Формирование китайско-бирманской границы.Часть 1
реклама
Формирование китайско-бирманской границы Часть 1 (от средневековья до первых лет Китайской Республики) (Из книги «Границы Китая: история формирования», под общей редакцией В.С.Мясникова и Е.Д.Степанова (М: «Памятники исторической мысли»,2001 – сс.348361). При перепечатке данного отрывка опущены авторские примечания и ссылки на использованные источники. Для ознакомления с ними предлагается обратиться к оригинальному тексту Территория Китая вступила в непосредственное соприкосновение с государствами, входившими в состав современной Бирмы (Мьянмы) лишь в 50х годах 13 века. Захватив Северный Китай и укрепив там свое господство, монгольские войска, предводительствуемые Хубилаем, начали в 1235 г. наступление на юг. Разбив остатки китайских армий, монголы овладели в 1253 г. провинцией Сычуань и разгромили располагавшееся к югу от него государство Наньчжао. Из территории гос-ва Наньчжао и некоторых соседних княжеств была создана пров.Юньнань. К 1287 г. монголы, основавшие на завоеванных китайских и прилегающих к ним землях империю Юань, подчинили себе все государственные образования, существовавшие в то время на территории современной Бирмы. Они, однако, не присоединили их к территории своей империи: обложив покоренные земли данью, монгольская армия ушла, оставив лишь небольшие военные отряды в шанских и качинских землях Южные рубежи провинции Юньнань до английского вторжения в Бирму Пришедшая на смену Юаням китайская Минская династия считала себя законным правопреемником монголов, в частности, в соих взаимоотношениях с бирманскими государствами. Когда в 1383 г. к наместнику Юньнани прибыло посольство из бирманского королевства Ава с просьбой оказать помощь в отражении набегов шанских князей, наместник – по приказу императора – заявил послам, что Китай признает Минджи Свасоке «управителем Бирмы» и направил шанским князьям приказ императора прекратить набеги на Аву. Шаны, однако, не только не вняли приказу императора, своего «сюзерена», но и усилили нападения на китайскую территорию, грабя торговые центры и поддерживая антикитайские выступления в зависимых от Китая районах – Пиньмяне, Лунчуане и др. Они настолько окрепли, что вынашивали планы воссоздания сильного шанского государства, каким было государство Наньчжао. Набеги шанов на торговые дороги и центры на китайской территории заставили наместника Юньнани Чэнь Юньбина построить в конце 16 века вдоль границы восемь застав-крепостей. Расположенные в важнейших стратегических пунктах, заставы должны были задерживать вторжение вражеских отрядов и контролировать основные торговые дороги и караванные тропы. Чэнь Юнбин писал в своем докладе императору, что Саньсюань (район расположения восьми застав) – ключ к владению всей Юньнанью. Создание в середине 17 века на базе Китая и ряда других государственных образований маньчжурской Цинской империи, хотя и вызвало вооруженное столкновение Цинов с Авой, не внесло принципиальных изменений в обстановку на южных рубежах Юньнани. В конце 17 века меняется политический статус шанских княжеств: потерпев поражение в борьбе с Авой, они вынуждены признать свою зависимость от нее. Однако те шанские княжества, которые располагались непосредственно вдоль рубежей Китая, признав свою зависимость от Авы, продолжали сохранять даннические отношения с властями Юньнани. Успешное завершение завоевательных походов и присоединение к территории империи обширных земель на северо-западе, позволило Циннам предпринять попытку захватить и некоторые другие соседние земли. Использовав в качестве предлога для вмешательства инциденты на границе, цинские власти попытались осуществить в 1766-1769 гг.вторжение в королевство Аву и в подвластные ему шанские княжества. Бирманцы не только отбили все попытки вторжения, но и окружили в 1769 г. возле Каунгтона маньчжуро-китайскую армию. Оказавшись перед угрозой полного уничтожения своих войск, цинские военачальники предложили бирманцам заключить мир. Это предложение было принято, и в 1769 г. в Каунгтоне был заключен мирный договор – первый договор между Китаем и Бирмой. Однако отношения, установившиеся на основе Каунгтонского договора между Китаем и Бирмой, не связывали шанских князей, которые по-прежнему продолжали беспокоить Юньнань своими набегами. Для защиты торговых центров и дорог от набегов юньнаньские власти были вынуждены создавать на основных дорогах, ведущих из приграничных районов вглубь провинции, сильные вооруженные заставы. Хотя некоторые из шанских княжеств, непосредственно соприкасавшихся с территорией Китая, находились в даннических отношениях с властями Юньнани, они считали себя вассалами не Китая, а Авы. Эфемерность китайского верховенства в этом районе подчеркивается самим фактом постоянных набегов шанов на китайскую территорию. Однако существование двойного вассального подчинения ряда шанских княжеств затрудняет четкое определение пределов распространения юрисдикции или действительного контроля цинской администрации. Определить же границу распространения фактического контроля юньнаньских властей по местоположению тех застав, которые время от времени выставлялись властями Юньнани для противодействия набегам шанов, практически не представляется возможным. Таким образом, можно говорить о том, что накануне нового исторического периода – периода колониальной экспансии европейских держав в Азии граница между Китаем и Бирмой и шанскими государствами, хотя и была известна местным жителям и администрации, нигде не была четко определена. Бирма уже с 15 века привлекает внимание европейцев. Англичане заинтересовались этой страной позднее других, но уже к середине первой четверти 19 века они вытеснили отсюда всех своих конкурентов. В 1824 г. они приступают к военному «освоению» страны: в результате первой англо-бирманской войны Англия получила по мирному договору в