Понятие преступления против военной службы (комментарий к ст
реклама
Понятие преступления против военной службы (комментарий к ст. 331 УК РФ) О.К. Зателепин, подполковник юстиции, начальник кафедры уголовного права Военного университета, кандидат юридических наук 1. Определение преступления против военной службы Понятие преступления против военной службы (воинского преступления) является разновидностью общего понятия преступления. В основе научной разработки категории преступления против военной службы должен лежать принцип производности его признаков от свойств преступления в целом. Данный принцип базируется на диалектике соотношения общего и особенного, первичного и вторичного. На этот весьма существенный методологический аспект указывал еще в 1895 г. видный представитель дореволюционной школы военно-уголовного права В.Д. КузьминКараваев: «Военно-уголовное право, — писал он, — составляет отрасль общего уголовного права и самостоятельно лишь настолько, насколько особые условия военного быта (военной службы) вызывают видоизменение общих начал»1 . Такой подход сохранился и в современной теории военно-уголовного законодательства2. В ст. 331 УК РФ преступления против военной службы определяются как предусмотренные гл. 33 УК РФ преступления против установленного порядка прохождения военной службы, совершенные военнослужащими, проходящими военную службу по призыву или по контракту в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации, а также гражданами, пребывающими в запасе, во время прохождения ими военных сборов. В данной норме сохранился прежний подход к раскрытию видовых (особенных) признаков воинских преступлений через указание на специфичность объекта и субъекта преступления 3. Методологическая функция вышеприведенной дефиниции заключается прежде всего в необходимости установления четких критериев разграничения преступлений против интересов военной службы и общеуголовных4 . Необходимость в этом обусловлена тем, что не любые нарушения порядка прохождения военной службы со стороны военнослужащих предусмотрены в гл. 33 УК РФ. Например, нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности в одних случаях квалифицируется как воинское преступление, в других — как общеуголовное. Органы военной юстиции не всегда учитывают эту особенность. По одному из уголовных дел М. был признан виновным в нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, повлекшем причинение потерпевшему вреда здоровью средней тяжести. Как установил суд, к столу, за которым ужинал М., подошел рядовой С. и в насмешку поставил перед ним тарелку с остатками пищи. В связи с этим М. в уединенном месте потребовал от С. объяснений, но тот отказался разговаривать и выразился нецензурной бранью. С целью мести за такое поведение М. ударил С. кулаком и причинил ему закрытый перелом челюсти. Военная коллегия Верховного Суда СССР признала ошибочной юридическую квалификацию этих действий. В своем определении она указала, что, решая вопрос о юридической квалификации содеянного, суды, рассматривавшие данное дело, не учли, что физическое насилие одного военнослужащего в отношении другого может быть признано воинским преступлением лишь в случаях, когда оно, как это установлено ст. 331 УК РФ, посягает на установленный порядок прохождения военной службы: применено в связи с исполнением потерпевшим обязанностей по военной службе или при исполнении хотя бы одним из них этих обязанностей, либо когда применение насилия хотя непосредственно и не связано с исполнением обязанностей военной службы, но было сопряжено с очевидным для виновного нарушением порядка воинских отношений и выражало явное неуважение к воинскому коллективу. В данном случае М. причинил С. вред здоровью из мести за ранее нанесенную потерпевшим обиду личного характера, т. е. по мотиву, ни в коей мере не связанному с военной службой. Указанные действия, являвшиеся ответной реакцией на неправильное поведение потерпевшего, совершены на почве сугубо личных отношений и не затрагивали установленного порядка служебных взаимоотношений в воинском коллективе. Во время совершения преступления ни М., ни С. при исполнении обязанностей по военной службе не находились. При таких данных оснований для квалификации содеянного по п. «д» ч. 2 ст. 335 УК РФ, предусматривающей ответственность за нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, не имеется. Преступные действия М., сопряженные с умышленным причинением средней тяжести вреда здоровью и не содержащие признаков посягательства на установленный порядок прохождения военной службы, относятся к числу не воинских, а общеуголовных преступлений против личности, ответственность за которые прямо предусмотрена в ст. 112 УК РФ5. Понятие преступления против военной службы подчеркивает также традиционную относительную самостоятельность военно-уголовного законодательства, несмотря даже на его включенность в общее уголовное законодательство. Автономность военно-уголовного законодательства, как правильно подчеркивает А.