Павел Гаврилович Виноградов
реклама
Павел Гаврилович Виноградов 18 (30) ноября 1854 г. в семье директора училищ Костромской губернии Г. К. Виноградова и его жены, дочери участника Отечественной войны 1812 г. прославленного генерала П. Д. Кобелева, Елены Павловны родился мальчик, которого назвали Павлом1. Через год семья Виноградовых перебралась из Костромы в Москву. Начальное образование Павел получил дома. Еще до поступления в гимназию в возрасте тринадцати лет он уже знал немецкий и французский языки, начал заниматься со специально приглашенным учителем английским. В семейном кругу у мальчика сформировалась увлеченность музыкой, занятия которой начались под руководством матери, страстная любовь к театру, тонкое понимание живописи. В детские годы проявился и его интерес к шахматам, ставшим любимым занятием в часы досуга на всю жизнь2. Обширные знания, полученные дома, позволяли ему легко справляться с гимназической программой, а свободное время посвящать чтению серьезных книг по истории, среди авторов которых были Ж. Мишле, А. Токвиль, Р. Иеринг, Л. Блан. Ко времени гимназической учебы относится проявление его явного интереса к истории. Неудивительно поэтому, что московскую 4-ю мужскую гимназию Павел закончил с отличием в 1871 г. и подал прошение о зачислении на историко-филологический факультет Московского университета. Среди сокурсников он казался, как заметил его старший товарищ Н. И. Кареев, «головой выше своих сверстников, студентов первого курса, и по своим знаниям, и по своим интересам, и по своей интеллигентности вообще»3. Чуждый революционных брожений, характерных для студенческой среды 1870-х годов, П. Г. Виноградов сосредоточил свои усилия на учебных занятиях в семинаре профессора кафедры всеобщей истории В. И. Герье. Здесь же определились его исследовательские интересы. Посвященное изучению становления феодальных отношений конкурсное сочинение начинающего историка «Земельная собственность при Меровингах» было удостоено золотой медали, что 1 В монографиях Л. С. Моисеенковой и А. В. Малинова приводятся почему-то неверные даты рождения, хотя в Центральном государственном историческом архиве г. Москва хранится официально заверенная копия метрического свидетельства П.Г.Виноградова, выданная Костромской духовной консисторией, где записано, что он родился «Ноября осьмнадцатого» и «крещен Декабря 5 числа». См.: ЦГИАМ, ф. 418 (Московский университет), оп. 46, д. 181, л. 11–11 об. Ср.: Моисеенкова Л. С. Патриарх российской медиевистики: Жизнь и научное творчество П. Г. Виноградова. Симферополь, 2000. С. 9; Малинов А. В. Павел Гаврилович Виноградов: Социально-историческая и методологическая концепция. СПб., 2005. С. 11. 2 Fisher H. A. L. A Memoir // Collected Papers of Paul Vinogradoff. Oxford, 1928. Vol. 1. P. 4–8; Моисеенкова Л. С. Слово о Павле Гавриловиче Виноградове (1854–1925) // ИИ. М., 1996. С. 213–214. 3 Кареев Н. И. Из воспоминаний о П. Г. Виноградове / Предисл., публ. и ком. Д. А. Гутнова // Вестник Московского университета. Сер. 8, история. 1995. № 1. С. 79. вместе с высокими итоговыми результатами позволило присудить ему по окончании историко-филологического факультета степень кандидата4. По окончании университета в 1875 г. П. Г. Виноградов был оставлен «для приготовления к профессорскому званию» по кафедре всеобщей истории и отправился на один год в Германию для продолжения занятий в Берлинском и Боннском университетах. Результатом их стала первая научная публикация молодого ученого в престижном немецком историческом журнале 5. Главным же приобретением явились обширные знания в области истории древнего мира и раннего средневековья, позволившие ему по возвращении в Россию приступить к чтению лекций в Московском университете в качестве стороннего преподавателя и на Высших женских курсах6. После успешной сдачи в 1878 г. магистерского экзамена П. Г. Виноградов приступил к работе над магистерской диссертацией. Поскольку темой исследования была выбрана проблема формирования феодальных отношений в Италии, он отправился для сбора материалов в эту прекрасную страну. Однако молодому исследователю едва ли хватало времени, чтобы любоваться ее красотами. После непродолжительного пребывания в Венеции, он с головой ушел в изучение материалов сначала архивов Флоренции, а затем – Рима, Сиены, Ареццо, Монте Кассино. Итогом пребывания в Италии стала успешно защищенная магистерская диссертация «Происхождение феодальных отношений в Лангобардской Италии»7. Защитив диссертацию, П. Г. Виноградов стал штатным доцентом университета, но преподавание на новой должности было непродолжительным. Исследовательские интересы вновь позвали в дорогу. На этот раз ученый отправился в Англию. Здесь в 1883–1884 гг. он работал над изучением материалов в Государственном архиве (Public Record Office), библиотеке Британского музея, библиотеках Оксфорда, Кембриджа, Челтенхема. В них он нашел интересные документы, на многие из которых до этого не падал пытливый взгляд исследо4 См.: Протоколы собрания историко-филологического факультета 16 декабря 1874 г. и ф. 418 (Московский университет), оп. 476 (Историко-филологический факультет), д. 1, л. 24–24 об.; д. 2, л. 20 об. 5 Winogradoff P. Die Freilassung zu voller Unabhängigkeit in den deutschen Volksrechten // Forschungen zur Deutschen Geschichte. Bd. XVI. 1876. S. 599–608. 6 См. подробно: Антощенко А. В. Павел Гаврилович Виноградов: становление преподавателем // Мир историка. Историографический сборник. Вып. 3. Омск, 2007. С. 181–212. 7 Виноградов П. Г. Происхождение феодальных отношений в Лангобардской Италии. СПб., 1880. Книга была отмечена положительными рецензиями коллег и друзей: Гольцев В. А. Новая книга: «Происхождение феодальных отношений в Лангобардской Италии», г. Виноградова // РМ. 1881. № 3. С. 1–3 (вт. паг.); К. [Рец.] Павел Виноградов. Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии: С-Петербург, 1880 г., 338 стр. // Юридический вестник. 1881. № 5 (май). С. 158–160. О защите диссертации и отзыв на нее В. И. Герье (последние страницы отзыва не сохранились) см.: ЦГИАМ, ф. 418, оп. 476, д. 229, л. 1–3 об. Технические сложности подготовки публикации работы отразились в письмах П. Г. Виноградова к Л. Н. Майкову. См.: РО ИРЛИ РАН, ф. 166 (Л. Н. Майков), оп. 3, д. 270, л. 1–5. вателей8. Вскоре после возвращения из Англии П. Г. Виноградов был избран экстраординарным профессором. Как преподаватель, он пользовался неизменной популярностью у студентов. Несмотря на сложность изложения, лекции всегда элегантного, являющегося за кафедрой неизменно во фраке и белом галстуке П. Г. Виноградова нередко заканчивались под аплодисменты слушателей. В разные годы он читал лекции по античной истории – Греции и Рима, средних веков, Французской революции, девятнадцатого столетия. К ним вполне приложима характеристика, данная Павлом Гавриловичем труду своих коллег. «В общем, русским профессорам, – писал он, – не приходится стыдиться своих курсов ни перед кем, они вкладывали в них даже больше, чем для специальных исследований или печатных изданий»9. С особым блеском проводил П. Г. Виноградов семинары. Именно в них обретали навыки самостоятельной научной работы многие из тех, кто стали впоследствии крупными историками10. За преподавательской работой, житейскими хлопотами П. Г. Виноградов не забывал своих научных исследований. Анализ и обработка материалов, собранных в Англии, вылились в монографию «Исследования по социальной истории Англии в средние века» (СПб., 1887). В 1887 г. состоялась ее защита как докторской диссертации. Позже дополненный и переработанный вариант книги увидел свет на английском языке11. Признанием научных и педагогических заслуг П. Г. Виноградова стало назначение его в 1889 г. ординарным профессором Московского университета. Через год, в 1891 г., он вновь отправился в Англию, чтобы прочесть Ильчестерские лекции в Оксфорде о славянофильстве и западничестве. Со своим отношением к славянофильству и западничеству П. Г. Виноградов по возвращении из Англии познакомил и российскую публику12. Если англичан более заинтересовало славянофильство как проявление загадочной русской души, то в России 8 Vinogradoff P. Letter on the Hundred Rolls of the County of Warwick discovered in the Record Office // Athenaeum. 