Радужная В.Ю.

Василиса Юрьевна Радужная (Слагина) (р. 12.07.1974, г. Кунгур)
Биографические сведения
Автор-исполнитель, поэт, музыкант, веб-дизайнер.
Василиса родилась в творческой семье: мама Комарова Любовь
Даниловна – художник, а дедушка Кинев Данила Григорьевич – музыкант (в
17 лет ушел на войну в составе военного оркестра, вернулся в 1946 году).
Окончила Пермский колледж искусств и культуры, получила диплом и
специальность «педагог, руководитель оркестра русских народных
инструментов» (1999 г.)
Стихи начала писать в 15 лет (первая любовь – первые рифмы). Когда
Василисе исполнилось 17 лет, она решила посвятить свою жизнь творчеству
и в знак своего выбора придумала себе псевдоним Светлана Некто.
В 19 лет вышла на сцену, как автор-исполнитель своих песен.
Под псевдонимом Светлана Некто Василиса неоднократно становилась
лауреатом различных бардовских и поэтических фестивалей («Пилигрим»,
«Моя песня на компакте»). Песня «Вашингтон» стала победителем конкурса
«Моя песня на компакте» в 1997 году.
В 2004 году выпускает авторский сборник стихов «Брызги счастья».
Когда старшему сыну Даниле было 4 года, Василиса написала для него
азбуку в стихах.
Также Василиса любит рисовать.
В 2004 году освоила компьютер и самостоятельно начала делать
аранжировки к своим песням. На песню «Рыжая орда» в 2006 году пермский
музыкант Leo botzman проект Nec Plus Ultra сделал ремикс, с которым
Василиса выступала в Перми и Москве.
В 2007 году Василиса отказалась от псевдонима Светлана Некто.
Профессиональный веб дизайнер, автор сайта Феофана Липатова (2007
г.), сайта для проекта «Литературная карта Кунгура» (2010 г.).
Замужем, воспитывает троих детей.
В настоящее время проживает в с. Серга Кунгурского района Пермского
края.
Библиография
1. Некто С. Добро пожаловать в поэзию весны! [стихи] / С. Некто //
Искра - 2001. – 6 марта. - № 32-33. – Прил.: С.1,2. - (Творчество
читателей «Искры»).
2. Некто С. «Душа болит - живет Поэт»: беседа с С. Некто / С. Некто;
фот. А. Полякова // Искра. - 2001. - 6 марта. - Прил.: С. 2. (Творчество читателей «Искры»).
3. Некто С. «Еще не выцвела душа...» [стихи] / С. Некто // Искра. 1999. - 6 марта. - Прил.: С. 3. - (Творчество читателей «Искры»).
4. Некто С. Из новых стихов / С. Некто // Искра. – 2004. – 10 июня. – С.
5. – (Творчество читателей «Искры»).
5. Некто С. Когда растают паруса [стихотворение] / С. Некто // Искра. –
2002. - 5 янв. - Прил.: С. 2. - (Творчество читателей «Искры»).
6. Некто С. «Моросит»; Любовь; Возраст [стихи] / С. Некто // Искра.1999.-2 дек. - Прил. : С. 6. - (Творчество читателей «Искры»).
7. Некто С. Провинциальные глаза [стихотворение] / С. Некто // Искра.
- 1997. - 30 дек. - Прил.: С. 3. - (Творчество читателей «Искры»).
8. Некто С. Стихи /С. Некто // Искра. - 2002. - 5 янв. - № 1-2. – Прил.: С.
2. (Творчество читателей «Искры»).
9. Некто С. Чудо [зарисовка] / С. Некто // Искра. - 2005. - 10 марта. Прил.: С. 3. - (Творчество читателей «Искры»).
10.Блог Василисы Радужной [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://vasilisara.blogspot.com/
11.Радужная В. Авторские песни Василисы Радужной [Электронный
ресурс] /В. Радужная. – Режим доступа: www.kungurlitera.ru
12.Радужная В. Поэтический сборник стихов «Брызги счастья»
[Электронный ресурс] / В. Радужная. – Режим доступа:
www.kungurlitera.ru
13.Радужная В. Стихи [Электронный ресурс] / В. Радужная // Форум
Института
лидерства.
