Ф.М. Достоевский в творчестве русских неокантианцев А.З
advertisement
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ НЕОКАНТИАНЦЕВ А.З. ШТЕЙНБЕРГА И Ф.А. СТЕПУНА Н.А. Дмитриева С конца XIX в. Ф.М. Достоевский трактуется русскими мыслителями как национальный философ России. Этот подход к творчеству писателя укрепляли и развивали философы Русского зарубежья, в том числе и русские неокантианцы. «Достоевский – национальный философ России» [4, с. 11]. Именно с этих слов начинает свою книгу о Достоевском А.З. Штейнберг, выходец из Баденской школы неокантианства, ученик Г. Риккерта и ценитель философского творчества Г. Когена. Книга вышла в Берлине в 1923 г. – в один год с книгой Н.А. Бердяева «Мировоззрение Достоевского». С этих книг начинается история исследований Достоевского в русском послереволюционном зарубежье. Книгу Штейнберга Л.П. Карсавин считал лучшей книгой о Достоевском и рекомендовал швейцарскому издательству [3, с. 745], которое опубликовало ее по-немецки в 1936 г. Именно на это издание откликнулся в своей брошюре «Достоевский. Мировидение и мировоззрение» другой неокантианец – Ф.А. Степун [6, S. 5]. В течение жизни Штейнберг напишет еще не одну работу, посвященную Достоевскому, однако его понимание идейного содержания творчества писателя не изменится [3, с. 751]. Штейнберг был, конечно, не единственным русским неокантианцем, выступившем в печати с исследованиями о Достоевском. Разборы философских воззрений писателя публиковали еще, по крайней мере, три философа-неокантианца: Ф.А. Степун, И.И. Лапшин и С.И. Гессен. Из немецких неокантианцев Достоевскому посвятил отдельную брошюру «Значение Федора Достоевского для современного кризиса культуры», вышедшую одновременно с книгами Штейнберга и Бердяева, Пауль 1 Наторп [5]. Философское прочтение творчества Достоевского Наторпом представляется интересно прежде всего потому, что он, будучи одним из двух схолархов марбургского неокантианства, в начале 1920-х г. довольно сильно трансформировал собственную концепцию, оставалась, однако, и в собственном понимании, и в глазах своих коллег неокантианцем. Сходство в трактовке творчества Достоевского у Наторпа и его русских коллег может служить основанием для отнесения последних к неокантианству. Ф.Ф. Бережков, философ, сотрудник ГАХН в Москве, указывал, что новый всплеск интереса к Достоевскому на Западе и в особенности в Германии был связан не только со столетием писателя, но и с дискуссией, развернувшейся вокруг книги О. Шпенглера «Закат Европы». «Вдвойне интересно то, что Наторп ставит в центр проблематики Достоевского “Сон смешного человека”, этот рассказ, почти не замеченный русскими исследователями и так любимый в Германии. <...> И другие немецкие исследователи опирались на этот “фантастический рассказ”, но только Наторп признал его квинтэссенцией философии Достоевского» [1, с. 298]. Главной целью всего творчества Достоевского Наторп признает «нераздельное целое человеческого бытия» [5, S. 2], а главным предметом осмысления является не Бог и не конкретный человек [1, с. 299], а «человек как таковой, вечный человек, который все это проживает, делает, страдает вовсе не во сне, но в самой бодрственной действительности, и потому должен это высказывать» [5, S. 3]. Бог у Достоевского раскрывается, по мнению Наторпа, в жизни, но не жизни конкретного индивида – если бы это было так, то Бог всегда бы оказывался образом, выполненным человеком по своему подобию («человекобогом») [5, S. 21]. Но у Достоевского Бог – это сама жизнь, «вся жизнь жизней» [5, S. 20], Богочеловек [5, S. 21], иными словами – «всё человеческое» [5, S. 27]. Кризис культуры, согласно Наторпу, это не только кризис Запада или отдельных наций, но вообще человечества [5, S. 29]. Выражение этого 2 кризиса Наторп видит в переоценке ценностей, в результате которой должна утвердиться настойчиво пропагандируемая Достоевским «нравственная ответственность человеческого воления» [5, S. 32] и «потрясающе-сильная положительная концепция жизни», как она формулируется в «Сне смешного человека» [1, с. 300]. Еще один, по крайней мере, важный момент в работе Наторпа – это сопоставление понимания любви и идеи прекрасного у Достоевского с теми же понятиями у Платона [5, S. 33-34]. Указание Наторпа на родство мировоззрения Достоевского и философии Платона чрезвычайно продуктивно, и первым, кто независимо от Наторпа высказал и затем систематически развил эту идею, был Штейнберг. Его первенство и важность этого наблюдения признавали и Бердяев, и Степун [3, с. 749]. Степун в предисловии к своей брошюре писал: «Достоевский был, как это верно показал Штейнберг в своем глубокомысленном исследовании <…>, явно выраженным платоником. Все его романы – это не только художественно великолепные – даже если не всегда совершенные – описания эмпирической действительности, но и про-явление (In-SichtBringen) идей» [6, S. 5]. Мышление Достоевского, по Штейнбергу, систематично. Штейнберг подчеркивает живость настоящей системы: «Клеточки системы – <…> живые клетки живого целого: организма <...