Рай

Юлия Поспелова
julia.pospelova@gmail.com
Рай
детская пьеса
Действующие лица:
Царь
Окольничий
Дохт ур аглицкий
Виршеплёт
Гонец
Анфиса
Бояре
1
1
Загоревал царь. Сидит грустный. Голова у него уже который день болит, спасу нет
никакого. Сидит он в столовой палате, за отдельным столом, на рундуке (на возвышении
значит), под сенью золоченой. Сидит исподлобья на гостей посматривает. А народу на
царский пир собралось полным-полно. По одну руку от царя, за боярским столом, сидят,
понятное дело, бояре. По другую руку, за столом посольским, сидят гости иностранные.
Пьют, едят, только подавай. Уже и лебедей жареных в оперении выносили, и уху, и
грибки. Сейчас сидят, поросей лопают. А царь хмурится, лоб потирает. Да со своим
окольничим Артамоном Матвеевичем переговаривается. Тот, значит, около царя стоит
(на то он и окольничий, чтобы около царя стоять), да царские речи внимательно
слушает.
ЦАРЬ. Ух, cпасу нет, голова аки колокол. Звенит. Уж который день-то пошел, Артамоша?
ОКОЛЬНИЧИЙ. С именин твоих, государь-батюшка, всё мучаешься болезный. Может
мёду испить? На ягодах! (сглатывает, наливает в царский кубок).
ЦАРЬ (скривив лицо, отодвигает кубок). Да сколько же можно уже мёд хлебать, не один
кубок осушил, а толку? С него только пучит. Фу, убери это от меня. Помру я, видать,
скоро, Артамоша, и поминай как звали.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ну-ну-ну. Это государь-батюшка у тебя от ума большого. Это от того,
что ты, солнце наше, вопросы государственные денно и нощно решаешь.
ЦАРЬ (просияв). И то верно, Артамоша. Один ты мою жизнь понимаешь. (Хватаясь за
голову) Ох уж эти мне дела государственные, провались они. И это ещё галдят (кивает на
шумящих бояр). Что они там? Разузнай, Артамоша.
ОКОЛЬНИЧИЙ. А тут и узнавать нечего. Место не поделили.
ЦАРЬ. Это ещё что за новости? Аки дети малые. А бороды ещё отрастили. Дождутся они
у меня. Пользуются, что я добрый. Оооой! (хватается за голову). А что там, лавка что ль
коротка?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да не в лавке дело, государь. Боярин Никита Иванович пришел на пир
раньше и занял место боярина Гаврилы Афанасича.
ЦАРЬ. И что ж? Пущай рядом садится. Гаврила-то. Раз лавка длинна. И впредь пусть на
пир царский не опаздывает. Что за неуважение к царю?! Я его в следующий раз, если на
пир ко мне не ко времени явится, я-я-я его прикажу в реку окунуть (пытается повысить
голос, но голова гудит так, что говорить можно только шёпотом). Ооой! (хватается за
голову). Пущай поплавает, обормот.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да тут же, царь-батюшка, обычай нарушен: род-то Гаврилы Афанасича
выше рода Никиты Иваныча. А потому сидеть к царю, к тебе, то есть, ближе должен тот,
кто по роду выше. Чин чина почитай, а меньшой садись на край.
ЦАРЬ. Средние века, ей Богу! Талдычу им талдычу. Сколько им раз было говорено, что
традиции до хорошего не доведут. Жить надо будущим, а не прошлым. Прогресс – всему
голова! Оооой! (потирает лоб) Меня вон даже иноземцы называть стали самым
прогрессивным царём! Что лучший комплимент по мне. И государство у меня самое
прогрессивное на этом краю земли. (Воодушевляется, но говорит тихо). Вот мы в
нынешнем году на этой, ну, как там её?
ОКОЛЬНИЧИЙ. На международной сельскохозяственной выставке что ль?
ЦАРЬ. О! На ней. Мы на ней арбуз наш продемонстрировали весом в тонну? Да! А
почему у нас такие арбузы растут, спрашиваю я тебя? А потому что у нас хозяйство
прогрессивное. Мы внедряем, эти, ну, удобрения нового поколения.
ОКОЛЬНИЧИЙ (громко). Это навоз что ль?
ЦАРЬ (сердито, шёпотом). Тчччч! И тем не менее. (Кивает на бушующих бояр) А они и
место за столом поделить не могут. А ещё советы мне дают-раздают. Учат, всё, учат!
Оййй! (хватается за голову). Прогресс весь тормозят, ироды. Иди, Артамоша, скажи им,
чтоб умолкли. Сил моих больше нет, слушать их.
2
ОКОЛЬНИЧИЙ. А не лучше ли тебе самому, царь-батюшка, на них, так сказать,
повлиять. Меня-то они вряд ли слушать будут, я им не ровня. Сын дворянский.
ЦАРЬ. Что ты, что ты! Тут же послы заморские.
ОКОЛЬНИЧИЙ. И что же из этого?
ЦАРЬ. Слух обо мне ещё пустят, что я свободу душу. Демократию, так сказать. А нам,
царям прогрессивным, этого никак допустить нельзя.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Так и пусть тогда галдят себе. Послам на радость.
ЦАРЬ. Что ты, что ты! Послы могут подумать, что порядка у меня в царстве нет. Пойди,
Артамоша, пойди, скажи, что коли сейчас же не угомонятся, я их на кол посажу. Всех.
Только потише говори. Оййй! (хватается за голову). Аки колокол звенит.
2
Берег пруда. Стоят на том берегу царевич и друг его дворянский сын Артамоша.
Неподалёку от них крестьяне роют пруд.
ЦАРЕВИЧ (довольный, улыбается). Вот пруд закончим копать и готово дело. И встанет
остров рукотворный там, где раньше не стоял. И устрою я здесь жизнь райскую.
АРТАМОША. Это как это, царевич-батюшка, жизнь райскую?
ЦАРЕВИЧ (удивившись такому вопросу). Хм. Как. Как. Ну, не знаю пока, не решил пока.