Яндабо значительную часть Нижней Бирмы. Однако военные усилия Англии никак не сказались на расширении ее торговли с Бирмой. Поэтому, завершив в середине 19 века покорение Индии, Англия развязала вторую англобирманскую войну. В 1853 г. после захвата англичанами значительной части Средней Бирмы и аннексии ими Пегу, военные действия были прекращены, но мирный договор подписан так и не был. Бирма привлекла англичан не только собственными богатствами и емкостью своего рынка, но и своей близостью к глубинным районам Китая, куда было трудно проникнуть из прибрежных районов. Основным центром китайско-бирманской торговли был город Бамо. Удобно расположенный на пересечении сухопутных и речных путей из Китая, Бамо представлял собой небольшой городок, состоящий из полутора-двух тысяч домов. Около двухсот из них принадлежали китайским торговцам – в них располагались склады, конторы, гостиницы. В городе постоянно проживало не менее 500 китайских торговцев. Однако бирманские власти проявляли полное нежелание не только разрешить транзит английских товаров через Бирму в Китай, но и вообще вести с англичанами деловые, прежде всего торговые отношения. Англо-китайские переговоры 1886-1897 гг. Принимая решение о военном присоединении Верхней Бирмы к британским владениям, английское правительство считало совершенно необходимым обеспечить нейтралитет Китая. Любое вмешательство Китая в англо-бирманскую войну на стороне Бирмы могло поставить под вопрос успех всего «предприятия» в целом, а главное – сделать его в значительной степени бесполезным, ибо одной из главных задач англичан было открытие прямых торговых путей в Китай. Английский посланник в Пекине О’Коннор не мог дать определенного ответа на запрос Лондона о возможной позиции Китая в случае английского вторжения в Бирму. Он,однако, обратил внимание Форин офис на наличие тесных связей между обеими странами и на то, что Китай считает Бирму своим вассалом. Определенную информацию о подготовке англичанами вторжения в Бирму получила и китайская миссия в Лондоне. Китайский посланник Цзэн Цзицзэ посетил Форин офис и в официальном порядке интересовался целями этой экспедиции, предложив «добрые услуги» своего правительства для решения спорных вопросов, возникших между английскими властями Нижней Бирмы и королевским двором Авы. Цзэн Цзицзэ относился к тем немногим политическим деятелям Китая того времени, которые понимали важность четкого разграничения для безопасности государства. Еще в 1884 г., сообщая в Пекин о беспорядках в Бирме, Цзэн Цзицзэ настоятельно рекомендовал продвинуть рубежи страны вглубь бирманской территории и установить на них пограничные знаки. По его мнению, это упрочило бы позиции Китая на будущих переговорах. Хотя демарш Цзэна показал заинтересованность Китая в бирманских делах, для англичан продолжало оставаться неясным, насколько Китай готов в них вмешаться. Поэтому английские политики выработали обтекаемую формулу, которая позволяла им, не давая никаких конкретных обязательств Китаю в отношении Бирмы, заставить его воздержаться от активных действий. 9 ноября 1885 г. Цзэну было заявлено, что любые действия, которые Англия предпримет в Бирме, «будут осуществляться с полным учетом интересов Китая и таким образом, чтобы сохранить согласие и дружбу с Китаем». Эта декларация вполне удовлетворила цинское правительство. Следует отметить, что если Цзэн Цзицзэ считал задачей первостепенной важности четко определить границу Китая с Бирмой, обезопасив тем самым юго-западные рубежи страны, Цзунли ямынь отдавал предпочтение вопросу чисто престижному, не имеющему никакого практического значения. Он считал необходимым добиваться от Англии согласия на сохранение видимости «даннических» отношений Бирмы с Китаем. Заявление, сделанное Цзэну 9 ноября, рассматривалось в Пекине как согласие английского кабинета сохранить этот момент китайско-бирманских отношений. Поэтому английское вторжение в Бирму, последовавшее 14 ноября 1885 года, вызвало лишь вялый протест китайской миссии в Лондоне. Тем не менее Англия по-прежнему опасалась возможного вмешательства Китая в ситуацию в Бирме. Поэтому Цзунли ямынь был заранее проинформирован о подготовке акта аннексии Бирмы – 29 декабря 1885 года английский посланник О’Коннор сообщил Цзунли ямыню содержание прокламации генерал-губернатора Индии. Аннексия Бирмы Англией, провозглашенная 1 января 1886 г., не встретила никаких возражений со стороны Китая. 9 января 1886 г. министр иностранных дел Англии лорд Солсбери сообщил китайскому посланнику Цзэн Цзицзэ, что Англия готова «создать условия для продолжения обмена миссиями и подарками между Бирмой и Китаем в соответствии с условиями бирмано-китайского договора 13 декабря 1769 г.». Британский министр заявил также о готовности вести переговоры с Китаем относительно определения его границы с Бирмой. По инструкции Цзунли ямыня, Цзэн Цзицзэ должен был добиваться положительного решения следующих трех вопросов: 1. Раз в 10 лет – как и прежде – в Пекин должны прибывать бирманские посольства с дарами («данью») императору. 2. Граница Китая должна проходить по р.Нуцзян (Салуин). 3. По р.