Богданова О.А. (Москва) Неизвестный некролог по М.О. Меньшикову Через несколько месяцев после гибели Меньшикова в Валдае 20 сентября 1918 года во вновь учрежденном петроградском журнале «Вестник литературы. Орган Общества взаимопомощи литераторов и ученых» (1919, № 6, с. 11-12) появился посвященный ему некролог за подписью А. Евг. под заглавием «О Меньшикове и Розанове». Здесь было сказано общее сочувственно-примирительное слово о двух один за другим ушедших публицистах газеты «Новое время». Оба они были посмертно объединены автором некролога не только близостью дат своих смертей (В.В. Розанов скончался 5 февраля 1919 года в Сергиевом Посаде под Москвой), не только общностью печатного органа, на страницах которого они высказывали свои мысли, но, в первую очередь, своим неоднозначным отношением к евреям, что и составляет главное содержание этого необычного некролога. Под псевдонимом А. Евг. в «Вестнике литературы» писал Абрам Евгеньевич Кауфман, 1855 года рождения, из Одессы, Председатель правления Общества взаимопомощи литераторов и ученых, основанного в 1919 г. в Петрограде. В правление общества входили известные ученые и писатели: В.Н. Сперанский, В.В. Святловский, П.К. Белецкий, В.А. Апушкин, С.О. Грузенберг, А.А. Измайлов, В.С. Кривенко, А.А. Лукьянов, П.Г. Мижуев, Вас.И. Немирович-Данченко, Э.К. Пекарский, Л.Н. Урванцев, Б.О. Харитон, С.И. Шохор-Троцкий, К.К. Арсеньев, А.Ф. Кони, Н.С. Таганцев. В 1919-1921 гг. Кауфман постоянно выступал на страницах «Вестника литературы» со статьями на разные темы. Объединенный некролог о Меньшикове и Розанове появился в составе «Скорбной летописи», печатавшейся на страницах каждого номера «Вестника литературы». Ежемесячно под этой рубрикой помещалось не менее 10 некрологов, десятки имен просто перечислялись. Таким образом, 1 речь шла о сотнях ученых и литераторов в разных уголках России, умерших от голода, холода и болезней, вызванных недоеданием, а также погибших от других причин в тяжелые годы Гражданской войны. В одном только 1919 году это были Г.А. Лопатин, М.А. Антонович, Р.И. Сементковский, Алексей Н. Веселовский, А.К. Бороздин, С.А. Андреевский, К.К. Арсеньев, П.М. Невежин, П.Д. Боборыкин, С.С. Кондурушкин, А.С. Лаппо-Данилевский, В.И. Засулич, С.А. Толстая, Л.Н. Андреев и мн.-мн. др. «Умирают теперь почти исключительно от голода или по поводу голода. Питание, простое питание тела, “мученику пера” стало не по средствам, выше обыкновенных средств! Тяжелое, кошмарное время!..» писал Пав. Б. [П.К. Белецкий] в № 1-2 «Вестника литературы» за 1919 год. И задачу вновь образованной организации определял следующим образом: «Ясно, что перед Обществом взаимопомощи литераторов и ученых стала новая задача: задерживать стремительный путь собратьев к естественному концу и отмечать знаками “места последнего упокоения”. Для потомства…» (С. 9). В № 5 «Вестника литературы» было опубликовано одно из посмертных писем В.В. Розанова, продиктованное им младшей дочери, где философ завещал литераторам-современникам, чтобы «они все друг другу забыли и перестали бы ссориться», так как «ничего нет хуже разделения и злобы» и «все литературные ссоры просто чепуха и злое навождение» (С. 8). В этих словах философа выражен главный пафос издания – примирение всех дотоле враждовавших в России представителей интеллигенции ради выживания самой культурной прослойки, в случае же гибели кого-либо из интеллигенции – увековечивание его памяти для последующих поколений. Ведь «Россия слишком бедна культурными силами» (Н-ский, «Вестник литературы», 1919, № 3, с. 12). 2 Автор некролога говорит о трех ушедших из жизни к началу 1919 года «столпах» газеты «Новое время»: Меньшикове, Суворине1 и Розанове. Он как бы реабилитирует их от обвинений в антисемитизме, который они, как считали многие читатели, высказывали на страницах «Нового времени». Двое из них, по мнению Кауфмана, – Суворин и Розанов – в конце жизни прямо выразили свое расположение к еврейскому народу. Меньшиков же, напротив, положительно высказывался о евреях в первый период своего литературного пути – еще на страницах газеты «Неделя». Автор некролога делает предположение, что, будь у Меньшикова такая возможность перед смертью, он вновь бы выступил с примирительными по отношению к евреям словами. Итак, обратимся к тексту некролога. «При не совсем выясненных обстоятельствах погиб талантливый публицист М.