Но хочу, чтоб как в раю. Мне отец эти земли выделил? Выделил. Я за них вот и отвечаю и
хочу, чтоб как в раю.
АРТАМОША. Вот я тебя и пытаю, как это, как в раю? Конкретно. Может павлинов
запустить? Всё-тки птица райская.
ЦАРЕВИЧ. Можно и павлинов, пущай ходют.
АРТАМОША. Может сады легулярные высадить?
ЦАРЕВИЧ. Можно и сады. Отчего ж не высадить?
АРТАМОША. Лабиринты?
ЦАРЕВИЧ. Чего?
АРТАМОША. Сады легулярные – лабиринты? Чтоб заплутать, чтоб для ради
удовольствия.
ЦАРЕВИЧ (удивляется). Что-то я про такие не слыхивал, про сады про легулярные, да и
лабиринты к тому ж. И в газетах заморских не читывал.
АРТАМОША. Да это в последнем номере про них было.
ЦАРЕВИЧ. Правда что ли? Тогда можно и лабиринты! Отчего ж не поплутать.
Царевич стоит весь в мечтаниях, видится ему, что на острове его прямо рай, павлины по
тропинкам гуляют, хвосты распускают. А ещё видит сады легулярные – лабиринты!
ЦАРЕВИЧ. Ой, заживем, Артамоша, ой, заживём! А когда время придет мне царствовать,
хочу чтоб во всем моем царстве рай был. Чтоб по всему царству павлины гуляли. И ещё
чтоб во всем царстве были сады легулярные – лабиринты!
3
В царской опочивальне темно. В подвесном слюдяном фонаре горит единственная
свечечка. Окольничий Артамон Матвеевич хлопочет, проверяет, взбита ли на царской
кровати перина, который раз пересчитывает подушки.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Один, две, три. (Сбивается, начинает сначала). Один, две, три…
Отворяется дверца, входит царь, держась за свою больную голову. Царь стонет.
ЦАРЬ (усаживаясь на постель) Распущу, ей Богу, распущу. Они моей погибели хотят.
Они хотят, чтоб я это, того, от нервного перенапряжения.
Артамон снимает с царя бармы, стаскивает платье.
ЦАРЬ. Распущу я их. Думу их всё боярскую разгоню. Пущай идут, куда хотят. Только от
меня подальше. Я им больше и не указ. Ты вот послушай, Артамоша, расскажу тебе. Я
вчера вечером, перед сном, газеты заморские читал. Там я вычитал, что некоторые
иностранцы нас всё ещё за дикарей почитают. А всё потому, что мы бородаты. Я, значит
мозгами, пораскинул. Ойййй! (хватается за голову). И думаю, о каком же прогрессе
может идти речь, пока мы бородаты. Думаю, надо меры принимать. И в срочном порядке.
3
Созвал на утро Боярскую думу. Встал пораньше, помолился, отведал пирога с киселём,
ммм, объедение, вышел в передние сени. А они там уж стоят, меня дожидаются. Ваажные!
Животы выкатили. Тьфу! Ну, я им улыбнулся и говорю. Вот, что я им говорю (царь
забирается на кровать с ногами, встаёт в позу оратора): «Послушайте бояре, в нашем
царстве-государстве всё хорошо - пшеница в поле колосится, птицы в лесу поют, рыбки в
реках, это самое, плещутся, павлины ходют, значит, сады легулярные - лабиринты, значит,
цветут… но есть одна вещь, которая всю эту картину портит, которая весь прогресс
тормозит». Бояре зашептали, заморгали, не поймут, о чём это я. А я продолжаю: «А
мешает нашему человеку борода. И надобно её сбрить». И что тут, Артамоша, началось,
словами не передать. Это же акция протеста какая-то, это же бунт! Не побоюсь этого
слова. Заверещали-заверещали. Боярин Гаврила Афанасич как заорёт (изображает
боярина): «Да у нас тех, кто бороду бреет, скоблёным рылом прозывают. Не бывать тому,
чтобы меня, Гавриила Афанасьевича, такого важного рода человека так называли. А коли
я бороду сбрею – всему моему роду позор великий будет, и отцу моему, и деду, и прадеду,
и прапрадеду, и прапрапрадеду, и прапрапрапрадеду, и прапрапрапрапрадеду». И так
завёлся, аж до самого Рюрика дошёл.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Горячий человек.
ЦАРЬ. Ну, я-то его остудил. Я его в опалу отправил. И пущай мне на глаза больше не
кажется. И на пир ко мне не приходит. Лебедей моих не ест! И все-все, пускай катятся.
Оййй! (хватается за голову, медленно опускается на постель, закутывается в одеяло,
стонет). Аки колокол, звенит. Спасу нет.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Государь-батюшка, позволь сказать.
ЦАРЬ. Ну что там ещё у тебя?
ОКОЛЬИЧИЙ. В Немецкой слободе проживает дохрур аглицкий.
ЦАРЬ. В шею гнать! Немедля. Пусть убирается из моего царства. От этих докторов
никакого толка. Нахлебники. Пол казны на них истратил.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да ты выслушай. Этот дохтур знает одно средство новое. Заморское.
Царь отмахивается.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Как раз от головной боли.
ЦАРЬ (недоверчиво). А оно прогрессивное?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Средство нового поколения.
ЦАРЬ. А это не больно?
Окольничий разводит руки.
ЦАРЬ. Оййй, знаю я эти твои новые средства, опять небось пиявок притащит. Ну, смотри,
Артамон Матвеевич, если толку от этого твоего дохтура не будет, не обижайся тогда.
Оййй! (хватается за голову). Веди, веди, да поскорей.
Артамон удаляется, царь стонет. Не проходит и минуты, дверца в царскую опочивальню
отворяется, появляются Артамон и доктор.
АРТАМОН. Государь-барюшка, позволь представить, дохтур аглицкий.
ДОКТОР (говорит с жутким акцентом). Докта, докта.
