – и научного сообщества, и народа, и управленцев, что усугубляется конкуренцией на блага со стороны иных государств. Как следствие – бунты, революции, гражданские и межгосударственные войны. Поэтому, преодоление заблуждений, хотя и болезненно для организма государства и представителей носителей заблуждений, но вполне благотворно, ибо отвечает интересам всего сообщества. Ключевые слова: голод, царская, советская и либеральная Россия, сельское хозяйство, управленческие решения, заблуждения, продовольственная безопасность. Единственное, чему научила меня моя долгая жизнь: что вся наша наука перед лицом реальности выглядит примитивно и по-детски наивно – и всё же это самое ценное, что у нас есть. А. Эйнштейн Старшее поколение советских людей, исторически произошедших от многонационального народа царской России, в 1991 году столкнулось с очередями за суповыми наборами и талонами на водку. Это, как полагают историки, свидетельствовало об экономической несостоятельности советского государства и явилось главной причиной отказа от социалистического строя. Однако, состоявшийся в СССР переход на рыночные рельсы капиталистического развития через распад могучего государства по инициативе его руководства через двадцать лет после провозглашения независимости РСФСР и образования на ее основе государства с капиталистическим укладом экономики, привел к еще большей деградации сельскохозяйственного производства. Так, в 2013 г в России по сравнению с 1991 г. поголовье крупного рогатого скота сократилось не менее чем в три раза, а на продовольственном рынке страны доминирует импортная пищевая продукция (в обмен на истощаемые энергоресурсы). При этом, колоссальные усилия правительства России по возрождению сельского хозяйства, сопровождающиеся много миллиардными затратами из бюджета, при установлении на селе частной собственности на средства производства, пока не дали обнадеживающих результатов. Наоборот, к концу 2013 г. производство молочных продуктов еще снизилось на 10 процентов, а цены на молоко и яйца практически удвоились [1]. 1 Однако в истории России проблема с производством продовольствия возникала неоднократно. Наиболее яркие фрагменты в истории происходили накануне драматических событий. Об одном из таких событий, возникших за последние 120 лет, напомнила газета «Сельская жизнь» [2]. Материал этой публикации был основан на исторических событиях, талантливо описанных известным русским историком С.С. Ольденбургом [3]. Наибольший интерес в этой книге для рассматриваемого случая представляет 7 глава. Она являет собой не только ценные для истории сведения, но и увлекательный детектив социально-политического жанра, в котором принимали участие сам царь (самодержец), наиболее видные управленцы царского правительства, губернаторы, управленцы земского звена, практически все слои населения, зарождавшаяся наука «сельскохозяйственная социология» и, вероятно, представители аграрной науки. Рассмотрим некоторые цитаты из этой главы. Историк пишет «Россия считалась житницей Европы. Широкая полоса ее земли — черноземная область — отличалась исключительным плодородием. Русское хозяйство в целом сделало за последнее десятилетие огромные шаги вперед. И, тем не менее, в центральных областях России, в самой сердцевине государства, каждый неурожай грозил вызвать голод, требующий широкой помощи от государства. В западной Европе таких явлений не было уже давно (выделено ТОВ); a если в Индии, в Китае бывало много хуже, — это не могло никак служить «утешением»: ведь во всех других отношениях Россия стояла неизмеримо выше «азиатских» условий» [3]. Не трудно заметить некоторые алогичности субъективного порядка в этом фрагменте. Действительно, историк утверждает, что Россия считалась в рассматриваемый период, между 1880 и 1900 гг., житницей Европы. Т.е. хлеб, видимо в немалых количествах, иначе, причем тут житница, поступал в Европу именно из России. Тогда вполне понятно, что в Европе явлений с голодом не могло наблюдаться по определению. Мало того, именно поставки хлеба из России обеспечивали, более менее, благоприятные условия для развития сельского хозяйства и промышленности в Европе. При этом, не трудно заметить, что историк обращает свое внимание на черноземную область, отличавшуюся исключительным плодородием. Но, несмотря на это, по словам того же самого свидетеля, при очередном неурожае, констатировавшемся историком как само собой разумеющееся явление, голод грозил именно крестьянам этого региона России. Стало быть, возникает вопрос – уж если неурожай – неотвратимое и часто проявляющееся явление, то экспорт зерна Россией, как житницей Европы, никак не мог помочь государству Российскому решать вопросы голода благоприятно для собственного крестьянского населения. Однако историк С.