Тихонов А.К.,

Тихонов А.К., кандидат исторических наук, докторант исторического факультета
Санкт-Петербургского Государственного университета.
«Исламский фактор в поволжье в 1860 - 1870-е годы».
Отечественная история. 2007 г. № 3. C. 60-65.
Отношения мусульманского населения с местными и центральными властями
Российской империи не раз рассматривались в отечественной историографии 1. Однако с конца
1980-х гг. интерес к ним особенно возрос2. При этом, по мнению большинства современных
исследователей, лучше всего сформулированному Д. Ю. Араповым, "вплоть до падения
монархии Романовых в России существовала далеко не идеальная, но в целом достаточно
удовлетворяющая основные религиозные потребности мусульман, находящихся под
"государственным присмотром" за ними, система организации их духовной жизни"3.
К началу 1860-х гг. Российская империя владела обширными регионами, в которых
преобладало мусульманское население (Среднее и Нижнее Поволжье, Башкирия, Западная
Сибирь, Крым, Северный Кавказ, Азербайджан). В 1860 - 1880-е гг. в ее состав вошли
значительные территории в Средней Азии с миллионами новых подданных, исповедующих
ислам. Подавляющее большинство российских мусульман являлось суннитами (только в
северном Азербайджане жили преимущественно шииты). Управление ими осуществляли
Таврическое и Оренбургское магометанские духовные правления, находившиеся
соответственно в Симферополе и в Уфе. Юрисдикция первого из них распространялась на
западные губернии и территории бывшего Крымского ханства, а второго - на Поволжье и
Сибирь4. Духовными правлениями руководили муфтии, которые должны были являться
российскими подданными, быть не моложе 30 лет, владеть русским и арабским языками, иметь
большие познания в догматах веры и общее образование как минимум в объеме гимназического
курса. Муфтий назначался императором по докладу министра внутренних дел из двух
кандидатов, избранных на местах5.
В отличие от других мусульманских регионов, Поволжье, вошедшее в состав
Российского государства еще в XVI в., не являлось окраиной, но находилось в самом центре
империи. Этнически и конфессионально его население было достаточно пестрым.
Распространение здесь исламизма стало в 1860 - 1870-е гг. едва ли не главной проблемой, с
которой пришлось столкнуться властям.
Идея объединения "мира ислама" в рамках халифата стала обсуждаться еще в первой
половине XIX в. в Османской империи (согласно суннитской традиции, начиная с 1517 г.
султан Турции считался халифом). На Востоке это движение называлось халифатским, а в
Европе - панисламским (в России чаще всего - исламизмом). Его идеологом стал Джемаль-аддин аль-Афгани (1839 - 1897), мечтавший об "обновлении мусульманских государств и о союзе
между ними для устранения политического и экономического засилья европейцев"6. Ему
казалось, что основным фактором социально-политической консолидации мусульман служит
"наикрепчайшая" вероисповедная связь, которая важнее языковых, культурных и этнических
различий. Этническую или национальную общность он считал низшей формой по сравнению с
единением верующих в мусульманской общине7. Аль-Афгани противопоставлял свои взгляды
официальной идеологии Османской империи - османизму (т.е. патриотизму, основанному на
С. 60
политической лояльности государству, правовых гарантиях и религиозной терпимости).
Панисламистская пропаганда способствовала консолидации мусульман Османской империи
(турки, албанцы, арабы, курды и др.), ослаблению сепаратистских тенденций, а также
подавлению сопротивления со стороны немусульман. Центры панисламисского движения
находились в Константинополе, Париже и Калькутте. Активным сторонником панисламизма
являлся султан Абдул Хамид II, правивший в 1876 - 1909 гг. Султанские эмиссары разъезжали
по странам, где проживали мусульмане, агитировали за переход "правоверных" под власть
халифа и собирали средства на его нужды. Агитация велась столь широко, что Англия была
вынуждена даже заявить протест по поводу действий турецких эмиссаров в Британской Индии
и угрожала Константинополю серьезными осложнениями8.
