РЫЖАЯ

Рыжая
Лешка осенью болел. Он сидел на подоконнике в теплом джемпере и слушал, как
дождь постукивает по стеклу… Ритм дождя порой сбивался, но Лешке удавалась иногда
попадать в такт. Ему хотелось, чтоб ливень ворвался в гости и навсегда смыл надоевшие
старые кресла, ободранные кошками стулья, унес его, Лешку, куда-то, где есть только
музыка без слов, мелодия, рожденная дождем…
В один из таких пасмурных дней около подъезда остановился грузовик. Из него
медленно выплывали вещи – еще более древние, чем в Лешкиной квартире. Старая лампа
была похожа на ту, которая нарисована в книжке про Ленина – с зеленым абажуром.
Лешка любил, когда в его жизнь приходили незнакомые люди, он обрадовался новым
соседям и ждал их появления, разглядывая, выставленную на обозрение всего двора,
мебель. Он не мог оторваться от пианино, странного большого инструмента черного цвета
– таких он раньше никогда не видел. Лешка пытался прочитать то, что на нем было
написано, но не смог – непонятные буквы. «Кажется, на немецком», – подумал он.
Наконец, появились и хозяева вещей. Они приехали на побитой «копейке»,
неопределенного цвета. Первой вышла высокая женщина, за ней повыскакивали
ребятишки. Четверо. Лешке стало завидно: у него не было ни брата, ни сестры… Только
мама. А ему исполнилось двенадцать лет, и он уже давно понял, что от мамы ничего не
дождешься. Новоселы заехали в квартиру этажом выше. В тот день Лешка их плохо
разглядел: шел дождь…
Зато на следующее утро он проснулся от того, что кто-то настойчиво повторял
гаммы. Затем раздался смех. В панельных домах – плохая звукоизоляция. «Хорошо, что
мама работает, а то бы она это не пережила», – решил Лешка. Он побрел на кухню
завтракать. Вскоре гаммы сменил «Собачий вальс», и Лешка подумал, что теперь будет
трудно расслышать поступь дождя по асфальту, его шелест в листве клена, который рос
напротив дома. Новые соседи внесли со своим старинным инструментом иные мелодии.
Только к полудню шум утих, и он увидел на улице двух рыжеголовых мальчишекдвойняшек лет восьми. В доме наступила тишина. Но длилось спокойствие недолго.
Крики за окном привлекли внимание всех окрестных старушек, и они выбежали
посмотреть на игры новых «фулюганов». Зрелище было увлекательное. Мальчишки
пинали старую консервную банку, перепачкались в луже, но были довольны и не
обращали внимания на ворчание соседок. А наверху в это время кто-то тихонько
постукивал по клавишам пианино. Брал самые высокие ноты… Звуки иногда
прерывались, потом снова возобновлялись – и в этой музыке, больше похожей на лепет
ребенка, хотелось раствориться. Мама пришла с работы уставшая, прилегла на диван и
спросила:
- Кто это играет, Леша?
- Не знаю… У нас новые соседи. Два мальчика. И девчонки. Кажется, кто-то из
девчонок.
Мама улыбнулась и пропела: «В лунном сиянье снег серебрится…»
- Ты же умела играть на пианино, – вспомнил Лешка.
- Это было давно,– ответила мама и махнула рукой.
Она отвернулась к стене и задремала. А в это время мелодия становилась все более
различима. Звуки увлекали за собой. Лешка забрался на подоконник и слушал, как
детский лепет превращался в лунную сказку. Наступил вечер… И дождь скрыл
небольшой дом на окраине города серебряным занавесом.
Лешка вскоре выздоровел, пошел в школу. Когда возвращался домой, его
встречали знакомые звуки. Мама говорила, что у того, кто играет на пианино – очень
высокий голос… Мелодии, почти не узнаваемые, исполнялись на октаву выше. Лешка
встречал в подъезде соседских детей, но так и не решился познакомиться с ними, они
сторонились чужих. Мальчишки прослыли сорванцами, они ходили в ту же школу, где
1
учился Лешка. Девочек он там не видел. Одна из них была светловолосая, сероглазая.
Вторая – рыжая.
- Ее любит солнышко, – однажды сказал Лешка, когда увидел ее в окно…
- Не знаю уж, кто ее любит, – пробормотала мама в ответ, – она глухонемая.
Лешка растерялся: ему казалось, что именно эта девочка, рыжая, играла на
пианино…
- Откуда ты знаешь?
- Савельевна сказала.
Савельевна, прожившая в этом доме много лет, была в курсе всех местных
событий; сплетен зря не распускала, но, действительно, знала все и обо всех.
