Художественная рецепция

Н.А.Смирнова
магистрант, факультет гуманитарных наук
М.А.Маслова
кандидат филологических наук, доцент
О.Л.Мощанская
доктор филологических наук, профессор
Нижегородский государственный педагогический университет им. Козьмы Минина
Художественная рецепция «Прорицания вельвы» в творчестве
Дж. Р. Р. Толкина и В. Я. Брюсова
Грандиозный эпос скандинавских народов «Старшая Эдда» открывается
песнью «Прорицание вельвы» («Völuspá»). М. И. Стеблин-Каменский относит
время ее возникновения к X веку [1,с.232]. Она содержит в себе синтез
представлений древних скандинавов о мире, философии, космогонии, месте
человека во Вселенной, размышления о судьбах мира и ответов на
фундаментальные онтологические вопросы. Светлые боги асы – хранители
мирового порядка – борются со злом. Им противостоят хтонические чудовища:
волк Фенрир, дракон Нидхегг, змей Йормунганд. Мудрая предсказательница,
вельва, рассказывает собравшимся богам об устройстве мира, о борьбе добра и
зла, о последней битве Рагнарек (нем. Ragnarök). Песнь представляет собой ее
монолог.
В первой половине XX века «Прорицание вельвы» обретает новое
звучание в творчестве Дж. Р. Р. Толкина и В. Я Брюсова. В этой связи
представляется интересным рассмотреть рецепцию памятника в творчестве
этих писателей, проследить процесс переосмысления текста другой культуры в
восприятии читателей, профессионально занимающихся литературой.
Работа проводится на материале текстов двух авторов: «Пророчества о гибели
азов» В. Я. Брюсова, входящем в поэтическую антологию «Сны человечества»,
и Дж. Р. Р. Толкиена, опубликованных в 2011 году его сыном К. Толкином
(«Upphaf», «Начало Начал», эпический зачин к стилизованной поэме
1
«Völsungakviða en nyja», «Новой Песни о Вёльсунгах», и «The Prophecy of
Sybill», «Прорицание провидицы» [2, с.71]).
В. Я. Брюсов в 1916 году пишет стихотворение «Пророчество о гибели азов».
Необходимо отметить, что все его стилистическое мастерство в этом тексте
направлено на изображение сути жестокого, беспощадного времени, в
которое поэту довелось жить. Именно это и находится в центре внимания
поэта. Изображение создания Вселенной, целый пласт образов, с ним
связанных, оказывается неактуальным в этом контексте. Именно параллели с
современностью придают особую красочность и остроту стихотворению,
объясняют и смысл заглавия. Если эддическая песнь – это прорицание мудрой
женщины, знающей историю мира, то стилизация Брюсова – это пророчество
грядущей гибели асов. Рассмотрим, какие проблемы поэт поднимает в своем
тексте.
1.
Проблема всемирной катастрофы.
Брюсов сознательно акцентирует на ней внимание. Конец мира – следствие
слепого рока, карающей беспощадной судьбы, удивительно похожей на
греческий фатум. Люди и боги бессильны изменить ход вещей. Мир обречен на
уничтожение без видимых на то причин. Удивительно точное определение
«роковые годы» сразу формирует семантику предопределенности. Это же на
формальном уровне достигается кольцевой композицией – одна и та же строфа
стилизована под эпический зачин и формулу концовки. Образ вельвы поэт
трактует в несколько ином ключе. Мудрая пророчица эддической песни
становится у него вестницей грядущих бед.
Проблема реализуется на базе логично выстроенной системы мотивных
структур. Проанализируем, как это происходит в брюсовском тексте, и
сопоставим комплекс проблем и мотивных структур обоих произведений.
Данная проблема раскрывается Брюсовым на космогоническом уровне при
помощи такой мотивной структуры:
2
Мотив утраты пространственных координат (пылает и рушится
Иггдрасиль); Мотив вторжения хтонических сил в культурно освоенное
пространство; Мотив бессилия асов, ранее наделенных незыблемой властью.
Необходимо заметить, что он нужен Брюсову для выражения своего
взгляда на всемирную катастрофу. В «Прорицании вёльвы» этого мотива нет.
Наоборот, говоря о страшной судьбе асов, сраженных хтоническими
чудовищами, провидица называет богов «могучими», «славными» [1, с. 16].
2.
Проблема поругания священного
Священное – это всегда незыблемое, оплот людей перед силами зла. Каковы же
должны быть людские деяния, чтобы он перестал выполнять свои функции?
