Лингвистическая деятельность К. И. Чуковского

Ядринская районная научно-практическая конференция
«Будущие лидеры Отечества»
Направление: общественно-гуманитарное
Секция: русский язык
Лингвистическая
деятельность
К.И. Чуковского.
Книга «От двух до пяти»
Тувалева Юлия, ученица 7 «б» класса
РГОУ «Ядринская национальная гимназия – интернат»
Руководитель:
учитель русского языка и литературы
Алексеева Ирина Владимировна.
Ядрин – 2006 год.
Оглавление
Введение………………………………………………………………………………………...3стр.
К. И. Чуковский- исследователь языка. Борьба за «все живое» в языке.………………...4-7 стр.
Исследование детской речи……………………………….. ………………………….……8-9 стр.
О некоторых особенностях детского мышления…. …………………………................10-17 стр.
Из размышлений, детской речи моих ровесников……………………………………. 18- 19 стр.
Заключение……………………………………………………………....................................20 стр.
Список литературы………………………………………………….…..............................…21 стр.
Введение
Богато и многогранно творчество Корнея Ивановича Чуковского – писателя,
переводчика, литературоведа, критика. Он является основоположником детской литературы,
автором многих стихов, сказок для детей. Не одно поколение выросло на его произведениях.
Но не многие знают, что К.И. Чуковский – исследователь языка. Особый интерес для
лингвистики представляют его исследования детской речи. В первых заметках о детском
языке проявились изощренная наблюдательность и безошибочное языковое чутье
Чуковского. Эти заметки выросли потом во всем известную книгу «От двух до пяти». В этой
книге К.И. Чуковский хотел «найти закономерности детского мышления и четко
сформулировать их», чтобы они были ясны не только языковеду, но и простому читателю.
Цель данного реферата – познакомить с лингвистической деятельностью К.И. Чуковского, с
закономерностями языка детей от 2 до 5. Для достижения этой цели были поставлены
следующие задачи:
-- рассказать об отношении лингвиста-ученого к изменениям в языке;
-- отметить борьбу К. Чуковского за «все живое» в языке;
--рассказать об изучении К.И. Чуковского детского языка;
--познакомить с некоторыми особенностями детского мышления, словообразования,
изложенные в книге «От двух до пяти»;
-- сравнить мышление, словообразование героев книги Чуковского и современных детей.
При составлении данной работы автор использовал книгу «Жизнь и творчество Корнея
Чуковского» [2], где дается описание жизни и творчества К.И. Чуковского. В статье Веры
Смирновой «Корней Иванович Чуковский» [3], представлена личность К.Чуковского,
писателя, переводчика, исследователя.
В ходе работы над этой темой автор использовала разные методы изучения: дедукцию,
индукцию, сравнение, анализ.
Данная работа может быть интересна прежде всего для ученика. Он расширит его
кругозор, Чуковский предстанет перед ним не только как сказочник, переводчик, но и как
лингвист-исследователь русского языка, детского языка.
-3-
Глава I. К.И Чуковский, – исследователь языка.
Борьба за «всё живое» в языке
Как-то Корней Чуковский заметил шутливо: вот написал на старости лет книгу о языке
(«Живой как жизнь») – и лингвисты зачислили меня в свои ряды. Но, если говорить всерьез,
он давно был в этих рядах, и его книга явилась итогом многолетних размышлений о языке,
которые, может быть, и казались самому писателю попутными, поскольку были связаны
главным образом с мыслями о художественном творчестве.
В «Высоком искусстве» - книге, которая насквозь лингвистична, есть специальные главы, посвященные интонации и мелодике поэтических и прозаических переводов. Верная передача интонационных особенностей оригинала, считал Чуковский, - задача более важная,
чем точный перевод чисто словесных средств.
Идея ритмомелодической выразительности высказывания отчетливо выражена и в основной работе Корнея Чуковского о языке – книге «Живой как жизнь», которую он написал в
восемьдесят лет. Книга впервые вышла в 1962г.
«Задача моего сочинения, - писал он директору Детгиза К. Ф. Пискунову, - заключается
в том, чтобы приучить читателя философски думать о языке, о процессах его развития и
роста. Я пытался утвердить в сознании читателей диалектический подход к языку. Эту
задачу я считаю весьма плодотворной, так как все современное научное мышление
проникнуто историзмом, и нам необходимо приучать молодежь мыслить диалектически…
Хотя правильность речи есть понятие изменчивое, но в каждую данную эпоху существуют
очень стойкие нормы правильного литературного языка, обязательные для всех
образованных, культурных людей». В этой книге Чуковский отстаивает все живое в нашей
речи перед лицом надвигающейся на язык опасности – бюрократизации и стандарта.
Книга была написана в разгар дискуссии о русском языке. В ходе этой дискуссии
выяснилось, что одни ревнители чистоты языка считают, что все зло – в иностранных словах,
уродующих нашу речь; другие воюют с разного рода сокращениями, третьи – с диалектными
и жаргонными словами.
«Никто не спорит: наша нынешняя русская речь действительно нуждается в лечении, писал Чуковский, отвечая своим многочисленным читателям, озабоченным судьбой русского
языка. – К ней уже с давнего времени привязалась одна довольно неприятная хворь,
исподволь подтачивающая ее могучие силы. Но на эту хворь редко обращают внимание. Зато
неутомимо и самонадеянно лечат больную от других, нередко воображаемых немощей».
