Язык Откровения и перевод. О последнем переводе книг Ветхого

Язык Откровения и перевод.
О последнем переводе книг Ветхого Завета
Книги Откровения дошли до нас на разных языках, из разных эпох, в рукописях с
разночтениями. Все это многообразие текстов стало предметом науки текстологии. Научные
достижения в этой области не могут не интересовать того, кто, изучая богословие, пытается,
как мы, читать библейские книги на древних языках.
Как далеко может наука текстология сопровождать наше исследование богословских
вопросов? Ответ на этот вопрос зависит от того:
1) как понимает себя наука текстология;
2) что мы понимаем под «Откровением».
Б
иблейская текстология может ограничивать предмет своих разысканий процессом
текстуальной передачи. Исходный объект при таком подходе – это «конкретный экземпляр
текста (или текстуальной традиции), содержащий конечный литературный продукт и стоящий
в начале процесса текстуальной передачи» . Смежная с текстологией наука изучает
различные этапы литературного формирования библейских книг и называется
литературной критикой. Эта дисциплина занимается такими вопросами, как
происхождение, датировка, структура, авторство, аутентичность и целостность библейских
книг.
Проблемы, связанные с богословской интерпретацией текстуальных свидетельств,
возникают уже на уровне текстологического анализа и большее значение приобретают в
литературной критике. Однако непроясненным остается вопрос, что изучает наука –
текстология и литературная критика, – когда изучает Библию?
Квалифицирует ли наука свой предмет как книги Откровения?
Например, когда мы читаем Книгу Бытия, мы можем спросить, о чем книга?
Мы думаем, что Книга Бытия содержит ряд сообщений, которые как-то связаны между
собой: мы выясняем композицию Книги, следим за тем, как эти сообщения перекликаются
друг с другом и отражаются в общем контексте, который можно назвать «библейское
мировоззрение». Некоторые из текстуальных фрагментов лучше прочитываются на языке
оригинала, другие на языке перевода. Когда мы стараемся обосновать, почему одно
предпочитаем другому, то имеем в виду, что
изучаемые тексты составляют некоторое единство, а именно, это речь Ветхого Завета,
пророчествующая о пришествии Мессии.
О грядущем пришествии Мессии нельзя было говорить иначе, как на языке символов,
значение которых открылось с пришествием Того, о Ком пророчили. Таким образом,
понимание текста Ветхозаветных книг напрямую зависит от умения разбираться в том
языке символов, который предлагает нам Откровение.
Е
сли Откровение Бога в человечестве есть явление абсолютно уникальное относительно
других явлений человеческой культуры, то наука должна признать, что не все научные
приемы исследования текстов применимы к библейским книгам. Есть нечто в книгах
Откровения, что остается непонятным для текстологии и литературной критики и даже, с их
научных позиций, принципиально невозможным.
Другой, противоположный взгляд на эту проблему состоял бы в том, что «богословия нет
без текстологии», что все приемы текстологического анализа применимы к библейским
книгам.
Приведем пример такого универсально научного подхода к предметной области,
относительно которой прежде всего и должен возникать вопрос о правомочности
применения научных методов: это опыт определения возраста Туринской Плащаницы
методом радиоуглеродного анализа. Наука не располагает методами, которые
позволили бы определить способ нанесения изображения на эту ткань: неизвестно,
какому воздействию подвергся объект на некотором отрезке времени (от начала
нанесения изображения до завершения процесса), – однако наука заявляет, что
располагает методом определения возраста объекта с этим изображением. Такой
вывод представляется некорректным с позиций самого научного знания.
Современная наука (текстология, филология, археология, история), поскольку она считает
свои методы универсальными, может добросовестно применять их к исследованию
библейских книг и при этом полагать свои выводы окончательными или научно
достоверными при одном условии. Это предварительное условие необходимо
сформулировать.
Отрицается возможность – «прямого воздействия из иного мира на процесс
составления библейских текстов», каковое воздействие именуется «Откровением
Божьим». Согласно такому взгляду, изучая книги Откровения, мы должны
игнорировать Откровение.
Возьмем, к примеру, «Десять заповедей» или «Десятословие», – это известные тексты из
книги Исход и книги Второзаконие. Применяя методы современной науки, «Десять
заповедей» объявляют произведением, которое соответствует исторической обстановке
Иудеи VIII-VI вв. до Р.Х., то есть времени «царей-реформаторов» Езекии и Иосии:
«правомерно предположить возникновение Десяти заповедей... в среде дворцово-храмовой
школы в Иерусалиме, в которой обучались будущие писцы, священники, вероятно,
некоторые из пророков. Именно такое «место в жизни», школьная среда, объясняет многие
особенности Десяти заповедей, их выраженную дидактическую направленность,
оформление в виде списка и прочее» .
Такой взгляд на возникновение Десятословия сложился в специфической общественнополитической среде – светской, гуманистической, религиозно индифферентной. Претензии
такого понимания на научность мы сейчас разбирать не будем, однако возможность
Откровения в нем игнорируется молчаливо и безапелляционно.
При универсальном научном подходе к библейским текстам его окончательные выводы
будут того же характера, как и во всякой сложной исторической и лингвистической проблеме:
взвешенный, обоснованный, осторожный скептицизм, – просвещенное неведение
первооснов.
Приведем один пример. Библейская текстология как автономная научная дисциплина может
ставить вопрос так: какой из библейских текстов ближе соотносится с некоторым
«первоначальным текстом» (Urtext)? Существовал ли такой «экземпляр текста», Urtext?
