Строки любви к родному городу

Поэтический сборник
«Строки любви
к родному городу»
г. Лодейное Поле
Р2
С-86
Строки любви к родному городу: Поэтический сборник/ Лодейнопольская
межпоселенческая центральная районная библиотека; сост. М.Кузнецова; отв. за вып.
Н.В. Крылова.- Лодейное Поле, 2014.- 62 с.
Светлана БАСОВА
Признание
Лодейное Поле – город родной!
Вознёсся ты ввысь над Свирью-рекой!
Люблю твои улочки, парки, дома –
Ведь ты – моя малая РОДИНА!
МКУ «Лодейнопольская межпоселенческая центральная районная библиотека»
187700, Ленинградская область
г. Лодейное Поле, пр. Ленина, д.14
тел./факс: (813 64) 250-78
e-mail: [email protected]
Авторы сборника лодейнопольские поэты:
Светлана Басова
Владимир Локошов
Алексей Гушан
Ольга Бутанова
Михаил Прокуратов
Алексей Шаманов
Евгений Петраков
Ирина Родионова
Надежда Невесёлова
Александра Святоха
Константин Шитов
Юрий Егоров
Анатолий Насика
Ираида Рыбина
Галина Евдокимова
Нина Трошева
Валентина Розмаитая
Сергей Скиданенко
Надежда КУЗИНА
Александр Кравцов
Нонна Воронина
Татьяна Нильссон-Орлова
Евгений Касумов
Посвящают сборник
Дню города Лодейное Поле
и 70-летию Свирской Победы
Владимир ЛОКОШОВ
Лодейные поля
Не прекословьте мне, я предан и передан
Родному краю, городу, реке,
Коротеньким и длительным беседам,
И женщине на низком каблуке.
Не надо мне мешать в минуты думы важной:
О дочери, о друге, о жене.
Мне наносили раны не однажды,
И боль от них не потопить в вине.
Давно всё решено: и дождь, и снег, и ветер,
И солнца луч, и облака, и гром.
Что не случись, мы все за всё в ответе:
За улицу, за огород, за дом.
Мне Свирь, Оять, Нева, - все дороги. В Лодейном
И в Питере немало лет прошло.
Про Мустиничи расскажу отдельно,
Давно такое время подошло.
В местечке названном родился-пригодился,
Мать со двора в подоле принесла.
С тех пор с деревней, с городом сроднился,
Мне их любить - нет лучше ремесла.
Здесь каждый уголок знаком и сердцу близкий:
Пригорок, лес, Лодейные поля…
Увидев их, им поклонюсь низко,
Ведь это, братцы, родина моя.
Алексей ГУШАН
***
Мне крест надели в храме у Свири.
Февральский день тогда стоял покойно.
На ветках щебетали снегири,
Звенел призывно голос колокольный.
А когда родятся у тебя детишки,
Ты им эту птичку также передай.
Чтоб не забывали край, откуда вышли,
Край сосновой грусти, наших предков край.
Воспринял я с молитвой медный крест,
Впитал в себя благословенье Божье.
Пошёл вперёд - и виделось окрест
Лишь русское лихое бездорожье.
***
Я видел картин заграничных эмали
И видел столицы проспектную ширь,
Но сердце летит в заповедные дали,
Где в соснах безмолвно стоит монастырь.
Ухабист путь, но впереди покой.
Земля родная распахнёт объятья,
Мой примет прах. И крестное распятье
Застынет над могильной тишиной.
***
Я возьму кусочек приоятской глины,
Чистой родниковой наберу воды,
И из этой глины я слеплю для сына
Птичку - невеличку дивной красоты.
Сохрани, сыночек, эту чудо - птичку,
Ведь с большой любовью я её лепил.
В эту птичку сердца своего частичку
Я с молитвой тихой бережно вложил.
Где старенький дом и снега по колено,
Где я с топором в неумелой руке
Лучины щепил из сухого полена,
И птицы чирикали весело мне.
А летом под солнышком звонко и кучно
Сверкала роса на брусничном листе.
И всё это песне поэта созвучно,
А сердцу поэта созвучно вдвойне.
И сосны над Свирью, как ангелов крылья.
Я тихо склонюсь у святых берегов,
Ведь это они мою душу открыли
Для Бога, для Родины и для стихов
На Ивине
Приеду я на Ивинский разлив.
От долгого пути устанут вёсла.
На берегу поклоны положив,
Пойду неспешно к старому погосту.
У колокольни сяду на траву.
Вдыхая аромат живой, сосновый,
Поистине впервые я пойму,
Что здесь мои духовные основы!
От пониманья этого взлететь
Захочется, как белокрылой птице.
Без Родины нетрудно умереть.
На Родине нетрудно возродиться!
Свирь моя
Тянусь к тебе душой, как тянется строка
К манящей белизне моей бумаги.
Святая Свирь моя - крутые берега.
Угрюмые пороги и овраги.
Святая Свирь моя, под шум прозрачных вод
Прошли беспечной юности забавы.
И далеко теперь заветный поворот
У старой позабытой переправы.
Всё далеко теперь... Быть может, пустяком
Покажется тоска моя. Но всё же,
Душа звенит в груди хрустальным ручейком
На Свирь мою отчаянно похожа.
Город мой
Город мой, ты всё также спокоен,
Та же дымка над Свирью - рекой,
Те же улицы в звёздном покое,
Тот же осени цвет золотой.
Тот же ветер и те же просторы,
Во дворе тот же свет фонаря,
Тот же дом, и в окне те же шторы,
Только нет в этом доме меня.
Город мой, ты прости, так сложилось,
Что давно на чужой стороне
Жизнь мою суета закружила
И мешает вернуться к тебе.
Но я знаю, настанет минута,
Может летом, а может зимой,
Я столичные брошу маршруты,
И приеду к тебе, город мой.
Руки снова запахнут морошкой,
В серд це снова запахнет смолой,
Ноги вновь зашагают домой
По извилистой сонной дорожке.
Жди меня… Жди меня, город мой!
Земля тишины
Здесь земля тишины,
но стихов здесь совсем не пишу,
Лишь брожу у воды,
где пропитан безмолвием воздух.
Этим воздухом я,
как свободой своей дорожу,
Жизни яростный ритм
отпуская на северный роздых.
Не тревожьте меня
грустным зовом своим, поезда.
Пусть мерцает вдали
разрешающий свет семафора.
Я ещё постою,
чтоб запомнить, как с неба звезда
Вдохновенно летит
в безмятежность речного простора.
На Ояти - реке
отыскать бы таких мастеров,
Чтоб из глины слепить
необычный горшочек сумели.
В нём хочу увезти
я с собою из этих краёв
Молчаливость снегов,
говорливость весенней капели.
Здесь земля тишины,
но стихов здесь совсем не пишу.
Я и сам не пойму,
отчего же такое бывает.
Может быть оттого,
что на этой земле не спешу,
А брожу у воды
и душою своей созреваю.
Ольга БУТАНОВА
Экскурсовод
Я вчера до полночи
Свой учила урок,
Цифры знаю не очень,
А слова – назубок.
«Лодки, шлюпы, галеры…» –
В память так и вплелось…
А еще и манеры
Отработать пришлось.
И теперь в восемь тридцать
Я бегу на причал.
Там такое творится –
Настоящий аврал!
Там единой колонной
С теплоходных мостков
Сходят Тверь и Коломна,
Волгоград и Ростов.
Я поправлю косынку,
Я рукой помашу,
Я им все без запинки
О былом расскажу,
Как на этом вот поле,
У тесовых ворот,
Государевой волей
Люди строили флот!
И, конечно, в финале
Мне ответит турист,
Мол, мы даже не знали
Про подобный сюрприз!
Загорали в Гонконге,
Покоряли Тибет,
А в родной-то сторонке
Ведь чего только нет!
И еще он добавит
Про любимый очаг,
Оружейную славу
И Андреевский флаг…
Заиграет оркестр,
Уплывет теплоход,
Что не вылилось в песню,
То волна допоет.
Лодейное Поле
Вот оно, Поле Лодейное,
Мой городок у Свири,
Словно сама корабельная
Тихая песня земли.
С неба перо журавлиное
Мягко упало в ладонь.
Мне за дорогою длинною –
В милом окошке огонь.
Здесь босоногой девчонкою
В детстве носилась окрест.
Здесь за оградою тонкою
Строгий отеческий крест.
И не на юг мандариновый
Рвусь я в стремленье души –
Сердцу милее малиновый
Дух заповедной глуши,
Эти вот улочки узкие,
Троп и тропиночек вязь…
Здесь моя самая русская,
Самая кровная связь.
Ходит в народе поверие,
Будто в тумане ночном
Виден у дальнего берега
Старый наш добрый паром.
Каждою веткой сиреневой,
Шорохом каждым вдали
Нас охраняет Лодейное
Чистое поле земли.
Сосна
Стоит за городом сосна,
И знает здешняя округа:
Была красавица она,
А нынче сделалась старуха.
Уж нету пышности былой
В ее дряхлеющей короне,
Веселый ветер молодой
Игриво веточку не тронет.
Гремят ли грозы вдалеке,
Зима ли катится к порогу Она стоит в своем платке
И смотрит, смотрит на дорогу.
И вспомнит старая не раз
Все то, что раньше с нею было:
Родимый бор и звездный час,
Когда детей своих растила,
Давала тень, несла снега,
И в битве яростной и жаркой
Не пропустила в дом врага,
Вцепившись в землю мертвой хваткой.
Ах, как натружен ее ствол!
Как искорежены суставы!
Янтарной капелькой густой Слезинка на щеке усталой.
Ну, что ты, матушка, не плачь!
Дай обниму тебя за плечи.
Года, они несутся вскачь,
И только корень жизни вечен.
Старое кладбище
Заросли черемухи,
Заросли ольхи.
По крестам да холмикам
Разбрелися мхи.
Стебли иван-чаевы,
В человечий рост,
Трогают нечаянно
Крылышки стрекоз.
И купца, и нищего –
Здесь один причал.
Ранги да различия
Ветер разметал.
Ржавые изломины
Врезались в песок,
По камням часовенки
Стелется вьюнок.
Трех веков пристанище,
Трех дорог тупик,
Брошенное кладбище,
Полустертый лик.
Улица детства
Как наважденьем охвачена,
Снова пришла я сюда.
Детство свиданье назначило
В тихом проулке Труда.