С. Ольденбург, не бывший сколь-нибудь осведомленным в сути ведения сельского хозяйства, пишет: «Основная причина сельскохозяйственного кризиса была в условиях крестьянского хозяйства и прежде всего в условиях землепользования. Огромное большинство крестьянских земель принадлежало общинам. Крестьяне владели землею не единолично, a коллективно — земля считалась принадлежащей «миру», который не только мог перераспределять ее между своими членами, но и устанавливать правила и порядок обработки земель» [3, глава 7]. Мы здесь встречаемся с очевидным отсутствием ссылок историка на работы ученых, изучавших земледелие на предмет выявления его сущности с целью определения причин, мешающих продуктивному ведению хозяйства. Несмотря на это, историк отмечает: «В 22 губерниях — почти во всей черноземной полосе — более половины всей земельной площади принадлежало крестьянам, — местами до 80 процентов. К этому надо еще прибавить, что казенные и удельные удобные земли, и значительная доля частновладельческих, находились в аренде y крестьян. Подобного преобладания мелкого крестьянского хозяйства над крупным не было ни в Англии, ни в Германии, ни даже в послереволюциониой Франции. Россия была страной мелкого крестьянского хозяйства. Большие имения были островками в 2 крестьянском море. Только в Царстве Польском, в Прибалтийском Крае (и в Минской губернии) дворянское землевладение преобладало над крестьянским» [3, там же]. Не трудно усмотреть в этом умозаключении причину в том, что сельское хозяйство России было не только общинным, но и как бы мелким, ибо большая часть земли принадлежала именно крестьянам. Из этого следует, что к мелкому землевладению никак нельзя было отнести землевладение дворянское. Однако следующее повествование не вызывает сомнения, что в России, оказывается, страдало не мелкое крестьянство: «Конкуренция заморского хлеба на европейских рынках нанесла тяжелый удар и без того пошатнувшемуся дворянскому землевладению. Только самые крупные владения могли выдержать это новое испытание. Задолженность землевладельцев Дворянскому банку перевалила далеко за миллиард рублей» [3, там же]. Итак, не неурожай, а некая конкуренция российским крупным производителям зерна со стороны «заморского хлеба», вероятно, имеется в виду, поставки в Европу из США дешевого зерна – главная причина разорения крупного землевладения в России: «Указывая, что в одной Екатеринославской губернии дворянские владения за 35 лет сократились с 2,9 милл. десятин до 1,4 милл. А. П. Струков писал, что доходы от имений сплошь и рядом не покрывают процентов по долгам, и предлагал, чтобы Дворянский банк взял бы такие имения в управление, разрешив владельцам остаться жить в усадьбах, и выдавая им пособие на воспитание детей» [3, там же]. Итак не мелкое крестьянское хозяйство вело к разорению дворянского крупного землевладения, а конкуренция дешевого зерна американцев, сбивавшего цены на зерно житницы Европы в лице России, явилась истинной причиной разорения крупного землевладения. Но, как бы там ни было, в 1891 году именно в центральных областях России вновь был неурожай. Поскольку, как известно, неурожай не только в России, но и в других регионах планеты Земля, вызывал бунты населения, то для смягчения последствий неурожаев правительство любой страны с незапамятных времен сообразно с его видением проблемы предпринимало те или иные шаги. В Римской Империи, например, в качестве таких превентивных мер, применяли походы в соседние государства и везли в Рим продовольствие, реквизированное у более слабых государств. Европе в середине 19 века таких походов не надо было предпринимать – Россия сама добровольно вывозила хлеб и неосмотрительно проигрывала в своем развитии Европе из-за дешевого хлеба с американского континента. Поэтому, разорение крупного землевладения, с одной стороны, и очередной (1891 г.) неурожай привели к уникальным в истории России событиям. Эти события развивались не столько под давлением низов, ибо крестьянская община, несмотря на неурожаи, жила довольно устойчиво, сколько под давлением представителей разоряющегося крупного дворянского землевладения, столкнувшегося с разоряющим его дешевым заморским зерном в Европе. А далее вполне понятно, что главный класс России – класс дворянства, как самый образованный и воспитанный на европейском духе свободы и благополучия, начал активные поиски решения вопросов выживания. Но не для крестьян общинных и для самодержавия как такового и даже государства, а именно для наиболее образованного класса российского общества, столкнувшегося с тяжелыми для дворянства экономическими последствиями. Историк продолжает: «Весною 1897 г., было учреждено, указом на имя председателя Комитета Министров И.