Основным проводником идей исламизма в России являлось мусульманское духовенство,
оказывавшее заметное влияние на свою паству. Оно призывало не выполнять предписания
властей о переписи населения, несении воинской повинности, соответствии количества мечетей
численности мусульман, препятствовало развитию светского образования, использовало хадж
для распространения среди паломников религиозного радикализма, поддерживало у верующих
представление об Османской империи как главном мусульманском государстве мира. Так, во
время Крымской войны, особенно в 1853 - 1854 гг., муллы Оренбургского края распространяли
слух о том, что турецкие войска идут освобождать всех мусульман от ига христианского
народа. Во время молитв муллы провозглашали здравицы турецкому султану. Среди башкир
распространялся слух о скорой конфискации у них вотчинных земель и отдаче их в рекруты9.
Российские власти опасались усиления влияния мусульманского духовенства на
население, что могло привести к росту напряженности в обществе и всплеску движения за
воссоединение с единоверцами: из Поволжья поступала информация об агитации в пользу
переселения в Османскую империю. Как правило, ее вели люди, возвратившиеся с хаджа 10. В
письмах мусульман, которые не захотели или не смогли вернуться в Россию после хаджа, также
говорилось о сказочной жизни в Османской империи, о заботах относительно материальных
нужд переселенцев и т.д. "Каждого прибывшего в Османскую империю, - писал саратовский
татарин-невозвращенец, - встретят подводы, на которых их отправят в дома-казармы и будут
давать кормовых по 15 копеек"11. Подобная пропаганда, в которой активно участвовали
турецкие эмиссары12, подпитывалась слухами о готовящемся массовом обращении российских
мусульман в православие13. В итоге многие поволжские мусульмане готовились к переселению.
Распространяя слухи о грядущей насильственной христианизации, муллы одновременно
содействовали массовому переходу крещеных татар в ислам. Согласно закону, для этого
требовалось подать прошение в МВД. В 1860 - 1870-е гг. таких прошений насчитывалось
немало (прежде всего, из Казанской, Самарской и Саратовской губерний). В 1866 г. только в
Казанской губ. из православия в мусульманство перешли около 4 тыс. человек 14. МВД и Синод
поручили поволжским губернаторам и архиереям выяснить причины сложившейся ситуации и
разработать меры для ее изменения.
В качестве одной из основных причин неблагополучного положения дел местное
начальство и священноначалие отмечали нарушение правил строительства мечетей. В "Своде
уставов строительных" 1836 г. указывалось, что их строительство "допускается не иначе, как по
представлениям от приходов и приходских чинов магометанскому духовному начальству и с
утверждения начальства губернского, после надлежащего удостоверения в необходимости сего
построения, а равно и в достаточности средств для приличного их содержания. При построении
мечетей в селениях наблюдать, чтобы они сооружаемы были не на площадях, а где оных нет,
там на расстоянии не менее 10 сажень от строений"15. Одна мечеть должна была приходиться не
менее чем на 200 мусульман. От них требовалось также заявить в общественном приговоре свое
согласие на выделение необходимых средств на строительство и содержание мечети и
духовенства16. Между тем в 1866 г. в Поволжье числились 244 незаконно существующие
мечети, которые строились самовольно при наличии 10 - 20 мусульман. На одно селение
С. 61
приходилось несколько соборных мечетей с минаретами, количество же простых пятивременных (без минаретов) было намного больше, к тому же они оставались незаметными 17.
Особенно много их было в Казанской губ. В татарской слободе Казани построили 12 мечетей
(практически через улицу)18. В той же Казанской губ. один православный храм приходился
тогда на несколько сел, т.е. в среднем на 1 - 2 тыс. крестьян. При этом в середине 1860-х гг.
православное население насчитывало в Казанской губ. 1180538 душ (из них мужчин - 585170), а
мусульманское - 447476 душ (мужчин - 220196). Церквей в губернии числилось 485, а мечетей 71019. "В Оренбурге, - писал в 1866 г. генерал-губернатор Н. А. Крыжановский, - нет хорошего
собора, а есть изящно построенная мечеть, которая стоит посреди двора губернского
присутствия"20. Большое количество мечетей давало муллам возможность открывать больше
медресе. В итоге грамотность среди мусульман была выше, чем у православных. Для татарских
школ при типографии Казанского университета печатались, зачастую на казенные средства,
учебные книги и Коран на арабском языке 21. Муллы активно пользовались своим выгодным
положением. Они обходили деревни, уверяя их жителей, что крещеным татарам разрешен
переход в магометанство, а в правительственных сферах готовится указ о свободе
вероисповедания22.