Вижу знакомые ставенки,
Низенькое окно
Дома, где девочкой маленькой
Я проживала давно.
Что-то едва уловимое
Бродит у нас по двору,
Дышит за этой рябиною,
В школу зовет поутру.
Кажется, в платье сиреневом
Мама стоит у ворот.
Я к ней прижмусь на мгновение
И зашагаю вперед.
Там, за двумя перекрестками,
Ждет меня стайка подруг,
Солнце волшебными блестками
Кроет ромашковый луг.
Слышу, копыта процокали,
Силюсь пройти сквозь туман...
"Здравствуй!" - кричит издалёка мне
Старый извозчик-цыган.
Все пронеслось-промаячило,
Нет на дороге следа…
Детство свиданье назначило –
И не пришло, как всегда.
Манинское Поле
В час предзакатный, на исходе зноя,
Когда ветрами воздух окрылен,
Пойдем гулять на Манинское Поле Есть в городе у нас такой район.
Там пыль дорог за колесом клубится,
Там слышен петухов нестройный хор,
И домиков дощатых вереницы
Окошками глядят в сосновый бор.
Там старина блуждает по задворкам,
В колодце гулко брякает ведро,
Столетний дед, чадя своей махоркой,
С завалинки прищурился хитро.
А в огороде вызрела малина,
И капнул в землю щедрый ее сок.
Благоухая свежей луговиной,
К забору притулился сена стог.
Давай-ка скинем туфли и штиблеты,
Пойдем по теплым лужам босиком,
И пусть нам с неба шлет свои приветы
Веселый и хмельной июльский гром!
Полустанок
Мне в душу грусть слезой осенней
Вдруг явится среди ночи.
И будет падать лист на землю
И таять фитилёк свечи.
И где-то в мыслях неустанных,
Там, где уснули краски дня,
Опять возникнет полустанок:
Платформа, насыпь, два огня,
Дворовый пес у желтой будки,
Ленивый озера разлив...
И поезд только полминутки
Стоит, едва притормозив.
Там в белых ландышевых далях
Блуждает детства сладкий дух,
И три заветные печали
Мне пишут свой заветный круг.
Одна печаль зовется песней,
Что тихо пела моя мать,
Другая – птицей поднебесной,
Что позвала меня летать,
А третью называть не стану –
Она мне, как билет в пути,
Где есть лишь этот полустанок
И полминуты,
Чтоб сойти.
Пианистка
М.И.Ртищевой, музыкальному работнику
детского сада
В маленькой комнате – белый рояль,
Тонкие пальцы касаются клавиш.
Звуки чисты, словно горный хрусталь,
Ты из Бетховена что-то играешь.
В маленькой комнате нынче весна,
Солнечный луч на стене золотится,
А уже завтра нагрянет война,
Стылые ветры да черные птицы.
Скоро найдешь чужедальний приют,
В поле потянутся долгие смены,
Люди простые под вечер придут –
Ты им, конечно, сыграешь Шопена,
Ты им сыграешь Гуно, Дебюсси,
Тихо вздохнешь и погасишь лучину…
Только ты сердце свое не гаси,
Не поддавайся на злую кручину.
Только останься такою, как есть,
Той, кому питерский дождичек капал.
Жизнь – это все-таки добрая весть,
Видишь, идут эшелоны на запад!
В маленькой комнате, скрипнет порог,
Мягко блеснет новый лак пианино…
Вот и твой тысяча первый урок.
Музыка вечна.
Непобедима.
Краешек земли
Малой родине
…А вот это и есть моя родина –
Только краешек русской земли,
Где над речкой уснула смородина
В ожидании новой зари,
И откуда я тропами росными
Уходила в туманную даль.
За годами, за долгими верстами
Разлилась по дорогам печаль.
Часто снится мне дом наш бревенчатый,
Запах таволги в вешнем лугу.
То, что матерью было завещано,
Я отдать никому не могу.
Ни на день, ни на час не отрину я
Ради самых прекрасных широт
Этой улицы тень тополиную,
Этой ласточки быстрый полет,
Эту старую школу кирпичную,
Три окна по фасаду на юг…
Понимаешь, за гранью привычного
Часто кроется бездна разлук.
Деньги, власть, даже ленточка ордена –
Все уйдет, все исчезнет вдали.
Не покинет тебя только родина,
Только краешек русской земли.
Рассказ минёра
Группе минеров, захороненных
на Братском мемориале
В списках не значится
Размышления на берегу Свири
Была я тогда молодою
И тоже любила мир.
А что рисковала собою,
Поля очищая от мин, –
Есть у Сухого болота,
На большаке объездном,
Прямо за поворотом
Временем сглаженный холм.
Так этих случаев сколько!
Пиши не один роман.
Ходили мы, комсомолки,
И с нами еще сержант.
Здесь, говорят, когда-то
Шел беспощадный бой,
Здесь, говорят, солдаты
Гибли за строем строй.
Бывало, до светлой рани
Ночной наш костер не гас.
Тот день начался в тумане,
Был август, яблочный Спас.
В огненном том сраженьи
Враг был еще силен,
А из кольца окруженья
Рвался наш батальон.
Мы шли, слыша каждый шорох,
И сотни тысяч смертей
Легли на плечи минеров –
Девчонок, почти детей.
Бил он штыком и прицельно,
Палец кладя на курок.
Был батальон отдельным,
Только прорваться не смог.
А смерть – это очень больно,
А смерть – она без прикрас,
Неважно, как – добровольно
Или же под приказ,
И не вина комбата,
Что под осевшей звездой
Нет ни имен, ни даты –
Весточки никакой,
С медалью такой блестящей
Или в забвенья мгле...
Ты, птица лесная в чаще,
Не пой понапрасну мне.
Что из краев неблизких
Не прилетит родня,
Что затерялись в списках
Звонкие ордена,
Счастье солдата зыбко,
Несчастья крут поворот.
Одна роковая ошибка –
И потемнел небосвод,
Что на заре туманной
Не позовет труба...
Сколько вас, безымянных,
Сгинуло без следа?
И содрогнулись березы,
Увидев за пеленой,
Как чьи-то красивые косы
Обдало сырой землей...
Где-то за звезд мерцаньем,
В сгустках света и тьмы,
Вы остаетесь бойцами
Кончившейся войны.
В час, когда спит мой город,
В тихий полночный час,
Снится мне снова и снова
Август, яблочный Спас.
Там не стареют лица,
И, презирая сон,
Вновь в наступленье мчится
Яростный батальон.
Вижу, как в легкой дымке:
Я выхожу к реке,
На голове косынка,
Миноискатель в руке.
Только бы не промешкать,
Не опоздать в рассвет,
Чтобы зажечь надеждой
Юность военных лет!
Где-то на этом поле
Я потеряла отряд…
Памяти давней зори
Алым огнем горят.
Баллада о десанте
Памяти Дмитрия Арсенова, чьим именем
названа одна из улиц
У подвига ступенька высока,
Вы перед ней, снимите, люди, шляпу.
Он был из сто четвертого полка
Черниговской дивизии крылатой.
И все тому парнишке удалось–
Он небо прошивал собой, как шилом.
Казалось, что сама земная ось
Парашютиста так легко кружила.
Ну, а война, она и есть война:
В ней рвутся бомбы, мины и снаряды.
И в ней порою смерть и ордена
По хронике событий пишут рядом.
Недаром даже стреляный майор
Однажды по-отечески приветил:
«Смотри не мерзни. Дует нынче с гор…» –
И звездочку поправил на берете.
Двенадцать суток шли без выходных,
Печатал землю гусеничный штемпель.
Не доходили письма от родных,
Зато маячил на пороге дембель.
Но вот опять всех строит капитан,
Слова скрипят, как стекла на паркете.
В горах засада. Высадить десант!
Тут дело добровольное, заметьте.
Ах, юность, юность! Вера и любовь!
И сердце преисполнено отваги!
Вы, писари всех званий и штабов,
Не торопитесь выправить бумаги.
Ему еще соленые версты
Считать за той распахнутою дверью,
Еще через кордоны и посты
Лететь в своем горячем «бэтээре»,
Еще его секунда велика!
Давай, дожми педаль и понадейся!..
...Был месяц март. И плыли облака.
И где-то зацветали эдельвейсы.
Есть у солдата собственный закон,
К нему не подходи с расхожей меркой.
Ни золото, ни пурпур у знамен
На той войне солдатской не померкли!
Но бравурная дробь не раздалась,
И час победы обозначен не был...
Лишь звездочка с берета сорвалась
И увела десантника на небо.
Михаил ПРОКУРАТОВ
Виват тебе, Поле Лодейное!
Край мой дорогой, Лодейнополье!
Запах стружки, блеск речной волны,
Мачты сосен, давших флоту волю,
Тень, следам прошедшей здесь войны.
Зарябит родник по медоносам.
Под Петра и Павла медный гул.
Жемчугом с утра по травам росы.
Птичий гам на дальнем берегу.
Мох кровит рубинами брусники.
Мощь стволов держащих неба свод.
Надо всем крылатый образ Ники
Отразился в глади тихих вод.
А народ приветливый, беззлобный,
С говорком певучим, как река.
Каждого б любя по-братски обнял,Вот вам моё слово и рука.
Слушаю, смотрю, тепло на сердце,
В вас есть то, куда нейдёт порок.
Не старея, Пушкин, Гоголь, Герцен
Дарят здесь любовь к России впрок.
Искренность в поступках не по-светски.
Ханжество и подлость не в чести.
Дух остался русским, лад советским,
Так что есть, кому страну спасти.
А за память, ту, что вы храните,
Чем ещё Россия велика,
Ту, что не уместишь на граните,
Та, что не на годы, на века!
Низкий вам поклон, лодейнопольцы!
С пожеланием от всей души:
Пусть преумножается и полнится,
То, чем русский дух не сокрушим!
Город мой, твой героизм и вера
Сродни Петра граду над Невой,
В дни войны ты тоже был примером
И достоин славы боевой!
Пётр и плотник
(Царский домик у Свири)
«Ох, не мешал бы ты, служивый,
Не ровен час, стрельну щепой.
Стоишь, нудишь. Что тянешь жилы?
Рублю в размер, чай, не слепой.
Ты сам, хоть что-нибудь построил?
Кроме поленницы в сенях?
Уйди, а то в сердцах покрою,
Не надо в грех вводить меня.
