Рецензенты: М.М. Раевская А.В. Ващенко
advertisement
Рецензенты: доктор филологических наук М.М. Раевская доктор филологических наук А.В. Ващенко Данная работа посвящена исследованию национальной идентичности итальянцев, культурноисторическим доминантам самоотождествления и саморепрезентации нации. В работе подчеркивается парадоксальный характер идентичности итальянцев: в силу сильных региональных различий сложно говорить о едином уровне освоения национальной идеи, но при этом существует исторически сложившееся культурное единство. В качестве материала рассматривается политическая символика государства, символика, формирующаяся в коллективных представлениях нации, что отражает особенности формирования национального государства в Италии. Отдельно изучаются константы культуры - устойчивые элементы национальной самоидентификации из разных сфер культуры повседневности. 1 Шевлякова Д.А. Доминанты национальной идентичности итальянцев Монография Москва КД Университет 2011 2 Введение Рубеж ХХ-ХХI вв. характеризуется нарастанием процессов глобализации и, как следствие, культурной стандартизации, с одной стороны, и дезинтеграции, сепаратистских устремлений и дробления внутри наций – с другой. Формированию наднациональных сообществ противостоят процессы осознания национальной идентичности, хранящей в глубинных структурах коллективного бессознательного сложный комплекс устойчивых представлений национальной общности о себе самой. В эпоху глобальных перемен деление по национальному признаку становится атрибутом социального самоопределения, национальная идентичность – одним из немногих устойчивых ориентиров в меняющемся мире. Понятие нации становится определяющим в международных отношениях, современная политическая практика основана на понятиях национального суверенитета и права нации на самоопределение: именно нация является основополагающим понятием в принципах работы ООН. К определению нации исторически сложились два подхода: «естественный» / «примордиалистский» и модернистский (инструменталистский или конструктивистский). Представители примордиализма, И.Г. Гердер, К. Гирц, Э. Смит, К. Каутский, современные российские ученые В.И. Козлов, В.Г. Бабаков, М.Н. Руткевич, С.А. Кравченко, Э.А. Поздняков и 3 др., понимают под «нацией» естественно сложившуюся общность людей, обладающую родословной и местом рождения, высшую форму этноса, утвердившуюся в эпоху преодоления феодальной раздробленности и формирования буржуазного государства. Впоследствии эта концепция была принята – за некоторыми оговорками – в марксистскую историкофилософскую систему: труды В.И. Ленина, И.В. Сталина, Ю.В. Бромлея. Согласно примордиалистской теории, нация обладает волей и миссией, а также «национальным духом» или «национальным характером». Последние два понятия смежны с понятием «идентичности», они впервые появляются в трудах немецких романтиков и получают развитие в идее внутреннего единства отдельных культур О. Шпенглера и культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, в трудах русских философов Н. Бердяева, П. Струве, С. Трубецкого. Представители «модернистского» (инструменталистского или конструктивистского) подхода (Э. Геллнер, М. Хрох, В. Дойтч, Э. Смит, Э. Хобсбаум, А. Коэн, Б. Андерсон, российские ученые В.А. Тишков, А.И. Миллер) делают акцент на функциональном значении нации: она необходима для «конструирования» национального государства, идеологического оправдания и легитимизации определенных представлений о территориальном, политическом и культурном единстве. Самым радикальным теоретиком конструктивизма является английский 4 исследователь Б. Андерсон, который определил нацию как «воображаемое сообщество»: «Нация — это воображаемая политическая общность, причем, воображаемая как необходимо ограниченная и суверенная»1. Ученый подразумевал под этим, что любая общность, не основанная на непосредственном контакте между индивидуумами, есть общность воображаемая, и человек, в некотором смысле, живет в воображаемом мире, создавая свою, человеческую реальность. Концепция идентичности становится ключевой для понимания сущности «воображаемого сообщества», так как именно идентичность является цементирующим составом, который скрепляет коллективные представления нации в единое целое. В настоящем исследовании конструктивистская парадигма изучения нации представляется наиболее продуктивной для комплексного исследования итальянской национальной идентичности. Согласно этой концепции, нация мыслится как общность, целенаправленно созданная политической элитой. В современной российской науке национальную идентичность трактуют как один из базовых компонентов социальной идентичности отдельной личности такие ученые, как А.А. Велик, С.В. Лурье, Г.У. Солдатова, А.В. Сухарев, Н.М. Лебедева, Т.Г. Стефаненко, В.С. Собкин, Е.Н. Данилова, В.А. Ядов, Л.М., Дробижева, А.В. Лукина, В.А. Тишков. В зарубежной науке социологическая интерпретация понятия национальной идентичности дается в трудах 5 социологов и антропологов Э. Дюркгейма, Ч. Коули, Дж.Г. Мида, П. Бергера, Т. Лукмана, С.