Терпеливо, не подавляя читателя мощью своего писательского авторитета, Чуковский
-4-
показывает, что заимствование иностранных слов не свидетельство слабости языка, а
естественный, необходимый процесс языкового развития. И русский язык, вобрав в себя
сотни «иноплеменных слов», стал только еще богаче. Конечно, как и во всем, при использовании иноязычных элементов надо соблюдать, чувство меры, но злоупотреблять ими.
И другие болезни нашей речи, на которое жаловались ему авторы писем, Чуковский не
считал самыми опасными для русского языка. В чрезмерном засорении речи
сложносокращенными словами, в увлечении арготическими словами, которое отличает
некоторых молодых людей, он и видел лишь временные недуги, с которыми легко справится
мощный организм нашего языка.
Да и не все, что казалось читателям «порчей» и «насилием над языком», было в
действительности таковым. И писатель справедливо отстаивал усеченные формы зав, зам,
мнимые грубости, вроде показуха, взахлеб, трудяга. Высмеивал ханжеские наскоки на слова
штаны, мерин, балда, дрянь, и т.п. Он старался понять – и сделать понятными для читателя, почему молодежь тянется к жаргону, какое место занимает жаргонные слова в нашем
словаре.
Беда нашей речи, ее главная болезнь – в засилье канцелярских и бюрократических
оборотов, в безликости и стандарте. Этот недуг писатель называл канцеляритом. И до конца
своих дней непримиримо воевал с этим злом, не уставая внушать людям, что именно оно, это
зло, может привести – и приводит! – наш язык к худосочию и хилости.
«… канцеляризация речи почему-то пришлась по душе обширному слою людей. Эти
люди пребывают в уверенности, что палки – низкий слог, а палочные изделия – высокий. Им
кажутся весьма привлекательными такие, например, анекдотические корявые формы, как:
«Обрывбление пруда карасями», «Обсеменение девушками дикого поля», «Удобрение в
лице навоза» и т.д., и т.д.
Многие из них упиваются, этим жаргоном как великим достижением культуры…
считают канцелярскую лексику коренной принадлежностью подлинно литературного,
подлинно научного стиля.
Ученый, пишущий ясным, простым языком, кажется им плоховатым ученым. И
писатель, гнушающийся официальным трафаретами речи, представляется им плоховатым
писателем», - отмечал Чуковский.
«Захватанный многими руками штамп, боязнь свежего, полновесного слова вызывали в
Чуковском бурное негодование. Он не мог оставаться равнодушным, когда видел убогие
канцелярские выражения в литературной статье, в научном сочинении, в обыденной речи». –
([2], стр. 27).
-5-
Особенно огорчал его речевой шаблон у детей – например, в детских письмах к нему:
«Желаем Вам новых достижений в труде», «желаем Вам творческих удач и успехов»…
«Новые достижения», «Творческие успехи» - горько видеть эти стертые трафаретные фразы,
выведенные под руководством учителей и учительниц трогательно-неумелыми детскими
пальцами. Горько сознавать, что в наших школах, если не во всех, то во многих, педагоги
уже с первого класса начинают стремиться к тому, чтобы «канцеляризировать» речь детей».
Где же истоки этой болезни, проникающей во все поры нашего языка? Откуда берется
эта неодолимая тяга к округлым, безлико-правильным фразам? Почему так живуча манера
выражаться не просто, а с канцелярскими вывертами?
Причина, говорит Чуковский, - в равнодушии: именно равнодушие рождает серый, нивелированный язык. Поэтому не случайным было большое число шаблонов в старой бюрократической речи, «созданной специально затем, чтобы прикрывать наплевательское отношение к судьбам людей и вещей». Писатель называл этот язык жульническим, бесчестным
жаргоном: о том, что больше всего мучит людей, он толкует гладко, с ледяным безразличием. «В том-то и заключается прямая задача бюрократического казенного слога: утопить
живое дело в пустословие. Все эти закругленные фразы отлично баюкают совесть».
Указывая причины болезней, разъедающих язык, Чуковский ничуть не сомневался при
этом, что излечить русский язык от его недугов – и необходимо, и под силу нашей интеллигенции. «Неужели мы, писатели, педагоги, лингвисты, можем только скорбеть, негодовать,
ужасаться, наблюдая, как портится русский язык, но не смеем и думать о том, чтобы мощными усилиями воли подчинить его коллективному разуму? – спрашивал он. – В эпоху завоевания космоса, в эпоху искусственных рек и морей неужели у нас нет ни малейшей возможности хоть отчасти воздействовать на стихию своего языка?»
И отвечал: «Всякому ясно, что эта власть у нас есть, и нужно удивляться лишь тому,
что мы так мало пользуемся ею. Ведь существуют же в нашей стране такие сверхмощные
рычаги просвещения, как радио, кино, телевидение, идеально согласованные между собой во
всех своих задачах и действиях. –[2, стр. 28].
Я уже не говорю о множестве газет и журналов – районных, областных, всесоюзных, подчиненных единому идейному плану, вполне владеющих умами миллионов читателей.