Я избы ставлю с ранних вёсен
И лодьи шить сподобил Бог.
С десяток, от киля до вёсел
Равняя, протащил меж ног.
Царю не строил, это верно.
А вот купеческих хором
В посёлок нарубил, примерно,
Вот этим славным топором.
Поставлю, как и упредили,
О двух покоях с остальным.
Фундамент прочно утвердили.
Кой-где пробьём листом стальным.
Поговорили, ну и хватит,
Пора и честь, и место знать.
Вишь, брёвна в полтора обхвата
К обедне надо подогнать».
И, распрямившись гордо с хрустом,
Он посмотрел почти в упор.
Какая мощь во взгляде русском!
Взгляд убеждает, не топор!
Засунув крестик под рубаху,
Плевком смочив ладони рук,
На выдохе с широким махом,
Он расщепил смолистый круг
Жаль, этот плотник Божьей волей,
Как по струне равняя ствол,
Не знал, что не дворец, а Поле
Его прославит мастерство.
Подняв мушкет, служивый молча
Побрел туда, где рыли вал.
Взгляд стал колючим, острым, волчьим,Здесь он характер не скрывал.
Набатом в уши лязг кандальный,
Клокочет ртов звериный рык.
Рвёт ноздри воли воздух дальний,
И души, жен прощальный крик.
Здесь глаз да глаз, иначе – крышка.
Здесь доброй воли не на грош.
Здесь душегубы, не воришки.
Здесь волчья боль и волчья дрожь.
Их понагнали отовсюду.
Иной, гремя, прошёл всю Русь.
Попробуй, сохрани рассудок
В цепях, с кайлом в жару и гнус.
Редут, почти округлой формы,
Был должен скрыть и дом, и храм.
Покойник, два, для вала – норма.
А кто не в ров, те к комарам.
Похоже, царь и впрямь нагрянет.
Вот будет страху – ну и ну.
Он, говорят, не терпит брани.
Ругнись – и в петлю, на сосну.
А здесь от «ласки» уши вянут.
Поди, заткни – облают в рост.
И ведь ни с голоду, ни спьяну,
А просто так, и в Норд и в Ост.
Царь очищал Неву от шведов.
На первомай взял Ниеншанц.
Седьмого – новая победа,
Не упустил балтийский шанс.
На девять кораблей «короны»Десант на лодках, без возни
Напал, не понеся урона,
И завладел двумя из них.
Вот уж подарок, так подарок.
Флот не доской – людьми силён.
Коль бьёт врага с лодей и барок,
Штандарт страны прославит он.
К двадцать седьмому взял Копорье
И город-крепость заложил,
России невскую опору,
Которой очень дорожил.
А генерала Крениорта,
Чуть позже, на реке Сестре
Разбил полками и эскортом,
Загнав в котёл, что на костре.
Лишь двадцать первого июля
Уставший шлюп царя Петра
Встревожил Свирской верфи улей,
Причалив к берегу с утра.
Ступени по крутому склону,
Аж дух занялся с высоты.
Хлеб-соль по правилу, икона,
И по-над Свирью мачт кресты.
Вот оно – детище царево.
Рождался, рос Балтийский флот
Средь стука, гомона и рёва
Столицы северной оплот.
«Курьер» на волнах три недели,
«Корн-Шхерн», «Гут Драгарс» и «Гельд-Сак»
Уже на стапелях сидели.
«Штандарт» стоял ещё в «лесах».
Все корпуса судов в отделке
Пётр осмотрел и простучал.
На малость недочётов мелких
Лишь снисходительно ворчал.
Порадовал его и домик.
Такой же будет на Неве.
Здесь подивился б и Людовик, Ему б такой дворец внове.
«И, это ж надо так изрезать!
Кто ставил? Этот? Что, один!?
Так, что ж ты, братец, ещё трезвый?
А ну в хоромы заходи!»
Хитры сплетенья, шаг спирали.
«Где инструмент? Порадуй глаз.
Как - топором!? От топора ли?
Вот этот вензель, этот паз!?»
Царь взял лежащее полено.
«Давай-ка, мастер, покажи!»
А тот, смахнув щепу с колена:
«Ты не видал ещё Кижи.
Пошли на двор, сорить не гоже.
Что будем резать? Для души?
Спросить, оно ведь всякий может.
Теперь смотри, да не спеши».
Топорик отозвался звоном,
Почуяв мастера настрой.
Насёк чурбан, отметив в оном
И начал сказочный раскрой.
Резьба, рождаясь под рукою,
Чудесной формой ворожит.
Лишив дыханья и покоя,
Чаруя, заставляет жить.
«Ну вот, готово!». Из обрубка
Дубовой палки-чурбака
Царю в ладонь резная трубка
Ложится: «Жаль, без табака».
«Да я тебя за руки эти!..
Данилыч, дай!.. постой, я сам.
По пробе будут и монеты.
Чай, перепутаешь, лиса!»
Он обнял плотника, как друга,
Расцеловал, прижав к груди:
«Они, Россию видят в струге!
А ты на это погляди!
И церковь, кто её построил!?»
«Мокрашвицовские, свои.
Храм, государь, рубили трое.
Он ведь не только из хвои.
Поставить сруб – ещё полдела.
А купол лемехом обшить,
Чтоб заиграл чешуйкой белой,
Нарезать надо, насушить.
Там и кузнечные работы,
Резьба с фасада и внутри.
С постом, каноном, краской, потом.
Зато каков! Ты посмотри!»
«Я слышал про Муйхварисвистос».
«Да, значит – место храбрецов!»
«Мудрёно, да ещё со свистом.
А с виду – тихое сельцо.
И в чём герои преуспели?
Где родились победы их?
Раз подвиг доблести воспели,
Народ сей многого достиг».
«Здесь лодьи строили веками.
Да с незапамятных времён
Наш край прославился руками.
Десятки признанных имён
Себя в строительстве и рати
Топорик здешний увенчал.
В руках мирян и божьей братии
Рубил увёртливей меча.
Давным-давно, ещё от дедов,
Рассказывали старики,
Суда вооружённых шведов
Пристали к берегу реки.
Купцы оттуда заплывали,
Военных видели впервой.
Сошли – и кровли запылали
Под незнакомый трубный вой.
Тревожным откликом по селям
Отозвал ась беда-напасть.
Где на коней, где в лодьи сели,
Чтобы помочь, не дать пропасть.
Ох, Свирь тогда хлебнула крови,
Чужой, непрошенной, хмельной,
Отсюда и до Заостровья
Вскипая красною волной.
«Гостей» отвадили как надо,
Другим наука для ума…
Живём с тех пор мирком да ладом,
Лодейки строим, да дома».
Царь впился в плотника глазами,
В их блеске нежность и гроза.
Сглотнув волненье со слезами,
Так, чтоб все слышали, сказал:
«Соизволеньем Божьей воли,
Начав Балтийский флот с лодей,
Пусть место храбрых станет полем,
Лодейным Полем для людей!»
7 сентября 2011 г.
Свирь помнит всё…
На троне Пётр, начало века.
Россия крепнет, нужен флот.
Почуяв планы человека,
Зверь потянулся вглубь болот.
По серебру Свири не слышно
Скользят широкие ладьи,
Шёлк царских вымпелов, колыша,
Рассветный воздух, холодит.
С бортов осматривают берег,
Десятка три пытливых глаз,
Рисуют, пишут, чертят, мерят,
Не палуба – учебный класс.
От входа в Свирь, прошли неделю,
Вёрст шесть десятков позади.
Но всё не так, как ни глядели,
А где оно, пойди – найди.
Тремя верстами дальше, видят
Изгиб, простор и … вот оно!
Да, здесь она, пожалуй, выйдет,
Создаст же Бог, да так умно!
Пологий спуск как будто спрятан
От ветра, глаза, чист и бел.
А лес! Такой красавец, рядом,
Что ахнет знатный корабел.
!Как место назовём в докладе?
Здесь близко Свирский, Олонец», «Пока оставим так, и ладно,
Ребёнку имя даст отец».
И огласился берег громким:
«Табанить правым! Так держать!»
Пришли, вспахав с шипеньем кромку,
Чтоб звёздный час ладьи стяжать.
Прошло два месяца. От стука,
От звона пил, тепла костров,
Свирь ободрилась, не до скуки,
Коль рядом город Мастеров.
Землянки, шалаши, избушки,
Печёной репы запашок.
Слова про флот, про ядра, пушки,
Про порох – чёрный порошок.
И с интересом наблюдая
За ловкой пляской топора,
Себе сказала: «Молода я!
Вот и моя пришла пора!
Вдруг поплывут, да на пороги!
Да, не дай Бог, зацепят дно!
Пусть строят водную дорогу!
Уж делать дело, так одно!»
А верфь росла, упершись в сваи,
Легли на спину стапеля.
Жаль, вот, народ не шибко валит,
Чай, неспроста начать с нуля.
И то сказать, здесь жизнь – не сахар,
Живут казённою мукой.
Когда ещё плечистый пахарь
Нагрузит сошеньку рукой.
А так, кто сетку на ночь ставит,
Кто, распрямившись, по грибы.
Жирок тут не растёт, не тает.
А кто помрёт, кладут в гробы.
Погост, часовня, - честь по чести,
Простых крестов недлинный ряд.
«Бывать ли пусту святу месту», Вот и в народе говорят.
Приспело, царь с нарядной свитой,
Ступил на Олонецкий тёс,
И, осмотревшись деловито,
Сказал: «Для спуска – верный скос!»
Приметив плотника, что рядом,
Тесал бревно, зажав меж ног,К нему со всем своим парадом,
Вминая в почву белый мох.
«Здоров, служивый!», - царь с улыбкой.
Тот, не признав, в ответ «Здоров!»
А сзади: «Не балуй! Не шибко!
Пред кем стоишь! Слепой корофф»
Пётр успокоил: «Ладно! Ладно!
Я здесь, поди, не каждый день.
Гляжу, неплохо рубишь, складно»,И с мрачных лиц слетела тень.
«А ну-кось, дай-ка свой топорик!
Хорош! Востёр! И по руке!»
Внемли поэт! Пиши историк
Потомкам, золотом в строке!
С коротким махом, зная дело,
Чуть наклонившись над бревном,
Пошёл тесать, а Свирь глядела,
Любуясь силой духа в нём.
