противодействие легализации криминальных доходов

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ЛЕГАЛИЗАЦИИ КРИМИНАЛЬНЫХ
ДОХОДОВ:
НОВЫЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ
И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ <*>
С.А. НОВИКОВ
--------------------------------
<*> Novikov S.A. Fighting legalization of criminal revenues: new criminallaw and criminal-procedure approaches.
Новиков Сергей Александрович, кандидат юридических наук, СанктПетербургский государственный университет, юридический факультет,
доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики.
В статье рассмотрены новые уголовно-правовые и уголовнопроцессуальные подходы к противодействию легализации криминальных
доходов в России. Автор анализирует соответствующие изменения
российского законодательства, произошедшие в 2010 г., и заостряет
внимание на нерешенных проблемах противодействия легализации.
Ключевые слова: легализация (отмывание) криминальных доходов,
пробелы УК и УПК, возбуждение уголовного дела, меры пресечения,
неприкосновенность личности.
In the article are new criminal law and procedural criminal approaches to
counteraction against legalization of criminal income in Russia are considered. The
author analyses corresponding changes of Russian legislation which have taken
place in 2010, and concentrates attention on undecided problems of counteraction
against legalization.
Key words: legalization (laundering) of criminal revenues, lacunas in the
Criminal Code and Criminal Procedure Code, initiation of criminal case, measures
of restraint, personal immunity.
Легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества,
приобретенных лицом в результате совершения им преступления, можно с
полным основанием отнести к числу высоколатентных преступных деяний,
расследование
обстоятельств
которых
зачастую
сопряжено
для
правоохранительных органов со значительными сложностями. Немало
проблем возникает у правоприменителей как в процессе доказывания, так и
при квалификации действий лиц, осуществляющих те или иные финансовые
операции с имуществом, полученным ими в результате преступных
действий. На некоторых важных уголовно-правовых и уголовно-
процессуальных аспектах расследования таких преступлений, во многом
предопределенных произошедшими недавно изменениями российского
законодательства, мы и остановимся подробнее.
Прежде всего подчеркнем, что выявление и пресечение операций по
отмыванию результатов преступной деятельности, привлечение виновных в
этом к уголовной ответственности составляет одну из актуальных задач
современной российской уголовной политики <1>. Такой вывод
предопределен высокой общественной опасностью подобного отмывания,
поскольку, как справедливо отмечают исследователи, легализация
преступных доходов серьезно посягает на общественные отношения в сфере
предпринимательской деятельности, а также экономическую (в первую
очередь денежную) систему государства, страдающую из-за внедрения в нее
средств, полученных преступным путем. Организованные преступные
группы путем инвестиций в экономику денежных средств, вырученных от
незаконного оборота наркотиков, оружия и т.п., получают возможность
устанавливать контроль над целыми секторами рынка. Опасным
направлением использования незаконных доходов выступает также
финансирование террористической деятельности <2>.
--------------------------------
<1> См.: Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в
российской государственности: история, современность, перспективы,
проблемы. СПб., 2003. С. 387 - 388.
<2> См.: Коряковцев В.В., Питулько К.В. Комментарий к Федеральному
закону "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных
преступным путем, и финансированию терроризма". СПб., 2003. С. 5.
Называется учеными и еще один объект, на который посягает отмывание
полученного в результате преступных действий имущества, - правосудие. По
мнению А.С. Горелика и Л.В. Лобановой, экономику делает криминальной
вовсе не легализация; последняя, скорее, наоборот, способствует
перемещению денежных средств из теневого бизнеса в законный. Но
подобная деятельность "в уголовном порядке преследуется государством,
потому что мешает борьбе с преступными формами нелегальной экономики"
<3>.
--------------------------------
<3> Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия.
СПб., 2005. С. 32 - 33.
Необходимость суровой борьбы с легализацией криминальных доходов
уже хорошо осознана мировым сообществом. Подтверждением этому
является подписание государствами - членами Совета Европы 8 ноября 1990
г. в Страсбурге Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и
конфискации доходов от преступной деятельности. Заметные усилия в деле
борьбы с оборотом криминальных капиталов уже не первый год
предпринимаются и в России, в частности, совершенствуется
соответствующая правовая база. Так, 7 мая 1999 г. Россией подписана
названная Конвенция, а ее ратификация состоялась 28 мая 2001 г. <4>. Для
реализации ее положений в августе 2001 г. принят Федеральный закон "О
противодействии
легализации
(отмыванию)
доходов,
полученных
преступным путем, и финансированию терроризма" <5>.