Московичи, Н. Элиаса, Г. Тэджфела, Э. Эриксона, Б. Андерсона, А. Смита, Э. Геллнера. В настоящей работе под термином «идентичность» понимаются сложившиеся представления людей о своей нации, результат процесса отождествления с ней. Идентичность нации – это осознание нацией себя как коллектива, отдельного и отличного, с одной стороны, от других наций, а с другой стороны, от других организаций – властных структур, церкви, добровольческих организаций. В национальной идентичности выделяются три структурных компонента: 1) когнитивный; 2) аффективный (эмоционально-ценностный); 2 3) поведенческий . Когнитивный компонент представляет собой содержательное наполнение национальной идентичности, знания и представления о своей нации, а также критерии этнической дифференциации и идентификации. Критерии варьируются в разные исторические периоды, но традиционно среди них выделяют: общность происхождения и общность территории, общность языка и культуры, традиции и обычаи, религию, общее историческое прошлое3. Эмоционально-ценностный компонент содержит в себе комплекс чувств, вызванных фактом принадлежности к данной нации: гордость, достоинство, самоуважение, радость, любовь, преданность, обиду, стыд, ущемленность, вину, униженность. Это позволяет говорить о 6 положительной или отрицательной валентности идентичности (параметры идентичности), или о трансформации по типу гиперидентичности (национального фанатизма) или гипоидентичности (осознании неполноценности собственной нации)4. В научной литературе саморефлексия итальянской нации анализировалась, в большей мере, на основании исторического становления национальной идентичности: в качестве примера можно привести работы Дж. Боллати, Э. Джентиле, Дж. Алиберти, А. Дель Бока, К. Дуггана5, либо в политической парадигме – исследования Э.Дж. Рускони, Э. Галли Делла Лоджа, У. Черрони, А. Скьявоне, И. Левина, В.П. Любина6. Другим направлением исследования национальной идентичности были работы по изучению национального характера Л. Бардзини, Дж. Бокка, Э. Галли делла Лоджа, А. Гамбино, Дж. Алберти, С. Патриарки, А.В. Павловской7. Для анализа этоса итальянской культуры национальная идентичность является ключевой проблемой по причине своей двойственности и кажущейся незавершенности генезиса: с одной стороны, страна Италия образовалась в 1861 г., и полтора века, прошедшие с момента объединения страны, казалось бы, являются достаточным сроком для формирования единой идентичности. С другой стороны, жители Италии значительно отличаются друг от друга с этнической, социальноэкономической и культурно-исторической точек зрения: с момента распада Римской империи и до момента создания Итальянского королевства на 7 территории Апеннинского полуострова существовали разные, суверенные государства со своими собственными традициями и языком. Такое «пестрое» наследие стало значительным препятствием для политической, экономической и культурной унификации итальянцев в единую нацию, вопрос о завершенности генезиса нации итальянцев остается открытым до сих пор. Италия является страной парадоксов. С одной стороны, естественные географические границы (Альпы и моря) ограждают ее от остального мира. Данный геополитический фактор был основополагающим для территориального и культурного обособления Италии во все эпохи, начиная с эпохи Древнего Рима, когда понятие «Италии» уже существовало. Этот фактор учитывался и в Средневековье, и в Новое время, когда при множестве государств (некоторыми из которых владели разные европейские державы), этноним «итальянский» все же существовал. Во многом благодаря географической обособленности и сохранилось расхожее представление об общности, связывающей разные силы парадигмой единой территории. Этим фактором обусловлено и знаменитое высказывание Меттерниха, ставшее впоследствии крылатым: «Италия – это чисто географическое понятие»8. С другой стороны, внутри самого Полуострова существуют серьезные географические барьеры, прежде всего, горная цепь Апеннин, проходящая через всю территорию с севера на юг, а также значительное количество 8 крупных островов. Помимо этого, Полуостров рельефно и климатически неоднороден: разнообразие климата Италии определяется территориальной протяженностью по долготе. В глазах иностранцев Италия является «солнечной страной», но в Венеции холоднее, чем в Лондоне, а в Альпах, в районе Червинии, выпадает больше снега, чем в Сибири. На севере Италии тип климата умеренно континентальный, на Паданской равнине в январе по ночам температура понижается до нулевых и даже слабо отрицательных отметок. В горной местности Альп и Апеннин снег держится до 6 месяцев на вершинах, в период с октября по май часты обильные снегопады. А центральная и южная часть Апеннинского полуострова по климатическим особенностям типично средиземноморские районы с теплой и мягкой зимой и жарким и сухим летом, с марта по октябрь в этих широтах дуют сухие жаркие ветры из Сахары. Современная Италия неоднородна в экономическом и социальном аспектах. Существует исторически сложившийся «Южный вопрос», который заключается в том, что экономический разрыв между южной и северной частями очень велик. Север обеспечивает бóльшую часть налоговых поступлений в национальный бюджет, поэтому вполне понятно прагматическое нежелание трудолюбивых жителей Севера «содержать» южан. К примеру, служащие госсектора получают одинаковые зарплаты и в Лигурии, и на Сицилии, хотя первая, более экономически развитая, 9 направляет в центральный бюджет более внушительные отчисления, да и потребительская корзина у нее на 50 % дороже9. Недовольство существующим положением вещей в этой области стало движущей силой проекта У. Босси — созданной в 1980 г. сепаратистской партии «Лига Севера». В 1990-е гг. самая радикальная часть «Лиги Севера» поставила вопрос о выделении из состава Итальянской Республики «настоящей Италии» (Севера Италии) и о провозглашении независимой «Падании» (северные регионы) со столицей в Милане. Важно, что столь ярко выраженные сепаратистские настроения проявились впервые с момента создания итальянского государства, по словам известного итальяниста И.