3.7.3 Книга о родословной Лейтесов

39
Из будущей книги о родословной Лейтесов
II. Сбор и анализ данных
6R. История и методы поиска
.
Изучение родословной вошло в мою жизнь совершенно внезапно.
20 апреля 1968 года умер мой очень уважаемый начальник д.т.н. Эммануил (Мендель)
Абрамович Манькин. 22 апреля в квартире Манькина я встретил отца мужа его дочери
Самуила Моисеевича Лейтеса. Он знал имена брата и сестры моего отца, как своих
родственников. Желая выяснить наше родство, Самуил Моисеевич упомянул, что его отец
оставил ему схему родословного дерева (только мужчины), причём часть имён в ней записана
и на древнееврейском языке. Назавтра он принёс эту схему, я её срисовал. Сделать фотокопию
тогда было сложно, даже, пожалуй, опасно. Из разговора с Самуилом Моисеевичем и его сыном
Иосифом (Юзиком) мне стало ясно, что никто кроме меня не будет заниматься уточнением,
дополнением и расширением схемы родословной и, следовательно, она пропадёт. После смерти
Самуила Моисеевича опасение пропажи подтвердилось, лишь в 1998 году, уже в Америке,
Иосиф нашел ее в своем архиве.
Эта схема приведена на рис.1 (помещен ниже, в разделе 7, на стр.45-46). По ней
родоначальником является Монос Лейтес, со слов Самуила Моисеевича - нотариус города
Мстиславля, родишийся примерно в 1720 году (если считать по 30 лет на поколение). У Моноса было
два сына – Шолом и Носн. У Шолома – один сын Мовша, у Мовши – два сына – Лейба (1810 г.р.) и
Смугель (1816 г.р.). У потомков Смугеля годы рождения не указаны, у потомков Лейбы (деда Самуила
Моисеевича) все указаны.
В ветви Смугеля написаны 3 сына:
Соломон с именами его сыновей и внуков (все оказались правильными),
Гершн с двумя сыновьями – Лев и Исаак,
Шолом с сыном Гершном.
Имя моего деда (Герша Самуилович в паспорте, в жизни – Григорий Самойлович) совпадало с
именем второго сына Смугеля, но отчество заметно отличалось. Кроме того, у деда не было сына с
именем Исаак. Сын Лев был, но он не был старшим – старше его были Рувим-Моисей и Шмая, младше Нёма (мой отец), в схеме отсутствовавшие.
С отчеством Гершна Шоломовича или Соломоновича – внука Смугеля отчество моего деда тоже
не совпадало.
Так что сразу определить положение моего деда в схеме не удалось, ветвь Смугеля требовала
уточнений.
Я начал расспрашивать своего отца о родственниках, про которых он помнил, и почти сразу это
стало мне интересным. Однако папа через трн недели внезапно умер (во сне в ночь на 14 мая 1968 г.). Я
понял, что расспросы нельзя откладывать, и что необходимо во время разговора делать заметки, хоть
это и мешает собеседнику (диктофона или переносного магнитофона у меня тогда не было).
Я договорился о встрече специально для обсуждения полученной схемы со старшей сестрой
отца профессором, доктором медицинских наук Белой Григорьевной Лейтес – тётей Белой, обладавшей
отличной памятью и логическим мышлением,. Достоверность сведений и заключений Белы несомненна.
Наиболее важное из ее воспоминаний – около 1905 года Бела и ее старшая сестра Галя видели их деда
(не прадеда) Смугиля = Шмуйлу, приехавшего в Гомель на несколько дней. Бела получила своё имя в
честь бабушки Белы Гинзбург, жены Смугиля. Эти сведения определили положение моего деда в схеме.
Бела говорила, что Смугель упоминается в Еврейской энциклопедии в связи с Мстиславским
восстанием. Она помнила имя знаменитого предка или родственника Моноса.
При каждой встрече я расспрашивал старшую из детей дедушки Григория Самойловича тётю
Галю, которой тогда было 80 лет. Она рассказывала про разные необычные случаи и ситуации, всегда
живо и образно. Однако имена, даты, даже ситуации в её рассказах часто изменялись. Повторные и
40
уточняющие вопросы ее сбивали и я перестал их задавать (только записывал), а повторял
вопрос при следующей встрече. Ее рассказы приведены ниже, в разделе 7.