Ответ с позиции современной науки понятен: если такой оригинальный текст и существовал,
он нам недоступен, однако ориентация на такой гипотетический объект может быть полезной
при исследовании деталей .
Допустим в науке и другой подход, чем разыскание гипотетического оригинального текста
библейских книг: согласно этому взгляду, на некотором раннем этапе существовали разные
первичные тексты Библии, которые не происходили один от другого (P. Kahle).
Современная текстология достигла некоторой стадии развития, когда мы имеем
«возможность оценить достоинства двух этих позиций относительно первоначального
облика библейского текста». Как правило, их называют «убеждения», то есть ученые
«”убеждены” или “не убеждены” в существовании одного-единственного оригинального
текста. Такие взгляды практически всегда имеют догматический характер... Мнение о том,
что текстология должна принимать во внимание лишь один текстуальный объект, от которого
произошли остальные тексты, отчасти основано на аргументах скорее социо-религиозного и
исторического, чем текстологического характера. Каноническая концепция, принятая в
иудаизме, склоняет к признанию лишь тех литературных произведений, которые отражены в
Масоретском тексте, а потому, согласно этой концепции, следует принимать в расчет лишь
этот, а не какие-либо более ранние или поздние этапы развития текста» (Э. Тов, указ. соч.,
с. 162-164; выделено нами – Е.А.).
Запомним этот вывод современного ученого:
никакая текстология не может придать более научный вид тому «убеждению», что
Масоретский текст есть оригинальный текст Ветхого Завета.
Ч
ем дальше развивается деятельность научного сообщества, тем более глубоким и
детальным становится наше знание о все большем множестве конкретных вопросов, ни один
из которых не приближает нас к пониманию, что – Библия есть целое. Наука не является
основанием для мировоззрения. Наоборот, исходные основы мировоззрения определяют
место науки в жизни. Библейская текстология не ставит вопрос о том, что существует –
«язык Откровения». Мы исходим из того, что
существует язык Откровения. Откровение Ветхого и Нового Завета дано на едином
символическом языке, который в целом не утрачивается ни в одном из «языков»,
возникших после «Вавилонского столпотворения».
Преимущество такого взгляда состоит в том, что он имеет дело с Откровением не как с
писаным текстом, а как с Откровением, – которое, по замыслу Творца и по понятию
человеческому, не могло утратиться в условиях существования библейского текста на
многих языках и порчи этих текстов при переписывании. Единый и строгий язык Откровения
создавал достаточный запас прочности для библейских текстов. Когда это обстоятельство
осознанно принимается (или осознанно отвергается), можно приступать к изучению текстов.
Откровение есть целое. Существует единый символический язык Св. Писания, его можно
разыскивать в различных текстах на древних языках. Главная трудность возникает не от
различия языков и вариативности текстов, а оттого, что
символический язык христианства – один, иудаизма – другой, но именно внутри
иудаизма сохранялся текст Ветхого Завета на языке оригинала.
Книги Ветхого Завета имеют единый конечный богословский смысл. В христианстве – это
положение, что Иисус – Христос (Мессия), в иудаизме – что Иисус не был Мессия.
Текстология и литературная критика имеют дело с текстами безотносительно к этому
конечному богословскому содержанию. Можно сказать, что обе научные дисциплины не
хотят иметь дело с содержанием библейских книг, но должны проводить различение между
текстами по их достоинству, то есть предпочитать одно текстуальное свидетельство другому.
Наука пыталась выработать некоторые правила, как разбираться в расходящихся по смыслу
текстуальных свидетельствах. Если обозреть эти правила научной деятельности и их
собственную же научную критику, то выводы будут весьма поучительны, а финал тот же
самый – просвещенное неведение первооснов.
И
сходная ситуация для оценки чтений состоит в том, что сначала собираются разночтения,
они сравниваются с Масоретским текстом. Затем эти чтения оцениваются. «Большинство
ученых исходят из существования лишь одного определяющего произведения как основы
для текстологического исследования, а потому пытаются реконструировать его компоненты»
(Э. Тов, там же, с. 279, 280). В условиях такой практической работы были выделены
различные правила, как предпочесть одно чтение другому. Эти правила называют также
«текстологические принципы» или «критерии», их подразделяют на внешние и внутренние,
их мы и перечислим.
Внешние критерии. а) Различный статус источников. Например, вариант, который
содержится в Септуагинте, следует предпочесть тому, который содержится в его дочернем
переводе. На это возражают, что для оценки отдельного свидетельства такой критерий
недостаточен: «нет ни одной рукописи Септуагинты, которая практически не содержала бы
плохих чтений» (де Лагард).
б) При прочих равных условиях следует предпочесть чтение Масоретского текста. На
это возражают, что хотя «чтения Масоретского текста в целом предпочтительнее
содержащихся в других текстах, эта статистическая информация не должна влиять на
суждения о конкретных чтениях. Кроме того, Масоретский текст не более надежный источник
для всей совокупности книг Библии, чем Септуагинта или некоторые кумранские тексты» (Э.
Тов).
в) Широко засвидетельствованные чтения. Например, если какая-либо форма текста
содержится в одной традиции (скажем, в сирийском переводе, или Вульгате), возникает
меньше желания считать ее оригинальной, чем если бы она встречалась в нескольких
традициях (Бартелеми). На это правило приводят другое правило: «Рукописи следуют
оценивать по их достоинству, а не по количеству». Многие рукописи могли быть переписаны
с одного и того же источника (Гошен-Готтштейн). «Редкие и малочисленные чтения часто
предпочтительнее, чем широко засвидетельствованные варианты. Текстология не следует
демократическим принципам» (Тов).