Очевидно, это возможно лишь тогда, когда борьба добра со злом достигнет
кульминации (это будет Рагнарек, последняя битва, в результате которой
гибнет мир). «Хохот», который вторит лаю Гарма, на символическом плане
является предвестником крушения «светлой власти» асов и появления Фенрира.
Священен сам миропорядок, но он обречен на поругание:
«Будет лаять Гарум пред железным входом,
Но в лесу железном будет вторить хохот,
И Фенрир промчится, волк с кровавым глазом,
По гранитной лестнице в чертоги азов» [3, с.342].
Как поругание, воспринимается и пожар, охвативший Иггдрасиль: «Мировые
ветви корчатся и сохнут».
Итак, поругание священного – это первый признак грядущей гибели мира.
Проблема решена Брюсовым в рамках общей идеи его текста: торжество сил
зла неизбежно. На структурном уровне мы можем говорить о мотивной
структуре поругания священного. Она развивается в следующих мотивах:

Мотив преодоления силами зла сакральных границ, которые раньше
они переступить не могли вследствие соблюдения равновесия, баланса между
добром и злом. Его нарушение повергает в прах четкую, выверенную
эддическую космогонию. Становится возможным и вторжение хаоса и тьмы в
пределы не только обжитого, благоустроенного пространства, но и священного,
3
в идеальной модели мира им вообще недоступного. Этот мотив, многократно
варьируясь, подчеркивается в древнескандинавском тексте. Рассмотрим, как
поэт преобразовал его. Змей «Нидгад» (очевидно, имеется в виду Нидхёгг)
«вылетел из ада» и «кружит, когтистый, над дворцовой крышей». Волк Фенрир
промчится
«по
гранитной
лестнице
в
чертоги
азов».
Перед
нами
пространственное развертывание мотива средствами образной системы,
заимствованной из аутентичного текста. Исходному мотиву придается
устрашающая динамика, усиливающая трагизм. Он конкретизируется, и для его
реализации из целой цепочки образов «Völuspá» выбираются те персонажи,
которые являются наиболее яркими воплощениями хаоса. Сначала дракон
кружит над крышей Асгарда, затем волк вторгается в него. Всё более и более
важные для культуры священные границы разрушаются под крепнущим
натиском хтонических сил.
 Мотив десакрализации священных границ, являющийся логическим
следствием их преодоления теми существами, от вторжения которых они
призваны были защитить.
3. Проблема смены власти.
В оригинальном тексте отсутствует. В брюсовской стилизации он необходим
для заявления авторской точки зрения (конечно, в символической форме). Он
уверен, что в новом мире будет царить зло, персонифицированное в образе
«черного Локи». Интересно, что в «Völuspá» с торжественным пафосом
описано возрождение мира для «вечного счастья» и «золотого века»,
оплаченного потоками крови, пролившимися в последней битве. Место
верховного бога Одина там занимает один из самых светлых персонажей
мифологии – его оживший сын Бальдр. Для поэта же новый мир оказывается
«полночной страной» [3, с. 342] под игом всесильного Локи (вспомним, что по
Эдде именно он стал виновником гибели Бальдра – случайны ли эти тонкие
акценты?). Локи и Бальдр – два образа, задающих четкую полярность
смысловых координат. Так поэт полемизирует с «Прорицанием вёльвы»,
выстраивая полемику на базе её же образов. Спор с аутентичным текстом
4
объясняется пессимистичным взглядом на современную действительность, в
которой Брюсов не видит никакой перспективы. На структурном уровне
проблема решается следующими мотивами: мотив бессилия асов перед лицом
катастрофы («азы громко стонут, внемля страшной вести» [3, с. 342]); мотив
строительства Локи качественно иного мира, худшего, чем тот, который
погиб в последней битве.
Комплекс мотивных структур, неразрывно связанный с трагическим пафосом,
на формальном уровне подчеркнут ритмической организацией. Брюсов
стилизует четырехстопный стих под форнюрдислаг, не пытаясь копировать
средствами русского языка чужой для него размер, как это в XIX веке пытался
сделать Я. К. Грот в своём переводе памятника. Поэт выстраивает ритм строф,
добиваясь эффекта мрачной торжественности, который ему необходим для
стилизации, но по сравнению с чеканным эддическим размером брюсовский
выглядит растянуто за счёт цезур. Есть попытка соблюсти аллитерацию,
которая подчиняется внутренним законам его стиха, но ей не хватает четкости
форнюрдислага. «Пророчеству о гибели азов» свойственны стилизация под
ритмику песни-плача.