А. Тер-Акопов, «отражает связь уголовного законодательства с военным строительством, его направленность на обеспечение боевой способности войска уголовно-правовыми средствами, возможность применения его в условиях военного времени и в боевой обстановке, а также особый статус лиц — субъектов преступлений против военной службы с особенностями их ответственности за совершение преступлений»6. Определение понятия преступления против военной службы, как отмечалось, является разновидностью общего понятия преступления, сформулированного в ст. 14 УК РФ, и полностью ему соответствует. Воинское преступление представляет собой деяние и характеризуется общими для всех преступлений признаками: общественной опасностью, уголовной противоправностью, виновностью и наказуемостью. Вместе с тем специфика военной службы наполняет указанные признаки особым, «воинским», содержанием. Общественная опасность выражается в причинении или создании угрозы причинения ущерба охраняемым уголовным законодательством объектам (ценностям). Общественная опасность деяния по содержанию является объективно-субъективной категорией, т. е. обусловливается совокупностью всех обязательных элементов состава преступления. В систему общественной опасности деяния принято включать в качестве подсистем объект посягательства и специального субъекта преступления7 . Традиционное указание в определении воинского преступления на объект и субъект преступления подчеркивает специфичность общественной опасности воинских преступных деяний. С одной стороны, характер общественной опасности преступлений против военной службы определяется главным образом важностью объекта уголовно-правовой охраны, на который совершается посягательство. С другой — признаки специального субъекта воинского преступления выступают криминообразующими и также обусловливают общественную опасность деяния. В юридической литературе принято считать, что общественная опасность воинских преступных деяний выражается в нарушении порядка прохождения военной службы8. С таким утверждением нельзя согласиться полностью. Основным смыслообразующим понятием в таком признаке воинского преступления, как общественная опасность, является «опасность». Последнюю можно охарактеризовать как наличие и действие сил (факторов), которые являются деструктивными и дестабилизирующими по отношению к какой-либо системе. При этом деструктивными и дестабилизирующими следует считать те силы (факторы), которые способны нанести ущерб данной системе, вывести ее из строя или полностью уничтожить 9 . Применительно к понятию воинского преступления источниками общественной опасности (а точнее — деструктивными силами) будут предусмотренные уголовным законом преступные действия или бездействие определенных субъектов — военнослужащих или граждан, пребывающих в запасе, во время прохождения ими военных сборов. В общей доктрине безопасности парной (коррелятивной с философской точки зрения) категорией опасности считается безопасность. Иначе говоря, безопасность — это то явление действительности, на которое в целом направлены деструктивные факторы (силы). Под безопасностью в ст. 1 Закона РФ «О безопасности» 1993 г. 10 понимается состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства. Близкое по смыслу определение безопасности содержится и в Толковом словаре В. Даля, в котором говорится, что под безопасностью следует понимать отсутствие опасности, сохранность чего- или кого-либо11 . Теоретические основы данного понятия подробно изложены в работе А.А. Тер-Акопова «Безопасность человека (Теоретические основы социально-правовой концепции)»12. Рассматривая категорию «безопасность» в ракурсе проблемы общественной опасности воинского преступления, можно прийти к выводу, что последняя заключается прежде всего в том, что преступными деяниями (источниками опасности) в той или иной форме причиняется существенный вред военной безопасности государства или создается угроза причинения такого вреда. Военная безопасность является именно той ценностью, ради охраны которой и существуют нормы военноуголовного законодательства. Общественную опасность представляют не сами по себе нарушения военно-служебных отношений (порядка прохождения военной службы), а те вредные последствия, которые могут наступить в результате допущенных нарушений. Такой вывод, в частности, подтверждается и анализом статей в гл. 33 УК РФ, почти во всех из которых сформулированы материальные составы. Законодатель в качестве криминообразующих признаков преступлений против военной службы выделил в большинстве случаев причинение вреда охраняемым социальным ценностям. Таким образом, общественная опасность преступлений против военной службы заключается в причинении вреда военной безопасности. Преступный вред военной безопасности опосредуется причинением в той или иной форме ущерба боевой готовности войск. Необходимо иметь в виду, что опасность представляет собой не только реальное причинение вредных последствий, но и создание угрозы их наступления. Уголовная противоправность является правовым свойством деяния в отличие от общественной опасности, характеризующей социальную сторону преступления. Она представляет собой запрещенность общественно опасного деяния уголовным законом. Уголовная противоправность может быть двух видов: общая и специальная. В основе такого деления лежат признаки основного непосредственного объекта преступления и его субъекта. В тех случаях, когда преступление может совершить любое вменяемое лицо, достигшее соответствующего возраста, такое преступное деяние обладает общей противоправностью. Преступления, которые совершаются в специальных сферах общественной жизни определенной категорией лиц, входящих в данную сферу отношений, обладают специальной противоправностью. Для определения вида противоправности главное значение имеет место в УК РФ нормы, устанавливающей ответственность за то или иное преступление. Преступления против военной службы обладают свойством специальной противоправности, поскольку ими в соответствии со ст. 331 УК РФ могут признаваться лишь те, которые перечислены в гл. 33. Другие преступления, совершаемые военнослужащими и причиняющие вред интересам военной безопасности (например, хищение военного имущества, разглашение сведений военного характера, относящихся к государственной тайне, и др.), к числу воинских преступлений по формальному признаку не относятся и должны получать уголовно-правовую оценку по другим статьям УК РФ. Специальная уголовно-правовая противоправность преступлений против военной службы является юридическим выражением их специфической по характеру (воинской) общественной опасности. Воинская уголовно-правовая норма должна, как