А - Историко-экономические исследования

А.В. Дулов
ПРИРОДНО-ОБЩЕСТВЕННЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ И УРОВЕНЬ
ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА В РОССИИ
XVIII – середины XIX вв.
Окружающая человека среда, которая обеспечивала его исходными материалами и энергией для производства продуктов питания, орудий труда и
других нужных ему изделий и была в то же время ареной любой деятельности человека, всегда играла огромную роль в производстве. Природа во многом определяла набор возможных видов хозяйственной деятельности в данной местности и её сезонные циклы; аномальные изменения в природной
среде могли вызвать хозяйственные катастрофы и даже гибель населения.
Заметное влияние природа оказывала также на уровень производительности
труда в ряде сфер деятельности общества.
Ввиду вышеизложенного возникает проблема проследить влияние природных факторов на производительность труда в XVIII – первой половине
XIX вв. Специальных работ, посвящённых данной теме, нет. Работ же, в которых указанная проблема затрагивалась попутно, главным образом, в связи
с развитием сельского хозяйства, немало1.
В производственной жизни России XVIII – первой половины XIX вв.
важнейшее место занимало сельское хозяйство. По приблизительным подсчётам автора, в середине XIX в. продукция сельского хозяйства составляла
по стоимости 73% национального дохода страны; ремесло и промышленность давали ещё 17%, и 10% оставались на долю транспорта. И как раз
именно в сельском хозяйстве, особенно в земледельческом производстве,
итоги хозяйственного года очень сильно зависели от природных факторов.
Неслучайно один из помещиков черноземного центра Н.Бунин с горечью писал в журнальной статье 1845 г.: «Ничтожны благоразумные распоряжения и
недостаточны многолетние опыты и замечания сельского хозяина; слабы
труды деятельности земледельца в его промысле, мертва плодородная почва,
если не благоприятствует состояние атмосферы. Сильная растительность,
изобильный урожай, качество плодов – всё зависит от благорастворения и
своевременных действий атмосферы». И далее автор статьи приводит конкретный пример: «Палящий зной, при недостатке дождей, сделал то в имении
Аткарского уезда, что все хлеба преждевременно не поспели, а засохли. Что
можно извлечь из сего в наставление? В таком положении знание, опытность
и никакие распоряжения недействительны. Нет влажности, нет питания растениям»2.
Примерно то же самое отмечалось другим автором для плодороднейших донских земель: «При несовершенстве обработки почвы и вообще при
отсутствии искусственных способов в земледелии здесь всё зависит от состояния погоды. Если идут обильные дожди весной и в первой половине лета, то
урожай выходит самый благодарный; если же дождей мало или совсем нет,
то земледелец, не помогая почти никакими искусственными средствами, совершенно лишается урожая и даже не может возвратить иногда посеянных
семян. Так, в бедственный 1848 год собрано полевых продуктов менее, чем
посеяно; случаются же годы, когда собирают в 10 раз больше, чем сеют»3.
Конкретные причины, снижавшие урожай, были весьма разнообразными. В нечерноземных районах Европейской России такими факторами были
морозные бесснежные зимы, ранние заморозки, затяжные дожди, прохладная
погода летом. В черноземной зоне наибольший ущерб наносили засухи, саранча, которая способна была уничтожить урожай на больших площадях. В
любых районах хлеб мог пострадать от града, болезней и вредителей растений.
Озимой культурой в тот период повсеместно была рожь; яровыми
культурами – овёс, гречиха, просо, пшеница и др.
Урожаи озимых и яровых почти всегда отличались друг от друга. Скажем, в Тверской губернии урожайность озимых и яровых составляла соответственно: в 1842 г. – сам-1,3 и сам-2,9; в 1843 г. – 2,0 и 2,9; в 1844 г. – 1,9 и
2,2; в 1845 г. – 1,9 и 1,8; в 1846 г. – 2,1 и 2,04. В целом же яровые и озимые
давали примерно равное количество хлебов. По Тверской губернии, как это
видно из приведённого примера, средняя урожайность яровых оказалась несколько выше (2,28 против 1,84), но бывали губернии, где озимые хлеба имели лучший показатель урожайности, чем яровые.
Метеорологические факторы, а также вредители и болезни растений
часто снижали урожай, и современники очень внимательно отмечали малейшие особенности погоды, пытались предвидеть, как она повлияет на итоги
земледельческой страды. Благодаря огромным пространствам России, разнообразию её природы и сельскохозяйственных культур, результаты каждого
года сильно отличались для разных местностей и разных растений.
Приведём выдержки из статьи «Общее обозрение урожая хлебов в России в 1839 году»5. Этого год был для страны неурожайным: итоги его оцениваются как сам-2,8, т.е. на 20% ниже средней для того времени нормы. Какие
же причины вызвали понижение урожая? Вот что писали «Ведомости»:
«Прошедшая зима была очень снежна и вообще постоянно морозна. Морозы
продолжались долго; весна наступила поздно и дружно. Она была сухая, как
потому, что не было в начале её дождей, так и потому, что в земле скопилось
мало снеговой воды, которая сбежала слишком скоро с поверхности мёрзлой
земли; ручьи и реки сделались мелководны, а всходы озимей не получили к
своему укреплению надлежащей влаги. Таким образом, мелко сидевшие хлеба, как, например, ржаные, на тощих и сухих местах, все сильно пострадали в
своих всходах; на хорошо удобренных землях и глубоко укоренившиеся хлеба, какова пшеница, лучше сохранились».
Дальше в статье говорится, что поздней весной прошли дожди, которые несколько поправили всходы, но затем начался длительный период бездождья (почти до конца июля), что дополнительно снизило урожай зерновых.
Зато в местностях, где влаги больше, урожай зерновых оказался неплохим (в
Петербургской, Олонецкой, Архангельской губерниях). Изобилие тепла способствовало хорошему росту трав, и крестьянам почти повсеместно удалось
накосить много сена. По-разному повлияли погодные условия на урожай
других культур: «Гречиха пришлась в самые жары, засохла, родилась скудна,
и то местами. Лён и конопля родились скуднее прошлогоднего, а волокном и
семенем не так добротны. Картофель дал урожай средний; но питательностью и вкусом ныне он гораздо лучше последних лет. Все сочные овощи,
огурцы, дыни, арбузы родились ныне хорошо; капуста имела урожай скудный и местами была необыкновенно дорога. Древесные плоды, яблоки, виноград и др., также многие ягоды и грибы родились изобильно, только вишня
родилась скудно».