1883. December 22. P. 815; idem. A Note Book of Bracton // Athenaeum. 1884. July 19. P. 81– 82. 9 Виноградов П. Г. Учебное дело в наших университетах // ВЕ. 1901. № 10. С. 570. 10 См. отзывы учеников: Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 76; он же. Мои университетские годы // Московский Университет 1755–1930. С. 265; Кизеветтер А. А. Из воспоминаний восьмидесятника // ГМЧС. 1926. № 3 (XVI). С. 137–138; Маклаков В. А. Отрывки из воспоминаний. С. 310–312; он же. Из воспоминаний. С. 197–205, 208–209; Богословский М. М. Историография… С. 71–74; Готье Ю. В. Университет. С. 562; Пичета В. И. Воспоминания о Московском университете (1897–1901 гг.). С. 589–590; Поливанов М. Историко-филологический факультет университета // Двухсотлетие Московского университета: празднование в Америке. С. 95. 11 Vinogradoff P. Villainage in England. Essays in English Mediaeval History. Oxford, 1892. 12 Виноградов П. Г. И. В. Киреевский и начало московского славянофильства // Вопросы философии и психологии. 1892. Кн. XI. С. 98–126; он же. Т. Н. Грановский // РМ. 1893. Кн. IV. Отд. 2. С. 44–66. единомышленники Виноградова обратили большее внимание на его выступление о Т. Н. Грановском. В воссозданном автором облике признанного лидера зарождающегося либерализма подчеркивались те черты ученого и гражданина, которые стали образцом для последующих поколений московской профессуры. Европейская образованность, позволявшая синтезировать лучшие достижения крупнейших предшественников в исторической науке, достоинство, основанное на безупречной честности, прогрессивность взглядов и готовность отстаивать справедливость и истину как в стенах университета, так и вне их, человечность – вот качества, привлекавшие в Т. Н. Грановском продолжателей его традиции, в том числе самого П. Г. Виноградова. Выступление о Т. Н. Грановском было проявлением все более отчетливо осознаваемой П. Г. Виноградовым тяги к широкой общественной деятельности13. Он уже не мог довольствоваться лишь язвительными историческими параллелями между разлагающейся римской империей и современным положением России в лекциях и критикой существующих порядков в узком кругу единомышленников. Его деятельная натура стремилась к практическим результатам. Естественной сферой приложения сил стало образование. Первым шагом на пути его совершенствования должно было стать, по мысли историка, создание учебных книг, которые отражали бы современное состояние научных знаний. Такой книгой был написанный им учебник всеобщей истории для гимназий. Вместе с тем он активно участвовал в деятельности Общества распространения технических знаний, превращенного стараниями его коллег и учеников в своеобразный заочный демократический университет. В 1897–1898 гг. Павел Гаврилович возглавлял учебный отдел Общества и довольно долго председательствовал в состоявшей при отделе комиссии по организации домашнего чтения и в ее исторической секции. Под его руководством была подготовлена «Книга для чтения по истории средних веков», удостоившаяся академической премии Петра Великого и выдержавшая не одно издание. Вполне логичным продолжением общественной деятельности П. Г. Виноградова «на ниве просвещения» стала инициатива создания Педагогического общества при Московском университете в 1898 г., работой которого он руководил вплоть до отъезда из России. В 1897 г. П. Г. Виноградов был избран в гласные Московской городской думы, где уже через год возглавил работу училищной комиссии. Продолжая линию своего 13 См. подробно: Антощенко А. В. Об общественной деятельности П. Г. Виноградова // Общество и власть. Ч. 1. СПб., 2001. С. 15–31. учителя и предшественника в комиссии – В. И. Герье, Павел Гаврилович сосредоточил усилия на создании условий для того, чтобы начальная школа стала общедоступной для детей москвичей. По его предложению была усовершенствована система расположения школ, на треть увеличено жалование учителям. Поставленная цель была практически достигнута. Успех в Москве воодушевлял на более широкие начинания. П. Г. Виноградов, хорошо изучивший систему образования в скандинавских странах, считал возможным применение опыта северных соседей в России. Подготовленный им проект был нацелен на замену элитарной гимназической подготовки демократической, предполагающей возможно более широкое распространение в обществе элементов общего образования. Приглашение для обсуждения реформы среднего образования в январе 1900 г. в Петербург, казалось бы, позволяло реализовать задуманное. Однако, как вскоре убедился ученый, чиновничество от образования не было заинтересовано в каких бы то ни было улучшениях14. Об этом свидетельствовала и нерешенность университетского вопроса в России15. Поэтому, когда у него в 1901 г. произошел конфликт с вновь назначенным министром народного просвещения генералом П. С. Ванновским, П. Г. Виноградов, понимая, что от нового министра не приходится ждать положительных перемен, подал в отставку, а затем принял решение уехать из России16. Вопреки утвердившемуся мнению о его космополитизме, Павел Гаврилович покидал родину отнюдь не с легким сердцем. С. П. Мельгунов, тогда студент Московского университета и член одной из многочисленных делегаций, приходивших к профессору в последние дни перед отъездом, чтобы выразить ему признательность, позже писал: «Помню, что на меня произвел сильное впечатление прием, оказанный Виноградовым. Этот холодный, как мне казалось всегда, человек плакал настоящими слезами. <…> Очевидно, Виноградову действительно тяжело было уезжать из России, оставлять Московский университет, с которым он связан был столькими узами»17. После кратковременного отдыха в Каннах и поездки по Европе П. Г. Виноградов прибыл в Кембридж, где его ждали давние друзья. Здесь летом 1902 г. он прочел две лекции о реформах 60-х годов в России и ее современном 14 См.: Антощенко А. В. «Классицизм» или «реализм»: обращение к европейскому опыту и среднее образование в России (комиссия 1900) // Диалог со временем. М., 2001. Вып. 6. С. 135–154. 15 См.: Антощенко А. В. П. Г. Виноградов об университетском вопросе в России на рубеже XIX–XX вв. // Русская наука в биографических очерках. СПб., 2003. С. 200–220. 16 См.: Антощенко А. В. История одной профессорской отставки // Казус. 2002. С. 234-272. 