Б. Левина: «Впервые с момента объединения в 1861 г. в стране обозначилась конкретная опасность утраты национально-государственного единства; опасность, уточним, тем более зловещая, что лозунги, выкрикиваемые Лигой Севера, отзывались эхом в Балканских горах. Страстная мечта, которой жили выдающиеся сыны Италии со времен Данте и Макиавелли до наших дней, была публично поставлена под сомнение партией, представители которой заседали в правительстве»10. Италия неоднородна и в плане политикоадминистративного устройства, регионы в последние годы приобретают все большую автономию, из центра передаются административные полномочия, налицо центробежные процессы. Страна представляет 10 собой мозаику региональных субкультур, состоящих, в свою очередь, из множества местных социокультурных контекстов. Таких контекстов бесчисленное множество, и эта дробность объясняется историческими предпосылками, которые противостоят нивелирующей силе современности. Знаменитое высказывание Ф. Броделя: «Суть Франции – разнообразие»11 можно смело перефразировать и применить к Италии, ибо Италия так же разнообразна в географическом, климатическом, биохимическом и социокультурном аспектах, как и Франция. Поэтому все, что изложено в замечательной книге Броделя касательно Франции, применимо и к Италии: она так же разнообразна, пространство ее так пестро, как мало в какой другой стране, мозаика ее пейзажей удивительна. Так же, как и во Франции, и каждая деревня, каждая долина, каждый «край» обладают собственным лицом. Региональное разнообразие проявляется, прежде всего, в разном генотипе и физиологическом облике итальянцев, что связано с этническими корнями. Житель Севера Италии может быть голубоглазым, светлокожим и светловолосым, похожим на немца, в то время как житель Юга Италии будет низкого или среднего роста, темноглазым, смуглым, с темными кудрявыми волосами, похожим на араба. Это неудивительно, ведь еще доримский этнический субстрат был чрезвычайно пестрым, самым ярким свидетельством тому могут быть этнонимы современных итальянских регионов: в доримскую 11 эпоху в Лигурии жили лигурийцы, в Венето – венеты, в Тоскане – этруски, в Умбрии – умбры, в Лацио – латины, в Базиликате (Лукании) – луканы, в Абруцци – брутии, в Апулии - апулии, на Сицилии – сикулы и сиканы, на Сардинии – сарды. Кроме того, были еще народности сабинян, самнитов, вольсков, эквинов, пиченов, мессапиев; Северная Италия в Альпах характеризовалась массированным кельтским субстратом, а Юг греческим субстратом, наследием колоний Великой Греции12. Впоследствии, после распада Римской империи, на это этническое разнообразие, организованное в государство, но не ассимилированное римлянами, наложилось разнообразие народов, выступивших в качестве этнического суперстрата: герулы, ругии, ломбардцы, франки на Севере Италии, ост-готы в Центре, вандалы, византийцы, арабы, норманны на Юге13. Начиная с XV в. итальянские государства завоевываются Францией, Испанией и Австрией, следовательно, происходит частичная ассимиляция завоевателей и очередное изменение генотипа. Для жителей современной Италии этнический вопрос давно потерял свою актуальность, но встал вопрос об определении национального характера, социальнопсихологического и культурного облика «типичного итальянца»: «Есть тип денежного паданца или жителя Альп, который ест сливочное масло, но есть и другие, предпочитающие оливковое масло и не столь богатые. В этой стране столько риторики, что никто не знает, какая она на 12 самом деле», - пишет журналист Э. Бьяджи14, посвятивший много публицистических работ исследованию национальной идентичности итальянцев. Сами итальянцы очень четко отслеживают региональную принадлежность, один из ключевых вопросов в коммуникативной ситуации знакомства является вопрос «Откуда ты родом?» («Di dove sei?»). Внутри Италии существуют расхожие региональные психологические характеристикиклише: миланцы – промышленники (вариант: холодные и неприятные), туринцы – элегантные аристократы на французский манер, генуэзцы – упорные, болонцы – весельчаки и обжоры, тосканцы – высокомерные, со специфическим чувством юмора, римляне вульгарные, неаполитанцы – лентяи, жители региона Абруццо – упрямцы, сардинцы закрытые, сицилийцы – мафиози и ревнивые мужья. В речевом узусе закреплены следующие поговорки-характеристики: «i piemontesi sono falsi e cortesi», «i genovesi (liguri) sono tirchi (pessimisti e scontrosi)», «i lombardi sono laboriosi e legati ai beni materiali», «i siciliani sono gelosi», «i romani sono spavaldi e estrosi (burini)», «i sardi sono ostinati», «i toscani sono cinici e sprezzanti» и многие другие15. Не только области, но и отдельные города, поселки и деревни имеют собственные диалекты, которые разительно отличаются друг от друга по всем параметрам: фонетическому, грамматическому, лексическому. В современной Италии существуют также сардинский, 13 фриульский, ретороманский и ладинский, имеющие официальный статус языка16. Помимо