Н. Дурново, особое совещание о нуждах поместного дворянства. Оно существовало почти пять лет, но почти никаких реальных мер содействия дворянству не придумало. На основании его работ, был издан в 1899 г. закон о временно-заповедных имениях: дворяне получали право, на два поколения объявлять свое имение неделимым и неотчуждаемым, и завещать его любому из своих сыновей. Летом 1901 г., был издан закон, разрешающий частным лицам покупать (а дворянам — и арендовывать) на льготных условиях казенные земли в Сибири» [3, там же]. И далее: «Когда вслед за грозным предостережением 1891 г., неурожай, со всеми его 3 пагубными последствиями, постиг снова (хотя и в меньшей степени) те же пострадавшие местности в 1897 и 1898 годах, оптимистические голоса умолкли, и понемногу стало общепризнанным, что во всем русском сельском хозяйстве нечто серьезно неблагополучно» Здесь необходимо отметить, что вместе с разорением дворян страдали и крестьяне, «закрепленные» за дворянскими землевладениями. Но это вовсе не крестьянское население общин. Поэтому, читателю необходимо ясно представлять, что в России крестьяне общин, хотели того или нет дворяне, были намного больше защищены от неурожаев, чем крестьяне, фактически содержавшие своим земледельческим трудом крупных землевладельцев в лице дворян. На фоне этого весьма любопытным является мнение С.С. Ольденбурга: «Интеллигенция смотрела на тяжелое положение дворянского землевладения с нескрываемым злорадством. Противополагая друг другу интересы крестьян и помещиков, интеллигенция искренно воображала, что ухудшение положения дворян в какой-то мере должно было принести улучшение крестьянам» [3, там же]. Интересно это место в книге тем, что сам С.С. Ольденбург, оказавшийся в эмиграции как политический противник СССР, был не кем иным, как именно интеллигентом (юрист, чиновник Министерства финансов России, сын академика С.Ф. Ольденбурга – в 1904— 1929 — непременного секретаря Академии наук России и СССР). Но очередной неурожай при очевидном росте населения в России к 1891 г. заставил царское правительство заняться вопросом весьма основательно. Историк сообщает: «… что на лицо серьезный кризис, — еще не значило найти из него исход. Так, русская народническая интеллигенция была склонна считать, что главное — это предоставить крестьянам политические права, распространить в деревне знания, отдать крестьянам казенные, монастырские [4] и помещичьи земли, — и кризис будет устранен» [3, там же]. Вполне ясно, что к концу 19 века наиболее просвещенная часть российского общества видела решение производства пищи не в технологии ведения сельского хозяйства, а в его организационных формах. На кризис отреагировало и царское правительство тем, что «Весною 1899 г., по почину тов. мин. финансов В.И. Ковалевского, были учреждена небольшая комиссия из сведущих лиц по вопросу об оскудении центрально-черноземных губерний» [3, там же]. Предпринятые ею действия ситуацию не исправили: «В 1901 году — после двух благополучных годов — снова повторился неурожай, и опять в тех же центральных и восточных районах (в 42 губерниях урожай ниже среднего). Этот неурожай сделался, между прочим, предметом полемики между либеральными органами и правой печатью, так как это был первый случай применения новой организации продовольственного дела, которое, по закону 1900 г., было передано из рук земства в руки администрации. Но государственная власть сделала из этого нового бедствия вывод о необходимости принятия срочных мер для улучшения положения деревни… Сами крестьяне, которые не могли учесть общих условий народного хозяйства, либо мечтали о «прирезке» земли, либо искали исход в переселении (за период 1894— 1901 г. в Сибирь переселилось свыше 1.200.000 крестьян» [3, там же]. Вместе с тем, дела в сельском хозяйстве не улучшались и «12 ноября 1901 г. было объявлено об учреждении новой, более обширной комиссии «для всестороннего обсуждения вопроса об экономическом упадке центра в связи с условиями хозяйственной жизни других частей Империи. …В январе 1902 г Государь принял важное принципиальное решение, чтобы сдвинуть с мертвой точки аграрный вопрос. 23 января было утверждено положение об Особом Совещаний о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Это учреждение имело целью не только выяснить нужды сельского хозяйства, но и подготовить «меры, направленные на пользу этой отрасли народного труда» [3, там же]. Из приведенных сведений следует, что царь и его правительство не стояли в стороне от насущных вопросов государства, являвшегося в рассматриваемый период и житницей Европы, что весьма тяжелым бременем лежало на плечах крестьян. Именно на этот 4 период приходится массовое переселение крестьян на новые земли, что весьма похоже на освоение целины в советской России в пятидесятые годы как следствие неважных дел уже в советском государстве. Однако работа комиссии не выявила действенных решений. Поэтому, как пишет С.