См также: Люстрация: «оружие возмездия» или «торжество
реклама
См также: Люстрация: «оружие возмездия» или «торжество справедливости»? (I) Люстрация: все виноваты – и никто не виноват? Несмотря на специфичность, проблема «возмездия» является в политической жизни посттоталитарного общества едва ли не центральной. Одни его стремятся осуществить, другие делают все, чтобы его не допустить. На вид все довольно просто, как в фильме «Берегись автомобиля»: «Один – убегает, другой – догоняет…». Догоняющий» поясняет: «Вы меня давили, преследовали, гноили в тюрьмах и ссылках – так вот вам теперь нате, бумерангом и по тому же месту». «Убегающий» оппонирует: «Такое уж было время, иначе не получалось, были бы вы на нашем месте – поступили бы точно так же. И вообще, вы нас судите незаконно, на основании норм, имеющих обратную силу… Это произвол чистейшей воды!». Противоречие между современной «цивилизационной» новозаветной моралью (чуть ли не всепрощения) и ветхозаветным пониманием справедливости (если уж не око за око, то чем-то все же пожертвовать придется) рождает и будет рождать дискуссии о необходимости люстрации вообще и ее формах в частности. Оговорюсь: не рассматриваю обычную политическую «месть» после прихода к власти как некую подзаконную форму той же люстрации. Сведение частных счетов между партиями и отдельными ее деятелями – явление, увы, постоянное и зависящее от общего уровня культуры. Равно как и использование правоохранительных органов и СМИ в этой недостойной борьбе. Не удалось пока покончить с рецидивами такой порочной практики и в восточноевропейских странах. Скажем, в той же Чехии при смене «режима» (то есть приходе к власти, условно говоря, «правой» или «левой» коалиции) происходят определенные «чистки» в госаппарате, понятие «смена команды» часто выходит за рамки лишь узкого круга ближайших сотрудников премьера и министров. Общество понимает, что это плохо и неэффективно – страдает дело. Пока этот процесс не взят под контроль законом о государственном чиновничестве, который в идеале должен гарантировать последнему условия для нормальной работы вне зависимости от перепадов политической погоды. Однако незаконно уволенный (или принужденный (принуждаемый) подать в отставку) восточноевропейский чиновник всегда имеет возможность защищаться как с помощью «многовекторных» СМИ, так и независимого суда. Так что о «ползучей минилюстрации» здесь речь не идет. Напротив, демократия помогает бороться с, увы, реально существующим человеческим пороком под названием «мстительность». Объективности ради следует отметить, что, несмотря на многочисленные угрозы не только жестко покарать «мафиози» из «коррумпированного клана», управлявшего Беларусью до июля 1994 года, но и изгнать из органов государственной власти немалую часть тех, кто якобы дискредитировал себя слишком уж тесным сотрудничеством с этим кланом, Лукашенко обещанную импровизированную «народную люстрацию» так, по сути, и не провел. Точнее сказать, большинство тех, кто был под горячую «батькину» руку сразу уволен либо понижен в должности, потом потихоньку вернулись в строй и продолжали верно служить уже иному «государю». Закономерно подозрение, что и эта часть предвыборной риторики Лукашенко была лишь имитацией «борьбы». Стоило ему усесться в президентское кресло – и стало ясно, что между ним и «командой Кебича», по сути, нет никаких идеологических противоречий. А стало быть, нет и повода для реальной люстрации. Один далекий от демократизма режим был сменен режимом жесткой личной диктатуры. Который действительных недругов не люстрирует, а уничтожает (вплоть до физической ликвидации), а на остальных усердно копит компромат, чтобы при случае расправиться иными средствами. На «шефа» надейся, а сам не плошай В нормальном, цивилизованном обществе дело обстоит иначе. Расплата за нежелание следовать демократическим нормам управления обществом всегда горька. Трагикомизм современной реальной истории, конечно, жестче и бескомпромисснее, чем трагикомизм искусства. Никаких сантиментов. За что боролись – на то и напоролись. Нельзя полагаться на то, что преступный приказ тебе кто-то отдал, а ты его лишь выполнил. Всегда существует опасность пересмотра истории общества «по вновь открывшимся обстоятельствам». То, за что вчера давали ордена, завтра может стать поводом для ордера на арест. Люди, не исповедующие тривиальный, но мудрый мещанский принцип «Подальше от начальства – поближе к кухне», идущие в авангарде «политики партии», образно говоря, карьеристы, должны быть морально готовы к тому, что