Стоит только всему этому целенаправленному комплексу сил дружно, планомерно, решительно восстать против уродств нашей нынешней речи, громко заклеймить их всенародным позором – и можно не сомневаться, что многие из этих уродств если не исчезнут совсем,
то, во всяком случае, навсегда потеряют свой массовый, эпидемический характер.
-6-
Такими эмонациональными, полными веры словами, говорил писатель о том, что у лингвистов носит название «языковой политики». При этом он справедливо предостерегал от
скоропалительных выводов о тех или иных фактах речи, подчеркивал, что сознательное
воздействие на языковые процессы немыслимо без детального знания механизма этих
процессов.
И еще одним достоинством обладает эта книга: она учит читателя думать над языком,
не относиться к нему равнодушно, любить в нем живое и ненавидеть мертвечину и штамп.
Борьба Корнея Ивановича Чуковского с бюрократизацией, оканцеляриванием языка,
его неутомимые призывы оберегать нашу речь от стертых пятаков казенного шаблона были
войной не только во имя чистоты русского слова. Это была борьба «против душевной
пустоты, против попытки заткнуть словом прорехи мысли и совести», борьба за высокую
нравственность и культуру человеческих отношений.
-7-
Глава II. Исследование детской речи
Изощренная наблюдательность и безошибочное языковое чутье проявилась в заметках
Чуковского о детском языке. Эти заметки – первые из них были опубликованы более полувека назад – выросли потом во всем известную книгу «От двух до пяти».
«Книжка эта примечательная тем, - писал Корней Иванович Н.Г. Долининой, - что я
пишу ее ровно пятьдесят лет. Одну книжку!! Первые мои заметки о детском языке вышли в
1912 году. С тех пор я так ненавижу каждое издание, что перерабатываю его вновь и вновь для
всякого нового выпуска». [2, стр. 21]
В этой книге Корней Чуковский, по его словам, хотел «найти закономерности детского
мышления и четко сформулировать их», да так, чтобы они были ясны не только специалисту,
но и широкой читательской массе. Он хотел «сделать эту книжку доступной для простого
человека».
И блестяще справился с этой задачей, чему самое веское подтверждение – издание книги,
ее небывалая популярность среди читателей разных возрастов и профессий.
Своеобразие детского мышления, считал Чуковский, как в зеркале, отражается в языке
ребят, и поэтому он не только радовался каждому необычному словообразованию Коль и
Наташ, не только жадно собирал все диковинное в их речи, но и внимательно, кропотливо
исследовал собранные факты, анализируя их языковую природу. И потому «От двух до пяти» это лингвистическое исследование, необыкновенно увлекательное – и серьезное. Не для того,
чтобы позабавить читателя неожиданностями детского мышления, не на потеху собрал он в
этой книге богатейший лингвистический материал, а для того, чтобы показать: язык детей народен, «ребенок учится языку у народа, его единственный учитель – народ». И показать это
наглядно, при помощи точного анализа структуры и выразительной силы многих и многих
слов и оборотов детской речи:
«… сплошь и рядом оказывается, что дети сочиняют такие слова, которые существуют в
народе, например: «людь», «сольница», «обутка» и т.д. Это было бы невозможно, если бы самый дух народного словотворчества не был в значительной мере усвоен детьми еще раньше,
чем они овладели первыми десятками слов». [2, стр. 22-23]
В речи ребенка обнажается механизм общего языка, оживают связи, которые во «взрослом» языке давно не ощущаются. Поэтому так сильна у детей тяга к осмысленным, объяснимым логическим образованием: ногти – на ногах, а на руках – рукти; не перчатки, а пальчатки,
носки должны надеваться на нос. Поэтому так естественно в их речи раскрытие внутренней
формы слова: лодырь – тот, кто делает лодки, всадник, тот кто в саду и т.п. Отсюда же и бук-8-
вальное понимание метафор, идиоматических выражений или же стремление
иронизировать, над ними:
- Я в школу не пойду. Там на экзамене ребят режут.
Отец сыну:
- Чтобы этого у меня в заводе не было!
Сын:
- Но ведь здесь не завод, а квартира!
Замечательно, что в речи разных детей, - в каком бы конце России они ни жили и кто бы
ни были их родители – Чуковский подметил общие закономерности.
Развитие языка совершается у всех детей по одним и тем же законам: все русские дети
оглаголивают имена существительные, удваивают первые слоги, выбрасывают трудные согласные, борются с нашей метафорической речью, называют сухарики кусариками, лопатки –
копатками, пружинки – кружинками. Ведь все без исключения русские дети черпают свои
языковые ресурсы из одного того же словарного фонда, подчиненного одной и той же
грамматике. Хотя, конечно, социальная среда не может влиять в какой-то мере на лексику того
или иного ребенка, но методы ее усвоения везде и всегда одинаковы.
Этот вывод не мог сделать простой наблюдатель, как старательно ни собирал он многочисленные факты, это мог сделать только один ученый-лингвист. Таким и был человеком в
действиитель-ности Корней Иванович.