О. Меньшиков. Как у нас уже сообщалось, он был расстрелян в гор. Валдае. Трагическая кончина писателя прошла почти совершенно незамеченной, по вполне понятной причине – за отсутствием газет2. Между тем, покойный писатель сыграл значительную роль в нашей публицистической литературе. Это была незаурядная писательская величина. Самые суровые противники Меньшикова не могли отказать ему в крупном даровании, публицистическом темпераменте, в большой чуткости и разнообразных знаниях. Меньшикова читали и те, кто с ним не соглашался, читали, когда в “Неделе” он выступал ярым “толстовцем”, проповедывал “непротивление злу” и любовь к ближним, не исключая инородцев; читали его и в “Новом времени”, на столбцах которого он сжигал то, чему раньше поклонялся. Оправдывая однажды свое участие в газете, где сотрудники не всегда сходились во взглядах, Меньшиков удачно назвал “Новое время” – “парламентом мнений”. Еще правильнее было бы сказать, что каждый А.С. Суворин скончался гораздо раньше, 11 (24) августа 1912 года. В 1918 году Советская власть закрыла почти все газеты и журналы, оставив только контролируемые ВЧК и ЦК РКП (б). 1 2 3 сотрудник этой газеты, – да и сам Меньшиков – изображали собой особый парламент мнений. Издатель “Нового времени” А.С. Суворин в коршевских “С.Петербургских ведомостях” распинался за реформы и прогресс. Собрание фельетонов талантливого “Незнакомца” под заглавием “Всякое” подверглось ауто-да-фе, а автор привлечен был к суду. Даже в “Новом времени” Суворин призывал иногда к любви и справедливости. “Будьте справедливы!” – так, помню, озаглавлена была одна из его статей. И эти призывы к справедливости не мешали Суворину проповедывать крестовые походы против либералов и чинить на столбцах своей газеты расправы над инородцами». Тем не менее, замечает Кауфман, Суворин явился литературным крестным отцом поэта-еврея С.Г. Фруга, содействовал выходу в свет первого сборника его стихов, сам просматривал их в типографии. Читаем дальше. «У свежей еще могилы третьего столпа “Нового времени”, почти гениального В.В. Розанова не будем говорить об его противоречиях, непостоянстве его взглядов и неустойчивости в отношениях к отдельным людям и целому народу. “Русский Ницше” был весь соткан из парадоксов». Однако «умирая, Розанов призывал к миру, любви, прекращению литературных ссор и злобы. А в печатаемых ниже двух посмертных письмах он благословляет евреев и просит у них прощения за все причиненные им обиды…» Далее Кауфман подробно рассказывает об отношении к еврейству Меньшикова, в доказательство своих мыслей приводя пространные цитаты из статей публициста. Так как «М.О. Меньшиков печально окончил свою жизнь», то он «не имел возможности оставить нам свои заветы в духе любви и мира. С проповедью “мира в человецех” Меньшиков выступал на заре своей литературной деятельности. Цитируя в одной из своих бесед в “Неделе” исследование о Вавилоне, талантливый публицист писал: “Иудейство донесло до христианства драгоценнейшие заветы кротости, 4 любви, прощения, стремления к чистоте божественной. Пророки были голосами глубокой народной мудрости”… В другом месте он говорит: “Мы, часто враждебные евреям, презирающие их, не замечаем, что в самых священных областях духа своего мы им покорны и иногда более, чем они сами себе. Не только отдельные лица, но и целые народы христианские живут принципами Пятикнижия, сами того не подозревая”. Оплакивая скончавшегося 19 лет назад философа Владимира Соловьева, которого он близко знал, Меньшиков был крайне потрясен рассказом С.