Таким
образом,
проблематика,
поэтика
и
образная
система
«Пророчества о гибели азов» подчинены единой художественной идее – в
форме искусной стилизации под мифологический текст поделиться с
читателем размышлениями о судьбе своей эпохи, о судьбе России.
При анализе «The Prophecy of Sybill», «Прорицание провидицы» и
«Upphaf» Толкина необходимо учитывать то, что эти тексты являются
своеобразной творческой формой освоения и переосмысления аутентичной
мифологической
песни,
изученной
с
профессиональной
литературоведческой точки зрения, что кардинально отличает их от
«Пророчества о гибели азов» В. А. Брюсова, рассматривавшего её только в
контексте скандинавской культуры.
Они представляют собой попытку создать не только и не столько
перевод. Если поэт пользовался оригинальным текстом для выражения
5
собственных мыслей о современной ему эпохе, то профессор поставил перед
собой гораздо более трудную, но интересную задачу. Для Толкина «Völuspá»
была эталонным мифологическим текстом во всех смыслах этого слова. Он
часто жалел о том, что Англия не имеет своей мифологии, столь же стройной и
четкой, как северная. Эксперименты по созданию такой мифологии,
увенчавшиеся позднее громким успехом «Властелина колец», начались именно
с попытки открыть английскому читателю эддическое «Прорицание вёльвы»,
дать образец идеального мифологического текста, приблизив его к
пониманию своими соотечественниками. В этом заключалась главная цель
создания «Прорицание провидицы» и «Upphaf». Профессиональная задача
текстологического плана тесно совместилась с художественной.
«The Prophecy of Sybill» представляет собой художественный перевод
«Прорицания вельвы». Его строфам свойственна экономность художественных
средств, более четкая, чеканная ритмика. Образ вельвы по сравнению с
предыдущими текстами наиболее отдален от читателя. Она существует в
мифологическом времени, где нет прошлого и будущего. Характерна
«спрессованность» повествования: в «Völuspá» о выступлении в поход
великана Хрюма говорится только в 50 строфе [1, с. 15]. Разрушение
пространственных координат в строфах 51-52 [1, с. 15] пересказано почти
дословно в тексте Толкина. Затем следует описание царства мертвых Хель
(строфы 38-39 [1, с. 14] эддической песни). Происходит совмещение
панорамного описания (плана вечности – строфы № 36-40 [1, с. 14] ) и прилета
дракона Нидхегга (строфа 66 [1, с. 117 ]). Возврата к картине гибели мира нет,
потому что в английской традиции отсутствует идея цикличности мира. Толкин
понимает возрождение земли как окончательное и необратимое возвращение
золотого века, скорее в духе артурианского цикла легенд. В этом и заключается
главное отличие его «Прорицания» от песни «Эдды». «Völuspá» - эталонный
мифологический текст, и из него взяты только наиболее значимые детали, хотя
и переданы приближенно к оригиналу.
6
«Upphaf», «Начало Начал», является эпическим зачином, открывая
«Völsungakviða en nyja» подобно тому, как «Прорицание вёльвы» открывает
«Песни о богах» «Старшей Эдды». Оно задаёт космогонический план
драматичной истории рода Вёльсунгов, связывает её в единое целое с историей
всего мира. Элементы стилевого эксперимента сочетаются с ассимиляцией
сложной художественной формы тем языком, для которого она раньше была
инородна. В художественном творчестве Толкин остаётся верен своим научным
выводам филолога-профессионала. Без этого выполнение поставленной задачи
было бы невозможным.
Комплекс проблем формируется в тесной взаимосвязи с аутентичным
текстом:
1.
Проблема борьбы добра и зла
Она заканчивается возрождением мира, которое символизирует торжество сил
добра. Право на победу надо заслужить, как и право на возрождение для новой
жизни, что и делают люди и боги, сражаясь в одном строю во время Рагнарека.
Реализуется комплексом мотивов: 1)Вторжения сил зла в священные границы;
2)разрушения мировой гармонии; 3)мотивом рока.
2.
Проблема судьбы мира
Она получает очень интересную авторскую трактовку. Судьбу мира решают
простые люди. Добрыми делами
гибель вселенной отодвигается, злыми –
приближается.
3.
