Миронов Б.Н. социальная история России периода империи (XVIII –
реклама
Миронов Б.Н. социальная история России периода империи (XVIII – нач. XX в.в.). генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. С-Пб., 1999. Т. 1. О классах и сословиях «Понятие “класс” обычно используется в современной научной литературе для обозначения больших групп людей в индустриальном обществе, отличающихся друг от друга по роду занятий, величине дохода, власти и влиянию в обществе. Эти группы складываются стихийно, они являются открытыми для входа и выхода, их состав постоянно изменяется, отдельные индивиды входят в эти группы не по рождению, а зависимости от многих факторов, таких, как образование, способности, личные качества, случай и др. В классовом обществе все граждане имеют одинаковые права и обязанности, что закреплено в законодательстве. Несмотря на это, классы можно расположить иерархически (высший, средний, низкий) в порядке их общественного значения, соответствии срядим критериев, среди которых наиболее важными считаются три: 1. социально-экономический статус, определяемый в зависимости от престижа социальной функции и профессии, от образования и дохода; 2. самоидентификация – представление человека о месте своём и себе подобных в обществе; 3. перекрестная индетификация – понятия людей друг о друге и одних социальных групп о других. Понятие «сословие» в западно-европейском смысле, т е. как estate, принципиально отличается от класса. Признаки сословия состоят в следующем: 1. каждое сословие имеет специфические права и социальные функции, которые закреплены юридически в обычае или законе; 2. сословные права передаются по наследству, следовательно, приобретаются по рождению; 3. представители сословий объединяются в сословные организации или корпорации; 4. сословия обладают специфическим менталитетом и сознанием; 5. сословия имеют права на самоуправление и участие в местном управлении или центральном государственном управлении (сословнопредставительных учреждениях; 6. существуют внешние признаки сословной принадлежности – одежда, причёска, особые украшения и т.п. Сословия можно расположить иерархически соответственно их правам и обязанностям, привилегиям или престижу, но представители отдельных сословий нельзя иерархизировать сразу по двум или более признакам, например престижу и доходу, так как сословное право было равнодушно имущественному положению, образованию и другим характеристикам человека. в сословном обществе нередкость встретить бедного образованного дворянина и богатого неграмотного крестьянина или богатого малограмотного мещанина и бедного образованного священника. В классовом обществе существует более чёткое соответствие между доходом, престижем и образованием и другими признаками человека». С. 76-77. У Миронова менталитет – «социадбно-психологические стереотипы, автоматизмы и привычки сознания, заложенные воспитанием и культурными традициями, ценностные ориентации, значимые представления и взгляды, принадлежащие не отдельным личностям, а той или иной социальнокультурной общности, в данном случае – тому или иному сословию или социальной группе. Ментальности можно назвать парадигмами или референтными моделями восприятия, понимания и оценки действительности, выработанным общественным или массовым сознанием в рамках данной общности, они разделяются всеми или подавляющим большинством её членов. Взятые в совокупности ментальности образуют менталитет – некую систему, нередко противоречивую, которая, тем не менее, обеспечивает отдельного человека и ту общность к которой он принадлежит, глубинной программой деятельности, правилами или алгоритмами поведения, своего рода инструкциями на все или, по крайней мере на важные случаи жизни». С. 327. В комплексе пословиц о богатстве есть 12 пословиц, развивающих идею: «богатство нажить – в аду быть», и не одной пословицы в которой бы содержались идеи о том, что богатство приносит моральное удовлетворение и является наградой за труды, энергию, инициативу (Даль И. Пословицы русского народа. М. 1957. С. 79-86). С. 328. «Крестьянам было чуждо понятие частной собственности, хотя они и признавали право собственности на движимое имущество. Земля представлялась им не объектом собственности, а условием труда, на который имеет право каждый мужчина достигший соовершенолетия. Земля общее достояние тех кто её обрабатывает. До отмены крепостного права крестьяне полагали, что им принадлежит та земля, которая находилась в пользовании общины, в пореформенное время этот взгляд трансформировался: крестьяне стали считать, что им должна принадлежать также и помещечья земля (Лалош Сельская община в Олонецкой губернии // ОЗ 1874 №2. С. 227) С. 328. В комплек4се пословиц по прблеме «кто определяет ход вещей и жизнь отдельного человека» в 39 пословицах утверждается мысль, что «всё в мире творится не нашим умлом, а Божьим судом», в 21 пословицевыражена идея: «чему быть тому не миновать», в 3 – «всё во власти Божьей и государевой» и в 7 пословицах – «на Бога надейся, а сам не плошай». С. 330 «Время крестьян – циклично. Любое отклонение от нормы – грех. Поэтому любое деяние способное разрушить обычай и традицию, будь даже рациональное с точки зрения современного общества действие, как-то накоплен е денег, агротехническое нововведение, развитие грамотности – с точки зрения крестьян является неразумным. Вследствие этого они относились настороженно, либо пренебрежительно к новшествам, осуждали личную инициативу, ставили препоны развитию образования и т.д. цель сельской общины заключалась в обеспечении воспроизведения традиционного строя жизни во всех отношениях –экономическом, демографическом, культурном и т.д.». С. 330 «Крестьянство оценивало свою конкретную деревню, общину, родину, как лучшее место жизни. Он верил, что община является источником правды и справедливости. Менталитет крестьянства находился в соответствии с идеалами православия и его было бы правильно назвать традиционным, православнохристианским менталитетом». С. 331. «Горожане в социальном и культурном отношениях были намного разнороднее сельского населения, вследствие чего затруднительна общая характеристика менталитета. Данные о замятиях, семейном быте, мировоззрении, общественной жизни, обычаев, традиций и т. д. показывают, что городские низы в подавляющем большинстве городов до середины XIX века, исключая немногие большие города, обладали той же духовной культурой и менталитетом, что и крестьяне, хотя и отличались своей материальной культурой. Корреспонденты Русского Географического общества в 1840-1850 (1870 !!!) гг. приводили обширный материал Иллюстрирующий сходство быта и мировоззрения крестьянства и городских низов малых и средних городов. Чем меньше был город и чем больше его жители занимались сельским хозяйством, тем меньше горожане отличались от крестьян во всех отношениях и в том числе по своему менталитету С. 331-332. «В результате реформ 1860 –х гг. система ценностей крестьянства и городских низов переживала трансформацию, в их поведении наблюдался рост рационализма, прагматизма, расчётливости, индивидуализма». С. 333 «Представление народа о торговой прибыли и установлении цен на товары становились (с трудом) рациональными: прибыль – плата за капитал и усилия купца, цены – результат соотношения спроса и предложения». (Невзоров А. Торговый оборот в пословицах русского народа. С-Пб 1906 г.) С. 334 . «Учреждённая Александром II Коммисия для исследования нынешнего положения сельского хозяйства в России собрала письменные сведения от 958 разных лиц – представителей местной администрации, священников, торговцев, землевладельцев, земских деятелей и предводителей дворянства. Общее мнение всех информаторов сводилось к тому, что сразу после отмены крепостного права в крестьянах обнаружилось развитие чувства личности, независимости, индивидуализма, особенно заметное в общинах имевшие тесные связи с городом благодаря отходникам. Проявление – падение нравственности и дисциплины, покушение на помещичью собственность, семейные раздоры, пьянство, неуважение к церкви». С. 334 – 335. «Среди городских низов и молодых крестьян, связанных с городом изменена менталитета проявлялось рельефнее. До концаXIX века свобода и порядок рассматривались как альтернативные категории. Этот конфликт традиционно персонифицировался в разбойнике, который восстаёт против власти, и путём бунта добивается свободы. Поднимая бунт, разбойник противопоставляет себя царю (государству), церкви и общине, в результате чего конфликт между свободой и порядком перерастал в конфликт между обществом и индивидом. В ранних трактовках этой проблемы считалось, что бунт всегда незаконен, а свобода нарушает общественный порядок. Бунт давал свободу, но она становилась тяжёлым бременем для разбойника. Если он не раскаивался и не винился, он погибал. Если раскаивался, то должен был просить прощение у царя и совершить ряд подвигов в имя царя и церкви. Царь, народ, община всегда правы и сильнее разбойника-индивида. В новых произведениях народной литературы после 1905 года противопоставление свободы и порядка исчезает. С. 335. «Миронов приводя данные контент-анализа моделей успеха и средств его достижения, делает