Как исследователя языка, его особенно интересовали ритмика и выразительность детской
речи. Поэтому он так внимательно изучал сочиняемые детьми «лепые небылицы», основу которых он справедливо видел в фольклоре, собирал и детально анализировал детские стихи, в
которых недостаток лексики часто возмещается безупречным ритмом и музыкальностью». Дети в своих стихах никогда не допускают того скопления согласных, которое так часто уродует
наши «взрослые» стихи для детей, - писал Чуковский. Ни в одном стишке, сочиненном детьми,
нет таких книжных стихах. Вот характерная строка из одной поэмы для детей:
Пупс взбешен…
Попробуйте произнести это вслух! Псзб – пять согласных подряд! И взрослому не выговорить подобной строки, не то, что пятилетнему ребенку».
Интерес к выразительности языка, к фонетическим и интонационным средствам, которыми она достигается, жил в Чуковском постоянно, писал ли он собственные сказки для детей,
пересказывал ли чужие, исследовал ли творчество таких гигантов, как Чехов и Блок, или
размышлял о сложностях художественного перевода.
-9-
Глава III.О некоторых особенностях детского
словообразования и мышления
Милая детская речь!
Никогда не устану ей радоваться.
К. Чуковский.
К I главе книги «От двух до пяти», которая называется «Детский язык» К. Чуковский
подобрал в качестве эпиграфа высказывание поэта Петра Семынина:
… Но всех чудес прекрасных на земле
Чудесней слово первое ребенка.
К. Чуковскому важно было показать чудесный язык ребенка, его мышление, восприятие и
видение мира, отличающийся от мышления, восприятия, видения мира взрослого человека.
Уникальность всего этого, конечно, проявляется в языке ребенка.
Остановимся на некоторых особенностях образования новых слов в детском языке.
По требованием НРЛЯ (нормативный русский литературный язык), с помощью суффикса
-ят- образуются одушевленные существительные, имеющие значение «детеныши животного»: ягнята, козлята. Для детей неживое живое, поэтому они пользуются этим суффиксом
чаще, чем взрослые: много вагонов у поезда – «вагонята», у шишек вырастут «шишенята»,
прыгающие искры костра – «огонята».
Одно из значений суффикса -ник- «род занятий» профессия (существительное) ребенок
прибавляет к слову, называющему место, назначение работы: почта – почтаник, печь –
печник.
Наблюдаются и другие словообразования.
-- употребление уменьшительного суффикса -ушк-: творог – творушка;
-- использование приставок за-, вы-, на-, рас-, об-:
налужил» дождь, пузырь выпузырил, распакетить пакеты, покочергай, приудобился хорошо, не отсонилась, но быстро удобряется, мост залошадило, так углазиласаь, высоли, притонула, перелай;
--отрывание от корня:
недотепа – дотепа, привык – вык, неряха – ряха, неуклюжие – уклюжие, нечаянно –
чаянно, ненавижу – навижу, негритенок – гритенек;
-- скрещивание слов:
блистенькая – блестящая и чистая, поломою – пол мою, волосетка – сетка для волос,
-10-
безумительно – безумно плюс изумительно, мапин – мама+папа, жукашечка – жук плюс
букашечка, кучело – куча плюс чучело, морякорь – мояк плюс якорь, луксус - лук плюс
уксус, подхализа – подхалим плюс подлиза, марточка – марка плюс карточка;
Сплошь и рядом случается, что ребенок изобретает слова, которые уже есть в языке, но
неизвестны ни ему, ни окружающим (это диалектизм).
Мысль эта очень проста: ребенок учится языку у народа, его единственный учитель –
народ.
Прежде всего нельзя забывать, что, как уже сказано, взрослые с самого рождения ребенка
щедро снабжают его такими корнями, флексиями, приставками, суффиксами, которые будут
служить ему до конца его дней. Все эти морфемы народны, и таким образом, дети, принимая
языковое наследие предков и даже создавая из предоставленного им материала свои «собственные» слова и речения, тем самым приобщаются к народному творчеству, ибо не один из
неологизмов ребенка никогда не выходит из рамки, установленные народной традицией.
«Пулять» - спокон веку существует на Дону, в Воронежской и Ярославской областях.
«Обужки, одетки» - на севере, в Оленецком крае.
«Людь» - на Урале – «человек».
Таким образом, ребенок самостоятельно приходит к тем формам, которые создавались
народом в течение многих веков. Чудесно овладевает детский ум методами, приемами,
формами народного словотворчества.
-- образование формы слова, которая не существует в НРЛЯ.:
пушка – пуха и т.д.;
-- метод осмысления «взрослой речи» (по действию, месту):
мазелин – вазелин
цепля – петля
паутина – паукина
песковатор – экскаватор.
-- переиначивание слов - в результате чего происходит образование слов, близких к народной этимологии:
Мокресс – компресс.
Тепломер – термометр.
Красотина – красота.
Кружинки – пружинки.
-11-
Некоторые теоретики считают, что ребенок, как автомат, без раздумья, послушно
копирует «взрослую» речь. Но это не так. Следует отметить, что подражание у них
сочетается с самым пытливым исследованием:
Кочегарка – жена кочегара.
Судак – это которого судят.
Начальная школа – это где начальники учатся.
Раз они пожарные, они должны делать пожар, а тушить пожар должны тушенники.
Какой ребенок уже на четвертом году не приставал к своей матери с такими вопросами, в
которых заключается самая строгая и даже придирчивая критика «взрослых» речений:
- Почему сверчок? Он сверкает?
- Почему ручей? Надо бы журчей. Ведь он не ручит, а журчит.