Колебания урожайности в сёлах были сильными, что объяснялось низким уровнем техники. Судя по сведениям А.Фортунатова, средние ежегодные отклонения урожаев ржи от обычной для данного села нормы составляли
в первой половине XIX в. От 10,6% до 52,1%; типичные же ежегодные отклонения были равны 20-30%6. Большая изменчивость сборов зерна приводила к тому, что крайние цифры урожайности могли различаться очень сильно. Так, в Суховаринской вотчине Смоленской губернии в 1840-х г.г. низший
урожай зерновых составил лишь 24% от высшего. Ещё большая разница была достигнута в те же годы в с. Богословском Пензенской губернии. В конце
XVIII в. низший урожай здесь составил лишь 15% высшего: сам-7,9 в 1799 г.
и сам-1,2 в 1773 и 1774 гг.
Поскольку губернии Европейской России также имели относительно
небольшие размеры, то колебания урожайности в них были лишь немногим
меньшими, чем в сёлах и вотчинах. Особенно велики были колебания урожайности в южных губерниях, часто страдавших от засухи. Так, в 50-х гг.
XIX в. ежегодная изменчивость урожаев составляла в Воронежской и Пензенской губерниях соответственно 28 и 32%, а низший предел урожая спускался до 29 и 30%. Гораздо равномернее урожаи были в нечерноземных губерниях, лучше обеспеченных влагой. В тот же самый период изменчивость
урожаев во Владимирской и Костромской губерниях составила лишь 14 и
8%; низший предел сбора зерна здесь был также значительно выше: 62 и
70%7. Очень сильно зависели от природных факторов урожаи и незерновых
культур. Например, в 1851 г. в Крыму при богатом урожае винограда многие
землевладельцы собрали его в 10-15 раз больше, чем в 1850 г.
При огромных размерах страны неурожаи в одних губерниях компенсировались благоприятными итогами страды в других губерниях; поэтому
колебания урожайности по стране в целом были значительно более низкими,
чем по сёлам и губерниям. Данные о ежегодной урожайности по Европейской России имеются лишь для 1801-1860 гг. (см. табл. 1). Судя по этим сведениям, средняя урожайность по стране составляла сам-3,53. Застойный характер крепостнической системы приводил к отсутствию роста урожайности:
она практически стояла на одном уровне. Средние ежегодные колебания
урожаев были небольшими: всего 10%; низший предел урожая составил 54%
от высшего. Из 60 лет четыре года урожайность практически совпадала со
средней, 27 лет была ниже и 29 – выше нормы. Самым трудным годом для
крестьян был 1833 г. (сбор зерна был на 33% ниже нормы). В 1855 г. урожай
был на 26% ниже среднего, в 1839 г. – на 24%, а в 1848 г. – на 23%. Самыми
удачливыми годами были 1842 и 1843, давшие зерна на 24% выше обычного.
Таблица 1
Урожаи зерновых хлебов в России с 1801 по 1860 гг. в «самах»8
Годы
1801
1802
1803
1804
1805
1806
1807
1808
1809
1810
1811
1812
1813
1814
1815
1816
1817
1818
1819
1820
Урожаи
3,04
3,4
3,65
4,04
3,2
3,47
3,73
3,89
3,33
3,4
2,85
3,4
3,43
4,0
3,1
3,4
3,7
4,1
4,0
3,4
Годы
1821
1822
1823
1824
1825
1826
1827
1828
1829
1830
1831
1832
1833
1834
1835
1836
1837
1838
1839
1840
Урожаи
3,25
3,1
2,9
3,5
3,5
3,67
3,61
3,9
3,75
2,91
3,2
2,8
2,38
3,62
3,92
4,1
3,98
3,93
2,67
3,82
Годы
1841
1842
1843
1844
1845
1846
1847
1848
1849
1850
1851
1852
1853
1854
1855
1856
1857
1858
1859
1860
Урожаи
3,4
4,39
4,36
3,81
3,42
3,38
3,6
2,72
4,03
2,84
4,0
3,83
3,61
3,51
2,6
3,26
3,95
4,08
2,87
3,78
В XVIII в. современники отмечали очень тяжёлый 1787 г., когда во
многих губерниях полностью вымерзли озимые. «Цена хлеба час от часу воз-
вышалась и… не только до чрезвычайности дошла, но даже и сыскать хлеба
на пропитание людей негде, и люди едят лист, сено и с голоду помирают…»
– писал М.М. Щербатов9. Количественной оценки урожая этого года нет, но
по косвенным данным можно предположить, что он не поднялся даже до
уровня сам-2, и, следовательно, был ниже самого трудного в сельскохозяйственном отношении за первые шесть десятилетий XIX века 1833 г., который
составил сам-2,38.
Производительность труда в сельском хозяйстве сильно зависела и от
особенностей различных местностей огромного государства. Средняя урожайность районов России редко выходила за пределы сам-3 – сам-4, а в целом составляла сам-3,5. Сложнее всего было растить хлеб в губерниях Севера. Низкие температуры, ограниченное количество годных для посева земель,
тянувшихся обычно узкими полосами вдоль рек, требовали от крестьянина
огромного труда, чтобы вырастить и сохранить урожай. Чтобы в суровых
условиях Севера получить хлеб, приходилось тщательно унаваживать почву.
Поле вспахивали три, а то и четыре раза. Но и такой труд не гарантировал
успеха. Несмотря на то, что здесь культивировались более морозостойкие
культуры, нередкими были случаи, когда из-за заморозков жители отмечали:
«а хлеба все призябли, опричь ячменя».
В более южных губерниях холода реже ставили препятствия хорошим
урожаям, но качество почв было низким. В Прибалтике, в губерниях Петербургской, Смоленской, Тверской нередко жаловались на малоплодородные
подзолистые почвы, там часто встречались валуны и мелкий булыжник.