вывод: «Мы видим, что в новой народной литературе успех в решающей степени обусловливался личными усилиями и мало зависел от судьбы и божественного проведения. Достижение успеха сопровождалось конфликтами, соперничеством, ревностью, напряжением в человеческих отношениях. успех был сопряжён так же с обречением от таких традиционных ценностей, как семья, община, сословии. Всё это порождало у героя чувство вины и отравляло радость от успеха. Традиционное противоречие между душевным спокойствием и успехом\богатством сохранялось. Чтобы сгладить это прлотиворечие, народные писатели делали своих героев сиротами, что избовляло их от необходимости порывать с семьёй и общиной, а сам успех рассматривался как возвращение потерянного или награда за долгое терпение. Однако для полноты счастья этого оказалось недостаточно, так как народ в принципе, подозрительно относится к успеху кого бы то ни было, пологая, что счастье одного достигается за счёт счастья другого. Чтобы помириться с людьми удачливый герой делал большие жертвы на церковь и благотворительность.» С. 336. «Новая народнаратура начала ХХ века несла и, надо думать, отражала новое мироощущение, выражая потребность если не всего народа, то значительной его части в новом менталитете. Подчерним так же, что новый менталитет, хотя и довольно громко заявил о себе, не стал господствующим до конца империи. Он получил распросронение среди горожан, а в деревни завладел умами небольшой части молодёжи грамотной и связанной с городом.» Тем не менее на лицо – моральная амортизация традиционного менталитета». С. 336. «Формирование нового менталитета происходило с одной стороны стихийно, с другой правительства предпринимало ряд шагов, что бы сломать традиционное сознание (создавались клубы, общества трезвости, читальни, народноые библиотеки, новые праздники.). Причины медленных изменений: 1. инерция традиционного сознания. 2. Поддержка традиционного менталитета широкими слоями русской интеллигенции. Русская литература и серьёзная пресса второй половины XIX века пронизаны критикой и буржуазной морали и системы ценностей, отрицательным отношением к русской буржуазии, которая с середины XIX века паслен известных пьес Н.А. Островского и критических статей Н.А.Добролюбова, олицетворяла собой «тёмное царство» произвола, самодурства, низости и т.д. и т.п.Русская религиозная философия отрицала буржуазную этику и противопостовляля ей нравственные каноны православия «Активное и весьма популярное в среде интеллигенции общественное движение под названием «народничества поддерживало тезис о самобытном историческом пути России, который избавит её от ужасов капитализма. Вера в самобытность и исключительность России, в возможность избежать язв буржуазного общества, разделяемая последними русскими императорами и консерваторами, быа достаточно популярной в правящих сферах до начала XX века»». С.337. «Сельские мигранты в городе и крестьяне сопроивлялись прникновению светской, буржуазной культуры в свою среду». Свидетельство М.Столярова, родившегося в 1874 году, крестьянин по происхождению: «Русский народ был так ильино привязан к традициям, что недоверчиво относился ко всем новшествам…. Крестьянство не спешило идти по стопам города. Оно продолжало ещё питаться соками старины. Разрыв между городом и деревней был не только экономический, но и психологический и даже языковой. Культурный городской слой плохо понимал язык деревни и даже отвергал его, а деревня перестала понимать городской культурный язык. Они плохо понимали друг друга и расходились, не договорившись не до чего… так образовалось две культуры: городская и крестьянская, два разных мира».. «Благодаря институту землячества, тесным связям отходников с родной деревней крестьянству, занимавшемуся отходничеством, удавалось в значительной мере сохранять традиционный крестьянский менталитет не только в деревни, но и в условиях города. В обществе земляков, в котором новичке, прибывший город, и на работе и на досуге постоянно находился среди своих,, и в городском окружении сохранялись привычные крестьянину социальные нормы поведения. в Петербурге существовали общества взаимопомощи уроженцев тех губерний, которые давали наибольшее число отходников в столицу,- Олонецкой, Вологодской, Костромской, рязанской, Тамбовской, Архангельской, а отходники из Ярославской губернии имели даже три благотворительных организации». С. 338. «Сельская община в ответ на развитие отхода после эмансипации усилила своё вмешательство в жизнь крестьянских семей, и в особенности крестьянотходников, предпринимая изощрённые меры для сохранения контроля над ними, что замедляло разрушение традиционной крестьянской культуры… Родители совершено сознательно разрешали своим детям учится в школе лишь 1, 5 – 2 года, чтобы не потерять над ними полный контроль и что бы «деи не испортились». Дети успевали овладеть минимальной грамотностью, которая не позволяло подняться над родителями в интелектуальном отношении». С. 339. И всё же несмотря на попытки крестьянства, город оказывал разлагающее влияние на отходничество, а через него сначала на материальную, а затем на духовную культуру деревни. С. 339. «Однако как до, так и после эмансипации крестьянство не было пассивной средой, лишь испытывающее «разлагающее» городское влияние, - оно само весьма активно влияло на ментальности горожан, в свою очередь «разлагающим» образом действуя на складывавшийся в городе светский и буржуазный менталитет. До эмансипации специфические условия жизни и хозяйствования способствовали возникновению у городского сословия буржуазного менталитета, а крестьянская миграция, вследтвии своей незначительности этому не препятствовала. Однако, после эмансипации резко увеличившийся поток мигрантов из деревни повлёк за собой окрестьянивание городского населения, как по социальному составу, так и по образу мысли и по образу жизни, что стало тормозить (остановить процесс было невозможно) созревание светского буржуазного менталитета. С 1858 г. – по 1897 г. среди постоянного городского населения Европейской России доля собственно крестьян за счёт миграции возросла более чем в 2 раза – с 21 до 43 %, соответственно доля всех остальных сословий, кроме дворян и чиновников, на столько же понизилась. В результате за 49 лет численность крестьян-горожан возросла в 4, 6 раза, а прочих жителей городов – лишь в полтора раза. Среди крестьян-горожан в 1897 г. неместные уроженцы составляли 62 %, 27% постоянного городского населения относились к недавним выходцам из деревни. Остальные 16% крестьян-горожан имели корни в деревни и были с ней тесно связаны родственными и экономическими отношениями. Ничём чем крупнее был город, тем больше там была доля крестьян-мигрантов. Из-за постоянного уменьшения доли потомственных горожан в составе городского населения, как за счёт числа крестьян-мигрантов, так и за счёт их детей и внуков и происходил процесс, который можно назвать окрестьяниванием городского населения. Естественно, с крестьянская миграция стала тормозить процесс формирования буржуазного менталитета, если иметь ввиду городское население в целом и особенно городские низы, вследствие того что мигранты и их потомки не успевали перевариваться в городском котле и полностью освободится от деревенского менталитета. Мигранеты приносили в городскую жизнь деревенские стандарты поведения, что находило многообразные проявления. Грамлотность населения в больших городах, куда направлялся основной поток мигранетов, росла медленнее, чем в малых городах и в деревни». С. 340 –342. «Рабочие коллективы, воспроизводили в специфических условиях промышленного предприятия самоуправляющиеся сельские общины… Менталитет рабочих оставался в целом в рамках традиционных крестьянских представлений…Крестьянская концепция справедливого общественного устройства и способов её достижения была привнесена в город крестьянами и, естественно усвоена рабочим классом.» Отсюда и успех с.-д.. С.344. «Если материальная культура горожан отличалась от деревенской, то в духовной сфере различие между городскими низами, составлявших в середине XIX века около 90% городских жителей, и крестьянами, жившими в сельской местности, носили скорее количественный, чем качественный характер. В сущности, горожане, исключая немногочисленное образованное общество, и крестьяек были носителями единой народной, во многом сакральной культуры, но городские низы сравнительно с деревенским крестьянством были несколько менее традиционными, немного более грамотными и рациональными, более тесно связанными с рынком и потому более мобильными, больше ценившими деньги и собственность, более восприимчивыми к светской культуре, центрами которой являлись большие города…» С. 346. «До эмансипации особой субкультурой, светской по своему существу и специфическим менталитетом обладало только образоывванное общество, включавшее главным образом дворянство и разночинную интеллигенцию, которая чётко отделялась от простого народа в социальном и культурном отношениях. ». Миронов отмечает, что до середины XIX века понятия дворянина, военнослужащего, чиновника, землевладельца и образованного человека почти совпадали, так, что присвоенные дворянсством сословные права, были принадлежностью всего просвещенного контингента России. «Для простого человека все представители образованного общества относились к категории барина, а для образованных людей все остальные были простолюдинами или мужиками». Чиновника.» С. 346. Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство: Русский хозяин. Статьи об иконе. Москва; Иерусалим, 1994. С. 41 : «Начитанный, богатый купец-сарообрядец с бородой и в русском длиннополом платье, талантливый промышленник-хозяин для сотен, иногда тысяч, человек рабочего люда, и в то же время знаток русского искусства, археолог, собиратель русских икон, книг, рукописей, разбирающийся в исторический и политических вопросах, любящей свою дело, но полный и духовных запросов, такой человек был «мужик». А мелкий канцелярист, выбритый, в западном камзоле, схвативший кое-какие верхушки образования, в сущности малокультурный, мужика глубоко презирающий, один из предков грядущего русского интеллигента, - это уже «барин»». Подбные явления встречаются до начала XX века. С. 346. Н. Флеровский Положение рабочего класса в России. Под рабочим классом понимал так же , мещан, ремесленников, кустарей . Миронов с ним согласен. «Все эти группы населения отличались сходством своего материального положения домашнего и семейного быта, мировоззрения и менталитета… Это общность культуры и менталитета простолюдинов на первый взгляд может показаться парадоксальной. Городское сословие сравнительно с крестьянством находилось в привилегированном положении оно имело право на частную собственность, было защищено законом, тимело сословный суд, самоуправление, индивидуально вело своё хозяйство, купечество было даже освобождено от круговой ответственности, подушной подати и телесного наказания. И несмотря на это, городское сословие обладало общим с крестьянством менталитетом. Думаю, причин было несколько. Мещане, ремесленники и крестьяне – горожане не были предпринимателями в истинном смысле этого слова. Подобно крестьянам, целью их хозяйства являлось получение только пропитания, а общей жизненной целью – не богатство и слава, а спасение души. Накопление богатства среди них осуждалось общественным мнением. Протестантская экономическая этика была им совершенна чужда. Наконец, всеобщая бедность и малограмотность служили препятствием для накопления капитала и превращения мещан и ремесленников в предпринимателей. В пореформенное время духовное единство крестьянства игородскихз низов сохранилось благодаря окрестьяниванию города, вызванному огромной миграцией крестьян в города. Новые тенденции в менталитете были отмечены и среди горожан, и среди крестьян, но, как всегда, город несколько опережал деревню. до эмансипации даже среди богатого гильдейского купечества можно было встретить людей, лишь отдалённо напоминавших предпринимателей буржуазного типа. Их профессионализм находился на низком уровне, примером чему является способ подсчёта издержек производства, к которому относились не только производственные, но и личные расходы семьи. Предпринимательской активности у купца хватало лишь на то время пока он не достигал богатства. Идеалом разбогатевшего купца становилось не преумножение капитала и развитие производства, а комфортабельная шикарная, тщеславная жизнь, наподобие той, какую вели богатые дворяне. Однако такая жизнь вскоре приводила к разорению. Отсюда – отсутствие длительной преемственности в семейном капитале: первое поколение создавало значительный капитал, второе поколение его в основном проматывало, а третье поколение, как правило, окончательно разорялось и опускалось в мещанство. Разорение наступало в результате ослабления предприимчесвости, огромных непроизводительных расходов, благотворительности и широкого меценатства. Только в пореформенное время появилось новое поколение истинно буржуазных предпринимателей с менталитетом, который можно назвать буржуазным.» С. 347-348. «До последней трети XIX века можно говорить скорее о влияние города на деревню, чем деревни на город. Причём это влияние распространялось главным образом на материальную культуру. Духовная культура крестьянства проявляла завидную устойчивость.» К концу XIX века «Традиционные стандарты мышления, поведения, человеческих взаимоотношений, теряли в глазах крестьян свою безусловность, абсолютность, непририкаемость, напротив, авторитет светских, буржуазных стандартов повышался….» Они становились эталонными в зоне наиболее интенсивной индустриализации и урбанизации. «Трансформация начиналась с использования отдельных вещей, что влекло за собой значительные изменения в материальной культуре, за этим следовали перемены в домашнем и общественном быту, тзатем затрагивалось мировоззрение, и наконец, изменялся менталитет. Все стадии этого цикла (материальная культура-быт-духовная культура-иенталитет) в своё время прошло дворянство, потом – всё городское образованное общество, затем начали, но не успели пройти городские низы, рабочие, крестьяне»м». С. 348. «В пореформенное время с началом массовой миграции крестьянства в город деревня тала оказывать мощнее влияние на культуру и менталитет горожан, прежде всего рабочего класса Крестьянская миграция создала особый, доминирующий в России в конце XIX века тип «города мигрантов» , который обладал специфическими экономическими, демографическими и культурными характеристиками. В ироде мигрантов происходило столкновение традиционного стиля жизни и менталитета, носителями которых были мигранты с новым, городским, образом жизни» и менталитетом, носителем которых выступало образованное общество» Это столкновение было источником социальной напряжённости. Миронов подчёркивает «Окрестьянивание горожан означало реанимацию в среде городского населения стандартов и стереотипов крестьянского сознания, являлось одним из важных факторов успеха социалдемократической пропаганды среди рабочих и роста социальной напряжённости не только в городах, но и в сельской местности, так как мигранты были переносчиками революционной инфекции в деревню» С. 349.. «Значительная часть русской интеллигенции второй половины XIX века – начала XX века находилась под сильным влиянием народного мировоззрения и крестьянской системы ценностей, в основе которых лежала этика православия». С. 349 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – нач. XX в.в.). генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. С-Пб. 1999. Т. 2. «Весьма существенно также отметить, что в XVIII – начале XIX в.в. наблюдалось так называемое обуржуазивание части бюрократии, особенно её верхушки, что нашло своё проявление в предпринимательской деятельности чиновников. До отмены крепостного права оно не предпринимало широких масштабов в значительной степени потому, что сдерживалось дворянскими обычаями и честью. После эмансипации процесс вовлечения бюрократии в предпринимательство усилился. Уже в 1860-ые г.г. значительная часть чиновников учувствовала в учредительстве акционерных компаний и банков, возглавляя их по совместительству с государственной службой, в качестве директоров, членов советов и правлений. Ввиду того что подобная деятельность приняла широкие масштабы и ознаменовалась рядом грандиозных афёр, в 1868 году верховная власть попыталась её ограничить, а в 1884 г. специальным законом запретила чиновникам высших пяти классов совместительство государственной службы с участием в учреждении и управлении делами акционерных компаний». С. 205 - 206 «Однако связь бюрократии с частным капиталом не прекратилась, а приняла другие формы. На административные должности в компании приглашались либо лица, находившиеся в близких отношениях с влиятельными чиновниками, либо отставные чиновники, сохранившие свои связи с аппаратом государственных учреждений нередки стали случаи, когда чиновники в генеральских чинах переходили с государственной на частную службу…» С. 205 - 206 «Дворянский статус средней и высшей бюрократии заставлял её довольно чутко реагировать на мнение преимущественно дворянской по составу общественности, а её вовлечённость в предпринимательство приводило к тому, что она знала о чаяниях новой буржуазной элиты. Словом, как до, так и после эмансипации бюрократия была осведомлена о потребностях русской общественности и её желании изменений в экономическом и государственном строе страны» С. 205 - 206 «В 1858 году численность «среднего класса», включая духовенство достигала 1480 тыс. человек при населении в 59, 3 млн, что составляло во всём населении страны около 2,5%. В 1870 – 1913 г.г. к общественности можно отнести цензовых граждан, т.е. представителей всех сословий, получивших право учувствовать в выборах земств и городских дум. Право избирать в городские думы в 1870 г. получило 5,6% всего городского населения, в уездные и губернские земства в 1864 г. – около 1% населения России, отсюда доля цензовых граждан во всём население страны составляла около 2%. Поскольку избирательные права получили только мужчины в возрасте 25 лет и старше, то предпологаем, что доля общественности во всём населении страны в 1870 – 1892 г.