радикальная смена режима может превратить любого административного «данко», освещавшего пылающим сердцем путь к светлому будущему в постояльца Пищаловского замка или «американки». Высокопоставленные лица предпочитают о такое непотребство не пачкаться, делая из подчиненных козлов отпущения. Но опыт истории ничему не учит, и охотников послужить «делу государеву» обычно – хоть пруд пруди… Потом они корят себя, да прошлое не воротишь. Там – свой трагикомизм. Как ни старались чилийские служители Фемиды (вкупе с испанскими, французскими и Бог весть еще какими) законопатить Аугусто Пиночета Угарте в тюрьму хотя бы символически, – все было напрасно, генерал в отставке ушел из жизни практически безнаказанно. А вот многим его подчиненным, особенно по линии силовых органов, пришлось туго. Они ”сели”, и тактика ”вали все на шефа, а с него – как с гуся вода” не принесла им в процессе судебной защиты ровным счетом никакой пользы. Что делать? Согласен с тезисом коллеги В. Чарнецкого о том, что «белорусское чиновничество живет согласно китайской поговорке: ты умри сегодня, а я – завтра». Но вот «правильно» ли оно делает или «неправильно», – вопрос сложный. С точки зрения «низкого настоящего», синицы в руках, – видимо, правильно. С точки зрения стратегического будущего – сомневаюсь. Это в тоталитарной системе сталинскогитлеровского образца чиновнику (да и всем остальным членам общества) некуда было податься. А теперь, скажем, в Беларуси кто или что его в «системе» так уж сильно держит? Компромат, загодя накопанный КГБ, Советом безопасности и разными прочими «симпатичными» структурами? Страх за судьбы близких? Вероятно, да. Но вряд ли эти доводы можно было бы считать на будущее стопроцентно смягчающими вину обстоятельствами. Кроме того, не секрет, что и «доходность» самих чиновничьих мест серьезно удерживает от опрометчивых поступков. Так что свалить все на «демонический КГБ» не удастся. С другой стороны, даже в самые мрачные времена, исторические периоды террора и репрессий, при наглухо закрытых границах и тотальном контроле всего и вся сверху донизу находились люди, которые не торговали собой. Ухитрялись. Ускользали. Не продавались. Не предавали. Не марались о режим. Таких людей много и в Беларуси. Из лукашенковской административной обоймы за почти 13 лет ее существования ушло немало людей. По разным мотивам, при разных обстоятельствах. Боялись ли они возможной «со-ответственности» за действия режима? Иначе говоря, думали ли они при этом об угрозе люстрации? Возмездия? Вероятно, да. Но этот довод, наверное, был не самым главным. Они нашли в себе смелость публично отделить себя от одиозного режима. Рисковали здесь, сегодня и сейчас, а не откладывали опасность в долгий ящик. Некоторым из них это стоило жизни. Сравните эти риски – и вы почувствуете разницу. Конечно, в жизни все непросто. Конечно, на то она и спецслужба, чтобы в свои тенета затащить так, что и не «рыпнешься». Конечно, на худой конец, она может и сфальсифицировать «личное дело агента», чтоб человека потом эффективно шантажировать. Показателен недавний фарсовый пример со студентом Владиславом Михайловым, который то ли раскаялся во время учебы в Польше в своем былом сотрудничестве с КГБ, то ли получил от того же КГБ задание для виду раскаяться, а потом, вернувшись в Беларусь, припасть к коляням родных органов и, уповая на ихнюю безмерную милость, раскаяться вторично, но уже в том, что, так сказать, «проявил слабость на допросе с пристрастием в польской дефензиве». А заодно изобразить белорусское оппозиционное студенчество в самых черных тонах… Кто знает? В любом случае, этому парнишке не позавидуешь. Такие «игры с людьми» не только возможны, но и вполне очевидны; именно потому работа будущего белорусского Института национальной памяти (верится, что рано или поздно он возникнет) должна быть очень тщательной и осторожной, а любое сомнение при рассмотрении люстрационного дела должно трактоваться в пользу люстрируемого. Но тут автор, насмотревшись на восточноевропейские дела, явно забегает вперед… «Будет, как в Польше»? Далекая-близкая ситуация в Польше многое может подсказать пытливому уму белорусского чиновника. Который наверняка еще помнит старую советскую частушку брежневских времен, приуроченную к очередному подорожанию водки: «Передайте Ильичу – нам «червонец» по плечу. Если будет больше – будет, как в Польше…». «Толерантно-запуганный» советский пролетариат лишь деланно грозил «родному правительству» в алкогольном чаду – ничего подобного польскому движению «Солидарности» в СССР так и