13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)

7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Лошкарева Е.П.. Дорогие друзья, добрый вечер. Мы очень рады вас всех сегодня
здесь видеть на седьмой лекции цикла «13 лекций о будущем». И как вы, наверное, уже
догадались из анонса, из ее краткого описания, после такого цикла таких серьезных
традиционных лекций о традиционных сферах – о промышленности, об образовании, о
макроэкономике – мы решили посмотреть на то будущее, которое нас ждет, немножко под
другим углом – со стороны сферы медиа, коммуникации. Не знаю, как вы, мы в этом
экспертами точно не являемся, поэтому нам вдвойне интересно узнать от нашего
сегодняшнего спикера, как же все это будет развиваться. И я рада представить Александра
Шульгина, продюсера, композитора. Думаю, дальше он про себя расскажет сам.
Александр, вам слово.
Шульгин. Добрый день, добрый вечер, не знаю. Если мы с трансляцией, то,
наверное, там уже вечер, ночь или… Привет всем.
Хорошее начало, когда объявили, что здесь было несколько лекций про серьезные
темы, а сейчас будут про эти медиа, коммуникации какие-то. То есть получается, что я
должен буду сейчас доказать, что моя тема не только не менее серьезная, а даже еще более
серьезная, потому что все остальное и зависело, и будет зависеть, и еще более будет
зависеть, или даже, скорее всего, для многих серьезных тем места не останется, потому
что все займет совершенно другая экономика. И не потому что мы переходим в
постиндустриальное общество, поэтому серьезные темы, скажем, многие из них отпадут
за отсутствием уже предмета обсуждения, но и потому что коммуникации всегда есть,
были и будут основой для любого другого серьезного бизнеса. Или тем, какие вы там
обсуждали.
Меня попросили сделать форсайт. Вообще форсайты – вещь очень интересная. Я
начал делать прогнозы – это не совсем форсайты, а это именно четкие прогнозы – я начал
делать прогнозы в 2005 году, их публиковать под своим именем. То есть не просто как-то
вот так, знаете, что-то сказать, наговорить, а потом перейти на другую работу. И
публикую их либо по мере необходимости, либо раз в год публикую. Какие-то последние
я сделал в 2009 году на вариант 2010-2020 прогнозы. И сейчас мы просто смотрим
исполнение этих прогнозов, сверяем их и радуемся. Потому что свойство какое-то
странное: всего лишь один прогноз не сбылся, и то мелкий, и то хотелось человеку так
немножко подыграть, персонально-личный. Поэтому 2010-2020 выбрано неслучайно. Вот
здесь написано, видите, - 2010-2020, - потому что это лекция, которую я прочитал уже
почти во всех крупнейших международных университетах, начиная от Гонконга, Сеула до
Европы или откуда… смотря как считать. Делая форсайт на 2010-2020, я решил вернуться
к этой теме, сделать ее немножко апгрейд просто, соответственно, и отсюда рассказать эту
тему здесь.
Но есть еще вторая презентация. Если пойдет дальше, то мы вторую, коротенькую.
Потому что, насколько я понимаю, здесь выступали в основном теоретики такие, которые
сказали: «Я вижу так», - а потом, как мы говорим, перешли на другую работу или как-то.
А когда ты всю свою жизнь делаешь какие-то форсайты или делаешь какие-то прогнозы и
отвечаешь за это не только своими, скажем, средствами разными, но средствами еще и
нематериальными, то есть это именем или еще чем-нибудь, то тогда ты мыслишь
совершенно по-другому.
Скажем, если я уже один из, наверное, все-таки – хотя я публично этого никогда не
делал, - но один из первых, наверное, венчурных инвесторов в IT-индустрию, софты и IT,
то есть я первые инвестиции сделал в 1994 году в Интернет и в 1998 году в софт (это
первые инвестиции), и сейчас вот я уже достаточно много с венчурным бизнесом
крупным связан. Но что такое венчурный бизнес? То есть вы все, наверное, знаете
примерно – это тот же самый прогноз или форсайт. Потому что если ты входишь на
какой-то стадии, скажем, не важно даже, на какой стадии, если ты входишь на более
серьезной стадии, когда ты серьезные деньги делаешь, то ты должен смотреть – ну какой
1
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
там горизонт? – пять лет, к примеру, да? То есть ты в 2010-м инвестируешь, чтобы в 2015
году – ну, если раньше получится, тот это вообще хорошо, - то есть в 2015 году сделать
exit, то есть продать это либо стратегу, либо выйти на IPO, либо сделать какой-то
следующий раунд другому инвестору. То есть ты должен примерно в 2010 году понимать,
как ты в 2015-м убедишь человека, что он в 2020-м получит свои выгоды. Что этот, вопервых, ресурс будет жить, что он будет развиваться, что во всей системе, в которой он
взаимодействует, он будет себя четко чувствовать, ты должен понимать эту систему,
среду, в которой он должен жить, соседствующие с ним среды должен понимать и
примерно, инвестируя, должен понимать, как в 2020-м следующее твое колено, этап будет
happy, будет счастлив. Если ты этого не понимаешь, значит, твои денежки будут… не
твои, вернее, а денежки твоих, собственно, инвесторов, кто дали в фонд или в управление,
будут тю-тю. То есть это приходится делать постоянно. И вот эта работа, которую ты
должен видеть всегда вперед, она постоянно-постоянно, как бы всю жизнь присутствует.
Поэтому вот эти форсайты очень интересны. Поэтому я сейчас буду рассказывать, с одной
стороны, о вещах, о которых вы все знаете. Но я вам покажу их с другой стороны. Я буду
пять раз говорить об одном и том же, десять раз буду говорить об одном и том же,
возвращаться и говорить (повторение – мать учения), пока мы не придем к одному
какому-то общему выводу в момент презентации или в момент потом ответов на вопросы.
Что важно всегда? Вот эта фраза для меня всегда является ключевой. Это я
использовал еще до того, как вышел фильм «Ной». То есть важно то, что вот эта фраза: «И
не было даже прогноза дождя, когда Ной построил свой ковчег». То есть это важно. То
есть не тогда, когда «гром не грянет, мужик не перекрестится». То есть ты должен
понимать, если ты живешь в современном обществе, а что, собственно, будет зимой-то и
зачем готовить сани сейчас. У нас прекрасная есть пословица, но вот эта фраза Говарда
Раффа мне нравится. Поэтому, исходя из этого – то, что сейчас может не предвещать чтото, а мы должны об этом думать уже и готовиться, - вот мы отсюда, наверное, будем
говорить, потому что это важно, собственно, для любого форсайта.
Введение, да? Вот пройдемся, что такое контент и контекст, социальные сети,
которые вы все знаете, що це таке новые модели, роль творческого мышления, придем,
что такое креативная экономика, и, собственно, ответим. Еще раз повторюсь, все, что
здесь есть, возможно, вы все знаете. Возможно, вы понимаете то, что в 2020 году
практически все будут иметь новую возможность соединения, то есть это будет
визуальное соединение, вот на таком качестве, что видео будет основой коммуникации, и
все, скажем, платежи подтверждающие наши будут иметь некие другие возможности.
Что такое новая среда обитания? Я ее называю новая среда обитания – New Media
Space. То есть будучи в цифровой среде, мы получили новую среду обитания. То есть
соединившись, наша обыкновенная среда, в которой мы живем, совокупно с цифровой
средой, которую мы сейчас имеем, она дает нам новую среду обитания, если мы понимаем
то, что мы будем везде, всегда соединены в 2020, везде будет, условно говоря, экран, то
есть мы будем находиться вот в этой параллельной среде постоянно.
Соответственно, мы выведем, что она интерактивна и коммуникативна; она
постоянно масштабируется; единственное, чем она создается, - человеческой мыслью,
больше ничем; является частью эволюционного процесса; интегрирует культурносоциальную и коммерческую деятельность – важные бизнесы тоже; объединяет
человечество; единственная новая для цивилизации – для постиндустриального общества.
Эти цифры вы тоже понимаете.
По оценкам уже на сегодняшний день, 2020 будет почти ближе к шести
миллиардам соединений народа. То есть что мы можем иметь? Мы можем иметь – эту
картинку вы, наверное, все знаете, - эта картинка показывает соединение в цифровой
среде в обыкновенном фиксированном Интернете. Но мы понимаем, что это похоже на
какой-то человеческий мозг, да? То есть вот этот глобальный мозг, то, что мы имеем, да?
2
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
То есть мы получаем путем коммуникаций новую среду. Не только это большие данные,
которые начинают обрабатываться, давать нам разные прогнозы, вычисления,
прогнозировать непрогнозируемое, делать из миллиарда ситуаций одну и только одну
вероятную, и, соответственно, мы можем представлять, как будет развиваться жизнь, то
есть возьмем на себя функции, наверное, создателя, обладая вот этим колоссальным – ну,
мы так условно об этом говорим, - обладая вот этим колоссальным мозгом. Но вот то, что
мы начинаем иметь, это гораздо более серьезней, чем некие серьезные темы, которые
были и говорили.
Что такое новая среда обитания? То есть мы опять процитируем Маклюэна и
говорим о том, что человек, подключившийся вот к этой новой платформе, собственно,
сам становится вот этой сетью. И мы прекрасно знаем, что сейчас идут разработки нового
Интернета, новой коммуникационной возможности, потому что то, что сейчас есть,
неидеально. Вплоть до того, что разрабатывается очень серьезно как тест, называется
вайфай, то есть мы через биологические клетки можем коммуницировать друг с другом. А
если мы пойдем в какую-то среду, скажем, как линзы, которые будут интегрированы через
глазную жидкость с организмом и так далее, то мы без всяких этих вживлений чипов
будем на самом деле уже коммуницировать друг с другом, то есть мы же и будем
коммуникацией.
Что еще важно здесь? Что вот в новом пространстве человек меняется, что он
начинает преобразовываться, мы начинаем видеть некоего нового человека. То есть вот
эта цитата, которую мы видим, то есть это идет изменение самого человека. Мы имеем
новую форму ощущения мира, мы имеем новый мир, безграничные возможности. Ну, вот
опять-таки это те цитаты, о которых мы говорим.
То есть что по истории мы знаем? Мы к этой истории будем еще раз возвращаться
в другой части этой презентации. Как развивалось человечество всегда? То есть почему
развивалось человечество? Мы говорим: «Труд создал человека», - вот мы когда читаем,
да? Ничего подобного. Человека создали коммуникации. Потому что когда человек жил в
пещере, у него была одна история. Но как только из пещеры кто-то переселялся в другую
пещеру или в деревню, начинала возникать надобность коммуникаций, как будут одни
коммуницировать не через триста метров, а через тридцать километров. Коммуникации. А
неважно, какие коммуникации. Эти коммуникации могут быть дружественными, эти
коммуникации могут быть враждебными (военные захваты – это тоже коммуникации) –
неважно, это коммуникации. Что тогда оставить своим детям, которые отселились и все?
Вот эти коммуникации заставляли человечество начать думать, как мы будем
коммуницировать. И вот эта надобность коммуникаций, возможность коммуникаций
всегда являлась основной технологической революцией и основным этапом взрыва
человечества.
То есть открытие новой земли, скажем, Америки, к примеру, Нового Света,
стимулировало как раз большой рост, колоссальный рост, я уж не беру развитие Римской
империи и всех прочих, она сделала очень много движения, роста, то есть научная
революция была вынуждена следовать за вот этой надобностью - «как?». Вот мы хотим же
коммуницировать с космосом и думаем, как выйти в космос, есть ли там другие люди, и
вся у нас работа (а что нам в космосе делать-то? – больше ничего) – мы ищем
возможность вот этого расширения пространств коммуникаций. Вот мы всегда шли, мы
шли-шли-шли, открывали мир, мы выходили из одной деревни в другую деревню, потом
города, потом оказалась там какая-нибудь Римская империя, потом оказалось, что есть
еще Китай какой-то, потом открылись новые… Америка открылась. Из Америки, с
востока на запад, надо было железные дороги тянуть. Это все коммуникации. Торговые
коммуникации, но это коммуникации. Между Старым и Новым Светом, вызовы, и все…
И мы в XIX веке вдруг обнаружили, что мы, в общем-то, мир-то открыли. Поняли.
А скорость разогналась. Мы попытались в космос. В космос пока вот не получилось. И мы
3
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
с этого разгона как ушли в параллельную среду обитания, и, по большому счету, мы
начали строить – что мы начали строить? – (если мы вернемся сюда) новую вселенную.
Это новая вселенная – параллельные миры, вселенная. То есть вот эта новая вселенная,
которая является безграничной совершенно, дает нам возможность, человечеству,
расширяться, и двигаться, и коммуницировать там. И вот это является основной
ситуацией.
То есть что революция в общении у нас, да? У нас, так же как в прошлое время
доисторическое (мы к этому вернемся), появилась возможность распространения новости
мгновенно. Так же как доисторически в пещере ты жил, у тебя был весь твой ареал
обитания – пещера. Ты сказал: «Эй, закончилось мясо!» – все услышали. Что очень
важно? Вот сейчас может быть неограниченному количеству людей глобально
распространена любая новость.
Что еще очень важно? Что на этот момент нам не нужно потребления энергии. Это
очень важно. То есть сохранение энергии, что было, когда… Понимаете, когда вот,
допустим, человечество было всего лишь, не знаю, миллион людей, оно для выживания
тратило такое же количество энергии, что сейчас. То есть вот это количество энергии
затраченной очень важно. То есть человек, привязанный к глобальной сети, для всего
этого тратит достаточно мало энергии.