Вскоре я ввёл себе в правило как можно скорее дома записать реферат беседы, пока
подробности не забылись и могу понять свои заметки.
Встречался я с родственниками специально для сбора сведений. О Малевых – семье бабушки
Эльки, жены Гершена – рассказал мне дядя Лёва, о ветви Соломона Смугелевича Лейтеса (Шлёмы,
Соломона-Алтера) – тетя Бела, дружившая с его внуками, а также его правнучка Лариса и его дочь
Нехама (Мура) Соломоновна), 1896 г.р. Сведения о большой ветви Носна=Натана, родившегося в
середине 19 века, дал его внук Натан Семенович. Мы предположили, что этот Носн=Натан является
правнуком указанного в схеме рис.1 Носна – второго сына Моноса.
Получившаяся схема нашего рода (мужчины – потомки Моноса Лейтеса) показана на рис.2
(стр.47). Тогда же я составил таблицу всех известных мне членов рода (включая женщин и их
супругов). Забегая вперед, скажу, что через четверть века эту схему пришлось существенно изменить.
Во времена перестройки, когда у меня появилась возможность работать в архиве, выяснилось, что
Шолом – не сын Моноса, а его отец. Вместо Носна (второго сына Моноса) был найден Нота - старший
сын Шолома. Так что наш род стал родом Шолома - рис 3 (стр.56-57). Но до 1992 года
родоначальником нашего рода считали Моноса Лейтеса, нотариуса города Мстиславля.
Вернемся в конец 1968 года. Тогда я считал фамилию Лейтес редкой и предполагал, что все или
многие Лейтесы – родственники. Поэтому я начал обзванивать всех Лейтесов по московской
телефонной книге. Как правило, интерес к родословной у них отсутствовал или был близким к
нулевому, но многие соглашались связать меня со старшими в семье, которые иногда, после уговоров и
переносов срока, разрешали приехать к ним за интервью. Часто ссылались на занятость. Бывали и
полные отказы после нескольких переносов срока. В конце встречи мне обычно удавалось уговорить
интервьюируемого позвонить его родственникам и познакомить меня с ними по телефону, а их я просил
записать мои телефон и адрес. Один из этих звонков через 20 лет помог мне связаться с американскими
кузенами. Некоторые пугались и просили не звонить им больше. Один – полковник милиции, заставший
меня, когда я брал интервью у его тёщи, урожденной Лейтес, стал допрашивать меня, зачем я
коллекционирую Лейтесов и, главное, кому я буду продавать сведения. Иного мотива для поиска он
представить себе не мог.
Итак, большинство Лейтесов возможными родственниками не
интересовалось, видимо, боялись выявления связей с репресированными, с заграницей, с
«националистами».... Лишь один приехал ко мне сразу по первому звонку – уже упомянутый выше
Натан Семёнович Лейтес, доктор психологических наук, внук Носна=Натана, сын Шолома,
родившегося в Шумячи (50 км на Юго-Восток от Мстиславля - см. карту). Заметный интерес проявила и
будущий доктор химических наук Лариса Александровна Лейтес – внучка Моисея, правнучка
Соломона-Алтера.
Очевидным стало, и впоследствии подтверждалось, что доктора наук проявляют
повышенный интерес к родословной и находят на это время. Единственное исключение – д.т.н.
металлург Абрам Владимирович Лейтес из ЦНИИЧЕРМЕТА (из Хиславичского рода
Лейтесов), который не проявил никакого интереса.
Еще один факт. Из всех женщин, урождённых Лейтес, ставших докторами наук, я не
знаю ни одной, которая бы сменила свою девичью фамилию Лейтес, хотя замужем были все.
В дальнейшем я просил всех родственников и знакомых сообщать мне о встречающихся
Лейтесах, а им давать мои телефон и адрес.
Проработал каталог библиотеки имени Ленина (Лейтесов целый ящик) и каталог диссертаций.
Смотрел телефонные книги во всех городах, в которых бывал (в библиотеке им. Ленина
телефонных книг нет).
Писал в издательства, в которых выходили книги незнакомых мне Лейтесов, с просьбой
переслать автору мою открытку. Так связался с доктором филологических наук Наталией Самойловной
41
Лейтес из Перми (ее род происходит из Весёлых Тернов вблизи Кривого Рога). Она бывала у меня дома
при приездах в Москву. Теперь живёт в Бостоне.