не возникло. Свидетельствовало ли это главным образом о слабости советского рабочего класса или о силе КГБ – трудно сказать. Но слишком уж спокойно и безмятежно смотреть в будущее автор бы сегодняшнему белорусскому чиновничеству, так или иначе «повязанному» с существующим режимом, не рекомендовал. Смутные сомненья давно овладевают и теми, кто сотрудничает с белорусской тайной полицией. Это – как сидеть на вулкане, который много лет не извергался. Но может пробудиться в любую минуту, и ему ровным счетом все равно, что по его поводу еще недавно говорили сейсмологические приборы. Люди, помнящие многотысячные демонстрации в Минске начала 90-х годов, знают, что «безропотно-бессловесно-многотерпеливый белорус» – это сказка для детей дошкольного возраста. И у него тоже иной раз могут проскользнуть подмеченные Пушкиным у русских оные «бессмысленность и беспощадность» в решении наболевших социально-экономических вопросов. Мало не покажется. У поляков менталитет иной. Была «Солидарность» – но был и «Круглый стол», и компромиссы, и своя, варшавская «бархатность революции». Заметьте: обычно темпераментные, поляки в вопросе люстрации явно не рубили сплеча. Большинство членов польского общества, так или иначе о прежний коммунистический режим испачкавшихся, 15 лет после его падения чувствовали себя достаточно комфортно. Что уж там говорить об осведомителях, если и сотрудники тайной полиции потихоньку дослужили и вышли на солидную капиталистическую пенсию? Казалось, что вопрос люстрации давно положен под сукно. Но, после 10 лет нахождения у власти «левых» сил (которые явно не имели желания люстрацией заниматься), осенью 2005 года победу на выборах одержали «правые» во главе с «горячими польскими парнями» – братьями Качиньскими. Которые с тех пор вот уже полтора года с переменной интенсивностью и вызывающим сомнения успехом ведут свой «люстрационный газават». Интересно то, что в правительственной коалиции с партиями, поддерживающими Качиньских, оказалась и «Самооборона» Анджея Леппера, который считается умеренным «левым» (скорее являясь отъявленным популистом, которому, видимо, надоело быть вечно в оппозиции, захотелось и в вице-премьерах походить). Это политик, который, как известно, давно поддерживает с режимом Лукашенко довольно тесные контакты; тем более неожиданно то, что он работает в правительстве, проводящем жесткую декоммунизацию и люстрацию польского общества. Париж стоит мессы, а кресло вице-премьера Польши, видимо, стоит и тихой поддержки люстрации. О популярности этой политики в польском народе существуют разные мнения. Согласно одному из социологических исследований, поляки не считают люстрацию самой острой политической проблемой. Обнародование материалов, сконцентрированных в Институте национальной памяти, до 70 процентов поляков принимают за «политическую игру»; таков вывод, сделанный недавно агентством CBOS. Лишь 16 процентов опрошенных заявили, что это – важнейший вопрос, который необходимо решить в неотложном порядке. Было бы странно, если бы этими настроениями не воспользовалась польская оппозиция. Даже бывший президент Польши Квасневский, говорят, из-за этого собирается вернуться в политику и разобраться с «безобразиями Качиньских». Квасневский обвиняет нынешнего главу государства Леха Качиньского и консервативное польское правительство в злоупотреблении демократическими институтами страны. «Ситуация начинает быть настолько сложной, что «на палубе польского корабля понадобятся все матросы, имеющиеся в наличии», – такова метафора Квасьневского. «Я готов извиниться за партийный протекционизм прошлых «левых» кабинетов министров. Но сегодня мы всюду видим примеры приватизации государства со стороны правящей партии, проникновение партийного аппарата в те сферы, которые должны быть исключительно частью демократического государства», – заявил 53-летний Квасьневский. В качестве примера такого «присвоения власти в стране» он привел ведомство иностранных дел, судебную систему, полицию и СМИ. Комментарий бывшего вождя польских посткоммунистических левых звучит в унисон с усиливающейся критикой, высказываемой польскими интеллектуалами и комментаторами по отношению к властям предержащим, которые, по словам оппозиции, подвергают опасности демократию путем введения подозрительных законов, усиления контроля за деятельностью общественных институтов и вмешательства в работу юстиции. К наиболее сомнительным польским законодательным нормам последних лет причисляют именно новый закон о люстрации. Сломают ли братья Качиньские и иже с ними свою