В неубранной комнате, где вперемежку лежат книги, ноты, карты

ПЬЕСА
В ОДНОМ АКТЕ
СТРАСТИ ПО ИОГАННУ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Вильгельм Фридеман Бах – старший сын Баха, композитор,74 года
Карл Филипп Эммануэль Бах – средний сын Баха, композитор,70 лет
Мария – соседка Фридемана Баха, золотошвейка, 45 лет.
Клаус, ее сын, 12 лет.
Господин средних лет, судебный исполнитель
Место действия Берлин
Год 1784.
2
Звучит негромкая оркестровая музыка.
В неубранной комнате, где вперемежку лежат книги, ноты, игральные карты,
несколько музыкальных инструментов, остатки пищи, разбросана неухоженная
одежда, сидит пожилой мужчина, около 75 лет в несвежем халате, наброшенном
поверх мятой рубашки. Он лихорадочно что-то пишет.
В комнату заходит симпатичная полная женщина средних лет, в руках у нее кувшин
с молоком и хлеб. Музыка с ее приходом постепенно умолкает.
Мария:
Господин Фридеман, я прошу прощения, но уже утро.
Фридеман рассеянно:
Да-да.
Мария:
Я принесла вам еду.
Фридеман:
Спасибо.
Мария:
И еще… хозяин дома сказал…
Фридеман:
Мария, я знаю, что говорит хозяин дома…
Пауза
Мария:
Наверное, нужно открыть окно? Здесь очень душно…
Фридеман:
Нет, не надо, мне будет мешать шум. Минуту, я лишь допишу…
Фридеман кашляет.
Мария:
Вам необходимо выздоравливать, а вы мучаете себя ночной работой. И совсем
не едите.
Фридеман:
К старости, Мария, совершенно исчезает аппетит.
Пауза.
Фридеман:
И к тому же совсем пропадает сон. В ваши годы, Мария, этого не понять. Вы,
видимо, хорошо спите?
Мария:
Я очень устаю, господин Фридеман. Иногда, кажется, не смогу дойти до
кровати. С ног валюсь от утомления. Засыпаю прямо на стуле…А тут еще мои
сорванцы…
Фридеман:
Вы счастливая женщина, Мария. У вас прекрасное и почетное ремесло,
дружная большая семья…
3
Мария:
Я каждый день благодарю господа.
Фридеман:
И у вас еще хватает сил на меня, старика…Впрочем, когда я был таким, как
вы, я не понимал цену времени… Знаете, с возрастом дни убыстряют ход, а
так много еще хочется успеть…
Мария:
Да-да. Я сужу по тому, как быстро растут мои дети. Представляете, старший
уже вот-вот обзаведется собственным домом. А малыш Клаус еще недавно сам
не мог надеть рубашку…А теперь он все дни проводит на улице, и иногда
приносит мне монету-другую, которую он зарабатывает посыльным. Даже не
верится…
Пауза
Фридеман:
Мне не нравится, что вы занимаетесь здесь уборкой, у вас и так полно забот. К
тому же вы не служанка, - мы просто соседи…Вы снова протирали пыль,
когда я вчера выходил на прогулку?
Мария:
У меня была свободная минута… И потом мне совсем не в тягость заглянуть
к вам, господин Фридеман. Особенно, когда вы играете…
Фридеман:
Я очень благодарен вам, Мария.
Пауза
Мария:
Я прошу прощения, господин Фридеман, но выглядите вы неважно…
Фридеман:
А чувствую я себя лучше. Спасибо за молоко, - вашими заботами только и
жив.
Мария:
Ну что вы, господин Фридеман...
Фридеман:
Конечно, а то чем бы я питался? Музыка давно перестала меня кормить.
Мария:
У вас очень приятная музыка…
Фридеман:
Приятная?.. Какое странное определение музыки.
Мария:
Я простая женщина, господин Фридеман, и не умею, может быть, выражать
свои мысли правильно... Мне нравится ваша музыка.
Фридеман:
Вы хотите доставить мне удовольствие своим незамысловатым
комплиментом? Да, Мария? Признайтесь, это так?
Мария:
Я много лет живу рядом с вами, с тех пор, как вы переехали в наш квартал, и
никогда не обманывала вас, господин Фридеман. У вас очень хорошая
музыка… такая трогательная…только… только, понимаете…
4
Фридеман:
Что?..
Мария:
Я не знаю, как объяснить… Она такая красивая, но в ней нет…
Пауза
Фридеман:
Смелее, Мария. Что вы хотели сказать? В ней нет чего…?
Мария:
…В ней нет Бога.
Пауза. Фридеман подходит к окну, замирает.
Мария:
Я не думала вас огорчать, господин Фридеман…
Фридеман:
Вы меня совсем не огорчили…
Пауза.
Фридеман:
Нет бога? Нет бога. Просто нет Бога.
Мария:
Извините, господин Фридеман... Я, правда, не хотела вас обидеть…Вы
поедите?.. Не забудьте, - молоко на столе…Если вам будет что-нибудь нужно,
позовите меня или Клауса, он играет на улице… Мне пора идти, меня ждет
работа.
Фридеман:
Да-да. Идите, конечно. Спасибо, что зашли...
Мария уходит.
Фридеман в полном одиночестве. Он оглядывает комнату, будто видит ее в первый
раз. Подходит к виоле, берет ее в руку, тихо трогает струну. Она звучит очень
жалобно и одиноко. Фридеман закрывает глаза.
Фридеман, обращаясь к кому-то невидимому:
Прости меня…
Несколько мгновений звучит оркестровая музыка, во время которой Фридеман
стоит, замерев, с виолой в руках.
В комнату неслышно входит холеный пожилой господин (Эммануэль). Он
оглядывает помещение, на его лице появляется легкое недоумение и брезгливость.
Эммануэль:
Фридеман…
5
Фридеман медленно возвращается к действительности, он открывает глаза и
поворачивается к гостю.
Фридеман:
Эммануэль? Как ты здесь?
Эммануэль:
Почему ты удивляешься? Ты же мне писал, приглашал меня приехать.
Фридеман:
Я писал тебе столько раз, и столько раз звал тебя…
Эммануэль:
Но ты же знаешь, это не так просто, я уже старый человек. И потом Гамбург
довольно далеко от Берлина.
Он подходит к Фридеману, приветственно приобнимает его, осторожно касаясь
несвежего халата брата.
Эммануэль:
Здравствуй, дорогой брат.
Фридеман:
Здравствуй… Твой парик пахнет слишком сладко. Как у женщин. Это теперь
модно в столице?
Эммануэль:
Французская пудра, сейчас ею пользуются все.
Фридеман:
Разве? Ты, как всегда, стараешься не отставать от придворных франтов. А я,
видишь ли, совершенно далек от современной жизни… Блестящий костюм,
но, на мой взгляд, несколько не по возрасту криклив…
Пауза.
Фридеман:
Впрочем, я мало что смыслю в моде, к тому же тебе удается выглядеть моложе
своих лет…
Эммануэль:
Я веду спокойную жизнь.
Фридеман:
О да! А я живу даже хуже, чем ты предполагал! Не так ли?..
Эммануэль:
Я этого не говорил…
Фридеман:
Ты тоже не хочешь меня обидеть…
Эммануэль:
Что значит «тоже»?
Фридеман:
Пустое. Садись, прошу.
Он указывает брату на стул. Тот придирчиво осматривает стул, затем садится на
его край.
6
Фридеман:
Так что привело тебя в Берлин? Какие-то дела?
Эммануэль:
Ты не слишком хорошо выглядишь, как ты себя чувствуешь?
Фридеман:
Как обычно. Старею, мы давно не виделись…Дорога была тяжелой?
Эммануэль:
Пожалуй, слишком долгой, к тому же, я отвык путешествовать… Но я уже
успел отдохнуть…
Фридеман:
Если ты голоден, я могу предложить тебе молоко и хлеб.