С. Ольденбург, «Затем совещание решило — обратиться к заинтересованным кругам населения с запросом о том, как они сами понимают свои нужды …Не находя ответа на вопрос о нуждах деревни ни в традиционной политике, унаследованной от отца — политике всемерной защиты крестьянского землевладения и общины, — ни в теориях, господствовавших в русском обществе, Государь обратился к людям практики, к «земле», чтобы услышать их мнение по самому сложному вопросу русской жизни…Во всех губерниях Европейской России были учреждены губернские комитеты по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности» [3, там же]. Искушенный в истории сельского хозяйства читатель не может не заметить в этом месте параллелей между событиями начала ХХ века в царской России и событиями восьмидесятых годов в СССР. Действительно, к восьмидесятым годам, несмотря на смену общественного уклада на селе – мелкие формы хозяйства были заменены на крупные земледельческие организации (колхозы и совхозы), обеспеченные высокопроизводительной техникой и более 30 миллионами тонн минеральных удобрений, устойчивая работа на селе не была достигнута. Поэтому по решению правительства СССР была начата подготовка Продовольственной Программы с привлечением всего интеллектуального потенциала советского государства с самым высокообразованным населением в мире. Одновременно, по предложению академика Т.И. Заславской, было организовано новое научное направление за счет выделения бюджетных средств, для социологических опросов крестьян колхозов и совхозов во всех регионах страны об их видении решения проблем [4]. Однако инициативы, как царского правительства, так и советского правительства, поддерживаемые научной элитой советской державы, окончились весьма похожими результатами – обе формы государства рухнули. Рухнули именно из-за отсутствия, как будет показано ниже, понимания обострившейся перед ними фактически одной и той же проблемы, не выдержав испытание временем и разрушившихся с тяжелыми последствиями для населения, несмотря на благие намерения реформаторов, революционеров и академиков разного социально-политического толка. Однако вернемся в начало двадцатого столетия. В соответствие с инициативой царя, как пишет С.С. Ольденбург «Во всех губерниях Европейской России были учреждены губернские комитеты по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности …По всей России было образовано около 600 комитетов» [3, там же]. Но политические оппоненты не дремали. В результате их активных действий инициатор Особого Совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, министр внутренних дел «Д. С. Сипягин, однако, не дожил до окончания работ совещания: в самый разгар работ, 2 апреля 1902 г., он был сражен пулею социалиста-революционера Балмашова». Далее историк пишет, что «С этим убийством почти совпали по времени крестьянские беспорядки, внезапно возникшие в Полтавской и части Харьковской губ. С середины марта в полтавском и константиноградском уездах Полтавской губернии крестьяне стали являться в помещичьи усадьбы, с просьбами о даровой выдаче хлеба и корма для скота. Чрезвычайно участились кражи среди бела дня. Грабители говорили: «Все равно, скоро наше будет». 28 марта толпа крестьян явилась с подводами в имение «Карловка» (герцога Мекленбург-Стрелицкого) и забрала со складов весь картофель» [3, там же]. Вполне ясно, что главным действующим «лицом» событий конца 19 и начала 20 века был все-таки голод, наступивший в России из-за сбоев в производстве пищи и поставок ее хлебного зерна в Европу. На фоне столь грозных событий работа Особого Совещания по нуждам сельскохозяйственного производства характеризовалась тем, что «В общем, однако, окончание работ комитетов протекло в совершенно иной обстановке, чем их начало. За 5 эти восемь-десять месяцев, вражда между властью и обществом, вплоть до весьма умеренных кругов, резко усилилась, и со стороны министерства внутренних дел в нескольких случаях были применены репрессии к отдельным членам комитетов, обвинявшихся в противоправительственной агитации» [3, там же]. Именно в это время в России стали рассматриваться вопросы принудительного перехода к частной собственности на землю. Однако, как пишет историк, «Труды по пересмотру законодательства о сельском состоянии предписывалось «передать на места для дальнейшей их разработки и согласования с местными особенностями в губернских совещаниях, при ближайшем участии достойнейших деятелей, доверием общественным облеченных. В основу их трудов — положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения, изыскав временно способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины. Принять безотлагательно меры к отмене стеснительной для крестьян круговой поруки» [3, там же]. Необходимо отметить, что против введения частной собственности на землю в этот период выступал и великий русский писатель Л.Н. Толстой. Совершенно негативную оценку роли Л.Н. Толстого дает С.