Сюжет

ВНЕ СНА
Арутюнов А.С.
Аннотация (Вне Сна)
Мужчина средних лет, живущий в крупном городе и пытающийся искать смысл жизни в
свободное от работы время, сталкивается с молниеносной чередой неудач. Эти неудачи дают
ему дополнительную пищу для размышления, и, кроме того, одновременно в его жизни
появляется новый знакомый, чья точка зрения на предназначение главного героя является не
только шокирующей по своему смыслу, но и безальтернативной для реализации… Главный
герой оказывается в незнакомом ему пространстве, где никаких компромиссов с реальностью
быть уже не может.
Книга содержит альтернативный взгляд на ряд явлений жизни человека. Текст книги не
допускает возможности возврата к привычном образу мышления после прочтения.
Оглавление
Вступление (Вне Сна) ............................................................................................................................. 5
Кто этот странный человек, разговаривающий с зеркалом? Часть Первая. В меру смешная ............ 6
Альберт (Вне Сна)................................................................................................................................... 6
Внешний вид Альберта (Вне Сна) ......................................................................................................... 6
Автомобиль Альберта (Вне Сна) ........................................................................................................... 7
Счастье Альберта (Вне Сна) .................................................................................................................. 8
Работа Альберта (Вне Сна) .................................................................................................................... 8
Дама сердца Альберта (Вне Сна) ........................................................................................................ 14
Трещина (Вне Сна) ............................................................................................................................... 16
Часть вторая. Конец мира......................................................................................................................... 21
Где истина? Беседа в движущемся автомобиле (Вне Сна) .............................................................. 21
Встреча в кофейне (Вне Сна) ............................................................................................................... 23
Послевкусие (Вне Сна) ......................................................................................................................... 28
Поиск (Вне Сна) .................................................................................................................................... 30
Вторая встреча в кофейне (Вне Сна)................................................................................................... 31
Осознание (Вне Сна)............................................................................................................................ 32
Конец мира (Вне Сна) ........................................................................................................................... 35
Часть третья. В новом пространстве ....................................................................................................... 36
Лекция (Вне Сна) .................................................................................................................................. 36
Знакомство (Вне Сна) ........................................................................................................................... 38
Движение (Вне Сна) ............................................................................................................................. 40
Новые комментарии лектора (Вне Сна).............................................................................................. 41
Управление телом (Вне Сна) ............................................................................................................... 42
Где я? Версии (Вне Сна)....................................................................................................................... 44
Первый диалог (Вне Сна) ..................................................................................................................... 46
Транслирование мысли. Речь (Вне Сна) ............................................................................................. 48
Первое слово (Вне Сна) ........................................................................................................................ 50
Рассказ (Вне Сна) .................................................................................................................................. 52
Часть четвертая. Мантра .......................................................................................................................... 54
Мантра (Вне Сна) .................................................................................................................................. 54
Возможности (Вне Сна) ....................................................................................................................... 56
Управление телом. Дальнейшее постижение (Вне Сна) ................................................................... 59
За дверью (Вне Сна).............................................................................................................................. 62
Визуальное тело (Вне Сна) .................................................................................................................. 64
Вторая беседа после прогулки (Вне Сна) ........................................................................................... 67
Энергетическое тело (Вне Сна) ........................................................................................................... 70
Внутренний Зов (Вне Сна) ................................................................................................................... 72
Часть пятая. Адаптация ............................................................................................................................ 78
Область Знания (Вне Сна) .................................................................................................................... 78
Сны (Вне Сна) ....................................................................................................................................... 82
Сила со стороны (Вне Сна) .................................................................................................................. 86
Прогулка (Вне Сна)............................................................................................................................... 91
Новые вопросы (Вне Сна) .................................................................................................................... 93
Лектор (Вне Сна) ................................................................................................................................... 98
Белый крест (Вне Сна) ........................................................................................................................ 100
Часть шестая. Белый Крест .................................................................................................................... 103
Сценарий (Вне Сна) ............................................................................................................................ 103
Встраиваемые идеи (Вне Сна) ........................................................................................................... 106
Мир вокруг меня – результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности (Вне
Сна) ....................................................................................................................................................... 109
Семинары Вильяма (Вне Сна) ........................................................................................................... 110
Следящие (Вне Сна) ........................................................................................................................... 112
Парк (Вне Сна) .................................................................................................................................... 116
В Мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет (Вне Сна) .............................................................. 118
Появление визуального тела (Вне Сна) ............................................................................................ 121
Сделка (Вне Сна) ................................................................................................................................. 122
Дорога в чужой Мир (Вне Сна) ......................................................................................................... 125
Человек, который отлично рисует (Вне Сна) ................................................................................... 127
Партия (Вне Сна) ................................................................................................................................ 129
Пояснения Элиаса (Вне Сна) ............................................................................................................. 131
Память (Вне Сна) ................................................................................................................................ 134
Дальше (Вне Сна) ................................................................................................................................ 136
Вступление (Вне Сна)
Ничего ли я не забыл?..
Совершенно внезапно я задал себе этот вопрос очередным утром, стоя перед дверью и
собираясь выходить из дома. Раньше я неоднократно спрашивал себя то же самое, вспоминая,
не забыл ли я ключи, зонт или любую подобную ерунду.
Но в этот раз речь шла о другом.
Мне нужно было сделать кое-что. Пожалуй, довольно-таки давно. Пожалуй, я даже слегка
запаздывал с этим. Сильно запаздывал, пусть так. Но я понятия не имел, что в
действительности от меня требовалось. Скорее, я понимал, что именно мне нужно было
разрешить внутри себя через эти действия, но суть самих действий оставалась для меня
совершенно недоступной.
Неожиданно появившийся в моей голове вопрос был, будто, чьим-то риторическим
вступлением перед тем, как прозвучал бы сам ответ. Это была новая для меня вспышка
осознания; ощущение, которое я пытался поймать за хвост и вытащить через него, что же
именно я не мог понять долгое время. Ощущение мелькнуло мгновенно, там, в коридоре, но,
вопреки моим ожиданиям, никаких ответов в нем я не нашел. И лишь с сожалением наблюдал,
как стремительно таял его след. Это было не просто обидно: это было так, будто при
прослушивании напряженного музыкального произведения тебя лишили звуков последнего
аккорда, поселив в сознании глубокое чувство неразрешенности.
Произошедшее заставило меня вернуться в комнату и временно отложить выход.
А потом. Все пошло наперекосяк…
Мужчина замолчал, продолжая пристально вглядываться в зеркало, которому секунду
назад вслух пересказывал свои воспоминания.
Общение с зеркалом однозначно не входило в привычку этого вполне здравомыслящего
взрослого человека. Но изредка в разумных количествах он вынужден был использовать свое
отражение в качестве комфортного собеседника, пусть специфического, но обладающего
ценными преимуществами.
В жизни этого человека существовал ряд тем, для обсуждения которых он пока не
находил собеседников более вдумчивых и понимающих. По необъяснимым причинам в его
окружении предпочтение отдавалось вопросам совсем другого толка, а некоторые явления и
вовсе не имели каких-либо четких следов в известных культурах.
Ему, к примеру, совершенно не с кем было обсудить ощущение, что многие вещи вокруг
он понимает лучше, поскольку ему доступен некий альтернативный уровень взаимодействия с
ними. Уровень, который едва поддается его же собственному пониманию и управлению. Он
не находил вокруг себя людей, с которыми мог бы свободно поговорить о содержании
отдельных реплик и целых высказываний, которые мог слышать между реальностью и сном,
удерживая себя в этом состоянии достаточно долгое время. Ему некого было спросить, почему
его время уходит не так, как время других людей. Откуда в нем неутолимая жажда заполнить
свою жизнь до последней секунды, и почему, после того как он наполнил эту жизнь
обыденными, желанными и даже труднодостижимыми для многих элементами, его
болезненно вытошнило всем этим прямо перед собой.
И потому человек, о котором идет речь, предпочитал обсуждать подобные вопросы с
зеркалом. Да и то крайне редко.
Кто этот странный человек, разговаривающий с зеркалом? Часть Первая. В меру смешная
Альберт (Вне Сна)
Человека, беседующего с отражением, звали Альберт. И те незаурядные события, что
ожидали его в скором будущем, требуют предыстории.
На момент начала повествования Альберт находился в том возрасте, когда безудержная
погоня за амбициями сменяется менее торопливым шествием между приоритетами, но
приоритеты все еще далеки от истинных ценностей. Даже в общепринятом их понимании.
Жизнь Альберта протекала в социуме, где ему, как новому посвященному, с самого
начала был предоставлен набор установленных в этом социуме правил восприятия
окружающего мира. Преподнесенная Альберту доктрина мира была исключительно проста и
понятна. Ему рассказали, что во всем есть два крайних полюса – хорошо и плохо, прошлое и
будущее, близко и далеко, красиво и уродливо, и т.д.; и попросили его ни при каких
обстоятельствах не выходить за их пределы. Зато все, что располагалось между полюсами,
было в его полном распоряжении. Альберту объяснили, к чему нужно стремиться, а чего стоит
избегать, что существует, а чего не бывает, как правильно, и как неправильно, чем
постарались исключить любые неожиданные повороты в мышлении подопечного.
Сам Альберт интуитивно чувствовал непростительную ограниченность столь линейной
концепции мировосприятия, отчего относился к ней с долей скептицизма. Однако, будучи
человеком гибким, с легкостью использовал ее в качестве основополагающей при
взаимодействии внутри подчиненного ей социума.
Взаимодействием этим он был занят почти все свое время, свободное ото сна, отдавая
предпочтение целям, также продиктованным самой же концепцией. В результате такого
выбора эта сомнительная, но распространенная версия мировосприятия довольно быстро
заняла практически все мышление Альберта, вытеснив интуицию на задворки. Жизнь же его
при этом постепенно превратилась в необузданную помойку из всякого рода требухи,
составляющей обязательные части общепринятого образа успешного человека. К известному
возрасту Альберт почти всецело являлся: внешним видом Альберта, должностью и работой
Альберта, машиной Альберта, личной жизнью Альберта, квартирой Альберта и ее
обстановкой, друзьями Альберта, планами Альберта, представлениями об Альберте других
членов социума, набором стандартных мыслительных процессов, позволяющих видеть себя
личностью и оценивать себя как личность; а также другими предметами, отношениями и
категориями, обеспечивающими поступательное развитие социальной жизни любого члена
современного общества.
А сами эти составляющие оказались так глубоко вшиты в личность основного
действующего лица произведения, что правильно было бы остановиться на некоторых из них
подробнее. Хотя бы лишь для того, чтобы больше к ним не возвращаться.
Внешний вид Альберта (Вне Сна)
Сам Альберт и Внешний вид Альберта определенно не являлись одним и тем же, что,
впрочем, не мешало существовать им в качестве единого целого. Скажем, эти двое походили
друг на друга. Глядя на них, сложно было определить, кто являлся чьим детищем, однако
доподлинно известно, что Внешний вид Альберта в течение своего существования
претерпевал больше изменений, нежели его спутник; стал более интересен и привлекателен;
больше нравился женщинам и, наконец, заимел свой сложно повторимый стиль.
Внешний вид Альберта был в большинстве случаев приятен собою, хорошо сложен,
подтянут и гладко выбрит. Он не бросался в глаза, однако нередко входил непосредственно
перед своим спутником и диктовал окружающим, как стоит вести себя с Альбертом, и о чем с
ним разговаривать. Внешний вид Альберта старался отвечать тенденциям моды и подходить
под ту или иную ситуацию. Дома Внешний вид был слегка расхлябан в пользу комфорта
спутника, в условиях времяпрепровождения с друзьями – легок и неприметен, на свиданиях с
очаровательными дамами Внешний вид Альберта преображался, тая в себе неброское
очарование и элегантность… На работе Внешний вид Альберта имел выглаженные сорочки,
хорошо сидящий костюм, иссиня черные ботинки и неприступность каменной стены. Именно
так он бы и предстал перед читателем, если бы имел возможность выбора времени начала
первой сцены: ряд глянцевых пуговиц, воротник рубашки, будто случайно застегнутый не до
конца и слегка небрежно; светлые запонки и часы с крайне интересным механизмом.
За период своего формирования Внешний вид успел прочувствовать на себе сначала
теплую, хоть и не слишком навязчивую опеку заботливых родителей Альберта; затем
наиболее прогрессивные тенденции подростковых поисков смысла бытия; далее были
периоды душевного запустения Альберта, покрывавшие Внешний вид заметной дымкой
потертости и изношенности… Со временем все нормализовалось, внешний вид мужал,
набирался опыта и блеска и в определенной степени научился соответствовать пожеланиям
спутника. Благо бури фантазий у того в голове с возрастом поутихли.
В настоящее время Внешний вид по большей части занимался тем, что бесцельно
слонялся с вечно занятым Альбертом, практически насильно вытягивая из окружающих хоть
каплю симпатии к спутнику. Отдельно с ним пока не здоровались, что по понятным причинам
вызывало в нем некоторую обиду, но в приветствиях, обращенных к Альберту, он
периодически слышал нотки внимания к себе. Он был молчалив, деликатен, не разменивался
по пустякам и никогда. Ни с кем. Не вступал. Ни в какие споры. Внешний вид Альберта был
настоящим джентльменом.
Автомобиль Альберта (Вне Сна)
Во время описываемого нами периода это был автомобиль марки именитого
автоконцерна, чья продукция славилась своей претенциозностью и нередко использовалась не
столько для передвижения, сколько для демонстрации благосостояния владельца.
Машина играла несколько ролей в жизни Альберта, и каждая роль, как это полагается,
имела свою важность и свои функции.
Средство передвижения. Машина нередко служила средством передвижения для ряда
составляющих главного героя. На ней частенько ездили сам Альберт, Я Альберта, как
обязательное дополнение Альберта, личная жизнь Альберта в виде его близких и не очень
подруг. Внешний вид также ездил на Автомобиле, и эти двое гармонировали подчас не хуже,
чем сам Альберт с любым из них. Друзья Альберта ездили от случая к случаю; Планы
Альберта не уживались с необходимостью следить за дорогой и встречали Альберта уже при
выходе из Машины, лишь изредка проникая в нее во время простоя в пробках. Работа
Альберта Машиной не пользовалась, так как была гордой и ко всему прочему стационарной. И
Квартира Альберта в Машине не ездила. Не помещалась.
Спецэффект. Наряду с Внешним видом Альберта его Машина была определенным
посылом окружающим, несущим первоначальный блок информации о владельце. При
удачном стечении обстоятельств эти двое могли творить с мнением окружающих если не
чудеса, то фокусы – в полном значении этого слова. Конечно, в пределах своей постоянной
среды обитания – крупного мегаполиса, где таких фокусников неполная сотня на километр
квадратный, трюки с удержанием внимания удавались с каждым днем все хуже, зато уже в
близлежащих некрупных населенных пунктах дамы местного розлива весьма охотно
обращали свой пытливый взгляд на элегантные линии черного седана с интересным Внешним
видом внутри…
Символ. В странном социуме, где коротал свой век Альберт, люди всячески старались
поделить себя на разного рода касты, принадлежность к которым непременно должна была
сопровождаться своей символикой. Это была своеобразная игра для взрослых: символ менял
отношение к человеку других людей и менял представление человека о самом себе. И,
пожалуй, все. Никаких более существенных бонусов обладатель символа, как правило, не
имел.
Автомобиль в данном случае являлся как раз одним из таких символов. К какой именно
касте, в соответствии с имеющимся символом, принадлежал Альберт, он точно не понимал. Да
и не задумывался над этим, намеренно не засоряя свое мышление до уровня федеральной
свалки. Но судя по определенному уважению на дорогах, автомобиль его точно нес в себе
какую-то скрытую информацию для других участников движения.
Альберт холодно относился к играм соплеменников в касты, но и переубеждать никого ни
в чем не планировал. Играючи при этом справляясь с соблазном присвоить волшебные
свойства автомобиля самому себе.
У автомобиля Альберта были и другие роли. Все они скопом честно выполняли свою
работу вплоть до того самого момента, пока автомобиль этот в результате внезапного ДТП не
обнял своим обворожительным носом стоявший на обочине столб. Случилась эта
неприятность буквально за пару недель до первой сцены произведения. Спасая здоровье
водителя, автомобиль в момент удара честно выстрелил в Альберта всеми имеющимися
подушками безопасности, выплюнул двигатель на мостовую и печально развалился на месте
аварии в ожидании представителей власти, страховой компании и, возможно, компании,
обслуживающей мачты освещения на этом участке дороги.
Если не вдаваться в эмоциональные подробности, Альберт был неприятно удивлен таким
неожиданным развитием событий. Впрочем, как выяснилось совсем скоро, неприятности
только начинались, ставя под угрозу тщательно спланированное счастье главного героя.
Счастье Альберта (Вне Сна)
Счастье Альберта появилось в его жизни не просто так. Оно не было найдено в почтовом
ящике или в таинственной тумбочке, запирающейся волшебным ключом, не упало на
Альберта с балкона третьего этажа, выроненное рассеянным владельцем, и точно не было
подарено на восемнадцатилетие улыбчивой феей…
Счастье Альберта явилось результатом поэтапного достижения им каждой из
поставленных целей, рядом знаковых эпизодов, каждый из которых нес в себе символ успеха
и нового социального статуса. Альберт рос в своих глазах, в глазах других, наблюдал за
положительными оценками самого себя со стороны окружающих, прислушивался к чужому
мнению и советам, и на основании общих тенденций окружающего мира рисовал свое
видение себя, трансформировал личность под это видение и был таков. Эскиз счастья был
продиктован строгим мнением общественности, мягко подправлен под собственное «я»
Альберта и воплощен в реальность. Картина в итоге получилась весьма впечатляющая с точки
зрения не только посторонних глаз, но и субъектов, так или иначе входящих в окружение
главного героя.
Работа Альберта (Вне Сна)
Стоит ли говорить, что к моменту начальной сцены, представшей перед вниманием
читателя, никакой работы у Альберта уже не было? Ах да, это чуть позже. А еще недавно
работу Альберта можно было охарактеризовать примерно такими вырванными из общих
речей фрагментами:
«…Альберт, спасибо, что взялись вести этот проект. Нам очень важно, чтобы все прошло
успешно, а одна из основных гарантий качества – это сотрудники, воплощающие в жизнь
идеи. Воплощающие их качественно и быстро. Именно поэтому мы и предпочли, чтобы
проводили реализацию именно Вы…».
«…эта задача слишком амбициозная, а мы сейчас должны трезво оценивать наши
возможности. Хотя… возможно, у нас есть один менеджер, способный делать невозможное в
такие сроки».
«Тебе придется брать это на себя, ребята из департамента продаж не могут найти подход к
заказчику, а пролететь с такими деньгами мы не можем!»
Это был выглаженный и напудренный успех, приправленный существенным финансовым
вознаграждением.
Альберт был наемным, но в то же время вольным работником, получающим оплату за
результат своих действий. Основной его задачей было соединение всех звеньев цепи, дающей
результат. В начале его торжественного восхождения по карьерной лестнице звенья были
послушными и малочисленными, цепи получались гладкими, однозначными, но больших
бонусов не сулили. Позже схемы в голове Альберта становились сложнее, цепи становились
длинными, звенья зевали, не придерживались сроков, требовали к себе особого отношения;
такие цепи были более трудоемкими, более рисковыми, но в тоже время и оплачивались они
иначе. Альберт организовывал наиболее массивные и ответственные сделки, разрешая самые
непростые ситуации с участием самых заносчивых и капризных клиентов.
Первое время неиссякаемый запас энергии Альберта позволял относиться к «фокусам»
клиентов без особого скепсиса и даже с определенной толикой юмора; дальше юмор
трансформировался в иронию, от которой с упоением хрюкала циничная часть офиса, а
руководство старалось делать непонимающие глаза, но украдкой тоже посмеивалось. В апогее
своего творчества Альберт стал проводить целые кампании по внутрикорпоративному
высмеиванию особо неадекватной части клиентской базы. Злобы в этих клоунадах почти не
было, и работодатели Альберта смотрели на них сквозь пальцы.
Юмор иссяк внезапно, с продажей компании, в которой трудился Альберт, новым
акционерам. В компании появилось новое руководство, которое, как это водится, без
объявления войны ввело свою политику и свои правила. Все эти нововведения, имеющие
характер исключительно антигуманный, на удивление быстро набрали обороты и
перенастроили общую систему таким образом, что уже через пару месяцев мозг Альберта
начал демонстрировать признаки повышенного износа.
Через силу выдавливая из себя остатки былого юмора, Альберт окрестил нововведенную
политику Стресс-кодом, воспользовавшись распространенным названием кодекса стиля
одежды в качестве лингвистической основы. В случайный момент, почти не отрываясь от
листа бумаги, он накидал целую презентацию этой политики. Презентация получилась в
лучших рекламных традициях и без долгих размышлений со стороны автора была направлена
электронным письмом в департамент персонала. С предложением использовать ее при приеме
на работу новых сотрудников. Нажимая на кнопку «Отправить» почтового клиента, Альберт
испытывал характерную резь в животе, отчетливо понимая, что этой выходкой делает себе
профессиональное харакири.
Стресс-код. Лирическое отступление №1 (Вне Сна)
В нашей организации действует строгий стресс-код. И это важно!
Вы чувствуете себя бодро? Вы полны идей? Чувствуете в себе силы действовать
эффективно? Вы улыбаетесь? Вы будете делать это недолго.
И суть даже не в том, что мы выдавим из Вас все Ваши силы в обмен на деньги. Мы
сделаем Вас пустым. Мы поселим в Вас неуверенность и нервозность, мы планомерно будем
взращивать в Вас осознание личной несостоятельности, пока оно не врастет в Вас с
корнями. Если Вы думающий человек, Вы сами ускорите процесс своего уничтожения, так
как не будете способны найти ответ на возникающий у Вас вопрос: зачем?
Запомните несколько несложных правил.
1.
Вы должны работать постоянно, без передышек, не отрывая взгляд от монитора.
Мы опустошим вас и выбросим на помойку. И Вы скажете нам за это «спасибо»,
так как в противном случае Вы еще очень долго не сможете найти себе работу в
этой сфере.
2.
Ваш рабочий день начинается в момент подписания контракта и заканчивается в
момент его расторжения. Все остальное время: Вашего пребывания в офисе и вне,
Ваши выходные, отпуска, время сна и приема пищи, время, когда Вы находитесь в
туалете или занимаетесь сексом – куплено компанией. Когда Вы не работаете, Вы
обкрадываете компанию.
3.
Вы должны давать результат, и результат этот должен быть недостижим. Если
Вы достигли данного результата, значит, это не тот результат, которого мы от
Вас ожидали. Результата, который нам нужен, Вы не достигните, и будьте
уверены – мы будем напоминать Вам об этом при каждом удобном случае. При
каждом удобном Нам случае.
4.
Все, что Вы делаете в рамках своего рабочего времени – каждый ваш шаг, каждое
письмо, каждое предложение – есть дерьмо и абсурд. Как исполнитель, менеджер,
либо генератор идей Вы не состоялись. Ваши идеи нелепы, и их реализация
мгновенно приведет к дефолту. Не нужно что-то доказывать нам, приводить
цифры, свой предыдущий опыт, опыт других компаний или здравый смысл. Просто
уясните это.
5.
Вокруг вас будут люди, которые исполняют, руководят, либо рождают идеи хуже
вас, либо не делают этого вовсе, но их труд ценится выше, их лишенные смысла
идеи воплощаются в жизнь, и руководство заглядывает им в рот. Ваша задача в
этом случае – наблюдать за происходящим, молчать и продолжать хавать. Если
Вы попросите пояснений, Вас уничтожат на месте. И не забывайте при этом
ежеминутно задаваться вопросом: почему так? Ведь без этого вопроса Вы не
сможете пребывать в состоянии постоянного стресса. Что, в свою очередь,
противоречит условиям нашей компании.
6.
Ваш труд будет оплачиваться недостойно. Но вам будут ежедневно говорить, что
Вам переплачивают. Человек, который будет говорить Вам это, будет врать Вам
в глаза; и он, и Вы будете прекрасно понимать, что слова его – вранье. Он будет
понимать, что Вы понимаете, что его слова – ложь. И Вы будете понимать, что
он это понимает. Но от этого ничего не изменится. Потому что вы оба
работаете в компании, где действует строгий стресс-код. И менять его – вне
ваших полномочий.
Беспрекословно используя эти простые правила, в работе Вы сможете чувствовать себя
так… как нам это нужно.
Компания же, со своей стороны, обязуется оборудовать Ваше рабочее место столом,
стулом, компьютером, настольной лампой и устройством, собирающим Ваши эмоции и
энергию. Эта энергия обеспечивает электричеством весь офис. Если Вы перестанете
уставать, чувствовать себя паршиво и находиться в отвратительном настроении, в офисе
выключится свет. Вы ведь не хотите работать в темноте?!
Итак, на работе Альберта начались проблемы, что, впрочем, гармонично вписывалось в
общую картину происходящего с главным героем. К собственной тревоге Альберт уже тогда
не был сильно удивлен череде происходящих с ним неприятных событий, подозревая между
ними прямую взаимосвязь. Однако озвучивать ее себе все еще не решался.
В очередной вечер Альберт сидел за рабочим столом и устало потирал глаза рукой. В
последние недели этот жест прочно застрял в его жизни. Несколько часов сильной
концентрации заставили мозг выкипеть до последней капли, и теперь в голове было так же
пусто, как и в домашнем холодильнике. Ловить зашуганные мысли в таком состоянии было
несложно: они уже не носились стремглав через всю голову от уха до уха, а, обессилев,
плелись по своим делам, кто куда, и заставить их организоваться для продолжения
плодотворной рабочей деятельности не было ни малейшего шанса. Отследив сбивчивую
траекторию собственного мышления, Альберт обратил внимание на его полное смысловое
обледенение. Мысли были почти чужими…
…Мои глаза наблюдают одни и те же предметы. Через мой слух проходят одни звуки. Я
пребываю в одних и тех же местах по строгому расписанию и обмениваюсь одинаковым
набором фраз с одними и теми же людьми. Одни и те же люди меняют мое настроение в
разные стороны, поглаживая и разрушая мое сознание положительными и отрицательными
стимулами. Я двигаюсь за деньги и за деньги двигаю своих оппонентов. Моя душа в сейфе
крупной корпорации. Сейф в утке. Утка в зайце.
Моя жизнь - состояние тяжелого стресса. Психика поймана в цикле постоянной нехватки
времени и полного морального истощения. Что бы я ни делал, я «ничего не успел». Как бы я
ни старался, «это никуда не годится»…
Из задумчивого состояния Альберта вывел звонок телефона. Звонил новый директор
компании, которого Альберт про себя ласково называл не иначе как «мудаком». Усилием воли
при этом ограничивая себя в более красноречивых эпитетах. Директор вызывал Альберта к
себе. То ли на разговор, то ли на поединок.
Разговор-поединок зашел о старых проектах Альберта, которые таинственным для самого
Альберта образом в течение весьма короткого времени почти перестали приносить прибыль. К
сожалению, подробное содержание разговора для автора книги осталось неизвестным, дошла
лишь его суть. Поэтому, дабы не насочинять лишнего, сам разговор изобразим абстрактно:
- Альберт... - с долей прискорбия на лице начал речь директор. Судя по тону, беседа
планировалась не дружеская. «…мальчик мой», - добавил про себя циничный Альберт от
лица собеседника и внутренне хмыкнул.
- Альберт… Ты все испортил.
- В смысле?
- Ты понимаешь, о чем я говорю. Какой здесь может быть скрытый смысл? Ты все
испортил.
- Вообще все?
- Вообще. Все. – Начальник протянул слова отчетливо и безапелляционно. Собственно,
этот человек вообще не мямлил по жизни. На таких постах все делается быстро, и решения
принимаются окончательные…
Пара комментариев про увольнения. Лирическое отступление №2 (Вне Сна)
Итак, направление было задано. Вас никогда не увольняли с работы? Все случаи
увольнения имеют, как правило, разные причины, имеют разную предысторию. Слова,
которые один сотрудник говорит другому, сообщая печальную весть об увольнении
последнего, тоже разные. Разные стены вокруг, по-разному одеты люди, у них разное
настроение, и планы на будущее разной длины и насыщенности.
Но наряду с внешней непохожестью у каждого случая неожиданного (пусть даже просто
неожидаемого) увольнения существуют единые характерные черты. Это, к примеру, некая
короткая пауза, необходимая пострадавшему (увольняемому), чтобы осмыслить
происходящее после роковой фразы «Вы уволены», в каких бы интерпретациях она ни звучала.
Что же касается самой формулировки неприятного известия, то вариант «Вы уволены»
звучит только в бюджетных художественных фильмах, а в жизни все гораздо изящнее и
многограннее:
«Компания вынуждена предложить Вам оставить Ваше место в связи с тем, что
позиция, которую Вы занимаете, не соответствует Вашим профессиональным и
личностным способностям». И в комплексе взгляд поверх очков некогда симпатичной, но
изрядно уже постаревшей леди из отдела кадров.
«Мы давали Вам достаточно длительный срок для изменения показателей, но этого срока
Вам хватило лишь на то, чтобы еще раз подчеркнуть свою несостоятельность как
исполнителя и менеджера. Боюсь, Вам необходимо покинуть свое рабочее место в короткие
сроки!» А после фразы – соскребание раздавленного уничижительной речью сотрудника со
стула с последующим его перемещением в мусорное ведерко.
«Мы тебя увольняем на хрен». Так лаконично никто никогда не говорит, но многие так
думают. Наверняка.
И чуть погодя…
«Ну же, расскажи, куда ты теперь?» Так пытается выглядеть сопереживающим
скрытый паскуда из соседнего отдела, немало сделавший своей клеветой для того, чтобы
само увольнение состоялось…
«Эй, чувак, освобождай стол и исчезни». Так через каждые пару часов пытается
приободрить тебя твой приятель по работе, считающий, что любую хандру можно
вылечить здоровым циничным юмором, и недавно узнавший, что тебе дали короткий срок на
поиск новой работы…
«Да ты что?! Ну, чё, отсыпать тебе?!» Так реагирует на скверное известие другой
приятель, давно переехавший в более тонкие миры и имеющий одно лекарство от всех
болезней вне зависимости от текущего диагноза и возможных осложнений.
«Это значит, запланированный отпуск отменяется?» - Такой неуместной фразой может
выразить свое недовольство девушка/ женщина увольняемого, тем самым как бы подавая
сигнал: «Дорогой, не забудь, меня уже давно пора менять на более приемлемый вариант, а
ты почему-то все тянешь время…».
Многие скажут, что примеры реакции окружающих на увольнение более или менее
близкого им человека можно перечислять без остановки. Это неправда. На самом деле, их
всего двести девяносто шесть.
Когда начальник – мудак. Лирическое отступление №3 (Вне Сна)
Согласитесь, довольно странно: еще ни один начальник, принимая на собеседовании
сотрудника, не посчитал нужным честно предупредить того о своих недостатках.
Например, был бы весьма уместен такой диалог на успешном собеседовании:
Будущий начальник будущему подчиненному (на приподнятой волне продуктивной
беседы): Ну что ж, Александр (Сергей/ Петр/ Иван/ Григорий и т.д.), после разговора с Вами
я вижу, что Вы и есть тот сотрудник, которого мы искали. Совершенно уверен, что именно
Вы сможете вдохнуть новые силы в нашу дружную команду и, возможно даже, вывести
бизнес на новый уровень. Вы прекрасно подготовлены, у Вас есть необходимый опыт и
желание работать. Вы образованы, активны и деятельны. Наша фирма готова обсуждать с
Вами требования по зарплате и подписать с Вами контракт.
Но я должен предупредить Вас об одном обстоятельстве, с которым Вам придется
иметь дело. Я, Ваш будущий начальник, - полный мудак.
- пауза …на сияющем лице почти принятого уже на работу соискателя застыла улыбка. Лицо
же будущего, а точнее уже скорее потенциального, начальника сосредоточенно и серьезно.
Возможно, если бы начальник не перестал говорить, соискатель заставил бы себя подумать,
что последнюю фразу принес шаловливый ветер через форточку с шумной улицы. Соискатель
на лице с улыбкой, полностью утерявшей свою актуальность за двухсекундную паузу, жадно
ищет глазами форточку. Форточек в пределах досягаемости не обнаружено. Переговорная
комната в центре этажа.
«Простите?!» - вопросительно выдавливает из себя через зависшую улыбку
обескураженный соискатель.
Будущий начальник: Вы не ослышались, я, Ваш будущий начальник и коллега, сотрудник, к
которому вы будете обращаться за советом, перед которым будете отчитываться за
проделанную работу и ее результаты, человек, от которого будут зависеть Ваши зарплата
и бонусы, длительность отпусков и психический комфорт, а, соответственно, и здоровье, полный и неисправимый мудак.
Я поясню, в чем это выражается. Во-первых, я сужу о человеке не по его делам, а по
тому, какое у меня в данный момент настроение. Если я раздражен, я буду недоволен вашей
деятельностью. Вне зависимости от качества проделанной Вами работы. Если я раздражен
и одновременно поглощен чувством собственной значимости и непревзойденного ума, я залечу
Вас до полусмерти своими наставлениями о том, как у Вас «все не так», и как «надо и
должно быть». Мне будет совершенно неважно, что у Вас всего две руки и двадцать четыре
часа в сутках. Если Вы посчитаете возможным отстаивать свою правоту, я завалю Вас
километрами аргументов, полностью оторванных от реальности, я буду говорить без
остановки, перейду на повышенный тон и буду использовать жесты, выказывающие сильное
раздражение.
Если я в хорошем настроении, и Вы поддерживаете его, возможно, легкой
завуалированной лестью или веселой шуткой, я, конечно, улыбнусь в знак одобрения. Но буду
помнить внутри, что Вы мне не очень-то нравитесь.
Во-вторых, я вру. Если я Вам что-то обещаю, это совсем не значит, что я это сделаю.
Совсем не важно, обещал ли я это по своей доброй воле или же обещал что-то, что и так
обязан сделать. К примеру, десять минут назад я сказал Вам, что запрашиваемый Вами
оклад в размере 1000 (неких удельных единиц, действующих в наше придуманное время в
нашем сказочном измерении, далее н.у.е.) - вполне достойная стоимость такого
высокоуровневого специалиста, как Вы, и будет предоставлена Вам, однако только после
испытательного срока, который составит три месяца и в течение которого Вам будет
выплачиваться зарплата в размере 800 н.у.е. На самом же деле 800 н.у.е. – это максимальная
ставка, на которую я могу сейчас нанять сотрудника. Это очень мало, но мне очень хочется
нанять такого хорошего специалиста, как Вы, поэтому я вру. И шансов, что после
испытательного срока я буду пытаться поднять Вам зарплату, очень мало.
В-третьих, я нередко меняю свое мнение и не признаю никакой ответственности. Если
сегодня я считаю определенный подход исключительно верным, то завтра, когда станет
ясна его несостоятельность, я скажу, что изначально был против, и если бы Вы не были так
уперты и глухи, наверняка бы услышали то, что я пытался донести до Вас.
Объясню проще. Если все прошло успешно, это, в первую очередь, моя заслуга. Если все
сорвалось, или результат оказался хуже предполагаемого, это Ваши недосмотр и вина.
Еще проще. Пряники – мои, затрещины – Ваши. Имейте это в виду.
В-четвертых, я не довожу дел до конца. Я поднимаю вокруг себя пыльные столбы
иллюзии кипучей деятельности, я много размышляю вслух, я говорю, что все вокруг –
бездельники, и постоянно сосредоточенно смотрю в монитор. Но большая часть моих
начинаний увядает в бесконечных переписках, согласованиях и разговорах. Я, бывает,
придумываю такие невероятные в своей абсурдности схемы, что реализовать их априори
невозможно. При этом реализовывать их придется Вам. Объяснять их другим, когда Вы
сами не будете понимать их сути и необходимости, придется Вам. Получать «подарки» за
то, что не смогли «принести то, не знаю, что», тоже Вам.
И, наконец, в-пятых, я не признаю своих ошибок. Если я в чем-то ошибся, я с легкостью
найду с десяток виноватых в своем промахе. Будьте уверены, Вы войдете в этот десяток. Я
подробно поясню Вам, что именно Вы сделали не так, не прилагая при этом никаких усилий и
вообще не участвуя в процессе. После я зачитаю Ваши права и напомню, что сегодня Вы уже
ближе к возможному увольнению, чем вчера. И еще ближе, чем позавчера.
Вы, возможно, подумаете, что меня беспокоит совесть за такой стиль поведения?
Совсем нет. Я все понимаю, но чувствую себя превосходно. Отлично засыпаю по вечерам,
имею ровный и глубокий сон, прекрасный стул, не нервничаю, хорошо питаюсь и много
зарабатываю. Я редкостный мудак, и здесь я в своей тарелке. Добро пожаловать в
организацию, где действует Стресс код!
Возможно, именно такой монолог мог бы услышать Альберт от нового директора, если бы
нанимался в компанию только сейчас, а его руководитель не имел возможности скрывать свои
негативные черты. Однако такая возможность у руководителя была, более того, пользовался он ею
безо всяких мыслимых ограничений.
Первоначально Альберт принял известие о своем увольнении стоически. Сам он
прекрасно понимал, что адаптироваться под новые порядки у него едва ли получится, а
сопутствующие всякой смене места работы трудности были неприятны, но решаемы. Даже к
временно поселившейся в нем обиде Альберт отнесся философски, а потому всякие шальные
мысли о возможном ответном вредительстве руководству пресекались им на корню.
Случился, правда, один неэтичный эпизод, озвучивать который Альберт впоследствии не
решался даже своим наиболее отвязным в плане жесткого юмора приятелям.
Еще в короткую пору нейтральных отношений с недавно пришедшим в компанию новым
директором Альберт неоднократно замечал на его захламленном столе среди прочего
бумажно-канцелярского хлама тюбики с лекарствами, свидетельствующими о неровном
пищеварении начальника и затруднениях при выходе продуктов жизнедеятельности. Иметь
разного рода лекарства на столе, начиная от противопростудных и заканчивая
антидепрессантами, было делом обычным при таком ритме, поэтому лишние тюбики не
слишком выделялись из общего фона. Однако замечены были…
И вот в один из последних своих рабочих дней после вынужденного написания заявления
об уходе Альберт зашел в одну из кабинок офисной туалетной комнаты для известных нужд.
В процессе облегчения он заметил через щель под загородкой, разделяющей его кабинку с
соседней, лаковые ботинки своего начальника. Положение ботинок, мысами к двери кабинки,
а также характерные для туалета звуки из соседней кабинки, свидетельствовали о понятном
занятии находящегося там человека.
И здесь Альберт, не затрудняя себя лишними раздумьями, сделал молниеносную и
неожиданную для себя вещь. Он вышел из кабинки, дошел до двери в туалет, открыл ее и
закрыл, после чего очень тихо вернулся к кабинке, где находился начальник, неистово
застучал в дверь и, слегка изменив голос, заорал: «Это кто там опять срёт, бль!!?».
Кабинка ответила сжатым молчанием, свидетельствующим о шоковом состоянии
посетителя, а в следующую секунду Альберт уже покидал туалетную комнату с мыслью
«Черта с два ты у меня еще сходишь в туалет без слабительного…». Мысль Альберта,
конечно, включала в себя более весомую лексику, однако в целях сохранения литературного
настроя оставим ее за пределами текста.
Вернувшись на место, Альберт сменил обувь на уличную на случай возможного
вычисления начальником обидчика по ботинкам и безмятежно приступил к работе, не
обращая внимания на смущенно-вопросительные взгляды руководителя, снующие по ногам
мужской половины офиса…
Некоторое время после инцидента Альберт чувствовал себя предельно хорошо, несмотря
на фатальный поворот событий в жизни, что-то напевал и конвульсивно подергивался в
приступах смеха, пытаясь не выказывать улыбку и сохранять печальный вид.
Дама сердца Альберта (Вне Сна)
Дама сердца нашего героя носила приятное слуху имя Анна. Внешность ее была такова,
что глянцевые журналы по ней не скучали, но в интерьер годовалого бизнес седана она
вписывалась вполне лаконично. Анна была красива.
Анна была красива тускло. Таких данных было вполне достаточно для безостановочного
привлечения беглого внимания посторонних мужчин, но сами эти мужчины красивы не были,
и немалая их часть не спешила менять статус постороннего на любой другой. Анна была
красива, и кто-то сказал ей об этом ранее… Возможно, и сам Альберт, обладая известной
долей галантности, злоупотреблял подобными высказываниями; возможно, иные кавалеры
старались стать ближе к Анне, используя несложный прием лести; но в определенный момент
милая Анна утеряла способность быть красивой неброско и оттого свежо и заимела в
выражении лица (и, что хуже, в поведении) полное осознание собственной привлекательности
и неотразимости. Что немедленно вылилось в появление дополнительного балласта в виде
важности и слегка раздутого самомнения. Анна не стала капризна или высокомерна с
другими. Просто Анна была красива тускло. Матово.
Так же как и красива, Анна была интересна и необычна. Первые пятнадцать минут по
утрам после чашечки кофе и еще в беседах с новыми людьми, не копающими чересчур
глубоко, и в планах о красивом будущем, ну, и, напоследок, в своих фантазиях она была
интересна всем без разбору окружающим двадцать четыре часа в сутки.
Если говорить объективно, о такой женщине можно было мечтать и ждать ее появления в
жизни. А дальше просто осознавать свое счастье и чувствовать, что брешь необходимости
семейной составляющей надежно закрыта. Но объективные описания – дело слишком
благоразумное для человеческих взаимоотношений, и поэтому в контексте нашего рассказа
Анна во всей своей красе будет интересна нам исключительно как одна из сторон жизни
главного героя.
Они познакомились в кругу близких друзей, познакомились около трех лет назад. Это был
тот самый срок, по истечении которого близкие люди уже в полной мере ведут одну жизнь на
двоих, способны предполагать реакции на те или иные действия, понимают желания и ход
мыслей друг друга, а также имеют в своих головах четкие трафареты мировоззрения и
поведения партнера с его достоинствами и недостатками. При попытке партнера вырваться за
рамки этого трафарета (вне зависимости от полезности изменений) он (она/ оно и прочее)
рискует вызвать обоснованное негодование со стороны своей второй половины, разум которой
автоматически фиксирует под упомянутой попыткой вероломное вторжение в частную
собственность. Никому не нравится, когда без его ведома трогают, а тем более меняют,
структуру его нажитого имущества. Пусть даже имуществом является супруг (супруга), и
инициатор изменений – он (она) сам (а).
В данный момент, равно как и на протяжении всех отношений, межличностная обстановка
Анны и Альберта была достаточно неспокойной, чтобы не уснуть, и достаточно интересной и
миролюбивой, чтобы нашим героям не разойтись по разным углам белого света. Альберт с
самого момента знакомства гнался за красивой Анной, сначала гнался сломя голову, гнался
большими букетами роз, билетами на свежие спектакли, гнался ресторанами, сияющим
внешним видом, яркими шутками и обворожительными высказываниями в адрес красивой
Анны. Потом гнался подсмотренным в соответствующих кинокартинах разнообразием в
сексе, от которого у физически неподготовленной Анны по утрам ныло тело, и все могло бы
закончиться для Альберта плачевно, если б тот со временем сам слегка не остыл от своих
изнурительных игрищ. И под конец, когда понял, что все, что мог догнать, давно догнал,
Альберт продолжал гнаться уже по привычке, без одышки и слегка играючи.
Анна искусно отвечала взаимностью с оттенком легкой прохлады. Отдавала себя лишь
частично, чем продлевала влюбленное смятенье Альберта, насколько это было возможно, и
привила тем самым нашему герою полезную во взаимоотношениях привычку к вспышкам
привязанности. Первое время ей даже удавалось прятать не слишком глубокий внутренний
мир под завесой загадочности и женской недоступности, и так как сам Альберт предпочитал
считать свою вторую половину особой интересной и интеллектуально развитой, оба они,
негласно сойдясь в своих заблуждениях, на том и остановились. Таким образом, Анна,
появившись в жизни Альберта, счастливо совпала с его представлениями о второй половине, а
там, где не совпала, они вместе, как и подобает любой нормальной семье, создали себе ряд
иллюзорных латок, почти идеально заполнивших большую часть несовпадений.
Анна к Альберту не испытывала пылких чувств, однако характеристики Альберта и всего,
что с ним пришло в ее жизнь, как то: непосредственно сам статный, симпатичный и неглупый
Альберт, неиссякаемый поначалу поток комплиментов в ее адрес, неподдельное восхищение
ею, как женщиной; прочный и надежный социальный статус Альберта, вполне приемлемый
для создания полноценной семьи, доходы Альберта, чуть выше среднего, хорошие
автомобили, и прочие приятные мелочи, – весь комплекс этих характеристик,
олицетворяющий собой Альберта, был, несомненно, симпатичен Анне. А со временем и вовсе
стал вызывать привычку. Анна не принимала для себя окончательного решения по поводу
возможности навсегда связать свою жизнь с Альбертом, но и альтернатив не искала, отчасти в
силу неких моральных кодексов, отчасти из-за природной лени. Альберт же подобных
предложений делать пока не спешил, никаких неловких ситуаций из-за этого не возникало.
Немногочисленные конфликты были вызваны исключительно бытовыми несогласиями, а
также скрупулезной ревностью со стороны нашего героя, часто необоснованной, но
являющейся неотъемлемым результатом навязанных обществом представлений о поведении
привлекательной женщины. В остальном отношения Альберта и Анны вошли в привычное
русло, два человека жили рука об руку, эпизодически обмениваясь скупыми проявлениями
великолепного чувства. Перед сном и редким ленивым субботним утром.
Трещина (Вне Сна)
В отличие от автомобиля Альберта и его работы с Анной ничего плохого не случилось.
Просто в свете происходящих событий Альберт стал более замкнут и раздражителен, а Анна
интерпретировала это по-своему и, хорошо подумав, приняла решение покинуть территорию
Альберта. Внезапности в этом не было: между Альбертом и Анной зачастили конфликты,
разногласия, и именно в тот период у Альберта не хватило ни сил, ни внимания, чтобы
единолично остановить процесс распада отношений.
Абсолютным финалом отношений этих прекрасных молодых людей стал очередной
неприятный случай, произошедший в жизни Альберта, но затронувший помимо него самого
еще и его бывшую близкую подругу. За сутки до того, как Анна должна была вывезти из
квартиры Альберта свои вещи, квартиру странным образом обворовали, совершенно не
разбирая при этом, кто хозяин той или иной вещи. В числе украденных предметов оказался
портативный компьютер Анны, на диске которого, как выяснилось впоследствии, было очень
много важной для нее информации. В единственном экземпляре.
Анне было жалко бедного Альберта с его злоключениями, но еще больше ей было жалко
свой ноутбук. А поскольку истинным виновником и причиной всех происходивших с ее
мужчиной неприятностей она с самого начала считала его самого (кто знает, в соответствии с
какой логикой), то в утрате полезной вещи с ценной информацией тоже был обвинен не кто
иной, как Альберт.
Альберт не обиделся на Анну за ее однозначные выводы про пропавший компьютер. Не
потому, что был очень терпелив к людям, а потому, что к этому моменту он уже вообще
перестал понимать, что происходит, и, затаив дыхание, ждал, чем закончится эта вереница
досадных событий.
Трещина, внезапно образовавшаяся в самом центре жизни, осознавалась во всей своей
красе и могуществе. Никаких сомнений у Альберта уже не оставалось: все, что происходило,
происходило именно с ним, происходило бесповоротно и не как-то там постепенно и
деликатно, а возьми, да ухнись все разом прямо на голову, без предупреждения и пощады.
Альберт был и подавлен, и удивлен действиями той сокрушительной силы, что методично
ломала на своем пути одну за одной составляющие его тщательно выстроенной жизни. Был
подавлен особой внезапностью и цинизмом последних событий, а главное, именно сейчас как
никогда ярко ощущалась образующаяся пустота вокруг и совершенная незащищенность от
таких немыслимых событийных водоворотов.
Несколько дней Альберт провел дома, почти не включая телефон и всячески стараясь
абстрагироваться от преследовавших его обид и полного нежелания двигаться дальше. Мысли
слушались неохотно и норовили передавать некрасивую реальность в еще более серых
красках, лишь ненадолго застревая на остатках иронии…
Страховой бизнес – полезная задумка, - размышлял в один из тех дней утомленный
бессонницей Альберт. – Случилось у тебя что-то – получи компенсацию. Заболел – вот тебе
прием врача. Машину поцарапал? Извольте в наш автосервис. Знай себе только, бумажки
успевай собирать. Удобно…
Только вот набор услуг маловат. Жаль, нельзя застраховать себя, к примеру, от увечий, но
только не на деньги и не на долгое мучительное лечение. А так, чтобы позвонил потом в
страховую, предъявил документы, подождал, пока услужливый менеджер наберет заветные
коды на современном многофункциональном компьютере, и вот тебе результат: глядишь на
себя – будто и не было ничего плохого. Стоишь целехонький, увечий никаких нет и не было.
Ухо, к примеру, оторванное назад отросло, или фингал под глазом зажил так скоро, что завтра
снова можно на работу. Там же на месте благодаришь расторопного менеджера, а он тебе:
«Были рады помочь, не забудьте продлить полис страхования на следующий год».
Или взять страхование на случай смерти. Понятно, конечно, что человека уже не оживишь,
а компенсация его родственникам будет к месту, но ведь… Было бы по крайней мере занятно
проснуться после внезапного забытья, а вокруг тебя взволнованные родственники, больничная
палата, и какой-то родной голос говорит, всхлипывая: «Знаешь, врачи ничего не смогли
сделать. Пришлось звонить в страховую…».
А кто застрахует от потерянных нервов, от бессонных ночей, от депрессии, от того, что все
это не вовремя и неуместно? От того, что именно сейчас не с кем посоветоваться, от того, что
не был готов к таким поворотам? Кто вернет все назад или предупредит заранее? Кто готов
взять на себя риски внезапного предательства любимым человеком? Как потом стереть
привкус боли от этого неожиданного предательства?.. Неожиданного. Предательства, Альберт еще раз распробовал на языке произнесенные слова, на секунду уличив себя в
театральном пафосе. Произнес снова. Сквозь работающий механизм самосожаления еле
заметно мелькали догадки об актуальности случившегося и даже возможной логике. Логике
не слишком четкой, но все же уловимой. И являющейся скорее достоянием ничем не
подтвержденной интуиции. Ощущение было настолько тонким, что, казалось, достаточно
было просто отпустить мысли дальше, чтобы утерять нить и больше к этой теме не
возвращаться.
«Похоже на бред! – в сотый раз раздраженно выдохнул Альберт, - все это похоже на бред».
Известные Альберту способы поведения в таких фантастических обстоятельствах были
некстати абсурдны и смешны. Самым, пожалуй, обстоятельным и трезвым выходом было
проснуться. Проснуться хотелось постоянно, однако все вокруг было чересчур реальным и
ощутимым, чтобы вот так просто выйти из сложного положения: оказаться внезапно у себя в
кровати, увидеть Анну рядом, поохать на дурной сон, перевернуться на другой бок и… Что
происходит?! Проснуться раньше было так просто.
Альберт на всякий случай ущипнул себя за кисть руки. Подивился идиотизму ситуации и
мысленно горько усмехнулся. Посидел еще пару секунд и ущипнул еще раз, что было силы.
Будто со стороны, услышал собственный стон. Скулило бессилие. Холодное и непривычное.
…ее нет рядом, - снова застучало в голове, - и ничего другого тоже нет. Все это было еще
несколько дней назад, а сейчас… бардак! Нет денег, нет работы, нет машины, в квартире
пусто, и все разбросано, суки украли даже выпивку, будто на двух грузовиках, свиньи,
приезжали!
И ее нет.
Альберт читал массу детективов и мелодрам, где люди влюбляются, расходятся, стреляют
друг в друга, что-то кричат прямо на улице, даже умирают. Умирают! Что уж там говорить о
каких-то несуразностях, типа разбитой машины и обворованной квартиры? В этих книгах
машины разбиваются целыми составами, целыми улицами, квартиры обворовываются на
каждой странице, там это все – плевое дело, на которое нормальный человек даже внимания
не обратит. Да там даже захват вселенной и межгалактические потасовки (!) – дело ста
страниц и десяти-двенадцати поездок на автобусе.
Какие-то поверхностные и сумбурные книжные описания событий, гораздо более весомые,
нежели разбитое корыто Альберта, совсем не передавали и капли живого чувства. Почему
так? Какая-то врожденная дисфункция органов восприятия?
Немного о рекламе и протухшем чтиве. Лирическое отступление №4 (Вне Сна)
В странном пространстве, где существовал Альберт, имел место необычный подземный
мир, и мир этот отнюдь не являлся пристанищем бесов или библейским адом. Этот мир
являлся сетью разветвленных и запутанных дорог, опутавших весь город, и даже немного
больше, если можно так выразиться о дорогах, которые идут под улицами города! И этот
подземный мир носил сюрреалистическое название «Метрополитен».
По таинственным дорогам Метрополитена нельзя было ходить пешком, а передвижение
осуществлялось исключительно в металлических вагончиках, куда одновременно заходили
несколько человек (до нескольких сотен) и ехали от одной остановки к другой, не имея
возможности спрыгнуть на ходу или остановить вагончик по требованию в нужном им
месте. Идея была весьма необычная, учитывая то, что сверху на земле тоже были дороги,
вполне обыкновенные. Однако мир Альберта вмещал в себя очень много людей, и людям этим
требовалось так много места, и были они такими занятыми, что любых дорог им было мало.
Поскольку подземными вагонами пользовалось большое количество самых разных людей,
компании, занимающиеся продвижением товаров в массы, использовали стены вагонов для
размещения рекламных плакатов, диктующих обывателю, что ему нужно в этой жизни…
В странном мире Альберта считалось, что люди, использующие для передвижения
фантастические вагоны, олицетворяют собой массы с невысоким уровнем дохода и столь
же невысоким социальным статусом. А потому и товары в вагонах рекламировали, как
правило, соответствующие. Ассортимент по большей части вызывал у человека, хоть
немного думающего, легкие приступы тошноты. Эта тошнота усиливалась от навеянного
рекламой невыветриваемого ощущения, что рекламодатель со всей своей сворой ужатого в
мыслях, некогда креативного народца откровенно держит тебя за выродка, готового без
устали глотать любую разжеванную субстанцию. Устаревшую и низкопробную до вони.
Альберт волею событий неоднократно спускался в подземный мир и, будучи не в силах
передвигаться по нему с закрытыми глазами, наблюдал пестрое содержание рекламы. Здесь
было все. Распухшие от обилия товара торговые центры, сумасшедшие (если судить по
выражению лица) суки, страсть как желающие купить со скидкой какую-нибудь шмотку,
изображенную в другом углу рекламного постера, невероятные обещания банков-однодневок,
сулящих всевозможные блага за открытие вклада, идиотские комиксы, нарисованные какимто художником словно в отместку работодателю за полугодовалую задержку зарплаты, и
прочие художественные изыски, способные захламить мозг даже самому подготовленному
обывателю.
Не менее пятидесяти процентов рекламодателей, по субъективным расчетам Альберта,
и вовсе при привлечении новых клиентов ориентировались исключительно на их сексуальные
инстинкты, совершенно не утруждая себя попытками нарисовать себе интеллектуальный
портрет своего покупателя. И нельзя сказать, чтобы повсюду развешенные изображения
полуприкрытых грудей, томных женских лиц, фигур в двусмысленных позах сами по себе
вызывали раздражение. Скорее, было немного обидно от того, что рекламодатели все как
один считают, будто их целевая группа в жизни ничего больше не делает, кроме как
совокупляется и дрочит, а потому и завладеть их вниманием можно только оперируя
животными инстинктами.
Креативная реклама, нацеленная на интеллект, будто просто задыхалась в подземном
мире сразу после попадания, а потому уже и не пыталась там появляться. В мире, так
сказать, наземном, она тоже не имела большого распространения, однако компании,
обладающие обширным финансовым фундаментом, иногда позволяли себе такую роскошь…
Почему-то в основном это были крупные автоконцерны.
Особо противный осадок оставляли у Альберта постеры, продвигающие новые
литературные творения. То есть книги. Художественного содержания. Наблюдение такой
рекламы не только давало повод для сомнения в выборе именно рекламируемой книги, но и в
целом ставило под вопрос корректность вектора современной литературной мысли.
Названия и обложки подобных книг выполняли одновременно две функции: они манили к
себе людей, склонных к тотальному засорению своего интеллекта, и в то же время отгоняли
тех, у кого хоть как-то развито литературное обоняние.
А может, эти книги вообще никто никогда не читал. Только рекламировали их. Кто его
знает…
Можно было предположить, что таким специфическим способом – посредством
отталкивающей рекламы – мир от этого чтива геройски охраняла тайная организация
маркетологов-спасителей… Приносит новоиспеченный писатель в агентство свои тексты и
говорит: «Здравствуйте, хочу быть известным писателем». Редактор пролистывает первые
страницы и… Неутешительно качает головой: в печать, мол, такое г. направлять нельзя. Но
свежеиспеченный писатель спокойно достает из чемодана несколько пачек купюр и
демонстрирует их редактору. Редактор становится сговорчивее и обещает в свободное
время посмотреть рукопись повнимательнее.
После ухода писателя редактор набирает тайный номер Тайной организации и
сообщает, что к нему обратился настойчивый человек, считающий, что его закорюки
должны быть прочитаны миром. На убеждения и объяснения не поддается. Сулит
вознаграждение, от которого отказываться сложно и, главное, НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО. То
бишь, подобный поступок не соответствовал бы целям и ценностям действующей формы
капитализма.
Секретарь Тайной организации переводит звонок на одного из маркетологов-спасителей,
тот знакомится с ситуацией, позже – с рукописью, и высылает редактору макеты обложки,
а заодно и рекламного постера.
Редактор при получении макетов сначала морщится, потом улыбается, потом
морщится. Потому как сначала ему становится противно от увиденного, потом он берет
себя в руки и проникается гармонией между увиденным в макетах и ранее прочитанным
текстом. А потом ему снова становится противно. Уж больно макеты все-таки говенные.
Через какое-то время редактор дает согласие писателю на публикацию его прозы и
назначает встречу. Для приема вознаграждения и демонстрации макетов обложки и
рекламы. А перед встречей редактор, разумеется, слегка мандражирует. Уж больно макеты
все-таки говенные.
Редактор и писатель встречаются, беседуют, пьют кофе, обсуждают примерный
тираж книги и ее последующий успех. В этом месте редактор, собрав все свое редакторское
самообладание, сообщает, что успех книги зависит во многом от того, как она будет
презентована в свет. И смело демонстрирует писателю присланные Тайной организацией
макеты. Демонстрирует смело, а у самого аж кадык дрожит.
Писатель берет макеты в руки и пристально на них смотрит. Пристально и слегка
удивленно. Наступает пауза в несколько секунд, длящаяся, как это бывает, вечность.
Редактор уже начинает осознавать, что денег ему не видать, и тихонечко так сглатывает.
Чтобы кадык не дрожал.
И в это самое мгновенье писатель расплывается в улыбке и поизносит: «А че?! Ниче!». В
значении «восхитительно», стало быть. И к редактору приходит просветление: не нужно
всех мерить по себе – человек явление загадочное, разнообразное и многовидовое. И если ты
видишь перед собой существо с двумя ногами, двумя руками и носом промеж глаз, это еще не
означает, что перед тобой существо именно твоей породы.
В чем же простой рецепт чудо-обложки?
1. Фамилия, имя и отчество писателя должны быть на первом месте. Шрифт, которым
они начертаны, должен быть крупнее шрифта, которым написано название самого
произведения. Почему? Люди, производящие данную низкосортную литературу, не имеют
цели донести другим людям какую-то ценную информацию, заключенную в этой литературе
и в конкретном своем произведении. Они хотят либо стать писателями и заявить о своем
новом статусе – а в этом случае они и являются основной вестью книги и должны
красоваться на самом видном месте, либо стать брендом, чтобы далее под этим брендом
получать прибыль от своих чудо-записей. Какая разница, что там за название книги, и что в
ней написано?! Эту книгу написал такой-то писатель, и этим все сказано! Приятного
аппетита!
2. Чудо-обложка должна передавать внутренний мир писателя. Передавать этот
внутренний мир она должна от писателя потенциальному читателю. Писатель видит в ней
свой внутренний мир, и от того ему тепло на душе. Потенциальный читатель видит то же,
и, в зависимости от своей близости к передаваемому внутреннему миру, он строит свои
дальнейшие отношения с книгой (мы, разумеется, говорим о новых произведениях, еще не
имеющих истории, отзывов и подробных рецензий).
…Итак, все эти несколько дней, проведенных дома, Альберт изо всех сил пытался
восстановить моральное равновесие. Но каждая последующая ночь неспокойной полудремы
вперемешку с несладким кофе вносила собственные коррективы во взгляды на жизнь. Каждое
последующее утро было нисколько не мудренее вечера, а поиск ответов приводил все больше
к новым вопросам. Долгое время Альберт был заперт внутри своих размышлений. Голова
постоянно наводнялась какими-то образами, что затрудняло ход мыслей, постоянно
вырисовывались все новые возможные сценарии поведения в случившихся происшествиях.
Догадки подсказывали, советовали, уверяли и вели себя очень самоуверенно.
Утром, когда Альберт открывал глаза, перспектива течения дня уже была предельно ясна.
Выход на улицу исключался сразу: мокрый снег превратил пространство в одно унылое
асфальтно-земляное болотце, на котором особенно жалко смотрелись припаркованные под
окнами автомобили. Хотелось каждому из них вынести по маленькому одеялку с капюшоном,
а еще лучше – занести их всех домой погреться и попить чаю. При взгляде из окна казалось,
все они разом прекрасно уместятся на подоконнике возле батареи, где тепло и сухо… А
хозяевам отзвониться и сообщить: так, мол, и так, ваш автомобиль в квартире такой-то, пьет
чай; захотите куда-то поехать - приходите, забирайте.