Лишь восточнее, во Владимирской и Нижегородской губерниях, плодородные почвы – серые, черноземные – встречались чаще. Быть может, наименее
качественные почвы в этом поясе располагались в Прибалтике. И, тем не менее, именно Прибалтика показывала в первой половине XIX в. наиболее высокую урожайность из всех районов России – сам-4,6. Этот парадокс объясняется тем, что в Прибалтике не было крепостных крестьян, и лично свободные земледельцы имели возможность вести более интенсивное хозяйство.
Разные трудовые усилия необходимы были для того, чтобы получить
одинаковый урожай в верховьях Волги и в Нижнем Поволжье. Видный русский географ И.И. Лепехин писал в 1771 г., что в верхневолжских местностях
«…песчаные, хрящевые и иловатые пашни поистине крестьян делают тружениками, ибо, где кучка навозу, там и кучка хлеба, как говорят крестьяне. В то
же время, когда низовые мужики, посеяв яровое, отдыхают, верховые удобряют свою озимую пашню навозом, за которым удобрением следует сенной
покос и жатва. Низовой крестьянин во всю зиму даже от ярового посева бывает свободен и отправляет только домашние надобности: верховый, напротив того, удобряет в великий пост свою яровую пашню. Низовый довольствуется одним паханием и боронованием; верховый дважды сию работу отправлять принужден бывает, первый под пар, а другой под посев»10.
О том, насколько большими могли быть различия в урожае даже при
почти одинаковых условиях, свидетельствует статья помещика Нерехотского
уезда Костромской губернии А. Васькова «Несколько соображений по поводу неудовлетворительных урожаев в полях моих»11. Он сопоставляет урожаи
в его собственных полях с урожаями его соседа, живущего всего в 3 верстах
в стороне от Вахнева. Грунт и тех и других полей совершенно одинаков, обрабатываются поля одинаково тщательно у обоих помещиков. Но урожайность полей, тем не менее, сильно разнится. Если у Васькова урожайность
составляет от 3,5 до сам-5, то у его соседа Л.С. Ивина урожайность полей от
сам-8 до сам-14. Разницу в урожаях А.Васьков объясняет следующими причинами. Во-первых, «мои вахневские поля имеют общую покатость на север,
примерно до 3; Курлаковские склоняются на юго-восток и юго-запад, тоже
градуса на 3. От одного этого средняя температура почвы, или собственно
верхнего слоя земли, в Курлакове выше полей вахневских на несколько градусов». То, что земля курлаковских полей более прогрета, даёт этим полям
существенное преимущество. Кроме того, «подпочву в полях моих составляет глина, залегающая глубоким, непроницаемым пластом». Следовательно, с
полей очень медленно уходит вода, и испарение этих вод в мае и в первой
половине июня дополнительно охлаждают почву вахневских полей. Подпочва курлаковских полей не содержит таких препятствий для ухода воды, поэтому и здесь курлаковские поля имеют большое преимущество. «Озимь в
Курлакове весной развивается гораздо скорее, нежели у меня: там она уже
густо закрывает всё поле, когда у меня только что начинает оживать. Не доказывает ли это одно, что температура почвы там выше, и излишняя влага
скорее стекает и уходит вглубь?». Таким образом, перед нами редкий, конечно, пример, когда при практически одинаковых на первый взгляд природных
условиях, урожайность одного массива полей выше урожайности другого в
два-три раза.
В губерниях и уездах производительность различных почв была далеко
не одинаковой. В качестве примера можно рассмотреть особенности разных
категорий почв во Владимирской губернии. Автор исследования о почвах
этой губернии Дубенский делил их, в зависимости от производительности, на
четыре класса12. Самый производительный из них составляли глинистые
почвы между реками Нерлью и Пекшей и наносные почвы в поймах Клязьмы
и Оки. Несколько уступали им почвы супесчаные и мергелистые. Обе эти
разновидности лучших почв давали возможность выращивать пшеницу и
устраивать сады. К третьему классу относились «земли овса и ржи»; а к четвёртому – почвы самые лёгкие, «годные только под ярицу и гречу». Это –
земли «песчаные потные и земли песчано-хрящеватые и песчаные сухие».
Производительность этих четырёх видов почв Дубенский выражает соответственно в следующих числах: 32, 25, 21, 1413. Таким образом, самые плодородные почвы дают продукции в два с лишним раза больше, чем наименее
плодородные.
Я. Соловьёв, рассматривая особенности почв в Смоленской губернии,
пришёл к выводу о том, что в помещичьих имениях с десятины самых плодородных полей получается доход в 25 р. 19 к. в год, а в самых худших – 5 р. 61
к14. Следовательно, здесь разница выше и составляет 4-5 раз.
Сведения о средней урожайности, а также о производительности труда
в экономических районах России показаны в таблице 2.
Таблица 2
Производительность труда в зерновом производстве
в районах Европейской России (1802-1860 гг.) 15
Районы
Северо-Запад
Прибалтика
Запад
Север
Центрально-Нечерноземный
Среднее по районам с господством
подзолов
Центрально-Черноземный
Юго-Запад
Поволжье
Левобережная Украина
Южный Степной
Среднее по районам черноземов и
серых почв
Средняя
урожайность
(в «самах»)
2,7
4,6
3,0
3,4
2,7
3,3
Индекс производительности
труда
1,1
1,9
1,4
1–1,4
1,3
3,5
4,1
3,3
3,3
3,7
3,6
2,1
2,0
2,1–4,1
1,6
3,3–3,5
Как видно из таблицы, средняя урожайность черноземных экономических районов ненамного, лишь на 8%, превышала урожайность малоплодных
нечерноземных районов. Зато разница в производительности труда была гораздо большей. В графе «индекс производительности труда» единица относится к местностям с наименьшим уровнем производительности труда в земледелии. Соответствующие индексы 1,38 и 2,44 для нечерноземных и черноземных районов свидетельствует о том, что в последних труд был эффективнее на 80%. Однако следует отметить, что в данных расчётах не принято во
внимание внесение удобрений, поскольку не было исходных данных для этого. Если учесть, что удобрения вносились главным образом в нечерноземных
губерниях, надо будет признать, что разница в эффективности труда в черноземных районах превышала 100%, а наиболее благоприятные экономические
районы по сравнению с самыми бедными по природным условиям имели
разницу в 4-5 раз.
