Для информации

Для информации
Giesen P.
Schieten is lekker.
- de Volkskrant, 21/05/05, p. 7.
Стрелять – это здорово; социолог Виллем Схинкел обращает внимание на чувство
удовольствия, которое заставляет совершать насилие
Корни насилия не только в социальных проблемах, утверждает
диссертант
«Смотрите, есть разница между ножом и огнестрельным оружием,» - говорит
заключенный, интервью с которым приводится в диссертации социолога Виллема
Схинкела (Willem Schinkel). «Я как-то застрелил одного парня, и что? Бам-бам-бам,
ты слышишь звук, чувствуешь адреналин в крови, слышишь, как кричат люди. и
все. Это так, истерическая паника».
«А после стрельбы чувствуешь запах пороха. Действительно чувствуешь. И в тебе
полно адреналина, знаешь, потому что стрельба – это эксплозивное насилие, а удар
ножом – это обычно, это приятно, знаешь, он такой гладкий, и все происходит так
быстро».
Заключенный продолжает как бы в потоке сознания, и это уже похоже не столько
на диссертацию, сколько на авангардистский детектив. «Я думаю, это также
связано с болью. Я тебе могу сказать, что от колотой раны больше боли, чем от
огнестрельного ранения. Когда ты ударяешь ножом, он входит в тело, а потом ты
его вытаскиваешь назад, повреждая таким образом органы изнутри. Больнее всего,
когда нож вытаскивают из раны (…). Поэтому, знаешь, я бью ножом из-за боли».
Удар ножом – это боль, наслаждение и ощущение силы. «Знаешь, насилие это сила,
которую ты через него обретаешь. Знаешь, это захватывает настолько, что я это
люблю».
Для своей диссертации «Аспекты насилия» (Aspects of violence) Willem Schinkel
проинтервьюировал специалистов и заключенных по теме насилия. Он хотел
осветить тот аспект насилия, который социальные исследователи, изучающие
насилие, выпускают из поля зрения. Социологи описывают, как насилие сочетается
с социальным неблагополучием, этническим происхождением или разбитыми
семьями. Такие факторы никогда не могут дать объяснения причинам насилия.
Мало ли семей мигрантов с одним родителем, и в неблагоприятных социальных
обстоятельствах? Но нет в них насилия.
Убийство
Для некоторых людей убийство – приятный процесс. Часто общество не хочет
этого видеть, замечает Schinkel. «Такое представление о человеке нас не
устраивает. Это было хорошо видно при убийстве в 2004 году девочки Майи
Брадарич из Неймегена. Главный подозреваемый по делу объяснил тогда, что он ее
убил, потому что хотел знать, что значит убивать человека. Судья отказался
принять данное объяснение в качестве причины преступления. Должна, мол, быть
более глубинная причина. Хотя подозреваемый высказал очень хорошую причину
убийства.
«Если ты с кем-то в ссоре, то у тебя есть тысячи путей разрешения проблем. Но
если ты хочешь знать, что испытывает человек, убивающий другого, то у тебя
только один выбор. Но люди не желают принять то, что человек на такое способен.
Хотя достаточно часто оказывается именно так. Большинство эсесовцев,
злоупотребляющих своей властью в лагерях, были до войны вполне нормальными
людьми».
Впрочем, «желание убить» - лишь один из аспектов калейдоскопического труда,
который Willem Schinkel защитил в Университете Эразма Роттердамского 27 мая
2005 г. «Aspects of Violence» – диссертация примечательная. В социальных науках
большинство диссертаций построено на довольно ограниченных, большей частью
количественных, исследованиях. Диссертация Willem Schinkel претендует на
большее. Он при исследовании понятия насилия применяет подход на границе
между теоретической социологией и социальной философией. На его защите
присутствовали такие крупные социологи, как британец польского происхождения
Zygmunt Bauman и француз Loic Wacquant. Впрочем, амбиции Willem Schinkel
невелики. Он будет продолжать преподавать в Роттердамском университете и
будет развивать «собственную» социологию, как Bauman и Wacquant.