Полысевшие от осени деревья норовили дотянуться до окон озябшими ветвями, но
никогда не дотягивались. Шум ветра, свистевшего от всей души по узким дворам квартала,
гарантировал озябшие руки при прогулке и попадание снега за шиворот. Вся эта
аудиовизуальная картина в окне в совокупности с неестественно серыми облаками и такого же
оттенка однообразными постройками вокруг создавала впечатление некоего непригодного для
любой формы жизни вакуума за окнами. Шагнул человек из подъезда, и пошел необратимый
процесс распада: растворило мокрым снегом, разметало ветром по молекулам, и каждую
молекулу поглотила, вяло причмокнув, ленивая нескончаемая серость…
И если стекла окна с легкостью защищали Альберта от распада физического, будь угроза
реальна или надуманна, то проникновения в личное пространство нашего героя распада
душевного в виде самых суровых форм депрессии не выдерживали никакие окна.
Внутри квартиры ход времени, а с ним и все действия главного героя, принимали крайне
причудливый вид. Если считать, что любой процесс времяпрепровождения предполагает
некоторую активную позицию персонажа, проводящего время, по отношению к этому самому
времени, то в случае Альберта время было само по себе, а сам Альберт болтался где-то между
тем, чтобы еле-еле за ним волочиться, и тем, чтобы оторваться от него вовсе. В кинолентах
такое положение вещей обычно показывают, запуская фоновую картинку вокруг персонажа в
сильно ускоренном темпе. Идет себе, не спеша, человек по дороге, а вокруг него с
сумасшедшей скоростью мелькают фары автомобилей, проносятся какие-то другие люди,
облака над головой, меняются день с ночью и прочие второстепенные факторы. Суета… С той
лишь несущественной разницей, что Альберт одновременно мог наблюдать себя то в качестве
человека, идущего по дороге, то среди объектов фона, бесцельно мечущихся вокруг.
Впрочем, буря самосожаления через некоторое время пошла на спад. Альберту попрежнему было жаль и своего благосостояния, и престижного места работы, и украденных
вещей, и самого себя ему было жаль, как никогда прежде. Но депрессия, как состояние
бесконтрольного перерождения одних негативных мыслей в другие, продлилась не долго.
Наоборот, чуть отдышавшись, прополоскав себя несколько раз крепким алкоголем и хорошо
отоспавшись за все время безвылазного жития в офисе, Альберт, наконец, прибрался в
квартире и стал задумываться над тем, что, собственно, делать дальше.
Восполнить все утраты было возможно. И даже жизненно необходимо, так как кредиторы
Альберта уже недвусмысленно поглядывали в сторону его квартиры. Но оставался один
важный нюанс. Пока Альберт переживал одно за другим происходящие с ним события, ум его
стал менее суетлив и очистился от разного рода сиюминутных мыслишек, носившихся раньше
в его голове целыми табунами. Освободившись от изрядного количества мусора, ум стал с
большей интенсивностью генерировать предположения на тему того, что его хозяин в жизни
упускает что-то важное, или даже первостепенное. И простая логика подсказывала Альберту,
что, если именно отсутствие этого неизвестного элемента является причиной последних
разрушительных событий, то восстановить все к первоначальному состоянию будет еще
сложнее, чем кажется. А скорее, и вовсе невозможно.
Прогонять от себя эти размышления было бессмысленно, и Альберт тщетно пытался
выловить из пространства хоть что-то, что могло бы натолкнуть его на догадки, чего же
именно ему не хватает.
Как раз в этот период он чаще стал прибегать к общению с зеркалом, за которым его и
застала первая сцена произведения, стал искать ответ во всех доступных ему источниках, и
даже, проявляя особую осторожность, стал интересоваться подобными мыслями в головах
окружающих его людей. Что было особо проблематично, так как сама формулировка вопроса,
интересующего Альберта, в любых ее вариациях была похожа на «скажи то, не знаю, что».
На том закончим, наконец, с предысторией.
Часть вторая. Конец мира
Где истина? Беседа в движущемся автомобиле
(Вне Сна)
- …я вообще не улавливаю, как ты связываешь последние события, происходящие в твоей
жизни, с тем, что ты что-то не так делаешь или живешь как-то не так. Какая связь между
разбитой тачкой и смыслом жизни? Тебе сейчас надо работу новую искать побыстрее, а ты
выискиваешь какую-то логику во всем этом.
Портнов выглядел усталым и старался больше внимания уделять дороге, нежели
разговору. Он вел машину неторопливо, так же неторопливо дворники смахивали налетающие
на лобовое стекло капли.
Альберт с Портновым и его женой Викой, сидящей на заднем сидении, возвращались из
автосервиса, куда Альберт попросил отвезти его для беседы по поводу восстановления
машины и обсуждения сроков этой процедуры. На обратном пути обсуждение сломанного
автомобиля плавно перешло в более философское русло.
Вопросы «о жизни» не находили отклика в Портнове, и Альберт уже решил не
навязываться со своими мыслями, как внезапно затухающий разговор поддержала Вика.
- Для любого человека смысл жизни, в первую очередь, в рождении детей, - после паузы
сказала она.
Альберт повернулся корпусом с пассажирского сидения к Вике, уловив при этом краем
глаза быструю ухмылку Портнова.
- Почему? - спросил Альберт.
- Дети – это жизнь, это продолжение рода.
Альберт уже не в первый раз сталкивался с подобной точкой зрения, но сейчас поймал
себя на том, что, возможно, уделял ей недостаточно внимания. Возможно, по той причине, что
до сих пор собеседники, высказывающие такой тезис, отделывались только набором
стандартных фраз вместо более-менее приемлемого объяснения.
- Дети – дело хорошее…
- Просто ты все ищешь смысл жизни. Может, не в том месте ищешь?
- Может, - из любезности согласился Альберт, у которого детей пока не было. – Я
понимаю, что рождение детей может быть смыслом жизни. Но я пока не понимаю, как это
может быть основным смыслом жизни.
- А в чем еще ты видишь основной смысл жизни? В том, чтобы машину
отремонтировать?
- Я думаю по этому поводу вот что. Ребенок не может быть смыслом жизни, в первую
очередь, из-за того, что он сам по себе является другим человеком с другой жизнью. У
которой, по логике вещей, может и должен быть свой смысл. Ну, если вообще считать, что
в жизни должен быть какой-то смысл. И если глубинное предназначение человека можно с
легкой руки называть словом «смысл»…
- Ну и что? Почему одна жизнь не может быть смыслом другой?
- Наверное, в каких-то случаях может, но не в глобальном плане. Вкладывать смысл
своей жизни в то, чтобы дать жизнь другому человеку – это похоже на перекладывание
ответственности. Особенно с учетом того, что дети – это… относительно доступное…
мероприятие.
Портнов заулыбался неудачной формулировке.
- Я имею в виду, что родить ребенка и воспитать его, как умеешь, для многих проще, чем,
например,… сделать какое-то научное открытие или стать хорошим артистом.
- Ты думаешь родить ребенка просто? Или его воспитать? - снова сделала мат Вика, не
выказывая особой логики в беседе.
- Не думаю. Давай по-другому. Твои прародители видели смысл своей жизни в рождении
твоих родителей. Твои родители – в тебе. Ты видишь смысл в рождении своих детей и их
жизни. Дальше что? Какой результат? Что в тебе есть такого, чего не было в твоих
бабушке и дедушке? С поправкой, так сказать, на эволюционную инфляцию?
- На что? - непроизвольно включился Портнов.
- На общее развитие человечества, которое, как известно, ускоряется. То есть, мы
сейчас можем сказать, что мы умнее бабушек и дедушек, так как те не умели пользоваться
компьютерами, но, если принимать во внимание общее развитие – каждый из нас сейчас, по
сути, не умнее среднестатистического человека, проживающего в схожих условиях. Ну,
кроме Портнова, конечно, - съехидничал Альберт. – То есть того объема знаний, который
позволял человеку спокойно существовать в обществе сто или даже двадцать пять лет
назад, сейчас явно недостаточно. Поэтому знаний у нас больше. А возможности внутри
общества, собственно, те же. У знаний, так сказать, нынче другая покупательская
способность. Информация множится, и каждая ее единица имеет меньшую стоимость.
Я очень усредненно говорю. Итак, возвращаясь к детям, твои родители, условно, ничего
значимого, кроме тебя, не совершили, поставив все на тебя. А ты сейчас, вместо того,
чтобы реализовывать переданную тебе родителями ответственность, перекладываешь все
на своих детей. Которые, скорее всего, сделают то же самое. На каком из поколений ты
ожидаешь прорыва?
Секунд пятнадцать в салоне автомобиля никто не разговаривал.
- А почему ты рассуждаешь обо всем этом с поправкой «на эволюционную инфляцию»? спросил Портнов.
- Потому что скорость развития – это в наше время безусловная необходимость, не
более. При чем здесь индивидуальная цель конкретного человека? Это как в школе – ты
можешь ее окончить, а можешь окончить ее так, чтобы при этом поступить в универ.
Первое – необходимость, и этого уровня достигают, так или иначе, почти все дети. Второе
– это уже индивидуально. Не лучший, конечно, пример, но суть доносит.
- А если вокруг тебя общий уровень развития повышается поступательно, так, что
сегодня окончить школу можно только с тем набором знаний, с которым вчера запросто
поступали в университеты? - продолжил Портнов. – И хочешь не хочешь, собственную
индивидуальность приходится подтягивать? Мы конкурируем и тем самым двигаем общее
развитие вперед. И в нашей конкуренции, пусть и вынужденной, заложен личный вклад
каждого конкурирующего. Вклад внес – прожил не зря. Это, правда, не доказывает, что
смысл жизни в рождении детей. Скорее – в конкуренции, которая вынуждает человека
развиваться. Но без рождения детей этот общий процесс будет невозможен в перспективе.
То, чем ты нам сейчас пытаешься разрушить мозг, - это только твое личное понимание
смысла жизни. Ты чувствуешь что-то. Чувствуешь, куда тебе двигаться. Но своя дорога
открывается каждому отдельному человеку – и это та самая причина, по которой ты не
сможешь доказать Вике, что смысл жизни не должен заключаться в рождении детей. А
Вика не докажет тебе обратное.
Теперь настал черед Альберта подвиснуть с приоткрытым ртом.
- Портнов. Ты чего такой умный?
- И еще кое-что. Вот Вика, к примеру, хочет детей. Это у нее природой заложено.
Можно сказать, смысл жизни такой. И она постоянно ведет по отношению ко мне
подрывную деятельность: давай заведем ребенка, давай заведем ребенка.
А ты чувствуешь какую-то другую цель. Или вообще просто чувствуешь, что что-то
чувствуешь. И это что-то тебя тревожит. И ты вместо того, чтобы прислушаться к себе
и услышать, что именно от тебя все-таки требуется, ковыряешь всех вокруг на тему:
расскажите мне, что же я слышу? Это получается… детская игра какая-то.
Альберт почувствовал тревогу. Не столько из-за сути произнесенной Портновым речи,
сколько из-за того, что ничего подобного от Портнова он в принципе ожидать не мог. Альберт
обернулся на Вику: для Вики такие монологи со стороны мужа тоже были в новинку.
- Портнов. Я тебя много лет знаю, – уже без шуток заговорил Альберт, пристально
вглядываясь в Портнова, - это ведь не ты все придумал? Что сейчас сказал.
И, почувствовав, что немного схамил в последнем высказывании, улыбнулся, как бы
переводя слова в шутку. Портнов пропустил вопрос мимо ушей. Уже через секунду Альберт
подавил внезапно возникшую тревогу, решив, что просто зря последние годы так редко
общался с человеком, чье мышление не лишено интересных умозаключений.
- Просто ты зациклился, - через несколько секунд проговорил Портнов. – Я бы на твоем
месте больше времени уделял мыслям о том, как работу быстрее найти, и останки твоей
телеги на стапель загнать.
Понятно…, - решил Альберт, - аттракцион по переселению душ закончился…
Машина Портнова постепенно перестроилась правее, съехала на дублер и на светофоре
ушла на перпендикулярную улицу, где через квартал находился дом Альберта.
Встреча в кофейне (Вне Сна)
Альберт зашел в кофейню неподалеку от дома, повесил куртку на вешалку, одиноко
стоявшую в углу зала, и расположился за столиком возле окна. Зал был почти пуст. Через
минуту он пересел за столик ближе к вешалке, а еще через две минуты снял куртку с вешалки
и вместе с ней пересел обратно за столик у окна, окончательно сбив с толку наблюдавшего за
ним официанта.
Сделав заказ, Альберт стал смотреть в окно, поверхностно наблюдая залитую дождем
дорогу с блуждающими по ней грязными автомобилями. За окном было холодно, а в кофейне
тепло... Холодно и неуютно было и в мыслях Альберта. Он поймал себя на плоской идее, что
кофейня была шатким островком тепла между двумя носителями холода: улицей и его
собственным внутренним состоянием, и если, к примеру, в один момент времени кто-то
настежь откроет входную дверь, а сам Альберт откроет рот, то, по законам физики, в
помещении кофейни мгновенно образуется серьезный сквозняк, сулящий нешуточной
простудой официантам в легких рубашках. Альберт сглотнул.
К нему подошел официант, принял заказ и ушел по направлению к стойке. Альберт от
нечего делать стал разглядывать других немногочисленных посетителей, интуитивно стараясь
держать рот закрытым.
В этот момент в дверь вошел неприметный человек худощавого телосложения, одетый в
красивое серое полупальто, темно-синие брюки и неожиданно сухие для такой погоды
ботинки. Человек пробежал взглядом по столикам, пошел по направлению к Альберту и сел за
соседний с ним столик.
- Добрый день, - сказал незнакомый мужчина и вполне себе дружелюбно посмотрел на
Альберта.
- Добрый вечер, - сказал Альберт, убедившись предварительно, что дверь в кафе прикрыта.
У Альберта не было никакого желания общаться с кем-либо до такой степени, что даже можно
было и пообщаться, потому как вообще было все равно.
- Я прошу прощения за беспокойство, - продолжил интеллигентный господин в сером
полупальто, - Вы меня, скорее всего, не знаете, но я Вас знаю. Вы Альберт.
Альберту стало неудобно: он, действительно, не помнил собеседника, хотя, вероятно,
когда-то они общались, может, по работе, а может, в каком-нибудь магазине…
Беседу ненадолго прервал официант, принесший Альберту кофе, а новому гостю – меню.
Гость заказал чай с пирожным и ловко пересел за столик к Альберту, пытаясь при этом не
выглядеть нахально.
Альберт смотрел на незнакомца, ожидая продолжения беседы и одновременно пытаясь
вспомнить, где раньше с ним встречался.
Собеседник пару секунд с глуповатой улыбкой рассматривал Альберта, потом произнес:
- Я еще раз прошу прощения, что трачу Ваше время. Но у меня уже давно есть масса
вопросов к Вам. Мне сказали, что никаких вопросов задавать не нужно, поскольку ответы на
них появятся сами, но… ничего не появляется. Вы, наверняка, понимаете, с какими
размышлениями приходится существовать...
Альберт решил, что этот тип, вероятно, может иметь отношение к квартирной краже. Но
было совершенно неясно, зачем он вообще пришел разговаривать, как узнал хозяина
квартиры, и почему ему неловко. С версией о квартире, в общем-то, не вязалось.
- Вы кто? - спросил Альберт, которого психи уже не пугали, а вежливость в заблуждение
уже не вводила.
- Извиняюсь, - в третий раз извинился незнакомец, - меня зовут Семен. Я не
представился…
- Напомните, откуда мы знакомы?
- Я думаю, мы не знакомы. Точнее, я-то Вас, конечно, знаю. А Вы меня вряд ли. Мы же не
знакомились.
- Вы что-то продаете?
- Ничего не продаю, - растерялся Семен. – Я просто думаю, что раз мы все являемся
частями в этом действии, и я тоже, пусть и не главной, мы имеем право знать, хотя бы
приблизительно, к чему мы идем, для чего все это происходит… Ну, пусть не все, и не всё, но
хотя бы частично.
Альберту не становилось интересно, но он решил выяснить, что это за театр, пытаясь
подспудно не пропустить момента, когда человек с явным психическим расстройством начнет
буянить, чтобы для безопасности прервать встречу раньше. Собеседник буйным не выглядел,
поэтому беседа продолжалась.
- Позвольте узнать, Семен, - максимально миролюбиво продолжил Альберт, - Вы про
какое действие говорите?
- Я говорю про действие, которое происходит здесь и сейчас – про ту жизнь и события,
в которой мы участвуем. На тех или иных ролях.
Глаза мужчины не были замутнены, речь была вполне связной; Семен принял от
официанта чай и отхлебнул немного. Как бы то ни было, Семен был связан с происходящими
в жизни Альберта переменами, но каким образом, было совершенно не ясно. Альберт начал
приходить в себя и после некоторой паузы решил перехватить инициативу:
- Семен, у меня к Вам просьба. Вы товарищ очень таинственный. Это я уже понял. Еще я
понял, что у Вас, вероятно, есть что-то интересное для меня – будем считать, Вы своего
добились и заинтриговали меня. Давайте без долгих вступлений: это ведь Вы ко мне подсели,
нам ведь нужен какой-то обмен или что-то такое, да? Расскажите, что Вам известно про
мою ситуацию. И какую цель Вы преследуете.
Семен внимательно посмотрел на Альберта. Ненадолго отвел глаза и снова пристально
посмотрел. Было не совсем понятно, кто кого и за кого держит, но разговор не клеился, и этот
факт начинал раздражать обоих участников.
- Хорошо, - выдохнул Семен и приготовился к более сложной беседе, нежели предполагал
изначально. - Возможно, Вы не до конца представляете себе степень нашей
осведомленности о Вас, а я начал с места в карьер…
- Чьей «нашей», позвольте узнать?
- Нашей – это окружающих Вас людей. Тех, кто вокруг Вас. Для вспомогательных ролей.
В течение всего нашего времени мы смотрим на Вас и ждем развития событий.
Альберт не прыснул со смеху только потому, что ему, в принципе, последнее время было
не до смеха. Более того, за последние недели он понял, что случиться может все, включая
даже то, чего случиться никак не должно. Как раз наоборот, то, «чего случиться не должно»,
явно превалировало в гуще последних событий.
Чтобы не спугнуть порыв собеседника, а также не вызывать в нем излишнего
раздражения, Альберт сидел молча, спокойно глядя на нового знакомого.
- Вы – основной элемент этого мира. Точка отсчета. Не знаю, как точнее выразиться.
Этот мир существует, пока Вы живете и действуете. Когда Вы выполните свои задачи,
мир перейдет в другую стадию. А если Вы их не выполните, то все будет бесполезно. Я
понимаю, что не выполнить их невозможно. Это с одной стороны. Но с другой, я вижу, что
происходит. А точнее, вижу, что ничего не происходит. Уже несколько лет. Вы росли,
учились, общались с кучей из нас, что-то говорили, встречались с женщинами, работаете в
каком-то месте, которое никак не вяжется с возложенными на Вас задачами, чем бы они ни
являлись… И ничего не происходит.
Мне все говорят: он знает, что делает. Он ждет, дозревает. А я все смотрю на Вас и
думаю: чего он ждет-то?!
Новый знакомый Альберта прервался и очередной раз взглянул на собеседника:
собеседник сидел с приоткрытым ртом, из которого виднелся кусочек торта.
- Вам кажется новой эта информация?
- В какой-то степени, - ничего не ответил Альберт.
Семен откинулся в кресле и отхлебнул из своей кружки.
- Пожалуй, это даже нормально, - призадумался он. - Но к делу отношения не имеет.
Очень много времени прошло. Вам нужно действовать, а Вы сидите здесь, пьете кофе,
жалеете себя, ковыряете разные воспоминания, ищите что-то в себе… Вы же видите, что
мир вокруг Вас разрушается? Почему ничего не делаете?
- А что мне надо делать? – спросил Альберт. Спросил не потому, что уже собрался, было,
начать что-то делать, а автоматически, для поддержания непонятного разговора.
Новый знакомый отхлебнул еще чаю и продолжил неторопливо, проигнорировав
заданный ему вопрос.
- Скажите, у Вас нет такого ощущения, что до того, как Вы появились, здесь (Семен
провел руками вокруг себя) ничего не было? И после того, как Вас не станет, здесь тоже
ничего не будет? Я имею в виду вообще все, что вокруг Вас.
- У каждого человека, наверное, есть такое ощущение.
- Каждый человек нас сейчас не интересует: конкретно Вы ловили себя на таких
мыслях?
- Да.
- Знаете, почему?
- Ну, потому что я же не видел, как здесь было до меня…
- Это ерунда, - прервал Альберта собеседник. - Все гораздо проще: у Вас такое
ощущение, потому что до Вас здесь, действительно, ничего не было. И после Вас не будет.
Что это может значить?
Семен перешел на ироничный манер и стал спокойнее.
- Сколько Вам лет? - издалека начал контрнаступление все еще ошарашенный легким
безумием собеседника Альберт.
- Мне сорок два.
- А мне тридцать. Где Вы были двенадцать лет до моего рождения?
- Что значит, где я был? - снова начал заводиться Семен. Я же говорю: не было меня,
ничего не было, Альберт, Вы меня то ли не слушаете, то ли не слышите. Я появился
одновременно с Вами, как и все остальные, лет двадцать семь назад, под конкретные цели. О
своих целях я знаю, о чужих частично. О Вашей – тоже частично. Хочу узнать больше.
Потому как работаем, получается, вхолостую.
- Мне тридцать, - повторил Альберт.
- Вы уже сказали.
- Почему Вы тогда говорите, что появились мы около двадцати семи лет назад?
- А Вы помните себя раньше?
- Я и в три года себя не помню.
- А это проблемы твоей памяти, - парировал Семен, неожиданно перейдя на «ты», что
получилось вполне органично и наглым не выглядело.
- У меня есть фотографии, где мне меньше года.
- А фотографии настенной живописи, сделанной тысячи лет назад, у тебя тоже есть?
Это фон, понимаешь? Вокруг тебя декорации – это кафе, официанты, здания на улице, твои
друзья. Я. Я тоже фон.
- Фон вокруг меня?
- Точно.
- А я такой главный, и фон вокруг меня?
- Ты главный? Ты даже не до конца понимаешь, о чем я сейчас говорю. Ты даже не
веришь мне до конца. Какой же ты главный? Ты не главный, просто фон здесь вокруг тебя.
Роль у тебя такая.
- Это однозначно интересно!
- Альберт, я уверен, что ты знаешь, о чем речь. Хоть и не полностью.
Нельзя сказать, чтобы Альберт вообще был глух к сказанному. Он искал в себе отклик на
услышанное и даже глубоко в себе нащупывал этот отклик. Но отклик был, скорее,
философский, нежели практический. Человек сидел рядом, продолжал говорить, вокруг были
официанты, столики, какие-то другие посетители, стоял негромкий гул. За окном была дорога,
сумерки и яркие вывески на другой стороне дороги. Были свежие воспоминания; усталость
постепенно покидала Альберта, однако особого азарта к теме беседы не появлялось…
- Хорошо, другое подтверждение, которое ты никак не сможешь парировать, продолжил Семен и даже улыбнулся своей смекалке, - ты видишь и воспринимаешь мир так,
как будто он вокруг тебя, так?
- Конечно.
- Что я говорил? - довольно развел руками Семен.
- Все так воспринимают мир. Мои глаза внутри моей головы, и именно ими я смотрю на
мир. Иначе и быть не может.
- Почему ты все время говоришь про всех, про каждого? Откуда ты знаешь, что видит
каждый? Тот каждый, который не ты, это, например, я. А у меня все не так, как у тебя. И
мир я вижу иначе, и воспринимаю его иначе, и задачи у меня другие. Я же тебе говорил: мы –
декорации вокруг тебя. Ты видишь мир вокруг себя, а мы видим мир вокруг тебя. И это
нормально!
- Если честно, Вы меня слегка шокируете. Спасает только то, что я, в общем-то, Вам не
верю. Точнее, верю не всему, что Вы говорите. То, как я и другие видим мир, как я в нем
взаимодействую с другими, что я здесь делаю, - это ведь не я все сегодня придумал за чашкой
кофе, правильно? И других людей я не в первый раз сегодня увидел. Я с ними всю жизнь
общаюсь, наблюдаю за ними, у них свои дела, своя жизнь, планы какие-то, размышления свои.
Уж точно они меньше всего думают о том, чтобы послужить мне хорошим фоном, как Вы
говорите.
- И что ты здесь делаешь? - терпеливо дослушав собеседника, спросил Семен.
- Сейчас точно не знаю…, - честно признался А.
- А почему ты решил, что окружающий тебя мир и, в частности, люди, его
составляющие, сами по себе? Только потому, что кто-то сказал тебе, что вечером будет
смотреть телевизор? Или поедет на выходные в дом отдыха с семьей? Или потому, что
какие-то вещи происходят за пределами твоего поля зрения, а ты узнаешь о них позже?
Такая позиция не выдерживает никакой критики. Этот мир выстроен вокруг тебя, для того
чтобы принять твою работу над ним. Вокруг тебя, но не для тебя. Состояние этого мира
зависит от твоих действий, но создан он не для развлечения, а именно для действий. А ты
бездействуешь, ты тратишь свое время и время жизни этого мира, того, который создан
вокруг тебя, с неисчислимым количеством других жизней, жизней людей, животных,
растений и других элементов. Ты думаешь, что я сейчас философствую, придумываю какието красивые аллегории, а я говорю тебе непосредственно о том, что есть здесь и сейчас. В
самом прямом смысле, который только и может быть. Ты сидишь, сложа руки, а мир вокруг
тебя давно начал исчезать – уже не где-то в абстрактных далях, а прямо перед твоим
носом. Ты думаешь, что твоя жизнь слегка пошла под откос, и завтра все встанет на свои
места. А я говорю тебе, что этот мир не имеет тенденций к самовосстановлению. Если ты
не исправишь ситуацию, то остатки твоей жизни истлеют прямо в твоих руках. И если по
каким-то лишь тебе ведомым причинам твоя жизнь тебя не интересует, то моя меня
интересует, и, уверяю тебя, всех остальных тоже интересует их дальнейшая судьба.
Семен допил чай. Все происходило наяву.
- Должен признать, разговор для меня необычный и интересный. Я бы, может, даже
подумал, что Вы меня разыгрываете или снимаете для какой-нибудь веселой
телепрограммы… Но то, что Вы говорите, для анекдота слишком самоуверенно. Вы сказали,
Вас зовут Семен?
Семен кивнул.
- Семен, кем бы Вы ни были, и вне зависимости от того, насколько все, что Вы говорите,
разумно и имеет под собой основания… Вы действительно считаете, что можно вот так
просто подойти к человеку и зараз вывалить на него новое описание мира? Аналог или даже
замену того, что человек впитывает в себя десятилетиями в обычных условиях?
- Альберт, давайте начистоту. Я Вам говорю те вещи, которые Вы и так знаете,
должны знать к этому моменту. Может быть, без каких-либо деталей, может, что-то
называете другими словами, может, что-то, о чем давно догадались, до сих пор не решились
озвучить себе. Но Вы это знаете. Ваши задачи давно стучатся в Вашу жизнь. А то, что
Ваш мир разваливается, говорит о том, что с определенного момента, - Семен отчетливо
проговаривал каждое слово, - ты посчитал возможным игнорировать свою интуицию. А
именно интуиция должна являться для тебя основным поставщиком верной информации.
Тебе уже тридцать лет, а ты изо дня в день открываешь электронные газеты и
читаешь всякую ерунду, не имеющую под собой вообще, вообще ничего. Газетная информация
– это просто набор слов, никак не относящийся к реальности, самая безмозглая и безвкусная,
с моей точки зрения, часть фона. Но вот ведь феномен!! Газетам ты веришь, а
интуиции…ты НЕ ВЕРИШЬ!
От восхищения сказанным и от абсурда описанной ситуации Семен расхохотался в голос,
вытер выступившую слезу и продолжил, не переставая смеяться:
- Ты веришь газетам больше, чем самому себе, чем даже увиденному собственными
глазами. Глядя на тебя, я вообще не понимаю, зачем было создавать все эти декорации
такого потрясающего качества!!! Один я чего стою, а здесь таких миллионы! Клянусь,
достаточно было дать тебе одну толстую газету, где написать, что угодно, - и вуаля! Ты
уже обо всем в курсе!!!
Семен перестал смеяться и уже серьезно взглянул на Альберта:
- Ты уж не говори мне, что я тебе что-то совершенно новое рассказываю. А теперь
давай, пожалуйста, перейдем к делу. Какие изменения ты собираешься подарить этому
миру? Скажу сразу, уже нет времени дальше мямлить, отвечать, что не знаешь, и всякими
другими способами посылать жизнь в далекие места.
Альберт по каким-то неведомым для него причинам уже несколько минут вполне четко
понимал, о чем говорил собеседник. Нельзя сказать, чтобы Семен в какой-то момент изменил
свою речь или вдохнул в слова исключительный смысл: скорее, будто на физическом уровне
изменилось восприятие Альберта.
Восприятие изменилось. Но ответа на заданный вопрос все равно не было.
Альберт понимал, что не очень важно, откуда поступил этот вопрос, неважно, насколько
прямо он поставлен и при каких обстоятельствах. На этот вопрос нужно было давать ответ, и
ответ этот нужно было давать срочно. Более того, именно он сам был ответствен и за
длительную проволочку при постановке перед собой этого вопроса, и, видимо, за форму, в
которой этот вопрос, в итоге, перед ним материализовался.
Застывший вопросительный взгляд собеседника не давал Альберту шансов на какое-либо
замыливание вопроса. Альберт глубоко потянул в себя воздух, как бы планируя сказать чтото, и… выдохнул.
- А если я действительно не знаю, что мне надо делать? – спросил он.
- Думаю, это ерунда. Точнее, ты, конечно, можешь не знать об этом открыто для себя,
можешь только догадываться, можешь только чувствовать это… Может, ты эти мысли
для себя пока четко не сформулировал или, там, забыл их на сегодняшний вечер, - не буду
утверждать. В общем, должен знать. И я хотел бы их услышать. Хотя бы частично.
- А зачем?
- Этот вопрос настолько же сложный, насколько и простой. Ты как бы хотел, чтобы я
на него ответил: сложно или просто?
- Средне. Чтобы было понятно, - максимально миролюбиво ответил Альберт, который,
впрочем, обратил внимание на некоторое нахальство собеседника.
- Люди, которые окружают тебя, не все, но некоторые, и я в частности, помнят, для
чего мы здесь. Мы здесь, чтобы составить тебе полигон для действий. У нас есть и другие,
менее важные, задачи, но основная в том, чтобы, как я уже говорил, являться твоим фоном.
Ты реализуешься среди нас, и, поскольку мы составляем один и тот же мир, у нас общая
эволюция, и мы вместе сделаем шаг вперед. Или вверх. Как тебе больше нравится…
…Итак, мы выполняем свои роли с ощущением ожидания. Мы не только выполняем то,
что должны сами, но и ждем твоих действий. И на данный момент я наблюдаю, что ты
крепко застрял в изучении этого мира и пользовании его благами. Вместо того, чтобы
заниматься эволюцией. Своей и нашей. Из-за чего твой (и наш) мир постепенно покрывается
трещинами.
Альберт обернулся по сторонам: люди продолжали заниматься своими делами, и лишь два
временно скучающих официанта поглядывали на них, беседуя возле барной стойки. Эти двое
точно не ждали, что Альберт вот сейчас встанет и займется их эволюцией.
- И сейчас я хочу убедиться, что ошибаюсь в своих умозаключениях, и уже совсем скоро
все резко поменяется, ты приступишь к реализации своих фантастических возможностей, о
которых никто ничего не знает, и дашь этому миру и всем нам то, для чего ты здесь и
присутствуешь…
- Пипец какой-то, - неслышно выразился Альберт.
- Семен, - Альберт прокашлялся и продолжил, - я понял. И наш разговор я воспринимаю
вполне серьезно. Но сходу сформулировать свои планы не могу. Я устал, чувствую себя не
очень, и все, что я от Вас услышал, должен признаться, меня шокирует. Хотя суть того, о
чем Вы говорите, в общем-то, мне понятна. И даже близка. Мне надо выспаться, переварить
все это и немного подумать. Дайте мне время. Я соберу свои мысли, и мы продолжим беседу.
Уверен, Вы можете дать мне много полезной информации. Я так понял, Вы периодически
бываете в этой кофейне?
- Да. Только у меня к Вам дружеский совет: не пытайтесь восстанавливать мир в том
виде, в котором Вы его привыкли видеть. Лучше подумайте над моими словами и
прислушайтесь, наконец, к самому себе. К своей интуиции. Мне было бы удобно быть здесь
через неделю, у Вас будет время?
- Да, - ответил Альберт, не особо задумываясь, планировал ли он что-либо через неделю, последние пару недель у меня много свободного времени…
Новый знакомый Альберта без лишних слов вынул из кармана пальто кошелек, из него
деньги за чай, положил их на стол. Быстро оделся, пожал Альберту руку, заметив, что ему
было приятно познакомиться, и зашагал к выходу.
Альберт посидел еще минут пять, доел свой пирог, попросил счет у официанта, стараясь
не заглядывать ему в глаза. И вскоре также покинул кофейню.
Послевкусие (Вне Сна)
После беседы в кафе Альберт с трудом мог анализировать произошедшее. Поэтому первое
время просто погружался в воспоминания этого разговора, раз за разом переживая отдельные
его моменты. Поначалу он даже намеренно старался не думать, откуда взялся этот человек и
насколько сказанное им вообще хоть как-то можно соотнести с реальностью. С одной
стороны, диалог в кофейне резко вышвырнул из сознания Альберта то мысленное болото, в
котором он пребывал последние недели, то утопая в нем все глубже, то ненадолго выбираясь
на поверхность. Ясность сознания придавала новые силы. С другой стороны, уверенная
позиция нового знакомого окончательно поставила под угрозу мировоззрение Альберта. И
угроза эта, с учетом предшествующих встрече событий, была самая что ни на есть реальная.
Новая информация отторгалась Альбертом, в буквальном смысле, физически. В первые
моменты, когда Альберт пытался вникать в то, что говорил новый знакомый, к горлу его
подступала тошнота, и ощущалось головокружение. Совсем не выдуманные, а вполне
натуральные.
На следующий после кофейни день Альберт оказался в незавидном положении: ему
приходилось балансировать на грани между тем, чтобы прощупывать в своей голове
услышанное, и одновременно доказывать себе, что все это едва ли может быть правдой, дабы
не растерять рассудок. Наработанный уровень самоконтроля оказался тогда полезен, как
никогда. Вместе с тем, Альберт отметил для себя неповторимую яркость восприятия в этот
день и удивительно спокойное мышление. Это было сравнимо с тем, как после длительного
прослушивания радио на плохом приемнике в месте с плохими условиями приема, вы вдруг
натыкаетесь на радиоволну с чистейшим звучанием.
Чуть позже, уже примерно на второй день, Альберт стал постепенно приходить в себя, и,
как ему показалось, ощущение какой-то надвигающейся неотвратимой силы стало спадать.
Мысли стали более стабильны. В том смысле, что работали они снова на Альберта, точнее, на
то его представление о мире, которое было присуще ему ранее. Мысли стали привычнее и
немного послушнее, и Альберт решил для себя, что раз произошло то, что произошло, значит,
надо спокойно сесть и выяснить для себя, что, собственно, имел в виду Семен, и что должен
сделать он сам.
Но прежде Альберт чувствовал своим долгом переварить информацию о том, что поведал
Семен о роли людей вокруг Альберта и о его роли в этом мире. При решении этой
незамысловатой задачи Альберт поступил самым разумным способом из всех доступных. Он
поднял в памяти несколько воспоминаний – из тех, что первыми приходят в голову, – и
попытался присмотреться к людям, которые в этих воспоминаниях участвовали: как они
смотрят на Альберта, что делают, есть ли какой-либо потаенный смысл в том, что они
говорят… Вроде, ничего подобного не обнаруживалось.
Некоторое время спустя Альберт через окно наблюдал происходящее во дворе. Люди не
заглядывали в его окна и как будто даже вообще не догадывались о его существовании.
Некоторое подозрение вызывал высокий мужчина, сидевший на лавочке близ детской
площадки. Но спустя пять минут пристального наблюдения за мужчиной, который ни разу не
выказал ни капли внимания к многоэтажному дому, из окон которого наблюдение велось,
Альберт уличил себя в начальных симптомах шизофрении и от окон отошел.
После он взял в руки телефон. Позвонил родственнику, жившему в другом городе, и
поздравил его с днем рождения сына, который имел место пару дней назад. Родственник был в
благодушном расположении, они пообщались минут пять, но, сколько Альберт ни пытался
уловить хоть каплю повышенного внимания к своей персоне, капель таких явно не
наблюдалось.
Далее Альберт позвонил одному из бывших коллег. Коллега спешно сказал, что
перезвонит через семь-десять минут, но не перезвонил. Альберт вспомнил, как когда-то тот
рассказывал, что предпочитает без особой необходимости не общаться с безработными
знакомыми, поскольку обычно все, что им нужно – это занять денег.
После того, как все разумные, по мнению Альберта, способы были перепробованы, он
решил сделать ход конем и расставить все точки над «i». Несколько раз глубоко вдохнул,
сильно зажмурил глаза, открыл их и набрал номер одного своего хорошего приятеля. И сразу
сбросил звонок.
С минуту походил по комнате и нажал «повтор вызова». Через несколько гудков в трубке
ответил бодрый голос приятеля.
- Привет, это я, - начал Альберт, пытаясь звучать бодро, - есть пара минут?
- Для тебя всегда найдем! Что хотел? А, знаю, есть для тебя кое-что… Курьером
пойдешь к нам? - приятель изо всех своих приятельских сил пытался развеселить Альберта.
- Кэнст… у меня к тебе очень серьезный вопрос… - несмотря на веселый настрой
приятеля, Альберт чувствовал, что сердце у него стучало уже и в ушах, и во всем теле,
практически заглушая голос. - Это правда, что я здесь основная роль, а вы, все, кто вокруг,
живете, чтобы составлять мне фон?
Кэнст молчал около двух-трех секунд. Ровно столько же, казалось, молчало сердце
Альберта.
- Охренеть… Кто тебе рассказал?! – с ужасом в голосе спросил приятель, а через
секунду прыснул со смеху так, что Альберту пришлось убрать трубку от уха. Отсмеявшись
секунд десять и пытаясь отдышаться, Кэнст сообщил, что в курьеры Альберту лучше не идти,
так как на зарплату курьера «такого много не купишь…».
- Ничего серьезно нельзя спросить, - также смеясь, сказал Альберт. И почувствовал
облегчение.
Вернув себя в более привычную реальность, Альберт намеренно не стал перечеркивать
весь разговор с новым знакомым. И даже временно отогнал от себя предположение, что
встреча имеет все шансы оказаться недобрым розыгрышем со стороны друзей.
Если ранее произошедшие неприятности еще можно было истолковать с позиции
невезения или черных полос в жизни, то было бы в высшей степени неуместным закрыть глаза
на неожиданное новое знакомство. Какой бы странной не рисовал Семен логику положения
вещей в мире, суть его запроса повторяла запрос Альберта к самому себе. И при таких
обстоятельствах произошедшая встреча являлась дополнительным стимулом подумать над
вопросом более предметно.
В то же время визит Семена привнес в жизнь Альберта новый виток смятения мыслей,
испуг, стимул к размышлению, - все, кроме каких-либо доступных для понимания подсказок.
Вчера Альберт спрашивал себя, что он делает неправильно и что должен сделать правильно.
Сегодня об этом его спросил чужой и незнакомый человек.
Альберт несколько раз прошелся по квартире, в десятый раз прогнал себя из интернета и
приказал себе думать.
Поиск (Вне Сна)
Альберт давно в своей жизни не встречал тем, которые не поддавались бы постижению
посредством стандартных приемов мышления. Для понимания разных вещей требовались
разные усилия, разное время, дополнительная информация, но все это в той или иной степени
было доступно. Путь ко всем знаниям человечества был в любое время открыт на экране
всезнающего монитора, и требовался лишь навык быстрой и продуктивной работы с
большими объемами информации. У Альберта такой навык был, но в текущей ситуации перед
ним стояла задача принципиально другого уровня. Универсального ответа на вопрос, в чем
смысл жизни Альберта, человечество еще не сгенерировало. Единственным источником для
вариантов ответа был сам Альберт, однако в своей голове он не находил ничего
исключительного на эту тему. То есть голова его предательски выдавала лишь общепринятый
набор банальных предположений. Дети, работа, творчество… Мир во всем мире. И ни одна из
этих категорий не находила в нем заметного внутреннего отклика.
Альберт честно промучил себя размышлениями на тему смысла жизни несколько часов,
после чего загрустил, а после и вовсе вернулся к самосожалению. В какой-то момент он даже
рассердился на Семена за то, что тот лишь задавал вопросы вместо того, чтобы помочь в
поиске истины.
По схожему сценарию прошла еще пара дней; одновременно Альбертом был отработан
вариант розыгрыша со стороны друзей. Вариант этот, впрочем, тоже казался не слишком
правдоподобным. Несмотря на то, что в разговоре и не прозвучало какой-то закрытой
конкретики о жизни Альберта, высказывания нового знакомого и сама суть беседы казались
настолько невероятными, что авторство ее сценария Альберт не готов был приписать никому
из известных ему персон.
Несколько часов было потрачено на мониторинг социальных сетей с целью найти там
Семена, идеально – среди контактов своих друзей. Снова мимо. Альберт пролистал страницы
почти всех своих друзей, посмотрел сотни фотографий. Рассуждая так, как если бы сам хотел
подстроить подобный разговор, просмотрел все возможные актерские группы. Побывал на
сайтах театров города, взглянул на лица их актеров. Безрезультатно. Альберт искал иголку в
стоге сена.
Вторая встреча в кофейне (Вне Сна)
Ровно через неделю с момента встречи с Семеном в кафе Альберт снова был там, сидя за
чашкой кофе и ожидая продолжения интересной беседы. На тот момент Альберт, будучи
человеком проницательным, остановился все же на разумной и, кроме того, удобной мысли,
что Семен – это человек, подосланный кем-либо из его знакомых. Целью этой встречи,
вероятно, являлся не розыгрыш, так как никакого розыгрыша не случилось. С большей
вероятностью целью встречи (или встреч) могли стать психологические консультации и,
возможно, поиск ответов посредством специальных техник или что-то похожее. Пожалуй,
тоже довольно странно предоставлять услуги в такой неординарной форме, но…
Сердце на таком объяснении не успокоилось полностью, однако, если первая встреча
явилась для Альберта полной неожиданностью, то на вторую встречу он шел морально
подготовленным. Несмотря на полное фиаско с «домашним заданием».
Семен вошел в кафе с небольшим опозданием в том же полупальто, с чуть более
приглаженной прической, что-то сказал официанту и практически сразу пошел к столику
Альберта. Он пожал Альберту руку и извинился за небольшое опоздание. Выглядел он
немного встревоженно и первым беседу не начинал. Через минуту официант принес чай
Семена.
После небольшой паузы Альберт сам начал диалог в подчеркнуто дружелюбной манере:
- Семен, прошлой нашей беседой Вы действительно слегка вывели меня из равновесия. В
целом беседа получилась содержательной, и для меня она сейчас более чем полезна. Я
благодарен Вам: Вам удалось на время стабилизировать мои мысли, что дало мне
возможность побыть некоторое время с холодной головой. А то я уже потерялся в своих
злоключениях. Не знал, куда деваться... Вы психолог?
- Нет, я не психолог.
Альберт слегка поджал губы, как бы не настаивая на своей версии, но расстраиваясь, что
собеседник не хочет признать правильность догадки.
- Семен, я действительно ценю Ваш труд, но я не любитель загадок и вообще таких
форм работы, когда возникают какие-то ролевые игры и прочие вещи… Просьба: давайте
немного поменяем форму общения. Мы взрослые люди, если Вы психолог, я могу
самостоятельно оплачивать Ваши услуги. Если я ошибся, расскажите, кто Вы и что
делаете. Уверяю Вас, это принесет пользу нашей беседе. Иначе Вы все-таки заставляете
меня пребывать в подвешенном состоянии. Это некомфортно. Я надеюсь, в Ваши задачи не
входит поддержание такого моего состояния?
- Это точно не входит в мои задачи. Но мои задачи проще, чем Вы думаете. Мы с Вами
договорились об одной вещи в прошлый раз. Давайте вернемся к этому разговору. Поскольку
время имеет свои границы, что бы о нем ни говорили.
Альберта начинала раздражать настойчивость собеседника и его нежелание расставить
все по своим местам. Тем не менее, Альберт, проявив привычную для себя гибкость, решил не
делать это камнем преткновения.
- Ок. Вы спрашивали меня о моих планах и возможностях по отношению к этому миру.
Отвечаю совершенно серьезно. Несмотря на то, что Вы для меня чужой человек, я Вас
второй раз вижу, и Вы ничего о себе не говорите. Планы у меня, похоже, вполне
обыкновенные. Буду работать, жить, будут у меня дети. Может, вернусь к поэзии. Может
даже, стану известным поэтом. И напишу что-нибудь такое, что точно всем понравится, съязвил Альберт.
Семен пристально смотрел на Альберта, и Альберт начал снова находить в себе осадок от
первой беседы, не проходивший пару дней. Даже расхотелось шутить.
- Я говорю серьезно: после нашей встречи я обсудил сам с собой все свои возможности.
Но еще до того, гораздо раньше нашей первой встречи, я искал ответ на этот же вопрос. И
пока не нахожу того ответа, который бы… Который бы позволил мне поиски остановить,
потому как я сказал бы себе: вот, это то, что нужно, теперь готово, я буду стремиться, и я
знаю, куда иду, и что делаю. Нет такого. Только предположения.
Семен молча смотрел на Альберта без каких-либо явных эмоций.
- И я сам не получаю от этого никакого удовольствия, - продолжил Альберт. - Я не могу
нащупать ответ не потому, что ответ мне не нужен. А потому что у меня не получается
этого сделать!
- Думаю, Вы не можете увидеть ответ, потому что все время смотрите не туда, коротко парировал Семен.
Альберт приготовился слушать, но Семен, ограничившись одной репликой, продолжил
молчание.
- Вы сможете помочь мне?
- Я? Нет, что Вы! Я попытался в прошлом разговоре, но… Да и вообще, с Вашей ролью
едва ли можно найти достойных советчиков, кроме самого себя.
- И что теперь? – спросил Альберт, недолюбливающий длительные паузы в разговоре.
- Ничего. Лично я ухожу. И буду вынужден рассказать всем, что ждать от тебя нечего.
Мир, построенный вокруг тебя, скоро рухнет, и я не хочу находиться в нем в тот самый
момент. И никто не захочет. Пойми правильно… Ты бы сделал так же.
И в этот момент Семен сделал беспрецедентную вещь – он встал, взял в руки свое пальто
и артистично объявил на все кафе:
- Друзья, минуту внимания! Ждать от этого человека нечего. Это была провальная
попытка мира. Очень жаль.
И, надев пальто, дополнил свое обращение к залу: - …пошли отсюда.
В это время Альберт был занят тем, что пытался вспомнить, когда еще он попадал в такую
нелепую ситуацию. Когда Семен обратился к посетителям кофейни, в зале стало тихо, гул
умолк; и посетители, и официанты повернули головы к их столику. Когда Семен говорить
прекратил, можно было услышать секундную стрелку часов, висевших над барной стойкой.
Люди, находившиеся в помещении, проводили взглядом уходящего Семена, стали
переглядываться между собой, и Альберт решил, что минута славы счастливо миновала.
Однако люди один за одним стали также подниматься с мест, одеваться и выходить из кафе.
Кто-то из официантов прошел к кассе и, видимо, закрыл ее на ключ, кто-то прошел в кухню и
что-то сказал там; некоторое время наблюдалось движение, за которым с приоткрытым ртом
наблюдал Альберт до тех пор, пока, наконец, кафе полностью не опустело.
- Розыгрыш! – пронеслось в голове у Альберта, - Портнов. Хитрый сукин лис!
Осознание
(Вне Сна)
Альберт улыбнулся своей мысли и громко, словно находясь на одной сцене с ушедшими
посетителями, произнес в сторону барной стойки: «Счет, пожалуйста!». Не получив ответа,
Альберт рассмеялся и зааплодировал. Через минуту он, все еще в глубине души ожидая, что
актеры вернутся на сцену для финального поклона, достал кошелек, отсчитал деньги за кофе и
ушел из кофейни.
Следующий день для Альберта начался, как начиналось для него большинство дней в
течение не только последних недель, но и месяцев: с ощущения бессмысленности
происходящего. Ощущение это большую часть времени не было резким, иногда о нем вполне
можно было забыть, но только не утром, когда после снов происходящее кажется особенно
неправдоподобным. Еще лежа в кровати, Альберт, не спеша, распробовал суховатый привкус
этого ощущения, посмотрел в потолок, на часы, на телефон и пошел чистить зубы.
Несмотря на то, что Альберт в период отсутствия работы старался сильно не сбивать
график бодрствования, последние дни будильником он пользоваться перестал. И в этот день
проспал удивительно долго. Лишь встав с постели, Альберт понял, что звуки его шагов и
движений звучат необычно отчетливо в отсутствие привычного звукового фона. Приоткрытые
окна не впускали никакого гула с улицы, шумные соседи сверху затаились, либо вовсе ушли
из квартиры всей своей огромной семьей. Не было слышно лифта, и из дома будто вовсе исчез
мусоропровод, периодически напоминавший о себе стремительно приближающимся стуком
всякого выброшенного вторсырья…
Впрочем, эта мимолетная проблема была решена находчивым Альбертом включением
музыки. Под музыку он сделал себе завтрак и сел есть, одновременно посматривая в окно.
Мысли его были полностью погружены в пережитое вчера в кафе представление:
неожиданное и курьезное. Альберт решил, что непременно вечером снова зайдет в кофейню и
лично скажет официантам, что представление получилось грандиозным. Пусть не считают его
неблагодарным зрителем.
Альберт набрал номер Портнова, но никто не ответил. Он даже предположить не мог, в
какие средства Портнову – а скорее всего, именно он организовал эту выходку – вылилось
закрытие кафе раньше времени. У Портнова были знакомые рестораторы, но чтобы устроить
такое, нужно, чтобы на одной дорожке встретились и действительно креативные люди с
юмором, и относительно немалые для однократного представления деньги.
Не доев, Альберт внезапно оделся и спустился на улицу, на которой на протяжении всего
завтрака, вопреки всякой логике, не появилось ни одного человека и не проехало ни одной
машины. Постоял во дворе, послушал тишину, посмотрел по окнам и вернулся в квартиру.
На какое-то время Альберту стало жутковато, но, включив компьютер и зайдя на
новостной сайт, он почувствовал облегчение: на новостной ленте почти ежеминутно
появлялись разные заметки, одна незначительнее другой, как это обычно бывает. Политика,
трупы, газопроводы… Ничего серьезного. Читая новости, Альберт доел завтрак, послушал
длинные гудки, снова позвонив Портнову, заглянул в электронный ящик, ожидая по привычке
откликов на разосланное ранее резюме… Собственно, планов на этот день никаких не было, и
факт этот однозначно сулил размеренное времяпрепровождение за чтением книг и утопанием
в интернете. Без каких-либо походов на улицу. В кафе, пожалуй, в другой раз.
Уже через несколько минут Альберт, ведомый внутренней тревогой, снова стоял во дворе.
Зачем-то с ключом от машины, находящейся в другом конце города в недвижимом состоянии.
Альберт чувствовал, что его мыслительный процесс, который обычно течет без каких-либо
усилий с его собственной стороны, вопреки себе же становится все более прерывист. И
требуется направленно вкладывать в него силы для поддержания. Паузы, возникающие в
течении мыслей, были переполнены тревогой. И эта тревога, не поддаваясь никаким попыткам
самообмана, быстро перерастала в панику на самом глубоком уровне, который Альберт мог
себе представить. Когда он спускался по лестнице, стремясь попасть на улицу, его разум
практически не принимал в этом участия. Единственное, что Альберт смог сделать для себя, это забыть в квартире телефон как последнюю надежду, к которой он обязан будет вернуться
в случае полного фиаско с поиском людей на улице.
Альберт помнил себя быстро шагающим через дворы в сторону ближайшей дороги,
обычно наполненной машинами. Несмотря на полное отсутствие признаков любой жизни
вокруг, холодный воздух позволил Альберту немного успокоиться и даже частично
систематизировать мысли.
Альберт судорожно перебирал в голове части бесед со Семеном, пытаясь сопоставить
рассказанную им версию окружающего мира с тем, что происходило в данный момент…
…Семен сказал, что уходит. И позвал всех за собой. И все люди, находящиеся в кафе, вышли!
Это абсурд. Но я видел это собственными глазами. Это точно был розыгрыш, поскольку то,
что рассказывал Семен про положение и взаимозависимость людей и, в первую очередь, мое
положение в мире, - все это было исключительной чушью, верить в которую было бы нелепо.
Сейчас как никогда нельзя принимать во внимание вчерашний инцидент – для поддержания
здравого рассудка это уже вопрос стратегический…
Альберт дошел до дороги и не обнаружил на ней совершенно никакого движения. Вдоль
обочин, как обычно, кое-где стояли машины, перед взглядом была пустая автобусная
остановка. Дорога была видна на полкилометра в одну сторону и на пару километров в
другую. Вдалеке был перекресток с провисшими троллейбусными проводами. Ни одного
движения, ни одного падающего листа, ни дуновения ветра. Все словно остановилось.
Альберт, позволив себе на секунду очароваться такой картиной, вспоминал кадры из
каких-то фильмов, где люди оставались одни во всей вселенной. После природных катастроф
мирового масштаба или ядерных взрывов. Пожалуй, кинопленка не могла донести и одной
тысячной тех опустошающих эмоций, которые испытывает в этой ситуации человек, и той
сияющей красоты, которая исходит от совершенно обыденных мест и предметов в отсутствие
привносимой человеком суеты.
Собственно, пустая дорога, вопреки любой логике, на какое-то время лишь породила в
Альберте убеждение в том, что ничего необратимого не случилось: то, что причины столь
таинственного исчезновения всего и вся не известны, еще не говорит о том, что эти причины
носят сверхъестественный характер. Их надо лишь найти и разобраться в них.
- Люди в домах! Элементарно! - мелькнула в голове Альберта спасительная мысль. –
Возможно, какое-то предупреждающее сообщение по телевидению, что-то незамеченное им
в новостях в сети…
Теперь пришел черед Альберта опасаться своего пребывания на улице. Он еще раз
огляделся, отыскивая признаки угрозы, и торопливо побежал в сторону дома.
Перед тем как вернуться в квартиру, Альберт позвонил в двери нескольких соседних
квартир. Никакого шевеления в них не услышал, двери также никто не открыл. Альберт
вернулся домой, взял телефон и, сохраняя остатки спокойствия, начал набирать номер за
номером из телефонной книжки. Результат был предсказуем.
Ощущая новый прилив паники, Альберт снова спустился во двор и стал внимательно
смотреть в окна, пытаясь разглядеть в них хоть какое-то движение. Потратив на это занятие
около трех минут, которые для самого Альберта показались тремя часами, он оглядел тротуар
и подобрал кусок асфальта размером с кулак. План был прост, и его исполнение мгновенно
дало бы ответ на многие открытые вопросы. Социальная часть Альберта говорила ему не
сметь кидать камни в окна. Поскольку природные катастрофы – катастрофами, а разбитое
стекло, если что, придется менять. А дополнительно ненароком этим камнем вообще можно
разбить что-либо ценное внутри чужой квартиры, включая голову ее законного владельца. Что
ж, непреднамеренное убийство и срок могли бы, пожалуй, стать вполне закономерным
завершением череды неприятностей, происходящих одна за другой в жизни Альберта.
Стоя с куском асфальта в руке, Альберт поймал себя на мысли, что сделать очень простую
вещь иногда бывает очень непросто. Даже когда не сомневаешься в ее необходимости.
Отодвинув в себе остатки губительной социоподчиненности – а именно такое название
Альберт подобрал для найденного им феномена, – он замахнулся и под учащенное
сердцебиение со всей силы бросил камень в окно квартиры на первом этаже соседнего дома.
И промахнулся. Камень ударился в стену в каком-то полуметре от окна, соседнего с тем, в
которое целился Альберт, только этажом выше. И обидно шмякнулся на землю. В душе
обрадовавшись промаху, Альберт плюнул с досады, будто именно в этот момент на него
смотрели из всех окон рядом стоящих многоэтажек, и снова отправился домой.
Поднимаясь по лестнице в подъезде, уже третий раз за последние полтора часа, Альберт
размышлял над тем, какие еще шаги предпринять для поиска истины, но, зайдя в квартиру,
оставил дверь открытой настежь, сел за стол и придвинул к себе компьютер. Информация на
новостных сайтах по-прежнему обновлялась с завидной регулярностью. Сервис дорожных
пробок показывал затрудненное движение по многим улицам в центре города, в том числе на
улице, на которой еще двадцать пять минут назад стоял сам Альберт в полном одиночестве.
По телеканалам транслировались самые разнообразные передачи, одна из которых шла с
пометкой «Прямой эфир». Двое мужчин, один из которых, особо чванливый, был, видимо,
каким-то депутатом какого-то местного срань-собрания, а второй, поприличнее, ведущим,
спокойно беседовали про реализацию планов текущего года и предвыборные обещания.
Депутат рассказывал про то, что почти ничего не сделано, но к нему это не имеет никакого
отношения. Ведущий, не пытаясь называть вещи своими именами, послушно кивал и из всех
подготовленных вопросов, будто специально, выбирал наиболее удобные.
- Точно куклы, - заключил Альберт, вспоминая первый разговор с Семеном, где тот
смеялся над его верой в медиа информацию. - Пелевин не шутил. Это точно куклы.
- Ебаные! Бездарные! Куклы!!
Альберт сшиб рукой ноутбук со стола, несколько раз прерывисто ударил кулаком об стол
и секунду спустя зарыдал в голос. Так, как не рыдал, наверное, с самого малого детства.
Конец мира (Вне Сна)
Около пяти часов вечера Альберт сидел на диване, глядя в стену перед собой. День принес
глубокое опустошение. Ожидать каких-то изменений было бессмысленно, несмотря на то, что
все могло измениться еще сто или тысячу раз в течение минуты: после событий вечерних и
утренних уже нельзя было утверждать хоть что-то наверняка. И, тем не менее, последние
события давно стояли на пороге. Сейчас это было ясно, как никогда ранее. Никто ни о чем
даже не намекал: пришел человек и все подробно рассказал заранее. Будто в самой
незамысловатой детской сказке.
Альберт ждал. В его голове, где перепуганные мысли уже приутихли, возникали образы
из разных периодов его жизни, в основном из последних событий, и отдельные моменты
беседы с Семеном он будто просматривал заново со стороны.
Мир, построенный вокруг тебя, скоро рухнет, и я не хочу находиться в нем в тот самый
момент. И никто не захочет. Пойми правильно… Ты бы сделал так же.
Альберт видел каждую морщинку на лице Семена, каждое движение его губ,
произносящих эти слова.
- Если мир рухнет, то пусть будет так! – произнес про себя Альберт, и последнее слово
совершенно внезапно одновременно прозвучало где-то в стороне, в звуке, схожем с громким
падением капли воды на твердую поверхность: цок! Альберт резко обернулся на звук, и от
ужаса у него прервалось дыхание: воспринимаемая картинка перед его взором не успела за
скорым поворотом головы, будто запаздывая. Это было так, словно, находясь в кромешной
темноте и разглядывая предметы в тусклом круге луча от ручного фонарика, он сначала
повернул бы голову и лишь спустя доли секунды перевел луч фонаря в то место, куда
посмотрел. И в возникшей на мгновение слепой зоне Альберт ощутил – а назвать это словом
«увидел» было бы неверно – множество ледяных теней, движущихся и находящихся в
статичном состоянии. Хотя такие категории с трудом передавали суть содержимого слепой
зоны. Более того, само ее присутствие давало ощущение подложки под тем, что
транслировалось в мозг через зрение.
Альберт снова резко повернул голову в другую сторону, и его тело само скакнуло на
полметра в направлении, противоположном взгляду, к краю дивана. Несколько секунд
Альберт не двигался и не дышал, сохраняя перед глазами привычный вид. Повернул голову
медленно: комната перед глазами сохранила свою целостность, при медленном движении
разрывов в восприятии не было.
Такого ужаса тело Альберта еще не испытывало. Он намеренно, через силу, заставил себя
возобновить дыхание. Несмотря на явную нехватку кислорода, привычная функция
неосознанного дыхания полностью выключилась. Дыхание, инициируемое рассудком,
получалось сбивчивым и неглубоким. Все тело сковал сильный спазм. Альберт понимал, что в
реальности перед ним находится совсем не то, что он видит. И там, за пределами его зрения,
тени… Вокруг и везде. Никаких иллюзий.
Еще через минуту в стороне стал слышен надвигающийся гул; гул усиливался, и где-то
внутри себя Альберт отчетливо знал, что источник этого гула приближается к нему. За доли
секунды Альберт оказался затоплен паникой. Хотел встать, но оказался прикован к дивану:
тело уже не слушалось. В ту же секунду он, повинуясь какой-то неосознанной памяти, резко
абстрагировался от паники, сконцентрировал внимание где-то на уровне затылка и провалился
в черный туннель, ощущая одновременно, что перемешивается с этим туннелем, и в общей
черноте вокруг быстро растворяются остатки его сознания.
Часть третья. В новом пространстве
Лекция (Вне Сна)
Альберт обнаружил себя в аудитории с высоким потолком и пятью большими окнами.
Ряды сидений под небольшим углом поднимались вверх от сцены, Альберт сидел ближе к
задним рядам. Снизу, на невысоком помосте, находился лектор, однако кроме него и Альберта
в аудитории никого не было. Невысокий мужчина, около сорока лет на вид, в хорошо
скроенном костюме, выступал перед пустым залом, судя по всему, репетируя какую-то речь.
Единственного слушателя он не замечал, либо просто не останавливал на нем взгляда.
Альберту стоило усилий сконцентрировать внимание на том, что именно говорил лектор:
пространство было чуть более вязким, чем обычно, что делало перенос внимания между
объектами затруднительным.
- …итак, для сомневающихся я могу с легкостью доказать, что Вы находитесь в
процессе растворения, и Ваши мысли полностью заняты Мантрой, не оставляя Вам ни капли
энергии для осознания окружающего Вас мира…
В ходе речи лектор переводил взгляд между пустыми сидениями, словно ему внимали
невидимые слушатели; его лицо было живо, однако эмоции сдержаны.