этого, существуют «пограничные» области с ярко выраженным двуязычием (официально признанным Итальянской республикой), где исторически сосуществуют два различных этноса. Это, прежде всего, регион Альто-Адиджи, который называют даже «южным Тиролем», настолько он «немецкий» и по языку, и по этническому составу, так как эта область вошла в состав итальянского государства только после Первой мировой войны. В области г. Триеста живут и говорят на двух языках итальянцы и словены. В регионе Валле д’Аоста вторым языком является французский. Широко представлено и двуязычие, официально не признанное Итальянской республикой. В Валле д’Аоста существуют населенные пункты, в которых говорят на франкопровансальском17, а под Турином и Кунео в некоторых поселениях - на окситанском18. На юге Италии другая, более «средиземноморская» этническо-языковая специфика: это албанский в Базиликате (в области таких городов, как Козенца, Катандзаро и Фоджа), греческий – в г. Саленто19, на Сардинии - каталанский (г. Алгеро)20. На фоне такой локальной конкретики обобщенный образ итальянца выглядит абстрактно и не вызывает доверия у палермитанца или венецианца, живущего в конкретном мире культурно-исторической традиции своего региона. Один из первых исследователей национального характера итальянский писатель и журналист К. 14 Малапарте писал: «Я не знаю, существуют ли итальянцы, так называемые итальянцы, и мне не важно это знать, хотя многие утверждают, что они существуют. Но именно они были и остаются источником всех бед Италии, гангреной, разъедающей страну, самыми жестокими и коварными врагами самого ее имени. Конечно, от кого-то или от чего-то должны же были происходить все те бедствия, которые превратили Италию в самую несчастную страну на свете. Ведь никак не скажешь, что все ее напасти произошли от ломбардцев, сицилийцев, умбров или тосканцев, которые являются жителями Ломбардии, Сицилии, Умбрии, или Тосканы, - являются всем, кем угодно, но только не итальянцами. Под итальянцами понимается та особая раса, которая непонятно где живет, какую одежду носит, какому хозяину служит, на каком языке говорит, что хочет и что думает, но как раз она и является источником всех бед и несчастий Италии»21. Двойственным является и восприятие общей истории. С одной стороны, в коллективных представлениях итальянцев и других наций аксиомой является положение, что «Италия – страна великой истории». Но, во-первых, происходит историографическая путаница, так как в эту область, естественно, попадает история Древнего Рима как один из наиболее славных, звучных и красочных эпох европейской и всемирной истории. Однако собственно «История Италии» начинается с момента падения Западной римской империи (476 г.), и вопрос о том, 15 насколько современные итальянцы являются прямыми наследниками Древнего Рима, остается открытым. Более того, единственный период, когда в Италии усиленно насаждалась идея о непосредственном наследовании итальянского государства Древнему Риму, были 1920-е гг. во время прихода к власти фашистов. Эвокация образа Римской империи делалась из идеологических соображений, поэтому фразы наподобие: «Традиции древнего Рима являются идеей-силой на пути к созданию итальянского государства»22 надолго приобрели отрицательные коннотации. Значит, национальная история Италии должна начинаться с 1861 г., когда произошло долгожданное политическое объединение Италии. Но в таком случае Италия предстает страной более молодой, чем государства Нового Света, не говоря уж о Европе. Между тем история культуры Италии, безусловно, началась задолго до политического объединения, и в истории итальянской культуры более правомерным, нежели в истории политической, представляется говорить о традициях античного Рима. Важнейшим фактором общенациональной основы итальянской культуры является тот факт, что итальянский язык сформировался уже в XIV в., а первые памятники на вольгаре относят к IX в. Сами итальянцы ощущают эту двойственную, проблемную природу национальной истории: вот как выразил ее парадокс один из самых известных теноров нашего времени – Л. Паваротти: «Спасением народу будет наша 16 беспредельная фантазия и наша история, которая делает из нас настоящих философов. Итальянцу не надо объяснять, что такое история, даже простой крестьянин имеет за спиной тысячелетия, делающие его весьма предусмотрительным и изворотливым. Однако, - добавляет певец, - Мы очень молодая нация». И приводит в пример свой концерт в одном из лондонских парков, когда по просьбе организатора, обратившегося к зрителям в микрофон, все как по команде закрыли зонтики, что, наверное, было бы невозможным в Италии23. Проблема общей истории как нельзя более актуализировалась в связи с кризисными явлениями в итальянской политике. По словам известного итальянского политолога А. Орсини: «Кризис итальянской политики - это кризис легитимации. Заново открыть смысл нашей «общей памяти» – вот необходимое условие для предотвращения пагубных последствий этого кризиса. Это приблизит граждан к институтам, заполнит разрыв, который грозит превратиться в зловещую пропасть между публичной и частной сферами — ахиллесову пяту любой демократии»24. Причиной дихотомии «региональноеобщенациональное» справедливо называют позднее политическое объединение Италии, а также присутствие на полуострове определенных сил, враждебно относящихся к объединению страны. Это проявляется