То есть вот опять-таки революция мгновенных коммуникаций: событие мгновенно
становится известным; мускульная энергия человека и животных в этом балансе
цивилизации становится, притом что, скажем, сингулярити населения растет, и мы
вынуждены эту энергию, глобальную энергию человечества, демпфировать, - это
естественно, опять-таки природа очень умная; средства массовой информации и
коммуникаций (по средствам массовой информации мы опять-таки вернемся чуть позже)
становятся мгновенно доступными, то есть не лимитированными.
То есть примерно вот график коммуникаций. Кто примерно понимает, что такое
рост и точки сингулярности, то мы понимаем то, что мы практически эту точку прошли.
То есть мы идем туда, где нет коррекции, а где есть точка уже невозврата пройденного,
мы идем практически в бесконечную точку коммуникаций. Что, в общем-то, это
показывает? Ну, это вот какие информационные пространства добивалось 50 миллионов
людей за какой промежуток времени. Это, в общем-то, то, что происходит с
традиционным медиа, - то есть падение традиционного медиа. Мы не слушаем Комкон,
мы не слушаем, что это, - вот это реальные картинки. То есть не то, что там рисуют нам
рейтинги и все прочее.
Теперь мы возьмем, а что, собственно, вот в этой новой среде обитания у нас
существует? В новой среде обитания существует контент. Что такое контент? Многие
понимают под понятием «контент» какой-то мультимедийный контент или
информационный контент. Нет, контент – это все, что наполняет эту среду. Что бы ни
наполняло среду, это есть контент. Дальше вопрос, какой он. И, соответственно, контент,
что бы ни наполняло, - это момент творческой мысли. Я сейчас забегу, у меня там где-то
есть, что у нас понятие творческой мысли или креатива означает, что это какой-то, я не
знаю, художник, или дизайнер, или кто-то, - вот он творческий, а все остальные,
собственно, не творческие. Нет. Любая мысль является произведением творчества, даже
если она скопирована копипастно откуда-то, чья-то, неважно, может быть, чуть-чуть
доработана, это все равно является элементом – она может быть удачной или неудачной –
является элементом собственно творчества. Любая мысль.
Соответственно, виды контента. Это тексты; графика: фото, кино; мультимедиа:
аудио, видео; приложения. И, наверное, что-то будет далее. Скажем, что такое контент в
цифровой среде? Если мы возьмем какой-нибудь простой момент, связанный с музыкой,
то практически вся сейчас музыка перешла на цифровую среду. То есть вот здесь цифра
85, по-моему, последняя цифра, день или два назад видел, - 92% уже.
4
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Что происходит с такими платформами, как YouTube, если вы знаете или не
знаете? YouTube стал, собственно, большущей платформой для, скажем так, нескольких
миллионов креаторов. Популярные креаторы на YouTube на сегодняшний день – молодые
ребята, которые имеют миллиарды фолловерсов, могут зарабатывать и зарабатывают на
сегодняшний день – это молодые ребята – от 50 до 500 тысяч долларов в месяц
наличными, заключают сделки. Вот одна из последних сделок: компания, по-моему, Mary
Kay заключила пять миллионов долларов контракт с девочкой, которая завязывает
косички и показывает, как краситься. 15 лет девочке. Но у нее миллиард просмотров,
фолловерсов, и это является более эффективным, чем нежели какая-то реклама на столбе
или в телевизоре, на мертвом языке, и все прочее. То есть YouTube – вот так происходит.
Компания «Мейкер Студио», четыре года назад созданная двумя молодыми
людьми – молодыми людьми, это все молодая креативная экономика, – получила через
год 150 миллионов долларов кэшем от YouTube поддержки и почти за миллиард была
продана месяц назад «Уолту Диснею». В компании «Мейкер» работают сейчас 67 тысяч
креаторов со всего мира. Работают – это означает, они существуют и кормят свои семьи за
то, что они получают.
То есть это данность, которая, скажем, людям в традиционных СМИ-медиа
непонятна. Просто вообще непонятна. И они не понимают традиционные медиа, вот эти
молодые ребята по 17-18 лет, а эти не понимают этого. То есть то, что там происходит
революция, нужно видеть YouTube -фестивали. Я был на YouTube -фестивале в Сингапуре
дважды, в Сеуле, то есть везде, где… Но я это видел, скажем, в хронике, когда «Битлз» в
Америку приезжал, - истерики. Вот то, что сейчас происходит там, когда это происходит.
Соответственно, что происходит? Происходит цифровое направление коммерции.
Это не только происходит коммерция в виде электронных продаж или еще что-то, а
происходит то, что начинает все двигаться в сторону собственных медиа (мы отойдем), и
вокруг собственных медиа начинают формироваться собственные экосистемы, контенты и
другие ценности, вокруг твоего, скажем, детища, будь это бренд, будь это компания, будь
это канал коммуникации. Соответственно, вот мы видим, это то, что начинает делать
вэлью вокруг твоего контента. То есть контент не просто сам, а контент начинает
обрастать какой-то вот… как зернышко, начинает выдавать, раскрываться цветами, и это
обязательные вещи, конечно же.
Если возможно, я просто сейчас из этой серии пройду всякий личный опыт. Могу
только… Ну ладно, потом, позже там остановлюсь.
Мы возвращаемся к теме социальных сетей. В свое время Маршалл Маклюэн,
очень хороший, один из ярчайших провидцев, наверное, даже, назвал это большой
деревней. И правильно, это большая деревня, можно называть большой пещерой. То есть
что такое социальная сеть? Это как в большой деревне, когда коммуникации были
простые. Совершенно простые коммуникации. Ты встал на лобное место, огласил что-то,
и все узнали. Все. То есть социальные сети – это становится вопрос такой большой
деревни. Соответственно, существует множество социальных сетей, которые
объединяются по профессиональным, по гендерным, по социальным или по каким-то
территориальным порой признакам.
Соответственно, если мы смотрим одни из последних данных, то примерно мы
видим вот такую сейчас четверку социальных сетей. Мы видим, как меняется
драматически история в социальных сетях, мы видим, как меняется социальный Media
Landscape. Мы видим, как традиционные медиа меняются, из так называемой эгосистемы
формируют экосистему вокруг твоих каналов контента и всего прочего. Мы видим, как
централизованное медиа идет в открытую экосистему открытого контента. Мы видим, что
даже, скажем, одни из последних независимых медиа начинают проигрывать совершенно
другим, то есть взаимозависимым медиа. Это очень важно, потому что новые медиа
являются некими медиа, которые сверху спускали. Вот есть какой-то там канал, который
5
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
сверху поливает информацией и спускает вниз (мы тоже этого коснемся), а
интерзависимые медиа – это означает то, что это медиа зависимо от нас всех, которые там
существуют, что дает знания совсем другие. Это экосистема социального телевидения, то
есть мы смотрим, как она развивается.
К чему мы идем, допустим, в России наконец-то? Мы видим, что апреле 2012 года
Яндекс побил Первый канал, мы видим то, что в 2012 году цифры Яндекса показывают
вот такое, и в 2013 году уже убыток Первого канала составил один миллиард рублей при
3,8 миллиарда рублей госдотаций и при выручке 29 миллиардов рублей. А прибыль
Яндекса за 2013 год составила 14 миллиардов рублей при выручке больше, чем выручка
Первого канала. Прямо понятно, что затраты и опексы так называемые у Яндекса
ничтожны по сравнению с ведущим телеканалом. Последние данные вчерашние были
получены, что драматическое падение ведущих телеканалов. То есть ведущие телеканалы
у нас сейчас проиграли, стали меньше 50% контролировать рынок по сравнению с
маленькими нишевыми каналами. Маленькими нишевыми каналами, которые начали
откусывать все больше и больше куски, собираясь, являются в первую очередь каналы,
которые начинают вещать не только традиционным способом, особенно нет, или что-то
есть в кабеле, а которые идут, условно говоря, в открытый доступ и совершенно в другой
цифровой среде. То есть вот такие радостные моменты, даже для нашей российской
действительности. А на каких-то других территориях, где, скажем, быстрее этот проходил
момент, потому что либо общество быстрее было готово, либо, скажем, технологически
было быстрее. Допустим, как Южная Корея. Это маленькое государство, много живет,
быстрее можно было охватить, покрыть, доставить оптики и все прочее, то есть очень
быстро произошли там какие-то моменты.
Факты социальных сетей, коммуникаций. Скажем, поколение миллениума уже не
видит разницы общения в соцсети и в… у них нет. То есть у них нет понятия на
сегодняшний день «ты сидишь на сайте» или «зайду в Интернет» - вообще нет такого, то
есть это для них естественная вещь, точно так же как для нас естественно электричество.
Электричество существует, скажем, сто лет. У меня бабушка еще рассказывала, как они
при лучинке, когда протягивали это электричество, и они как бы жили. Кто-то помнит,
когда еще телевизора не было, а кто-то еще помнит, когда телефона не было в квартирах,
и уж мобильных тем более. Вот это поколение – в цифровой среде. Оно родилось в
цифровой среде, и для них цифровая среда является естественной, и для многих она
является более даже предпочтимой. И не потому что более предпочтима для нас, нам
кажется: а, они много сидят, не знаю, где-то. Нет, для них это естественная вещь, это
данность. Если ничего с ними не происходит, ничего плохого не происходит, это
данность, это такое развитие – развитие, куда мы их назад уже, в свое, не затащим, так же
как и бабушка нас не затащит в мир, где нет электричества. Не затащит. Хотя, может
быть, да, действительно, это было прекраснее, чище: лучина, восход солнца, спать лег, с
солнцем встал. Значит, соответственно, вот так.
Вот за последний год каждая третья семья в США образовалась посредством
социальных сетей. Данность. Для молодых поколений она будет каждая формироваться.
Причем она не будет формироваться здесь, она будет формироваться глобально. Я,
молодой человек, встретил на другом конце Земли, в другой стране. У них нет границ. Это
очень важно для государственных изменений, потому что я уверен, что через 10-15 лет
понятие государства перестанет существовать. Но это будет отдельная тема, когда я уже
буду, наверное, на пенсии. Что?
Реплика. В какой стране?
Шульгин. В какой стране будет…
Реплика. Кто будет платить?
Реплика. Вы будете на пенсии в какой стране?
6
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Шульгин. Да я вот и задумался, понимаете? Это отдельная точка для прогноза, я
подумаю, да, сделаю прогноз. Да я задумался, что не буду, наверное, никогда.
Соответственно, это вот примерно идут электронные платежи. Мы понимаем то,
что, скажем, сейчас (я буду к этому тоже возвращаться, к этим линзам), что вот этот
Google Glass или линзы, которые сейчас, конечно же, имеют только прототипы, потому
что мы не понимаем, как они будут питаться. Как бы вопрос будет решен, будут питаться
от энергии человека, разумеется, никакой больше другой здесь не будет энергии, это
естественная вещь. Соответственно, и энергии в человеке достаточно, чтобы… нежели
чем в батарейке, да? Соответственно, мы понимаем, что даже в Google Glass есть уже
условие, когда ты можешь акцептовать платежи автоматически мыслью какой-то своей.
То есть вот мы сейчас еще говорим, созданы прототипы управления Интернетом
посредством человеческой мысли. Кто-то из вас, наверное, видел уже, создаются
компьютеры или, скажем, какие-то прототипы управления машинами или самолетами
путем мысли человеческой. Вот у меня будет форум на следующей неделе, и приезжает
профессор Гонконгского PolyUniversity, он возглавляет глобальную группу, самую
ведущую, по созданию искусственного интеллекта. Там несколько есть направлений, от
маленького искусственного интеллекта для… Вот это, конечно, послушать, ты
подумаешь, что ты читаешь какие-то фантастические моменты. Поэтому это создание
прототипов посредством человеческой мысли – это уже даже не та фантастика, которую
он рассказывает. То есть мы понимаем, что в недалеком будущем совершенно, мы ничего
не будем искать, то есть настолько будет через бигдейту, через твое сканирование
поведения и всего, что, в общем-то, не ты будешь чего-то думать. То есть задача любой
среды в данном случае, что ты не успел еще подумать, а тебе это все уже, собственно,
пришло, предложено, или ты даже уже это оплатил. Это все будет возможно.
Теперь мы вернемся к теме медиа. Форсайты медиа, что медиа… То есть до этого,
возможно, было какое-то, скорее всего, может быть, даже и вступление.
Метаморфозы. Назовем их метаморфозами, да? Что вот было доисторическое, да?
Доисторическое – это было, вот человек встал, крикнул что-то на лобном месте, триста
человек его услышало. Больше уже нет. Почему? Потому что дальше уже пошла техника.
То есть коммуникации принуждали человека усилитель делать, что-то там, чтобы кричать,
повыше какую-то историю. Но он начал изобретать, то есть изобретать, как
коммуницировать. Не здесь и сейчас, а посредством: вот меня сейчас нет, я должен что-то
оставить или как-то передать. То есть вот пошла наскальная живопись, пергаментные
свитки, берестяные грамоты – это все методы коммуникаций. Это не проявление себя, а
это методы коммуникаций, это делается только для коммуникаций. Значит, книги,
соответственно, в Китае, у них в Европе Гуттенберг – опять-таки все это момент
инноваций для коммуникаций.
