Мамино сердце

Мамино сердце
Антонина Анатольевна уже столько раз рассказывала историю болезни сына
Серафима, поделившую жизнь её семьи на две половины, что найти слова
для очередного разговора ей крайне сложно.
Не уместить в них, в словах, всю ту боль, борьбу, страхи и бессонные ночи,
все поездки по больницам и бесконечные анализы, которые пришлись на
долю её семьи. То отчаяние, в котором уже можно было захлебнуться, в
котором кто-то другой и захлебнулся бы, но из которого она вновь
выбиралась и продолжала борьбу за жизнь своих детей.
Серафим учился в 5-м классе обычной общеобразовательной школы, когда
ему поставили страшный диагноз — лейкемия.
Услышав, что у сына рак крови, Антонина Анатольевна поначалу просто не
поверила. Откуда у здорового, крепкого мальчика может взяться рак? Но на
этот вопрос, к сожалению, пока никто не может ответить. После нескольких
месяцев, проведенных в гематологическом отделении краевой детской
клинической больницы, стало понятно, что Серафиму нужна пересадка
костного мозга. Найти донора очень сложно, поэтому часто костный мозг
берут у родителей. Но совместимость родительского донорского материала
составляет всего 50%, к тому же риск трансплантации огромен - может
начаться отторжение. После исследования членов семьи Антонины
Анатольевны выяснилось, что наибольшая совместимость по антителам у
Серафима и Андрея — родных братьев. Андрей согласился стать донором.
Но тут Антонине Анатольевне выпали новые испытания. У старшей дочери
Анны обнаружили рак щитовидной железы, Андрей попал в аварию и 10
дней провел в коме. Дочку прооперировали, один сын на пороге смерти, и
второй без шанса на спасение. Женщина рассказывает мне, а я не могу
оторвать от неё взгляда: представить, что она пережила тогда, мне не под
силу. Выходила старшего сына, заново научила его ходить, есть. Когда она
появилась в Санкт-Петербургском Институте детской гематологии им. Р. М.
Горбачевой с двумя больными детьми, один из которых должен был спасти
другого, врачи сразу предупредили, что забор костного мозга у Андрея может
принести ему непоправимый вред. «Я готов, - ответил старший брат, берите». Через полгода Серафиму провели операцию по пересадке
донорского костного мозга.
7 месяцев мать и сын провели в стерильной барокамере. Химиотерапия
вызывала головокружение и рвоту, начались проблемы с кишечником, в
легких обнаружилась инфекция. Одно тянуло за собой другое, но Антонина
Анатольевна не опускала руки. И сейчас, когда все самое страшное осталось
позади, она уверенно и твердо говорит, что нельзя сдаваться и отступать
назад.
- Деньги на первую поездку в Санкт-Петербург мы получили от кубанского
благотворительного фонда «Цветик-семицветик». Да, нам выделили
региональную квоту на лечение, но дорога, лекарства, проживание - все это
стоит денег, и немалых. Нам помогали все. Платнировцы, кореновцы,
работники разных предприятий района привозили деньги на лечение прямо
нам домой, переводили средства на счет в банке. Эта помощь поддерживала
нас, вселяла уверенность. Я бесконечно благодарна тем людям, нашим
землякам, которые откликнулись на нашу беду. В Петербурге мне говорили
— иди в фонд Чулпан Хаматовой, в «Аргументы и факты», в «Advita», в
один институт, в другой. Я шла, ждала и добивалась для своего ребенка
средств на лекарства, на проведение медицинских процедур. Если мы начали
бороться, то бросать на полпути нельзя.На сайтах благотворительных
организаций, помогавших нам, есть имена людей, посылавших нам деньги.
Кто 100 рублей перевел, кто — 300, но люди помогали нам. В последний раз
в Петербурге мы жили на квартире у женщины, за чьей мамой я ухаживала,
когда работала в Платнировском отделении соцзащиты. Серафим находился
на дневном стационаре, и после всех процедур нам надо было уезжать из
больницы.Она с нас не брала никаких денег за проживание, коммунальные
платежи платили на двоих.
В перерывах между лечением в Петербурге, поездками в Краснодар Серафим
осваивал на дому программу основной школы
Сейчас Серафиму 16 лет. Он закончил 9 классов и поступил в Платнировское
ПУ № 53. Хотел в институт - осваивать компьютерную науку, но врачи
запретили. Ему нравится учиться со своими сверстниками, участвовать в
обычной жизни обычных мальчишек. Серафим даже начал посещать
тренажерный зал.
- Я позвонила профессору в Санкт-Петербург и спросила: «А можно ли ему
качаться?», на что он мне ответил, что не только можно, но и нужно.
Серафиму нужно не только лечиться, но и жить.
Сейчас после пяти лет лечения, после пересадки костного мозга,
химиотерапии, тяжелых инфекций и очагов поражения головного мозга
наступила передышка. Серафим не принимает никаких лекарств и проходит
курс прививок для новорожденных. Это и есть его новая жизнь.
- Из тех 14 ребят, с которыми мы лечились в Петербурге, в живых остался
только Серафим. Захожу на сайты благотворительных организаций,
помогавших нам, и вижу, что наши соседи по палате уже в списках тех, кого
больше нет в живых. А мы все боремся, все хотим выжить, несмотря ни на
что.
Врачи знают, что судьбы таких детей, как Серафим, почти полностью зависят
от их матерей, оттого, готовы ли они положить свои жизни за своих детей.
Цена именно такая.
Анастасия ИВАХНО