правило, предусматривать более строгую санкцию по сравнению с общеуголовной нормой, предусматривающей смежное преступление. Это обусловлено тем, что воинские общественно опасные деяния, посягая в некоторых случаях на несколько объектов уголовно-правовой охраны, обладают повышенным характером общественной опасности по сравнению с аналогичными общеуголовными деяниями. К сожалению, в действующем УК РФ это положение не всегда учитывается. Такой вывод подтверждает прежде всего сравнительный анализ санкций за воинские насильственные преступления и посягательства против личности. Санкции за рассматриваемые преступления против военной службы лишь в некоторых случаях строже, чем за аналогичные общеуголовные. В большинстве же своем они либо одинаковые, либо даже менее строгие. Указанное положение с санкциями некоторых статей гл. 33 УК РФ вызывает определенные трудности при квалификации преступлений. В частности, в ряде случаев требуется «искусственная» дополнительная квалификация по статьям, предусматривающим ответственность за посягательства против личности. Так, рядовой И. с целью утвердить свое превосходство попытался заставить военнослужащего более позднего срока призыва рядового Ц. отжиматься от пола, а за отказ нанес ему сильный удар ногой, обутой в сапог, в грудь. Этим ударом И. причинил Ц. закрытую травму груди, повлекшую рефлекторную остановку сердца и смерть. С учетом фактических обстоятельств, свидетельствующих об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Ц., повлекшего по неосторожности его смерть, военный суд гарнизона обоснованно признал наступившее последствие тяжким и квалифицировал действия И. по ч. 3 ст. 335 и ч. 4 ст. 111 УК13. Специфичность уголовной противоправности преступлений против военной службы заключается также и в том, что все воинские преступления нарушают уголовно-правовые нормы с бланкетной диспозицией. Эти нормы являются свидетельством взаимосвязи уголовного и военного права: военно-правовые нормы органически входят в содержание соответствующих уголовно-правовых норм. В этих случаях условия уголовной ответственности за совершение воинских общественно опасных деяний содержатся в нормах не только уголовного, но и военного права. Возникает своеобразное единство военно-правовой нормы и уголовно-правовой, функционирует комплексная «синтезированная» правовая норма, в которой выделяются позитивное содержание в виде правил поведения, изложенных в военном законодательстве, и санкция14 . Преступление против военной службы, независимо от способа конструирования диспозиции конкретного состава, всегда нарушает определенные правила прохождения военной службы15 . «Бланкетизация» военно-уголовных предписаний осуществляется двумя способами. Во-первых, указанием в диспозиции на соответствующие специальные правила, например, правила несения боевого дежурства, пограничной и караульной служб и т. п. В этих случаях необходим детальный анализ определенных актов военного законодательства (воинских уставов, наставлений, инструкций и др.). Например, без обращения к Корабельному уставу Военно-Морского Флота нельзя уяснить сущность допущенных виновным нарушений правил вахтенной службы и наступивших при этом последствий. Несоблюдение этого правила зачастую приводит к судебным ошибкам. Военным судом Энского гарнизона старшие матросы К. и Е. признаны виновными в том, что, являясь патрульными по охране автостоянки части, похищали и затем продавали радиоприемники из находившихся на стоянке автомашин. Эти их действия были расценены судом как нарушение уставных правил вахтенной службы и кража и квалифицированы соответственно по ч. 1 ст. 342 и ч. 2 ст. 158 УК. Военный суд флота приговор в части осуждения К. и Е. по ст. 342 УК отменил. В обоснование такого решения флотский суд указал, что в соответствии с требованиями Корабельного устава Военно-Морского Флота вахтенная служба является особым видом службы исключительно корабельных нарядов (вахтенная служба имеет целью охрану боевой техники и самого корабля, обеспечение его постоянной боевой готовности). Поэтому охрана автостоянки части в соответствии с правилами данной службы организована не была и быть не могла. Не могла она быть организована и по правилам караульной службы, предусмотренным Уставом гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил РФ. Поскольку приведенные данные свидетельствовали об отсутствии предусмотренного законом воинского объекта посягательства и соответственно состава преступления, предусмотренного ст. 342 УК, суд флота уголовное дело в данной части прекратил16. Во-вторых, «бланкетизация» осуществляется использованием в статьях гл. 33 УК РФ терминов, содержание которых раскрывается в тех или иных военных законах, актах военного управления. Например, при установлении признаков неисполнения приказа (ст. 332 УК РФ) необходимым условием является анализ соответствующих норм военного законодательства в целях уяснения содержания таких понятий, как «подчиненный», «начальник», «приказ» и т.д. Так, согласно ст.