Что произошло, как мы получили первое медиа? Это опять-таки продукт
инновации – станок, с другим продуктом инновации – паровым котлом и поездом.
Распространили газету. Газета – это листочек, названный по имени итальянской монетки,
за которую первые листочки распространялись, – газета. То есть взял вот эту газету и,
собственно, распространил на расстояние триста километров – первая дистрибьюция. И
так мы увидели, в общем-то, The Times, да? Мы можем говорить, что это первое средство
массовой информации.
Но мы должны понять, что такое медиа вообще. Медиа – это индоевропейский
корень, это означает на всех языках одно и то же: посредник. То есть между тем, кто чтото придумал, контент придумал, значит, и у него единственный результат его
деятельности, и для того чтобы он донес до какого-то ограниченного, все равно
ограниченного (разница между New Media Space и медиа – это ограниченное все равно:
300 газет, тираж 300, или радио – 50 тысяч человек), неважно, ограниченному количеству,
на ограниченной территории он донес что-то, да? Это, конечно же, свою роль играло до
7
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
того момента, когда медиа начало, собственно, преломлять, искажать, добавлять,
редактировать, менять и, собственно, уже перестало быть посредником, а стало, скажем,
быть кривым зеркалом. Вот этот пик всего этого мы видим, собственно, практически мы
свидетели последних вот этих медийных турбуленций, когда мы не понимаем, где здесь
есть что. И мягко в этой турбуленции медиа будет уходить в игровые реалити-шоу, если
мы понимаем под медиа сегодня, все остальное, конечно, будет совершенно по-другому
быть. То есть нам посредник не нужен, то есть все, что делается, - избавление от
посредника.
Вот тут семь основных медиа, как они были. Печатные, когда XV век, звукозапись,
кинематограф, радио, телевидение, интернет-медиа (то, что мы думаем, что онлайн-медиа
вот существует), мобильные даже медиа с 2000 года. К этому я сейчас вернусь,
соответственно. Были там эволюция медиа в XX веке, эволюция медиа – опять-таки
радио, телевидения и развитие рекламы в медиа и в новых медиа, эволюция печатания,
мирового пространства коммуникации.
Что вот прошло после 2000 года, это зарождение новой среды обитания, вот новой
New Media Space, то есть тогда, когда медиа дало возможность коммуницировать здесь,
везде и сейчас. Когда ты привязан к Интернету, то есть к компьютеру, к фиксированному:
где-то должен пойти, тук-тук-тук, сесть, открыть, войти, набрать www.cnn.rbk.lenta.ru
онлайн, - это все-таки, может быть, Online Digital Media. Когда ты находишься здесь и
сейчас в полной коммуникации, что дают смартфоны, на сегодняшний момент это
началось – возможность постоянно быть в коммуникации, постоянно быть включенным,
постоянно быть онлайн, постоянно иметь возможность получать и быть полученным. То
есть вот это и есть зарождение новой среды, которое мы видим сейчас.
То есть что произошло в метаморфозе сейчас? Мы увидели, что появился взамен
существующих традиционных медиа, начало распластываться на две вещи. Я-медиа: я – у
меня может быть 30 подписчиков, фолловерсов, читателей моих, я не знаю, может быть 30
тысяч, может быть 30 миллионов, или может быть несколько даже, под миллиарды, как
мы видим в YouTube какие-то взрывы там людей. То есть он становится Я-медиа. То есть
вот у людей может быть подписчиков, которые получают его новость, больше, чем у
любого традиционного СМИ сегодня или чем у большинства традиционных СМИ.
Сила влияния недооценима. Я первый раз увидел силу влияния – такую вот,
эффективную, - когда году в 2009 мне для сотрудника нужно было (его выставили прямо
со съемной квартиры) найти квартиру. За три минуты мы получили три варианта квартир
ниже по цене вот здесь. То есть в 10 часов я разместил объявление у себя, в 12 часов он
уже заехал в квартиру. То есть вот никакие «Из рук в руки» не сравнятся с этим, и все, что
нужно, мне стоит только вот сделать маленький пост, и все, что есть, мы получаем,
условно говоря.
Соответственно, Я-медиа. Социальные сети, комьюнити – все они помогают
существованию вот этого понятия, в этой метаморфозе медиа Я-медиа позволяют Я-медиа
точно так же монетизировать свою ситуацию. Многие из них, как я сказал, «ютьюбовцы»,
вот эти звезды YouTube, монетизируют достаточно успешно. И, скажем так, российские
молодые ребята – в топ-10 YouTube три российских. Помимо Russia Today, которая
обогнала в цифровой среде все каналы западные, CNN и BBC, в шесть раз, то есть рейтинг
Russia Today нереальный совершенно в мире, и помимо Russia Today еще двое молодых
ребят, сообщество молодых ребят по рейтингу. То есть мы там занимаем достаточно
места, мы можем это сделать, умеем это сделать. И вот эти молодые ребята достаточно
оригинальны, потому что в открытой экосреде ты по-честному конкурируешь. То есть ты
не украл что-то, а потом пошел на канал или там поставил на радио. То есть интересно,
да?
Чем это важно? То есть если традиционные медиа пытаются впихать в нас
информацию, то здесь, собственно, мы часть этой среды. Мы – часть этой среды. Поэтому
8
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
ROI, если вы знаете, return of investment – это возвратные инвестиции означает, то здесь
return of involvement, то есть возврат на твое участие – то есть насколько ты вовлечен в это
все, настолько, собственно, ты являешься медиа или ты являешься отражателем этого
медиа.
Мы понимаем, что завтра (я думаю, что не больше трех лет осталось)
традиционные всякие телеканалы станут просто кнопкой на смартфоне. То есть чем
кнопка, скажем, Первого канала будет отличаться от кнопки, не знаю, если я сделаю
кнопку или вы сделаете, - по большому счету, ничем. Бюджеты на продвижение будут
сильно урезаны, потому что… или, скажем, я думаю, что молодые ребята будут быстрее
обходить, потому что те неповоротливые совершенно. А почему это произойдет, сейчас
тоже опять скажем.
И основная метаморфоза тоже произошла в том, что сейчас создаются собственные
медиа. Собственно, собственные медиа начинают создавать практически все сейчас
бренды. Скажем, вот второй бренд компаний FMCG AB Interbrew – 75% всего своего
бюджета на традиционные медиа они сняли и строят свои собственные медиа,
коммуникации. То есть мы вернемся к Red Bull Media, сейчас дальше пойдем.
То есть пионером здесь был Red Bull Media, который снял все свои бюджеты и
начал строить четыре основных… у него сейчас четыре основных коммуникационных
канала со своей средой. Он выбрал то, что для него его потребитель – это любители
экстрима, любители, скажем так, жить экстремальной жизнью, или наблюдать за
экстремальной жизнью, или иметь чуть-чуть экстрима. Поэтому они выбрали это – от
жесткого экстрима до более мягонького экстрима, у них разные там каналы со своей
аудиторией. Мы знаем о том, что вот этот прыжок из космоса, который сделал
Баумгартнер, обошелся Red Bull в 11 миллионов: 7 миллионов долларов – это был
технический подъем, вот эти все ракеты, носители и все прочее, и 4 миллиона долларов –
гонорар этому Баумгартнеру и такой легкий маркетинг. Что такое одна реклама, скажем,
Super Bull в Америке стоит 3,5 миллиона долларов. Минута рекламы. То есть 11
миллионов – это три минуты рекламы Super Bull. И мы понимаем, какой эффект (coverage)
сделала Red Bull с этим прыжком: она покрыла все, она поимела колоссальное влияние.
Но что еще важно, что Red Bull Media на сегодняшний день по капитализации
догнала сам Red Bull. То есть они не стали тратить эти деньги, относя их, условно говоря,
на телевидение или куда-то, а они их начали инвестировать в собственный продукт, и они
создали колоссальный совершенно собственный, независимый продукт и продолжают
развиваться. Этот продукт позволил им – внимание! – если они сейчас продают 7
миллиардов баночек в год по определенной цене, то они хотят к 2020 году увеличить
почти в два раза цену на баночку и увеличить в два раза ровно – 15 миллиардов баночек в
год продаж. Чем? Рекламой. Ну, Red Bull Media. Это собственное медиа. Вот это
называется факт. То есть FMCG-компании – это основные рекламодатели. Вот вторая
компания – AB Interbrew – 75% всех сняла, я думаю, что завтра она снимет все остальные
100.
Соответственно, почему рухнут телеканалы? А кто им деньги даст? У них не будет
денег. Ну что-то, может, социальные телеканалы, пакеты государство будет доставлять
через кабели, но мы будем понимать, что рекламодатель будет не заинтересован в этом,
потому что это будет уходить на деревню, куда-нибудь в тундру, потому что молодое
поколение не будет смотреть эти социальные, ну просто не будет смотреть. Люди,
которые покупатели, не будут смотреть – нет рекламодателя, да?
То есть это как примерно работает собственное медиа сейчас, экосистема
собственных медиа. Дополнительные возможности: создание собственных социальных
сетей по принципу собственных медиа; управление краудсорсингом получает; управление
поведением людей, основывающихся на восприятии по образцам.
9
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
То есть что будет, допустим, в каком-нибудь Новосибирске или Екатеринбурге?
Возьмем молочную фабрику. То есть найдя свои коммуникации со своей средой, она
будет понимать примерно: ага, столько-то молодых мам, вот у них тогда-то родятся дети,
тогда примерно столько-то нужно будет каждое утро детского питания, ребенок растет,
они следят, у них позволяет это… То есть любой будет иметь продукт, фабрика будет
работать спешно, она будет понимать, кому какой продукт нужен, где как, не по замерам,
она будет четко, через контакты со своей средой, если наладит, она будет четко понимать
вот эту реакцию возврата и все прочее. Не только фабрика молочная, любая, ей нужно
будет иметь свои, скажем так, собственные медиа. Не каждая структура может себе, как
Red Bull, позволить собственные медиа с собственными группами, но, соответственно,
будут какие-то серьезные кластеры. Вот мы сейчас думаем о создании таких креативных
новых цифровых кластеров, которые могут делать работу именно по помощи собственных
медиа для региональных структур.
Это вот Red Bull Media House как раз. Мы его пройдем, да?
Что опять-таки мы посмотрим? То есть вот если этот рисунок опять сингулярити
мы пойдем, то мы должны пойти либо к точке коррекции, либо мы уходим опять в точку
сингулярити, то есть мы опять вернулись к этой точке, и мы видим прекрасно, что мы эту
точку на сегодняшний день прошли.
То есть, соответственно, и итог. Итог – то, что спрашивают сейчас, кто победит
больше, старые медиа, новые медиа? Кто как победит? Все говорят о том, что: «Ну как же!
Все равно останутся старые медиа». Вот вы говорили о том, что телевидение убьет театр,
а театр живет. Я всегда говорю совершенно спокойно: убери подпорку из
государственного бюджета у театра, и этот труп упадет с большим грохотом. Все. Его нет.
Он живет исключительно за счет поддержки колоссальной наших налогов в виде
государственных дотаций и льгот любому театру. В Европе в ряде стран отказались от
дотации театрам, и вы можете приехать сейчас в какую-нибудь любимую Ниццу, пойти в
театр и посмотреть, как в маленьком каком-то непонятном помещении национальный
театр играет какую-нибудь постановку Шекспира в трениках, потому что, собственно, на
декорации у них нет денег. Собственно, это все ушло туда, куда оно должно было и уйти,
потому что… Потому что это прошло, эта форма прошла свою форму, неинтересно. То
есть на сегодняшний момент существуют другие формы, которые живут, - это
естественный путь развития.
Соответственно, не будет понятия, Я-медиа или старые медиа победят, потому что
не победят ни новые медиа, ни старые медиа, потому что будет только два вида медиа. То
есть под новым медиа всегда понимались какие-то цифровые онлайн-медиа. Будет только
два вида медиа. Даже это не медиа. То есть мы называем их Я-медиа и собственное медиа,
используя «медиа» как, знаете, общее слово, как ксероксом называется любой
копировальный автомат. Но это будут собственные каналы коммуникаций. То есть медиа
не будет как такового. Соответственно, вот коммуникационная среда будет путем я-я-я-я
и путем, значит… большие компании и продукты путем коммуникаций со своими,
скажем, лояльность коммуникаций со своими людьми.
Вот я затронул по поводу государства, что его не будет. Вот смотрите, в новой
коммуникационной среде что такое основа государства, если мы понимаем, если это,
скажем, не, условно говоря, жесткая тирания на маленьком пространстве? Основа
государства на сегодняшний момент – это такое, что в каком-то городе, в Сибири или в
какой-то другой стране, выбирали из 30 тысяч человек делегата, посла, отправляли его в
столицу, который будет представлять и голосовать за них, посылают туда. То есть вот их
средством коммуникации с государством и представительства в государстве будет вот это
выбранное, избранное, доверенное лицо. На сегодняшний день в цифровой среде он не
нужен. Ты можешь совершенно в цифровой среде высказать свое мнение четко, у тебя
будет точно твой IP, телефон, не знаю, личность, - мы все знаем, кто, что, чего, то есть
10
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
доля вероятности гораздо меньше, чем доля вероятности ошибки на выборных урнах и все
прочее, да? То есть мы можем все решать, мы можем спокойно решать, тихо это.