и в государственном устройстве: Италия – единственная страна в мире, которая имеет на своей территории (в центре своей территории) другие государства – Ватикан и 17 Сан-Марино. Помимо официальной власти правительства Итальянской республики, существуют еще два мощных и эффективных института, – католическая церковь и организованная преступность, обобщенно называемая «мафия». Помимо разнонаправленных политических сил и ярко выраженной регионализации территории в конце XX в. Италия оказалась перед новым вызовом – массовым иммиграционным потоком. Для страны это было тем более неожиданным, что Италия была на протяжении XX в. поставщиком эмигрантов во все концы света. Именно поэтому в течение 1980-х гг. иммиграция в Италию не воспринималась как мультиэтническая и мультикультурная проблема. К тому же Итальянская республика столкнулась с этим феноменом позже Великобритании и Франции, бывших колониальных держав. Ситуация стала для страны драматичной в начале 1990-х гг., когда через Адриатическое море нелегально перебрались десятки тысяч беженцев из Албании, а также усилился миграционный поток из Африки (из Туниса и Марокко, прежде всего). Встал нелегкий вопрос о соотношении плюсов и минусов миграционной комплементарности нации: с одной стороны, Италия является страной с отрицательным демографическим приростом, следовательно, «свежая кровь» и новая рабочая сила представляются своевременным «вливанием», с другой, не происходит ассимиляции вновь прибывших с коренным населением: иммигранты 18 живут в отдельных кварталах, с трудом говорят на упрощенном итальянском, заключают браки между собой, исповедуют другие религии и разделяют другие культурные ценности, многие из них прибыли нелегально и не в ладах с законом25. Как и в любой другой стране, столкнувшейся с данным феноменом, в Италии размываются этнические и культурно-исторические границы национальной идентичности. Еще одним вызовом для национальной идентичности явились изменившиеся экономические и геополитические условия на международном глобализованном рынке, на котором конкуренция стала более жесткой, так как больше не ограничивалась западным миром. Встал вопрос о конкурентоспособности Италии в новых условиях, а национальная идентичность в современном мире утверждается тем сильнее, чем сильнее растут экономические показатели развития страны. Также сработал и экстратерриториальный фактор: рабочая сила в Италии, как и во всякой развитой стране, чрезвычайно дорога, и страна вступила в фазу постиндустриального развития, когда часть итальянских предприятий была вынесена за пределы страны. К этому прибавилась поставленная на поток продажа лицензий на производство известных итальянских брэндов за пределами Италии, благодаря продаже лицензий продукция знаменитого национального мультибрэнда «Made in Italy» стала производиться в Китае, Польше, России, Пакистане - где угодно, но только не в Италии. Это, естественно, размывает 19 контуры экономического компонента национальной идентичности. На фоне вышеперечисленных факторов интеграция страны в Евросоюз не выглядит особенной проблемой, так как не происходит умаления национального суверенитета, которого боялись противники Единой Европы. Для Италии, с 1950-х гг. выступавшей инициатором создания единого европейского пространства, новая, европейская идентичность не стала чем-то неожиданным и пугающим с культурной точки зрения, хотя на страну легли определенные экономические тяготы. Во всех вышеперечисленных проблемах, с которыми столкнулась итальянская нация, центральной является концепция национальной идентичности, которая каждый раз проявляется в одном из своих аспектов: национально-этническом, национально-религиозном, национальнокультурном, национально-экономическом и национально-политическом. Однако подлинной неожиданностью для исследователя национальной идентичности является ясно выраженный негативный характер аффективного компонента идентичности итальянцев. Традиционно считается, что национальная идентичность является a priori позитивной, так как обычно образ своего народа, его история и культура воспринимаются как положительные («нормальная идентичность»). При определенных отягчающих условиях может возникнуть некритическое предпочтение своей 20 нации всем другим («этноцентрическая идентичность»), или наоборот, «негативная» национальная идентичность, связанная с чувствами неполноценности, неуверенности, униженности, ущемленности и стыда, которая, как правило, присуща недоминантным этническим группам и меньшинствам. В случае национальной идентичности итальянцев возникает двойственная ситуация. Если рассматривать гетеростереотипический образ итальянского народа, то есть, национальные стереотипы итальянцев, созданных и сформулированных представителями других наций, то, в целом, этот образ будет положительным. Это романтический образ «страны искусства» и «подлинных страстей», который сложился в Европе с конца XVIII в., со времен путешествий И.