г. составляла около 10%». С. 210-211. «Реформы проведённые Александром II отвечали требованиям именно либеральной общественности, так как консерваторы считали их слишком большой уступкой, а радикалы – недостаточной. Реформированию подверглись все сферы жизни: было отменено крепостное право, введён бессословный суд, рекрутская повинность заменена всеобщей воинской повинностью, созданы органы всесословного местного самоуправления в городе и уезде, вошли в действие либеральные цензурные правила, проведена школьная реформа… В экономической сфере верховная власть так жен действовала дальновидно. Курс, на индустриализацию взятый правительством в 70-ые г.г. был стратегически правильным и проводился оптимальным для России способом. Выкупные платежи, сохранение общины и ограничение свободы передвижения представляли ограничения для индустриализации. Но отмена платежей привела бы государство к финансовому краху; сохранение общины отвечало желаниям самого крестьянства и обеспечивало более плавный переход от традиционного к индустриальному обществу. Крестьянство по своему менталитету, по своему экономическому положению ещё не было готово для ведения индивидуального хозяйства. В целом царствование Александра II отмечено сотрудничеством верховной власти с общественностью разных направлений», несмотря на поддержку террористов левым крылом общественности. «За 1865 – 1884 гг. земства возбудили перед правительством 2623 ходатайства, из которых 48№ было удовлетворено». С.219 – 220. «На протяжении императорского периода верховная власть сравнительно редко откланялась от того, что желало большинство из дворянства, верхов буржуазии и образованных слоёв, которые в её глазах олицетворяли общество общественное мнение. Нельзя отрицать,, что верховная власть, как правило, была настолько благоразумной, что осознав неизбежность уступок общественности, она их делала» С.227. Антибуржуазность сознания интеллигенции Миронов приводит данные контент-анализа самого читаемого в образованой среде интеллигенции журнала «Нива» на предмет отношения интеллигенции к буржуазным ценностям. В общий массе биографического материала заметки о предпринимателях в 1870-1899 г.г. занимали ничтожное место 1,4%». С. 317. «С 1870 по 1913 г.г. было напечатано 106 материалов о предпиниателях. Биографии можно поделить на две группы. 1. бизнесмены представлены, как личности с подозрительной репутацией. Их деятельность порицалась осуждалась за то что во главу угла они ставили личное обогащение что не оотвечало высоким моральным принципам.. подобных материалов имелось всего 16, и все они были напечатаны в 1870-1880-х г.г. 2. бизнесмены – положительные личности. «Но в основе позитивной оценки лежала не их предпринимательская деятельность сама по себе, а то, что она имела либо патриотическую направленность (в том смысле, что она имела целью развитие отечественной промышленности,), либо служила высоким идеалам науки, искусства, просвещения, либо совмещалось с меценатством и благотворительностью и заботой о ближнем. Богатство служило не столько личным предпринимателей, сколько обществу.» С. 317-318. «В журнале настойчиво проводилась мысль о том, что предпринимательская деятельность заслуживает общественного одобрения только в том случае, если она честная и если капитал, на котором она основана, имел «чистое» происхождение». С.318. «В биографиях, посвященных представителям науки, искусства, литературы, религии, общественным деятелям, отношение к светским ценностям обнаруживается весьма чётко. Все эти персонажи отвечали самым высоким моральным стандартам, являлись людьми, бескорыстно служившими интересам общества, чуждыми сребролюбия, сострадавшими ближним, для которых общественные интересы имели приоритет над личным благополучием, духовные потребности над материальными. В 1870-1890 года наибольшей похвалы авторов заслуживали герои, близкие образу христианского аскетаподвижника, которые не стремились к богатству, а в случаи если им располагали, добровольно отказывались от него в пользу страждущих или на удовлетворение общественных потребностей. Безусловно, положительные герои были чужды индивидуализма,, который чаще всего ассоциировался с эгоизмом, неприемлемом этически. Если они действовали в одиночку, то их усилия направлялись на моральное самоусовершенствование и развитие творческих способностей с целью использовать их для общественного блага. Помимо альтруизма в качестве необходимых черт истинно положительного героя выдвигались скромность, отвращение к саморекламе, равнодушие к богатству, отсутствие в мотивах поведения каких-либо меркантильных интересов. Стремлени6е к богатству как жизненная цель отвергалось, так как богатство связывалось с нечистоплотностью, аморальными поступками с потерей доброго имени». С. 318 «Если «Нива» отражала вкусы и склонности своих читателей, - а именно об этом говорит стойкая и возраставшая со временем популярность журнала, - то биографические материалы, помещённые на её страницах в 1870 –1913 г.г., свидетельствуют о непопулярности среди широких образованных кругов русского общества буржуазного типа личности и неприятии таких базисных буржуазных ценностей, как богатство, слава, власть, влияние, личный успех, индивидуализм. Это позволяет сделать предположение об антибуржуазном менталитете читательской аудитории, состоявшей в значительной степени из русской интеллигенции, но судя по тиражу журнала включавшей и более широкие слои среднего класса русского обществ». С. 319. «Мало-помалу со страниц журнала исчезло отрицательное отношение к деятельности предпринимателей. Наиболее существенное изменение состояло в том, что чтила признаваться положительная роль богатства при наличие у его хозяина высоких идей высокого порядка и желание использовать его на благо человечества, для благотворительности, поддержки науки искусства и просвещении. Несмотря на этим компромиссы «Нива» и в начале XX века не содержала апологетики предпринимательства и личного успеха, не рекламировала преуспевающего бизнесмена… Новые идеалы не вытеснили традиционные, а сосуществовали с ними, более того – традиционные идеалы даже корректировали их.». С. 320. «Таким образом, несмотря на то что образованное общество отличалось фрагментарностью, то есть значительной материальной дифференциацией, низким уровнем сплочённости и организованности, а его представители придерживались различных политических и идеологических ориентаций, можно предположить, что значительная, а возможно, и большая его часть (представители свободных профессий – юристы, врачи,, литераторы, художники и т.п, земская и научно-техническая интеллигенция, служащие негосударственных организаций и другие лица умственного труда) имели не только некоторые общие черты, а, скорее всего, общий антибуржуазный по существу менталитет. Отсюда, вероятно, происходила антибуржуазность всего российского либерального движения». С. 320. «Народничество русской интеллигенции означало, что она разделяла утопические представления русского народа о возможности построения справедливого общества по образцу сельской предельной общины – на основе всеобщего согласия, равенства, взаимной поддержки и коллективной собственности. Мечта о всеобщей свободе и переустройстве человечества являлась важным мотивом общественной деятельности многих революционеров». С. 321 –323. «В пореформенное время и нижние страты, и привилегированная образованная часть общества испытали влияние буржуазного менталитета, но они корректировали буржуазные ценности и мораль, пытались в некоторой степени приспособить их к русским условиям, примирить с традиционными православными русскими ценностями. Если они соглашались признать ценность личного успеха, то последний должен был служить общему благу». С. 323. «Следует добавить, что благотворительность и меценатство не только поддерживались буржуазной моралью и церковью, но и являлись одним из каналов социальной мобильности, так как открывали доступ к почётному гражданству, иногда к дворянству, обеспечивали престиж и авторитет фамилии… эти российские особенности буржуазного сознания были, повидимому, в значительной мере обусловлены двумя обстоятельствами. Вопервых, происхождением многих русских предпринимателей из среды старообрядцев и интеллигенции. Во-вторых, поздним приходом капиталистических отношений в Россию». С. 323-324. «Собственно о «»буржуазии как о классе, обладающем классовым самосознанием, собственными предпринимательскими организациями, прессой и т.д. можно говорить, наверное, только применительно к пореформенному периоду. Но и после эмансипации формирование настоящей буржуазии под влиянием неблагоприятных обстоятельств (сословных пережитков, разнородности, региональной разобщенности и др.) затянулось и к 1917 г. буржуазное сознание, если о нём судить по характеристике М.Вебера и В.