–
Режим
доступа:
http://www.onlineliders.org/index. php?topic=32.0
Произведения
***
В мрачных мыслях утопая, небосвод
Затянулся покрывалом серых вод.
Лишь в проталине весенней, голубой
Светит месяц, ясный месяц над рекой.
Что за пологом творится серых дней?Звёзды с месяцем толкуют про людей. (...)
...Звёзды грустно потупились: «Всё пройдёт –
Что проснулось, то однажды вновь уснёт.
Пусть побегают бесцельно по земле
Присягнувшие однажды Суете.
Тело в землю погрузится, душа – вон! –
Будет плакать и молиться нам потом.
А растраченные годы не вернуть,
Аромата василькова не вдохнуть».
1991
***
Погибла душа у поэта –
Казнили её суетой.
И плакала песня
не спета,
И дух ликовал
не святой.
Поэт остаётся поэтом,
И душу сгубил не поэт –
Кто венчан неискренним светом,
Тот веру теряет в Свет.
***
Мне блазится Вечер
«Потухшие Свечи»,
Где плачет неистово
Царь Ад-Коса.
- Величество Спеси,
Целуйте мне плечи.
Величество, бросьте
Песок в небеса!
***
И вновь из «Некто» я – никто.
От солнца я ушла под тучи.
И я не знаю – кто? за что?Меня вдруг сделал невезучей.
1992
Трагибес
(трагедия века)
Купите душу за «пол-лимона»!
Она, поверьте, не так черна.
Вполне изящна, как Лиза Мона.
А как сердечна, а как верна!
Она, святая, порочна светом –
Её сорвали вчера с небес.
Эй, толстопузый, гони монету!
Поэт, ты бредишь – попутал бес.
Чего ж ты плачешь? Твоя невеста?!
Она ж бесплотна… Камена? Брось!
Эй, покупатель! – Замесишь в тесто,
Духовной пищей… Фу, чёртов лось!
Ну что, святоша, не продаёшься?
Да, нету спроса. В былую старь…
Поэт, дарю! Да чего ж ты мнёшься?
Ах, разобрался? Ну, да – я Царь.
Я здесь пролётом. Так, заскочилось –
Лечу в скандалы, вдруг слышу мат…
Она тут рядом в грязи молилась.
А ты – чистюля! Ну, прямо франт!
Да забирай же! Даёшь свободу? –
Да ты б ей крылья подмастерил.
Она ж, святая, всё прёт к народу.
Эх, вы, святоши! Бери! ...Купил?!
1992
Траурная речь на могиле
усопшего чувства
- Фи, какая мерзость!
Отплясавший хлам.
Вы имели дерзость
Притворяться нам!
Вы бессмертный титул
Брали напрокат!!!
Краденую свиту
Прятали в разврат!
Вы в разлуке нашей
Проклинали нас…
На могиле Вашей
Проклинаю Вас.
1993
***
Добро пожаловать в поэзию весны
В ручьях ее жар – птицы гнезда свили,
Свои прически рифмами завили
Здесь чудо – перья - облачные сны.
Добро пожаловать в поэзию весны!
Пусть все, что прозой жизни называют,
В лучах поэзии весенней побывает!
Биография вдохновения
Вы помните, какое было Небо,
Когда вам было 18 лет?
Бездонно-алюминиевое Тело
Так пристально-бескрайне посмотрело.
Что показалось вам, что вы Поэт.
Потом вы рифмовали свои тени
И контуры с Вселенной по ночам.
Вам даже показалось, что вы Гений,
Способный бросить вызов небесам.
Вы бросили. Перчатка полетела
В лицо судьбе, и расцвела Дуэль.
НО СУДЬБА, ВАС УНИЖАЯ,
НЕ СУМЕЛА ПОЭЗИЮ УНИЗИТЬ!
***
Поэтизируя слезами,
рыдая снегом января.
Душа бессонными ночами
Болела, жизнь благодаря
За боль, за право удивляться.
За наслаждение собой,
способной Небом восхищаться
На дыбе суеты святой.