политическую шею о каменную стену люстрации – увидим. Но не стоит забывать, что есть такое понятие – «непопулярные реформы». Как ни доказывай, что они нужны для оздоровления ситуации в той или иной сфере жизни общества – сию минуту тебе никто не поверит. Люстрация братьев Качиньских, безусловно, принадлежит к тому же ряду понятий, что и, скажем, «шоковая терапия» Лешека Бальцеровича. Далеко не всем она по вкусу. Причем вовсе не обязательно, чтобы все ее критики были бывшими агентами польской госбезопасности. Это неоднозначное мероприятие, порожденное нашим общим неоднозначным коммунистическим прошлым. О денацификации Германии или демилитаризации Японии никто не спорил – время было иное, да и процессы эти проходили в режиме оккупации. Люстрация же в сегодняшних восточноевропейских странах – это вопрос состязания, демократическая процедура. Перегнут Качиньские палку – как минимум, на следующих выборах им поляки жестко укажут на их ошибки. А выборы, как известно, могут быть и досрочными… «Шпионы» и «разведчики» Время стирает острые углы противоречий. Конечно, через десять-пятнадцать лет общество будет смотреть на события коммунистической эры иначе. Однако сегодня все это еще живо в памяти нескольких поколений, и легальный, законный расчет с этим прошлым, видимо, необходим. Это – как с опухолью. Можно откладывать операцию, полагая, что «само рассосется», но в большинстве случаев ничего не рассасывается, и все равно приходится ложиться под нож хирургов. И часто при этом выясняется, что больной пришел слишком поздно. Христианин нуждается в исповеди и молитве. Он может быть и преступником – но, признавшись священнику в совершении преступления, пойдет ли каждый такой христианин в полицию и совершит ли там такое же признание? Наверное, нет. «Убеки», сотрудники коммунистической службы безопасности Польши, вряд ли будут в чем-то раскаиваться. Государство, которому они служили, было таким, каким было. И никто их, особенно «убеков»-пенсионеров, к раскаянию принуждать не собирается. Но, согласитесь, верой и правдой служить режиму, который нынешнее общество воспринимает как, мягко говоря, нелегитимный, и при этом получать от государства нового, исповедующего абсолютно иные идеалы, пенсию, в восемь раз превышающую минимальную пенсию по стране, – это явный перебор. Сильно сомневаюсь, что сотрудники «дефензивы» времен маршала Пилсудского могли претендовать в коммунистической Польше на подобные привилегии. Точно также, как и – не дай Бог! – после совершения нового коммунистического (нацистского, фашистского и т.д.) переворота работники сегодняшних восточноевропейских спецслужб вряд ли могут рассчитывать на цивилизованное обхождение со стороны новых властей. Следует сказать еще и о том, что сотрудник спецслужбы сотруднику спецслужбы – рознь. В госбезопасности были управления, занимавшиеся и борьбой с особо опасными видами обычных преступлений, не связанных с политикой. Например, в Чехии, при всей жесткости здешнего люстрационного закона, старались четко отделить специалистов в этой области антикриминальной деятельности от тех, кто занимался политическими преследованиями. Многие из первых продолжают работать и в нынешних полицейских структурах. Скажем, один из самых ярких и способных шефов полицейских подразделений современной Чехии, глава Бюро по борьбе с наркобизнесом полковник Йиржи Комороус в конце 80-х годов поступил на службу в коммунистическую разведку. Все знали, что это так, однако он прошел через мелкое сито чешской люстрации, поскольку к политической тайной полиции (с сотрудниками которой, верно, зарплату в одной кассе получал) отношения не имел. И сегодняшних чинов достиг тем, что верой и правдой служил уже новой Чехии. На днях пресса извлекла на свет текст его заявления с просьбой о приеме в органы госбезопасности, где молодой Комороус пишет и о преданности делу коммунистической партии, и о своем «беззаветном интернационализме», означавшем одобрение оккупации Чехословакии армиями Варшавского договора в августе 1968 года... Конечно, тогда такие заявления писали все, кто поступал на службу в ГБ. И ничего, кроме нервотрепки, из этого медиального скандала не выйдет. И слава Богу. Судьбы всех людей глубоко индивидуальны, и хорошо, что новая Восточная Европа с ее люстрациями это в большинстве случаев понимает, не гребет всех под одну гребенку. Надеюсь, что таким будет и польский, и белорусский подход к решению проблемы. Агентура тех служб, которые боролись с коррупцией, организованной преступностью, тоже не имеет ничего общего с агентурой, доносившей о политических настроениях и взглядах сограждан. Было бы непростительной, антигосударственной глупостью в люстрационном пылу не сепарировать эти группы легальных и нелегальных сотрудников спецслужб друг от друга. «Древнейшие» профессии Говорят, что проституция, политика, журналистика и разведка соревнуются друг с другом за право называться профессиями с самой древней «родословной». Поэтому наивно было думать, что широкая люстрационная компания, начатая в Польше Качиньскими, СМИ не затронет. 