--------------------------------
<4> См.: Федеральный закон от 28 мая 2001 г. N 62-ФЗ "О ратификации
Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от
преступной деятельности" // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2280.
<5> См.: Федеральный закон от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ // СЗ РФ.
2001. N 33 (ч. I). Ст. 3418.
Что касается собственно уголовной ответственности за легализацию
имущества, приобретенного лицом в результате совершения им
преступления, то в современной России она предусматривается ст. 174.1
Уголовного кодекса РФ (до августа 2001 г. - ст. 174 УК РФ). Причем на
протяжении первых нескольких лет своего существования ст. 174.1 УК
подвергалась в научных публикациях обоснованной критике, поскольку
содержала существенные дефекты, препятствовавшие эффективной борьбе с
легализацией и приводившие лишь к "имитации и профанации борьбы с ней"
<6>. Это заставило российские власти пересмотреть нормы о
противодействии легализации криминальных доходов, что повлекло
внесение в апреле 2010 г. заметных изменений в названную статью УК <7>.
--------------------------------
<6> Караханов А.Н. Российское уголовное законодательство и
правоприменительная
практика
о
противодействии
отмыванию
криминальных доходов (тенденции развития) // Российский следователь.
2010. N 4. С. 10 - 13.
<7> См.: Федеральный закон от 7 апреля 2010 г. N 60-ФЗ "О внесении
изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ
РФ. 2010. N 15. Ст. 1756.
Теперь в соответствии с действующей редакцией ч. 1 ст. 174.1 УК РФ
уголовно наказуемы финансовые операции и другие сделки с денежными
средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате
совершения
им
преступления
(за
исключением
преступлений,
предусмотренных ст. ст. 193, 194, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК), в целях
придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению
указанными денежными средствами или иным имуществом, совершенные в
крупном размере. Части 2 и 3 ст. 174.1 УК РФ предусматривают
соответственно квалифицированный (совершение преступления группой лиц
по предварительному сговору либо лицом с использованием своего
служебного положения) и особо квалифицированный (совершение
преступления организованной группой) виды легализации. Максимальное
наказание, предусмотренное сегодня за особо квалифицированную
легализацию, - десять лет лишения свободы со штрафом до миллиона рублей.
Суть
осуществленного
реформирования
уголовно-правовой
составляющей противодействия легализации можно свести к следующим
положениям.
Во-первых, теперь в ст. 174.1 УК РФ прямо указывается на наличие
специальной цели как обязательного элемента субъективной стороны
данного состава преступления: это придание правомерного вида владению,
пользованию и распоряжению денежными средствами или иным
имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им
преступления. Такое уточнение ст. 174.1 УК совершенно обоснованно,
поскольку теперь ее текст согласован с самим понятием "легализация",
сформулированным в ст. 3 Закона "О противодействии легализации". Ранее
уголовно-правовая норма такого указания на специальную цель не
содержала, что порождало множество вопросов на практике. Ведь, строго
говоря, как отмывание могло рассматриваться (и нередко рассматривалось!)
любое распоряжение преступником тем имуществом, которое он добыл
криминальным путем; например, приобретение вором еды и одежды на
похищенные им средства тоже становилось легализацией. Разумеется,
подобная интерпретация закона не имела ничего общего с действительным
противодействием легализации преступных доходов. В связи с этим
правомерен вывод А.Н. Караханова о существовании в российском обществе
определенных трудностей в понимании сущности и общественной опасности
отмывания криминальных доходов <8>. Верно и утверждение И.А.
Клейпицкого о том, что для россиянина "просто непонятно существо того
преступления, с которым борются на Западе и которое там называют
отмыванием денег. Нам же, прежде чем начать по их просьбе кампанию по
борьбе с отмыванием денег, следовало бы разобраться в существе этого
явления. В частности, необходимо понять, что отмывание денег не в том, что
вор на нажитые преступным путем средства отремонтировал коровник, а в
том, что он представил доходы, полученные от преступления, в качестве
доходов, якобы правомерно полученных от ведения сельского хозяйства"
<9>. Изменения ст. 174.1 УК демонстрируют постепенное осознание
российской властью истинного содержания легализации.