С другой стороны, татары часто принимали крещение по принуждению или для
получения льгот, которые предоставляло правительство. Исполняя православные требы
преимущественно из страха наказания и будучи вынуждены платить за них священникам, они
нередко не знали русского языка, тогда как малочисленное православное духовенство не знало
татарского и относилось к своим новым прихожанам сугубо официально, а то и
пренебрежительно. Представителей местной власти и православное духовенство больше всего
беспокоило количество крещеных иноверцев, а после крещения интерес к ним заметно
снижался. Мусульманское же духовенство не только продолжало уделять внимание
обращенным в православие татарам, но нередко даже усиливало его. В результате крещеные
татары не знали христианских догматов, их храмы находились за 40 - 50 верст, и туда они не
шли, а охотно посещали ближайшую мечеть (иногда в том же селе), где вероучение
разъяснялось муллами23. Из-за отсутствия православных школ их детей обучали представители
мусульманского духовенства24. Наконец, в бытовом отношении крещеные татары тяготели к
привычному для них мусульманскому укладу жизни.
Оренбургский генерал-губернатор Крыжановский главную причину активного
распространения ислама видел в отсутствии контроля за мусульманами со стороны власти 25. В
своем "Отчете по управлению Оренбургским краем с февраля 1865 г. по март 1866 г." он особо
выделил меры по ограничению исламизма. К ним относились "убеждение и просвещение",
"веротерпимость, но без разрешения мусульманской пропаганды". В отчете предлагалось
"свести число мечетей в крае до числа народа и установленных законом норм", "убрать из-под
ведомства мусульманского духовенства татарские школы, коих 600 с 20 тыс. учеников", а также
ввести в них обучение русскому языку (при этом подчеркивалось, что "муллы должны знать
русский язык и русскую грамоту" и "подвергаться испытанию в русском языке", а "метрические
книги вести на русском"), "ограничить общение мусульман вновь приобретенного
Туркестанского края от татар и башкир", "отклонить магометанское духовенство от
противодействия правительству", "усилить православие в крае" (подразумевалось "увеличение
числа священников, православных церквей"), "улучшить быт духовенства", "в Оренбургское
магометанское собрание назначить члена от правительства", "ограничивать под благовидными
предлогами паломничество в Мекку"226. Реализация этих мер предусматривала введение для
крещеных татар богослужения на татарском языке и воспрещение брать с них плату за требы.
Для совершения треб в удаленные от приходов районы предполагалось направлять
священников с походной церковью27.
Кроме того, следовало строго следить, чтобы каждая мечеть приходилась не менее чем
на 200 мусульман. В местностях, где проживали крещеные татары, строительство новых
мечетей и возобновление старых запрещалось, особенно если там не было праС. 62
вославных храмов. Не разрешалось также строительство мечетей в центре города и на
торговых площадях. Гражданское начальство выдавало теперь разрешение на их постройку
только по согласованию с местным архиереем. Мечети, поставленные с нарушением правил,
признавались несамостоятельными и либо присоединялись к большим приходам, либо ветшали,
поскольку на их поддержание не позволялось выделять средства 28. Мулла мог состоять только
при самостоятельной мечети (один на 200 - 1500 мусульман). Он должен был быть старше 22
лет и обладать познаниями в объеме гимназического курса29.
От мусульманских обществ требовалось также назначать жалованье учителям русского
языка в мектебах. Мектебы (низшие мусульманские школы) учреждались при мечетях на
средства частных благотворителей или прихожан. Высшей школой у мусульман являлись
медресе. В Поволжье большинство их появилось в XIX в. В 1860 - 1870-е гг. они встречались во
всех местностях со сплошным мусульманским населением (преимущественно в городах или в
больших базарных селениях). Основывались и содержались они исключительно на средства от
вакуфов. Главная задача обучения в медресе и мектебах по-прежнему состояла в чтении и
заучивание сур Корана, считавшегося единственной полезной книгой. Шариат провозглашался
наукой всех наук (все остальные объявлялись излишними).
В условиях отсутствия какого-либо контроля во многих медресе и мектебах широко
пропагандировались идеи исламизма, что заставляло представителей власти поднимать вопрос
о подчинении мусульманских школ правительственному надзору30. Наиболее радикальные
меры предлагал Крыжановский. По его мнению, наблюдение за магометанскими школами
следовало поручить мировым посредникам, запретив открытие новых школ без разрешения
губернатора. В мусульманских школах предписывалось использовать русский язык (в
частности, преподавать на нем Коран), а в противном случае признавалось необходимым
закрывать школы31. Для поддержания и распространения русских школ рекомендовалось
взимать с магометан при вступлении в брак 30 руб. серебром.