17 Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. М., 2003. С. 106. состоянии. В них были выражены причины, побудившие его покинуть страну. Высоко оценивая результаты реформаторской деятельности Александра II, П. Г. Виноградов отнюдь не закрывал глаза на недостатки реформаторской деятельности, и тем большее возмущение у него вызвало наступление реакции на просвещение, на первые ростки правового порядка и права земств. Идеалы либерализма – просвещение, человеческое достоинство, подчинение закону, а не произволу чиновников, должны были рано или поздно, по его мнению, утвердиться в России. Такой взгляд на ситуацию в родной стране определил его положительный ответ на предложение П. Б. Струве участвовать в журнале «Освобождение». В ряде статей П. Г. Виноградов, скрываясь под непритязательным криптонимом «абв», выступил с резкой критикой политики правительства в области образования и высказал убеждение, что только при общем изменении гражданского и политического устройства России станет возможным решение университетского вопроса в стране18. До тех пор, пока этого не произойдет, решение П. Г. Виноградова о добровольном изгнании из России оставалось неизменным. Поскольку признаков благоприятных перемен на родине не наблюдалось, П. Г. Виноградов решил использовать предоставившуюся в 1903 г. в связи с уходом Ф. В. Поллока юриспруденции в отставку в Корпус возможность Кристи замещения колледже вакантной Оксфордского кафедры университета. Преподавательскую деятельность в Оксфорде русский ученый начал с введения непривычных для английских университетов семинаров. Большой опыт, приобретенный им в качестве участника семинаров еще в Германии, а затем обогащенный в России, обеспечил успех начинания и в Англии. Как всегда, работа в семинаре сочеталась с исследовательской деятельностью ученого. Основной темой семинаров первых лет был анализ материалов «Книги страшного суда», источника, составленного вскоре после нормандского завоевания Англии. Итогом глубокого изучения этого и многих других источников по средневековой английской истории стала публикация книг «Рост манора» и «Английское общество в XI веке»19. В первой из них, опираясь на применение ретроспективного и сравнительного методов, П. Г. Виноградов развивал и дополнял новыми свидетельствами источников те положения, которые содержались в его докторской диссертации. В результате концепция манора как 18 См.: абв [Виноградов П. Г.] Что делается и что делать в русских университетах // Освобождение. 1902. № 2. С. 21–23; № 3. С. 39–40; он же. Новые временные правила // Освобождение. 1902. № 8. С. 116–119; он же. Комическая фигура // Освобождение. 1903. № 17 (31). С. 113–115. 19 Vinogradoff P. Growth of the Manor. London; New York, 1905; idem. English Society in the Eleventh Century. Essays in English Mediaeval History. Oxford, 1908. основной экономической, социальной и политической ячейки средневековой Англии, возникшей на основе общинных поселений, получила свой законченный вид. Во второй книге было показано влияние староанглийских, датских и нормандских элементов на быстрые изменения в английском обществе, переходившем в XI в. от территориальной организации, коренившейся в племенном устройстве древней Англии, к феодальной. В 1907 г. П. Г. Виноградов впервые ездил для чтения лекций в ведущих американских университетах – Гарварде и Висконсинском университете в Мэдисоне. Если избрание русского ученого профессором в Оксфорде можно оценить как первый шаг к всемирному признанию его научных заслуг, то визит в Америку был вторым. Следующим шагом стало выступление на международном конгрессе историков в Берлине в 1908 г. Год спустя П. Г. Виноградов был приглашен для чтения лекций в Королевском колледже Лондонского университета и в университете Манчестера. Наконец, в 1913 г. на международном конгрессе историков в Лондоне он возглавил секцию правовой истории. Известный немецкий историк Отто фон Гирке в начале конгресса высказал недоуменный вопрос: «Кто этот человек, который знает все законы и говорит на всех языках?»; при закрытии конгресса ответ на этот вопрос знали все его участники20. Находясь за границей, П. Г. Виноградов не терял связи с Россией. Когда на волне революционного подъема 1905 г. в стране все отчетливее зазвучали конституционные требования, приведшие к манифесту 17 октября, он живо откликнулся на эти события. Однако его позиция в отношении политического устройства России отличалась от позиции не только радикалов социалистической ориентации, но и конституционных демократов. Ближе всего она была к предложениям меньшинства земских деятелей, объединившихся в партию октябристов21. Будучи в Москве, он встретился с А. И. и Н. И. Гучковыми, предложившими ему стать редактором печатного органа создаваемой партии. П. Г. Виноградов не принял предложения, мотивируя свой отказ отсутствием склонности к журнализму. Однако после повторной встречи с А. И. Гучковым, а также с Д. Н. Шиповым, познакомившими его с программой октябристов, он решил высказать свои мысли о ней в печати22. Манифест 17 октября должен был стать, по его мнению, основой для постепенного утверждения в России конституционной 20 De Zulueta F. Paul Vinogradoff. 1854–1925 // Law Quarterly Review. 1926. No. CLXVI. P. 209. 21 См.: Антощенко А. В. Политическая позиция П. Г. Виноградова в годы первой русской революции // Проблемы российской истории. М.; Магнитогорск, 2007. Вып. 8. С. 61–78. 22 Fisher H. A. L. A Memoir. P. 42. монархии путем утверждения в обществе господства права. Летом 1906 г. П. А. Столыпин вел переговоры с лидерами октябристов о создании правительства, в котором портфель министра народного просвещения предлагался П. Г. Виноградову. Но ученый отказался. Объяснением причины отказа стал отрицательный ответ на вопрос, вынесенный в заголовок его статьи: «Возможно ли было образование либерального министерства?»23. П. Г. Виноградов остался в Англии и впоследствии неоднократно критиковал политику столыпинского кабинета, особенно аграрную реформу. В это время он сосредоточил свои усилия на развитии российско-британских связей, поскольку считал, что это должно усилить позиции сторонников либерализации общественной жизни в России. При поддержке Павла Гавриловича его бывший ученик Б. Парес стал первым лектором по русской истории в Ливерпульском университете в 1906–1908 гг. Здесь же, в Ливерпуле, торговой палатой города была учреждена русская торговая секция, инициировавшая создание комитета русских исследований. В его состав вошли: П. Г. Виноградов, А. И. Гучков, М. М. Ковалевский, Д. Н. Шипов, П. Н. Милюков, П. Б. Струве. Как видим, большинство членов комитета были либо коллегами, либо учениками Павла Гавриловича и играли важную роль в политической жизни России. Благодаря их усилиям школа русских исследований в Ливерпуле получила поддержку русской Думы; в свою очередь, стараниями Гарринга ее поддержал Форин Офис Великобритании, что, наряду с помощью британских и российских бизнесменов, обеспечивало ее успешную работу24. Восстановление частичной автономии университетов в России позволило московским коллегам обратиться к П. Г. Виноградову с просьбой вновь занять покинутую им кафедру. Однако он не нашел возможным расстаться с Оксфордом, поэтому согласился проводить в Московском университете один семестр учебного года как сверхштатный профессор. П. Г. Виноградов был избран и утвержден на эту должность весной 1908 г. Преподавать в Москве ему пришлось лишь два полугодия. В самом начале беспорядками 1911 г., началось когда новое под предлогом наступление на борьбы со студенческими университетскую автономию, П. Г. Виноградов был в числе тех профессоров и преподавателей, кто своей отставкой поддержал протест ректора А. А. Мануйлова против политики министра народного 23 Виноградов П. Г. Возможно ли было образование либерального министерства // Московский еженедельник. 1906. № 20. С. 11–16. 24 Parker Ch. Paul Vinogradoff, the Delusions of Russian Liberalism, and the Development of Russian Studies in England // SEER. Vol. 69. No. 1. 