г) Возраст текстуального свидетельства. Более древние свидетельства часто
предпочитают более поздним. По этой причине иногда отказываются от Масоретского текста
как от «самой молодой и самой плохой формы библейского текста» (Nyberg). На это
возражают, что практика передачи текстов могла быть в древности более небрежной, чем в
позднее время. Известно, что переписчики некоторых текстов, найденных в Кумране,
модернизировали и изменяли орфографию и содержание текста.
Внутренние критерии. а) Предпочтение должно отдаваться более трудному чтению. Это
правило отсылает нас к ситуации, когда чтения непонятные для переписчика заменялись на
более простые. На это возражают, что ошибка переписчика часто и создает «трудное
чтение». Также и квалификация чтения как «простого» или «трудного» зависит от понимание
контекста современным ученым и его способностью схватить смысл.
б) Предпочтение должно отдаваться более краткому чтению. Переписчики иногда
действительно расширяли текст ради того, чтобы прояснить его смысл. То, что мы
обозначаем при переводе в скобках, писали без скобок. На это возражают, что это правило
не охватывает пропусков, сделанных при переписывании. Оба сформулированные выше
правила: о том, что предпочтение отдается более трудному чтению и более краткому
чтению, – применимы лишь к небольшому проценту чтений, нуждающихся в оценке, однако
из-за своей логической убедительности именно они часто упоминаются в руководствах по
текстологии.
в) Согласование с параллельными местами. Также это явление называют гармонизацией.
Древние редакторы или писцы приспосабливали текст одного фрагмента к тексту другого,
сходного по содержанию (например, из трех древнейших рукописей Септуагинты
наибольшей гармонизацией отличается Александрийский кодекс). Правило требует, чтобы
мы учитывали гармонизацию как постоянную тенденцию в переписывании рукописей и
доискивались бы до чтений, которые не содержат гармонизации. Такое требование
справедливо, однако оно лишь частный случай правила «предпочитать трудное чтение
легкому», которое не универсально.
г)
Интерпретирующее
изменение.
Переписчики
могут
редактировать
тест;
интерпретирующее изменение происходит, когда переписчик полагает, что «лежащий перед
ним текст должен быть изменен или расширен, чтобы соответствовать определенным
взглядам, прежде всего богословским» (Бартелеми). Сказанное также относится к переводу:
переводчик может ставить себе задачу переводить лежащий перед ним текст слово в слово
без обязательного понимания смысла, но он также может считать, что этот текст должен
быть изменен. Ясно, что предпочтение должно отдать тексту, который не подвергся
изменению. Однако, каковы были «богословские взгляды» переписчика или переводчика,
когда он изменял текст, мы в точности знать не можем, следовательно, и это правило не
годится в качестве общего принципа (Тов).
Все перечисленные текстологические правила можно «использовать весьма ограниченно
и с полным пониманием их субъективного характера... Мы приходим к выводу о том, что
текстологический анализ не должен быть ограничен никакими фиксированными
правилами. Это – искусство в полном смысле слова, способность, которую можно
развить, руководствуясь интуицией, основанной на обширном опыте» .
Итак, способность разбираться в текстах священных книг – искусство. На этих позициях
современное научное исследование весьма благоразумно оставляет исследователя. Можно
сказать, что на зрелой стадии своего развития наука выводит читателя Библии – на
исходные позиции: дальше он должен двигаться сам, не ссылаясь на то, что «наука знает,
как оно обстоит на самом деле».
В
чем основа того искусства, которое помогает пониманию библейских книг? Это – переход
на символический язык Откровения. На каком бы из древних языков мы ни читали
библейские тексты, то, что мы читаем, в самой значимой части написано на языке символов,
ключ к которому есть отношение к центральному событию мировой истории – воплощению
Мессии. От Него же мы имеем практическое наставление для этой работы:
«Испытайте Писания, – сказал Христос, – они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5:39).
Уяснение символического языка Откровения христиане имеют в Новом Завете, – который
был дан на греческом языке. Иудаизм имеет свой язык символов, – он соотносится с
Масоретским текстом, но не содержится ни в каком тексте. Свои последние понятия
иудаизм принципиально сохраняет в устном предании .
Сопоставление Септуагинты и Масоретского текста позволяет систематически изучать
символический язык Откровения Ветхого Завета.
Для уяснения символического языка Св. Писания христианское богословие должно
следовать греческому тексту книг Ветхого Завета и может с пользой привлекать
Масоретский текст, например, в следующих случаях:
1. Для понимания терминов и оборотов – непереводимых на греческий язык. Пример: одно из
первых слов Библии, имя Божие «Элохим» (существительное во множественном числе)
непереводимо ни на какой язык, и если передается словом «Бог», то нуждается в
комментарии. Другой пример из первой главы Книги Бытия. На греческий язык не были
переведены обороты с использованием однокоренных слов (т.н. «обороты внутреннего
содержания»): «да израстит земля растения», «да воскишит вода кишением души живой»
(Быт. 1:11, 1:20), однако эти обороты необходимо отметить, поскольку они передают важное
качество, естество земли и воды – соучаствовать в создании растений и животных .
2. Для некоторых явлений греческий язык представлял выбор синонимов. LXX толковников
могли одно еврейское слово переводить разными греческими в зависимости от своего
понимания контекста. Возьмем пример из Книги Иова. Господь называет Иова авди ydb[ –
раб Мой. В переводе LXX находим различие: до того, как Иов подвергся испытанию (Иов
1:8), Господь назвал Иова «раб-чадо»: pa‹j, после испытания (Иов 2:3 и до конца книги) Иов
– «раб-служитель»: qer£pwn. В конце книги Иов выступает как истинный (священно)служитель (Иов 42:8). Было ли такое различие в статусе Иова (раб и служитель) в том
тексте (Vorlage), с которого был сделан перевод?