Крыжановский был убежден, что осуществление этих мер "не приведет к взрыву
мусульманского экстремизма, а ослабит противодействие русской цивилизации со стороны
магометанских учреждений"32. Однако позиция генерал-губернатора не нашла поддержки в
Петербурге. "Предлагаемые Вами меры, - писал ему в 1867 г. директор Департамета духовных
дел иностранных исповеданий Э. К. Сивере, - неминуемо должны возбудить противодействие
духовенства, враждебного всякому нововведению, и оппозиция духовенства вынуждала не раз
местную администрацию, из опасения волнения народа, вовсе отказаться от своих намерений
по совершенствованию жизни мусульман"33. Мнение Сиверса одобрил министр внутренних дел
П. А. Валуев.
Массовые волнения поволжских мусульман вызвало введение в 1874 г. всесословной
воинской повинности (до того приверженцы ислама были освобождены от рекрутской
повинности и выплачивали вместо нее особый денежный взнос). Среди мусульман поползли
слухи о том, что после службы в армии татары и башкиры окажутся на положении
государственных крестьян, а их вотчинные земли перейдут в казну34. В селах под разными
предлогами перестали выдавать метрические книги для определения возраста юношеймусульман. Муллы, отвечавшие за их ведение, обычно ссылались на то, что "метрические книги
отобрали прихожане, заперли в мечети, а ключи держат у себя", причем "сами их не отдают, а
насильственное изъятие может привести к столкновениям"35. Вновь начали распространяться
слухи о скором насильственном крещении. Только вмешательство и разъяснения высшего
мусульманского духовенства во главе с муфтием разрядили ситуацию 36. В Азиатском
департаменте МИД была составлена особая форма воинской присяги для мусульман, в которой
учитывались предписания Корана и шариата. Так, слово "должен" стало предшествовать
клятве, а словосочетание "законный Государь" заменено на "истинный" (у мусульман законным
является только то, что исходит от халифа)37.
С. 63
8 конце 1870-х гг. представители татарской знати обобщили и направили в МВД
пожелания мусульман Поволжья и Башкирии. Они сводились к тому, чтобы раздел наследства
мусульман осуществлялся по законам шариата без участия светских властей, мусульманам
было предоставлено право самим выбирать муфтия и не работать по пятницам. Предлагалось
повысить жалование заседателям магометанского духовного собрания и выбирать их одинаково
во всех губерниях, вывести все мусульманские школы и медресе из ведения Министерства
народного просвещения, не требовать обязательного обучения в них русскому языку и
освободить их учащихся от воинской повинности38. Однако правительство отказалось идти на
какие-либо уступки, полагая, что они будут восприняты как свидетельство слабости и усилят
неповиновение.
Вместе с тем к концу 1870-х гг. власть так и не смогла решить проблемы, связанные с
распространением исламизма в Поволжье. На рубеже XIX-XX вв. МВД было вынуждено
принимать жесткие меры по отношению к отпавшим в ислам крещеным татарам (изъятие
земельного надела в пользу православных татар, переселение в мусульманские деревни,
обособление участков христиан и мусульман). При переходе семьи в магометанство каждого
члена спрашивали, хочет ли он этого добровольно, а несовершеннолетних членов семьи
оставляли христианами39. Впрочем, настроения мусульманских анклавов Поволжья в
пореформенный период не отличались особым радикализмом. Ситуация в регионе резко
изменилась уже после издания указа о веротерпимости 17 апреля 1905 г., обострившего
застарелые противоречия.
Примечания
См., в частности: Александров Н. А. Татары. М., 1899; Гаспринский И. Русское
мусульманство: мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь, 1881; Коблов Я. Д.
О татаризации инородцев Приволжского края. Казань, 1910; Татарский вопрос // Неделя. 1871.
N 26; Фадеев Р. А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860; Цаликов А. Кавказ и
Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913; Эсадзе
С. Историческая записка об управлении Кавказом. Т. 1 - 2. Тифлис, 1907; Аршаруни А.,
Габидуллин Х. Очерк панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931; Воробьев Н. И.