1991. Р. 52–55. просвещения Л. А. Кассо. Если правящая бюрократия создавала условия, препятствующие возвращению историка в Россию, то научное сообщество, напротив, считало его своим членом. Выражением этого стало избрание П. Г. Виноградова в 1914 г. в Российскую Академию наук. Благодаря А. С. Лаппо-Данилевского в письме за поддержку, Павел Гаврилович писал: «Если буду в России 1 сентября, как предполагаю, не примину приехать в Петербург, чтобы представиться новым товарищам»25. Однако этому помешала начавшаяся Первая мировая война. Первым откликом П. Г. Виноградова на известие о начале войны стала его статья «Россия: психология нации»26. Она призвана была помочь преодолеть предубеждение по отношению к России – союзнице Великобритании по коалиции, как малокультурной стране, в которой господствует деспотизм, предубеждение, разделявшееся частью английского либерального общества. Патриотическое чувство автора было настолько сильно, что возвысило его над старыми обидами, определив оценку им царя как лидера нации. Главным в статье было отражение славной военной истории и культурных достижений России, веры в творческий потенциал русского народа. В ходе войны П. Г. Виноградов неоднократно выступал со статьями в английской прессе и с лекциями, которые знакомили англичан с традицией русской общественной мысли, либерального, в особенности земского, движения в России второй половины XIX в. В то же время на страницах русских газет появлялись его описания вклада народов Великобритании в борьбу с общим противником27. «Голос крови» звал П. Г. Виноградова на родину, несмотря на все опасности. «… Как русский, – писал в одной из статей Павел Гаврилович, – я остро чувствовал желание вступить в непосредственный контакт с русским обществом, узнать о его нуждах и целях, передать вести из Англии и, возможно, помочь делом или советом»28. Неоднократно по приглашению Российско-английского общества он приезжал в Россию, где участвовал в проводимых им собраниях и лекциях. В это время он серьезно обсуждал в письмах к А. С. Лаппо-Данилевскому возможность вернуться на родину, если ему удастся получить «штатное кресло» в Российской 25 СПбФА РАН, ф. 113, оп. 3, д. 91, л. 23. 26 Vinogradoff P. Russia: The Psychology of a Nation // Times. 1914. September 14. 27 См.: Антощенко А. В. «Единая Россия» (публицистика П. Г. Виноградова времен Первой мировой войны) // Образы России в научном, художественном и политическом дисурсах. Петрозаводск, 2001. С. 159– 165. 28 Vinogradoff P. A Visit to Russia // Quarterly Review. 1915. No. 443. P. 544. Академии наук29. И хотя этого не произошло, Павел Гаврилович не остался в стороне от бедствий своего народа. Когда в августе 1915 г. в Лондоне был создан Комитет помощи русским узникам войны, он с готовностью откликнулся на предложение стать его почетным секретарем. На него легли большие организационные обязанности по координации деятельности с Бернским и Гаагским комитетами помощи военнопленным, что позволило делом откликнуться на многочисленные просьбы «прислать съестного», приходившие из лагерей. Комитетами была налажена доставка хлеба в тринадцать больших лагерей. «Не хлебом единым жив человек» – эту библейскую мудрость П. Г. Виноградов глубоко понимал. Поэтому много сил и энергии он тратил на организацию просветительской работы среди русских военнопленных30. Самоотверженная работа по укреплению сотрудничества союзников в ходе войны получила высокую оценку: в начале 1917 г. Виноградов был возведен королем в рыцари Англии. Семнадцатый год оказался трагичным для судеб России. Завязку событий весной 1917 г. П. Г. Виноградов наблюдал своими глазами, находясь в Петрограде. Революция не была неожиданностью для него, поскольку он давно замечал рост революционных настроений в стране. Виновником их являлось самодержавие, отгородившееся от общества придворной камарильей и бездарной бюрократией, не способной справиться с вызванными войной трудностями. «Республика стала неизбежной формой управления для новой России»31, – делал вывод историк. Однако в стране продолжала нарастать социальная напряженность, усиливаемая резким политическим размежеванием и ожесточением межпартийной борьбы. На этом фоне Московское совещание было воспринято П. Г. Виноградовым как выражение понимания «многими, если не всеми, что пришло время прекратить «разрушительную работу революции» для того, чтобы собрать воедино ее положительные достижения»32. В таком взгляде было больше надежды на поворот к лучшему, чем трезвого понимания ситуации в стране, надежды, которой не суждено было сбыться. Захват власти большевиками, считал П. Г. Виноградов, был незаконен и вел к полному разрушению государства, а значит, и к гибели России. Он резко выступил против попыток оправдания какими бы то ни было доводами большевистского 29 СПбФА РАН, ф. 113, оп. 3, д. 91, л. 28–31. 30 См.: Антощенко А. В. Русские военнопленные и английское общество в годы Первой мировой войны // Армия и общество. Тамбов, 2002. С. 48–52. 31 Vinogradoff P. Some Impressions of the Russian Revolution // Contemporary Review. 1917. Vol. CXI. No. 115. P. 558. 32 Vinogradoff P. Tasks of the Conference // Times. 1917. August 28. переворота33. Оставаясь вне партий, он сблизился с обществом «Народоправство», созданным в Лондоне вскоре после октябрьских событий 1917 г. Целью общества провозглашалось объединение тех русских, кто отвергал большевистское правление как ведущее к распаду государственности, кто поддерживал демократически выбранное Учредительное собрание как единственного выразителя воли всего народа, кто считал республику залогом мирного и свободного развития России, кто полагал, что только в тесном единстве с союзниками возможно восстановление ее могущества и преодоление германского засилья, которому подчинились новые правители, подписавшие мир в Брест-Литовске. На одном из первых заседаний общества П. Г. Виноградов прочел доклад о будущем России. «Для него было ясно уже в начале 1918 г., – писал впоследствии хорошо знавший его в эти годы И. В. Шкловский, – что из коммунизма ничего не выйдет и что Россия, когда она так или иначе избавится от большевиков, будет федеративной республикой»34. В 1918 г. П. Г. Виноградов принял британское подданство. Но это не ослабило его внимания к событиям на родине. Поддерживая морально осуществлявшуюся силами союзников интервенцию и белое движение, он надеялся на то, что их победа приведет к утверждению справедливости. Однако его ждало горькое разочарование. Своекорыстие союзнических правительств, не заинтересованных в воссоздании сильной России, диктаторские устремления белых генералов, окруживших себя одиозными фигурами старой бюрократии, что препятствовало привлечению на их сторону умеренных представителей интеллигенции, нежелание справедливо решить аграрный вопрос на отвоеванной территории, что привело к утрате ими поддержки народа, стали главными причинами неудачи35. Неутешительные вести, приходившие из России, недальновидные, по мнению П. Г. Виноградова, действия английского правительства в отношении новой власти на его родине, склоки в эмигрантской среде нарушали душевное равновесие, подрывая здоровье уже немолодого ученого. Времена, когда о нем говорили, что он не знает, что такое головная боль, давно ушли в прошлое. Особенно сильно досаждала близорукость. Но, несмотря ни на что, он продолжал свои исследования. Последней книгой, над которой работал П. Г. Виноградов, были «Очерки исторического правоведения»36. По замыслу автора, они должны были стать итогом 33 Vinogradoff P. «The Bolševiks»: A Protest // New Europe. 1918. Vol. VII. No. 81. P. 71–72. 34 Дионео [Шкловский И. В.] П. Г. Виноградов и революция // ГМЧС. 1926. № 2. С. 249. 35 См.: Антощенко А. В. Революция и Гражданская война vs. справедливость и целесообразность (Об эволюции политических и научных взглядов П. Г. Виноградова) // Культурное и научное наследие российской эмиграции в Великобритании (1917–1940-е гг.). М., 2002. С. 170–207. 