Воспользовавшись данными А.Фортунатова16, автор сделал попытку
выяснить сведения об урожаях ржи на землях государственных крестьян, а
также средние цифры по районам, изменчивость урожаев и пределы колебаний за десять лет с 1842 по 1851 гг. (см. табл. 3).
По урожаям ржи заметны значительные колебания как в нечерноземных, так и в черноземных районах. Причём, не обязательно урожайность
каждый год была выше в черноземных районах: в годы 1842, 1847, 1848,
1849, 1850 урожайность была выше в нечерноземных районах. Как показывает таблица, выше всего урожайность ржи была в эти годы в Приуральском
районе. Самую низкую урожайность даёт Белорусский район. Средняя урожайность ржи в районах с преобладанием черноземных земель выше, чем в
нечерноземной зоне, всего на 8%.
Любопытно, что если по данным В.Г. Михайловского, самый высокий
урожай хлебов в целом приходился на 1842 г., то по ржи он не является особенно высоким, хотя и остаётся одним из самых высоких, отставая всего на
0,1 от самого высокого за десять лет урожая 1843 г. Обращает на себя внимание тот факт, что устойчивость урожаев ржи в северной нечерноземной полосе была более высокой, чем в черноземной. Если изменчивость урожаев по
нечерноземным районам составляла 16,0% за каждый год в среднем, то по
черноземным районам она выше – 21,0%. Пределы колебаний также разнятся: если по нечерноземным районам они составляют 54,4%, то по черноземным районам – 41,9%, т.е. высший урожай за эти годы превосходит низший
почти в 2,5 раза. Устойчивее всего урожаи были в Центральном нечерноземном и Приуральском районах – изменчивость всего 8,1-9,0%, а пределы колебаний 80 и 65,6%, т.е. высший урожай всего на одну четверть и на треть
превышает низший. Самые неустойчивые урожаи ржи были в Южном Степном районе, где средняя изменчивость составляла 25,8%, а пределы колебаний опускались до 26,8%, т.е. высший урожай превышал низший примерно в
4 раза. Это было связано, конечно, прежде всего, с засухами, частыми на этой
территории.
При сравнении этих данных с современными, выявляются во многом
сходные тенденции. Так, по современным сведениям, в зависимости от по-
годных условий урожаи по СССР в целом за период с 1946 по 1980 г. колебались от 70 до 125% урожайности, рассчитанной по тренду17. Таким образом,
низший урожай составил бы (при отсутствии постепенного подъёма урожайности, как это было в первой половине XIX в.) 56% от высшего; в первой же
половине XIX в. он равнялся, как уже было показано, 54%. Было отмечено
также, что в первой половине XIX в. в нечерноземной зоне низший урожай
ржи составлял 54,4% от высшего, а в черноземной – 41,9%. Та же статья Е.С.
Улановой даёт возможность найти сходные показатели для РСФСР (большая
часть которой лежит в нечерноземной полосе) и Украины, расположенной в
основном в черноземной зоне. Здесь мы имеем такие цифры: для РСФСР
57%, а для Украины – 47%. Таким образом, отмеченные для первой половины XIX в. зависимости в общих чертах наблюдаются и в наше время.
Если определить размах колебаний по черноземной и нечерноземной
полосам в целом, то выявится значительно большая стабильность урожайности, чем по отдельным районам данной полосы. Так как в черноземной полосе было 7 экономических районов, а в нечерноземной – 6, то на этих территориях, в несколько раз меньших, чем полоса в целом, изменчивость урожаев
была на 60-90% выше, чем по полосе в целом. Выше был и размах колебаний
(на 32-34%).
Обращает на себя внимание, что в целом по Европейской России изменчивость урожаев была весьма низкой – всего 4,8%, значительно ниже,
чем в отдельности по черноземной и нечерноземной зонам (12,1 и 10,1%).
Это связано с тем, что почти за каждый из указанных периодов урожайность ржи по двум зонам довольно сильно отличалась, причём таким образом, что отклонения от средней нормы урожайности обычно были противоположными. Если изобразить урожаи ржи по двум зонам за эти годы в виде
графика и провести на уровне среднего урожая 3,25 линию, параллельную
горизонтальной оси, то кумулянты, показывающие урожай соответствующих
лет всегда оказываются по обе стороны этой линии. В результате ежегодно
пониженный урожай в одной зоне выравнивался в общей сумме за счёт повышенного урожая в другой зоне.
Следует ещё отметить, что и изменчивость урожаев ржи и размах колебаний значительно ниже, чем всех хлебов. Рассчитав по таблице 1 соответствующие величины для десятилетия 1842-1851 гг., получим, что изменчивость урожаев по всем зерновым культурам составляла 10,9%, а по ржи –
лишь 4,8%, если низший урожай всех культур равнялся 61,9% самого высокого, то по ржи – он достиг 84,5%. Таким образом, урожаи ржи были значительно более стабильными, чем других зерновых культур.