ЦАРЬ. Эээ, что-то вы как-то быстро обернулись. (Довольно) Да, Артамон Матвеевич,
ловок, брат, ловок (Артамон весь прямо светится от того, что царю угодил). (Доктору).
Нуу, показывай своё средство.
Доктор, пританцовывая, достает из кармана какую-то фитюльку, что-то вроде
флакончика стеклянного, зажимает её между большим и указательным пальцем,
поднимает над головой, рассматривает, вглядывается в неё с любовью. Царь и Артамон
тоже к нему присоединяется, всматриваются в фитюльку.
ДОКТОР. Итс бьютифл. Итс вэри бьютифл. Оу. Ес.
ЦАРЬ (подозрительно, всё ещё разглядывая фитюльку). Ну, и что, что это такое-то? Что
ещё за бьютифул?
ДОКТОР (не переставая любоваться фитюлькой). Это есть лич. Лич. Это по-вашему
пьявка.
4
ЦАРЬ. Тьфу ты! (Артамону) Ну вот, ну вот! А я тебя предупреждал! (Орёт) Стражааа!
Ойййй! (хватается за голову). (Шепотом, изнемогая от боли) Стрельцыыыы!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да ты погоди шуметь, государь-батюшка.
ЦАРЬ. Оййй! А чего мне годить? (Шёпотом) Стрельцыыы!
ОКОЛЬНИЧИЙ. А потому, что пиявка это не простая.
ЦАРЬ (выпучив глаза). А какая это ещё может быть пиявка? А? Заморская, да? А чем,
объясни мне тогда заморские пиявки от наших отличаются? А я тебе скажу. В
иностранных газетах написано, новый номер-то не прочел ещё небось? А там написано
черным по белому, что пиявки, что нашинские, что ихние, одинаковые. Вот!
Стрельцыыыы!
Слышен топот стрельцов где-то вдалеке. Они несутся с другой половины дворца.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Это пиявка не наша, не ихняя, эта пиявка – всем пиявкам – пиявка.
ЦАРЬ (дразнится). Ну-ну-ну.
ОКОЛЬНИЧИЙ (набрав воздуха в грудь). Это нано-пиявка!
ДОКТОР. Нано. Нано. Лич. Пьявка.
ЦАРЬ. Чегоооо? Чего бормочшь? Какая ещё такая «нано»?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Нано – значит маленькая. Величиной с мушиную головку.
ЦАРЬ. Чего? У мыши-то голова побольше самой большой пиявки будет. Что ты мне тут
несёшь?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да не с мЫшиную головку, а с мУшиную. С голову мухи значит.
Воооот такусенькая значит.
ЦАРЬ. Совсем ты мне голову замудрил. Ооойййй! (хватается за голову). Ну, и что толку
с этот твоей милюзги? Если мне большие без толку, эта-то мне как мёртвому припарка.
ОКОЛЬНИЧИЙ. А вот и ошибаешься!
Царь поднимает бровь. Артамон подмигивает доктору. Доктор делает шаг вперёд,
пританцовывая, начинает объяснять.
ЦАРЬ. Ми вашему величеству это ставить на это (показывает как поместит пиявку на
царский лоб). Она, лич, пьявка уйдёт туда в ваш царский брэйн, и там будет искать
больное место и его излечивать. Местно.
ЦАРЬ. Чегооо? Ничего не понял.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Что же тут не понятного? Это поставят тебе на это, пиявка уйдёт туда, в
твой царский брэйн, ну, в мозги, значит, и вылечит тебя.
ЦАРЬ. Ааааа! Так бы сказу и разъяснил.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Готов, царь-батюшка?
Царь неуверенно кивает.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ну, дохтур, приступай.
Доктор подносит фитюльку совсем близко к царю.
ЦАРЬ (с подозрением). А это достаточно прогрессивно?
ДОКТОР. О! Прогресс? Ес, ес.
Доктор аккуратно вынимает пиявку из фитюльки, кладёт а ладонь, любуется, затем
двумя пальцами другой руки берёт нано-пиявку и подносит её к царскому лбу.
ЦАРЬ (визжит). Ааа это не больно?
ДОКТОР. Оу ноу.
ЦАРЬ (Артамону). Артамоша, что он сказал? Переведи.
ОКОЛЬНИЧИЙ (закатывая глаза). Он сказал «нет».
ЦАРЬ (откланяясь от нано-пиявки). Но, он произнес два слова. Ты недоговариваешь!
ОКОЛЬНИЧИЙ (ещё больше закатывая глаза). Он сказал «о, нет».
Царь замирает, зажмуривает глаза, доктор сажает ему на лоб нано-пиявку. Царь
засыпает. Врываются стрельцы.
ОКОЛЬНИЧИЙ (шёпотом). Пошли вон отсюда.
4
5
Царская опочивальня. Через слюдяные окошки поступают лучи утреннего солнца. Царь
досматривает сон, лёжа на мягкой перине. Царский окольничий Артамон Матвеевич
досматривает свой сон на твёрдой лавке (хоть она и обита войлоком и покрыта
парчовым полавочником) у окна. Царь открывает один глаз, затем другой, лежит какоето время.
ЦАРЬ (дрожащим голосом). Ар-ар-артамоша. Артаммммошшша. ААА.
ОКОЛЬНИЧИЙ (во сне). Ну что ещё? Артамоша, подай, Артамоша, принеси. Что вам
всем от меня надо?
ЦАРЬ (гремит во всю силу). Ар-та-мошшшша!
ОКОЛЬНИЧИЙ (проснувшись от царского крика). А? Ваше величество? Что? Воды?
Примочку прикажешь? Горшок поднести? А?
ЦАРЬ. Не болит!
Царь подскакивает, хватает Артамона, кружится с ним по комнате, напевает.
ЦАРЬ. Не болит, не болит, не болит!
ОКОЛЬНИЧИЙ (подскакивая в танце). Црь-бэтшк. Царь-ба-тю-шка. Цр-б-т-шк-а-а-а.