Дацзиньшацзян (Иравади) должно быть разрешено плавание китайских торговых судов. Несмотря на все старания Цзэн Цзицзэ, понимавшего необходимость скорейшего решения вопроса о границе, в центре внимания китайской стороны на проходивших параллельно в Лондоне и Пекине переговорах о будущем англо-китайских отношений в Бирме был поставлен вопрос о «даннических» отношениях Бирмы с Китаем. После долгого обсуждения к началу июля 1886 г. был, наконец, согласован текст статьи 1 конвенции. В окончательном виде он выглядел так: «Поскольку Бирма практиковала обычай раз в 10 лет посылать миссии для поднесения местных продуктов, то Англия соглашается, чтобы высшие власти Бирмы продолжали посылать обычные десятилетние миссии, члены которых должны быть бирманского происхождения». Гораздо более сложным, чем вопрос о «даннических» отношениях, явился вопрос определения границы. В ходе переговоров китайская сторона выдвинула претензии на центр китайской торговли в Бирме – город Бамо. Однако предложение о цессии Бамо, равно как и появившиеся позднее предложения о предоставлении Китаю «открытого порта» в Бамо были категорические отвергнуты Министерством по делам Индии, которое решительно выступило против любого китайского присутствия в долине Иравади. Встретив решительное нежелание английской стороны пойти на уступки Китаю в вопросе о Бамо, Цзэн Цзицзэ попытался добиться согласия Англии на цессию Китаю некоторых районов по берегу Иравади выше Бамо, но безуспешно. Свои притязания Цзэн обосновывал «торговой заинтересованностью» Китая в Иравади. Английская сторона отвергла все домогательства Китая. Одновременно министр иностранных дел Англии Солсбери заявил Цзэн Цзицзэ о готовности англичан уступить Китаю шанские княжества, расположенные по левому берегу излучины р.Салуин. Как уже отмечалось выше, переговоры велись одновременно в Лондоне и Пекине, а текст конвенции составлялся в Пекине министрами Цзунли ямыня и английским посланником О’Коннором. И если О’Коннор, получив согласие Солсбери, был готов вставить в текст конвенции пункт об отказе Англии от присалуинских княжеств, если на этом будет настаивать китайская сторона, то Цзунли ямынь настолько был занят решением вопроса об отражении в конвенции продолжения «даннических отношений», что попросту не обратил внимания на сообщение Цзэна. В результате, до конца переговоров китайская сторона так и не затронула этого вопроса. В ходе переговоров английская сторона поставила еще один вопрос, что, в конечном итоге, привело к форсированному подписанию конвенции. По Чифуской конвенции англичане получали право направить в Тибет свою экспедицию; теперь они решили этим правом воспользоваться. Цинские власти решительно возражали против этого требования Англии. Цзунли ямынь предложил даже англичанам в обмен на отказ от экспедиции в Тибет немедленно подписать конвенцию о Бирме в том виде, в каком она была уже согласована. Англичане приняли это предложение. Переговоры по пограничным вопросам, которые вел в Лондоне Цзэн Цзицзэ, были прекращены, и 24 июля 1886 г.конвенция была подписана. По конвенции Китай согласился с тем, что «во всех без исключения делах, относящихся к авторитету и власти, ныне осуществляемых Англией в Бирме, она вольна делать все, что сочтет удобным и соответствующим». Таким образом, та основная цель, которую ставила перед собой английская дипломатия в связи с бирманскими делами, - не допустить вмешательства в них Китая, нейтрализовать его, достигнута, Англия получила полную свободу рук в Бирме. С другой стороны, и Китай на этом этапе англо-китайских отношений заставил Англию считаться с собой, не допустив английскую экспедицию в Тибет. Однако достиг он этого за счет того, что один из важнейших вопросов межгосударственных отношений и обеспечения безопасности государства – вопрос прохождения государственной границы между Китаем и Бирмой, остался открытым. Статья 3 конвенции определила, что «граница между Бирмой и Китаем имеет быть установлена пограничной комиссией». Оценивая эту конвенцию, китайский историк Хуа Циюнь писал, что «англо-китайская конвенция, заключенная в 12й год правления Гуансюя (1886 г. – Авт.) явилась предвестником бедствия», в частности, именно статья 3 конвенции – первопричина возникновения многочисленных «бедствий» на границах Китая. Получив свободу рук в Верхней Бирме и гарантию того, что Китай официально не вмешается в бирманские дела, англичане развили активную деятельность по ознакомлению с фактическим статусом приграничных районов, физико-географическими условиями местности, с традиционными представлениями местного населения о политическом положении его общин, выявляли, наконец, действительные пределы распространения юрисдикции цинских властей. Надо сказать, англичане полностью использовали возможности, которые предоставила им конвенция 1886 г. Что же касается китайской стороны, то в течение шести лет, прошедших между подписанием конвенции 1886 г. и началом лондонских переговоров по пограничным вопросам, власти Юньнани не сделали ничего, чтобы обезопасить и укрепить рубежи страны. Более того, юньнаньские власти не предприняли никаких шагов к тому, чтобы расширить и уточнить свои сведения о действительном прохождении границы: как и прежде, китайские власти хорошо знали и четко представляли себе лишь районы, примыкавшие к основным торговым дорогам. О глубинных же районах, населенных племенами шанов, качинов, лису и т.д., китайская администрация знала только со слов племенных вождей, регулярно приезжавших в административные центры Юньнани за подарками, и китайских торговцев, изредка отваживавшихся посещать эти районы. Но китайцы имели определенное влияние на племенных вождей в приграничных районах, особенно в районе Качинских гор (китайцы называли этот район «Ежэньшань»), который оставался еще не оккупированным англичанами. Это влияние китайские власти и пытались использовать, для того, чтобы подтолкнуть шанские и качинские племена на сопротивление англичанам и обращение за помощью к Китаю. Тем самым, по мнению китайских политиков, был бы создан предлог к выдвижению территориальных притязаний при работе пограничной комиссии, упомянутой в статье 3 конвенции 1886 г. Положение в районе китайско-бирманской границы в 1889-1891 гг. резко осложнилось. Участились вооруженные столкновения английских солдат с вооруженными отрядами шанов и качинов, к ним добавились стычки и с китайской пограничной стражей. Складывалась такая обстановка, когда обе стороны – и Англия, и Китай, взаимно опасаясь вооруженной агрессии, стремились к скорейшему пограничному урегулированию и проведению границы на местности. Англичане, зная о той деятельности, которую вели китайские эмиссары среди шанских и качинских племен, считали, что разграничение положит конец этой деятельности, а вместе с этим ослабит, если не сведет на нет сопротивление племен. Китайцы же опасались, что отсутствие договорно установленной границы может повлечь за собой английскую агрессию против китайской территории. В плане подготовки переговоров о разграничении английский комиссар в Верхней Бирме Ч.