Эммануэль поспешно:
Нет-нет. Я плотно позавтракал в трактире.
Фридеман:
Где ты остановился?
Эммануэль:
В «Золотом Вальдшнепе».
Пауза
Эммануэль:
Недорого, но я не вижу смысла выкидывать деньги на ветер. Я предполагаю
пробыть в Берлине всего пару дней. К тому же обслуга и кухня меня вполне
устраивают.
Фридеман:
Да, кухня там, и правда, хороша! В лучшие времена я, бывало, захаживал
туда…Надеюсь, там еще подают кролика в чечевичном соусе?..
Эммануэль неопределенно кивает. Пауза. Эммануэль обводит взглядом жилище
брата.
Фридеман:
Прекрасная комната, ты не находишь? Очень светлая. И не сырая...
Он подходит к окну, распахивает его, оттуда врываются звуки улицы. Фридеман
неожиданно высовывается в окно, кричит.
Фридеман:
Э-эй, берлинцы, с добрым утром!
Но тут же его настигает приступ болей в сердце. Фридеман, прижав руку к груди,
почти сползает с окна, и падает на стоящий рядом стул.
Эммануэль, привставая:
Да ты совсем болен. Тебя наблюдает врач?
Фридеман не может отвечать из-за боли. Но он отрицательно мотает головой,
тяжело дыша
7
Эммануэль:
Обязательно нужно показаться врачу. В наши годы надо быть особенно
внимательным к своему здоровью…Тем более, что твой организм совершенно
истощен прошлой разгульной жизнью… Ты совсем погубишь себя…
Пауза.
Фридеман, преодолевая боль:
Как смешно. Погубишь… Мне семьдесят пять. Я давно пережил всех своих
сверстников, хотя они вели праведную жизнь…Ты помнишь, каким пожилым
казался нам твой крестный Телеман? А ему было сорок лет, всего сорок лет…
Но, когда тебе десять, это очень почтенный возраст… Если бы мне сейчас
было хотя бы пятьдесят…
Эммануэль:
Давай я помогу тебе прилечь. Сними халат.
Эммануэль пытается подвести Фридемана к кровати. Тот продолжает говорить,
тяжело дыша.
Фридеман:
А ты? Тебе часто приходят такие мысли?.. Или ты умеешь не думать о том,
что жизнь подходит к концу? (он пытается смеяться) А?
Эммануэль:
Тебе не стоит волноваться. Успокойся, приляг.
Фридеман, делая паузы для вдоха:
Я не хочу ложиться… И на самом деле не хочу, чтобы мне было пятьдесят… Я
только сейчас, кажется, начал понимать…
Снова приступ боли прерывает его речь, Фридеман морщится.
Эммануэль:
Кто за тобой ухаживает, Фридеман? Я позову прислугу…
Фридеман:
У меня нет прислуги, только долги…Не волнуйся, они меня уже совершенно
не беспокоят. Их слишком много...(он снова пытается смеяться)
Пауза.
Эммануэль:
Я хочу послать в трактир за горячим вином, - это то, что тебе сейчас нужно.
Фридеман:
Попроси сбегать кого-нибудь из соседских ребят, что играют у двери.
Эммануэль кивает и выходит. Слышны голоса его и ребятишек, но текст
неразборчив. Фридеман тяжело встает, прижимает руки к вискам. И вдруг полутишину разрывает оркестровая музыка, очень экспрессивная. Она звучит буквально
несколько секунд.
Возвращается Эммануэль. С его приходом музыка резко замолкает.
8
Эммануэль:
Мальчишка сейчас принесет вино.
Фридеман:
Благодарю тебя, брат.
Фридеман вдруг о чем-то задумывается, подходит к столу, садится. Пауза.
Фридеман что-то записывает.
Эммануэль:
Ты все-таки должен показаться врачу.
Фридеман задумчиво:
Да-да.
Эммануэль:
Ты много работаешь?
Фридеман несколько рассеянно кивает головой.
Эммануэль:
Мне не хотелось бы тебе мешать…
Фридеман:
Ты мне не мешаешь… Одну минуту…
Пауза.
Фридеман:
Ты помнишь, что играл отец перед тем, как начать импровизировать?
Эммануэль:
Ну да. Обычно что-то…
Фридеман:
Обычно что-то не свое…Странно, не правда ли?.. Из него ежеминутно лилась
собственная волшебная музыка, он никогда не пользовался чужими
мыслями… Он как будто даже сдерживал свой гений. Тогда зачем?..
Входит мальчик лет 12 с кувшином вина (Клаус)
Клаус:
Господин, я принес то, что вы просили.
Фридеман встает из-за стола. Эммануэль принимает у мальчика вино, протягивает
ему монету. Мальчик тотчас зажимает ее в руке.
Эммануэль:
Спасибо, малыш.
Фридеман берет мальчика за подбородок.
Фридеман:
Посмотри, Эммануэль, неправда ли он очень похож?
Эммануэль:
На кого?
9
Фридеман:
На Готфрида.
Клаус, неловко освобождаясь:
Позвольте мне идти, господин Фридеман.
Фридеман:
Беги, малыш.
Мальчик убегает. Фридеман глядит ему вслед и затем поворачивается к Эммануэлю,
который вопросительно смотрит на брата.
Фридеман:
На нашего слабоумного брата Готфрида.
Эммануэль:
Я совершенно не нахожу сходства.
Фридеман:
Похож. Только у этого мальчишки в отличие от Готфрида совсем неплохо с
головой. И он абсолютно глух к музыке, быть может, в этом его счастье…Он
проживет долгую, полную повседневных забот и радостей жизнь простого
трудяги… И в конце концов, умрет, окруженный многочисленным
добропорядочным семейством, полностью удовлетворенный честно прожитой
жизнью…Нам это сложно представить, правда, Эммануэль?... А ведь я
завидовал Готфриду. И ты тоже, не так ли?..
Эммануэль делает протестующее движение.
Фридеман:
Над нашей с тобой игрой отец ни разу не проронил ни слезинки, а над его
сумасшедшими импровизациями он плакал, как ребенок. Когда он играл, мне
хотелось исчезнуть, это было выше моих сил… Я не мог понять – его дар от
бога или от дьявола…
Эммануэль:
Фридеман, у тебя воспалено воображение. К чему ты вдруг вспомнил брата,
упокой Господь его душу?
Фридеман:
Возможно, он был единственный истинный наследник отца. Хорошо, что его
разум спал. Он бы не вынес этого бремени…
Эммануэль:
Меня тревожит твое настроение, Фридеман. Ты и раньше был склонен к
преувеличениям, но сейчас…
Фридеман наливает вино себе и брату. Одновременно взрываются бурным пассажем
несколько музыкальных предложений. Фридеман встряхивает головой, будто
стремясь освободиться от наваждения.
Фридеман:
Что ж, давай будем пить вино, пока оно еще горячее. Я рад, что ты приехал ко
мне, Эммануэль.
Пауза. Эммануэль чуть касается стакана губами, затем ставит на стол.
10
Фридеман:
Ты так и не сказал, что привело тебя в Берлин.
Эммануэль:
Привез своего ученика на прослушивание, он хотел поступить на должность…
Фридеман:
С каких это пор появилась необходимость сопровождать учеников?
Пауза.
Эммануэль:
Да! Совсем забыл, я прихватил для тебя клавирные ноты отца.
Эммануэль протягивает клавирную книгу брату.
Фридеман:
Спасибо. Это те, что ты издал?
Эммануэль, кивая:
Очень плохо продается. За 7 лет я продал всего тридцать штук. Это не
покрывает даже расходы на издание. Пришлось продать и печатные
пластины… Никто сегодня не покупает Баха.