Царь отпускает Артамона, продолжает кружить по комнате. Артамон усаживается
на лавку, потирает сонные глаза. Царь, наконец, устаёт скакать, возвращается на
перину.
ЦАРЬ (отдышавшись). Всё! Сегодня у нас какой день недели?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Понедельник.
ЦАРЬ. Решено! Сегодня начинаю новую жизнь. Голова у меня больше не болит, нанопиявка сделала своё дело. О, как это прекрасно! О! Вот что значит прогрессивные методы.
Так вот, с сегодняшнего дня я, царь, желаю жить так, как я желаю. То есть без всяких
ограничений. И хочу, чтобы никто мне в этом не мешал. А это значит, что всё и всегда
теперь решать буду я один. И советники мне не нужны. Вперёд, к прогрессу! Вперёд, в
рай! В вертоград многоцветный! О, как это прекрасно! Да проснись же ты! Тащи сюда
бумагу, и перо не забудь.
Артамон идет за бумагой и пером.
ЦАРЬ. В иностранных газетах, кстати, недавно появилась статья о том, что один из
изобретателей работает над созданием пера нового поколения. Это перо по команде
хозяина будет само окунаться в чернильницу и скользить по бумаге. Без помощи
человека. Человек только диктовать будет. О, как это прекрасно! О, сколько нам открытий
чудных! Пиши! Указ царский. Первое. Всем. Написал? Так. Всем бороды. Написал? Всем
бороды сбрить. Ага. Написал? Второе. Бояр уволить по собственному. Нет. Зачеркни.
Бояр уволить в связи с невыполнением должностных обязанностей. Сами виноваты.
ОКОЛЬНИЧИЙ (перестает писать). Да как же так, государь?
ЦАРЬ. Да, да, и пусть пощады от меня не ждут. Хватит с меня, издевательств. Пусть к
другому царю идут. Посмотрим, как они без меня запоют.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Да разве это возможно, царь-батюшка? Разве можно вот так разом всех
бояр уволить. А кто будет в городах на воеводстве сидеть? А приказами кто руководить
будет? Ну, одного-двух в опалу можно, на крайний случай, казнить. Но чтобы всю думу,
под ноль! Никогда такого не было.
ЦАРЬ. А вот сейчас будет. Так, и только так поступают прогрессивные цари. Закончилась
эпоха полумер. Впереди светлое будущее, будущее прогресса и новых технологий.
Вперед, к светлому будущему. Вперед к самопишущему перу. Все в рай! А руководить
люди всегда найдутся.
ОКОЛЬНИЧИЙ. А ты прикинул, что о тебе скажут за границей? То крикнуть лишний
раз боялся на бояр при послах, а теперь выгнал всех? Подорвешь ты свою репутацию, ох
подорвешь! Вычеркнут тебя из прогрессивных-то! Ой, вычеркнут.
Царь закручинился, стал чернее тучи.
ЦАРЬ. И то верно. Что же делать?
6
ОКОЛЬНИЧИЙ. А вот что. Сделай так, чтобы бояре сами собой исчезли. Как-будто, не
ты от них избавился. А так само собой случилось.
ЦАРЬ. Продолжай.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Отправь ты их на войну. Всех, разом. Да врага выбери посурьёзнее.
Чтоб уж наверняка.
Царь засиял от такого Артамонова предложения.
ЦАРЬ. Одеваться мне. Быстро!
Артамон царю подносит умывальник, подает утиральник. Платье на царя надевает. А
царь весь светится, сияет.
5
В думной палате суета. Бояре ожидают царского выхода. И царь выходит к боярам.
Бояре его стоя встречают, кланяются.
ЦАРЬ. Ну что, бояре любезные? Как живёте-поживаете? (Прокашливается). Вот что. У
меня к вам вопрос. Важный. Ночь не спал – думал. Доколе такое продолжаться будет?
Доколе вы, верные мои друзья и помощники, будете такой образ жизни вести?
БОЯРЕ (недоумевают). Какой такой, государь? Чем провинились, скажи?
ЦАРЬ. Нездоровый! Нездоровый образ жизни. А вы в стёкла венецейские, в зеркала то
есть, давно смотрелись? Вот ты, Семион Андреевич, на прошлом пиру сколько блюд
слопал? А я считал. Ты ел, а я считал. Семьдесят перемен тебе поднесли. И ты это всё
уговорил, и глазом не моргнул.
Семион Андреевич повесил нос.
ЦАРЬ. А ты, Родион Никитич, у тебя за пузом уж и носа не разглядеть. Наел! Ммм? А
если война? Вот сейчас если война? Да вы на коня не залезете с такими мамонами.
БОЯРЕ. Государь, да как же это так? Испокон века повелось, что красота мужчины в его
животе. А без живота – нет и красоты. Сам рассуди. Если живота нет, значит плохо ешь.
Значит человек ты бедный. И ещё, живота нет у того, кто трудится в поте лица, землю
пашет. А мы, бояре, люди знатные. Нам живот отличительным знаком служит. Боярина по
животу можно распознать. Боярин, даже если у него своего живота нет, он подушку
подложит. Чтоб за версту видно было, кто идёт.
ЦАРЬ. Подушку они подкладывают! По вашему выходит, что я человек не знатный и не
богатый, так? Живота-то у меня, как видите, нет.
Царь демонстрирует свою стройную фигуру.
БОЯРЕ. Что ты, государь? Не серчай, коль обидели тебя. Не хотели мы.
ЦАРЬ. А это всё оттого, что вы мыслите не современно. Делаете всё, как отцы ваши
делали, как деды. А наука не стоит на месте. Уже давно доказано, что много есть вредно.
И спортом надо заниматься. Я вот каждый день совершаю утреннюю пробежку вокруг
дворца. А вы заметили, что у меня скипетр и держава чуть не вдвое больше стали? Руки
развиваю. Так вот посидишь часок, другой на посольском приёме, подержишь, эх,
хорошо, сразу силы прибавляются. Так вот, други мои. Это было, так сказать, вступление.