- Представьте, что когда Вы смотрите на этот мир, Вы смотрите кинофильм.
Постарайтесь зафиксировать эту мысль на несколько секунд. Осмотритесь вокруг,
посмотрите на окружающие Вас вещи. Если у Вас достаточно стартовой энергии для
фиксации на указанной мной мысли, уже через несколько секунд увиденный Вами мир начнет
слегка удивлять Вас. Плоская картинка начнет наполняться объемом, Вы начнете
воспринимать расстояния между предметами, увидите более яркие цвета. Возможно
ощущение легкого головокружения, поднятия сил, небольшого испуга – или всего этого
одновременно.
Итак, Вы смотрите кинофильм. Вы участвуете в нем, и, в то же время, смотрите его
со стороны.
Оглянитесь на свое ближайшее прошлое и ответьте себе: Интересно ли Вам? Попав на
такой сеанс в кинотеатр, через сколько времени Вы бы покинули кинозал?
Лектор сделал паузу и внимательно провел взглядом по пустым рядам.
- Какие фильмы Вам нравятся? Детективы, мелодрамы? Возможно, комедии?
Давайте уравняем вещи, которые сравниваем: среднестатистический художественный
фильм представляет собой двухчасовую нарезку кадров из периода жизни его героев,
длящегося, как правило, от нескольких часов до нескольких суток или недель. Попробуйте
вспомнить, какой интересный фильм был в Вашей жизни с того момента, когда Вы стали
предполагать, что исчезаете?
Альберт почувствовал какое-то подобие испуга. Человек перед ним либо был не совсем
адекватен, либо…
- Думаю, что перед Вашими глазами было все, или почти все, кроме того, что могло бы
быть интересным, или полезным, или вообще хоть каплю ценным при взгляде со стороны.
Возможно, какие-то мимолетные эпизоды, случайно упавшие в Вашу жизнь, какой-то
конфликт, ссора, может, интересное знакомство, внезапная влюбленность, если кто-то
здесь еще помнит, что это такое. Секс. Даже Ваши влюбленность и секс, если бы и
заинтересовали кого-то при просмотре в каком-то вызывающем кино, то только в том
случае, если Ваш партнер и Вы красивы. А в любом другом случае – Вы и вся Ваша жизнь –
просто набор бессмысленных изодранных комиксов с разбросанными картинками.
Но если Ваш фильм скучен даже Вам, как получается, что Вы продолжаете смотреть
его изо дня в день, оставляя в нем все меньше места для тех событий, которые были бы
важны и интересны?
Ответ лежит на поверхности. Вы этот фильм не видите. Вы отсутствуете в
собственной жизни, Вы бросили себя, хоть и не помните этого. А раз Вас нет в своей
собственной жизни, стоит ли удивляться, что Вы себя не наблюдаете, равно как и другие не
видят Вас? Нельзя увидеть то, чего нет.
Альберт с усилием оторвал внимание от оратора и посмотрел на один из своих рукавов.
Потом обратно на оратора. Он помнил, что происходило еще совсем недавно, но
воспоминания были будто за толстым матовым стеклом. Эти воспоминания не имели
никакого эмоционального окраса, не вызывали никаких чувств, и были они такими, словно их
и не было или пережил их другой человек, но человеком этим являлся сам Альберт. Еще эти
воспоминания не имели совершенно никакого ориентира во времени: когда именно события
из воспоминаний происходили с тем человеком, которым являлся сам Альберт, было
совершенно неясно. Хотя логически можно было понять, что не так уж и давно…
Так или иначе весь этот хаос в голове не вызывал дискомфорта. И сам факт отсутствия
дискомфорта казался достаточно приемлемым, чтобы спокойно сидеть и продолжать слушать
то, что говорил мужчина в костюме. Альберт решил, что все это схоже со сном: ты
оказываешься в незнакомом месте, ситуации и времени, но это не вызывает у тебя никакого
протеста.
- Наблюдайте за развитием сюжета своей жизни в течение недели или двух, - продолжал
лектор, - Старайтесь ни на минуту не забывать, что Вы смотрите фильм. При этом:
1. Не упускайте из внимания мысль о том, что происходящее вокруг является фильмом, в
котором Вы – главный актер.
2. Не теряйте связь с реальностью. Если Вы участвуете в кино, это не значит, что вы
вольны делать все, что вздумается. Вокруг вас другие люди, поэтому с умом
выбирайте жанр Вашего фильма.
3. Будьте субъектами, а не просто наблюдателями. Инициируйте события, действуйте
так, словно от Вас еще что-то осталось.
Это основные правила действия для Вас на ближайшие несколько дней. Рекомендую для
начала сесть и продумать сюжет Вашего фильма. О чем он будет. Важные сцены
продумывайте подробно, вплоть до деталей.
И, наконец, помните, что после лекции каждый из Вас вернется к своему обычному
состоянию. Но никто уже не забудет, что то состояние, в которое он вернулся, не является
для него обычным.
…Спасибо.
Лектор еще раз внимательно оглядел пустой зал и, вновь не обратив никакого внимания
на Альберта, начал собирать вещи со стола. Во время прослушивания речи Альберт понимал,
что то ли оратор начал не сначала, то ли сам Альберт каким-то образом пропустил часть речи.
А потому совершенно не чувствовал никаких угрызений совести по поводу полного
непонимания речи странного человека. Хотя задача с просмотром фильма и показалась ему
интересной.
Альберт чувствовал усталость и полную потерю сил. Он с трудом мог концентрироваться
на услышанном, и анализ услышанного тоже давался не просто. Набор его мыслей в тот
момент сильно отличался от обыденного, что было связано не столько с недавними
событиями, сколько вообще с внезапным кардинальным изменением восприятия и всех
мыслительных процессов в совокупности. При том, что Альберт имел вокруг себя
пространство, заполненное предметами и даже другим человеком, и имел доступ в некую,
почти осязаемую, субстанцию, играющую роль памяти, он не находил в себе какого-то
важного звена, ранее скреплявшего все воспринимаемые предметы в единое целое.
Альберт решил, что пора покинуть помещение, и захотел, было, встать, но не смог даже
выпрямить спину. Попытался пошевелить рукой, головой, но понял, что тело его не
слушается. Внезапно, не испытывая никакого страха, но руководствуясь автоматическим
желанием, он закричал, что было сил. При этом то ли не смог издать ни звука, то ли весь звук
исчез прямо в гортани, но в этот самый момент тело Альберта все же получило какой-то
толчок, и он повалился боком в проем между столами. Уже лежа, будто сквозь пелену, он
видел, как к нему быстрым шагом идет лектор. На этом восприятие Альберта оборвалось
снова.
Знакомство (Вне Сна)
Когда Альберт пришел в себя, он находился в просторной комнате с бежевыми обоями.
Судя по обстановке, это была комната жилого дома или квартиры, в комнате были большой
диван и два кресла. Вдоль одной стены стоял высокий шкаф, на стенах висели несколько
небольших картин с неразборчивым рисунком.
Сам Альберт полулежа сидел на диване. Через минуту после того, как он пришел в себя,
человек, ранее читавший лекцию, зашел в комнату и сел напротив него. Он внимательно
оглядел тело Альберта и только после этого взглянул ему в лицо и поздоровался. Альберт в
этот раз даже удивился, с какой легкостью лектору удается произносить слова. Сам он вновь
не смог выдавить из себя ни звука.
Не дождавшись ответа, человек сообщил, что его зовут Вильям Гарсия, что Альберт
находится в его доме, куда Вильям был вынужден привезти его, так как тому стало плохо
сразу после лекции. А Вильям по стечению обстоятельств как раз является врачом.
Вильям говорил размеренно, стараясь выговаривать каждое слово. Он сообщил, что
сейчас Альберт не может говорить, так как – здесь врач замешкался, подбирая слова, - так как,
вероятно, не знает, как это делать. Точнее, пытается управлять своими движениями не так, как
это требуется. Хозяин дома выглядел уверенным и не выказывал сомнения в своих словах,
однако по каким-то едва уловимым моментам Альберт понял, что подобная ситуация не
является для его нового знакомого ежедневной.
Вильям сообщил, что такое положение дел не должно беспокоить Альберта, так как это не
является каким-то опасным отклонением. Однако, чтобы восстановить речь и двигательные
функции, ему какое-то время придется четко следовать инструкциям, которые ему будет
давать Вильям.
Альберт снова ощутил какую-то тусклую нарастающую тревогу, поскольку
симптоматика, описанная новым собеседником, а также его поведение отдаленно напоминали
симптоматику и действия в случае инсульта. Из-за густого тумана в мыслях и эмоциях,
действие которого Альберт ощутил еще сидя в аудитории, нарастание тревоги по поводу
возможного недуга ощущалось на протяжении короткого времени как какой-то отдаленный
пузырь с пугающим и опасным содержимым, медленно всплывающий из густой белесой
пелены. Пузырь всплывал около десяти секунд, после чего лопнул – но не мгновенно, а тоже
медленно – и как только это произошло, оказалось, что пузырь совершенно пуст. Само
ощущение тревоги при этом осталось, но устаканилось на некоем невысоком уровне. Хотя
определить этот невысокий уровень на сколь бы то ни было доступной пониманию шкале
Альберт не имел ровным счетом никакой возможности.
Врач рассказал Альберту, что основное усилие, которое тому придется прилагать,
заключается в постоянной концентрации на словах и четком выполнении инструкций
Вильяма. Дополнительное, но не менее важное усилие будет заключаться в том, чтобы не
подвергать смысл слов Вильяма критическому анализу. От этих двух вещей, в первую
очередь, и от сотни других, во вторую – будет зависеть длительность реабилитационного
периода.
Вильям говорил достаточно долго. Он сказал, что в своей речи заранее пытается ответить
на большинство возможных вопросов, которые хотел бы задать Альберт, но не имеет
возможности сделать это. И в своих ответах ориентируется на вопросы, которые хотел бы
задать сам, окажись он в подобной ситуации. Вильям рассказал, что на текущий момент у него
нет достаточного понимания, что происходит с Альбертом. И он также в сложном положении,
поскольку его новый пациент не может дать ему никаких пояснений. Однако квалификации и
опыта Вильяма достаточно, как минимум, для того, чтобы дать вынужденному гостю
возможность управлять собой. И именно на этой задаче Альберту сейчас нужно
сфокусировать свое внимание. Дальше, когда можно будет подробнее понять причины
случившегося с Альбертом, можно будет выстраивать дальнейшую схему корректировки его
состояния.
Вильям сказал также, что о компенсации его услуг Альберт сейчас может не думать вовсе,
поскольку, во-первых, оплата его услуг не является непосильной, а во-вторых, у его гостя в
любом случае нет никакого выбора. «Точнее будет сказать, - поправился врач, - что, вопервых, нет никакого выбора, а во-вторых, уже все остальное…».
- Почему не стоит придавать информацию, полученную от меня, критическому анализу, излагал ход своих мыслей Вильям, искусно используя риторические вопросы. - Некоторые
сказанные мною вещи могут показаться тебе глупыми, неправдоподобными, шокирующими,
абсурдными и т.д. Все эти характеристики можно будет объединить в одну – не
соответствующие действительности.
Почему я буду говорить вещи, не соответствующие действительности. Потому что
это такая методика, я буду ее соблюдать, а твоя задача пока условно принимать все, что я
говорю, за чистую монету.
Вильям остановился и снова пристально посмотрел в лицо, или, скорее сказать, на лицо
Альберта.
- …это первый вариант ответа. Есть второй – я тебе его назову, а ты из двух выбери
тот, который тебе больше нравится. Я буду говорить вещи, не соответствующие
действительности, потому что твоей действительности, вероятно, больше нет. И ты
будешь вынужден привыкнуть к другой. К той, про которую я тебе расскажу.
Вильям не отводил глаз с лица гостя, пытаясь, вероятно, уловить на нем какую-то
реакцию. А Альберт в этот самый момент пытался понять, как так получилось, что последние
пару предложений он прослушал или недопонял из-за того, что внимание его в какой-то
момент застряло на деталях лица нового знакомого. Альберт только сейчас начал осознавать,
что своим вниманием управлять ему крайне непросто, так как любое его передвижение с
объекта на объект требует сил, а после даже минимальной задержки внимания на объекте
внимание надо отрывать, будто присоску от стекла.
- Итак, - продолжал Вильям, - тебе нужно приготовиться к тому, что работа будет
долгой. Чем меньше в эту работу будут вмешиваться твои собственные представления о
том, как и что должно работать, тем лучше. Уверен, что часть информации, о которой я
буду говорить, тебе известна. Но поскольку я не знаю, что это за часть, я буду говорить все,
что имеет значение для восстановления твоих двигательных функций.
Считай, что твое тело сейчас – это свет. Плотность света, из которого соткан ты,
или я, или предметы вокруг нас, более высокая, нежели плотность света, окружающего
предметы. Управляй своим телом так, как управляют светом. Правило простое,
детализировать его довольно сложно. Любое твое движение будет исходить из твоей
визуальной мысли. Ты рисуешь себе движение в своем уме – и ты получаешь движение. В
конечном итоге это будет происходить одновременно. Ничего невыполнимого. И в то же
время добиться этого будет сложно, так как твое тело должно начать улавливать сигналы
от тебя. Тебе же нужно будет нащупать те визуальные формы, на которые начнет
откликаться твое тело, и научиться воспроизводить их на автомате.
Как только ты сумеешь сделать первое контролируемое движение и сможешь
повторить его, дело пойдет быстрее. Первоначально твои движения будут порывистые и
топорные. Дальше тебе нужно будет оттачивать все мельчайшие детали.
Немного приятной информации: у тебя все должно получиться. Я не пытаюсь
подбадривать тебя, просто… для этого есть определенные предпосылки.
Советую начать с малого: пытайся перевести взгляд с одного предмета на другой, и, как
только получится сделать это, не упускай и запомни ощущение этого действия.
Воспроизводя ощущение, тебе будет проще воспроизводить и само действие.
Посмотрев на Альберта еще несколько секунд, лектор встал и вышел из его поля зрения.
Движение (Вне Сна)
Несмотря на то, что Вильям старался говорить не быстро, Альберт, как и в аудитории,
мало что понял из сказанного. Однако желание двигаться побудило его крайне внимательно
относиться к тем фразам, которые относились непосредственно к полученному заданию. В
особенности Альберт очень хорошо запомнил фразу «…Ничего невыполнимого».
Альберт послушно решил наладить взаимоотношения со своими глазами и принялся
расширять границы своего поля зрения. Попытки вращать глазами вправо и влево, вверх и
вниз раз за разом заканчивались неудачами, что поначалу не слишком смутило Альберта.
Собственно, сфокусировать взгляд на каком-либо предмете, который и так находился в поле
зрения, у него также не получалось. Хотя он помнил, что в какой-то момент ему удалось
сфокусироваться на лице Вильяма, когда тот что-то рассказывал.
Попытки переместить взгляд явно забирали силы. Создавалось ощущение, что Альберт
пытается управлять мышцами, которые ни к чему не прикреплены, а их сокращение,
соответственно, ни к чему не приводит.
Альберт длительное время соблюдал спокойствие, пока в какой-то момент не начал
неистово пытаться дрыгать руками, ногами и головой, потом попытался напрячь пресс и
встать, потом просто упасть на бок. Картина перед глазами не менялась ни капли, что еще
больше выводило Альберта из себя. Он продолжал попытки движения, ему казалось, будто он
связан какими-то невидимыми веревками, но рано или поздно ослабит их или вовсе разорвет.
Альберт пытался орать, скалить зубы, однако в определенный момент полностью выдохся и…
остался в том же положении.
Сидя в состоянии полного опустошения, Альберт вспомнил, как однажды пытался
пошевелить ушами. К такому поступку его сподвиг товарищ, способный выделывать этот
трюк совершенно свободно. Уши у товарища двигались чуть-чуть вперед и назад, при этом
движений нижней челюсти или кожи верхней части головы абсолютно не было заметно.
Альберт тогда так и не постиг волшебного искусства шевеления ушами, но зато хорошо
запомнил оставшийся осадок почти физического чувства неспособности управлять своим
телом. Сейчас это чувство возродилось с новой силой. И речь уже шла о полной
неспособности к движению.
Тем не менее, Альберт не смог не отметить для себя интересного явления. Если раньше
столь серьезное положение вещей могло легко вызвать в нем серьезную панику, ужас,
тошноту или даже удушье, то сейчас ничего подобного не возникало. Альберт отдавал себе
отчет в своей беспомощности, в том, что находится неизвестно где и неизвестно с кем, но все
это, в совокупности с полным ограничением в движениях, практически не вызывало в нем
никакой мощной эмоции. Присутствовали и страх, и понимание возможных последствий, и
тревога, и они даже были сильными. Но они не вызывали эмоцию, как физический процесс,
который нельзя мгновенно остановить и который начинает жить сам по себе, забирая на себя
энергию, сам себя нагнетая и раскручивая вне зависимости от того, продолжает ли
существовать причина, вызвавшая старт эмоции. Это было… ново. И это было то, что
позволяло Альберту сохранять не только рассудок, но и, в определенной степени, пусть
небольшой, спокойствие. Более того, те испуг, страх, которые чувствовал Альберт,
ощущались при внимательном анализе как нечто неестественное. Будто лишнее или, скорее,
необязательное то ли в данной ситуации, то ли вообще в том месте, где находился Альберт.
Неестественное и, словно, имеющее свой конец внутри себя. То есть страх был, но было
наряду с ним и какое-то знание, что этот страх можно оборвать в любой момент. В
действительности оборвать его Альберт не мог, или не пытался, но это знание не давало
панике заполнить собой весь его мозг.
Альберт помнил: страх в самый неудачный момент может отнять нужные силы и даже
враз сделать из сильного человека слабого, но сейчас он с некоторым удовлетворением
понимал, что упадок сил в нем вызван не страхом, а лишь длительными неудачными
попытками подчинить себе свое тело.
И еще он ни собирался сдаваться.
Альберт некоторое время отдохнул и возобновил попытки передвинуть свой взгляд.
Новые комментарии лектора (Вне Сна)
Через какой-то неясный, но безумно утомительный для Альберта период времени перед
его глазами снова появился Вильям и, как и в первый раз, сел напротив.
- Сейчас ты хуже, чем ребенок, - после многозначительной паузы сообщил он. - Ребенок
начинает двигаться сам интуитивно, так как его голова не забита устойчивыми взглядами
на то, как это делать «правильно». Ты же вместо того, чтобы слушать меня и делать, как я
советую, изо всех сил пытаешься сделать что-то такое, что, видимо, вызывало твои
движения в прошлом. Я говорю «изо всех сил» не случайно. Впустую ты затрачиваешь на
свои холостые усилия громадные ресурсы. Не знаю, что представляло из себя твое тело
раньше, и из каких тканей оно состояло, но в данном твоем положении такая растрата сил
может оказаться – и окажется – вредной, если не сказать фатальной.
Альберт отчетливо услышал высказывание лектора про то, что «тело его представляло
что-то раньше» и «состояло из каких-то тканей», после чего имел интерес вновь ощущать в
себе появление из пучин белесой пелены и неторопливый разрыв еще одного пузыря тревоги.
После которого, равно как и в первом случае, не осталось почти ничего.
Одновременно Альберт продолжал чувствовать в себе отдаленно обидную
беспомощность.
- Я дал тебе задание научиться передвигать взгляд. Вместо этого тебя пару раз хватило
лишь на то, чтобы потерять равновесие. Да и это достижение было вызвано, скорее, не
столько твоими усилиями, сколько неровностями на диване…
Я не осуждаю тебя. Я подвожу небольшие итоги. Так как любая работа должна иметь
результат. Спешу напомнить тебе об одном интересном факте. Когда ты был на моей
лекции, в университете, ты следил взглядом за моими передвижениями. И я это видел.
Ты это делал непроизвольно, без излишних усилий. Потом ты даже как-то дернулся и
упал со стула. Так что же сейчас с тобой случилось? Ты забыл, как это делать? Или ты
игнорируешь меня?
Итак, я вынужден повторить тебе то, о чем говорил в прошлый раз. Твое тело ждет от
тебя сигнала к движению. Дать этот сигнал несложно, но он имеет свою специфику. Этот
сигнал рождается в твоем представлении действия: ты должен нарисовать его в своей
голове и оживить его своим вниманием. Именно в этот момент произойдет движение.
Сначала это движение будет отдаленно напоминать то, что ты представил. Твоя задача
будет заключаться в том, чтобы дать телу привыкнуть к сигналам, которые подает твое
сознание, а также научиться направлять сигналы в разные места своего тела. Одновременно
ты будешь стараться оттачивать свои движения через детализацию картинки в своем
воображении. Чем четче тебе удастся нарисовать свое движение, тем четче будет
двигаться твое тело.
Сначала между твоим «рисунком» движения и самим движением будет присутствовать
слабо уловимая разница во времени. Меньше секунды. Позже эта разница исчезнет и
движение будет полностью накладываться на «рисунок» этого движения.
Если не получается представить движение глаз, рисуй движение одной из рук. Руки – это
то, что всегда было доступно твоему полю зрения. Поэтому с их образами проблем быть не
должно.
Начинай прямо сейчас.
Совершенно не задумываясь, Альберт посмотрел на свою руку, чтобы начать «рисовать»
ее движение. В это мгновение Вильям вскочил, простоял секунду с вытянутым лицом, и
громко рассмеялся.
- Ты снова надул сам себя! Это определенно талант!
Вильям поспешно сел назад, но Альберт его видел уже не очень хорошо, так как
перевести взгляд назад оказался не способен.
- Не обращай внимания на произошедшее, - все еще посмеиваясь, продолжил лектор, - это
как раз то, о чем я говорил в прошлый раз: есть все предпосылки к тому, чтобы ты мог
управлять собой прямо сейчас.
Раз ты уже вовсю направляешь свой любопытный взгляд в разные стороны, я дам
комментарии по этому поводу. Для тебя сейчас есть два способа подчинить себе свое тело:
первый – путем проб и ошибок нащупать те команды, которые будут управлять твоим
телом. Второй – дать телу самому сообщить о себе. Для этого надо просто на некоторое
время отдать свое сознание в его распоряжение, прекратив попытки управлять им
совершенно непригодными для этого командами. Как ты это ежесекундно делаешь.
Второй способ звучит проще, но реализовать его значительно сложнее, так как для
этого нужно остановить чтение собственной Мантры. Также этот способ не так хорошо
закрепляется в сознании. В общем… сейчас это не наш метод. Что, правда, не мешает
твоему телу подчиняться тебе в те редкие моменты, когда ты слегка отвлекаешься от
самого себя.
Что касается первого способа, его мы и пытаемся использовать. Итак, сейчас ты
смотришь на свою руку. Представь себе то движение, которое ждешь от нее. Не рисуй
движение всего тела, не рисуй, как ты весь прыгаешь и машешь руками, и среди машущих рук
та, на которую ты сейчас смотришь. От тебя требуется движение лишь этой руки строго
из того положения, в котором она сейчас находится. Давай!
Несколько секунд оба смотрели на руку, лежавшую без единого движения.
- Еще должен предупредить тебя: ты очень близок к тому, чтобы твоя рука двигалась.
Поэтому ты должен быть полностью сконцентрирован на ожидании движения своей руки.
Вот-вот она двинется.
Снова прошло некоторое время.
- Не пытайся двигать своей рукой, как ты привык! Ты снова выдохнешься. Только рисуй.
Вкладывай в этот рисунок максимум красок, максимум деталей. Рисуй каждую секунду,
вырисовывай каждый кадр так, как если бы ты действительно видел это движение.
Вильям посидел рядом еще немного, сказал пробовать дальше и попросил еще, будто
между делом, позвать его, когда рука начнет двигаться… После чего вышел.
Управление телом (Вне Сна)
Через неопределенный отрезок времени, который Альберту субъективно показался
несколькими днями, Альберт уже был способен производить грубые движение руками,
шевелить головой, передвигать взгляд и фокусироваться на любых предметах.
Сперва начала откликаться та рука, на которую перевел взгляд Альберт во время беседы с
Вильямом. Рука действительно двигалась исключительно по визуальным распоряжениям
Альберта, с едва заметным опозданием, однако не повторяла их полностью. Скорее, рука
просто дергалась, словно в легкой судороге; однако с каждым разом движение становилось
все более похожим на то, что изображал хозяин руки в своей голове. Путем постоянных
тренировок Альберт добился возможности не только поднимать руку и удерживать ее на весу
любое нужное время, но и сгибать руку в локтевом суставе и даже почти четко назначать ее
положение в пространстве.
Сам переговорный процесс с собственным телом был безумно утомительным лишь до тех
пор, пока Альберт не заметил первого отклика тела на направленный сигнал со своей стороны.
Он из раза в раз многократно повторял одно и то же движение, пока до конца не
прочувствовал все ощущения, возникающие с момента начала формирования сигнала до
получения реакции. Он будто видел сам сигнал, проходящий сквозь руку, вместе с движением
руки, только видел его не глазами, а как-то иначе. Будто пространство в комнате, где он
находился, одновременно состояло из большого количества слоев, каждый из слоев содержал
свой пласт ощущений и информации. Но слои эти и воспринимались как единое целое, и были
единым целым, и определить само их наличие возможно было только длительное время
концентрируясь на ощущениях одного слоя, как это приходилось делать Альберту при
освоении своего тела. Альберт предположил, что разделение пространства на слои отдаленно
напоминает различие данных, получаемых им раньше через разные органы чувств. Но только
отдаленно, так как само наполнение воспринимаемой информации никак нельзя было четко
разделить на зрительный, тактильный или звуковой блоки. Они делились как-то иначе. Как
именно, Альберт пока не понимал, да и не уделял этому много внимания.
Как бы там ни было, как только в голове Альберта был выведен алгоритм создания
движения, переносить этот алгоритм на другие части тела стало проще, нежели изобретать его
в первый раз. Единственной трудностью оставалась адресация сигнала, но и она не являлась
серьезной преградой. Изученные на первой руке движения Альберту было относительно
несложно повторить и на второй руке, которая оказалась не менее послушной. И хотя ему
пока не были доступны движения пальцами или даже кистью, он наслаждался возможностью
просто производить движения по собственной воле.
Глаза его начали двигаться без какой-либо длительной тренировки, когда Альберт
занимался разработкой движений руки. Взгляд в какой-то момент словно прилип к руке и стал
двигаться за рукой. А чуть позже Альберт почувствовал способность направлять взгляд туда,
куда ему было нужно.
Управление своим телом было процессом в высшей степени творческим и даже
доставляющим удовольствие: Альберт рисовал картину своего движения; движение не то
чтобы следовало за рисунком, оно в этот рисунок вкладывалось, оживало в этом рисунке.
Движение зависело только от направления визуального образа Альбертом, и это давало
потрясающее, волшебное чувство всевозможности и вседоступности. Чувство, правда, было
ошибочным, так как набор реально осуществляемых действий был чрезвычайно скудным, но
казалось, что стоит только освоить эту фантастическую возможность управлять собой, рисуя
себя, и любые существующие границы будут стерты раз и навсегда. И чувство это рождало
воодушевление и желание идти дальше.
Научиться вращать головой оказалось значительно сложнее. Возможно, из-за того, что
самого объекта движения Альберт видеть не мог. И то ли рисунок этого объекта в
воображении был недостаточно точен, то ли мешали уже научившиеся свободно двигаться
глаза. Процесс вращения головой в сознании Альберта был неразрывно связан, в первую
очередь, с изменением картинки перед глазами, в результате чего на воображаемое движение
воспринимаемого глазами пространства реагировали только сами глаза, услужливо
поворачиваясь туда, куда Альберт планировал повернуть голову. Дошло до того, что Альберт
вообще допустил отсутствие у себя головы как таковой. Ее, как назло, не было видно, как
глаза не вращай.
На помощь пришла отработанная возможность двигать руками. Альберт свою голову
попытался потрогать. Сделать это, вроде бы, удалось, но прикосновение рукой к части
собственного тела нисколько не напоминало тактильное ощущение. Сам контакт двух частей
тела одновременно напугал и рассмешил Альберта. Это был крошечный, но заметный сдвиг в
восприятии всего своего тела. Будто тело Альберта в его собственном восприятии было
экраном телевизора, транслирующего определенную передачу, а когда Альберт дотронулся до
самого себя – задел антенну, и по изображению на экране пошли легкие щекочущие помехи,
особенно ощущаемые в областях контакта частей тела, и совсем еле уловимые в частях тела,
отдаленных от места контакта.
Испуг заставил руку Альберта мгновенно вернуться в первоначальное положение. Можно
было сказать, что рука отдернулась рефлекторно. Придя в себя, Альберт долго
экспериментировал с ощущением контакта частей тела, дотрагиваясь одной рукой до другой.
В зависимости от места контакта «помехи по изображению» распределялись по-разному.
Такой опыт позволил Альберту максимально прочувствовать свое тело за счет изменения
ощущений внутри него. Ему казалось, что обе его руки – два провода, при соединении
которых замыкается электрическая цепь, где и потребителем, и источником тока, и всей
цепью является он сам.
Когда Альберт дотрагивался рукой до дивана, на котором сидел, замыкания цепи не
происходило, хотя слабые «помехи» в месте контакта появлялись и даже исчезали не сразу
после того, как он убирал руку, а спустя, возможно, какую-то секунду.
Как только с первыми движениями у Альберта появилась надежда на восстановление
двигательных функций – а вместе с ними надежда на определенную свободу, и без того
невыразительная тревога начала спадать, освобождая место размышлениям о новом месте
пребывания Альберта. Альберт пытался установить координаты места своего пребывания в
максимально масштабном плане, на который только бы способен: территория, время…
категория пространства. При этом он отмечал для себя, что его способность к спокойному
размышлению несколько улучшилась с момента попадания в эту комнату. Говорить, что
способность восстановилась, было бы неверно, так как она стала качественно другой, хоть и
незначительно. В голове Альберта установился какой-то более тихий фон, позволяющий
мыслям не тонуть друг в друге, а как бы каждой из них иметь свою индивидуальность, свои
начало и конец. И от того мышление казалось легче. К тому же все происходящее сейчас и
раньше воспринималось одновременно и более реально, и более отдаленно. Воспоминания
были будто слегка яснее, но вместе с тем отдаленнее из-за того, что они практически не
вызывали эмоций.
Альберт помнил, что случилось с ним в его квартире, помнил, как мир, где он находился,
сначала поблек, наполнился шумами, словно некачественная фотография, а после, бравируя
нелогичными событиями, то ли исчез сам, то ли выплюнул из себя Альберта. Если выплюнул,
то куда? Если исчез, то навсегда ли? И что сейчас вокруг? Альберт чувствовал в себе желание
ограничиться объяснением себе происходящего потерей здоровья, чередой совпадений и
глубоким обмороком в конце. Но, вспоминая горький опыт аналогичного и совсем недавнего
самообмана, просто принял такой вариант за одну из версий. Ум Альберта поневоле
становился гибче.
Где я? Версии (Вне Сна)
Итак, Альберт стал предпринимать попытки объяснить себе происходящее. Первое же, с
чем ему пришлось столкнуться, - неминуемая ответственность за любые возможные догадки.
Ни одно из возможных объяснений, приходящих на ум, не несло в себе ничего
положительного, зато все они – и даже сам процесс размышления – все как один вызывали
непростое для осознания понимание необратимости.
Той версией, которая первой приходила на ум и в которую Альберту больше всего
хотелось верить, являлась версия физического заболевания, приведшего к значительному
изменению восприятия собственного тела и окружающего мира. При этом неотъемлемыми
частями версии были сохранение в реальности обычного тела Альберта и сохранение
привычного ему окружающего мира. То есть, все как бы оставалось прежним. Изменялось
только восприятие.
Что мог сказать себе Альберт в пользу этой версии? То, что находилось вокруг него – а
видел он не так много – вполне могло бы быть элементами тех мест, где он находился ранее.
Какая-то комната, до этого большая аудитория… Все.
Его тело. Тело, хоть и было другим, но могло оказаться и тем же, просто чувствовать его
Альберт стал иначе. Альберт подумал, что никто ведь не учил его и не рассказывал ему, как
надо или не надо чувствовать и воспринимать собственное тело. Он просто родился с ним, и
все. Может, каждый человек ощущает свое тело как-то особенно, индивидуально. А может,
все одинаково, и только он чувствовал неправильно, потому что его не научили. А теперь
вдруг, в результате какого-то переживания, стал чувствовать, как все. Мало ли что. И
одновременно мог потерять возможность управления собой. Инсульт вряд ли. Скорее какая-то
более скрытая и локальная проблема, что-то на уровне психики. Возможно, даже какое-то
сверхъестественное вмешательство…
Проговорив эти тезисы для галочки, Альберт нещадно поздравил себя с воспроизведением
одного из самых нелепых и натянутых блоков информации, которые ему приходилось
изобретать. Почти все составляющие версии были притянуты за уши. Альберт, будучи знаком
с базисной логикой работы человеческого ума и развития мысли, мог позволить себе в
качестве нечастого десерта не обманывать себя и отказываться от самообмана, комфортного,
но угрожающего более важным аспектам. В данном случае самому существованию.
В качестве второй версии Альберт озвучил себе собственную смерть. И если бы
одновременно он не держал в голове аргументов, эту версию опровергающих, было бы ему
снова нехорошо. Несмотря даже на почти полное отсутствие в нем силы эмоций с момента
невольной смены обстановки.
Смерть в этой версии рассматривалась именно в самом тривиальном ее понимании (если
таковое вообще возможно в отношении самого пугающего и неизученного явления). Альберт
просто сгинул из привычного ему мира и, видимо, оказался где-то еще. При этом все события,
предшествующие смерти и в какой-то степени будто даже ее предваряющие, получалось,
носили случайный характер и друг к другу отношение имели самое посредственное.
На этом версия заканчивалась. Пожалуй, смысл здесь был только в предположении, что со
смертью осознание может не прекращаться, а продолжать существование в другом виде. И
все. Будь то даже смерть, смерть в виде изменения среды пребывания Альберта не то чтобы
устраивала, но была однозначно лучше смерти как полного прекращения самосознания.
Помимо этого Альберт все же чувствовал, что он, однозначно, жив. Пусть даже и не так, как
это было ему привычно.
Сон. Постепенно разменивая версии явно дефектные, Альберт плавно подошел к варианту
самому, с его точки зрения, приближенному к реальности. Он, правда, был вынужден
признать, что похожесть этого варианта на правду была вызвана по большей части
необъятным смыслом, который можно было с легкостью вкладывать в понятие сна. По сути,
сном можно было назвать все, что угодно, любые метаморфозы реальности и ее восприятия.
Пусть так.
Альберт понимал, что происходящее с ним было сном вынужденным. Возможно, это
потеря сознания. Возможно, кома. Альберт не имел глубоких познаний о сне, но некоторые
вещи были ему известны. Во сне время может идти иначе. Поэтому делать выводы о том,
сколько времени длится его сон, было бы неправильно. Это значит, что он, быть может, не в
коме. Возможно, здесь он провел уже большое количество времени, а там, в его мире, он в
этот самый момент лишь уронил голову на спинку дивана. И сердце его успело сделать лишь
один-два удара с той секунды, когда его глаза потеряли свет. Впрочем, возможно и другое.
Может ли сон быть осознанным? Альберт читал об этом что-то и даже сам пытался
пробраться в сон, не засыпая при этом, но… Все его переживания в этой области были
ничтожно малы, чтобы делать выводы. В любом случае он не припоминал, чтобы в
осознанном сне можно было так легко осознавать присутствие своего тела, но не иметь
возможности управлять им.
Альберт понимал, что если это и сон, то проснуться из него возможности не было. Так ли
ощущает себя человек, находясь под наркозом или просто в больничной палате с
искусственно вентилируемыми легкими, с внутривенным питанием и с родственниками за
дверью, которые не первую неделю ведут с врачом дискуссию о вероятности выхода из
комы…
По-прежнему не ощущая грусти или жалости к себе, будто в этом месте ощущать их было
невозможно ни при каких обстоятельствах, Альберт временно смирился с тем, что ему явно
недостаточно информации для точного своего позиционирования. И пока договорился с
собой, что он находится во сне. Договорился хотя бы для того, чтобы просто об этом не
думать.
Первый диалог (Вне Сна)
В очередной раз, когда Альберт продолжал тренировки по овладению своим телом,
Вильям вновь сел прямо перед ним. На тот момент Альберт еще не был способен задавать
вопросы, но уже мог давать Вильяму простые ответы заранее обозначенными им движениями.
К некоторому удивлению Альберта, лектор практически не пользовался такой возможностью
общения, то ли откладывая подробное знакомство на потом, то ли вовсе не проявляя к своему
гостю никакого интереса. Однако в этот раз Вильям в самом начале разговора сообщил
Альберту, какими движениями давать положительный или отрицательный ответ, и Альберт
приготовился к диалогу.
- Мне нужно задать тебе несколько вопросов, чтобы точнее определить твое состояние
до того, как ты сможешь подробно рассказать мне о нем самостоятельно. Ты согласен?
- Да.
- На некоторые мои вопросы тебе будет сложно ответить однозначно. Это связано с их
общей формулировкой. Постарайся давать ответы, наиболее близкие к тому, как есть на
самом деле. Если ответа от тебя не последует, я постараюсь уточнить или
переформулировать вопрос. Хорошо?
- Да.
- В ходе диалога я буду повторять некоторые вопросы: мне нужно убедиться, что ты
четко понимаешь, о чем я говорю тебе, и даешь соответствующие ответы.
Судя по твоему текущему состоянию, с тобой произошло какое-то событие, повлиявшее
на твою способность двигаться и говорить. Это так?
- Да.
- До текущего дня ты обладал способностью двигаться и разговаривать?
- Да.
- Ты помнишь само событие, в результате которого ты потерял способность
двигаться?
Альберт засомневался…
- Да.
- Ты помнишь, что было до этого события? Точнее, помнишь ли ты не короткий период
до события, а, в общем, ход своей жизни до него?
- Да.
- Ты был знаком со мной до того, как оказался на моей лекции?
- Нет.
- Ты понимаешь, в какой местности ты сейчас находишься?
Альберт засомневался снова.
- Нет.
- Те слова, которые я произношу, понятны тебе детально или ты улавливаешь лишь
общий смысл того, что я говорю? Детально?
- Да.
После ответов Альберта постоянно возникала пауза, иногда короткая, а иногда
длительная. По этим паузам Альберт понимал, что Вильям импровизирует, придумывая и
формулируя следующий вопрос с учетом ранее полученных от собеседника ответов. Альберт
также пытался следить за движениями на лице Вильяма при получении ответов от него, но
никаких заметных эмоций на лице лектора не наблюдалось.
- Сейчас ты снова учишься управлять своим телом. То, как я говорю тебе управлять им,
знакомо тебе?
Альберт колебался с ответом.
- Ты помнишь, как ты управлял своим телом до потери этой способности?
- Да.
- Раньше ты направлял свое тело, используя ту же логику визуальных команд?
- Нет.
- И ты помнишь, как ты делал это раньше?
- Да.
- Ты чувствуешь сейчас свое тело так же, как чувствовал раньше?
Альберт не дал ответа.
- Ты помнишь, как ты выглядел до потери способности управлять своим телом?
- Да.
- Сейчас ты не видишь себя полностью, но те части тела, которые ты видишь,
выглядят так же?
- Да.
- Раньше ты мог общаться?
- Да.
- Ты чувствуешь в себе способность общаться сейчас?
- Да.
- Сейчас тебе мешает общаться только неспособность транслировать мысли?
Вопрос поставил Альберта в тупик. Ответа не последовало.
- Ты хочешь снова начать говорить?
- Да.
- Скажи, субъективно тебе тяжело дается освоение команд движения своего тела?
- Да.
- То событие, которое произошло с тобой, дает тебе понимание, почему была утрачена
связь с твоим телом, или просто является временной отметкой: до события мог управлять
собой, после не смог? Дает понимание?
- Нет.
- Является временной отметкой?
- Да.
- Ты чувствуешь сейчас свое тело так же, как чувствовал раньше?
- Нет.
- Тебе доставляет дискомфорт пребывание здесь?
Альберт не ответил.
- Тебе доставляет дискомфорт пребывание здесь, если не связывать его с твоей
неспособностью двигаться, тем событием, которое вызвало неспособность управлять
собой, и вытекающими из этого неудобствами?
- Нет.
- Если бы ты мог говорить, ты хотел бы задать мне какие-либо вопросы?
- Да.
- Много вопросов?
- Да.
- Ты не узнаешь это пространство как родное для своего тела?
Вопрос звучал размыто, но его Альберт понял как нельзя лучше и тут же дал
положительный ответ. Именно такая формулировка исключительно точно передавала
ощущения Альберта, и только сейчас, при получении правильного вопроса от Вильяма,
Альберт почувствовал надежду на то, что тот может в действительности понимать, что
происходит. А раз так, то у него могли быть и ответы.
- Ты достаточно быстро восстанавливаешь способность к движению. Как я уже
говорил, это нормально. Скоро мы вернем тебе способность общаться не через движение
рук, а так, как это принято среди людей. Это будет сложно, но сложно лишь в отношении
затраченного времени.
Я видел, что ты пытаешься управлять ногами и даже слезть с дивана. Сейчас я
посоветую тебе не спешить с этим. Причины следующие…
Первая – передвижение всего тела в пространстве связано с удержанием равновесия и
одновременным управлением многими элементами твоей мысленной проекции. Если сейчас
ты двигаешь рукой, и в один момент времени тебя едва хватает на ориентирование в
пространстве одной части твоего тела, то при передвижении всего тела тебе нужно будет
удерживать внимание одновременно на десятках элементов и при этом прорисовывать
движение каждого из них. Тело – это большая конструкция. Пройдет некоторое время, пока
ты привыкнешь к движению каждой части своего тела, доведешь эти движения до
автоматизма.
Для начала попробуй совершать заранее запланированные движения двумя руками сразу.
И пальцами двух рук сразу. Руки – это ключ ко всему телу. Сможешь обеспечить синхронную
работу рук, значит, раскачаешь все тело. Оно начнет слушаться тебя.
Без этого, пытаясь встать, ты уронишь себя. Ничего страшного не случится, но, если
меня не будет рядом, обратно на диван ты попадешь не так скоро, как тебе захочется.
Вторая причина, почему я тебе не советую спешить слезать с дивана, заключается в
том, что одновременный контроль и управление сразу несколькими элементами тела – это
достаточно энергоемкий процесс. А с энергией у тебя сейчас большая проблема.
Третья причина. Движение рождает новые ощущения. Если ты не помнишь, как
управлять своим телом, то ты можешь не помнить и связанных с передвижением
ощущений. Они могут напугать тебя или, как минимум, забрать все твое внимание, заставив
отпустить визуальный образ.
Считай, что пока ты болен и находишься на постельном режиме. Любой риск для тебя
сейчас противопоказан. Я врач. И я знаю, что говорю.
Транслирование мысли. Речь (Вне Сна)
Последний вопрос Вильяма, так точно описавший ощущения Альберта в новом для него
месте, был не единственным моментом в беседе, врезавшимся в память Альберта.
Ему очень хотелось иметь возможность говорить, для того чтобы и ускорить процесс
своего восстановления, и начать выяснять, где он, что произошло и что, вероятно, будет
дальше. Альберт уже неоднократно делал попытки управления своим речевым аппаратом, но
это было, пожалуй, в сотню раз сложнее, чем пошевелить головой. Более того, если почти все
свое тело он мог «рассмотреть» на фоне волн-помех, как бы отсвечивающих это тело изнутри
в моменты соприкосновения частей тела друг с другом, то области шеи и головы все равно
оказывались словно в какой-то темной зоне. Что не давало возможности свободно
концентрироваться, к примеру, на движениях языка или гортани.
И сейчас Вильям очередным своим вопросом снова расставил точки над «i». Мешает ли
Альберту говорить только неспособность транслировать мысли?.. Именно так, и никак иначе.
Альберт понял, что снова попал в ловушку своих убеждений. Он пытался издавать звуки и
разговаривать ртом, как делал это и раньше, тогда как, по сути, понятия не имел, как делать
это в том «сне», в котором находился. Только сейчас он обратил внимание, что вокруг него
вообще не существовало такого элемента реальности, как звук. Хотя это и не означало, что
вокруг была полная тишина. Что-то, так или иначе, затрагивало восприятие Альберта в
фоновом режиме, чем-то дополняя общую картину в тех местах, где в его мире были бы звуки.
Но уши Альберта были в этом абсолютно не задействованы.
Когда с ним разговаривал лектор, Альберт воспринимал уже готовые блоки информации.
И, несмотря на то, что воспринимал он их как набор слов, он не был уверен в том, что именно
набором слов эти блоки попадали к нему в голову. Он даже точно не помнил, шевелил ли
Вильям губами во время разговора. Альберт задавался вопросом, как такое могло быть? Как
он мог не помнить, шевелит ли его собеседник губами во время беседы? И, раз так, почему он
вообще решил, что та информация, которая поступала к нему от Вильяма, поступала именно
от него? Сейчас Альберт стал осознавать, что его сознание и привычка восприятия могли
играть с ним злую шутку. Впрочем, находясь уже длительное время в ситуации более чем
странной и щекотливой, он разумно решил не заводить свои мысли в недосягаемые глубины и
намеренно из всех своих размышлений оставил лишь один вывод. Возможно, разговаривать
ему доведется без участия языка.
Человек, с которым пришлось иметь дело Альберту, не отличался долгими
вступительными речами. В этот раз Вильям не стал изменять привычкам и сразу перешел к
делу.
- Я расскажу, как я передаю тебе информацию. Тебе нужно будет делать так же.
Описание будет не таким прозрачным, как, к примеру, инструкция движения. Но это не
должно смущать тебя. Твоему сознанию не обязательно каким-то специфическим образом
понимать и представлять то, о чем я расскажу, чтобы ты смог начать говорить. Та часть
тебя, которая отвечает за прямой обмен информацией, сама знает, как ей действовать. От
тебя, как мыслящей части твоего я, нужен только небольшой толчок, чтобы ее разбудить.
Пространство, в котором ты находишься, состоит из информации. Еще можно
сказать, что пространство состоит из энергии, и это будет практически то же самое.
Любое действие, явление, тело – это энергия, и это информация. Ни энергия, ни информация
не существуют в статике. Они всегда в процессе изменения. Любая мысль, как и любое
движение – это действие, влияющее или, я бы сказал, направляющее изменение информации в
ту или иную сторону, форму. Любая твоя мысль меняет структуру общего информационного
поля. И, соответственно, в какой-то степени, всего, что тебя окружает.
Каждый момент времени происходит несчетное количество таких изменений. И все они
воспринимаются любым человеком. Но в область внимания человека попадают, естественно,
не все.
Если я хочу передать информацию именно тебе, я задействую твое внимание и
удерживаю его на той информации, которую транслирую в пространство. Для удобства
считай, что я формирую канал в пространстве – от меня к тебе. Это грубый образ, но наша
задача сейчас не проникнуть в глубокую суть процессов, а вернуть тебе способность
разговаривать. Когда мне надо сказать что-то нескольким людям, я формирую несколько
каналов. Естественно, когда я говорю что-то, я не думаю о том, что строю какие-то
каналы; все это происходит автоматически. Потому что давно записано в Мантру. Позже я
расскажу про Мантру подробнее, а сейчас считай, что это набор тех основных сведений,
которые каждый из нас знает по умолчанию.
Та информация, которую ты получаешь от меня, ее качество и полнота, зависят, в
первую очередь, от качества установленного мной канала и от единства наших систем
интерпретации. Качество установленного мной канала зависит от того, насколько часто
мы взаимодействуем, и от того, с какой силой я привлекаю твое внимание. Мое усилие по
привлечению и удержанию твоего внимания, в свою очередь, зависит от моих возможностей
в этом направлении, от твоего согласия направить внимание на определенную информацию и
от дистанции между нами в пространстве. Что касается согласия адресата, для которого
транслируется информацию, то адресат на практике не может вообще проигнорировать
информацию, попадающую в область его внимания, но, конечно, существуют способы
закрыть свое внимание от каких-либо конкретных источников.
Дистанция между нами не влияет непосредственно на саму передаваемую информацию,
но с расстоянием снижается действие моего усилия по удержанию твоего внимания на
нужной информации.
У тебя, кстати, рот открылся.
Это краткая теория, теперь простое упражнение, чтобы дать твоему телу вспомнить,
как разговаривать. Во-первых, потрать время, чтобы обдумать то, о чем я тебе рассказал.
Пребывание этой информации в твоих мыслях приблизит тебя к ощущениям твоего тела.
Во-вторых, пробуй вспоминать то, что ты испытываешь, когда слышишь меня: ты
нащупаешь тот канал, о котором я тебе говорил. В-третьих. Я уже достаточно долго
маячу перед тобой, чтобы ты запомнил мое лицо. Воспроизводи его в своих мыслях и
транслируй в пространство то, что хочешь сказать мне. Делай это именно так, как
подскажет тебе твое тело после выполнения первых двух пунктов. Но если решишь
навязывать ему свою трактовку передачи информации, пусть это будет та трактовка, о
которой я рассказал тебе. А не та, которая уже много времени отнимает у тебя большую
часть твоих сил.
Когда научишься говорить, расскажешь, что именно ты все это время пытаешься
сделать.
В общем, пока это все, чем я могу помочь тебе в восстановлении функции речи. И этого
более чем достаточно. Дальше ты просто будешь говорить. Тренируйся.
Первое слово (Вне Сна)
Только сейчас Альберт понял, как устал. Словно где-то рядом открылась дверь, и вместо
уличного ветра Альберта просквозило тяжелым чувством уныния. Он был один, без друзей,
без родственников, без своих привычек. Без тела. Он даже не понимал четко, что является
более реальным: его воспоминания о жизни где-то в другом месте, других времени и
обстоятельствах, либо его нынешние положение и мироощущение. Как они соотносятся
между собой, и вообще, было ли с ним то, о чем он помнит… И происходит ли с ним то, что
происходит сейчас.
Если это сон, то сон этот сильно затягивается. И хочется проснуться, несмотря на то, что
сон небезынтересный. Альберт впервые здесь почувствовал, что у него нет ни малейшего
желания разговаривать так, как это описал Вильям. И ему не хочется двигаться так, как
рассказал Вильям. Ему хочется проснуться и поехать в автосервис договариваться о ремонте
машины. Хочется полистать новостные сайты, пройти пару собеседований на новые места
работы… И больше никогда не засыпать так надолго. Возможно, он вообще больше не будет
спать. Что бы там ни было. Ну, хотя бы на минутку попасть туда, в его квартиру или офис.
Только чтобы были люди вокруг. Нормальные. А не те, которые разговаривают так, что всю
голову сломишь, пока поймешь, как.
Альберт был зол на своего доктора, соседа, сиделку или кем бы там ни являлся Вильям.
Такого сокрушительного штурма своего мозга Альберт ожидать никак не мог. Было странно и
самонадеянно со стороны Вильяма полагать, что все сказанное им в отношении обмена
информацией можно было запомнить или хотя бы понять. Потому что запомнить или понять
все это было просто невозможно.
Но Альберт запомнил. Запомнил и даже обнаружил в себе странное осознание, что все это
ему знакомо. Помимо обиды, а точнее, какого-то смутного ее подобия, Альберт одновременно
испытывал восхищение Вильямом. Его рассказ, будь он хоть сто раз сложен для восприятия,
был чистейшим набором нужной информации строго по определенной теме, без примесей
разных разговорных сорняков и отвлечений на свободные темы. Только сейчас Альберт в
полной степени осознал: Вильям действительно очень хорошо знает, что делает. А значит, с
большой долей вероятности Альберт оказался здесь не случайно. Это было и хорошо, и плохо.
Хорошо в том случае, если цель его пребывания в этом месте, искусно выдуманная кем-то
другим, не включает причинение ему вреда. И плохо, если включает.
На этих размышлениях Альберту еще сильнее захотелось прояснить ситуацию со своим
здесь пребыванием, что было неразрывно связано с необходимостью научиться разговаривать.
Недолго думая, Альберт мысленно нарисовал перед собой образ Вильяма, насколько это
позволяли его художественные способности. По тому, каким размытым получился образ,
Альберт как-то сразу понял, что с таким образом разговаривать не только бесполезно, но и не
о чем. Однако все же решил попытаться сказать ему что-нибудь. Он выбрал наиболее
тревожащую его тему и задал образу вопрос: «Где я нахожусь?». В воображении Альберта это
выглядело так, будто прямо поверх нарисованного им образа собеседника был написан сам
вопрос. Мысленно продержав такую картину у себя в воображении некоторое время и
осознав, что способ этот пока не работает, Альберт вернулся к содержанию длительного
объяснения Вильяма и постарался максимально внимательно вспомнить все, о чем тот
рассказал. После, как и советовал Вильям, Альберт сконцентрировался на том, что «слышит».
На первый взгляд, это был новый тупик. Альберт понимал, что к нему почти непрерывно
поступает какая-то информация. Куда «к нему» поступает эта информация, и откуда она
поступает, определить было сложнее. Условно он выделил те данные, которые
воспринимались им как будто через зрение. И тут же осознал, что никакого зрения у него нет.
Просто выделенный им набор воспринимаемой информации содержал параметры
расположения предметов в пространстве относительно друг друга и относительно самого
Альберта. Отсутствие зрения оказалось новым открытием, от которого Альберту, будь он вне
«сна», захотелось бы полезть на стену. Но здесь Альберт к собственному удивлению сохранял
спокойствие.
Данные о том, «как звучат предметы», - а именно таким образом смог сформулировать для
себя задачу Альберт, - предательски сливались со всем остальным, что, так или иначе,
касалось его восприятия. Постепенно, присматриваясь к общему потоку информации, Альберт
стал узнавать, какие данные имеют или, скорее, не имеют прямого отношения к тем
предметам, которые находятся в его «поле зрения». Предметы, которые он мог видеть, были
недвижимы и давали о себе только информацию в части их положения в пространстве. Однако
параллельно Альберт воспринимал информацию, которая к этим предметам, по его
субъективному предположению, отношения не имела. Альберт заключил, что эта информация,
должно быть, и есть нечто, что вне «сна» было бы звуком.
…Или запахом. Альберт долго «наблюдал» за поступающими «звуками-запахами», чтобы
определить направление, откуда они могут исходить, и положение рецептора этой
информации в его теле. Не получалось ни то, ни другое.
Он пытался использовать ум по максимуму. Запахи в его мире имели более длительное по
времени воздействие на человека, нежели большинство звуков, а также были менее
изменчивы в единицу времени. Не было такого, чтобы Альберт уловил сильный запах цветов
на две секунды, а после – резкая одномоментная смена и другой запах. И снова цветы.
Со звуками резкая смена была обычным делом. Альберт вспомнил ход секундной стрелки
часов на своем письменном столе. Звуки шагов. Падение столового прибора на пол или в
мойку. Гудок автомобиля под окном. Резкое начало и более резкое окончание, чем у
ощущения запаха.
По этому критерию поступающая информация, за которой наблюдал Альберт, походила
все же, скорее, на звуки. Она могла быть обрывочна. Но этого вывода было мало, и какойлибо практической пользы для способности разговаривать сам по себе он не нес.
Альберт решил пойти по другому пути и начал вспоминать, как к нему поступала
информация от Вильяма. Именно его слова. Альберт раз за разом прокручивал перед собой
запомнившиеся части последней речи Вильяма, пытаясь одновременно уловить, как он
«слышал» слова. Проще было поднять себя за волосы. Альберт вообще сейчас не понимал, как
он, когда был еще вне «сна», различал, что он видит, а что слышит. Что слышит ушами, а что
посредством обоняния. Или даже что чувствует кожей. Все это было уже чрезвычайно далеко
от него, а может, и вообще никогда с ним не было. За пределами «сна» он мог закрыть уши
руками и отсечь часть поступающей информации, а здесь он даже не знал, что именно надо
закрыть руками. Он руками-то научился шевелить… совсем недавно.
…сколько времени назад он научился шевелить руками?? Сколько времени он здесь
находится? Альберт долгое время пытался игнорировать этот вопрос, но вопрос сам
выбирался наружу. Пусть неопределенное, но ощущение времени явно присутствовало. Хотя
здесь это ощущение не полностью соответствовало тому, что было вне «сна».
Видимым признаком наличия временной линейки здесь являлась запоминаемая
последовательность событий. Каждый последующий эпизод шел за предыдущим, и именно в
такой последовательности Альберт мог их вспоминать. Но это все. Если вне «сна» Альберт
всегда имел представление о том, сколько примерно времени прошло между теми или иными
событиями, пусть даже не точное представление, то здесь он абсолютно не понимал, ни
сколько времени проходит между событиями, ни сколько длится само событие. И это,
казалось, даже не было связано с отсутствием у Альберта часов или какого-то другого
внешнего ориентира. Ориентира не было внутри него. Либо время в этом пространстве было
неравномерным. То есть при воспоминании одного и того же события оно могло
одновременно казаться и молниеносным, и утомительно долгим. Хотя при этом Альберт
понимал, что вне «сна» аналогичное событие – к примеру, очередной монолог Вильяма – не
мог быть ни молниеносным, ни чересчур долгим. А занял бы этот монолог десять минут, и так
и помнил бы про него Альберт в последующем: монолог длился десять минут. Ни больше, и
не меньше. Здесь же время представлялось бесформенной, безразмерной и бесконечно
изменчивой кляксой на фоне происходящего. И ориентироваться на эту кляксу было никак
нельзя.
Альберт пошевелил рукой. Так как ему очень захотелось сделать что-то, что ему точно
удастся сделать. Пошевелил еще несколько раз, медленно. Пронаблюдал, что каждое его
движение, при максимальном сходстве с предыдущим, может занимать совершенно другое
время. Или то же самое?
Устав от неустойчивой картины времени, Альберт вернулся к попыткам обнаружить в
себе способность разговаривать. Однако очень скоро прекратил все размышления и стал
просто наблюдать за тем, какая информация приходит к нему, без насильственных попыток
рассортировать ее по чувствам. После молчаливого наблюдения, которое длилось, как
водится, неизвестно сколько, поступающая информация немного видоизменилась, приобрела
краски, и Альберт даже стал улавливать в ней какой-то внутренний порядок. Как если бы из
нагромождения звуков шумной городской улицы внезапно сложилась какая-то мелодия. Не
то, чтобы прямо готовая композиция, а так, что-то слегка ритмичное. Альберт ощутил в этом
какую-то приятную для себя гармонию. Информация вокруг него с красками постепенно
приобретала структуру, нестабильную и совершенно для него необъяснимую, но точно
существующую. Альберт впервые, с момента появления в этом месте, заметил, что ему даже
комфортно, и что комфортно ему от того, что он сам, всем своим существом, равно как и все
вокруг него, является неотделимым и в то же время самостоятельным элементом наблюдаемой
им информационной структуры. Полноценной и гармоничной в самой себе. Сугубо
замкнутой, но бесконечно огромной.
В этом ощущении, боясь лишней мысли, Альберт провел безмерное количество времени.
И в какой-то момент, будто без собственного участия, как продолжение самого себя направил
в эту структуру свое имя. Информационный фон на долю мгновения слегка съежился и… едва
слышно, но ясно прошелестел в себе: «Альберт».
В комнату зашел Вильям и, как это было уже не раз, сел перед Альбертом.
- Вильям. Рад знакомству.
Рассказ (Вне Сна)
Несмотря на успешно произнесенное в пространство имя, Альберт потратил еще много
времени на то, чтобы овладеть способностью разговаривать. Для этого ему пришлось еще
неоднократно воспроизводить то состояние сопричастности окружающему пространству,
которого он достиг едва ли не случайно, не давая своим размышлениям перебивать самого
себя. Впоследствии он вспоминал, что тот случай с трансляцией своего имени в «сон» - а
именно так он удачно для себя определил то место и состояние, в котором находился, - стал
для него первым основным шагом в самоидентификации внутри нового пространства. Этот
случай явился, в первую очередь, актом самопровозглашения существа Альберта в новом
месте и, одновременно, рождением связи между мышлением Альберта и процессами «сна». И
уже во вторую очередь, это была успешная попытка произнести что-то вслух. Произошедшая,
к слову, почти без его волевого усилия.
Овладение возможностью говорить потребовало еще много усилий от Альберта, но после
этого случая любые навыки по управлению собой во «сне» давались ему несравнимо легче.
Пространство вокруг словно заметило его и приняло как свою составляющую. Альберт, в
свою очередь, транслировал и принимал информацию, ощущая себя частью нового
пространства и действуя как его часть.
Слова в этом месте несли в себе принципиально большее значение, нежели в мире, к
которому привык Альберт. Каждое произнесенное слово входило в общую информационную
структуру «сна», меняло ее и оставляло там след. Даже если этот след был едва заметен, он
оставался там навсегда. Альберт сравнивал это вечно меняющееся информационное море, в
котором оказался, с глобальным кубиком Рубика, каждое движение, мысль в котором
являлись отдельными ходами в его сборке. При этом по текущему состоянию кубика можно
было узнать конкретного автора того или иного хода. Что подразумевало ответственность за
каждый ход. Поэтому, как только Альберт впервые увидел передвижение собственного имени
по пространству вокруг себя, он почувствовал, что поставил подпись под фактом своего здесь
существования, пусть даже и не являясь инициатором этого существования.
Пространство вокруг Альберта ощущалось им чрезвычайно сложным для изучения, но
умеренно дружелюбным. И постепенно взаимодействуя с этим пространством, он достиг
следующей скорости его изучения: он получил возможность разговаривать с Вильямом, а если
быть точнее, обмениваться с ним готовыми блоками информации.
Когда Альберт еще не мог произнести ни звука и даже когда впервые произнес свое имя, у
него был миллион вопросов к лектору. Но позже, к моменту, когда он овладел способностью
говорить в достаточной для свободного общения мере, он понял три вещи. Во-первых,
миллион вопросов сразу задать не получится и стоит запастись терпением. Во-вторых, с
частью вопросов стоит повременить, дабы сохранить в норме остатки своей психики. И втретьих, даже оставшиеся вопросы лучше задавать аккуратно, чтобы поберечь психику
собеседника.
- Я благодарен за твою помощь. - Это было первое, что сказал Альберт, когда, наконец,
подошло время осмысленного разговора.