Фридеман:
Конечно, им не нужен Бах. Как его называют? Кажется, «старый парик»? Им
теперь нужна другая музыка. Модная и легкая…Музыка итальянской оперы,
например…
Эммануэль:
Хочешь упрекнуть в том, что я изменил манере отца?.. Да, у меня другой
подход, - я положил в основу человеческий голос…Но, согласись, это ново и
благодаря мне стало очень популярно…
Фридеман:
Конечно, я совершенно ничего дурного не имел ввиду…
Эммануэль:
Ты не понимаешь, – само время требовало перемен, всем надоело слушать
устаревшую музыку…
Фридеман:
Ты говоришь о произведениях Баха?
Эммануэль:
Безусловно, нет… Просто надо было предложить что-то другое, новое,
непривычное для немецкого уха…
Пауза
Фридеман:
Разве такая музыка может стать привычной?
Эммануэль:
Перестань…Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю…
Фридеман:
Да-да. В конце концов, это не мое дело…
Фридеман берет виолу-помпоза, любовно гладит ее.
11
Фридеман:
Посмотри, как сохранилась виола…У нее все то же волшебное звучание…Я не
продал ее в самые тяжелые дни. Все продал, а виолу нет. Ее придумал и сделал
сам Иоганн Себастьян Бах.
Эммануэль:
Да, она прекрасна…Ты действительно продал все?
Фридеман:
Практически все. От наследства почти ничего не осталось. Почти. Я нищий…
Сегодня я нищий… Впрочем, тебе это хорошо известно.
Фридеман натужно смеется, его смех переходит в кашель. Эммануэль хочет что-то
сказать, но Фридеман, нетерпеливо машет рукой, затем садится за клавикорд.
Фридеман:
Оставь… Лучше послушай. Это я написал совсем недавно…
Фридеман хочет начать игру. Но Эммануэль встает, останавливая его.
Эммануэль:
Подожди. Хорошо, что ты начал этот разговор. Я хотел поговорить о твоем
денежном положении…
Фридеман:
Почему это вдруг стало беспокоить тебя?
Эммануэль:
Мне бы хотелось выяснить нынешнее состояние твоих дел. Вероятно, я смогу
помочь уладить тебе отношения с кредиторами.
Фридеман:
Откуда такая щедрость? Я не понимаю, почему ты этим интересуешься…
Эммануэль:
У меня просто есть возможность…
Фридеман:
Разве раньше ее не было? Или раньше не было желания?
Эммануэль:
Ты странно себя ведешь, Фридеман. Я предлагаю тебе помощь.
Фридеман:
Зачем тебе это нужно, Эммануэль?
Эммануэль:
Это нужно тебе! В конце концов, ты мой брат.
Фридеман:
Странно, что ты только теперь вспомнил об этом.
Пауза
Фридеман тихо:
Какое у тебя ко мне дело, Карл Эммануэль? Ты проделал долгий путь…
Эммануэль:
Я узнал, что ты болен…
12
Фридеман:
Не продолжай…Мы знакомы больше семидесяти лет, но я совершенно не
знаю тебя. Страшно осознавать, что на этой земле у меня есть только один
близкий человек, которому я, надеюсь, небезразличен. И этот человек - мой
брат, далекий и непонятный, которого не видел уйму времени и даже не
встречался с его детьми…Но он тот единственный, чьи пальцы клал рядом с
моими на орган Иоганн Себастьян Бах…
Эммануэль:
Бог мой, столько патетики. Мы говорили о деньгах, Фридеман.
Фридеман:
Ах да, о деньгах!.. Что-то сегодня не видно кредиторов… Решили пощадить
мою репутацию… в честь твоего приезда…Ха-ха… Мою репутацию…
Эммануэль:
Я думал, ты стал спокойнее и мудрее, Фридеман.
Фридеман:
Я стал опытнее. И многие вещи для меня давно утратили ценность…
Эммануэль:
Например, твоя дочь?..
Пауза
Фридеман:
Ты хочешь уколоть меня? Это невозможно. Прошло так много лет, раны
давно затянулись. Я почти не вспоминаю ее. Я оставил мать Алины, когда
девочке не было и пяти. Она привыкла обходиться без меня. У нее своя семья,
и ей нет до меня дела...А все остальное вообще меня мало заботит, собственно,
у меня ничего и не осталось, кроме музыки…
Эммануэль:
С тобой трудно разговаривать, Фридеман.
Фридеман:
Возможно, я разучился говорить. Но, не с кем, знаешь ли, поддерживать
светскую беседу. И потом я привык говорить языком звуков…
Эммануэль:
Оставь свой насмешливый тон, сделай милость!
Фридеман:
Ты, кажется, злишься, Эммануэль. Но почему? Может быть, что-то все же
тревожит тебя?
Эммануэль:
Я совершенно спокоен…
Пауза
Эммануэль:
Я пошлю еще за вином, ты не будешь возражать?
Фридеман:
Изволь…
Эммануэль:
Как зовут этого мальчишку?
Фридеман:
Клаус. Он будет рад заработать еще монету.
13
Эммануэль выходит. Фридеман остается один. Он подходит к шкафу, открывает,
достает какие-то бумаги, рассматривает их. Потом перекладывает их на стол.
Входит Эммануэль с мальчиком, в руке у Клауса кувшин с вином.
Фридеман:
Клаус, малыш, спасибо. Сегодня у меня все утро прихватывает сердце, так что
твоя помощь очень кстати.
Клаус:
Я всегда рад вам услужить, господин Фридеман.
Эммануэль:
Поставь кувшин на стол, мальчик.
Фридеман:
Клаус, его зовут Клаус. Но иногда мне хочется его назвать Готфридом, как
брата…
Эммануэль:
Опять эта навязчивая идея!
Клаус:
У меня есть брат, но его зовут Кристиан.
Фридеман:
Такой брат у нас тоже был, правда, сводный. Не так ли, Эммануэль? Говорят,
он был баснословно богат, служил при английском дворе, а умер в нищете,
кажется, где-то в Италии …Впрочем, Эммануэлю это известно лучше –
Кристиан был его воспитанником.
Клаус:
Как же он, если был таким богатым, умер нищим?
Пауза.
Фридеман:
Иногда так бывает. Он азартно жил, наверняка, радостнее, чем остальные его
братья…Поменял религию, родину и даже музыку…Наверное, хотел убежать
от прошлого. Хотя вряд ли это как-то связано с его разорением…Он, кстати,
был страшно знаменит в свое время, его называли «лондонский» Бах. Не
правда ли, Эммануэль?
(Клаусу) Так что большие деньги – еще не залог счастливого будущего, а
временное признание – не гарантия навечно поселившейся в твоем доме
удачи…Вот и вся история, малыш…
Эммануэль раздраженно:
Мне думается, на сегодня хватит воспоминаний. Иди, мальчик.
Клаус кланяется и выходит. Эммануэль резко поворачивается к Фридеману.
Эммануэль:
Черт возьми, что это тебя так потянуло восстанавливать историю семьи? То
Готфрид, то Кристиан? Они давно покоятся в земле, зачем ты тревожишь их
души?
Фридеман:
Пока мне кажется, я растревожил твою…
14
Эммануэль:
Ты всегда найдешь повод повздорить со мной, даже спустя столько лет…
Фридеман:
Бог с тобой, Эммануэль. И в мыслях ничего такого нет. Что нам делить?.. Я
прав, дорогой брат?
Пауза
Эммануэль:
Я приехал из Гамбурга не для того, чтобы выслушивать твои бредовые
истории и упреки…
Фридеман:
Помилуй, никаких упреков…
Пауза
Фридеман:
Что ж, давай выпьем вина, раз уж оно на столе. Совсем немного, -не бойся, я
давно перестал пить, и мои пьяные откровения не будут тебе докучать. Годы,
годы действительно меняют людей, Эммануэль…
Пауза.