Перехожу к основной части. Надумал я войну объявить.
БОЯРЕ (очень удивляясь). Кому же, государь? Зачем же, государь? Чем тебе мир плох?
Всё у нас в стране хорошо. Зачем покой нарушать?
ЦАРЬ. Ну, началось в хоромах утро! Вот, что я вам скажу. Когда слишком хорошо – тоже
плохо. Может случиться застой. А мы должны развиваться. Это, если хотите, у нас такая
идея государственная.
БОЯРЕ. Какая такая идея? Кровь проливать? Чужие земли разорять? Не по нраву нам
такие идеи.
ЦАРЬ. Вас забыл спросить! Я решаю, какая у нас будет идея. Я сказал война? Значит
война!
Бояре опустили головы. Ничего не поделаешь, царь сказал «война».
ЦАРЬ. И вы все отправляетесь на войну. До единого. И чтоб я вас здесь не видел больше.
Ну, в смысле, без победы не возвращайтесь.
7
Царь выходит, хлопнув дверью. Бояре строятся и шагают к двери, по ходу вынимая из-за
поясов подушки и превращаясь в богатырей.
6
Царь сидит в своём кабинете, с ногами на стул забрался, в окошко смотрит, потирает
недавно выбритый подбородок. Довольный до невозможности. Артамон стирает пыть с
зеркала, да изредка в него посматривает на своё «скобленое рыло».
ЦАРЬ. Вот же, стоило только этим ретроградам боярским уйти, как всё у нас на лад
пошло. Только вот ты что-то, друг мой собинный, не весел. Что стряслось, рассказывай!
ОУОЛЬНИЧИЙ. Да, комары покусали ночью.
ЦАРЬ. Не темни! Комары его покусали. Выкладывай!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Что комары меня поели, государь-батюшка, чистая правда. Да кручина
моя происходит от того, что жена моя, Евдокия Федоровна, домой меня пускать
отказалась. Я нынче на дворе ночевал, с Тризором в обнимку. Вот комары и налетели.
ЦАРЬ. Погоди, погоди ты со своими комарами. А что это она, баба, или умом
попуталась? Может ей, эту, ну, пиявку на этот, на брэйн на её поставить? А, Артамоша?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Куда уж там.
Царь слезает со стульчика, идет к Артамону, кладёт ему руку на плечо, они оба
смотрят на своё отражение в зеркало.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Говорит, пока бороду снова не отпущу, на порог не пущу, то есть, не
пустит меня она на порог. А я без неё не могууууу (плачет). Ааааа. Без Дуси без моей.
Ааааа. Я скучааааю!
ЦАРЬ. У, тёмный народ. Ну, ничего, ничего, мы рекламную акцию проведём. Листы
нарисуем, а? Ну-ка, ну-ка. Иди ка ты, Артамоша, позови мне виршеплёта моего
придворного. Да не кручинься. Всё образуется.
Артамон выходит, царь вглядывается в своё отражение в зеркало. Задумывается.
Открывается дверца, заходят Артамон и виршеплёт.
ЦАРЬ. Ну, привет виршеплётам.
ВИРШЕПЛЁТ. Здравствуй царь мой, государь, что сияешь как фонарь?
ЦАРЬ. Ну ладно, ладно, разрешаю прозой. Энергию попусту не расходуй. Ну что, как там
твои пчелы?
ВИРШЕПЛЕТ. Пчелы не у меня, пчёлы у ухабничего.
ЦАРЬ. Ах, ну да. А у тебя тогда что?
ВИРШЕПЛЁТ. А у меня близнецы.
ЦАРЬ. Да, да, да. Как там твои близнецы?
ВИРШЕПЛЁТ. Растут.
ЦАРЬ. Ты вот что, как вырастут, во дворец их приводи, мы их в охрану ко мне
определим, в рынду. Работка не пыльная. Будут всегда в тепле, накормлены, напоены. И
жалованьем не обижу.
ВИРШЕПЛЕТ. Не знаю, как и благодарить тебя, царь-батюшка.
ЦАРЬ. Не суетись. Тут вот какое дело. Стишки для рекламы написать сможешь?
ВИРШЕПЛЁТ. Могу.
ЦАРЬ. Хвалю.
ВИРШЕПЛТ. Только ты, государь, разъясни сперва, что есть реклама эта? И с чем её
едят?
ЦАРЬ (хватается за голову). Ооох! Доколе? Вот скажите мне, почему такому царю как я
достался такой народ как мой? Такому прогрессивному царю – такой тёмный народ?
(стонет) За что мне это?
ВИРШЕПЛЕТ. Не серчай, государь, растолкуй. Научи.
ЦАРЬ. Слушай же. Реклама – есть зверь.
ВИРШЕПЛЁТ. А он не кусается?
ЦАРЬ. Тьфу ты, это я образно выражаюсь. Ты же поэт. Понимать должен. И не перебивай
царя! Мешаешь. Реклама – есть зверь, питающий чрево своё…
8
Виршеплёт трясется от страха, так его царь зверем запугал.
ЦАРЬ. Ну ладно, ладно, не елозь! Это я что-то лишнего хватил. Артамоша, разъясни
популярно.
Артамон подходит к виршеплету поближе, растолковывает ему популярно, тот глаза
округляет, дивится штуке такой полезной, о которой до этого момента и знать не знал.
ЦАРЬ. Ну что, уразумел?
Виршеплёт кивает.
ВИРШЕПЛЁТ. А что прикажешь зарекламировать?
ЦАРЬ. Ой, горе мне с вами, с неучами, не зарекламировать, а прорекламировать.
Прорекламируй ка ты, виршеплёт уважаемый, бороду.
ВИРШЕПЛЁТ (почёсывая затылок). Дак ты же сам её недели не прошло, как запретил. А
теперь.
ЦАРЬ. Ну-ну-ну в смысле, напиши такой стишок, чтобы народ к бороде охладел, чтоб
бриться стал. Кажное утро. А то они вон никак с бородой не расстанутся. Стонут, сил нет.