36 Vinogradoff P. Outlines of Historical Jurisprudence. Vols. 1–2. Oxford; New York, 1920–1922. многолетних исследований, в которых воплощалась его давняя мечта применить сравнительный метод в изучении всеобщей истории. Правда, теперь исследуемый предмет сужался до одной ее сферы – права, но анализ его осуществлялся на широком социальном фоне. Большой международный авторитет Павла Гавриловича позволял ему деятельно откликнуться на невзгоды тех российских ученых, кто вынужден был покинуть родину после революции. При его активном участии в 1921 г. в Лондоне был создан Международный комитет помощи русским ученым за границей. В том же году в Америке при поддержке фонда Карнеги началось издание серии книг о Первой мировой войне. Редактором разделов, посвященных России, был назначен П. Г. Виноградов, пригласивший русских писателей и ученых для их написания. Как действующий президент Союза Академий, он стремился содействовать публикации трудов русских ученых на английском, немецком, французском и других европейских языках. В последние годы П. Г. Виноградов много путешествовал, читая лекции по приглашению ведущих университетов мира. В 1921 г. его аудиторию составляли студенты Лейдена, Брюсселя, Гента. В 1923 г. он совершил большой тур через всю Америку, выступая с лекциями и проводя семинары в Виллиамстаунском институте политики (Массачусетс), в университетах Калифорнии (в Беркли), Мичигана, Висконсина (в Мэдисоне), Йельском и Колумбийском университетах, в университете Дж. Хопкинса. В следующем году он вновь посетил Виллиамстаун, а также Институт сравнительного изучения культуры в Осло и университет г. Упсала (Швеция). Новым знаком признания научных заслуг Виноградова стало присуждение ему докторской степени honoris causa Сорбонной. Подготовленный историком для чтения в клубе истории права в Париже доклад «Некоторые проблемы истории англонормандского права» свидетельствовал, что он по праву заслужил это высокое звание. Однако текст был зачитан французским профессором П. Колине из-за болезни Павла Гавриловича. Простуда, которая не вызывала сначала опасений, обернулась осложнением, приведшим к смерти историка 19 декабря 1925 г. Отпевание прошло в русском храме Александра Невского на улице Дарю. Прах после кремации был перевезен в Оксфорд, где захоронен. Эпитафия, выбранная когда-то самим П. Г. Виноградовым, выразила признательность человека, нашедшего в Англии вечное пристанище: «Hospitae Britanniae Grams Advena»37. * 37 * * Гостеприимной Британии благодарный пришелец (лат.). Формирование общественно-политических взглядов известного российского историка П. Г. Виноградова было обусловлено его профессиональной и общественной деятельностью. На выработку его «личной политической программы» решающее влияние оказали экономические, социальные и общественнополитические процессы в России конца XIX – начала XX вв., воспринимаемые ученым через призму ее включенности во всемирную историю. Особую роль в изменении политических установок и вместе с тем всего мировоззрения историка сыграла революция 1917 г. При этом немаловажное значение также имело его положение добровольного эмигранта, покинувшего родину в знак протеста против царившего в стране бюрократического произвола и обосновавшегося в Англии. Профессиональная деятельность – научное изучение и преподавание истории – определила выработку общих принципов мировосприятия П. Г. Виноградова. Теоретическое осмысление предмета всеобщей истории и определение на этой базе метода ее изучения шло в русле позитивизма. Поэтому органицизм, эволюционизм, холизм и телеологизм, характерные для позитивистского подхода к изучению истории, стали основой мировоззрения российского историка в целом. Органицизм и неразрывно связанный с ним холизм определили резко отрицательное отношение ученого к представлению о государстве как механическом соединении индивидов. В соответствии с этими принципами П. Г. Виноградов пересматривал положения классического либерализма, выдвигавшего на первый план права личности и отстаивавшего индивидуализм. Осмысление в рамках позитивизма проблем социального развития направляло его на поиск преимуществ человеческой включенности в общество, которое представлялось как органическое единство составляющих его индивидов. Ведущую роль в реализации преимуществ социального существования человека он отводил возможности использовать силы общественной кооперации для обеспечения индивидуальных устремлений. Осуществление человеческого желания достичь свободы и благополучия в рамках общества предопределяло нравственную природу общественного прогресса, т. к. только на основе развития сознания и нравственности возможно сохранение прочных общественных связей, необходимых для совершенствования общества в процессе приспособления его к внешним материальным условиям. Обеспечение индивидуальной свободы ставилось, таким образом, в зависимость от утверждения справедливости в общественных отношениях. Тем самым исторический процесс, материальный взаимодействии в своей основе, материального становился и духовного духовным начал в по содержанию. развитии Во общества раскрывалась диалектика социального прогресса. Негативные явления, возникающие в материальной среде, порождали противодействие в сфере духовной, в которой с необходимостью должны были возникнуть противоположные тенденции, уравновешивающие отрицательные последствия развития материальных сил общества и сохраняющие его целостность. С органицизмом и холизмом были неразрывно связаны два других принципа, раскрывающих природу общественного развития, – эволюционизм и телеологизм. Принцип органицизма в либеральной концепции П. Г. Виноградова заменял механицизм, допускавший при его реализации на практике возможность коренного переустройства общества на основе разумных законов и поэтому предполагавший революционные перевороты. В результате такой замены утверждался эволюционный взгляд на изменения в обществе. Этим вовсе не отрицалась историческая возможность революционных потрясений, однако предпочтение явно отдавалось признанию необходимости разрешать социальные конфликты путем реформаторского преобразования общественных отношений. Успешность реформ обусловливалась научным изучением тенденций изменения общества и определением на этой основе целей его постепенного совершенствования. Априоризм планов перестройки общества на началах свободы, равенства и братства, которые выводились из абстрактного понятия разума, вытеснялся реализмом преобразования общества в либеральном духе. Основу этого процесса должно было составить знание законов общественного развития и сознательное содействие прогрессивным тенденциям освобождения человеческой личности и противодействие реакционным устремлениям к ее порабощению. Тем самым рационализм в либеральной концепции П. Г. Виноградова не устранялся, а трансформировался, что предопределяло сохранение телеологизма. Правда, цели, заданные обществу a priori на основе разума, должны были уступить место рациональному целеполаганию, обосновываемому в ходе изучения исторического процесса. Социологический подход к изучению истории, утверждаемый позитивизмом, позволял П. Г. Виноградову выйти за рамки национально ограниченного взгляда на историю и давал реальное обоснование идее человечества не как метафизической, а как формирующейся во всемирно-историческом процессе. Сочетание позитивизма с историзмом подводило базу под признание ученым общих законов социального развития, которые проявляются в разнообразных формах у тех или иных народов. Представление о прогрессе человечества, проявляющемся в истории, не нивелируя своеобразия исторических судеб отдельных народов, позволяло давать оценку степени прогрессивности развития каждого из них. Эталоном для оценки служили обобщения, делавшиеся на основе изучения истории тех из них, которые достигли