ст. 30—35 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации военнослужащие могут быть начальниками в четырех случаях: а) по служебному положению; б) по воинскому званию; в) при совместном выполнении обязанностей военнослужащими, не подчиненными друг другу, когда на одного из них командиром возлагаются функции начальника; г) при совместном выполнении обязанностей военнослужащими, не подчиненными друг другу, когда их служебные взаимоотношения не определены командиром (начальником), старший из них по должности, а при равных должностях старший по воинскому званию является начальником. В указанных нормах, несмотря на отсутствие непосредственного указания на те или иные правила военной службы, речь идет также о невыполнении установленных правил прохождения военной службы, поскольку в них говорится по существу о несоблюдении определенных требований воинских уставов. Бланкетность военно-уголовных норм обусловливает некоторые особенности производства уголовных дел по данной категории преступлений. Так, при решении вопросов уголовной ответственности лиц, обвиняемых в совершении преступлений против военной службы, обязательным требованиям, предъявляемым к органам военной юстиции, является точное указание в процессуальных документах (обвинительном заключении и приговоре) нормативного акта, требования которого были нарушены, и существа самого нарушения. Между тем по некоторым делам судьи ограничиваются лишь ссылкой на нарушение виновными правил несения той или иной службы, при этом не указываются конкретные нормы и не раскрывается существо допущенного нарушения. Военным судом гарнизона сержант С., рядовые Г., Н., К. и Х. признаны виновными в нарушении правил несения пограничной службы и осуждены на основании ч. 1 ст. 341 УК. При этом описание в приговоре преступного деяния названных лиц выглядит следующим образом. «В ночь со 2 на 3 ноября 1998 года входящие в состав пограничного наряда пограничной заставы пьяные С., Г., Н., К., и Х. нарушили правила несения пограничной службы, установленные Законом РФ «О Государственной границе РФ», Уставом внутренней службы ВС РФ, Временным уставом пограничных войск РФ, что повлекло ослабление охраны Государственной границы на охраняемом участке, и были созданы предпосылки для причинения вреда интересам безопасности государства, которые могли наступить в виде бесконтрольного перехода через Государственную границу РФ нарушителей» 17. Такое описание объективной стороны состава преступления является явно неполным. Виновность — обязательное субъективное свойство преступления (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Реализация принципа вины (ст. 5 УК РФ) предполагает, что преступлением может быть только виновно совершенное общественно опасное деяние. По содержанию виновность (вина)18 есть психическое отношение лица к общественно опасному действию (бездействию) и его общественно опасным последствиям. Положения гл. 5 УК РФ («Вина»), содержащей нормы об умысле и неосторожности, о характеристике преступлений с двумя формами вины, о признаках невиновного причинения вреда (ст.ст. 24—28 УК РФ), без каких-либо изъятий применяются и к преступлениям против военной службы. Воинская специфика заключается в предметном содержании вины 19 . Виновность как конструктивный признак преступления против военной службы отражает воинскую природу общественно опасного деяния и наступивших последствий. Конкретное интеллектуальное (осознание и предвидение) и волевое (желание) содержание вины в воинских преступлениях может быть различным, например: прямой или косвенный умысел, преступное легкомыслие, преступная небрежность. Наказуемость как обязательный признак преступлений против военной службы означает, что за предусмотренные гл. 33 УК РФ и совершенные виновно воинские общественно опасные деяния может быть назначено установленное в санкции уголовно-правовой нормы наказание20. Иными словами, под наказуемостью следует понимать не реальное наказание и не факт его назначения за конкретное воинское преступление, а установленную законом возможность применить наказание за каждый случай совершения деяния, описанного в норме гл. 33 УК РФ. Признак уголовной наказуемости преступлений против военной службы характеризуется рядом особенностей, обусловленных характером службы в военных организациях государства. К военнослужащим, совершившим воинские преступления, могут применяться общие наказания без каких-либо изъятий и ограничений (это штраф и лишение свободы на определенный срок). Некоторые наказания из числа общих имеют специфику назначения и исполнения применительно к осужденным военнослужащим. Действующее законодательство говорит об особенностях применения ареста (ч. 3 ст. 54 УК РФ), предусмотренного в некоторых статьях гл. 33 УК РФ. В частности, военнослужащие должны отбывать арест на гауптвахте. Однако в настоящее время согласно ст. 4 Федерального закона о введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации арест не может назначаться в качестве наказания, в том числе и для военнослужащих. Данное положение не всегда учитывается военными судами. Так, Е. был признан виновным в самовольном оставлении части и в неявке в срок без уважительных причин на службу из отпуска продолжительностью свыше двух суток, но не более десяти суток, и на основании ч. 1 ст. 337УК РФ подвергнут аресту сроком на шесть месяцев. Военный суд флота, рассмотрев данное дело в порядке надзора по протесту председателя суда, заменил назначенное Е. наказание содержанием в дисциплинарной воинской части на шесть месяцев условно с испытательным сроком также на шесть месяцев. В протесте Главного военного прокурора был поставлен вопрос об отмене состоявшихся решений и возвращении дела на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям. Согласно ст. 4 Федерального закона о введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации арест как мера наказания вводится в действие федеральным законом лишь после вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации по мере создания необходимых условий для исполнения данного вида наказания, но не позднее 2001 г. В настоящее время Уголовно-исполнительный кодекс не введен в действие, поэтому арест как мера наказания применяться не может. Применение же закона, не подлежавшего применению, согласно ч. 2 ст. 346 УПК РСФСР, является безусловным основанием для отмены приговора. Кроме того, указывалось в протесте, решение суда флота о замене наказания в виде ареста на содержание в дисциплинарной воинской части является также незаконным, поскольку оно противоречит требованиям ч. 2 ст. 380 УПК РСФСР, запрещающим суду надзорной инстанции усиливать наказание. Содержание в