- Пожалуйста! – вежливо ответил Вильям, на этот раз не торопясь брать инициативу в
разговоре в свои руки.
- У меня есть несколько вопросов, я могу их задать?
- Готов даже ответить тебе.
- Где я нахожусь?
- Ты находишься в моем доме, на улице Академиков, в двух кварталах от Университета,
где проходила лекция. Я был вынужден пригласить тебя таким слегка навязчивым способом,
так как тебе стало плохо прямо после лекции.
Альберт ненадолго подвис. Улица Академиков? Вильям Гарсиа? Два квартала от
университета?? Какая изысканная чушь… Однако Вильям никак не показывал, что пошутил в
чем-то.
К тому же Альберта интересовало не совсем то, о чем говорил собеседник. Проблема
точности формулировок была знакома Альберту давно, но в этой ситуации все было в разы
сложнее. Не скажешь же, что ты, кажется, явился с другой планеты, где не то что на улицах
Академиков не живут люди с такими именами, но вообще все по-другому. Могут и
сопроводить, куда следует. И Альберт изо всех сил был осторожен в высказываниях.
- Вильям, ты мог бы рассказать, что случилось со мной? Почему мне пришлось учиться
двигаться и говорить заново? Если честно, я не узнаю многих вещей, которые происходят
вокруг меня.
- Пока я не могу сказать точно. Условно считаем, что у тебя была травма.
Результатом этой травмы явилась частичная потеря функций. Мы их начали
восстанавливать. Пока все идет успешно. После того, как ты задашь мне вопросы,
интересующие тебя, мы пообщаемся о том, что могло послужить причиной травмы. Из
этого будем исходить в дальнейшей корректировке твоего состояния. Все постепенно. В
любом случае, доведем дело до конца, в этом плане можешь не беспокоиться.
После некоторого молчания Альберт разумно решил, что все его вопросы лучше
совместить с дискуссией о произошедшей «травме». И выдавать собственные мысли по этому
поводу порционно, по ситуации. О чем и сообщил Вильяму.
- Хорошо, - ответил Вильям, - в этом случае мне нужно знать – очень подробно – твое
восприятие и мнение о происходящем. Ты не мог и до сих пор до конца не можешь двигаться.
Ты не мог разговаривать. У тебя почти отсутствует чувствительность тела. И ты говорил
мне, что раньше управлял своим телом иначе. У тебя до сих пор глубочайшая яма во
взаимодействии с окружающим миром и самим собой. Несложно догадаться, что у всех
этих явлений есть предыстория. И я хотел бы ее узнать.
Но сначала я повторю вопрос, который уже задавал тебе раньше: ты узнаешь
пространство вокруг себя?
- Нет.
- Хорошо. Точнее, приемлемо. В этом случае я прошу тебя не думать о том, насколько
правдоподобно будет выглядеть твоя история. Как бы там ни было, ты болен, а правильно
поставленный диагноз – это половина лечения.
Поскольку Вильям открыто обозначил свою готовность к невероятным историям, Альберт
решил поведать свою историю с того самого момента, когда в его жизни произошла череда
неприятных событий. Он рассказал о потере работы, неудаче в личной жизни, автомобильной
аварии. Рассказал о визите неизвестного субъекта в кафе, об экстравагантном поступке этого
субъекта, когда тот увел или спрятал куда-то всех окружавших их людей. И о том, как
Альберт в итоге оказался здесь. В полной неспособности совладать с реальностью.
Вильям слушал внимательно и заинтересованно, и поэтому рассказ Альберта длился
долго. Альберт поведал, что его переход в нынешнее состояние был подобен смерти,
насколько это можно было себе представить, или выходу в тяжелый, беспробудный сон, из
которого нельзя выбраться. Рассказал, что был бы шокирован происходящим, но слово
«шокирован» в этом пространстве не имеет смысла, так как никаких эмоций здесь словно нет.
И еще рассказал, что, несмотря на наличие воспоминаний, сейчас не уверен в том, что все,
с ним произошедшее, было на самом деле… И сознание его в данный момент находится в
крайне опасном положении. В положении, при котором нет ни единой точки опоры.
Часть четвертая. Мантра
Мантра (Вне Сна)
После своего рассказа Альберт не получил от Вильяма почти никаких комментариев. Все
время, пока говорил Альберт, Вильям слушал его с неподдельным интересом, и, давая
высказаться, почти не перебивал собеседника. В течение рассказа он задал от силы три-четыре
вопроса.
По его реакции было не ясно, насколько версия событий, изложенная Альбертом, была
вхожа в ту реальность, в которой Альберт гостил сейчас. Тем не менее, Вильям воспринял
рассказ более чем спокойно. В качестве обратной связи он сказал, что ему нужно все
обдумать, но, как бы там ни было, Альберту понадобится много терпения для восстановления
картины мира. На этом беседа закончилась.
И сейчас, после некоторого отсутствия, Вильям вернулся для продолжения диалога.
- Я расскажу тебе про Мантру. И в своем объяснении я постараюсь быть предельно
последовательным…
Ты знаком с этим Миром пока лишь поверхностно, и моя задача сделать твои знания
более глубокими. Программу знакомства составляю я, ориентируясь при этом на скорость
восстановления твоего мировоззрения, а точнее мирознания, и полноту его содержания. Если
возникают вопросы, спрашивай. Но не спеши обгонять сегодняшнюю тему беседы.
- Хорошо, - согласился Альберт.
- Итак. Мантрой называется проговор, который человек начинает читать через какоето время после своего рождения и воспроизводит его до самой смерти. Мантра определяет
принадлежность существа к данному миру, и одновременно содержит мир в его текущем
состоянии. Мантра – связка Мира и его жителей. Если прекратить чтение Мантры, мир в
том виде, в котором мы его знаем, исчезнет, так как будет остановлено его описание –
Мантра.
Вильям произносил слова нарочито отчетливо и делал паузы после каждого предложения,
будто прицельно закладывал каждую фразу на свое место в голове Альберта.
- Мантру можно назвать соглашением между Миром и человеком, или, скорее, сам Мир
можно назвать единой системой координат, негласно выработанной человечеством для
самого себя, и поддерживаемой с помощью коллективной Мантры.
Мы произносим Мантру почти всегда – когда молчим или говорим, когда занимаемся
своими делами, когда расслаблены или сконцентрированы. Мантра затихает лишь в момент
финальной вспышки сознания, и тогда мир вокруг нас растворяется.
- Как можно произносить что-то, когда молчишь?
- Мантра – это проекция твоих мыслей, живущих без твоего непосредственного
участия. Когда ты молчишь, Мантра продолжает звучать.
Изначально человек учится произнесению Мантры, начиная свое движение в Мире. Его
учат понимать и воспринимать пространство и явления так, как предполагает единая
система координат, общая негласная договоренность, поддерживаемая коллективной
Мантрой. Первые элементы Мантры приходят со словами родителей, после при
взаимодействии со сверстниками, обучении. Со временем в воспринимаемом и
перерабатываемом потоке информации транслирование Мантры переходит на уровень
подсознания. И тогда Мантра начинает направлять себя почти самостоятельно.
Это первый аспект Мантры, ее информационная составляющая. Второй аспект –
основной – заключается в том, что Мантра является потоком энергии, который каждый из
нас транслирует в структуру Мира, исходя из сведений своего мысленного проговора.
Текущая структура Мира, в свою очередь, есть результат и воплощение информации,
продиктованной коллективной Мантрой – общим энергоинформационным потоком всех
присутствующих в пространстве Мантр схожей частоты.
- Вильям, ты прости, но у меня сейчас голова лопнет от твоей манеры изъясняться, - не
выдержал Альберт, - Иногда ты бываешь сложен, как учебник по физике для старших
научных сотрудников. Если такой есть. Мне и так сейчас… не очень.
- Я постараюсь говорить проще. Но это займет больше времени.
- Пожалуйста! Я не успеваю переваривать, что ты говоришь.
- Каждый человек транслирует в пространство свою Мантру. Мантры всех людей,
имеющие некоторые различия, сливаются в одну и образуют коллективную Мантру. Которая
и является описанием реальности.
- Теперь понятно. Спасибо
- Коллективная Мантра, к примеру, описывает то, как ты сейчас видишь себя, как ты
воспринимаешь себя, как тебе управлять своим телом. Ты находишься именно в этой
реальности, а не в какой-либо другой. Поэтому видеть себя и управлять собой ты можешь
только так, как описывает коллективная Мантра.
На поддержание Мантры человек тратит свою собственную энергию, которая была
дана ему при рождении, и запас которой ограничен.
Когда после лекции ты упал, транслируемая тобой Мантра была слаба, будто ты
находился на грани смерти.
- Я тоже транслирую Мантру?
- Да. Но энергии в тебе сейчас крайне мало. Поэтому частота твоей Мантры сейчас не
совместима с частотой коллективной Мантры. И ты не выстраиваешь тот Мир, в
котором находишься. Это искусственная ситуация, созданная моими действиями. Пока
именно благодаря этим действиям ты существуешь. Но об этом позже.
Частота Мантры – это ее условная характеристика, определяющая картину Мира
вокруг тебя. Ты видишь и чувствуешь то пространство, которое выстраивает вокруг тебя
твоя Мантра, имеющая определенную частоту. Если меняется частота транслируемой
тобой Мантры, меняется Мир.
- От чего меняется частота Мантры?
- Частота Мантры конкретного человека зависит от текущего уровня его энергии –
прямо, и косвенно – от способности эту энергию расходовать. На поддержание Мантры
всегда уходит энергия, но на поддержание Мантры на определенной частоте можно
тратить очень много энергии или не очень много. Это называется силой подачи Мантры.
В детстве, когда запас энергии еще велик, чтение текста Мантры начинает
происходить по умолчанию, без внимания человека, и человек забывает о нем. Что является
серьезной ошибкой.
Искусство правильного дозирования Мантры, ее подачи, человеку не прививается: этому
не учат, эти сведения не являются общедоступными. И тем более человека не учат
управлению Мантрой – направленной смене ее частоты. Сама информационная
составляющая Мантры, проговор, также практически не содержит информации о самой
себе. А поскольку, со временем любая мысль человека перестает выходить за пределы
информационного блока Мантры, то забыв о ней один раз – что происходит в жизни любого
человека, вспомнить о ней без посторонней направленной помощи уже невозможно.
Так человек приобретает постоянную и неконтролируемую утечку своей жизненной
энергии.
- Почему тогда ты помнишь о Мантре? И рассказываешь о ней.
- Мне помогли вспомнить.
Поскольку ты сейчас находишься именно в этом Мире, в Мире, собранном Коллективной
Мантрой, это меняет и твою собственную Мантру. Закон обратного влияния. Именно
поэтому твое тело, являющееся частью этого пространства, начинает поддаваться тебе.
В первую очередь поэтому, а уже во вторую благодаря моим скромным объяснениям и твоим
тренировкам. Именно это влияние я имел в виду, когда говорил, что у тебя все должно
получиться.
Когда, не умея обращаться со своим телом, ты пытался управлять им в соответствии
со своими старыми привычками, - ты пытался восстанавливать ту Мантру, с которой,
видимо, появился здесь и сейчас. Это объяснимо, и так же нормально, как и бесполезно. Но
сила, с которой ты делал это, - это и есть сила подачи Мантры, неважно какой. Чем более
неистово ты подаешь собственную Мантру, тем больше силы тратишь на ее трансляцию, и
тем больше энергии ты расходуешь. А в твоем положении это не только опасно, но и не
вежливо. Все свои ошибки сейчас ты совершаешь за счет моих сил и ресурсов. Поэтому я
снова прошу тебя внимательно относиться к своим действиям, и даже мыслям.
Альберт обратил внимание, что от укора в свой адрес он не почувствовал обиды, не
почувствовал себя задетым, как это непременно случилось бы вне «сна». Информация
воспринималась именно как информация, не более.
- Итак, - подытожил Вильям, - Коллективная Мантра – это направление Мира.
Остановить общее звучание Мантры нельзя. Иначе Мир исчезнет. Транслирование Мантры
является обязательным и базовым элементом сохранения той реальности, в которой мы
находимся. И в то же время, Мантра является тем, что ведет каждого из нас к
исчезновению и смерти, так как на нее затрачивается громадная часть нашей энергии.
Полная остановка Мантры для обычного человека невозможна, однако чтение Мантры
подлежит контролю со стороны чтеца.
Возможности (Вне Сна)
К тому времени, о котором идет повествование, Альберт уже достиг серьезных успехов в
управлении своим телом. С каждым новым движением тело становилось послушнее. Альберт
уже не пытался двигаться так, как двигался вне «сна», что экономило его силы и увеличивало
возможности; а сам «сон» с момента принятия первого произнесенного Альбертом слова –
своего имени – становился дружелюбнее и податливее. Пространство вокруг уже не
воспринималось таким вязким, как изначально. И хотя основные причины дискомфорта
Альберта, такие как невозможность ориентироваться во времени, передвигаться,
невозможность связать свои воспоминания с происходящим, - по-прежнему ощущались им в
полной мере, Альберту несомненно становилось комфортнее. Восстановление речи, пусть и не
в той форме, в которой привык Альберт, заставило его вновь почувствовать себя субъектом в
Мире, где он находился. Что провоцировало на дальнейшее изучение этого Мира и
продолжение поиска ответов на вопросы, которые еще даже не были заданы. А таких было
большинство. И не задать их все сразу, скопом, помогало то ли какое-то неуловимое свойство
этого Мира, исключающее всякое проявление суетливости и поспешности, то ли потаенный
страх Альберта получить все ответы так же – сразу.
С каждым днем – хотя никаких дней для Альберта не существовало – он все меньше был
уверен, что период пребывания его вне «сна» действительно имел место, и лишь четкие
воспоминания, оставаясь неизменно доступными, являлись тому доказательством. Альберт
старался уделять максимум внимания своим занятиям, но мысли находили время жить своей
жизнью, и отловить их все не было никакой возможности. Мысли стремились ворошить
воспоминания, строить догадки, взвешивать, анализировать; и большинство из них были
бесполезны, поскольку сами явились из тех воспоминаний, которые могли оказаться
иллюзией. Но одна из них, несмотря ни на что, представляла для Альберта несоизмеримую
ценность: он не был мертв. И это означало, что останавливаться в поисках по-прежнему не
было ни малейшей причины.
Альберт относился к своей неспособности передвигаться относительно спокойно. И без
того было, чем заняться. Однако самостоятельное передвижение было для него обязательной
ступенью, к которой он сознательно шел, понимая, что этот момент настанет. И настанет
скорее рано, чем поздно. К тому же он уже достаточно успешно отрывал спину от дивана без
помощи рук и, сидя, мог удерживать себя в таком состоянии.
Альберт не мог и не пытался объяснить себе наличие в этом месте силы притяжения, и,
тем более, причин ее возникновения. Ее присутствие даже не казалось необычным, хотя и не
совсем вязалось с необходимостью управлять своими действиями через визуальные образы.
Альберт давно обратил внимание на порождаемую таким способом управления собой
иллюзию безграничных возможностей. И в одной из следующих бесед стал расспрашивать об
этих возможностях Вильяма:
- Вильям, ты рассказывал, что мое тело – это свет. Это было сказано образно или так и
есть?
- Никаких образов, так и есть. Свет – является одной из форм энергии, которая
образует все в этом Мире. Из света все, что ты видишь. Есть другие явления, образуемые
другими формами энергии, но их ты воспринимаешь иначе.
- Но если все это из света, значит, оно должно быть невесомо и неощутимо при
тактильном контакте. А я ощущаю, когда дотрагиваюсь рукой до своего тела или до какоголибо предмета. Хоть и довольно своеобразно, но ощущаю.
Вильям ненадолго замолчал, будто пытаясь понять, о чем именно спрашивает Альберт.
- Я думаю, ты снова пытаешься подогнать то, что воспринимаешь сейчас, под
понимания, с которыми появился здесь. Под данные информационной части твоей старой
Мантры. Всегда, когда ты делаешь это, ты пытаешься поменять Мир, в котором
находишься. Поменять его даже не под себя, не под свои желания, а под ту Мантру, которой
научился когда-то даже без своей воли. Ты заучил стишок, и считаешь, что можешь
объяснить им всю вселенную, не правда ли? ))
- Но мне нужно сравнивать, чтобы понимать различия. Так я быстрее смогу
адаптироваться.
- Так ты быстрее сможешь растратить свою энергию, не получив ничего взамен. А на
кону у тебя еще много энергоемких задач. Ты ведь не собираешься просидеть на этом диване
всю жизнь?.. Меньше сомневайся, больше прислушивайся к своему телу: сейчас именно оно
является твоим основным учителем и связующим звеном с этим Миром.
- Расскажи мне, если мое тело из света, и я могу управлять им, лишь рисуя движение в
своем воображении, каковы границы моих физических возможностей? Вот ты можешь
ходить. Я тоже смогу ходить?
- Я на это очень рассчитываю.
- А я смогу летать? Или проходить сквозь стену? Или я смогу становиться невидимым?
- Ты и так почти невидимый. Летать ты вряд ли сможешь, проходить сквозь стену пока
тоже.
- Почему я не смогу летать? Ведь я могу представить движение своей руки, и она в
точности повторит его еще до того, как я дорисую образ в голове. Так же я могу
представить, как я лечу, или сразу оказываюсь в другом месте.
Вильям, не обижайся за вопросы, которые могут показаться неразумными или
неуместными. Я же должен понимать, где оказался.
- Я могу объяснить это двумя способами. Во-первых, любая форма энергии имеет свои
особенности и свойства. Свет такой плотности, которую имеет человеческое тело, не
достаточно мобилен и легок для мгновенного перемещения в информационной структуре
пространства. Это кратко, в физике этих явлений я не спец.
Во-вторых, как я уже говорил, мы существуем по тексту Мантры, которой сами
описали Мир. И эта Мантра, увы, не предполагает твою способность летать… Вильям
усмехнулся.
Но мне жаль, что здесь ты лишен этой возможности. Равно как и шокирующей
возможности проходить сквозь стену. Представляю, сколько народу ты перепугал там,
откуда явился, внезапно появляясь из стены. Я не уверен, что моя психика выдержала бы
такое зрелище )))
- Я никогда не проходил сквозь стену. И не летал. Но там, откуда мои воспоминания, мое
тело было другим, и оно не позволяло проделывать такие вещи.
- Ты не проходил сквозь стены? – Вильям удивленно посмотрел на собеседника и спустя
две секунды рассмеялся, - То есть в своих воспоминаниях ты этого не делал, а здесь решил
реализовать все свои фантазии? Ты однозначно предприимчивый малый! Но я могу немного
успокоить тебя: тебе не придется все время ходить пешком. Люди уже придумали массу
специальных устройств, ускоряющих передвижение в пространстве. Велосипед.
Автомобиль…
- Велосипед?
- Да, велосипед.
- Ты говоришь, мы существуем в соответствии с текстом Мантры, которой сами
описали Мир. Если это такой простой алгоритм, почему в описании Мира не предусмотрели
возможность летать? И почему этого нельзя сделать сейчас?
- Первая идея, из которой зародился прообраз Мира, точно не включала в себя желания
тех, кто появился из нее же спустя бесконечно много времени. Эта идея разрасталась,
выстраивая из самой себя громадную энергоинформационную структуру, алгоритм которой
недосягаем для понимания до сих пор. Лишь относительно недавно в исторической
перспективе эта структура допустила в себе появление человека. И наделила человека
первыми элементами описания самой себя. Не знаю, сколько времени понадобилось человеку,
чтобы зафиксировать Мир именно таким, каким видим его мы, но я точно знаю, что этот
процесс не был осознанным. Во всяком случае, со стороны человека.
Человек – существо беспомощное и расслабленное. И его беспомощность – плод его же
самоуверенности, уверенности в тех иллюзиях, которые он сам выдумал для себя.
Что касается твоего вопроса, почему сейчас не предусмотреть твою возможность
летать и проходить сквозь стены, могу ответить, что лично я против. Мне и без того
хватает всяких полтергейстов, которые возникают то тут, то там. Не хватало еще,
чтобы ты сквозь стены ходил.
А если серьезно, коллективная Мантра, и даже собственная Мантра отдельного
человека – это не то, что можно в раз изменить по своему желанию. Направленное
изменение собственной Мантры - это длительная и кропотливая работа, на которую уходят
годы и даже жизни. И то только в том случае, если тебе известно про существование
Мантры. Большинство, как я уже говорил, просто не помнит о ней, а если кто-то и
вспоминает волею обстоятельств, то тоже не просто так.
А Мир сформирован не моей или твоей собственной Мантрой. Он – плод коллективной
Мантры, безгранично мощного энергетического потока, не прекращающегося тысячами лет.
Инициируемого поколениями. Населениями стран. Нациями. Миллиардами людей. Даже если
ты поговоришь с каждым, или хотя бы с большинством, даже если они будут согласны
начать работу по перестроению собственной Мантры, в свою жизнь они не уложатся.
Трансформация коллективной Мантры есть эволюция Мира. Но не думай, что я
останавливаю тебя. Эволюция – это подвластный человеку процесс, и процесс, подлежащий
власти человека. Он лишь немного затянут во времени. Что в рамках отдельной человеческой
жизни вызывает известные неудобства.
Альберт молчал, опасаясь перебить интересную речь. Но когда Вильям, улыбаясь,
закончил, не удержался от еще одного вопроса, который давно хотел задать.
- Вильям, я не могу понять, существует ли здесь время. Я распознаю и запоминаю
последовательность событий, но длительность этих событий, к примеру, наших диалогов,
или же длительность промежутков между ними, я не воспринимаю. Одно и то же событие
может казаться мне сначала коротким, потом очень длительным. Или, что хуже, оно
может казаться мне и коротким, и длительным одновременно.
- Время есть. И оно измеримо.
Но поскольку твоя собственная Мантра пока не идентична Мантре, образующей этот
Мир, ты не воспринимаешь его полностью, а некоторые детали воспринимаешь обрывочно.
Скорее всего, это и происходит с твоим чувством времени. Как правило, при резком
перестроении Мантры – а именно так можно назвать то, что с тобой сейчас происходит, страдает именно восприятие элементов, наименее подробно описанных в самой Мантре.
Проще говоря, вещи и процессы, которые сложнее всего понимать в обычной жизни, а
точнее их восприятие, начинает первым съезжать при значительном перестроении
Мантры. Как раз к таким элементам относится время. Нормальная симптоматика, не бери
в голову.
Восстановишь приемлемый уровень энергии, ощущение времени само вернется на круги
своя.
- Вильям замолчал и пристально посмотрел на Альберта.
- Хочешь узнать, сколько времени ты здесь находишься?
- Да. Нет.
- Несколько недель, не больше.
- Несколько недель, а, ясно. Ладно.
- Ну да.
- Несколько недель – это сколько?
- Ты потом сказал «нет». Что не хочешь знать.
- Я передумал.
- Здесь нет «передумал». Каждое твое решение меняет реальность. Все сомнения и
размышления идут до решения. Слово – это решение. Высказанные подряд противоположные
решения опустошают тебя и создают бреши в информационной структуре пространства.
Пространство перестанет доверять тебе.
Альберту показалось, что Вильям сердится, и он решил сменить тему:
- Извини, я не знал. Вильям, ты сказал, что сейчас идет перестроение моей Мантры. Это
значит, что у меня была другая Мантра?
- Да. И пока она остается другой. Твои воспоминания. Все, что ты рассказал мне.
- Другая Мантра описывала другой Мир?
- Да.
- Это значит, я из другого Мира?
- С какой-то точки зрения, разумеется, да. Но я не уверен, что это прямо другой Мир в
полном понимании этого выражения. Возможно, просто какой-то сдвиг… Я пока не знаю.
- Ты считаешь меня сумасшедшим?
- Для меня понятие этого слова очень размыто. Но, в любом случае, нет, не считаю.
- Вильям, если перестроить мою Мантру обратно, я вернусь в свой Мир??
Управление телом. Дальнейшее постижение (Вне Сна)
Параллельно с дискуссиями о Мантре и строении Мира Вильям по-прежнему уделял
внимание упражнениям своего гостя в части управления телом, пытаясь советами по
возможности ускорить процесс адаптации Альберта. Постепенно рисование Альбертом
визуального образа движения, непосредственно после которого, а, скорее, одновременно с
которым, происходило движение, стало достигать автоматизма в исполнении. А сам образ,
визуализируемый Альбертом, трансформировался от очень четкого к безупречному.
Движение уже не просто сливалось с образом: они становились едины. И Альберт даже
предположил, что имей он сейчас ту координацию пальцев рук, которую помнил в своих
воспоминаниях вне «сна», непременно сумел бы изобразить на бумаге любую самую сложную
картину во всех тонах и деталях.
Альберт мог выполнять то или иное движение быстрее или медленнее, точнее или грубее,
он мог брать и удерживать пальцами рук небольшие предметы, мог дотронуться до себя
именно в том месте, в котором было нужно. У него получалось делать несколько движений
одновременно, удерживая весь комплекс во внимании. Надо сказать, что внимания для этого
требовалось все меньше. Процесс привыкания был больше похож не на то, как Альберт
учился бы управлять каким-то новым собой, а на то, как если бы он вспоминал, как это делать.
И само тело подталкивало его к новым границам. Вильям как-то сказал, что теоретически,
если бы Альберт просто сидел на диване даже без малейших попыток движения, однажды он
бы смог встать и пойти без каких-либо трудностей. Но такой пассивный путь занял бы
несоизмеримо больше времени. Даже неизвестно, сколько.
Несколько раз Вильям приглашал Альберта встать с дивана и пойти. В какой-то момент
Альберт поднялся на относительно уже тренированные ноги, и при поддержке Вильяма стоял
так очень короткое время. Но передвижение его тела при подъеме с дивана вызвало сильный
дискомфорт, который, в свою очередь, породил испуг. Дискомфорт был сродни
головокружению. Относительно небольшое изменение положения тела в пространстве
Альберт ощутил так, как если бы вне «сна» его в долю секунды швырнуло бы метров на пять
относительно первоначальной точки. Позже Альберт решил, что схожие ощущения в его
воспоминаниях воспринимались посредством внутреннего уха. Однако сам рецептор,
выполняющий в его новом теле функцию, аналогичную функции внутреннего уха, находился
не в голове. И будто даже не в какой-то другой части тела… Такой вывод был сделан из-за
того, что аналогичных ощущений резкого перемещения Альберт не испытывал, находясь на
диване: ни когда двигал головой, ни когда отрывал спину от спинки дивана, сидя ровно на
пятой точке.
Пространство вокруг него не воспринималось пустым, как это было вне «сна», а имело
едва уловимое свойство вязкости, на которое Альберт обратил внимание с самого начала. Это
необычное свойство создавало незначительное противодействие движениям тела. Постепенно
Альберт привык к нему и практически про него забыл. Однако при резком подъеме это
противодействие будто на долю секунды выключилось, что породило ощущение, будто
Альберт он не просто встал, но и подлетел куда-то, хотя конечное положение его тела
практически совпало с задуманным изначально.
Такое же чувство Альберт испытал снова, когда сел назад. Что только усилило возникший
испуг, больше, правда, походивший на нежелание самого тела повторять пройденное.
В момент перемещения Альберт не был способен удерживать общую картину Мира: Мир
прерывался, и это ощущение было весьма болезненным. Вильям объяснил этот феномен
примерно так же, как объяснил отсутствие у Альберта чувства времени: недостатком энергии.
И добавил тогда, что на этом этапе прекращать тренировки в любом случае не следует.
Однако тогда Альберт решил, что ощущений для первого раза достаточно, и следующие
попытки решил ненадолго отложить.
Спустя какое-то время, когда Вильяма рядом не было, Альберт снова решил подняться на
ноги. Это оказалось проще, чем в прошлый раз. Ощущение резкого броска вверх сохранилось,
но уже не было таким губительным для поддержания остального потока воспринимаемой и
передаваемой в пространство информации. Альберт устоял на ногах.
Заранее проанализировав прошлую попытку подняться, он предположил, что, вероятно,
нанес себе двойной урон, сев назад на диван почти сразу после того, как поднялся. Сев,
руководствуясь привычкой из Мира, к которому привык вне «сна». И которая, возможно, не
имеет здесь никакого полезного действия. В этот раз еще перед началом подъема Альберт
твердо решил не садиться сразу вне зависимости от уровня неприятных ощущений,
полученных при подъеме. И сейчас он остался стоять, разглядывая комнату с непривычной
для себя позиции. Предметы, находящиеся в комнате, слегка поменяли свое местоположение,
и не только по отношению к Альберту, но и, будто, по отношению друг к другу. И, что хуже
всего, их новое местоположение не было статичным. Предметы одновременно и находились
каждый на своем месте, и беспорядочно двигались с небольшой амплитудой в разные стороны
вокруг своей оси. Подобное ощущение Альберт испытывал, когда впервые оказался в этой
комнате. Это было похоже не головокружение, и Альберт был готов упасть, потеряв сознание,
как это непременно случилось бы вне «сна». Но к собственному удивлению продолжал стоять,
не прерывая команду, передаваемую своему телу.
Стоять сложно не было. За время сидения Альберта на диване тело привыкло к его
командам настолько, что сейчас слова Вильяма о необходимости одновременного удержания
во внимании множества элементов мысленной проекции тела при ходьбе казались сильно
преувеличенными. Тело само знало, как ему стоять, и, скорее всего, знало, как ему ходить.
Альберт продолжал стоять на месте, будучи готов сесть назад в любую минуту, и
продолжал наблюдать за предметами вокруг. Он посмотрел на себя и тут же обратил
внимание, что предметы, оказавшиеся в этот момент не в фокусе, успокоились и почти
замерли. Перевел взгляд на одну из картин на стене. Картина задвигалась вокруг самой себя, и
сама форма этой картины стала меняться. Тем не менее, предметы, находящиеся как бы на
периферии зрения, оставались на своих местах.
Постепенно, стараясь не фокусироваться ни на одном из окружающих предметов, Альберт
привел состояние комнаты в своем восприятии к более менее статичному. И сходному с тем,
что он наблюдал, сидя на диване. Еще Альберт понял, почему раньше не мог разглядеть, что
именно было нарисовано на картинах, висящих на стенах. На каждой из них шло свое особое
действие, не поддающееся никакому рассудочному описанию. И остановить это действие хоть
на секунду, взглянув на картину, у Альберта не получалось. Из-за чего нечто внутри него,
почти без его собственного ведома, пресекало любые новые попытки на эти картины
смотреть.
Постояв достаточно долго и найдя способ успокоить предметы вокруг себя, Альберт
очень медленно сел назад. Замедление движения тела дискомфорт не устранило, но сгладило
его еще сильнее. Альберт остался доволен удавшейся попыткой.
Добившись немалых, по собственному мнению, успехов, он вновь разумно решил не
торопиться с достижением следующих высот и спокойно дождаться Вильяма, чтобы
похвастаться результатами и задать пару вопросов.
Но уже через короткое время Альберт снова стоял на ногах, предположив, что будет
весьма эффектно рассказать об успехах, явившись к Вильяму на своих ногах. Тем более, что
идти, скорее всего, не дальше, чем в соседнюю комнату…
Альберт сделал шаг вперед. Для него это был момент исторический. Как и предполагал
лектор, чувство времени начало возвращаться к Альберту, и он стал понимать, что находится
в одной комнате уже достаточно длительное время, чтобы захотеть эту комнату покинуть.
Шаг вперед по ощущениям был схож с подъемом с дивана и ничего принципиально
неожиданного в существование Альберта не привнес. Альберт сделал еще пару шагов. Было
впечатление, что идет он именно так, как умеет его тело. Будто тело его образовалось здесь не
вместе с ним, а заранее, за пару месяцев. Как раз, чтобы научиться ходить. Несмотря на это,
Альберту по-прежнему приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы удерживать
окружающий мир в его привычном состоянии. Он прошелся по комнате и на всякий случай
вернулся к дивану. Прочувствовать движение вперед до конца не получалось. Более того, как
только Альберт пытался присмотреться к своим ощущениям при ходьбе, он начинал терять
ориентацию в пространстве, а предметы вокруг него начинали видоизменяться и прыгать
возле самих себя самым бессовестным образом.
Альберт медленно сел обратно на диван, наслаждаясь открывающимися перед ним
возможностями. Убедившись, что какой-то значительной усталости или упадка сил он не
чувствует, Альберт снова поднялся, прошелся вокруг дивана, потрогал некоторые вещи,
находящиеся в комнате, и пошел к двери.
За дверью (Вне Сна)
Альберт толкнул дверь, через которую обычно входил Вильям, и увидел перед собой
другую комнату.
Комната была большого размера, возможно, около пятидесяти метров. В одной ее части
стоял длинный стол со стульями, в другой, на небольшом возвышении, диван с высокой
спинкой, и что-то похожее на камин. Потолки в этой комнате были выше, чем в той, где гость
проводил последнее время. Два окна почти во всю стену были полностью занавешены
полупрозрачным тюлем. Вильяма в комнате не было.
В комнате Альберт заметил три двери, включая ту, из которой сам только что вышел, и
безошибочно вычислил ту из них, которая должна была вести на улицу. Он прошел через еще
одну комнату, являющуюся, судя по ее обстановке, прихожей, и попал на маленькое крыльцо
каменного двухэтажного дома.
Перед домом была дорога, без каких-либо тротуаров и разметок, и здания на другой ее
стороне. Большинство домов были похожи на тот, из которого вышел А.: два, три или четыре
этажа, не выше; разные, но одинаково маленькие крылечки, большие окна, скошенные крыши.
Все, что увидел на улице Альберт, внешне вполне походило на тот мир, к которому он
привык в своих воспоминаниях. В общих чертах. Это, конечно, был не его город,
перегруженный многоэтажными домами. Скорее, с определенной натяжкой, какое-то место из
старой Европы… Но в любом случае, никаких фантастических картин с овальными домами и
снующими летающими аппаратами здесь не было.
С другой стороны, как только Альберт вышел из дома, он почувствовал, что пространство
вне дома настроено к нему гораздо менее дружелюбно, нежели внутри, или даже с
определенной долей враждебности. Выражалось это в образовавшемся чувстве то ли
сдавленности, то ли излишней тяжести, то ли страха. Хотя ни одно из перечисленного не было
определенно верным. Чуть постояв на крыльце, Альберт решил, что такое ощущение могло
возникнуть из-за совершенно пустынной улицы, на которой не было ни единой души. Он
спустился с крыльца и решил пройтись недалеко по улице, чтобы взглянуть на прохожих.
Номеров на домах не было, а встречающиеся таблички с надписями были не читаемы по
тем же причинам, по которым невозможно было разглядеть что-то на картинах в доме
Вильяма. Буквы изображали из себя то одно, то другое, то танцующих вверх тормашками
обезьян, но только не слова, которые можно было прочитать, а потом прочитать их снова
точно так же. Тем не менее, сам дом Вильяма Альберт предусмотрительно запомнил, чтобы не
потеряться.
Никаких ощущений холода или жары у Альберта не возникало. Если здесь вообще
существовало понятие температуры окружающей среды, то температура на улице была,
кажется, такой же, как в доме.
Все предметы были отчетливо видны, однако и никакого чрезмерно яркого света на улице
не было. Здесь Альберт обратил внимание на интересный момент, который упустил, сидя в
комнате: свет равномерно исходил от самих предметов, при этом никакого внешнего
источника, типа солнца или электрических элементов, казалось, не было.
В то же время, определить хоть сколько-то верно наличие какого-либо аналога солнца на
небе было невозможно. Умозаключение, что этого аналога на небе нет, Альберт просто прочел
в себе как нечто, откуда-то ему известное и не требующее доказательств. По сути, он даже не
мог надолго взглянуть на небо. Небо имело сероватый оттенок, таило в себе гипнотическую
безграничность и категорически не принимало прямых взглядов. После пары беглых взглядов,
брошенных поверх крыш, Альберт уже понимал, что задержав на небе взор более нескольких
секунд, оторвать его уже не получится.
Пройдя по улице не более ста метров, Альберт уже был переполнен впечатлениями. И
хотя давление недружелюбного пространства ощущалось с медленно нарастающей силой, он
твердо решил пройти еще немного, чтобы увидеть других людей. Улица, видимо, была из
пустынных. А, может, была ночь или какая-то другая неактивная фаза времени.
Из дворика между домами вынырнула собака. К радости Альберта, совершенно обычная,
с четырьмя лапами и хвостом. Свет от собаки исходил значительно более яркий, нежели от
окружающих предметов, а сама она одновременно была и темно-коричневая, как многие
уважающие себя собаки, и одновременно содержала в себе еще большой спектр разных более
ярких цветов. Будто несколько минут назад во дворике между домами собака проглотила
радугу, и радуга теперь просвечивалась сквозь собаку.
От удивления и неожиданности Альберт остановился, а увидев, что пес вот-вот убежит,
позвал его.
Собака остановилась, глядя куда-то в сторону от Альберта, вытянула шею и приподняла
уши. Радуга внутри собаки стала заметно тусклее. Альберт позвал снова, собака повернулась в
его сторону, слегка наклонила голову, глядя все равно мимо, и через пару секунд побежала
дальше. Альберт же, в свою очередь, решил, что собака попалась необщительная, и тоже
пошел своей дорогой.
Уже через пару домов улица сделала поворот, и сразу за поворотом Альберт увидел
небольшую неровную площадь, в которую упирались несколько переулков еще меньше того,
из которого вышел он сам. На площади, возле одного из домов, похожего, судя по
оформлению окон и стены первого этажа, на кафе или лавку старинных вещей, стояли четыре
человека и о чем-то разговаривали. Люди были в обычной легкой одежде, у двоих сверху
были надеты плащи или дождевики. Люди не излучали радугу, как встретившаяся раньше
собака, но у всех у них было умеренное светло-бежевое свечение в теле, которое тоже делало
их ярче предметов вокруг.
Альберт замер и минуту смотрел на общающихся людей. Свечение в каждом из них было
разной интенсивности: у кого чуть более яркое, у кого менее. Один из собеседников выглядел
довольно тускло по сравнению с остальными. И, видимо, из-за того, что он к тому же почти не
принимал участия в беседе, держась отстраненно, казалось, что его даже хуже видно. Хотя
очертания его были вполне отчетливы.
В это время через площадь мимо Альберта прошли еще два человека, не обратив
внимания ни на разговаривающую компанию, ни на самого Альберта.
Альберт не слышал, о чем именно говорили люди возле кафе, но был уверен, что те
говорят так же, как и Вильям, и при желании он сможет общаться с ними на одном языке. Во
время этой незапланированной прогулки ему очень хотелось быть максимально осторожным и
предусмотрительным. Альберт прекрасно понимал, что в незнакомом пространстве его может
ожидать что угодно. Такие опасности, которые он даже не в состоянии предположить. Но
именно сейчас, при виде разговаривающих на улице людей, желание просто перекинуться с
ними парой слов, казалось непреодолимым. К тому же находящиеся на площади люди совсем
не выглядели враждебно.
Альберт подошел ближе и, будто проходя мимо, сказал: «Привет!», еще даже не
представляя, как продолжит разговор, когда обратит на себя внимание. Ни один из
собеседников не обернулся. Альберт почувствовал, что ощущение беспокойства,
присутствующее с момента его выхода из дома, стало сильнее, и одновременно начал
улавливать природу этого чувства.
Усиливающееся беспокойство пока поддавалось контролю, но имело неприятное сходство
с симптоматикой панической атаки: это был не просто страх в голове, а нечто, сковывающее
все тело; и мгновенно прервать или задушить такое проявление путем строгой команды
самому себе возможности не существовало. Также у возникшего ощущения не было явной
видимой причины. Что-то подобное Альберт испытывал в своих воспоминаниях: схожие
сигналы давало ему его тело перед тем, как он, к примеру, терял сознание… Тем не менее,
пока это ощущение, по мнению Альберта, было далеко от критической точки.
Альберт позвал людей еще раз, снова не получив в ответ никакой реакции. Потом еще.
Потом решил подойти ближе, и аккуратно дотронуться до руки того, что был ближе всех, но
решил, что это будет неприлично, а возможно, и не безопасно. Он все же сделал шаг, чтобы
точно попасть в «поле зрения» собеседников, и в этот самый момент преследующее Альберта
беспокойство высвободилось во внезапной вспышке осознания, тревожной, болезненной для
восприятия и шокирующей по своему содержанию. Картина перед Альбертом на мгновение
расслоилась, словно он находился внутри футуристического зеркального лабиринта,
сложенного вопреки законам физики так, что происходящее во всех зеркалах одновременно
находилось непосредственно перед ним. Каждое из зеркал демонстрировало почти один и тот
же эпизод с одними и теми же действующими лицами. Одновременно и сам Альберт был
образом и действием, происходящим в одном из отражений, но только не в тех отражениях,
где находились общающиеся между собой люди.
Увиденное заставило Альберта утратить контроль над своими движениями, и он упал на
пятую точку, застыв в таком положении прямо на дороге. Что-то внутри него громадным
усилием вновь соединило восприятие Мира воедино; в ответ пространство вокруг стало еще
более гнетущим и уже явно пугающим. Альберт знал – и знание это вселила в него пережитая
вспышка осознания – что здесь его не существовало, что бы это ни означало и как бы это ни
происходило. Люди вокруг его не видят, не слышат и видеть не могут, поскольку нельзя
увидеть то, чего нет.
Альберт сидел так же, как и обнаружил себя несколько секунд назад, с трудом удерживая
восприятие Мира в нормальном, неразорванном, состоянии и ругая себя за бездумный уход из
дома. Цена этой прогулки уже начинала вырисовываться: Альберт не мог привести свои
мысли в нормальное состояние, не мог встать и чувствовал, что вообще перестает понимать,
где находится.
Разговаривавшие люди разошлись по своим делам.
Понимая, что время работает не на восстановление сил, а наоборот, Альберт собрал все
свое существо и силы в одну точку и заставил себя подняться. Подъем на ноги потребовал
времени. Альберт поднимался так, будто был пьян, но на его удачу, команды, отдаваемые им
телу, минимально стабилизировали общее состояние и приостановили медленную потерю
сознания. По-прежнему не до конца понимая, что происходит, и изо всех сил цепляясь за
остатки сознания, Альберт медленно побрел в сторону, где, как ему казалось, должен был
находиться дом лектора.
Мир, уже ставший для Альберта, если не настоящим, то хотя бы знакомым, в миг
превратился в тяжелый грязно-серый симбиоз кошмарного сна и реальности. С каждым шагом
Альберт проваливался глубоко в мощеную камнем дорогу, вытаскивая себя следующим
шагом, который также увязал в дороге. Ему казалось, что за ним идут, буквально, дышат в
спину, и остановись он на мгновение, как тут же станет добычей чего-то, не имеющего лица
или описания. Темное небо, на которое он не мог смотреть, было не только сверху, но и снизу;
и дорога, через которую просачивался каждый его шаг, не могла удержать стремления неба
под ногами поглотить идущего человека. Дома вокруг смешались в единое каменное месиво и
каждую секунду сдвигались в сторону Альберта в желании поглотить его, поглощать снова и
снова.
Альберт лишь без конца рисовал и рисовал свои движения. Какая-то скрытая его часть
пребывала в полной уверенности, что сейчас была лишь одна возможность сохранять себя:
идти. В этой глубокой и почти бессознательной прогулке Альберт провел, быть может, годы,
десятки лет, а может, часы или минуты, но закончилась она многим позже, чем Вильям вновь
вдохнул в него жизнь. По правде говоря, автор не знает наверняка, закончилась ли для
Альберта эта прогулка вообще…
Визуальное тело (Вне Сна)
Альберт снова сидел на том же диване в доме Вильяма, где и обычно. Тело его не
слушалось. Напротив сидел Вильям и внимательно наблюдал за ним. Похоже, Вильям не
понимал до конца, пришел в себя его гость или нет.
- Я умею ходить, - безразлично сказал Альберт спустя некоторое время тишины.
До того, как Альберт вышел из дома, это было именно то достижение, которым ему так
хотелось поделиться с Вильямом. После того, как он вновь обнаружил себя в комнате, все
стало одинаково неважным и далеким, и вслух было сказано лишь то, что первым пришло в
голову.
- Чтобы вернуться в нормальное состояние, придется подождать некоторое время, сказал Вильям, проигнорировав слова Альберта. - После чего наработанные возможности
начнут постепенно возвращаться к тебе. Чтобы снова начать двигаться, тебе понадобится
меньше усилий, чем первоначально…
Думаю, тебе крупно повезло. Который уже раз ты заново рождаешься? Второй? Или до
того как ты попал ко мне на лекцию, у тебя уже был опыт? Может, там, откуда ты
приземлился, это нормальное явление?
Вильям говорил с укором, но беззлобно. Без раздражения, но на грани. Альберт подумал,
что на него, вероятно, есть, за что сердиться. Неплохо бы, конечно, заранее предупреждать, с
чем человек может столкнуться за дверью, но ведь Альберт и сам никого не поставил в
известность о своих быстро сформировавшихся планах.
- Извини меня…
- Хорошо.
Вильям продолжал сидеть молча, наблюдая за Альбертом. Альберт, в свою очередь,
пытался понять, что пережил, и по частям собрать воспоминания. Оба молчали.
- Вильям, ты можешь видеть меня?
- В определенной степени.
- Как это в определенной степени? Меня нет здесь. Я был на улице, там были люди. Они
меня не видели, потому что меня не было там, рядом с ними. И я знаю, что здесь меня тоже
нет. Как ты можешь видеть меня? И если здесь нет меня, может, и тебя здесь нет?
Может, ты плод моего воображения?
- Ну, уж нет. Насчет тебя я не уверен, а я здесь точно есть. У меня есть
доказательства: люди на улице видят меня! - Вильям вновь перешел к шуткам. - А если
серьезно, ты очень рано и необдуманно решил сбежать в то место, о котором ничего не
знаешь. Ты находишься в совершенно чуждом для себя пространстве, ненатуральном для
себя пространстве. Ты жив благодаря счастливой комбинации твоего везения и моих усилий.
И еще непонятно чему. Все, что тебе было нужно, чтобы прервать твое везение, это
начать эксперименты без моего ведома. Например, выйти из дома и спросить у первых
встречных, видят ли они тебя.
- Меня нет, Вильям. У меня есть большое количество воспоминаний, которые я,
возможно, пережил сам, но в местах, откуда эти воспоминания, меня нет. У меня есть то,
что окружает меня сейчас, но и здесь меня нет. И я даже не понимаю, что я сейчас из себя
представляю, будучи чьей-то памятью и ошибочным восприятием текущей реальности, где
сам же при этом отсутствую. Для меня это беспрецедентный опыт! От всех этих мыслей
меня не разрывает в клочья разве только из-за того… что… что меня нет.
- Шедевральное умозаключение! - восхитился Вильям, - У тебя однозначно все в порядке с
логикой. Тем не менее, если ты еще не все для себя решил, я позволю себе изложить свою
точку зрения в отношении происходящего. И прислушайся к ней. Потому как она, в отличие
от твоих домыслов, как минимум, вписывается в Мантру, описывающую реальность вокруг
нас.
Во-первых, ты – это твое самосознание. Пока ты ощущаешь себя, и твои ощущения в
фокусе твоего внимания, ты есть. С этим все.
Во-вторых. Когда я рассказывал тебе про Мантру, я говорил, что уровень твоей энергии
очень низок. Частота направляемой тобой Мантры не идентична частоте коллективной
Мантры – Мантры, образующей этот Мир. Поэтому фактически тебя здесь,
действительно, нет. Что, в свою очередь, отнюдь не означает, что тебя нет вообще.
Твоя собственная Мантра должна сейчас собирать вокруг тебя твой собственный Мир,
но, допустим, по каким-то причинам этого не происходит. В любом случае я искусственно
поддерживаю тебя здесь. В том Мире, где нахожусь сам. Правда, с небольшими нюансами.
То, что тебя будут видеть окружающие, я не обещал. Объясню, почему.
Визуальное отображение человека в пространстве – то есть то, что и называется
телом, черпает свои силы из того же источника, что и транслируемая человеком Мантра.
Когда энергия человека начинает падать – а это, к сожалению, происходит в жизни
каждого – сам человек, его визуальное тело, начинает меркнуть…
Альберт внимательно слушал, а Вильям не менее внимательно старался следить за его
реакцией на новые сведения, пытаясь уловить, что из сказанного могло быть известно
собеседнику ранее.
…Другими словами, отсутствие свободной внутренней силы у человека отражается в
его яркости. Человек, полностью вовлеченный в чтение Мантры и не оставляющий ничего на
восприятие мира, теряет свои очертания в пространстве и становится тусклым, а после и
вовсе прозрачным. Я рассказывал, на поддержание Мантры на нужной частоте энергии
можно тратить больше или меньше – это вопрос силы подачи Мантры. Если Мантру не
дозировать, с каждым днем, месяцем она становится только громче, забирая все больше и
больше сил. И со временем энергии на все процессы уже начинает не хватать. Человек
исчезает.
При этом сам человек продолжает ощущать себя визуально полноценным из-за
собственной Мантры, в текст которой включена информация о наличии тела у данного
человека. Человек не замечает своего постепенного исчезновения.
Вильям выдержал паузу.
Так же и ты сейчас не понимаешь, что твоего тела нет.
Альберт начал жалеть, что вообще завел этот разговор…
- Ты говоришь, что человек исчезает, - спросил он слабым голосом, - поясни, что ты
понимаешь под этим. И как сам человек этого не замечает?
- Изначально собственная Мантра, произносимая человеком, фиксирует в определенном
динамичном состоянии и Мир, и положение человека в этом мире, и собственно, сам факт
присутствия этого человека. В процессе чтения и развития человека Мантра дополняется
новыми сведениями, и включает в себя, в том числе, и наработанные в течение жизни
навыки, возможности и связи человека. Поэтому когда визуальное тело человека начинает
тускнеть и исчезать, сам человек еще долго не замечает этого. Не замечает этого, пока
произносится Мантра.
Большая часть людей визуально исчезает годам к тридцати, и к моменту фактической
смерти, их уже давно не существует.
Парадоксально, что человек, становясь прозрачным, одновременно и сам теряет
восприятие коллективной реальности, руководствуясь лишь содержанием собственной
Мантры. Поэтому сам он не замечает, что выходит из поля зрения окружающих. Напротив,
ему до самого конца кажется, что он среди остальных, и с ними вместе – его Мантра
выстраивает ему собственный Мир, крайне схожий с Миром, выстроенным коллективной
Мантрой – с Первичным Миром. Поначалу бывает именно так из-за плавного изменения
частоты Мантры, а дальше... по-разному. Резких изменений не происходит, и в результате
человек не предпринимает никаких действий, которые бы приостановили его исчезновение из
Первичного Мира.
Подсознательно многие люди понимают, что исчезают, но прислушаться к этому
ощущению, как и ко многим другим, им мешает сама Мантра.
- Вильям, я не понимаю, исчезновение это не смерть?
- Нет, это не смерть. Текст коллективной Мантры говорит, что это смерть, но это не
так. Человек – жертва своего же проговора. Сначала Мантра шепчет ему, что жизнь
фактически продлится не более двадцати пяти - тридцати лет, после чего он превратится в
тень. Ближе же к этому времени – у кого как заканчивается запас энергии – частота
Мантры медленно меняется, и вот по ее же велению человек уже забывает, что становится
приведением. Он пребывает в тех же местах, общается, будто, с теми же людьми,
проживает свою жизнь в своем собственном Мире до тех пор, пока энергии не хватит и на
это.
- И что тогда?
- Когда жизненная энергия человека подходит к концу, происходит яркая вспышка
остатка этой энергии. И в момент вспышки происходит Финальное Прозрение – внезапное
осознание человеком факта собственного исчезновения. На этом индивидуальное сознание
прекращается. Считай это смертью.
Вторая беседа после прогулки (Вне Сна)
- Вильям, расскажи мне еще раз. Я хорошо слышал тебя. Но у меня не укладывается в
голове. Человек рождается с неким запасом энергии. К двадцати пяти - тридцати годам эта
энергия заканчивается, и человек переходит в собственный мир? Как это может быть?
- К тридцати годам энергия не заканчивается, но, как правило, ее уровень падает до
такой степени, что частота Мантры начинает меняться. Изменение частоты Мантры
отражается в изменении воспринимаемого человеком Мира. Грубо говоря, Мантра начинает
диктовать Мир, отличный от того, что собирается коллективной Мантрой, от того, где
мы сейчас находимся. Эти изменения вкрадываются в то, что видит вокруг себя человек, по
крупицам. Сначала человек чувствует, что Мир вокруг уже не такой яркий; он перестает
получать удовольствие от простых вещей. Его чувства тускнеют: радость, печаль, грусть, все это становится почти однотипным, неглубоким. Человек теряет интерес ко многим
своим увлечениям. Эмоции и глубина чувств требуют много энергии, а энергии уже
недостаточно.
Одновременно тело человека, свет его составляющий, начинает меркнуть. Человек
тускнеет. Люди вокруг могут видеть это. Такой процесс может происходить несколько лет.
Но мало кто говорит об этом: смерть здесь не принято обсуждать вслух.
Сам человек знает и помнит, что в этом мире он есть. Он также знает, что люди
вокруг него умирают. Но только не он. Его собственная Мантра имеет свой нерушимый
текст, и там ясно написано, что с ним все в порядке, он в этом Мире, и иного не дано.
Человек продолжает видеть себя благодаря Мантре, и ничто не может нарушить его
уверенность в этом. Кроме, разумеется, полной растраты энергии.
Как я говорил, частота Мантры в обычном случае меняется медленно. А это значит,
что человек не начинает вдруг внезапно видеть резкие перемены в окружающем
пространстве. Все происходит медленно и усыпляюще. Надо сказать, что в большинстве
случаев никаких разительных перемен в образах, которые видит человек вокруг себя, не
происходит и вовсе. Чаще человек так и доживает среди тех образов: людей, домов, да и
внутренних убеждений и установок, которые окружали его в Первичном Мире.
- Но в чем тогда вообще разница между тем Миром, куда уходит человек, и между тем,
в котором он находится с рождения, Первичным Миром?
- Каждый из Миров, транслируемых отдельными Мантрами, имеет свое место в общем
пространстве. И даже имеет на него некое влияние. Но коллективная Мантра несравнимо
мощнее совокупности отдельных, разрозненных. И именно она выстраивает принципы
развития человечества как единого организма.
Хочешь содействовать развитию этого организма, будь добр сохранять себя в реальном
Мире. Хочешь болтаться один в пустой вселенной, окруженный призраками и декорациями, просто сохраняй твердую уверенность в том, что видишь вокруг. Остальное за тебя
сделает твоя Мантра.
- Ты хочешь сказать, что я раньше был здесь, а потом, с изменением моей Мантры, Мир
вокруг меня видоизменился до того, что я вижу в моих воспоминаниях? А теперь ты снова
вернул меня сюда в Первичный Мир? Это так?
- Это не так. Тех, кого перетаскивают сюда из Миров, выстроенных собственной
Мантрой, Мантра первоначально стремится вернуть назад. Полный возврат человека – это
длительный процесс адаптации, медленного обратного перестроения Мантры с
параллельным обучением человека контролю над ней. В процессе перестроения человек
несколько раз возвращается обратно в свой Мир, чтобы выбраться оттуда уже
самостоятельно.
Но в твоем случае Мантра, с которой ты появился здесь, настолько далека от
коллективной, что если я перестану удерживать тебя в этом Мире, она выбросит тебя из
жизни в пару мгновений.
Боюсь, что мир из твоих воспоминаний не ждет тебя обратно. Думаю, его просто нет.
- Но ты сам говорил, что Мантра собирает Мир! Как может быть, что Мантра есть, а
Мира нет?!
- Твоя Мантра – это куча информации без потока энергии, выстраивающего эту
информацию в отдельный Мир. Ты – сознание без тела и Мира. Твое нынешнее положение
сейчас одновременно и губительно плохо и наполнено потенциалом. Что бы с тобой не
произошло, это не могло произойти случайно. Тебя убили, жестоко и хладнокровно, но
одновременно оставили жить. Я не знаю, зачем это было сделано и кто ты, но
осуществившие это знали, что делали.
Последовала длительная пауза.
- Чем больше ты рассказываешь, тем больше вопросов у меня возникает. Часть из них я
стараюсь не задавать, чтобы не получить на них ответа. Я даже не могу сказать, что
боюсь чего-то в этих ответах. Просто… очень много информации. То, что ты
рассказываешь об этом Мире, шокирует. Действие Мантры, уход человека из Мира.
Но еще я нахожу в твоих рассказах отражение того места, из которого мои
воспоминания. И это шокирует еще больше. Я, кажется, действительно был там. И я,
возможно, был слеп.
Ты говоришь, что к двадцати пяти годам человек начинает исчезать. Там, откуда мои
воспоминания, к двадцати пяти годам человек нередко исчезает совсем. Когда тебе
пятнадцать или двадцать лет, жизнь бьет ключом, и эта жизнь чувствуется в самом
прямом смысле: глубина чувств, восприятия, переживаний – все, о чем ты говорил. Человеку в
этом возрасте для правильного использования самого себя редко хватает опыта; но он
знает что-то такое, что навсегда забывает после двадцати пяти… Более того. Когда мне
было двадцать, я знал, что в тридцать лет жизнь уже почти закончена. А потом… я уже
так не думал. Но почему, я не помню.
Там, где я был, физически человек не исчезает, но живет ли он в полном смысле слова –
вопрос открытый. К тридцати годам бОльшая часть людей поймана в капканы своей
работы, семьи, дурных привычек и т.д. Не многие находят силу вырваться оттуда, и даже
если вырываются, возврат к ощущениям детства или ранней молодости не возможен. Все
знают об этом. Но все равно не могут оторваться от своих дел. Каждый постепенно
становится безвольным приведением.
Там тоже не говорят вслух о смерти. И тоже не верят в собственную смерть. Многие
не верят до последнего, не верят до абсурда. И я был одним из этих людей. И отчасти
остаюсь им до сих пор. Я откладываю дела на завтра, я общаюсь с окружающими меня
людьми так, словно такая возможность будет у меня всегда. Когда я был там, я знал, что
от меня что-то требуется. Я должен был сделать что-то, нечто полезное не для себя, а для
всех – как ты говоришь, для Мира. Но что именно я так и не выяснил, хотя этот вопрос
блуждал в моей голове долгое время. Я думал, мне это просто кажется, какая-то идея фикс,
рожденная внутри меня самого моими же мыслями. Я даже побаивался, не является ли это
каким-то проявлением мании величия. Хотя не могу сказать, что страдал чем-то подобным.
Я откладывал поиск ответа на этот вопрос, забивая голову какой-то дурью, пока этот
же самый вопрос не был задан мне напрямую совершенно посторонним для меня человеком!
Ты можешь себе представить? Он подошел ко мне, абсолютно меня не зная, и спросил, что
я, на хрен, собираюсь сделать для этого мира?! Ты можешь себе представить? Он подошел и
спросил. А я мямлил что-то и внутри посмеивался над ним. Это был главный вопрос в моей
жизни, и задавала мне его едва ли не сама смерть. А я только мямлил. Он дал мне время
подумать и открыто сказал, что для меня все закончится, если я буду тупить дальше, но я
предпочел закрыть глаза, уши и игнорировать.
Ты говоришь, что меня убили. Меня никто не убивал. Это я сам себя убил. Я полный
идиот. И с момента моего здесь появления ничего не изменилось.
- Не хотелось бы переубеждать тебя, но это нормальное поведение человека, ведомого
своей Мантрой.
Человек доверяет именно ей, не обращая внимания подчас даже на самые ясные
свидетельства. Забывая даже о минимальной трезвости. Будь ты обычным моим
пациентом, я бы сказал, что ругать себя за это не стоит. Но в твоем случае я не знаю,
стоит или нет. Тебе ведь не просто так задал вопрос совершенно посторонний человек…
Обычным пациентом? Альберт только сейчас осознал, что не представляет, чем именно
занимается Вильям. Врач? Что за болезни он лечит? Откуда такие представления о скрытых
для обычного глаза процессах? О чем именно была лекция, на которую он попал вначале…
Все эти вопросы захотелось задать разом, но Альберт вновь пока не стал этого делать.
Отчасти из-за желания подумать над сказанным и услышанным, отчасти из-за почти полного
отсутствия сил, преследующего его после выхода из дома.
И отчасти из-за ранее полученного от Вильяма совета присматриваться к своим мыслям и
вопросам, к природе их возникновения. Тогда Альберт в одной из бесед попытался выяснить,
как он мог попасть из Мира, где жили его воспоминания, в этот Мир, где его нашел Вильям. И
попытался выяснить это, неожиданно для самого себя, настойчивее, чем обычно. Тогда он, как
и сейчас, руководствовался тем же ощущением, что вот-вот обнаружит некую волшебную
информацию, которая разом ответит на все имеющиеся у него вопросы:
- Вильям, у меня до сих пор остается много вопросов. В частности, я до сих пор не
понимаю, как я попал сюда…
- Для чего ты хочешь это понимать?
Альберт задумался…
- Для составления общей картины представления… Можно сказать… она сейчас
разорвана. Я бы даже сказал, сильно разорвана.
- Это недостаточная причина.
Что бы ты ни услышал, ты уже ничего не вернешь назад. Более того, тебя практически
нет, поэтому то, как ты сюда попал, не имеет никакого значения. И третье. Я понятия не
имею, как ты сюда попал. Это ведь ты сюда попал, а не я. Так откуда я могу знать, как ты
это сделал.
Люди здесь, в этом мире, – и ты от них ничем не отличаешься – все как один, заражены
пагубным недугом: они хотят все понимать. И как только они что-нибудь не понимают, они
убеждают себя в том, что понимают это, залатывая дыры в своем мировоззрении самым
бессовестным способом: они говорят друг другу – это называется так, и так это работает.
То есть просто включают новый элемент в текст Мантры.
- Что же в этом плохого?
- Это рождает иллюзию того, что все под контролем. И дальше эта иллюзия
становится непоколебимой, делая человека слепым и глухим. А как человек, лишенный
основных потоков информации может что-то исследовать и развиваться?
- Но как может что-то исследовать и развиваться человек, находящийся в состоянии
тревоги из-за того, что не понимает, что вообще происходит вокруг?
- Тревога – это лишь одна из твоих привычек, которая к развитию никакого отношения
не имеет. Тревога – это позыв Мантры. Она возникает, когда нарисованное тобой
представление о мире перестает сходиться в деталях с реальностью. Тревога – это сигнал о
диссонансе, призывающий тебя максимально быстро этот диссонанс устранить. Любым
способом.