Так вот, надо чтобы не стонали. Да позаковыристей пиши. Чтобы зацепило. Это в рекламе
самое главное. В этом вся её соль. Смогёшь? Ты не торопись, не торопись, иди, подумай
хорошенько. В баньке попарься, с соколами на охотку скатайся. Ммм?
Красносмотрителен сокола полёт… Что вы там для вдохновения-то, не знаю. Ну, ступай.
(Царь забирается на стульчик с ногами, в окошко глядит) Что теперь будееет!
Заживееем! Бояре на войне сгинули, народ перевоспитывается. Ох, красота! (Тут царь,
привстав немного, вдаль вглядывается) Что это там, кто это там? Ар-артамоша, иди,
глянь. Флаги какие-то.
ОКОЛЬНИЧИЙ (подойдя к окошку). Да это, кажись, бояре идут.
ЦАРЬ. То есть как бояре, какие ещё бояре? Мои бояре?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Они.
ЦАРЬ. Как же так? Как же так? Как же так? Конец мечтам, значит, конец прогрессу
значит? Как же так?
Где-то вдалеке слышится звонкая песня. Это бояре запевают. Царь сидит, чернее тучи.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Не тужи, царь-батюшка. А вот что сделай…
Артамон что-то нашептывает царю на ухо, а царь в улыбке расплывается. Тут дверь в
царский кабинет отворяется, входят бояре. Они смотрят на царя, видят, что он бороду
сбрил, переглядываются, перешёптываются. Слышно: «А где борода-то царская? А я
почем знаю? Куда мир катится? Скоро конец света. Чёрт царя попутал».
БОЯРЕ. А вот и мы!
ЦАРЬ. Вижу, не слепой.
БОЯРЕ. Мы с доброй вестью к тебе, государь.
ЦАРЬ. Значит годитесь ещё на что-то. (Бояре разулыбались, царь скривился) Врагов,
значит, победили?
Бояре кивают.
БОЯРЕ. Новые земли, значит, захватили?
Бояре кивают.
ЦАРЬ. А теперь скажите мне, бояре любезные, а кто этими землями управлять будет?
Кто, так сказать, порядки там наводить будет, а?
БОЯРЕ (не понимая, к чему царь клонит). Ты, государь. Ты и будешь.
ЦАРЬ. Ну, конечно. А почему, скажите мне, всё должен делать царь? Он ведь тоже не
железный. Тут царь, там царь, везде царь. (Орёт) Мне что, разорваться?
Бояре голову опустили, стоят.
ЦАРЬ. А знаете что, братцы, отправляйтесь ка вы туда сами. И сами там порядок
наводите.
БОЯРЕ. Да как же это так, государь? Никогда такого не было, чтобы царство на двое
делилось, и чтобы кто-то окромя царя в его царя царстве управлял. Хоть бы даже и его
царские бояре.
9
ЦАРЬ. Не было? А теперь будет. Артамон Матвеевич, пиши указ царский: «Царство
повелеваю поделись на двое, одна половина будет под управлением царским, а другую
пусть бояре берут. Нам не надо. Царь. Точка». Вот так вот, усекли? Катитесь туда, откуда
пришли, и мне здесь не мешайтесь. У меня цели великие! Я рай строю! И посмотрим, как
вы со своими взглядами устаревшими там без меня, царя прогрессивного, справитесь.
Бояре голову опустили и вон пошли. Царь и Артамон посмеиваются.
7
Царь всё в кабинетике своем сидит, в окошко глядит. На дворе осень. Артамон тут же,
рядом.
ЦАРЬ. А, виршеплёт-то – молодчага. Не зря хлеб ест. Как закрутил: «Борода-борода,
украшает не всегда». По всему ли царству зачитали?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Как же не по всему, по всему.
ЦАРЬ. А листы порасклеили?
ОКОЛЬНИЧИЙ. А как же не расклеили, расклеили.
ЦАРЬ (издевается). Ночуешь-то дома, или с Тризором всё обнимаешься?
Окольничий разулыбался, даёт понять, что дома.
ЦАРЬ. Ну и всё тогда, бояр я услал, народ побрил, даже Дуське твоей, и то угодил. Теперь
уж и отдохнуть можно. Зима скоро. Объявляю сезон закрытым. Ну-ка, ну-ка.
(вглядывается через окошко вдаль). Это что ещё за штука?
Артамон подбегает к окну.
ОКОЛЬНИЧИЙ (неуверенно). Народ.
ЦАРЬ. Какой народ? Чей народ? Мой народ? А что это они как-то близко друг к другу
располагаются. Ты не находишь? Они как-то обычно передвигаются по одному, по двое,
малыми, так сказать, группами. А тут?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Это называется «толпа», государь-батюшка.
ЦАРЬ. Мне уже пора начинать волноваться?
Окольничий кивает. Царь сглатывает.
ЦАРЬ. А что им надо-то, Артамоша? Не знаешь? Не уж то из-за бороды? Неужели
реклама не сработала? Виршеплёта – в Сибирь! Немедленно. Вместе с пчелами.
ОКОЛЬНИЧИЙ. У него близнецы. Пчёлы у ухабничего.
ЦАРЬ. И с близнецами. Ох ты! Ох ты! (царь расхаживает по кабинету – взад-вперёд).
ОКОЛЬНИЧИЙ. В Сибирь – это можно. Но не из-за бороды это.
ЦАРЬ. А что ж тогда?
ОКОЛЬНИЧИЙ. А это, государь, голод.
ЦАРЬ. Как это? Что такое? Еды им что ли кто не дает?
Окольничий мнётся.
ОКОЛЬНИЧИЙ. А нет её, еды! Урожай во время не собрали и пиши пропало.
ЦАРЬ (кричит). В Сибииирь!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Кого, государь? Кого в Сибирь-то?
ЦАРЬ (удивленный). Как кого? А кто у нас ответственный за сбор урожая?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Бояре, государь. Бояре.