115 польских журналистов ожидали утра 1 февраля 2007 года со скрытой нервозностью, а большинство остальных их коллег – с еле сдерживаемым напряженным любопытством. В этот день польский президент Лех Качиньски сообщил широкой общественности имена агентов и сотрудников распущенной в прошлом году военной тайной службы (WSI), которая демократической Польше досталась практически в нетронутом виде со времен коммунизма. Накануне польское общенациональное телевидение сообщило, что военные в 90-х годах имели в среде работников СМИ как раз 115 «своих людей». Хотя ожидалось, что президент в докладе сообщит имена лишь тех лиц, которые совершили какиелибо правонарушения или преступления, но публика была уверена, что Качиньски ни с кем особо церемониться не будет... Президентский доклад призван был ответить на вопрос, являлось ли влияние в СМИ целенаправленной стратегией тайных служб, или же это было «самодеятельностью» и делом рук отдельных лиц из числа офицеров и агентов тайной полиции. «Тайные службы практически без изменений перекочевали из рук режима старого в распоряжение режима нового. До прошлого года в них не происходило почти никаких перемен», – писала в те дни газета Rzeczpospolita. В статье говорилось и о том, что WSI пыталась на мнение средств массовой информации – как общественных, так и частных – повлиять. «Это не что иное, как издевательство и насмешка над армией», – защищал честь мундира бывший шеф WSI, контрадмирал Казимеж Гловацки. Было бы странно, если бы подобные заявления не прозвучали. Как правильно заметил в своей статье коллега В. Чарнецкий, существует еще и «проблема фальсификации документов, имитации сотрудниками тех же «органов» своей активной деятельности, когда они писали о неких «показаниях» своих агентов и фактах, которых по сути не было. ...«Установлена постоянная связь», – записал в деле агента-фигуранта его «опекун» из службы безопасности. И вот на суде один свидетель – а это, как правило, бывший офицер той же самой службы – утверждает, что это запись в сущности ничего не означает, а другой говорит, что она является свидетельством активности агента. Кому верить?». Верить нельзя никому. Иногда можно доверять фактам, которые – «упрямая вещь». Но вот писатель Горький говорил: «Глупо, как факт». То есть, факт для своего осмысления требует еще массу другой информации, которая подает этот факт в реальном контексте. Трудно, сложно? А кто говорит, что люстрацию провести – все равно, что партию в «дурака» сыграть? Ситуация в Польше осложнена еще и отчаянной политической борьбой. Качиньские – это такие современные польские «хрущевы», темпераментные и готовые к ломке дров. Никита Сергеевич их тоже в свое время наломал немало, но после его ухода на заслуженный отдых никому не пришло в голову, скажем, вернуть обратно в лагеря миллионы выпущенных им на свободу сталинских заключенных, или редепортировать возвращенные им вспять народы, или прикрыть освоение казахских целинных земель… При этом, как ни крути, но способ, с помощью которого Качиньские пришли к власти, радикально отличается от того, каким образом Н.С. Хрущев стал первым секретарем ЦК КПСС. Польская оппозиция справедливо указывает на то, что в общественном телевидении Польши на ключевые посты были в основном назначены доверенные лица Качиньских, а большинство скандальных афер в партиях, составляющих правительственную коалицию, в 2006 году раскрыли коммерческие каналы телевидения и радио, независимые газеты и еженедельники. Использует ли клан Качиньских люстрацию в своих политических целях? Конечно, использует. На то они и политики (которые, как известно, составляют трем уже упомянутым профессиям достойную конкуренцию в борьбе за «цеховое» первенство). Польские СМИ пишут, что «в случаях, касающихся скандалов вокруг разных приватизаций, клан Качиньских переводит все стрелки на агентов тайных служб; тандем «президент-премьер» называет их «нефтяной и газовой мафией», которая незаконным образом обогащается и решающим образом влияет, например, на то, что Польша продолжает пребывать