Дикова И. * Установление отцовства и
advertisement
И. ДИКОВА, аспирант УСТАНОВЛЕНИЕ ОТЦОВСТВА И МАТЕРИНСТВА ПРИ ПРИМЕНЕНИИ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ Развитие вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) вызвало необходимость включения в Семейный кодекс РФ норм, регламентирующих установление происхождения детей, родившихся в результате применения этих методов. Согласно ч. 1 п. 4 ст. 51 СК РФ, родителями ребенка, родившегося в результате применения метода искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона, записываются лица, состоящие в браке и давшие свое письменное согласие на применение этих методов. Данная норма подлежит применению при условии, что вынашивает и рожает ребенка именно та женщина, которая дала согласие на применение методов ВРТ (метод экстракорпорального оплодотворения и имплантации эмбриона, метод искусственной инсеминации спермой мужа (донора). При этом какого-либо разграничения правовых последствий гомологического оплодотворения (с использованием половых клеток супругов) и гетерологического (с использованием донорских гамет) закон не устанавливает1. Таким образом, презумпция происхождения ребенка от лиц, состоящих в браке, а также наличие их письменного согласия на применение методов вспомогательной репродукции дает основание записывать их в книге записей рождений в качестве родителей независимо от того, являются ли они (один из них) генетическими родителями ребенка или нет. Афанасьева Е.Г. У истоков человеческой жизни: правовые аспекты. М.: Институт государства и права Российской академии наук. 1994. С. 27. 1 Отдельного рассмотрения заслуживает ситуация, при которой женщина рожает ребенка, зачатого методом искусственного оплодотворения с использованием своей яйцеклетки и спермы мужа, умершего еще до момента зачатия. По оценкам эмбриологов, сперма в замороженном виде может храниться до 25 лет2. В литературе описывался случай, когда муж сдал свою сперму в банк-хранилище и оплодотворение было произведено бывшей женой уже после смерти мужа3. Вторым вариантом рождения ребенка от умершего человека может быть использование криоконсервированных эмбрионов, оставшихся от предыдущих попыток искусственного оплодотворения. Эмбрионы, помещенные в жидкий азот, могут храниться не один десяток лет, причем срок их хранения действующим законодательством не ограничен. В связи с этим возникает вопрос: правомерно ли имплантировать вдове замороженный эмбрион, полученный при оплодотворении спермой мужа ее яйцеклетки? Думается, использование половых клеток умершего человека и эмбрионов, полученных и замороженных до его смерти, недопустимо по этическим и юридическим соображениям. Согласно ст. 31 СК РФ, вопросы материнства и отцовства должны решаться супругами совместно, поэтому использование репродуктивных тканей умершего мужа можно расценить как злоупотребление бывшей супругой своими правами. Неизвестно, выразил бы муж согласие на производство жене искусственного оплодотворения, будь он жив, по-прежнему ли он хотел бы иметь ребенка от своей супруги и продолжался бы их брак с супругой. Исходя из вышесказанного, считаем, что необходимо закрепление в законе, регламентирующем применение методов ВРТ, запрета на применение вспомогательных репродуктивных технологий с использованием криоконсервированных половых клеток умерших людей, а Газета «Смена». 2006. 17 октября. Майфат А.В. «Суррогатное материнство» и иные формы репродуктивной деятельности в новом Семейном кодексе. Москва: Юридический мир ВК, 2000. С. 22. 2 3 также криоконсервированных эмбрионов, содержащих половые клетки умершего человека. Законодательство России формально не лишает женщину, чей супруг умер, права на имплантацию эмбриона, образованного при оплодотворении ее яйцеклетки спермой покойного мужа. Семейный кодекс РФ предусматривает возможность установления отцовства в отношении умершего человека. Так, согласно п. 2 ст. 48 СК РФ, если ребенок родился в течение трехсот дней с момента смерти супруга матери ребенка, отцом ребенка признается бывший супруг матери, если не доказано иное. Однако если рождение ребенка произошло после истечения трехсот дней, то умерший муж не может быть записан отцом родившегося ребенка. Для разрешения этой проблемы может быть применена ст. 49 СК РФ, предусматривающая возможность установления отцовства в судебном порядке по заявлению матери ребенка. При этом суд должен принимать во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица. Такими доказательствами могут быть договор об оказании медицинских услуг по применению метода искусственного оплодотворения, письменное заявление бывшего мужа о криоконсервации (замораживании) спермы, письменное заявление супругов о криоконсервации эмбрионов, справка, выданная