бóльших успехов в совершенствовании социальных отношений, что обеспечивало устойчивость их общественного развития. Стадиальная градация при таком подходе выражала степень сознательности того или иного народа, проявляющуюся прежде всего в рациональности его политического устройства. Признание прогрессивного характера материала развития человечества приводило представлялся как к при изучении европоцентризму. распространение конкретного исторического Всемирно-исторический достижений цивилизации процесс передовых европейских народов сначала в Европе, а затем и на другие материки. Европоцентризм, характерный для исторической концепции П. Г. Виноградова, при определении перспектив политического развития России ставил перед ним вопрос о возможности и условиях заимствования западного опыта. Ответ на него был предопределен аргументации, и органицизмом, негативным свойственным отношением историка для к его исторической механицизму. Если механистический подход к государству допускал возможность непосредственного перенесения политических институтов из более передовых стран в отсталые, то следование принципам органицизма и историзма предусматривало специальные требования, которые выступали как необходимые условия заимствования. Они могут быть определены следующим образом: во-первых, выявление тех общих принципов, которые исторически оформлялись в политической организации прогрессивных народов; во-вторых, поиск аналогичных принципов, проявляющихся, пусть в самом зародышевом виде, в политической организации в отсталой стране (их наличие являлось необходимым для успешного продвижения в том же направлении, в котором развиваются и передовые страны). Наконец, в-третьих, восприятие передового опыта означало не подражание и даже не столько его приспособление к отечественным условиям, сколько содействие своеобразному развитию аналогичных внутренних тенденций. Представление об общих для всех народов закономерностях всемирноисторического процесса, определявшее решение П. Г. Виноградовым вопроса о возможностях и условиях заимствования передового опыта западных стран, повлияло на осознание историком своего места в традиции развития общественной мысли в России. Случайный факт в биографии – приглашение прочесть в Оксфорде Ильчестерские лекции о славянофилах – совпал с началом активной общественной деятельности ученого и стал символичным. Уже с середины XIX в. отношение к славянофильству и западничеству являлось индикатором общественных взглядов российской интеллигенции. Симпатии к первым определяли традиционалистское, а порой и консервативное отношение к прошлому и настоящему России, в то время как приверженность идеям вторых указывала на стремление к прогрессивным преобразованиям. В большинстве отечественных и зарубежных исследований отмечается приверженность П. Г. Виноградова западничеству. Только К. Паркер подчеркивает особое влияние славянофильства на формирование «русского либерализма» историка38. Однако оба подхода не учитывают определение П. Г. Виноградовым себя как «патриота», стремящегося к разумному переустройству общества, но не желающего при этом порывать с исторической традицией. Думается, что истина лежит посередине между этими подходами. Выдвигая задачи просвещения народа и преобразований в обществе, П. Г. Виноградов отмечал важность развития его сознания и рационализации политического устройства России, т. е. действовал в русле западнической традиции. Указывая на особенности народной психологии и необходимость учитывать национальную специфику, он подчеркивал сохранение иррационального момента в историческом развитии и значимость традиционных начал, что обусловливало его симпатии к славянофильству. Представление об истории как диалектике изменения и преемственности определяло диалектический подход к соотношению новации и традиции в общественном развитии. Поэтому, признавая возможности заимствования достижений западной цивилизации, П. Г. Виноградов подчеркивал необходимость учета своеобразия «национального организма» России. Причем в периоды реакции на первый план выдвигалась необходимость идти по пути, намеченному передовыми странами Запада, а в периоды революционных потрясений, напротив, подчеркивалась важность национальной исторической традиции. Использование западного опыта должно было служить сглаживанию социальных противоречий в обществе, а опора на традицию – поиску политических компромиссов между сторонниками прогрессивных преобразований и консерваторами, а в условиях революции – возвращению страны на путь естественного эволюционного развития. В рамках позитивистского в своей основе мировидения формировалась политическая программа П. Г. Виноградова. Ее основополагающим элементом стало 38 Parker Ch. Paul Vinogradoff, the Delusions of Russian Liberalism, and the Development of Russian Studies in England // Slavonic and East European Review. Vol. 69. No. 1. 1991. широкое просвещение народа. Либеральный характер данного требования определялся тем, что оно вытекало из признания демократизации главной тенденцией современного развития общества. Суть этого процесса П. Г. Виноградов видел в утверждении господства общественного мнения. Наиболее рациональной формой политического устройства, адекватно соответствующей современной демократии, он считал парламентское правление, что обусловливало поддержку ученым требования введения в России представительного органа, обладающего законодательной властью и имеющего право действенного контроля исполнительной власти. Вместе с тем П. Г. Виноградов отчетливо видел негативные последствия демократизации – стремление господствующего большинства ущемить интересы меньшинства, механическое объединение и подчинение избирателей партийному диктату во время стремящейся выборных воздействовать направлении, и кампаний, на нечистоплотные общественное мнение приемы в прессы, определенном т. д. Противодействовать этим негативным тенденциям было призвано просвещение, направленное на формирование сознательного отношение широких масс народа к политике. Только всестороннее развитие народного образования, полагал П. Г. Виноградов, может превратить демократию в господство просвещенного общественного мнения. Поэтому его участие в Московском комитете грамотности, комиссии по организации домашнего чтения, педагогическом обществе при Московском университете и других просветительных организациях определялось не только профессиональными мотивами, но выражало общественную позицию ученого. Стремление П. Г. Виноградова содействовать либерализации общества проявлялось также в том, что в стенах университета он выступал не только как профессор, но и как общественный деятель, который отстаивал университетскую автономию. Причем наряду с характерным для большинства профессуры требованием восстановления и расширения прав профессорской корпорации, он выступал за предоставление студентам права на создание собственных организаций. В курсовых, факультетских и общеуниверситетских представительных собраниях студентов П. Г. Виноградов видел инструмент выработки у них навыков законного выражения общественного мнения под руководством заслуживших их доверие профессоров. Другим важным элементом либеральной программы П. Г. Виноградова стал принцип господства права. Российский ученый подчеркивал заслугу английских правоведов А. В. Дайси и Дж. Брайса в формулировке теоретических основ этого принципа. Сутью его П. Г. Виноградов считал юридическое и практическое обеспечение прав граждан и их равенства перед законом. Особенно важным для России являлся контроль со стороны судов за законностью действий властей. Значимость принципа господства права определялась тем, что он обеспечивал нормальное