- Почему ты говоришь: тополь? Ведь он же не топает.
- Почему ты говоришь: ногти? Ногти у нас на ногах. А которые на руках – это рукти
- Почему ты говоришь: рыба клюет? Никакого клюва у ней нет.
- Почему разливательная ложка? Надо бы наливательная.
- Почему перочинный нож? Надо бы оточительный. Никакие перья им не чиню.
- Почему белку зовут белка? Давай перезовем ее рыжкой!
Нет ребенка, который в известной период своего духовного роста не задавал бы подобных вопросов. названный период его жизни характеризуется самым пристальным вглядыванием в конструкцию каждого слова.
Есть дети, отвергающие слово «художник», так как они уверены, что если слово начинается наречием «худо» - значит, это слово ругательное. О.И.Капица рассказывает о пятилетнем мальчике, который говорил про художника, сделавшего иллюстрацию в книжке:
- Он совсем не художник: он очень хорошо нарисовал.
Смастерив какую-то картинку, этот же мальчик воскликнул:
-Посмотрите, какой я хорошник.
Когда же картинка особенно удается ему, он говорит:
- А теперь я прекрасник!
*
О чем бы взрослые ни говорили с ребенком, они не должны забывать, что он, жадно
впитывая в себя наши слова, требует, чтобы в них была безупречная логика, и не прощает
ни малейших ее нарушений.
*
Это очень наглядно показывает такой, например эпизод.
-12-
Мать рассердилась и сказала трехлетнему Ване:
- Ты мне всю душу вымотал!
Вечером пришла соседка. Мать, разговаривая с нею, пожаловалась:
- У меня душа болит.
Ваня, игравший в углу, рассудительно поправил ее:
- Ты сама сказала, что я у тебя всю душу вымотал. Значит, у тебя души нету и болеть
нечему.
Ему неведомо, что такое душа, но он по своему трехлетнему опыту знает, что если чтонибудь выпито, вылито, вымотано, оно перестает существовать, - и говорить, будто оно
болит, не годится. Таких случаев великое множество.
Дело в том, что взрослые мыслят словами, словесными формулами, а маленькие дети –
вещами, предметами предметного мира. Их мысль на первых порах связана только с
конкретными образами. Потому- то они так горячо возражают против аллегорий и метафор
взрослых.
*
«Пришел Иван домой, а лягушка спрашивает: «Что это ты голову повесил?» Игорь так и
представил себе, что снял Иван голову и повесил на гвоздик.
*
Мать говорит дочери после долгой разлуки:
- Как ты похудела, Надюша. Один нос остался.
- А разве, мама, раньше у меня два носа было? – иронически возражает четырехлетняя
дочь.
*
Услышав, что женщина упала в обморок, ребенок саркастически спрашивает:
- А кто ее оттудова вынул?
*
Чаще всего эта детская критика вызвана искренним непониманием отношения взрослых
к слову.
Ребенок, которого взрослые сами приучили к тому, что в каждом корне данного слова
есть отчетливый смысл, не может простить «бессмыслиц», которые взрослые вводят речь.
Когда он слышит слово «близорукий», он спрашивает, при чем тут руки, и доказывает,
что нужно говорить близоглазый.
*
- Мама, вот ты говоришь, что сосульки нельзя сосать. Зачем же их назвали сосульками.
-13-
Ребенок усваивает «взрослую» речь не только путем подражания, но и противоборствуя
ей.
Это противоборство бывает двоякое:
1. Неосознанное, когда ребенок даже не подозревает о том, что он забраковал слова и
заменил их другими.
2. Нарочитое, когда ребенок сознает себя критиком и мелиоратором услышанных им
речений.
Взрослые кажутся ребенку законодателями, нарушающими свои же уставы, и он требует,
чтобы оги выполняли их с наивысшею строгостью.
Иногда, впрочем, дети великодушно снисходят к заблуждениям взрослых, и полемика
завершается полюбовным размежеванием двух различных «систем языка».
*
- Мама, - предлагает четырехлетняя Галка Григорьева, - давай договоримся. Ты будешь
по-своему говорить: «полозья», а я буду по-своему: «повозья». Ведь они не «лозят», а возят.
*
- Почему ты говоришь – «колоть дрова»? Ведь дрова не колют, а топорят.
*
- Ругаться нехорошо: надо говорить не «иголка с ниткой», а игола с нитой.
*
Только игнорируя все это множество фактов, можно утверждать, наперекор очевидности,
будто ребенок механически, слепо, без раздумья и критики принимает от нас наше языковое
наследие.
Нет, всякий, кто внимательно наблюдает детей, не может не заметить, что
приблизительно к четырехлетнему возрасту у них появляется сильнейшая склонность
анализировать (большею часть вслух) не только отдельные слова, но и целые фразы, которые
они слышат у взрослых.
Ибо смысловое восприятие слов и словесных конструкций у ребят значительно острее,
чем у нас.
Взрослые так давно орудуют словами, что их словоощущение притупилось. Они пользуются речью, не замечая ее. А ребенок вследствие свежести своих восприятий есть требовательный контролер нашей речи.
Особенно беззаконными кажутся ребенку фразеологизмы. Услышав, например, выражение «они живут на ножках», ребенок так и представляет себе, что существуют большие
-14-
ножки, на лезвиях которых лежат и сидят какие-то странные люди.
