О необходимости создания комиссии по истории науки

О НЕОБХОДИМОСТИ СОЗДАНИЯ КОМИССИИ
ПО ИСТОРИИ НАУКИ, ФИЛОСОФИИ И ТЕХНИКИ
В России отсутствует какая бы то ни было организация, которая бы
содействовала изучению истории научной и философской мысли и научного
творчества. Нет в ней ни одного научного органа, который был бы посвящен
этой работе. В этом отношении мы поставлены в исключительно
неблагоприятное положение по сравнению с Западом и с Америкой. Там есть
ряд разнообразных научных обществ, посвященных изучению истории науки,
философии, техники; издаются специальные журналы, посвященные этой
важной области знания – главным образом на английском, немецком,
французском, итальянском языках; существуют специальные музеи,
посвященные истории науки, философии, техники или ее отделам; издаются
критические издания сочинений, имевших значение в истории мысли.
Отдельные музеи, издания, журналы имеются не только по истории всей мысли
или техники, но и по истории отдельных дисциплин – математики, медицины,
биологическим наукам, философии и т. д. В то самое время как в мировой
науке изучение истории научной и философской мысли идет организованным
путем, у нас эта работа совершенно распылена. Нет надобности
останавливаться на последствиях такого положения дела. Оно ясно для всякого.
А между тем история человеческой мысли и творчества, в частности
история науки, философии и техники, являются не только областью знания,
имеющей огромное значение для выявления истины, ее изучение необходимо и
для правильной оценки современного знания и техники, и для создания столь
необходимой, особенно у нас, преемственности научного творчества,
осознанности значения и непрерывности научной работы в определенной,
имеющей корни в научной мысли страны, области.
В то же время изучение этих дисциплин духовной жизни человечества
является желательным и потому, что оно неизбежно единит вместе всех
разрозненно работающих специалистов как в области чистого, так и всех
отделов прикладного знания. Такое общение на общей работе само по себе
является крупным достижением в культурной жизни страны.
Я не могу здесь не отметить еще одной стороны этой работы. Сейчас в
истории человеческой мысли – в ее приложениях к жизни – идет огромная
переоценка старых схем, большей частью выработанных в конце XVIII –
первой половине XIX столетия. Работы, например, Дюгема заставляют в корне
пересмотреть наши представления о научной мысли в средние века и о генезисе
нового знания в XVI – XVII столетиях. В истории знания при всем
общечеловеческом его значении очень сильно сказываются национальные
течения, и отсутствие научной работы над историей научной мысли и техники в
какой-нибудь стране отражается на полученном коллективной работой
человечества общем результате. Сейчас, например, становится ясным, что в
области истории точного знания и техники роль и значение работы,
происходившей среди славянских народов или в области культурного влияния
Византии, значение далекого востока Азии и Индии не охвачено мыслью в
достаточной мере и должно изменить наши господствующие представления о
ходе мировой научной работы. Отсутствие правильного познания прошлого,
внесенного в мировую культуру тем или иным народом, далеко не безразлично
и для правильного его самосознания, и для силы и интенсивности, даже
направления его текущего культурного творчества. В частности, по отношению
к истории – в мировом масштабе – научного творчества славянских племен и
русского в том числе – мы находимся еще в самом начале нашего понимания
происходившего процесса.
Ввиду всех этих соображений я полагал бы желательным образование при
Российской Академии наук особой постоянной Комиссии по изучению истории
науки, философии и техники. Эта форма работы является удобной и достаточно
гибкой. Вместе с тем, если бы оказалась в этом отношении надобность, работа
Комиссии могла бы в будущем без нарушения преемственности передана в
более крупное учреждение – независимое от Академии – самостоятельное
научное общество. Но при тяжелых условиях нашей современной жизни, мне
кажется, форма академической Комиссии является наиболее практичной для
успеха дела. Полезно, может быть, вспомнить, что мы идем здесь по пути, по
которому шли и другие академии, и, например, деятельность аналогичных
комиссий в академиях Мюнхена или Кракова является далеко не бесследной в
научной работе в этой области.
Может быть, Общее Собрание сочло бы желательным обсудить следующие положения:
1. При Российской Академии наук создается постоянная Комиссия для
изучения истории научной и философской мысли и творчества – истории пауки,
философии и техники – или, может быть, проще – для изучения истории
знания.
2. В состав Комиссии входят все желающие члены Российской Академии
наук. В дальнейшей своей деятельности Комиссия совершенно свободна и
организуется по установившейся у нас работе других академических комиссий.
Она выбирает своего председателя, товарищей председателя, секретаря,
сообщая об этом Общему Собранию Академии. Выбор членов Комиссии
производится ею самой.
3. Комиссия представляет ежегодно Общему Собранию Академии отчет,
представляемый в отчете Академии.
4. Комиссия имеет свой бюджет, проходящий через Академию наук.
5. Комиссия издает как отдельные сочинения, так и периодические
издания на основании общих правил, существующих для академических
комиссий и изданий.
6. Комиссия имеет свою печать и может сноситься независимо
с отдельными учреждениями и лицами.
7. В случае прекращения работы Комиссии все ее имущество переходит в
распоряжение Российской Академии наук.
1921
Оригінал – Архів РАН, Протоколы Общих собраний РАН, 1921, № 83, ф. 1, оп. 1а, спр. 169,
арк. 34–36). З цією запискою В.І.Вернадський виступив за Загальних зборах Академії наук 14
травня 1921 р. Уперше опубликовано в журналі «Известия РАН», 1921, серия VI, т. 15, № 1–
18, с. 10–12. Публикується на основі видання: Вернадский В.И. Труды по всеобщей истории
науки. – 2-е изд. – М.: Наука, 1988. С. 266 – 268.