С. Ольденбург: «Каким беспомощно наивным наряду с продуманными ответами деревенской России, должно было показаться Государю письмо гp. Л. Н. Толстого, полученное Им около того же времени (в начале 1902 г.): «Пишу Вам — писал гр. Толстой — как бы с того света, в ожидании близкой смерти... Самодержавие есть форма правления отжившая... Стомиллионный народ скажет, что желает свободы пользования землей, т. е. уничтожения права земельной собственности. Думаю, что ее уничтожение поставит русский народ на высокую степень независимости, благосостояния и довольства…И это было написано в ту пору, когда, в значительной мере из-за отсутствия частной земельной собственности на большую часть удобных земель в России, сельское хозяйство находилось в застое и упадке» [3, там же]. В этом фрагменте историк С.С. Ольденбург, не бывший сколь-нибудь образованным экономистом и агрономом, проявляет себя как убежденный сторонник капиталистических преобразований, ибо частная собственность на землю виделась буржуазно (капиталистически) мыслящим интеллигентам царской России решением, ведущим к стабильному производству сельхозпродукции. Меж тем, работа Особого Совещания, опиравшаяся на мнение практически всего активного населения царской России, вовлеченного в обсуждение проблемы, подходила к своему завершению: «Общая сводка работ еще не была составлена, a издание трудов местных комитетов, занявших 58 томов, заняло около года. Но, не желая из-за этого задерживать принятие первых мер, Государь издал манифест 26 февраля 1903 г., основанный отчасти на предварительных итогах работы комитетов» [3, там же]. В манифесте писалось: «К глубокому прискорбию Нашему, смута, посеянная отчасти замыслами враждебными государственному порядку, отчасти увлечением началами, чуждыми русской жизни, препятствует общей работе по улучшению народного благосостояния»- и далее, - «Труды по пересмотру законодательства о сельском состоянии предписывалось «передать на места для дальнейшей их разработки и согласования с местными особенностями в губернских совещаниях, при ближайшем участии достойнейших деятелей, доверием общественным облеченных. В основу их трудов — положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения (выделено ТОВ), изыскав временно способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины. Принять безотлагательно меры к отмене стеснительной для крестьян круговой поруки» [3, там же]. Из изданного царем указа следует, что Николай II был к социализму значительно ближе, чем его почитатели из числа сторонников с меняющимся в сторону экономического либерализма (рыночной экономики) мировоззрением. Усилия этих, достаточно энергичных людей, привели П.А. Столыпин к управлению исполнительной властью в России. 6 В результате, реформы по переводу России на рыночные отношения в аграрной сфере через куплю-продажу плодородной земли привели к массовому разорению искусственно созданных частных владений фермерских крестьянских хозяйств на фоне выкупа у дворян плодородных земель крестьянами через Земельный банк. После чего последовала февральская буржуазная революция 1917 г., в подготовке условий совершения которой трудно не усмотреть усилий носителей идей частной собственности на землю в лице П.А. Столыпина и его идейных сторонников, в числе которых оказался и С.С. Ольденбург. Однако, как показали события после проведения реформ по П.А. Столыпину, пренебрегшему советом Л.Н. Толстого, и реформ на современном этапе Российского государства, частная собственность на землю не вела и пока не ведет к достижению продовольственной безопасности. Скорее наоборот – снижала и снижает ее уровень как внутри России, так и на международном уровне [5, 6]. Вместе с тем, поиском решения вопросов через форму собственности на землю в ее количественных нормах – занимались и в глубокой древности с одинаковым концом для цивилизаций [7]. В этом месте необходимо обратить внимание читателей на тот факт, что интеллигент историк почему-то обошел стороной вопрос о сути ведения сельского хозяйства. Ведь к началу 19 века в мировой аграрной науке уже давно пришли к выводу, что в сельском хозяйстве необходимо возмещать земле ее плодородие, затраченное на производство урожая. Это, во-первых. А во-вторых, именно в России перед самым образованием царем Особого Совещания благодаря трудам В.В. Докучаева, впервые стало возможным изучение почв с точки зрения их плодородия. И хотя историк не отражает участия ученых в работе этого совещания, такое участие в решении аграрных проблем необходимо предположить. Это участие могло осуществляться как через обсуждения с учеными вопросов рационального ведения земледелия, так и путем введения в практику разрабатываемых учеными технологий. При этом известно, что В.