а) Первое предположение: такого различия не было. В этом случае перед нами древнейший
опыт богословского толкования ветхозаветного текста, мы будем к нему относится с
большим почтением, но все же будем осведомлены, что перед ними перевод с
истолкованием.
б) Второе предположение: в древнееврейском Vorlage такое различие (раб и служитель)
было. Оно зафиксировано у LXX, из Масоретского текста изъято, поскольку совпадает с
тенденцией этого текста – принижение праведности Иова.
Другой пример. В греческом тексте библейских книг различается «зло»: kakТn и «лукавое»:
ponhrТn. «Лукавый» относится к диаволу, диавол делает «зло» и научает «злу». В
Масоретском тексте это различие (зло – лукавое) отсутствует. Было ли оно в
древнееврейском Vorlage Септуагинты? Опять нельзя ответить однозначно, но помнить
нужно, что в греческом тексте Св. Писания есть учение о диаволе, а в еврейском оно
прочитывается с большим трудом и под руководством Септуагинты .
3. В еврейском языке наблюдаются такие различия между синонимами, которые LXX
толковников не учитывают, однако для понимания богословия Книги Бытия такие различия
необходимо учитывать. Например: земля-эрец и почва-адамá LXX переводят одним словом
gÁ. Однако эрец и адамá по-разному были призваны участвовать в творении: земля-эрец
израстила растения, Адам же был создан из адамы, также из адамы – все растения и
животные рая.
4. В отдельных случаях мы будем отдавать предпочтение Масоретскому тексту, поскольку
детали символического языка Откровения лучше сохранились на языке оригинала. Они по
каким-то причинам не получили адекватного перевода на греческий язык, однако их
правильное понимание засвидетельствовано литургическим богословием. Например, Быт.
8:21 – Бог принимает жертвоприношение Ноя ; Исх. 4:24-25 – обрезание, которое совершила
Сепфора .
5. Иногда привлечение еврейского текста в сочетании со значением греческих терминов
дает более глубокий, как бы объемный, символический смысл. Например, Быт. 2: 9 – о
деревьях рая ; Быт. 11:4 – о Вавилонской башне .
6. В христианстве все определяется принятием Христа, в иудаизме многое определяется Его
неприятием. Поскольку неприязнь, сравнительно с любовью, более пристально наблюдает
детали, – расхождения по смыслу между Масоретским текстом и переводом LXX могут
служить для нас указанием, что в таких-то фрагментах масореты почувствовали Христа и
прибегли к редактированию текста. Эта часть работы, которую масореты проделали над
текстом, оказывает помощь христианскому богословию: масоретами оставлены указания,
что данное место может быть истолковано христологически.
К
ниги Ветхого Завета отдельными выпусками стали выходить в переводе с древнееврейского
языка на русский язык в серии: «ВЕТХИЙ ЗАВЕТ. ПЕРЕВОД С ДРЕВНЕЕВРЕЙСКОГО» .
Для того, чтобы лучше понять особенности этого масштабного для культурной жизни
нашей страны (и для всех говорящих по-русски) предприятия, обратимся к серьезному и
весьма почтенному, на наш взгляд, опыту перевода древнееврейских библейских книг на
современный язык, – английский, осуществленный раввином А. Капланом. Имеется издание
этой книги на русском языке:
ЖИВАЯ ТОРА. Пятикнижие Моисея. Новый перевод на английский язык, основанный на
традиционных еврейских источниках, с примечаниями, вступлением, картами,
таблицами, чертежами и библиографией раби Арье Каплана. Перевод на русский язык
Гедалии Спинаделя. Нью-Йорк, Иерусалим, 1998.
Об особенностях этого перевода р. А. Каплан пишет в предисловии: «Большинство
предыдущих переводов Торы можно разделить на две категории. “Традиционные”, как
правило, базируются на переводе короля Джеймса . Это первоклассная работа ученого
человека, но она не основана на еврейских источниках… ее язык архаичен и сегодня труден
для восприятия… Современные переводы более самостоятельны и читабельны, однако
они решительно порывают с еврейскими источниками, и хотя археологические и
лингвистические открытия, которые они используют, могут быть очень интересными, но они
не имеют отношения к непрерывной (еврейской) традиции, которая указывает, как понимать
и переводить Тору» (Живая Тора, с. 3; выделено нами – Е.А.).
«Талмуд и связанные с ним произведения», – пишет р. Каплан, «образуют фундамент
еврейской веры... они в не меньшей степени, чем сама Тора, являются частью еврейской
традиции… Идея данного перевода заключается в том, чтобы показать Тору как живой
документ. Наши мудрецы учат, что “каждый день Тора должна быть как новая” (Раши).
Значит, и перевод не должен представлять Тору как некую древность, и язык его не должен
быть архаическим» (там же; выделено нами – Е.А.).
Рав. Каплан, в частности, настаивает на том, чтобы различать идиомы (которые нельзя
переводить буквально) и то, что сказано буквально (и так и должно быть переведено). «В
одном из самых важных поучений о переводе Талмуд говорит: “Тот, кто переводит стих
буквально, неправильно представляет текст. А кто прибавляет что-нибудь от себя, тот
осквернитель”… Следует четко различать, что является идиомой, а что сказано буквально.
Но разделить их можно, только зная традицию» (там же, с. 4; выделено нами – Е.А.).