Но это большая проблема. Это большая социальная проблема. Во-первых, еще не
готово общество. Не готово общество еще хотя бы потому, что, скажем, новая
коммуникационная среда и новые решения – все прекрасно, но они имеют вторую,
обратную, сторону, то есть это социальные взрывы. Почему? Сокращение рабочих мест.
То есть на сегодняшний день, например, Сбербанк готов сократить до 300 тысяч, 280
тысяч сотрудников. Не нужен. Вот я платежи все свои делаю с телефона – любые – здесь,
за границу, все тихо, спокойно. Мне не нужно идти в отделение банка, открывать
сберегательную книжку, я спокойно коммуницирую через любые платежные системы.
Значит, 280 тысяч можем закрыть. Что такое 280 тысяч? Это значит 3 миллиона
квадратных метров и больше офисных помещений, это значит еще 200 с лишним тысяч,
которые обслуживают эти офисные помещения, людей. То есть 500 тысяч на улицы –
джинкс! Если мы будем говорить о так называемом не e-government, потому что мы
проскакиваем уже e-government, уже этого нет, и мы получаем сразу понятие wegovernment, и тогда в этом очень большая серьезная вещь: люди, которые не нужны,
теряют работу, ничего делать они больше не умеют, и, соответственно, большой
социальный взрыв. Вот когда-то этот социальный взрыв каким-то образом произойдет. То
есть вот это… Там, об этом тогда вернемся. Так что вот поэтому добро пожаловать в этот
мир.
Ну, здесь какие-то цитаты, которые можно, конечно, говорить.
И что очень важно здесь еще? То есть мы попали, когда мы связаны вот в этом
гиперсвязанном мире коммуникационном, мы лишаемся того, что имели все наши предки.
Все наши предки, бабушки и дедушки, имели какую-то большую задачу, цель: летим в
космос, побеждаем в войне. Какая-то цель – цель, которая объединяет, цель, которая
укрепляет, которая «мы дружим против кого-то». Здесь в этом целей нет. То есть это
новый вызов, связанный с тем, что каждый сам по себе. Каждый сам по себе – это
естественная вещь для постиндустриального общества, которое дает именно вопрос
креативной экономики, к чему мы сейчас тихонечко подойдем.
Креативная экономика – это очень важный момент. Вот только молодые ребята, то,
что я сказал, вот эти «ютьюбовцы», еще каким-то образом, возможно, готовы к этой
креативной экономике. Но не все мы.
Вот что такое креатив? То есть мы понимаем то, что креатив – это способность
индивидуума творить. То есть креативная экономика – это означает что, скажем? Что
такое было индустриальное общество? Токарь выучился точить детальку, вот он всю
жизнь точит эту детальку одну, и ему говорят: и даже не думай на секунду на миллиметр
отступить. Формовщик формует, пресс, ему говорят: даже не думай как-то вот другую
форму. Есть рацпредложение, он его подает, где-то его, может быть, утвердили, на
миллиметр сместили, и опять этот миллиметр и даже не думай куда-то.
Постиндустриальное общество означает то, что каждый будет, скажем так, вынужден
думать каждое утро, каждый вечер о том, как существовать, как выживать, как двигаться
дальше, как его новый продукт, сервис, услуга должна быть масштабирована, то есть
каждый сам по себе. Это сильное изменение, на самом деле.
Мы вообще живем в эпоху турбулентности, когда меняется монетарная система.
Конечно, деньги будут переставать существовать как таковые, бумажные, и электронные
потом тоже, достаточно резко. Меняется система государств, я думаю, даже не будет
границы, и новое молодое поколение как раз растет к тому, что оно не понимает границ
уже. И, конечно же, меняется к тому, что вот это вот общество «сам по себе», и образуется
течение, которое называется global nomad, когда глобальные кочевники, когда человек
уже не понимает, что мир вот такой, у него нет границ, визы его не пускают, он уже
начинает путешествовать. Молодые люди по 18-19 лет не понимают, они берут рюкзак,
11
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
они месяц в Гонконге поработали, месяц в Сингапуре, куда-то перешли. Следующая вещь:
они не хотят I - me - mine, они не хотят иметь ничего. То есть мы после войны или после
чего-то хотели иметь квартиру, две-три машины, пять велосипедов, сто пар обуви,
сумочек пятьсот – все мы хотим иметь, нужно, не нужно – все хотим иметь. Они не хотят
ничего иметь. Они хотят иметь шорты, майку, они машину не хотят иметь, они возьмут
рент, потому что они переедут куда-то, они не хотят иметь в собственность квартиру, им
это не нужно совершенно, они взяли рент. Они шерят, потому что это поколение шеринга.
Шеринга, шеринга, шеринга – доступ, все. Они шерят идеи, они шерят это. Поэтому
абсолютно авторское право (копирайт) себя изжило в данную эпоху, оно не может быть в
постиндустриальном обществе или, по крайней мере, в таком виде совершенно точно.
Поэтому они шерят, они путешествуют, они думают, они каждый по себе. Это
совершенно другой человек. Создало ли это постиндустриальное общество, или помогла
ли вот эта новая среда обитания? И то, и то, наверное.
Соответственно, для чего нужен креатив? Креатив необходим при создании
контента, потому что он является единственным наполнением вот этой новой среды.
Креатив является основой вот этих верных коммуникаций. И, собственно, креатив плюс
новая среда обитания – это и есть новая креативная экономика. Согласно репорту от
Мирового банка, 46% мировой экономики уйдет в цифровую среду. По 2025 год. На
сегодняшний момент уже порядка… я не помню сейчас… под 10% мировой экономики
является в этой среде. То есть всего лишь через десять лет половина мировой экономики
будет находиться в этой среде. Соответственно, люди будут работать, смотреть, будут
создаваться профессии, не существующие сегодня, существующие сегодня профессии
будут умирать, отодвигаться, потому что в этот момент пойдет 3D-принтинг. Не тот,
который мы сейчас видим, когда вот эта струйка пластмасски делает какую-то обезьянку,
а будут другие модели, соответственно, все больше и больше будет туда переходить.
Вот это все, что ли, уже нет? А, ну вот да, наверное, вот пока все здесь. Почему-то
я сказал… Вот, ух, разогнался, а что-то еще хотелось сказать.
Да, у меня там есть одна еще… потому что это все теоретическое, есть какое-то
практическое. Есть одна презентация. Если надо будет, сейчас или потом уже по ходу я
могу быстро пролетать, как сейчас разрабатываются возможности российской ITиндустрии выйти на глобальные рынки, что-то сделать, показать именно благодаря вот
этой системе коммуникаций, новых коммуникаций и, в общем-то, потоков
коммуникационных.
Что имеем сейчас мы в IT-индустрии? Мы имеем на сегодняшний день, по
последнему году, 5,5 миллиарда долларов экспорта в IT-индустрии. Кажется, это большие
суммы – пять с половиной миллиардов долларов. На самом деле, это копейки, это
несерьезно совершенно. Потому что, к примеру, если мы возьмем Корею, мы знаем, там
сейчас бум корейской музыки – называется k-pop, то экспорт корейской музыки является
семь с половиной миллиардов. То есть мы – половина от корейской музыки, да? Наша ITиндустрия, включая с Яндексами, со всеми, да? А должно быть в 2020 хотя бы десять, да?
Мы должны корейскую музыку догнать.
Соответственно, это вот слайд, здесь есть. Смотрите, как мы увеличиваем в 2020,
как мы можем использовать нашу IT-индустрию. Почему? Потому что в нашей ITиндустрии на сегодняшний момент… Вот я с Никифоровым, министром, говорю:
«Николай Анатольевич, смотрите, вы министр связи и массовых коммуникаций, да? Ну,
связь у вас, понятно, это вот оптика, спутники, IT-парки, железяки, да? И есть у вас,
конечно, Алексей Волин, зам по телевидению. А массовые коммуникации? Вот сейчас в
России уже три миллиона человека зарабатывает, и живет, и содержит семьи вот в этих
массовых коммуникациях, которые происходят в цифровой среде. Вот там что-то
происходит. Кто у вас за это отвечает?» Выясняется, что никто не отвечает. И ничего не
знает, потому что у нас IT – это такие люди, которые что-то вот закончили Физтех,
12
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
«Бауманку», они что-то пишут, какие-то кодеры, и, если они не служивые, при
ближайшем получении предложения тут же улетают в Силикон. Все.
Что такое технопарки? Технопарки у нас это хозяйство, а на самом деле это real
estate business. То есть мы построили технопарк и сдали его в аренду, но так как есть
государственная программа поддержки, то мы сдали почти задешево или бесплатно
какому-нибудь стартаперу, который сидит в этом технопарке и делает аутсорсинговую
работу для американцев или еще кого-то, получает пэйпэлом деньги, не платит ни
налогов, ничего, и как только вдруг у него что-то выстрелило, его тут же на следующий
день нет или в этом технопарке, или в России вообще. То есть мы совершенно делаем вот
это пушечное мясо, гордимся этим, но пушечное мясо, как только начинает зарабатывать,
уезжает за рубеж, ничего не оставляя, все эти компании являются резидентами Дублина
или еще чего-то, платят налоги там – бред сивой кобылы. Слушайте, вот за такую
политику нужно, конечно, спросить, и не раз, и жестко совершенно. Поэтому какой же
может быть экспорт всего этого, да? Но как-то нужно же делать, да? Почему-то нужно
делать.
Соответственно, что мы предлагаем? Вот есть такой сектор, называется Media
Entertainment Sport, мы его обозвали MES. Он занимает на сегодняшний день практически
90% всей даты. Почему?
Что такое дата-хранилище? Дата? Если вы понимаете, что такое, скажем,
мультимедиаконтент. Допустим, возьмем понятный всем телесериал. Одна серия – 45
минут – в формате 4K, который запущен с 1 июня, весит 8 терабайт. Вот студия
«Мейкер», о которой я говорил, эти молодые ребята, которые сделали и продались почти
за миллиард «Диснею», где 67 тысяч креаторов, она делает 90 тысяч часов контента
ежемесячно. То есть миллион часов контента в год. То есть это, знаете, какая емкость? Так
это просто одна студия. То есть если взять библиотеки, которые переводятся в эти каналы,
всех телевизионных компаний и всех-всех-всех прочих бродкастеров и создателей еще
чего-нибудь, это колоссальная нужда в колоссальной емкости. А что такое трансляция
футбола, как это идет сейчас в 4K? Ну, слушайте, это трансляция, это тяжелейший
контент, любая остальная дата ничтожна по сравнению с этим. Все переписки, смс наших
мобильных операторов не поместятся в одну телесерию. То есть вся дата медицинская,
сводок ГИБДД – это все тексты какие-то. Даже если медицинскую взять флюорографию
или все прочее, это меньше чем «Инстаграм» один будет, со всеми фотками, разумеется.
Соответственно, это все несерьезный контент. То есть тяжелейший контент является
только вот здесь Media Entertainment Sport.
Соответственно, что еще? Вот структура глобального сектора – Media Entertainment
Sport: что занимает Media, где занимает Sport, где занимает Entertainment. Три сектора.
Плюс этих секторов, знаете, какой? Они агностические: спорт, телесериал, песенки.
Соответственно, если мы смотрим по компонентам, то мы видим, что, скажем,
глобальный спорт выходит примерно на цифры – это колоссальные, да? – цифры здесь
идут по компонентам, просто у меня сейчас нет времени разбирать, но примерно 700
миллиардов долларов является Sport. Если мы возьмем Media и Media Entertainment, то мы
видим, что в 2017 году только рынок США будет давать 600 миллиардов, Япония – 200
миллиардов, Китай – 200 миллиардов, ну и так далее и тому подобное, то есть два с
лишним триллиона долларов. То есть если мы суммируем со спортом, то… Ну, этот слайд
мы видели – падение медиа, этот мы тоже видели, смотрели – собственные медиа. То есть
если мы посмотрим, то MES на сегодняшний день занимает три триллиона долларов.
Рынок. Колоссальный рынок. Три триллиона долларов.
Что дальше еще мы имеем? Мы эту картинку посмотрим сейчас, мы видим
соединение вот это: есть старый мир и есть новый мир, то есть здесь чего-то не хватает,
да? Мы решили сделать такой новый шелковый путь. То есть это примерно новая
стратегия, для того чтобы сделать дата-центры. Дата-центры коллокационные, потому что
13
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
то количество контента, которое будет идти, достигаться, - это будут такие большие
графики. А если мы вернемся к линзам, когда люди будут подсоединены, общаться –
колоссальное совершенно там, шесть миллиардов человек подсоединено, – вот общение
будет! – слушайте, с виртуальными, с добавленной реальностью. Это тяжелейший будет
контент, они же будут ходить, сегодняшний не справится. Почему здесь? Потому что
связь между Востоком и Западом через трансатлантику на сегодняшний день будет
сложна. Кабелей, даже оптико-волоконных, не хватает. То есть объема кабелей не хватает.
Проложить новый, кидать новый – это колоссально дорого. То есть новую систему можем
так вот сделать.
То есть что может российская индустрия предложить? Три пути. Это хранение, это
качество обслуживания, это выгодное ценовое предложение. Соответственно, если мы
примерно возьмем хотя бы 3% от Entertainment, 2% от Global Media и 12% от Sport,
потому что в спорте мы являемся одной из основных стран, лидирующих в спорте,
поэтому мы можем здесь очень много диктовать: права на трансляции, еще что-то, то есть
мы можем здесь играть очень серьезно, - то мы получим так, что мы в принципе можем
при первой прикладке уйти на сто миллиардов. Но мы поделим давайте на двадцать хотя
бы всю мою вот здесь – хотя я так скромно взял – всю мою историю. Почему скромно?