Таблица 3
Средние урожаи ржи по экономическим районам
Годы
Районы
1842 1843 1844 1845 1846
Приуральский
4,1 4,4
Северный
3,4 2,8
Северо-Западный
3,6 1,8
Прибалтийский
3,9 2,6
Литовский
4,4 3,2
Белорусский
2,5 2,5
Центрально-нечерноземный
2,9 3,0
Центрально-черноземный
3,8 5,1
Средне-Волжский
2,7 3,6
Украинский левобережный
2,8 4,7
Юго-западный
4,7 5,5
Южный Степной
2,7 4,1
Юго-Восточный
2,1 2,1
Среднее по Европейской России в
3,35 3,49
целом
Среднее по Нечерноземной полосе в 3,54 2,90
целом
Среднее по Черноземной полосе в
3,13 4,18
целом
Среднее по районам Европейской
России
Среднее по районам Нечерноземной
полосы
Среднее по районам Черноземной
полосы
Изменчивость
1847 1848 1849 1850 1851 Среднее
(%)
4,0
3,8
3,4
3,7
3,1
3,84
9,0
4,2
3,1
4,3
3,8
3,2
3,51
11,1
3,5
2,2
3,4
3,0
2,8
2,77
19,4
4,6
5,2
4,1
4,7
3,9
3,86
17,2
3,7
3,9
3,3
3,0
2,2
3,01
24,2
2,7
3,8
2,7
2,0
1,4
2,29
23,9
2,4
2,4
3,0
2,7
2,6
2,74
8,1
2,6
2,1
4,2
3,1
4,6
3,66
23,1
3,8
1,3
2,9
3,6
4,4
3,44
24,2
3,5
2,8
3,9
3,3
4,4
3,59
13,0
3,4
3,2
4,1
2,5
3,5
3,79
18,4
2,9
2,1
2,5
2,1
3,1
2,83
25,8
2,2
2,4
2,9
3,3
2,8
2,94
21,4
3,35 2,95 3,44 3,14 3,22
3,25
4,8
Предел
колебаний
(%)
65,6
65,1
50,0
50,0
35,9
34,2
80,0
41,2
25,0
59,5
45,4
26,8
53,8
84,5
4,6
3,3
2,2
2,9
2,2
2,2
3,0
4,3
4,2
3,7
4,0
3,8
3,9
3,41
3,7 3,6
3,3 3,7
2,2 3,0
3,2 3,5
1,7 2,5
1,3 1,8
2,9 2,5
4,2 2,6
5,2 2,7
3,4 3,4
3,3 3,7
1,1 3,9
3,9 3,8
3,03 3,13
2,91
2,61 2,94 3,59
3,49
3,46
3,27
2,71
3,14
10,1
72,7
3,98
3,52 3,35 3,07
2,32
3,42
2,98
3,80
3,38
12,1
55,5
18,3
48,6
16,0
54,4
21,0
41,9
Для охотничьего промысла наиболее благоприятные условия существовали в Сибири. Конечно, в XVIII – первой половине XIX вв. охотились и
в Европейской России – в центральных густонаселённых губерниях – главным образом на птиц, волков, зайцев, в окраинных и слабозаселённых – также на медведей, лосей, некоторых пушных зверей. Однако лишь Сибирь была тогда всероссийским центром охоты, и сибирские пушные звери обладали
гораздо большей ценностью, чем европейские. Современная наука объясняет
этот факт тем, что в условиях холодных зим мех пушных зверей приобретает
особую прочность и красоту. Недаром в середине XIX в. отмечали, что шкуры сибирских «медведей гораздо выше доброкачественностью, нежели медведей, живущих в Европейской России. Здесь шерсть на них гораздо пушистее, мягче, длиннее»18.
Но и в Сибири качество пушнины не везде было одинаковым. Довольно чётко особенности местных популяций учитывались при оценке соболиных шкурок: выше всего (до 100 руб.) платили за соболей, добытых вблизи
полюса холода – в Якутии; ниже всего – за западносибирских соболей (2
руб.)19. Таким образом, в начале XIX в. охотник, добывший одинаковое количество соболей, мог в разных местностях получить за них стоимость, отличавшуюся в несколько десятков раз.
Очень сильны были и ежегодные колебания добычи, зависевшие от
экологических факторов. Так, в 1842 г. было отмечено изобилие лисиц в
Нерчинском округе. Сибиряки объясняли это тем, что лисицы устремились
на юг, в монгольские степи, за полевыми мышами. Тогда жители округа убили 5000 лисиц, а в другие годы – не больше 10% этого числа. К пушным
зверькам, которые часто передвигаются на большие расстояния, относили и
горностая. Активными миграциями и объясняли сильные колебания его добычи. Обычно на якутской ярмарке продавалось от 14 до 80 тыс. шкурок
горностая, а в 1842-1844 гг. это количество упало до 4-6 тыс. Но наиболее
резкие колебания охотничьей добычи отмечены в отношении белок: «Бывают
годы, когда один охотник возвращается с осеннего промысла с 200-300 бел-
ками; но случается, не приносит сотой доли…»20. Таким образом, ежегодные
колебания в размерах охотничьей добычи из-за природных факторов были
настолько значительными, что могли достигать многих десятков раз.
Состояние ресурсов во многом определяло успехи и в рыболовном
промысле. Особенно производительным здесь был труд в морях, озёрах и реках, обладавших большими запасами рыбы: Азовском и Чёрном морях, низовьях Волги и Яика. Славились своими уловами Баренцево и Белое моря, хотя
там не было красной рыбы. Видный естествоиспытатель начала XIX в. академик Н. Озерецковский отмечал в одной из своих работ, что производительность ловли в морях Северного Ледовитого океана в 15 раз выше, чем в довольно богатом озере Селигер, т.к. удочкой рыбак может в этом озере за день
поймать до 1 пуда разной рыбы, а у берегов Лапландии – до 15 пудов трески
и палтуса. Там же Н. Озерецковский привёл любопытные сведения о размерах добычи рыбы по озеру Селигер: в 1816 г. в заливе озера Дударнице было
выловлено 19 возов судаков и лещей, и рыбаки сочли этот улов «порядочным», но были известны случаи, когда вылавливалось по 40 возов, а однажды, видимо, в конце XVIII в., было выловлено даже 120 возов21. Здесь, следовательно, «урожайность» колебалась весьма сильно, может быть, в 10 раз
или даже более.
Сильные колебания добычи отмечались и в морях. Так, в районе устья
Эмбы в начале 1830-х гг. средним уловом на одну лодку считалось 600 севрюг, богатым – 1000, а малым – менее 200 рыб22. Примерно такие же по силе изменения производительности труда наблюдались в промысле кефали в
Крыму в районе Евпатории. Улов её в 1846 г. был ниже предыдущего года в
5 раз23. Известны случаи, когда под влиянием природных факторов уловы
падали до нуля. Так было в 1841 г. на Нижнем Дону: из-за сильных морозов
вода в устье промёрзла до дна: рыбы в низовьях в том году не было, и донские казаки оказались в трудном положении. Нечто подобное произошло в
1839 г. в Псковском озере. Здесь исчезли снетки, угнанные ветром в соседнее
озеро Пейпус. Однако сильные колебания улова были не везде. Высокой «за-
регулированностью», в частности, отличались в этот период низовья Волги и
Яика, в которых колебания уловов красной рыбы не были столь значительными.
