Gobino_01

ОПЫТ О НЕРАВЕНСТВЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ РАС
ESSAI SUR L'INÉGALITÉ DES
RACES HUMAINES
граф Жозеф Артюр де Гобино
par G.A. DE GOBINEAU
premier secrétaire de la légation
de France en Suisse, member de la
Société Asiatique de Paris
1853
ОГЛАВЛЕНИЕ
КНИГА ПЕРВАЯ
Предварительные соображения: определения; изложение
естественных законов, управляющих общественным порядком.
ГЛАВА I. Гибель цивилизаций и обществ происходит от общих
причин.
ГЛАВА II. Фанатизм, роскошь, дурные нравы и безверие не всегда
приводят к падению того или иного общества.
ГЛАВА III. Качество правления не имеет отношения к долговечности
народов
ГЛАВА IV. О том, как понимать слово «вырождение»; о смешении
этнических принципов и о том, как формируется и распадается
общество
ГЛАВА V. Этническое неравенство не есть результат общественных
институтов.
ГЛАВА VI. Состояния прогресса и стагнации народов не зависят от
географического места, где они живут.
ГЛАВА VII. Христианство не создает и не изменяет цивилизаторские
способности.
ГЛАВА VIII. Определение слова "цивилизация"; социальное развитие
имеет два источника.
ГЛАВА IX. Продолжение определения слова "цивилизация";
различные характеры человеческих обществ; наша цивилизация ни в
чем не превосходит другие, которые существовали до нее.
ГЛАВА X. Анатомы о многопричинности происхождения
человечества.
ГЛАВА XI. Этнические различия имеют постоянный характер.
ГЛАВА XII. Каким образом расы разделились в физиологическом
отношении, и какие разновидности они затем создали через
посредство смешения. Неравенство рас в смысле силы и красоты.
ГЛАВА XIII. Человеческие расы неравны по интеллекту; человечество
не может совершенствоваться до бесконечности.
ГЛАВА XIV. Продолжение доказательств умственного неравенства
рас. Различные цивилизации взаимно отталкиваются. Смешанные
расы создают смешанные цивилизации.
ГЛАВА XV. Языки, сами по себе неравноценные, отражают
относительную ценность рас.
ГЛАВА XVI. Краткое повторение пройденного; относительные
признаки трех крупных рас; социальные последствия смешения;
верховенство белого типа и приоритет арийской группы в этом типе
КНИГА ВТОРАЯ
Древние цивилизации от Центральной Азии до юго-западной
окраины материка
ГЛАВА I. Хамиты.
ГЛАВА II. Семиты.
ГЛАВА III. Приморские ханаанеяне.
ГЛАВА IV. Ассирийцы; евреи; хореяне.
ГЛАВА V. Египтяне; эфиопы.
ГЛАВА VI. Египтяне не были завоевателями; почему их цивилизация
оставалась стабильной.
ГЛАВА VII. Этнические отношения между ассирийскими народами и
Египтом. Искусства и лирическая поэзия - результат смешения белых
с черными.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Цивилизация, распространившаяся от Центральной Азии на юг и
юго-восток
ГЛАВА I. Арийцы; брахманы и их общественная система.
ГЛАВА II. Развитие брахманизма.
ГЛАВА III. Буддизм; его поражение; нынешняя Индия.
ГЛАВА IV. Желтая раса.
ГЛАВА V. Китайцы.
ГЛАВА VI. Истоки белой расы.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Полусемитские цивилизации Юго-запада
ГЛАВА I. История существует только у белых народов. Почему почти
все цивилизации появились в западном полушарии.
ГЛАВА II. Зороастрийцы.
ГЛАВА III. Автохтонные греки; семитские поселенцы; арийцыэллины.
ГЛАВА IV. Семитские греки.
КНИГА ПЯТАЯ
Семитизированная европейская цивилизация
ГЛАВА I. Древние жители Европы.
ГЛАВА II. Фракийцы; иллирийцы; этруски
ГЛАВА III. Галлы.
ГЛАВА IV. Автохтонные италийские народы.
ГЛАВА V. Тирренийские этруски. Этрусский Рим.
ГЛАВА VI Италийский Рим
ГЛАВА VII Семитский Рим
КНИГА ШЕСТАЯ
Западная цивилизация
ГЛАВА I. Славяне. Эпоха владычества догерманских народов
арийской расы.
ГЛАВА II. Арийцы-германцы
ГЛАВА III. Первые германские расы
ГЛАВА IV. Германский Рим. Романо-кельтские и романо-германские
арии. Германские императоры
ГЛАВА V. Последние переселения арийцев-скандинавов.
ГЛАВА VI. Последняя эпоха германо-романского общества.
ГЛАВА VII. Американские аборигены.
ГЛАВА VIII. Европейская колонизация Америки.