> как творческо[го] единств[а] внутри самого себя» [4, с. 32]. Штейнбергу вторит Степун: «Достоевский отрицает систему “бескровных идей”, т. е. отвлеченных понятий, и утверждает систему кровоточащим сердцем рожденных идей-образов» [2, с. 650]. Штейнберг подобно Наторпу связывает творчество Достоевского с кризисом культуры: «Истинное место системы великого стиля <…> – на переломе и кризисе. Она самый верный показатель созревания этого кризиса». Спасение культуры – в «систематическом и диалектическом 3 философствовании», способном воссоздать «историческую непрерывность» [4, с. 32]. В этом Штейнберг видит первый момент сходства Платона и Достоевского. Второй момент – это «метафизическое учение об идеях» [4, с. 36], которое покоится в основании систем Платона и Достоевского. Идеи у них имеют, по мнению Штейнберга, онтологический статус: «Идея есть одновременно и принцип познания, и принцип бытия» [4, с. 45], «живое зерно, живой замысел» [4, с. 77]. Степун, следуя за Штейнбергом, показывает, что «идея» у Достоевского раскрывается через образы «божественного семени» [2, с. 651] и «тайны», заключенной в каждой человеческой душе и судьбе [2, с. 652]. Третий и четвертый моменты сходства Платона и Достоевского – методологические: и каждого из них своя собственная терминология. Кроме того, «все герои Достоевского, как и все герои Платона, говорят за него, или, что то же, он всегда говорит за себя. <…> у мысли его господствует симфоническая диалектика» [4, с. 39]. Пятый момент касается содержания: у Достоевского, как и у Платона, «сущностью человека является его “идея”» [4, с. 42]. Но в отличие от Наторпа и Степуна Штейнберг подчеркивает диалектичность как трактовки человека [4, с. 46], так и всего мировоззрения Достоевского. Достоевский, по словам Штейнберга, «систематизирует все противоборствующие в современности мировоззрения, воплощая их в жизнь, превращая идеи в действующие монады и прослеживая судьбу каждой из них в последней ее конкретизации» [4, с. 40]. Степун же пытается устранить все имеющиеся в мировоззрении Достоевского противоречия, все «неотчетливости» в его терминологии [2, с. 654]. Подобно Наторпу Штейнберг придает большое значение «Сну смешного человека» [4, с. 97]. Здесь Достоевский дает ответ на вопрос о свободе. Свобода человека заключается, как показывает Штейнберг, не в выборе жить или убить себя, а в выборе между гордостью как 4 утверждением «изолированного, автономного индивидуального сознания» [4, с. 147] и смирением как нарушением согласия с собой ради согласия с миром, ради стремления к абсолютному и к действенности [4, с. 154]. «Система свободы Достоевского есть система философско-историческая, для которой свобода не данность, а заданность» [4, с. 145]. Степун в своих брошюре (1950) и статье (1962) делает множество интересных, тонких и оригинальных замечаний о композиции, характерах, атмосфере произведений философских взглядов Достоевского, писателя, но остается в в том, русле, что касается проложенном Штейнбергом. Литература 1. Бережков Ф.Ф. Достоевский на Западе (1916 – 1928) // Достоевский. [М.]: Издание Государственной академии художественных наук, 1928. С. 277-326. 2. Степун Ф.А. Миросозерцание Достоевского // Степун Ф.А. Сочинения / Сост., вступ. ст., примеч., библиогр. В.К. Кантора. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. С. 643-660. 3. Столович Л.Н. Об А.З. Штейнберге и его философских воззрениях // Штейнберг А.З. Философские сочинения / Сост., коммент., предисл., именной указ., ст. В.Г. Белоуса; коммент., ст. Л.Н. Столовича. СПб.: «Мipъ», 2011. С. 736-807. 4. Штейнберг А.З. Система свободы Достоевского // Штейнберг А.З. Философские сочинения. СПб.: «Мipъ», 2011. С. 7-156. 5. Natorp P. Fjedor Dostojewskis Bedeutung für die gegenwärtige Kulturkrisis. Mit einem Anhang zur geistigen Krisis der Gegenwart. Jena: Eugen Diederichs, 1923. – 42 S. 6. Stepun F. Dostojewskij. Weltschau und Weltanschauung. Heidelberg: Carl Pfeffer, 1950. – 80 S. 5