Зомбарта, не успело отчётливо кристаллизоваться, хотя некоторые особенности, о которых уже шла речь успели обнаружиться. Лишь в начале XX века по мнению некоторых исследователей, большинство предпринимателей отказалось от идей патернализма и стремились к тому, что бы отношения между ними и рабочими строились на основе договора, спроса и предложения на труд и без всякого вмешательства правительства, хотя они признавали свою моральную ответственность за удовлетворение потребности рабочих в социальной защите» С. 323-324. О причинах войны между общественностью и государством; «… В основе противоречия лежала борьба за государственную власть…благодаря развитию общественного самоуправления после великих реформ 1860-х годов роль коронной администрации в государственном управлении серьёзно уменьшилась; параллельно с этим ус уливался контроль хза её деятельностью со стороны общественного мнения Изменение сил в пользу общественности вызывало недовольство и опасение в правительственных кругах потерять своё доминирующие положение в управление государством, с одной стороны, и желание общественности, чтобы император и правительство поделились с нею властью на паритетных началах, пропорционально фактическому соотношению сил.» «На фоне взаимных подозрений развернулась идеологическая и психологическая война, увеличилось взаимное недоверие, росло число конфликтов. В пореформенное время общественная жизнь во всех её проявлениях была настолько политизирована» Гражданское общество – общество, основанное на политических свободах и праве с развитыми экономическими, правовыми, политическими, и культурными отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним. Среди множества атрибутов гражданского общества важнейшими являются три: - плюрализм – сосуществование различных идеологий, многочисленных и разнообразных общественных организаций, выражающие различные групповые интересы. - Консенсус базовых ценностей между идеологиями и организациями, несмотря на конкуренцию и конфликт интересов. - Наличие механизма для мирного разрешения социальных конфликтов, обеспечивающего передачу общественных настроений, желаний, требований от общества к властным структурам и контроль за их исполнением, благодаря чему всякого рода общественные противоречия. Так же как и конфликты между обществом и 8государством, разрешаются не силовым путём, а через обсуждение. В гражданском обществе между обществом и государством существуют партнёрские взаимоотношения. Когда гражданское общество в основных чертах сформированною, ни личность, ни общество не противостоят государству, так как государство является частью общества и находится под его контролем. Когда же гражданское общество зарождается и формируется, то общество в лице его наиболее образованной и социально развитой части находится в оппозиции к государству, предлагает реформы и толкает его к ним. Гражданское общество является общественным идеалом. Но идеал, как всякий идеал, не может быть достигнут. К нему, в сущности, стремятся все народы и государства, но его никогда не достигают, а лишь в большей или меньшей степени к нему приближаются. С. 110. Применительно к России под элементами гражданского общества имеют в виду те социальные группы населения, общественные организации и институты, которые образовывали обособленную самостоятельную общественную силу, в той или иной степени оппозиционную официальной власти, но в то же время легитимную, то есть признаваемую государством и всем обществом. И которые оказывали влияние на официальную власть разными способами, но главным образом посредством общественного мнения.Исходя из этих определений автор связывает зарождение гражданского общества вместе с интеллигенцией и общественным мнением, у периодам не ранее последней трети XVIII века. «Инициатива с точки зрения генезиса идей по реформированию русского общества переходит к интеллигенции составлявшей ядро зарождавшегося гражданского общества, которое, несмотря на свою ничтожную численность, становится силой, подталкивающей верховную власть к проведению социальных и политических реформ». Русская интеллигенция преобрела влияние в значительной мере благодаря поддержки западного общественного мнения, на которое верховная власть начиная с Екатерины II постоянно оглядывалась (внешний долг рос с 1760 по 1917). Течения критиков действительности - Консерваторы были менее популярны в образованном обществе, а на общественной арене их представляли в меньшей степени организации, в большой степени отдельные выдающиеся личности: Н. М. Карамзин, Ф. М. Достоевский, И. А. Ильин, и другие. - Либералы, радикалы, крайние правые, имея более широкую общественную поддержку, были представлены преимущественно обществами и организациями: декабристы, западники, народники, конституционалист, социалисты, черносотенцы. С. 261 – 263. Зарождение гражданского общества не привело к увеличению рядов общественности. Это произойдёт лишь во второй половине XIX века. Тогда вне общественности остались лишь лица наёмного труда, не имеющих избирательных прав для выборов в органы лестного самоуправления (войдут лишь после революции 1905 года). С. 263 «Гражданское общество – структура, в которой человек, социальные организации и государство образуют устойчивое единство на основе паритетных соглашений; в нём общественный порядок зиждется не на страхе и господстве, а на внутренней, рационально – мотивированной дисциплине, на социальном компромиссе, целесообразности, взаимном интересе, все вероятные и действительные конфликты разрешаются не насилием власть имеющих, а правовыми и политическими средствами, властью государства, которое само подчинено созданным ею законам. Гражданское общество - совокупность не общин, а свободных, разумных и активных личностей и представляющих их интересы организаций и ассоциаций. Чтобы гражданское общество могло утвердиться необходимо, чтобы общины реорганизовались в организации общественного типа, человек должен преодолеть патриархально- родственные связи Зарождение гражданского общества – процесс изменения его субъектов: человек, организация, государство. Слабость гражданского общества к 1917 году автор связывает с преобладанием общины в деревне и с не окончательным её распадом в городе». С. 290 «Уже упоминалось, что характер общественного быта в городах существенно зависел от численности их населения и экономической ориентации. Только в поселениях с населением свыше 5 тыс. общегородские общины под влиянием реформ 1775—1785 гг. и объективных социально-экономических процессов к началу XIX в. превратились в общества. В малых, преимущественно аграрных городах, состоявших главным образом из мещан-земледельцев, быт которых мало отличался от деревенского, общегородское общество и после реформы оставалось по существу традиционной посадской общиной. В больших и средних городах отношения общинного типа сохранились в купеческих, мещанских и ремесленных обществах. Эти профессиональные корпорации объединяли небольшое число людей, имевших общие интересы, общее имущество, общих врагов и конкурентов. Особенно это относится к мещанским обществам аграрных городов. Из мещанземледельцев образовывались поземельные предельные общины, по своему быту ничем существенно не отличавшиеся от крестьянских предельных общин.276 В 1782 г. малые города с населением менее 5 тыс. составляли 72% всех городов, в них проживало 36% всего городского населения, в 1856 г. — соответственно 53 и 16%.277 Группировка городов по их экономической ориентации показывает, что на долю аграрных городов, где большинство населения было занято в сельском хозяйстве, приходилось в 1782 г. 54% всех городов, в 1856 г. — 22%. Однако и в 1850-е гг. земледелие играло важную роль в экономике большинства городов. В 44% городов в земледелии было занято до 25% населения, в 15% городов — до 50%, в 22% городов — более 50% всего городского населения. Лишь в 19% городов отсутствовало население, для которого земледелие являлось важным источником средств существования. Во всех городах, где земледелие служило хотя бы для части городского населения источником жизненных средств—это значит в 81% городов, существовали общины мещан-земледельцев, близкие по своему общественному быту к крестьянским общинам. Следовательно, для общинных отношений в городах даже к середине XIX в. еще оставалось достаточно много места, главным образом среди мещанства. После Великих реформ 1860-х гг.: упадок традиционных городских корпораций Городская реформа 1870 г. нанесла сильнейший удар по общинным отношениям в среде городского сословия.279 Реформа наконец создала всесословное общество горожан ценой лишения 95% городского населения избирательных прав вследствие имущественного ценза, в принципе небольшого, но оказавшегося для 95% бедных российских горожан непреодолимым. Процедура выборов коренным образом изменилась: население голосовало не по сословным группам и не по сословно-профессиональным корпорациям, а по трем имущественным куриям. Ввиду этого купеческие, мещанские и ремесленные общества, гильдии и цехи потеряли значение в городском самоуправлении. Власть в городской думе перешла к цензовым горожанам, среди которых численно преобладало богатое купечество, а в политическом и идеологическом отношениях— профессиональная интеллигенция. Реформа внесла также коренное изменение в отношения между городским обществом и коронной администрацией и вследствие этого изменила традиционный дуализм городского общества. Городская реформа, как и земская реформа 1864 г., проводилась на принципах общественной концепции самоуправления, согласно которой местное общество и государство имеют разные интересы, цели и сферы деятельности. Соответственно этому закон провел размежевание