После этого интерес у Лешки к мелодиям, доносившимся с верхнего этажа, чуть
было не пропал. Рыжая девочка, которая, иногда странно пританцовывая, шла по двору,
оказалась не волшебницей, а всего лишь глухонемой. Лешка вспомнил ее испуганный
взгляд, как будто пытавшийся зацепиться за звуки голоса сестры и братьев. Он долго
вспоминал все ее движения и произнес:
- Нет. Она слышит. Я уверен, что она слышит.
Мама посмотрела на него и улыбнулась печально. В это время заиграла незнакомая
мелодия, грустная, осенняя. Лешка побродил по квартире и неожиданно спросил у мамы:
- Можно я к ним поднимусь?
- Ну и что ты скажешь?
- Не знаю… Придумай что-нибудь. Я хочу посмотреть, кто играет. Рыжая или та –
другая.
- Глупости, Леша, рыжая никак не может играть.
Соседи с верхнего этажа жили замкнуто, ни с кем не общались, это сначала
раздражало старушек, особенно злилась Савельевна. Лешкина мама говорила, что они
правы… Постепенно к ним все привыкли. Лешка слушал причудливые мелодии – ему
этого было достаточно. Или нет? Еще он здоровался с рыжей, когда встречал ее на улице,
и ее ярко-голубые глаза отвечали ему улыбкой. Как-то вечером он возвращался со дня
рождения друга и увидел ее в окне. Она танцевала, радио звучало необычно громко,
девочка двигалась в такт. После этого Лешка окончательно решил, что на пианино играла
она – рыжая. На следующий день он позвонил в дверь соседской квартиры, дверь открыл
один из близнецов.
- Я принес вам книжки и ноты. Книжки детские, мне они уже ни к чему. А пианино
у нас нет. Мама давно его продала. Она разрешила.
Рыжая вышла из комнаты, тревожно посмотрела на Лешку и кивнула брату,
который вопросительно взглянул на нее…Рыжая была старше близнецов-первоклассников
на год, если верить Савельевне.
Лешка слушал музыку до следующей осени ежедневно. Потом мелодии стали
звучать реже. Соседки говорили, что рыжую отдали в интернат. Теперь она появлялась
только по выходным. Лешка ждал ее в субботу у окна. Она бежала по двору – и через
несколько минут он уже слушал ее игру, ему казалось, что нигде и никогда больше не
звучало столько печали.
Вскоре все исчезло. Пианино вынесли грузчики и поставили в кузов грязной
машины. Рыжая стояла рядом, она погладила бронзовый подсвечник, как будто прощалась
с живым существом. Лешка отошел от окна. В тот момент ему захотелось выбежать и
сказать этой девочке, что когда он вырастет, купит ей другое пианино.
Лешка встречал рыжую по субботам, и она грустно улыбалась ему. Летом мама
отправила его в пионерский лагерь, там Лешка не вспоминал ни о музыке, ни о рыжей.
Когда он вернулся, увлеченно рассказывал маме о том, как они играли в Зарницу, о летних
друзьях. Мама неожиданно прервала его монолог:
- А соседи-то наши переехали…
- Рыжая? – испугался Лешка.
2
Мама кивнула:
- Оказывается, она родилась глухонемой. Отец возил ее в Москву. Ей сделали много
операций. Они продавали все и ездили на прием к докторам. Сейчас они поменяли
квартиру на однокомнатную. Как они там будут жить такой оравой?
- Пианино, значит, продали, чтобы деньги врачу заплатить, – сказал Лешка.
Ему стало грустно. Можно было отнести им все свои старые игрушки. Стоят в углу
– никто их не трогает.
- Не будет больше музыки, – сказала мама, – и рыжей твоей не будет. Такая славная
девочка! Хоть бы ей помогли!
Еще несколько месяцев Лешка по привычке подходил к окну каждую субботу в тот
час, когда рыжая возвращалась домой из интерната… Ему казалось, что вот-вот появится
из-за угла ее красная курточка, она перебежит через двор и … Но рыжей не было. Она
пропала. Постепенно Лешка начал забывать о ней, лишь иногда, когда случайно слышал
звуки пианино из чужих окон, он думал о рыжей.
Только в дождливые сентябрьские дни, Лешка сидел на подоконнике и слушал
мелодию, по-прежнему доносившуюся с верхнего этажа. Ему казалось, что, как и много
лет назад, во двор выйдет рыжая, когда закончится дождь. Но тогда… замолчит пианино.
Один раз даже мама, которая мыла посуду на кухне, вдруг выключила воду, вошла в
комнату и спросила:
- Ты слышишь?
-Что?
-Музыка…
-Я все время ее слышу осенью, когда идет дождь.
-Значит, не я одна схожу с ума, – рассмеялась она.