Эммануэль:
Я очень любил Кристиана, он рос с моими детьми… Просто Кристиан хотел
быть лучше нас, лучше отца или … Или жить хотел по-другому…Бог ему
судья. Я сделал все, что мог…
Фридеман:
Да-да, я знаю…
Эммануэль:
Я не поехал на его похороны, потому что был ежегодный бал при дворе, я не
мог покинуть столицу… И потом Кристиан был католиком… Согласись, мое
присутствие было бы неуместным…Что бы ты ни думал…
Фридеман:
Оставь…Я тебя ни в чем не виню…
Пауза
Эммануэль:
Почему вы все выбрали меня хранителем традиций семьи? Почему я всегда
был ответственным за судьбы наших братьев и сестер? Ведь это ты – старший
сын Баха. Ты просто нашел себе удобный повод – Фридеман самый
талантливый, самый любимый и самый неустроенный, самый несчастный…
Но это все ты сделал своими руками!
Фридеман:
Ты прав, я стал свободным от всех семейных уз, но это оказалась слишком
высокая цена за мою музыку…
Эммануэль:
Опять слова, высокие слова…В этом ты всегда был мастер…
15
Фридеман:
Тебе грех жаловаться, Эммануэль, - заняв мое место, ты получил взамен все
наследство семейства Бахов. Это же неплохая плата за поведение
почтительного сына. Ты ведь именно этого хотел, Эммануэль.
Эммануэль:
Я хотел быть послушным сыном. И я им был…
Фридеман:
В отличие от меня, ты хочешь сказать…
Эммануэль:
Ты во всем видишь подвох…
Фридеман:
Но я тоже пытался быть послушным сыном, как мог…Сколько мог. Пока
был жив отец, я старался не расстраивать его. И тебе это хорошо известно. Я
служил органистом, писал на заказ, обзавелся семьей… Чтобы действительно
быть наследником великого отца, чтобы он гордился мной…
Эммануэль:
Бог мой, разве ему сейчас нужны твои оправдания?
Фридеман:
Я знаю, что ты был более достойным сыном…
Эммануэль:
Но верил он больше в тебя! Ты был безумно, безмерно талантлив!
Фридеман:
Господи! Да я не закончил ни одной вещи! Не написал ни одного целостного
произведения! Потому что, дойдя до середины, понимал, что никогда, никогда
не смогу написать ничего, что могло бы сравниться с его великой музыкой!!!
Эммануэль:
Перестань лгать себе самому! Ты просто прогулял, пропил свой талант! Тебе
все слишком легко давалось! И даже сейчас ты не имеешь мужества
признаться в своем поражении!
Фридеман:
И ты, спустя столько лет приехал сюда из Гамбурга сказать мне об этом?
Пауза
Эммануэль:
Прости, я, кажется, начал горячиться…
Фридеман вновь прикладывает руку груди и начинает тяжело дышать.
Эммануэль:
Успокойся… Давай прекратим споры… Приляг, еще раз прошу тебя.
Пауза
Фридеман:
Я долго и безалаберно жил, Эммануэль. В этом ты, безусловно,
прав…Несколько месяцев назад я понял, что тяну последние свои земные дни.
Приближение конца, видимо, чувствуют и люди, и животные… Моя кошка
перед смертью стала ласковей, и глаза у нее стали мудрыми, словно она знала
что-то важное, недоступное мне… Однажды она посмотрела на меня долгим
16
взглядом, будто прощаясь, и ушла… Вечером соседи нашли ее у сточной
канавы. Не хотела умирать в доме…И вот последний месяц я каждый день
слышу ее мягкие шаги у двери… Она пришла за мной… Я рад, что ты
приехал ко мне, Эммануэль…
Эммануэль:
Мне жаль, что ты в таком состоянии… Но, я вижу, ты продолжаешь
работать… Пока ты еще можешь писать, стрелки твоих часов перестают
спешить к завершению круга…
Фридеман:
Я взял ноты отца, над которыми он работал перед смертью…Я не говорил
тебе?… Он использовал в фуге мелодию, составленную из звуков,
соответствующих буквам нашей… его фамилии. Он не успел ее закончить.
Может быть, мне повезет, и я успею…
Эммануэль:
Нам всем осталось, вероятно, совсем недолго ходить по земле… конечно,
хотелось бы пройти этот кусочек пути достойно…Я хотел…хотел попросить
тебя…
Пауза
Фридеман:
Договаривай, Эммануэль…
За сценой раздается шум, громкие голоса, шаги. Братья поворачиваются к двери.
Входит уверенный господин средних лет.
Господин:
Добрый день, господа.
Фридеман:
Надеюсь, с вашим приходом он останется добрым…
Господин:
Я полагаю, вы господин Фридеман?
Фридеман:
Именно так.
Господин:
В таком случае вам должна быть известна причина моего прихода.
Пауза
Господин:
Что ж, могу пояснить. Терпение вашего домовладельца окончательно иссякло,
вы не платите за комнату уже несколько месяцев. По постановлению
городского суда вам надлежит в течение двух дней покинуть это помещение
или выплатить полную сумму долга. Предполагаю, что платить вам не из
чего, поэтому вы должны будете уйти отсюда, а пригодная к продаже часть
вашего имущества будет оставлена домовладельцу в счет долга.
Фридеман:
Но постойте, я же говорил, что в конце недели должен получить небольшую
сумму, которая вся уйдет на возврат моей задолженности. Это, конечно, лишь
малая толика, но я предполагаю…
17
Господин:
Вы неоднократно получали предупреждение вашего домовладельца об
обращении в суд. Решение суда вынесено. Или вы заплатите или покинете эту
комнату.
Фридеман:
Но куда же я пойду?
Господин:
Учитывая ваш почтенный возраст и прошлые заслуги перед городом,
магистрат готов предложить вам небольшую комнату в городском доме
призрения.
Фридеман:
В доме призрения? Среди параличных стариков?..
Пауза
Фридеман:
Но в этих убогих комнатушках даже нет окон. Туда не проникает ни один луч
солнца!
Господин:
Господин Фридеман, за солнечный свет тоже нужно платить.
Фридеман:
О да, по нынешним временам это дорого стоит!..
Господин:
С вашего позволения, я хотел бы произвести оценку и опись всех вещей,
находящихся в комнате, кроме, конечно, совершенно непригодных.
Господин уверенно подходит к столу, берет в руки бумаги.
Фридеман:
Не трогайте ноты! За них никто не заплатит, уверяю вас!
Эммануэль:
Одну минуту, любезнейший. Господину Фридеману нездоровится. Думаю,
будет лучше оставить его в покое.
Господин:
Я только выполняю свой долг, и мои обязанности состоят в том…
Эммануэль:
Я глубоко уважаю ваше проникновенное отношение к своему труду, но теперь
я прошу вас уйти. Смею предположить, что в указанный срок господин
Фридеман сумеет расплатиться с долгом полностью.
Пауза
Фридеман:
Эммануэль, это невозможно… Я не смогу принять…
Эммануэль:
Назовите сумму.
Господин:
Двести пятьдесят талеров.
18
Эммануэль.:
Что ж, это скромная плата за столь чудесное помещение…Итак, уважаемый,
вы сказали, у господина Фридемана в запасе есть два дня? В таком случае, вы
можете удалиться. И смею вас уверить, вы выполнили свои обязанности, как
нельзя лучше.
Пауза
Господин:
Но господин…
Эммануэль:
Карл-Эммануэль Бах, придворный капельмейстер. Я готов внести требуемую
сумму. Полагаю, в моей кредитоспособности вы вряд ли усомнитесь.
Господин склоняется в почтительном поклоне.
Господин:
Я желаю скорейшего выздоровления господину Фридеману. И надеюсь, все
недоразумения благополучно разрешаться.
Эммануэль:
Безусловно, любезный. Всего наилучшего.
Господин снова кланяется и покидает комнату.