государственных и общественных функций, передав податные и полицейские вопросы коронной администрации, судебную функцию — всесословным судебным органам, а вопросы городского хозяйства (транспорт, водоснабжение, связь, канализация и т. п.), общественного призрения, здравоохранения, культуры и образования — городским думам в городе и земствам в уезде. Компетенция городской думы была сужена, но зато по закону она получила автономию от коронной администрации. Новая элита городского общества в большинстве своем также была приверженцем общественной концепции самоуправления. Ввиду этого новые городские думы больше не считали себя слугами государства, ответственными перед ним за свою деятельность. Они полагали, что у городских дум есть своя, четко очерченная законом сфера деятельности, и государство не должно в нее вмешиваться. Многие думы под влиянием либералов заходили дальше: они не хотели ограничивать свою деятельность рамками, очерченными Городовым положением 1870 г., они желали активно участвовать в политической жизни страны, не останавливаясь перед использованием городской думы как трибуны для выражения оппозиционных настроений, что противоречило закону. В ряде городов думы отказывались выполнять распоряжения коронной местной администрации, которые они считали незаконными, жаловались на ее действия в Сенат, повторно избирали на руководящие общественные должности не утвержденных ею лиц, прибегали к бойкоту выборов. В возникавших конфликтах нередко обе стороны нарушали Городовое положение, интерпретируя его статьи в своих интересах. В конечном счете это испортило отношения между думами и правительством.281 Пытаясь изменить неблагоприятно складывающуюся для него ситуацию, правительство в 1892 г. вводит новое Городовое положение, которое увеличило цензы и уменьшило электорат». С. 500 «Однако эта мера, вопреки ожиданиям, усилила конфронтацию, поскольку вместо лояльных правительству гласных из среды мелких собственников в городские думы пришли образованные и политически более активные представители дворянства и интеллигенции. В результате общественный, негосударственный характер органов городского самоуправления, возникших в 1870 г., не изменился, а оппозиционный дух возрос. Начиная с 1870 г. можно говорить о том, что органы городского самоуправления утратили свой двойственный характер учреждений государственных и общественных: с этого времени они стремились отстаивать только общественные интересы и ради этого готовы были вступать в конфликт с коронной администрацией. Претерпела изменения и деятельность купеческих, мещанских и ремесленных обществ. Общие собрания купцов, мещан и ремесленников стали созываться только раз в три года и лишь для выборов «опытнейших из среды себя» в правления общества, «всякие же рассуждения по делам общественным воспрещены этим собраниям».283 Право быть избранным на общественные должности предоставлялось лицам, отвечавшим тем же трем цензам, которые требовались для получения избирательных прав по выборам в городскую думу, — имущественному, возрастному и оседлости. Если среди купцов цензам отвечало более половины лиц, то среди мещан и ремесленников — лишь около 5%. Правление, состоявшее из цензовых граждан, получило право заниматься делами общества, рядовые граждане были фактически отчуждены от управления и принятия решений, им оставалась роль статистов. Так прекратила свое существование непосредственная демократия и в обществах купцов, мещан и ремесленников. Новые правила, радикально изменившие характер самоуправления и взаимоотношений между цензовыми и нецензовыми гражданами в обществах, в 1846 г. были введены в Петербурге, в 1862 г. распространены на Москву и Одессу, а в 1870 г.—на все города. Таким образом, Городовое положение 1870 г. отняло у городского сословия политический смысл поддерживать свои сословно-профессиональные общества, где «всякие рассуждения по делам общественным» стали невозможны. В 1860-е гг. изменились и другие правовые и экономические условия, влиявшие на состав купеческих, мещанских и ремесленных обществ. До 1870 г. в каждом городе, где проживало купечество, по закону существовало купеческое общество, где имелись ремесленники — ремесленное общество, в каждом городском поселении, будь то город, посад или местечко, — мещанское общество. В результате все представители городского сословия объединялись в эти корпорации. Вследствие того что подушная подать (прямой налог) была заменена индивидуальными денежными сборами, круговая порука по сбору налогов и выполнению повинностей — индивидуальной ответственностью (для купечества в 1775 г. и для остальных разрядов городского сословия в 1866 г.), а рекрутская повинность—всеобщей воинской повинностью (с 1874 г.), общества в значительной мере утратили административную, дисциплинарную и финансовую функции. Это привело к тому, что корпоративное крепостное право мещанских и ремесленных обществ на своих членов было уничтожено (купечество освободилось еще в 1785 г.), но также и к тому, что пребывание мещан и ремесленников в обществах потеряло экономический смысл, так как их деятельность стала носить преимущественно благотворительный характер,284 что хорошо видно по бюджетам купеческого, мещанского и ремесленного обществ. Особенно сильно в экономическом и социальном отношениях реформа 1870 г. ударила по мещанам-земледельцам, которые несколько столетий жили в условиях поземельной мещанской общины». С. 502 «Дело в том, что мещане, как правило, в думы не попадали из-за высокого для них имущественного ценза, их интересы в думах защищать было некому, чем и воспользовались городские думы, которые, став распорядителями городских земель, изменили порядок их использования. Мещанские общества, распоряжавшиеся землей до реформы, потеряли на нее права и не получили никакой компенсации. Думы для увеличения городских доходов стали сдавать землю в аренду. В больших и развитых торгово-промышленных городах, где земледелие давно утратило важное значение, эта перемена мало отразилась на хозяйственном быте мещан. Но в малых городах, сохранивших в значительной мере аграрный характер, а также в средних городах, где часть мещан была занята в сельском хозяйстве, поземельные мещанские общины попали в тяжелейшее экономическое положение и стали быстро разрушаться и разоряться.285 Последние островки, где господствовали общинные отношения в городах, постепенно исчезли к концу XIX в.». Обязательная административная приписка к соответствующим обществам, наличие у них капиталов и имуществ, традиции и пережитки сословного менталитета сдерживали общества от окончательного распадения. Но из-за отсутствия серьезных стимулов пребывания в обществах, развития индивидуальной ответственности, а также вследствие объективных социальноэкономических процессов (ремесло вытеснялось промышленностью, и цехи становились анахронизмом; мещане из мелких собственников превращались в наемных рабочих и нуждались в иных общественных организациях, чем мещанское общество) распад обществ остановить было невозможно. Вопреки закону, который не отменил приписку к сословно-профессиональным обществам, начался стихийный массовый отток купцов, мещан и ремесленников из обществ. В 1893 г. Министерство внутренних дел получило от местной коронной администрации через анкету сведения о состоянии цехов и ремесленных обществ. Обобщение ответов на анкету о состоянии ремесленных обществ дало следующие результаты.286 В 8 губерниях Европейской России (Виленской, Витебской, Екатеринославской, Ковенской, Новгородской, Олонецкой, Орловской и Оренбургской), в 4 губерниях Сибири (Амурской, Забайкальской, Приморской и Якутской) и 5 губерниях Кавказа и Средней Азии (Акмолин-ской, Бакинской, Семипалатинской, Семиреченской и Тургайской) не существовало цехового устройства. В остальных губерниях цехи сохранились лишь в 142 из 1522 городских поселений империи (без Польши и Финляндии), а ремесленные общества—только в 29 городах, в остальных 113 городах ремесленники входили в состав мещанских обществ."7 Цехи объединяли примерно 164.7 тыс. ремесленников.288 В ответах на анкету не учтены ученики, которые обычно составляли около 19% всех ремесленников.289 Основываясь на этом, можно полагать, что число всех ремесленников, объединенных в цехи, в 1893 г. достигало 203.3 тыс., что было на 75.1 тыс., или на 27%, меньше, чем в 1858 г.290 Уменьшение числа ремесленников было результатом главным образом стихийного процесса самоликвидации цехов. Ремесленные общества имели скромные капиталы: 28 обществ располагали недвижимым имуществом и капиталом, 33 — только капиталом и 13 — только недвижимым имуществом. Средний капитал одного общества (из тех, кто им обладал) составлял 11.5 тыс. р., а без обществ 7 крупных городов С. 503. (Москвы, Ревеля, Риги, С.-Петербурга, Тамбова, Харькова и Ярославля)— всего 2.4 тыс. р. Недвижимое имущество большинства обществ состояло в здании, где помещалось ремесленное управление. В 6 городах (Нижнем Новгороде, Москве, Самаре, Харькове, Ярославле и Владикавказе Терской области) имелись специальные дома для ремесленных училищ, в 6 городах (Казани, Москве, Ревеле, С.