Ссылаясь на традицию, рав. Каплан полагает, что переводчик, прежде всего, должен
понимать смысл текста, «он обязан его интерпретировать» (там же, с. 5; выделено нами –
Е.А.). Для передачи смысла вполне допустимо «изменять порядок слов», «добавлять или
сокращать слова», допустимо «употреблять много слов, чтобы перевести одно слово, одним
словом переводить многие слова».
Рав. Каплан обращает наше внимание на то, что «повествование Торы построено как
рассказ, и это тоже должен сохранить перевод. В рассказе неуместны тяжелый язык и
сложные предложения. Иногда одно предложение из текста можно в переводе разделить, а
иногда из двух предложений оригинала сделать в переводе одно. Главная цель всегда –
ясность и читабельность» (там же; выделено нами – Е.А.).
М
ногое из того, что говорил раввин Арье Каплан, осуществлено в последних переводах книг
Ветхого Завета в серии: «Ветхий Завет. Перевод с древнееврейского».
Ответственный редактор серии и переводчик Книги Бытие М.Г. Селезнев пишет
«Принципиальная особенность наших переводов – ориентация на современную
литературную норму. Мы убеждены, что русский язык способен выразить все
стилистическое и смысловое многообразие библейского текста и переводчику нет нужды
прибегать к неуклюжим буквализмам» .
Стремление к тому, чтобы сделать перевод – ясным и читабельным, у переводчиков
заявленной Серии – то же, что у раввина Каплана, однако р. Каплан в своей работе стоит на
твердом основании, которое он обозначает уже в названии своего перевода: «традиционные
еврейские источники». Переводчики Серии «Ветхий Завет» стремятся сделать каждую
библейскую книгу в переводе живой, хотят избегать неуклюжих буквализмов, в этом их
новаторство. Но на чем оно основано? Разве «ориентации на современную литературную
норму» это основание для перевода древней священной Книги? Ответ: «Там, где еврейский
текст неясен или явно испорчен, мы стараемся следовать наиболее авторитетным и
надежным реконструкциям современной ветхозаветной текстологии» (там же; выделено
нами – Е.А.). С таким подходом раввин Каплан никогда бы не согласился, и в этом он прав:
никакие открытия современной науки не затрагивают основ богословской традиции. Ни
текстология, ни ориентация на современную литературную норму не помогут, к примеру,
отличить, что является идиомой, а что сказано буквально.
Раввин Арье Каплан адресует свой труд «миллионам евреев» с молитвой об
«окончательном избавлении» (Живая Тора, с. 7). Это – честная позиция. Переводчики серии
«Ветхий Завет. Перевод с древнееврейского» – адресуют свой труд всякому читающему порусски и принципиально умалчивают о том, какому вероучению они прилежны. Однако уже в
названии Серии видно, чего хотят авторы переводов отдельных книг: они хотят, чтобы мы
как само собой разумеющееся приняли их убеждение, что «древнееврейский» текст есть
оригинальный текст «Ветхого Завета».
Всю серию, по заявлению М. Селезнева, отличает «обращение непосредственно к древнему
подлиннику» (Ветхий Завет... Книга Бытия, с. 3). Подлиннику чего? Ветхого Завета? Какая же
«текстология» дает основания говорить о «древнем подлиннике» Ветхого Завета? И что
перевод LXX точно не близок «древнему подлиннику», это кажется для М. Селезнева
очевидным: Синодальный перевод ветхозаветных книг нехорош, по его мнению, тем, что
«причудливым образом сочетает чтения еврейской, греческой и славянской традиций» (там
же). Различать традиции было бы делом полезным для того, чтобы разобраться в
причудливом их сочетании, однако переводчики Серии с первой строки декларируют, что
древнееврейский текст есть подлинник.
По внешнему виду переводы серии напоминают перевод раввина Каплана: текст и
примечания внизу страницы. Различие, разумеется, в том, что р. Каплан через примечания
приобщает читателя к иудейской мудрости, а переводчики серии дают примечания от науки
(история и филология), редко из иудейской или христианской традиции. Как-то видится за
этой внешней формой, что сначала нам дают текст с примечаниями, а затем предлагают,
уже без примечаний, заменить путанный Синодальный перевод ветхозаветных книг – таким
вот ясным и общедоступным, без славянизмов и буквализмов. И воцарится гармония:
богослужение переводится на русский язык, а Ветхий Завет – целиком из Масоры. Стиль
библейской речи и язык православного богослужения окончательно уйдут в прошлое.
Язык православного богослужения – тема актуальная. В Москве существует институт
(Библейско-Богословский Институт святого апостола Андрея), который ставит себе целью
внедрение русского языка в православном богослужении. В программном документе
института читаем:
«К сожалению, следует отметить, что к углубленному изучению Библии и достижениям
современной (главным образом западной) библеистики в русском православии традиционно
относятся подозрительно или с открытым неприятием. Конечно, речь идет о
малообразованных священниках и мирянах, но их всегда было большинство и, увы, активное
большинство, пользующееся большим влиянием. Так было в 19 веке, когда с огромным
трудом пробивал себе дорогу первый русский перевод Библии. Само чтение Библии на
русском языке казалось кощунственным. Желающим предлагалось изучить мертвый
церковнославянский язык. Как не вспомнить здесь современный запрет на перевод
церковной службы на понятный верующим язык!»
Приведем три примера того, как осуществляет М. Селезнев свою задачу: сделать
«древние тексты Библии ближе и понятнее для людей наступающего столетия» (Ветхий
Завет... Книга Бытия, с. 3).
Вот день творения, который назван в Писании «день один» (сохраняем графику перевода,
курсив везде наш).