В. Гете, Стендаля, Дж. Байрона, И. Тэна, У. Патера. Писатели, критики и историки искусств создали идеализированный образ итальянцев: живущий на прекрасной земле средиземноморский жизнелюбивый народ с развитым чувством прекрасного, от природы склонный к искусству и давший миру выдающихся гениев, искренний, импульсивный, любвеобильный, пьющий кофе и вино, вкусно и естественно питающийся. Однако сами итальянцы, похоже, настроены по отношению к своей нации излишне критично. Более того, складывается впечатление, что итальянцы как нация испытывают настоящий комплекс неполноценности, который проявляется всякий раз либо при сравнении себя с другими 21 европейскими нациями, либо при анализе политической и социально-экономической ситуации внутри страны. Это заметно по итальянской публицистике, где превалируют отрицательные оценки современной действительности, и по весьма популярным в последнее десятилетие сборникам эссе и монографиям в стиле научной публицистики, которые посвящены национальному характеру и ситуации в стране: А. Леви «Мы, итальянцы» (1988), П. Карбони, В. Чезарео, Л. Шолла, Е. Бессоци. «Культура современной Италии. Трансформация поведенческих моделей и локальная идентичность» (1990), Дж. Е. Рускони «Если мы перестанем быть нацией» (1993), Э. Борселли «Италия, которая не умирает» (1997), Э. Бьяджи «Дорогая Италия» (1998), А. Скьявоне «Итальянцы без Италии» (1998), Р. Бодеи «Наше разделенное «мы»» (1998), сб. «Белый, красный и зеленый. Идентичность итальянцев» (2005); Б. Северньини «Голова итальянцев» (2005)26. Также нередки монографии, посвященные отдельным «проблемным зонам» нации: Э. Бьяджи ««И» как итальянцы» (1995), «Италия грешников» (1998), Л. Шолла «Итальянцы. Стереотипы нашего дома» (1997), Дж. Бокка «Итальянцы, странный народ» (1997), Р. Коста «Италия привилегий. Словарь от «а» до «я» людей и групп, имеющих привилегии перед обычными гражданами» (2003)27. Стоит отметить, что первые эссе с негативными автостереотипами были опубликованы гораздо раньше, это знаменитые скандализировавшие 22 итальянское общество книги писателей и журналистов К. Малапарте «Благословленные итальянцы» (1961) и Л. Бардзини «Итальянцы» (1964)28, но именно в 1990-х гг. в Италии актуализируется проблема национальной идентичности. Изобилует отрицательными автохарактеристиками нации и публицистика. Так, в газете «Эспрессо» писатель и журналист Дж. Бокка ведет постоянную рубрику «Анти-итальянец», которую невозможно вообразить себе ни в одной европейской стране, достаточно представить себе рубрику «Анти-русский», «Анти-испанец», «Анти-немец» и «Анти-финн». В ней, в основном, критикуется существующая политическая система, которую автор обвиняет в коррупции, связи с мафией, лоббировании собственных интересов29. Новизна данного исследования заключается, прежде всего, в методологии исследования. Традиционно в российской и зарубежной науке при изучении идентичности превалирует либо психологический, либо социологический подход. Однако основным посылом идентичности является ориентация на «готовые» образцы, утвердившиеся как исторически или социально значимые. Это позволяет говорить о традиционалистском векторе становления идентичности, который направлен на устойчивые образцы: традиции, обычаи, обряды, ритуалы, стили поведения и т.д. В основе этого процесса - положительное восприятие традиции и обычая, которое можно назвать «позитивным 23 традиционализмом»30. Другими словам, исследование национальной идентичности должно быть культурологическим исследованием конкретной нации с элементами исторической реконструкции. При значительном количестве теоретических работ, посвященных структуре, параметрам и характеристикам национальной идентичности, ощущается нехватка применения ценных теоретических знаний на практике – описания культуры определенной нации через призму идентичности. Среди культурологических работ крайне мало фундаментальных, полных, четко структурированных исследований идентичности определенной нации, комплексные исследования национальной идентичности итальянцев отсутствуют. Между тем, именно через понятие идентичности с присущей ему смысловой многомерностью идеально концептуализируются характеристики национальной самопрезентации как в плане синхронии, так и диахронии. Поэтому в данной работе предпринята попытка подробно представить содержательный компонент национальной идентичности в качестве иерархической системы доминант. Так как понятие национальной идентичности пронизывает все сферы жизнедеятельности национального сообщества, в работе анализируются лишь те концепции и представления, которые являются когнитивными и эмотивными ориентирами для итальянской нации. В связи с этим 24 возникает сложный вопрос о соотношении аспектов синхронии и диахронии, так как, с одной стороны, описывается национальная идентичность итальянцев на рубеже XX-XXI вв., с другой стороны, каждая доминанта, чтобы быть таковой, должна быть константой культуры, укорененной в итальянской истории. Непосредственным объектом исследования является национальная идентичность итальянцев второй половины XX – начала XXI вв. Изучение самого процесса исторического становления нации будет дано в качестве краткого экскурса с акцентом на эволюцию концепции нации. В качестве предмета исследования выбран символический фонд нации: наличие общей символики свидетельствует об универсальности средств коммуникации внутри национального сообщества. Символическое пространство нации складывается из официальной государственной символики, исторических героев (национальнопрецедентных имен), наиболее знаменательных исторических и современных событий, фиксирующих этапы развития общности, а также из бытовых и природных символов, отражающих особенности жизнедеятельности общности. Предметом исследования являются также разные имиджевые конструкты: образ политического лидера, положительный имидж Италии, создаваемый на страницах учебников итальянского языка для иностранцев, имидж торгового национального мультибренда «Made in Italy». 