Бернард направил вице-королю Индии меморандум, в котором, на основании данных, собранных в процессе «умиротворения» приграничных районов, отмечалось, что китайско-бирманская граница хорошо известна местным жителям «для практических целей». Какое-либо изменение ее в пользу Англии представляется крайне трудным, поскольку это затрагивает интересы не только Китая в целом, но и местных феодалов по обе стороны границы. Совершенно невозможно обеспечить безопасность границы, подчеркивал Бернард, до того, пока не будет осуществлена хотя бы частичная оккупация Качинских гор. Что касается этого последнего района, Бернард отмечал особую необходимость при определении прохождения границы в районе Качинских гор придерживаться «принципа водораздела». Таким образом, Качинский район, который не был еще оккупирован англичанами, вырисовывается как основной район противоречий на первом этапе англо-китайских пограничных переговоров. Для англичан он представлял особую важность, являясь как бы мостом, связывающим британскую Индию с британской Бирмой. Китайские же притязания на район Качинских гор (Ежэньшань) были сформулированы губернатором Юньнани еще в 1873 г. Однако в любом случае притязания Китая не распространялись дальше Иравади. В начале февраля 1892 г. китайский посланник в Лондоне Сюэ Фэнчэн обратился в Форин офис с предложением начать переговоры об определении китайско-бирманской границы. 24 февраля 1892 г. Форин офис ответил меморандумом, в котором излагалась английская точка зрения о прохождении границы. Англичане предлагали оставить пока открытым вопрос о прохождении границы севернее 25 гр.30 мин. с. ш. Мотивировалось это предложение недостаточно полной информированностью английских властей о положении дел в этом районе. Если китайская сторона согласится с тем, что вся долина Иравади останется под английской юрисдикцией, а также с рядом других предложений, касающихся вопросов торговли, телеграфной связи и т.д., Англия выражала готовность «отказаться от притязаний Бирмы на княжества Мэнлем и Кэнхун в присалуинском районе и признать их зависимость от Китая». К меморандуму прилагалась карта с изображением предлагаемой англичанами пограничной линии (так называемая «линия Хобдэя»). В своем «предварительном ответе», датированном 28 марта 1892 г., посланник Сюэ, выразив «принципиальное согласие» с английскими предложениями, выдвинул ряд встречных претензий, означавших на деле полное несовпадение позиций китайской и английской сторон. Во-первых, китайский посланник вернулся к вопросу о присалуинских княжествах, предложив провести границу по р.Салуин. Во-вторых, он повторил требование китайской стороны на переговорах 1886 г. о создании в Бамо «открытого порта». В-третьих, наконец, Сюэ Фэнчэн высказал возражения против того, чтобы бассейн Иравади находился бы исключительно под английской юрисдикцией. Он указал, что на восточном берегу Иравади живут племена, признающие верховенство Китая. Поэтому этот район должен находиться под совместным управлением Англии и Китая. Таким образом, еще до начала переговоров стало ясно, что позиции сторон по основным вопросам, связанным с пограничной проблемой, в корне противоречат друг другу. И тем не менее, обе стороны были настолько заинтересованы в решении проблемы границы, что переговоры начались без каких-либо предварительных попыток найти пути сближения позиций. Начались они с крайне любопытного заявления китайской делегации по вопросу о присалуинских княжествах, заявления, которое на много лет вперед, практически вплоть до урегулирования 1960-61 гг. предопределило позицию китайской дипломатии по этому вопросу. Китайская сторона потребовала пересмотра вопроса о присалуинских княжествах, администрированных Англией после 1886 г. Этот вопрос затронут в «предварительном ответе» Сюэ Фэнчэна, но примечательна аргументация, обосновывавшая это требование. Китайская сторона заявляла, что на переговорах 1886 г. вопрос о готовности англичан отказаться в пользу Китая от присалуинских княжеств не обсуждался не потому, что Китай получил равноценную компенсацию, а из-за упущения Цзунли ямыня, который не обратил должного внимания на информацию китайской миссии в Лондоне. Китайская делегация настаивала на необходимости исправления «ошибки», допущенной в 1886 г. Конечно, англичане отвергли подобную «аргументацию» и отказались обсуждать этот вопрос. Основные разногласия на англо-китайских пограничных переговорах вызвал северный участок границы, который англичане предлагали оставить для последующего обсуждения. Соглашаясь с этим «в принципе», китайская сторона тут же выдвинула претензии на левобережье Иравади и район Качинских гор (Ежэньшань). При этом китайская сторона, с одной стороны, признавала, что этот район лежит вне пределов Китая и не имеет определенного политического статуса. С другой же стороны, она утверждала, что он по праву должен принадлежать Китаю, потому что проживающие там племена признают верховенство Китая, развитие этих племен происходило под непосредственным влиянием китайской культуры и, наконец, вся торговля в этом районе осуществляется исключительно китайскими торговцами. Претендуя на левобережье Иравади и Ежэньшань, китайская сторона, исходя из того, что качинские племена, обитающие в междуречье рек Нмайка и Малика (в английской литературе этот район часто называется «треугольник», в китайской – «Цзянсинпо»), «не имеют определенного политического статуса», предложили