В 1971 году я съездил с мамой в Мстиславль и в Гомель, но узнали лишь, что после войны
Лейтесов там нет. Дома не сохранились. В Мстиславле есть могилы Лейтесов, но на них надписи по
еврейски, так что я искать не мог.
Еще о случайных встречах и пересечениях.
Примерно в 1952 году мой добрый знакомый по МЭИ Виктор Куинжи, имевший дачу в
Кратове, привёл к нам на дачу симпатичную девушку Ларису Лейтес, с которой он дружил с
детства. Ее заинтересовало совпадение фамилий, и она хотела узнать, родственники ли мы. С
моим отцом, знавшим брата ее отца, сразу выяснили, что я (ее ровесник) – троюродный дядя
Ларисы, но в то время вопросы родства не интересовали меня.
В 1954 году я был распределён и направлен на преддипломную практику на МТЗ Московский трансформаторный завод. Мои родители через общих знакомых искали для меня
путь получить консультацию о заводе и людях на нем. Через родственников матери моего отца,
урожденной Малевой, нашли Э.А.Манькина, работавшего на МТЗ, и договорились о моем
визите.. Звоню в дверь его квартиры. Открывает дверь мой ровесник, говорит “Лейтес” и
протягивает руку. Я - “Откуда Вы знаете мою фамилию?!”. Он - “Это моя фамилия!”.
Оказалось, что это муж дочери Манькина Руфины, Иосиф Самуилович (Юзик) Лейтес. Тогда
совпадение фамилий и возможное родство с ним меня не заинтересовало. Позже, в 1968 году
выяснилось, что Иосиф и я – четвероюродные братья. Еще через 30 лет я по работе попал в
Калифорнию, где жили Иосиф и Руфина. Копаясь в фотографиях их семьи, я нашел, что их сын
и внучка в младенческом возрасте до изумления похожи на моих сына и внука – см. эти фото в
разделе 67.
В 1960 году я был в командировке в Ленинградском отделении Теплоэлектропроекта. Ко
мне радостно привели однофамильца Арона Соломоновича Лейтеса, 1930 года рождения,
заинтересовавшегося мною, как возможным родственником. Однако, тогда я не проявил
интереса и лишь записал его телефон. Через 8 лет, когда я начал искать Лейтесов, оказалось,
что он умер в 1966 году, а его вдова ничего не знает о его родственниках.
1981 году я обзвонил все крупные библиотеки Москвы в поисках последнего издания
телефонной книги. Нашел в библиотеке имени Гоголя, поехал туда с родословными списками в
руках. Подхожу к регистратору – “Запишите меня, пожалуйста”. Она – “Вы же записаны, я
сейчас приняла смену - видела Вашу фамилию.” Посмотрела карточки на столе – “Извините,
это женщина”. Я – “Можете сказать мне ее имя?” Ответ – “Раиса Яковлевна”.
Я нашёл в
своих таблицах – канд. химических наук, 1926 г.р., род из Толочина, сведения у меня от её
дяди. Пошёл в читальный зал. Там народа немного – “вычислил” её, подошёл. –
“Здравствуйте, Вы – Раиса Яковлевна Лейтес?” – “Да. Откуда мы с Вами знакомы?” Я – “Мы
не знакомы, я вас вычислил (по анекдоту). Я тоже Лейтес….” Оказалось, про её дальних
родственников я знаю больше, чем она, а про ближних она дополнила мою таблицу.
В 1982 году Лариса Лейтес получила через американских родственников письмо - 2
страницы на англ. языке от Григория фон Лейтиса из Мюнхена от 1 ноября 1979 г. с просьбой
сообщить ему сведения обо всех Лейтесах. Из-за смены его адреса я связался с ним лишь в
1992 г. Тогда он прислал имеющиеся у него материалы - 16 стр. на немецком языке, которые я
перевёл на русский – см. приложение Е1 во втором томе.