Этого не хватает нидерландской социологии. «Нидерландская социология сама
себя обрезает со всех сторон. Это все мелкомасштабная суета. Если однажды
«открыт» какой-нибудь иностранец, например, Norbert Elias, то мы на нем так и
застрянем».
В 70-е годы репутация социологии была подмочена. Социология в запутанных
терминах рассказывала о том, о чем знал каждый. С тех пор социология пытается
показать, что от нее есть на самом деле польза. «Существующая обстановка
требует социальной релевантности. Но это также означает, что социологи прежде
всего занимаются краткосрочными проблемами, практическими проблемами
сегодняшнего дня».
Это все хорошо, говорит Schinkel, но сам он хочет большего. Он хочет, чтобы были
службы «критической социологии», которые бы не довольствовались
существующими социальными отношениями, а изучали бы, что скрывается в
глубине. Его не интересует, как часто происходят драки в школе, он хочет задавать
фундаментальные вопросы. Что есть насилие? Происходит ли оно из социального
порядка? Поразительно, но 28-летний диссертант использует претенциозную
терминологию, которая уже практически не слышна в течение нескольких
десятилетий. «Может быть это и звучит претенциозно, - говорит Schinkel, - но надо
ставить перед собой цели. Я бы даже назвал это одержимостью».
Schinkel возвращается к самому началу, к самой дефиниции насилия. Согласно его
мнению, насилие есть «редукция существования». Лицо, совершающее насилие,
мешает другому полностью раскрыться.
Насилие может быть конструктивным: так без насилия власти общество бы
превратилось в хаос. В целом, власть является мягкой формой насилия, которая
необходима для поддержания порядка в обществе.
Schinkel различает три формы насилия, которые взаимосвязаны. Он называет это
триадой насилия (trias violentiae), и в него входят частное насилие, государственное
насилие и структурное насилие. Первые два говорят сами за себя, а третья форма
происходит из неравенства социальных отношений: тому, который находится
ниже, мешают развиваться.
Расширенное толкование
Концепция структурного насилия вызывает много споров. Противники считают,
что «насилие» толкуется слишком широко. Такая интерпретация привела в 70-е
годы к апологии террористического насилия. Немецкая группа «Красная армия»
защищала расстрелы банкиров именно с помощью понятия «структурного
насилия» в отношении бедных в странах третьего мира.
Schinkel: Понятие «структурное насилие» действительно можно использовать не к
месту. Но я не вывожу здесь никаких нормативов. Я изучаю насилие с точки зрения
социологии. Конечно, здесь есть и другие стороны – например, моральная и
юридическая.
«Я-то думаю, что упомянутые три формы насилия взаимосвязаны. В обществе с
выраженным государственным насилием, как в прошлом ГДР, мы нередко видим
мало приватного насилия. В нашем же неолиберальном обществе мы видим
структурное насилие. Кто-то выпадает из общества и ищет альтернативных путей
достижения своих целей».
Это похоже на 70-е годы, но Schinkel не предсказывает никаких революций.
«Следует понимать, что общество нуждается в некоторой степени структурного
насилия. Каждое общество – это иерархия. И не все могут быть на вершине. Я не
верю в общество всеобщего равенства».
«На что можно надеяться, так это на то, что не будет делаться такой
односторонний акцент на экономическом успехе. Результаты моего исследования с
участием респондентов показывают: на улице правит бал гедонистическая модель,
при которой жизнь вращается вокруг обуви, одежды, скутеров и автомобилей. А
если у тебя нет легальных средств их приобретения, то ты должен найти иные
средства».
Структурное насилие – не единственное объяснение приватного насилия, замечает
Schinkel. В его книге подчеркивается, что у насилия много разных аспектов. Но тем
не менее важно ввести в дискуссию тему структурного насилия.
«Мы должны понимать, что насилие происходит из существующего социального
порядка. Конечно, очень заманчиво описывать лиц, совершающих насилие, как
зверей, которые вне общества. Но они-то как раз и являются продуктом этого
общества».
Schinkel W. Aspects of violence: Doct. Diss. – Maastricht University,
2005.