протекание процесса демократизации общества. Успешное развитие демократических процессов, по мнению П. Г. Виноградова, было возможно лишь тогда, когда не только декларируется равенство прав всех граждан, но оно утверждается в деятельности всех государственных учреждений. Защита граждан от произвола бюрократии становилась особенно актуальной в связи с отмеченной историком в конце XIX – начале ХХ вв. тенденцией усиления роли государства в решении социальных проблем. Наконец, П. Г. Виноградова третьим являлась важнейшим принципом децентрализация либеральной управления. программы Реализация этого принципа, сформулированного на основе изучения американской демократии А. Токвилем, обеспечивала дифференциацию в обществе при сохранении его целостности. Великолепный знаток английской истории, П. Г. Виноградов считал, что идея децентрализации вытекает из практики английского местного самоуправления, уходящего своими корнями в англосаксонскую эпоху и трансформировавшегося в демократическое управление в Америке, где не было сильной аристократии. Применительно к России децентрализация управления должна была означать не перераспределение полномочий между центральной и местной бюрократией, а передачу их части местному общественному самоуправлению. Начало этого процесса, по мнению П. Г. Виноградова, было положено земской реформой, которая стала первым шагом в переходе от старого режима бюрократического управления, опирающегося на дворянство и защищавшего его узкосословные интересы, к новому – с участием общества и в интересах всех граждан. Предпосылкой этого процесса было освобождение крестьян. Земская реформа, таким образом, рассматривалась историком как средство формирования гражданского общества, основанного на самодеятельности свободных граждан, права которых защищены законом. Последнее положение неразрывно связывало процесс развития местного самоуправления с утверждением господства права, чему содействовало проведение судебной реформы. П. Г. Виноградов резко критиковал любые попытки бюрократического произвола в отношении земств. Устранить его могла, по его мнению, передача земскому самоуправлению всей полноты власти в пределах установленной компетенции и законодательное ограничение права представителей центральных органов вмешиваться в дела земств в исключительных случаях нарушения общественных интересов. Равенство всех граждан перед законом предполагало отказ от всяких сословных привилегий, в том числе и в формировании земских органов, что определило резко негативную реакцию П. Г. Виноградова на восстановление сословного принципа выборов в земства по закону 1890 г. Установленная система представительства в земских учреждениях ставила преграду на пути включения в них интеллигенции – главной силы земского движения, как считал П. Г. Виноградов. Помимо этого сословный принцип изолировал крестьянство, препятствуя активной просветительской работе образованных классов в его среде. Решить данную проблему должны были демократизация избирательной системы формирования земств на основе принципа всесословности и создание «мелкой земской единицы» на уровне волости. П. Г. Виноградов видел в земствах «школу большей свободы», поэтому он поддерживал идею «увенчания здания», т. е. создания всероссийского земского объединения, координирующего деятельность земств. В период революции 1905 г. в России он предложил в качестве противовеса палате, формируемой на основе всеобщего и равного избирательного права, создать высшую палату из представителей земств, что служило бы гарантией против слишком смелых законодательных экспериментов. За этим стояло отличное от кадетского понимание им идеи представительства. Если лидеры кадетов ратовали за партийное представительство интересов различных социальных групп, что соответствовало требованию равенства, то П. Г. Виноградов выдвигал на первый план требование целесообразности, реализация которого должна объединить индивидов и общественные группы «в прочное жизненное целое». П. Г. Виноградов считал, что земства могут стать средством формирования политического сознания народа, если им будет передано демократические проведение принципы их выборов в формирования парламент, и их будут утверждены деятельность будет распространена на всю территорию России. Наконец, земства рассматривались историком как оплот против наступления реакции. За всем этим скрывалось другое существенное отличие взглядов П. Г. Виноградова от кадетов – в отношении конституционализма. Если для кадетов большое значение имело конституционное провозглашение прав и свобод граждан, то для П. Г. Виноградова важнее было их обеспечение и закрепление в деятельности государственных и общественных институтов. Правда, следует признать, что он переоценил степень единства и силы земств, которые не смогли противостоять разрушительным тенденциям и стать основой для преобразования общества после февральской революции 1917 г. При определении перспектив политических преобразований в России П. Г. Виноградов опирался на анализ взаимоотношений бюрократии, интеллигенции и народа. Центральным элементом триады историк считал интеллигенцию, к умеренно-либеральной части которой принадлежал он сам. Последнее повлияло на определение им интеллигенции как «образованного среднего класса». В самостоятельную общественную силу она превратилась в XIX в. Важнейшими этапами ее становления были 1840-е и 1860-е гг. Именно в условиях николаевского режима, как ни парадоксально, сформировалась университетская система образования, ставшая главным средством пополнения рядов интеллигенции. Молчаливым поколением 1840-х была проделана интенсивная работа самосознания. Отмечая различия в определении западниками и славянофилами путей развития России, П. Г. Виноградов размежевания свободы указывал интеллигенции. личности, на Западники защищаемой исток последующего отстаивали законом от ценности политического просвещения, посягательств государства. Славянофилы отчетливо поставили вопрос об общественном идеале и указали на важность его соответствия русской исторической традиции. В поисках баланса между двумя этими мировоззрениями происходило все дальнейшее развитие деятельности интеллигенции, как оно представлялось П. Г. Виноградову. Вторым важным моментом в становлении интеллигенции как самостоятельной общественной силы стали реформы 1860-х гг. Подготовленные правительством при активном участии просвещенной части общества, они осуществлялись по западным образцам, но с учетом русской действительности. Отмена крепостного права, введение земского и городского самоуправления, преобразование судебной системы, признание автономии университетов, попытка обеспечить свободу печати и другие меры свидетельствовали о вступлении России в новое время. Необходимость реформ диктовалась кризисом старого режима и неспособностью правительства бюрократическими методами управлять страной. Именно в реформаторской деятельности намечались П. Г. Виноградовым точки соприкосновения и характер взаимоотношений интеллигенции с бюрократией. Исторические корни российской бюрократии лежали в централизованном управлении, установившемся в XVI в. в Московском государстве и реформированном Петром I и Екатериной II на принципах утилитаризма. Преобразование старого режима должно было сопровождаться, по мнению П. Г. Виноградова, заменой старой бюрократии образованными людьми со сформированными общественными идеалами. Именно в целях воспитания такой смены бюрократам он вел борьбу за университетскую автономию. На деле преобразование обернулось конфликтом. Правительство повернуло вспять, не пройдя и половины пути и оставив страну не только без народного представительства, но и гражданских