по материалам духовных завещаний

Т.А. Добычина, г. Шуя
Особенности духовного облика
провинциальных предпринимателей второй половины XIX в.
(по материалам духовных завещаний)
Во второй половине XIX века в России активизируется предпринимательская деятельность. В связи с этим купцы и
промышленники становятся едва ли не самым многочисленным сословием, особенно в провинции, где была
сосредоточена немалая часть производств разного уровня. Постепенно предпринимательство и торговля привлекают не
только потомственных купцов, но и освободившихся крестьян, мещан и даже дворян.
Несмотря на такое разнообразие состава, эта социальная общность заметно отличалась от прочих сословий
особенностями жизненного уклада. Типологическое своеобразие представителей предпринимательского мира
сформировалось благодаря единству внутрисословных ценностей.
Важную роль в формировании сословной типологии играла не только хозяйст-венно-коммерческая деятельность. В
большей степени она обусловлена их религиозной принадлежностью, будь то православие в каноническом варианте или
старообрядчество и единоверие.
С религиозностью связано такое понятие как духовность. В понимании правос-лавного человека того времени
духовность – это жизнь души в Боге. Несмотря на бытующее мнение, что предприниматели в связи с родом их
деятельности были целиком поглощены материальными заботами, вера занимала в их жизни первостепенное место.
Именно православная вера определяла духовный облик провинциального русского предпринимателя XIX века.
Среди источников, позволяющих говорить о ценностных приоритетах личности, наиболее репрезентативными
являются духовные завещания. Обобщенное исследование этих документов, проведенное в пределах одного
предпринимательского сословия, дает возможность выявления типологических особенностей духовного облика
представителей делового мира.
Завещание, будучи особым "жанром" юридического документа, имело свои правила. Законность завещания
гарантировалась рядом условий. К ним относились свободная воля завещателя и нахождение его в состоянии полной
умственной вменяемости. Эти положения непременно фиксировались в начальных строках документа обычной
формулировкой "находясь в здравом уме и совершенной памяти, действуя по собственной воле". Составленное в
нарушение этих требований завещание могло быть оспорено наследниками.
Завещания излагались письменно и заверялись нотариусом. Поскольку духовное завещание нередко составлялось
"перед лицом смерти", когда сам завещатель находился в состоянии болезни, то нередко совершалось так называемое
"домашнее духовное завещание". Подлинность такого завещания при жизни и в момент написания не заверялась. Оно
составлялось дома в присутствии трех грамотных свидетелей, в числе которых нередко был духовник завещателя.
Духовное завещание начиналось словами "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь". Этим завещатели не только
позиционируют себя православными христианиными, но одновременно апеллируют к понятию священности у
наследников.
Завещание вступало в юридическую силу после смерти составителя. Этот факт позволяет говорить об отношении к
смерти представителей делового мира. В самих словесных формулировках завещателя, предшествовавших
непосредственно изъявлению воли, нередко прочитывается ожидание скорого конца земных дней. Так, вязниковский
купец третьей гильдии С.И. Селинцев составил завещание, "…имея преклонные лета и чувствуя слабость своего
здоровья… всегда помышляя необходимый час смертный, коего никто из человек сей земной жизни миновать не
может, но могущей даже последовать внезапно" 1.
Кроме осознания смерти как неизбежного факта, в словах завещателей прочитывается покорность воле Божией, что,
вероятно, обусловлено истовой религиозностью. "…Поставляю в нем статьи, которые должны исполниться тогда,
когда по воле Всемогущего Бога постигнет меня смерть…" 2.
Завещания содержали также распоряжения о похоронах, которые предписывалось делать скромными, а большую
часть трат расходовать на пожертвования для помина души.
Мотивация составления завещания также нередко указывалась в начальных строках документа. Она воспринимается
как напоминание потомкам о священности долга неукоснительного исполнения воли. Так, гаврилово-посадский купец
Л. Недошивин составлял свое завещание "…в предупреждение всех раздоров, могущих быть между наследникам" 3.
Аналогичная мотивировка была и у вязниковца С. Селинцева, опасавшегося "…дабы между оставшимися после
меня наследниками не могло выйти каких-либо распрь или прозьб и самих тяжб в местах судебных" 4.
Другой предприниматель, суздальский купец 3-й гильдии В.И. Устинов, составляя свое завещание, имел
"…особенную заботу о благосостоянии потомков своих и душевно желая прочного по возможности моей, обезпечения
их на будущность для спокойного жительства их" 5.
Неизменность своей воли завещатели акцентировали в конечных словах документа. Нередко они звучали примерно
так: "под опасением ответа на Страшном Суде Христовом", что также расценивалось как апелляция к религиозным
чувствам и совести претендентов на имущество. Купец В. Сеньков категорично заявил в завещании наследникам: "сие
духовное завещание по смерти моей приказываю соблюсти свято и ненарушимо, своры и вражды приказываю не
иметь" 6.
Завещание позволяет проследить внутрисемейную субординацию. Круг указанных в завещании лиц обычно состоял
из ближайших родственников: супругов, детей (в том числе от разных браков), внуков, крестников (нередко ими были
племянники или внуки). Размер денежных сумм и количество имущества, указывавшиеся в завещаниях, нередко
зависели от степени родственной близости наследников.
Порой в завещании оговаривались и "непредвиденные" обстоятельства, могущие случиться в семейной жизни –
смерть или рождение наследников. Завещание шуйского предпринимателя И. Журова было составлено по причине
постигшей его болезни, но, очевидно, внезапной. В одном из пунктов завещания он, предвидя возможность жены после
его смерти "в продолжении узаконенного срока от смерти" родить ребенка, позаботился и о его доле наследства7.