Кусались сны, плевались будни,
Болезнь хамила и цвела.
Но трон ее, как крест, несла
Душа, плывущая на судне
СУДЬБЫ…
Банальнейший сюжет!
Душа болит - живет Поэт!
***
Пусть время веником порхает,
А пахнет баней боль- Закат,
В чернила красные макает
Свой безупречно чистый взгляд.
И пусть ликует мясорубка
Судьба (ведь дело-то не в ней)Клюет любовь, как воробей,
Душа у каждой проститутки.
Пусть похмеляется мечтами
Капитализм - закончен день…
Закат бесплотными руками
Врачует бывший кленом пень.
***
Ну, вот и все,
но все же - было. Было!
Смеялась и вальсировала Жизнь
На шахматной доске судьба кружила…
Как это много! Было!
Было! Было!
P.S.
Искать в себе причину снегопада,
Лопатой разгребая свои сны.
Смешно? А я считаю - надо
Искать в душе рожденье снегопада
И отраженье будущей весны.
***
Все невозможное возможно,
Когда гуляешь в зеркалах,
Ступая в солнце осторожно,
Тень оставляя на словах,
Одетых в небо…
Ты скучаешь?
Как жаль! Живешь,
А с кем - не знаешь.12
***
Кухня крыльями взмахнула
И на небо вознеслась –
В ней брюхатая хозяйка
Пироги пекла для вас.
С мясом солнечного зайца
И с вареньем высоты,
С луком истины на масле
Поднебесной красоты.
И прозрачно акварели
На палитре неба пели
Кулинарные романсы…
Мораль:
Посмотри в иллюминатор
Вдохновения, ведь ты
Не последний гладиатор
На арене суеты.
Притяжение любви
Теряя притяжение любви,
Мы в невесомость попадем,
И, заполняя в небе корабли
Надежды, о любви мечтаем.
И ностальгия по лугам,
Цветущим нашими глазами,
Мешает наслаждаться нам
Цветами, скошенными нами.
Мы словно брошены в котел
Опустошения, но все же
Горит на дне его костер
Молитвы – может, Бог поможет
Вернуться в Притяжение любви.
***
Мне бы птицей на страницу,
Мне бы песней в небеса.
И серебряною вицей
Стадо бурь гонять в леса.
Алый бисер по осоке
Босы ноги сеют в теньПрорастет тот след высокий,
Зацветет струною день.
СОН
Во сне я целовала облака,
И не было во сне моем
тревоги
За настоящее, грядущее –
века
Лицо мое ласкали.
Во сне я танцевала
с пустотой.
И падали цветы в мою
корзину.
Во сне была я вечно
молодой
И вечно звезды были
молодыми.
Во сне была я словно не во
сне.
Мне можно было б и не
просыпаться.
И бесконечно светом
на Окне
Аплодисментов ярко
отражаться.
... Какой стерильный
мини-рай,
Все безупречно и по коже.
Какое счастье, что меня
Он соблазнить уже не
может!
***
Я буду ужинать абсурдом,
Я буду плакать пустотой,
Я нарисую ледорубом
Любовь.
Как это буднично и больно
Писать поэму высоты Свет заколачивает звезды
В глаза, мне их закроешь ты.
А ремесло сколотит рифму
И отшлифует по слогам.
(Как много пафоса в улыбке,
Когда ее наклеют вам).
***
Еще не выцвела душа,
Хотя уже цвести не может.
Есть у цинизма берега,
И у любви они есть тоже.
Мы - пациенты у судьбы,
Кто безнадежней, тот
моложе.
В стационаре жизни ты,
А я с тобой болею тоже.
Идет на выписку душа,
Так по-звериному богата
Огнем и верою в тебя,
Больное золото заката.
***
Когда растают паруса
На корабле заснеженных рассветов,
В проталине безумнейших сюжетов
Подснежные проснутся голоса.
И запоет, закружит, зажурчит
Заснеженная синевою фея,
Что от своих же запахов хмелея,
Счастливыми слезами голосит.
И, бестолково радость выражая,
Барахтаясь в капели новизны,
Душа новорожденная, живая.