медицинской организацией, подтверждающая проведение процедуры искусственного оплодотворения с использованием размороженной спермы бывшего мужа истицы либо эмбрионов супругов. Еще одним спорным вопросом, связанным с хранением неиспользованных криоконсервированных эмбрионов, является вопрос о правомерности имплантации эмбриона женщине, осуществляемой после расторжения брака между супругами. Законодательство не содержит норм, регулирующих порядок использования замороженных эмбрионов, а также не определяет права супругов, в том числе бывших, на их эмбрионы. Таким образом, после расторжения брака женщине может быть произведена процедура имплантации эмбриона, содержащего генетический материал бывшего супруга, после чего, родив ребенка, женщина может обратиться в суд с заявлением об установлении отцовства (ст. 49 СК РФ). Одновременно с иском об установлении отцовства может быть предъявлено несовершеннолетнего требование ребенка. о взыскании Доказательствами, алиментов на подтверждающими происхождение ребенка от бывшего супруга, могут служить заявление бывших супругов о криоконсервации эмбрионов, справка из медицинской организации о применении метода имплантации эмбриона, данные судебно-биологической экспертизы крови ребенка, ответчика и матери. Причем если ранее такая экспертиза могла лишь исключить отцовство ответчика, но не подтвердить его, то сейчас экспертиза крови, проведенная методом геномной или генетической дактилоскопии, позволяет практически со стопроцентной вероятностью установить, является ли ответчик биологическим отцом ребенка4. Поскольку законом не установлен срок исковой давности по делам данной категории, отцовство лица может быть установлено в любое время после рождения ребенка, в том числе после достижения ребенком возраста восемнадцати лет (п. 4 ст. 48 СК РФ). Установление отцовства в отношении бывшего супруга повлечет за собой необходимость исполнения им определенных законом обязанностей, возникающих в связи с рождением ребенка, а также, что немаловажно, позволит решить вопросы, связанные с наследованием имущества ответчика в случае его смерти. Пчелинцева Л.М. Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации. М.: Норма, 2007. С. 227. 4 Однако, думается, несмотря на формальное соответствие требованиям Семейного законодательства, факт установления отцовства в отношении лица, не дававшего согласие на использование своих репродуктивных клеток, неприемлем прежде всего по соображением юридической этики. Имплантация женщине эмбриона, содержащего половые клетки бывшего супруга, проведенная без его согласия, позволяет говорить о нарушении репродуктивного права бывшего супруга – права человека свободно, без какой-то бы ни было дискриминации, принуждения и насилия свободно принимать решение о воспроизводстве потомства, числе детей, об интервалах между их рождением5. В целях защиты прав и интересов граждан, проходящих лечение с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, предлагается закрепить в законе, регламентирующем применение методов ВРТ, правило, согласно которому любые действия с эмбрионами могут осуществляться только при наличии письменного согласия лиц, чей генетический материал был использован при создании эмбрионов. Семейное законодательство допускает возможность оспаривания отцовства (материнства) в тех случаях, когда в книге записей о рождениях отцом (матерью) действительности. записано не Требования то об лицо, которое исключении является записи об им в отце, произведенной в соответствии с п. 1 и 2 ст. 51 СК РФ (на основании записи о браке родителей или на основании добровольного или судебного установления отцовства), рассматриваются судом в исковом порядке. Однако ст. 52 СК РФ содержит некоторые ограничения в реализации права на оспаривание записи об отцовстве, направленные на защиту интересов детей, родившихся в результате применения методов ВРТ. Согласно п. 3 ст. 52 СК Платформа действий, принятая четвертой всемирной конференцией ООН по положению женщин // www.un.org/russian/conferen/women/womplat.htm (официальный сайт Организации Объединенных Наций). 