Латинский квартал: вечно молодой, вечно пьяный.

Латинский квартал: вечно молодой, вечно пьяный.
Париж многолик. Каждый его район живет и дышит по-своему. У каждого свой
ритм, аромат, своя история. Славу Латинского квартала всегда составляли
студенты и литературная богема. Не пытайтесь узнать его из окна
экскурсионного автобуса, слушая рассказ гида. Латинский квартал надо пройти
пешком из конца в конец.
Автор: Наталья Якубова
Из грязи в князи
Говорят, что Сена создала Париж, а студенты сделали из Парижа столицу.
Молодость Франции, шумная и пылкая, растеклась по левому берегу Сены, от
набережной Сен-Мишель до бульвара Монпарнас. В ее владения входят
бульвары Сен-Мишель, Сен-Жермен и прилегающие к ним улицы и переулки. В
средние века место это назвали Латинским кварталом, потому что студенческая
латынь тогда слышалась здесь гораздо чаще, чем любой другой язык. Но еще
задолго до студентов, добрых две тысячи лет тому назад, тут появились
римляне. Они выстроили новый город и назвали его Лютеция. Звучит красиво, а
переводится "Город грязи". Так что "прабабушка" Парижа Лютеция не была
аристократкой.
На улице Монж (Monge) вас поджидает настоящий сюрприз - прекрасно
сохранившийся древнеримский амфитеатр. Гладиаторов в огромной чаше арены
теперь сменили парижане, играющие в шары. Остальные руины французский
народ растащил на свои нужды. В XV веке на развалинах римских терм аббат
Клюни построил дворец. Полюбуйтесь им, сидя на скамейке в парке Пенлеве.
Сегодня в этом самом красивом средневековом дворце Парижа музей. А когда-то
в нем жила королева Мария Тюдор. Она тогда носила траур по своему
царственному супругу Людовику XII. А герцог Суффолк ее неплохо утешал. Както новый король Франции Франциск I, нагрянувший без приглашения во дворец
Клюни, застал их обоих в постели. С досады Франциск, который и сам был не
прочь жениться на хорошенькой вдовушке, тут же приказал подвернувшемуся
под руку кардиналу обвенчать влюбленных в том виде, в котором они
находились, то есть абсолютно голыми. Что и говорить, в Латинском квартале
всегда умели повеселиться.
Сорбонна - дочь королей
Сорбонна уже давно не самое престижное высшее учебное заведение Франции,
но, несомненно, самое знаменитое. В XIII веке духовник короля Роберт де
Сорбон основал на левом берегу Сены университет, а король Людовик IX
даровал ему странный и почетный титул "Старейшей дочери королей"
(университет по-французски женского рода).
Строгие стены "дочери королей" удобней всего рассматривать, усевшись на
ступеньках внутреннего дворика с вином и с огромным бутербродом "крокмесье", напичканным сыром и ветчиной. Наслаждайтесь жизнью, пока парочки
возле вас будут запивать свои поцелуи пепси или пивом. Конечно, "эликсир
молодости" еще не изобрели, но на ступеньках Сорбонны вы помолодеете лет на
десять. А потом, одолев наконец-то бутерброд, непременно вспомните здешнего
студента, дебошира и великого поэта Франсуа Вийона, воспевавшего в своих
стихах веселые праздники местных школяров — любителей таверн и
легкомысленных девиц. Где-то тут Вийон зарезал священника и угодил в
тюрьму.
Во дворе Сорбонны сохранилась часовня святой Урсулы с роскошной гробницей
кардинала Ришелье, много сделавшего для университета и Франции.
Во время Великой французской революции подгулявшая толпа вытащила
кардинала из его гробницы. И мальчишки с радостными воплями гоняли, как
мяч, умнейшую голову Франции. Какой-то аббат, проходивший в этот момент
мимо, подхватил череп Ришелье и пустился с ним наутек. Через несколько лет
голову, палец и клок волос из бороды кардинала перезахоронили еще раз.
Сегодня над мраморной гробницей Ришелье на тонком шнурке висит его
кардинальская шапочка, которая, по преданию, упадет, когда черти выпустят
душу легендарного кардинала из ада. В этой фамильной усыпальнице похоронен
и "наш" одесский дюк Ришелье, под конец жизни вернувшийся из России во
Францию.