дисциплинарной воинской части согласно требованиям ст. 44 УК РФ считается более строгим наказанием, чем арест. В силу этого, а также в связи с мягкостью назначенного судом второй инстанции наказания, о чем также указывалось в протесте, Военная коллегия отменила судебные решения и дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции21 . Третью группу видов наказаний, используемых в санкциях норм за воинские преступления, составляют так называемые специальные уголовно-правовые меры, реализуемые только в условиях дальнейшего прохождения осужденными военной службы: содержание в дисциплинарной воинской части (назначаемое военнослужащим, прохо дящим службу по призыву, а также военнослужащим, проходящим военную службу по контракту на должностях рядового и сержантского состава, если они на момент вынесения судом приговора не отслужили установленного законом срока службы по призыву) и ограничение по военной службе (применяемое к военнослужащим, проходящим службу по контракту и отбываемое по месту службы осужденного). Эти специфические «воинские» наказания позволяют наряду с общими целями, стоящими перед уголовным наказанием, решать и специальную задачу — воинского воспитания, поскольку отбываются они в условиях несения осужденными военнослужащими военной службы22 . К специальным воинским наказаниям следует также относить и лишение воинского звания, которое в соответствии со ст. 48 УК РФ может быть применено в отношении военнослужащих, совершивших тяжкое преступление против военной службы. В отдельных случаях военные суды игнорируют данное положение закона, что приводит к судебным ошибкам. Так, приговором военного трибунала Энской войсковой части от 14 ноября 1974 г. прапорщик Г. осужден на основании п. «а» ст. 236 УК Казахской ССР (ст. 249 УК РСФСР) к лишению свободы в ИТК общего режима сроком на три года с лишением воинского звания «прапорщик». Определением военного трибунала — войсковая часть 00000 приговор изменен: к Г. применено условное осуждение с обязательным привлечением к труду на тот же срок. Г. признан виновным в отказе от несения обязанностей военной службы. Главный военный прокурор, не оспаривая доказанности и правильности квалификации преступления, совершенного Г., в протесте просит изменить судебные решения, исключив из них указание о лишении Г. воинского звания «прапорщик». Согласно ст. 31 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также ст. 32 УК Казахской ССР лишение воинского звания допускается лишь при осуждении за тяжкое преступление (в ст. 48 УК РФ лишение воинского звания допускается при осуждении за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления — Прим. авт.). Отказ же от несения обязанностей военной службы в перечень тяжких преступлений, предусмотренных ст. 71 УК Казахской ССР, не входит. Проверив материалы дела и согласившись с доводами протеста, Военная коллегия Верховного Суда СССР определила: приговор военного трибунала — Энской войсковой части от 14 ноября 1974 г. и определение военного трибунала — войсковая часть 00000 от 20 декабря 1974 г. в отношении Г. изменить: исключить указание о лишении Г. воинского звания «прапорщик». В остальной части приговор и определение оставить без изменения 23 . Вышеуказанная и другие особенности наказуемости преступлений против военной службы послужили основанием для включения специального раздела в УИК РФ — разд. V об исполнении наказаний в отношении осужденных военнослужащих, принятия Положения о дисциплинарной воинской части, а также Правил отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими24 . На основании изложенного следует сделать вывод, что преступлениями против военной службы признаются виновно совершенные военнослужащими или гражданами, пребывающими в запасе, во время прохождения ими военных сборов, деяния, посягающие на военную безопасность государства, запрещенные в гл. 33 УК РФ под угрозой наказания. 2. Разграничение преступлений против военной службы и дисциплинарных проступков Преступления против военной службы и дисциплинарные проступки военнослужащих представляют собой разновидности воинских правонарушений. С формальной стороны суть всех воинских деликтов заключается в нарушении установленного порядка прохождения военной службы 25. Однако по характеру и степени общественной опасности одни воинские правонарушения являются преступлениями, другие — дисциплинарными проступками. Преступления против военной службы всегда обладают большей степенью общественной опасности, чем дисциплинарные проступки26. Вместе с тем по своим внешним и внутренним признакам они зачастую во многом совпадают. Например, самовольное оставление части на срок до двух суток образует дисциплинарный проступок, а свыше этого срока — воинское преступление. На практике нередко возникает вопрос о разграничении сходных воинских преступлений и проступков (в данном номере журнала «Военно-уголовное право» опубликована судебная практика по разграничению воинских преступлений и дисциплинарных проступков). Основными критериями их разграничения являются вид (характер) противоправности и общественная опасность. Юридическим критерием разграничения воинского преступления и проступка выступает характер противоправности деяния. Преступлением против военной службы может быть признано лишь уголовнопротивоправное деяние, т. е. предусмотренное в гл. 33 УК РФ. Перечень правонарушений, признаваемых воинскими преступлениями, является исчерпывающим и определяется нормами гл. 33 УК РФ. Решение вопроса о преступном характере правонарушения в этом случае зависит от способа описания в законе признаков преступления. Если в статьях главы 33 УК РФ указаны точно определяемые (конкретные) признаки преступления, например причинение средней тяжести вреда здоровью при сопротивлении начальнику (ст. 333 УК РФ), то определение преступности деяния, как правило, не