в зависимости от энергетического сырья из России». Оппозиция утверждает, что речь идет об охоте на ведьм, поскольку архивные дела бывшей государственной безопасности, собранные в депозитариях Института национальной памяти, ныне превратились в руках правительства в «оружие, заряженное боевыми патронами и идеально подходящее для шантажа». Мол, опубликование списка агентов будет на руку лишь иностранным разведкам. Кстати, в 2005 году в Польше впервые появился неофициальный список возможных агентов и сотрудников SB. Его оппоненты в то время заявляли, что в этом списке есть и люди, за которыми коммунистическая тайная полиция следила. «Лучше бы я в списках не значился…» Начиная с середины марта, в Польше обязаны пройти проверку и получить люстрационное свидетельство старосты населенных пунктов, мэры городов, члены менеджмента фирм с участием государственного капитала, ученые и работники университетов, директора школ, а также журналисты. Каждый из них, родившийся до 1 августа 1972 года, должен заполнить люстрационное свидетельство и доказать, что не сотрудничал с польской коммунистической госбезопасностью (SB). До сих пор эта обязанность касалась лишь депутатов, сенаторов, членов правительства, судей и государственных чиновников. Новый польский закон о люстрации значительно расширяет группу лиц, которые будут нуждаться в «справке о незапятнанности чести и мундира» для того, чтобы иметь возможность заниматься прежней профессиональной деятельностью. После запроса в архив ГБ ПНР (нынешний Институт национальной памяти) будет получен официальный ответ, значится ли человек в этих «проклятых списках». Признание в сотрудничестве с госбезопасностью вовсе не означает автоматическое увольнение. В конечном итоге о справедливости люстрационного акта будет принимать решение специальный суд. Кроме того, окончательное слово в вопросе о том, останется ли человек, уличенный в сотрудничестве с ГБ, работать в прежней должности, – за его руководством. Закон, который вступил в силу с 15 марта, вменяет главным редакторам телевизионных, газетных и радиоСМИ в обязанность собрать у своих штатных и нештатных сотрудников эти самые «люстрационные свидетельства». Тот, кто не заполнит этот документ или сообщит неправдивую информацию, может быть осужден за «люстрационную ложь». Первоначально в законе говорилось о том, что таковы требования, выдвигаемые к работникам центральных некоммерческих средств массовой информации. Однако, в конце концов авторы закона решили, что люстрационные свидетельства должны предъявить и работники городских или районных газет. Читатели, таким образом, узнают, с кем имеют честь общаться посредством СМИ, подчеркнул депутат Аркадиуш Муларчик (Arkadiusz Mularczyk) из правительственно-коалиционной партии «Право и справедливость», один из авторов проекта нового закона. На практике дело будет обстоять так. Главный редактор обратится к журналистам, рожденным до символически-рубежного августа 1972 года, с требованием в течение месяца подать люстрационные свидетельства. Затем собранные подтверждения («не был… не участвовал… не стучал») будут переданы в бюро по проведению люстрации Института национальной памяти (IPN). Институт в Интернет опубликует список этих свидетельств и проведет экспертизу их правдивости. Если у бюро возникнут сомнения в правильности информации, то оно обязано передать дело соответствующему районному суду. Бывшие агенты не смогут работать в общественных средствах массовой информации. «Журналисты, достойные доверия» Самую большую дискуссию вызвало именно требование провести люстрацию журналистов. Часть из них полагает, что речь идет о нарушении свободы слова. Однако более сотни корреспондентов различных СМИ подписались под письмом, поддерживающим люстрацию в своей гильдии. Это письмо опубликовала вторая по тиражу и влиянию ежедневная газета Rzeczpospolita. «Достоверность и честность являются основным условием нашей работы… Деятельность тех, кто люстрацию бойкотирует, эту достоверность ставит под сомнение», – говорится в письме. Мол, тем, кто отказывается подвергнуться проверке, есть что скрывать. Напротив, крупнейшая польская Gazeta Wyborcza против люстрации на своих страницах ожесточенно сражается. Ее главный редактор, бывший диссидент Адам Михник, уже сказал, что от своих работников требовать люстрационные свидетельства не будет. Основной аргумент отрицающих люстрацию: есть существенная разница между теми, кто подписал «акт о начале сотрудничества с ГБ» под давлением, но никогда не доносил, и теми, кто действительно «стучал». Люстрацию журналистов, по данным газеты Rzeczpospolita, поддерживает около 40 процентов поляков. Тема поляризует польское общество. «Младшее поколение гораздо однозначнее. Старшие генерации, совесть представителей которых нечиста, ведь они жили во времена, когда уж кто-нибудь в семье, да с ГБ сотрудничал, смотрят на люстрацию иначе. Они говорят, что она нужна, но это – вовсе не главная задача правительства», – заявила недавно в интервью чешской прессе известный польский социолог Ядвига Станискисова. Журналисты на страницах газетах и в телевизионных дебатах уже несколько месяцев спорят на тему люстрации. В органах же управления, в учебных учреждениях и в руководстве государственных фирм царит скрытая нервозность. Недавно, например, профсоюзы в министерстве имущества, которое управляет госфирмами, выразили опасение, как бы люстрация не стала удобным поводом для массового увольнения людей. Это министерство как раз планирует 10%-ное сокращение... «Дело Вельгуса» Традиционно религиозная Польша особенно болезненно восприняла январский скандал вокруг отставки архиепископа варшавского Станислава Вельгуса, признавшего свои связи со службой госбезопасности в 70-х годах. Внеочередной сейм польских епископов в свзи с этим решил создать комиссию, которая изучит биографии всех 45 епископов страны для выявления их связей с ГБ ПНР. История с Вельгусом темная и неприятная. В ходе собеседования в Ватикане, предшествовавшего его назначению, он отрицал какие-либо связи с «органами». Однако в начале января 2007 года в польские СМИ попали архивные документы спецслужб,из которых следовало, что это сотрудничество продолжалось около 20 лет. Коллега Чарнецкий пишет, что «…на архиепископа надавила высшая власть, и он сдался, отказался от поста. Это произошло публично, в костеле. Верующие громкими криками обрушивали позор на власть, призывали каноника не уступать, и только присутствовавший при этом важном акте президент Качиньский похлопал в знак одобрения заявления каноника. А ведь Вельгус никому не принес зла. Много лет назад запуганный «органами» молодой ксендз дал согласие на сотрудничество, но по сути ни на кого не донес, никому не повредил. В его «тэчке» (папке) нет подтверждающих обратное документов. Но скрыл, скрыл сам факт вербовки! Это, оказывается, важнее всего». Так ли все обстояло на деле – большой вопрос. Польские СМИ пишут, что молодой Вельгус никаким таким «невинным ангелом» не был. Мол, и выбирал среди однокурсников по католической академии будущих возможных сотрудников тайной службы, и доносил на руководителей. Прошел спецкурс обучения на темы «Получение информации» и «Шифровка сообщений», после чего получил задание проникнуть в ряды католической редакции радио «Свободная Европа» в Мюнхене. Священник в беседах с «кураторами» из коммунистической разведки не скрывал, что сотрудничает не во имя светлых идеалов торжества мирового коммунизма, но ради карьеры в церкви и научной работы. Еженедельник Gazeta Polska на вэб-сайте вывесил все 68 страниц «личного дела Велгуса» из архивов «дьявола», то есть коммунистической госбезопасности. Остальные СМИ опубликовали выдержки из этого же источника. Две комиссии историков после изучения документов пришли к неутешительному для влиятельного церковного иерарха выводу: «Отец Станислав был агентом…». Вельгус долго молчал, уже получив на руки результаты исследований, проведенных католической исторической комиссией. Ранее он утверждал, что, хотя с работниками тайной службы встречался, но никогда им ни о ком ничего компрометирующего не сообщал. Долго хранил молчание и Ватикан, которому об эту аферу пачкаться тоже особо не хотелось. Наконец эксперты (например, омбудсмен по вопросам люстрации Януш Кохановски (Janusz Kochanowski), крупные специалисты-историки) после прочтения всех материалов из Института национальной памяти также сошлись во мнении: сомнений в том, что Станислав Велгус был агентом госбезопасности, быть не может. Доносчики в сутанах Кризис в польской церкви далек от завершения. Опубликована книга краковского священника Тадеуша Исаковича-Залеского (Tadeusz Isakowicz-Zalesky). В ней содержатся имена духовных особ, которые, по мнению автора, сотрудничали с госбезопасностью. Ожидаются дальнейшие «веерные» отставки (поступок Вельгуса повторили уже несколько католических священников), а также лавина судебных и внесудебных споров о правдивости этой информации. По некоторым данным, в Польше примерно 1600-2400 сотрудников и агентов госбезопасности занимались слежкой и операциями против католического клира. Церковь