Срубил от комля до верхушки,
На глаз прикинул: «То-то, брат!»
Стряхнул с ботфорт щепу и стружки,
Вернул топор, и видно – рад.
«Зачем же сам-то, благодетель?!
Вокруг работников ни счесть!»
Он зорко оглядел округу,
Людей в строительной пыли,
Добавил: «Нам нужны не струги,
А боевые корабли!
Чтоб вражьи ядра отлетали,
От нами сделанных бортов,
А наши пушки – всё сметали,
Чтоб враг бежал вперёд портов!
Вот потому-то я топорик
Не хуже вашего держу.
Нам нужен выход к морю! В море!
А не ловить хвостом вожжу!»
Заулыбались те, кто слушал:
«А как наш первый? Государь!
Видал ли где на свете лучше?
Нет! Лучше нету, хоть ударь!»
Глаза Петра вонзились в первый,
Лицо менялось, в пальцах дрожь,
Струнами натянулись нервы,
И вдруг: «О, Боже! Как хорош!»
Не стапеле, готовый к спуску,
Стоял трёхмачтовый фрегат.
Он! Самый прочный! Первый! Русский!
Рождённый сокрушать врага.
Крещёным людом воплощённый,
С красивым именем «Штандарт»,
Петра любимец, им взращённый,
Собой пополнил авангард.
Немного дальше, ждал доводки,
Смолою пахнущий второй,
(Всего их шесть по царской сводке,
И все войдут в линейный строй).
Чуть выше, остов бригантины,
(Всего их будет двадцать шесть),
Галеры, с «носом» как с картины,
И пакетбот, и шнявы есть.
Верфь пролегла огромным полем,
Из эллингов и стапелей,
Уж, вот где творчеству раздолье,
Здесь мысль становится смелей.
Пётр осмотрел «Штандарт», ощупал,
К штурвалу встал и … закурил.
«Да, ты не ровня старым шлюпам.
Ну, швед! Держись!» - проговорил.
Впервые, сверху видя город,
Да, город! Что творил и рос!
Рванув в волнении тесный ворот,
Царь прошептал, не пряча слёз:
«Твой подвиг годы не отъемлют!
Тут лес и камни вопиют!
Твоим молитвам Небо внемлет!
Храни Божественный Приют!»
Соизволенье Вышней Воли!
В Твой трёхсотлетний юбилей,
Прими поклон, Лодейнополье!
Праматерь Русских Кораблей!
Санкт-Петербург
28 августа 2001 г.
Алексей ШАМАНОВ
Свирский рубеж
Когда я был совсем ещё юнцом
Со стриженой белёсой головой,
На «великах» мы ездили с отцом
За мост, на реку, где обрыв крутой.
Закинув донки, разведя костёр,
Глядел я с высоты трёх этажей,
Взобравшись на прибрежный косогор,
Из гнёзд случайно распугав стрижей.
И взглядом обнаружил я в песке
Гильзы, проржавевшие насквозь,
И где-то громыхнуло вдалеке,
И эхом много раз отозвалось.
Держа в руке нечаянный трофей,
Я удивлён находке был сполна,
Когда услышал за спиной своей:
«Ты знаешь, сын, а здесь была война…»
Но не закончилась война – война идёт,
Пока не все известны имена,
Покуда в нашей памяти живёт
Великая Советская страна.
И, аплодируя, приказ дала Москва
Полсотни Звёзд Героя вам вручить.
И вечно будет добрая молва
О братстве вашем фронтовом ходить.
А я смотрю: вы всё ещё в строю;
Медали, ордена – зачем слова?
Жизнь не напрасно прожили свою,
И только побелела голова.
Мне выдержки бы вашей хоть чуть-чуть,
Чтоб стало поспокойней на душе.
Из всех орудий бы сейчас салют
Богатырям на Свирском рубеже!
27.05.2011 г.
Когда в тисках блокадных Ленинград
Фашистами нещадно был зажат,
«Дорогой жизни» город мог быть жив,
И голод, и бомбёжки пережив.
Был замысел арийских хитрецов:
Замкнуть второе мёртвое кольцо,
Чтоб навсегда стереть с лица земли
Тот город, что вы всё же сберегли.
Вы помните, богатыри Свири,
Как шли вы, может быть, в последний бой,
Форсировали реку, как могли,
Со стриженой белёсой головой?
Смекалки русской вам не занимать,
Сердец отважных мерный перестук,
Плечом к плечу на подвиги вставать
И поливать огнём из крепких рук.
Что ими двигало, скажите мне, когда
Двенадцать комсомольцев на плотах
Под градом финских пуль пустились вплавь,
Отвлечь от настоящих переправ?
И даже пусть гвардейцам повезло:
Пришли с войны живыми – ну и что ж?
Их в мирной жизни, может, как назло,
Подстережет случайный финский нож.
О чём вы думали лицом к лицу с врагом,
Лишь зная: кто быстрее, тот и прав,
Святая ярость, твердь под сапогом,
И фотокарточку в потайкарман убрав?
Уж не о том ли, что через десятки лет,
Бессовестно историю поправ,
Крадут у вас всю значимость побед,
Возможно, кокаина перебрав?
О чём мечтали девушки в стихах,
Что зачищали минные поля,
Быть может, о прекрасных женихах,
Когда под ними вдруг рвалась земля?
Там и поныне где-то бродит смерть,
Внезапно нарушая тишину,
Взметая в небо клочьев круговерть,
Судьбу заполучив ещё одну.
Евгений ПЕТРАКОВ
Парк
Парк Победы, родной и знакомый,
Как тебя я могу не любить?
Символ воинской славы зелёный,
Связь времён неразрывная нить.
Здесь навечно застыли осколки
Отгремевшей кровавой войны.
Прикрывают трава и иголки
Не зарытых окопов рубцы.
Нежный шелест листвы по аллеям,
Песни давних несбыточных грёз,
А в почётном строю к пропилеям –
Королевы российских берёз.
Что ни ветка, то дума солдата,
А стволы – несгибаемый строй.
Здесь сражались простые ребята,
Имя каждому было – герой.
Память сердца
Посвящается Лодейнопольским девушкам
минерам, погибшим 16 августа 1944 года.
Город воинской славы – Лодейное Поле
Ты прекрасен сейчас, несмотря на года.
На земле славных предков в бескрайнем раздолье
Ярким солнцем твой лик освещен, как всегда.
Полноводная Свирь корабли провожает,
Отправляя в далекую память гонца.
Нежным шепотом волн всех солдат вспоминает,
Тех, кто песню свою не допел до конца.
Берег правый, израненный давней войною
Позабыл уж разрывы снарядов и мин,
Но земли нашей шрамы открыты весною
В опаленных окопах, в воронках равнин.
Память сердца встревожено крыльями машет
И заснуть не дает ветеранам войны,
Видно доля такая уж выпала ваша
Той прошедшей грозы вновь досматривать сны.
Свет в окне старой женщины долго не гаснет
Вспоминает минеров, погибших тогда
Снова видит любимых подруг тех вчерашних,
Как прекрасны они, молоды навсегда.
И отряд на задание шел на рассвете
Обезвреживать дальний участок земли.
Все, как прежде знакомо на карте в планшете,
Никаких опасений они не несли.
Часто с минами наши девчата встречались,
Ржавой смерти бесстрашно смотрели в лицо,
А сержант Тихомиров – на него все равнялись,
Шел вперед, направляя искатель-кольцо.
Ядовитое жало фашистского гада
Затаилось коварно в зеленой траве,
Хитроумного фрица – ловушка заряда
Поджидала их всех на родимой земле.
И исчадие ада возникло мгновенно:
Жуткий взрыв, ослепительный блеск – и темно,
А они ничего не узнали, наверно –
Демон смерти свершил свое подлое зло.
Не кукуй ты, кукушечка, птичка лесная.
И гаданье твое уж не нужно теперь,
Не шумите листвою деревья, не зная,
Что судьба им открыла в бессмертие дверь.
Ах, война, сколько крови и горьких страданий
Нашей матери-Родине ты принесла,
Сколько жизней прекрасных и юных созданий
В своем чреве с собой навсегда унесла.
Вспоминаю я старое кладбище снова
Обелиски со звездами, фото девчат,
А они – наша боль, наша гордость и слава
С фотографий тех старых открыто глядят.
Мы в долгу перед ними всегда в неоплатном,
Как же нужно трудиться, любить и творить,
Чтобы с памятью павших в пути невозвратном,
Наша совесть и сердце могли говорить.
Мать-старушка склонилась к могилке устало
Видит доченьки Клавы портрет сквозь стекло.
Нету слез, да и сил уж осталось так мало
От страданья, что камнем на сердце легло.
В небе синем летит журавлиная стая
И курлычет душевно о чем-то своем,
Там девчата родные с небесного рая
Стали песнею в сердце моем и твоем.
Сквозь года, сквозь века пролетающих весен,
В неизменной, великой, родной тишине
Поклонись наш потомок могилкам средь сосен,
Внемли зову тех птиц в голубой вышине.
Ирина РОДИОНОВА
Зимний парк
Снег устало падал на землю,
И кругом была тишина,
И казалось, на этой планете
Я сейчас абсолютно одна.
Снег ложился пушистой периной,
Ослепляя своей белизной,
А заснеженные, сонные ели
Поражали своей красотой.
Пробираясь по узкой тропинке,
По аллее идя не спеша,
Снежный парк, в безмолвии зимнем,
Я опять влюбилась в тебя.
Надежда НЕВЕСЁЛОВА
Снегирь
Я опять побывала в парке.
Тропкой узенькой шла к Свири.
Не люблю я ходить в зоопарки,Здесь пою т мне тайком снегири.
Звонко, нежно поют свою песню.
Песню солнца, тепла и весны.
Я стояла у самого берега
И всё видела яркие сны.
В хороводе берёз красногрудые
Исполняли мне танец любви.
Но глаза мои очень усталые
Всё твердят: «Их с собой позови».
Снег слетает с деревьев метелями,
Не боятся мои снегири.
Белка ловко мелькнула под елями.
Пенье птиц ты мне, ель, подари.
Улыбнулась зелёная ёлочка,
Снег стряхнула с зелёных ветвей.
Показала мне тропку короткую,
Где услышу я песнь снегирей.
Александра СВЯТОХА
Камни, сосны и река.
В нашей северной России
Будем живы мы, пока
Будут крепки, будут в силе
Камни, сосны и река.