Впервые грудь возьмет у матери-весны.
Когда растают паруса
На корабле заснеженных рассветов,
В проталине вопросов и ответов
Подснежные проснутся голоса...
Когда растают паруса... Когда?
«Моросит»
Утро натянуло тяжелы от влаги шаровары на свои журавлиные ноги.
- Пойду, посмотрю на себя в зеркало, - кокетливо сказала Высота и
уставилась в лужу. Затем она припудрила носик плесенью и закричала:
«Какие вздорные всё мысли! Что я некрасивая, нудная. Меня топчет космос,
я простужена», и она начала чихать.
- Моросит, - вздохнула женщина без зонтика.
«Моросит» отчалило, отчаянно жестикулируя, словно пытаясь
выкрикнуть: «Я кораблик без паруса! Я кораблик без паруса!».
Его беспомощное «SOS» захлебнулось в тяжелых от влаги шароварах
нужды.
Лето остывало; из-под колес торопливо-грациозных «диззи» шарахались
лужи. Жизнь танцевала пасскалью…
***
Как много жизни в обуви,
хранящей тепло пути!
***
Простынь света, шторы темноты
Круглосуточно стирает
Прачечная высоты.
Чистота купается в тазике рассвета,
На ладонях солнечных тает мыло лета.
Брызги счастья акают с неба в суету,
Женщина под зонтиком прячет пустоту.
***
Солнце жарит, время старит,
А я все еще в пути.
Споено коршуны летают
Двадцать пять плетей в груди.
Ветер улицу танцует,
Пыль кружится и поет,Знать, судьбу мою рифмует
Жизни пыльный хоровод.
Выйду в поле, закричу:
«Будет все, как я хочу!
Бюрократия Небес,
Шевелись, пока я Здесь!!!»
Любовь
Неба синего одеждаВасильковая надежда.
Урожайна и чиста
Колосится Высота…
Утро вышито росою,
Тишина, а мы с тобою,
Отгоняя комаров,
Одеваемся-ЛЮБОВЬ!
Провинциальные глаза
Посвящается мамочке,
Комаровой Любови Даниловне
Провинциальные глаза –
Загадка русской акварели,
Вся боль и правда, что роса
В зеленой вашей колыбели.
Я вами выпита была
На сарафане жизни летом –
Июльской ночью родила
Меня Любовь под лунным
светом.
Глаза озимые Любви,
Вы под февральскою
метлою
Так откровенно далеки
Всему, что стало не со мною.
Я распахаю небеса
И пашню солнечного света.
Вам подарю я до рассвета
Провинциальные глаза.
Чудо
НА 31-й неделе моей второй беременности
меня положили на сохранение в наш сельский роддом. Я словно попала в сериал, в котором каждая серия в будничности своей - уникальна. И феномен этой уникальности,
возможно, в том, что роддом - это место, где все вышито чудом - и занавески,
и воздух, и даже сугробы под окнами, со следами новоиспеченных пап на
своих спинах.
В палате патологии на 8 койко-мест лежало 6 беременных женщин.
Забавно, но в первую очередь у меня спросили не имя:
- Сколько?- внимательно разглядывая мой живот, поинтересовалась
юная Лида с огромным упругим пузиком.
Я не сразу поняла, сколько чего.
- Сколько недель?- уточнила она.
Все разговоры сразу прекратились - всем было жгуче любопытно,
сколько.
- Тридцать одна.
-А-а-а. - разочарованно протянула она,
- Долго еще.
-А у тебя сколько?
-Тридцать шесть, - гордо ответила Лида, вздохнула и неуклюже стала
укладываться на кровать. Вначале она положила одну ногу, потом подложила
подушку под спину, навалилась на нее, подняла вторую ногу, передвинулась.
Все это медленно. «Церемония», - с уважением отметила я для себя.
Удивительно похожи беременные женщины на старых людей - такие же
иногда беспомощные, неуклюжие. И я думаю, все дело в том, что старость —
своего рода беременность, только вот вынашиваешь в себе не жизнь, а
смерть.