К примеру, сейчас ты задаешь вопросы. Но ты не исследуешь, а лишь тревожишься,
поскольку твои вопросы направлены на скорейшее восстановление утраченной тобой
картины мира, а не на формирование новой. В твоем случае это смотрится презабавно:
твоего мира нет, а ты по-прежнему изо всех сил держишься за представления о нем. Более
того, ты настолько недальновиден, что пытаешься реальность, в которой сейчас
находишься, подогнать под свою картину мира. И еще удивляешься, почему у тебя это не
получается.
По твоим вопросам можно с легкостью определять, в какой плоскости ты мыслишь. И
сейчас, с частичным восстановлением твоей энергии, Мантра снова начинает предъявлять
на тебя права: не ты направляешь свои мысли, а твои мысли направляют себя сами,
вращаясь вокруг известной им оси. Уверен, то же самое происходило в твоем мире.
Результат тебе известен. Не могу утверждать наверняка, но, думаю, сейчас от тебя
требуется нечто иное, нежели непрерывное воспроизведение известного тебе мира. Подумай
над этим.
И еще. Вспомни, что ты рассказывал мне: когда ты был в своем мире, тебя беспокоил
какой-то вопрос. Мог ли ты ответить на него, будучи занятым чтением своей Мантры?
Альберт еще тогда обратил внимание, что Вильям всегда старался контролировать
тематику разговоров и нередко в конце беседы задавал вектор для последующих
размышлений Альберта удачным вопросом, на который гость не имел мгновенного ответа,
либо просто новым тезисом, над которым стоило поразмыслить. Это было своеобразное
домашнее задание.
Область обсуждения в таких беседах всегда была довольно объемная, и Вильям давал
Альберту много информации по его собственным вопросам. Однако когда Альберт сильно
отклонялся от основной темы или пытался узнать все и сразу, Вильям аккуратно, а порой и
резковато, возвращал ход дискуссии обратно. Альберт это чувствовал, и постепенно сам стал
анализировать, не является ли вопрос преждевременным, и, главное, что даст ответ на данный
вопрос. Не так, чтобы каждая сказанная фраза подвергалась длительному и жесткому
контролю, но почти мгновенно, по ходу самого разговора.
Энергетическое тело (Вне Сна)
После того, как Альберт необдуманно покинул дом лектора и едва не растерял самого
себя, для него в корне изменились две вещи: во-первых, он навсегда и окончательно утратил
иллюзию безопасности и, во-вторых, он понял, что оставил на той дороге часть самого себя.
Выражалось последнее в том, что он постоянно чувствовал себя болезненно опустошенным,
будто находился в легком ознобе или ему не хватало чего-то. Малейшие же воспоминания о
случившемся мгновенно возвращали гнетущее ощущение последних шагов, увязающих в
бесконечной дороге внутри враждебного темно-серого неба.
Способность Альберта двигаться, как и сказал Вильям, восстанавливалась относительно
быстро; и хотя до сих пор движения Альберта не были так же точны, как перед прогулкой, он
предполагал, что со временем вновь достигнет той же точности и, возможно даже, станет
искуснее.
Пространство вокруг со временем снова стало более открытым и дружелюбным, однако
из-за поселившегося в Альберте чувства опустошенности воспринималось более хрупким.
Альберт чувствовал уязвимость где-то на органическом уровне.
В одном из следующих разговоров Вильям дал подробные пояснения по этому поводу.
- Первостепенно, - начал он, как обычно, без долгих вступлений, - человек является
энергетическим образованием, которое, в свою очередь, проецирует визуальное тело,
формирует и транслирует Мантру в любом ее виде и, собственно, является местом
присутствия личной энергии человека. Это образование называют энергетическим станом
или энергетическим телом человека. Оно же продуцирует индивидуальное сознание и
является прямым связующим звеном между сознанием и окружающим миром. Если
приостановить собственную Мантру, и как текст, и как транслируемый энергетический
поток, то человек будет воспринимать энергию в том виде, в котором она существует, а не
через призму Мантры. Впрочем, такие эксперименты для неподготовленного человека
опасны, и доступны не каждому.
Энергетическое тело является носителем личной памяти человека, и помимо этого
может обеспечить доступ к любой информации, присутствующей в любой точке мира.
Здесь важно не путать понятия. В данном конкретном случае мы называем миром не
собранную какой-либо Мантрой, пусть даже коллективной, интерпретацию пространства в
восприятии человека, а непосредственно энергоинформационную структуру, в которой
находится все и вся.
Когда в ходе прогулки ты обнаружил, что не обладаешь телом и, по сути, отсутствуешь
в том Мире, который воспринимаешь вокруг, частота твоей Мантры стала быстро
отклоняться от нужной. Человек, у которого раньше собственная Мантра собирала
собственный Мир, автоматически бы в этот Мир и вернулся. Таково свойство Мантры: она
стремиться к привычному состоянию. В твоем же случае, возвращаться ей было некуда, и
ты просто терял энергию в процессе урывочного и бесконтрольного изменения частоты
твоей Мантры. Я не знаю, как ты удержался в этом Мире, но когда я набрел на тебя возле
дома, ты был уже почти трупом без толики энергии. Но почему-то был жив. Этот фокус
получился у тебя даже круче того, когда ты появился у меня на лекции и решил сбежать,
нырнув в проем между столами…
В любом случае твое энергетическое тело получило сильные травмы. Твои ощущения
уязвимости, опустошенности являются результатом этих травм, и пробудут с тобой еще
долгое время.
Кстати, во время прогулки ты пытался удерживать свою Мантру на текущей частоте
без моего участия. Это было не просто. Зато теперь ты имеешь более подробное
представление о моем вкладе в восстановление и поддержание твоей Мантры. Нет худа без
добра.
Вильям выдержал паузу. Вопросов к нему у собеседника не было.
Раз уж мы заговорили про энергетическое тело, добавлю, что даже несмотря на
постоянную трансляцию Мантры обычный человек в известной степени может достигать
сведений, которые не доступны его сознанию и не входят в текст его Мантры. И это не
парадокс. Даже при звучании Мантры энергетическое тело не перестает воспринимать весь
энергоинформационный фон, и при определенных обстоятельствах данные оттуда могут
влиять на поведение или поступки человека, даже если они отсутствуют непосредственно в
сознании этого человека.
Более того, иногда данные из энергоинформационной структуры не просто влияют на
какие-то поступки, минуя сознание человека – порой они просто врываются прямо в сознание
и постепенно через сознание одного или нескольких индивидуумов проникают в коллективную
Мантру! Именно так совершаются открытия. Научные революции. Да и, пожалуй, развитие
человечества в целом.
Правда, надо сказать, что в большинстве случаев человеку нужно приложить немалые
усилия для того, чтобы вынуть новую информацию, отсутствующую в Мантре. Даже если
он обладает определенным талантом.
- Какие усилия? – Альберта заинтересовала новая тема.
- Например, так. Есть талантливый ученый, который делает новое открытие. Это
триумф. Он дотянулся до таких данных, до которых еще никто не дотягивался. Новая
теория, или формула, или альтернативное доказательство. Не важно. Но что
предшествовало открытию? Как правило, это долгая, кропотливая работа по изучению
объекта исследования, еще раньше – изучение более широкой области знаний, ряда смежных
областей. До того как дойти до своего открытия, человек углубляется в те открытия в
данной области, которые делались до него; выстраивает внутри себя систему этих знаний.
Дальше, быть может, улавливает в этой системе какое-то мельчайшее несоответствие,
или наоборот, нехватку какого-то важного элемента, мысленно прощупывает найденную
брешь, и вот! Он находит новый элемент и описывает его.
Откуда появился этот новый элемент? Из сознания ученого? Нет, так как изначально в
сознание им были заложены лишь те данные, которые были известны сотням или тысячам
людей до него.
Разве описание нового элемента является просто логическим умозаключением,
сделанным на основании анализа принятой им ранее и переработанной информации? Нет,
это всегда больше.
Когда человек долго и направленно прощупывает пространство в поисках ответа на
поставленный вопрос, пространство дает ему ответ. Дает через его энергетическое тело.
При этом в сознании ответ просто образуется, будто, сам собой. Исследование ученого –
это в данном случае и есть четко поставленный вопрос, длительное время направляемый в
пространство.
Но это еще не все. Даже среди людей, не имеющих сведений про Мантру, и не способных
управлять
ею,
есть
более
восприимчивые
к
непосредственным
сигналам
энергоинформационной структуры и менее восприимчивые. Есть и совсем глухие.
Соответственно, из десятков ученых, изучающих один и тот же вопрос примерно с одной и
той же интенсивностью, лишь пара-тройка получит ответ. И хорошо, если хотя бы один
распознает этот ответ и сумеет зафиксировать его должным образом.
Но и это еще не все. Сам вопрос в умах ищущих тоже появляется не просто так. В
энергоинформационной структуре есть определенные потоки или, привычнее говорить, силы,
контролирующие развитие человечества. Назовем их Высшим Разумом. Напомню, под
человечеством, как единым организмом, я понимаю именно Первичный Мир. Так вот когда
этот организм подходит к следующей своей ступени развития, ряд наиболее восприимчивых
людей начинают чувствовать, что какое-то знание стучится к ним. И именно здесь
начинается поиск ответа. Игнорировать тягу к поиску не просто, так как в человеке
возникает некий внутренний зов. Если человек этому зову не следует и бездействует,
появляется ощущение незаконченности. Человек испытывает дискомфорт, и ни о какой
самореализации можно уже не мечтать.
Но это не значит, что люди, слышащие такой зов, всегда начинают действовать.
Трансляция Мантры отнимает энергию; и многие, будучи занятыми лишь своим Миром, уже
не находят в себе сил следовать такому зову, услышав его. И это то, о чем стоит грустить.
Исправлять допущенную ошибку в любом случае придется, но до того ощущение счастья для
таких людей – явление практически недостижимое. Так как счастье – это не что иное, как
внутренняя гармония, а гармония – это область на шкале твоего соответствия замыслам
Высшего Разума.
…Итак, как видишь, доступ к информации, отсутствующей в сведениях Мантры, это не
односторонний вопрос: имеют значение как способности самого человека, ищущего
информацию, так и своевременность появления данной информации в Мире. Но в любом
случае данные из энергоинформационной структуры первично воспринимает именно
энергетическое тело человека. Серьезным вызовом здесь является именно перевод
воспринимаемой информации в сознание. А это действительно задача не из легких.
Внутренний Зов (Вне Сна)
Полученные от Вильяма сведения вызвали в Альберте неподдельный интерес. Так или
иначе Альберт мог сказать, что ранее уже слышал нечто подобное, но, как будто,
поверхностно и обрывочно. Он даже читал что-то про «информационное поле», которое было
то ли из области математики, то ли фантастики. Но он никогда не наблюдал, чтобы кто-то
рассказывал о подобных явлениях так детально, уверенно и, главное, непринужденно, не
выхмуривая при этом брови в попытке изобразить на лице вселенскую мудрость.
Хотя в монологах Вильяма и угадывались нередко стиль и подача информации
профессионального преподавателя, доносил он эти сведения все же с той легкостью, будто
описывал что-то обыденное. И Альберт чувствовал желание возобновить эту тему.
Вскоре он вернулся к дискуссии:
- Я обдумываю те вещи, о которых ты рассказываешь, и снова нахожу аналогии в том
Мире, где я был до попадания сюда. Хочу поделиться с тобой таким примером. Некоторые
люди в моем мире занимаются благотворительностью. То есть отдают что-то свое,
нужное или не очень, чтобы поддержать того, у кого этого нет. Вещи, деньги, время... Это
не получение новой информации из энергоинформационной структуры, но, в какой-то
степени, это тоже следование Внутреннему Зову.
- Что такое благотворительность, я хорошо знаю, можешь не рассказывать. Почему
ты считаешь, что такая деятельность – результат следования Внутреннему Зову?
- Просто… у нее нет каких-либо других причин, лежащих на поверхности. Отдающий
человек ничего взамен не получает. Только отдает. Бывают, конечно, исключения, когда
человек делает из своих добрых поступков театральное представление, доступное для
просмотра всем и каждому, но речь не об этом. В обычном случае человек, отдавая, не
получает ничего кроме какого-то внутреннего удовлетворения. И это не удовлетворение
самолюбия, так как самолюбие требует всеобщего восхищения, а не единоличного. Я
полагаю, такое удовлетворение и возникает при следовании Внутреннему Зову?
- Здесь есть нюансы. Хотя, в целом, ты прав. Во-первых, научные открытия и ученых я
привел в качестве примера, когда мы обсуждали доступ отдельного индивидуума к данным
энергоинформационной структуры. Внутренний Зов, как сигнал со стороны Высшего Разума,
появляется не только когда человечество должно внести что-то новое в свои знания. Такой
зов выражает указание Высшего Разума, в частности его требование. Не только
требование зафиксировать и внести в коллективную Мантру новую информацию, но и
требование каких-либо действий. В том числе требование к самоотдаче. И к
благотворительности как к одной из ее форм.
Могу ошибаться, но судя по твоим размышлениям, благотворительность в твоем Мире –
экзотика, пока не имеющая под собой четкого обоснования. Здесь же, для людей, живущих в
Первичном Мире, благотворительность – это нормальное положение вещей. Даже более
того, это явление, давно и прочно укоренившееся в жизни.
- А как ты различаешь, что есть «экзотика», а что нормальное положение вещей? У нас
тоже много людей считают это для себя нормой. Считали. Пока, собственно, были сами
люди. Я так думаю.
Дело не в количестве. Дело в наличии разумного обоснования определенного поступка или
поведения в тексте Мантры. У вас люди занимаются благотворительностью, так как
чувствуют внутреннее нерасшифрованное желание делать это. Пусть даже понятие
благотворительности существует у вас в лексиконе. Здесь же отдают от себя так же, как
ходят по улице или занимаются домашними делами. Коллективная Мантра знает, зачем
это, и знает, что иначе быть не может.
- Прости, ты хочешь сказать, что благотворительность имеет какое-то разумное
объяснение?
- Именно. На уровне не конкретных личностей, слышащих в себе Внутренний Зов, а на
уровне общества в целом!
Разумное объяснение имеет все, что заключено в требованиях Высшего Разума. Просто
не всякое такое разумное объяснение доступно человечеству, то есть содержится в тексте
Мантры. В нашем случае объяснение благотворительности в Мантре есть, более того, оно
чрезвычайно простое.
- Когда Вильям говорил, что расскажет что-то простое, Альберт уже знал, что именно
сейчас ему нужно будет напрячься, чтобы вникнуть в объяснение…
На словах «чрезвычайно простое» Вильям задумался.
- Я ищу хороший пример, - пояснил он.
Напомни, ты рассказывал, что тело человека в твоем мире состоит из твердых видов
энергии, то есть из материи. Вероятно, оно тоже делится на какие-то составные части,
да?
- Да, на органы, на клетки – это очень мелкие части организма, и так далее...
- Эти части работают вместе и слаженно, но при этом, вероятно, их функции
различны?
- Так и есть.
- По аналогии будем считать, что человечество – это такой же организм, как и тело
человека в твоем мире. Просто другой уровень организации. Клетка человеческого тела для
нормального функционирования должна получать определенный ресурс. Питание, да?
Неважно, в любом случае это лишь форма энергии, как бы ты это не называл. Полученный
ресурс клетка в соответствии со своими функциями постоянно трансформирует в другой
тип ресурса, благодаря которому существуют какие-то другие клетки. Те, в свою очередь,
также перерабатывают полученную энергию для общих целей всего организма, и этот
процесс бесконечен, пока существует организм. И организм существует именно благодаря
правильному функционированию всех клеток – всех своих составных элементов. Клетка в
теле не может накапливать только для себя больше, чем нужно, и использовать продукт
своей деятельности только для себя. Я прав? Что происходит в этом случае? Клетка
лопнет?
- Я не слышал, чтобы клетки лопались… - задумался Альберт.
Скорее… в таком случае клетка начинает бесконтрольно делиться, занимая все больше
места и потребляя все больше ресурсов… Тогда возникает опухоль.
- И что делает опухоль?
- Ну, скажем, если опухоль развивается, ее удаляют. Если опухоль злокачественная, то
она может поразить весь организм. Я точно не знаю... Если злокачественной опухоли дать
развиться, то остановить ее уже не получается. Это смертельная болезнь. Организм
умирает.
- Идентичная логика правит в любой системе. Человек может начать замыкать
имеющийся и поступающий ресурс на себе, будь то любая форма энергии – деньги, время,
силы, талант, способности. Он может накапливать это – не в краткосрочной перспективе,
а безмерно, когда накопление есть самоцель; может разбрасывать в пустоту, может
уничтожать. И если такое происходит, организм, в нашем примере - общество, осознанно
или неосознанно – в зависимости от его уровня и наличия самосознания – пытается такой
элемент заменить. Вытеснить из общей цепи. Иначе под угрозу становится работа всего
организма.
Люди здесь давно знакомы с этим положением вещей, и благотворительность в данном
случае является одним из механизмов перераспределения поступающего и присутствующего
ресурса. В первую очередь, конечно, благотворительность интеллектуальная.
Интеллектуальная собственность здесь – практически ушедшая часть истории. Часть, за
которую многие до сих пор испытывают стыд.
Вильям помолчал немного и продолжил на более оптимистичной ноте:
Хотя, лично я считаю, что стыд – это тоже неправильно. Стыд – это проявление
внутреннего конфликта, последствие непризнанной ошибки. Когда фиксируешь ошибку, стыд
исчезает, остается лишь опыт, свободный от эмоций, и ты открываешь для себя дорогу
вперед.
- Вильям, можно узнать, как такой организм как общество вытесняет из себя
несознательных элементов, замыкающих на себе нужный всем ресурс? Какими методами?
Там, где я жил, был подобный опыт в истории: отняли и поделили. Результат, в итоге,
получился… несколько неожиданным.
- А что случилось?
- Через определенный период времени люди вернулись к тому, от чего ушли. Капитал,
собственность, в том числе интеллектуальная, накопление. Иначе основной ресурс, как ты
это называешь, становится ничьим. А когда работаешь с ресурсом, у которого нет хозяина,
исчезает ответственность. Ресурс во многом растрачивается впустую, не достигает цели.
И в результате, могу сказать достоверно, общество теряет еще больше.
- Я думаю, это правильно.
- Что правильно?
- Правильно, что каждый организм – в том числе общество, в котором ты жил, находится на своей ступени развития.
Обрати внимание, пример с человеческим телом имеет серьезный изъян, который ты не
уловил.
-?
- Клетки не обладают сознанием. Во всяком случае, в том смысле, который мы
вкладываем в это слово. Не имея сознания, клетка не имеет сознательного выбора. Она
имеет выбор, предусмотренный Мантрой, но не сознанием.
- В нашем случае генетикой…
- Допустим. Бесконтрольное деление клетки – это не ее сознательный выбор, это
результат сбоя генетики, или результат действия внешних факторов.
Человечество же представляет из себя другой уровень организации. Человек может
сознательно выбрать исключительно замкнутое самообогащение либо передачу разумного
излишка нуждающимся. Возникает вопрос, зачем человеку дан выбор? Возможно, приходя
самостоятельно к правильному выбору через сотни неправильных, мы выстраиваем некий
нематериальный организм, организм находящийся вне нашего сознания и понимания?
Организм, чья первичная саморегуляция будет основана на осознанном выборе, сделанном
некогда нашими сознаниями, но уже не привязанный к этим сознаниям, а являющийся
отдельной живой единицей в общей энергоинформационной структуре?
Уверяю тебя, любой набор элементов в пространстве стремится к положению, порядку,
продиктованному Высшим Разумом. Будь то человеческий организм или организм
человеческого общества. И достижение такого порядка любой структурой элементов –
лишь вопрос пути. Я не говорю «вопрос времени», так как время – это та ось, которая
свойственна далеко не всем структурам пространства.
Соответственно, наш Первичный Мир и Мир, из которого ты явился, находятся на пути
к заявленному Высшим Разумом порядку. К заявленному Богом порядку, если тебе так
привычнее. Каждый выбор каждого отдельного человека приближает или отдаляет нас от
цели. Каждый раз, делая свой выбор, человек делает шаг к Богу. Шага от Бога не бывает.
Бывает только более короткий путь и более длинный. Как бы там ни было, разные
организмы находятся на разных точках пути. И отрезок между этими точками должен
быть пройден. Пройден тем Миром, в котором ты жил, всеми его элементами. Через выбор
и опыт. Поэтому тебе не стоит беспокоиться, что твой Мир находится в точке, где люди
предпочитают строгое разграничение ресурсов через собственность, не имея при этом
четкой схемы гармоничного распределения излишков. Это вопрос времени. Несмотря на
неудачный опыт вашей истории. А иначе ты бы сейчас не знал, что такое
благотворительность. Ведь это же не я рассказал тебе о ней…
- Понятно… Я только не совсем уловил твои высказывания про «заявленный Высшим
Разумом порядок». Ты хочешь сказать, у всего есть цель, к которой стремится все
наполнение энергоинформационной структуры, и иначе быть не может? Все
безальтернативно предопределено судьбой?
- Заявленный Высшим Разумом Порядок – это не во всем удачная формулировка, просто
остальные не более удачны. Можно назвать это замыслом Высших Сил, или Бога или еще
как-нибудь, но ни одна не отразит глубину этого Замысла для сознания человека в своей
перспективе. Замысел всегда динамичен. И замысел открывается человеку только на
короткий отрезок вперед. Это процесс бесконечный не только с позиции конкретного
человека, но даже с позиции человечества. Человечество – это такая же клетка в более
глобальном организме. Именно поэтому любой человек, сознательно находящийся в поисках
своего пути, всегда помнит про бесконечность этого пути и никогда не надеется
достигнуть финальной точки. Но одновременно ни позволяет себе остановиться.
И именно поэтому сознательный путь человека к замыслу Высшего Разума всегда
сопряжен с осознанием самого себя в качестве лишь элемента в глобальной безграничной
системе. Да, каждый такой элемент имеет огромную важность, но не сам по себе и не сам в
себе, а именно как составляющая часть гораздо большего.
- Мне кажется, довольно сложно все время двигаться к какой-то неопределенной точке,
не зная точно, где она находится, зато точно зная, что никогда ее не достигнешь? Разве
нет? В моем Мире с этим, помню, у думающих людей были трудности. Понятие Высшего
Разума или Бога было таким иллюзорным, что… Если даже его и не оспаривали… Знаешь,
были люди попроще, которые довольно легко принимали сам факт существования Бога. И
выполняли стандартный набор действий, который по каким-то не менее иллюзорным
правилам надо было выполнять. Чтобы, скажем, понравится Богу и чтобы чувствовать себя
под защитой Бога, Высших Сил. К примеру, ходить в церковь, читать заученную молитву на
ночь, носить значок принадлежности на шее. Выполняли эти действия кто как. По мере
возможности и желания. В общем, я бы не назвал это дорогой к Высшему Разуму. Хотя,
может, я не прав. Справедливости ради надо сказать, что у нас вообще были целые
поколения, у которых и времени не было думать о чем-то, кроме того, как прожить.
Были и другие люди, которые старались глубже разобраться в том, что такое есть Бог.
Например, некоторые мои друзья. Или даже я, чтобы не ходить вокруг да около. Я как-то
думал, думал, читал книги, анализировал. Интересные книги, хорошие вещи написаны. Но по
факту все они говорят примерно то же, что и ты сейчас: человеку нужно без конца что-то
делать, стремиться, совершенствоваться, причем все это с конкретикой. А результат уже
без конкретики. Результат уже либо после смерти, и никто из умерших, разумеется, пока
его не подтвердил; либо вообще в бесконечности – после большого количества
перевоплощений. Вроде, какая-то несправедливость, что ли. И чем больше думаешь про это,
тем больше задаешь себе вопрос: а зачем вообще нужна была такая неопределенность.
А потом еще приходит к тебе человек в кафе на середине жизни и спрашивает: Альберт!
Что ты собираешься сделать для этого мира? ))) А ты в ответ только глазами хлопаешь…
- Неопределенность – это эффект Мантры. Уверяю тебя, под незыблемым текстом
Мантры для человека скрыты миллионы тайн, являющие собой суть мирознания. Но человек
так занят построением Мира, что затрачивает на это всего себя без остатка.
Внутренний Зов очень силен, его слышат даже сквозь Мантру. Как можно увидеть на
примере благотворительности – в нашем Мире, наиболее распространенные и прямые
требования Высшего Разума могут даже со временем проникать внутрь Мантры. После
этого уже ни у кого не возникает вопросов, чем объяснить те или иные действия,
необходимость выполнения которых некогда была услышана нашими предками в непонятных
поначалу требованиях Высшего Разума. Через Внутренний Зов.
Но, несмотря на такие примеры, сведений о Боге в тексте Мантры ничтожно мало.
Более того, большинство таких сведений – свидетельства. Свидетельства, полученные
людьми, которые либо были способны проникать за грань Мантры, либо проникли туда
случайно и неожиданно для самих себя. А свидетельства, хоть и существуют в тексте
Мантры, не имеют в ней своего объяснения. То есть это обрывки знаний, не соединенные
логически с основным массивом информации. Поэтому они в большинстве своем просто не
подлежат пониманию. Недоступны для понимания через тот инструментарий, который
имеет Мантра. Понимаешь? Я уж не говорю о том, что подобные свидетельства имеют
обыкновение обрастать всякими домыслами при переходе из уст в уста.
А дальше, я думаю, все понятно. Когда такие любознательные скептики, как ты, делают
попытки обдумать свидетельства – то есть провести какие-то логические связи между
ними и остальной известной информацией, то не находят таких связей. Потому что их нет.
Нет доступных доказательств таких свидетельств. И начинается безразличие. Или даже
отчаяние.
Когда ты думаешь, ты ищешь сведения в тексте Мантры, а там сведения о Боге
практически отсутствуют. При этом в Мантре записано, что она является единственным
достоверным источником информации. Замкнутый круг получается, да? Я неоднократно
слышал такую расхожую фразу: «в Мире Бога нет». Те, кто это ее произносят, обычно
жалуются, что Бога нет вообще, с чем я не могу согласиться; но сама по себе фраза
удивительно точно отражает положение вещей. Коллективная Мантра в своем нынешнем
состоянии практически не имеет информации о Боге. И, соответственно, диктует Мир, в
котором Бога, как некой понятной и доступной персоны или образа, как бы нет! Курьез! Мы
не видим его на улице, не можем поговорить с ним напрямую. Но продиктованный Мантрой
Мир – это лишь временная иллюзия, созданная человечеством. Да, нужная, да полезная, но
этой иллюзией не ограничивается вся энергоинформационная структура. Это как кокон
человечества, который сохраняет его сейчас, но постепенно будет сброшен ради обретения
человечеством своей новой формы.
За пределами этого кокона в любой момент времени находится другое пространство. В
котором присутствует Бог в тех проявлении и виде, которые необходимы именно ему. Все,
что нужно, чтобы дотянуться до него рукой, это признать для себя сам факт
существования кокона.
Как только человек принимает мысль, что его ум – это лишь наиболее привычный и
удобный, но не единственный инструмент восприятия Мира, Мантра навсегда перестает
быть для этого человека единственным источником информации. Это есть финальный шаг
овладения человека своим умом. И одновременно первый шаг к свободному управлению
Мантрой. Такой человек уже никогда не бывает на сто процентов уверен в том, что видит,
или слышит, или знает. Но в то же время без необходимости не отрицает Мир, и спокойно
принимает его как одну из реальностей со всеми ее возможностями и ограничениями.
Восприятие тобой твоего Мира как единственно реального и конечного было именно тем
фактором, который мешал тебе принять существование Бога. Я так думаю. А как думаешь
ты?..
Принимая мысль, что ум не является единственной системой интерпретации
окружающего пространства, человек делает себя более открытым для прямого влияния
Высшего Разума, открывает себя Богу. Он становится не так глух к содержанию
Внутреннего Зова, начинает чаще прислушиваться к нему и при необходимости передавать
полученную информацию в Мантру. Такие люди ведут человечество вперед, видоизменяя
кокон, о котором я говорил, и медленно раскрывая его.
…И еще кое-что насчет твоего вопроса, зачем нужна была такая неопределенность. Я
говорил тебе, замысел Высшего Разума открывается человеку на короткий отрезок вперед,
сейчас мы видим и знаем только то, что можем видеть и знать, находясь на нынешней
стадии развития Мира и человечества. Несмотря на все наши достижения и познания. Но
недостаточность знаний в тексте Мантры не может заглушить природу человека.
Энергетическое тело человека, как и любая другое явление энергоинформационной
структуры – задумка и порождение Высшего Разума, и человек, что бы он ни прочел в
Мантре, стремится к Богу. Пусть каждый пока понимает это стремление по-своему. И для
следования этому стремлению не требуется четкого знания всего замысла Высшего Разума в
деталях. Это нормально, разве нет? В нашем Мире во многих ситуациях человек действует в
условиях, когда всего не знает. Дети доверяют родителям в своих первых шагах; друзья или
родственники тоже доверяют друг другу, не перепроверяя каждое их действие в каком-то
общем деле. Вполне здравое перераспределение ответственности.
Или другой пример. Ты рассказывал, что работал в крупной организации. Пока тебя не
уволили. Разве ты знал досконально весь детали устройства этой организации? Вхож ли был
во все ее процессы?
- Не думаю.
- Но это не мешало тебе успешно работать, выполняя свои функции. Почему же, когда
ты думал, искать ли тебе Бога, тебе непременно необходимо было понимать все детали
процесса?
- На работе я знал, что ничем предосудительным организация точно не занимается, и
мне платили зарплату. Мне незачем было подробно знать, что делают в соседнем
кабинете…
- Следуя к замыслу Высшего Разума, реализуя его в себе и вокруг себя, ты получаешь
гораздо более ценные бонусы, нежели зарплата. Деньги – энергия полезная, но, к сожалению,
сиюминутная и с серьезным территориальным ограничением. Я бы сказал, совершенно
неконвертируемая за пределами человеческого Мира валюта. Следуя к замыслу Высшего
Разума, ты приобретаешь другие виды энергии, намного более универсальные. В деньги такая
энергия трансформируется на раз-два. Они у тебя просто есть и все. Столько, сколько
нужно. Правда, к моменту получения такой возможности без конца генерировать деньги
уже просто не интересно.
Высший Разум, выстраивая организм человечества в энергоинформационной структуре,
оставил очень явный намек на то, что постоянное накопление денег или иных благ этого
Мира ради них самих – дело неблагодарное и бессмысленное. Странно, что в коллективной
Мантре эта мысль явно проявилась относительно недавно…
- Какой намек?
Вильям настороженно-удивленно взглянул на Альберта, но через секунду будто вспомнил
что-то и ответил:
- Ограниченный период человеческой жизни. Интересная мысль, не правда ли? Подумай
об этом.
Часть пятая. Адаптация
Область Знания (Вне Сна)
Несмотря на полученную травму, Альберт постепенно продолжал проникать в
окружающий его Мир. В выражениях Вильяма, частота его Мантры приближалась к частоте
коллективной Мантры, и Вильяму требовалось все меньше усилий, чтобы искусственно
удерживать Мантру Альберта на нужной частоте. Альберт уже практически не ощущал
какого-либо дискомфорта. Способность двигаться вернулась к нему относительно быстро, он
снова стал вставать и ходить, но на этот раз пока только внутри дома. Печальный опыт,
полученный им при прошлом выходе «в свет», не давал о себе забыть, и воспоминания о нем
резко ограничивали тягу Альберта к новым незапланированным открытиям. Что, правда,
никак не влияло на их фактическое появление в его жизни.
Как-то раз Вильям случайно или будто случайно сел сбоку от Альберта так, что Альберту
пришлось менять положение своей головы, чтобы увидеть собеседника. Вильям обратил на
это внимание и снова пересел так, что Альберт перестал его видеть.
- Для чего ты пытаешься выйти из моего поля зрения? - поинтересовался Альберт.
Вильям не совсем понял вопрос, но и не удивился ему, а вместо ответа обошел вокруг
Альберта и спросил, где тот может его видеть, а где не может. После того, как Альберт в
недоумении показал примерные ориентиры, Вильям сел обратно. На этот раз прямо перед
собеседником.
- Я, наверное, снова буду вынужден сказать что-то новое для тебя, - произнес он, – Но
твое «поле зрения» должно ограничиваться только окружающими тебя телами или
предметами. А не неким полукругом перед твоим лицом. Скажи, в твоем Мире у тебя были
какие-то дефекты восприятия?
- Никаких не было дефектов.
- Но ты же сейчас не видишь половину того, что находится по бокам от твоей головы. А
то, что за ней, вообще не видишь.
Никогда нельзя привыкнуть к тому, что все постигнутое тобой за долгие годы раз за
разом, постепенно переворачивается с ног на голову. Никогда. И чем больше это происходит,
чем чаще ты уговариваешь себя, что уже ни в чем нельзя быть уверенным наверняка, тем
сильнее удивляешься в следующий раз новым изменениям.
- Вильям! А ты хочешь сказать, что видишь то, что у тебя за головой? У тебя там
глаза?
Из объяснений Вильяма выяснилось, что информация, схожая по своему наполнению с
той, которую в своем Мире Альберт получал посредством зрения, воспринимается в этом
Мире не глазами, а через некую точку, находящуюся в передней части головы, по центру, чуть
выше переносицы. И человек может воспринимать информацию, идентичную визуальной в
Мире Альберта, на триста шестьдесят градусов вокруг себя, а также сверху и снизу, без какихлибо движений головы.
Услышав это, Альберт вопреки всякой вежливости упросил Вильяма отвернуться, после
чего двигал руками, менял позу и требовал Вильяма сказать, что он сейчас сделал. Получив
верные ответы, Альберт попросил Вильяма встать, зашел к нему за спину и опять повторил
кривляния. Вновь услышав подробное описание, Альберт вернулся и удрученно сел на место.
Еще несколько минут назад не было никакой усталости. А сейчас появилась.
- Вильям. Ты меня, правда, не обманываешь? - спросил он, понимая степень наивности
произнесенной фразы.
Несмотря на детскую постановку вопроса, Вильям отреагировал вполне серьезно:
- Не сомневайся. Несмотря на мою любовь к юмору почти во всех его проявлениях, во
взаимодействии с тобой моей приоритетной целью является твоя адаптация в этом Мире.
И я не буду ставить под вопрос твое доверие к моим словам ради лишней шутки. Хотя,
должен признаться, иногда мне бывает не просто справляться с этой задачей…
Также тебе не стоит так реагировать на новые факты, которые ты узнаешь от меня.
Постарайся относиться ко всему максимально спокойно. Сейчас ты копишь энергию,
восполняешь ее запас, а любое переживание отнимает ее.
Точка, про которую я рассказал, называется Точкой Присутствия Знания или,
правильнее, Областью Знания, так как «точка» в данном случае – выражение фигуральное.
Название исторически сложившееся, и в нем не стоит искать ответы на все вопросы в
отношении функций самой области. Область Знания представляет собой участок
энергетического тела, который отвечает за прием данных из пространства и одновременно
за их трактовку в соответствии с Мантрой. По сути даже, только за трактовку. Так как в
глобальном смысле никакого приема данных как процесса в энергоинформационной структуре
не существует – это только фикция, присутствующая в тексте Мантры для комфортного
понимания людьми явления начала обработки каких-либо данных сознанием. Собственно,
энергоинформационная структура и есть информация, и каждая ее единица присутствует
одномоментно и непрерывно в любой части структуры без необходимости перемещений или
приемов.
Как я уже сказал, Область Знания – это часть энергетического тела человека; в
проекции на визуальное тело, она находится, как бы в нижней части лба. Поэтому условно
мы говорим, что Область Знания находится внутри головы. В один момент времени все
воспринимаемые через эту точку данные не находятся в фокусе внимания, они находятся как
бы на периферии. Однако чтобы перевести взгляд на какой-либо предмет внутри этой зоны,
достаточно перевода внимания. Вертеть головой не нужно.
При всем своем доверии к собеседнику, при всех полученных доказательствах
способности Вильяма угадывать происходящее за спиной, Альберт не мог поверить ни
единому слову.
- Вильям. Я не вижу, что у меня за спиной. У меня, наверное, просто нет такой точки,
да?
- Она у тебя точно есть. Иначе бы ты вообще ничего не воспринимал. По правде говоря,
это довольно странно, что ты можешь направлять взгляд только перед собой и
ограниченно вверх-вниз и вправо-влево. Расскажи мне, как ты получал информацию там,
откуда появился?
Альберт собрался с мыслями и подробно рассказал все, что знал о пяти чувствах,
используемых человеком в его Мире. О том, какие органы отвечают за прием тех или иных
видов информации, и, разумеется, вкратце о том, как разные виды информации перемещаются
в пространстве. Без этого общей картины никак не получалось.
Но что-то Альберт, видимо, все же забыл рассказать. На эту мысль его навел
обескураженный вид лектора, которому, похоже пришлось собраться с силами, чтобы просто
понять, о чем говорил Альберт. Без попытки поверить в это.
Альберту даже стало немного стыдно за излишнее недоверие, так как рассказ Вильяма
действительно звучал гораздо более логично и понятно.
Впрочем, через секунду Вильям взял себя в руки.
- То есть ты говоришь, что будь мы сейчас в твоем Мире, мои слова и мой образ ты бы
воспринимал разными частями себя? И себя, не как энергетического тела, а именно как тела
физического?
Альберту стало еще более стыдно. Сейчас он даже сам слегка засомневался в том, что
такое бывает.
- Да.
- И что, обзор твоего зрения был ограничен туннелем перед глазами? Это действительно
не считалось дефектом?
- Да. Поэтому мне и кажется странным, что здесь я имею возможность видеть
затылком. Правда, пока не могу воспользоваться этой возможностью.
- То есть ты мог бы слышать меня, если бы я говорил у тебя за спиной. Мог услышать
оттуда мой запах. Но не мог видеть меня там. Это тебе странным не кажется. А то, что
здесь ты можешь и видеть меня, стоящего позади, и слышать меня, говорящего оттуда же,
тебе кажется странным. Парадокс.
- Парадокс, - неохотно согласился Альберт. Которому хотелось спорить, но не хотелось
перечить абсолютно логичным аргументам собеседника.
- Итак, сейчас ты находишься в другом Мире и, соответственно в совершенно другой
плоскости координат. Эту плоскость тебе сейчас нужно воспринимать как аксиому, не
пытаясь ее оспаривать. В данном случае это означает, что тебе следует верить тому, что
я рассказываю. Я же верю твоим рассказам о том, что в твоем Мире ты видел предметы
через овал перед твоим лицом. Или в то, что люди общались между собой, выдувая ртом
частицы окружающего воздуха строго определенным способом. А потом эти частицы
долетали до другого человека, и тот еще как-то умудрялся их интерпретировать. Не видя
их. Так ведь было, да? Вот я тебе верю.
Допустим, сейчас ты не можешь видеть то, что находится позади твоего тела. Но,
будь уверен, если и существует какое-то ограничение, то только в твоей собственной
Мантре. Больше его нигде нет. Твоя Мантра по-прежнему содержит массу данных, не
принадлежащих этому Миру. И она продолжает влиять на твое восприятие окружающего
пространства. Вспомни, еще недавно ты не мог двинуть рукой. Но когда я рассказал тебе,
как это делается, ты просто принял этот вызов и достиг нужного результата. То же самое
тебе нужно сделать и сейчас.
- Пожалуй. Ты прав.
Похоже, с движением мне было проще. Во-первых, до получения твоих инструкций, я не
мог двигаться вообще – а видеть я мог; а во-вторых, поскольку видел я с самого начала, мне
казалось это нормальным. И полноценным. Кстати, мне, видимо, повезло, что я мог видеть?
Я… мог появиться здесь слепым, глухим и недвижимым?
- Мое мнение – да, вполне. Выборочная работа твоих функций здесь – это вопрос
сходства некоторых элементов Мантр, твоей и коллективной.
- И еще кое-что смутило меня. Я когда-то спрашивал тебя, помнишь, смогу ли я
проходить сквозь стены и, кажется, летать? Ты сказал, что не смогу, и после, на основании
твоих рассказов, я решил, что возможности этого Мира примерно совпадают с теми, к
которым я привык до попадания сюда. А сейчас то, что ты говоришь про возможности
восприятия, кажется мне фантастическим.
Область Знания… Это прямо экстрасенсорные способности. Я помню, первоначально у
меня совершенно не получалось понять, что именно я вижу, а что слышу или чувствую.
Информация шла ко мне одним общим потоком, с которым я далеко не сразу научился
справляться.
Даже побаиваюсь спросить, с какими еще неожиданностями мне предстоит
встретиться? На тернистом пути местной перцепции.
И еще, ты ведь, так же, как и я, употребляешь термины «видеть», «слышать». Почему
ты их разделяешь, если все восприятие идет через Область Знания?
- Область Знания отвечает за восприятие полного спектра информации из Мира. Но
типы воспринимаемой ей информации различны, это разные формы энергии. Человек
понимает, какой тип информации он воспринимает в данный момент. Даже при
одновременном восприятии нескольких типов, он может различать эти типы. Отсюда и
терминология: «слышать», «видеть». Этими словами обозначаются типы воспринимаемой
информации. А не органы физического тела, через которые человек получает частицы
воздуха, вылетевшие изо рта другого человека )
Разные типы информации по–разному распространяются в пространстве Мира.
Визуальная информация не способна огибать тела на своем пути, и сила ее подачи почти не
зависит от человека. Звуковая способна огибать тела, а человек может регулировать силу ее
подачи, дальность, может выбирать адресатов.
- Ты говорил, что единицам информации не нужно перемещаться в
энергоинформационной структуре, так как они и так находятся везде и сразу.
- Сейчас мы с тобой не только в энергоинформационном пространстве, но, в первую
очередь, в Мире, выстроенном коллективной Мантрой. В пространстве Мира информация
имеет свои координаты.
- А объясни еще про адресатов.
- Про что?
- Ты сказал, человек может выбирать адресатов при передаче звуковой информации.
Это же, когда он говорит что-то?
- Да. Что здесь нужно объяснить?
- Когда я говорю что-то двум людям, находящимся в одной комнате, то один меня
услышит, а второй нет? Нет, стоп, неправильно. Когда два человека находятся в комнате, я
могу сказать что-то одному из них так, что второй не услышит?
- Да, ты передаешь информацию конкретным субъектам. Хочешь – одному, хочешь –
двум. Хочешь – всем. Кстати! Ты можешь даже говорить сквозь стену! Правда, если стена
не очень толстая. Как тебе это в качестве еще одной сверхвозможности?
- Я раньше тоже мог говорить сквозь стену, если она не слишком толстая. А вот
адресатов своих слов регулировать не мог. Только говоря громче или тише.
- Твой Мир – сплошная загадка.
- Наверное. Когда я находился там, мне все казалось исключительно простым. Сейчас
уже так не кажется… Логичным точно не кажется.
- Так, что еще… Еще ты говорил про осязание и обоняние. С обонянием сложнее. Я
думаю, здесь это что-то сродни слуху. Про отдельный тип такой энергии, боюсь, мне ничего
не известно.
Осязание. Единственный тип восприятия, который задействует не только Точку Знания,
но и целиком энергетическое тело, и даже тело визуальное.
- Но ты говорил, у меня нет визуального тела. А я чувствую, когда дотрагиваюсь до
других предметов.
- Присутствие визуального тела делает осязание другим, более емким. Сейчас у тебя
ощущения, возникающие при прикосновении с другим телом, можно сказать… слегка
размытые и плоские по сравнению с тем, что было бы, будь у тебя визуальное тело.
Например, сейчас твои ощущения начинаются только в момент прикосновения. Когда у
тебя будет визуальное тело, ты будешь чувствовать сближение. В основном, на небольшом
расстоянии. Но это можно развить.
Неправильно было бы говорить, что такую возможность порождает именно визуальное
тело. Скорее, оно открывает такое восприятие телу энергетическому. Но это нюансы.
Обоняние, осязание… Было что-то еще, да?
- Вкус.
- Точно. Вкус. Самое потрясающее из того, что ты рассказал. Никакого вкуса здесь нет.
Услышав такой ответ, Альберт внезапно сделал еще одно открытие. За весь период
пребывания в новом для себя Мире он ни разу ничего не съел. И ни выпил. Нет, нельзя
сказать, что именно это было открытием. Он и ранее понимал, что ничего не ест, но ведь он
находился во сне. А не есть во сне – это нормально. Альберт вообще считал, что едят во сне
только невротики и люди, находящиеся на постоянной диете. Вот и казался ему этот факт чемто совершенно обыденным.
Тем не менее, когда он услышал, что такого понятия как «вкус» здесь не существует, этот
факт почему-то не был воспринят его существом добровольно.
- Вы что здесь совсем ничего не едите? – спросил Альберт с такой заинтересованностью,
какую только мог изобразить.
- Ничего. А ты что, что-то здесь съел? – парировал Вильям.
- Нет.
- И как чувствуешь себя?
- Нормально.
- Вот и славно. Я сейчас подумал, что вкус здесь, наверное, можно сравнивать с
осязанием. Так я себе это представляю. Физическое тело в твоем Мире состоит из более
плотных энергий, нежели визуальное в этом Мире, и требует соответствующих ресурсов
для жизнедеятельности. Питания в привычном тебе виде здесь не происходит.
- Вильям, объясни мне еще такой непонятный момент. Если есть Область Знания,
которая отвечает за восприятие человеком информации всех видов, если для передачи
информации от человека к человеку требуется лишь усилие мысли, зачем человек в Вашем
Мире имеет глаза, рот и уши?
- Это отличный вопрос. Один из тех твоих вопросов, на которые я пока отвечать не
буду. Но обещаю ответить позже. Сейчас у нас обоих достаточно новой информации,
чтобы пожить с ней некоторое время прежде, чем идти дальше.
На этом разговор был окончен.
Альберт получил очередную порцию новых сведений для понимания и принятия, также
перед ним встала дополнительная задача – научиться смотреть вокруг себя, не двигая головой.
Поначалу Альберту такая возможность показалась чем-то фантастическим и одновременно
невозможным. Искать предметы за пределами привычного зрительного тоннеля оказалось
непросто.
Зато без дополнительных на то усилий он получил ответ на еще один давно тревоживший
его вопрос. На протяжении всего общения с Вильямом сколько бы Альберт ни пытался
заглянуть ему в глаза в разговоре, взгляды их ни разу не встретились. Альберт был уверен, что
его собеседник глаз не отводил, но при этом глаза его смотрели словно куда-то сквозь
Альберта. Знание о приеме визуальной информации непосредственно через Область Знания
дало этому факту доступное объяснение.
В своем Мире Альберт мог бы с опаской отнестись к тому обстоятельству, что взгляды
людей таинственным образом не встречаются, но здесь никакого испуга не чувствовал.
Вильям сказал Альберту, еще раньше и по другому поводу, что проявление эмоций, будь то
испуг или радость – доступно лишь людям, обладающим достаточным для этого количеством
энергии; и что по этой причине сам Альберт еще долго ничего такого не почувствует. И
Альберт, действительно, напуган не был. С самого своего появления в новом для него
пространстве.
Сны (Вне Сна)
Последнее время Альберт свободно перемещался по всему дому, и видел, что дома
Вильям почти не появляется, а заходит, скорее, чтобы навестить самого Альберта и передать
ему какой-то новый набор сведений, или даже обменяться этим сведениями. В беседах Вильям
стал чаще расспрашивать своего гостя про его Мир. И, получая подробные ответы, уже скоро
Вильям стал не просто рассказывать про то пространство, где сейчас пребывали оба
собеседника, но и строить аналогии с Миром Альберта.
На этот раз Вильям не дал много времени своему гостю, чтобы как следует обдумать
информацию о существовании Области Знания и научится принимать визуальную
информацию, фокусируясь на любом направлении вокруг головы без того, чтобы это
направление было непосредственно перед глазами. При следующем своем визите Вильям
начал разговор, как это нередко бывало, без долгих вступлений:
- Следующая задача, которая стоит сейчас перед тобой – это формирование
визуального тела и одновременно приобретение навыка управления собственной Мантрой.
Визуальное тело понадобится тебе, если ты планируешь взаимодействовать не только со
мной, но и с другими людьми в Первичном Мире. Здесь мне бы, возможно, стоило спросить
тебя самого про твои дальнейшие планы, насколько это нужно тебе, и чуть позже мы это
непременно обсудим. Но здесь есть важный нюанс. О котором тебе нужно знать.
Формирование визуального тела в твоем случае – это следствие приобретения возможности
управления собственной Мантрой и собственной энергией. Самостоятельного управления. А
такому управлению тебе нужно будет научиться, если ты хочешь жить. Сейчас ты
используешь мою энергию, и это временное положение дел, которое нужно постепенно
менять.
Как именно тебе сформировать визуальное тело, я смогу рассказать тебе. Но в процессе
обучения от тебя потребуются серьезные усилия. Если помнишь, изначально мы встретились
именно на моем семинаре, где я как раз рассказывал о первых шагах при возвращении в
Первичный Мир. Хотя ты, скорее всего, мало что мог услышать и тем более понять.
- Я помню некоторые вещи. Только очень странный семинар: для одного человека,
который непонятно, как туда попал.
- На семинаре ты был не один. Там было еще несколько таких же, как ты, бестелесных
созданий, которым по тем или иным причинам требовалось вернуться в нормальный Мир.
Хотя и не совсем таких же. Все они были уже отчасти подготовлены к такому разговору, и
все они когда-то уже находились в Первичном Мире.
- Я что, действительно, был там не один?
- Просто не видел окружающих. Только меня. Потому что визуальное тело было только
у меня. Я обращался сразу к нескольким людям. Тебя это не смутило?
- Смутило. Но я думал, может, ты репетируешь что-то, какую-то речь… По правде
говоря, я тогда, действительно, слабо соображал.
- Не важно. К теме этого семинара мы скоро вернемся. И до того тебе нужно будет
подумать о твоих дальнейших планах здесь или где бы то ни было еще. Человек должен
отдавать себе отчет о том, к чему стремится. Ему не дано понимать конечный пункт
своего пути, но промежуточные он должен знать. Это является основным постулатом
контроля энергии. Человек может существовать, только когда существует его цель и
стремление к ней. Как только человек оставляет свои цели, смерть начинает
присматриваться к нему.
Однако сейчас я хочу, чтобы ты рассказал мне еще кое-что.
На многие свои открытия, неожиданные для тебя открытия, ты реагируешь с
удивлением. Насколько, конечно, оно доступно тебе с точки зрения сильно ограниченного
запаса энергии. Ты переспрашиваешь, уточняешь и иногда даже проверяешь. Как это было, к
примеру, когда я рассказал тебе про возможности твоего зрения. Наблюдая за тобой, я
прихожу к выводу, что твое сознание… скажем, имеет здоровую склонность к
сопротивлению новому. А это есть не что иное, как стремление сознания функционировать в
рамках теста Мантры.
Но один момент мне хочется выяснить подробнее. Ты сопротивляешься многим
нюансам, но сам факт твоего пребывания в абсолютно другой реальности, пусть даже
несколько напоминающей твою старую, ты принял относительно спокойно. Так кажется со
стороны. Я допускаю, что под этим кажущимся спокойствием, вероятно, присутствует
определенная проделанная тобой работа. Но в целом, пусть со многими оговорками, ты
ведешь себя так, будто для тебя нормально попадать в другие пространства.
Вильям замолчал, давая Альберту слово. Тот, однако, пока не понимал, о чем шла речь.
К примеру, во время нашего общения ты рассказал мне кое-что про свой Мир. Не много.
Но уже этих сведений мне достаточно, чтобы понять: попади я туда без какой-либо
подготовки, я бы вряд ли справился с этим.
- Вильям, у меня не было никакой подготовки. Ты же сам подтвердил, я не из этого Мира.
Даже я этого не знал наверняка, ты мне так сказал.
- Твое сознание, возможно, не знает, как попасть сюда, но оно обладает достаточным
запасом гибкости, чтобы принять факт пребывания в чужом пространстве. Это не просто
так. И та сила или люди, которые выбросили тебя сюда, с большой долей вероятности
принимали во внимание этот запас гибкости. Если бы они хотели уничтожить тебя, ты бы
оказался где угодно, но не на моем семинаре. Ты должен понимать это. И твое
энергетическое тело знает, как не умереть здесь в первые секунды. Ты знаешь, как
продержаться в чужом Мире определенный период времени. Откуда?
- Вильям, честное слово…
- Подобный навык для человека из моего Мира требует длительной подготовки с
изменениями на уровне энергетического тела. И это только для того, чтобы, меняя
собственную Мантру, проникать в Мир человека, чья Мантра уже отличается от
коллективной. А ты почти свободно появился здесь, из совершенно другого Мира, не умер и,
если все пойдет нормально, скоро появишься в облике обычного человека. Как?
Альберт вновь почувствовал тревогу. И не столько из-за настойчивости Вильяма, сколько
из-за понимания, что Вильям, вероятно, снова может быть прав. Только прав в соответствии с
какой-то своей логикой и знаниями, Альберту недоступными.
- Вильям, я с удовольствием рассказал бы все, что знаю по этому поводу. Если бы знал.
Тебе, безусловно, виднее, нормально ли то, что я не умер здесь в первые минуты, или это
какой-то из ряда вон выходящий поступок. Но в своем Мире я был обыкновенным человеком.
Без каких-либо специальных подготовок по высадке в других пространствах.
- Ты несколько раз говорил, что чувствуешь себя «как во сне». Где это?
- Это просто выражение, - с ходу парировал Альберт, и понял, что соврал. Тут же
переключился на более серьезный лад, - В моем Мире человек ест и спит. Это необходимо
для поддержания физического тела в здоровом состоянии. Про прием пищи я рассказывал. А
когда человек спит, он находится во сне…
Вильям внимательно слушал, но информации явно было недостаточно.
- Раз в сутки – условно – человек ложится спать. Примерно на восемь часов. В этот
период физическое тело человека становится пассивным, процессы замедляются –
сердцебиение, ток крови, дыхание. Тело отдыхает.
- И почему ты здесь «как во сне»? Чувствуешь, что отдыхаешь?
- Нет, дело не в этом. Когда человек спит, его сознание прерывается. Человек видит сны.
Сон – это определенный визуальный ряд или действие, в котором человек принимает
участие. Но не осознанно. То есть действиями своими практически не руководит.
- То есть ты останавливаешься где-нибудь, засыпаешь…
- Скорее, ложишься или хотя бы надо сесть.
- Ок, ложишься, и что происходит дальше?
Альберт понял, что рассказывать о многих явлениях гораздо сложнее, нежели просто
знать о них.
- Дальше восприятие окружающего Мира прекращается. Человек засыпает. И далее он
либо не воспринимает ничего, либо воспринимает то, что происходит во сне.
- Я не совсем понимаю. Человек внезапно оказывается в другом месте?
- Его физическое тело остается там, где человек лег спать. Ну а дальше… существует
несколько точек зрения. Наиболее распространенная заключается в том, что сон – это
результат активности человеческого мозга. То есть человек просматривает нечто вроде
фильма. Есть другая точка зрения, что какая-то часть человека в период сна покидает
физическое тело и оказывается в другом месте…
Это только теория. Тем не менее, когда я попал сюда, я посчитал, что просто вижу
затянутый сон…
- Можешь рассказать подробнее?
- Попытаюсь. Научная точка зрения, как я уже сказал, говорит, что сон – это
внутренний процесс человеческого мозга, одно из его состояний, порождающее… что-то
вроде галлюцинаций. Во сне человек видит что-то, делает что-то, но все это – иллюзия, не
имеющая отражения в реальности.
Я не могу судить о том, насколько это верно, но, кажется, сама наука давно в такой
подход не верит. Во-первых, строится он на отрицании всего, что нельзя потрогать,
проверить или доказать. То есть человеческое тело потрогать можно, можно даже
потрогать мозг человека, значит, они существуют. То, что происходило во сне, никто, кроме
спящего человека, не видел, и не трогал. Значит, этого не было. А во-вторых, сама наука
постоянно делает шаги вперед, познавая и доказывая те явления, которые еще вчера
проверить было тоже невозможно.
Как бы там ни было, такой подход считается… общепринятым. Или, выражаясь
точнее, его, как основу, преподносят человеку при обучении в детстве.
Другой подход основывается на том, что человек – это не только его физическое тело. И
когда человек засыпает, некая его часть покидает физическое тело, отправляясь в
путешествие по снам. Кто-то называет эту часть душой. Что опять же не несет под
собой никакой конкретики.
Вильям внимательно слушал.
…об этой точке зрения тоже знаний практически нет. Видимо, по двум причинам. Во
сне человек действует неосознанно, то есть без прямой привязки к той логике и помыслам,
которыми руководствуется в физическом мире. И, просыпаясь, человек может вообще не
помнить своих снов, или помнить их частично. Как правило, запоминаются отрывки тех
снов, которые человек видел непосредственно перед пробуждением.
Я, по правде говоря, не большой специалист в этом вопросе. Рассказал так, как я это
знаю.
- Ты говоришь, во сне человек действует неосознанно. Но здесь ты действуешь разумно.
За исключением, конечно, твоего решения пойти прогуляться вокруг дома. Почему же ты
все-таки остановился на том, что находишься во сне?
Альберт замялся…
- Ну, вообще, я слышал, что есть люди, способные проникать в сон в сознании. Просто их
мало, и так, на улице, с ними особо не пообщаешься. Во всяком случае, я не задавался такой
целью. Тем не менее, я слышал о них и о самом факте существования осознанных сновидений.
Когда я оказался здесь, и понял, что, скорее всего, жив, я решил, что столкнулся как раз с
чем-то наподобие сна. Осознанного или неосознанного – это на тот момент не играло
никакой роли.
…Я оказался там, где оказался, и вынужден был действовать, исходя из окружающих
обстоятельств. И мой разум автоматом выстроил себе именно то объяснение, которое
позволило ему поддержать хоть какой-то порядок. Так бывает. Поэтому если ты
предположил, что я дурачу тебя все это время, это точно не так.
Вильям некоторое время молчал, Альберт, в свою очередь, тоже не знал, что еще
рассказать. Опасаясь додумать что-то за собеседника, он решил дождаться ответной реплики.
Через минуту Вильям нарушил молчание:
- Когда-то я рассказывал тебе, что в этом пространстве человек к тридцати годам
покидает Коллективный Мир, теряя визуальное тело и переходя в Мир собственный. При
этом все вокруг в Первичном Мире считают постепенное исчезновение человека смертью.
Все, кроме самого исчезающего, которому его собственная Мантра диктует иное мнение. Ты
удивлялся, так как на первый взгляд такой трюк Мантры кажется невозможным, особенно в
рамках целого Мира.
Но сейчас ты рассказываешь мне про свой Мир, и я вижу, что Мантра, его
выстраивающая, при всех ее отличиях имеет то же неотвратимое и усыпляющее действие.
Люди в твоем Мире имеют уникальную возможность совершенно естественным способом,
через сон, менять частоту своей Мантры, собирая вокруг себя любые мыслимые Миры из
доступного вам диапазона. Такая возможность, насколько я понял из твоих слов,
предусмотрена природой в каждом человеке. Более того, каждый человек просто вынужден
ложиться спать каждый день.
Но что я вижу сейчас? Ты, человек, как ты сам говорил, обычный для своего Мира, то
есть со средними или пусть даже чуть большим или меньшим набором знаний; человек,
которому доступна информация о возможностях этого состояния – сна; – за всю свою
жизнь даже не попытался этими возможностями воспользоваться. И сейчас, вместо того,
чтобы появиться здесь во всеоружии и рассказывать мне о способах посещения и адаптации
в других Мирах, ты сообщаешь, что существует какая-то научная или общепринятая точка
зрения о том, что сон – это просто фильм, порождаемый деятельностью одного из
внутренних органов физического тела. То есть все или большинство людей в твоем Мире
знают, что состояние сна имеет глобальный потенциал для развития человечества, но
предпочитают не считаться с этим фактом? И при этом каждый день спят по восемь
часов и видят неосознанные сны, забывая их по утрам? День за днем?
Согласись, любому здравомыслящему человеку такое положение дел покажется
алогичным и неправдоподобным!
Ну, да. Так оно и было. В том виде, в котором Вильям перефразировал рассказ Альберта,
ничего при этом не добавив и переиначив, факты выглядели предельно странно. Только
Альберт успел занять оборонительную позицию по вопросу своего непредвиденного
попадания в этот Мир, как Вильям развернул суть разговора на триста шестьдесят градусов,
вновь застав Альберта врасплох. Альберт готов был поклясться, что подготовить сценарий
этого диалога заранее было невозможно.
Любому, - продолжил Вильям, - Но только если он сам не находится под воздействием
той же Мантры. Понимаешь, о чем я? Именно в тексте Мантры, выстраивающей твой
Мир, указано, что сны – это просто сны. Не более чем отдых для физического тела. И,
вопреки тому, что любое, даже поверхностное, изучение вопроса показывает обратное,
разум человека слепо руководствуется лишь текстом Мантры.
…Здесь такого явления, как сон, не существует, и Мантра никогда не отступает от
обитателей Мира. Но, как показывает твой пример, даже если бы сон был доступен в этом
Мире, совсем не факт, что это обеспечило бы какой-то прорыв в развитии человечества.
Альберт не решился комментировать ход мысли лектора, в очередной раз восхищаясь его
способностью смотреть на вещи под другим углом. После короткого молчания, будто вновь
пролистав в себе полученную информацию, Вильям подытожил:
Собственно, феномен сна, видимо, и есть то, о чем я хотел узнать. Для меня твой
рассказ содержит полезные сведения, которые кое-что проясняют в возможностях твоего
энергетического тела. А для тебя это яркий пример гипнотического действия Мантры. Там,
где Мантра не имеет постоянного осознанного контроля со стороны человека, так бывает.
Поэтому если ты предположил, что я дурачу тебя все это время, – это точно не так ;)
Сила со стороны (Вне Сна)
С того дня, когда Вильям рассказал о возможностях восприятия зрительной информации,
очередной раз шокировав своего гостя, Альберта практически не покидала мысль о том, что
он может и должен видеть предметы у себя за спиной. Впрочем, мысль эта жила сама по себе,
а реальные зрительные возможности сами по себе. Видеть предметы позади себя не
получалось.