Н. Трубецкого о том, что перед смертью Соловьев горячо молился за благоденствие еврейского народа. “Очень красивая сцена – писал Меньшиков в “Неделе” (№ 33 за 1900 г.) – и прямо просится на картину. Соловьев, действительно, любил евреев, болел за них. Я сам слышал от него не раз, как, говоря о них, он шутливо называл их – “мой народ”. Он называл эту древнюю расу народом “богорождающим”, не будучи в силах забыть величайший в истории подвиг этого племени, тот, что из него именно явился Христос. Пусть евреи, книжники и фарисеи, отвергли Его, но народ, сумевший в течение полутора тысяч лет развить в себе силы, достойные для появления в нем Богочеловека, - не простой народ, а какой-то особенный… “Бог – один”: это убеждение избранный народ успел внушить двум третям человеческого рода, и это заслуга немалая”. И не только, как глубоко верующий христианин, обязанный, по его словам, иудейству величайшею благодарностью, ибо “мой спаситель был иудеем, иудеями же были пророки и апостолы”, Соловьев любил евреев. “Влад. Соловьев, - продолжает Меньшиков, - не мог не любить евреев, уже как поэт и мыслитель: слишком уж волшебна по продолжительности и 5 судьбе история этого народа, слишком центральна его роль в жизни нашего духа, слишком трагичен его удел”… Но это не все! Оказывается, по теории Меньшикова, что сам знаменитый богослов, философ, мыслитель и поэт был “еврей”, в благородном смысле этого слова, по тайному смыслу своей души, по ее священным напевам, хотя в его жилах не было ни одной капли еврейской крови. Иначе говоря, высокоблагородные натуры, в роде Соловьева, “по тайному тексту души”, евреи. Известно, что Вл.С. Соловьев – по отцу чистокровный русский, но мать его была польской породы. Поляки же, по словам Меньшикова, сильно перемешаны с евреями. “Возможно, - писал Меньшиков, - что наш философ и в жилах своих ощущал несколько капель библейской крови; его наружность дает право на это предположение. Но если бы оказалось и не так, то все же мягкая славянская душа в нем была существенно преобразована библейскими началами христианства, и он мог назваться иудеем, может быть, в большей степени, нежели многие современные евреи… он верил так, как мог верить в Христа пламенный его последователь, только что вышедший из еврейства… Вл.С. Соловьев, христианин по имени, при всей кротости своего характера, бессознательно был евреем”… И как знать, умри М.О. Меньшиков естественною смертью и при других обстоятельствах, и его уста, быть может, произносили бы молитву, которую читал умиравший Соловьев, и он, по примеру В.В. Розанова, заповедал бы нам мир, любовь и другие евангельские истины, – словом, то, что он не раз проповедывал в своих талантливых “Откликах” в “Неделе” 18- 6 20 лет тому назад и что так важно и необходимо в переживаемые нами дни…» Как видим, в этом некрологе нет ни обзора жизненного и творческого пути погибшего, ни перечня его трудов и заслуг – практически весь он посвящен доказательству того, что Меньшиков на самом деле не испытывал к евреям дурных чувств, что его пресловутый антисемитизм периода «Нового времени» был явлением поверхностным и преходящим. Журналист-еврей с сочувствием и симпатией говорит о публицисте-консерваторе, «черносотенце», и сожалеет о его безвременной кончине. Думается, что в этом проявляется общая линия журнала «Вестник литературы» и представляемого им Общества взаимопомощи литераторов и ученых – консолидация сил всей без исключения творческой интеллигенции России, без различия партий и национальностей, перед лицом наступающего варварства. Кроме того, приведенный выше некролог свидетельствует о том, что отношение Меньшикова к еврейской проблеме в России рубежа XIX-XX веков, подчас непримиримо радикальное, весьма далеко от примитивного зоологического антисемитизма, но имеет отчетливый религиозно- исторический характер и связано с заботой о беспрепятственном раскрытии христианского потенциала русского народа. Отдавая дань любви и уважения к евреям как к народу библейскому, он, тем не менее, мог испытывать к ним отрицательные чувства как к народу, в ряде своих проявлений, противохристианскому. Как видим, Кауфман смог понять обрисованную выше диалектику в отношении Меншикова к своему народу и воздать должное памяти выдающегося публициста. 7