Время в роддоме тянулось медленно. Скука отяжеляла наши без того
неуклюжие тела. Мы ели, спали, вставали на весы, сидели на кушетке в
коридоре, разглядывая стены, пол, друг друга и много говорили о родах, о
беременности и о тех жизненных ситуациях, которые этому предшествовали.
Сама мысль о неизбежности родов для каждой из нас уже не была шокирующей. Мы смирились с этим, втайне надеясь, что родовые муки обойдут
нас стороной.
Однажды, рано утром, «скорая» привезла роженицу.
Нас разбудила необычайная суета в коридоре - шаркающий звук
больничных тапочек и шепот, взволнованный, громкий. В нашей палате было
еще темно, только яркая полоска света под дверью. Быстрые тени пробегали
по этой сияющей линии, словно сигналы из Зазеркалья, или символы
рождения новой судьбы, новой жизни...
Все мы проснулись, но свет не включали, лежали молча,
прислушивались. Однажды каждая из нас станет причиной такой же
мистической суеты. Минут через десять кто-то из нас проскрипел:
«Роженицу привезли...», и мы, наконец, зашевелились - неуклюжие,
беременные тихоходы в одинаковых, когда-то оранжевых больничных
халатах.
Завтракали в торжественной тишине. Вошедшая в столовую санитарка
Люда, пышная, грубая, бесцеремонная, с неожиданно добрым, человеческим
выражением обычно заасфальтированного недовольством лица, утолила
наше любопытство: - Спит, - и пошла сдавать смену Дусе.
Ах, Дуся! Она тогда только начала работать в роддоме — «новичок» 45
лет с короткими, по-воробьиному взъерошенными волосами и большими
синими, пугливыми глазами. На тот момент Дуся не видела ни одних родов, а
потому нервничала от огромной ответственности и гнетущих ее
предчувствий.
Красная с мороза, она все сразу поняла — веки ее задергались, губы
задрожали. Видимо, желая стряхнуть с себя эту мгновенную робость, Дуся
изобразила нечто в стиле «брейк-данс». Да, от неизбежности присутствия на
родах ее безжалостно «плющило» и «колбасило». Ну а как же иначе?
И вот наступило время обеда. С десяти часов утра по роддому гуляли
стенания бедной женщины. Ели мы без аппетита, казалось, утратив всякую
способность различать вкус. Механически пережевывая и заглатывая пищу,
мы жадно вслушивались в каждый стон, надеясь услышать, наконец, крик
новорожденного.
В столовую ввалилась Дуся, налила в стакан кипяченой воды и
забулькала жадными огромными глотками.
- Ну? - выдохнули мы, беременные женщины.
Дуся будто очнулась от кошмарного сновидения, в глазах ее появилась
пульсация мысли.
- Мучается... Любовь Юрьевна говорит - рано еще, - она вздохнула,
потом посмотрела на каждую из нас, и, видимо, тут только поняла, что мы не обычные женщины, а мины замедленного действия, точно такие же, как
та, на которой подорвалась ее сегодняшняя смена. Мышцы лица ее
станцевали пляску отчаяния, и она юркнула в Заповедный конец коридора
(там находились Предродовая, Родовая и Детская палаты).
Ах, этот длинный, длинный коридор! Словно мудрый питон,
заглатывающий наши страхи, мысли, схватки, суету и боль, он возвращает
нам взамен однажды единственное притяжение жизни - Любовь. И все
обретает смысл и поэзию - углы, стулья, звуки, узоры на окнах, лучи
восходящего солнца, еще розовые... всегда розовые, потому что все это —
навсегда, если оно сопровождает Рождение Новой Жизни и делает тебя
Матерью. И ты чувствуешь - плывет в небесах на солнечной колыбели
первый крик твоего ребенка, и ты понимаешь, что в твоем сердце взошло
Незакатное Солнце материнской Любви. Навсегда...
Следом за Дусей в столовую зашла акушерка Любовь Юрьевна,
сопровождаемая воплем роженицы:
- Любовь Юрьевна-А-А! Не могу-у! Любовь Юрьевна с пониманием
посмотрела на наши перекошенные лица:
- Приятного аппетита, девочки!
- Спасибо! — поперхнулись мы.