Эммануэль:
Пришлось несколько приукрасить свое нынешнее положение, - я ведь давно
не при дворе, но, кажется, это произвело нужное впечатление.
Фридеман
Я очень признателен тебе, Эммануэль, за твою попытку помочь. Но все же не
стоит. Я перееду в комнату, предложенную магистратом. Согласись, это
вполне человеколюбиво – дать возможность провести где-то остаток дней
старому музыканту… Хотя бы в городском доме призрения…
Эммануэль:
Фридеман, это небольшая сумма для меня. Я готов дать тебе и больше, при
том условии… если ты…Точнее, это не условие…
Пауза
Эммануэль:
В общем, магистрат мне заказал фугу к празднику города. Я должен через
неделю ее принести... Но в последнее время я что-то неважно себя
чувствую…и писать мне как-то не с руки… Но я обязательно должен
выполнить этот заказ, не из-за денег, нет… но мое положение… Словом, я
прошу тебя продать мне оставшиеся у тебя неопубликованные ноты отца…
Пауза
Фридеман:
Вот зачем ты приехал, Эммануэль… Понимаю…
19
Эммануэль:
Я уверен, что ты не продал эти ноты, вряд ли на них нашелся бы покупатель,
а я хорошо тебе заплачу…
Пауза
Фридеман:
Мне не нужны деньги, Эммануэль… У меня есть ученик (он морщится от
боли и прижимает руку к груди). Заработка от уроков вполне хватает на еду…
Эммануэль:
Но твои немыслимые долги, эта комната, потом тебе нужен врач, какие-то
иные траты…
Фридеман:
Я же как-то жил без твоей помощи все эти годы…Мой быт крайне скромен,
мне уже не требуются никакие удовольствия…
Эммануэль:
Ты лукавишь со мной, брат, ты лукавишь! Тебя всегда прельщала сытая
жизнь, разве не так? Тебе всегда нужны были деньги, чтобы тратить их на
свои прихоти! Иначе, зачем ты выдал за свою музыку сочинения отца и стал
играть их в Галле? За несчастные сто талеров! А теперь ты с презрением
глядишь на меня, когда я нахожусь в подобной ситуации!
Фридеман:
Да, мне очень нужны были деньги, я проигрался и много пил тогда… не мог
написать ни одной ноты…И потом сто талеров -это немаленькие деньги…Но я
был молод… я ничего не смыслил ни в жизни, ни в музыке…И я до сих пор
корю себя за этот поступок, чувствую себя страшно виноватым перед отцом. Я
не в праве презирать или не уважать тебя, Эммануэль, но прошу, не повторяй
моих ошибок…
Эммануэль:
Боже мой! Каким ты стал ханжой! «Не повторяй моих ошибок, Эммануэль…»
Вспомни, сколько горя ты принес своим близким, а теперь тебя вдруг
посетило раскаяние?
Фридеман:
А разве тебе совершенно не о чем сожалеть, Эммануэль? Разве ты всегда жил,
как праведник?
Эммануэль:
Почему ты не хочешь помочь мне? Отыгрываешься за свою потраченную
впустую жизнь? Думаешь, это я повинен в том, что ты промотал наследство и
не смог обеспечить себе достойное существование?
Фридеман:
Похоже, что я тебя обвиняю? Или завидую твоему прочному положению? Но
ведь это ты приехал ко мне с просьбой…
Эммануэль:
Ты пользуешься случаем, чтобы унизить меня…
Фридеман:
Но это же нелепо, Эммануэль…В нашем возрасте…
Эммануэль:
Так ты отказываешься продавать мне нотные книги?
Пауза
20
Фридеман:
Послушай, Эммануэль…
Эммануэль:
Хорошо, давай решим по-другому…Я понимаю, что тебе это неприятно, но
твои музыкальные опусы давно никто не покупает, я же готов заплатить за
них высокую цену, а ты мне просто отдашь эти злосчастные нотные записи
отца… Договорились?
Пауза
Фридеман:
Мне все равно, где умирать, я перееду в дом призрения…
Эммануэль
Упрямый старик! Чего ты этим добьешься? Ты хочешь подыхать в темной
сырой дыре?
Фридеман:
Я не первый… даже среди наших родственников…
Эммануэль:
О-о, это новый упрек мне, как самому благополучному из братьев?! Так? Но
почему я должен был всем помогать?!
Фридеман:
В свое время ты мог бы поддержать хотя бы Анну-Магдалену… она ведь
вырастила нас, как родных детей…
Эммануэль:
У нее был собственный состоятельный сын, и потом после смерти отца ей
помогал Лейпцигский магистрат… В конце концов, почему именно я должен
платить по всем счетам! Да, я благополучно жил и живу, но все это
заработано моим трудом, моим талантом, моей музыкой… У вас у всех была
такая возможность!
Фридеман
К сожалению, талант не всегда соразмерен оплате…
Эммануэль:
О, конечно, - твой талант так и остался неоплаченным…
Эммануэль обводит рукой комнату
Эммануэль:
Что, что у тебя есть в конце жизни – эта конура, долги, одиночество?…Такова
цена за твой талант?
Фридеман
Я хотел быть свободным…
Эммануэль:
От чего, Фридеман?! Что так мешало тебе?
Фридеман
То же, что и всем нам…
Эммануэль:
Черт побери, прекрати играть роль непонятого современниками философа! В
конце концов, это уже невозможно выносить!..
21
Пауза
Фридеман, очень тихо:
Я не могу вспомнить его руки… Во сне, кажется, вспоминаю, а наяву образ
ускользает. Знаю, что они большие, сильные, но только знаю… Помню
перстень, подаренный кронпринцем за игру… А сами руки…
Пауза
Эммануэль:
У отца была очень хорошая растяжка пальцев, точная постановка на
клавишах…
Фридеман:
Да-да, растяжка… Но я не помню, не помню его рук! Это так мучает меня!..
Пауза
Фридеман
Не бери его ноты, Эммануэль. Это ничего не даст. Я-то знаю…Его музыка
иная…Она совершенна, она разрушит, выест тебя…Ты не сможешь сделать ее
своей, слиться с нею…Господи, сколько же раз я пытался хотя бы
приблизиться к его музыке, а жизнь уходила, уходила и вот совсем ушла… А
я все продолжаю пытаться…Смешно…
Эммануэль:
Ты не понимаешь… Мне это нужно, очень нужно… Видишь ли, мое
положение обязывает меня… я не могу признаться в том…в том…
Пауза
Фридеман:
Да что с тобой, Эммануэль? Тебя называли лучшим музыкантом Германии.
Тяжелые дни бывают у каждого, но все пройдет. Это хандра…
Эммануэль:
Ты так невозмутим, Фридеман! Как восхитительно легко слетает с твоих губ:
«Это хандра… Дорогой брат, все пройдет…» У тебя всегда все было просто.
Ты пил, кутил, проигрывался, делал долги, любил женщин…И ты писал
музыку, она не переставала звучать в твоей голове…
Фридеман:
Тебе ли жаловаться? Ты же знаменитый виртуоз, блестящий композитор,
лучший клавирист и аккомпаниатор короля Пруссии. Твоя слава давно
затмила славу отца…Может быть, ты обижен на Фридриха за то, что он
разлюбил твою музыку?
Эммануэль:
Да причем же здесь Фридрих?! Наш король, строго говоря, вообще мало, что
смыслил в музыке! И кроме своей флейты не признавал ни одного
инструмента…Так что играть для глухого не самое высокое предназначение...
Фридеман:
Но в обмен на это предназначение ты получил все, к чему стремился, – успех,
деньги, уважение, жизнь при дворе…
22
Эммануэль:
Да, и я не виноват в том, что ты не захотел избрать такую карьеру!
Фридеман:
Но я и не пожалел об этом…
Пауза.