--------------------------------
<8> См.: Караханов А.Н. Указ. соч. С. 12.
<9> Клепицкий И.А. Отмывание денег в современном уголовном праве //
Государство и право. 2002. N 8. С. 33 - 46.
Во-вторых, законодатель уточнил объективную сторону легализации, попрежнему относя сюда совершение с имуществом финансовых операций и
других сделок, однако исключив упоминавшееся ранее использование
имущества
для
осуществления
предпринимательской
или
иной
экономической деятельности. Тем самым норме придан более конкретный
вид, поскольку использование имущества для экономической деятельности
как раз и предполагает совершение с ним определенных сделок. Напомним,
что прежняя редакция ст. 174.1 УК не раз подвергалась критике за
неконкретность, а А.Р. Тверетин даже выступил с обращением к депутатам
Государственной Думы РФ, отметив, что эта статья представляет собой
идеальный инструмент для заказных уголовных дел. Автор обратил
внимание депутатов, что если та часть текста статьи о легализации, в которой
говорится о совершении сделок с преступно приобретенным имуществом,
понятна и ясна в применении, то вторая часть текста, где сказано об
использовании
указанного
имущества
для
осуществления
предпринимательской или иной экономической деятельности, "совершенно
необдуманна, неопределенна, непонятна и подвержена широкому
трактованию" <10>.
--------------------------------
<10> Обращение А.Р. Тверетина к депутатам Государственной Думы
РФ. URL: http://www.himdelo.ru/prima/podrobnee/168/.
В-третьих, особо квалифицированная легализация из категории особо
тяжких преступлений перешла в категорию тяжких, что заслуживает
поддержки. При всей общественной опасности легализации неверно
допускать ситуации, когда наказание за нее серьезно превосходило бы
наказание за то самое преступление, в результате которого и было получено
"отмываемое" имущество. Например, многие формы хищений, такие как
кража, мошенничество, присвоение и растрата, в качестве максимального
наказания предусматривают десять лет лишения свободы, тогда как
легализация похищенного имущества еще недавно могла караться лишением
свободы на срок до пятнадцати лет, что едва ли справедливо.
В-четвертых, теперь уголовная ответственность за легализацию
наступает лишь в случаях, когда размер "отмываемого" имущества
превышает шесть миллионов рублей; именно так "крупный размер"
финансовых операций и других сделок с имуществом сегодня определен в
примечании к ст. 174 УК (распространяемом и на ст. 174.1 УК), а
легализация в некрупном размере вообще декриминализована. До реформы
уголовно наказуемым было совершение операций с отмываемым
имуществом на любую сумму, а крупный размер начинался с суммы,
превышающей один миллион рублей. На наш взгляд, сам подход, при
котором отмывание имущества становится уголовно наказуемым лишь с
определенного размера, принципиально верен; однако существующее сейчас
понятие крупного размера явно завышено. Представляется, что с учетом
общественной опасности легализации уголовно наказуемыми, во всяком
случае, должны быть финансовые операции от одного миллиона рублей (что
соответствует понятию "особо крупный размер" в главе о преступлениях
против собственности).
Резюмируя сказанное, констатируем, что произошедшие в апреле 2010 г.
изменения
усовершенствовали
прежние
нормы
об
уголовной
ответственности за легализацию преступных доходов, попутно сняв часть
актуальных вопросов правоприменения.
Нужно учитывать, что в целях обеспечения правильного применения
законодательства об уголовной ответственности за легализацию важные
разъяснения, во многом сохранившие свою актуальность, даны Пленумом
Верховного Суда РФ еще в 2004 г. <11>. Так, Пленум разъяснил, что под
финансовыми операциями и другими сделками, указанными в ст. 174.1 УК
РФ, следует понимать действия с денежными средствами, ценными бумагами
и иным имуществом, направленные на установление, изменение или
прекращение связанных с ними гражданских прав или обязанностей. При
этом "ответственность по статье 174.1 УК РФ наступает и в тех случаях,
когда виновным лицом совершена лишь одна финансовая операция или одна
сделка с приобретенными преступным путем денежными средствами или
имуществом" (п. 19). В тех случаях, когда лицо приобрело денежные
средства или иное имущество в результате совершения преступления и
использовало эти денежные средства или иное имущество для совершения
финансовых операций и других сделок, содеянное этим лицом подлежит
квалификации по совокупности преступлений (п. 22).