***
Тридцатая осень наступила для Лешки – уже Алексея – далеко от родного города.
Он приехал в бархатный сезон к своему другу Ивану, поселившемуся несколько лет назад
на Кипре. Жена Ивана гостила в России, и они весело – по-холостяцки – проводили время.
На дискотеке встречали русских девчонок и приглашали их «в горы»… В общем, Алексей
не запоминал ни лиц, ни имен своих случайных подруг. Каждый день они старались
ходить в разные клубы и рестораны, чтобы не встретиться с ними. Иван был увлечен
соседкой Аленой, которая жила уже несколько месяцев одна. И Алексей часто чувствовал
себя третьим лишним. В последний вечер своего пребывания на Кипре он радовался тому,
что больше не будет им мешать. Да и жена его – Зина – стала часто звонить. «Скоро дома
начнутся дожди», – думал он. К этому времени музыка больше не звучала для него. Они с
Зиной жили в большой квартире в центре города, и жена не могла нарадоваться тому, что
в доме хорошая звукоизоляция: «Никаких тебе соседей. Каждый сам по себе».
В тот вечер друзья решили посидеть в ресторане.
- Какую музыку предпочитаешь: русскую или средиземноморскую? – спросила
Алена
- Не знаю. Мне все равно, – пожал плечами Алексей.
- Тогда пойдем в одну таверну с живой музыкой. Там и кипрские песни, и греческие,
и наши. Я уверена, что тебе не будет все равно.
- Алена у нас меломан. Знаю я это место. Ты у нас сиртаки на столе будешь
отплясывать, – захохотал Иван.
- Да куда угодно, везите, мне все равно, – ответил Алексей
Они приехали к небольшой таверне…
- Очень милое место, – сказала Алена, выходя из машины.
В таверне было много народа, но свободный столик нашелся. Они сели в самом
дальнем углу, долго изучали меню, заказывали. Иван сердился, что сидят они далеко от
сцены. Но вскоре вся компания увлеклась беседой. Принесли вино. Как обычно, дали
3
сначала попробовать.
- Берем не глядя, – весело произнесла Алена…
Они разговаривали обо всем: о предстоящей зиме в России, о деньгах, которых
всегда не хватает. Почти не заметили, как ужин подошел к концу.
- Останемся еще немного? – спросил Иван
Его спутники согласились и заказали вторую бутылку вина. Кипрские мелодии
сменились русскими. Девушка в серебристом платье вышла на сцену и запела. Алексей не
видел ее лица, но ему показалось, что пошел дождь…Он не мог разглядеть ее… Наконец,
поплыли знакомые звуки – те самые – и как в детстве – на октаву выше: «В лунном сиянье
снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится»… Он подумал, что песня – зимняя, но в
воспоминаниях его она навсегда связана с осенью и с дождем. Память иногда смещает
границы, пытаясь обмануть нас.
- Заслушался? – спросила Алена, когда песня закончилась.
Алексей кивнул. Промолчал. Он пытался рассмотреть лицо певицы. В волосах ее
играли лучики света, отливая медью… Это была рыжая. Он даже не сомневался.
- Такой голос… Ей бы звездой быть, – сказал Иван с сожалением.
-Я давно ее слушаю. Она полгода назад здесь появилась, – Алена пристально
посмотрела на Алексея…
Странное чувство охватило его в этот момент. С одной стороны, он радовался,
потому что рыжая – если это была она – запела, значит, ей помогли бесконечные
операции, с другой стороны, ему не по себе: пела она в ресторане, точнее в кипрской
таверне. Если это была рыжая, сколько же ей всего пришлось преодолеть, чтобы запеть,
заговорить!
Последняя песня рыжей закончилась, и вдруг весь зал поднялся и закричал:
«Браво!» – это люди, которые несколько минут назад пили и ели… И певица широко и
счастливо улыбнулась. Рыжие волосы рассыпались по плечам.
Она ушла со сцены.
Алексей встал и пошел к выходу.
- Ты куда? – поинтересовался Иван.
- Подождите немного, я скоро вернусь, – ответил он, надеясь на то, что это не
случится...
Он ждал рыжую на улице около получаса. Наконец, вышла симпатичная девушка, ее
волосы блестели в лучах ночных огней. Почему-то он думал, что на ней должно было
быть серебристое платье, и был разочарован, увидев ее: обычные льняные брюки и
светлая блузка. Она постояла немного у дороги. Алексей хотел окликнуть ее, но не смог.
Что он мог крикнуть – «рыжая»? Рыжая. Через несколько минут она села в такси и уехала.
Алексей вернулся в ресторан, где все уже танцевали сиртаки … В обнимку по кругу
двигались люди, словно в замедленном кино. О рыжей никто уже не помнил…
4