-Петербурге, Харькове и Ярославле)—для богаделен и в 2 городах (Казани и Костроме) — для больниц. Стоимость одного здания составляла около 2—5 тыс. р., что говорит о том, что это были небольшие деревянные дома, и только в Казани, Москве, Риге и С.-Петербурге средняя стоимость здания равнялась 72 тыс. р. На доходы от капиталов и аренды зданий ремесленные общества занимались в основном благотворительной деятельностью (содержали богадельни, давали пенсии и пособия бедным, старым, больным и сиротам, на похороны, содержание церкви и т. п.), на что уходило до 70% их бюджета. Остальные доходы расходовались главным образом на содержание управления и в немногочисленных случаях на училища; в Риге отмечен расход на выставку ремесленных изделий. Процесс стихийного умирания цехов, наметившийся в последней трети XIX в., был ускорен антицеховой политикой правительства, которое считало цехи экономическим анахронизмом в эпоху промышленной революции. Юридическим основанием для наступления на цехи послужил закон, разрешавший состоять в цехе и иметь самоуправление только вечно-цеховым ремесленникам, т. е. коренным городским жителям, постоянно живущим в городе и занимающимся ремеслом, и соответственно запрещавший цеховое устройство временно-цеховым ремесленникам, т. е. временным жителям города. Основываясь на этом законе, толкование которому дали Государственный совет и Сенат, Министерство внутренних дел, в чьей компетенции находился контроль за цехами, в 1880-е гг. закрыло цехи, состоявшие только из временноцеховых ремесленников, в некоторых городах Минской, Киевской и Гродненской губерний, в 1901—1904 гг.—в остальных 108 городах. Фактически это означало подрыв всей цеховой системы, так как большинство ремесленников относилось к разряду временно-цеховых. К 1905 г. цеховое устройство сохранилось лишь в 34 городах, где имелись вечно-цеховые ремесленники. Наступление на цехи кроме экономических соображений имело, вероятно, и политическую подоплеку: Министерство внутренних дел не хотело, чтобы цехи использовались представителями других сословий, главным образом крестьянами-отходниками, для легализации своего пребывания в городе, чтобы цехи предоставляли всем желающим охраняемое законом убежище в виде ремесленной корпорации и тем самым способствовали миграции крестьян в города и уклонению некоторых лиц от административного учета. В 1905 г. было организовано новое Министерство торговли и промышленности, в ведение которого перешли ремесленные общества. По сведениям министерства, к 1910 г. ремесленные общества остались лишь в 28 или 29 городах,294 что свидетельствовало о том, что процесс умирания цехов продолжался. Министерство в 1910г. выступило с предложением восстановить упраздненные общества ремесленников и реформировать цехи в свободные профессиональноремесленные организации. Инициатива нашла поддержку Второго всероссийского съезда по ремесленной промышленности, проходившего в Петербурге в 1911 г. Его делегаты, состоявшие главным образом из профессиональной интеллигенции, а не из самих ремесленников, направили соответствующее ходатайство на имя председателя Совета министров П. А. Столыпина. Съезд также выработал новый Ремесленный устав. Но предложение Министерства торговли и промышленности не получило широкой поддержки со стороны ремесленников (в адрес министерства поступили лишь два, вероятно, организованные делегатами съезда, ходатайства от ремесленников двух городов—Николаева в 1912 г. и Севастополя в 1913 г.)». С. 504. Не поддержали инициативу и другие заинтересованные министерства, возможно, потому, что общий правительственный курс в эти годы был направлен на упразднение крестьянской общины и общинного духа вообще. В частности, Министерство внутренних дел заявило, что восстановление цехов, состоящих из временно-цеховых, противоречит закону и нарушает права вечноцеховых, что для восстановления цехов необходимо дать новое толкование законам о цеховых со стороны Сената. Однако Сенат не отменил свое прежнего решения о противоречии закону существования цехов, состоящих только из временно-цеховых, а лишь принял решение о том, что временно-цеховые пользуются на ремесленных собраниях избирательными правами наравне с вечно-цеховыми (разумеется, речь шла только о тех городах, где цехи все еще существовали). Тогда Министерство торговли и промышленности решило обойти закон: оно постановило приписать ремесленников, проживавших в пригородах, к ремесленным обществам и подчинить их ремесленным управам, сохранившимся в крупных городах (например, в Москве, Ростове-на-Дону и Козлове). Эта мера, однако, не изменила ситуацию, так как укрепляла цехи только на бумаге. В 1913 г. министерство начало хлопоты о полном уравнении в правах временно-цеховых с вечно-цеховыми, надеясь, что изменение законодательства приведет к восстановлению цехов. Начавшаяся в 1914 г. война прервала эту кампанию. Оставшиеся цехи просуществовали до 1917 г. и были ликвидированы советской властью. Таким образом, цехи в последней трети XIX в. умирали стихийно: в 1858 г. в цехах состояли около 278 тыс. ремесленников из 332 тыс., или 84%, в 1910 г. — 186 тыс. из 716 тыс., или 26% всех ремесленников России. Попытки коронной администрации спасти цеховую систему, предпринятые в 1910—1913 гг., оказались запоздалыми и не увенчались успехом. В 1901 г. Центральный статистический комитет собрал данные о состоянии купеческих и мещанских обществ в империи, которые также рисуют картину медленного стихийного замирания их деятельности.298 К 1901 г. купеческие общества не существовали в 25 губерниях России (без Польши и Финляндии), в том числе в 7 европейских губерниях (Бессарабской, Воронежской, Гродненской, Могилевской, Олонецкой, Херсонской и Черниговской). Они остались лишь в 293 из 775 городов империи, или в 37.8%, в том числе в 274 из 611 городов Европейской России, или в 44.8%. Мещанские общества не существовали в 4 губерниях (Закаспийской, Карской, Уральской и Ферганской). Они сохранились в 1196 из 1522 городских поселений империи, или в 78.6%, в том числе в 1110 из 1388 городских поселений Европейской России, или в 80%. Купеческие общества объединяли в империи 46% всего купечества, в том числе 52% в Европейской России, мещанские общества—соответственно 79 и 80% всех мещан. В 1895—1900 гг. численный рост наблюдался всего в 19% купеческих и в 73% мещанских обществ, но он происходил главным образом за счет принудительной, т. е. вопреки желанию самих обществ, приписки к ним новых членов из других сословий. Сами общества не желали принимать в свои ряды лиц, не принадлежавших к обществу по рождению, чтобы не делиться с пришельцами своими льготами. С учетом принудительной приписки численный рост обществ все равно отставал от роста численности купечества и мещанства — общества не имели будущего. Дальнейший анализ будет касаться только Европейской России, так как в Сибири, на Кавказе и в Средней Азии общества возникли позднее, чем в европейской части страны. Лишь 21% купеческих и 97% мещанских обществ собирали со своих членов очень скромные по величине суммы на общественные нужды. Если купцы платили взносы своевременно, то мещане вносили их настолько неаккуратно, что образовалась большая недоимка, превышавшая почти в два раза общую сумму ежегодных сборов. Незначительность общественных сборов — свидетельство того, что общества не могли проводить активной деятельности, которая требовала средств». С. 505. «Об этом же говорит и тот факт, что собственные здания имели всего 2 купеческих и 95, или 9%, мещанских обществ — у подавляющей части обществ отсутствовали помещения для проведения общих собраний, культурных мероприятий и вообще постоянного общения членов обществ. Большинство обществ продало принадлежавшие им здания из-за отсутствия в них потребности и из-за финансовых трудностей. Лишь 15% купеческих и 36% мещанских обществ располагали недвижимым имуществом и капиталом, по 2.2 тыс. р. на одного члена у купцов и по 3 р. у мещан. Доходы с капитала использовались на благотворительную деятельность. Весьма красноречивы данные о самоуправлении в обществах. Лишь 51% купеческих обществ имел специальный орган самоуправления, 36% управлялись городскими думами, а 13% существовали как своего рода клубы. Специальное самоуправление имелось в 84% мещанских обществ, остальные управлялись городскими думами. Купеческие общества зашли по пути дезинтеграции дальше, чем мещанские общества, потому что они освободились от государственной опеки на 81 год раньше—в 1785 г. В начале XX в. основные функции купеческих и мещанских обществ сводились к благотворительной деятельности, но и та была мизерной. Только 8% купеческих и 4% мещанских обществ имели собственный Сиротский суд, занимавшийся опекунскими и сиротскими делами. Лишь 10% купеческих и 16% мещанских обществ содержали собственные богадельни для престарелых и воспитательные дома для сирот, на что расходовалось в год 1120 тыс. р. всеми купеческими и 1125 тыс. р. всеми мещанскими обществами, т. е. по 41.5 тыс. р. на одно купеческое и по 6.3 тыс, р. на одно мещанское общество. Еще 11% купеческих и 36% мещанских обществ оказывали материальную помощь своим нуждающимся членам в общей сложности на 61 и 154 тыс. р. в год». С. 506. «Хотя мы не располагаем сведениями о числе нуждающихся, можно