Потому что, первое, у нас специалисты хорошие, IT – одна из четырех как бы core industry
в России. Это четыре индустрии. Если мы не берем добычу ископаемых, mining рид, или
еще чего-то, но вот четыре отрасли – это space (космос), это вооружение, это nuclear, это
IT. То есть то, что государственные программы, государственный support должен быть.
И, собственно, и положение географическое, если мы посмотрим вот так, то через
что должен идти этот шелковый путь? Через трансатлантику, через Непал? Через Непал –
нет. Через вот эти страны – нет. То есть географически мы в очень интересном
положении. Чем это еще дает? Потому что дата-центры, находящиеся у нас вот здесь,
находятся в зоне мерзлоты. «Н+» построил сейчас дата-центры на Красноярской и
Иркутской ГЭС внутри земли, внутри электростанции, в холоде. Это, соответственно,
колоссальные деньги экономятся на охлаждении дата-центров. А так как энергия рядом,
источник энергии, то, собственно, себестоимость этих дата-центров настолько мала, что
она почти в пять раз ниже дата-центров в Сингапуре, в Гонконге, в Пало-Альто, где
находятся, условно говоря, в зоне плюс 30. То есть предложение наше настолько секси, и
интересно, и выгодно, что мы в этом можем серьезно соперничать. Не только это удобно –
доходить здесь, вот здесь связываться, но еще и потому что именно мерзлота, то есть мы
можем монетизировать вот эту историю.
Дальше, мы можем это не только поставить – можно и в Канаде поставить, в
Гренландии, - но у них нет кодеров, у них нет специалистов IT. И вот тут наши
специалисты могут как раз, вокруг этих дата-центров построив технопарки (сейчас у нас
300+ технопарков, построенных бездумно где, вообще где-то построенных, что они
делают? – сдают недвижимость), они могут обслуживать и обслуживают вот такие задачи
и задания. И, собственно, цена.
Мы вот как бы это строим. Это вот дата-центры. Вернее, не строим – проводим это.
Здесь то, что мы можем получить. Соответственно, примерно сейчас вот так выглядит
коммуникационная история. И здесь логически было бы вот так продолжить. Это будет
выгодно, интересно и позволит… Ну, это уже такая другая программа, как выводить за
рубеж этот сектор, - я его пролистаю, потому что здесь история уже…
В каких секторах мы можем быть достаточно конкурентоспособны, как мы можем
развивающемуся рынку Азии предложить, где не хватает на сегодняшний день по оценкам
500 тысяч кодеров, но мы их не продадим, а мы их под программы можем предложить.
Ух, это я сейчас буду пролистывать, извиняюсь. Это то, какие выгоды могут получить,
собственно, как это может быть.
14
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Ну, вот примерно какие планы, то есть монетизировать и показать именно
коммуникационную среду. Потому что на сегодняшний день 70% всех коммуникаций в
мире происходит на тему MES – Media Entertainment Sport. Чемпионат по футболу, умер
Майкл Джексон, вышла новая «Игра престолов», и вот все, что происходит, вот эта база,
вот этот эффектт, то, что создается, она создается именно вот этими тремя секторами. Так
как в Media это еще коммуникации, так как в Entertainment это игры, а игры сейчас
набирают силу, и они начинают сливаться с реальностью, игровая история, то все больше
и больше вокруг этих трех секторов. Соответственно, коммуникационные потоки и вот
эти все коммуникационные движения могут идти через вот эти потоки, которые я
нарисовал, собственно, и мы их можем встречать и увеличивать наш доход экспорта от ITиндустрии. Вот примерно так. Это уже практические моменты.
Лошкаерва Е.П. Александр Валерьевич, а можно первый вопрос из вебинара?
Шульгин. Да, я сейчас скажу. Вот есть форум, который мы образовали, мы делаем
его, проводим четвертый год, но международный – третий. Потому что очень важно, если
сейчас Азия растет, и, в общем-то, XXI век – это век Азии на сегодняшний момент. Мы
сделали такую платформу, где мы не только говорим о том, что будет завтра, не только
мы говорим об этом секторе Media Entertainment Sport, который мы пытаемся поженить с
IT и познакомить их друг с другом, чтобы кодер наконец-то посмотрел не только у себя
здесь, а то вот куда-то посмотрел, значит. И, наоборот, в общем-то, да? Зачем нужны
спорту IT-решения, зачем медиа нужны IT-решения, зачем вот это, вот это? Мы пытаемся
их познакомить друг с другом, чтобы они начали сотрудничать.
Но мы еще пытаемся сделать, что очень важно, как у нас выразились – духовные
скрепы, да? – то есть мы пытаемся как-то познакомить еще с современной культурой
Азии. С современной именно. Почему? Потому что в деловых переговорах очень важно.
Вот мы встретились, кто-то встретился из вас с филиппинцем, бизнес накладывает
обязательства, ну вот вы сели, и разговаривать не о чем. Если мы сели с французом, с
итальянцем, с англичанином, мы начнем разговаривать о моде, о машинах или еще о чемто, то есть мы чего-то найдем. С филиппинцем – не о чем. Мы скажем: «Как прекрасно у
вас на Бали!» Он скажет: «Бали – это Индонезия». Или как-то, да? И, собственно, не о чем
говорить, а важно начать. Потому что начать… Допустим, в Японии вообще нельзя
говорить в первую встречу о бизнесе. Ты должен идти в ресторан, пить саке или не пить
саке, но вот общаться, говорить, и все, просто о бизнесе – нет, нельзя говорить,
запрещено. Вот поэтому ты должен о чем-то говорить. Если ты ничего не будешь знать, то
есть вот этого понимания… То есть мы вот пытаемся как-то показать, что происходит, да?
Современные культуры разные, это мы проходим.
А! Это вот пять советов по поводу того, как себя вести в Азии. Вот, собственно,
глобус перевернулся.
Что это такое мне нужно?
Реплика. Это вопросы из вебинара, от слушателей онлайн.
Реплика. И из Интернета.
Шульгин. «Про трансформацию каналов связи, высокоскоростной Интернет, New
Media все понятно, а вот технологическое развитие инфраструктуры влияет ли на
изменение самих коммуникаторных технологий? Что меняется именно в системе
коммуницирования, как изменяются форматы и способы восприятия контента?»
Коммуницирование будет всегда и здесь. Я сказал, что мы будем, разумеется, даже
если… это не высокоскоростной Интернет будет, будут новые возможности, сейчас
множество денег венчурных брошено на то, чтобы найти не Интернет, как сейчас мы
понимаем Интернет, который был в 60-е годы изобретен, www или какие-то приложения,
а новые способы коммуникаций. Я уже сказал про вайфай и множество прочее. «Эппл»,
работающий серьезно над тем, чтобы все девайсы «Эппла» коммуницировали между
собой и, собственно, создавали вот эту сетку по миру, чтобы «Эппл» больше не зависел ни
15
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
от операторов связи, ни от чего. То есть это одно из решений. Есть другие разные
решения. Но все равно это все будет, скажем, не единым, а таким более сотовым.
Единственное, что вопрос будет очень такой – передача больших данных. И вот это
«больших данных» - вот здесь мы можем пойти, да? А вот такое коммуницирование
будет.
Мы будем видеть большие реальности, разные дополнительные реальности,
помимо геолокации и всех прочих сервисов, которые мы будем иметь, мы будем также
иметь… конечно, будут игры. То есть игры будут вмешиваться, и мы не будем… мы́ не
будем понимать, молодые будут понимать уже, где реальность, где не реальность, где вот
это игра, а где не игра. Люди, которые будут иметь… Как я говорил, помните, о том, что
очень много социальных последствий может быть из-за того, что многие люди будут
лишены работы, будут делиться на две: есть люди, которые начнут думать, и есть люди,
которые будут привязаны, скажем, к дополнительным реальностям, и они будут
счастливы тем, что они будут сидеть почти сутками, постоянно в каком-то своем
выдуманном мире, но они не пойдут на улицы, значит, и не будут оказывать социальные
моменты.
Соответственно, вот это способы восприятия контента. Я там написал, что то, что
дала нам новая система коммуникаций, она дала нам чувственность, то есть мы начинаем
понимать чувственность. Сейчас уже разрабатываются новые стартапы, чтобы помимо
чего-то мы чувствовали вкус, звук, обоняние… Задача. Но мы ее уже умеем…
чувственность уже эмоциональна, то есть среда эмоциональна. Я помню, когда появились
телефоны (я взрослый мальчик уже, да?), то люди, когда звонили с аппаратов на улице по
две копейки, то многие не понимали эмоции. То есть человек звонит, он говорит: да, в
шесть часов буду, хорошо. Его спрашивают: а он как, нормальное настроение? Он
говорит: откуда я знаю, какое у него настроение? Сейчас мы, разговаривая по телефону,
понимаем, счастлив человек, несчастлив, доволен или недоволен. Мы видим эти эмоции,
то есть мы понимаем эти эмоции. Молодое поколение миллениума, общаясь вот так, они
чувствуют, они полностью чувствуют. То есть это эмоции, то есть очень важные
коммуникации дали эмоции.
Светлана Сафирова: «Границы перестанут существовать между странами, и люди
получат возможность перемещаться свободно. Думаю, мы можем застать это прекрасное
время».
Хочется процитировать классика сразу же, да.
«Саня, какое развитие технологий повлияет на рынок контента? Раньше продавали
сам контент, пример из музыки и кино, диски… Сейчас контент общедоступен, все платят
лишь за эксклюзивный доступ и дополнительные опции. Что нас ждет дальше?»
Я думаю, что контент должен быть бесплатный в основном. Должен быть
профессиональный контент… То есть тот контент, который дает тебе добавление к твоей
работе, если ты используешь этот контент и получаешь такую прибавочную стоимость,
условно говоря, он, наверное, будет платный в какой-то степени. Это сейчас мы очень
хорошо видим в виде каких-то сервисов. Как вот LinkedIn, к примеру. Пожалуйста,
пользуйся бесплатно, даже вот такие опции бесплатно, но если ты хочешь для работы
использовать эту социальную сеть, рассылать по 500 сообщений в день или все прочее, то
тогда ты поделись какой-то своей частью своей прибыли, которую ты получаешь. И это
будет справедливо.
Я считаю, что любое придуманное человеком принадлежит человечеству,
абсолютно, совершенно спокойно, и неважно, как ты им пользуешься, будь это
произведение – книга, аудиовизуальное, не знаю, музыкальное, или какое, либо научное.
А дальше, если что-то позволяет монетизировать и делать дальше, то дальше идет по
моменту шеринга и всего прочего. Поэтому будущее контента, конечно, будет, с одной
стороны, смещаться много видов разных, потому что инновационная…
16
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Всегда новый контент дают что? – новые инструменты. То есть начали делать
металл – появилась труба. Или свирель научились делать, да? Это инновации все. Начали
делать орган, то есть какие-то инновационные моменты, появился орган – появился Бах.
Бах не появился бы никогда, если бы не было органа как продукта технологических
инноваций. Технологические инновации позволили делать другие шаги – появилось
пианино, появился, не знаю, Моцарт, Бетховен. Технологические инновации позволили
делать – в том числе дерево, появились новые виды обработки дерева – скрипки, духовые,
еще какие-то, появился уже Вагнер. Обработка металлов – саксофоны – появился джаз.
Включили электричество – появилась гитара, включили электричество – появился рок-нролл. Пианино включили – получилась диско-музыка, компьютер – получилось это. Все –
продукт… Как только будут новые технологии, новые инструменты, с этими новыми
инструментами креаторы придумают новый вид контента. На сегодняшний день мы
видим, что это будет, конечно же, добавочная реальность, и это будут игровые. То есть
смешение реальности, игровых и добавочных вот этих реальностей будет создавать новый
вид контента. Но мы ждем других технологических решений для этого.
«Представьте себе семью: мама, папа, дочь. Какое-то время они так и живут, и
через 9 месяцев появляется новенький – сын. Естественно, они ему начинают уделять
какое-то время, а это означает, внимания у дочери остается меньше, но оно не исчезает.
То же самое происходит и с ТВ, как в случае с дочкой: его теперь смотрят чуть меньше,
но все еще смотрят. Вопрос: вам не кажется, что вы слишком оптимистичны в своих
прогнозах об умирании старых медиа?»
Ну, я практически ответил на этот вопрос про театр. Скажем, что значит
«смотрит»? Вот вопрос «смотрит», а кто его будет делать, если не будет денег? На
сегодняшний день, скажем, заявочная себестоимость Первого канала составляет почти
миллиард долларов в год для производства программ. Если этих денег не будет, то кто
будет платить ему? Рекламодатели уходят, государство будет платить? У него не будет
столько денег. То есть, соответственно сама ситуация меняется. Поэтому, может, кто-то и
смотрит еще, да. Кто же только показывать-то будет?
Если есть еще вопросы в письменном и неписьменном виде?
Муж. Скажите, а как вот тогда будет распределяться само рабочее время, потому
что вопрос уже времени возникает, о бодрствовании. Человек спит какую-то часть
времени, восемь часов, какую-то часть времени работает, обычно не меньше восьми
часов, и ему нужно кушать. То есть фактически еще будет борьба за это время во время
рабочего времени? То есть сейчас уже у нас идет во время рабочего времени «Фейсбук»,
еще что-то заглянуть, и половина рабочего времени работника уходит фактически на
продвижение других компаний, и вот рост этого рынка, и фактически уходят туда
средства.