25 К предметной сфере исследования относится также такая трудная для определения и изучения область, как коллективная память нации31: места памяти, привычные ритуализированные действия, этноним и макротопоним нации. Отдельным предметом исследования являются константы итальянской культуры32. Материалом для исследования является, в первую очередь, политическая символика национального государства: флаг, герб, гимн, конституция, гражданство. В исследовании впервые предлагается вполне оригинальный материал для выявления и иных символов итальянской идентичности, продвигаемых государством: это денежные знаки (как лиры, так и евро), филателистическая продукция, посредством которых государство не только формирует символический ряд национальной идентичности, но и ретранслирует его по территории как национальной, так и зарубежной. С целью изучения мест памяти в работе исследуются не только материально локализованные места, но и национальнопрецедентные имена, материалом для их выявления послужат монументальные и архитектурные комплексы, банкноты итальянского казначейства, марки, учебники итальянского языка и культуры для иностранцев. В рамках изучения коллективной памяти анализируются генезис и функционирование этнонима, макротопонима, концепций «нация», «родина», «страна», которые долгое время были в обращении исключительно в 26 качестве литературных топосов, следовательно, для анализа привлекается обширный литературный материал. Во второй XX в. наряду с литературой набирают популярность другие виды искусства медийного характера – киноискусство, эстрадное искусство и шоу-бизнес. Поэтому в исследовании рассматривается авторская эстрадная песня, впервые - как материал репрезентативный с точки зрения национальной идентичности. В исследовании впервые предлагается достаточно необычный материал для изучения национальной идентичности, а именно учебники итальянского языка для иностранцев, написанные итальянскими авторами. В них синтетически представлен компактный образ итальянской истории, а также многие элементы коллективной памяти; являются показательными и некоторые закономерности в подаче страноведческого материала. В подобных учебниках обязательно дается обобщенный и в разной степени стереотипизированный образ страны изучаемого языка - «на экспорт». Выявление констант культур предпринято в трех сферах национальной культуры, в которых удобно вычленять устойчивые во времени «структуры повседневности»: гастрономической системе Италии, региональной культуре Италии, итальянской моде33. В итальянской гастрономической системе с наибольшей силой проявлены этнодифференцирующие и этноунифицирующие тенденции. О релевантности данного материала для изучения национальной 27 идентичности могут свидетельствовать популярные в 1990-2010 гг. культурологические, антропологические, исторические статьи и монографии, посвященные итальянской гастрономической системе; а также целый поток гастрономических путеводителей, главной идеей которых является постижение истинной сущности Италии или отдельного ее региона через кухню. Второй сферой национальной культуры для нахождения констант идентичности в работе выбран феномен регионализма. Для данного тематического поля центральной выступает культурная оппозиция «универсальногоиндивидуального», релевантная на протяжении всей истории Италии. Сектор моды и дизайна выбран потому, что именно через него идет ретрансляция положительного образа Италии для международного массового потребителя. Так как в монографии должны быть определены доминанты самоотождествления итальянцев, то практически все источники будут итальянскими, будут изучаться автостереотипы, коллективные представления и массовая память итальянцев. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. Пер. с англ. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. С. 6. (Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso, 1983). 2 По поводу правомерности выделения данного компонента среди исследователей нет единодушия. См: Стефаненко Т.Г. Поведенческий компонент этнической идентичности: за и против // Кризис идентичности и проблема становления 1 28 гражданского общества. Под ред. Л.Н. Ивановой. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2003. С. 127-134. 3 Павленко В.П., Таглин С.А. Методы исследования в этнопсихологии // Введение в этническую психологию. Харьков: Изд-во ХГУ, 1992; Галкина Е.М. Методический аспект изучения проблемы этнической идентичности (опыт зарубежных исследований) // Духовная культура и этническое наследие. М.: 1990. Вып.1. С. 57-82. 4 Павленко В.Н., Таглин С.А. Общая и прикладная этнопсихология. М.: Т-во научных изданий КМК, 2005. 5 Bollati G. L’Italiano // Storia d’Italia. Vol. I. Torino: Einaudi, 1979; Gentile E. La grande Italia. Il mito della nazione nel XX secolo. Milano: Mondadori, 1997; Aliberti G. La resa di Cavour. Il carattere italiano tra mito e cronaca (1820-1970). Firenze: Le Monnier, 2000; Del Boca A. Italiani brava gente? Vicenza: Neri Pozza, 2005; Duggan C. La forza del destino. Storia d’Italia dal 1796 a oggi. Trad. in italiano. Roma-Bari: Laterza, 2008. 