Когда же он услышал, что пришедшая в гости старуха «собаку съела» на каких-то делах,
он спрятал от нее своего любимого пса.
А когда кто-то спросил у него, скоро ли ему стукнет шесть лет, он прикрыл свое темя
руками.
*
У трехлетней Тани порвался чулок.
- Эх, - сказали ей, - пальчик-то каши просит!
Проходит неделя, а пожалуй, и больше. Вдруг все с удивлением видят, что Таня украдкой
насыпала в блюдечко каши и тычет туда палец ноги.
*
- Вот выпадет снег, ударят морозы…
- А я тогда не выйду на улицу.
- Почему?
- А чтоб меня морозы не ударили.
*
Пятилетней Алик, который, впервые услышав фамилию Горький, спросил:
- Почему у него невкусная фамилия?
*
Ребенок, который живет среди взрослых и постоянно присутствует при их разговорах, то
и дело слышит такие слова, смысл которых ему непонятен. Часто он пытается осмыслить их
сам, не обращаясь за объяснениями к старшим, вполне уверенный, что эта задача не представит для него особенных трудностей. Он решает ее «по вдохновению», внезапно, не обладая
для этого никакими другими ресурсами, кроме сильнейшего языкового чутья, и не мудрено,
что, пытаясь самостоятельно добраться до смысла непонятных речений, он принужден
прибегать к самым фантастическим выдумкам.
*
Услышала, например, трехлетняя Кира, что у какой-то женщины родились двояшки, и в
ту же минуту прибежала ко мне:
- Понимаешь: родились два мальчика и оба называются Яшки. Их так и назвали два Яшки
(двояшки). А когда они вырастут, их будут звать Миша и Лева.
*
А когда маленькой Тане сказали, что у нее на наволочке ржавчина, она без смущения
спросила:
-15-
- Это мне лошадка наржала?
*
Но более всего замечателен миф, при помощи которого трехлетняя девочка превратила
непонятное ей слово «блокада» в понятные ей «облака». Во время гражданской войны ее
отец вошел с газетой и сказал:
- А блокаду сняли.
Девочка была поглощена чаепитием и словно не слыхала отцовского возгласа. Но через
час она сообщила подруге:
- Облака-то сняли! Сняли с неба облака!
Та подумала и спросила печально:
- А как же дождик?
И посмотрела в окно.
Фонетика детской речи не входила в круг наблюдения К. Чуковского. Здесь он мог лишь
попутно сказать, что иногда ребенок добирается до правильного произношения слов столь
же сложным, извилистым и трудным путем, каким он приходит к их нормативной конструкции. Например, один ребенок, для того чтобы овладеть словом «кооператив», истратил не
меньше пятнадцати месяцев. И не механическим присовокуплением новых слогов к тем, которые были добыты прежде, создавал он всякую новую форму, а другими, более изощренными способами:
Сначала: пиф.
Потом: пиф-пиф.
Потом: апиф.
Потом: капиф.
Потом: каапиф.
Потом: патиф.
Потом: копатиф.
Сын Н.А. Менчинской, судя по ее дневнику, больше двух с половиной месяцев овладел
словом «лампа».
Сначала: ям.
Потом: яма.
Потом: тапа.
Потом: ляпа.
-16-
Потом: лямпа.
Чтобы овладеть словом «пуговица», ему, как видно из того же дневника, понадобилось
четыре Месяца.
Сначала: пу.
Потом: пуга и пуца.
Потом: пугитя и т.д.
Образовывая слово «молоко», ребенок фиксирует и произносит сначала слог «мо», как
первый раздражитель, связывая его с оптическим раздражителем при виде молока. В дальнейшем он присоединяет к этому слогу второй ударный слоговой раздражитель – «ко» и,
смотря на молоко, говорит «моко».
Наконец он вводит третий слог – «ло» в конце или в середине слова, произносит
«моколо» и, наконец «молоко».
-17-
Глава IV . Из размышлений, детской речи моих
ровесников
Мне было интересно узнать, также ли своеобразно, не стандартно мыслят дети 21в., как
герои книги К. Чуковского, и как в их детской речи отражается их восприятие мира.
Оказалось, слово «людь» (человек на Урале) было единственным числом формы «люди»
и для 5- летнего Алеши Алексеева.
В его речи встречалось образование с помощью приставки и суффикса:
- Вот когда вырасту, буду банкиром. Если я приму на работу девочек и они будут
кокетничать, я их уволю, а приволю хороших и серьезных.
*
-Мама, солнце зажарчило!
*
Интересны образования с помощью суффикса, обозначающего действия, признак.
- Мы в садике со спортсменской тётей делали зарядку, а с музыкантской пели.
*
Мама собирается в телеграф, кладет деньги в карман, Алеша спрашивает:
- А эти деньги ты тете звонилке отдашь?
*
Трехлетний Саша называл почтальонку – кошеленкой.
*
- Я циркачу.
*
-Мой дядя стуляром работает.
*
Встречалось и усечение корня.
Надя, 3,5 года:
- Смотрите, кошь мышь поймала.
*
Встречается и свое понимание целого предложения:
Сказка ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок.
Надя пересказывает брату:
Указка ложь, да там намек,
-18-
Добрым молодцам звонок.