англичанам «совместное владение» не только районом Ежэньшань, но и Цзянсинпо. Когда же англичане вновь заявили, что они не могут обсуждать этот вопрос из-за отсутствия полной информации, Сюэ Фэнчэн выступил с предложением разделить район Цзянсинпо пополам между Китаем и Англией. В качестве обоснования своего предложения Сюэ выдвинул тезис о том, что, поскольку качинские племена не входили в состав Авы, Китай имеет право на эту «ничейную» территорию не в меньшей степени, чем англичане. Отвечая на предложения китайской стороны относительно будущей принадлежности районов Ежэньшань и Цзянсинпо, англичане внесли конкретное предложение провести пограничную линию от Сабу Пум по водоразделу бассейнов рек Нмайка и Салуин – хребту Гаолигун. При принятии этого предложения китайской стороной англичане выразили готовность пойти на уступки Китаю в присалуинском секторе. Это предложение англичан поставило китайскую делегацию в тупик и заставило ее согласиться с первоначальным предложением оставить северный участок неразграниченным. В ходе переговоров англичане отвергли также китайские притязания на «открытый порт» в Бамо. При дальнейшем обсуждении пограничных вопросов китайская сторона неожиданно выяснила, что в районе Мэнмао, который она считала принадлежащим Китаю, англичане еще за год-два до начала переговоров построили дорогу, связывающую Бамо с Намканем. Местной китайской администрации об этом факте ничего известно не было, и узнала она об этом лишь из депеши посланника Сюэ из Лондона. Выяснив эти обстоятельства, китайская делегация попыталась вновь вернуться к вопросу о Бамо, потребовав – вновь безуспешно – в обмен на согласие Китая на использование этой дороги предоставить Китаю право открыть в Бамо китайскую таможню. Что же касается вопроса границы, китайская делегация предложила провести ее по «линии восьми застав», построенных Чэнь Юнбином в конце 14 в. Это предложение не встретило возражений англичан, однако тут же выяснилось, что сами-то китайцы, как минимум, слабо представляют, где и как расположены эти заставы. Так, для того чтобы найти заставу Хуцзюй, через которую, по сообщению китайской миссии в Лондоне, прошла дорога Бамо-Намкань, губернатор Юньнани вынужден был организовать специальную экспедицию. Лишь после долгих поисков застава Хуцзюй была найдена в 50 с небольшим ли от Бамо. А заставу Хуньлунь отыскать так и не смогли. Это нашло свое отражение и в конвенции 1894 г., третий абзац статьи 6 которой возлагает на совместную пограничную комиссию среди прочего и такую задачу: «Комиссия должна также установить положение бывшего пограничного поста Китая под названием Канлун Куан (Хуньлуньгуань). Если будет установлено, что он расположен на английской территории, Англия должна вернуть его, по возможности, Китаю». Если же к сказанному добавить, что китайская администрация Юньнани узнала из Лондона, от китайского посланника, не только о построенной дороге, но и о том, что она проходит через заставы Теби и Тяньма, факт того, что китайская администрация вообще обладала каким-то контролем в районе Мэнмао становится весьма и весьма сомнительным. И тем не менее английская делегация согласилась на проведение границы по «линии восьми застав», оставляя район Мэнмао за Китаем. Английская делегация потребовала лишь отказа Китая от заставы Хуцзюй. Обосновывая это требование, англичане указывали, что район расположения заставы на протяжении более 100 лет входил в состав Бирмы и она имеет все права на него. Китайская сторона приняла во внимание этот довод и согласилась с ним. Следует заметить, что этот шаг Сюэ Фэнчэна – едва ли не единственный прецедент, когда в погранично-территориальном споре китайская сторона признала принцип давности владения территорией применимым не только для себя, но и для партнера. Наконец, в присалуинском секторе границы англичане пошли на некоторые территориальные уступки Китаю, передав ему ряд шанских княжеств, в частности, Мэнлем, Кэнхун (Цзянхун) и др. После двух лет трудных переговоров, 1 марта 1894 г. в Лондоне была, наконец, подписана Конвенция между Великобританией и Китаем во исполнение статьи 3 Конвенции от 24 июля 1886 г. относительно Бирмы и Тибета. Конвенция делимитировала всю китайско-бирманскую границу, исключая участок от горы Цзяньгао (25 гр.35 мин.с.ш.) до стыка границ Китая, Бирмы и Индии. Определение прохождения границы на этом участке, в соответствии со статьей 4, «будет оставлено для будущего соглашения». В соответствии со статьей 2 Китай признал за Англией право пользования дорогой, построенной через район Мэнмао. Однако при использовании ее Англией для военных целей налагались некоторые ограничения. По статье 5 конвенции Англия отказывалась от поддержки претензий бирманского королевского двора на княжества Кэнхун (Цзянхун) и Мэнлем (Мэнлян), считая их отныне китайской территорией. При этом Англия делала оговорку о неотчуждении Кэнхуна без ее предварительного согласия. Оценивая достигнутое соглашение в целом, следует отметить, что установленная им граница в принципе соответствовала традиционной, не выходя за пределы полосы, состоящей из мелких княжеств, формально находившихся в двойной вассальной зависимости и от Китая, и от Бирмы, а фактически совершенно независимых, в виде которой представлялась граница между Юньнанью, с одной стороны, и Бирмой, шанскими и качинскими общинами – с другой. Дополнительное англо-китайское соглашение 1897 г. и пограничные переговоры 1898 – 1914 гг. Уже через год после подписания лондонской конвенции вопрос о китайско-бирманской границе вновь становится предметом обсуждения. Использовав в качестве предлога свое участие в коллективном демарше держав, воспрепятствовавших захвату Японией, по Симоносекскому мирному договору 1895 г. Ляодунского полуострова, Франция потребовала территориальной компенсации за свою «поддержку» Китая. 20 июня 1895 г.