Эммануэль:
Я не верю в твою искренность…Ты слишком упивался славой, когда фортуна
не изменяла тебе…
Фридеман:
Я был глуп. И верил, что смогу стать еще одним великим Бахом. В этом,
вероятно, и есть самое главное заблуждение моей жизни. И, кажется, именно
сегодня я понял это окончательно…
Эммануэль:
Я был уверен, что тебя не слишком заботит известность отца…
Фридеман:
Я что-то говорил об известности, Эммануэль? Тебе ли не знать, каким грузом
висит на шее чужой гений? И куда более тяжко, если это гений отца…
Эммануэль пытается что-то сказать, но Фридеман останавливает его.
Фридеман:
Неужели ты станешь спорить со мной? Не ты ли бежал от этого в свою
итальянскую манеру? Не ты ли прятался в Гамбурге, очаровывая Фридриха
изяществом музыкальных изысков? Но ты был и свидетелем того, как тот же
Фридрих сказал: «Есть только один Бах». Он не постеснялся произнести это в
присутствии его талантливого сына, придворного капельмейстера, любимца
двора. Только один Бах, понимаешь?!
Эммануэль:
Ты прав, это так! Как же я его ненавидел в это мгновение! Я готов был
провалиться сквозь землю! И с тех пор я делал все, чтобы быть непохожим на
отца! И вот я здесь, и умоляю тебя отдать мне его проклятые ноты! Господи,
какая же злая насмешка судьбы!
Пауза
Фридеман:
Только один Бах…
Пауза. Фридеман подходит к клавесину и начинает играть музыку Иоганна
Себастьяна Баха.
Эммануэль:
Да-да, ты прав, нам так и не удалось стать с ним вровень. Но я стремился…я
хотел стать больше, чем он…или хотя бы больше, чем ты…А потом стать хотя
бы не хуже тебя…но это было в молодости…Затем все изменилось, я начал
писать иную музыку…Она и принесла мне успех…
Фридеман:
Эммануэль…
23
Эммануэль:
Но я собирал по крупицам каждую написанную мною вещь, ловил каждый
звук, каждый миг вдохновения, а отец был расточителен, он дарил свою
музыку с легкостью, даже с изяществом в любое мгновение… Он порой просто
и не записывал ее. А иногда музыка звучала только в его голове. Кто знает, не
была ли она еще более прекрасна, чем написанная им?
Пауза
Эммануэль:
Я унаследовал все его черты - усердие, чадолюбие, бережливость, спокойный
нрав. Но господь лишил меня такого таланта…Разве это справедливо?.. И
Кристиан… он также мечтал стать Бахом…
Фридеман
Он тоже не справился с ролью сына великого Баха. Каждый из нас старался,
как мог. И ни у кого не получилось…
Эммануэль:
Он всех нас уничтожил! Он сумел погубить даже судьбы дочерей – Катарина
так и не вышла замуж, всю жизнь затачивала ему перья для работы!
Говорила, что не сможет покинуть отца, не сможет жить рядом с человеком,
который так не чувствует музыку, как отец. А какой у нее был голос! И
Регина осталась в девицах! Господи, какой ужасный конец!
Фридеман
В этом нельзя винить отца. Он очень любил всех своих детей, любил и
прощал…
Эммануэль:
Послушай! Весь род Бахов медленно вымрет, и нас забудут, никого не
останется, кроме него…
Фридеман
Наверное, мы лишь миг, он- это вечность…
Эммануэль:
Но мы же еще живы!..
Пауза
Эммануэль:
Кто мне вернет эти годы? На что они потрачены? Но нелепое желание стать
непохожим! Я был так молод, я так много работал! А сейчас уже ничего не
изменить…
Фридеман
Не помню, я говорил тебе, что решил дописать фугу отца…Может быть, и
ты…
Эммануэль:
Но я не могу писать! Уже давно не могу писать! Ты что, так ни черта и не
понял?! Я ничего не слышу! Музыка больше не звучит в моей голове! Я
мечусь в этой заговоренной тишине, как новорожденный щенок, и тщусь
услышать хотя бы отзвук мелодии… Ни-че-го! Тебе этого не понять, ты
больной, нищий, никому ненужный старик, но ты продолжаешь слышать!
Если бы ты знал, с какой тоской я каждое утро иду к своему клавесину, с
каким трепетом касаюсь его клавиш, но все звуки, которые я в состоянии
24
извлечь из него – лишь тени музыки!.. Мне нужны эти проклятые ноты, ноты
отца! Я никому не могу признаться, что я, Карл-Эммануэль Бах, первый
музыкант Пруссии, больше не могу создать ни одного музыкального
произведения, пусть даже бездарного! Никакого!
Пауза
Фридеман:
Мой бедный Эммануэль…
Эммануэль:
Не смей жалеть меня, Фридеман! Я… я главный капельмейстер двора!..
Пусть даже бывший!.. Фридрих очень ценил меня! Слышишь? Меня!..
Фридеман:
Эммануэль… Почему ты не приехал и не рассказал мне о своей беде раньше?
Может быть, мы сумели вместе найти лекарство против твоей болезни…
Эммануэль:
Болезни?.. О чем ты говоришь?.. Какие могут быть лекарства? Боже мой,
какое унижение! Я схожу с ума, Фридеман! Каждый день, каждый час схожу с
ума!..
Пауза.
Фридеман:
Может быть, пройдет время, и все еще наладится…
Эммануэль:
Время… Куда оно ведет нас в семьдесят с лишним лет?.. К могиле, которую
вскоре забудут даже мои сыновья? Нет, не утешай меня… Я знаю, что такое
бесполезные надежды…
Пауза
Эммануэль:
И все же ты оказался удачливей меня, Фридеман. Ты продолжаешь
работать… Ты-то продолжаешь слышать, а я забыл, как это бывает…Но я не
могу сказать об этом даже своей жене. Принимаю заказы, как прежде, и
думаю, где достать музыку… Понимаешь, достать музыку!.. Нет, ты
счастливей меня…Как это ни смешно звучит из моих уст…
Фридеман:
Эммануэль… Ты идешь по своему кругу ада.
Пауза
Эммануэль:
Помоги мне, Фридеман, я никогда тебя ни о чем не просил…У меня больше
никого нет…И мне некому это сказать…
Пауза.
Фридеман:
Ноты лежат на столе…
25
Пауза
Эммануэль:
Знаешь…Я так правильно жил. Отец был доволен… Служба, семья, двор… Я
всегда был готов играть, сочинять, импровизировать… Жизнь казалась такой
полной, карьера блестящей…казалась…Я думал, что перестал равняться на
тебя, на отца… Я так думал…
Фридеман:
Не нужно, Эммануэль…Ты уже говорил…
Эммануэль:
А сейчас у меня ощущение, что я так и не начинал жить, жить так, как
хотел… Как сам хотел…
Фридеман:
Отец мне однажды сказал: «У тех, кто носит музыку в своем сердце, кожа
тоньше, чем у других»… Это мы унаследовали без сомнения…
Эммануэль:
Иногда я думаю, что зря послушался отца... Может быть, мне все же стоило
закончить юридический курс. Возможно, я стал бы музыкантом в
юриспруденции. Наверное, это лучше, чем быть юристом в музыке…
Пауза
Эммануэль:
Правда, у меня остались ученики, я преподаю им композицию, технику… Но
я не могу научить их музыке…
Фридеман:
Мы все лишь бледные подобия в тени гиганта…Как бы это грустно, и,
возможно, высокопарно не звучало…
Пауза
Эммануэль:
Сыграй мне что-нибудь свое, что-нибудь, что недавно написал…
Фридеман:
Ты уверен, что этого хочешь?
Эммануэль:
Я хочу…
Фридеман садится за клавикорд и начинает играть.
Когда Фридеман останавливается, наступает тяжела пауза.