Составляя завещание, деловые люди руководствовались опытом и житейской мудростью. Предпринимателю было
важно передать "дело" в надежные руки, потому отношения в среде этого сословия строились на принципах деловой
семейной преемственности. Глава делового клана сам определял, кому из наследников доверить "дело", чтобы оно
лучше устроилось. Поэтому в точном исполнении завещания наследники видели не только уважение воли покинувшего
этот мир родственника, но и гарантию удачного продолжения семейного бизнеса.
Нередко в предпринимательской семье большая часть имения и капитала завещалась старшему сыну. Однако вместе
с этим наследник получал распоряжение от завещателя нести ответственность за остальных членов семейства –
обеспечивать безбедную старость "родительнице", позаботиться о воспитании, образовании и "устроении" судьбы
остальных членов семейства. Так, шуйский 2-й гильдии купец Феоктист Назаров завещал распоряжаться своей частью
имущества и капитала своему родному брату, ведущему с ним одно дело. В завещании он прописал не только
обязанности брата, касающиеся заботы о его семействе, но и выразил личное отношение к возможности вступления
своей супруги во второй брак: "если жена моя Ульяна Федорова как выше сказано пожелает выдти во второе
замужество или просто жить в родовом имении отдельно от брата, а с тою вместе и сын мой Владимир, то брат
мой Иван Федорович выдаст жене моей одну тысячу рублей мною назначенную…" 8.
Лежневский предприниматель Василий Кокушкин также в своем завещании выражает заботу о супруге: "Жене моей
Матрене Васильевне Кокушкиной жить в доме с детьми моими, а если не пожелает, то выстроить с дочерью моей
Анной Васильевной Кокушкиной – если дочь моя Анна Васильевна Кокушкина не пожелает выйти в замужество – Дом"
9.
В купеческих завещаниях кроме материальной стороны (наследования предприятия, капитала, недвижимости и
прочего), оговаривалась и духовная воля. Предприниматель из Лежнева В. Кокушкин счел необходимым поместить в
свое завещание слова, обращенные к потомкам: "…По примеру праотеческому от души и сердца благословляю всех
моих детей и внучат и прошу милосердаго Бога о продолжении над ними и потомством их в роды и род всей благости
Его и с тем вместе убеждаю их по врожденной христианской любви жить между собой в дружеском согласии. А по
смерти моей творить о мне грешном по возможности поминовение богоугодное, за что Всевышний Творец воздаст им
милость свою в сем и будущем веке" 10.
Некролог этому предпринимателю, составленный краеведом В. Борисовым, свидетельствует, что перед смертью
купец давал своим родным устные распоряжения нравственно-назидательного характера: "как примерный христианин
на краю гроба …поучал семейство своё и окружающих – памяти о Боге, христианским обязан-ностям и правилам
благочестия" 11.
О глубокой религиозности предпринимателей говорит непременно встречающееся почти в каждом завещании
распоряжение о наследовании после усопшего "Божиего милосердия" – т.е. икон. Как правило, эти святыни были
"родовым наследством" предпринимателей и передавались через поколения. Завещания указывают на то, что семейные
"образа" богато украшались. Нередко иконы завещались храмам, прихожанами или жертвователями которого были
предприниматели. "Икону Знамения Божией Матери, риза серебряная, вызолоченная в кивоте,… убрус вынизан
жемчугом, икону четыре изображения Божией Матери, риза серебряная вызолоченная, икону Николая Чудотворца,
риза серебряная, икону Ростовских чудотворцев, оклад серебряный, после моей смерти отнесть в Предтеченскую
Никитскую церковь" 12.
В купеческих духовных завещаниях наследникам предписывалось исполнять христианский долг поминовения
усопших. Это поминовение родственники должны были совершать не только в личных молитвах, но и жертвуя капитал
на благотворительные нужды. Особое внимание в завещаниях купцов уделялось церковной благотворительности.
Предприниматели указывали, куда и сколько жертвовать на поминовения и сорокоусты. Как правило, списки храмов для
пожертвования на поминовения включали все окрестные (иногда в пределах города) церкви.
В прижизненной заботе о загробной участи тоже видна практичная сметливость этого сословия. Купцы в духовных
завещаниях предписывали наследникам вносить "вечным вкладом" "на вечное время" в банк некую часть суммы
унаследованного капитала для того, чтобы проценты с вложенной суммы поступали на содержание церквей, где будет
совершаться "вечное поминовение" души жертвователя.
Желая оставить о себе добрую память, многие предприниматели наряду с церковной благотворительностью в
завещаниях упоминают общественную: больницы, приюты, училища, памятные стипендии. Это направление
благотворительной деятельности становится особо популярным в конце XIX-начале ХХ вв., о чем говорят и купеческие
завещания того времени.
Духовные завещания представителей делового мира русской провинции второй половины XIX в. могут
рассматриваться не только как источники юридического характера. Наряду с материальным обеспечением потомков,
предприниматели считали важным дать им духовно-нравственные заветы. Таким образом, завещания отражают
духовные основы жизни российского провинциального купечества.
Примечания: ГАВО. Ф. 92. Д. 336. Л. 154. ГАИО. Ф. 198. Оп. 1. Д. 40. Л. 5-6. ГАВО. Ф.
92. Д. 392. Там же. Д. 336. Л. 154. Там же. ГАВО. Ф. 92. Оп. 1. Т. 3. Д. 3799. Л. 2-3. Там
же. Д. 366. Там же. Д. 336. Л. 130. ГАИО Ф. 198. Оп. 1. Д. 40. Там же. Л. 11. Борисов В.
Биографическое известие о шуйском 1-ой гильдии купце Василии Афанасьевиче
Кокушкине //ВГВ. 1844. № 39. ГАВО. Ф. 92. Д. 336.
1
2
4
5
8
9
12
3
6
7
10
11