вызывает сложности. При установлении в содеянном всех конкретно описанных признаков в той или иной норме гл. 33 УК РФ следует относить данное правонарушение к воинскому преступлению. Однако в отдельных нормах преступление против военной службы характеризуется не строго определенными, а так называемыми оценочными признаками. В этих случаях разграничить воинское преступление и проступок весьма затруднительно. Например, в отдельных составах указывается в качестве конструктивного признака «причинение существенного вреда» (неисполнение приказа — ч. 1 ст. 332 УК РФ). Отнесение реально наступившего последствия к существенному вреду обусловливает признание деяния преступлением. Закон предоставляет право суду либо иным правоприменительным органам каждый раз решать этот вопрос с учетом конкретных обстоятельств дела. В таких конструкциях критерием разграничения воинского преступления с проступком также следует считать противоправность. Это означает, что если причиненный вред не относится к существенному, то и нет состава преступления. В этих случаях правонарушение даже формально не подпадает под признаки преступления 27, а следовательно, применение правила о малозначительности деяния, сформулированного в ч. 2 ст. 14 УК РФ, недопустимо. На практике возможны ситуации, когда воинское правонарушение хотя и содержит признаки деяния, описанного в статьях гл. 33 УК РФ, но представляет собой не преступление, а дисциплинарный проступок. Не всякое правонарушение, формально содержащее признаки какого-либо преступного деяния, признается воинским преступлением. Согласно ч. 2 ст. 14 УК РФ действие или бездействие, хотя и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, не признается преступлением. В случаях когда воинское правонарушение лишь формально содержит признаки того или иного деяния, предусмотренного гл. 33 УК РФ, но в силу малозначительности подпадает под ч. 2 ст. 14 УК РФ, это означает, что данное правонарушение не образует преступления, может быть признано дисциплинарным проступком. Вопрос разграничения воинского преступления и проступка в вышеуказанных случаях решается по признаку общественной опасности, который является материальным, ведущим признаком преступления. Основанием для применения ч. 2 ст. 14 УК РФ является малозначительность деяния, исключающая криминальную (уголовноправовую) степень его общественной опасности. Малозначительность правонарушения определяется как объективными, так и субъективными признаками28 . При определении большей или меньшей степени общественной опасности деяния необходимо учитывать всю совокупность его объективных и субъективных признаков, а именно: характер самого правонарушения, наступление или отсутствие вредных последствий (если они наступили, какова степень их тяжести), единичность или систематичность нарушения, характер виновности (умысел или неосторожность), мотивы и цели, предшествующая безупречная служба, длительность службы и другие признаки, характеризующие личность виновного, а также конкретные условия и обстановка совершения правонарушения. Применительно к воинским правонарушениям малозначительными по объективным признакам могут быть признаны, например, утрата нескольких патронов к автомату, повреждение штык-ножа, которые лишь формально подпадают под признаки соответственно ст.ст. 348 и 347 УК РФ. Вместе с тем следует иметь в виду, что понятие «меньшей степени общественной опасности» тех или иных деяний и отнесение их к проступкам может изменяться в зависимости от различных условий, относящихся к Вооруженным Силам в целом или же к отдельным воинским частям и подразделениям. Так, степень общественной опасности правонарушения повышается в условиях военного времени или даже в мирное время, если оно совершено в части, приведенной в состояние повышенной и тем более полной боевой готовности. То же самое можно сказать, если оно совершено военнослужащим при исполнении им наиболее ответственных обязанностей, например, при несении боевого дежурства, при охране часовым объекта, имеющего особо важное государственное и военное значение, на поле сражения во время боя и т. д.29 В силу сказанного можно прийти к выводу, что грань между преступлением и проступком не может быть единой для всех случаев. При оценке правонарушения следует исходить из конкретного факта, имевшего место в определенных условиях места и времени30. Малозначительными могут быть признаны как умышленные, так и неосторожные воинские правонарушения. Вместе с тем объективно малозначительные умышленные деяния лишь тогда не признаются преступлениями, когда малозначительность была и субъективной, т. е. когда лицо желало совершить именно малозначительное деяние. В этих случаях следует учитывать направленность умысла (он может быть направлен и на причинение значительного вреда) и причины, по которым ожидаемое виновным последствие не наступило. Не может быть признано малозначительным деяние, если фактически совершенное незначительное действие или бездействие либо наступившее незначительное последствие стали результатом причин, не зависящих от воли виновного, стремившегося совершить более значимое действие и достичь более существенного последствия, чем фактически наступившее. Так, если виновный намеревался уничтожить автомат, однако успел повредить только его приклад, то содеянное не может быть признано малозначительным и не представляющим общественной опасности. В таких случаях содеянное образует покушение на причинение того вреда, который охватывался умыслом виновного. На признание воинского правонарушения малозначительным не может повлиять то обстоятельство, что военнослужащий, кроме этого правонарушения, совершил еще другое общественно опасное деяние, являющееся преступлением. Наличие другого преступного правонарушения, совершенного одним и тем же лицом, само по себе не может превратить малозначительное (непреступное) деяние в преступное. Проступок не «перерастет» в преступление оттого, что лицо впоследствии совершило уголовно наказуемое деяние. При этом не имеет значения, понес виновный за свой проступок наказание или еще решения командира об этом не было. Факт совершения проступка следует, однако, учитывать как обстоятельство, характеризующее личность виновного при привлечении его к ответственности за вмененное ему преступление31. Малозначительными (непреступными) по существу могут быть признаны различные правонарушения, формально содержащие признаки деяний, предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства. Однако это еще не свидетельствует о том, что понятие малозначительности в одинаковой мере применимо к деяниям, подпадающим под признаки любого преступления. Отдельные преступные деяния практически всегда имеют весьма высокую степень общественной опасности, в связи с этим отнесение их к деяниям малозначительным, как правило, исключается. Например, убийство, изнасилование, государственная измена и др. Из преступлений против военной службы к их числу следует отнести квалифицированные виды воинских преступлений, в частности, сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы, совершенное при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 333 УК РФ) и др. Высокая степень общественной опасности этих правонарушений очевидна32 . Отсутствуют основания для применения ч. 2 ст. 14 УК РФ в тех ситуациях, когда воинское правонарушение, предусмотренное уголовным законом, совершается при обстоятельствах, освобождающих от уголовной ответственности. Вопрос об освобождении от уголовной ответственности возникает при совершении деяния, предусмотренного уголовным законом и обладающего криминальным уровнем общественной опасности (ст.ст. 75— 77 УК РФ). Деяние признается преступлением при наличии обвинительного приговора суда, который при освобождении от уголовной ответственности не выносится, следовательно, оценивать деяние как преступление нет юридических оснований, оно должно признаваться проступком 33. Если же правонарушение по обстоятельствам дела «не дотягивает» до уголовно-правовой степени общественной опасности, то в подобных случаях отсутствуют и основания для применения положений гл. 11 УК РФ («Освобождение от уголовной ответственности»). Военнослужащие за совершение преступлений против военной службы могут быть освобождены от уголовной ответственности как по общим основаниям (например, ст.ст. 75—78 УК РФ), так и по специальным (применительно к воинским преступным деяниям такие основания установлены лишь в отношении самовольного оставления части и дезертирства — примечания ст.ст. 337, 338 УК РФ). Лица, которые освобождаются от уголовной ответственности по этим основаниям, могут быть привлечены командиром (начальником) к дисциплинарной ответственности. Практически важной является проблема идеальной и реальной конкуренции норм, предусматривающих воинские преступления и проступки (так называемая разноотраслевая множественность правонарушений)34 . Дисциплинарный устав Вооруженных Сил Российской Федерации не устанавливает запрета одновременного привлечения военнослужащих к дисциплинарной и уголовной ответственности за одно и то же правонарушение 35 . Следовательно, в военном законодательстве фактически легально допускается возможность идеальной совокупности воинских преступлений и дисциплинарных проступков. Представляется, что одно и то же деяние не может одновременно обладать признаками воинского преступления и дисциплинарного проступка, поэтому их идеальная совокупность невозможна. Это же относится к уголовному наказанию и дисциплинарным санкциям. В тех случаях, когда приговором суда правонарушение признано преступлением, дисциплинарное взыскание за это деяние (если оно накладывалось) должно быть отменено. *** Для правильного применения органами военной юстиции военно-уголовных норм недостаточно ограничиться раскрытием рассмотренных в данной статье вопросов (понятие воинского преступления и его разграничение с дисциплинарным проступком). Необходимо, кроме этого, детально проанализировать конструкцию преступления против военной службы, системообразующие элементы и их признаки. Данную задачу выполняет понятие состава преступления против военной службы, которое будет рассмотрено в следующем номере журнала «Военно-уголовное право». ____________________________________________________ 1 Кузьмин-Караваев В.Д. Военно-уголовное право. Часть Общая. — Спб., 1895. — С. 241. 2 См.: Бражник Ф.С. Преступления против военной службы: Учебное пособие. — М., 1999. — С. 11; Российское уголовное право. Особенная часть: Учебник. — М., 1998. — С. 431—436. 3 Более подробно об этом см.: Зателепин О.К. Понятие воинского преступления в истории уголовного права // Военноуголовное право: Вкладка к журналу «Право в Вооруженных Силах». — 2002. — № 1—2. — С. 2—5. 4 О методологических функциях определения преступления против военной службы см.: Уголовное право Российской Федерации. Преступления против военной службы. — М., 1999. — С. 36—42. 5 Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 30 июля 1985 г. № 1н-0332/85 // Бюллетень Управления военных трибуналов и Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1985. — № 1 (124). — С. 48 — 49. 6 Преступления против военной службы (Военно-уголовное законодательство). Научно-практический комментарий Уголовного кодекса Российской Федерации. — М., 1999. — С. 55—57. 7 В юридической литературе высказано и иное мнение в отношении специального субъекта (см.: Российское уголовное право: В 2-х т. / Под ред. проф. А.И. Рарога. — М., 2001. — Т. 1. Общая часть. — С. 60). 8 См.: Закон об уголовной ответственности за воинские преступления. Комментарий. — М., 1986. — С. 13. 9 См.: Общая теория безопасности (актуальные методологические и социально-политические проблемы). — М., 1994. — С. 17. 