Общее заключение
Ж. А. де Гобино,
Секретарь посольства Франции
в Швейцарии, член Парижского
Азиатского Общества
Его Величеству Георгу V,
королю Ганноверскому,
принцу крови Английскому,
герцогу Кумберляндскому
и т. д. и т. п.
Сир,
Я имею честь предложить Вашему Величеству плод моих долгих
размышлений и радостных трудов, часто прерываемых, но все-таки
завершенных.
Важные события, революции, кровопролитные войны, ниспровержение законного порядка, которые слишком долго накладывали печать на европейские государства, заставляют
пристальнее вглядеться в политические факты. Средние умы видят
только внешние результаты. Если они восхищаются лишь
электрической искрой, коей данные события поражают наше
воображение, либо пугаются ее, то серьезный мыслитель пытается
обнаружить скрытые причины столь страшных потрясений и, взявши
в руки лампу, пускается в путь по темным тропам философии и
истории; он стремится, посредством анализа человеческого сердца
или внимательного изучения истории, разгадать ту загадку, которая
так волнует и самих людей, и их совесть.
Подобно всем прочим, я ощутил озабоченное любопытство при
виде смутного современья. Но, пытаясь понять всеми силами своего
ума движущие причины происходящего, я заметил, как расширяются
горизонты моего удивления, и без того немалого. Постепенно,
отстраняясь от нынешней эпохи и обращаясь к ранним временам и,
наконец, ко всему прошлому в целом, я собрал эти разноцветные
фрагменты в одно огромное целое и, повинуясь принципу аналогии,
почти помимо своей воли, разглядел впереди самое отдаленное
будущее. Причем узнать мне захотелось не только непосредственные
причины наших так называемых реформаторских исканий: я
устремился к познанию более глубокого смысла идентичности
социальных болезней, увидеть которые не составляет труда у всех народов и в прошлом, и настоящем, и, по всей очевидности, в будущем
— достаточно даже поверхностно ознакомиться с историей
человечества.
Впрочем, как мне представляется, нынешняя эпоха особенно
благоприятствует таким изысканиям. В силу своей беспокойности она
требует особого подхода — нечто вроде исторической химии, — но
именно поэтому облегчает труды исследователя. Густой туман,
непроглядная тьма, которые с незапамятных времен скрывают от нас
истоки цивилизаций, не похожих на пашу, рассеиваются под солнцем
науки. Точнейшие аналитические методы, которые помогли Нибуру
обнаружить Рим, неведомый Титу Ливию, сегодня открывают и
объясняют нам истину, смешанную с легендами и сказками эпохи
эллинского детства. На другом конце мира выходят из тьмы веков
германские народы, столь же великие и столь же могущественные,
насколько их считали варварскими. Египет открывает свои гробницы,
расшифровывает свои иероглифы и подсказывает возраст своих
пирамид. Ассирия раскрывает и свои дворцы, и длинные письмена,
начертанные на их стенах, которые совсем недавно были погребены
под собственными обломками. Иран Зороастра ничего не смог утаить
от проницательных глаз Бюрнуфа, а первобытная Индия
рассказывает в своих «Ведах» о фактах и событиях, случившихся
вскоре после сотворения мира. Все эти достижения, уже бесценные
сами по себе, помогают нам шире и объективнее понять Геродота,
Гомера и особенно первые главы Священного Писания, этого кладезя
премудрости, всем богатством и всей красотой которого может
восхищаться в достаточной мере только просвещенный ум.
Разумеется, многие неожиданные или невероятные открытия
заслуживают критического отношения. В них нет полного списка
династий или стройного изложения событий, по среди
фрагментарных находок есть немало очень удачных для моего труда;
в них есть то, чего нельзя найти в самых подробных хронологических
таблицах. С особой радостью я обнаружил в них описание обычаев и
нравов, вплоть до портретов и костюмов исчезнувших народов.
Теперь нам известно состояние их искусств. Мы можем судить об их
жизни, в физическом и моральном смысле, как общественной, так и
личной; мы можем, посредством самых подлинных материалов,
реконструировать то, что и составляет «личность» разных рас и
основной критерий их значения.
Перед лицом таких богатств, совершенно новых или совершенно
по-новому понятых, никто уже не посмеет объяснить сложную
мозаику социальных и общественных отношений, мотивы взлета и
падения наций, исходя лишь из абстрактных и чисто гипотетических
рассуждений, которыми оперирует скептическая философия.
Поскольку сегодня мы имеем множество положительных фактов,
которые появляются со всех сторон, выползают из всех гробниц и
выстраиваются в определенном порядке, повинуясь воле неленивого и
внимательного наблюдателя, не надо больше, по примеру теоретиковреволюционеров, лепить из воздуха фантастических людей и с детской радостью передвигать химеры, напоминающие наших политиков.
Действительность слишком категорична, слишком красноречива,
чтобы можно было предаваться таким играм, часто нечистоплотным и
всегда недостойным. Вынести трезвое суждение о человечестве может
только суд истории. Я признаю, что это судья строгий, судья опасно
беспощадный, когда речь идет о столь неприглядных временах, как
наши.