Достаточно быстро Альберт перестал думать, что все появится само по себе, и решил
помочь своему зрению открыться полностью. Придуманное упражнение заключалось в
следующем. Альберт брал определенный предмет – в роли предмета первоначально он избрал
небольшую невзрачную вазу, стоявшую в центре стола, – внимательно рассматривал его со
всех сторон, ставил на место, отворачивался и, воспроизводя предмет в своей памяти, старался
найти его за пределами доступного «поля зрения». Потратив на это упражнение значительное
количество времени и досконально запомнив, как выглядят ваза со стола, старинный стул,
разноцветная подушка и непонятного назначения тяжелый предмет, напоминающий фигурку
коровы о шести ногах, Альберт решил усложнить упражнение.
Сидя на стуле, он долгое время смотрел перед собой, стараясь запомнить максимальное
количество деталей картины перед ним: предметы, их размеры, расположение. После
поворачивал стул на сто восемьдесят градусов, и пытался увидеть всю картину разом. В
результате вскоре Альберт и вовсе перестал понимать, вспоминает ли он увиденное,
отворачиваясь, либо видит его заново, чего и добивался. Впрочем, простая проверка
расставила все по местам: куда бы Альберт потом не поворачивался, за спиной он мог
«видеть» лишь то, к чему до того долго присматривался.
Будучи вновь недоволен результатами, Альберт полностью сменил тактику. Удерживая
голову прямо, он выбирал какой-либо объект в пределах «поля зрения» на границе доступного
и пытался фокусировать внимание на нем так, чтобы уловить все его детали. Альберт
терпеливо проводил за этим занятием длительные отрезки времени, пытаясь таким образом
расширить «поле зрения». В какие-то моменты ему казалось, что поле поддается. Однако
разработав простой способ проверки действенности и этого метода, Альберт снова был
вынужден зафиксировать фиаско.
Он решил непременно обсудить этот момент с Вильямом, но при следующей с ним
встрече начал разговор с другого беспокоящего его вопроса:
- Вильям, может ли быть такое, что я уснул и попал сюда?
- Что-то подобное уже случалось?
- Нет.
- Ты рассказывал, что попаданию сюда предшествовал ряд экстраординарных событий…
Так всегда бывает, когда засыпаешь?
- Нет, но… может, эти события не связаны…
- Тогда вынужден огорчить тебя: думаю, что ты не уснул, когда попал сюда.
Сравнение твоего здесь пребывания со сном, конечно, не бессмысленно. Если моя точка
зрения верна, сон в твоем Мире является неконтролируемым изменением частоты твоей
Мантры. За счет этого человек во сне оказывается в тех Мирах, которые собирает его
Мантра на новых частотах. Но сон – это естественное состояние для твоего Мира, и оно,
наверняка, предполагало возможность возврата частоты Мантры к той, что твоему Миру
соответствует. Ты же спал каждый день. Значит, как-то возвращался из сна? Расскажи,
как ты это делал?
- Я просыпался, когда высплюсь, то есть когда физическое тело получит необходимый
отдых, или по будильнику: когда тело услышит определенный сигнал, назначенный мной же
на определенное время суток. Или когда меня кто-то будит: трогает за руку или говорит
что-то, или опять же посторонние звуки. То есть была постоянная связь с физическим
телом.
- Вернуться по желанию ты не мог?
- Нет, я говорил, в снах нет сознательных действий.
- И нет никаких факторов, которые могли бы вынудить тебя к скорому возврату? К
примеру, ты узнал бы что-то чрезвычайно важное для тебя? Или к бегству? Какая-то
опасность?
- Да, опасность! Страх событий, происходящих во сне, может вынудить человека
проснуться.
- То есть определенный контроль сна все-таки имел место?
- Наверное, да. Где-то глубоко, на уровне инстинктов.
- Хорошо. Итак, сон в твоем Мире есть естественное и даже отчасти контролируемое
изменение частоты Мантры. Исходя из этого, твой вопрос, мог ли ты попасть сюда,
неудачно уснув, можно переформулировать так: является ли твое попадание сюда
естественным и контролируемым? Естественным – точно нет. А вот, контролируемым ли,
не знаю… Впрочем… это можно проверить.
Вильям уставился на Альберта и какое-то время внимательно смотрел на него, будто чтото обдумывая. Через несколько секунд Альберт, опомнившись, первым прервал молчание:
- Так, стоп, пугать меня не надо, мы это уже проходили. Одна прогулка чего стоила. Я
бы точно проснулся!
- Как знаешь. Впрочем, пугать тебя, действительно, смысла нет, несмотря на то, что
это могло бы быть забавным развлечением для нас обоих. Все дело, раз уж мы определили
такой термин, в естественности твоего здесь пребывания.
Каждому существу доступен только определенный диапазон частот, в котором может
варьироваться транслируемая им Мантра. Это обусловлено характеристиками
энергетического тела, с которыми существо определенного вида появляется на свет. В том
числе человек. К примеру, человек, рождающийся здесь, как правило, использует лишь
незначительную часть предусмотренного диапазона даже с учетом постепенного изменения
Мантры после двадцати лет. Редкие люди могут направленно изменять частоту своей
Мантры в рамках всего возможного для них диапазона. И это умение не рождается с
человеком. И, наконец, лишь единицы из них находят возможность расширения диапазона.
Поэтому существо, рожденное человеком, даже обладая способностью управления
частотой своей Мантры, не сможет превратить себя в существо другого вида. Только,
расширив доступный ему диапазон. А такое существо уже неверно было бы называть
просто человеком.
Так вот, естественность… Мантра, выстраивающая этот Мир, находится на
недоступной тебе частоте. Несмотря на определенное сходство в текстах Мантры твоего
Мира и Коллективной Мантры этого Мира, ты существо другого диапазона. Я знаю это,
так как вижу твое энергетическое тело. Оказаться здесь естественным путем – уснув,
заболев или ошибочно выпив неправильные таблетки, - ты не мог.
Твое энергетическое тело может существовать здесь, здесь оно меняется, и в теории со
временем частота Мантры этого Мира может стать доступна для тебя полностью, но
появление здесь тебе мог обеспечить только чрезвычайно сильный проводник. Я мог бы
предположить, что перемещение инициировал ты сам. И одно время у меня были подобные
мысли. Но они были ошибочны.
Когда-то ты спросил меня, вернешься ли ты в свой мир, если перестроить твою Мантру
обратно. Тогда я дал тебе лишь короткий ответ, сейчас ты готов к пояснениям. Эти
пояснения не прибавят тебе уверенности в том, что ты сможешь вернуться в Мир, откуда
пришел. Но рекомендую выслушать их. Поскольку трезвость мышления сейчас – твоя
единственная опора. Что скажешь?
- Скажу, что ответ ты уже дал, вреда от пояснений не будет.
- Верно, зато будет польза. Диапазон, в котором находится частота Мантры,
выстраивающей твой Мир, тебе также не доступен. Я не знаю, где находится этот
диапазон и где он должен находиться. Я не знаю, существует ли он вообще, так как все
подтверждения его существования – это твоя память и стремление твоего энергетического
тела транслировать Мантру на частоте, выбивающейся из доступного диапазона. Если не
перестраивать твою Мантру на Коллективную частоту этого Мира, ты вмиг истратишь
остаток своей энергии на поддержание вокруг себя несуществующего Мира. Это будет
означать исчезновение твоего существа и вместе с ним твоего индивидуального
самосознания.
- То есть мою смерть?
- Именно. Поэтому, как я уже говорил, вопрос твоей адаптации в этом Мире, хотя бы
частичной, - это вопрос продолжения твоего существования вообще.
Итак, мы общаемся достаточно долго, и я не вижу в тебе человека, способного
самостоятельно провернуть такой трюк со своим энергетически телом. Трюк, позволяющий
оказаться в Мире другого диапазона частоты Мантры без наличия навыков существования в
этом Мире и без возможности вернуться обратно. Это во-первых. Во-вторых, даже при
наличии возможности сжечь все мосты для возврата в свой Мир, нет никакого смысла
делать это. И, в-третьих, события, предшествующие твоему исчезновению из своего Мира…
имеют определенную логическую последовательность, которая напоминает мне кое-что. На
основании этого пока предположим, что сила, инициировавшая твое перемещение с полным
отмиранием твоего старого Мира, имела внешний характер.
- Вильям, я же сразу сказал, что понятия не имею о том, как оказался здесь. Стоило ли
так глубоко копать…
- Соответственно, сила была со стороны. А этот факт тоже имеет свои плюсы.
Можешь ли ты их озвучить?
- Пока нет.
- Эта сила, исходила ли она от человека, от другого существа, либо от Высшего Разума
непосредственно, - не имела цели убить тебя. В противном случае, тебя бы уже не
существовало. А значит, цель была другая. Но первое, что тебе следует принять, как есть, и
не забывать ни на секунду – это то, что цель была. То, что инициировало твое перемещение,
имеет на тебя свои планы, и с большой долей вероятности эти планы не ограничиваются
твоим попаданием сюда только ради самого попадания.
Альберт почувствовал себя нехорошо. Несмотря на то, что угроза никуда не исчезала,
сейчас она будто заявила о себе с новой силой.
- Я в опасности? - вырвалось у Альберта. Вопрос поставил Вильяма в тупик.
- Ты находишься в чужом для себя Мире, без тела, возможности вернуться и без
малейшего контроля над ситуацией. В какой момент со времени появления здесь ты
почувствовал себя в безопасности?
Не пытайся вспомнить, вопрос риторический.
Я просил тебя подумать о том, как ты видишь свое ближайшее будущее и что
собираешься делать. Концептуально. Давай побеседуем об этом.
Несмотря на то, что просьба, а точнее, рекомендация Вильяма, данная им в прошлой
беседе, прозвучала несколько размыто, Альберт отнесся к ней самым внимательным образом.
Размышления о том, как будет развиваться жизнь в новых реалиях, не покидали его с того
периода, когда образовавшаяся при попадании в новый Мир тишина в голове постепенно
стала преобразовываться в привычный поток мыслей. Поток мыслей все еще был значительно
менее громоздким и более управляемым, но, как и в Мире Альберта, постепенно начинал жить
собственной жизнью.
С полученной от Вильяма рекомендацией для Альберта настал удобный момент
структурировать и подытожить все, что так или иначе копилось в его голове последнее время.
Углубившись в детали своего текущего положения, он вывел три важных для себя тезиса.
Во-первых, он был не свободен. Это умозаключение лежало на поверхности, но его анализ
привел к другому, совершенно свежему, выводу. Здесь Альберт, несмотря на большое
количество ограничений, обладал не намного меньшей свободой, нежели там, откуда явился.
Имеющиеся ограничения компенсировались недоступными ранее, судя по воспоминаниям
Альберта, плавностью, или, правильнее сказать, незамутненностью мышления и своеобразной
легкостью ощущений, которую Альберт объяснил себе отсутствием физического тела. За
неимением других объяснений это выглядело наиболее разумным.
Несвобода здесь не ощущалась принципиально сильнее, чем там, откуда пришел Альберт.
Скорее, она состояла из других ограничений. И одно из них Альберт вывел во второй тезис:
ему по-прежнему не хватало информации, чтобы планировать себя даже на короткий отрезок
времени вперед. Подумав подольше, Альберт решил незначительно второй тезис
перефразировать. Информации не хватало на то, чтобы планировать себя на длительные
периоды. Ближайшие цели все же были доступны для понимания.
Единственным для Альберта источником информации, помимо окружающего
пространства, в то время выступал его новый знакомый, обладающий существенным объемом
специфических знаний. Несмотря на реплики Вильяма о том, что он не понимает, как и
почему его гость попал в это пространство, Альберт чувствовал, что имеющегося запаса
знаний Вильяма хватит на то, чтобы подобраться к разгадке максимально близко. Альберт
понимал, что многие интересующие его вопросы он еще не задал, руководствуясь желанием
сохранить остатки своей психики. И это понимание поддерживало надежду. Сейчас Альберт
подошел к тому, чтобы подробнее обсудить с Вильямом давно интересовавший его вопрос: в
чем, собственно, заключается ремесло Вильяма. Альберт не был уверен в том, сам ли он
пришел к такому решению, либо его умело спровоцировал сам Вильям некоторыми
недосказанными репликами. Тем не менее, он понимал, что следующие шаги вперед без этой
информации будут затруднительны.
Третий тезис. Исходя из существенных ограничений в возможностях Альберта, все
ближайшие планы аккуратно укладывались в необходимость продолжения адаптации в этом
Мире. Других вариантов либо не существовало, либо Альберт их не находил.
Когда Вильям предложил побеседовать на предмет планов Альберта на будущее, Альберт
выдал все три тезиса, приправив их краткими пояснениями. Вильям выслушал внимательно,
но будто без особого интереса, поблагодарил собеседника и… попытался, было, перевести
разговор на другую тему.
- Мы же собирались обсудить мои планы, - остановил его Альберт, - Я что-то сделал
неправильно?
- Ты сделал все правильно. Но обсуждать здесь нечего. Подведение черты под частью
пройденного пути позволяет высвободить энергию из своего прошлого, чтобы направить ее
на будущее. Эта энергия скоро понадобится тебе.
Что касается твоих планов, они не являются секретом для нас обоих. Но решение
продолжить действовать в этом Мире, даже при отсутствии видимых альтернатив,
должно было стать твоим решением. Ты должен был выстроить под ним четкий
фундамент. Иначе по ходу дальнейшего пути это решение давало бы трещины, и ты был бы
вынужден тратить энергию на его постоянную реставрацию. Такой возможности у тебя не
будет.
- А что насчет той силы, которая переместила меня сюда?
- А что насчет нее?
- Она вернется за мной?
- Я могу только догадываться об этом. А вот ты можешь найти в себе более точный
ответ.
- Как это?
- Не показывай себя глупее, чем есть на самом деле. Это вопрос из той же области, что
и тот, с которым ты не мог справиться, находясь в своем Мире. Ответ на него должен
быть доступен тебе; но в тексте Мантры и, соответственно, в твоем сознании он
отсутствует. Слушай себя внимательно. И ты получишь ответ.
А пока твоя задача – научиться жить здесь на собственной энергии. Кстати, как твои
успехи в расширении своего «поля зрения»?
- Пока никак. Я придумал два способа расшевелить свою Область Знания для
полноценного восприятия зрительной информации вокруг себя. Я запоминаю предметы и,
поворачиваясь к ним спиной, воспроизвожу их через свою память. Вспоминаю эти предметы,
чтобы заставить себя увидеть их.
Еще я пытаюсь фокусировать внимание на вещах, которые находятся на границе моего
«поля зрения». На тех предметах, которые мне почти не видны из данного положения. Это
все, что я смог придумать, и этим упражнениям я честно уделял много времени. К
сожалению, результата пока нет.
- Результат есть. Ты не ленив, ты используешь свой ум, и ты нацелен достичь то, к чему
стремишься.
- Я имею в виду восприятие зрительной информации. Мои возможности не изменились.
- Это не страшно. Твоя Мантра не изменится по одной команде, инициированной
сознанием. Это длительная работа. Разве для тебя это новость?
- Я думал, может, ты знаешь более эффективный способ. Твои советы, как мне
двигаться, или как говорить, в свое время сильно помогли мне.
- Тогда ты не мог ни двигаться, ни говорить. А видеть ты можешь. Что еще я могу
рассказать тебе про то, что ты и так умеешь? Делай то, что делаешь. Все получится.
Альберт не стал настаивать дальше, хотя и рассчитывал на то, что Вильям, как обычно,
внесет свою лепту в упражнения.
Причиной небольшой паузы, возникшей в разговоре, послужило то, что Альберт
продумывал, как лучше спросить Вильяма, чем же он занимается в свободное от дискуссий с
Альбертом время. Как Альберт ни формулировал вопрос, тот получался либо невежливым,
либо громоздким, либо вообще каким-то неопределенным.
- Впрочем, у меня есть способ помочь тебе, - неожиданно продолжил Вильям, - И в
вопросе восприятия зрительной информации, и в остальных, уже подвластных тебе навыках.
Но это будет непростое упражнение.
Вильям замолчал в ожидании ответа, а Альберт все еще не спешил соглашаться, понимая
при этом, что выбора у него, скорее всего, нет.
- А что за упражнение?
- Мы идем за пределы этого дома! - торжественно огласил свою идею Вильям, уже забыв,
что ранее поинтересовался мнением Альберта на этот счет.
- Отлично, - неуклюже выплюнул Альберт, пытаясь изобразить бодрость, - Но… может,
еще рано?
Вильяма рассмешила такая реакция.
- Я помню, не так давно ты отправился гулять в одиночку, непринужденно импровизируя
с маршрутом и не задумываясь о возможных последствиях. А сейчас ты с трудом справился
с желанием сбежать из комнаты при одной только мысли о повторении эксперимента. Ты
собираешься просидеть здесь в заточении всю жизнь?
- Ты будешь сопровождать меня, да?
- Разумеется, я буду страховать тебя. Более того, я уверен, что ты готов к этому. Так
что в целом тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Завтра в это же время я снова буду здесь,
и мы отправимся. Твоя задача – до этого времени не растратить на страх всю свою
энергию.
- Вильям, у меня есть еще вопросы к тебе, - невпопад начал Альберт, - Когда-то ты
говорил про людей, которых возвращают сюда из их собственных Миров, куда они уходят при
перестроении Мантры. Этих людей в Первичном Мире считают умершими…
- Я? Возможно.
- Ну, я хотел спросить. Ты же не совсем врач, да?
Прогулка (Вне Сна)
Как Вильям и обещал, на следующий день в определенное время, он был на месте. К
этому моменту Альберт уже успел успокоить себя насчет предстоящего приключения, однако
Вильям нарушил шаткое спокойствие сразу, как только начал давать вводные инструкции.
Короткие, но емкие:
- Во время прогулки ты будешь постоянно видеть меня рядом. Что бы ни случилось, я
буду рядом. Ничему из того, что ты увидишь, удивляться нельзя. Ничего из того, что удивит
тебя, не должно тебя напугать. Как только почувствуешь первое приближение страха,
фокусируй внимание на мне. Если ты не успеешь сделать это, ты можешь умереть.
Фокусировать внимание можно только на мне, на все остальное ты должен смотреть
рассеянным взглядом.
Считай, что ты находишься во сне, из которого нет выхода, и не допускай к увиденному
никакого другого отношения. И главное – никаких разговоров, ни одного слова. Только
наблюдение.
Несмотря на то, что инструкция была произнесена очень быстро, Альберт понял ее
предельно четко, словно информация была помещена в самый центр его сознания уже
обдуманной, а Вильям лишь повторил то, что и так уже находилось в уме Альберта.
Не успел Альберт ответить что-либо, как Вильям открыл дверь и непонятным Альберту
образом вытолкал его наружу, сам оказавшись позади. С этого момента события стали
происходить на другом для Альберта уровне восприятия. Он почувствовал состояние
предельной концентрации, при котором Мир вокруг будто переключили на более насыщенные
краски. Альберт был собран, его мышление – быстрым, почти мгновенным, но спокойным.
Уже в следующую секунду Альберт рефлекторно сделал шаг назад, наткнувшись на
Вильяма, и только дарованное концентрацией равновесие мыслей позволило ему замедлить
появление испуга: перед ним были совсем не те улица и вид, которые он наблюдал при
прошлой прогулке, и которые готов был увидеть сейчас.
Неожиданно для себя Альберт отложил на потом анализ причин таких различий, и
настроил себя на наблюдение. Хотя эти действия и не являлись плодом сознательных решений
Альберта в полном смысле слова.
…Вильям пошел вперед небыстрым шагом, Альберт последовал за ним, с опаской
посматривая на дорогу, в полотне которой чуть не утонул при прошлой прогулке. Дорога
продолжала быть твердой. Ощущение сдавленности пространства, его чуждости, ставшее в
прошлый раз первым сигналом беды, вновь имело место, однако рядом с Вильямом Альберту
было несложно сохранять спокойствие.
Спутники прошли несколько длинных невысоких домов, на улице были люди, не
обращавшие никакого внимания не только на Альберта, но и на Вильяма. Альберт снова
заметил нейтральное бежевое свечение проходящих мимо прохожих. Свечение не
воспринималось ни притягивающим внимание, ни агрессивным. У кого-то оно было более
желтоватым, у кого-то более коричневым. На фоне прохожих Альберт обратил внимание, что
Вильям обладал таким же свечением, даже более интенсивным. Хотя внутри дома Альберт не
замечал его.
Свечения в самом себе Альберт не наблюдал ни внутри дома, ни вне его.
Вдоль дороги кое-где стояли легковые машины. Не что-то, отдаленно их напоминающее, а
вполне нормальные автомобили, с очертаниями, похожими на очертания автомобилей в Мире
Альберта. Возможно, чуть устаревших автомобилей. Альберт с интересом поглядывал на них,
стараясь не вглядываться пристально, чтобы не нарушить данную Вильямом рекомендацию.
Хотелось подойти ближе и заглянуть внутрь. Через некоторое время попыток угадать марку
Альберт решил для себя, что точных аналогов увиденных авто он в своем Мире все же не
замечал.
Люди были одеты так же, как и в Мире Альберта. А сам Альберт был одет так, как исчез
из своей квартиры. Или как-то иначе?! Точно он вспомнить не мог, однако в этой одежде
представлял себя вполне органично. Хотя и не понимал четко, зачем ему было сидеть у себя в
квартире в узких ботинках из черной тонкой кожи.
Внезапно Вильям сбавил шаг, остановился и повернулся лицом к краю дороги. Этот
маневр позволил Альберту оторваться от мыслей о ботинках и машинально взглянуть туда,
куда смотрел Вильям.
Его взгляд был обращен во двор большого дома, стоящего чуть дальше от дороги, нежели
другие дома на той же стороне улицы. Во дворе были деревья, которые встречались и вдоль
улицы, и, похоже, детская площадка. На детской площадке находились несколько людей,
взрослых, судя по росту, а в центре резвилось пятеро или шестеро детей – Альберт не смог
посчитать точно, так как дети все время бегали вокруг друг друга и вокруг какой-то горки.
Дети светились гораздо ярче, чем взрослые люди. Свечение было цветастым, как у увиденной
в прошлый раз собаки, проглотившей радугу, и более неистовым, почти искрящимся.
Альберта заворожило это зрелище. Яркие цвета будто жили и в детях, и вокруг них,
перепрыгивая с одного ребенка на другого в то время, как дети играли в какую-то активную
игру, прыгая и бегая друг возле друга. Цвета были не такими, как в Мире Альберта. Это были
живые цвета. Внутри них было движение, движение яркости, оттенков. Несмотря на
некоторое расстояние между площадкой, где играли дети, и Альбертом, он практически начал
чувствовать эти цвета, будто они дотрагивались и до него при каждом перемещении. Цветные
искры, переливающиеся через край, ощущались Альбертом почти телесно. Сначала мягко,
после чуть настойчивее и вскоре стали обжигать. Альберт попытался отвернуться, но понял,
что злоупотребил, надолго остановив взгляд на детях: притяжение искр не давало отвернуться
от площадки. Альберт максимально расфокусировал взгляд, и обратил внимание, что
несколько взрослых людей на площадке начинают оборачиваться в его сторону.
Искры стали жечь сильнее и откровенно враждебно. Альберт почувствовал страх, изо всех
сил попытался перетащить взгляд на Вильяма – безуспешно, в этот же момент его силы стали
таять необратимо быстро. На какую-то долю секунды он утратил самообладание, как внезапно
перед ним лицом к лицу появился Вильям, закрыв собой детскую площадку и разорвав
действие ярких цветов.
Простояв так несколько секунд, Вильям молча пошел дальше. За эти секунды Альберт
вернул себе некоторое равновесие, и, не направляя на площадку более ни единого взгляда,
также продолжил путь. Всю последующую дорогу он старался быть еще более собранным,
чтобы не допускать похожих ошибок.
Пройдя еще пару более оживленных улиц и дважды свернув – так, что дорога в общей
сложности, по субъективной оценке Альберта, заняла минут двадцать, - двое молчаливых
людей оказались то ли в широком сквере, то ли на площади с редким зеленым насаждением.
Площадь упиралась в красивое шестиэтажное здание, выглядевшее массивным из-за высоких
этажей, разноуровневой крыши и крыльца с колоннами. На крыльцо вела широкая каменная
лестница, на крыльце и лестнице стояло несколько человек.
Вероятно, музей или какое-нибудь госучреждение, - подумал Альберт.
- Это Университет, - сказал Вильям, - Здесь была лекция, на которой мы познакомились.
Альберт очень хорошо помнил, что говорить ему было запрещено. Поэтому просто
смотрел на Вильяма.
Тебе еще понадобится появляться здесь, поэтому тебе нужно запомнить дорогу.
Обратно мы пойдем так же, как шли сюда, - добавил Вильям, и, не дожидаясь ответа, снова
зашагал по скверу.
Обратный путь занял меньше времени, и новых сюрпризов Альберту не принес.
Пространство вокруг при соблюдении Альбертом несложных правил управления вниманием
более не пыталось поглотить его, а высокая концентрация позволяла Альберту эти правила
соблюдать. Обратной стороной собранности Альберта была нарастающая усталость. Он
чувствовал, что выдыхается; серьезные признаки усталости появились сразу после того, как
его внимание поглотили цвета играющих детей. Но усталость пока не была критической,
кроме того, Альберт знал, что скоро снова будет в доме Вильяма, где со временем восстановит
силы.
Беглым взглядом он изучал окружающие его предметы, цвета и формы. Он жадно
поглядывал на деревья, на дома, дорогу, проходящих мимо людей, пытался всматриваться в
окна, жалея лишь о том, что не может рассмотреть что-либо подробно. Сейчас он понял с
новой силой, насколько ему не хватает всего, что в достатке было вокруг в его Мире. Простых
прогулок, вечеров в кофейне, беглых разговоров, пусть и ни о чем; езды на машине, даже
раздражения от пробок, от большого количества дел. Сейчас он бы предпочел вернуться, даже
если бы его отдали в подчинение десятку тупых начальников. Даже если бы его заставили
работать без выходных, если бы своровали все его имущество, или если бы его бросили сразу
все женщины земного шара…
…а впрочем, работа без выходных – это перебор, - разумно заключил свои измышления
Альберт, когда они с Вильямом подошли к тому же дому, из которого не так давно вышли.
Перед тем, как зайти внутрь, Альберт вновь взглянул на табличку, где по логике должен был
быть указан номер дома. Номер дома на табличке бодро станцевал Альберту прощальное па.
Новые вопросы (Вне Сна)
После возвращения с прогулки, вопреки предположениям Альберта, Вильям не ушел, а
остался с ним. Однако рекомендовал ему провести с самим собой какое-то время, чтобы
привести мысли в порядок.
Альберт просидел в дальней комнате, где проводил большую часть своего времени, около
часа или двух. Этого времени было явно недостаточно для полного восстановления, однако
вполне хватило на то, чтобы Альберт снова почувствовал в себе силы задавать вопросы.
Также в течение этого времени он полностью утратил полученное перед выходом состояние
высокой концентрации внимания, из-за чего появилось легкое беспокойство.
Очень скоро к нему зашел Вильям. К этому моменту Альберт уже приготовил десяток
вопросов, но внезапно для самого себя начал с другого:
- Это было… здорово. Необычно. Твое присутствие, похоже, снова меня спасло? Я очень
благодарен за это. За все, что ты делаешь. Не хочу показаться невежливым. Мне, конечно,
сильно повезло с таким знакомством… Во всем случившемся это было единственным
везением. Зато крупным.
В ответ Вильям спокойно, но внимательно оглядел Альберта с головы до пят, а Альберт
почувствовал, что в его настроении что-то не так: после резкой благодарности он ощутил
внутри себя обиду на Вильяма за что-то… То ли за то, что тот так резко вытолкнул его дверь,
не дав толком поразмыслить над инструкциями, то ли за то, что картина за дверью была не та,
что он ожидал увидеть. Не успел он понять причины обиды и высказать ее Вильяму, обида,
достигнув своей критической точки, сошла на «нет» почти так же внезапно, как и появилась.
Альберт застыл, пытаясь присмотреться к себе…
- Сиди пока, ничего не говори. Я приду позже. Про прогулку не вспоминай, обсудим после.
Вот тебе тезис, обдумай его максимально подробно: Мир вокруг меня – результат моей
личной осознанной интеллектуальной деятельности.
На этом Вильям вышел.
Тезис Альберта заинтересовал. Сначала Альберт тихо вслушивался в него, повторив
мысленно раза три, чтобы лучше запомнить. Впрочем, забыть его было сложно: мысль,
содержащая произнесенную Вильямом идею, сидела в Альберте явно прочнее остальных, и в
специальном контроле не нуждалась.
Прошло какое-то время, прежде чем вокруг этой мысли стали появляться остальные. И им
тезис пришелся не по душе.
Это мудро? Или должно мне таковым показаться? Мир вокруг меня – результат моей
личной осознанной интеллектуальной деятельности... Думаю, это не про меня. Мир вокруг
меня если и является результатом чьей-то деятельности, то явно не моей. …и что значит
результатом? Я этот Мир спроектировал что ли? Или нарисовал в деталях? Это абсурд.
Вильям должен бы знать об этом. Зачем он дал мне эту фразу? Что мне с нее? Решил
поиздеваться надо мной? Скорее так… Это в его духе – знать, как и откуда я здесь появился, и
давать мне такие тезисы. Результат моей интеллектуальной деятельности… Может, и то, что я
чуть не погиб во время прошлой, да и этой прогулки, - тоже результат моей интеллектуальной
деятельности. Я, наверное, сам себе все это придумал?!
В момент, когда Альберт уже почувствовал себя наиболее униженным, и готов был
глубоко оскорбиться, в том же тезисе он внезапно заметил комичные черты.
Да это и не издевка, - заключил он. Скорее какая-то шутка. Не совсем, скажем, уместная,
да Вильям и не отличается деликатным подходом. Брякнул, что на ум пришло. Может, даже
хотел позабавить меня…
Ну, явно же смешно: личной, осознанной. Интеллектуальной! Деятельности. В моем
случае! Это анекдот. О, да… я, верно, туп, как дерево, если едва не обиделся на такое. Совсем
утратил чувство юмора вместе со старым Миром. Вместе с телом…
Альберт потешался над собой и откровенно веселился над удачной шуткой Вильяма
минут пять, пока резко не осознал две вещи: ничего смешного в переданной ему идее тоже
нет, а частая смена его состояний не является для него обычной. Он попытался наблюдать за
течением своих мыслей. Сейчас тезис в восприятии Альберта обрастал сиянием мудрости.
Еще минута, и Альберт вновь утратив контроль за мыслями, оказался полностью поглощен
глубоким восторгом. Идея, сообщенная Вильямом, являла собой ключ от шкатулки со
вселенским запасом мудрости, до которого Альберт почти дотянулся. Идея будто содержала в
себе все, что нужно было знать Альберту. И, хотя такое ощущение и не давало в итоге
конкретных решений или советов, само по себе сохранялось оно очень долго.
Альберт пристально изучал тезис со всех сторон, словно тот в виде единой надписи был
тщательно выведен в его голове. Мудрость и глубина идеи были чрезвычайно реалистичны, и
Альберт был уверен, что на этот раз достиг истинного понимания сказанного Вильямом.
Однако внезапно проникновение в суть тезиса ушло так же безвозвратно, как и
предшествующие ему переживания. На этот раз это было не только неожиданно, но еще и
действительно обидно.
Минута трезвости заставила Альберта собраться: с ним точно творилось что-то неладное.
И он не мог контролировать происходящее. Альберт уже готов был позвать Вильяма, чтобы
сообщить ему свои опасения, как вновь оказался захвачен новой волной уверенности. В этот
раз тезис Альберту показался омерзительным. Ощущение, как и ранее, не имело под собой
каких-либо обоснований. Скорее ум Альберта в спешке генерировал эти обоснования под уже
существующее чувство. И генерировал второпях крайне неумело.
Сейчас Альберт, несмотря на овладевшую им неприязнь, до конца себе уже не верил:
какая-то часть его ума хладнокровно наблюдала за снующими вокруг тезиса мыслями.
Влияния на них не было, поэтому Альберт, уже не пытаясь упиваться возникающими
чувствами, просто ждал. Все в его голове сейчас было не за него, и не против – оно было
чуждым, и сам Альберт видел себя стоящим на одной ноге на скудном островке единственной
подчиненной ему мысли: «все может быть не таким, каким кажется. И даже сама эта мысль».
В течение нескольких часов Альберт пережил пару десятков смен точек зрения на
подаренный Вильямом тезис. Точек зрения, которые едва ли он мог назвать своими. Сначала
каждая из них была для Альберта ясной, как день, и неоспоримой. Позже, когда Альберт стал
намеренно отстранять себя от мыслительной круговерти, они становились все менее и менее
категоричными, пока под конец совсем не перестали захватывать Альберта и не сошли на
«нет». Когда Альберт смог рассмотреть тезис уже без каких-либо фанатичных скитаний
мысли – трезво и почти без эмоций, он вновь позвал Вильяма. Теперь готовность к разговору
не вызывала сомнений.
- Я сказал, что прогулка была отличной, и что я благодарен тебе, - повторно начал
Альберт, когда Вильям снова вошел в комнату и сел перед ним. - Это все абсолютная правда,
я действительно так думаю.
Вильям шутливо изобразил поклон, а Альберт присмотрелся к своим ощущениям:
необычного переполняющего чувства благодарности не наблюдалось, внутри сохранялось
привычное равновесие.
- Эта идея, которую ты дал мне, она какая-то особенная?
- Разумеется. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в свой вопрос. Это не она
породила хаос в твоих мыслях. Скорее она помогла тебе вернуться в нормальное состояние.
Твои переживания – это, можно сказать, реакция на прогулку. Временная. В дальнейшем
такие проявления должны исчезнуть.
Альберт не сразу перешел к следующему вопросу, какое-то время обдумывая
услышанное.
- Кстати, - продолжил Вильям, воспользовавшись молчанием, - Как тебе здание
Университета? Понравилось? Позапрошлый век!
- Да, понравилось…
- Как у вас с архитектурой? Было. В твоем Мире? Я тебя и не спрашивал. Наверное, все
совсем по-другому: овальные дома без окон, вогнутые крыши… Да?
- Нет вогнутых крыш. Все так же. Похоже очень.
- Но у вас же человеческие тела состоят из твердых тканей? Можно легко пораниться.
Все улицы, наверное, обиты мягкими одеялами?
Альберт не понимал, шутит Вильям или нет. Сначала безоговорочно решил, что шутит, а
после вспомнил, что сам перед первой прогулкой готов был увидеть овальные дома…
- У нас такие же улицы. Не везде, конечно, но в целом очень похоже. Вильям, а можно
еще пару вопросов?
- Конечно.
- Что со мной случилось там на площадке? Я не мог отвести взгляд.
- Я предупредил, что пока тебе нельзя смотреть ни на что прямым взглядом. Эту
инструкцию ты не выполнил, вот что случилось.
- Да, но я о другом. Со мной теперь всегда так будет? Здесь, в доме, я могу долгое время
смотреть на предметы, и… Альберт остановился.
Это потому что я засмотрелся на людей?
- И поэтому тоже. Ты по-прежнему не являешься энергией, родственной этому Миру.
Несмотря на сильное сходство. Кроме того, у тебя нет визуального тела. Поэтому когда ты
направляешь и удерживаешь на чем-либо свое внимание, в особенности на ком-либо, это
существо может не видеть тебя, но чувствовать. Как нечто постороннее. Как дискомфорт
или смену настроения. В зависимости от существа, его чувствительности.
И если существо, в нашем случае – человек, распознает в своих ощущениях угрозу, он
может интуитивно, не всегда даже осознанно, направить в ответ схожий негатив. А тебе
сейчас любые направленные на тебя эмоции противопоказаны.
- Но ведь дети так и продолжали играть. А взрослые, я даже не смотрел на них.
Ты смотрел на их детей. Между детьми и родителями тесная связь. Но тебе не нужно
винить их: уверен, они даже не поняли, что именно заставило их беспокоиться.
Просто пока тебе нужно быть еще более собранным. Когда ты начнешь существовать
на собственной энергии и начнет проявляться твое визуальное тело, эта проблема уже не
будет столь существенной. Уж точно при правильном поведении не будет для тебя
смертельной.
Альберт задумался в поисках следующего вопроса…
- А почему они стали оборачиваться? Они что, искали меня взглядом? Ведь им не нужно
было оборачиваться, чтобы увидеть меня?! …Если бы меня вообще можно было увидеть.
И ты, когда говоришь со мной, находишься лицом ко мне. Зачем, если возможности
Области Знании позволяют не делать этого?
- Не сомневайся в том, что я рассказал тебе про Область Знания.
Пребывание человека лицом к источнику информации – это необязательное для
полноценного восприятия зрительной информации явление. Но, тем не менее, явление
существующее. Оно принадлежит к отмирающей части текста Мантры. К той части,
которая уже не фигурирует в построении Мира, но в тексте все еще существует. Могу
предположить, что когда-то людям действительно необходимо было находиться лицом к
объекту наблюдения, чтобы получать о нем зрительную информацию. Поэтому до сих пор,
несмотря на отсутствие прямой необходимости делать это с точки зрения качества
полученной информации, люди по-прежнему предпочитают находиться лицом друг к другу во
время общения.
- Ясно. Скажи, когда мы вышли, я заметил свечение вокруг людей. И вокруг тебя. Когда я
вышел один, в прошлый раз, это тоже было, но я совсем забыл. Я даже видел собаку,
которая светилась разными цветами. Что это?
И Вильям, ты не поверишь… То место, куда мы вышли… Я даже не знаю, как сказать.
Оно было другим. Не Университет, а место перед домом. В прошлый раз оно было другим. Я
шел в другом месте!
Альберт ожидал, что эта информация шокирует Вильяма, но тот спокойно дождался, пока
Альберт договорит, и спросил:
- Обо всем по порядку?
- Да, - набрался терпения Альберт.
- Свечение. Свечение – это свойство энергии, из которой состоит визуальное тело. Или,
правильнее сказать, это и есть энергия, из которой оно состоит. Чем интенсивнее свечение,
чем оно более насыщено, тем больше запас энергии человека. Здесь, правда, могут быть
исключения.
Цвета свечения – это эмоциональное состояние человека. Когда человек уравновешен,
свечение его тела имеет светло-бежевый оттенок. К моменту угасания визуального тела,
оттенок переходит к блекло-серому. Когда человек ощущает неконтролируемую злость или
агрессию, цвет свечения становится темно-коричневым.
Более яркие цвета – это положительные эмоции. У веселящихся детей цвета играют,
так как дети переполнены энергией. И в такие моменты их энергия даже передается
окружающим. Поэтому на играющих детей всегда приятно смотреть. Я специально обратил
твое внимание на эту картину. Откуда мне было знать, что ты от такого зрелища вообще
забудешь обо всем на свете?
У животных практически то же самое.
- Я даже раньше не обращал внимания на свечение твоего тела… Но что же с местом?
В прошлый раз я вышел из этой же самой двери, но оказался в другом месте!
- Это очень интересная способность. Я, к примеру, так не умею.
- В смысле? Это же не нормально? Так же не будет случаться каждый раз, когда я
захочу выйти?
- Место, куда ты попал, было совершенно другим?
- Вот это да! – продолжил свои измышления Альберт, проигнорировав заданный вопрос,
- Сколько вещей проходят мимо меня. С момента прошлой прогулки я сидел здесь и был
уверен, что за дверью все именно так, как я и видел. Но, в то же время, я был в другом месте!
…нет, место было не совершенно другим. Но другим…
Альберт максимально детально рассказал Вильяму, что именно он видел: как выглядела
улица, по которой он шел, из какого двора выскочила собака, на какой площади он встретил
людей.
Вильям заинтересованно выслушал, а после ответил:
- Поскольку переоформлением города давно никто не занимался, могу предположить, что
ты был не только в другом месте, но и вовсе в другом Мире. Отличном от Первичного.
- Я был в другом Мире?
- Ты забыл добавить: «Опять?». Ты же уже не так удивлен, как удивлялся раньше,
правда? Я объяснял, твоя Мантра нестабильна. И у тебя на тот момент было
недостаточно энергии, чтобы удерживать Первичный Мир. Ты, видимо, очень старался, раз
смог уйти так далеко от дома. И тем не менее, вокруг тебя был не Первичный Мир.
- Но где же я оказался?
- Сложно сказать. Меня там не было, поэтому тебе лучше знать. Вероятно, чей-то
собственный Мир, какого-то человека, который еще жив, но из Первичного Мира уже исчез.
Ты говорил, там было такое же свечение, что ты видел сегодня? Это странно. Как правило,
в собственных Мирах ушедших людей, красок почти нет, так как большинство действующих
лиц там – всего-навсего проекции, поддерживаемые одной Мантрой одного человека.
Что бы там ни произошло, для тебя это должно было быть интересное приключение.
Пусть даже неоправданно опасное. В нашем Мире редкие люди способны выходить из одной
двери в разные Миры, как это сделал ты. С той, правда, разницей, что они знают, что
делают, и умеют делать это.
- Вильям, а потом я смогу удерживать Первичный Мир? По правде говоря, мне то
приключение едва ли показалось интересным. И перспектива увидеть за дверью какой-либо
третий вариант окружающего пространства очень пугает меня. Сильно.
- Сможешь. Хотя в твоем случае я не могу утверждать что-то на сто процентов.
Пойми меня правильно, я не хочу вводить тебя в заблуждение и еще больше не хочу
взращивать в тебе уверенность в каких-то постулатах. Как бы они не звучали.
Тем не менее. Удержание Первичного Мира – вопрос уровня собственной энергии и
соответствия текста Мантры. Грубо говоря. Когда мы были за пределами этого дома, ты с
большой долей вероятности чувствовал серьезное напряжение, так?
- Так.
- Ты, твое энергетическое тело, затрачивало большое количество энергии на
поддержание Мантры на частоте Мантры коллективной. В доме этого делать не
требуется. Вне дома твое существо знает, что при допущении малейшего колебания
Мантры, Мир вокруг тебя «поплывет».
Позже на удержание Мантры ты будешь тратить гораздо меньше энергии. И сможешь
делать это самостоятельно, мое сопровождение тебе не понадобится. Думаю, если бы не
твоя первая самовольная прогулка, такая возможность была бы у тебя уже сейчас.
Другой аспект твоего вопроса – возможно, чуть позже «перспектива увидеть за дверью
какой-либо третий вариант окружающего пространства» уже не будет пугать тебя, а
начнет привлекать. Или даже понадобится. Но сможешь ли ты к этому вернуться… Вот в
чем вопрос.
- Уверяю тебя, Вильям, такими сюрпризами я насытился на всю свою жизнь. Это когда в
кино такие вещи наблюдаешь, кажется очень интересно. А когда сам в эту ситуацию
попадаешь… В общем…
Как и пару часов назад Альберт почувствовал, что его уверенность в собственном же
утверждении внезапно испарилась, не оставив от себя почти ничего. И, даже не окончив
предложение, перевел разговор на следующий вопрос:
- А почему ты запретил мне разговаривать во время прогулки? И, кстати, правильно ли
было выставить меня за дверь, с порога огорошив кучей инструкций? И даже не дав времени
вникнуть в них. В прошлый раз ты сказал, что я готов к прогулке, а прямо перед ней по
пунктам выдал увесистый набор советов: как делать и как не делать…
- Не оставив времени на обсуждение инструкций, я подарил тебе уникальную
возможность не умереть со страха еще до прогулки, растратив на страх всю свою – а если
точнее, мою, энергию. Мы же планировали прогулку, а не длительное обсуждение. А
одновременно и того, и другого точно бы не получилось. Так что же тебе не нравится? Ты
же успел запомнить все, что я сказал, не так ли?
- Да, запомнил. Хотя и не понял, как. А запрет на разговоры? Тоже экономия энергии?
- Здесь немного другое. Видишь ли, я преподаю в этом Университете, и иногда встречаю
там много знакомых. Я бы не хотел, чтобы меня приняли за сумасшедшего, увидев, как я
болтаю сам с собой или что-то подробно объясняю какому-то невидимому спутнику…
Вильям секунды три смотрел на Альберта, а после рассмеялся, не выдержав озадаченного
вида собеседника.
Да, дело в энергии. Все остальное не важно, - уже серьезным тоном добавил он.
Что ж, ты в норме, а мне пора. Я вернусь завтра. Расскажу о том, чем занимаюсь в
свободное от общения с тобой время. Тебе предстоит посещение моих лекций в
Университете, поэтому будет правильно рассказать тебе об этой деятельности подробнее.
Ну, или хоть что-то для начала.
Попрощавшись, Вильям снова ушел. Как это обычно случалось, оставив Альберту зацепку
для ожидания предстоящего разговора.
Лектор (Вне Сна)
- Итак, я говорил тебе, что я врач. И говорил, что я – преподаватель. И то, и другое
верно, но ни то, ни другое не дает вразумительного представления о том, чем именно я
занимаюсь.
Моя профессия – в тех знаниях и навыках, которые помогают тебе по-прежнему
находиться в этом Мире в качестве субъекта, обладающего способностью осознания. Я
помогаю людям, однажды уже исчезнувшим из Первичного Мира, вновь в нем
адаптироваться. Это редкая профессия. И новаторская. Первое – следствие второго.
Когда я рассказывал тебе про Мантру, я упоминал, что большинство людей исчезает из
Первичного Мира к тридцати годам. Это исчезновение обусловлено изменением частоты
Мантры, что в свою очередь происходит из-за неумения человека правильно дозировать
энергию и из-за последующей растраты этой энергии.
Со сменой частоты Мантра не прекращается, а лишь собирает вокруг человека другой
Мир. Сам человек, как индивид, обладающий самосознанием, продолжает свою жизнь в
другом, но почти неотличимом Мире. Вплоть до смерти, связанной с прекращением
самосознания. Которая происходит позже…
Альберт хорошо помнил детали этого рассказа Вильяма, однако внимательно слушал, не
пытаясь торопить рассказчика. Предвкушение принципиально новой информации никак не
отражалось на терпении Альберта.
В Первичном Мире исчезновение человека считается смертью. Хоть это и неверное
утверждение, но оно имеет в себе долю истины: существование человека после исчезновения
продолжается среди теней его прошлой жизни – жизни, проведенной в Первичном Мире. Эти
тени – лишь проекции, образы окружавших его некогда людей и мест. Взаимодействуя с
ними, он уже имеет дело с энергиями другого уровня и другого содержания. Они излучают
лишь пустоту. И только незыблемый текст Мантры человека постоянно уверяет его, что
он по-прежнему в привычном для него Мире, среди таких же, как он, людей.
Но бывает так, что исчезнувшие люди возвращаются. И тогда им требуется помощь.
Альберт почувствовал себя так, как будто увидел призраков. Он давно не чувствовал себя
в безопасности. Но, как нередко выяснялось в процессе его взаимодействия с Вильямом, даже
состояние полной неуверенности в происходящем можно усугублять безгранично.
- Возвращаются… в смысле… фигурально? – попытался Альберт разогнать увиденных
призраков.
- Не фигурально. Просто возвращаются… Когда они снова оказываются в Первичном
Мире, сами они редко могут обеспечить себе приемлемое здесь пребывание.
- Вильям, я не понимаю, как это возвращаются исчезнувшие люди? То есть прям
возвращаются? Это что, процесс обратимый?
- Выслушай меня. Возврат из Собственного Мира назад в Первичный – процедура,
скажем, не типичная. Но ты сам задал вопрос про мою профессию. И задал ты его не сразу,
как только он у тебя появился. А значит, твое решение получить на него ответ должно было
быть взвешенным.
Все, что я расскажу тебе сейчас, в очередной раз вызовет у тебя смятение, а может
даже напугает. Но по сравнению с твоим здесь появлением, все это цветочки. Кроме того,
конкретно в твоем случае это чрезвычайно полезная информация. Так что наберись
терпения.
Возвращение в Первичный Мир происходит не без посторонней помощи. Есть люди,
обладающие способностью выслеживать и возвращать ушедших в собственные Миры. Их
называют Следящими.
Следящие обладают полным контролем за собственной Мантрой и ее частотой.
Частоту своей Мантры они могут полностью подстраивать под частоту Мантры
конкретного исчезнувшего человека, проникая в его Мир.
Вильям сделал небольшую паузу, будто давая время информации занять свое место в
голове Альберта.
Если перед Следящим стоит цель вернуть человека в Первичный Мир, то проникая в
собственный Мир исчезнувшего, он инициирует дисбаланс Мантры, сбой ее частоты. Как
только частота оказывается сбита, Следящий максимально быстро приводит ее к частоте
Мантры коллективной. И тем самым возвращает человека в Первичный Мир.
- И ты тоже так можешь? - спросил Альберт, воспользовавшись следующей паузой в
речи Вильяма.
- Слушай внимательно. Все эти действия сопряжены с определенным шоком у человека,
которого выкидывают из его Мира. Кроме того Мантра – это не слишком гибкое
образование. Любые резкие изменения извне не сохраняются в ней надолго, она стремится
вернуться к изначальной частоте. Поэтому как только человек появляется в этом Мире
после проделанной Следящим действиями, с ним необходимо продолжать работу. До тех
пор, пока частота его Мантры снова не поменяется обратно. То есть пока он вновь не
окажется в Собственном Мире.
До него нужно донести, что произошло, и дать ему объяснения, как действовать, чтобы
удерживать Мантру на частоте Первичного Мира. Этому нужно учиться заново. И это не
всегда быстрый процесс. Обучением человека пребыванию в Первичном Мире занимаются
Корректоры. Я – Корректор.
Как правило, Следящие и Корректоры – это разные люди с разными складами мышления,
с разными темпераментами. С разными природными данными.
Следящие обладают мощнейшим энергетическим потенциалом. Такой запас энергии, а
точнее способность обладать им – накапливать и удерживать, бывает только от природы.
Наработать эту способность невозможно. Следящим может стать не каждый человек, а
только способный сместить частоту Мантры, что помимо умения требует колоссальных
энергетических затрат.
Однако, как показывает практика, такому уровню энергии в человеке сопутствует
определенный тип характера. Это люди действия, быстрого и подчас рискового. Они не
склонны к долгим объяснениям. Поэтому Корректоры из них не лучшие. Впрочем, таких
людей единицы. Этого, конечно, не достаточно, чтобы делать выводы.
Корректор в процессе восстановления человека в этом Мире дает ему информацию о
Мантре и инструментарий для ее контроля. После чего человек сам должен определить для
себя, какой выбор он делает, вернуться в Первичный мир или остаться в собственном. Без
выбора самого человека его нельзя вернуть, можно лишь дать информацию.
- И какой выбор делают эти люди?
- Выбор бывает разный. В данном случае выбор человека – это вопрос не только
правильной подачи информации Корректором. Имеют значения приведения в его
собственном Мире, его иллюзорные достижения, все, из чего его Мир состоит. Помимо того
– особенности конкретной личности, характера, внутренняя свобода. Много факторов.
Однако те люди, которых находят Следящие, как правило, принимают решение
вернуться в Первичный Мир. Пребывание в Первичном Мире возвращает им полноту
ощущений и восприятия, жизнь становится наполненной. Человек чувствует себя живым и,
однажды уже ощутив разницу, редко бывает способен отказаться от этого.
- Люди, которых находят Следящие, это что, какие-то особенные люди?
- Скорее да. Чем нет. Это люди, которые относятся к собственному Миру особым
образом. Они проявляют любовь к Миру, который их окружает.
- Если эти люди особенные, почему им вообще дали исчезнуть? Разве не проще
отслеживать их еще в Первичном Мире?
- Иногда, и даже в большинстве случаев, подобные способности человека начинают
проявляться после исчезновения. Одновременно с падением уровня энергии ослабевают и
подача Мантры, и действие Мантры на человека: если человек еще не утратил способность
прислушиваться к самому себе, он начинает осознавать, или скорее, подозревать, что
живет не там, и не так, как должен. Кроме того, он становится более восприимчив к своему
Внутреннему Зову – требованиям Высшего Разума.
Человек уже не имеет прежнего уровня энергии, но, если он слышит себя и обладает
достаточной дисциплиной, в нем начинает укрепляться вторая сила – Воля. И тогда, уже
обладая Волей, он направляет свои силы на реализацию требований Внутреннего Зова и
начинает намеренно менять свой Мир, восстанавливая его в лучшую сторону.
Мир такого человека начинает звучать иначе. И его прекрасные звуки становятся
слышны Следящим на фоне общего энергоинформационного шума.
Таких людей не много. Отследить их еще в этом Мире не получается, так как человек, не
знающий цену своей энергии, редко воспринимает себя частью этого Мира. Для большинства
исчезновение – это смерть. Но для единиц – перерождение. Среди людей есть те, кто
может вести этот Мир к развитию. Но, есть один странный секрет. Даже им нужно
исчезнуть, чтобы вернуться.
Белый крест (Вне Сна)
- Вильям, эти люди, про которых ты рассказываешь, Следящие и Корректоры… Я не
понимаю, как их деятельность вписывается в общее устройство этого Мира… Со времени,
как я здесь появился, я все время узнаю что-то шокирующее. Но сейчас я понимаю, что видел
только вершину айсберга. Вы воруете людей у смерти! Ты играешь с самим устройством
этого Мира, Мира, в котором сам и находишься. Играешь с ним, и обыгрываешь его. Я,
может, не все понял, но у меня дух захватывает от тех действий, про которые ты
рассказал. То, чем занимаешься ты, и другие Корректоры, и Следящие, - это что, обычная
практика для этого Мира?
- Нет, практика не обычная. И эта практика скрыта от большинства людей, так как
подобные действия не вписываются в существующий текст Мантры. Но в то же время эта
работа не скрывается специально. Просто пока она не имеет широкой огласки.
Это называется Магией. Любая деятельность, которая уже имеет свое место в Мире,
но еще не отражена в подробностях в тексте Мантры, называется Магией. Здесь так
принято.
- Откуда тогда появилась эта деятельность? Если в Мантре о ней ничего не сказано,
большинство про нее ничего не знает. И между тем есть люди, которые практикуют это…
Там, где я жил, я слышал про таких людей. Магов. И даже про целые тайные
организации. Но я никогда не задумывался, откуда берутся эти люди. Ко мне, например,
никто никогда не подходил на улице, и не спрашивал, не хочу ли я стать магом. К моим
знакомым, вроде бы, тоже…
Альберт внезапно вспомнил про встречу со Степаном и осекся.
- Маги – это люди, которые обладают двумя ценными качествами: способностью
слышать Внутренний Зов, не заглушая его в себе, и смелостью действовать в соответствии
с его требованиями. Как видишь, ничего сверхъестественного.
- Но ведь это и не так уж просто! К примеру, как кто-то может быть на сто
процентов уверен, что слышит именно Внутренний Зов, а не что-то постороннее? И как
можно без опаски выполнять требования чего-то, в чем быть уверенным нельзя?
- Вся путаница в словах, не более. Выражение «Внутренний Зов» ты, видимо, понимаешь,
как какой-то голос, который известными тебе словами шепчет что-то невнятное в твое
правое ухо. Но ошибки здесь быть не может. Так как требования Внутреннего Зова, его
энергия, воспринимается всем существом. Мысль, в которую эта энергия преобразуется
впоследствии, это лишь финальная ее форма, ее отражение, доступное человеку. В отличие
от мыслей, продиктованных Мантрой, каждая из которых также несет информацию, но
гораздо менее содержательна в своей энергетической составляющей. Когда человек
концентрируется на идее, являющейся переводом голоса Внутреннего Зова, он чувствует
мощь этой идеи. Когда человек концентрируется на мысли из текста Мантры, ничего
подобного он не ощущает. Спутать эти два типа энергии невозможно. Что предопределено
природой человека.
- Вильям, но если в форме Внутреннего Зова придут идеи, направленные на разрушение
Мира, что тогда?
- Мышление человека – это не совсем тот инструмент, который можно использовать
при анализе сути Внутреннего Зова, так как эти явления разноуровневые. Все, к чему можно
прийти через мышление в части Внутреннего Зова, – это лишь констатация, что
Внутренний Зов пока еще не порождал идею сделать что-либо предосудительное с
человеческой точки зрения. И одновременно еще никогда не ошибался.
Я рассказывал, человечество находится на своей стадии развития, как и любое другое
сообщество существ. И в твоем Мире, и в этом. Нам пока недоступны прямые беседы с
Богом. Так как, верно, общаемся мы на разных языках. Но понимание Внутреннего Зова,
способность его слышать, прислушиваться к нему, и давать ему открываться в форме
доступных нам мыслей – есть единственный доступный перевод того, что говорит нам
Высший Разум!
Что важно, неотъемлемым элементом здесь является доверие к нему. Так как если нас
захочет обмануть что-то невероятно могущественное, что-то, что сможет
сымитировать энергию Внутреннего зова, то только Бог сможет помешать этому. Других
вариантов быть не может. Так как у человека нет дополнительных способов отличить
мысли, порождаемые Внутренним Зовом.
- Я все-таки не совсем понимаю. Неужели ошибка по вине человека невозможна?
Человеку показалось, что он почувствовал что-то, а в голове в это время… его собственные
мысли.
- Сейчас ты не в состоянии вспомнить ощущение Внутреннего Зова. Отсюда все твои
сомнения. Его нельзя с чем-то спутать. И тем более Внутренний Зов – это не та категория,
которая подвластна пониманию через мышление. Так как мышление происходит лишь в
рамках текста Мантры.
Кроме того, если ты до сих пор думаешь, что какие-то мысли в твоей голове являются
«твоими собственными», то ты упустил почти все, о чем я рассказывал тебе с момента
твоего здесь появления. Человек является пленником Мантры. И в этом Мире, и в том, из
которого ты пришел. Ты знаешь и думаешь только то, что знает Мантра. Возможно,
меньше. Но не больше. Разве это твои мысли? Нет. Твои мысли – это слова Бога, так как ты
есть часть Бога. Но именно их ты упорно не слышишь, и не хочешь слушать. Ты доверяешь
Мантре, как самому себе, но как раз к себе прислушаться не желаешь, хотя именно через
твое энергетическое тело к тебе обращается Бог. Открою ли я секрет, сказав, что именно с
этой проблемой ты столкнулся в своем Мире?!
Но не отчаивайся, - Вильям совершенно внезапно сменил тон на более дружелюбный, – в
этой проблеме ты не одинок. Просто твоя история чуть более феерична, чем другие. С этим
сталкиваются все, и это лишь один из этапов развития человечества, не более. Но наша
задача пройти этот этап, не задерживаясь на нем больше, чем нужно. И нам с тобой нужно
способствовать этому. Мне точно. Тебе – вероятнее всего.
Открытие в себе возможности свободного преобразования энергии Внутреннего Зова в
собственные мысли есть следующая ступень развития для человечества этого Мира. И эта
ступень рядом. Но одновременно она безмерно далека. И чтобы пройти это расстояние,
должна быть проделана огромная работа.
Рассказывая тебе про Следящих и Корректоров, я рассказываю тебе про людей,
занимающихся именно такой работой. И те, и другие принадлежат к одному объединению,
которое именует себя Белый Крест. В Белый Крест входят люди, открытые для требований
Внутреннего Зова и готовые работать над развитием человечества.
И здесь мне нужно рассказать о третьей и главной группе, которая осуществляет
основную работу Объединения. Работу по направленному изменению Мантры Первичного
Мира.
Этих людей называют Дикторами.
Функция Дикторов – внедрение в коллективную Мантру новых элементов, полученных от
источников свыше. В Мантру направляется идея, и поддерживается там длительное время
до тех пор, пока сама идея не вливается в общедоступный текст Мантры и люди не
начинают воспринимать ее как нечто существующее и обыкновенное. Что одновременно
вызывает соответствующие изменения в устройстве Первичного Мира.
- Вильям, ты извини, я все об одном и том же… Но такая команда – это же настоящий
плацдарм для отрицательных героев: ведь так в Мантру можно внедрять что угодно. Это
же потенциальная опасность, разве нет?
- Да, ты все об одном и том же. Но и другого ответа у меня нет: эта деятельность
инициирована не человеком. И не сами люди принимают решение, какие идеи встраивать в
Мантру, примет ли Мантра эти идеи, и сколько времени на это потребуется. Это раз.
В объединение не попадают люди, ведомые собственными целями и способные в теории
начать внедрение в Мантру каких-то личных идей. Это два.
И наконец, у этого Мира уже нет времени для шагов назад. А значит, внедрение какихлибо губительных идей едва ли состоится. Это три.
Идеи, которые Дикторы внедряют в Мантру, называются встраиваемыми идеями.
Основная цель их внедрения… как бы лучше сформулировать… включение в текст Мантры
представлений об устройстве Мира, которые уже доступны для понимания человечеством
на текущем этапе его развития. Но еще ему не открыты.
Сложно?
- Приемлемо. Но пока не понятно, - признался Альберт.
- Сейчас объясню. Общая цель Белого Креста – развитие человечества и Мира в
соответствии с планами Высшего Разума. А точнее с той их незначительной частью,
которая открывается самим Высшим Разумом. Развитие человечества – это шествие его к
той энергии, которая именуется Высшим Разумом, единение с ней.
Следующая ступень этого развития, условная ступень, так как никаких остановок на
этом пути человечества быть не может, предполагает возможность свободного понимания
человеком Бога! Такая возможность была некогда утрачена самими людьми. Что сильно
усложнило обмен информацией между Богом и человечеством. Но, конечно, не прервало его
совсем. Одним из прямых связующих звеньев был и остается Внутренний Зов. И отдельные
люди способны воспринимать слова Бога вполне четко. Но нам предстоит наладить более
близкий диалог. И именно умение человека воспринимать Внутренний Зов, открываться ему и
правильно его трактовать – должно вскоре раскрыться до способности четкого и прямого
восприятия информации от Бога.
Но пока Мантра управляет мышлением человека и ее текст в мышлении является
первичным, люди так и будут игнорировать Внутренний Зов. В то же время мы пока не
можем остановить Мантру совсем, так как с ней остановится и весь Мир, растворив
людей в пространстве чистой энергии. Что неминуемо приведет к исчезновению
человечества.
И здесь остается единственный выход, который не остановит Мантру, но постепенно
сделает ее не единственным ориентиром мышления человека: включить в текст Мантры…
информацию о Мантре.