Казанские татары. Казань, 1958; История Татарской АССР (с древнейших времен до наших
дней). Казань, 1968; Климович Л. И. Ислам в царской России. М., 1936; Смирнов Н. А.
Пятьдесят лет советского исламоведения // Вопросы научного атеизма. Т. 4. М., 1967; Татары
Среднего Поволжья и Приуралья. М., 1967.
2
Арапов Д. Ю. Мусульманское духовенство в Российской империи // Мусульмане. 1999. N 2(3);
его же. Ислам в Российской империи. М., 2001; Абдурашитова А. Р. Оренбургское
магометанское духовное собрание как орган управления мусульман в XIX - начале XX вв. //
Вестник Оренбургского университета. 2001. N 1; Алов А. А., Владимиров Н. Г. Ислам в России.
М., 1996; Ислам и мусульмане в России. М., 1996; Ланда Р. Г. Ислам в истории России. М.,
1995; Тагиров И. Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана.
Казань, 2000; Татары Башкортостана. Казань, 2001; Татары. М., 2001; Хабутдинов А. Ю.
Татарское общественно-политическое движение в досоветский период: 1900 - 1918. Казань,
1997.
3
Арапов Д. Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи
(последняя треть XVIII - начало XX вв.). М., 2004. С. 248.
4
Руководство кавказскими мусульманами было разделено между суннитским и шиитским
духовными правлениями.
5
РГИА, ф. 821, он. 8, д. 611, л. 10 - 10 об.
6
Бартольд В. В. Сочинения. Т. VI. М., 1966. С. 402.
7
Алексеев И. Л., Халтурина Д. А., Коротаев А. В. Проблема "мусульманского
фундаментализма" и политические установки мусульман Москвы // Сборник русского
исторического общества. Т. 7(155). М., 2003. С. 239.
8
Идрисов У. Ю., Сенюткин С. Б., Сенюткина О. Н., Гусева Ю. Н. Из истории нижегородских
мусульманских общин в 19 - 30-х гг. XX в. Нижний Новгород, 1997. С. 121.
9
РГИА, ф. 821, он. 8, д. 594, л. 41 - 41 об.
10
Там же, д. 1174, л. 3.
11
Там же, д. 754, л. 3 об.
12
Там же, д. 594, л. 34 об.; д. 611, л. 218 об.; д. 743, л. 100 об. Со своей стороны турецкие
дипломаты категорически отрицали участие Порты в агитации за переселение, указывали, что
оно доставляет значительное неудобство властям Османской империи, ведет к издержкам и
массовым болезням. Самозванных пропагандистов турки предлагали арестовывать. См.: там же,
д. 754, л. 22 - 22 об.
13
Там же, л. 4 - 4 об; 86 - 87.
1
14
Там же, д. 743, л. 22.
С. 64
Свод законов Российской империи. Т. XII. Ч. 4. Кн. II. Свод Уставов Строительных. СПб.,
1836. Ст. 683, 685.
16
Там же. Эти нормы впоследствии почти целиком вошли в новый устав (и даже были
усилены). См.: Свод законов Российской империи. Т. XII. Ч. 1. Устав Строительный. 1900.
СПб., 1900. Ст. 155.
17
РГИА, ф. 821, он. 8, д. 743, л. 19.
18
Там же, л. 27.
19
Там же, л. 19 об. -21.
20
Там же, д. 594, л. 29 - 34.
21
Там же, д. 743, л. 21 об.
22
Там же, л. 45, 71 об.
23
Там же, л. 81,89, 91.
24
Там же, л. 70 - 71 об.
25
Там же, д. 594, л. 36 об.
26
Там же, л. 29 об. -34.
27
Там же, д. 743, л. 45, 58, 63.
28
Там же, л. 27 - 28.
29
Там же, л. 28 об.
30
Там же, оп. 150, д. 408, л. 98 об.
31
Там же, оп. 8, д. 594, л. 43 об. 45 об., 48 - 50.
32
Там же, л. 113.
33
Там же, л. 63.
34
Там же, д. 754, л. 40 об.
35
Там же, л. 47 об.
36
Там же, л. 56 об. -57.
37
Там же, д. 1152, л. 20 об., 30.
38
Там же, д. 754, л. 123 об. -124 об.
39
Там же, ф. 1284, оп. 190, д. 86, л. 355.
15
С. 65