Проблема всемирной катастрофы, уничтожения привычного миропорядка
В аутентичном тексте человеческое бытие – это некая «центробежная
сила»,
преодолевающая
хаос,
энтропию.
Историческое
существование
Вселенной приводит к неустранимому разладу в ней самой. Еще со времен
первой войны и потери богами своих золотых тавлей, нарушения первых клятв
Вселенная стремится к разрушению. Именно поэтому наступает Рагнарёк.
Такое развитие событий не только неизбежно, но и обоснованно. После
Рагнарёка мир возрождается обновлённым, и в нём больше нет места злу.
7
В
зависимости
от
художественных
задач,
преследуемых
воспринимающим текст автором, рецепция текста может идти в разных
системах художественных координат. Основополагающими могут стать
разные эстетические категории. У В. Я. Брюсова это – категория
трагического, у Дж. Р. Р. Толкина – категория героического. Они
определяют разные типы художественного сознания, что обуславливает
появление
качественно
разных
интерпретаций
аутентичного
текста.
Представим в виде таблицы выводы, к которым мы пришли после
сравнительного анализа особенности восприятия «Прорицания вёльвы»
Толкином и Брюсовым:
В. Я. Брюсов
Дж. Р. Р. Толкин
Эстетическая категория трагического
Эстетическая категория героического
Способ
отражения
мифологических Способ отражения мифологических
реалий – стилизация под них.
1.
реалий
которое поэту довелось жить.
Цель текста – дать образец
эталонного
мифологического
автору своими соотечественниками.
современного
мира.
2.
Основная тема – гибель мира, в
утратившего
Основная идея – убежденность
возможности
возрождения
первоначальную Вселенной в ее первоначальном
гармонию.
4.
и
Основная идея – неизбежность текста, приблизив его к пониманию
крушения
3.
освоение
Цель текста – изображение сути переосмысление.
жестокого, беспощадного времени, в 1.
2.
–
качестве, без зла.
Трактовка
образа
вёльвы
– 3.
Основная тема – судьба мира,
вестница грядущих бед. Лирический богов и людей, его населяющих.
герой «маскируется» под вельву. Это 4.
поэт-скальд,
поющий
Лирический
герой
от
её
Трактовка
образа
вёльвы
–
лица. мудрая провидица, вещающая о
приближен
к судьбах мира. Лирический герой
читателю, в сравнении с аутентичным условный,
дистанцирован
от
её
8
текстом.
5.
из
образа в оригинальном тексте.
Тема «нового мира» - поднятие 5.
бездны
«полночной
гармоничной
6.
-
созданной
богами
Вселенной,
которой
Точка зрения – отстранённая,
Причина гибели мира – слепой панорамная, эпического масштаба.
рок, тяготеющий над ним. Гибель 7.
вселенной неизбежна.
8.
мира»
Точка зрения – взгляд вёльвы, правит Бальдр.
трагический, пессимистический.
7.
«нового
страны» возрождение
«чёрным Локи», правящим в ней.
6.
Тема
Символический
большей
ряд
с
мира
–
обладает баланс добра и зла. Добрыми делами
условности. Рагнарёк
чудовища
необъяснимых,
гибели
человеческие действия, нарушающие
степенью
Хтонические
Причина
–
точки
современников,
отодвигается,
злыми
–
символ приближается.
зрения 8.
Символический ряд базируется
социальных на «Völuspá».
процессов, ведущих к катастрофе для
Специфический
России.
змееборца из рода Одина, Сигурда
9.
Бессилие
которые
не
людей
и
способны
противопоставить
мотив
героя-
богов, Вёльсунга, который спасет мир от
ничего гибели. С его приходом асы одержат
хтоническим верх в Рагнарёке.
чудовищам. Бессилие людей перед
социальным хаосом.
Примечания:
1.Скандинавский эпос: Старшая Эдда. Младшая Эдда. Исландские саги: [сб.] /
пер. с древнеисландского М. И. Стеблин-Каменского, О. А. Смирницкой.- М. :
АСТ, Астрель, 2010. – 858 с.
2.Толкин, Дж. Легенда о Сигурде и Гудрун /пер. с англ. С. Лихачёвой. – М.:
АСТ, Астрель, 2011. – 409 с.
3.Брюсов В. Собрание сочинений: в 7-ми томах / Под общ. ред. П. Г.
Антокольского и др.- М., «Художественная литература», 1973. Т.2.– 496с.
9