В ремесле и промышленности в целом производительность труда
меньше зависела от чисто природных факторов, чем в сельском хозяйстве. Во
многих ремёслах и промыслах успешность работы была связана главным образом с квалификацией мастера и его трудолюбием. Таковы, например, кожевенное, кузнечное, химическое, ювелирное производства, обработка дерева, строительное дело, прядение, ткачество. В крупной промышленности при
работе на машинах и станках успех дела также зависел почти всецело от
умелости рабочих и качества оборудования.
Но в горнодобывающей промышленности производительность труда во
многом определялась особенностями руд и топлива. Например, содержание
железа в уральских рудах колебалось на грани XVIII и XIX вв. от 30 до 60%,
а из олонецкой руда не удавалось получать более 30% железа 24. Кроме того,
весьма разнообразным было и качество руд. Так как уровень техники и организации производства в XVIII – первой половине XIX вв. на русских металлургических заводах были примерно одинаковыми, разницу в себестоимости
продукции следует объяснять в основном природными факторами. Так, в
1761 г. на уральском Каменском заводе себестоимость пуда чугуна составляла 4,6 коп, а на карельских (вохтозерских) заводах – 14-15 коп.25, т.е. изменялась примерно в 3 раза. На самих уральских заводах также наблюдались различия в себестоимости пуда чугуна примерно в 2 раза.
На Урале в конце XVIII в. медные руды, содержавшие 2-3% металла,
считались средними, а руды с 4-5% меди – богатыми. Попадались изредка и
залежи с очень высоким содержанием меди. Например. В 1857 г. руда Благодатно-Стефановского медеплавильного завода, расположенного недалеко от
Семипалатинска, дала почти 46% меди26. По сведениям начала XIX в., в зависимости от качества медных руд себестоимость пуда меди могла колебаться в три и более раз. При богатых рудах потреблявший их завод мог разви-
ваться успешно, принося владельцам высокую прибыль. Советский историк
Н.И. Павленко пришёл к выводу, что хозяева медеплавильных заводов Твердышевы богатели быстрее, чем заводчики Осокины только потому, что первые пользовались рудой, содержавшей до 8% меди, а вторые – сырьём, дававшим выход не более 2-3%27.
Сильно различалась и себестоимость угля, главным образом в зависимости от усилий, которые требовалось затратить на его добычу. В середине
XIX в. разница в стоимости добычи угля достигала в разных районах до десяти раз. Не были исключением из этого и драгоценные металлы. В середине
1740-х г.г. на уральском Шилово-Исетском руднике сто пудов руды дали по
одному золотнику. Это золото обошлось по 10 руб. 30 коп. за золотник. На
расположенном сравнительно недалеко Берёзовском заводе в 1757 г. в 100
пуд. руды содержалось 3,2 золотника и поэтому себестоимость золотника
была здесь гораздо ниже: всего 1 руб. 90 коп28.
Но самые сильные колебания в добывающей промышленности – более
чем 100 раз – были возможны на соляных промыслах. Вот данные 1788 г.
Каменная соль Илецкой Защиты обошлась правительству в 0,75 коп. за пуд,
астраханская соль из озёр – в 0,85 коп., соль озера Эльтон – около 2 коп.,
енисейская соль выварочная – в 12 коп., пермская соль – в 15,5 коп., соль
Старой Русы – 20 коп. Дороже всех была соль на Охотском казённом промысле, получаемая из морской воды – 94 коп. за пуд29.
От особенностей грунта зависела скорость бурения, применявшегося
солепромышленниками при разведке подземных соляных источников. Ещё
промышленники XVII в. писали: «…где де земля мягче, в тех местах трубы
поспевают месяца в три и в четыре, и в полгода, а иные и больше. А в которых местах земля камениста, и в тех де местах и долго добывают – года по
три и по четыре»30. По инструкции 40-х гг. XIX века за один рабочий день
при копании и выбрасывании самой мягкой земли – чистого песка, чернозема, торфа на каждую кубическую сажень полагалось по 1,5 рабочих, для глинистой же земли – 2 человека. Самых больших затрат труда требовала работа
в замерзшем грунте: её выполняли 6 человек при песчаной почве и 9 человек
– при глинистой31.
Успех транспортных перевозок во многом был связан с природными
факторами. Водный транспорт был значительно более дешёвым, чем гужевой. Это объяснялось тем, что при характерных для того времени небольших
скоростях передвижения сила трения судна о воду была значительно меньшей, чем трение качения по грунтовой дороге. Так, крестьянская лошадь
обычно тянула воз весом в 2,4-4 ц., а на Вышневолоцких каналах барку водоизмещением в 130-180 т. тянуло всего 10 лошадей32. На водных путях одна
лошадь везла груз в 30-75 раз больший, чем по дороге. Поэтому и перевозка
товаров водой стоила в 2-20 раз дешевле, чем по сухому пути.
Но и на внутренних водных путях (по которым в XVIII – первой половине XIX вв. перевозилось большинство грузов), производительность труда
нередко могла сильно меняться в зависимости от конкретных условий плавания. Движение вниз по течению (сплавное, как его называли тогда), было гораздо менее затруднительным, чем вверх по течению, или взводное. При
взводном плавании скорость была ниже в 1,6-5 раз, а стоимость перевозки
грузов – выше в 1,5-2,5 раза, чем при сплавном33.
Довольно сильно влияли на водный транспорт сезонные факторы и перемены погоды. Наибольшей водностью реки обладали весной, наименьшей
– в июле-августе. Это сказывалось за загрузке судов. Например, на Оке в
пределах Калужского наместничества весной могли плавать, по данным 1785
г., большие струги, поднимавшие груз до 25 тыс. пуд., в среднюю воду использовались подчалки, загруженные до 15 тыс. пуд., а в межень ходили
только баржи с 4 тыс. пуд. товаров34.
