Досанова Г.М. ИО доцент, старший преподаватель кафедры социологии,

Досанова Г.М. ИО доцент, старший преподаватель кафедры социологии,
Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, Астана,
Казахстан
Женский мусульманский платок: между традицией и модерном
Процесс религиозного возрождения в Казахстане повлиял не только на
деятельность религиозных групп, но и на городскую культуру в целом. В публичной
сфере исламская символика заняла прочное место, определяя облик городской
среды.
Одним из наиболее ярких и новых атрибутов исламской культуры в Казахстане
стал хиджаб. В конце 1990-х г.г. в городах Казахстана стали появляться девушки в
мусульманских головных платках. Путь мусульманки к исламу в современном
городе имеет свои особенности, связанные прежде всего с условиями жизни в
урбанизированной среде, историческим контекстом 70-летнего государственного
атеизма и национальным фоном.
Актуальность исследования, связанного с изучением женской религиозности и
появлением новых примеров мусульманской принадлежности среди этнических
мусульманок (казашек) определяется остротой социальных проблем, связанных с
активизацией «исламского фактора» в Центрально-Азиатском регионе, а также
важностью изучения женской мусульманской религиозности и индивидуальных
структур
адаптации
исламизированного
образа
жизни
в
условиях
секуляризированного окружения и множественности культурного предложения в
столице Казахстана.
В период с сентября 2007г. по август 2008г. исследователем было предпринято
социологическое исследование, где в качестве основного метода исследования
выступил метод глубинного интервью. Исследование было направлено на изучение
комплекса вопросов, В фокусе проведенного социологического исследования
находились молодые женщины в возрасте от 17 до 35 лет, принявшие хиджаб в
постсоветском Казахстане. Нередко данная группа подпадает под такие
распространенные сегодня определения, как «фундаменталистки, фанатички» и т.п.,
и являются объектом активного дискурсного конструирования.
В круг исследовательских задач входило установление семантического и
символического значения акта принятия платка. А также поиск ответов на вопросы Что значит быть практикующей мусульманкой в городском пространстве
современного Казахстана? Хиджаб – это возврат к традиционализму, к прошлому,
либо это новая традиция, стратегия, диктуемая современными общественными
преобразованиями?
На сегодняшний день, значение девушек, одевающих хиджаб, в молодёжной
исламской субкультуре Казахстана довольно велико в силу того, что они сами
становятся своеобразным маркером нового мусульманского коммюнити. Если
учесть строгость общерелигиозных предписаний, которые должны соблюдать
девушки, то возникает вопрос: Чем обусловлено то, что в светском обществе
девушки соглашаются на эту роль?
Одним из первых наблюдений стало вариационное понимание значения
мусульманского платка – хиджаба. Хотя хиджаб – это полный комплекс
мусульманского костюма, главное требование к которому заключается в том, чтобы
оно, скрывая очертания фигуры, полностью закрывало голову и тело, кроме лица и
кистей рук. В действительности в общегородском дискурсе хиджабом часто
называется только платок. Подмена понятий в данном случае не случайна,
поскольку именно платок выполняет необходимую для девушек «опознавательную»
функцию.
1
Таким образом, ключевым элементом гендерного дисплея выступает женский
головной убор, который несет главную символическую нагрузку. При этом согласно
концепции дисплея (в данном случае гендерного дисплея), разработанной
И.Гоффманом, под гендерным дисплеем понимается набор внешних
идентификационных атрибутов: одежды и поведения (1). Можно говорить о том,
что имеет место использование платка как символа принадлежности к
определённому сообществу, которое определяет пространство и жизненные
стратегии людей, использующих его. Под стратегией в данном случае понимается
совокупность практик, направленных на достижение определенного рода целей.
Хиджаб (арабское слово, означающее «преграда, завеса») – это не только платок, а
весь внешний вид девушки, главное требование к которому заключается в том,
чтобы она полностью скрывала голову и очертания фигуры, кроме лица и кистей
рук. Такую одежду в исламе называют «внешним хиджабом», поскольку существует
еще и понятие «внутреннего хиджаба» как определенного кодекса поведения,
которого должна придерживаться мусульманка.