--------------------------------
<11> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября
2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном
предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или
иного имущества, приобретенных преступным путем" // БВС РФ. N 1. 2005.
Тем не менее в практической деятельности правоохранительных органов
по-прежнему возникает немало вопросов при квалификации действий лиц,
совершающих сделки с имуществом, которое они получили в результате
преступных действий. Например, может ли инкриминируемый размер
совершаемых операций по отмыванию преступно полученного имущества
суммироваться? Полагаем, что это принципиально возможно, правда, с
определенными оговорками; все будет зависеть от обстоятельств
конкретного деяния, в частности, от направленности умысла преступника.
Так, если некий чиновник, регулярно получая взятки, каждый раз помещает
переданные ему денежные средства на банковский счет, открытый на
подставное лицо, в результате чего на нем накапливается сумма в 6 млн.
рублей, то уголовное преследование такого лица представляется сегодня
весьма проблематичным. Ведь каждое новое совершаемое им действие не
связано с предыдущими единым умыслом. Кроме того, в ч. 1 ст. 174.1 УК
речь идет о совершенных в крупном размере сделках с имуществом,
приобретенным лицом именно "в результате совершения им преступления", а
не "в результате совершения им одного или нескольких преступлений".
Напротив, если чиновник, единовременно получивший взятку в размере 6
млн. рублей, разделил полученную сумму поровну и совершил две операции,
поместив каждую половину на два разных "теневых" банковских счета, то
квалификация его действий по ст. 174.1 УК представляется обоснованной.
Определенные сложности могут возникнуть у правоприменителей в
ситуациях, когда лицо, желая надежнее легализовать приобретенное им в
результате преступных действий имущество, совершает с ним сразу
несколько последовательных финансовых операций. Полагаем, что каждую
из таких операций следует рассматривать не как отдельное преступление, а
только как очередной этап единого длящегося преступления. Например, если
мошенник, добившийся перечисления на счет подконтрольной ему фирмыоднодневки 10 млн. рублей, в целях легализации этих похищенных денежных
средств переводит их на счет "подставного" физического лица, далее
обналичивает, а затем приобретает на имя своего родственника реально
существующее предприятие для последующего легального занятия бизнесом,
то, несмотря на совершение нескольких финансовых операций, речь все
равно должна идти лишь об одном преступлении, предусмотренном ст. 174.1
УК, и об отмывании (в несколько этапов) исходных 10 млн. рублей. Кстати, в
Приказе Генерального прокурора РФ от 19 января 2010 г. N 11 содержится
прямое требование к работникам прокуратуры в пределах своей компетенции
решительно пресекать попытки искусственного увеличения числа
выявленных фактов легализации (отмывания) преступных доходов путем
постановки на учет эпизодов продолжаемых деяний этой категории <12>.
--------------------------------
<12> См.: Приказ Генерального прокурора РФ от 19 января 2010 г. N 11
"Об организации прокурорского надзора за исполнением законов о
противодействии
легализации
(отмыванию)
доходов,
полученных
преступным путем, и финансированию терроризма" // Законность. 2010. N 4.
Теперь остановимся на некоторых важных уголовно-процессуальных
аспектах противодействия "отмыванию" криминальных доходов. Напомним,
что по действующему закону расследование преступлений, предусмотренных
ст. 174.1 УК, осуществляется в форме предварительного следствия,
производство которого отнесено п. 3 ч. 2 ст. 151 УПК к подследственности
следователей органов внутренних дел. В то же время в соответствии с ч. 5 ст.
151 УПК предварительное следствие по делам о легализации имущества
может также производиться следователями органа, выявившего эти
преступления.