Китай вынужден был подписать Дополнительную конвенцию к конвенции о делимитации границы между Тонкином и Китаем от 26 июня 1887 г., по которой уступил Франции ряд приграничных районов, в том числе шанские княжества Мэнъу и Удэ. Великобритания, ревностно следившая а деятельностью своих французских конкурентов, по словам американского китаеведа К.Латуретта, «усмотрела в этом успехе угрозу ее интересам в Бирме и Юго-Западном Китае». Немедленно Лондон заявил протест против нарушения Китаем статьи 5 Лондонской конвенции 1894 г., содержащей обязательство Китая не отчуждать земли княжеств Кэнхун и Мэнлем без предварительного согласия Англии. Китайские дипломаты пытались уверить англичан, что районы, переданные Франции, не имеют отношения к землям, упомянутым в конвенции 1894 г. Однако в Форин офис посланнику Гун Чжаосюаню была показана карта, являвшаяся приложением к конвенции 1894 г. и подписанная Сюэ Фэнчэном. На карте четко отмечалось, что районы, переданные Франции (в китайской исторической литературе их часто называют «два У»), входили составными частями в княжество Кэнхун. Вместе с тем китайскому посланнику было замечено, что Англия готова согласиться с цессией Франции «двух У» при условии получения территориальной компенсации и предоставлении Англии ряда новых привилегий в Китае. На этой основе 16 сентября 1895 г. и начались переговоры по урегулированию этой «проблемы». Сразу же следует отметить, что английская сторона ставила на первый план на начавшихся переговорах отнюдь не территориальный вопрос. Главным для нее было добиться новых экономических привилегий в своей сфере влияния в Китае. Что же касается пограничных вопросов, то английская сторона предложила некоторые изменения прохождения границы на присалуинском участке. Основной же территориальной компенсацией Англии за «ущерб» от подписания франко-китайской дополнительной конвенции 1895 г. должен был послужить район Мэнмао. Это требование англичан встретило возражения китайской стороны, которые сводились, во-первых, к тому, что нынешние границы этого района наилучшее естественное обозначение, и ,во-вторых, к тому, что китайский народ не одобрит такого акта своего правительства. Англичане ответили, что удобные естественные границы можно найти и еще дальше к востоку. Во избежание выражения народных чувств неодобрения, английская сторона выразила готовность не публиковать никаких сообщений о достигнутом соглашении, тогда цессия этого района останется китайскому народу неизвестной – ведь не знало же большинство населения Китая о том, что в 1894-95 гг. Китай находился в состоянии войны с Японией. Попутно английская сторона попыталась решить – на основе своего предложения о разграничении по водоразделу – и вопрос о северном участке границы, но, встретив вновь жесткую неуступчивость китайских представителей, отступила. Этот участок вновь был оставлен для последующего определения. Соглашение по погранично-территориальным вопросам было достигнуто довольно быстро, ибо основное внимание сторон было обращено на вопросы экономического порядка. В преамбуле к соглашению, которое было подписано в Пекине 4 февраля 1897 г., указывалось, что стороны заключили его «ввиду того, что правительство Великобритании согласилось отказаться от своего протеста против отчуждения Китаем, согласно конвенции с Францией от 20 июня 1895 г., территории, составляющей часть Кэнхуна, в ущерб постановлениям конвенции между Великобританией и Китаем». Была найдена форма фактической уступки Китаем района Мэнмао Англии. В статье 2 соглашения этот пункт сформулирован следующим образом: «Великобритания обязуется признавать принадлежащую Китаю область к югу от реки Намван…Во всей этой области Китай не будет пользоваться какой бы то ни было юрисдикцией или властью. Администрация и контроль будут вестись всецело британским правительством, которое будет владеть областью на правах вечной аренды от Китая, внося за нее оплату, размер которой будет определен впоследствии». В сухие сезоны 1898-1900 гг. проходила работа совместной комиссии по демаркации, созданной в соответствии со статьей 6 соглашения 1897 г. Комиссия осмотрела и демаркировала всю китайско-бирманскую границу от горы Цзяньгао (25 гр. 35 мин. с.ш. ) до р.Меконг, исключая участок между реками Наньдинхэ и Наньмахэ в присалуинском секторе. Разногласия, возникшие в комиссии при проведении границы на местности, привели к тому, что этот участок так и остался недемаркированным. Эти разногласия возникли при «привязке» текста соглашения 1897 г.с описанием прохождения границы к местности. В статье 3 соглашения говорилось, что пограничная линия в целом «пойдет по линии водораздела между притоками рек Салуин и Меконг», «встречает очень высокий горный хребет, называемый Гунминшань, по которому она пойдет в южном направлении…» В китайском тексте иероглифическое название хребта читается «Гунминшань», в английском это название протранскрибировано как «KongMing-Shan». В действительности же оказалось, что в этом районе есть два «высоких горных хребта», имеющих созвучные названия – Гунминшань (английская транскрипция – «Kungming Shan») и Кунминшань (K’ungming Shan). Английская транскрипция названия хребта, данная в тексте соглашения, не совпадает ни с одним из этих названий, что и позволило китайским экспертам говорить о том, что речь идет именно о хребте Гунминшань, названном в китайском тексте и расположенном параллельно с хребтом Кунминшань значительно южнее его. Все попытки партнеров убедить противную сторону в своей правоте, а затем найти какойто компромисс, ни к чему не привели. Вопрос так и остался открытым. В возникшем споре стороны исходили исключительно из названия хребта, однако в тексте соглашения есть ряд других характеристик его. Во-первых, граница выходила к «высокому горному хребту» в точке с координатами приблизительно 9 гр. 40 мин. в.д. по Гринвичу (16 гр. 50 мин. к западу от Пекина) и 23 гр.