Бичом судоходства были ветры, особенно сильные на озёрах. Об
Онежском озере писали в середине XIX века: «Ежегодно, начиная с августа
месяца до закрытия навигации, постоянно-противные ветры совершенно
останавливали ход судов, и им часто приходилось выжидать перемен ветра
по нескольку недель в Чёрных песках»35. На реках встречный ветер мог замедлить продвижение судна в 1,5-2,5 раза.
Маловодие сильно мешало судоходству: известны случаи, когда на небольших реках из-за этого полностью прекращалось движение судов. Так, в
1836 г. весь караван судов по р. Гжати остановился из-за внезапной убыли
воды. В итоге «этот год повёл за собой банкротство многих купеческих домов»36. В 1842 г. сильно пострадало от мелководия на Днепре купечество: в
этом году через Днепровские пороги прошёл лишь 21% судов по сравнению
со средними цифрами за предшествующие 10 лет37. Ещё выше (до 14 раз)
были пределы колебаний количества судов, прошедших за год по Оке.
Определённое влияние оказывали природные факторы и на гужевой
транспорт. Так, во время весенней и осенней распутицы телегу рекомендовалось загружать на одну треть меньше, чем в сухое время. Качество грунта
дороги во многом определяли количество перевозимого груза. Считалось,
что средняя крестьянская лошадь может везти на телеге по грязной глинистой дороге 10 пудов, по глинистой неукатанной после дождя – 15, по каменистой – 18, по хрящеватой – 20, по глинистой иловатой укатанной – 30, а по
шоссе – 50 пудов38. Плохое состояние снежного покрова почти всегда приводило к падению производительности труда на транспорте, вздорожанию доставки грузов, росту цен на продовольствие. Обычно обозы проходили при
хорошем состоянии зимнего пути до 70 вёрст в сутки, а при плохом состоянии – менее 25, т.е. почти в 3 раза меньше. Стоимость доставки грузов в таких случаях увеличивалась в два и более раза39.
Человек, успехи трудовой деятельности которого во многом зависели
от природных факторов, в свою очередь ставил природу в зависимость от себя, всё сильнее изменяя её. Так как нередко природные ресурсы использовались хищнически, то истощённая человеком природа как бы мстила ему, понижая с течением времени производительность труда крестьянина или рабочего.
Падение урожайности наблюдалось в ряде окраинных районов, где высокое естественное плодородие почвы уменьшалось из-за хищнического её
использования. Так, на Дону средний урожай во второй половине XVIII в.
составлял сам-10, а к середине XIX в. – сам-5; в Курской губернии урожайность за тот же срок уменьшилась с сам-7 до сам-5. Если в Сибири в 1780 –
1830-х гг. земля давала 4,21 посеянных семян, то в следующее тридцатилетие
урожай снизился до 4,0740.
В некоторых водоёмах отмечалось падение уловов рыбы. Были подорваны рыбные богатства Азовского моря. Начав их эксплуатировать в конце
XVIII в., донское казачество довело в 20-50-х гг. XIX в. улов до максимальных цифр, в результате чего из-за постоянного перелова рыбы он упал с 1854
г. более чем в 3 раза41. По тем же причинам в 2-3 раза уменьшился улов рыбы
на Байкале в первой половине XIX в. Были и другие причины, мешавшие рыболовам. В середине XIX в. отмечалось, что рыболовство на Оке и Клязьме
«теперь упало от дурного способа ловли громлением»; на озере Плещеевом с
1840 г. ему стало вредить устройство «красильной фабрики на берегу озера»42.
Падение производительности труда отмечалось и в охотничьем промысле. Так, в первой трети XVII в. в Якутском уезде охотник добывал за зиму от 120 до 260 соболей. В середине XVII в. он возвращался с промысла
лишь с 15-20 соболями. В дальнейшем промысел всё более усложнялся, и в
1850-х гг. добыча 2-3 соболей в течение зимы считалась уже большой удачей43. Схожие процессы отмечались в отношении отдельных видов дичи и в
Европейской России. В начале XIX в. охотник Московской губернии мог в
день обнаружить до 30 выводков куропаток или тетеревов, а в середине XIX
в. – не более двух.
Иногда падала производительность труда и на металлургических заводах Урала и бассейна Камы от истощения руд (обычно медных). На Бемышевском и Богословском медеплавильных заводах содержание меди в руде с
конца XVIII в. по 1860 г. уменьшилось примерно в два раза. Берсутский за-
вод работал в XVIII в. на руде, содержащей 3-4% меди, а в начале XIX в. руда истощилась44.
Таким образом, природные факторы оказывали сильное воздействие на
земледелие, охоту и рыболовство, транспортную деятельность, горнодобывающую промышленность, т.е. на отрасли, дававшие 70-80% народного дохода. Менее сильным это воздействие было в скотоводстве, строительстве,
едва ощутимо в ремесле, обрабатывающей промышленности.
Можно выделить три формы влияния природных факторов на производительность труда. Прежде всего, это – территориальная: разнообразие эффективности одинаковых видов хозяйства в земледелии, охоте, рыболовстве,
горнодобывающей промышленности. Разница в уровне производительности
труда могла здесь достигать 4-5 раз. Вторая форма – годичные колебания,
проявлявшаяся в земледелии, охоте, рыболовстве, водном транспорте. Урожай в хозяйствах нечерноземных губерний мог изменяться в 2-3 раза, в черноземных губерниях – до 7-8 раз; в других сферах деятельности – до нескольких десятков раз. Наконец, кратковременные погодные колебания влияли на эффективность работы транспорта (в 2-3 раза), и в отдельных случаях
могли отразиться на итогах земледельческого года (заморозки перед сбором
урожая). В целом же народный доход года России вряд ли мог колебаться
вследствие природных аномалий более чем в 2 раза, а в отдельных хозяйствах (крестьянских, помещичьих, заводовладельцев) – в 7-8 раз.
Примечания
Михайловский В.Г. Урожаи в России в 1801-1914 годах. Тез. докл. // Бюлл. ЦСУ. 1921.
С. 2-4; Строд Г.П. Сборы и урожайность хлебов в Латвии в 80-х гг. XVIII в. – начале 60-х
гг. XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1970. Рига, 1977. С. 124139; Милов Л.В. Исследования об «Экономических примечаниях» к Генеральному межеванию. М., 1965. С. 266 и др.; Ковальченко И.Д. Динамика уровня земледельческого производства России в первой половине XIX в. // История СССР. 1959. № 1; Нифонтов А.С.