Эммануэль:
Похоже на отца…
Фридеман:
Конечно. Ведь я Бах. Тоже Бах…
Пауза
26
Эммануэль:
Это правда…
Фридеман:
Тебе понравилось?.. У меня отекают пальцы, я не совсем уверен…
Эммануэль:
Может быть, исполнитель я все-таки и лучше… Но твоя музыка всегда была
смелее и ярче моей, ты сам это знаешь…
Фридеман:
Я никогда не думал об этом, Эммануэль.
Эммануэль:
Зачем ты обманываешь меня? Ты что, никогда не сравнивал свою музыку с
моей или с музыкой наших братьев?
Фридеман:
Никогда. Я сравнивал свою музыку и музыку отца…
Пауза. Фридеман задевает пальцем клавишу, которая жалобно всхлипывает.
Эммануэль вздрагивает.
Эммануэль:
Отец очень был расстроен, когда узнал, что ты заимствовал его сочинения в
Галле. Но знаешь, что он сказал? Он сказал: «Ему вовсе не нужна моя музыка,
у него достаточно ума и таланта, чтобы писать свою, он никогда не сделал бы
этого, если б не проклятое пьянство. Мой бедный Фридеман!»
Пауза
Фридеман:
Спасибо, что ты говоришь мне это… Я счастлив, что ты приехал… Быть
может, даже хорошо, что мы не смогли встретиться раньше… Я хочу тебе коечто показать…
Фридеман подходит к столу, берет небольшую живописную миниатюру, подносит ее
Эммануэлю.
Фридеман:
Это наш портрет с отцом – маленький Фридеман и Эммануэль – наследники и
надежда Иоганна Себастьяна Баха…Посмотри, какими мы были…
Эммануэль:
Я не вижу…
Фридеман:
Вот ты, а справа я… Не узнаешь? Этот портрет писал брат матери, помнишь?
Может быть, не слишком умело, но он очень старался…
Эммануэль:
Я ничего не могу разглядеть…
Фридеман:
Да что с тобой?
Эммануэль:
Слепну… Вижу только крупные предметы, да и то при хорошем свете. Скоро
придется везде расставлять свечи, как это делала Анна-Магдалена в год
смерти отца…
27
Фридеман:
Эммануэль…
Эммануэль:
Оставь сожалеть, слепнущий музыкант счастливее, чем слепнущий художник.
Хуже было бы потерять слух…
Фридеман:
Мне так жаль…
Эммануэль, не давая ему продолжать:
…Смешно, но я его все-таки потерял… Я слышу все звуки – голоса людей,
шум дождя и скрип телеги, стон колокола и шорох одежд жены…Но мелодия
затихла, не приходит …А раньше она звучала во мне, не спрашивая, хочу ли я
этого или нет…
Фридеман:
Ты мне ни о чем не писал…
Эммануэль:
Я давно не пишу писем. Всю корреспонденцию ведет Марта…Писать что-либо
для меня стало невозможным занятием. Но это и хорошо, я никогда не любил
писанину … (он пытается смеяться)
Фридеман:
Но ты ведь не можешь записать и ноты…
Эммануэль:
Ты меня не слушаешь, Фридеман… Я тебе сказал, что больше не слышу
музыки, следовательно, мне и не надо ее записывать…
Пауза
Фридеман:
Мой дорогой…
Эммануэль тихо:
Все прошло - молодость, жажда творчества, успеха, даже любовь… Я вдруг
понял, что так и не успел полюбить. Жена, дети – само собой разумеющиеся
признаки стабильной и удачливой жизни… И музыка стала такой же
спутницей, ежедневной и обязательной, приносящей деньги и славу… И она
мне изменила…Потому что и ее я не сумел полюбить… Или это расплата за
то, что я отрекся от дела отца, старался ни в чем не походить на него? Как ты
думаешь, Фридеман?
Фридеман:
Боже мой, слыша о твоих успехах при дворе, я почему-то думал, что ты не
можешь мучиться тем, что так тревожило меня… Я всегда был слишком
недальновиден в суждениях…Прости…
Эммануэль:
Отец продолжал писать до своего смертного часа, - Катарина записывала
ноты под его диктовку, ты тоже еще можешь работать… Мне стыдно
признаться, но я испытал боль, когда ты играл свою кантату… Твоя музыка
по-прежнему прекрасна…Фридеман, ты полагаешь, во мне что-то сломалось
навсегда или, может быть, я все уже написал?
Фридеман:
Нет-нет, Эммануэль. Ты очень талантлив. Тебе надо продолжать надеяться,
все еще может вернуться. А вдруг это испытание, которое дает тебе господь?
28
Эммануэль:
Не слишком ли много испытаний на мою долю? Разве я не чтил отца, не чтил
бога, нарушал заповеди?
Фридеман:
Не говори так, нам грех жаловаться на судьбу…Мы сами сделали свой
выбор…
Эммануэль:
Я ошибался, Фридеман, - ты стал мудрее. И как горько понимать, что ты
прав… Но больше ничего не будет, и ничего уже не успеть… Завтра солнце
будет вставать уже для других…
Фридеман:
Эммануэль, наша вера…
Эммануэль, не слушая:
Но у меня же есть ученики… Я говорил тебе. Среди них много талантливых,
много прилежных…Вот, например, Бетховен, очень способный мальчик, но не
гений, жаль, но не гений…
Фридеман:
Гениев наша земля рождает редко…
Пауза
Эммануэль:
Как ты живешь в этом городе, Фридеман? Он жесткий и холодный, в нем
жизнь словно застыла… Или мне так показалось?
Фридеман:
Город? Ах, Берлин…Я привык в нему, Эммануэль, даже полюбил…Это
обычный город, и его не стоит связывать с моим теперешним положением…
Собственно, мне давно уже все равно, где находиться…
Пауза
Эммануэль:
Знаешь, я благодарен тебе за этот разговор…Может быть, моя тишина уже не
будет столь мучительна…
Фридеман:
Я так давно ждал тебя, Эммануэль…Я писал тебе, что болен, но не писал, как
мне одиноко… Как тяжело бывает заснуть и как грустно бывает проснуться…
даже когда дети смеются за окном… Я думаю, что так, наверное, смеются и
мои внуки…Они должны быть уже совсем большими…Когда в редкие дни я
иду на прогулку, никто уже не поднимает шляпу – меня забыли, а тот, кто
знал, давно умер… Тебе незнакомо это чувство, - вокруг тебя любящая семья,
шумный гамбургский двор… Раньше мне казалось это неважным, мне
хватало музыки…А теперь… Моя музыка оказалась фантомом,
пустотой…Именно сегодня я получил подтверждение этому, как раз накануне
твоего прихода в мой дом… Странное совпадение, неправда ли? Я не говорил
тебе, одна женщина, моя соседка…
Раздается стук в дверь, входит Мария, у нее встревоженный вид.
29
Мария:
Извините, господин Фридеман, мой сорванец только сейчас сказал мне, что
вы плохо себя почувствовали (Она замечает стоящего в углу Эммануэля)
Простите, я помешала, здравствуйте, господин…
Фридеман:
Это мой брат, Мария, любимый музыкант короля Пруссии, Карл Филипп
Эммануэль Бах.
Мария приседает в почтительном поклоне. Эммануэль слегка наклоняет голову.
Фридеман:
Он приехал, чтобы…
Пауза. Эммануэль встревожено смотрит на Фридемана.
Фридеман:
Чтобы позаботиться обо мне. Так что вы можете не беспокоиться, Мария. Он
лечит меня своим присутствием и горячим вином…
Мария:
Если вам что-нибудь понадобится, я буду у себя…
Она снова делает поклон и собирается уходить.
Фридеман:
Погодите, Мария, останьтесь с нами. Выпейте вина.
Эммануэль вопросительно смотрит на брата. Фридеман подходит к столу и
наливает вино для Марии.