По холмам цветков оятских,
Изумрудным по борам
Вместе шли когда-то братски
Вепс, суоми и саам.
Братья жён себе искали.
Лето. Жажда их морит.
Вот и речку отыскали,
Глянув, вепс вдруг говорит:
-Ай да речка! Как широка!
Как горда её волна!
Не пойду вперёд далёко,
Вот она – моя жена!
- Свирррь! – пропела звонко птица,
В небе свой полёт начав.
А река притихла, мчится,
Берег чуть поцеловав.
- Свирь! Вот имя для невесты!
Сберегу тебя, клянусь!
В общем, братцы, как хотите,
Здесь, с женою остаюсь!
Нагулявшись на помолвке,
От зари и до зари,
Братья вновь срубили лодки
И поплыли по Свири.
Речка в озеро впустила,
Гладь зеркальная длинна,
Но, лишь солнце засветило,
Показалася сосна.
Как княгиня наша Ольга
На рассыпчатом песке
Путников встречает только
На туманном на мыске.
- Эй! Я берег вижу ясно!Финн на радостях кричит,Посмотри ты, как прекрасна,
Как воздушен её вид!
- Кто? Лишь дерево я вижу!
Ты ошибся, брат, чуток.
- Пусть и так! Она милее,
Чем заморский синь-цветок.
- Так бери её женою!
- Так и сделаю, мой брат!
С изумрудною сосною
В тех лесах я буду рад!
К берегам подплыв поспешно,
Пару пышно обвенчав,
Попрощалися сердечно
Братья средь сосновых глав.
К северу идёт упрямо
Черноглазый брат саам.
Эта глупа, это праздна –
Нету лучшей среди дам!
Меж сестриц невесты брата,
По бруснике и по мхам,
От рассвета до заката
Ищет жёнушку саам.
С ног он валится, и очи
Закрываются ко сну.
Идти дальше нету мочи.
Лёг саам – и вмиг уснул.
Он проснулся – что ж он видит?
Льётся дождь, гремит гроза,
Ветер, словно ненавидя,
Соснам рвёт их волоса!
Но ему тепло и сухо,
Не промокли сапоги.
Кто-то шепчет вдруг на ухо:
- Отдохни, друг, отдохни.
Смотрит, верно, под скалою
Навесною он лежит,
А вокруг вода рекою
Заливает плит гранит.
Словно крепость среди слабых,
Чуждых света и тепла,
Сосенок зеленолапых
Возвышается скала.
- Ты спасла меня от бури, Говорит горе тогда, Цвет твой серый, цвет твой бурый,
Но в груди – огонь костра!
Ты заботлива и верна,
Будь же ты невестой мне.
Будет трудно нам, наверно,
В нашей северной стране.
Всё пройдём! И холод, вьюгу.
Проживём средь этих скал!
Ты поверь – храбрей подругу
В этой жизни не видал!
Ты спасла меня от бури –
Вечно пред тобой в долгу,
И с копьём, в оленьей шкуре
Сразу дам отпор врагу!
Дам теперь тебе я имя,
Чтобы каждый правду знал!
Будешь ты «Воттоваара»,
Чтоб никто не обижал.
Чтобы шлем рогатый шведа
Иль клыков зверей оскал
И зимой, и среди лета
Нос к тебе свой не совал!
И живут с тех пор те братья,
Бьют оленя, рубят лес,
Иль из глины на Ояти
Детям слепят вдруг чудес.
В нашей северной России
Будем живы мы, пока
Будут крепки, будут в силе
Камни, сосны и река.
Константин Шитов
Осень
Ветер пружинистой кожистой плёткой
Хлещет лесишко по пестрому заду.
Осень на цыпочках Тонкая, Лёгкая
В ярком боа листопада …
Кистью дождливою полупрозрачною:
Профиль осенний на летнем холсте
Девки стервозной, холодной, порочной
В мокрой скользит бересте…
На пороге...
Вот и пали мои дожди
На занавеси похожие
Теперь куда хочешь иди
Теперь ты просто прохожий
Асфальты чужих столиц
Намазывают подметки
Но вспышки знакомых лиц
Так четки…
На струнах чужих дорог
Города нависают бельем
В них прописал нас Бог
Живьем…
Но воспоминания в голове
Бьют языком колокольные кости
Клубника сгорает на белом столе…
Музыка, гости…
Дачных напитков, домашний фуршет
Фотограф в нелепой и сломанной позе
Цветные картинки из прожитых лет
Теперь, в черно-белой прозе…
Тают цветные карандаши
Космос приблизился и встал у порога
И песня в холодных углях души
И в зеркале глаз тревога…
Рождение
Дышала ровно, глубоко Вселенная.
Я сбросил кормовой, качнуло внятно.
И вместе с тем, чудно и непонятно
Утихла бездна пенная.
Безлюдный берег дьявольским оскалом
Меня встречал. На нем кутила ветер
Уснул под пыльным, грязным покрывалом
Безжизненною брошенною плетью.
Вот свет луны поставил режиссёр,
Сквозь тучи, голый космос обнажился,
Сел за рояль подвыпивший тапёр
Взметнулся занавес наверх, и я родился…
Легкомысленное лето
Мокрые тени авто, как складные зонты.
Небрежно рассованы в сонных проулках поселка
В лужах туманец лакают шальные коты,
Воздух насыщен холодною ласкою шёлка…
Стонет от неги и сна одноногая ель
Скачут в безумстве своем по дорогам рябины
Осень крадется в разметанную постель
Щиплет морозцем стогов серебристые спины…
Ночь убегает цыганскою пестрой кибиткой…
Звезды размазал метлою рассвет по дороге
Бродит подтаявший месяц, с холодной улыбкой,
Облачной шубкой укутав озябшие ноги…
Ну просыпайся же, пьяное глупое лето!
Падают листья с твоей поседевшей главы…
Слякоть осенняя в сумраке прячется где-то
В локонах павшей зеленовласой листвы…
Колыбельная
Часовщик нанизывает шестеренку
Кот давит в подвале несчастную мышь,
Я прошепчу золотому ребенку:
Спи и не плач, малыш.
Пока, свесив ноги над садом огней,
Ангел без устали трепетно бдит,
В толще холодного царства теней
Тихо плывет твой кит
Ты возвеличился, станешь царем,
Или напротив, унижен, избит
Часто и трепетно думай о том:
Где-то плывет твой кит.
Там в глубине, у него нету времени
Нету наивных злодейских интриг
Мир этот разного роду-племени,
Кит твой давно постиг.
Мудрый монарх океанского края
Не отвлеченный мирской суетою
Ласково глядя и этак, кивая
Кит приплывет за тобою.
Шагнув на его корабельную спину,
Сразу почувствуешь истины суть
И в самую глубь ее, в середину
Попросишь кита нырнуть
Ну а пока что, ты слышишь, малыш? Спишь.
Ангел над лесом тихонько летит.
А в темной пучине с улыбкою спит.
Твой кит...
Марш «талалихинцев»
Юрий ЕГОРОВ
***
Как телёнок присосался к матке,
Месяц к речке – песенноголосый.
Бело-белые кошачьи лапки
Ночек белых по-над Свирским плёсом.
Тайну-тайн ни разгадать, ни слиться –
В омутах русалки сети вяжут.
Чтоб на этот раз не оступиться,
Караулят юношу-пропажу.
Всё в покое… Лишь одно виденье
Рыбкою чешуйчатой с обрыва –
В омут головой – стихотворенье…
И – к русалкам, в глубину уплыло.
Да споёмте, соколы российские,
Про лихие славные дела,
Да про полк наш лётный Талалихинский,
Где мужала Слава и росла.
Припев: Никто наш дух Победы не сломит!
Да преумножим лет военных славу!
Мы, «талалихинцы», всегда храним
Мир на земле, Российскую державу!
В дни и ночи грозные, военные,
Под Москвой в суровые года –
Били мы и «фокеров» и «хейнкелей»,
В прах их превращая навсегда.
Припев.
Сколько в небесах военных пройдено,
И потерям был нелёгок счёт,
Но звучало в каждом сердце: «Родина!», Клятва наша, - «Полк - не подведёт!»
Припев.
Славу «талалихинцев» военную,
Нам её доверено хранить,
Чтоб Россия-матушка поверила –
Мы её надёжный лётный щит!
Припев.
Преподобному
Александру Свирскому,
монаху Валаамского монастыря
Анатолий НАСИКА
Моему городу
Любовию дарованное чтущим…
От прегрешений, Святый, упаси.
В созвучии с природою цветущей,
О очах озёр пресветлых на Руси.
О! Свято-Троицкий Александро-Свирский,
С молитвою вознёсся в облака!
Был ты суров и в буднях всемогущий –
Монашества судьбина не легка…
Плоть духу покорив, служа примером,
Зерно от плевел смог ты отделить –
Святою несгибаемою ВЕРОЙ
И Богу, и Отчизне Сыном быть…
Остались Мощи душам во спасенье
И Память – Богу Верою служить.
Пред Святым склоняю я колени
В молитве исцеляющей: «Ты жив!»
Городок мой уездный
Три столетья тебе.
Ты зеленый, чудесный
На Присвирской земле.
Корабелы России…
Час наступит, придет.
И Лодейное Поле
В память нашу войдет.
Гордо Свирь, величаво
Свои воды несет.
Проплывала армада
На волнах твоих вод.
И по Балтике – наши
Строем шли корабли.
Славу русской державы
Умножали они.
А в военные годы
Рубежом ты была.
Переплыть Свири воды
Вражья рать не смогла.
Наши прадеды, деды
Поднимали тебя.
А в военные годы
Отстояли тебя.
Вырастай, возрождайся
Стань, прекрасен собой.
Гордо ты возвышайся
Мы гордимся тобой…
Ираида РЫБИНА
Лодейное Поле
Лодейное Поле!
От слова «ладьи»,
От слова «ладони»,
Что нас берегли.
Ладони крепили
Тугие ладьи.
Сейчас наши лодочки
В космос ушли!
Лодейное Поле
Мой последний причал.
Неистова свежесть
Начала начал.
Неистова свежесть
Черёмухи цвет.
Прекрасная юность
Спешит ей в ответ.
Лодейное Поле!
Моя ты судьба.
Удерживай «шторм»
Как Петрова ладья.
И путь нам подскажет
Крутая волна,
И не опустит
На дно бытия.