В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля была пуста и пустынна [слова одного корня? Этого нет в ТМ], тьма была над
пучиной [комментарий: водная пучина], и дух Божий [а не «Дух Божий»] веял над водами.
3
И сказал Бог:
– Да будет свет.
И появился свет [никак не «появился»]. 4 Бог увидел, как хорош свет, и отделил его от тьмы, 5
дал [?] свету имя «день», а тьме имя «ночь».
Настал вечер, настало утро – первый день.
1
2
Другой пример – Быт. 16:12. Господь говорит Агари об Измаиле, в частности, о его
отношениях с «братьями» (идумеянами и израильтянами). Масоретский текст: «руки его на
всех, и руки всех на него, и он поселится пред лицом всех братий своих». Измаил,
библейский предок арабских племен, «поселится» (буквально: раскинет шатры) «ал-пене
ynp-l[ всех братий своих». Это может означать и «над» (Раши), и «около» (р. Каплан), и
«перед» (Синодальный перевод), и «напротив». Отношения измаильтян и сынов Израиля это
отношения: 1) самого близкого соседства; 2) измаильтяне не смешиваются с братьями; 3)
между ними возможны самые разнородные отношения, не всегда добрые. Переводчик Серии
«Ветхий Завет» держит перед глазами современный ближневосточный конфликт и
переводит не обинуясь: «Будет жить он в раздоре с братьями» (перевод оставлен без
комментария).
Третий пример – Быт. 18:12. Престарелая Сарра услышала, как Господь обещал Аврааму,
что у нее родится сын. Сарра усомнилась. Масоретский текст: «И рассмеялась Сарра внутри
себя, сказав: после того, как я истощилась, будет мне наслаждение (една)?» Една hnd[ –
того же корня, что «Еден» (страна рая), иметь ребенка было бы для Сарры раем. Перевод М.
Селезнева: «Рассмеялась она про себя и подумала: “Прошло мое время, утехи кончились”».
Приведем примеры из Книги Псалтирь в современном русском переводе, который
предпринят Российским Библейски Обществом (далее обозначаем это перевод как РБО).
По первым псалмам виден стиль работы переводчика. Так слова Псалма 1:1 «кто не идет на
совет нечестивых» в РБО перевели: «кто советам нечестивых не последовал». Из
перевода исчезло такое явление в духовной жизни, как «совет нечестивых», куда можно
попасть как на «собрание».
В том же Псалме 1:1 читаем: «кто на седалище глумящихся не сидит». «Сидеть на
седалище» – оборот с использованием однокоренных слов (т.н. «оборот внутреннего
содержания») часто указывают на сущность – природу, естество предмета или действия.
Выражение «сидеть на седалище» встречается в Евангелии: «на Моисеевом седалище сели
книжники и фарисеи» (Мф. 23:2), что должно иметь важный смысловой оттенок: место
сидения занимается с полным правом, основанием, прочно, публично. — РБО: «среди
хулителей не сидит», откуда нельзя догадаться, что эти люди могут составлять «кафедру»
(сидение), также теряется связь с евангельским выражением и возможность причислить
«глумящихся» к «книжникам и фарисеям».
Псалом 4:3: «Сыны человеческие, доколе слава моя в поругании? Вы любите пустое
и ищите ложь». — РБО: «Люди! Долго ль еще вам бесчестить меня? Долго ли любить
пустоту и ложь?» Нет ни «сынов человеческих», ни «славы», ни этого стремления «искать
ложь». То, что предлагает РБО – это не перевод. Самый стиль библейской речи
уничтожается.
Псалом 5:8: «Поклонюсь ко храму святому Твоему в страхе Твоем». — РБО: «в Твоем
Храме трепеща паду ниц». «Поклонение», «святой», «страх» Божий исчезли из текста.
Такова главная особенность РБО – вымывание главнейших богословских понятий ради
легкости чтения и ложной выразительности. При этом, в аннотации к изданию Библии
авторы заявили: «современный русский перевод Библии отличает точная передача смысла
Священного Писания».
Главная тема Псалма 12/11 – то, что видит вокруг себя Давид, крайне удручает,
богообщение в народе пресеклось («иссяк милостивый, исчезли верные», ст. 2),
богоотступники консолидированы и на подъеме: «Они говорят: “языком нашим
пересилим, уста наши с нами, кто господин для нас?”» (ст. 5) Враги Давида создают
отдельную сферу говорения, где средства говорения, стиль и манера речи начинают
доминировать. «Кто господин для нас: адон лану?» Адон (господин) – усеченная форма
имени Божьего Адонай ynda (Господа мои). Враги Давида как бы говорят: «Ваш Бог –
Адонай, а “для нас” другой “господин”». — РБО: «Пусть не думают: ‘’Мы мастера говорить!
Язык – наше оружье! Нам никто не указ’’». Всякий может составить мнение, как соотносится
этот текст с оригиналом и можно ли сказать, что это «перевод».
В Псалме 18/17:36 Давид молится Богу: «Кротость Твоя возвеличивает меня». «Кротость»
hwn[
анава – «смирение»; это великая добродетель человека (Прит. 15:33; 18:12; 22:4;
Соф. 2:3). Но что такое кротость и смирение Бога, открыл только Христос: «научитесь от
Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). — Иудейский комментатор Раши толкует
«кротость» как «скромность» и подчиняет глаголу «возвеличивать (умножать)»; так Раши
получает: «Ты умножаешь скромность Свою в обращении со мной», то есть Ты меня
терпишь. Здесь видим, как иудейская экзегеза двумя штрихами зачеркивает пророческий
смысл. — Синодальный перевод: «милость Твоя возвеличивает меня». — Совсем худо в
РБО: «Ты, услышав, меня возвеличил»
Псалом 22/21:10: «Ты дал надежду мне от грудей матери моей». Как может младенец,
даже с Божьей помощью, иметь надежду от груди матери? Объясняет пророк Исаия, когда
говорит о родившемся Мессии: «даст Господь Сам вам знамение: се Дева во чреве приимет
и родит Сына… Прежде, чем познает Дитя благое или злое, Он отринет лукавое, чтобы
избрать благое» (Ис. 7:14, 16 LXX). — РБО: Ты меня «у грудей материнских баюкал».