Мария:
Благодарю вас, господин Фридеман. Но мне, право, неловко…
Фридеман:
Я хочу представить тебе, Эммануэль, человека, о котором я только что
пытался рассказать, истинного ценителя музыки, возможно, самого строго
судью моего творчества…
Мария:
Господин Фридеман, вы так близко к сердцу приняли мои слова. Я теперь
весь день казню себя, что расстроила вас…Вы же знаете, с каким
нетерпением мы ждем ваших новых произведений… Раньше, когда ваша
музыка исполнялась в соборе или на площади, мы всегда говорили людям:
«Это наш сосед, господин Фридеман, композитор, сын великого Иоганна
Себастьяна Баха»…
Пауза
Фридеман:
Слышишь, Эммануэль, «сын»…И все. А может быть, это и есть наше главное
с тобой предназначение – быть сыновьями великого Баха?
Эммануэль:
Более тридцати лет прошло после смерти отца, откуда вы знаете его музыку?
30
Мария:
О, я была еще девочкой, мы тогда жили в Лейпциге, и каждое воскресенье
слушали мессу в соборе святого Фомы…Я ждала воскресенья и замирала,
когда раздавались первые звуки…Я была тогда так счастлива!..
Фридеман:
Да, это счастье слышать великого Баха…
Эммануэль Марии:
Вы сами пробовали музицировать?
Мария:
Что вы, господин Карл Эммануэль, я не обучалась музыке… Вы же знаете, в
нашем сословии это не принято…
Фридеман:
Но у вас отменный музыкальный вкус, Мария. Не всякий обучающийся
музыке может таким похвастаться.
Мария:
Я могу лишь слушать и благоговеть перед теми, кто создает такую чудесную
музыку…
Фридеман:
Не только, вы еще имеете смелость сказать композитору, что его творения
несовершенны…
Мария:
Господин Фридеман, но …Я не подумала, что это вас обидит…Мне всегда так
трудно верно выражать свои мысли…
Фридеман:
Нет-нет, не извиняйтесь, я даже благодарен вам за это. Возможно, я сегодня
вообще прожил самый важный день в своей жизни…
Пауза. Мария явно испытывает неловкость.
Мария:
Простите, господин Фридеман, мне, пожалуй, надо идти… Начинает темнеть,
а я еще не закончила свою вышивку…
Она приседает в поклоне и уходит. Фридеман и Эммануэль стоят в молчании.
Фридеман :
Ты знаешь, что сегодня сказала мне эта женщина? Она сказала, что в моей
музыке нет бога. Нет бога, понимаешь? Обычная золотошвейка. Я всю жизнь
писал кантаты, хоралы, симфонии во славу господа. Но в моей музыке так и
нет Бога…Так невероятно просто…
Пауза
Фридеман:
Ты молчишь… не хочешь мне ничего сказать?
Эммануэль:
У каждого из нас, оказывается, своя мука, Фридеман. Ты тоже не можешь
спать по ночам…
31
Фридеман:
Да, у каждого свой итог…И однажды какая-нибудь золотошвейка входит в
твой дом и говорит, что все, что ты создал – апология пустоты…
Пауза
Эммануэль, порывисто закрывая лицо руками:
Господи, неужели все зря?!
На несколько секунд врываются резкие звуки музыки. Затем Фридеман подходит к
столу, трогает нотные листы.
Фридеман:
Не зря, не зря…Мы пытались… каждый, как мог… (Пауза) Боже мой,
семьдесят пять лет сна, но как же не хочется просыпаться...
За сценой слышны громкие голоса.
Фридеман:
Мальчишки опять расшумелись. Клаус, наверное, хвастается полученными
монетами. Как бы не было потасовки. Пойду их утихомирю.
Фридеман выходит. Через несколько секунд в комнату проскальзывает судебный
исполнитель
Господин:
Господин Бах…
Эммануэль:
…Что вы тут делаете?.. Я же сказал…
Господин:
Да-да, вы приказали мне дожидаться подальше от дома… Уже темнеет, и мне
нужно уходить…Я не хотел вас беспокоить, но, согласно нашему уговору, мне
бы хотелось получить остальную сумму… Ведь я сделал все, как вы
говорили, я не подвел вас, господин Бах… Мне пора возвращаться в
судейство…А ваш брат меня не видел, он во дворе болтает с мальчишками…
Эммануэль:
Господи, как я сегодня устал… Вот, возьмите ваши деньги. И прошу вас,
забудьте сюда дорогу… и все, что здесь происходило тоже…
Эммануэль достает деньги и отдает их господину.
Господин:
Конечно-конечно, господин Бах, я уже все забыл, и уже удаляюсь, благодарю
вас, господин Бах…Благодарю вас…
Господин быстро уходит.
Пауза. Входит Фридеман.
32
Фридеман:
Прости, задержался с Клаусом, смешной мальчишка, очень смышленый…
Знаешь, недалеко от дома продолжает отираться этот судебный исполнитель,
никак его от моего жилища ноги не несут… Он сюда снова не заходил?
Эммануэль:
Судебный исполнитель не будет больше докучать тебе… И еще я хотел
сказать…
Фридеман:
Эммануэль, я очень благодарен тебе…Мы так много сегодня друг другу
сказали, что, пожалуй, стоит остановиться… Мы старые люди, вдруг какие-то
откровения окажутся совершенно непереносимыми…
Пауза
Эммануэль:
Ты прав, Фридеман, снова прав… Ты очень великодушен…
Фридеман подходит к окну, останавливается и смотрит на улицу.
Фридеман:
Снег пошел…Сейчас дети выволокут санки. Посмотри, улицы стали совсем
белыми…
Пауза
Фридеман:
Ты хотел взять его нотные записи? Они лежат на столе, как я и
говорил…Фуга… кантаты…Знаешь, я согласен, твое положение обязывает
тебя всегда быть на высоте… Знаменитый Карл-Эммануэль Бах…Я
понимаю…
Пауза.
Эммануэль:
В Гамбурге почти никогда не бывает снега…
Фридеман:
У меня еще осталась маленькая клавирная книжечка, которую отец писал
для меня. Там много неизвестных произведений. Хочешь, - бери, она твоя…
Эммануэль:
Нет-нет, это принадлежит тебе. И отцу… Спасибо тебе, Фридеман. Я рад, что
повидался с тобой. Скоро стемнеет, мне пора уходить…Я не говорил тебе, что
привез на прослушивание ученика?..
Пауза
Эммануэль:
Я все же оставлю тебе деньги. Они нужны тебе, Фридеман… Займешься
своим здоровьем, отдашь долги…Не отказывайся, прошу тебя… Я положу их
на столе…
33
Пауза
Фридеман тихо:
Не торопись, Эммануэль, останься… Мы вместе поужинали бы…Потом я
сыграл бы тебе фугу отца, которую я тщусь дописать…Или хочешь, я сыграю
ее сейчас… Послушаешь?
Пауза
Эммануэль:
Я должен идти… Прости меня, Фридеман…
Эммануэль подходит к столу, кладет на него деньги. Фридеман отворачивается.
Фридеман:
Мне не за что тебя прощать…Наверное, это наша последняя встреча, и я
благодарен тебе, что ты пришел…
Пауза. Эммануэль, не глядя на Фридемана, направляется к выходу.
Фридеман:
Постой, а как же ноты?
Эммануэль останавливается, берет виолу-помпоза, гладит ее.
Эммануэль:
Скажу в магистрате, что больше не пишу музыки… Прощай, Фридеман…
Эммануэль оставляет инструмент и уходит, не оборачиваясь. Фридеман сидит
неподвижно, голова его опущена к груди.
Звучит музыка Иоганна Себастьяна Баха.
КОНЕЦ
Copyright@khudoley2005
Кира Худолей
Тел. (095) 917-98-08
8-916-590-70-11
e-mail: [email protected]
Москва.