*
В новых словах, которые образовывают дети, проявляется пытливое исследование.
*
Маленькая Надя вместо слова прививка говорила приливка.
(«Критика» ребенка понятна: ведь лекарство «приливают» (льют))
*
Как уже отметили, аллегории и метафоры взрослых не понятны ребенку. Он мыслит
конкретными образами:
Алёша: - Мама, найди мне палочку. Я буду рыбу ловить.
Мама: - Ладно. Ты только в лужу не заходи.
Алёша: - Так нечестно: чтобы рыбку съесть, надо в воду лезть.
Схожесть предметов по признаку часто проявляется в речи ребенка, в употреблении их
по отношению к другому предмету.
*
- Мама, у нашей воспитательницы ноги бородатые.
*
- Мама, я буду есть из тельняшковой тарелки.
*
Мама поливает цветы, стоящие на полочке, капли воды упали на стул.
- Мама, смотри: жидкий стул!
*
По улице идет электрик. Маленькая Надя кричит:
- Смотри, мама, фонарик идет.
В этой главе использованы словообразования и мышления детей от 2 до 5, которым
сейчас 11-12 лет:
Алексеева Алеши, Михайловой Нади, Паркина Саши.
-19-
Заключение
В данной работе представлена лингвистическая деятельность К.И. Чуковского. Он
раскрывается как исследователь языка. Итогом многолетних размышлений Чуковского о
языке являлась книга «Живой как жизнь». В этой книге Чуковский отстаивает «все живое» в
нашей речи перед опасностью бюрократизации и стандарта языка. Вступая в дискуссию о
русском языке, он отмечает, что зло не столько в употреблении иностранных слов, разного
рода сокращений, диалектных и жаргонных слов, как считают некоторые языковеды, а
сколько в засилье канцелярских и бюрократических оборотов, в безличности и стандарте.
Чуковский не мог оставаться равнодушным к убогим канцелярским выражениям в
литературной статье, в научном сочинении, в обыденной речи, дате в детских письмах к
нему. Причину бюрократизации языка Корней Иванович видел в равнодушии к судьбам
людей: шаблоны созданы затем, чтобы прикрывать черствость бюрократов. Ученый
лингвист считал, что в искоренении этого зла важную роль должны играть рычаги
просвещения – радио, кино, телевидение, газеты и журналы.
Эта борьба за чистоту языка, за «все живое» в языке была войной не только против
казенного шаблона, но и борьба за высокую нравственность и культуру человеческих
отношений.
Вторая часть данный работы посвящена исследованию Чуковским детского языка,
закономерностей детского мышления. Чуковский считал, что своеобразие детского
мышления, как в зеркале отражается в речи ребят. В книге «От двух до пяти» Чуковский
собрал богатейший лингвистический материал, чтоб показать, что язык – народен, «ребенок
учится языку у народа, его единственный учитель – народ». Чуковский-лингвист дал анализ
структуры слов и оборотов детской речи, словообразования.
Автор исследовательской работы остановилась на некоторых особенностях детского
словообразования и мышления, представленных книге К.И. Чуковского «От двух до пяти» и
объяснила способы образования новых слов, в основе которых лежит своеобразное
мышление, «неиспорченное» восприятие мира ребенком.
В последней главе данной работы собраны размышления ровесников автора
исследования, где видим также новые слова, которые образуют дети, где проявляется их
нестандартное мышление. Сравнивая особенность мышления героев книги Чуковского,
закономерность детской речи, с мышлением, речью ровесников автора исследовательской
работы, можно сделать вывод: что язык и нынешних детей тоже народен.
-20-
Список литературы
1. Корней Чуковский. Собрание сочинений в шести томах. Том
первый. М.,
Художественная литература, 1965г.
2. Жизнь и творчество Корнея Чуковского. М., Детская литература, 1978г.
3.Смирнова В. Корней Иванович Чуковский.// Корней Чуковский. Стихи и сказки. От
двух до пяти. М., Детская литература, 1981 г.
4. Энциклопедический словарь юного литературоведа, Москва, Педагогика, 1988 год.
-21-
Тезисы исследовательской работы Тувалевой Юлии, ученицы 7 «б»
класса «РГОУ Ядринская национальная гимназия-интернат»,
руководитель: Алексеева Ирина Владимировна, «Лингвистическая
деятельность К.И.Чуковского. Книга «От двух до пяти»
Цель: познакомить с лингвистической деятельностью К.И. Чуковского, с
закономерностями языка детей от 2 до 5.
Задачи: --рассказать об отношении лингвиста-ученого к изменениям в языке;
-- отметить борьбу К. Чуковского за «все живое» в языке;
--рассказать об изучении К.И. Чуковского детского языка;
--познакомить с некоторыми особенностями детского мышления, словообразования,
изложенные в книге «От двух до пяти»;
--сравнить мышление, словообразование героев книги Чуковского и современных детей.
Актуальность темы в том, что она вызывает в читателе интерес к лингвистической
деятельности Чуковского; огромное значение имеет в мире лингвистики борьба за чистоту
языка против засилья иностранных слов, жаргонов, ненормативной лексики; данная тема
пробуждает особый интерес к детской речи, к законам словообразования и мышления детей.