Дело вовсе не в том, что прошлое безупречно. В нем есть все,
поэтому в нем можно найти много ошибок и немало вещей
постыдных. Более того, в сегодняшних людях можно было бы
обнаружить достоинства, которых ему не достает. Но если напомнить
обвинителям грандиозные тени героических эпох, что они ответят?
Что возразят, если упрекнуть их в попрании религиозной веры,
политической верности, культа долга? Если напомнить им, что они
способны лишь пользоваться обносками знаний, основы которых
заложили и объяснили предки; если к этому добавить, что античная
добродетель сделалась мишенью для насмешек, что человек отдал
свою энергию пару, что поэзия угасла, что ее великие жрецы умерли,
что высшие интересы превратились в самые мелочные расчеты — что
они скажут в свое оправдание?
А ничего, кроме того, что все прекрасное, погрузившись в
молчание, не погибло, что оно только спит; что все эпохи были
свидетелями переходных периодов, когда жизнь борется со
страданием и в конце концов выходит из этой борьбы торжествующей
и цветущей, что, как когда-то на смену постаревшей Халдее пришла
юная победительница Персия, на смену обветшавшей Греции —
мужественный Рим, развратная власть Августа сменилась правлением
благородных тевтонских князей, точно так же современные расы
познают обновление.
Именно так я думал какое-то мгновение, впрочем, совсем
короткое, уже собирался именно так ответить Истории на ее
подобные обвинения и мрачные прогнозы, как вдруг меня поразила
тягостная мысль о том, что я слишком поспешил с выводами,
лишенными доказательств. Итак, я захотел найти их и с тех пор,
движимый привязанностью к живущим людям, все глубже проникал в
тайны людей умерших.
Именно тогда индуктивный метод привел меня к осознанию
того очевидного факта, что этнический вопрос стоит выше всех
остальных вопросов истории и в нем заключается ключ к ее
пониманию, что неравенство рас, соперничество которых формирует
нацию, исчерпывающим образом объясняет судьбы народов.
Впрочем, нет на земле никого, у кого не возникло бы предощущение
столь потрясающей истины. Любому под силу заметить, что были случаи, когда на какую-то страну обрушивались чужеземные племена и,
будто в мгновение ока, изменяли ее обычаи и образ жизни, и там, где
до их появления царило оцепенение, начинала бить ключом
неизвестная доселе деятельность. Приведу в качестве примера случай,
когда англосаксонское вторжение сформировало Великую Британию,
и это произошло по воле Провидения, которое, послав на этот остров
народ, прославленный мечом предков Вашего Величества, в один
прекрасный день подарило — как удачно заметила некая августейшая
персона — обеим половинам одной нации нынешнюю царственную
династию, черпающую свои славные традиции в далеких и самых
героических истоках.
Осознав, что есть сильные и слабые, я принялся изучать главным
образом первые, чтобы понять их способности и особенно проследить
их генеалогическую цепочку. Следуя такой методе, я убедился в
следующем: все, что есть на земле великого, благородного,
плодотворного, что составляет такие человеческие творения, как
наука, искусство, цивилизация — все это происходит из одного корня,
из одной идеи, принадлежит к одному семейству, различные ветви
которого правили во всех обитаемых уголках вселенной.
Изложение этих вопросов содержится в этой книге, которую я
возлагаю к трону Вашего Величества. Не мне дано — впрочем, я об
этом не думал — спуститься с высот научных рассуждений на почву
полемики. Я не ставил целью предсказать завтрашний день или
отдаленное будущее. Я описываю обширные периоды времени. Я
начинаю с первых на земле народов, чтобы дойти до тех, которых еще
нет. Мыслю я только категориями столетий: одним словом занимаюсь
моральной геологией. В книге редко идет речь о человеке, еще реже о
гражданине или подданном; часто, вернее всегда, — о различных
этнических группах, поскольку меня интересуют не случайные
факторы национальности, ни даже существование государств, а расы,
общества и цивилизации.
Осмеливаясь изложить па бумаге свои мысли, я надеюсь, Сир, на
покровительство, какое широкая и возвышенная натура Вашего
Величества оказывает упражнениям ума, и на особый интерес Вашего
Величества к плодам исторической эрудиции. Я никогда не забуду
цепные указания, услышанные из уст Вашего Величества, и осмелюсь
прибавить, что имею лишний повод восхититься столь блестящими и
столь солидными знаниями властителя Ганновера, а также
благородными чувствами и устремлениями, которые их питают и
которые обеспечивают подданным процветание и благополучие.
Будучи исполнен неизменной признательности к милостям
Вашего Величества, я прошу Вас, Сир, принять выражение самого
глубокого почтения.
Засим остаюсь
Ж. А. де Гобино,
Ваш покорнейший
и преданнейший слуга.