В этих бумагах со ссылкой на 8 источников рассказывается, что его предок благородный
вельможа Грегориус Лейтис умер в 1158 году в Дюнабурге (позже назывался Двинск,
Даугавпилс). В 1252 г. его потомок Владислав Лейтис принял христианскую веру. … Его
потомок, тоже Владислав Лейтис, в 1410 г. женился на Анне Понятовской (их потомок
42
Станислав Понятовский в 1764 г. был объявлен королём Польши). После раздела Польши
Фридрих П Прусский дал в 1796 г. Лейтисам приставку “фон”. Миккел Грегори Лейтис отрекся
от этой чести и перешёл в русскую часть Литвы. Описаны некоторые ветви рода, приведены
схемы двух ветвей Лейтисов: одна ветвь с 1767 г., до 7 поколений, и другая - с ок.1820 г., 6
поколений.
Григорий фон Лейтис трижды предполагал приехать в Москву, один раз мы даже
встречали его в Шереметьево, но встретились лишь 20 апреля 1997 г. в Нью-Йорке. Теперь он
полностью загружен работой художественного руководителя Академии исполнительского
искусства «Элисиум – На двух континентах», которую он создал в 1983 г., и родословной не
занимается.
При встрече с Григорием Лейтисом мы узнали, что он заинтересовался родословной в
конце 1968 года (после смерти 25 ноября его деда и приёмного отца), то есть одновременно с
двумя другими Лейтесами – Виктором в США и мною в СССР. Я знал о совпадении моего года
начала сбора сведений с годом Виктора, когда я спрашивал Григория о дате начала изучения
истории его семьи. Тем более второе совпадение поразило меня. Виктор не указал какого-либо
события, вызвавшего его интерес к истории семьи именно в 1968 г.
Я продолжал поиск всеми доступными способами. В частности, я писал на почту и в милицию
Хиславичей с просьбой передать мои письма живущим там Лейтесам. Одно письмо передали, но
сведений о предках ответившая мне женщина имела очень мало.
В Минске я пробился очно к сотруднице справочного стола городской милиции и уговорил её
выдать мне сведения обо всех Лейтесах, хотя их имён я не знал (по инструкции запрашивающий должен
знать имя и ориентировочно возраст). Так я узнал о двух семьях и познакомился с ещё одним Леонидом
Лейтесом.
Вернувшись из Минска в Москву, звоню кузену минского Леонида Лейтеса:
“Добрый день. Это говорит Леонид Лейтес.” Тот - “Лёня, ты болен?! Почему у тебя так
изменился голос?! ” Я - “Я другой Лёня Лейтес, живу в Москве. А из Минска Вам привёз
привет и посылку от тёзки”.
Кстати, в Петербурге живет полный тёзка моего отца Вениамин Григорьевич Лейтес.
В 1990 году по инициативе американских кузенов восстановилась прерванная в 1937 году связь
с семьёй дяди Сёмы (Шмаи, брата моего отца) – см. раздел 8. Он уехал в США в 1922 году. В Америке
он принял имя Simon и фамилию Laties (произносится Саймон Лейтес). Я об этой смене не знал, так что
найти его потомков было бы трудно.
Любопытно, что идею о поиске российских родственников («для них уже не опасно, а наша
помощь может быть полезна») сын Саймона профессор Алан Лейтес высказал в конце 1989 года, когда
мой сын Григорий выехал из Москвы в Вену (первый пункт на пути в США). Я просил сына искать в
США потомков Семы и дал ему копию родословной. Другой сын Саймона профессор Виктор Лейтес
начал составлять список Лейтесов и Малевых – авторов научных книг и статей (см приложение Е2 во
втором томе) для поиска родственников в СССР, когда мой сын переехал из Вены в Италию. Наконец,
сведения о первом письме от американских Лейтесов российским достигли меня в ту же неделю апреля
1990 года, в которую мой сын въехал в США. Через 3 недели Григорий уже говорил с Аланом и
Виктором по телефону, а через 2 месяца после въезда встретился с почти всей семьей американских
Лейтесов, собравшихся вместе через полгода после смерти их матери и бабушки (второй жены Шмаи).
В 1991 году Виктор Лейтес разыскал статьи о мстиславском буйстве, в которых упоминался
Монос Лейтес – см. приложение 3.
Много очень интересных данных мы с женой нашли в 1993-95 гг в Белорусском архиве – см.
разделы 7 и 9. Какова же была моя радость, когда в ревизских сказках 1834-58 гг я увидел семью моего
прадеда (рис.4 на стр.74-75)!
Переехав в США, я обращался по русскому радио в передаче “Поиск”, по телевидению, искал в
телефонных книгах, .....