Зерновое производство России во второй половине XIX в. М., 1974; Дулов А.В. Географическая среда и история России (конец XV – середина XIX вв.). М., 1983. С. 56-60; Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII-XIX вв.), Л., 1985; и др.
1
Бунин Н. Сведения по сельскому хозяйству за 1844 г. в имениях Тамбовской, Воронежской и Саратовской губерний… // Журнал сельского хозяйства и овцеводства. 1845. № 1.
С. 3, 8.
2
Ходецкий С.М. Очерк Земли войска Донского. // Материалы для хозяйственной статистики России, издаваемые ВЭО. СПб., 1853. С. 50.
3
Статистические труды Ивана Фёдоровича Штукенберга… Статья XXI. Описание Тверской губернии / Пер. с нем. СПб, 1858. С. 14.
4
5
Московские ведомости. 1839. № 95.
Подсчитано автором по кн.: Фортунатов А. Урожаи ржи в Европейской России. М., 1893.
С. 235-253.
6
Подсчёты произведены по кн.: Нифонтов А.С. Зерновое производство России во второй
половине XIX века. М., 1974. С. 73.
7
8
Михайловский В.Г. Указ. соч. С. 4.
Рассуждение о нынешнем в 1778 году почти повсеместном голоде в России… // Щербатов М.М. Соч. Т. 1. СПб, 1896. С. 647. В названии статьи, очевидно, вкралась опечатка –
следует читать: «1787».
9
Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по
разным провинциям Российского государства. 1768 и 1769. СПб, 1771. С. 61-62.
10
11
Костромские губернские ведомости. 1859. № 18.
Дубенский. О почвах Владимирской губернии // Записки Юрьевского общества сельского хозяйства за 1854/55 гг. М., 1855. С. 171-187.
12
13
Там же. С. 181.
14
Соловьёв Я. Сельскохозяйственная статистика Смоленской губернии. М., 1855. С. 209.
Данные об урожайности взяты из кн.: Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967; данные по производительности труда из кн.: Дулов А.В. Географическая среда…. С. 59.
15
Фортунатов А. Урожаи ржи в Европейской России. М., 1893. С. 233-234. Все подсчёты
выполнены нами.
16
Уланова Е.С. Агрометеорологические условия и продуктивность зерновых культур //
Метеорология и гидрология. М., 1984. № 5. С. 97.
17
18
Черкасов А.А. Записки охотника Восточной Сибири (1856-1863 гг.). Чита, 1958. С. 62.
19
Зябловский Е. Новейшее землеописание Российской империи. Ч. 1. СПб, 1807. С. 199.
Гагемейстер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1852. Ч. 1. С. 322; СПб.,
1854. Ч. 2. С. 517-518.
20
21
Озерецковский Н. Путешествие на озеро Селигер. СПб, 1819. С. 160, 128-130.
Описание рыбных промыслов в Астраханской губернии // Журнал Мин. внутр. дел.
1832. Кн. 1. С. 28.
22
Кедрин И. Отрывки из путевого журнала… в Таврической губернии // Журнал Мин. гос.
Имуществ. Ч. XXII. 1847. № 1. Смесь. С. 90.
23
Любомиров П.Г. Очерки по истории русской промышленности. XVII-XVIII и начало
XIX века. М., 1947. С. 304; Балагуров А.Н. Олонецкие горные заводы в дореформенный
период. Петрозаводск, 1958. С. 29.
24
Васильевская О.И. Частная металлургия Карелии в середине XVIII в. (1730-1770 гг.).
Петрозаводск, 1954. С. 95.
25
Металлургические заводы на территории СССР с XVII в. до 1917 г. Чугун. Железо.
Сталь. Медь. М.; Л., 1937. Т. 1. С. 132.
26
Павленко Н.И. История металлургии в России в XVIII в. Заводы и заводовладельцы. М.,
1962. С. 382-383.
27
Данилевский В.В. Русское золото. История открытия и добычи до середины XIX в. М.,
1959. С. 78, 81.
28
29
Полное собрание законов Российской империи. Т. XXII. № 16736.
Устюгов Н.В. Солеваренная промышленность соли Камской в XVII веке. М., 1957. С.
34.
30
31
Полное собрание законов Российской империи (Второе). Т. XVIII. Отд. 2. № 16503.
32
Военно-статическое обозрение Тверской губернии. СПб., 1848. С. 149, 152.
33
Обозрение главных водяных сообщений в России. СПб, 1841. С. 3, 22-24, 27.
34
Топографическое описание Калужского наместничества. СПб, 1785. С. 3-4.
Стабровский. Устройство части Онежского канала чрез Кобылье озеро // Журнал главн.
упр. путей сообщения и публичных зданий. 1853. Кн. 5. С. 124.
35
36
Соловьёв Я. Сельскохозяйственная статистика Смоленской губернии. 1855. С. 430-431.
37
Днепровские пороги // Журнал главн. упр. путей сообщения. 1845. Кн. 3. С. 204-206.
Преображенский В. Описание Тверской губернии в сельскохозяйственном отношении.
СПб, 1854. С. 335.
38
Казнаков. Исследование мер для улучшения зимних дорог в России // Журнал главн.
упр. путей сообщения и публ. зданий. 1857. Кн. 2. С. 302.
39
Подсчёты выполнены по кн.: Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск,
1982. С. 192-195.
40
Тоценко Л.Т. Рыбные промыслы казачьих областей Азовского бассейна во второй половине XVIII – первой половине XIX в. Автор. дисс…канд. ист. наук. Ростов-на-Дону, 1970.
41
Владимирская губерния. Список населённых мест по сведениям 1859 г. СПб, 1863. С.
XIII-XVI.
42
Павлов П.Н. Вывоз пушнины из Сибири в XVII в. // Сибирь XVII-XVIII вв. Новосибирск, 1962. С. 136; Гагемейстер Ю.А. Указ. соч. Ч. 2. С. 250.
43
44
Металлургические заводы на территории СССР… С. 71, 74, 112-114, 141.