ЦАРЬ. Бояр, значит, в Сибирь. Что за дурацкие вопросы? Ах, да, я же их уже отослал. Хм.
Кого же тогда, в Сибирь отправить? Непременно кого-то надо в Сибирь! А то ишь ты!
ОКОЛЬНИЧИЙ (глядя в окошко). Приближаются. Совсем скоро здесь будут.
ЦАРЬ. Стрельцов на них выслать! Пусть отгонят. Или может их всех в Сибирь? А,
Артамоша, как думаешь?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Кого, народ? Весь-то народ в Сибирь не сошлешь.
ЦАРЬ. Хм. Что ж делать-то тогда?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Кормить.
ЦАРЬ. Да это понятно, что кормить? А чем кормить-то? Может на пир их позвать? Столы
из задних сеней возьмем, если места не хватит. А?
10
ОКОЛЬНИЧИЙ (закатывая глаза). Стесняюсь спросить, государь, а ты себе, ну, хоть
примерно, представляешь размеры бедствия?
ЦАРЬ. Не дерзи! К чему клонишь?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ты думаешь, весь твой народ в столовой палате поместится? Ты
думаешь, их сколько?
ЦАРЬ. А пёс их знает. Тыщу? Да я их только из этого оконца и наблюдаю, сквозь слюду
на них смотрю. Ну, если, тыщу, то это-то мы их накормим. Вон, отворяй царские амбары
да ледники. Делов-то.
Окольничий хватается за голову.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ууууу!
ЦАРЬ. Что, неужели, больше? Что же делать? Это же они мне весь дворец разнесут.
Артамоша, выручай.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Есть только один выход!
ЦАРЬ. Говори, не томи!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Проси помощи у своих бояр.
ЦАРЬ (вскакивая). У когооо? У ээээтих? Да ни за что! Чтоб мне сквозь землю
провалиться! Чтоб мне сгинуть! Да и чем они мне помочь могут, ретрограды проклятые?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ты не кипятись. Выслушай. Говорят, что бояре, как ты их прогнал, не
долго горевали. В земли завоеванные ушли и быстро там порядок навели. Жить стали, как
их отцы и деды живали, по обычаю стародавнему. И урожай у них в этом году такой, что
хлеб их вся заграница ест. А они только денежки считать успевают. О, как! Неужто они
тебе, царю своему, отцу родному, не помогут?
Царь побагровел от злости.
ЦАРЬ. Урожай, говоришь? Ух! Ану, гонца! Гонца к ним послать! Пущай домой
возвращаются. Нечего шататься, где не поподя. Тоже мне. И что это они вздумали в моем
царстве порядки свои устанавливать? Да ещё стародавние! В наш-то век! Накануне
изобретения пера самопишущего.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ты же сам им велел жить, как захотят.
ЦАРЬ. А сейчас велю им домой топать, да хлеб пусть везут. Чем мне народ кормить? Об
этом они не подумали? Немедленно гонцааа!
8
Сколько времени прошло, неизвестно. Но так и сидит царь в своем кабинетике, в окошко
смотрит. Не едет ли гонец? Толпа уже у ворот, рвется во дворец. Входит Артамон,
лица на нём нет.
ЦАРЬ (спрыгнув со стула). Ну что, что там?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Гонец, государь, вернулся.
ЦАРЬ. Ну, так зови. Что ж ты?
Гонец заходит, глаза на царя поднять не смеет. Царь смотрит на него, молчит,
понимает, что дело плохо. Гонец достаёт из-за пазухи грамотку, протягивает.
ЦАРЬ (шепотом). В Сибирь его.
Артамон забирает у гонца грамоту, указывает ему на дверь. Гонец выходит. Царь
садится за стол, голову руками подпирает, сидит. Артамон разворачивает свиток.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Читать прикажешь? «Здравия тебе желаем, Государь! Не хвораешь ли?
Не болит ли твоя головушка?» - задеть хотят, за живое, предатели – «пишут тебе твои
бывшие (царь ударяет кулаком по столу), твои бывшие бояре. Узнали мы про твою беду,
государь, про то, что ты народ свой голодом моришь (царь ударяет кулаком по столу ещё
раз), что урожай собрать не сумел. И прогресс тебе твой не помог (царь закусывает губу).
ЦАРЬ. Издеваются? Ну, я им!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Дальше читать?
ЦАРЬ. Да уж читай. Хочу испить сию чашу до дна.
ОКОЛЬНИЧИЙ. «Мы как от твоего гонца про всё, про это, узнали, решили совет
держать. И вот что порешили: поссорились и будет, мы к тебе обратно едем и хлеб везем».
11
Царь разулыбался.
ЦАРЬ. То-то! Пусть-пусть едут, ага, а как приедут, сразу в Сибирь! Паразиты!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Погоди, государь. Тут дальше ещё есть. Да другим почерком.
ЦАРЬ. Что там ещё?
ОКОЛЬНИЧИЙ. «А порешили мы от предложения твоего отказаться, и к тебе обратно
не идти. Да народ-то не в чем не виноват. А посему хлеба тебе посылаем сто возов».
ЦАРЬ. Это как ещё понимать, так ждать их, или нет, самовар-то приказывать ставить?
ОКОЛЬНИИЙ. Погоди-ка, тут и ещё приписка. Уже третьей рукой. «А и к тебе не
вернемся, и помощи не жди!» Подпись: «бояре».
ЦАРЬ. Или с ума меня свести хотят. Или я сам уже того. Что такое, Артамоша, ты-то чтонибудь усёк? (Артамон разводит руками). А я, знаешь что, я и понимать ничего не
желаю. Немедля выслать к ним туда стрельцов! Срочно! Дома пожечь, бояр скрутить и ко
мне притащить. Да, и хлеб забрать, конечно! (Артамон мнётся). Немедля!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Государь, а посылать-то некого. Стрельцы к народу примкнули, во
дворец рвутся.
ЦАРЬ (удивляясь). С чего бы это? С голоду? Так накормить!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Не с голоду.
ЦАРЬ. А чего ж тогда?