Большинство молодых мусульманок Астаны воспитывались в светских, часто
атеистически настроенных, семьях. Те модели поведения, которые прививались им с
детства, не соответствовали ценностным представлениях исламской религии.
Обычно их воспитание не создавало условий для появления мусульманской
идентичности. Более того, решение надеть платок нередко сопровождалось
конфликтом с родителями, социализация которых происходила совершенно в
других условиях советского общества. По словам информанток, представители
старшего поколения, имея мусульманскую идентичность и соблюдая некоторые
исламские обряды, видят в ношении платка излишний фанатизм и крайность.
Соответственно путь в ислам на уровне практики оказывается путем
самовоспитания, постоянной рефлексии относительно своего выбора и работы над
собой. По большому счету, девушка «делает» из себя мусульманку. В процессе
«делания» часто решающую роль играет практика ношения головного платка.
Изучение биографий молодых мусульманок Астаны позволяет говорить о том, что
поворотным пунктом их жизненных историй оказывается акт «покрытия», который
в итоге превращается в процесс постепенного комплексного изменения практик и
образа жизни. Платок оказывается дисциплинирующим фактором: «И в идеале
должен пройти какой-то период, в продолжение которого ты постепенно
отказываешься от обтягивающей одежды, ходишь без платка, как некоторый
переходный период. Но моя практика показывает, что невозможно так ходить, когда
вокруг столько искушений: в одежде, в развлечениях (те же клубы). Когда у
человека нет преграды, то он всегда опускается: по одному шагу, постепенно. Для
меня платок стал этой преградой. Я его воспринимаю как то, что удерживает. Ведь
ношение платка ко многому обязывает» (Гульмира,26 лет).
При этом ключевым оказывается именно волевое решение поменять свою судьбу.
В интервью мусульманки подчеркивают свое рефлексивное отношение к религии,
акцентируя внимание на том, что к исламу они пришли самостоятельно и осознанно.
Девушки подчеркивают, что решение принять ислам и надеть платок – результат
критического восприятия окружающей действительности, порождающий нежелание
мириться с некоторыми его проявлениями, что, в свою очередь, ведет к поиску
альтернативного способа существования. Мусульманки относятся рефлексивно не
только к своей биографии, но и к условиям, в которых живут: они критичны в
отношении к современной западной системе ценностей, настроены на актуальное
включение в публичную сферу и социальную активность, на решение значимых
проблем современности (алкоголизм, наркомания, кризис семьи, преступность и т.
д.) и сами пытаются воздействовать на преобразование общества.
На деле, надев платок, мусульманка вовсе не оказывается затворницей, как это
принято считать. Парадоксом оказывается то, что ношение головного платка делает
2
их еще более публичными. Исламские атрибуты (особенно платок), как показывают
полученные мной данные, усиливают позицию мусульманок в публичной сфере, где
они становятся заметными акторами. Девушки объединяются в коммюнити
(жамагат) с целью решения актуальных вопросов своей повестки дня. В Астане одно
из крупных женских мусульманских коммюнити существует при фонде «ХалифаАлтай», где девушки-мусульманки помимо совместного отправления религиозных
обрядов (намаз, Ораза, тауырык), празднования коллективных религиозных
праздников (Айт), проводят совместный досуг, сообща изучая иностранные языки
(арабский, турецкий, английский), организуют женские конкурсы исламской
красоты и показа мусульманских мод. Также они активно устраивают
благотворительные акции для нужд детей из детских домов. Следует отметить, что
проведенное исследование показало многоаспектность бытования хиджаба в
Астане. В частности, здесь особенно остро встаёт вопрос о соотношении хиджаба
как религиозного костюма с местной казахской национальной традицией. Однако,
столкновение двух дискурсов: национального и религиозного, как выяснилось в
ходе исследования, имеет латентный характер, но однозначно присутствует.