Благость дождя
Поговори со мною дождь, поговори.
Земле, как прежде, свою нежность подари.
И пусть ручьи в протоках снова зажурчат,
А журавли, взлетая в небо, пусть кричат
Пусть на крыле журавлик счастье принесёт.
Цветок, услышав крик, красою ввысь
взмахнёт.
За ним другие расцветут, взметнёт всё ввысь.
С дождями тёплыми грибы в лесу взялись.
Грибы мелькают дружно в травах и во мхах.
На горке дружный красячков стоит парад.
Лисички тоже вдоль тропинок в сосняке,
Их сарафанчики мелькают вдалеке.
Вот боровик, его так важен вид,
Он в белом мху, как чародей стоит.
На шляпке бархатной иголочки сосны.
А мухоморы здесь же рядом, так красны.
Вот, в роще белой, близь опушки - жёлтый груздь.
Волнушки тоже разбежались, ну и пусть.
Они с груздями, знаем, издавна дружны.
В ольховых зарослях не счесть их той казны.
По лабиринтам тропок в дальний лес идём,
И там маслят найдём, их тоже соберём.
А подберёзовик на горке - часовой.
Ему мы тоже скажем так: «пойдём со мной»
Лодейное Поле!
Кленовый расцвет
И шатёр зелёный
Твоих улиц вслед
Мне тихонько скажет:
«Эй! Привет… Привет»…
Галина ЕВДОКИМОВА
У реки Свирь
Река укуталась туманом,
Густым прозрачным полотном.
С брегов повеяло дурманом,
Цветочным запахом лугов.
Прохладой тихо потянуло.
Остановилось в тишине,
Святое, тайное броженье,
Томленье ночи при луне.
Луна холодным отраженьем
Светилась ласково, пленя.
Серпом высвечивалась тонким,
Обворожительно звеня.
Всё заколдованно затихло,
Остановилось и молчит.
Сова, лишь редко, с лесной дали
Глухою трелью закричит.
Но крикам тем никто не вторит,
Не отзывается в тиши.
Их тишина будто прогонит.
И вновь не слышно ни души.
Ночь
Повсюду мрак.
Окружена туманной дымкою луна.
Подкралась ночь, высокий бор
Заснул под тенью. Чёрный вор
Кидается во тьме ночной,
Кивая редкой сединой.
Люблю ночного неба блеск.
Реки, ленивый, тихий плеск.
Когда туман бредёт в дали.
А тучи, словно корабли
Вверх поднимают этот флот.
В ночном сиянье небосвод.
Всё заколдовано вокруг,
В той темноте светлеет круг;
Выходит месяц на постой
Из чёрной гавани густой.
Сверкают звёзды здесь и там.
Вот с ворожбой своею шрам
По небу вывел млечный путь.
Он тоже здесь решил блеснуть,
Покрасоваться с высоты.
Мир замер в ночи красоты
Нина ТРОШЕВА
Парку «Свирская победа»
На окраине милого города,
Словно маленький остров зелёный,
Всё по-прежнему высится молодо
Рукотворный наш парк и влюблённый.
Он влюблён в речку синюю-синюю,
Что невольно прильнула к нему,
И любовь эту давнюю, сильную
Не порушить вовек никому.
Потом, кровью солдатской здесь политы
Каждый куст и тропиночка каждая,
Здесь сегодня живущими понято
Что-то очень большое и важное.
Патетическое
Как хорош парк зимою пушистою,
Он и летом зацветится жарким,
Как пригож он весною лучистою,
Да и осенью золотом ярким!
Свирь моя, река родная,
Как ты хороша!
На твои брега взираю,
И поёт душа!
Снова пары приходят красивые,
Зашумит новобрачных аллея,
Ведь её посадили счастливые,
Свою память о дедах лелея.
Вразуми людей могучей,
Вольной красотой,
Чтобы становились лучше
Я, да мы с тобой.
На окраине милого города,
Словно маленький остров зелёный,
Пусть по-прежнему высится молодо
Друг наш парк, к небесам устремлённый!
Чтобы званье человека
С честью все несли,
Чтоб огонь любви от века
Был неугасим!
Оптимистическое
Много лет я на работу
Не хожу, скорей лечу,
И музейную заботу
Скинуть вовсе не хочу.
Год за годом тверже стала
Жизни первая тропа,
Кто-то спросит: «Не устала?!»
- Думать некогда – дела!
Не успела оглянуться,
Как настигнул юбилей:
Ни спастись, ни увернуться,
Только слушай - льют елей!
Боже правый, что же это,
Неужели жизнь прошла?!
Не прошла, промчалась, спета,
Иль сгорела вся дотла?!
Да сгорела! Только все же
Еще тлеет уголек –
Потружусь, и он, быть может,
Превратится в огонек.
Огонек земной надежды,
Что не зря жизнь прожита,
Что тропа моя, как прежде,
Кем-то будет занята.
***
«Жить на Свири, так из окошка
нагуляешься»,
Есть поговорка в городе моём…
Ты про себя невольно улыбаешься,
Когда идём вдоль берега вдвоём.
Закат вечерний плавно растекается,
Лучом прощальным мягко одаря…
Всего лишь час, и утро занимается:
У края неба вспыхнула заря!
Река течёт по-прежнему без устали,
Всё тихо, зябко, стелется туман,
Счастливые бредём…Ну, не безумство ли
Доказывать, что мудрость не обман?!
***
Ледоход на Свири, ледоход!
Разгулялся апрель, не унять,
Посрывал все одежды, и вот –
Словно чудо, встречаем опять
Обнаженные воды реки
В целомудренности своей,
И у голой земли мотыльки
Вновь порхают с надеждою к ней.
Валентина РОЗМАИТАЯ
О Родине.
Есть в России города,
Куда едешь ты всегда
С чувством радости, тревоги,
С чувством нежности к дороге,
Что ведёт тебя домой
В край родной, душе святой.
(О Лодейном говорю,
Этот город я люблю).
Этот край тебя родил,
Этот край тебя растил,
Этот кр ай тебя учил,
Этот край и отпустил.
Но все годы помнишь ты
И берёзы, и кусты,
Речку, озеро, мосты,
Домики, дома, домишки,
Где гурьбой неслись мальчишки.
Как девчонки им подстать,
Хотели боевыми стать.
Помнишь воздух, дождь и …вечер,
Неожиданные встречи.
Помнишь ты друзей, свой класс,
Педагогов, знавших вас.
«Здорово!»- скажу вам я,
Это ж Родина твоя!
***
Тянет нас на землю дедов.
И не надо тут советов,
Что смотреть и что искать,
Мы должны и так всё знать,
Где деревня их была,
Дом, где много лет жила
Вся родня большая наша,
Дети: Дуся, Аня, Клаша.
Братья: Дима с Сашей, Толя.
Вот родительская доля!
Надо было всех поднять,
В жизнь путёвку всем им дать.
Была масса всяких бед.
Той семьи почти уж нет,
Есть лишь Толя, младший брат,
Встречи с прошлым очень рад.
Мы же дети тех детей,
Ждём от Толи новостей:
Про деревню, про погост,
Про кукасский старый мост.
О родителях рассказ
Просим повторить не раз.
Так признательны мы дяде!
Помянём ушедших, сядем
На пригорок, где был дом;
Смех и слёзы были в нём.
Это место свято нам.
«Благодарен, братцы, вам,
Что приехали сюда.
Навестим хоть иногда
Нашу родину, где воля!»Так сказал нам дядя Толя.
Помолчали мы немножко,
Посмотрели на дорожку,
И решили все тогда,
Что вернёмся вновь сюда.
Сергей СКИДАНЕНКО
***
День пасмурный в подъездах грет лапы.
В Лодейном Поле тише, чем всегда.
Вот мальчик маленький ступает косолапо
На кромку свирского заснеженного льда.
Я подхожу и глухо объясняю,
Что здесь вода, большая глубина,
Что здесь река…
- Река?.. Реки не знаю,
Реки ещё не видел никогда.
***
Разморило полынь на жаре.
В придорожном стою пустыре.
Мотыльки в ожиданьи прохлады
Ждут вечерней поры, как пощады.
Монотонно и одутловато
Надо мною гудит трансформатор…
Но сгущаются запахи трав,
Солнце сходит и видно едва ли
От низин, от болотин туман.
Фонари на дорогах восстали.
И восходит луна, как жена.
Что всегда, что ни хуже, ни лучше…
И мелькают всю ночь до утра
Мотыльков серебристые души…
***
Речка станет сине-снежной
от черёмухи соцветий
с темно-рыбной глубиною…
А вокруг – зеленолистье
разлепечется по-детски…
Небо станет яснооким
и по-летнему домашним…
Нас укутает уютом
и примирит с остальным.
Только там,
после полудня
облаков чернильных груды
подползут благоухая
южным фронтом избавленья,
и прольют благославленье
от озоновых вершин…
***
Здесь Свирь широка и просторна
И так же над ней облака
Плывут, не спеша и пристойно,
Пушистые выгнув бока.
Своим непонятным волненьем,
Своей красноватой волной,
Эпическим стихотвореньем
Проходит она предо мной.
Я вижу сосновые бриги,
Фрегаты святого Петра,
И верю в церковные книги,
В людей, что стоят у костра
В своих долгополых рубахах,
Как стая святых на ветру,
Не знавших пред шведами страху
И с верой в свою правоту.
Надежда КУЗИНА
Заповедное царство
В заповедник Нижнее - Свирский
Сердцу дорогой и близкий
Съездить я давно мечтаю,
Дань отдать родному краю.
Он для нас недосягаем,
Мы о нём так мало знаем.
Есть здесь суша и озёра
Не оставлю без обзора
И болота торфяные,
Уникальные такие.
Их никто не осушает.
Лес рубить не разрешают,
Не устраивают свалки,
Нет охоты и рыбалки
И представить невозможно,
Что нет пыли придорожной.
Воздух всюду чист, прозрачен
И слегка морозцем схвачен.
Мир животный и природа,
Не смотря на время года,
Без участья человека
Развивается полвека.
Этот мир наполнен тайной.
Не вспугнём её случайно?
А природе всё подвластно
И зверьки живут прекрасно.
Птицы тоже всем довольны.
Хорошо им тут привольно!
Вот сидит на ёлке ворон.