ОКОЛЬНИЧИЙ. Идейные.
Царь хватается за голову.
ЦАРЬ. Уууу! Опять заболела. Довели царя. Артамоша, зови доктора аглицкого.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Государь, не серчай, но все иностранцы бежали.
ЦАРЬ. Тоже идейные?
ОКОЛЬНИЧИЙ. От голода.
ЦАРЬ. У, крысы корабельные! Тогда я и сам ухожу! Всё! С меня хватит!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Далеко ли?
ЦАРЬ. Далеко. И не ищите меня. И писем не ждите!
Царь сидит, не встает, начинает рыдать. Артамон подходит к нему поближе, утирает
ему нос платочком. Царь ещё хлеще заливается. Артамон достает из кармана
шоколадную конфету, дает царю, царь конфету разворачивает и за щеку кладет.
Всхипывает.
ЦАРЬ. Бедный я, бедный.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Бедный, ой, бедный.
ЦАРЬ. Несчастный я, несчастный.
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ой, несчастный.
ЦАРЬ. И все-то меня бросили, и все-то от меня ушли. А я как лучше хочу. Я хороший.
Артамоша, я хороший? Скажи, что я хороший!
ОКОЛЬНИЧИЙ. Ты хороший. И не все от тебя ушли, я тут, с тобой.
Царь немного успокаивается, конфетку жует.
ЦАРЬ. Ухожу и я, Артамоша! Не поминай лихом.
ОКОЛЬНИЧИЙ. А куда же ты пойдешь, государь, позволь спросить.
ЦАРЬ (задумывается). А и уйти-то мне некуда.
Опять начинает реветь.
9
Здание боярской думы. Новенькое ещё, деревом сладко пахнет. Палата обита красным
сукном - лундышем. Лавки вдоль стен. Бояре, отрастившие бороды до колен, шумят,
решают какой-то важный вопрос.
БОЯРЕ (кричат из одного угла). Дубыыы! Дуб – Лесной царь! На дубах желуди
произрастают. А старый дуб и семеро не обнимут.
БОЯРЕ (кричат из другого угла). Липыыы! Липы давай. Липовый чай полезен для
организма. А запах!
12
БОЯРЕ (кричат из третьего угла). Яблони. Яблоко – райский плод. И повидло
закручивать будем.
БОЯРЕ (из четвертого угла). Ели! Ели! Запах ещё получше будет, поблагороднее, и тень
опять же!
И тут началось. Кинулись бояре чуть не в драку. Друг другу не уступают. Вдруг, дверь
отворяется, в палату входит царь, на голове у него повязка – голова болит. Грустный до
невозможности. Бояре как царя увидели, так и замерли.
ЦАРЬ. О чём спорите, бояре любезные?
БОЯРЕ. Да вот, государь, хотим аллею возле думы разбить, не можем договориться,
какие деревья высадить. Уж неделю спорим. Может ты чего посоветуешь?
ЦАРЬ (усаживаясь на лавку). Может и посоветую. Отчего ж не посоветовать. Я считаю,
надо пальмы сажать. Это новое слово в ландшафтном дизайне. Иностранные газеты
пишут.
Бояре переглядываются. Царь понял, что палку перегнул.
ЦАРЬ. По одной, значит, стороне пальмы, ну а с другой стороны – берёзы! Берёзы, а?
Бояре разулыбались.
БОЯРЕ. Будь по-твоему, государь.
И как они все давай обниматься, целоваться, да руки друг-другу жать, так и помирились.
Бояре согласились к царю вернуться. Народ накормили. И впредь договорились жить
дружно. Царя в его начинаниях поддерживать, но и обычаев старых не забывать. А царь
больше никого в Сибирь пообещал не ссылать. И голова у царя с тех пор не болит. И я
там был. Мёд пиво пил. Погодите ка! А мёд-пиво-то обычно на пиру подают, а в конце
сказки полагается пир закатить, да свадебный. Царь-то наш, по случаю примирения с
боярами, решил жениться на радостях, созвал он своих бояр и говорит.
ЦАРЬ. Ну, бояре, жениться я решил. Объявляю на завтра смотр невест. И женюсь я на
одной из ваших дочерей. Так что приводите своих красавиц, ну а коли чью не выберу, не
обижайтесь.
И тут бояре и говорят
БОЯРЕ. Выслушай нас, государь. Мы с тобой в мире жить хотим. А потому, возьми ты
лучше в жены сироту. Чтобы ни одного из нас не обидеть.
ЦАРЬ (на бояр не нарадуется). Ну и молодец же я. Таких бояр воспитал. Будь по вашему.
Возьму в жены сироту.
И вызвали в столицу на следующий день девушек-красавиц. Да условием было
обязательным, чтобы родителей у них не было. Девушек во дворец пригласили, велели
выстроиться в ряд и глаза закрыть. Это чтобы они в обморок от смущения не попадали.
Девушки-то раньше скромные были, застенчивые. Одним царским взглядом их можно
было повергнуть. И вот стоят они, нарядные, очи прикрыли. Волнуются. Тут же в
комнате, бояре на лавках сидят. Заходит царь, а следом за ним и Артамон Матвеевич.
Царь девушек взглядом окинул, заулыбался. Вот к одной подошёл, к другой, к третьей, все
хороши, и не знает, какую выбрать. И тут одна из девушек глаза-то и открыла.
ОКОЛЬНИЧИЙ (в изумлении). Как посмела? Девка! Указа царского ослушалась!
ДЕВИЦА. Не гневайся, государь, не утерпела я, очень мне хотелось поскорее в твои очи
светлые заглянуть.
Царь так и сел. Дыхание у него аж перехватило. Подошел он к той девушке и говорит.
ЦАРЬ. Как имя твоё, красавица?
ДЕВИЦА. Анфисой меня звать.
Царь ещё хлеще разулыбался, дрожащей рукой подал Анфисе колечко и платочек. И всё
всем стало ясно. А на другой день и свадьбу сыграли.
Конец
13
14