Псалом 22/21:30: «Ели и поклонились все тучные земли»; здесь «тучные» дашен – те, кто
«напились от тука (дéшен) дома Господнего» (Пс. 36/35:9), «вкусившие благодати» (св.
Афанасий Вел.), причастные св. Тайн. См. Пс. 20/19:4. — Что значит «ели» (возможно,
«будут есть», «ешьте») в данном стихе для современных переводчиков или непонятно, или
неприемлемо; поэтому «ели» ахлу читают как ах ло – «Ему одному» и получают: «поклонятся
Ему одному все тучные земли» (перевод С.С. Аверинцева). — РБО: «падут перед Ним все,
кому спать в земле» – смыл диаметрально противоположный.
Псалом 29/28:9: «Глас Господа разрешает от бремени ланей и обнажает леса». Глагол
хул lwx (в формации polel) означает роды как бурный процесс разрешения от бремени,
«нудит родить» (ср. Пс. 90/89:2; Ис. 51:1, 2). Лани (самки оленя, горные козы) в Св. Писании –
это символ исключительной способности – рождать в высоте, порождать в вечную жизнь (Пс.
22:21; Пс. 18/17:34; Авв. 3:19) . — И значение глагола хул, и символ «лань» игнорируется в
РБО: «голос Господа сотрясает дубы, обнажает леса».
Псалом 29/28:10: «Господь при Потопе восседал». Мабуль lwbm – имя собственное для
Великого Потопа как абсолютно уникального, единократного и сверхприродного явления. —
РБО: «над бескрайними водами восседает Господь».
Псалом 41/40:7 относят к предательству Иуды: «Если [некто] приходил видеть меня,
пустое говорило сердце его, он собирал беззаконие в себе, вышел наружу – сказал».
«Пустое» шав awv – «пустота». В библейском воззрении «пустота» – такое отсутствие чегото, когда присутствует противоположное (см. Пс. 5:12, Пс. 12/11:3); «пустота» в отсутствие
добра есть зло, в отсутствие правды – ложь. «Пустое говорило сердце его» означает, что
сердце стало пустым (от доброго). Таким грехом согрешил предавший Учителя. Это важное
знание о человеке: сердце человека может стать «пустым» от доброго и от правды. И эта
«пустота» активно заполняется «неправдой и беззаконием». — РБО: «приходят меня
посетить – и лгут, в сердце злобу копят, выйдут – всем разгласят». Никакой ассоциации с
предательством Иуды возникнуть не может
Псалом 45/44:5 говорит о Мессианском Царе: «И преуспей в красе Своей, воссядь ради
истины и кротости правды, и поучит Тебя страшным [делам] десница Твоя». Вновь
упоминается «кротость» hwn[ анава Мессии. Мессианский Царь – «кроток» и творит
«страшные» дела. — РБО: «Вперед выезжай во имя правды, смиренья, справедливости!
Пусть подвиги свершит твоя рука!» Что означает: будь не хуже других славных царей.
Никакой ассоциации с Царем Мессией возникнуть не может
Псалом 49/48:6: «Беззаконие пят моих окружает меня». Эти грехи прямо делают меня
уязвимым от диавола, который «блюдет пяту» человека (Быт. 3:15). — РБО: «вокруг –
коварство и зло!» Такое обращение с текстом нельзя квалифицировать как перевод.
Псалом 59/58:11; «Бог даст увидеть мне соглядатаев моих». «Соглядатай» шорер rrwv –
это не просто враг, это тот, кто подкарауливает и наблюдает, такой враг опасен тем, что он
тебя видит и поджидает (Пс. 5:9). Речь идет о невидимой брани, по слову, какое сказал Бог
змею-диаволу в день грехопадения: «вражду положу между тобою и между женою, и между
семенем твоим и между семенем ее: он [семя в еврейском языке слово мужского рода] будет
блюсти твою голову, и ты будешь блюсти его пяту» (Быт. 3:15). «Видеть соглядатаев» —
лучшая защита в невидимой брани. — РБО: «Он даст мне взглянуть врагам в глаза» – иной
смысл.
Псалом 65/64:2: «Тебе – молчание хвалы, Бог на Сионе». «Молчание» думийа hymwd –
также «упокоение» (Пс. 39/38:3; Пс. 62/61:2). «Молчание хвалы» – два слова, которые
выражают суть исихазма: «молчание хвалы» – такая поглощенность Божественным
присутствием, когда душа молится (воздает хвалу) – бессловесно (в молчании). — РБО:
«Пред Тобой, Боже, звучит на Сионе хвала».
Псалом 68/67:5: «Пойте Богу, воспевайте имени Его, превозносите Восседающего
среди иссохших». «Среди иссохших» – в тексте: на равнинах (степях, пустынных местах).