с.ш. и шла по нему до 99 гр.30 мин.в.д. и 22 гр. 30 мин. с.ш. Эти координаты соответствуют цепи Кунминшань и тем предложениям, которые делал в комиссии по демаркации английский представитель Скотт. Что же касается хребта Гунминшань, то к нему граница выходила приблизительно в 99 гр. 5 мин. в.д. Во-вторых, в соглашении указывается, что граница в принципе пойдет по водоразделу бассейнов рек Салуин и Меконг. Таковым водоразделом является хребет Кунминшань, что не могут отрицать и китайские исследователи. Таким образом английские предложения в совместной пограничной комиссии – так называемая «линия Скотта» - больше соответствовала условиям соглашения 1897 г., нежели позиция китайской стороны. Тот факт, что спор возник только после выхода совместной комиссии на местность, свидетельствует прежде всего о том, что и в данном случае речь идет о районе, плохо известном китайской администрации. Иными словами, возникают сомнения в том, что район Ва, явившийся предметом спора, действительно находился под контролем юньнаньских властей, по крайней мере стало совершенно ясно, что китайцам известно о районе Ва значительно меньше , чем англичанам. Переговоры относительно границы в присалуинском секторе, позднее ставшим называться «южным спорным участком», зашли в тупик. Английский представитель в совместной комиссии Скотт внес последнее компромиссное предложение, известив при этом китайскую сторону, что англичане считают эту компромиссную линию временной границей и просят китайские власти воздержаться от перехода ее. Безусловно, объявление англичанами в одностороннем порядке граничной линии, прохождение которой не согласовано с другой заинтересованной стороной, противоречит практике международного права. Этот шаг можно расценивать как попытку – неудачную, в конечном счете, - навязать Китаю одностороннее решение спорного вопроса. В феврале 1900 г. англо-китайские переговоры о границе были прерваны. И лишь в 1903 г. Англия вновь проявляет инициативу в возобновлении обсуждения этого вопроса. Однако, поскольку позиции сторон оставались неизменными, конкретные переговоры по южному участку так и не возобновились. Вторым вопросом, так и не нашедшим своего решения в ходе работы пограничной комиссии, являлся вопрос о прохождении границы севернее горы Цзяньгао (так называемый «северный спорный участок»). Соглашение 1897 г. лишь повторило формулировку конвенции 1894 г. относительно этого участка. Однако фактическое положение Качинского района ко времени подписания пекинского соглашения уже значительно изменилось. После 1896 г. англичане начинают продвигаться в глубь района, создавая опорные базы и посты, «отсекавшие» его от Китая. Не обходилось и без инцидентов. В феврале 1898 г. англичане встретили недалеко от Садона и разоружили китайский отряд, пришедший сюда для сбора информации о районе. А в феврале 1900 г. возле деревни Хпаре (Пайлань) произошло кровопролитное столкновение английского и китайского отрядов. В китайской историографии этот инцидент получил наименование «инцидента Цычжу», однако в последующие годы китайская пропаганда предпочитала умалчивать об этом инциденте, отдавая предпочтение так называемому «Хпимаускому инциденту» 1910 г. Вооруженное столкновение у Хпаре послужило для обеих сторон толчком для новых попыток найти возможное решение вопроса об этом участке границы. В апреле 1900 г. китайский посланник в Лондоне Ло Фэнлу обратился в Форин офис с нотой, в которой излагались некоторые соображения китайской стороны по поводу разграничения севернее г.Цзяньгао. Категорически отвергая английское предложение о проведении границы по водоразделу, китайский посланник указывал, что, как хорошо известно местным жителям, действительная граница Китая проходит по небольшой речке, протекающей к западу от водораздела на расстоянии от 25 до 100 миль (от 35 до 160 км) от него. Наряду с этим, повторив прежние утверждения о «ничейном» характере качинских земель, основываясь на принципе равного раздела незанятых земель, китайский посланник предложил провести разграничение между реками Нмайка и Малика. После четырех лет бесплодной нотной переписки министр иностранных дел Китая принц Цинн предложил англичанам создать смешанную комиссию по делимитации северного участка границы. Против этого предложения решительно выступило английское Министерство по делам Индии. Таковая комиссия уже была создана для решения проблем, возникших в связи с южным спорным участком, и англичане уже имели богатый опыт бесконечных и безрезультатных споров, навязываемых комиссии китайской стороной. К тому же к этому времени англичане располагали уже обширной информацией относительно этого района и имели основательные сведения о его традиционных связях. Английский консул в Тэнъюэ Дж.Литтон совершил тщательный осмотр всего района между реками Нмайка, Швели и Салуин. Литтон выяснил, что территориальные притязания китайской стороны основываются на тех правах, которые имели вожди племен, проживавшие на бесспорно китайской территории. Но и эти права получения с отдельных семей или общин подношений и податей не распространялись далее хребта Гаолигун, в отдельных случаях – далее р.Нмайка. В этническом отношении район населяли качины и лису, ханьцы встречались крайне редко. Литтон отмечал в своем меморандуме, что для проведения границы по естественным рубежам здесь могут быть лишь два варианта – хребет Гаолигун и река Нмайка. Первый вариант Литтон считал более подходящим для разграничения, к тому же он соответствовал традиционным пределам распространения китайской юрисдикции. Учитывая сложности, которые могут возникнуть в связи с претензиями отдельных феодалов, Литтон предлагал попытаться найти решение этого вопроса путем компенсации – территориальной или денежной. 