Сам по себе такой ход не приведет к тому, что люди начнут четко понимать, что им
говорит Внутренний Зов. Но в корне изменится система ценностей. Люди будут
внимательнее к себе, к своему времени, к своим мыслям и желаниям. Внутренне они станут
более открыты к Богу, и уже не просто через доверие к неизвестному, но через свое знание.
Бог перестанет быть абстракцией. И это даст людям готовность принять дар слышать
Его. Или, скорее, найти в себе этот дар давно забытым…
Теперь предметно. Идеи, которые встраиваются в Мантру сейчас, готовят людей к
знакомству с Мантрой. И к знакомству с ограничениями, которые дает Мантра.
- Вильям, а зачем готовить людей к знакомству с Мантрой? Мне ты просто все
рассказал и все. Без всяких предварительных реверансов.
- Во-первых, к категории «обычных» людей тебя причислять поздно. Ты относишься к
той касте счастливчиков, которым жизнь выбора не оставила. Поэтому хочешь – не
хочешь, понимать придется. А во-вторых... рассказать-то я тебе рассказал. Да ты пока все
равно ничего не понял.
Часть шестая. Белый Крест
Сценарий (Вне Сна)
Очень скоро Альберт стал посещать лекции Вильяма. Впрочем, почти сразу занятия
приобрели, скорее, форму семинаров, на которых происходило постоянное взаимодействие
между Вильямом и другими присутствующими. Альберт открывал для себя интереснейшие
вещи, о которых уже слышал прежде от Вильяма, но с трудом мог их себе представить.
Ему довелось наблюдать постепенное появление в пространстве отдельных
присутствующих. Если чаще он мог видеть постепенное наполнение цветом каких-либо
изначально серо-бесцветных людей, что происходило на протяжении достаточно длительного
времени, от занятия к занятию, то пару раз он становился свидетелем практически
материализации, или, правильнее, визуализации человека из полного его отсутствия в
воспринимаемую зрительно форму. Пусть и призрачно-прозрачную. То есть в начале занятия
в аудитории присутствовало определенное количество людей, видимых Альбертом. А уже к
концу где-то сбоку мог появиться кто-то еще. И Альберт был готов поклясться, что этот ктото буквально час назад здесь отсутствовал. Но и в помещение за это время не проникал
никакими разумными способами. Ни через дверь, ни даже через окна.
Вильям оказался еще более превосходным оратором, нежели определил для себя Альберт
в период их личного общения. Когда он говорил, для понимания слушавших его людей словно
открывалась дверь в другое измерение, где все – ровным счетом все – было кристально ясно.
И то, о чем говорил лектор, и то, о чем он не говорил. Даже если после семинара немалая
часть этой ясности уходила с голосом Вильяма, оставляя после себя некоторые вопросы.
Речь Вильяма не просто давала объяснения. Она погружала человека в знание.
Основной целью семинаров было обучение присутствующих выводу своей жизни из-под
непрерывного воздействия Мантры и переводу ее в сознательное управление самого человека.
На протяжении первых занятий Вильям приводил массу примеров, демонстрирующих, что не
сам человек управляет своей жизнью. И если само это утверждение было для Альберта не
ново еще по воспоминаниям из его Мира, то содержание, которое вкладывал в него оратор,
оказывалось гораздо более глубоким. Речь шла отнюдь не об управлении человеческим
мышлением со стороны каких-то доступных и контролируемых явлений, наподобие
телевидения или общественного мнения. Речь шла именно о Мантре, которая еще в раннем
возрасте полностью выстраивала мышление любого человека, ограничивая его сведениями
своего текста.
- Почему когда-то Вы ушли из этого Мира? – задал вопрос Вильям на одном из занятий,
продолжая рассказывать о Мантре, и сам поспешил дать ответ: Потому что доверили свою
жизнь ходу событий. Вы передали управление своей жизнью Мантре. Но Мантра – это не
лучший управляющий для такой ценности, как жизнь. В данном случае Мантра – это лишь
автопилот. Отдавая свою жизнь Мантре, человек признает, что ему не интересно или не по
силам быть здесь. Человек принимает решение, что еще не готов к выполнению
предназначенной для него роли.
Но я могу утверждать, что для большинства это решение является неосознанным, и
самое главное, ошибочным.
Было бы неправильно обвинять в этой ошибке Мантру. Так как Мантра – образование,
работающее для человечества и им порождаемое. Но значит ли это, что мы должны и
дальше оставаться заложниками своей ошибки? Вряд ли. Людям пора научиться исправлять
свои ошибки, поскольку ошибки – это лишь элемент обучения. И наконец, людям пора
получить возможность эту ошибку не совершать вовсе.
Многие из вас уже смогли изменить свой Мир. И поэтому Вы здесь. Вы знаете ценность
этих изменений, Вы знаете цену этим изменениям и Вы представляете себе технологию этих
изменений. Мир, в котором мы сейчас находимся, Первичный Мир, нуждается в этих
навыках. Так же, как каждый из Вас нуждается в самом Мире, поскольку этот Мир и
каждый из нас – одно единое целое.
Не я сейчас навязываю Вам эту идею. Каждый из Вас эту идею сформировал внутри себя
сам с первым волевым усилием, направленным на восстановление своего собственного Мира.
С этим усилием каждый из Вас признал себя причастным к своему собственному Миру. И
тем самым заслужил большего.
Вильям говорил, что если человек один раз уже принял на себя ответственность за свой
Мир, то такой шаг практически не имеет обратного действия. Эти люди уже знают свою
дорогу и способны принимать требования Внутреннего Зова. А значит, их деятельность по
развитию Мира будет продолжаться. И задача Магов Белого Креста – объединить их работу в
единое сфокусированное и направленное усилие.
Упражнения, которые Вильям давал для выполнения на семинарах и между ними, были
несложными для понимания, но требовали предельного внимания и концентрации. Все они в
той или иной степени были направлены на контроль и приостановку чтения текста Мантры.
Для Альберта выполнение таких заданий было не слишком сложным занятием, поскольку еще
недавно, в момент его появления в этом Мире, даже незначительная мысль давалась ему с
ощутимым усилием.
Одним из таких упражнений, данных лично Альберту, было самостоятельное преодоление
пути от дома до Университета и обратно. Вильям еще лишь раз прошел эту дорогу вместе с
Альбертом, проводив его на первую лекцию, и спокойно сообщил, что обратно Альберт
пойдет один. Пояснив это тем, что «вечером у него нет времени на прогулки развлекательного
характера». К собственному удивлению Альберт не нашел в такой задаче ничего пугающего
или непонятного для себя. Он был наделен всеми необходимыми инструкциями, чтобы
избежать возможной опасности, к тому же его внутренние ощущения не выказывали сильного
беспокойства. Что было воспринято Альбертом как хороший знак.
В течение первых одиночных прогулок Альберт открыл для себя, что может без особых на
то усилий не поддаваться никаким спонтанным желаниям: он ни на чем не фиксировал
внимание, ни с кем не пытался заговорить и по привычке даже поглядывал под ноги. В
надежде исключить любые возможные неприятности. Память о первых походах на улицу
весьма способствовала сдерживанию новых порывов любопытства.
На улице Альберт, строго соблюдая рекомендации Вильяма, не фокусировал внимание ни
на людях, ни на предметах, ни на их деталях. Наблюдая за окружающей обстановкой беглым
взглядом как бы изнутри себя и мысленно не вливаясь в это пространство. Сопутствующая
такому поведению постоянная концентрация внимания сначала отнимала силы, а позже
Альберт, наоборот, после прогулок стал чувствовать себя легче. Вильям пояснил это
приглушением Мантры из-за того, что внимание Альберта во время дороги целиком
сконцентрировано на непрерывной смене объектов наблюдения. Что исключает
одновременное неосознанное чтение текста Мантры. А поскольку именно транслирование
Мантры является серьезным потребителем энергии человека, такие прогулки скорее не
отнимают силы, а экономят их.
Занятия, которые проводил Вильям, позволяли Альберту увидеть некоторые явления под
другим ракурсом: с практической точки зрения. Но в то же время количество личных бесед
между Альбертом и Вильямом сократилось, равно как и сократилась продолжительность этих
бесед. Несмотря на то, что Альберт уделял практически все свое время вполне конкретным
поставленным Вильямом задачам, ему не хватало детального разъяснения многих
возникающих вопросов. Кроме того, его не оставляли мысли об объединении магов, про
которое рассказал лектор.
Однажды, во время одного из следующих визитов Вильяма в дом, где находился Альберт,
Альберт еще раз выразил мысль, что он столкнулся с большой удачей, встретив Вильяма.
Пусть даже встретив его при не самых удачных обстоятельствах. И посетовал, что встреть он
подобную поддержку в своем Мире, с ним, вероятно, и не произошли бы те неоднозначные
события, в результате которых он оказался здесь.
Вильям отнесся к такому выводу более внимательно, нежели предполагал Альберт, и,
поблагодарив за приятные слова, дал интересные комментарии:
- Это всегда хорошо, когда есть прямой наставник, - сказал он. – Но это и плохо.
Поскольку стремление человека найти наставника в другом человеке заглушает поиск
наставника внутри самого себя.
- Вильям, боюсь, я снова не совсем понимаю.
- Текст Мантры имеет в себе множество историй, содержащих образ Спасителя,
Мессии, который появляется и ведет за собой Мир. Ты рассказывал мне нечто подобное из
своего Мира. Здесь такие свидетельства тоже имеют место.
- И что в этом плохого?
- В самих свидетельствах – ничего. Плохо то, что большинством людей эти
свидетельства читаются как инструкция к действию. Точнее, к бездействию. Мы ждем
Мессию. Понимаешь?
- Не очень. Не припоминаю, чтобы всерьез ждал второго пришествия, находясь в своем
Мире. Хотя, конечно, было бы интересно, - попытался сыронизировать Альберт.
- Образ Спасителя в виде конкретного человека или другого известного существа,
которое появится, обратит на себя внимание новыми чудесами, и передаст Миру Истину на
следующие несколько тысячелетий – это идея прошлой эры. Ты помнишь, я говорил, что
человечеству открывается только та часть замысла Высшего Разума, которую
человечество в состоянии принять именно сейчас. Человечество имеет постепенное
развитие, и каждой ступени соответствует своя идея, свои ключевые символы. Образ
Спасителя или то же самое – прямого наставника – это идея и символ прошлой эры,
прошлой ступени развития.
Учителя, Наставники никуда не денутся, но сейчас Высший Разум приглашает к
дискуссии самого человека, минуя посредников. Бог стучится в жизнь каждого из нас, но мы
не всегда слышим Его. И одна из причин тому – архетип Спасителя. Спаситель для нас – это
не просто человек, это сценарий. Сценарий нашей встречи с Богом. Строгая схема, которая
записана в Мантре, и от которой мы боимся отойти на шаг.
Но отойти придется. Каждому из нас предстоит научиться слышать себя, слышать
Бога в себе и в пространстве. Те люди или существа, которые фигурируют в свидетельствах
как Мессии, Пророки или Спасители – это великие и сильные фигуры, выполнившие свою
работу на прошлой ступени развития человечества. Но услуги по переводу слов Бога на язык
человека больше не понадобятся. И людям надо прийти к этой мысли.
Находясь в своем Мире, ты неосознанно ждал своего наставника, будь то известный
философ, загадочный прохожий на улице или вечерняя газета с посланием лично тебе на
последней странице. Но это точно было не то, что от тебя требовалось. Как результат,
ты оказался здесь. Здесь ты общаешься со мной, но я тоже не являюсь тем наставником,
который откроет для тебя все секреты твоего существования. Я проведу тебя через
определенный период твоего пути, так как обладаю необходимыми для этого знаниями. Но
дальше ты снова окажешься с самим собой. К этому моменту ты должен будешь понять:
Бог обращается к тебе. И лучше бы тебе к этому моменту расслышать его слова.
Слушай требования Внутреннего Зова.
- Вильям, как-то ты сказал, что я не в состоянии вспомнить ощущение Внутреннего
Зова. И отсюда мои сомнения. А как можно узнать его? Человеку, который еще не искушен в
этом вопросе.
- Первоначально люди могут воспринимать звучание Внутреннего Зова по-разному: в виде
желания изменить свою жизнь – резкого, сиюминутного, или длительного, постоянно
подтачивающего изнутри; в виде ощущения неспособности продолжать заниматься чемлибо в жизни, либо же наоборот, сильного стремления к чему-то еще, пусть даже сначала
неопределенному. Неважно, есть ли для этого ощущения какие-то внешние причины, или нет.
Кто-то чувствует Внутренний Зов как вдохновение или как прилив сил для новых начинаний.
Вариантов множество и надо лишь захотеть обратить внимание на эти проявления. Как
только ты эти ощущения заметил, и стал им следовать – граница пройдена. За этой
границей сомнений уже нет.
Встраиваемые идеи (Вне Сна)
После одной из следующих лекций, Альберт попросил Вильяма рассказать ему подробнее
про встраиваемые идеи. И, если это возможно, привести примеры.
Вильям ненадолго задумался над просьбой Альберта, а после сказал, что однажды уже
давал ему такую идею для размышления:
- После нашего первого выхода на прогулку, совместного выхода, я сказал тебе подумать
над одним тезисом, который звучал так: Мир вокруг меня – результат моей личной
осознанной интеллектуальной деятельности. Это как раз одна из таких идей. Какие мысли
родились у тебя тогда?
- Ну, ты же помнишь, какое у меня тогда было состояние. С мыслями тоже творилось
неладное…
- Возможно, ты возвращался к этой идее позже. У тебя было много времени.
- Я думаю, это можно назвать кратким изложением того, что ты рассказывал мне все
это время. Человек произносит Мантру, Мантра выстраивает Мир. Соответственно, Мир
вокруг человека – результат его деятельности. В такое понимание немного не укладывается
слово «осознанной», но я, по правде сказать, то ли забыл про него, то ли не расслышал тогда.
…что еще?.. Есть некоторое нагромождение информации в этой фразе: я бы решил, что
именно ты ее придумал ) Именно такие фразы встраивают в Мантру Дикторы? Мне
кажется, с идеей сразу нужно встраивать подробное объяснение.
- В целом, понимание правильное, но неглубокое. Я бы сразу решил, что это именно твой
вывод, - сыронизировал в ответ Вильям. - Эта идея, действительно, несет большой запас
информации. Но перегружена лишь ее словесная формулировка. Любая идея находится в
общем энергетическом потоке Мантры также в виде энергии, в виде одного из миллионов
векторов, составляющих единый поток Мантры. Человек воспринимает ее из этого потока
не в форме блока звуковой информации, который можно разбить на слова, и в них
запутаться, а в форме ощущения. В голове человека просто появляется это знание, но, как и
в случае с Внутренним Зовом, еще не облеченное в человеческие слова.
Слова нужны лишь дикторам для максимально точного формирования нужного вектора
в потоке Мантры. И когда такой вектор сформирован, люди, живущие в этом Мире, просто
слышат, что какое-то новое знание стучится к ним, что-то, что раньше они не знали об
этом Мире. Самые чувствительные из них облекают ощущение в слова. Слова могут
отличаться от тех, что произносили Дикторы. Но суть должна остаться незыблемой.
Люди, способные выразить свое новое знание в словах, произносят эти слова, делятся ими с
окружающими, посредством слов разбирают эту идею, достраивают ее, помогая тем
самым остальным услышать то же самое знание в себе.
- Ясно. Вильям, ответь мне, пожалуйста, на еще один не самый умный вопрос. Разве не
проще ту же самую идею напечатать в известной газете? Или передать по радио? У вас
есть радио? Ведь это будет почти та же аудитория, а, возможно, и больше.
Я, как бы, предполагаю твой ответ, что не проще, - замялся Альберт, предвосхищая
ответную иронию собеседника, и ее степень, - но пока… не понимаю, почему не проще.
Вопреки ожиданиям Альберта, Вильям удержался от шуток и сохранил серьезный
настрой:
- Печатать эту идею в газете можно сколь угодно долго. Но распространяя идею таким
образом, мы отдаем ее максимум для анализа посредством человеческого мышления. А
нынешнее мышление человека есть не что иное, как проверка воспринимаемой информации на
соответствие тексту Мантры и использование полученной информации в соответствии с
текстом Мантры. После прочтения этой идеи в газете, возможно, ее даже не станут
оспаривать. Мантра просто заглушит ее.
- Как это?
- Ее забудут.
А если печатать ее в каждом номере на первой странице, это начнет раздражать. Что
будет только вредить. Единицы, вероятно, услышат в себе отклик на эту идею, но в целом
результат будет отрицательный.
Встраивание идеи в Мантру – это изменение Мира. В первую очередь. А уже потом
отражение этого Мира в мыслях человека.
- Я все же не могу избавиться от ощущения, что встраивание идей в Мантру – способ
несколько искусственный.
- Смотря что понимать под словом «искусственный». Обучение одного человека другим с
целью более быстрого его развития – тоже способ искусственный. Тем не менее, для тебя он
является приемлемым. Распространение информации через газету – еще пример. Но эти
способы не вызывают у тебя вопросов. При условии их использования для благой цели,
конечно. Почему?
- Я пока не знаю.
- Я знаю. Эти способы имеют свое законное место в тексте твоей Мантры. А
встраивание идей – нет. Поэтому ты находишь в себе сопротивление такой возможности,
не находя подтверждений в тексте Мантры. Мантра выгоняет ее из твоих мыслей. Нечто
схожее произойдет почти с любым человеком, который прочтет в газете, что Мир вокруг
него является результатом его личной осознанной интеллектуальной деятельности.
Альберт задумался над причинами своего непонимания. Или несогласия.
- Мне все же пока сложно принять сам факт присутствия группы людей, обладающих
неким новаторским способом внедрения идей, и находящихся от этого как бы в более
выигрышном положении в сравнении с другими.
- В том же более выигрышном положении, в каком находится издатель газеты по
отношению к читателю. Или преподаватель к ученику. Маги Белого Креста на малую толику
ближе к намерениям Высшего Разума, нежели остальные люди. Что предполагает в первую
очередь ответственность. И вместе с ответственностью – более эффективный
инструмент для развития Мира, которым пока не пользуются все люди, и который пока не
отражен в тексте коллективной Мантры.
Преимущество положения преподавателя в лишь том, что он впереди. Ранее он уже
предпринял усилия для получения своего знания. Усилия, идентичные тем, что сейчас
предпринимаются его учениками. С точки зрения эволюции целого человечества, не так уже
и много. Но быть впереди – это не только ответственность. Это еще и честь.
На этой ноте Вильям замолчал в ожидании следующего вопроса. Как бы вытягивая его
своим молчанием. Альберт молчал, и Вильям заговорил снова:
Позволю себе предположить, что беспокоит тебя все же немного другой момент.
Озвучишь его?
Альберт чувствовал дискомфорт, когда Вильям утверждал что-то про него так, будто не
допускал никаких сомнений в своей правоте. На этот раз, как, впрочем, и обычно, Вильям
действительно был прав. Однако Альберт не мог уловить, что же именно вызывало в нем
протест или даже испуг перед тем, что рассказывал Вильям о встраивании идей.
- Встраивая идеи в Мантру, - продолжил Вильям, - Маги Белого Креста не спрашивают
окружающих людей, понравится ли им встраиваемая идея. В то время как обмен знаниями
между учителем и учеником как будто бы предполагает согласие обоих. Назовем это…
этической стороной вопроса.
- Не уверен, что именно это беспокоит меня, - зачем-то соврал Альберт.
- Тем не менее, предлагаю обсудить этот компрометирующий момент, - парировал
Вильям в шутливой манере.
- Начну издалека. Я некогда рассказывал, что замысел Высшего Разума открывается
человеку на короткий период вперед. А Мантра скрывает до последнего даже требования
Высшего Разума на этот короткий период. Проще говоря, Мантра позволяет человечеству
опаздывать за собственным развитием! А теперь скажи мне. Можно ли считать человека в
этой ситуации обманутым, тогда как Мантра – это именно его творение?
- Вильям, это сложно…
- Ошибаешься. Сложно тебе будет повторно столкнуться с той силой, которая
подарила мне радость общения с тобой. А сейчас ответь мне.
- Я думаю, человека можно считать обманутым Мантрой. Так как Мантра, хоть и
является его творением, но творением неосознанным. Человек не понимает, что он делает.
И он даже не знает про существование Мантры. Ты сам рассказывал про это.
- Ты прав.
Но, к сожалению, ты и не прав. Я открою тебе одну неприятную вещь. Соглашение о
передаче своего сознания Мантре не было заключено нашими предками за все человечество.
Каждый сам ставит свою подпись под этим соглашением. Заложником Мантры можно
стать только добровольно.
- Но это противоречит тому, что ты говорил раньше, - продолжил, было, спорить
Альберт после недолгой паузы. И сам засомневался в своей реплике.
- Нет. Ключ в управлении человеком Мантрой в человеческой природе. У человека всегда
есть связь с Богом, и эта связь никогда не пропадает. Человек всегда знает о существовании
Бога, пусть даже эта информация сильно затерта Мантрой. И человек всегда может
разговаривать с Богом. Но даже в своих молитвах, даже в самых честных, люди
предпочитают благодарить Бога, жаловаться ему или просить о чем-то. Ну, или только
просить и жаловаться. И дело здесь уже не в Мантре.
Многие люди имеют возможность задавать Богу вопросы, обращаться за советами, и
получать эти советы. Но не делают этого. Почему?
- Вильям, как это имеют возможность получать от Бога советы? Прямо от Бога?
- Думаю, в твоем Мире у тебя была такая же возможность. Так почему?
- Они…
- Они опасаются получить ответ, который будет неудобен им. Ведь если ответ тебе
неизвестен, то ты просто не знаешь, что делать, и имеешь право на любые ошибки. Но если
ты знаешь ответ, то принимаешь ответственность за свои последующие шаги.
Совет Высшего Разума в отношении твоих дальнейших действий может противоречить
и тексту Мантры и твоим желаниям. Выполняя его, тебе придется действовать против
текста Мантры, а, значит, против себя самого. И это пугает. Но труден только первый
шаг, Бог никогда не оставляет своих спутников.
Следуя полученной от Высшего Разума информации из раза в раз, ты будешь
расшатывать свою Мантру, делать ее гибче и подвижнее, открывая себя намерениям
Высшего Разума. Но такая практика требует жесткости по отношению к себе.
Большинство людей не обладают ею.
Большинство людей по-прежнему не обращаются к Богу за советом, обменивая
потрясающие возможности на мнимое право на ошибку. Пусть у этого есть и объяснение, и
причины. Но стоит ли из-за этой оплошности задерживаться на пути к Богу? И, главное,
стоит ли Богу перед каждым последующим витком развития человечества спрашивать на
это согласие каждого человека?
Впрочем, вопрос риторический. Встраиваемые идеи сами по себе не приблизят человека к
Богу. Они лишь подготовят Мантру для такой возможности. Выбор в любом случае всегда
остается за каждым конкретным индивидуумом.
Мир вокруг меня – результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности (Вне
Сна)
В следующий раз Альберту не пришлось вылавливать Вильяма после семинара. Он зашел
сам спустя весьма короткое время.
После обмена приветствиями разговор начал Альберт:
- Когда ты рассказывал в прошлый раз про то, что люди… не всегда готовы
прислушиваться к Богу, я не сразу понял, о чем ты. Но после я вспомнил кое-что из своей
жизни.
В моем Мире существует одна книга. Она содержит историю общения Бога и
человечества. И состоит из двух частей. Каждая из них описывает свой этап развития
отношений Бога и человека. В первой части Бог в ряде свидетельств, выстроенных почти в
хронологическом порядке, предстает в роли жесткого хозяина, требующего от людей
беспрекословного подчинения. Хозяина требовательного, но справедливого по отношению к
избранным им людям.
Во второй части описывается визит на землю сына Бога, Мессии, который принес на
землю новую весть – весть любви и всепрощения.
Обе части этой книги описывают не самые счастливые с человеческой точки зрения
события. И помимо всего прочего внушают человеку мысль о том, что отношения с Богом
обязательно содержат жертвы и потери. Не могу утверждать про всех, но я глубоко
внутри действительно опасаюсь, что не смогу и не захочу выполнить что-то, что может
сказать мне Бог.
В первой части книги описан пример, когда Бог приказал человеку принести в жертву
своего сына. В последний момент, когда человек уже практически сделал это, Бог остановил
его. Признаться, такие проверки на верность очень далеки от моего понимания.
Я слегка утрирую, но вдруг на мой вопрос, что делать в той или иной ситуации, Бог
скажет мне: откуси себе палец. И иди своей дорогой.
- Ты не преувеличиваешь слишком сильно?
- Наверное. Я отдаю себе отчет, что события, описанные в книге, происходили в то
время, когда люди иначе жили и иначе мыслили. И допускаю, что такая манера поведения
была более приемлема и оправданна для того времени, нежели для времени нынешнего. Но
тревога от этого никуда не девается.
- Жаль, я не могу комментировать книгу, о которой ты рассказываешь. Могу лишь еще
раз посмеяться над реальностью: пока ты тревожился насчет своих пальцев, остался и
вовсе без тела, и в другом Мире. Все указывает на то, что пора преодолевать свою тревогу,
вместо того, чтобы выстраивать под ней теоретическую базу, не так ли?
- Я не планировал оправдываться. Я только хочу сказать, что понял, о чем ты говорил
мне. Не знаю точно, как понял. На секунду уловил нечто, давно мною утраченное в моем
Мире. Раньше я знал, что у меня не было времени на долгие переговоры с Богом. Мне нужно
было сделать что-то, о чем я не позаботился сразу, а после забыл, что именно. И вспомнить
уже не пытался. Спросить у Бога не пытался, опасаясь, что это что-то может оказаться
невыполнимым.
Все именно так, как ты и говорил.
Я всегда считал своим достижением способность не убегать от проблем. Но именно
здесь сделал все наоборот. Глубоко в себе я знал, что ошибаюсь. Глубоко в себе. Едва
заметное чувство дискомфорта. Но едва ли до конца осознанно.
Я признаю за собой вину. Но мне было бы сложнее ошибиться, если бы Мантра моего
Мира не усыпляла меня тогда, а напоминала о том, что от меня требуется. Было бы
сложнее ошибиться, знай я тогда, что это именно я отвечаю за Мир вокруг меня, и этот
Мир – результат моей осознанной интеллектуальной деятельности.
Это знание не превратило бы меня из дурака в умного. Но оно не позволило бы мне так
глупо проспать все сигналы жизни.
Теперь я сказал именно то, что собирался.
Расскажи мне и про другие примеры встраиваемых идей.
- После твоей речи мне кажется, что твоя чудесная трансформация из дурака в умного
уже в процессе. Впрочем, однозначно, на начальных этапах.
С другими примерами не спеши. Каждая идея нуждается в понимании.
Ты сказал, тебе было бы сложнее ошибиться, знай ты в то время, что отвечаешь за
Мир вокруг себя, и что этот Мир – результат твоей личной осознанной интеллектуальной
деятельности. Какую связь ты видишь между этими вещами?
- Ну, в первую очередь, я хотел донести, что понимаю, зачем нужны встраиваемые идеи.
И почему у меня больше нет вопросов по поводу самого механизма встраивания идей в
Мантру.
- Я не спрашиваю, что именно ты хотел донести своей интересной речью. Давай к делу.
Что ты понимаешь под каждым словом Идеи, о которой мы говорим, и как она могла бы
предостеречь тебя от совершения ошибок?
Когда я заставляю тебя думать, это не просто так. Сила твоей мысли и ее содержание
формируют твою Мантру. И ускоряют твою адаптацию в этом Мире. Твое визуальное тело
будет формироваться быстрее, если ты будешь существовать с этой Идеей в мыслях.
- Я думаю так. Все утверждения, записанные в тексте Мантры, оказывают влияние на
жизнь и поступки человека. Подстегивают, мотивируют, ограничивают, направляют. В
Мантре моего Мира не было прямого тезиса, что человек несет ответственность за весь
Мир. Не было.
Я, к примеру, знал, что нужно беречь природу. Не портить чужие вещи. Не обижать
людей и животных. Ну, если поверхностно. Это связанные вещи, но, вроде, не совсем то, да?
Людей очень много, кто-то думал так же, как я, кто-то вообще ни о чем не думал. И Мир,
который я наблюдал вокруг себя, не был результатом моей интеллектуальной или любой
другой деятельности. Во-первых, он был задолго до меня. …Хотя тот человек, которого я
встретил в кафе, говорил обратное. Во-вторых, остальные люди…
Альберт вспомнил, как организованно опустел зал кафе после того, как Степан объявил,
что «ждать от этого человека нечего».
…остальные люди имели свое мнение по поводу происходящего. Это был и их Мир тоже.
И я был уверен, что не в моей власти внести какие-то серьезные изменения. Понимал,
что от меня зависит не многое. Вероятно, это и было ошибкой. А если точнее, это были
просто убеждения, продиктованные мне Мантрой. Ошибка была в другом. В том, что я
принял их за свои собственные. И остался при этом глух к требованиям Внутреннего Зова. А
потом к требованиям необычного человека, чье появление в моей жизни явно было знаком из
какой-то неизвестной мне реальности. Он с самого первого своего слова был вне текста
Мантры. Без всяких попыток компромиссов.
Если бы в тексте Мантры я не читал тогда, что от меня ничего не зависит, а увидел бы,
что мой Мир есть результат моей личной интеллектуальной деятельности… решение не
торопиться в поисках Бога и самого себя… тот страх, который содержит это решение,
был бы не скрыт, а реален. И такое решение. Никогда. Не могло бы быть принято случайно.
Семинары Вильяма (Вне Сна)
Как со временем понял Альберт, посещаемые им семинары имели довольно
замысловатую форму в части взаимодействия его участников. На семинарах, равно как и на
улице, Альберт мог видеть только тех присутствующих, кто обладал визуальным телом.
Соответственно, другая часть присутствующих не были видны ни Альберту, ни другим
участникам. Равно как не был виден другим участникам и сам Альберт. О таких
присутствующих просто знали. Видеть и слышать их мог только сам лектор в силу своих
неординарных способностей. На первой лекции, невольным участником которой стал Альберт
при появлении в этом Мире, присутствовали только такие люди. Что Вильям объяснил
простым совпадением.
Как и говорил Вильям, Альберт ни разу не видел, чтобы присутствующие на семинарах
люди выказывали какие-то сверхъестественные с точки зрения Мира Альберта возможности.
Они не проходили сквозь предметы, сквозь друг друга, они передвигались, сидели за столами
и выглядели примерно так же, как люди в воспоминаниях Альберта. Из внимания Альберта
даже стали исчезать различия в восприятии звуковой информации в этом Мире и Мире, из
которого он явился; хотя еще не так давно эти различия были для него весьма ощутимы.
Сам Альберт тоже не мог «сливаться» с теми, кого видел. Как объяснил Вильям, Мантра
Альберта не позволяет ему проходить сквозь визуальные тела в новом Мире по аналогии с
телами физическими в Мире из его воспоминаний.
Себя Альберт мог видеть с момента появления в этом Мире. Это также объяснялось
текстом его собственной Мантры, и ничем более, поскольку визуального тела у него не было.
Периодически Альберт видел себя в разной одежде, как правило, из той, что носил в своем
Мире. Но лишь недавно он вообще обратил внимание на этот факт.
Вильям рассказал тогда, что другие «невидимки» - он впервые употребил такой термин –
видят себя наравне с теми, у кого есть визуальное тело. Но друг друга видеть не могут.
А поскольку энергетические тела не имеют никаких ограничений в визуальном Мире,
кроме тех, что установлены собственной Мантрой каждого, невидимки могут находиться
одновременно в одном и том же месте. Хотя не знают об этом, и во многом благодаря этому
незнанию. В качестве примера Вильям поделился, что уже на втором семинаре подряд
Альберт и еще один господин все занятие сидят за одним и тем же столом и на одном стуле,
несмотря на наличие свободных мест в зале.
Впрочем, со слов Вильяма, утверждение, что два невидимых человека могут находиться в
одном месте, было не совсем верным. Поскольку в принципе нельзя сказать, что они в полной
степени находятся в одном и том же Мире – в данном случае, Первичном. Единственным
критерием полноценного существования человека в Первичном Мире можно считать только
наличие у него визуального тела. А у невидимок его нет.
На семинарах существовало правило – звуковая информация направляется всем
присутствующим, в том числе невидимым; то есть направляется не конкретным адресатам, а
вокруг себя. Все присутствующие понимают, что в зале находятся не только видимые люди.
Невидимок остальные не только не видят, но и не слышат. Невидимки, в свою очередь,
слышат только слова видимых, слышать друг друга они тоже не способны.
С учетом этих особенностей Вильям проводит семинары: все дискуссии ведутся с теми, у
кого есть визуальные тела, пусть даже слабые. Однако разговор строится таким образом и
затрагивает такие темы, чтобы информация и поступала, и была полезна всем
присутствующим.
Диалоги с невидимками Вильям ведет только с каждым отдельно вне общих семинаров.
Равно как и с Альбертом. С той лишь разницей, что Альберт занимает чрезвычайно много
времени из-за своей нестандартной ситуации. Вильям выразил эту мысль в исключительно
деликатной форме, чтобы в ней не прозвучало никакого укора.
Он пояснил, что для разумного понимания все это звучит сложно. На практике же
осуществляется проще, и, кроме того, альтернативных вариантов пока нет.
Первоначально Следящий возвращает человека из его собственного Мира не на семинары
Вильяма, как произошло с Альбертом. Следящий просто знакомит их между собой где-либо
для подачи Корректором базовой информации и, что нередко бывает необходимым, вывода
человека из состояния шока.
Уже после человек начинает посещать семинары, где получает информацию о том, как
вернуться в Первичный Мир и продолжить там свою деятельность за счет собственных
энергетических ресурсов. Некоторым невидимкам на тот момент предстоит еще не одно
путешествие в собственный Мир и обратно. А это не самые приятные и безопасные для
человеческой психики переходы.
Помимо этого жизнь человека, который возвращается в Первичный Мир, содержит много
других трудностей, что также требует участия и работы Корректора. Самой мощной и
обезоруживающей из них является то, что все люди, окружавшие невидимку до его
исчезновения в Первичном Мире и, соответственно, после – в его собственном Мире, здесь
считают его умершим. А часть этих людей и сами уже исчезли.
Вильям добавил тогда, что в этой части работа с Альбертом выглядела для него проще.
Поскольку тот априори принял как данность, что никаких его близких, друзей или
родственников в этом Мире нет и быть не может. Более того, возможность вернуться в свой
Мир к этим людям, пусть даже иллюзорная, каждую минуту служила для Альберта сильным
стимулом выполнять все задаваемые ему упражнения.
Часть информации, которую Вильям давал на семинарах, Альберт ранее уже получал от
него в личных беседах. Но это никак не сказывалось на интересе Альберта, проявляемом к
занятиям. Даже в таких темах он из раза в раз находил что-то новое для себя, проникая все
глубже и глубже в детали пребывания в Мире, в котором оказался.
Следящие (Вне Сна)
Альберта по-прежнему не покидали мысли о причинах его попадания в этот Мир и о
возврате в тот Мир, в котором он провел всю жизнь. И если причины попадания в это
пространство постепенно начинали вырисовываться, пусть и не явно, то с возможностями
возврата все было хуже.
Во-первых, Вильям прямо говорил о том, что нынешний диапазон частоты Мантры
Альберта не имеет возможности построения его старого Мира. Во-вторых, Альберт и сам до
сих пор не был уверен на сто процентов в том, что память не обманывает его. С другой
стороны, Вильям признавал, что Альберт ранее не существовал в Первичном Мире; также
Вильям не делал каких-то четких выводов в отношении его возможного будущего и говорил о
силе, которая поместила Альберта в этот Мир, и вероятнее всего, «имеет в отношении него
дальнейшие планы». Упоминание этой силы пугало Альберта, но одновременно и привлекало
его, так как в теории повторная с ней встреча могла означать в том числе возврат Альберта в
привычный его памяти Мир. Не то, чтобы такое развитие событий было чем-то обусловлено,
скорее, в это хотелось верить.
Размышления на эту тему подсказали Альберту направление для следующей дискуссии с
Вильямом. Альберту снова, уже в который раз, казалось, что он находится на пороге нового
открытия, которое непременно приблизит его к разгадке происходящего. И он лишь ожидал
момента, чтобы завести нужный разговор.
Такой момент настал. При следующем визите Вильям сразу заявил, что в этот раз не будет
определять предмет разговора самостоятельно, и зашел специально, чтобы ответить на
вопросы Альберта. Альберт не заставил уговаривать себя:
- Я хочу, чтобы ты рассказал подробнее, как Следящий узнает, что какого-то человека
надо вернуть.
…Ты говорил, что Следящий «слышит» звуки Мира исчезнувшего человека, если
исчезнувший меняет свой Мир особым образом. Если я правильно понял тебя. Но что значит
«слышит»? Мир имеет какое-то звучание?
- Разумеется. Но речь здесь не идет о звуке в общепринятом смысле. В нашем языке пока
не существует терминологии для обозначения прямого восприятия энергии. Поэтому любые
объяснения таких явлений выглядят… несколько абстрактно.
Люди, способные воспринимать энергию в ее чистом виде, могут наблюдать себя как бы
внутри энергетического потока Мантры. Находясь внутри Мантры Первичного Мира,
ничего, кроме нее, не услышать. Это как шум водопада. Следящий расстраивает частоту
своей Мантры и покидает Мир. В таком состоянии в пространстве он способен «слышать»
миллионы других Мантр. Они тише и каждая воспринимается по отдельности. Среди них он
выбирает ту, которую должен выбрать.
- Он что, слышит все разом?
- Примерно так. Но описывать это словами – все равно, что пересказывать на пальцах
книгу. Просто среди других он слышит ту, что узнает сразу. Нельзя ответить, слышит ли
он все. Но он слышит то, что должен. Это происходит не без помощи и указания Высшего
Разума, задача Следящего – услышать и узнать. Такое восприятие действительно
напоминает восприятие звуковой информации: Мантра человека, качественно меняющего
свой Мир, похожа на мелодию, в которой присутствует гармония. Остальные Мантры
звучат фальшиво. А нередко и вовсе как наборы почти бессвязных звуков.
- А что происходит потом?
- После того, как Следящий слышит такую Мантру, он настраивает свою Мантру на
полностью идентичную частоту. Он входит в собственный Мир человека.
Вильям проговорил это так, будто рассказывал о чуде, и именно так и воспринимал
рассказ Вильяма его слушатель.
Перед ним стоит задача – пригласить человека вернуться в Мир Первичный. Но здесь
есть существенное препятствие. Как ты думаешь, как может быть воспринято подобное
приглашение? Незнакомый человек говорит тебе о том, что ты давно исчез из Мира, в
котором, по твоему мнению, находишься. А все, что тебя окружает, - жалкая зарисовка,
имеющая лишь отдаленное сходство с оригиналом?
Повисла пауза, Альберт почувствовал смятение.
Давай… Ты ведь попадал в такую ситуацию?!
Альберт понял, что не он один уловил сходство в действиях Следящих и незнакомца из
его Мира. И эта догадка порождала неоднозначные выводы.
- …Вильям, я попадал в схожую ситуацию или именно в такую?
Вильям задумался на пару секунд, то ли удивившись вопросу, то ли обдумывая ответ.
- Задавая такой вопрос, ты снова мыслишь слишком прямо, а прямое мышление, как я
неоднократно говорил тебе, никогда не дает ответов на вопросы, суть которых не
вписывается в текст Мантры.
На самом деле ты сейчас вежливо спрашиваешь меня, не скрываю ли я от тебя какой-то
страшной тайны, препятствуя тем самым твоему возвращению в твой Мир. Мой ответ:
нет. Не скрываю. Но, согласись, если даже ты уловил определенное сходство между
произошедшими с тобой событиями и действиями Следящего, лишь услышав про них из моего
короткого рассказал, было бы странно, если бы я его не заметил.
Вильям снова выдержал паузу.
К вопросу этого сходства мы еще будем возвращаться по ходу нашего разговора. А
сейчас ответь ты мне.
- На что?
- Как человек, находящийся в собственном Мире, может воспринять приглашение
Следящего вернуться в Первичный Мир? – терпеливо повторил Вильям.
- Я думаю… с удивлением?
- Ты застрял на своей догадке. Отвлекись от нее и вернись к разговору.
- Мне трудно смоделировать такую ситуацию. Если смотреть по аналогии со мной, я не
поверил тому, что мне сказали. Но мог бы поверить. Будь я чуть умнее и не так глух к
окружающему пространству. Поскольку ты говоришь, что люди, к которым приходит
Следящий, особенные, то они, возможно, обладают теми качествами, которых не хватило
мне. И это помогает им поверить в то, что рассказывает Следящий.
- В тот момент эти люди вне зависимости от своих качеств по-прежнему находятся
под воздействием Мантры. И не все готовы принять те странные вещи про Мантру,
которые скажет им Следящий.
Однако Следящий в собственном Мире ушедшего человека воспринимается им отлично
от постоянных обитателей этого Мира. Которые являются лишь тенями, проекциями
людей, окружавших ушедшего в Первичном Мире. Эти проекции не живы, они не излучают
энергии.
Ушедший чувствует это, но четкого отражения такого факта в его сознании не
существует. Мантра делает свое дело. Кроме того, сравнивать ему просто не с чем.
Следящий же исключительно ярок, и ушедший понимает, что общается с кем-то
необычным. Его энергетическое тело дает соответствующие сигналы. И на этой стадии
основная задача ушедшего – принять эти сигналы, перевести их в сознание, не давая Мантре
заглушить их.
Поэтому, какие именно слова скажет Следящий – не главный аспект. Хотя и не
маловажный. Что ты думаешь об этом?
Альберт не нашел, что ответить…
А я думаю так. В беседах с твоим новым знакомым в твоем Мире тебя могло подвести
то, что ты внимательно прислушивался к словам, но не уделил достаточного внимания
общему восприятию этого человека. Интуитивному подтексту. Он пришел к тебе с
нестандартным посылом. А ты попытался принять этот посыл стандартным способом –
используя только мышление. То есть, отдав его на стирание своей Мантре. С тем же
успехом ты мог бы вообще забыть о вашей первой встрече.
- Только здесь получается какая-то зеркальная ситуация. Следящий, если его услышали,
возвращает человека в родной для него Мир, а меня, наоборот, из родного мне Мира
выкинули… Если вообще все было так, как я помню.
- Следящий возвращает человека в родной для него Мир не только в том случае, если его
услышали. Он его просто возвращает. Без дополнительных «если».
Кроме того, когда ушедшего возвращают, он первоначально тоже может считать, что
не возвращается в родной для него Мир, а наоборот, утрачивает его. Что тоже является
правдой. Разница лишь в том, что утрачивает он Мир Собственный, а обретает Первичный.
Да, твой случай сюда не вписывается. Этот Мир не является родным для тебя. Но означает
ли это, что ты можешь видеть в произошедшем только утрату? И никаких обретений?
Думаю, принципиально это новый для тебя вопрос. Подумай о нем.
- Вильям, ты сейчас сказал, что ушедшего возвращают не только том случае, если он
понял, что ему говорит Следящий, но вообще в любом случае. А раньше говорил, что без
выбора человека его нельзя вернуть.
- Здесь нет противоречия. Под возвращением человека в Первичный Мир можно
понимать только его решение остаться в нем и ничего кроме. То, о чем мы говорим сейчас,
используя то же слово «вернуть» - это лишь кратковременное изменение частоты Мантры
человека с целью его временного появления в этом Мире. Следящий обеспечивает ушедшему
визит в Первичный Мир, Корректор – необходимую информацию; все вместе – шанс
вернуться. Воспользоваться им может только сам человек, который взаимодействует со
Следящим.
- Ясно. По поводу утрат и обретений – тогда в кафе подсевший ко мне человек прямо
сказал, что мой Мир рушится. И это случилось. Я знаю, что попав к тебе в аудиторию, я
получил возможность существовать дальше. Ты дал мне очень многое. Я ценю это. Но во
всем происходящем я, действительно, вижу в первую очередь утрату своего Мира. Это как
отправная точка, вокруг которой сейчас строятся мои мысли. Здесь я бессилен.
- Ты делаешь акцент на утрате твоего Мира в этой ситуации только по одной причине.
Текст твоей Мантры не позволяет посмотреть на это с других точек зрения. Ты слишком
внимателен и привязан к самому себе, из-за чего до сих пор мыслишь узко. Только отпустив
себя, можно выйти за рамки текста Мантры и расширить свое сознание. Именно там и
только там ты сможешь отыскать ответы на многие свои вопросы. Мышление,
руководствуясь текстом Мантры, очередной раз заведет тебя в тупик. Как это случалось
неоднократно.
Взгляни на ситуацию трезво. Твои поверхностные выводы базируются на словах
человека, которого ты должен был воспринимать в первую очередь не на основании слов. Ты
видел этого человека два раза в жизни и сначала не поверил ему вообще, а после поверил
слепо, в каждое слово. Первая реакция – недоверие – была ошибкой, что показала ваша
вторая встреча. Вторая реакция – дословное доверие – имеет все шансы оказаться не менее
фатальной ошибкой, но ты даже не предполагаешь такого варианта. Твое мышление играет
с тобой поразительные шутки, оставляя тебя слепым.
Твой оппонент удивил тебя на первой встрече. Еще сильнее он удивил тебя на второй
встрече. Могу себе представить, с каким размахом он удивит на третьей встрече, если
таковая состоится.
Вильям открыто веселился, наблюдая за Альбертом.
- Ты хочешь сказать, что все, что он говорил, может быть не то, чтобы неправдой,
но… может иметь какой-то скрытый смысл, так?
- Все, что связано с этим человеком в твоей жизни, несет скрытый смысл.
- Я имею в виду, что мой Мир, возможно, не разрушен? И существует. Просто он сказал
так для каких-то целей…
- Не смей снова замыкать мышление на одной из версий. Я хочу сказать, что пока,
используя мышление, ты не спрогнозировал правильно ни одного шага в развитии этой
истории. Ты пользуешься инструментом, который не годится для решения таких задач. Не
пора ли разнообразить свои возможности?
- Пора, Вильям, но я не понимаю, как это сделать.
- Для начала перестань мусолить эту тему в своей голове. Отстрани себя от нее. Делай
то, что тебе говорят на семинарах, и ожидай любого развития событий так, будто не
имеешь к ним никакого отношения. Ожидая – призываешь.
- Но я не могу чувствовать себя отстраненным от самого значительного события в
моей жизни.
- От твоих жалоб мой совет не изменится. А делать ты это можешь. С этим все.
Альберт подумал, что Вильям собирается уходить, но тот продолжал сидеть на месте,
ожидая следующих вопросов.
- Мы остановились на том, что Следящий появляется в Мире ушедшего человека, и тот
чувствует, что имеет дело с необычным человеком, - подсказал Вильям.
- А что все-таки говорит Следящий человеку, которого должен вернуть? Я понимаю,
что шаблона нет, но, может, ты знаешь какие-то случаи? «Здравствуйте, вы хорошо здесь
поработали, пойдемте со мной»? Или он прямо говорит, что ушедший умер и попал в другой
Мир?
- Каждая история индивидуальна, отдельных фраз из нее не вынуть. Важно то, что
ушедший, находясь в собственном Мире, чувствует, что его Мир – иллюзия. И без надежды
на улучшения в отношении лично себя, реализует требования Внутреннего Зова. Это
отдельное состояние. Оно не имеет аналогов и его невозможно, да и бессмысленно,
подделывать.
Но даже это состояние вместе с необычным восприятием самого Следящего не
гарантируют согласие человека покинуть собственный Мир. Человек подвержен страху.
Страх может быть безграничен, когда речь идет о приглашении в неизвестное. Вспомни
себя в тот момент, когда ты осознал, что Мир вокруг тебя, и ты сам вместе с ним, уходите
в небытие. Не все могут переступить через страх самостоятельно. И тогда Следящий
применяет диверсию, посредством которой перестраивает человека под Первичный Мир.
Расчет простой. Когда человек вновь прикасается к Первичному Миру, к его
наполненности, к его энергии, у него не остается сомнений.
- Я не понимаю, что такое диверсия? Для чего она?
- Следящий вызывает дисбаланс Мантры, чтобы вскоре привести ее к частоте Мантры
Первичного Мира. Диверсия в данном контексте – это и есть дисбаланс Мантры. Человек
воспринимает этот период как распад окружающего Мира.
- Как это, распад?
- Разрушение. Человек видит, как исчезает его Мир. Сначала вокруг него пропадают
люди, потом он перестает понимать, что происходит, теряет любые точки опоры и…
Вильям говорил, нагнетая, а после замолчал.
Альберт почувствовал, что не в состоянии сказать что-либо: его собеседник описывал в
точности то, что случилось с Альбертом перед попаданием сюда.
Через пару секунд Вильям сдержанно улыбнулся:
- Приди в себя. Это один из возможных примеров, о нем я услышал именно от тебя.
Разрушение Мира может происходить в бесконечном множестве вариантов, финальная
интерпретация происходящего человеком зависит в первую очередь от его собственных
страхов. Это может быть как восстание одноногих скорпионов-убийц, так и скоротечная
гибель Мира от неизлечимой болезни. Что угодно.
Масштаб диверсии, впрочем, зависит еще и от темперамента и искусства Следящего.
Кто-то может изменить Мантру человека без особых спектаклей, а кто-то может
обставить все исключительно изящно. Действия Следящего направлены не только на то,
чтобы вызвать дисбаланс Мантры ушедшего и настроить ее на частоту Первичного Мира
безучастно к самому человеку. А еще и на сохранение психики этого человека от его
собственной реакции - страха.
- А нельзя переместить человека в Первичный Мир вообще без диверсий? Судя по твоему
рассказу, действия, якобы направленные на сохранение психики, вопреки задумке могут
перепугать человека до сумасшествия.
- Не Следящий порождает страх в человеке. Страх – это реакция Мантры, ее мощный
инструмент в борьбе за самосохранение. Когда Мантра подвергается резкому изменению
извне, она сковывает человека страхом.
Технически Следящий может изменить Мантру почти мгновенно, без постепенного
расстройства частоты. Но если мгновенно изменить частоту Мантры неподготовленного
человека, его энергетическое тело может вовсе утратить способность фиксировать
Мантру на определенной частоте. Дальше без помощи Следящего – а она не может
продолжаться бесконечно – полное сумасшествие – это самое безобидное, что может
ожидать человека.
- Вильям, а что конкретно должен сделать человек, чтобы его Мантру услышал
Следящий? - задал Альберт последний вопрос из заготовленных заранее.
- Человек направляет свои мысли и действия на улучшение всего вокруг и внутри себя. Он
контролирует и корректирует свои поступки, делает добро окружающим без выгоды для
себя, и самое главное, он реализует требования Внутреннего Зова. Так как оказывается
способен прислушиваться и доверять ему. Достаточно конкретно?
- Да… это все же не про меня. Ко мне тот незнакомец пришел не потому, что я делал все
это, а, наоборот. Из-за того, что не делал.
Вильям. Познакомь меня со Следящим?
Парк (Вне Сна)
Альберт с Вильямом гуляли по парку неподалеку от дома, где жил Альберт. Запрет
Вильяма на одиночные прогулки Альберта, помимо пути до Университета и обратно, все еще
действовал, и Вильям сам предложил пройтись по другим местам вместе. Кроме того, Вильям
сказал, что теперь они могут и даже должны пообщаться во время прогулки, так как после
упражнений Альберта ему уже не требовался такой уровень осознанной концентрация
внимания вне дома. Основное правило не фиксировать внимание на визуальной и звуковой
информации, поступающей от одного источника, постепенно вошло в привычку.
Парк находился в другой стороне от Университета; дорога туда заняла больше времени,
нежели дорога в Университет. Перед выходом Вильям предупредил, что как только и если
Альберт почувствует, что его силы заканчиваются, он должен был сказать об этом заранее.
Через весь парк проходила большая аллея, где было довольно много людей, а почти
параллельно на сравнительно небольшом расстоянии шли дорожки поменьше. На одну из
таких дорожек Вильям свернул почти сразу при входе в парк. Людей там было гораздо
меньше.
Вильям рассказывал кое-что про историю Университета, где проходили его семинары, и у
Альберта были возможности отвлекаться от разговора. Место было очень красивое. Альберт
наслаждался приятными видами и тем, что оказался в новом для себя месте, а чуть позже
стало казаться, что пребывание здесь доставляет ему не только эстетическое удовольствие.
Альберт чувствовал себя комфортно на более глубоком уровне. И как только в его голове
сформировалась эта мысль, Вильям тут же спросил, как тот чувствует себя здесь, чем слегка
напугал собеседника.
- По правде говоря, очень хорошо, - ответил Альберт, – Мне кажется, эта прогулка
совсем не лишняя.
- Этот парк – необычное место. Здесь сосредоточены положительные эмоции,
пребывание здесь исцеляет. Эксперимент магов Белого Креста.
- А от чего исцеляет пребывание здесь? Я давно хотел спросить. У визуального тела
могут быть какие-то болезни?
- Визуальное тело страдает от негативных эмоций, с ними связаны все болезни. Эмоции
– это отдельный вопрос Мира, где мы находимся. Еще не так давно отрицательные эмоции
были серьезной угрозой Первичному Миру. Злость, агрессия. Обида. Зависть. Страх. Эти
чувства сокращали жизнь целым поколениям.
Сейчас это тоже есть, хоть уже не в таком количестве. Первичная Мантра попрежнему дает людям предрасположенность к отрицательным эмоциям. И это то, с чем
помимо прочего работают Дикторы.
- А этот парк? Его построили маги?
- Его построили городские власти. Эксперимент магов заключается в том, чтобы в
одном конкретном месте создать и поддерживать особую энергетику, способную не только
восстанавливать визуальное тело человека, но и перестраивать его Мантру. Совсем слегка –
в части его эмоций, настроения. Зато не одному конкретному человеку, а всем находящимся
на территории парка и возле него. Люди любят это место. Хотя никто не догадывается изза чего…
- Ты сказал, что отрицательные эмоции были угрозой для этого Мира. В моем Мире
отрицательные эмоции – это тоже серьезная разрушительная сила. Не для всех, конечно. Но
были люди, неспособные совладать с самими собой из-за какого-то сильного негативного
чувства. Как минимум поведение человека становилось во многом деструктивным. То есть
это чувство вносило коррективы в мироощущение человека. Иногда несильные, иногда
значительные. А как максимум – затяжная негативная эмоция могла разрушить даже
физическое тело человека. Не сразу, но… В общем, медленно, но верно.
Все эмоции в моем Мире имели прямую взаимосвязь с физическим телом. Каждая эмоция
– перестроение состава крови, наиболее гибкой и изменчивой составляющей физического
тела. Перестроение – как и порождающая его эмоция: кратковременное и обратимое, либо
длительное. И способное перестраивать и другие органы тела.
- Здесь не менее тесная взаимосвязь между визуальным телом и эмоцией. А скорее всего,
даже более тесная.
Эмоции распространяются как цепная реакция. Ты рассказывал то же самое – эмоция
влияет на поведение. А поведение затрагивает других людей, порождая в них чувство,
идентичное по характеру, и иногда даже превосходящее по силе. Только в твоем Мире люди
понимают, что эмоции могут вредить и даже убивать. А здесь это до недавнего времени
оставалось… едва ли не загадкой.
- Ошибаешься, Вильям, в моем Мире это тоже понимают далеко не все. И даже те, кто
это понимает, не всегда являются профи в управлении своими эмоциями. Я тому пример.
- Знакомая ситуация…
Эмоцией человек реагирует на события. Эта реакция, как и все остальное поведение,
продиктовано Мантрой данного человека. Но вот, что странно. Мантра лучше принимает и
проводит негативные эмоции! То есть, к примеру, радость в этом пространстве затухает
быстрее, чем обида. Мысли среднестатистического человека обиду поддерживают дольше,
чем радость. Причины в том, что в Мантре содержится очень глубокий след негатива,
доставшийся из прошлого.
Сейчас люди здесь имеют представление, что негативные эмоции губят. Но до сих пор
это слишком слабо влияет на их уязвимость со стороны негативных эмоций. Люди
постепенно начинают работать над тем, чтобы настраивать себя положительно к Миру,
но Мантра этому не содействует. Человечество перестраивается, но путь не близкий.
Дикторы Белого Креста работают в том числе и в этом направлении. Это еще одна
встраиваемая идея, про которую я хочу рассказать тебе.
В Мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет (Вне Сна)
…Этой идеей Дикторы усиливают в Мантре вектор, противоположный тому, что
проводит негативные эмоции.
В Мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет. Идея элементарная, но в ней глобальная
сила. Это сосредоточение позитива и гармонии. К примеру, только на силе этой идеи
держится атмосфера парка, в котором мы находимся.
По сути, идея состоит из трех; но все три нагнетают в пространстве одну и ту же
энергию, проявления которой перечисляются в формулировке идеи. Все три проявления
означают присутствие в Мире Высшего Разума, и эта идея не только настраивает Мантру
на усиление положительных эмоций, что скорее является второстепенным действием, но, в
первую очередь, призывает в Мир Бога. Или, точнее, открывает для него Мантру.
Эта идея стала транслироваться Магами одной из первых. И за короткий срок стало
ясно, что идея обладает сокрушительной мощностью даже по сравнению с другими
встраиваемыми идеями. Обычные люди выхватили ее из Мантры в первозданной
формулировке уже через несколько недель после начала транслирования. Сейчас эта фраза
известна почти всем; многие, даже не вникая глубоко в ее суть, используют ее просто для
успокоения, поскольку спокойствие может принести даже ее кратковременное чтение.
Тот факт, что эта идея молниеносно влилась в Мантру без долгих усилий со стороны
Белого Креста, только подтвердил, что Высший разум готовит изменения для человечества.
И готовит человечество для этих изменений.
- Вильям, как можно локализировать действие идеи в одном месте? Я про парк. Ведь
Мантра одна во всем Первичном Мире?
- Сконцентрировать энергетический посыл в одном небольшом месте гораздо проще,
нежели распространить его по всему Миру. Вообще перед магами не стояло задачи выделить
конкретное место в части действия какой-то идеи. Это личная инициатива нескольких
людей, интересное и полезное баловство.
Идея, про которую я рассказываю, быстро заняла свое место в Мантре. Сейчас своими
мыслями ее поддерживают не только маги Белого Креста – еще и другие люди. Но это
совсем не значит, что идея уже полностью сделала свое дело. Мантра – совсем не гибкое
образование, и пройдет еще достаточно времени, прежде чем этот Мир действительно
станет открыт для Любви, Добра и Света. И вот несколько человек, а за ними и остальные
маги Белого Креста решили максимально проявить результат работы идеи в одном
конкретном месте.
Видишь вон ту аллею справа от нас, где много лавочек? Эксперимент начался с нее. Уже
через месяц-полтора люди стали улавливать четкую взаимосвязь между пребыванием на
этой аллее и своим хорошим настроением. Это было заметно по количеству людей. Оно
увеличивалось; поставили новые лавочки, пару беседок. Позже особую ауру маги
распространили по всему парку. Правда, люди по привычке все равно предпочитают
придерживаться той аллеи. Это и хорошо: здесь людей поменьше.
Сейчас этот парк знают во всем городе.
- Я не совсем понял про идею: она заняла свое место в Мантре, но результат еще не
достигнут полностью. Что это значит?
- Это значит, что сейчас идея уже существует в Мантре, но пока не является там
основной или даже образующей. Помимо нее в Мантре есть ряд других, противоречащих ей
тезисов, пока более сильных и первостепенных; тезисов с глубокой историей. И пока именно
они формируют базовые стереотипы поведения и самоощущения людей.
Идею недостаточно встроить, ее необходимо удерживать в Мантре до тех пор, пока
остальное содержание Мантры не трансформируется постепенно под эту идею. То есть до
тех пор, пока идея не станет основополагающей в тексте Мантры. Понимаешь, о чем я?
К примеру, я слышал и знаю, что в Мире Любовь, в Мире Добро и в Мире Свет. Это
прекрасно. Но еще я знаю, что Мир жесток, знаю, что на грубость принято отвечать
грубостью, что злость порождает злость. И именно это мои первичные знания, на которых
будет сформирована модель моего поведения.
Задача встраиваемой идеи – не появиться в Мантре очередным мифом, а перестроить ее
если не целиком, то в огромной ее части; переформировать Мир, собираемый этой Мантрой.
Я хочу, чтобы, когда мы вернемся, ты продумал эту идею настолько досконально,
насколько это возможно. Визуализируй ее в деталях, создай собственный образ каждой из
трех частей фразы, поселись на время в этих образах, наблюдай за ними. И после тебе нужно
будет часто возвращаться к этой идее в своих мыслях, как и к той, про которую я
рассказывал ранее.
Вильяма перебил чей-то голос, окрикнувший его издали. Какой-то мужчина шел по
направлению к лектору и его спутнику. Подойдя, он остановился в непосредственной
близости, поздоровался поочередно с обоими, а после что-то сказал Вильяму, и между ними,
видимо, состоялась короткая беседа. Альберт лишь предположил это, так как ничего из
сказанного не слышал, но хорошо помнил, что Вильям рассказывал о возможности обмена
звуковой информацией между двумя людьми так, чтобы остальным эта информация не была
доступна.
С самого начала Альберт опешил: к нему не обращался никто, кроме Вильяма, с того
самого момента, как он исчез из своего Мира. От волнения он почувствовал себя тяжелее,
словно устал почти мгновенно, но вовремя сообразив, что, вероятно, имеет дело с другим
Магом, также способным видеть его, удержал свои мысли в относительном порядке, удержав
тем самым и Мир вокруг себя. Беседа между Вильямом и подошедшим к нему человеком
длилась совсем недолго, но за это время Альберт в попытках собрать свои мысли умудрился
сделать целый ряд важных умозаключений. А именно: несмотря на неподдельный интерес к
подошедшему, успел настроить себя на то, чтобы отстранить от него внимание,
руководствуясь чувством самосохранения; решил, что подошедший, непременно, Маг Белого
Креста, поскольку знаком с Вильямом и видит Альберта, а раз он Маг, опасаться Альберту,
скорее всего, нечего; подумал, что подошедший человек, возможно, даже является Следящим,
а раз так, то с ним, быть может, даже есть невидимый человек без визуального тела, только
вернувшийся из Собственного Мира. И человеку этому сейчас очень непросто. Гораздо хуже,
чем Альберту.