Шульгин. Да, но все же меняется, значит, и понятие… Я спрогнозировал кризис
коммерческой недвижимости, который сейчас идет. И если вы посмотрите, сейчас все
больше и больше зависает объявлений. Даже я удивился, сейчас был на новосибирском
«Технопроме», весь Новосибирск – а на «Технопроме» я был в ноябре, этого не было –
сейчас в Новосибирске: сдаем, сдаем, продаем. То есть зачем нужен офис-то, собственно?
Коворкинги? Ну да, какой-то коворкинг – будет место, а офис зачем нужен? Офис
становится массово не нужен. Он будет нужен только специфически кому-то для
выполнения чего-то. Я понимаю, скажем, госпожу Мейер, когда она пришла в «Яху» и
сказала так: всем аутсорсерам до свидания, все на базу и работать, условно говоря.
Потому что контроль, контроль, какие аутсорсеры там делают. Но мы как раз и находимся
в этот момент турбуленции, когда вот мы выбираем между этим еще, да? А дальше все
очень просто. Значит, есть KPI и есть решение. Все. Сделал. Все. Контроль.
Муж. То есть нужно им доплачивать за то, что они еще и смотрят во время
рабочего времени ?
17
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Шульгин. А где рабочее время? Кто сказал «рабочее»? Есть позиция. То есть
первые в аутсорсеры кто пошли? Всякие там дизайнеры и все прочие. Ты ему поставил
задачу, сказал: через три дня мне нужен этот макет. Все, он тебе сделал. За такую-то
сумму. Все. Все решение. Все будет сделано. Если мы сейчас имеем, скажем, ресурс,
который даже мы были… Фриланс.ру, условно говоря, где он существует так, то будет…
Некий Яндекс.Такси, условно говоря, возьмем, или CetTaxi, то есть если мне нужно что-то
сделать, я даю задачи для своей позиции, нажимаю кнопку, он фьють – и раз, нашел мне
подрядчика, который обязуется меня вот от этого адреса до этого адреса довезти за такуюто сумму вот с такого-то времени по такое-то время. То есть вот этот сервис, который
будет… не Фриланс.ру, где там 40 тысяч фрилансеров сидит, и пока он зайдет туда,
посмотрит, вот это вот: пошел, включил компьютер, да? То есть пиу! – вжик!
Муж. Получается, борьба за свободное время.
Шульгин. Это не то что свободное время. То есть у тебя есть понятие: ты должен
сделать нечто в определенном качестве, с определенным результатом, за определенные
деньги, все. То есть нет такого, что ты приходишь и с девяти до шести сидишь на работе.
То есть, нет, это постиндустриальное общество.
Муж2. Можно парочку вопросов тоже позадавать?
Шульгин. Да.
Муж2. Вот я, честно, немножечко удивлен. Так сказать, я знал вас больше как
музыканта и продюсера, а вы, оказывается, так сказать, заматерелый инноватор, который
смотрит вперед. А отсюда вопрос возникает – давайте поговорим как инноватор с
инноватором, – а каков бюджет ваших этих вот IT-дата-центров примерно? Каков
порядок?
Шульгин. Ох, сейчас я скажу. Но я сначала отвечу на то, что… Вы знаете, я
недавно понял то, что я, собственно, всю жизнь занимаюсь какими-то инновациями.
Потому что я был участником первого завода оптических дисков, компакт-дисков, о
которых все говорили: этого не может быть, этого никогда не будет, и вот эти вот
зеркальные пластмасски никогда не войдут у нас, да? Шли это все, да? То есть я уже был
первым, когда кассетный такой завод ставили, потом этот. То есть это все инновационный
продукт, который был, достигал пика, падения и уходил с рынка. То есть я, оказывается,
прожил несколько циклов таких, не Кондратьевских, но вот каких-то своих
инновационных все-таки прожил циклов. И не только этим. Вот многие, я просто сейчас
не буду говорить, оказывается, радиостанция, я тоже был и ФМ инновационные вещи,
кнопки, а тут какую-то радиостанцию. Поэтому это было.
Бюджеты? Смотрите, если мы на сегодняшний день имеем, что бюджет датацентра, скажем, может составлять серьезно где-то 50 миллионов долларов – в зависимости
от стоек, сколько мы поставим: 500, 700, 800 стоек, 1000; если мы понимаем, что емкости
тоже будут расти… Ну то есть мы помним, когда компьютер был 486, потом «Пентиум», а
сначала 64 Commodore был, да? Все же растет, а сейчас вон у нас мобильный телефон по
емкости больше, чем этот компьютер. То есть, соответственно, и емкость стоек растет. Но
мы поняли, что примерно минимум семь дата-центров хватило бы на colocation, условно
говоря. Желательно одиннадцать, но семь было бы нормально. То есть отсюда считайте
сами.
Муж2. Я просто боюсь того, что если на технологические протоколы сменится,
появятся новые средства… не знаю, новые свойства, может быть, волн, а может быть,
будет космическая группировка давать полный wi-fi всем и вся, да?
Шульгин. Согласен, да. Там есть это, да.
Муж2. То есть я боюсь, что вот это, на мой взгляд, вещи такие рискованные, их
нужно очень сильно считать. Ну ладно, бог с ними. А вот еще вопрос такой, тоже
концептуальный, более общий. Все говорят о креативной экономике, экономике знаний,
говорят все и не понимают, что это такое. Я как-то пытаюсь детализировать. Вот вы
18
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
говорите тоже какие-то такие вещи, что будет половина контента в цифре ВВП мирового
действовать к 20-му году – это ваша, так сказать, информация.
Шульгин. Экономики мировой, да.
Муж2. Ну, экономики, да. Ну, мы понимаем, что. И получается, что все будут
креативщики? Ну, может быть, да, хорошо. Тогда кто будет этот контент употреблять, кто
будет его оплачивать, если все будет такое полубесплатное? То есть как будет конкретно,
вот детализация вот этого цифрового будущего такого, такого киберкоммунизма
грядущего, вот поясните, пожалуйста.
Шульгин. Да, опять-таки начну с первого, о том, что вы сказали, что нужно
считать. Да. Ну не только мы будем считать дата-центры, а это будет сразу же и датацентры, и поддержка, и вот эти решения специалистов. То есть где-то это, возможно,
будет чуть-чуть проигрывать, где-то будет компенсироваться, то есть это комплексное
решение задачи, которые будут решать эти решения. Это первое. Второе, то, что вы
сейчас спросили описать креативную экономику, где, как, что, это примерно на 10 лекций
как минимум, вот чтобы это ответить.
Муж2. Ну примерно так, тезисно. То есть потребители, производители контента
кто, бизнес-модель там примерная, то есть как это все?
Шульгин. Ну вот смотрите. Вы говорите креаторы. Креаторы – это же не вот эти
дизайнеры, ничего. То есть я сделал пример, к примеру говоря об этой среде, вот этой
молочной фабрики. То есть молочная фабрика, которая будет со своими, собственно,
потребителями общаться. Или Red Bull общается со своими потребителями. То есть какая
доля экономики этой молочной фабрики либо сэкономлена, либо ушла в это пространство,
можно считать приблизительно. Но опять-таки, скажем, объем того же Яндекса по
сравнению с другим медиагигантом был понятен, это все-таки цифровая экономика. Кто
будет покупать? В этом и будет монетарность, новые системы монетарные. Но опять-таки
это как минимум на десять лекций, да? Когда я сказал об этом, что деньги будут
переставать существовать как таковые. То есть ситуация, что я должен покупать, в новой
цифровой среде, где ты можешь, в принципе… Знаете, вот биткоины, то есть новая
фантом-валюта – это такие предтечи существования неких взаимозачетов. Не бартеров, а
каких-то других совершенно отношений. Поэтому если мы используем «покупать», так же
как в любом, скажем, обществе мы покупаем друг у друга. Кому-то нужно услуги по
рекламе продать, и за это он воспользуется каким-нибудь, не знаю, онлайн сервисом,
купит, продав что-то. Это достаточно взаимозависимая экономика. То есть у нас не
будет…
Вот для меня были очень интересные цифры, что, по-моему, 14% мировой
энергетики тратится на пищу. Я удивился сначала, а потом начал думать: конечно, да,
потому что пищу нужно посадить, это зерно, его нужно вскопать, его нужно доставить,
его нужно хранить, его нужно перемолоть в муку, муку нужно доставить, и только потом
из муки можно, собственно, на плите приготовить, не знаю, блины, условно говоря, да? А
на самом деле, энергетика-то составилась от зерна или от вспахивания земли до этого –
14% энергетики тратится на еду. А выбрасывается 9% еды, то есть представляете, сколько
процентов энергетики выбрасывается? Мы едим, заказали в ресторане, недоели половину,
выбросили – охамели совсем.
Как будут развиваться эти 46% цифровой экономики? Да примерно так же. То есть
многие будут пользоваться услугами внутри этого, не выходя, по методу китайской
диаспоры. Какая-то часть будет иметь наружную историю. Та же еда будет очень много
иметь, начиная от продуктов питания, или ресторанный какой-то сервис, они будут
пользоваться этой средой достаточно… своих клиентов, не только доставка пиццы, а
многое там будет что находиться. То есть какие-то цифры нужно сказать? Давайте я
какие-то цифры вам скажу.
19
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Муж2. Ну не цифры, а, хорошо, а вот что будет с промышленным сектором в новой
экономике креативной? То есть это будет 3D-принтер?
Шульгин. Ну да, это будет вариацией, скажем. То есть то, что мы называем сейчас
3D-принтером, это некая, конечно же, история, вариации новых форм, скажем, передачи
данных на расстоянии или формирования данных по задаче и по идее, формирование,
вернее, не данных, формирование продукта. Будет ли это иметь 3D-принтер, или будет
иметь некий другой механизм, который будет воссоздавать, не знаю, кирпичи для
строительства дома или еще что-то, ну мы назовем так называемый 3D-принтер, да.
Конечно, очень много. 70% всех деталей будет… не деталей, а продуктов будет
воссоздаваться не путем, скажем, индустриального общества.
Муж2. То есть можно ввести новую валюту: 1 креатив = 100 лайков?
Шульгин. Да нет, это не будет новая валюта, скажем. Да.
Муж3. Александр, я вот вас слушаю-слушаю, и вот у меня какое-то чувство:
помогите или избавиться, или разубедите, или, наоборот, убедите. «Форсайт-2050»,
известный этот ролик, - вы имеете отношение к его созданию? Потому что у вас то, что я
слышу, очень многое пересекается, и прямо вот в этих же…
Шульгин. Я даже не знаю, что такое «Форсайт-2050».
Муж3. Это в Интернете тоже есть определенный ролик. Его авторство
приписывают Шлегелю.
Шульгин. Шлегель – это депутат Госдумы, что ли?
Муж3. Ну да.
Шульгин. Ну понятно. Ура.
Муж3. Ну я вас тоже с другой стороны увидел, чем это было в классических медиа.
Ну спасибо.
Шульгин. Нет, ну не знаю. То есть у меня очень просто можно следить. Я еще раз
говорю, что у меня есть как некое, скажем, цифровое пространство, где я излагаю либо
свои мысли, либо излагаю какие-то свои прогнозы, подписываюсь ими и потом сверяемся,
потом смотрим. Многие прогнозы вызывают резкое отторжение, смех. Ну кто мог сказать,
что в 2009 году я сказал, что будут достаточные проблемы с Украиной? Все смеялись.
Реплика. А где вы это пишете? Какой адрес?
Шульгин. Если вы наберете «прогнозы 2010-2020», то вы попадете на один из
моих блогов, ну там ЖЖ, скажем, к примеру говоря, или мой сайт. Ну, «прогнозы 20102020», условно говоря. Если еще добавите мою фамилию, точно в Яндексе попадете. А так
можно в ЖЖ или куда-то идти. Ну там такая история длинная, потому что они
пересекаются: ссылки, споры.
Жен. Александр Валерьевич, вот такой вопрос, если можно. Вот я вас слушаю, и
одновременно с тем, что это все – да, и однозначно, по-моему, все это факт, с этим очень
сложно и незачем спорить, но при этом все равно такое ощущение, что параллельно с
этим все равно будет развиваться все, что связано, ну я грубо скажу, со сферой услуг и со
всем, что связано, не знаю, с личным контактом. Потому что можно сколько угодно
смотреть ролики про все что угодно, но все равно ты будешь хотеть, чтобы массажист у
тебя был, не знаю, умел что-то делать руками, чтобы повар, который приготовил тебе
блюдо, был шефом, дом твой будет…
Шульгин. Я услышал. Нет. Нет, не будет. Потому что как только будет создание
абсолютных чувств, как я сказал, что есть чувственное, мы работаем сейчас над вкусом,
над этим, я думаю, что половина людей совершенно спокойно выберет себе не то, чтобы
массаж сделала приходна́я девушка, а массаж сделала Анджелина Джоли, не знаю, это
ощущения, и он будет уверен, что это так, понимаете? И все. А зачем вы будете
разубеждать? Он никогда не сможет полететь, скажем, на какие-то такие острова в какомто таком отеле с этой Анджелиной Джоли, а так он себе будет представлять и летать.