- Лю-ю-ю-бовь Юрьевна-А-А! - сотрясала роддом женщина.
- Изнеженная женщина, - спокойно заметила Любовь Юрьевна. —
Головка у ребенка еще не прижата, а она уже так кричит, силы расходует…
Я не помню, зачем Любовь Юрьевна заходила в столовую – помню
только ее глаза - спокойные, мудрые, карие… уставшие. Оказывается,
женщина при каждой схватке заставляла ее гладить себе живот. И она
гладила, ведь это сельский роддом, рожают не каждый день. Кроме того,
Любовь Юрьевна обладала
удивительной способностью обезболивать
схватки - всё в ней было монументально, без суеты, даже казалось, что
само время густеет вокруг нее. Спокойствие, Тепло, Надежность верно
сопровождали ее, и каждая и нас мечтала рожать в ее смену.
Тихий час в тот день был часом громким - женщина связок не щадила.
На роды пришла врач Нина Витальевна. Ледяным голосом командовала она:
«Дыши! Тужься! Дыши!», но, видимо, роженица силы свои израсходовала и
разродиться уже не могла.
Мы не спали, теребили простынки.
В четыре часа пригласили Александра Васильевича.
- Ну, сейчас, значит, родит, - облегченно протянула Ольга. Всем нам
стало радостно, потому что невозможно было уже слышать эту симфонию
боли, ведь мы были беременны.
Большая Ольга и я вышли в коридор. Было время полдника, поэтому мы
позволили себе «прогуливаться возле столовой, от которой было всего метра
три до родовой палаты.
- Ну, что, родная, будем рожать? - громко, весело, жизнерадостно
спросил Александр Васильевич. Так спросил,
что захотелось даже
вытянуться по струнке и козырнуть; «Есть! Будем рожать!» - Гений!
Суворов!
- Ну! Поехали! - скомандовал он.
Удивительно, но с приходом Александра Васильевича женщина
перестала стонать. В течение нескольких минут были слышны только
одобрительные возгласы Александра Васильевича:
- Вот! Молодец! Так! Так! Давай!
Его голос гудел, как вулкан - казалось, что он принял на себя все
родовые муки, и его мужское тело сотрясают ужасные потуги.
- Ну! Да! Давай! Давай! — он буквально рычал.
И в какой-то миг его рык перерос в звериный вопль женщины, такой,
что у меня перехватило дыхание, а по телу пробежали огромные — с
муравья, жгучие мурашки.
Вдруг стало тихо-тихо - ни звука. Я посмотрела на Ольгу — она стояла,
словно большая каменная статуя, с открытым ртом и распахнутыми до
предела глазами.
И в этой невероятной тишине мы услышали Крик Новорожденного. И
все. Только крик ребенка.
ВСЕ ПОПЛЫЛО у меня перед глазами. Я еле дошла до туалета наощуп, на ватных ногах. Там открыла кран и разрыдалась. Я не могла
остановиться - ЧУДО ВЗОРВАЛО МОЮ ДУШУ. Я рыдала и гладила свой
живот. В нем - Жизнь. Новая ЖИЗНЬ. Когда я вышла, мое место заняла Ольга. Я увидела мельком ее распухший нос, красные глазищи - и она рыдала.
Мимо пробежала Дуся, как пьяная, безумная. Я окликнула ее:
- Дуся, кто?
- Мальчик, - просипела Дуся и растворилась в ординаторской.
Без тебя
Словно моль под облаками,
Птица по небу летала,
И затравленно сияло Солнце.
И как будто не мешало
Мне Живое, только тени
Угнетали и стонало Сердце.
А ландшафт души богемной
К телу жался –
В нем твой образ
внутривенно
Жить остался.
Зачем я ушла?
Окно запотело, на плечи
узоры тепла,
На спине твой взгляд.
И качается вечер на
люстре…
Зачем я ушла?
А тени сухие, что порох,
Как змеи, ползли
по глазам –
Одно бы движение, шорох,
И было бы адово нам.
Увы, холоднее дороги,
Что мокла с утра под
дождем,
Я скользко взглянула
на ноги
И тихо сказала «Пойдем».