Основные положения работы:
 К.И. Чуковский считал, что главная и самая опасная болезнь русского языка
заключена в засилье канцелярских и бюрократических оборотов;
 ученый-лингвист боролся за «все живое» в языке: против «канцелярита» в
литературной статье, в научном сочинении, в обыденной речи;
 К.И. Чуковский, исследуя детскую речь, установил закономерность детского
мышления: язык у всех русских детей развивается по одним и тем же законам (дети
оглаголивают имена существительные, удваивают первые слоги, выбрасывают
трудные слоги, борются с метафорической речью и т.д.);
 в книге «От двух до пяти» Чуковский раскрыл некоторые особенности детского
словообразования и мышления и пришел к выводу, что язык – народен, «ребенок
учится языку у народа, его единственный учитель – народ»;
 сравнивая особенности мышления, словообразования героев книги «От двух до пяти»,
написанный полвека назад, с мышлением, словообразованием ровесников автора
исследовательской работы, можно сказать, что их язык развивается по тем же
закономерностям, что установил ученый-лингвист Чуковский.
Защита.
Меня зовут Тувалева Юлия Владимировна.
Моя исследовательская работа называется «Лингвистическая деятельность К.И. Чуковского. Книга
«От двух до пяти».
Я выбрала эту тему потому, что, когда читала о Чуковском, узнала, что он был не только поэтом,
переводчиком, но и исследовал язык, и особый интерес проявлял к детской речи.
Чуковский давно интересовался особенностями детской речи, он писал заметки о детском языке,
эти заметки потом выросли в известную всем книгу «От двух до пяти». В этой книге К.И. Чуковский
хотел «найти закономерности детского мышления и четко сформулировать их», чтобы они были ясны не только языковеду, но и простому читателю. Цель данного реферата – познакомить с лингвистической деятельностью К.И. Чуковского, с закономерностями языка детей от 2 до 5. Для достижения
цели пыли поставлены следующие задачи:
 во-первых, рассказать об отношении лингвиста-ученого к изменениям в языке;
 во-вторых, отметить борьбу К. Чуковского за «все живое» в языке;
 в–третьих, рассказать об изучении К.И. Чуковского детского языка;
 в-четвертых, познакомить с некоторыми особенностями детского мышления, словообразования,
изложенные в книге «От двух до пяти»;
 в-пятых сравнить мышление, словообразование героев книги Чуковского и современных детей.
Условно мою работу можно разделить на две части.
В первой части рассказывается об изучении Чуковского русского языка, о его отношениях к изменениям в языке, о борьбе против засилья бюрократических и канцелярских оборотов в речи и за
«все живое» в языке, в том числе в языке литературы и науки.
Во второй части рассматривается исследование Чуковским детского языка. Здесь я знакомлю с
некоторыми особенностями мышления, словообразования детей, о которых сказано в книге «От двух
до пяти», но я на этом не останавливаюсь. Когда я изучала некоторые особенности словообразования
героев книги Чуковского, меня заинтересовала одна мысль; также ли своеобразно не стандартно
мыслят дети 21 века, как и герои книги Чуковского, которые жили почти 100 лет назад. Я собрала
материал, рассуждения наших гимназистов, когда им было от двух до пяти, и пришла к следующему
выводу, что нынешние дети образуют новые слова по тем же законам, что наши дедушки и бабушки
в глубоком детстве.
И что удивительно в книге Чуковского встречалось слово людь диалектное слово, которое используется на Урале), и для одного из моих ровесников это слово, не являющейся нормой языка тоже
было формой единственного числа слова люди.
При работе над этой темой я использовала следующие методы: сбор материала, рассортировка
материала, анализ, дедукцию, индукцию, сравнение.
И так, раскрывая лингвистическую деятельность К.И. Чуковского, особенности детской речи,
которую он исследовал, я сделала следующие выводы:
- во-первых, Чуковский отстаивает «все живое» в языке: борется против бюрократизации и стандарта языка.
- во-вторых, причину бюрократизации языка Корней Иванович видел в равнодушии к судьбам
людей: шаблоны созданы затем, чтобы прикрывать черствость бюрократов.
- в-третьих, ученый-лингвист считал, что в искоренении этого зла важную роль должны играть
рычаги просвещения – радио, кино, телевидение, газеты и журналы.
- в-четвертых, в книге «От двух до пяти» Чуковский собрал богатейший лингвистический материал, чтоб показать, что язык – народен, «ребенок учится языку у народа, его единственный учитель
– народ.
- в-пятых, Чуковский-лингвист дал анализ структуры слов и оборотов детской речи, словообразования.
- в-шестых, сравнивая особенность мышления, словообразования героев книги Чуковского, мышлением, речью ровесников автора исследовательской работы, можно вывод: язык и нынешних детей
развивается по тем же законам, что установил ученый-лингвист К.И. Чуковский.
Актуальность этой темы в том, что она вызывает в читателе интерес к лингвистической деятельности Чуковского; огромное значение имеет в мире лингвистики, борьба за чистоту языка против
засилья иностранных слов, жаргонов, ненормативной лексики; данная тема пробуждает особый
интерес к детской речи, к законам словообразования и мышления детей.
В дальнейшем я хочу исследовать словообразования, мышления современных детей и сравнивать
их с мышлением и словообразованием героев книги Чуковского.