20
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Слушайте, почитайте, вот на том ресурсе, который я сказал, у меня есть такая
статья - «Вечная жизнь» называется. То есть когда я рассматриваю, как мы можем
приближаться к вечной жизни. Потому что вечная жизнь – это ведь… Что такое жизнь?
Это набор наших ощущений, больше ничего. Что такое вечная жизнь? То есть это
означает, что мы хотим прожить еще одну жизнь, или долго, или сколько-то, да? Если мы
знаем по книге, что первые праотцы жили по 900 лет, 980 лет. Что они жили? Они жили,
или это ощущение, или что? То есть наши ощущения, наша жизнь. Если я вам дам
возможность прожить тысячу жизней, то есть практически это вечная жизнь. Наши
ощущения, понимаете? Если мы будем проживать какую-то жизнь с емкостью каких-то
ощущений, которые мы хотели, за одну ночь, за один день или еще что-то, то, собственно,
где граница этой… Все. То есть это ощущения, только ощущения, это набор ощущений и
все. А что еще больше?
Жен. Ну опять, те, кто не могут себе это позволить, - да. А те, кто могут? И то же
самое с точки зрения образования.
Шульгин. А тот, кто может, они будут жить все-таки в реальности, условно
говоря, имея дополнительную реальность. Поэтому я и сказал, что мы находимся в новой
совершенно среде обитания, которая будет, так или иначе, в той или иной мере мы будем
в нее погружены. В той или иной мере. Точно так же как мы в той или иной мере
пользуемся электричеством (каждый из нас не одинаково же пользуется), в той или иной
мере мы пользуемся транспортными средствами какими-то разными, то есть в той или
иной мере мы будем находиться в этой дополненной реальности, в новой среде обитания,
которая будет естественной уже для наших детей. Она естественная, только она будет
улучшаться, так же как улучшается электричество и отличается уже от этой лампочки
Ильича, конечно же, серьезно: и дизайном, и качеством, и всем прочим. Так и здесь будет
это абсолютно все.
Но я могу сказать, что бо́льшая половина, условно говоря (половина – это не значит
50%, да?), а добрая половина, хотя я считаю, что, может быть, и 50%, а может, и более,
они с удовольствием будут погружаться вот в эту среду. Причем даже погружаться не
будут, она здесь, ты должен только ее… Знаете, это как вера: ты должен ее впустить.
Духовная это вещь, не духовная, не мне судить, условно говоря. У меня есть
ответственность только за собственную душу, я не знаю по отношению к другим. Но то,
что это сильно будет менять и создает образ совершенно другого человека… Мы не
можем судить о другом человеке с точки зрения нас, понимаете? Если я вам сказал, что
никогда нас бабушка не затащит в эту среду при лучинке, потому что мы ее ближе
понимаем. То есть то, что происходит сейчас с миллениумом или с детьми миллениума,
настолько дальше, чем мы при лучинке, что мы еще не сможем понять, но это такая есть, в
общем, данность.
Жен. Тогда, если можно, еще два слова про элиты как бы вот в этом новом мире,
который вы описали. Потому что такое ощущение, что вы хотите сказать, что их не будет.
Шульгин. Нет, не будет. Нет, а что такое элита? Та, которая имела физические
возможности чего-то, да? Вот что она будет иметь такое, что нельзя напечатать на
принтере, или представить, или по ощущениям? Что?
Жен. Опять не «иметь», а… ну, опять все-таки, вот когда мы рассуждаем про те же
самые медиа, мы все равно подразумеваем тех, кто больше, условно, потребляет, пускай
даже это будут не материальные продукты, а что-то, к чему ты подключаешься и так
далее. Все равно же не все будут генерировать контент, который будет интересен
миллионам и миллиардам. Большинство будут продолжать играть в игры, которые
проектируют другие, смотреть ролики, которые снимают другие, и так далее.
Шульгин. Нет, такого не будет. Дело в том, что в новой среде ты становишься
участником. Ты не будешь смотреть, ты не пассивен, ты в той или иной мере становишься
участником. Вернее, так: у тебя есть возможность стать участником. Ты можешь
21
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
отказаться от этого, и не быть, и выбрать, знаете, как в групповой любой вещи можно, в
общем-то, отказаться. Знаете? Поэтому, собственно, и здесь так же, знаете, можно как-то
так в уголке посидеть. Но суть в том, что у тебя есть такой выбор просто и все. Если
сейчас у тебя нет выбора, ты получил Play Station и играешь на ней, то там у тебя будет
полнейший выбор, собственно, получить не только свои 15 минут славы, но, в общем-то, и
15 минут всего остального.
Муж4. Александр, спасибо вам большое за такой взгляд в будущее, который вы
обрисовали.
Шульгин. Я еще не все рассказал.
Муж4. Знаете, очень хочется вот к той вашей части, которая связана с творчеством,
с музыкой. Вы наверняка думали про будущее и глобализацию рынка контента. Вот такой
вопрос первый: почему, ваше мнение, наши группы, музыкальные коллективы с трудом
выходят на международный рынок, а если брать, допустим, западных исполнителей, они
все с успехом у нас гастролируют, мы их любим, слушаем, то есть их контента у нас очень
много. Вот первый вопрос: почему наши там с трудом прорываются? Единственный
прецедент, который я знаю, такой более-менее успешный на международном рынке, - это
проект «Тату», который более-менее как-то так хорошо сыграл.
Шульгин. Ну, «Тату» – не музыкальный, а социальный проект, скорее всего, был,
да? Нужно было сделать. Но при этом продукт какой-то был, но был да сплыл, ну и…
Потому что мы являемся совершенно… Две вещи. Мы являлись и являемся
безоговорочными подражателями, а кому нужно в Тулу со своим самоваром ездить, да?
Во-вторых, существует международное распределение труда. Понимаете? Вот труда.
Наверное, смешно было бы ехать в Финляндию во время пика «Нокиа» и попытаться
организовать там мобильное производство телефонов, да? То есть существуют
определенные рынки труда. На сегодняшний день у нас существует четыре core industry,
на которых мы допущены и имеем возможность на глобальные рынки труда. Вот здесь мы
можем иметь возможность. Рынки, о которых вы говорите, - это, собственно, не наши
рынки, нас никто туда не ждал, не звал и все прочее. То есть международные рынки
распределения труда являются очень серьезным моментом. То есть ты, собственно, не
торгуешь семечками, а я не выдаю кредиты, да?
Муж4. Понятно. Спасибо. И вопрос как к музыканту.
Шульгин. Это одна. Вторая – не можем, не умеем. Потому что не умеем. Вот
сейчас новое поколение начали там что-то думать, а там было полностью везде все
подражательство: сейчас вот мы сделаем так, как… Мы отстаем, мы не идем вперед. Кому
нужен якутский «Пинк Флойд», скажите? Никому.
Реплика. Четыре, куда мы допущены, - это что такое?
Шульгин. Что?
Муж4. Четыре индустрии, в которые мы допущены, да.
Шульгин. Я их называл: это космос, это военное, это nuclear, и это IT,
Реплика. А nuclear?
Шульгин. Атомное. Ядерное.
Муж4. И второй вопрос как к музыканту: жив ли рок-н-ролл, и если жив, то в какой
форме именно в будущем? То есть если раньше…
Шульгин. Ни в какой. Никакой формы нет в будущем. Почему? Потому что я
только что рассказывал, что это продукт культурной революции, а культурная революция
создается следующим образом. Это научная революция, она дает техническую
революцию, техническая революция, когда попадает продукт в масс-маркет, выдает
культурную революцию, то есть масс-маркета. Соответственно, гитара, включенная в
электричество, выдала новый стиль, выдала новый инструмент, этот новый инструмент
показал какие-то возможности, он взял эти семь нот обыграл заново, он имел неких
пионеров, некий взрыв, последователей, ты-ты-ты, и он на сегодняшний день идет,
22
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
скажем, в момент стагнации, и все, и он займет такую же нишу, как в свое время джаз
занял, или классика занимает свои 4% рынка. И соответственно, сейчас вот, скажем,
танцевальная музыка имеет по последним данным 22, что ли, процента, а рок-музыка в
Великобритании, столице, собственно, матерей наших рок-н-ролльных 6%, что ли, сейчас
всего лишь, маркет. Поэтому, собственно, это нет. И это нормально.
То есть сейчас будет новый инструмент, будет создан новый какой-то культурный
продукт, появится новый «Битлз», Хендрикс или еще кто-то, тут же они станут
первоначальники, они сразу станут апостолами, потому что ничего же нет. То есть что бы
они ни создали, это будет сразу считаться, скажем, иконическим, классическим и т.д. Ну
не самые первые, а вот всегда это второй, который идет за первым. Затаптывает первого и
потом бежит за аплодисментами. То есть вот только так. То есть научная революция
сделает некий технологический продукт, технологический продукт, который масс-маркет
воспримет… Ну, YouTube-платформа, то есть все совершенно по-другому: новый формат,
новая система подачи, новые виды этого. То есть все эти форматы типа 48 минут, 24
минуты – все, что связано было с разблюдовкой программирования телевидения. Так же
как аудио – 44 минуты long play, потому что виниловая пластинка больше не вмещала в
себя. Нет форматов, все. То есть новые формы совершенно. Поэтому для музыки нужен
новый… А все остальное скучно, все пережевано. Что бы ты ни сделал, это все
пережевано, все неинтересно.
Муж5. Огромное спасибо за красивый мир, в котором хочется жить. Но я вот сижу
и думаю, а куда в этом мире мы сможем приладить такое красивое устройство, как
ядерный чемоданчик? Вы наверняка об этом думали.
Шульгин. В голову, в голову.
Муж5. Я пока не могу придумать, вот куда они денутся.
Шульгин. В голову.
Муж5. На территории Земли есть, по крайней мере, четыре или пять этих
чемоданчиков.
Шульгин. Ну, по крайней мере… Нам не дано знать, есть ли… Понимаете, мы
живем в ситуации… Вы же видели наверняка фильм, который называется по-английски
Wag the Dog, то есть «Хвост, который виляет собакой». Мы же понимаем то, что… Вот я
всегда говорю: скажите, пожалуйста, а Ходорковский сидел или нет в тюрьме?
Шульгин. Не знаю. Я не знаю, понимаете? Я к примеру сейчас говорю. Я не знаю.
Я не знаю о том, что происходит, где происходит. Я видел войну в гольф, это 1991 год,
только с одной маленькой камеры самолета, где вот эта ракета летит и попадает в этот, где
один там объект как бы. Я больше не вижу, то есть я не понимаю, где, что, чего
происходит, где какие чемоданчики. Я не понимаю самое важное – зачем они нужны в
новом, современном мире, чемоданчики? Я не понимаю историю про сомалийских
пиратов, которых не могут опознать, имея современнейшие навигационные устройства,
которые могут… Так же как и птичий грипп делался, да? А помните, озоновая дыра?
Когда не надо выходить в Австралии на улицу, 20 минут, иначе у тебя рак кожи сразу же
будет, да? Мы не знаем это все совершенно.
Муж5. Нет, ну а если предположить, что они все-таки есть?
Шульгин. Ну, допустим, чемоданчики есть. Ну, допустим. А я не понимаю, зачем
они есть, для чего они есть, потому что на сегодняшний момент можно решить все вообще
без чемоданчиков, более трагически, динамически. Но на сегодняшний день, а мы живем
на сегодняшний день в реалити-шоу. Посмотрите «Шоу Трумана», который четко показал,
что мы живем на сегодняшний день в этом каком-то мире. То есть на сегодняшний день
только нам дадут бо́льшие инструменты в виде добавленных реальностей, где мы будем
видеть, осознавать, и вот там мы точно не будем понимать уже, где. Там мы будем видеть
10 тысяч человек, бегающих с ядерными чемоданчиками, мы их будем ловить, да? Но
самое важное, что дает это, вы знаете, что дает? То, что, смотрите, сколько у нас лет не
23
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
было войны в мире. Потому что наши поколения всегда жили при войнах. Любое
поколение всегда заставало войну, достаточно глобальную для него, условно. Мы сейчас
имеем, причем четвертое, пятое поколение без войны, к примеру говоря. Глобальной.
Почему? Потому что есть возможности, когда у нас уходит наша, скажем так, военная
агрессия куда-то. То есть вот мне все говорят: мы стреляем в эти игры и становимся
агрессивными. Что-то только вот войн нет, да? То есть все равно выходит…
Реплика. Это виртуальная реальность?
Шульгин. Конечно. Мы же знаем, что войны все в голове, по большому счету,
происходят. И желание войны. Вы помните, как коммуникации, я сказал. То есть вот
когда нужно было деревня с деревней, не обязательно же дружеские это коммуникации, а
были там захваты – это тоже коммуникации. Но если мы можем эти коммуникации
использовать где-то в другой ситуации, играя, у кого-то отвоевать еще пять тысяч
миллионов биткоинтов, значит, ну… то есть это каким-то образом… Я не за это говорю,
но в том числе… Знаете, я даже когда бы сейчас пощупал этот чемонданчик, я бы тоже,
собственно, не убедился. То есть игра вот в этот чемонданчик, конечно, гениальная, я
считаю. Просто гениальная.
Муж6. А как вы планируете людей, которые будут работать в «Новом шелковом
пути» – New Silk Road, – оставаться в этих точках? Ведь сейчас есть эффект, когда
программист, выучившийся чему-то, сразу едет либо в город Москву, либо напрямую в
Силиконовую долину.