6 Banfield E. The Moral Basis of a Backward Society. New York: The Free Press, 1958; Rusconi G.E. Se cessiamo di essere una nazione. Tra etnodemocrazie regionali e cittadinanza europea. Bologna: Il Mulino, 1993; Galli della Loggia E. La morte della patria. La crisi dell’idea di nazione tra Resistenza, antifascismo e Repubblica. Roma-Bari: Laterza, 1996; Cerroni U. L’identità civile degli italiani. Lecce: Manni, 1996; Romano S. Le Italie parallele. Milano: Longanesi, 1996; Schiavone A. Italiani senza Italia. Storia e identità. Torino: Einaudi, 1998; Левин И. Италия в поисках национальной идентичности // Космополис, № 4 (10), 2004-2005; Любин В.П. Социалисты в истории Италии. М.: Наука, 2007. 7 Barzini L. Gli italiani. Trad. it. Milano: Mondadori, 1965; Bocca G. In che cosa credono gli italiani. Milano: Longanesi, 1982; Galli della Loggia E. Identità italiana. Bologna: Il Mulino, 1998; Gambino A. Inventario italiano. Costumi e mentalità di un paese materno. Torino: Einaudi, 1998; Alberti G. Carattere nazionale e identità italiana. Roma: Nuova cultura, 2009; Patriarca S. Italianità. La costruzione del carattere nazionale. Bari: Laterza, 2010; Павловская А.В. Италия и итальянцы. М. : Олма Медиа групп, 2006. 29 Metternich K. Фраза была произнесена во время рабочих обсуждений на Венском конгрессе, впервые опубликована в 1848 г. в неаполитанской газете «Nazionale». Изначально фраза звучала так: «La parola Italia è una espressione geografica, una qualificazione che riguarda la lingua, ma che non ha il valore politico che gli sforzi degli ideologi rivoluzionari tendono ad imprimerle». Цит. по: Ciuffoletti Z. Federalismo e regionalismo. Roma-Bari: Laterza, 1994. P. 19. 9 Pammolli F., Salerno N.C. Demografia, occupazione, produttività: il federalismo e la sfida della crescita nel Mezzogiorno // Quaderni del Cerm - Competitività, Regolazione, Mercati. Roma, 2008. 10 Левин И. Цит. соч. 11 Бродель Ф. Что такое Франция? Пространство и история. Пер. с французского. М. : Издательство им. Сабашниковых, 1994. С. 20. 12 Кузищин В.И., Гвоздева И.А. История Древнего Рима. М. : Академия, 2005. С. 5-14. 13 Тарле А.В. История Италии в Средние века. М. : URSS, 2010. С. 7-30. 14 Biagi E. I come Italiani. Milano: Rizzoli, 1995. P. 107. 15 Vincenzo M. Mastronardi V.M., Marascio F., Pizzi A. Psicologia degli italiani del centro-nord. Tipi, vizi, pregi e difetti. Torino: Centro Scientifico Editore, 2007. 16 Алисова Т.Б., Челышева И.И. Романские языки // Языки мира: Романские языки. М. : Академия, 2001. С. 15-56. 17 Загрязкина Т.Ю., Челышева И.И. Франкопровансальский язык // Языки мира: Романские языки. М. : Академия, 2001. С. 306. 18 Лободанов А.П., Морозова Е.В., Челышева И.И. Окситанский язык // Языки мира: Романские языки. М. : Академия, 2001. С. 280. 19 Десятова М.Ю. Языковое многообразие Калабрии // Вестник ПСТГУ. Серия «Филология», N.1. 2007 . 20 Нарумов Б.П. Каталанский язык // Языки мира: Романские языки. М. : Академия, 2001. С. 492-493. 21 Malaparte C. Benedetti italiani. Firenze: Vallecchi, 1961. P. 129. Пер. мой – Д.Ш. 8 30 22 Opera omnia di B. Mussolini, v. XXXIV, Firenze: La Fenice, 1961, p. 129-131. 23 Biagi E. Op. cit. P. 20. 24 Orsini A. L’identità italiana e i suoi interpreti // Dubbio. 2001, № 1. P. 16. 25 Fiorenza O. Il mondo in una piazza. Diario di un anno tra 55 etnie. Torino: Nuovi equilibri, 2009. 26 Levi A. Noi, gli italiani. Bari, Laterza, 1988; Carboni P., Cesareo V., Sciolla L., Besozzi E. La cultura dell’Italia contemporanea. Trasformazione dei modelli di comportamento e identità locale. Torino: Fondazione Agnelli, 1990; Rusconi G.E. Se cessiamo di essere una nazione. Bologna: Il Mulino, 1993; Biagi E. Op. cit; Borselli E. L’Italia che non muore. Bologna: Il Mulino, 1997; Bodei R. Il noi diviso. Torino: Einaudi, 1998; Schiavone A. Op. cit; Cara Italia. Milano: Rizzoli, 1998; Bianco, rosso e verde. L’identità degli italiani. A cura di G. Calcagno, Roma-Bari: Laterza, 2005; Severgnini B. La testa degli italiani. Milano: Rizzoli, 2005. 27 Biagi E. L’Italia dei peccatori. Milano: Rizzoli, 1995; Sciolla L. Italiani. Stereotipi di casa nostra, Bologna: Il Mulino, 1997; Costa R. L’Italia dei privilegi. Dalla a alla z dizionario delle persone e delle categorie trattate meglio dei comuni cittadini. Milano: Mondadori, 2003; Bocca G. Italiani strana gente. Milano: Mondadori, 1997. 28 Malaparte C. Op. cit; Barzini L. Op. cit. 29 Bocca G. Antitaliano. Denaro e potere, cioè soprusi // Espresso, 10.12.2010. 30 Пантин В.И., Семененко И.С. Проблемы идентичности и российская модернизация // Поиск национальноцивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском массовом сознании в контексте модернизации. Под ред. В.В. Лапкина, В.И. Пантина. М.: ИМЭМО РАН, 2004. 31 Нора П. Проблематика мест памяти // Франция-память. Под ред. П. Нора, М. Озуфа, Ж. де Пюимежа, М. Винока. Пер. с французского. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1999. С. 17-50. 31 Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М.: Наука, 1993; Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. С. 40. 33 Под «структурами повседневности», вслед за Ф. Броделем, понимаются устойчивые во времени ритуалы нематериальной жизни, охватывающей человеческую психологию и каждодневные практики // Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное // Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV XVIII вв. в 3-х т. М.: Прогресс. 1986. - Т.1. 32 32