до сих пор противилась публикации этого исследования. Исакович-Залеский утверждает, что целый ряд высокопоставленных духовных лиц, включая людей из окружения бывшего Папы римского Иоанна Павла II, были сотрудниками тайной службы. При подготовке текста пан Залеский исходил из информации, полученной в Институте национальной памяти. Автор обращает особое внимание читателей на то, что отдельные случаи друг от друга отличаются. Некоторые сотрудничали с ГБ по принуждению и в течение краткого периода; иные, напротив, входили в раж и десятилетиями активно «стучали» на «братьев по сутане». Священник Залеский описывает приемы работы тайной полиции. Для того, чтобы заполучить агентов среди духовных лиц, секретная полиция использовала и приманки в виде женщин-агенток, которые соблазняли священников или епископов. Автор приводит в качестве примера истории тех лиц, которые на провокации не поддались и коллаборационизмом не занимались; в книге подробно рассказано о репрессиях, которым подвергались капелланы движения «Солидарность». Автор попросил всех священников, упоминаемых в книге, прокомментировать эту информацию. Ответила лишь половина... Не будем при этом забывать, что костел в Польше всегда имел репутацию бастиона антикоммунистического сопротивления; несомненно и то, что верхи католической церкви весьма близки к нынешнему правительству братьев Качиньских. Правительственная коалиция работает над осуществлением в Польше ряда католических рестрикционных мероприятий, например, существенного усиления запрета на проведение абортов. Если уж Качиньские такие беспринципные политиканы, то зачем им было нужно «специально давить» на Вельгуса, чтоб признался и ушел в отставку? Ведь этим шагом они явно не укрепили свой союз с костелом. «Католическая церковь в Польше – это вовсе не одна из многих религиозных групп; католичество хранит национальную память и традиции, его влияние на общественную жизнь огромно. Поэтому у нас есть право знать прошлое верховных представителей церкви», – писала в январе Rzeczpospolita, первой опубликовавшая часть личного дела неудавшегося архиепископа из архива ГБ. Сами священнослужители весьма нервно реагировали на эту непривычную для них ситуацию, хотя, по большому счету, отлив прихожан в одной из самых католических стран Европы, скорее всего, не грозит даже в таких нестандартных условиях. Возможно, готовность костела к самоочищению, каким бы тяжелым оно ни было, напротив, станет шагом, который привлечет к нему новых верующих. Польские епископы решили пройти через горнило добровольной люстрации. Интересно, были бы готовы к чему-либо подобному и отцы белорусской православной церкви? Жрецы могущественной Клио Между тем, в Польше резко возрос престиж профессии историка. Ведь именно представители этого гуманитарного ремесла будут в скором времени «решать судьбы» сотен тысяч соплеменников в возрасте старше 35 лет – от депутатов, членов правительства, государственных чиновников, судей, глав местных администраций и менеджеров государственных фирм до ученых, дипломатов, директоров школ и журналистов. Институт национальной памяти просто не успевает принимать решения по новым и новым заявлениям… Никто точно не знает, скольких именно граждан Польши новый закон коснется. До сих пор люстрации подлежало примерно 27 тысяч человек. Нынче эта цифра возрастет минимум до 300 тысяч лиц; предполагаемый «потолок» - чуть ли не 700 тысяч человек. «Я и сам не знаю, будет ли «пролюстрированных» 300000 или 700000, как поговаривает кое-кто. Лично я бы предпочел остановиться на первой цифре», – цитирует газета Dzennik шефа Института национальной памяти Януша Куртыку. До июня сего года, по его мнению, институт способен опубликовать список тех, кто сотрудничал с госбезопасностью. В первой версии списка будет не менее, чем 300 тысяч фамилий. Институт сейчас проводит набор десятков новых работников (прежде всего – профессиональных историков) для замещения должностей во вновь создаваемых люстрационных отделениях, которые непосредственно будут проверять правдивость отдельных «люстрационных признаний». Проверки по некоторым делам могут длиться и несколько лет; ожидается, что подразделения института будут буквально завалены заявлениями от «контингента». Многие молодые историки видят в этом процессе шанс для себя – как получить неплохое место работы и дать старт хорошей карьере. Например, вратиславский отдел Института уже сейчас зарегистрировал более 500 заявлений с просьбой о приеме на работу. При этом речь идет лишь о замещении 20 вакантных должностей…