В. Докучаев издал в 1883 г. книгу «Русский чернозем», а к 1892 г завершил свою работу «Наши степи прежде и теперь», выпущенную как раз после очередного неурожая 1891 г. в центральных областях России. Красной нитью этого труда является размышления ученого о том, что путем выявления причин засухи можно успешно бороться с этими причинами, решая проблему голода. Однако ни в первом, ни во втором труде родоначальника науки о почвах еще не было ответов на мучившие науку вопросы о причинах неурожаев [8,9]. В весьма общем виде В.В. Докучаев усматривал эту причину в подверженности почв центральной России «хотя и очень медленному, но упорно и неуклонно прогрессирующему иссушению». Однако это лишь постановка задачи. Поэтому можно предположить, что отсутствие научно обоснованных ответов на свои и вопросы участников Особого Совещания, скорее всего, явились причиной острой болезни В.В. Докучаева (тяжёлой формой нервного расстройства). К концу жизни Докучаев написал главу «Место и роль современного почвоведения в науке и жизни» книги «О соотношении между живой и мёртвой природой». Завершению книги помешал его уход из жизни 26 октября (8 ноября) 1903 г. Поскольку научных ответов на вопросы о рациональном ведении земледелия на период с 1892 г. по 1917 г. не было, постольку социальная жизнь в России пошла по пути радикальных преобразований общественного строя. В феврале 1917 г. в России произошла февральская буржуазная революция, приведшая к уникальной в истории человеческого общества ситуации. Она заключалась в том, что к этому моменту к управлению Россией пришли многочисленные партии, не имевшие ни опыта управления гигантской державой, ни желания со стороны основной массы крестьянского населения работать по найму на зарождавшийся класс земельных собственников. Поэтому, крестьянскую массу, прошедшую через разорительные для этой массы крестьян столыпинские реформы приватизации земли, вполне устраивал лозунг большевиков – «Земля – крестьянам!» в смысле – бесплатно. И это было уникальная по содержанию причина, с одной стороны, разом приведшая к владению землей всех желающих на ней работать по «Декрету о 7 земле» большевиков, принятому Вторым Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов (в 2 часа ночи с 26 октября (8 ноября) на 27 октября (9 ноября) 1917. А с другой стороны, эта же причина предвосхитила Новую Экономическую Политику (НЭП) и тяжелый период укрупнения хозяйств через коллективизацию земли (горизонтальную кооперацию семейных крестьянских хозяйств): «По декрету крестьяне России получили бесплатно 150 млн. десятин земли, они были освобождены от уплаты 700 млн. рублей золотом ежегодно за аренду земли и от долгов за землю, достигших к этому времени 3 млрд. рублей» с одновременным исключением из числа конфискуемых земель рядовых крестьян и рядовых казаков [10]. По мнению Ленина, Декрет о земле обусловил «... земельный строй, наиболее гибкий в смысле перехода к социализму» [11]. Однако уже при жизни Ленина этот строй мелких земельных пользователей, освобожденных от податей с прощением громадного долга перед государством в сотни миллионов золотых рублей, в стране, декларативно объявившей об отказе от частной собственности на землю, оказался не только не гибким, но и весьма капризным. Производство продукции в сельском хозяйстве продолжало снижаться, как и при царе. В результате, советское правительство объявило о принятии Новой Экономической Политики с введением рыночных отношений в области товарно-денежных отношений. В двадцатые годы страна временно встрепенулась. Но уже к 1924 году стало понятно – НЭП, давшая возможность возрождению крупных кулацких хозяйств, не может решить проблему неурожаев и голода в огромной с мелкими семейными хозяйствами стране и обеспечить нормальное функционирование сельского хозяйства. Необходима была горизонтальная кооперация для увеличения размеров обрабатываемой земли, повышения экономической эффективности земледелия и платежеспособности сельхозпредприятий для приобретения производительной техники. Однако владение землей мелкими крестьянскими хозяйствами выработало у крестьян советский России твердый мелкособственнический инстинкт – свое – значит надежно. Масса шатаний и непоследовательность управленцев среди членов политбюро привели к затягиванию во времени осуществления укрупнения хозяйств, что мешало развитию индустриальных методов ведения земледелия. Перипетии коллективизации известны. Однако ее фактическое осуществление с 1926 года по 1939 год привело к существенному росту в СССР промышленного производства, с одной стороны, и к еще более существенному росту производительности труда и валового сельскохозяйственного продукта. Так, до 1929 года страна явно не справлялась с производством пищи для самих крестьян, составлявших около 127, 7 млн. человек, и 26,3 млн. человек остального населения. Но к 1939 г. колхозы и совхозы с подсобными крестьянскими хозяйствами кормили около 114,5 млн. крестьян и 56,1 млн. горожан. Т.