Особенность описываемой в Казахстане ситуации заключается в том, что часто
ставится вопрос соотношения современной практики ношения мусульманского
платка и казахской национальной традиции. В частности, как рассказывают
мусульманки, многим из них приходилось сталкиваться с обвинениями в том, что
они не соблюдают национальных традиций. Реакция на это бывает разной.
Некоторые соглашаются с тем, что они не соблюдают национальную традицию,
поскольку ислам для них не имеет национальных коннотаций: «А еще нам говорят,
что вы не по-казахски (казашки ведь с косами ходили) сейчас одеваетесь. Но мы
ведь не национальную религию исповедуем. Мы ислам исповедуем и закрываем то,
что нужно. И у кого, как не у арабов нам учиться? Истинную веру нам приносят
арабы, потому что у них ислам не запрещался, верно ведь? У арабов эти знания как
бы сохранены» (Манат, 23 года). Однако для большинства мусульманок Астаны их
религиозные практики являются выражением казахской
национальной
идентичности. На вопрос: «Как бы вы отнеслись к тому, что кто-либо из ваших
ближайших родственников вступил в брак с представителем другой
национальности?» чаще девушки занимали позицию: «Считаю такой брак
нежелательным». Добавлю, что из шестнадцати глубинных интервью, которые мне
удалось провести с мусульманками, носящими платок в Астане, четырнадцать
подчеркивают особое значение своей национальной идентичности. И когда в их
адрес выдвигались обвинения в несоблюдении канонов национальной культуры,
они доказывали, что для казахов ношение женщинами платка и сокрытие тела
является традиционной практикой. Особое значение для девушек-мусульманок
имеет казахский язык, информантки выразили свое стремление говорить на родном
языке и желают, чтобы их дети также знали казахский язык. Также важным для
девушек-мусульманок при вступлении в брак оказывается этнический фактор.
Большинство информанток изъявили желание о том, чтобы их будущий избранник
был казахом.
Результаты проведенного социологического исследования позволяют сделать
следующие выводы. Возможно, главным из побудительных мотивов женщины при
выборе хиджаба является получение доступа к символическому капиталу (2). При
этом обладание данным символическим капиталом может означать для девушек
выгодное замужество, расширение социальной сети, возможность использования
религиозности как ресурса, повышение авторитета в семье и общественной жизни
(позиционирование себя как девушки, обладающей знанием о том, какая должна
быть настоящая женщина). То есть, этот символический капитал в конечном итоге
служит для достижения не столько религиозных целей, сколько секулярных. В
3
какой-то степени это объясняется тем фактом, что большая часть девушек
сделавших выбор в пользу платка являются выходцами из сельской среды.
Согласно данным эмпирического исследования можно утверждать, что хиджаб
становится не просто способом реализации жизненных установок девушек в
хиджабе, но и символом социального протеста против глобализации и массовой
западной культуры, поскольку именно такого рода заявления делали информантки,
когда речь заходила об их гражданской позиции.
Таким образом, будучи первоначально объектами проповеднической активности,
по мере вовлечения в ислам, женщины становятся участницами формирования
нового образа женщины-мусульманки в хиджабе с ее новыми мусульманскими
практиками в повседневности. Они преобладают среди тех, кто наиболее активен и
стабилен в своих религиозных интересах. Женщины, имеющие мусульманскую
идентичность,
базирующуюся
на
этно-культурной
принадлежности,
переформулируют свою Я-концепцию как «практикующие мусульманки».
Происходит это в условиях драматического изменения роли религии в середине 80-х
годов XX века, актуализации этно-религиозной идентичности казахов, а также
неоднозначного восприятия ислама в глобализированном мире и поиска
«позитивного ислама» среди мусульманских сообществ.
Литература:
1. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000, С. 304.
2. Здравомыслова Е., Темкина А. Структурно-конструктивисткий подход в
гендерных исследования // Социология гендерных отношений. М., 2004., С. 80-98.
4