прав. Оно предпочло действовать, опираясь на бюрократию, а не на общество и его просвещенных представителей – интеллигенцию. Исходя из своекорыстных интересов, бюрократия препятствовала развитию местного самоуправления и постепенному установлению конституционного строя в России, обрекая себя тем самым на полное устранение. Именно она была виновницей первой русской революции, которая привела к утверждению придворной радикального камарилье в модели представительства беспринципности, в Думе. бюрократия Не уступая спровоцировала и революцию 1917 г., приведшую к свержению монархии, считал П. Г. Виноградов. При таком ходе рассуждений историка на первый план выдвигались взаимоотношения бюрократии и интеллигенции с народом, которые особенно волновали его в революционные периоды. Видя в народе прежде всего крестьянство (пролетариат не брался в расчет по причине того, что им руководила экстремистски настроенная интеллигенция, и его возможности зависели от случайной поддержки крестьян), П. Г. Виноградов отмечал противоположность в отношениях к нему бюрократии и интеллигенции. вылившееся сначала Пренебрежение его интересами и правами, в сохранение бесправного положения крестьянства после отмены крепостного права и «понукание» им через институт земских начальников, а затем в насильственный слом традиционного хозяйственного уклада в ходе столыпинской аграрной реформы, характеризовало действия бюрократии. Стремление понять интересы народа, выразить и отстоять их, порождавшее самоотверженность и жертвенность, было присуще для деятельности интеллигенции. Объединение усилий всего общества при руководстве умереннолиберальной интеллигенции вело к успехам, наиболее ярко проявившимся в земском движении, достигшем апогея в годы Первой мировой войны, когда земский и городской союзы охватили основную массу сознательного населения страны, работавшего для победы рука об руку, несмотря на классовые различия. Февральская революция, хотя и разрушила традиционную форму правления, открыла возможность для утверждения начал самоуправления в общественной жизни. Однако она была упущена. Приход большевиков к власти был результатом восстания необразованных классов против образованных, спровоцированного доктринерами-экстремистами. Деятельность последних протекала вне земского движения и не имела ничего общего с интересами народа. Особую опасность П. Г. Виноградов видел в том, что политика новой власти ведет к уничтожению тонкого слоя образованных людей и тех положительных завоеваний, которые достигнуты их усилиями. П. Г. Виноградов морально поддерживал осуществляющуюся силами союзников интервенцию и белое движение, считая, что их победа приведет к установлению справедливого общественного устройства. «Земля останется в руках крестьян, которые веками обрабатывали ее; самоуправление будет достигнуто интеллигенцией, которая жертвовала благополучием и жизнью в борьбе за него; свободная мысль и социальная справедливость восторжествуют над насилием как справа, так и слева»39, – надеялся историк. Однако его надеждам вновь не суждено было сбыться. В размышлениях П. Г. Виноградова о глубинных, психологических причинах трагедии страны отчетливо проявилась его личная трагедия человека либеральных убеждений. Выше всего ценя человеческое достоинство, он много сил и энергии отдал общественному служению, направленному на создание условий для развития просвещения, без которого невозможно существование свободной и сознательно действующей личности. Однако разрыв в культурном уровне наиболее образованного слоя русского общества и его основной массы, уходящий своими корнями ко временам церковного раскола XVII в., не был преодолен. Именно он порождал непонимание и отчуждение в обществе. Преодоление культурного разрыва между интеллигенцией длительным процессом, и народом, который не по мысли может П. Г. Виноградова, быть ускорен ни является поспешными непродуманными реформами, не учитывающими историческую традицию, ни тем более революционными переворотами, которые лишь доводят это различие до крайности антагонизма. В поисках путей выхода из тупика он вновь возвращался к исходной точке развития самосознания интеллигенции – идейному противостоянию западников и славянофилов. Синтез западнических и славянофильских идеалов, обеспечение реформами как личных прав и свобод, которые утверждались западноевропейской исторической традицией, так и социальной справедливости, тягой к которой 39 206. Vinogradoff P. The Policy of the Pro-Bolsheviks // Russian Commonwealth. 1919. Vol. 1. No. 9. P. проникнута история русского народа, должны были стать залогом возрождения России. Таким образом, в определении П. Г. Виноградовым путей и способов политического преобразования России конца XIX – начала XX вв. отразились, пусть и не всегда осознанно, его личный опыт научной и преподавательской деятельности и участия в земском движении, сформировавшаяся на этой основе умереннолиберальная позиция, опиравшаяся на органическое видение истории общества, наконец, чувство патриотизма, обостренное многолетней жизнью вдали от родины. Однако органицизм как система аргументации не подходил для объяснения периодов существенных социальных перемен. В условиях быстрого изменения структуры общества и обострения вследствие этого социальных противоречий он не позволял в полном объеме учесть разнообразие интересов различных классов и общественных групп. К тому же выдвижение на первый план социального развития при изучении истории и анализе современного положения в стране затушевывало национальные различия, а значит, не позволяло адекватно оценить значение национальных проблем, возникающих в полиэтнической Российской империи. Использование органицистских метафор для характеристики состояния российского общества приводило П. Г. Виноградова к переоценке степени его единства. В годы Первой мировой войны эти ошибочные в своей основе представления еще больше деформировались в результате активного участия историка в пропагандистской компании, направленной на создание привлекательного для англичан облика России как союзницы по Антанте в борьбе против общего врага. Нацеливая на поиск истоков позитивных тенденций в прошлом, которые представлялись как причины современных процессов, органицизм предоставлял больше возможностей для оправдания свершившегося. С его помощью легче было обосновать консервативную программу, ссылаясь на традицию, нежели объяснить причины разрывов, переломов в развитии общества. Революция с трудом укладывалась в рамки органицистского представления об общественном прогрессе. Она представлялась как отклонение от нормального развития, как болезнь. Поэтому под влиянием революционных потрясений в России начала XX в., вызванных прежде всего нерешенностью социальных и национальных вопросов, в ходе их осмысления происходила трансформация представлений ученого о характере изменений в истории. Не желая мириться со свершившимся у него на родине, П. Г. Виноградов вынужден был признать наряду с важностью причинного объяснения исторического процесса, значение целесообразности и ценностей в истории. Так контекстуализм начал постепенно вытеснять органицизм в интерпретации общественных изменений. Формирующийся новый подход к истории позволял представить ближайшее прошлое России как ряд упущенных возможностей, осудить нравственно тех, кто был виновен в этом. Однако для новой политической программы этого было мало. Полнее он воплотился в изучении правоведения, где нашел свое выражение в типологии исторически складывающихся систем права, обеспечивающих устойчивое развитие общества на основе представления о справедливости, характерного для той или иной исторической эпохи.