Под «равниной» (степью) арава hbre разумели западное пространство и от Мертвого моря (1
Цар. 23:24), и от реки Иордан (2 Цар. 2:29); то же слово относилось и к восточной части
Иорданской долины (Втор. 3:17). Арава заключает в данном случае идею бесплодности и
сухоты, земли – которая процветет, когда в ней «воссядет» Господь; ср.: «веселись пустыня
и сушь, и ликуй степь (арава), и распустись, как нарцисс» (Ис. 35:1). В Псалме 68/67:5
«иссохшие» (равнины) – те, кто всеми силами жаждал; «жаждет душа моя к Тебе,
изнурилась по Тебе плоть моя в земле сухой, истомленной, безводной» (Пс. 63/62:2). Кто так
жаждет, те дождутся. — Вместо «превозносите Восседающего среди иссохших» (или «среди
степей») в РБО: «путь готовьте Едущему по небесам». Обоснование для такого понимания
не обнаруживается – иного, чем в иудаизме, где «на равнинах» (бааравот) понимают как «в
небесах».
Псалом 88/87:6 требует обязательного истолкования двух богословских понятий «свободен»
и «пронзенные»: «Среди мертвых [я] на свободе, как пронзенные». Термин хофши yvpx
означает, прежде всего, «свободен» от рабства. «Среди мертвых я на свободе» относят к
Мессии: «Иисус умер ради беззакония людей, и, когда был “мертв”, пребывал “свободным”,
поскольку не имел греха, который соделывал бы Его повинным смерти» (св. Афанасий Вел.)
– рабом смерти. В пользу последнего истолкования говорит термин «пронзенные» халалим
Myllx. О Мессии сказано у Исаии: «Он пронзен (халал) за беззакония наши» (Ис. 53:5). Где
пронзенные, там диавол: о детях Орла (это персона диавола) говорится в Книге Иова:
«птенцы его пьют кровь: где пронзенные, там он» (Иов 39:30); ср. Пс. 69/68:27; Пс. 77/76:11.
«Пронзенный» – Иисус, «пронзенные» – те, кто пойдут за Пронзенным из ада, они уже не
будут рабами смерти. — Все эти терминологические и богословские уточнения («свободен»,
«пронзенные») не интересуют современных переводчиков. «Я... оставленный посреди
мертвецов» (перевод С.С. Аверинцева). Совсем худо в РБО: «я... как никому не нужный
мертвец».
Пс. 103/102:16: «Дух проходит в нем – и нет его». Здесь «дух» руах xwr – то же, что
«дыхание жизни» (Быт. 2:7), душа; когда душа отлетает, тело умирает (св. Иоанн Златоуст,
блж. Феодорит). Иудейский комментатор Раши толкует в данном стихе «дух» как
смертельная болезнь: «если пролетела над ним смертельная болезнь». — Современные
переводы понимают руах не как жизнь и не как смерть: это «ветер», например, «повеет над
ним – и нет его» (перевод С.С. Аверинцева). РБО: «ветер дунет, и нет его».
Приведенные примеры должны проиллюстрировать мысль, которая нуждается в
систематическом обосновании:
1) тот подход к переводу текстов Ветхого Завета, который предложило Российское
Библейское Общество, не является удовлетворительным;
2) последний «современный русский перевод» Библии (2011 года) для понимания
Священного Писания нельзя назвать полезным ни в каком отношении – будь то
филологическое исследование или уяснение смысла.
Э. Тов. Текстология Ветхого Завета. М., 2001. С. 162.
И. Вейнберг. Введение в Танах. М., 2002. С. 298 (выделено нами – Е.А.).
Вопрос об оригинальном тексте библейских книг был поставлен еще в XVIII веке
(Г.Л. Бауэр, затем де Лагард). Современный сторонник такого подхода (Э. Тов)
признает, что «отдаленного оригинального текста нам все равно не воспроизвести…
Даже если такая задача может быть осуществлена лишь в отношении немногих и
частных деталей, ее выполнение по крайней мере корректно с теоретической точки
зрения» (Э. Тов, указ.. соч., с. 170, 171).
Э. Тов, там же, с. 293, 294 (выделено нами – Е.А.).
Этот вопрос обсуждается в статье: Самочувствие Церкви – в Аврааме, Иакове, Моисее. // Библейские
основания русской идеологии.
См. Е.А. Авдеенко. Книга Бытие: Генесис и Берешит. Раздел Антропология, I, 3; I, 5. .
– В печати
См. Е.А. Авдеенко. Книга Иова в греко-славянской и еврейской Библии. См. его же
статью: Сатáн-диавол в библейской картине мира.
См. Книга Бытие: Генесис и Берешит. Раздел Екклесиология, VI, 2.
Там же, Сотериология, III, 3.
Там же, Антропология, II, 3.
Там же, Екклесиология, VII, 6.
Закономерным итогом этой работы переводчиков стала ветхозаветная часть Библии
– «Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета канонические.
Современный русский перевод». М., Российское Библейское Общество. 2011. — О
мировоззренческих и методологических основаниях заявленного подхода см. статью:
Сатáн-диавол в библейской картине мира. // Библейские основания русской
идеологии.
Перевод на английский язык 17 века, так называемая «версия короля Иакова».
Ветхий Завет. Перевод с древнееврейского. Книга Бытия. М., 2001, с. 3 (выделено
нами – Е.А.).
Библейско-Богословский Институт святого апостола Андрея. (Статья не подписана,
опубликована в кн.: Б.М. Мецгер. Текстология Нового Завета. М. 1996. С. 326 сл.)
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета канонические.
Современный русский перевод. М., Российское Библейское Общество. 2011.
См. Книга Псалмы в греко-славянской и еврейской Библии. Комм к Пс. 22/21:1.
См. Книга Бытие: Генесис и Берешит. Раздел Екклесиология, IV.