уверенно думать, что помощи явно не хватало. Во-первых, ее оказывали только каждое десятое купеческое и каждое третье мещанское общество, между тем как нуждающиеся имелись во всех обществах. Во-вторых, расходы в абсолютных цифрах были невелики со стороны купеческих и просто ничтожны со стороны мещанских обществ. Право присуждения к исправительным наказаниям и к ссылке «порочных членов» — так назывались лица предосудительного и преступного поведения — было предоставлено городским и сельским общинам еще в середине XVIII в. Купеческие общества практически отказались от судебно-кара-тельной функции (за 1895—1900 гг. они отправили в ссылку только одного человека), мещанские общества действовали активнее. В течение 1895— 1900 гг. правом присуждения к исправительным мерам —к сдаче на принудительные работы на срок от одного до шести месяцев — воспользовались 16%, а правом ссылки в Сибирь — 24% мещанских обществ. В среднем в год всеми мещанскими обществами ссылались 370 человек. Дисциплинарная власть мещанских и ремесленных обществ над своими членами была отменена в 1901 г. как нарушающая гражданские права человека, а вместе с ней — и ссылка по приговорам обществ. Это окончательно превратило мещанские и ремесленные общества в преимущественно благотворительные учреждения, что раньше случилось с купеческими обществами. И все же мещанские общества деградировали медленнее ремесленных и купеческих, в особенности в небольших уездных городах, обладавших значительной землей, позволявшей мещанам заниматься сельским хозяйством. Деятельность мещанских обществ, хотя и серьезно сузилась по сравнению с дореформенным временем, оставалась после Великих реформ достаточно обширной, по крайней мере, по закону и на бумаге. Они выполняли полицейскую функцию (следили за паспортным режимом, учитывали население, обеспечивали пожарную безопасность, поддерживали общественный порядок, выбирали членов податных присутствий и оценочных комиссий), хозяйственную (регулировали землепользование), благотворительную (помощь бедным, воспитание сирот, содержание богаделен) и культурно-религиозную (организация религиозной жизни, поддержание храма и причта, проведение праздников). Продолжали действовать мещанские сходы, выбирались старосты или в крупных общинах мещанские управы, разные комиссии и попечительные советы.299 Однако вся эта деятельность, очень часто значительная на бумаге, стала осуществляться не столько по внутренней потребности, как было прежде, сколько в силу обязанности перед государством, по инерции, чисто формально и просто по принуждению — свидетельство трансформации общинных соседских отношений в формальные, общественные. Дело в том, что сословный строй фактически умирал, но юридически еще сохранялся. А раз он продолжал существовать, то закон требовал, чтобы сословные организации также продолжали действовать и выполнять возложенные на них государством функции. Эти функции кое-как и выполнялись. Что же касается самых важных прежде функций — производственной, фискальной, социальной защиты и судебной, то они либо умерли, либо умирали. Свободной земли в большинстве городов было очень мало, а в тех городах, где она имелась, роль сельскохозяйственных занятий свелась к минимуму, отсюда хозяйственная функция мещанского общества угасала. Уплата налогов стала личным делом каждого человека. Здравоохранение, социальная помощь, народное образование перешли в руки земств и городских дум, обеспечение общественного порядка и противопожарной безопасности — коронной полиции, а суд—к новым всесословным судам. Получение паспорта мещанами после отмены подушной подати и круговой поруки по сбору налогов и выполнению повинностей у всех разрядов городского сословия в1866 г. стало формальностью: при отсутствии недоимок по уплате копеечных общественных сборов каждый при желании получал его на 5 лет». С. 507. «А в 1901 г. мещанское общество полностью утратило дисциплинарную власть над своими членами. В итоге некогда сильное мещанское общество перестало выполнять жизненно важные функции. Таким образом, если сравнивать мещанское общество рубежа XIX—XX вв. с мещанским обществом рубежа XVIII—XIX вв., то по всем параметрам мы наблюдаем деградацию. В начале XX в., в особенности после революции 1905—1907 гг., этот упадок еще более усилился вследствие того, что сословный строй быстро разрушался, появлялось много новых общественных организаций, профсоюзов, политических партий. Формально мещанские общества прекратили свое существование в конце 1917— начале 1918 г. с отменой сословий и закрытием сословных организаций. Но эта смерть была тихой и закономерной. Не случайно попытки мещанских обществ после Февральской революции реорганизоваться и реанимироваться успеха не имели. Итак, в конце XVII в. различия в общественном быте посадского и крестьянского населения были несущественными, посадская община выполняла те же функции, что и крестьянская община; та и другая были отмечены функциональным и структурным дуализмом и выступали субъектами корпоративного крепостничества. Магистратская реформа 1721 г., с одной стороны, консолидировала посадскую общину, с другой—разделила ее на гильдии и цехи, что создало предпосылки для фрагментации единой посадской общины. Компетенция и структура посадской общины оставались в основном прежними, но деятельность органов самоуправления стала приобретать черты бюрократической организации, что постепенно изменяло характер межличностных отношений в общине. Реформы 1775—1785 гг. имели более серьезные последствия. Они, во-первых, усилили структурный и функциональный дуализм органов самоуправления, деятельность которых была формализована и бюрократизирована в такой же степени, как и коронных учреждений, а компетенция сужена, во-вторых, освободили купечество от корпоративного крепостничества, в-третьих, разделили прежде единую посадскую общину на купеческое, мещанское и ремесленное общества, слабо связанные между собой». С. 508. Члены каждой сословно-профессиональной корпорации были в достаточной мере солидарны, имели самоуправление, общие потребности, общее имущество, активно взаимодействовали друг с другом, а члены мещанских и ремесленных обществ были также связаны круговой ответственностью. Это создавало предпосылки для сохранения в них отношений общинного типа. Реализации этих предпосылок в крупных и средних городах препятствовали рост населения, возраставшая мобильность, а также имущественная и социальная дифференциация между членами обществ. Но в малых городах с однородным мещанским населением, занятым преимущественно в сельском хозяйстве, где центром общественной жизни являлась поземельная община, а не городская дума и магистрат, образование специальных мещанских корпораций способствовало временному укреплению в них общинных отношений. Реформы 1860-х гг. и Городовое положение 1870 г. освободили мещан и ремесленников от корпоративного крепостничества, но одновременно нанесли мощный удар по общинным отношениям в среде городского сословия, составлявшего свыше половины всего городского населения. Реформы превратили городские общества из сословных во всесословные, изъяли большую часть государственных функций из компетенции органов самоуправления, тем самым ликвидировав их функциональный и структурный дуализм. На всех уровнях непосредственная демократия была заменена представительной, но высокие цензы отдали самоуправление в городских думах и сословнопрофессиональных корпорациях в руки немногочисленной элиты, составлявшей 4—5% всего городского населения. С этого времени можно говорить об отчуждении власти от рядовых граждан, о юридическом разделении горожан на элиту и плебеев. Это решительно подорвало общинные отношения в традиционных корпорациях городского сословия, которые до 1917 г. теплились лишь в поземельных общинах мещан-земледельцев. Освобожденные в результате Великих реформ 1860-х гг. от многовековой опеки традиционных корпораций каждая отдельная семья, каждый человек должны были самостоятельно заботиться о своем благополучии, контролировать свое поведение, защищать себя и т. д. Хотя некоторая помощь оказывалась государством, городским обществом, сословными корпорациями, разного рода частными организациями, но основная забота падала на семью и самого человека, который стал гражданином, свободным и сам на себя полагающимся индивидуумом. В больших и средних городах с числом жителей от 20 тыс. и больше, где в 1910 г. проживало 77% городского населения, в среде городского сословия в начале XX в. межличностные отношения общинного типа превратились в отношения по преимуществу общественного типа во всех корпорациях, включая купеческие, мещанские и ремесленные общества. Островки традиционных общинных отношений до некоторой степени сохранялись в аграрных городах—в 1897 г. около 6 десятков (8.5% от числа всех городских поселений), где проживало менее 8% всего городского населения (табл. У.5 и У.7 в главе V «Город и деревня в процессе модернизации»), и повсеместно в среде рабочего класса. Процесс модернизации социальных отношений в рабочих коллективах на заводах и фабриках тормозился вследствие того, что их кадры формировались из крестьянства и разорившегося мещанства». С.509.