Шульгин. Ну да, все правильно. Вы правильно сказали, вот как раз этот вопрос
сейчас именно происходит так. Что может привязать человека к точке? Помимо любви к
отеческим гробам, если ты родился в этом регионе, значит, ты привязан, в общем-то. Что
может? Работа. Заказ. То есть заказ, который тебе дали – заказ, централизованный заказ,
ты получил заказ, ты делаешь, ты не думаешь, ты не аутсорсишь, но при этом у тебя есть
свободная точка, ты можешь поработать здесь, ты не приходишь с девяти до шести, ты
можешь поработать, ты можешь уехать, не знаю… в Сибири любят уезжать в Таиланд
поработать. У нас у Фонда 120 человек работает в Таиланде сейчас, пишут. Ну нормально,
полгода поработали, отъехали. Они все равно привязаны к заказу. Они все равно являются
резидентами, они обслуживают и т.д. и т.п., они выполняют поставленные задачи. Они все
равно привязаны к этому, заказ является привязчиком здесь.
Муж6. То есть это виртуальные технопарки?
Шульгин. Нет, это реальные технопарки.
Муж6. Там нет людей?
Шульгин. Почему? Есть. Конечно, есть. Есть, но это не значит, что все три тысячи
человек приходят как штык. Ты можешь отъехать, ты можешь подъехать, то есть это
нормальные вещи. Все равно, какой бы ты ни был, знаете, полгода прожить в Таиланде
(вот мы знаем, да?) ну почти невозможно. То есть полгода – ты потом уже не смотришь на
эти бананы и все прочее.
Муж6. То есть это как динамическая система?
Шульгин. Да. Но если у тебя будут заказы в Таиланде, ты будешь сидеть в
Таиланде. То есть если ты обеспечиваешь заказами, привязываешь заказами, создаешь вот
эту соларную систему. Что такое соларная система, вы знаете. То есть есть нечто в центре,
и остальное все движется, не приближаясь и не отдаляясь. Вот это соларная система очень
важна, она сильнее, нежели чем вертикальная система власти. Вот все, что сейчас есть в
мире, будет именно переводиться в соларную систему, и мы будем интерзависимы. Вот
как у меня слово было – интерзависимы, взаимозависимы. То есть это очень важная вещь,
так же как взаимозависима солнечная система от чего-то в центре. И вот эти центры для
одного центра будет один, и второй, и третий, и он будет как бы вот крутиться. И заказ,
который идет от этого центра, технопарка, будет заставлять его быть спутниками вот
этого технопарка.
24
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
Муж7. Вы говорили, что…
Шульгин. Какой-то, видимо, каверзный.
Муж7. …да, элиты как бы не будет. Но вот если рассматривать современный мир,
то элита – это те люди, которые что-то контролируют. Правильно? Вот в данный момент.
Шульгин. Ну, типа имеют три миллиона фолловерсов, да?
Муж7. Ну да. Или же, например, правительство – все, кто около него, это некая
элита государства, считается. Вот не окажется ли такая ситуация, что те, у кого будет
рубильник электричества, кто может отключить всю вот эту дату, которая идет
пользователям, и где они проживают свои виртуальные миры и виртуальные жизни, что
вот они как раз и станут элитой?
Шульгин. Я услышал. Дело в том, что мы сейчас живем в гиперсвязанном мире. И
отрубить мы можем, допустим, как в Китае, «Фейсбук» или YouTube отрубить, но на
сегодняшний момент отрубить какую-то, условно говоря, цепочку полностью из всего
этого – обесточить – это примерно как выстрелить себе в ногу. То есть на сегодняшний
момент это такой организм, который начинает самоотвязываться, отвязываться и начинает
расти, и все, в общем-то, понимают, что никто не хочет зависеть от точек питания или т.д.
и т.п. И вот человек, который сидит и контролирует вот это все как бы, в дальнейшем
становится совершенно бессмысленным. То есть фильтры, которые могут быть в социумы
заложены изначально, они могут быть абсолютно, скажем, контролируемы таким
большим искусственным интеллектом, который в результате больших данных и будет
образован.
Муж7. Ну то есть вы хотите сказать, что, получится, самородится некий
искусственный интеллект в виде Интернета, который будет…
Шульгин. Это не будет Интернет, нет, это будет сеть данных.
Муж7. Ну я имею в виду вот сеть такая глобальная, которая станет… Как есть же
гипотеза, что Земля – это живой организм. То есть и получится, что все вот эти
коммуникации, которые по планете растянуты, они как раз и будут неким единым живым
организмом с точки зрения как бы искусственного…
Шульгин. Смотрите, если мы уйдем в гипотезы, я не знаю, мембран, струн,
одиннадцати измерений, и можем понимать, что… А возможно, вот эта цифровая среда
есть одно из этих измерений, да? То есть мы знаем трехмерное измерение, четвертое –
типа время, хотя сейчас уже доказывают, что времени нет, потому что время, собственно,
непонятное, то ли оно было, то ли оно здесь, то ли оно будет и все прочее. Есть
достаточно убедительная, скажем, гипотеза этого. То есть мы не знаем этих вот
измерений, вот этих вот галактик, планет, они разлетаются, не разлетаются. Вот они вроде
бы скорость имеют, а вроде бы не имеют, и ничего не меняется звездное небо, где вот
есть… а вот эта цифровая среда разлетается, да? И где они пересекаются, и где еще что-то,
это предстоит открыть очень многое. И что является центром большого мозга, и где
является контроль, и чего, и, собственно, это больше чем просто форкаст здесь. Или,
скажем так: не на 2020, а… 20020, да.
Муж6. Еще хотел задать вопрос, скажите, пожалуйста, а не получится ли так, что
те люди, которые создают вот этот виртуальный контент, фактически становятся
конкурентами наркомафии либо производителей алкоголя? Ведь те, кто сейчас
погружается в виртуальный мир, выпивая бутылку водки или коля в вену героин,
фактически они будут погружаться в виртуальный мир и давить на те же самые органы,
только без водки, без героина, а просто вот за счет привыкания к жизни в этом
виртуальном мире.
Шульгин. Я могу сказать, что человека мы не изменим, то есть если есть на
протяжении всего человечества… То есть, вернее, так: быстро не изменим. То есть вот
если есть на протяжении всего человечества, скажем, назовем так, пороки, в которые
человечество, так или иначе, погружалось с какой-то долей погружения – было более,
25
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
скажем, порочное общество или более, скажем, планка для общества была поднята, но тем
не менее все равно это было, - то есть вот избавиться в новой среде от пороков мгновенно,
наверное, не получится, но я верю в то, что изменение это произойдет. То есть при
изменении монетарной, другой системы будет ли система погружения вот в эту
виртуальную реальность иной, нежели чем… вернее, так: взаимозаменяющей наркотики и
алкоголь, - возможно, для кого-то будет, конечно. Но это не будет то, что на эти точки
давится.
Жен2. Александр, можно я вам задам личный вопрос? Но он интересный.
Шульгин. Да, серьезно?
Жен2. Я думаю, что для всех. Вот я слушаю вас два часа, и у меня прямо вопрос,
на который я не могу ответить: кто вы? То есть я занимаюсь карьерным
консультированием. Обычно за пять минут человеческой истории вырисовывается некий
образ, и сразу понятно, что человек позиционирует себя так-то, или он об этом не знает,
но явно он есть такой-то специалист или такая-то личность. Зачем вам то, чем вы сейчас
занялись? То есть вы будете как позиционировать себя в ближайшем будущем: как
прогнозист, как профессор, как мотивационный спикер, ездить по миру и так далее?
Шульгин. Скажите, пожалуйста, а что значит «сейчас занялся»? Вы мне скажите,
что значит «сейчас я занялся этим»?
Жен2. Ну хорошо, ну вот видите, все, кто тут присутствовал, вам уже говорили,
что вы открылись для нас совершенно с другой стороны. То есть большинство людей
знает вас как продюсера, связанного с музыкой, и тут вы действительно показываете себя
совершенно с другой профессиональной стороны.
Шульгин. Я не показываю. Я живу. А какой доступ был к моей информации у вас,
это уже второй вопрос. А показывать себя, то есть рекламировать или давать…
Жен2. А как вы сами себя тогда позиционируете? Вот я поэтому и спрашиваю, а
кто вы? Вот как теперь мне вас воспринимать?
Шульгин. Вам как сейчас ответить, философски или…
Жен2. Как вы думаете. Просто как вы сами чувствуете.
Реплика. Как на работу устраивается.
Реплика. К самому себе.
Шульгин. Я бы себя не взял на работу, слушайте.
Реплика. Почему не взяли бы на работу?
Шульгин. Дорогой уж очень.
Жен2. То есть это хобби, это ваше предназначение, это смысл жизни?
Шульгин. Да. Ух, так скажите, это ваша профессия – сегментировать кого-то и
говорить: ага, ты вот тот, ты тот, ты тот. Для меня это не является профессией. Я, не знаю,
как… я пытаюсь каждую свою секунду своей жизни прожить с пользой, но не для себя. То
есть 90% того, чем я занимаюсь, является филантропией. То есть это не значит, что я
занимаюсь хобби. Нет-нет-нет, я, наоборот, пытаюсь двигаться, отдавать, а оно потом
приходит. Все остальное приходит, знаете, как аплодисменты, оно все потом приходит. У
меня нет цели вот сейчас сделать то, то, то. И вы знаете, все приходит естественным
образом, выстраивается очень четко. Ну, идет как идет, и все точно приходит.
Жен2. Ну то есть стиль жизни. Ну хорошо, спасибо.
Шульгин. Стиль жизни? Ну хорошо, ладно.
Ведущий. Последний вопрос.
Муж8. Предпоследний вопрос. Возвращаясь к фильму «Хвост виляет собакой», и
перекликающееся с ним произведение более свежее – это «S.N.U.F.F.» Пелевина…
Шульгин. Не знаю.
Муж8. Не знаете. Ну о´кей, давайте по «Хвост виляет собакой». То есть вот очень
много точек контента, про который вы сказали, очень большой объем, очень много
пользователей, которые его создают. Просто насколько, по-вашему, ситуация управляема,
26
7 лекция из цикла «13 лекций о будущем» (Открытая лекция Александра Шульгина)_20 июня
и насколько общество с точки зрения заказчика основного, который Первый канал
финансирует и остальные медиа финансирует, насколько ситуация управляема с точки
зрения всяких вбросов и, соответственно, создания тем, для того чтобы 99% о чем-то
говорило, чего-то думало, чего-то смотрело? То есть это прогнозируемая и управляемая
ситуация или в принципе неуправляемая и, соответственно…
Шульгин. Да, я понял. Это прогнозируемая и управляемая ситуация. Но природа
настолько сама такой организм, что если ты где-то начинаешь перебарщивать, это все
начинает… А так она, конечно, прогнозируемая и управляемая. Ну, слушайте, каждому,
скажем, населению или каждому поколению нужен свой Моисей, который водит по
пустыне куда-то там. Чего по пустыне водили 40 лет народ и все прочее? Для чего-то
водили, оказывается. То есть он же тоже управлял. Собственно, вот он хвост, который
водил собаку, или что-то там. Если у поколения нет своего Моисея, то я не знаю, что у
него там есть.
Муж5. Александр, у меня еще один неразрешимый для меня вопрос. Как вы
думаете, можно опередить, мы физически находимся в 2014 году и слушаем вашу лекцию,
или на самом деле мы физически находимся в 2050 году и являемся участниками
исторической реконструкции о начале создания новой реальности?
Шульгин. Да, интересный вопрос. Есть ли такое или как определить?
Муж5. Можно ли это определить в принципе?
Шульгин. Можно ли это определить в принципе? Ну, скажем, мы знаем, что мы
находимся не в 2014 году. Вы знаете это, да? Мы находимся примерно в 2017 году. То
есть рождество Христово не было в 00:00 как бы, то есть понятно, что он родился между
третьим годом и седьмым годом, но примерно в четвертый год, а на самом деле минус
четвертый год, поэтому мы сейчас живем в 2017-2018 году. Это корректировка. Значит,
наверное, в 2054 году вы имели в виду, да? Можем ли определить реконструкцию?
Хороший вопрос. Понимаете, это примерно тоже так же, как про время. Потому что время
здесь и сейчас практически невозможно, потому что я хочу… только я подумал о чем-то, о
том, что будет, а это уже было, да? Значит, и вот это, где ты сейчас… Сказать о том, что,
да, наверное, можно определить реконструкцию, это означает играть в реконструкцию
уже. То есть мы начинаем играть в эту реконструкцию. Поэтому, наверное, самым
правильным ответом было бы то, что я не слышал вашего вопроса.
Реплика. То есть очень качественная реконструкция, да?
Реплика. Третий Рим.
Шульгин. Да.
Лошкарева Е.П.. О´кей, коллеги. Спасибо. Давайте поблагодарим Александра.
(Аплодисменты.) Два часа пролетели совершенно незаметно.
Шульгин. Всего лишь два часа?
Лошкарева Е.П.. Да, два часа пролетели очень быстро.
Шульгин. А, елки-палки!
Лошкарева Е.П.. И через месяц мы будем рады вас видеть на лекции Дмитрия
Рэмовича Белоусова как раз про те технологические проекты, я надеюсь, в тех четырех
сферах, которые назвал Александр, с точки зрения того, где у нас еще есть шансы. Будем
рады вас видеть. Все, спасибо.
27