Первый процессуальный вопрос: необходимо ли возбуждение нового
уголовного дела в ситуации, когда следователь, расследуя обстоятельства
какого-либо другого преступления, вдруг установит, что полученное
обвиняемым в результате преступных действий имущество было им в
дальнейшем легализовано? Подчеркнем, что появление подобного вопроса
обусловлено, на наш взгляд, существующими общими недостатками
правовой регламентации стадии возбуждения уголовного дела в российском
уголовном процессе. В результате распространены случаи, когда
следователи, рассмотрев материалы расследуемого ими "основного"
уголовного дела (например, о хищении), составляют рапорт об обнаружении
признаков нового преступления (легализации) и возбуждают уголовное дело
по ст. 174 УК, после чего руководитель следственного органа принимает
предсказуемое решение о соединении дел в одно производство. Можно ли
избежать такой громоздкой процедуры, если уже в момент возбуждения
нового дела ясно, что в этот же день дела будут соединены? Вправе ли
следователь, расследующий дело, которое возбуждено, например, по факту
растраты, не возбуждая нового дела, предъявить лицу обвинение в
совершении сразу двух преступлений: растраты и последующей
легализации?
Полагаем, что ответ здесь должен быть положительным. Выявив в ходе
расследования новые факты преступной деятельности обвиняемого,
следователь должен иметь право предъявить ему окончательное обвинение, в
котором в том числе давалась бы уголовно-правовая оценка и этим деяниям.
Возбуждение уголовного дела лишь для того, чтобы вновь соединить
"старое" и "новое" дела в одном производстве, - очевидная нелепость, по
существу, ничего не добавляющая ни к гарантиям от необоснованного
привлечения в качестве обвиняемого, ни к достоверности результатов
расследования. Верно об этом высказался Б.Я. Гаврилов: "...когда по
находящемуся в производстве уголовному делу будет установлено
совершение других преступлений лицом, привлекаемым к уголовной
ответственности, то возбуждение новых уголовных дел по дополнительным
эпизодам преступной деятельности не является необходимым" <13>. Но
поскольку прямо этот вопрос УПК РФ не регламентирует, судебноследственная практика складывается далеко неоднозначно. Иногда органы
следствия обходятся без возбуждения нового уголовного дела по
легализации, сразу инкриминируя обвиняемому не только предикатное
преступление, но и последующее отмывание доходов; в других случаях
следователи "страхуются", возбуждая дело по легализации, после чего оно
сразу же соединяется в одно производство с "основным" делом; это к тому
же улучшает статистические показатели, повышая количество возбужденных
уголовных дел.
--------------------------------
<13> Гаврилов Б.Я. О некоторых актуальных проблемах
совершенствования предварительного следствия // Российский следователь.
2009. N 16. С. 24.
Второй процессуальный вопрос: может ли вообще быть начато
уголовное преследование кого-либо за легализацию до того, как вступившим
в силу приговором суда это лицо будет признано виновным в совершении
предикатного преступления? Ответ однозначно положительный: следователь,
убедившись, что некое лицо в результате совершения им преступления
приобрело имущество, а в последующем это имущество легализовало, вправе
инкриминировать такому лицу оба деяния, не дожидаясь обвинительного
приговора по первому из них. Это позволяет экономно расходовать
процессуальные силы и средства и избегать ненужного дублирования при
доказывании во многом совпадающих обстоятельств двух преступлений.
Правильность такого решения подтверждается и процитированной выше
позицией Пленума Верховного Суда РФ, требующей квалифицировать
действия виновного по совокупности преступлений.
Третье, что хотелось бы отметить, - это очевидные изменения в подходах
к применению по делам о преступлениях в сфере экономики, в том числе и о
легализации имущества, такой суровой меры пресечения, как заключение под
стражу. Теперь эта мера может быть применена в отношении подозреваемого
(обвиняемого) в совершении преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК,
лишь при наличии одного из следующих обстоятельств: 1) подозреваемый
или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории
России; 2) его личность не установлена; 3) им нарушена ранее избранная
мера пресечения; 4) он скрылся от органов предварительного расследования
или от суда (ч. 1 ст. 108 УПК РФ) <14>. Причиной столь серьезного
реформирования условий заключения лица под стражу стали выявляемые
факты использования этой меры пресечения не как последнего способа
предотвратить его негативное посткриминальное поведение, а как средства
получения "признательных" показаний или принуждения к даче взятки. Как
заявил Президент России Д.А. Медведев, "наказания за экономические
преступления должны быть неотвратимыми, но соизмеримыми с
совершенными деяниями, и при этом мера пресечения не является
наказанием", а реформирование позволит хотя бы частично заблокировать
возможность для коррумпированных сотрудников правоохранительных
органов использовать заключение под стражу в рейдерских целях <15>.