43
В 1996 году разослал письма по всем 8 новым для меня адресам, приведенным в книге The world
book of Leytes, published by Halbert’s family heritage. Получил интересный отклик из Франции, и вскоре
приехавшая в Нью-Йорк на стажировку в ООН очень милая девушка Вирджиния Лейтес дала список и
фотографию большой семьи, происходящей из Киева.
Из 50 обращений к незнакомым Лейтесам по электронной почте в 1997 году оказались
продуктивными (дали хоть какую-то информацию) лишь четыре.
Два полезных почтовых адреса Лейтесов сообщили мои друзья из Израиля. С обеими семьями я
познакомился при посещении Израиля в 2002 году.
Тривиальные случаи, когда люди давали мне координаты своих родственников, не перечисляю.
Отмечу лишь свое впечатление, что в Америке люди дают сведения легче, чем это было в СССР.
В 1998 году я провел поиск адресов Лейтесов в Интернете. Был поражен их большим
количеством (см. Табл.3 на стр.16) и перестал обращаться ко всем подряд, хотя понимаю, что люди с
испанскими именами могут происходить от Лейтесов-евреев из России, эмигрировавших в Южную
Америку.
В 1996 году, одновременно с активизацией поиска возможных родственников вне СНГ, я
начал обработку накопленных материалов, подготовку их к публикации и сохранению в
мировых архивах. В 1997 году, с целью ускорить окончание хотя бы первой части работы, я
ограничил ее одним родом Шолома Лейтеса из Мстиславля. Закончил я эту работу в сентябре
1998 и послал девяти моим родственникам с письмом от 29 сент. «О родословной Лейтесов из
Мстиславля». Копия этого письма и страниц 1, 3, 43 и 44 из рассылавшегося материала
приведены в приложении Е5.
В этом письме я просил родственников, не откладывая, проверить и дополнить
материалы, относящиеся к их ветвям нашего рода. Я понимал, что до получения их ответа
реально пройдет не меньше пары месяцев, и решил за это время отработать оформление данных
в виде книги на гораздо меньшем материале – родословной Плисецких (род моей мамы). Эта
работа, тогда казавшаяся небольшой, выросла по объему в 20 раз и заняла у меня три года (с
рассылкой и обработкой дополнений – 4 года). Книга вызвала несколько восторженных
откликов, в том числе от очень занятых своей работой людей, которых, как мне казалось, эта
тема заинтересовать не может.
Оценив объем работы по оформлению имеющихся материалов, я прекратил дальнейший
поиск возможных родственников и коллекционирование однофамильцев. Моя задача сейчас –
сохранить для следующих поколений ту информацию, которая у меня есть сегодня. Ведь даже
то, что лежит в архивах, может не сохраниться (например, относительно недавно сгорел
Кременчугский архив). Замечу, что если бы я начал сбор сведений на четверть века раньше, то
можно было бы узнать о предках намного больше... Впрочем, такой интерес мог и
спровоцировать гибель собирателя и его семьи при всплеске репрессий 1948 – 1952 г.
Интересный случай произошел 20 октября 1998 года. Сорокадвухлетний Евгений Вайсберг знал,
что девичья фамилия его прабабушки - Лейтес. В этот день в Калифорнии он встретился со Львом
Лейтесом и спросил его о возможном родстве. Лёва, сын упоминавшихся выше Иосифа и Руфы, тут же
позвонил своим родителям, они перезвонили мне и дали телефон родителей Евгения – Мирры
Болотиной и Феликса Вайсберга, с живущих в Сан-Диего. В результате в этот же день в родословное
дерево нашего рода добавилась большая ветвь потомков Маси, дочери Смугиля Лейтеса (моего
прадеда). Пятилетняя Мася Лейтес была записана в 1858 году в ревизской сказке Мстиславского
еврейского общества (см. рис.4 ниже, в разделе 7, в правом нижнем углу). В семье она была известна
как Маша Ратнер. Маша имела 13 детей, в том числе дочь Женю Ратнер, в браке – Болотину, мать
Мирры, бабушку Евгения. Моя тётя Галина Григорьевна Лейтес-Марголина упоминала Машу Ратнер
как свою кузину, дочь дяди Шолома (брата Гершена, моего деда), но оказалось, что Маша – ее тетя
44
(сестра ее отца). Соответственно Мирра – моя троюродная сестра. Мирра помнит, что однажды была у
моих родителей в Кратове.