Он окидывает взором
Заповедные просторы:
Лес, луга и косогоры,
Смотрит всё ль вокруг спокойно.
Жить всем хочется достойно!
Заповедное то царство
Охраняет государство.
Здесь природа региона
Выглядит по эталону.
Эта дикая природа
Даст нам много кислорода.
Мы её оберегая,
Сохраним природу края.
Лодейное Поле
Я родилась в Лодейном Поле.
Милей его на свете нет.
Родным мне город стал до боли.
Встречаю с радостью рассвет.
Растёт мой город, ввысь стремится.
Многоэтажные дома,
Что раньше лишь могли присниться Вот результат труда, ума.
Царём Петром заложен город
На левом берегу Свири.
Ты будь всегда красив и молод
И счастье людям подари!
Твоё величье в мирном росте
В труде, в искусстве и в любви.
Хоть жить сейчас не очень просто,
Ты обновляйся и живи!
Куда от прошлого тут деться?
Мы с ним повязаны узлом.
Оно в моё вселилось сердце
Ладьёй, уплывшим кораблём.
Здесь олонецкие холопы
В Лодейном Поле на Свири,
Чтоб «прорубить окно в Европу»,
Успешно строили ладьи.
Фрегат «Штандарт» страну прославил
В боях с коварнейшим врагом
И память о себе оставил
Победой, что вошла в наш дом.
Науке верно послужили
Два шлюпа - «Мирный» и «Восток».
Так Антарктиду нам открыли
Учёные в кратчайший срок.
И помнит город сорок первый…
На фронт уходит эшелон.
Под свист снарядов гулкий, мерный
Своих сынов проводит он.
Нельзя забыть те переправы
По Свирь - реке и смертный бой.
Достоин город вечной Славы
И боевой, и трудовой.
Став городам другим примером,
Ты триста десять лет в строю.
Спасибо за терпенье, веру,
За стойкость и любовь твою!
Я восторгаюсь этой силой
И по погибшим вновь скорблю.
Родной мой уголок России,
Тебя я искренне люблю!
Память о войне
Вот камни-валуны
Лежат на берегу,
Обмыты у волны
И память берегут.
Как будто, караул
Расположился здесь.
Вдруг слышим мы сквозь гул
«Стой, часовые здесь!»
Воспоминанья вновь
Камням несёт волна.
Страданья и любовь
Оставила война.
И помнят камни взрыв,
Когда вокруг летят
Осколки в воздух взмыв.
А пули как свистят!
Помнит то болото
Крик людской прощальный.
Мог представить кто-то
Тот исход печальный?!
Ох, как было вязко!
Под травой высокой
Затянулась ряска,
Поросла осокой.
Сосны, как ворота,
Встали перед нами.
Чавкает болото
Липкими губами.
Я смотрю с тревогой –
Самолёт ржавеет.
Обойди, не трогай!
Память не стареет!
Любимый город
Видали камни смерть.
Они слыхали стон.
Войны не будет впредь!
Врагов отгонят вон!
Стоит под небом тёмно – синим
Здесь триста десять лет
Любимый городок России
И шлёт ей свой привет.
Хотя войны уж нет,
Воспоминанья те
Через десятки лет
Всплывают в темноте.
Лодейнопольцы отмечают
Сегодня юбилей.
С огромной радостью встречают
Они своих друзей.
Хранят память года.
Мы видим часовых,
Что на посту всегда,
Их вечно молодых.
Прими, родной, от нас подарки,
Душистые цветы.
Сентябрь украсил скверы, парки,
Все в золоте кусты!
Болото
За высоковольткой
Есть одно болото.
Иногда с двустволкой
Встретишь там кого-то.
Мы в лесу однажды
С мужем заблудились,
У болота дважды
Снова очутились.
Видно, что болото
Много повидало,
Сбитым самолётом
Ярко полыхало.
Сосны вниз смотрели
С высоты полёта,
Вековые ели
Видели пилота.
Нет, не позабудет
Зыбкое болото,
Как тонули люди
Вместе с самолётом.
И кисти алые рябины,
Как бусинки висят.
Конечно, это не рубины,
Зато костром горят.
Я так люблю твоё озёрко,
Зеркальный блеск воды.
Пусть охраняют птицы зорко
Взращённые сады.
Летает чайка в Свирских водах,
Кружится над рекой
И, словно ангел с небосвода,
Шлёт городу покой.
Мой город, как корабль в
ненастье,
Во времена невзгод
Выносит на волнах нас к счастью,
Растёт из года в год.
Пускай его река ласкает
Вновь нежною волной
И крепко- крепко обнимает
Мой город дорогой.
Александр КРАВЦОВ
***
В печаль дождя – багряный цвет,
Для освященья моих лодей.
На парусах пишу завет
Из ослепительных мелодий.
На куполах пою звездой
Из материнского покрова.
Перекрещусь перед едой,
Где за стеной мычит корова...
***
Снова берег мой пустынный
В плеске ласковой волны,
Ветер в волосы густые,
Паруса мечтой полны.
Что ты медлишь, странник моря,
Обними скорей штурвал,
Из лодейного мы поля,
Нам крестить девятый вал,
Запрягать крылатый ветер
В кружевные паруса,
Мы за Русь с тобой в ответе,
За печальные глаза…
***
Растворю печаль в лесах,
Отпущу слезами осень.
В занавешенных глазах
Промелькнёт улыбкой просинь.
Закружится в белом сне,
Замолчит очарованьем,
На загадочном стекле
Заволнуется свиданьем.
В поцелуях лепестков
Запечатается тайной
Застыдившихся цветков
В своей радости нечаянной...
***
На берёзовом листке
Я плыву по синей речке
В негасимом огоньке,
Что слезой скатился с свечки.
Улыбаюсь берегам,
Разговариваю с небом,
Собираю птичий гам,
Как заказанные требы...
***
Я не заметил, как кончилось лето,
Я всё стоял на причале вокзала,
Так же река голубилася лентой,
Только берёза мне тихо сказала,
Только берёза меня попросила,
Чтобы согрел ей озябшие руки.
Я говорил, как невеста красива,
Что для любви не бывает разлуки…
Мокрой печалью скатилась улыбка,
Вспыхнула праздником в щедрую осень,
В красном окне оборвалась вдруг скрипка…
Что-то случилось? – разом мы спросим…
***
Тихий свет берёз
Отразился в синем
Умиленьем слёз,
Чистотою линий.
Из-под чёрных риз,
Укрывавших вечер,
В мириаде брызг
Бросился навстречу –
В новую весну,
В белые ладони.
Сердце полоснул
Лошадью в загоне…
***
На нити тишины
Сосновая иголка
Качает вздох волны.
И хрупко всё и тонко,
И всплески чьих-то уст
На празднике воды,
И можжевельный куст,
И ангела следы...
***
Чистая совесть земли,
Белое платье невесты –
Снег, по реке уплыви,
Там, где алмазные персты,
Где в перламутрах-глазах
Радугой славится солнце,
И океан-бирюза
Небо вливает в колодцы.
***
По земельке – лемехом;
Из волшебной книжки
Рассыпал по берегу
Скромные домишки.
Грел весёлой печкою
Грустную опушку,
По холму над речкою
Гладил деревушку.
Краснощёким девушкам
Посылал серёжки,
Праздничного хлебушка
И привет от Лёшки.
Нонна Воронина
Лодейное Поле
Лодейное Поле, мой город родной,
Люблю я тебя всей русской душой.
Люблю корабельные рощи твои,
Здесь захоронены предки мои.
Всю жизнь по Свири теплоходы идут,
Люди всех наций мирно живут.
Здесь слышали глас Петра самого,
Мы любим и помним, не зная его.
Оставил он память навеки свою,Лодейного Поля вершил он судьбу.
Лодейное Поле до этих времён –
Так прекрасно!
Трудились здесь деды
Видать не напрасно.
Свой город мы любим и будем
Всем сердцем любить.
Врагу не желаем сюда приходить.
Тем, кто защитил от врагов его нам, Почаще цветы пусть ложатся к крестам!
Малая родина
Малая родина – леса корабельные,
Нашей Свири речной говорок.
После разлуки вновь возвратилась
В сердцу родной городок.
В нём моя молодость – мигом промчалась.
К милому городу – верность осталась.
Как же его мне забыть? Надо всем сердцем любить.
И сохраню и любовь, и содружество –
Дней моих жизни поток
Тихо над Свирью вальсово кружится
Синенький неба платок!
Лодейнопольская ярмарка
В Лодейном громко бьёт барабан,Приезжайте на ярмарку к нам.
Всё до капли понравится вам.
Вам покажут всё без прикраски.
Здесь окажут вам честь –
Вы увидите все её краски.
Здесь арбуз – он на севере рос,
Не сгубил его ветер-мороз.
Тыквы – желтые, словно кус масла лежат,
И вдали так похожи на поросят.
Есть здесь фрукты: вишня, яблоки и барбарис,
Они в Северо-Запад давно уж влюбились.
Есть облепиха, орехи и мёд.
И к душе вашей воочию льнёт
Много разных диковинок – с праздника Спас.
Увидал не зря наш фермерский глаз.
Все здесь чисто, красиво уложено в ряд:
Лук, огурцы, баклажаны лежат.
Здесь гармонь с бубенцами, бочки, кадки, тальянка –
Кружевные корзины и самопрялка.
От кореньев, лекарственных листьев и трав – такой аромат!
Расписные шали висят
С орнаментом рощ и дубрав.
Рядом в ряд – иконы стоят, Всё прекрасно, как встарь,
И убитый глухарь здесь лежит, как живой на прилавке.
Здесь лисички-сестрички в корзинках горой.
Заготовкой Каргин занимается.
Он из леса идёт, когда солнце встаёт!
Урожаю грибов он так рад, - улыбается!
От природных даров - много очень грибов:
Ну, а царь здесь, конечно же, белый!
Мы праздник подарим ему,
Несравненному боровику!
Приезжайте на ярмарку к нам –
Ни о чём не жалейте!
Купите, продайте, товар предлагайте!
Приезжайте на ярмарку к нам –
Здесь вас каждый поймёт, по-отечески приголубит.
Приезжайте на ярмарку к нам!
Вас на веки наш город полюбит!
Татьяна НИЛЬССОН-ОРЛОВА
Родной дом
Мне мил зелёный домик с печкой,
С лежанкой – тёплым уголком.
Всё помнит милое крылечко:
Смех, слёзы в детстве-босиком.