5 РФ, супруг, давший письменное согласие на применение его жене метода искусственного оплодотворения и имплантацию эмбриона, не вправе при оспаривании отцовства ссылаться на эти обстоятельства. Это ограничение заключается в том, что при оспаривании отцовства супруг не вправе ссылаться на отсутствие генетической (кровной) связи с ребенком как основание своих исковых требований. Данная норма предусмотрена для случаев, когда при производстве искусственного оплодотворения используются донорские мужские половые клетки. Супруг, давший согласие на применение этого метода жене, в момент регистрации ребенка, безусловно, знает, что не является «кровным» отцом ребенка, поэтому никакого нарушения его права не происходит. Согласие на применение метода искусственного оплодотворения, данное таким лицом, приравнивается к акту добровольного признания отцовства и поэтому не может быть отозвано. Пункт 3 ст. 52 СК РФ является частным случаем общего правила, закрепленного в п. 2 ст. 52 СК РФ, согласно которому лицо, знавшее в момент записи, что оно не является отцом ребенка, не вправе впоследствии оспаривать отцовство. Однако, в отличие от п. 2 ст. 52 СК РФ, п. 3 ст. 52 СК РФ не запрещает оспаривать запись об отцовстве из-за отсутствия кровной связи, а запрещает ссылаться при этом на факт применения методов искусственной репродукции. Иными словами, супруг может оспорить свое отцовство, но основания предъявления иска должны быть иные, например доказательства того, что ребенок родился не в результате применения методов вспомогательных репродуктивных технологий. Один из наиболее дискуссионных вопрос установления происхождения ребенка, рожденного суррогатной матерью. Проблема соотношения прав суррогатной матери и лиц, ожидающих передачи ребенка (супругов или одинокой матери), сложна и многогранна. Суррогатное материнство серьезно пошатнуло, казалось, незыблемый постулат – мать та, кто родила. Практика рождения ребенка для других лиц создала почву для споров о том, кто имеет право выступать юридической матерью – та, которая родила, или та, чья яйцеклетка была оплодотворена. С одним из первых громких судебных скандалов по поводу установления субъекта родительских прав было связано рассмотрение в 1987 г. в штате Нью-Джерси (США) дела «Стерн против Уайтхед», получившего широкую международную известность под названием «Дело бэби М.»6. Истцами выступали генетические родители, а ответчицей – суррогатная мать, отказавшаяся после родов передать ребенка генетическим родителям. При решении вопроса о субъекте родительских прав суд встал на сторону генетических родителей, создав, таким образом, первый в истории судебный прецедент, имеющий большое значение при рассмотрении аналогичных споров. По результатам опроса общественности три четверти американцев решение суда поддержали7. В то же время первый в Австралии судебный процесс о суррогатном материнстве, состоявшийся в ноябре 1997 г., закончился в пользу суррогатной матери, а соглашение о вынашивании ребенка суд признал недействительным8. Приведенные примеры показывают, что мировая судебная практика не имеет единого подхода к разрешению данной проблемы. В одних государствах приоритетными признаются интересы суррогатной матери, в других – генетических родителей. Так, законодательство Англии основывается на том, что женщина, выносившая и родившая ребенка, имеет некоторые права на него. Генетические родители приобретают права в порядке усыновления только после того, когда суррогатная мать откажется от ребенка. Рубанов А.А., Корбут Л.В. Вопросы международно-правового регулирования «заменяющего материнства» // Советский ежегодник международного права. М.: Наука, 1989. С. 252. 7 Малеина М.Н. Человек и медицина в современном праве. М.: БЕК, 1995. С. 99. 8 Афанасьева Е.Г. Дело Эвелин – размышления о первом в Австралии судебном процессе о суррогатном материнстве // Государство и право. Реф. Журнал. 2000. № 4. С. 117, 118. 6 В Калифорнии (США) все права на ребенка, рожденного суррогатной матерью, предоставляются его генетическим родителям9. Подобным образом решаются вопросы в некоторых странах СНГ. В Семейном кодексе Украины (ст. 123 п. 2) закреплено положение о том, что в случае переноса другой женщине эмбриона, зачатого супругами, родителями ребенка являются именно супруги. В 2004 г. в Республике Казахстан был принят закон «О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления», который устанавливает, что суррогатная мать не вправе отказаться от передачи рожденного ей ребенка лицам, заключившим с ней договор, а равно передавать ребенка другим лицам (п. 4 ст. 17). В соответствии со ст. 53 Кодекса Республики Беларусь о браке и семье ст. 53 матерью ребенка, рожденного суррогатной матерью, признается его генетическая мать. Иной подход к этой проблеме выработан российской правовой системой, где возможность возникновения родительских прав у супругов, ожидающих ребенка, поставлена в зависимость от воли суррогатной матери. Согласно ч. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ, лица, состоящие в браке и давшие свое согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями только с согласия женщины, родившей ребенка. В соответствии с п. 5 ст. 16 Федерального закона от 15 ноября 1997 г. № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» при государственной регистрации рождения ребенка по заявлению супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одновременно с документом, подтверждающим факт рождения ребенка, должен быть предоставлен документ, выданный медицинской организацией и подтверждающий факт получения согласия суррогатной матери на запись указанных супругов родителями ребенка. Таким образом, российское законодательство факт вынашивания или рождения ребенка признает более социально и эмоционально значимым, Айвар Л.