--------------------------------
<14> См.: Федеральный закон от 7 апреля 2010 г. N 60-ФЗ "О внесении
изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СЗ
РФ. 2010. N 15. Ст. 1756.
<15> URL: http://www.pravo.ru/news/view/25394/.
Не останавливаясь более детально на анализе этой меры пресечения,
заметим все же, что благие намерения российской власти, установившей
серьезный барьер для заключения под стражу обвиняемых по делам о
преступлениях в сфере экономики, могут повлечь и отрицательные
последствия; ведь теперь практически полностью блокирована возможность
заключения такого лица под стражу (без предварительного избрания другой
меры пресечения и установления факта ее нарушения), причем вне
зависимости от особенностей конкретного дела, в том числе в ситуации,
когда с учетом сведений о личности обвиняемого, его посткриминальном
поведении применение более мягкой меры пресечения бесполезно. На наш
взгляд, нужно было, не меняя редакцию ст. 108 УПК, требовать от судей
более тщательно оценивать обоснованность ходатайств следователей о
применении заключения под стражу.
В новой редакции изложена и ст. 106 УПК о залоге. Законодатель
допустил в качестве предмета залога не только движимое, но и недвижимое
имущество, прямо оговорив при этом, что по делам о преступлениях
небольшой и средней тяжести размер залога не может быть менее ста тысяч
рублей, а по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях - менее пятисот
тысяч рублей. Причем ходатайствовать о применении залога перед судом
вправе подозреваемый, обвиняемый либо другое лицо; такое ходатайство
обязательно для рассмотрения судом наряду с ходатайством следователя об
избрании в отношении того же подозреваемого (обвиняемого) иной меры
пресечения. Суд в своем решении о применении залога устанавливает срок
его внесения, а если залог не внесен, рассматривает вопрос об избрании иной
меры пресечения.
Полагаем, что такие изменения в целом заслуживают положительной
оценки. Установление минимальных размеров залога - вынужденный шаг,
направленный на повышение эффективности этой меры пресечения. Ведь
залог призван стать адекватной заменой массовому заключению обвиняемых
под стражу, особенно когда речь идет о ненасильственных преступлениях.
Тем не менее новая редакция ст. 106 УПК сохранила некоторые прежние
недостатки. Так, нами уже обосновывалась необходимость включения в
число целей применения залога предупреждения воспрепятствования
производству по уголовному делу, что до сих пор не сделано. Между тем
такую цель следует прямо указать в законе, и при установлении фактов
воспрепятствования судопроизводству со стороны лица, к которому
применена эта мера пресечения, обращать залог в доход государства <16>.
Это тем более важно в связи с упомянутыми изменениями ст. 108 УПК; ведь
если сегодня обвиняемый в совершении преступления в сфере экономики, к
которому применен залог, вздумает уничтожить доказательства и
воздействовать на свидетелей, то он подобными действиями не нарушит
меру пресечения, а значит, не рискует оказаться под стражей.
--------------------------------
<16> См.: Новиков С.А. Правдивые показания: правовые меры
стимулирования в России и за рубежом. СПб., 2008. С. 272.
Затронув вопрос о мерах пресечения, нельзя не вспомнить еще об одном
важном процессуальном последствии совершенствования норм УК о
противодействии легализации. Дело в том, что отмеченное выше снижение
максимального наказания, полагающегося за легализацию, не может не
отразиться на практике содержания обвиняемых под стражей в ходе
досудебного производства, поскольку максимальный срок содержания
зависит, как известно, от возможного наказания. И если еще недавно
дополнительная квалификация действий проворовавшегося бизнесмена или
чиновника по статье о легализации позволяла содержать его под стражей в
ходе досудебного производства до полутора лет, то сегодня этот срок
ограничен двенадцатью месяцами (ч. 2 ст. 109 УПК). Это, кстати,
соотносится с общим курсом нашей страны на сокращение сроков
расследования (ст. 61 УПК).
Четвертый процессуальный аспект - появившаяся у обвиняемых
возможность по всем делам о легализации преступных доходов
ходатайствовать о постановлении приговора в особом порядке,
предусмотренном гл. 40 УПК. В этом заключается еще одно последствие
изменений уголовного закона, снизивших максимально возможную санкцию
за отмывание криминальных доходов с пятнадцати до десяти лет лишения
свободы.