9 марта 1906 г. английский посланник в Пекине направил китайскому МИД ноту с предложениями по разграничению на северном участке, которые основывались на меморандуме Литтона. В целом эти предложения повторяли сделанные английской стороной ранее предложения по разграничению на северном участке по водоразделу бассейнов Иравади и Салуин вплоть до границ Тибета. Новым было лишь предложение урегулировать претензии местных феодалов путем выплаты им ежегодно определенных денежных сумм. Китайская сторона вновь отвергла английские предложения. Проведение границы по водоразделу, заявил принц Цинн английскому посланнику Сатоу, неприемлемо для Китая потому, что оно означает передачу Англии большого района, находящегося под контролем китайских властей. Что же касается денежной компенсации местным феодалам, то китайская сторона не считала возможным определить размеры ее. Из заявления принца Цинна явствует, что китайская сторона изменила свой подход к вопросу о юридическом статусе и принадлежности обширных территорий Качинских гор (Ежэньшань) и «треугольника» (Цзянсинпо). Если раньше китайская сторона исходила в принципе из «ничейного» характера этого района, то ныне она уже указывает – правда, пока еще в достаточно неопределенной форме – на наличие «китайского контроля» в этом районе. Тем временем английские власти Бирмы продолжали осуществлять мероприятия, которые обеспечили бы им установление действенного контроля над «треугольником», и особенно над районом Качинских гор. При этом они учитывали рекомендации Литтона и стремились прежде всего «освоить» территорию между горами Гаолигун и р.Нмайка, что, по их мнению, должно было полностью ликвидировать угрозу военного вмешательства Китая в этом районе. Англичане по-прежнему считали возможность такого вмешательства вполне реальной, подтверждение чему они видели, в частности, в инцидентах в Хпала в конце 1907 г. и Хпимау (Пяньма) в 1909 г. На последнем инциденте следует остановиться несколько подробнее, поскольку он спровоцировал, по сути дела, следующий «инцидент» в том же месте, широко использовавшийся впоследствии органами китайской пропаганды. Но она полностью замалчивает предысторию так называемого «Хпимауского инцидента» 1910 г., впрочем, как и сам характер этого «инцидента». Местечко Хпимау (Пяньма), в котором, по данным Литтона, жило около 40 качинских семей, расположено в районе, принадлежность которого совместной пограничной комиссией, работавшей здесь в конце 90 гг. 19 века, установлена не была. Важность этого района обусловливалась тем, что через горный проход Хпимау проходит одна из немногих удобных дорог, связывающих Юньнань с Качинским районом. Таким образом, этот район представлялся имеющим важное стратегическое значение. Когда в 1909 г. в местечко прибыл китайский чиновник для сбора податей, местное население – возможно, не без воздействия англичан – отказалось их платить, а местные старейшины обратились за помощью к английским властям Бирмы. Юньнаньские власти направили в Хпимау полицейский отряд, который арестовал «непокорных» старейшин и, подвергнув наказаниям некоторых других участников сопротивления китайским властям, «восстановил порядок». Таков Хпимауский инцидент 1909 г. Эти события ускорили принятие английскими властями решения оккупировать этот район и установить контроль над дорогой, по которой китайские эмиссары беспрепятственно проникали в Качинский район. В ноябре 1910 г. из Мьичины вышел специальный отряд, который, заняв Хпимау, создал здесь пост пограничной полиции. Акт включения Хпимау в зону фактического контроля английской администрации («Хпимауский инцидент» 1910 г.) прошел без каких-либо столкновений. Оккупация Хпимау вызвала обмен резкими нотами между китайской миссией в Лондоне и Форин офис, что, впрочем, не изменило ситуации. К 1913-14 гг.английские власти практически отделили еще не оккупированную часть Качинского района от Китая. Были созданы постоянные полицейские посты вдоль фактически существующей границы (которая, по сути дела, совпадала с английскими предложениями о разграничении по водоразделу) и в важнейших пунктах «треугольника». Когда в 1913 г. в Симле открылась трехсторонняя конференция представителей Англии, Тибета и Китая, далеко не последней задачей англичан было добиться от своих партнеров согласия на делимитацию 200-километрового участка бирмано-тибетской границы между перевалами Дифу и Исураси. Если говорить о позиции тибетской делегации на Симлской конференции по частному вопросу определения тибето-бирманской границы, то она была согласна в принципе с предложенной англичанами линией. Лишь в двух пунктах она предложила изменить прохождение границы, с тем, чтобы сохранить в составе Тибета религиозные центры Цари Шарпо и Цо Карпо. Встретив возражения англичан…тибетцы уступили. 24 марта 1914 г. сэр Макмагон, возглавлявший английскую делегацию на конференции, и тибетский премьер-министр Лончен Шатра обменялись нотами, подтвердившими границу от перевала Исураси до Бутана, обозначенную красной линией на карте (т.н. «линия Макмагона»). Китайский представитель на Симлской конференции Чэнь Ифань не считал, что Китай заинтересован в решении вопросов, связанных с определением границ между Тибетом и британскими владениями. Свою главную цель он видел в обеспечении китайских интересов при определении границы между Внешним и Внутренним Тибетом. В период между парафированием и подписанием Симлских соглашений китайская сторона направила Англии несколько протестов в связи с ней, но ни один из этих протестов не касался прохождения границы – «линии Макмагона» - в целом или участка ее от перевала Исураси до перевала Дифу. Китай возражал лишь против предлагаемой границы между Внутренним и Внешним Тибетом, а когда его возражения были отвергнуты, отказался подписать заключительный документ конференции. Начавшаяся война в Европе отвлекла внимание Англии от азиатских проблем. Среди этих проблем был и вопрос определения отдельных участков китайско-бирманской границы.