К. Правовые основы вспомогательных репродуктивных технологий (суррогатное материнство) // Юридический консультант. М.: Юрмин, 2006. № 3. 9 нежели его генетическое происхождение. Закрепление приоритета интересов суррогатной матери свидетельствует о замещении «принципа происхождения» «принципом признания» в современном семейном праве, в соответствии с которым намерение лица признать ребенка своим рассматривается как наиболее значимое по сравнению с наличием генетической связи между потенциальным родителем и ребенком. По мнению М.В. Антокольской, решение, предложенное законодателем, является «весьма удачным» и должно быть признано «одним из достижений нового Семейного кодекса» 10. Автор считает, что в процессе беременности и родов у суррогатной матери могут проявиться материнские чувства, способные полностью изменить ее отношение и к ребенку, и к заключенному соглашению. Следовательно, если бы суррогатная мать была обязана законом передать ребенка лицам, заключившим с ней договор, это могло бы оказаться для нее столь же тяжелой утратой, как потеря собственного ребенка11. Данную точку зрения поддерживает и О.Л. Красавчикова: «…независимо от того, есть или нет договор, с момента рождения ребенка между ним и родившей его женщиной возникает семейноправовая связь, которая не нуждается ни в каком договорном опосредовании»12. Сторонники противоположной позиции считают, что родителями ребенка в любом случае должны признаваться лица, предоставившие генетический материал. По мнению словацких юристов Я. Дрогонец и П. Холлендер, при решении вопроса о материнстве следует исходить из цели, преследуемой искусственным оплодотворением. Цель этого метода состоит в лечении бездетности, «поэтому матерью надо признавать ту женщину, на Антокольская М.В. Семейное право. Москва: Юристъ. 1996. С. 196. Там же. С. 196. 12 Красавчикова Л.О. Понятие и система личных, не связанных с имуществом прав граждан (физических лиц) в гражданском праве РФ. Екатеринбург: Изд-во Уральской юридической академии, 1994. С. 120. 10 11 лечение которой было направлено искусственное оплодотворение»13. Такого же мнения придерживается М.Н. Малеина: «Если суррогатная мать способна иметь детей естественным способом, то при современной дороговизне оказания медицинских услуг, небольшого количества донорского материала непонятно решение законодателя предоставить ей возможность иметь ребенка путем метода искусственного оплодотворения»14. Автор настоящей статьи разделяет позицию ученых, высказывающихся в пользу генетических родителей. Думается, решение, предложенное в Семейном кодексе, неверно, оно отвечает интересам не только лиц, ожидающих ребенка, но и, прежде всего, интересам самого ребенка. В обоснование этого можно привести следующие аргументы: 1. Желание суррогатной матери оставить ребенка себе может носить сугубо «эмоциональный» характер: известно, что после родов женщина испытывает сильный психологический стресс, вызванный физической усталостью, изменением гормонального фона и т.д. Вполне вероятно, что после того, когда психо-физическое состояние женщины придет в норму, она изменит свое отношение к ребенку и будет жалеть о своем решении оставить ребенка себе. Нельзя забывать, что у суррогатной матери должен быть минимум один свой ребенок15, а неотданный генетическим родителям будет «не родным», поэтому вполне вероятно проявление негативного отношения к нему в будущем со стороны и суррогатной матери, и членов ее семьи. Причем ситуация только усугубится, если суррогатная мать состоит в браке: в этом случае супругу будет фактически навязано отцовство над чужим ребенком. 2. Не ясна логика законодателя: почему, оберегая «вдруг» появившиеся чувства суррогатной матери, законодатель не учитывает интересы самого ребенка? Представляется, что наилучшие условия для его развития и Дроганец Я., Холлендер П. Современная медицина и право. М.: Юридическая литература, 1991. С. 174. 14 Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. М.: МЗ Пресс, 2000. С. 78, 79. 15 Требование Приказа Минздрава России от 26 февраля 2003 г. № 67. 