А в юности в нём расставания
Могли тянуться до утра.
На кухне - чайные свидания.
Петух пропел - уж спать пора.
И в ожидании веранда,
Наш верный номер-люксус в доме.
Из черырёх ног спит команда...
Лишь храп мужской звучит „по- форме“.
Хлопочет мама у плиты,
Несёт бабуля пироги,
Папа у кур, все заняты.
Воспоминания дороги.
Жизнь богом нам дана одна…
Чтоб дети в доме дальше играли,
Пусть чаша любви будет полна,
И повторится всё по спирали.
Пусть в нём горит уютно печка.
Течёт с трубы дым за облаком.
Сердца вновь бъются на крылечке,
Пьют дед с бабулей чай с молоком…
Осенний день
Осенний день в плену тумана,
В прохладе серой дерева..
Стихает песня каравана,
Но зеленеет дым-трава..
И под хрустальною росою
Надежду зелень всё хранит,
А осень голою косоюТайной сиреневой манит.
Сера пороша, солнце скрылось.
Любой погоде рада душа.
Она так жизнью напостилась,
Что ей и осень хороша.
Утром - сумрак долгий, томный.
Вянет и зелень, и трава.
Но в осенних песнях скромных
Мы слышим светлые слова.
О нашей жизни быстротечнойКак чайки сизой лёгкий крик.
Любовь и радость бесконечны,
А вечность поглощает миг.
Осень пройдёт с дымкой тумана,
Засеребрятся дерева.
Печали все уйдут, нежданно.
Спасут Марии Покрова.
Рябина
Разноцветье шуршит и на землю летит
И кроны деревьев на глазах убывают.
Мозаика пестрая легко шелестит.
Гроздья рябины как кораллы блистают.
Солнце лучами листву золотит,
В акварель осени их дождь превращает.
Последним мазком в печаль нас манит,
А вкусное кружево ягод сверкает.
Они привлекают зрелой красой,
Стойкой к дождям и осенней стуже.
Узор светится в лесу полосой,
Краснеет даже когда завьюжит.
Красота - вне временных категорий.
Душа теплеет от ее созерцанья.
Рябина - вечная аллегория
Тоски, радости и любви страданья...
Гроздь рябины
Единственная рябины гроздь
Среди ветвей осенних скрылась.
Она подобна грусти,
Любви забытой, половинной.
От глаз чужих и пересудов притаилась.
Зарделась, осенним ожиданьем налита,
И сладковато-горькая, не всем понятным,
Как бабье лето солнцем чуть-чуть освещена,
Дождями налита и выраженьем чувств
Таинственных и в сладострастии невнятных....
Шаль осени
Шаль золотая покрыла дороги,
Солнце в редкой листве играет.
Сердце щемит от неясной тревоги.
Шорох осени замирает.
Золотится болот зазеркалье,
Таинством странным его ланит.
Его нарушает град хрустальный,
И серебром по злату звенит.
Осины алым огнём полыхают.
И дождь не может пожар потушить,
А боль с тоскою в душе утихают.
Краса шали не даёт нам тужить.
Она сброшена с веток нежно,
И пестрится чудной тафтой.
Ткала осень ее поспешно,
Чтобы сделать своей фатой.
Евгений КАСУМОВ
Синеглазая душа
Лодейнопольские стихи –
В мелодиях моей России.
В них – русский пахарь у сохи,
И взгляд девичий синий-синий.
В них красота и нрав земли,
Природы стать, любви волненье, И вот запели соловьи
Ещё в одном стихотворении.
Строка про небо, чуть дыша
Читаю: «Белыми ночами…
Там синеглазая душа
Со мной всегда рассвет встречает!»
Не надо слов, не говори,
Смотри и слушай чаек крики.
А вот над берегом Свири
Играют солнечные блики.
По строчкам дальше – тополя,
В них тонет Манинское Поле.
Поля, поля, кругом поля,
Стихам дают большую волю.
Лодейнопольские стихи –
В мелодиях моей России.
В них – русский парень от сохи,
И взгляд девичий синий-синий.
***
Дорога в горку как-то тяжелей,
Осенние деньки дождём нас мочат.
Эй, ливень, подожди, пока не лей,
Дай записать хотя бы пару строчек.
Под горку спуск и легче стало вдруг,
А дождь устал и ветерок потише,
По городу ноябрь, любезный друг,
Который день слоняется по крышам.
По лужам топать любо в сапогах,
И написать бы стих про человека,
Но вот сломали башню на глазах,
Историю исчезнувшего века…
Земля моя
Стою один и слушаю прилив,
На ГЭС уже давно закрыли шлюзы.
Рассвет лодейнопольский молчалив
При викингах, Петре и при Союзе.
От одного лишь слова встрепенусь,
Ладонью крест нательный ощущая.
Печальная, святая наша Русь,
В тебе сокрыта грусть родного края.
Уснёт медведь в берлоге – благодать,
Пройдёт ли волк тропой, ему известной,
Есть Свирь-река, а есть река Оять,
И говор свой, простонародный, местный.
Тут хорошо, тут любят песни петь,
Тут любят баню, сенокос, охоту.
И, можно, если очень захотеть,
Увидеть журавлей перед полётом!
Во всём есть вдохновенье для души –
Работа, праздник, грех и покаянье.
Пусть говорят, что мы живём в глуши,
Но здесь до Бога ближе расстоянье…
***
У старого уютного вокзала
Сидели на скамейках пассажиры,
А мама мне в буфете рассказала:
Что это сон. Но живы же вы, живы.
Юродивый посуду собирает,
Он помогает кухонной рабочей.
И снова сновидение растает,
И ничего старик не напророчит.
И едет поезд, ритм стуча на стыках,
Где люди смотрят в окна и всё знают.
Сосед по станции не вяжет даже лыка,
А почему-то все его прощают.
Иду дворами поступью неслышной,
И старый городок на душу песней.
Чего-то нет, прости нас, так уж вышло,
Но что-то есть, и это интересней.
Светает
Скамейка у реки. Светает.
Остаток ночи бросил тень.
А в воздухе прозрачном тает,
Дурманит, ластится сирень.
Едва колышется рябина,
Ещё не давшая плоды.
И, как из сказочной картинки
Русалка глянет из воды…
Лодейному Полю
Много прошло со времён мирозданья,
Жизнь, э то видимо, сладкая долюшка…
Всё ж поэтичны два слова в названии,
Ласково вышло – Лодейное Полюшко!
Как романтично гуляется улицей,
Дышится и речкой, и парком, и ёлками.
Люди идут, да спокойно любуются
Миром аллей, опушенных иголками.
«Квасу попейте, берите стаканчики!
Нынче хороший денёк собирается».
А на полянках кругом одуванчики
В зелени трав, словно в море, купаются.
Славно смотреть за счастливыми лицами,
Все веселятся – от взрослых до маленьких.
И, хорошо, лишь серьёзна милиция,
Из-под фуражек взирая на пьяненьких.
Павшим
Скорбящие, мы сейчас,
Давайте чуть-чуть помолчим.
Нам надо в память о вас
Души свои лечить.
Словно магнитом, звезда
Взор притянула к огню.
Мирные поезда
Мчатся к победному дню.
Чайки навзрыд кричат:
«Это ещё не быль!».
Сколько прошло, шестьдесять?
Матушка-речка Свирь…
Северное лето
Июнь дождило, город весь промок,
Теплом пригрело только лишь в июле.
И радуется солнцу городок,
Ведь ласковые дни не обманули.
Как мало надо северным местам!
Вот лучик, словно яблочко на блюдце,
И, вот уже смеются тут и там
Родные и знакомые нам люди.
Теперь уже до августа чуть-чуть,
Пора грибная, дух в прохладе леса.
А дальше – осень, долгий зимний путь,
Дождливая и снежная завеса…
Вечерний город
***
Капель, переходящая в мороз.
И вновь капель, тревожащая душу.
Молчанием ответ на мой вопрос
Отозвалось умение не слушать.
Я отошёл немного погодя
Под тень ветвей, но оказалось грустно.
Давайте жить, чтоб искренне любя,
Стихами говорить про наши чувства.
Молчание золото,- возможно, это так,
Но молча нам не спеть живую песню.
Наверно, скажет кто, какой пустяк,
Но мне, как на духу, без слова тесно.
Полусвет, полутьма – полутьма, полусвет.
Город тонет в мерцающих бликах.
Реже слышится «Да!», чаще слышится «Нет!».
Шёпот звучен, подобие крика.
Засыпают дома, просыпается ночь,
Вот она за крутым поворотом.
И, петляя дворами, уносится прочь
Непутёвое прошлое чьё-то.
Две девчонки стоят, перекрёсток в огнях,
А машины летят, пропадая.
Кто-то ищет себя в вечно пьяных друзьях –
Не находит и только страдает.
Где-то в серой дали заблудился рассвет,
Ветер в покер играет с листвою.
Полусвет, полутьма – полутьма, полусвет,
Жизнь как жизнь – вперемешку с судьбою…
***
И созрела давно сладким соком лесная малина,
Что успели - собрали, и быстро она отошла…
А с небес уж доносится плач журавлиного клина,
И стихом наполняясь, о чём-то тоскует душа.
А девчонки грустят и короткие платья не носят,
Лишь мелькнёт зонт в суетливой толкучке плащей.
Вот опять ты пришла и воруешь всё летнее, осень,
Торопясь нас закутать во множество тёплых вещей.
И не слышно теперь во дворе звука чьей-то гитары,
И уже не спешит на Озёрко с утра молодёжь…
Только мокнут и мокнут до нитки влюблённые пары,
Позабывшие, видно, про лужи, про холод и дождь.
Лодейнопольским поэтам
И, как хочешь меня называй,
Но прошу у тебя совета,
Стихотворный, Лодейный край,
Я хочу быть твоим поэтом.
Я пьянею от рифмы строк,
Ну и пусть говорят: «А если?..»
Не скопил я богатства впрок,
За душой лишь стихи да песни.
И волнует меня листва
И осенняя непогода.
Поэтические слова –
Словно дети, и год от года
Я пишу вас в тетрадь свою
И под сердцем ношу, страдая.
И берёзкам потом пою,
А они меня понимают.
Понимаешь меня и ты,
Город мой, мы с тобою братья.
Вдохновение – как цветы,
И хочу их всегда вдыхать я.