10 См.: Вестник Верховного Суда. — 1993. — № 2. — Ст. 77. 11 См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. — М., 1989. — Т. 1. — С. 67—68. 12 См.: Тер-Акопов А.А. Безопасность человека (Теоретические основы социально-правовой концепции). — М., 1998. — С. 9— 19. 13 См.: Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. — М., 2001. — С. 24. 14 См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть: Курс лекций. — М., 1996. — С. 91; Тер-Акопов А.А. Ответственность за нарушение специальных правил поведения. — М., 1995. — С. 11. 15 См., например, опубликованные в данном номере журнала основные нормативные правовые акты, регламентирующие порядок прохождения военной службы. 16 См.: Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. — С. 48. 17 См. там же. — С. 49—50. 18 Новый УК РФ употребляет термины «вина» и «виновность» как синонимы, означающие психическое отношение к содеянному в виде умысла и неосторожности (см.: Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. — М., 1999. — Т. 1. — С. 140). 19 Под «предметным содержанием» понимается описание того, к чему определяется психическое отношение лица (см.: Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М., 1999. — С. 147). 20 В некоторых работах признак наказуемости рассматривается не как самостоятельный, а лишь как проявление противоправности преступного деяния (см.: Прохоров В.С. Преступление и ответственность. — Л., 1984. — С. 68; Курс уголовного права. Общая часть. — Т. 1. — С. 142—149). 21 См.: Определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 20 мая 1997 г. № 4н-0318/97 // Бюллетень Управления военных судов и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. — 1997. — № 3 (167). — С. 36—37. 22 Более подробно о наказаниях, применяемых к военнослужащим см.: Безнасюк А.С., Толкаченко А.А. Уголовные наказания военнослужащих: теория, законодательство, практика. — М., 1999; Толкаченко А., Лобов Я. Исполнение наказания в отношении военнослужащих // Российская юстиция. — 1998. — № 10. — С. 25—26. 23 См.: Определение Военной коллегии Верховного суда СССР от 10 сентября 1976 г. № 2н-0320/76 // Бюллетень Управления военных трибуналов и Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1976. — № 3—4 (95—96). — С. 57—58. 24 См.: Положение о дисциплинарной воинской части. Утверждено постановлением Правительства Российской Федерации № 669 1997 г. // Российская газета. — 1997. — 14 июля; Правила отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими: Приказ министра обороны РФ 1997 г. № 302 // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. — 1998. — № 1. 25 Видный представитель дореволюционного военно-уголовного права В.Д. Кузьмин-Караваев полагал, что разграничить воинские дисциплинарные проступки и воинские преступления по их сущности теоретически не представляется возможным. Все воинские преступления, по его мнению, есть прежде всего дисциплинарные нарушения. Поэтому “весь кодекс о воинских преступных деяниях и воинских наказаниях будет уставом, преимущественно дисциплинарным” (см.: Кузьмин-Караваев В.Д. Указ. соч. — С. 109). Такой позиции придерживались С.А. Друцкой и В.М. Савинков (см.: Друцкой С.А. Военно-уголовное право: его современное состояние и задачи // Журнал Министерства юстиции. — 1902. — № 5. — С. 256; Савинков В. М. Краткий обзор исторического развития военно-уголовного законодательства. — Спб., 1869. — С. 114). 26 Некоторые авторы полагают, что непреступные нарушения не обладают вообще общественной опасностью либо характеризуются свойством общественной вредности, но не опасности (см.: Манчев Н. Преступление и противообщественная проява. — София, 1967. — С. 261). 27 В юридической литературе по этому вопросу высказано и иное мнение. Например, Ф.С. Бражник полагает, что в данном случае следует говорить не о противоправности, а о степени общественной опасности деяния (см.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. — М., 2000. — С. 50). 28 См.: Воинские преступления: Учебник. — М., 1963. — С. 36—37; Военная администрация: Учебник. — М., 1962. — С. 234; Турецкий М.В. Уголовная ответственность и ответственность дисциплинарная. — М., 1957; Сахаров А.Б. Должностное преступление и дисциплинарный проступок // Советское государство и право. — 1955. — № 2. — С. 45. 29 См.: Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 июня 1965 г. № 1н-0655/65 // Бюллетень Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1971. — № 3 (77). — С. 6—7. 30 См.: Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 июня 1965 г. № 1н-0655/65 // Бюллетень Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1971. — № 3 (77). — С. 6—7. 31 См.: Васильев Н.В. К вопросу о разграничении воинского преступления и дисциплинарного проступка // Бюллетень Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1965. — № 3(59). — С. 33—34. 32 См.: Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 6 ноября 1990 г. № 5н-01292/90 // Бюллетень Управления военных трибуналов и Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1991. — № 2 (142). — С. 36—37. 33 Иного мнения придерживается Н.Ф.Кузнецова, которая полагает, что не признание преступлением деяний, виновные в которых были освобождены от уголовной ответственности, ведет к недопустимой «судебной декриминализации» (см.: Курс уголовного права. Общая часть. — Т. 1. — С. 140). 34 Подробнее об этом см.: Жаданов И.Л. Основания дисциплинарной ответственности военнослужащих по советскому праву: Дисс. … канд. юрид. наук. — М., 1991. — С. 146—150. 35 Например, ст. 94 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации предусматривает, что военнослужащий, подвергнутый дисциплинарному взысканию за совершенное преступление и причиненный государству материальный ущерб, не освобождается от уголовной и материальной ответственности.