13 воспитания могут быть созданы именно его биологическими родителями, но никак не суррогатной матерью. Разве может быть что-нибудь лучше для ребенка, чем воспитание его в родной семье, где к его появлению на свет родители подошли сознательно и ответственно, прикладывая для этого немало физических, моральных и материальных сил. Как правило, люди, прибегающие к услугам суррогатных матерей, – это супруги, страдающие бесплодием, годами пытающиеся преодолеть это заболевание и почти потерявшие надежду обрести своего ребенка, а потому суррогатное материнство – поистине их последний шанс на это. Долгожданные дети, появившиеся в таких семьях, всегда окружены родительской любовью, заботой и вниманием. Непонятно, ради чего ребенок может быть лишен всего этого и передан на воспитание посторонним людям, когда его настоящие родители живы, здоровы и с нетерпением ждут его? Из сказанного можно сделать вывод, что положения ч. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ входят в противоречие с основными принципам семейного законодательства, закрепленными в ст. 1 СК РФ, – обеспечение приоритетной защиты прав и интересов ребенка, забота об их благосостоянии и развитии. 3. Действующее законодательство, касающееся применения вспомогательных репродуктивных технологий, не только не защищает интересов генетических родителей как участников правоотношения по суррогатному материнству, но и создает благотворную почву для злоупотреблений со стороны суррогатной матери. Зная, что судьба ребенка находится «у нее в руках», суррогатная мать может начать шантажировать своих контрагентов, угрожая отказом в даче своего согласия на запись их родителями ребенка и требуя увеличения вознаграждения за свои услуги. Таким образом, лица, ожидающие ребенка, как субъекты правоотношения по суррогатному материнству находятся не только в неравном, но и в крайне зависимом положении. 4. Ничем не ограниченное право суррогатной матери быть записанной в качестве юридической матери рожденного ребенка порождает две трудноразрешимые с правовой точки зрения проблемы, связанные с установлением происхождения детей, – защита прав супруга суррогатной матери и генетического отца ребенка в случае, если суррогатная мать решит оставить ребенка себе. Ниже рассмотрим эти проблемы подробнее. 4.1. Если суррогатная мать, состоящая в браке, воспользуется своим правом оставить ребенка себе, то исходя из предусмотренного в п. 2 ст. 48 СК РФ принципа презумпции отцовства отцом чужого ему ребенка будет зарегистрирован супруг вынашивающий матери, причем он мог возражать против того, чтобы его жена выступала в роли суррогатной матери, либо мог вообще не знать об этом. Регистрация мужа суррогатной матери в качестве отца ребенка повлечет за собой наложение на него обязанностей, предусмотренных Семейным кодексом РФ для родителей, прежде всего обязанности содержать ребенка. Нарушение прав мужчины в данном случае очевидно. Представляется, что право супруга суррогатной матери оспорить в судебном порядке отцовство не является надлежащим механизмом защиты его интересов. гарантировать Единственной соблюдение законодательном уровне мерой, его прав, требования способной может об хотя стать бы отчасти закрепление обязательном на получении письменного согласия супруга суррогатной матери на участие его жены в программе суррогатного материнства. Однако дача такого согласия не может расцениваться как готовность супруга к потенциальному отцовству, тем не менее, подписывая его, супруг суррогатной матери принимает на себя определенный риск, связанный с перспективой отцовства, если его супруга откажется передать рожденного ребенка генетическим родителям. 4.2. Вторая юридическая проблема, вытекающая из отказа суррогатной матери передать ребенка, касается генетического отца ребенка, предоставившего свои половые клетки. Если суррогатная мать не состоит в браке, при отсутствии совместного заявления родителей или заявления отца ребенка происхождение ребенка от конкретного лица (отцовство) может быть установлено в судебном порядке (ст. 49 СК РФ). Иными словами, оставив ребенка себе, суррогатная мать может подать заявление в суд о признании отцом ребенка мужчины, сперма которого была использована при оплодотворении. Одновременно с иском об установлении отцовства может быть предъявлено требование о взыскании алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка. В соответствии со ст. 49 СК РФ при рассмотрении дела об установлении отцовства суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица. Такими доказательствами могут быть данные судебно-биологической экспертизы, результат которой полностью подтвердит генетическое родство ребенка и ответчика. Таким образом, лицо может быть признано отцом ребенка, чьей юридической матерью является не его супруга – женщина, от которой он желал иметь этого ребенка и которая де-факто этой матерью и является, а женщина, «с которой он не только никогда не имел половой связи, но которую, вполне вероятно, никогда не видел»16. Более абсурдную ситуацию трудно себе