Альберт даже поймал себя на мысли, что думал он как будто на нескольких слоях
одновременно, и по времени дольше, нежели длилась беседа между Вильямом и подошедшим
человеком. Хотя природу такой возможности объяснить для себя определенно не смог.
Видимо, договорив, человек повернулся и пошел туда, откуда пришел. Еще в течение
несколько секунд Альберт провожал его взглядом, а потом взглянул на Вильяма. Тот, видимо,
переключился на Альберта, еще только попрощавшись с подошедшим, и сейчас внимательно
на него смотрел.
- Спокойно, - твердо сказал Вильям, и Альберту стало немного спокойнее.
Что-то во мне, видимо, побудило Вильяма сказать «спокойно», - мелькнула на большой
скорости последняя догадка в голове Альберта, после чего течение мыслей, будто, вошло в
более привычное русло.
Как чувствуешь себя?
- Нормально, - по инерции соврал Альберт.
- Идем домой, я провожу тебя.
Альберт с Вильямом зашагали по направлению к дому, где жил Альберт. По дороге он все
же постепенно стал приходить в себя, хотя и однозначно чувствовал себя иначе, чем привык.
- Кто это был? – спросил Альберт.
- Один из студентов. Помимо тех семинаров, на которых ты присутствуешь, я еще
преподаю науки, более распространенные в этом Мире. В том же Университете, и еще в
паре мест. Считай, это моя официальная работа.
- А что он тебе сказал? Вы говорили так, что никто, кроме вас, разговора не слышал, как
ты и рассказывал мне?
- Да. Он сказал кое-что про сроки подготовки своей работы. Он не преследовал цели
скрыть от тебя предмет разговора. Это вежливость: если люди разговаривают о чем-то,
что не касается других, они не занимают внимание окружающих своим вопросом.
- А что у него за работа, про которую он говорил?
- Он изучает взаимодействие людей. Работа по соответствующей теме. Это моя сфера,
я консультирую его.
- Он тоже маг, да?
- Нет, к Белому Кресту он не имеет отношения. В этом парке все время много людей,
там постоянно встречаешь каких-нибудь знакомых. Город не очень большой.
- Когда мы стояли, я подумал, что это может быть Следящий, и что он, возможно,
привел к тебе еще невидимку. У меня мысли закружились с какой-то невероятной скоростью.
Когда он подошел, я, действительно, почувствовал себя… как-то… неустойчиво. Но потом
ничего. А когда ты сказал «спокойно», я не очень выглядел, да?
- Ты и сейчас выглядишь «не очень». Нам нужно добраться домой, не болтай пока.
- А чувствую себя средне, не так уж плохо. Когда мы прогуливались первый раз, и я стал
смотреть на детскую площадку, я чувствовал себя гораздо хуже.
Вильям, а это был какой маг? Это был Следящий?
- Тебе нужно молчать сейчас.
То, что говорил Вильям, доносилось до Альберта какими-то урывками, и информация не
собиралась в единое целое так, как если бы отдельные слова не собирались в готовые фразы.
Альберт не столько услышал совет Вильяма, сколько сам решил, что молчание сохранит ему
остаток сил. И остаток дороги провел в молчании.
Добравшись до дома, Альберт расположился на диване в дальней комнате. Вильям
остался в зале, наказав Альберту побыть в одиночестве и сконцентрироваться на идее, про
которую беседовали в парке.
Альберт чувствовал сильный упадок сил и затуманенность сознания. Он готовился снова
пройти через резкие перепады настроения, но ничего подобного не ощущал: идея
воспринималась спокойно и даже мягко. В тишине Альберт просидел, видимо, около двух
часов, чего оказалось вполне достаточно, чтобы восстановить привычное последовательное
мышление.
В комнату пришел Вильям и расположился, как обычно, напротив собеседника,
придвинув глубокое кресло.
- Утомительная была прогулка? – начал он разговор.
- В пределах разумного. Немного выбило из равновесия появление того человека. Это
твой знакомый?
- Я же тебе рассказал, кто это был.
- Нет, я помню… Твой студент. Но ко мне твои ответы приходили, как будто из них
вынули половину смысла. Я их то ли слышал не до конца, то ли не понимал. Это тоже был
кто-то из Белого Креста?
- Это был мой студент, который к Белому Кресту отношения не имеет. Он увидел меня
случайно и подошел сказать, что задержит свою работу, так как у него кое-что не
складывается с одним из тестируемых.
- Но он поздоровался со мной!
- Почему бы и нет. Ты не вызываешь никакого негатива…
- Значит, он видел меня?
- Однозначно, видел.
- Значит, он обладает теми же способностями, что и ты?
- Нет. Но есть и другой вывод.
Альберт помедлил немного.
- У меня появилось визуальное тело?
- В точку. Поэтому ты чувствуешь слабость. Проецирование визуального тела
энергозатратна для человека. В течение некоторого времени ты будешь чувствовать
слабость, возможно, опустошение. Затруднение восприятия и мыслительного процесса.
Соображать будет тяжелее, чем обычно, а иногда мысли будут как будто сами по себе. В
этом случае переводи их на идею, которую я дал тебе. Считай ее эликсиром для таких
ситуаций. А может, и избежишь всего этого.
- А откуда оно у меня?
- Ты сейчас слышал, что я тебе сказал?
- Слышал: у меня есть визуальное тело. И если будут проблемы с мыслями, мне нужно
будет фокусироваться на идее «В мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет».
То есть меня теперь будут видеть другие люди, и я смогу общаться с ними?
- Тебе так сильно надоела моя компания?
- Совсем не надоела. Просто для меня это неожиданная новость… Еще когда мы гуляли
по парку, я почувствовал какие-то изменения, но не придал им значения. А потом, перед тем
как твой студент окрикнул тебя, он какое-то время смотрел на нас, но не решался подойти.
Видел, что ты не один. Если бы он не поздоровался, я бы так и не понял, что произошло.
Вильям, а давно у меня есть визуальное тело? Я последний раз был на семинаре два дня назад.
Тогда, вроде, меня еще не видели.
- С сегодняшнего дня. А давно ты можешь видеть то, что происходит у тебя за спиной?
Ведь ты не поворачивался в сторону студента до того, как он окрикнул меня. А сейчас
рассказываешь мне, что он не решался подойти к нам.
- Вильям, но я действительно это помню, - начал, было, оправдываться Альберт, но
быстро осекся, поняв, что речь шла вовсе не об обмане с его стороны.
- Еще недавно у тебя не получалось видеть предметы, не повернувшись к ним лицом. А до
того ты и вовсе не верил мне, что такое возможно. Поверь теперь самому себе…
Появление визуального тела (Вне Сна)
Альберт продолжал видеть себя так же, как и до появления визуального тела, с той лишь
разницей, что в своем облике он постепенно начал замечать полное отсутствие цветов.
Снизилась и четкость. Сейчас Альберт абсолютно не мог воспроизвести в памяти, в каких
цветах он видел себя раньше. Какая-то часть его памяти словно оказалась закрыта для него, он
не помнил никаких цветов в своем облике, но до появления визуального тела был уверен, что
выглядит обыкновенно. А понятие «обыкновенно», в понимании Альберта, включало в себя
помимо прочего минимальную окраску и тела, и одежды.
Сейчас он весь был прозрачно-бледен. «Прозрачно» в самом прямом смысле слова, но при
этом видеть сквозь себя находящиеся вокруг предметы он не мог. Это было еще одно
парадоксальное наблюдение. Внутри его тела как будто была неотчетливая, но глубокая
пустота, именно такими терминами Альберт смог описать новое открытие в своих мыслях.
Визуальное тело принесло также новые детали в чувствовании самого себя. Сначала это
было просто ощущение некоего соприкосновения с пространством, которое позже
переродилось в нечто удивительное. Альберт чувствовал все вокруг себя так, будто был
соединен с находящимися в комнате предметами и стенами комнаты тонкими нитями и знал
длину каждой из них в любую секунду вне зависимости от своего местоположения.
Ощущение было крайне неотчетливое, но уловимое. К сожалению, по наблюдениям Альберта,
оно не имело практической пользы, так как все же не давало правдивой информации о
реальной отдаленности предметов. Но оно было новым и приятным. Первое время Альберт
мог длительное время бродить по комнате или, даже просто сидя в кресле, двигать рукой,
прислушиваясь к своему телу.
Через непродолжительное время Альберт утратил способность фокусироваться на этом
ощущении. Оно, потеряв новизну, будто утонуло в общем потоке фонового восприятия, но
именно оно то ли породило, то ли заставило проснуться в Альберте две важные способности.
Во-первых, Альберт стал вполне осознанно и без всяких на то усилий видеть не только
перед собой, но и вокруг себя. Об этой способности рассказывал ему ранее Вильям, и именно
она так долго не поддавалась никаким тренировкам, проявившись впервые неожиданно во
время прогулки Альберта в парке. Анализируя этот навык после, Альберт пришел к выводу,
что, скорее всего, обладал им едва ли не с момента появления в этом Мире, как и убеждал
Вильям. Поскольку его память стала возвращать ему некоторые картины из жизни,
происходившие не только перед лицом, но и как бы вокруг головы. Раньше, как Альберт ни
старался, ему чего-то не хватало для осознанного наблюдения происходящего за спиной в
текущий момент времени. Сейчас эта способность открылась в полной мере.
Во-вторых, при приближении Альберта к какому-либо предмету на маленькое расстояние,
он стал чувствовать этот предмет еще до соприкосновения с ним. Для восприятия стал
доступен период сближения. Альберт протягивал руку к чему-либо, и на расстоянии около
пяти сантиметров пальцы будто ощущали слабое сопротивление, которое усиливалось к
моменту соприкосновения, но не было достаточным, чтобы как-то помешать или даже
существенно затруднить это прикосновение.
Когда-то Вильям рассказывал, а позже подтвердил еще раз, что можно воспринимать
сближение практически на любом расстоянии, важно научить себя слышать это ощущение в
теле и улавливать мельчайшие изменения. Впрочем, для этого могли потребоваться долгие
тренировки.
Обе эти способности Альберт связал с появившимся у него ощущением не столько из-за
совпадения по времени, сколько такое мнение ему подсказало само его тело.
В первую очередь, с появлением визуального тела Альберт получил возможность
общаться с окружающими его людьми. Правда, в отношении этой возможности Вильям
установил временные правила. Он пока не рекомендовал Альберту общаться с кем-либо вне
семинаров и запретил инициировать это общение. То есть, самому без крайней необходимости
заводить разговоры с неизвестными людьми было запрещено; однако если кто-то на улице
обратится с вопросом, можно и нужно было дать ответ, но без поводов для дальнейшего
продолжения общения. Выполнение этого правила не вызвало у Альберта никаких
сложностей, несмотря на то, что в первое время после попадания в этот Мир Альберт сильно
нуждался в общении. На улице к нему никто ни с какими вопросами не подходил, а мысль о
том, чтобы заводить диалог с первым встречным самому пока все же выглядела пугающей.
На семинарах Альберт получил возможность участвовать в общих дискуссиях. И здесь
Вильям также попросил его не выставлять свою уникальную историю для всеобщего
обсуждения. Поскольку присутствующим там людям на тот момент и без нее было, над чем
поразмыслить.
Сделка (Вне Сна)
В состоявшейся несколькими неделями раньше беседе Вильям неожиданно для Альберта
ответил согласием на его просьбу познакомить его со Следящим. Просьба была высказана
спонтанно, но Вильям ответил практически без раздумий. Ответ он пояснил тем, что, по его
мнению, Следящему самому будет интересно познакомиться с человеком, попавшим сюда
таким нестандартным образом. Вильям сказал, что понимает также заинтересованность
Альберта в таком знакомстве, заключающуюся в предположении, что Следящий сможет
прояснить какие-то дополнительные моменты в его истории. Понимает эту
заинтересованность, но к самому предположению относится скорее скептически, хотя и
ничего не исключает.
Как бы там ни было, Вильям наказал Альберту строго продумать, что именно он хочет
спросить, и о чем услышать. Поскольку в общении с такими людьми нужна конкретика;
времени для долгих раздумий и мучительных пауз может не оказаться.
Размышления на эту тему заняли у Альберта немало времени, часть которого, впрочем,
ушла на предвкушение общения с новым незнакомым человеком и попытки заранее
представить себе характер будущего собеседника. Однако основное время все же было
потрачено на работу по сути вопроса. Первый вариант, который приходил в голову, –
рассказать всю свою историю и спросить, что собеседник думает по этому поводу – явно имел
пару существенных изъянов. Во-первых, такой разговор занял бы целый день, если не больше;
во-вторых, он был бы примерным повторением общения с Вильямом. Ни то, ни другое не
вязалось с утверждением Вильяма о том, что Следящие не склонны к долгим объяснениям. В
отличие как раз от самого Вильяма, с которым уже в деталях оговорено все то, о чем
теоретически можно было бы спросить Следящего.
Альберт стал понимать, что готового ответа он, скорее всего, снова не получит. А раз так,
его задача заключается в том, чтобы получить от этого человека максимум информации,
которая помогла бы со временем найти ответ ему самому и которую Следящий донесет ему
подробнее, чем это сможет сделать Вильям.
Что это могло быть? По всей видимости, только какие-то истории возврата людей в
Первичный Мир с интересными и красноречивыми нюансами. На первый взгляд, не так уж
много, но точно и не мало. Альберт испытывал жадность к любым сведениям, способным
приблизить его к разгадке.
В то время под разгадкой Альберт, не предаваясь глубокому анализу, понимал некую
информацию, использование которой помогло бы ему вернуться в его Мир и завершить нечто,
до чего в свое время он не додумался и, собственно, даже не начал. Что, в свою очередь, и
послужило причиной разрушения его Мира. Также в качестве разгадки могли послужить и
данные, подтверждающие, что шансов вернуться в свой Мир у Альберта больше нет. Но в
таком варианте не было уверенности даже у Вильяма. У Вильяма, впрочем, не было
уверенности и в возможности Альберта вновь оказаться в его Мире, но на это Альберт
обращал гораздо меньше внимания.
Несмотря на проведенную подготовку к разговору со Следящим, Альберт в полной мере
отдавал себе отчет в том, что предстоящая беседа имеет все шансы пойти по совершенно
непредсказуемым сценариям. А потому сейчас, когда в дом вместе с Вильямом зашел еще
один господин, Альберт уже был спокоен насчет того, что что-то, возможно, пойдет не так.
Гость выглядел подтянутым, как будто помладше Вильяма, впрочем, насчет возраста
Альберт не смог определить что-то наверняка. Свечение тела Следящего было таким же, как и
у Вильяма – умеренно ярким, светло-бежевого цвета. Следящий вполне походил на других
людей, которых Альберт видел на улице и на семинарах, был одет со вкусом, не броско; и
никак своей внешностью не выдавал в себе человека взбалмошного или неусидчивого.
- Меня зовут Элиас, - представился гость, когда все сели за стол в большой комнате дома.
- Ты хотел познакомиться: я человек, который умеет менять частоту Мантры.
Элиас присматривался куда-то сквозь Альберта, такой взгляд Альберт иногда ловил у
Вильяма.
- Я – Альберт. Да, благодарю, что пришли. Я недавно… как-то попал в этот Мир и… проговорил Альберт, забыв, с чего планировал начать.
- Я про тебя все знаю, не трать время. Вильям рассказывал мне все это так долго, что я
счет времени потерял. Да и по тебе кое-что видно. Выглядишь почти как живой. К тебе еще
не подходили на улице с рекламой ритуальных услуг?
- Нет. Еще недавно я вообще был невидим. Наверное, поэтому не подходили.
- Ты находился в этом Мире с тем запасом энергии, с которым пришел сюда. Понятно,
почему ты был невидим. Уверен, в твоем мире тебя тоже никто не замечал.
Интересная мысль, - отметил про себя Альберт, который, будучи еще в своем Мире,
действительно неоднократно задумывался над тем, что его не замечают. Пусть даже и видят
при этом.
- Если Вы знаете все, что со мной случилось, - продолжил Альберт, - что Вы думаете по
этому поводу?
- Паршивая история.
Это, видимо, было все, что думал Элиас про утрату Альбертом своего Мира. Поскольку
дальше никаких пояснений не последовало.
Вильям не пытался поддерживать разговор. Пока слегка растерянный Альберт пытался
сформулировать продолжение диалога, Элиас демонстративно слегка наклонился к Вильяму и
спросил его: «Он и к тебе все время обращается на Вы?». Тут же, не дожидаясь ответа,
обратился уже к Альберту:
- Предлагаю перейти на «ты». Будем приятелями! Вильям все время описывает меня как
какого-то непредсказуемого и неуравновешенного типа. А я вполне способен к
конструктивным дискуссиям!
- Хорошо! Я хотел попросить рассказать мне какую-нибудь историю или несколько, как
ты возвращаешь человека в первичный Мир. С самого начала. Вильям описывал мне, что
делает Следящий, но я мог не спросить у него чего-то важного. И, соответственно,
упустить что-то важное.
- Без проблем. А что я получу взамен?
Прямота собеседника почти не смутила Альберта. Он на мгновение задумался на тем, что
может дать взамен, наперед зная неподходящий, но единственный ответ. Однако нащупав
нотки иронии в вопросе, сразу решил импровизировать:
- Взамен я мог бы рассказать свою историю, но ты ее уже слышал. Могу насочинять
чего-нибудь, но, боюсь, литературной ценности мой рассказ иметь не будет… Может, тебе
известно что-то конкретное, чем я мог бы поделиться?
- Я хочу в твою память. В твой Мир. И ты можешь обеспечить мне такую экскурсию.
Заодно и сам прогуляешься.
- Ты так можешь?
- Пока не знаю. Буду пробовать.
Альберт предусмотрительно спросил у Вильяма, можно ли ему принять участие в таком
эксперименте. Вильям не возражал.
- Отлично!, - заключил Альберт, - тогда я тоже хочу в твою память. Вместо рассказов.
Хотя бы на пару эпизодов. Раз такое возможно.
- Есть в нем что-то, - через пару секунд сказал Элиас, снова обращаясь к Вильяму, но
так, чтобы слышал и Альберт, - такие в чужих Мирах бесследно не исчезают.
И продолжил, обращаясь уже к Альберту:
- Я сам выберу время. Сначала покажу, что происходит при возврате человека в
Первичный Мир. Приятных ощущений не жди.
На этом разговор подошел к концу. Вильям ушел вместе с Элиасом, оставив Альберта без
своих комментариев в несколько подвешенном состоянии, но отметив, что они смогут
пообщаться на следующий день, после семинара.
После семинара Альберт не преминул поговорить с Вильямом. Чувствуя испуг перед
предстоящими планами, он обратился к лектору за порцией успокаивающих аргументов:
- Вильям, я хотел узнать, не напросился ли я на что-то лишнее вчера? И не будут ли для
меня такие прогулки слишком рисковыми?
- Элиас, несмотря не кажущуюся спонтанность принятого решения, очень хорошо
понимает, что делает. А понятие «слишком рисковый» должно бы иметь для тебя смысл
исключительно философский с момента попадания в этот Мир.
Что действительно сейчас может представлять для тебя угрозу – это твой страх. Не
отдавай себя страху, используй идеи, про которые мы говорили. Сохранишь энергию, и новый
опыт принесет тебе пользу.
Страх разрушает твое решение, а чем тверже решение, тем устойчивее действие.
Решение принимается один раз, и в этот момент ты сообщаешь энергоинформационной
структуре, что действие будет сделано. Ты обеспечиваешь себе место для этого действия,
и ты прерываешь утечку энергии, затрачиваемую на поиск решения. Если ты постоянно
сомневаешься, будучи не в состоянии остановиться на каком-либо решении, к моменту
действия ты подходишь опустошенным, а пространство не слышит твоего намерения.
Действие получается таким же, как и твое решение: смазанным, нечетким.
- Но разве человек не может передумать?
- Передумать – это значит отдать свое решение на растерзание сомнениям. Человек
может изменить свое решение. Но в том случае, если у него появляются дополнительные
факторы, которые могут или должны повлиять на ранее принятое решение. Также человек
может признать, что какой-то фактор был у него изначально, но ошибочно не использовался
им при принятии решения.
Какие новые факторы у тебя появились с того момента, как ты попросил Элиаса дать
тебе возможность поприсутствовать при его общении с ушедшим в Собственный Мир
человеком?
- Никаких… но, если честно, я не был готов к его просьбе проникнуть в мою память.
- И что ты сделал?
- Я посоветовался с тобой. И согласился. Я очень хочу хоть на минуту вернуться в свой
Мир.
- Это взвешенное решение, принятое в условиях ограниченного времени. У тебя не было
времени на длительный анализ всех «за» и «против», и ты воспользовался лучшим
инструментом, который был в твоем распоряжении. Ты задал вопрос мне, и, заручившись
моим одобрением, исключил возможность фатального развития событий. Остальные
допустимые трудности и неудобства ты сравнил с желанием увидеть свой Мир. И принял
решение.
Далее, поскольку решение заглянуть в свой Мир таким экстравагантным способом уже
имело место, ты догадался направить свое знакомство с работой Элиаса по аналогичному
сценарию. На мой взгляд, не прогадал: сценарий этот гораздо более интересен и
информативен, а принципиально новой опасности для тебя уже не несет.
Ты сделал все правильно. Но сам не уловил, как. Отсюда твои сомнения. Когда вернешься
домой, продумай все еще раз, но уже взвешивая все доступные тебе аргументы так, как если
бы Элиас дал тебе целый день на размышления. Ты придешь к тому же решению. Но для
сомнений не останется ни одной лазейки.
И еще скажу тебе кое-что. Элиас не оказывает тебе услугу за услугу. Оба перемещения
он делает в первую очередь для тебя, и оба не будут для него беззаботными прогулками.
Поэтому постарайся не затруднять ему задачу своими страхами и сомнениями.
Дорога в чужой Мир (Вне Сна)
Спустя еще пару дней Альберт возвращался с очередного семинара.
Он размышлял над тем, что зря не спросил у Элиаса, когда примерно тот выберет время
для демонстрации своей работы. Элиас бы, скорее всего, не ответил, но хотя бы знал, что этот
вопрос интересует Альберта. Возможно, предупредил бы заранее. Альберт опасался
спонтанности этого мероприятия, и, памятуя манеру Вильяма в таких вопросах, был в этой
спонтанности почти уверен.
Сейчас он шел по знакомым улицам, не делая никаких лишних поворотов, но дорога по
неизвестным причинам затягивалась, а до дома все еще оставалось приличное расстояние.
Пока хватало возможности списывать все на обман ощущений, Альберт сохранял
спокойствие, а как только наступил момент признать, что что-то точно идет не так, метрах в
двадцати он увидел Элиаса, шагающего навстречу.
Элиас направлялся прямо к Альберту.
- Привет! Ты готов? – спросил он.
- В целом, да. Я думал, ты придешь в дом, или мне надо будет куда-нибудь подойти.
- Так и есть. Пошли.
- Я бы… зашел домой ненадолго.
- Зачем? У тебя там ничего нет. А значит, тебе там ничего не нужно. Кроме того, у нас
ограничено время.
Элиас пошел в сторону Университета, подав знак Альберту следовать рядом, и как только
тот поравнялся с ним, продолжил:
Сейчас внимательно выслушай меня. Пока доберемся до места, все вокруг будет
меняться. В любом смысле. Это нормально. Веди себя так, как будто ты идешь по знакомой
улице, и продолжай движение. Я все время буду рядом. Даже если ты не увидишь меня. Все
твои ощущения будут сбиваться, возможно, неоднократно. Это не доставит тебе
удовольствия, но ты должен подробно запомнить, что будет происходить вокруг. Когда
дойдем до места, ты уже будешь видеть меня рядом, и твое восприятие нормализуется.
Дальше я скажу, что делать.
- А долго мы будем идти?
- Пока не придем.
За несколько домов от Университета Элиас с Альбертом свернули влево, на улицу, где
Альберту еще не доводилось бывать. Впрочем, ничего необычного Альберт там не увидел.
Пока шли молча, у него возобновилось ощущение, на которое он обратил внимание за
секунды до встречи с Элиасом: казалось, что куда бы они не шли, они не придут, так как дома
вокруг тянутся сами в себе и никогда не закончатся. Хотя никакого визуального
подтверждения тому не было. Альберт решил продолжить разговор.
- Мы идем в какое-то специальное место?
- Да.
- А как ты можешь входить в чью-то память? Или это только такое выражение? Тогда
что происходит на практике? Вряд ли же у тебя есть какой-то специальный аппарат,
который подключается к чужому телу и…
Альберт начал понимать, что его речь искажена, причем деформация идет еще с уровня
мысли: он хотел задать лишь один короткий вопрос, а вместо этого задал несколько, причем
последние точно были будто не из его головы.
Альберт взглянул на Элиаса: тот продолжал идти рядом, но каждая из его ступней была
размером с письменный стол, или больше, и то же самое было со ступнями самого Альберта.
Они оба месили ногами в своих огромных ступнях, но сами ступни не поднимались с места, и
в этом, как осенило Альберта, была причина затягивающейся дороги. В то же время какая-то
часть Альберта сохраняла безупречную стабильность мышления и подсказала не сообщать
грандиозную догадку Элиасу, дабы не сообщить еще чего-нибудь. Чего Альберт пока не даже
подумать не успел.
В какой-то момент Альберту стало так тяжело тащить свои ступни, что он легко оторвался
от них и невысоко подлетел спиной вверх, задержался ненадолго в таком положении, а после
снова пошел, но ноги его уже не имели ничего общего с ногами, а никаких очертаний города
вокруг не просматривалось.
Какое-то время Альберт продолжал двигаться там, где находился, уже не угадывая
направления, и не беспокоясь по этому поводу, так как осознавал здесь абсолютное отсутствие
вообще каких-либо сторон. Чувствовал он себя так, как мог бы чувствовать в своем Мире,
если бы его полностью лишили воздуха, и он бы перешел на какое-то альтернативное
дыхание. Невозможное, но существующее. Альберту было предельно неприятно, но в своих
ощущениях он ни разу не обнаружил предвестья смертельной угрозы.
Альберт инстинктивно сохранял себя в той своей части, где царило нарочито адекватное
сознание. Хотя и не мог оценить четко, была ли эта часть им самим, либо эта часть была
Элиасом, следовавшим рядом. Уже скоро он будто начал различать, что снова идет ногами по
чему-то, напоминающему дорогу и окруженному то ли зданиями, то ли разорванными
кусками старой видеопленки, поставленными на бок.
Слева двигался силуэт громадной рыси, в какой-то момент сошедший с одного из кадров
видеопленки. Очертания рыси не были законченными, и то в одной стороне силуэта, то в
другой рысь сливалась с пространством: надолго или лишь на секунду. А когда очертания
зверя, наконец, соединились в единый контур, в этом контуре Альберт уже узнал Элиаса.
Спутники шли по высокому пирсу, спиной к огромному водоему – возможно, морю – так,
словно минуту назад вышли оттуда. В двухстах метрах перед ними была широкая дорога, а
чуть дальше за ней большая каменная арка. За аркой был город или поселение; все дома,
которые можно было увидеть, были невысокими и сделанными, казалось, из камня. Или были
камнем облицованы.
Вид был отнюдь не современный, и Альберт почувствовал небольшое облегчение, увидев
на гладкой дороге что-то наподобие разделительной полосы.
Все вокруг выглядело исключительно блеклым и казалось безжизненным, несмотря на то,
что улицы и дома были обитаемы и в большинстве своем аккуратны.
- Хорошо все запомнил? – спросил Элиас.
- Да. А где мы?
- Я пока не сориентировался. Идем, отдохнем позже.
- Куда мы идем?
- Мы идем к человеку, который отлично рисует.
Человек, который отлично рисует (Вне Сна)
Путь по городу также потребовал времени. Элиас и Альберт шли уже второй или даже
третий квартал, но не встретили ни единой живой души. А в окружающих домах точно кто-то
жил: они не были занесены мусором, никаких разбитых окон, обвалившихся крыш – ничего из
того, что мог бы себе вообразить Альберт в своих представлениях о заброшенном городепризраке.
- Элиас. Я могу спросить тебя?
- Давай.
- Почему никого нет вокруг?
- Ты находишься в Собственном Мире человека. Его энергии пока достаточно, чтобы
поддерживать иллюзию жизни вокруг себя, но не во всем окружающем пространстве. Его
Мантра пока сохраняет основные места, где он бывал, но не жизнь в них. Сохраняет,
кстати, весьма недурно. Тем не менее, если бы мы пошли в противоположную сторону, не
будь там воды, ты мог бы наблюдать, что дальше элементы пространства вокруг
отсутствуют целыми пластами…
Людей, точнее их проекции, ты скоро увидишь. Они начнут появляться по мере
приближения непосредственно к человеку, которого мы ищем.
- Ты сможешь его узнать?
- Даже ты сможешь его узнать. Помимо нас, он здесь единственный живой человек. В
нем даже будет небольшое свечение.
Вскоре, действительно стали встречаться люди. Альберт смотрел на них бегло, урывками,
но некоторых сумел рассмотреть вполне детально. Назвать кого-либо из них проекцией он бы
не решился: вполне обыкновенные люди. Выглядят как люди, двигаются как люди. Цветов в
них как будто нет, но и чрезмерной прозрачности тоже нет. В Первичном Мире таких –
каждый третий. А самому Альберту и вовсе до такого состояния визуального тела еще нужно
было дожить.
Людей становилось больше, Альберт увидел снующие по своим делам машины, и ему
стало комфортнее. Кроме того, это означало, что человек, к которому они шли, был уже где-то
недалеко.
На оживленной улице Элиас внезапно свернул и прошел через высокие кованые ворота, за
которыми находился длинный трехэтажный особняк. Ворота были настежь открыты. Из
особняка то и дело выходили разные люди, кто-то стоял на широком крыльце, кто-то уходил.
Одновременно приходили новые люди. В особняке горели все окна, дорожка к крыльцу и само
крыльцо тоже были подсвечены тусклыми старинными фонарями. Это походило на какой-то
светский прием, но сам особняк, кажется, не был частным: на воротах и на входе размещались
таблички, похожие на расписание или указатели.
Альберт и Элиас, не останавливаясь, прошли внутрь. В холле тоже было много людей, и
были окошки, похожие на кассы. На стенах висели фотографии и какие-то списки. Теперь это
больше походило на какой-то музей или театр.
- Где мы, - спросил Альберт.
- Это картинная галерея. Когда мы найдем нужного нам человека, разговаривать с ним
буду я, ты поздороваешься и будешь стоять рядом. Можешь отойти на пару шагов
посмотреть картины, но не дальше. Если он спросит о чем-то именно тебя, ответь
коротко, я продолжу.
Элиас прочел что-то на указателе, и повел Альберта за собой к парадной внутренней
лестнице. Они поднялись на второй этаж, где начиналась экспозиция. Три зала с различными
картинами были пройдены подряд без особого внимания к выставленным экспонатам;
наконец, спутники оказались в четвертом зале, где посетителей было на порядок больше, чем
в остальных залах.
Альберт мельком оглядел стены зала: вывешенные здесь картины имели другую природу
относительно всего, что мог видеть Альберт вокруг. Они были живыми, тогда как именно
сейчас, на их фоне, все вокруг казалось безжизненным рисунком с неестественным и
натянутым сюжетом. Картины имели свою внутреннюю энергию, в каждой из них жила
неопределенная, но вполне ощутимая красота и гармония, вне зависимости от сюжета
конкретного произведения. Информация, которую уловил Альберт во время беглого
«осмотра», вероятнее всего, не была визуальной. Но времени для более глубокого анализа у
него не оказалось.
В углу, противоположном входным дверям, беседовали трое людей. Один из них, тот, что
стоял лицом к дверям, и был художником, которого искал Элиас. Альберт выделил его среди
присутствующих людей совершенно определенно по тем же признакам, что и картины. Кроме
того, художник, как и рассказывал Элиас, имел в себе свечение, тускловатое, но хорошо
заметное на контрасте с находящимися рядом фигурами. В восприятии Альберта все встало на
свои места: окружающие их люди, все до единого, кроме художника, были именно
проекциями. Сейчас разница казалась неоспоримой.
Художник обратил внимание на двух вошедших людей спустя лишь пару секунд после
того, как они остановились на пороге, и почти одновременно с тем, как вошедшие заметили
его. Он смотрел на вошедших еще пару секунд и улыбнулся так, как будто знал их и давно
ожидал.
Альберт не совсем понимал, что происходит. Но все вопросы решил отложить на потом.
Художник что-то сказал стоящим рядом с ним людям и через весь зал направился к вновь
подошедшим гостям. Элиас уже улыбался в ответ и сделал шаг навстречу.
- Здравствуйте! – сказал художник, подойдя ближе и все еще улыбаясь, - Вы пришли
посмотреть картины?
По растерянной интонации художника стало ясно, что художник не знаком с Элиасом. А
судя по тому, как он искал слова, и задал, казалось бы, совершенно беспредметный для
картинной галереи вопрос, сам не совсем понимал, с какой целью подошел.
- Здравствуйте, - приветливо протянул Элиас в ответ. – Разумеется. Ваши картины
имеют широкую огласку. Такую широкую, что Вы себе и представить не можете.
- Благодарю Вас! Меня, собственно, зовут Виктор.
- Элиас, - представился Элиас, - а это Альберт, мой друг. Виктор, раз уж мы имели
возможность так скоро познакомиться, не скрою: пришли мы именно к Вам. С одним
предложением… касающимся… Вашего искусства. Вы можете уделить нам время?
Художник слегка утратил энтузиазм: - Да, разумеется. Но Вам известно?.. Я сейчас не
продаю картины в частные коллекции.
- Речь не об этом.
- Что ж отлично! Тогда мы можем встретиться после выставки сегодня или… когда
Вам удобно?
- Боюсь, мы здесь проездом и вечером вынуждены будет покинуть это место.
Поговорить хотелось бы прямо сейчас. Должен Вас уверить, мы прибыли сюда только ради
этого разговора.
Элиас сделал короткую паузу и продолжил:
- Жаль отвлекать именно сейчас, но мы все, и Вы в первую очередь, заинтересованы в
нашем общении.
Художник застыл на время, не зная, как трактовать такую настойчивость. Потом оглядел
других любующихся картинами посетителей, будто пытаясь уловить, чем именно привлекли
его внимание эти двое. Снова улыбнулся и сказал: «пойдемте».
Партия (Вне Сна)
Виктор и двое его гостей прошли по коридору в просторную комнату без людей,
выполнявшую, видимо, роль то ли чьего-то кабинета, то ли комнаты для переговоров.
Собеседники расположились за длинным столом с массивными резными ножками.
- Виктор, - начал Элиас, - чтобы не тратить лишнего времени, сразу перейду к делу.
Ваши картины здесь не понимают. Как вы думаете, почему?
Художник немного отодвинулся в кресле и усмехнулся.
- Мой вопрос совершенно прямой, - продолжил Элиас, – Это не вступление для грубой
лести.
- Ну, я бы не был так категоричен… На мои картины есть спрос, мое имя давно известно
в определенных кругах, а последнее время мои картины выставляются в крупных галереях.
Ваш визит, как я понимаю, есть дополнительное подтверждение того, что мое творчество
не остается незамеченным.
- Ваше творчество совершенно точно не остается незамеченным. Но я спрашиваю не об
этом. Ваши картины не понимают. Люди не видят в них того, что видите в них Вы. Они не
демонстрируют Вам ту реакцию, которую Вы могли бы ожидать. И я спросил Ваше мнение
относительно причин этого непонимания.
Теперь художник смутился, в нем появилось напряжение.
- У Вас интересная уверенность в том, что Вы говорите. Я хорошо разбираюсь в людях.
И должен признать, что Вы, верно, не блефуете. С чем Вы приехали?
- Виктор, я приехал в том числе задать Вам этот вопрос. И ни в коей мере не хотел
смутить Вас. То деловое предложение, которое я могу озвучить Вам, будет зависеть от
Вашего собственного понимания Вашего же творчества и его ценности. Поверьте,
уникальная щедрость этого предложения оправдывает все глупости и формальности,
которыми я интересуюсь.
- Что ж… Вы заслужили откровенности уже одной лишь своей уверенностью… Я не
считаю, что мои картины не понимают. Но пусть так. Не знаю, кто мог сказать Вам об
этом. Возможно, не все, что я вкладываю в свое искусство, достигает понимания. Даже со
стороны ценителей моих картин.
Определенное время я испытывал дискомфорт по этому поводу. Негодование.
Расстраивался. Потом перестал. Это все.
Причины, почему мои картины не понимают, как Вы выразились, мне неизвестны.
Итак, в чем заключается Ваше предложение?
- Сформулируем это так: я знаю причину этого непонимания. Но это еще не все. Я могу
это понимание обеспечить. И дать Вашему таланту реализоваться полностью.
Художник опешил от такого предложения.
- Элиас. Уверяю Вас, это исключительно самонадеянное предположение. И особенно
странно слышать его от Вас, человека, как мне показалось, проницательного. Знаете, почему
мы с Вами все еще общаемся?
- Определенно, - в интонации Элиаса появились стальные нотки, речь стала более
настойчивой и упрямой, и от того, будто, еще более спокойной, – Вы очень хорошо видите,
что к Вам пришли люди, которые резко отличаются от тех, кто Вас окружает. В нас Вы
чувствуете жизнь – давно забытые ощущения, нечто из прошлого, невероятно ценное и
недостижимое для Вас сейчас. Вы ждали меня очень давно, и сейчас Ваша интуиция кричит
Вам, что мой визит и есть разгадка всех тревожащих Вас тайн и вопросов. Разгадка,
которая очень давно была Вам недоступна.
Но Вас смутили мои слова. Вы реагируете на них так, как привыкли. Но именно сейчас в
этом нет необходимости. Абсолютно. Не тот. Случай.
Альберт решил, что после такого заявления художник должен бы выгнать их, либо уйти
сам, громко хлопнув дверью. Либо…
Виктор огляделся по сторонам, пытаясь, видимо, понять, в себе ли он. Потом снова
оглядел двух загадочных посетителей. И продолжил разговор уже с другой позиции.
- Пусть так… Последние годы со мной, действительно, живет ощущение, будто люди не
улавливают нечто, существующее в моих картинах. Не просто существующее, а что-то
очень важное в них. Если не главное.
Я давно хорошо рисую: сколько помню себя, с раннего детства. И уже с этого времени
мне хотелось быть лучшим. Я много времени уделял технической части рисования, проще
говоря, умению водить кистью, и достиг нужных результатов. Я стал рисовать… отлично.
Что и делал долгое время. Долгое время, которое не привело меня ни к чему.
Сейчас это странно, но я довольно поздно понял, что искусство рождается не из
движений руки. Овладение инструментом – это только начало.
С какого-то момента я стал внимательнее присматриваться к тем порывам, которые
мы называем вдохновением. Лишь они являются истинным и единственным источником
искусства. Я начал погружаться в эти порывы, не выключая свой ум. Пытался вызывать их,
входить в состояние вдохновения сознательно по своей инициативе. И у меня это стало
получаться. Вдохновение привыкло ко мне!
Только тогда мои картины стали интересны. В них появился смысл.
Я брал из этого источника все больше и больше, и чем больше я брал оттуда, тем
больше я мог оттуда получить. Я понимал, что кто-то или что-то способствует этому.
Информация, которую я черпал, появлялась у меня не случайно. Мне доставляли ее. И я знал и
знаю сейчас, что эта информация несет добрую весть окружающим меня людям. Добрую
весть…
Я не художник моих картин. Но сейчас я больше, чем художник. И счастлив этим.
Элиас не торопился прерывать Виктора.
Такое положение вещей, правда, слегка сказалось на моем благосостоянии, - усмехнулся
Виктор, - по собственной инициативе я утратил право скрывать свои картины от людей. То
есть продавать их коллекционерам. Но это к слову. Я знаю, какие мои картины адресованы
всем людям, а не отдельным покупателям.
Единственное, что по сей день является для меня загадкой… Глядя на мои картины, люди
как будто не видят нарисованного!
Нет, картины явно притягивают внимание, я приобрел определенную известность, и мои
полотна собирают зрителей. Но мне, действительно, кажется, что в этих рисунках
заложен гораздо более мощный посыл, нежели читают в них зрители. Я не придумал себе
этого.
И я спрашиваю себя: если кто-то могущественный диктует мне сюжет моих картин, не
должен ли он также позаботиться о том, чтобы заложенная в них информация достигла
тех, кому адресована, в полной мере?
Виктор внимательно посмотрел на Элиаса. Элиас сохранял молчание.
Ответ прост, - продолжил Виктор, – Не должен! Он никому ничего не должен. И ему
определенно лучше известно, когда и при каких обстоятельствах посыл, заложенный в эти
картины, станет доступен многим. Случится ли это завтра. Или после моей смерти. И
случится ли вообще.
Лучшее, что я могу делать сейчас, – это продолжать рисовать и сохранять свое
творчество в открытом доступе. Причины же такого… ограниченного восприятия моих
рисунков окружающими людьми находятся вне моего понимания. Этого понимания я жду.
Хотя имею все шансы не дождаться его вовсе.
Впрочем, Ваш визит, видимо, ускорит мое ожидание, не так ли?
Альберт наблюдал за разговором, как завороженный. Это был дуэль двух до остроты
трезвомыслящих людей, партия в шахматы, где каждый ход срывал любые иллюзии одну за
другой.
- Все правильно. Я не ошибся. Как не ошиблись и Вы. Остались лишь небольшие детали.
Если для того, чтобы донести глубокий смысл Ваших шедевров до людей, Вам понадобится
сделать нечто большее, чем продолжать рисовать и сохранять открытый доступ к свои
картинам, Вы сможете пойти на такой шаг?
- О чем именно идет речь?
- То понимание, которое Вы ждете, может не укладываться в Ваши представления о
том, что Вас окружает. Возможно, поэтому Вы еще не получили его. То, что Вы узнаете,
если, конечно, согласитесь узнать, лишит Вас всего, что Вам известно, кроме, разве что,
самого главного: Вашего вдохновения.
Впрочем, стоит ли об этом? Ведь то, что Вы получите взамен, - несравнимо больше. Вы
сможете донести до людей то, что содержат Ваши картины! И как дополнительный бонус,
Вы вернете себе ощущение жизни. То, что Вы чувствуете сейчас.
Виктор молчал несколько секунд, то ли продумывая следующих ход, то ли прислушиваясь
к себе: не пригрезилось ли ему происходящее.
- Я согласен. Выгода слишком очевидна.
- Что ж. Тогда слушайте, - начал Элиас, но тут же был прерван Виктором:
- Вы так просто расскажете мне, и все?
- А Вы что ожидали?
Виктор неуверенно кивнул в знак того, что готов к продолжению.
- Написанные Вами картины никто здесь не понимает по одной простой причине:
понимать их здесь некому.
- Пока не понял метафоры. Вы считаете всех людей в этом городе слишком недалекими
для понимания искусства?
- Я считаю, что людей в этом городе, как и в любых других, Вам известных, сейчас трое.
И все они находятся в этой комнате.
- А кто там? - Виктор указал рукой на дверь.
- Там те, в ком нет жизни. Нет, и никогда не было…
Разговор длился еще бесконечно долго, так, что Альберт до конца потерял счет времени.
Элиас коротко рассказал Виктору, что в том Мире, где он чувствовал себя живым, его давно
уже нет. Как нет и многих, с кем Виктор был знаком. Что то место, где они имеют
удовольствие беседовать, не более чем размытое отражение Первичного Мира, без людей,
животных, жизни и энергии. Рассказал о том, как они с Альбертом шли к этому месту
несколько кварталов, но фигуры, которые Виктор считает людьми, стали встречать только на
ближайших улицах.
…Виктор совсем недолго спорил, потом молчал. Он выходил за дверь, чтобы увидеть
посетителей выставки, возвращался, спорил вновь, снова выходил, и снова молчал. Он
оказался раздавлен. Альберт впервые с момента попадания в Первичный Мир почувствовал
горечь: художнику было невыносимо тяжело. И, возможно, если бы Виктор имел возможность
вернуть все немного назад, так бы и сделал. Однако такой возможности у него не было. Шаг,
который так небрежно, почти невзначай, предложил художнику Элиас, поистине был шагом в
бездну. И сейчас Виктор падал туда. Одной ногой еще находясь на твердой поверхности, но
будучи уже не в силах удержать равновесие.
Элиас рассказал Виктору, что Первичный Мир нуждается в его искусстве, и ему нужно
вернуться. Что уже созданные его картины навсегда останутся здесь, но в действительности,
все картины, которые Мир должен увидеть, еще им не написаны. Когда Элиас предложил
Виктору пойти с ними прямо сейчас, тот мог только смотреть на Элиаса. Без слов и эмоций.
Элиас с Альбертом попрощались и оставили художника одного. Перед тем Элиас пообещал
ему вернуться через пару дней.
Пояснения Элиаса (Вне Сна)
Возращение домой Альберт запомнил уже частично, а вновь появившись на знакомых
улицах возле дома Вильяма, почувствовал себя совершенно обессилившим. Дальше около
двух дней он находился дома и усиленно работал с идеями, рекомендованными ему
Вильямом, с целью вернуть приемлемое самочувствие максимально быстро. Альберт
припоминал, что получил от Вильяма определенные указания по самовосстановлению уже
после похода с Элиасом в собственный Мир художника. Но когда именно Вильям мог
заходить и заходил ли вообще, не помнил совершенно, находясь, вероятно, в
полубессознательном состоянии первое время после возвращения.
Также у Альберта было достаточно времени, чтобы хорошо вспомнить то место, которое
он посетил вместе с Элиасом. Альберт находился под сильным впечатлением после
увиденного, несмотря на то, что многие вещи остались для него загадкой. Элиас вошел в
собственный Мир другого человека легкой поступью, не оставляя никаких следов, будто его
там и не было. Но после визита Следящего Мир стал совсем иным, как не остался прежним и
человек, транслирующий Мантру этого Мира.
В Мантру шприцом с тонкой и безболезненной иглой гость впрыскивал сильнейший яд с
постепенным, но необратимым действием, чтобы после пробудить человека уже в других
реалиях. Картина действия этого яда – одновременно смертельного и возвращающего жизнь –
была тяжелой, но чарующей, и оставляла неизгладимой впечатление. Альберт знал, что ему
довелось увидеть нечто волшебное, однако уже не был уверен, что хочет увидеть
продолжение.
Альберт предполагал, что в ближайшее время Элиас придет вместе с Вильямом. Именно
так и случилось.
Из всех имеющихся у Альберта вопросов больше всего его интересовал один. С него
Альберт и начал, когда разговор перешел с его состояния на впечатления от визита к
художнику.
- Элиас, это была твоя память? То, что я видел, уже случалось, или это происходило с
нами в то самое время, когда мы и были там?
- Нет, это была не моя память. Я слегка переиграл сценарий нашего общения. Не в ущерб
твоему любопытству, как ты успел заметить! Мы были… как думаешь, где?
- В собственном Мире того художника, Виктора?
- Неет, - неодобрительно протянул Элиас, - А, стоп. Да. Именно там мы и были.
Ты же хотел рассказ о собственном Мире человека. Вуаля! Ты его получил. И даже
принял участие в развитии сюжета.
- А… как мы попали туда?
- Погоди, я же просил тебя все запомнить?
- Я запомнил.
- А что тогда спрашиваешь всякую ерунду?
Элиас повернулся к Вильяму и продолжил в шутливо-удивленной манере: - Он все время
не доверяет самому себе? И вновь обращаясь к Альберту: - Это пагубная привычка.
Альберт понял, что Элиас не собирается обсуждать с ним эту тему. Объяснения, кажется,
не были его коньком, и Альберта удивляло, как этот человек мог так безупречно выстраивать
беседу с художником. Альберт подумал бы, что Элиас и вовсе не настроен на разговоры,
однако тот, несмотря на занятую в разговоре позицию, старался выглядеть предельно открыто.
Альберт предпринял еще попытку, которая оказалась более успешной:
- Элиас, как ты понял, что тот человек, художник, нужен Первичному Миру именно из-за
своих картин?
- Энергия этого человека пребывала в его картинах. Ты и сам это заметил. Но в них была
не только его энергия. Рисунки на стенах в зале, где мы встретили художника, были гораздо
более живыми, чем он сам. Это не его произведения, или, как точнее определил он сам, не он
является автором своих же собственных картин. Эти рисунки, действительно, несут
информацию, рожденную вне Мантры, и Первичный Мир многое бы приобрел, будь они здесь.
Но сам художник нужен здесь не из-за картин. Его вдохновение – это шепот Высшего
Разума; а сам он обладает способностью интерпретировать информацию из этого
источника и переводить ее на язык кисти и красок. Уникальной способностью.
Мало того. Эта способность не появилась в нем случайно. Он вырастил ее в себе.
- Его картины правда останутся в том Мире?
- Со временем не останется собственно его Мира. И картины эти ждет странная и
непостижимая судьба: они, не будучи частью собственного Мира художника, останутся в
пространстве тем же самым, чем являются и сейчас. Потеряв при этом лишь свою форму.
- Элиас, ты разговаривал с ним так уверенно, как будто давно знаешь его. C самого
начала. Тогда я подумал, что он вот-вот выгонит нас от резких заявлений, как только ты
промахнешься в каком-либо высказывании. Но ты не промахнулся. Ты действительно все знал
о нем с самого начала встречи?
- Я знал о нем не все, но ровно то, что было необходимо. И этого оказалось достаточно.
- Где ты берешь такие сведения?
- Нигде не беру. В этом прелесть выполнения заданий, поставленных Высшим Разумом.
Тебе не обязательно знать каждый свой последующий шаг, главное – не медлить с первым.
Когда я иду в Собственный Мир человека, я не знаю, кто этот человек и что он делает.
Мне не известны его история и привычки. Я знаю лишь, для чего иду к нему, и знаю, что он
меня ждет. Все остальное появляется позже. Уже непосредственно в разговоре, после
каждой реплики собеседника, я понимаю, что именно должен сказать ему. Не раньше и не
позже.
Высший Разум имеет планы на этого человека так же, как имеет их на каждого из нас.
И поэтому я не боюсь ошибиться ни в произносимых словах, ни в интонации. Если бы я
беседовал с ним, руководствуясь лишь академическими знаниями или своим жизненным
опытом или еще какой-нибудь рухлядью человеческого мышления, поверь, мы бы оказались за
дверью еще до того, как ты успел с ним поздороваться.
- Скажи, когда художник согласился на твое предложение узнать причины непонимания
его картин и потерять все, кроме вдохновения, почему ты так легко принял его ответ? Ведь
он до последнего не верил или не понимал, что действительно утратит свой Мир.
- Он принял решение. Не наше право переубеждать его.
- Но ты же не рассказал, чем это фактически ему грозит.
- Я рассказал достаточно, чтобы понять: на кону многое. Все остальное не имело
большого значения. Скажу тебе больше, к этому решению он начал путь задолго до того, как
мы появились на пороге галереи. Считай, мы лишь сыграли роль курьеров, доставивших ему
обратный билет в Первичный Мир.
Элиас, хитро улыбаясь, пристально взглянул на Альберта:
Впрочем,… дай угадаю: ты бы действовал иначе! Предпочел бы обсудить с ним все
тяготы его постепенного осознания пустоты вокруг. Растолковать, что именно ты имеешь
в виду, говоря, что он лишится всего… В конце концов, перечислить все подробно! Так?
Потом столько же времени тебе пришлось бы потратить на обсуждение его выгод. А
когда в процессе он порывался бы согласиться, будучи уже смертельно измотан твоими
речами, ты бы без конца прерывал его, чтобы ознакомить со всем списком изменений…
Под конец фразы Элиас уже просто смеялся. Вместе с ним улыбался и Вильям, который
на середине разговора покинул собеседников, и сейчас что-то листал, сидя в другом углу
комнаты.
Ты – сумасшедший до деталей тип, Вильям предупреждал меня.
- А что с тем человеком сейчас?
- Пока ничего. Он ходит, общается с тенями, блуждающими вокруг него, и те
доказывают ему, что они вполне себе живые люди.
- Но его Мир, как он будет рушиться?
- Пока только через его собственные сомнения. Больше никак. Мне предстоит еще один
или несколько визитов к нему перед тем, как надорвать частоту его Мантры.
Кроме того для изменения Мантры, мне нужно быть там одному. Брать с собой гостей
в такие путешествия довольно энергозатратно. А чтобы менять человека энергетически,
находясь в его же Мантре, мне потребуется максимум моей энергии.
Как бы там ни было, все самое интересное ты уже видел: разрушение Мира нельзя
наблюдать изнутри, так как невозможно сымитировать постепенное блуждание частоты
чьей-то Мантры. Настоящим и единственным свидетелем разрушения Собственного Мира
будет только сам этот джентльмен.
Не расстраивайся: потом спросим у него, что там случилось. Наверняка, очередная
утомительная фантасмагория. Художники все немного того.
Память (Вне Сна)
Альберт без особого интереса разглядывал переднюю часть своего автомобиля. Машина
стояла возле тротуара на набережной, по которой Альберт неоднократно проезжал, но никогда
не останавливался. На машине не было повреждений, полученных в последней аварии, равно
как, на первый взгляд, не было и следов их ремонта. Автомобиль был цел и выглядел так,
будто находится в ежедневном использовании…
До того как сопроводить Элиаса в собственную память Альберт неоднократно
возвращался к вопросу, насколько тяжело ему будет снова увидеть свой Мир, осознавая при
этом степень его реальной недосягаемости. Испытает ли он щемящее чувство облегчения,
случающееся лишь при пробуждении после тяжелого сна, где теряешь что-то важное; а
пробуждение возвращает тебя к предмету утраты, даруя возможность ценить его с новой
силой.
Облегчения не было. Альберт ни на секунду не забывал, каким образом оказался здесь, и
что это место – не более чем имитация, рожденная на стыке его воспоминаний и
исключительных возможностей Элиаса.
На этот раз Элиас не стал делать сюрпризов и заранее сообщил Альберту, когда они
отправятся в его воспоминания. Маг рассказал, что воспроизведение Мира Альберта из его
памяти он попытается достигнуть тоже через изменение частоты Мантры, своей и Альберта.
Но поскольку частота, на которой был собран Мир Альберта, находится вне доступного им
диапазона, это будет не реальность, а лишь приближенная ее имитация. Источником для
наполнения имитируемого пространства будет служить собственно память Альберта.
Присутствовавший при разговоре Вильям пояснил: одним из полезных результатов их
путешествия станет четкое понимание, имели ли место в действительности те вещи, что
помнит Альберт. Ни у Элиаса, ни у Вильяма не было сомнений в воспоминаниях Альберта,
требовалась лишь проверка природы их появления. Вильям рассказал, что любые живые
воспоминания обладают устойчивостью, имея свой глубокий след в Мантре конкретного
человека. И на их основе можно собрать нечто схожее с запечатленной в них реальностью. В
отличие от некой категории псевдовоспоминаний, которые не были пережиты человеком в
действительности, но при определенных обстоятельствах могут занимать свое место в его
памяти.
Альберт побоялся спросить, при каких еще обстоятельствах могут появляться
воспоминания, если человек не переживал запечатленные в них события. Рассудительно
решив отложить вопрос на то время, когда станет ясна ситуация с содержимым его
собственной памяти.
В качестве подготовки к предстоящему эксперименту перед Альбертом была поставлена
задача: за весьма короткое время ему требовалось посетить максимальное количество
эпизодов своей памяти. Каждый эпизод необходимо было рассмотреть настолько подробно,
насколько позволяло внимание и время. Со слов Вильяма, выполнение этой задачи должно
было мобилизовать содержание его старой Мантры.
Уже перед встречей с Элиасом по собственным ощущениям Альберт понимал, что в
достаточной мере добился того, что от него требовалось: его воспоминания приобрели ту
степень ясности, будто события происходили вчера. Но сейчас, оказавшись на знакомой улице
некогда привычного ему Мира, Альберт видел перед собой не просто декорации из своих
воспоминаний. Он находился внутри абсолютно реального пространства, которое если и было
миражом, то миражом, скроенным идеально.
…Убедившись, что машина выглядит именно так, как и выглядела в лучшие свои
времена, Альберт подошел к Элиасу. Тот наивнимательнейшим образом осматривал себя, хотя
выглядел совершенно так же, как и в отправной точке их путешествия: доме Вильяма.
Сейчас Альберт поймал себя на мысли, что впервые за многие годы находится в
известном ему Мире, не имея цели срочно куда-то бежать. Более того, он совершенно не имел
представления, что вообще мог бы делать в этой конкретной ситуации. Показать Элиасу
город?
Альберт огляделся вокруг: редкие пешеходы уверенно шли по своим делам, по дороге
двигался рассеянный поток машин. Пасмурное небо с одной стороны заслоняла однообразная
стена массивного здания. Снова быстро окинув взглядом эту панораму, Альберт обратил
внимание, что некоторые ее области выглядят слегка неестественно, словно не доставало
каких-то привычных для глаза деталей, а их место было наскоро заретушировано цветами
близлежащих объектов. Что, впрочем, почти не влияло на общее восприятие окружающей
картины.
Оказавшись гостем в родном для себя Мире, Альберт имел возможность отчетливо видеть
этот Мир вокруг себя, но, тем не менее, не чувствовал своего в нем присутствия. И эта
отстраненность служила хорошим барьером от любых эмоций.
- Это моя память? – обратился Альберт к своему спутнику.
- Да. Это определенно она. Что за место? Ты жил здесь?
- Нет. Я бывал здесь периодически, проезжал мимо.
- А машина? Твоя?
- Моя. Кажется.
- Пойдем пешком или поедем?
- Куда?
- Откуда же мне знать? Это твоя память. Покажи мне те места, где ты проводил
много времени. И где встретил того человека.
Альберт на автомате пошарил по карманам, нащупал брелок от автомобиля, и пригласил
Элиаса сесть в машину.
- И что, она поедет? - недоверчиво спросил Альберт, который, положив руки на руль,
обратил внимание на возвращение старого восприятия тактильных ощущений.
- А раньше ездила?
- Было время.
Альберт привычным движением нажал кнопку запуска, двигатель послушно загудел.
Неуклюже вклинившись в общий поток, машина некоторое время двигалась по
набережной, после чего водитель свернул на одну из многочисленных радиальных дорог.
Управление автомобилем, за рулем которого его хозяин проводил некогда долгие часы,
постепенно усиливало в Альберте ощущение вовлеченности в окружающее пространство.
Сначала Альберт не обращал на него внимания, а после стал всматриваться, все более и более
жадно, обнаруживая в себе сначала легкое, а уже скоро почти нестерпимое желание
погрузиться в это ощущение максимально глубоко. Почувствовать себя не внутри иллюзии, а
в полной степени внутри самого имитируемого Мира.
И водитель, и пассажир ехали молча. Тишину в салоне нарушали лишь в полголоса
играющее радио и приглушенные звуки дороги. Сквозь лобовое стекло Альберт наблюдал ту
жизнь, которую так внезапно утратил некоторое время назад. Вместе с ощущением
присутствия Альберта затопила тоска. Забытое чувство, которое не было доступно ему в
Первичном Мире Вильяма.
Продвигаясь через привычные заторы на дорогах Альберт всматривался в проходящих по
тротуарам пешеходов. Без какой-либо конкретной цели, но питая слабую надежду увидеть,
возможно, знакомые лица. Зачем? Резко остановить машину, выскочить к ним? Смешаться с
толпой, чтобы остаться здесь и больше никогда не сталкиваться ни с Элиасом, ни с Вильямом,
ни с их реальностью, ни с теми силами, что отправили его в безумное путешествие! Ни с кем и
ни с чем из этого! …Да, новые знакомые – интересные, безусловно, люди, но обстоятельства
встречи все портят… И, главное, чтобы никогда больше не разговаривать с незнакомыми
психами! Пусть даже в знакомых кофейнях.
Альберт всматривался в лица пешеходов и одновременно посмеивался над собой и своими
мыслями, понимая, что такое по-детски наивное желание сбежать от реальности является
ничем иным, как порождением поселившегося в нем отчаяния. Посмеивался сначала с
горьким упоением, потом насмехался с усилием, а потом… За своими мыслями Альберт
утратил образ сидящего рядом пассажира. Элиас ехал молча, а Альберт, глядя прямо перед
собой на протяжении длительного времени, просто потерял его очертания в области
периферического зрения. И теперь Альберт напряженно застыл, стараясь не менять положение
головы: в машине он был один.
Дорога позволяла, и водитель сильнее и сильнее давил на педаль газа, будто пытаясь
быстрее уехать от того места, где последний раз видел Элиаса рядом с собой.
Желание набирать скорость росло вместе с самой скоростью до тех пор, пока неожиданно
стрелка спидометра не пошла на второй круг. В этот самый момент манящее желание
скорости трансформировалось в тихий шепот со стороны. Шепот десятком голосов передавал
одновременно сотни пугающе убедительных аргументов в пользу бесконечного роста
скорости. Испугавшись, Альберт отдернул ногу от педали газа, но стрелка спидометра
продолжала методично с ускорением крутиться вокруг своего центра по часовой стрелке.
Развлекаешься? – голос с заднего сидения заставил Альберта взглянуть в зеркало заднего
вида. На заднем сидении, а может, только в изображении зеркала, находился Семен. В ту же
секунду руль в руках Альберта превратился в ледяной сквозняк, выскользнувший из ладоней;
потеряв управление, машина пошла левее; уже в следующее мгновение передние колеса резко
заблокировались, и последним, что запомнил Альберт, был момент отрыва машины от земли и
ее многократное вращение в воздухе.
Дальше (Вне Сна)
- От реальности невозможно скрыться даже в самых ошеломляющих фантазиях. И это
прекрасно, так как фантазии обычного человека скудны и ограничены, а реальность лишена
доступных человеку границ! – звучный голос Элиаса заставил Альберта прийти в себя.
Альберт обнаружил себя в знакомой комнате в доме Вильяма. Как уже случалось, он не
мог двигаться, редкие мысли почти не поддавались контролю, а пространство с силой давило
на него. Но, несмотря на все эти пустяки, он по-прежнему был жив. Жив после очередного
события, которое, по всем разумным представлениям, должно было его убить.
Элиас продолжил, обращаясь к Альберту в театральной манере:
Расскажи мне, кто был этот джентльмен, проникнувший в твою машину столь
неординарным способом?..