е. производительность труда крестьян выросла более чем в два раза при существенном росте валовой продукции. Такие метаморфозы в сельском хозяйстве позволили д.и.н. Ю.П. Бокареву прийти к выводу о том, что именно колхозы обеспечили победу СССР в Великой Отечественной Войне [12]. Казалось бы, в России к 1945 г. была найдена оптимальная форма организации аграрного производства. Однако последующие события свидетельствовали о явном неблагополучии советского сельского хозяйства. В нем после 1953 г. явно стала снижаться и рентабельность производства, и производительность труда. Но к этому моменту в СССР уже была крупная сеть научно-исследовательских сельскохозяйственных институтов в составе Всесоюзной Академии Сельскохозяйственных Наук имени Ленина (ВАСХНИЛ). Руководство СССР интуитивно почувствовало, что недостатки в сельском хозяйстве как то связаны с результатами научных исследований. Об этом свидетельствуют три постановления ЦК КПСС и Правительства СССР [13, 14, 15]. Все три постановления, как следует из их названия и содержания, определяют меры по улучшению работы и повышению ее эффективности в научно-исследовательских 8 институтах. Еще за десять лет до первого из упомянутых постановлений в СССР количество институтов увеличилось с 3 в 1920 г. до 111 в 1947 г. К этому времени в институтах уже работало свыше 25 тысяч научных работников [16]. Однако, как при Н.С. Хрущеве, как при Л.И. Брежневе, как при Ю.В. Андропове, так и при М.С. Горбачеве дела в сельском хозяйстве вместо улучшения все более ухудшались. На первый взгляд, это дает основание для утверждения – раз при таком количестве институтов дела у колхозов и совхозов не ладились, то дело, как и в период 1892 – 1917 гг., не ладилось из-за причин, лежащих вне результатов научных исследований. Однако это не так. Вспомним хотя бы исследования Ю.П. Бокарева об успешной деятельности колхозов в довоенный период. Как оказалось на самом деле, организация рабочей силы и регламент работы сельхозпредприятий если и имеют значение, то только для рациональной траты труда. Но в сельском хозяйстве урожай, как потребительная стоимость, зависит не только от труда, но и от производительности земли, о чем догадался еще Маркс [17, С. 346]. Однако одной догадки здесь оказалось мало. Даже к 2006 г. в академической науке еще не было достаточных знаний о почвенном плодородии земли [18, с. 108 –111]. Однако такие знания были получены уже в 1999 г. [19, 20]. До получения этого знания в науке полагалось, что плодородие определяется гумусом и искусственными минеральными удобрениями, которые, по теории Либиха, необходимо было вносить на поле для компенсации выноса питательных элементов урожаем растений с данного поля. В соответствии с новыми представлениями, в формировании урожая принимает самое непосредственное участие биота почвы, которой в плодородной почве находится от 10 до 20 тонн. Эта естественная живая армия «тружеников» занимается в почве усвоением азота воздуха (азотфиксаторами, С.Н. Виноградский, 1897 г.) и высвобождением минеральных солей из почвенного поглощающего комплекса (биомобилизация, А.Н. Илялетдинов, 1964 г.). Однако деятельность биоты, как и любых других живых существ, определяется органическим веществом. Поэтому, когда на поле остаются лишь пожнивные остатки, то их не хватает для полноценного питания биоты и она фактически уменьшается в количестве. Особенно это сказывается при выращивании зерновых и кормовых культур для животноводства. В этом случае более 80 % урожая (сено, сенаж, кормовые корнеплоды, зеленая масса на силос, зерно на фураж) увозится с полей и в последующем переходит в навоз. Феноменом такого превращения урожая кормовых культур является тот факт, что в навоз переходит большая часть органического вещества кормов. В природных биомах переход кормов большей частью в фекалии не сказывался на естественных кормовых угодьях, ибо органическое вещество возвращалось в виде испражнений животных на места их выпаса. В сельском же хозяйстве, содержание животных в сараях и на комплексах (птицефабриках) приводило и приводит к скапливанию фекальных масс в навозных кучах. В этом случае, в навозных кучах возникают процессы гниения, что приводит к исчезновению в компостах исходного органического вещества. Самих полученных компостов едва хватает для удобрения 5 % полей, с которых ранее был убран урожай на корм скоту и птице. Стало быть, органическое вещество урожая, пошедшее на корм скоту, никогда в истории ведения сельского хозяйства России не возвращалось на поля. Отсюда следует, что биота почвы на российских полях, в лучшем случае уменьшалась в количественном отношении. Мало того, при внесении минеральных удобрений жизнедеятельность биоты подавляется. Стало быть, при таком ведении земледелия почвенное плодородие, определяемое жизнедеятельностью биоты почвы, действительно