Наконец, пятый аспект - своевременное принятие органом
предварительного расследования мер к обеспечению будущего приговора
суда в части различных имущественных взысканий или конфискации
имущества, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК. Речь идет прежде всего о мерах по
наложению ареста на имущество подозреваемого или обвиняемого в порядке,
предусмотренном ст. 115 УПК. Напомним, что эта статья допускает
возможность наложения ареста на имущество, находящееся и у других лиц,
если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате
преступных действий подозреваемого, обвиняемого или предназначалось для
финансирования терроризма, организованной группы, незаконного
вооруженного формирования, преступного сообщества. В Постановлении
Пленума Верховного Суда РФ N 23 прямо отмечено, что если при
рассмотрении уголовного дела по обвинению лица в совершении
преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК, будет установлено, что
имущество, деньги и иные ценности получены в результате преступных
действий либо нажиты преступным путем, они в соответствии с п. п. 2 и 2.1
ч. 1 ст. 81 УПК признаются вещественными доказательствами и на
основании п. 4 ч. 3 указанной статьи подлежат возвращению законному
владельцу либо обращению в доход государства (п. 27).
Рассмотрев актуальные аспекты противодействия отмыванию
криминальных доходов, кратко обратимся к статистическим показателям,
демонстрирующим немаловажные тенденции такого противодействия в
Санкт-Петербурге. По данным учетов ИЦ ГУВД и прокуратуры, на
протяжении нескольких лет, вплоть до 2010 г., наблюдалось ежегодное
увеличение количества выявляемых преступлений, предусмотренных ст.
174.1 УК РФ. Так, в 2008 г. в Санкт-Петербурге было выявлено 155
указанных преступлений, что превысило на 7% аналогичный показатель за
предыдущий год; в 2009 г. - 201 преступление (+29,6%); в 2010 г. - лишь 33
таких преступления (-78,7%). Значительное снижение показателей в
минувшем году обусловлено изменениями, внесенными в ст. 174.1 УК РФ,
которые существенно увеличили сумму легализованного дохода. Изменения
закона, разумеется, сказались и на количестве уголовных дел, направляемых
с обвинительным заключением в суд. Если в 2008 г. в суд направлено 57
уголовных дел по ст. 174.1 УК РФ (к уголовной ответственности привлечены
60 человек), в 2009 г. - 94 дела (привлечены 49 человек), то в 2010 г. - лишь
23 дела (привлечены 13 человек).
Любопытно, что наиболее частыми предикатными составами при
квалификации действий виновного по ст. 174.1 УК в Санкт-Петербурге
являются преступления, предусмотренные ст. 159 ("Мошенничество") и ст.
160 ("Присвоение и растрата") УК. Случаев предъявления обвинения по ст.
174.1 УК лицам, совершившим кражи, грабежи и хищения имущества в иных
формах, а затем его легализовавшим, вообще не выявлено; действия
виновных квалифицируются лишь по соответствующим статьям УК,
предусматривающим ответственность за хищение.
В завершение исследования подчеркнем, что заметных успехов в борьбе
с легализацией криминальных доходов правоохранительные органы смогут
добиться лишь при максимальной концентрации усилий по установлению
всех значимых обстоятельств совершаемых преступлений и изобличению
виновных в них лиц. По наблюдению В.С. Давыдова, сегодняшний
преступник, отмывающий криминальные доходы, уже не представляет собой
"лицо, пришедшее в банк с мешком долларовых купюр на плече и требующее
у банковского служащего открыть ему счет на предъявителя. Осуществляя
процедуру легализации, преступники используют огромный арсенал
всевозможных
способов,
привлекают
высококвалифицированных
специалистов в области финансов, права, экономики и информационных
технологий, используют подконтрольные им финансовые организации, банки
и другие коммерческие структуры" <17>. Поэтому успешное
противодействие легализации требует как высокого профессионализма
правоприменителей, так и безукоризненно написанных законов.
Состоявшееся в России реформирование уголовного и уголовнопроцессуального законодательства создало необходимые предпосылки для
качественно нового противодействия этому крайне опасному явлению.
--------------------------------
<17> Давыдов В.С. Легализация преступных доходов - уникальный
криминальный феномен XXI века. URL: http:// www.yurclub.ru/ docs/ criminal/
article79.html.