представить. В целях правовой защиты генетических родителей, участвующих в программе суррогатного материнства, а также пресечения возможных злоупотреблений со стороны суррогатной матери предлагается дополнить ст. 49 «Установление отцовства в судебном порядке» СК РФ нормой, лишающей суррогатную мать, не давшую согласие супругам на запись их родителями ребенка, права требовать признания отцовства в отношении мужчины, предоставившего свой генетический материал для проведения искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона. Внесение названных изменений в Семейный кодекс РФ, а также закрепление в законе требования об обязательном согласии супруга суррогатной матери на ее участие в программе суррогатного материнства не являются оптимальными решениями рассмотренных выше ситуаций. Данные Митрякова Е.С. Оспаривание родительских прав при применении суррогатного материнства // Семейное и жилищное право. М.: Юрист, 2005. № 2. С. 2. 16 предложения можно рассматривать только как компромиссные варианты, способные лишь отчасти восполнить юридические пробелы в законодательстве, регламентирующем установление происхождения детей, рожденных с помощью метода суррогатного материнства. Думается, законодатель должен изменить свою позицию в отношении безоговорочного приоритета суррогатной матери в решении вопроса о судьбе ребенка, рожденного с помощью применения вспомогательных репродуктивных технологий. Суррогатное материнство является одним из методов терапии бесплодия, никакая другая цель, кроме лечения бездетной супружеской пары, при применении этого метода не ставится, все усилия врачей, а также воля участников правоотношения по суррогатному материнству на момент вступления их в эти правоотношения направлены на достижение названной цели. И, когда цель этого лечения достигнута и ребенок появился на свет, семейное законодательство предоставляет суррогатной матери ничем не ограниченное право отказать генетическим родителям ребенка, в чьих интересах и проводилось лечение, в регистрации их в качестве родителей. Представляется, что подобное положение вещей не только полностью девальвирует суррогатное материнство как эффективный метод борьбы с бесплодием, идет вразрез с законами логики, понятием справедливости и юридической этики, но и вступает в противоречие с основными началами семейного законодательства (ст. 1 СК РФ) о недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи и обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав (речь идет о воспрепятствовании суррогатной матери в осуществлении родительских прав истинным родителям ребенка). Исходя из сказанного, автор считает необходимым внести изменения в законодательство, регламентирующее установление происхождение ребенка, рожденного в результате применения метода суррогатного материнства, в частности в ст. 51 СК РФ и ст. 16 Федерального закона от 15 ноября 1997 г. № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния»: а) предлагается внести изменения в ч. 2 п. 4 ст. 51 «Запись родителей ребенка в книге записей рождений» СК РФ, исключив из нее требование об обязательном согласии суррогатной матери на запись супругов родителями ребенка, и изложить ее в следующей редакции: лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, в случае рождения ребенка записываются его родителями в книге записей рождений; б) в целях приведения в соответствие друг другу Семейного кодекса РФ и Федерального закона «Об актах гражданского состояния» исключить п. 5 из ст. 16 «Заявление о рождении ребенка» Федерального закона «Об актах гражданского рождение состояния» ребенка, (обязывающий предоставить супругов, документ, регистрирующих выданный медицинской организацией и подтверждающей факт получения согласия суррогатной матери на запись супругов родителями ребенка). Оспаривание отцовства и материнства при применении метода суррогатного материнства происходит в порядке ст. 52 СК РФ. Согласно ч. 2 п. 3 ст. 52 СК РФ, супруги, давшие согласие на имплантацию эмбриона другой женщине, а также суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записей родителей в книге записи рождений ссылаться на эти обстоятельства. Иными словами, если суррогатная мать после рождения ребенка дала согласие на передачу его лицам, заключившим с ней договор, отозвать свое согласие в дальнейшем, а также оспорить запись этих лиц в качестве родителей ребенка она не вправе. Лица, давшие согласие на вынашивание, обязаны записать себя в качестве родителей ребенка и не вправе при оспаривании отцовства или материнства ссылаться на применение метода суррогатного материнства. При отказе суррогатной матери передать рожденного ребенка генетическим родителям последние не смогут оспорить родительские права суррогатной матери и ее супруга.