уменьшалось. При этом надо иметь в виду, что чем меньше биоты в почве, тем меньше эта биота может запасти влаги в своих телах, и наоборот. Как следствие наступает иссушение почвы, замеченное Докучаевым уже в 1884 г.. Это иссушение, по крайней мере, на культурных полях, определялось выведением из кругооборота в сельском хозяйстве органического вещества урожая. Сменившаяся эпоха мелкого крестьянского хозяйства в царской России на крупное колхозное хозяйство в СССР не привела к качественным изменениям в отношении к 9 органическому веществу навоза. Наоборот, оно только ухудшилось с ростом поголовья крупного рогатого скота и остальных животных на животноводческих комплексах и птицефабриках. Начало разрушения СССР отодвигалось только фактом освоения новых целинных земель, которые, в виду описанных причин, после нескольких лет эксплуатации, превращались в поля без биоты. Увеличивавшееся количество научных работников никак не могло помочь пониманию этой проблемы сельского хозяйства ни в царской России, ни в СССР (до десятков тысяч человек), ни в современном российском государстве. Этот количественный рост, в соответствии с законом перехода количества в качество лишь возводил и возводит барьеры, так как растущая (воспроизводимая) армия работников обучается в учебных заведениях на основе положений науки, не соответствовавших, как показано выше, категории «ЗНАНИЕ». Стало быть, пока наука не освободится от представлений, не соответствующих сути естественного почвенного плодородия, до тех пор никаких улучшений в сельском хозяйстве России не произойдет. Нужна новая парадигма ведения сельского хозяйства [21]. Следовательно, винить в плохом сельском хозяйстве правительство царя, затем СССР и современной России – есть заблуждение не меньшее по наносимому вреду государству, чем заблуждения в аграрных науках. Отрадно, что в России в период с 1884 г. по 1999 г. были созданы исчерпывающие основы для преодоления заблуждений. Но без дискуссии здесь не обойтись [22, 23, 24]. Литература 1. Молоко и яйца стремительно дорожают - виноват прошлогодний рост цен на зерно // NEWSru.com // Экономика // 29 октября 2013 г. 2. Евглевский Я. Невыученные уроки / Сельская жизнь № 4 (23802), 30.01.14 – 5.02.14. 3. Ольденбу́рг С.С. Царствование императора Николая II / Репринтное воспроизведение издания 1939 года (Белград, Изданіе Общества Распространенія Русской Національной и Патріотической Литературы). — М.: «Феникс», 1992. 4. ВЦИОМ – Всесоюзный Центр Изучения Общественного Мнения. Образован в 1987 году постановлением президиума ВЦСПС и Госкомтруда СССР. 5. Столыпин П.А. Переписка с Л.Н. Толстым по вопросу о праве собственности на землю. www/weche/ru/inde[ php. 6. Тарханов О.В. Продовольственная безопасность: состояние, проблемы и решения // «Национальные интересы: приоритеты и безопасность», № 29 (86), 2010 г. 7. Сергеенко М.Е. Земельная реформа Тиберия Гракха и рассказ Апиона // Вестник древней истории, № 2, 1958. 8. Докучаев В.В.. Русский чернозем. Предисловие - 31 окт. 1883г. Из-во ОГИЗСЕЛЬХОЗГИЗ, 1936. 9. Докучаев В.В.. Наши степи прежде и теперь, Издание в пользу пострадавших от неурожая, 1892г. М., Сельхозгиз, 1936 г. 10. Рейхберг Г.Е. Декрет о земле. Большая советская энциклопедия. 11. Ленин В. И., Полное собрание соч., 5 изд., т. 37, с. 326. 12. Бокарев Ю.П. Миф об упущенной альтернативе // Экономич. журнал. 2001, № 2. 13. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 14 февраля 1956 г. N 253 "О мерах по улучшению работы научно-исследовательских учреждений по сельскому хозяйству". 14. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 2 октября 1968 г. N 786 "О мерах по дальнейшему улучшению научно-исследовательских работ в области сельского хозяйства" (СП СССР, 1968, N 19, ст. 133). 15. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 26 августа 1976 г. N 703 "О мерах по дальнейшему повышению эффективности сельскохозяйственной науки и укреплению ее связи с производством" (СП СССР, 1976, N 21, ст. 103). 16. Черепанов Ю.К. Сельскохозяйственные институты. БСЭ, 1978. 10 17. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения, Т.9, ч.II, 1977 г. 18. Керженцев А.С. Функциональная экология. М.: Наука, 2006 г. 19. Тарханов О.В. Органическое вещество в сельском хозяйстве. БИЦОР, 1999 г. 20. Тарханов О.В. Теоретическая экономия: тупик классового подхода. М.: Экономика, 2004 г. 21. Ярлыкапов А.Б.. О новой парадигме / Ветеран энергетики, №3 (22).Сентябрь, 2012. 22. Тарханов О.В. Сельское хозяйство: застой и его преодоление // Сельское хозяйство в России. 10/31/2013 - 08:04. http://selhozrf.ru/node/. 23. Тарханов О.В., Тарханова Л.С. Сельское хозяйство и переработка навоза // Сельское хозяйство в России / http://selhozrf.ru/node/3196. 12/01/2013 - 10:36. 24. Тарханов О.В. И вновь о плодородии российских нив // Крестьянские ведомости. 29.01.14. 11