Еще несколько шагов по узенькой, наполненной студенческим гомоном улице
Сен-Жак, и вы на пороге Пантеона. В юности эта серая громадина носила другое
имя — церковь святой Женевьевы. Король Людовик XV выстроил ее взамен
старой и обветшавшей. Тринадцать веков в ней хранились мощи святой
Женевьевы — покровительницы Парижа. Во время нашествия гуннов эта юная
девушка предсказала, что орды Аттилы не войдут в город. Хлодвиг, первый
король франков, поддался на ее уговоры, принял христианство и получил святое
покровительство Парижа. Реликвии святой Женевьевы были символом и
драгоценным оберегом Франции. Их носили по городу во времена тяжелых
испытаний. Но грянула революция. И мощи той, к кому не раз обращался народ
в дни бедствий, были разрублены на эшафоте, сожжены и брошены в Сену. А
церковь объявлена "Храмом Отечества" и братской усыпальницей великих
французов. Однако легкомысленные французы долго не могли решить, кого же
им считать великими. В Пантеон то вносили, то выносили из него Марата,
Мирабо, Руссо, Вольтера. Крест на куполе то снимали, то восстанавливали.
Виктор Гюго оказался первым постояльцем, кто обосновался в Пантеоне раз и
навсегда.
Люксембургский сад - четвертое измерение
Самый оживленный отрезок бульвара Сен-Мишель — от набережной Сены до его
пересечения с широкой, короткой и суматошной улицей Суффло (Soufflot). Куда
двинуться дальше? Прямо — Монпарнас. Налево — уже знакомый Пантеон. А
справа неудержимо манит тенистый оазис Люксембургского сада — самого
красивого и прославленного во всей французской столице.
Казалось бы, центр города - четверть часа неспешной прогулки до собора НотрДам. А каких-то 400 лет назад это была окраина Парижа. Именно здесь,
подальше от нелюбимого Лувра, решила поселиться королева Мария Медичи,
вдова Генриха IV. Маленький королевский каприз — прекрасный дворец и 25
гектаров роскошного парка — знал в своей жизни взлеты и падения. Были
времена, когда Люксембургский дворец был обыкновенной тюрьмой. Для
сидевшей здесь Жозефины Богарне, будущей супруги Наполеона, восхождение
на вершину началось из здешней зловонной камеры. Теперь в Люксембургском
дворце расположился Сенат — верхняя палата французского Парламента.
Бальзак, Гюго, Делакруа, Давид, Ватто, Жорж Санд - часть их успеха
принадлежит этому месту. Все они считали своим долгом запечатлеть здешние
виды, воспеть в стихах или прозе древние вязы, бассейны и статуи. На этих
самых скамьях во все времена литературные герои назначали свидания,
влюблялись и разбивали друг другу сердца. Лет 20 назад, бродя по здешним
аллеям, Иосиф Бродский настолько пленился мраморной Марией Стюарт, что
посвятил ей цикл сонетов.
Но будьте начеку. Волшебное очарование старинного сада в любой момент
может смениться коварством тихого омута. В 1910 году одна наша
соотечественница отправилась в Париж в свадебное путешествие. Гуляя в
Люксембургском саду, она случайно познакомилась с нищим художником.
Садовые скульптуры, фонтаны, дорожки, а главное, скамейки, стали
свидетелями романа Анны Ахматовой и Амадео Модильяни — романа,
породившего столько прекрасных стихов.
Фактические здешние хозяева - сенаторы — люди деликатные и никогда не
мешают посетителям старинного сада. Парижане приходят сюда всерьез и
надолго, целыми семьями, и часто располагаются прямо на траве. Ветхие
старички и старушки греются на солнышке. Молодежь из поколения в поколение
традиционно назначает свидания у фонтана Медичи. Стайки детей носятся по
кустам, возвращая в реальность влюбленные парочки. Если немного помечтать,
можно представить, как в дальнем конце сада мелькнут вдруг для вас перья
широкополой шляпы и голубой плащ с серебряным крестом. А воздух рассечет
яростный звон шпаг и прозвучит отчаянный девиз королевских мушкетеров:
"Один за всех и все за одного"!
Здесь каждый камень д'Артаньяна знает
Да, не было у мушкетеров более излюбленного места для дуэлей, чем пустыри и
монастырские сады позади Люксембургского дворца. Во времена д'Артаньяна
весь старинный квартал между садом и Сеной принадлежал этим храбрым
воякам. Мушкетеры шатались по здешним кабакам, пили, орали, бряцали
шпагами и задирали гвардейцев кардинала. Улицы, на которых жили,
сражались, любили и ненавидели Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян, сохранились
до наших дней. Найти их не составляет никакого труда. Дом капитана де
Тревиля, который как вы помните, "походил на лагерь уже с шести часов утра",
стоял на улице Старой Голубятни (Vieux Colombier), выходящей на площадь СенСюльпис. Да и остальные бессмертные герои папаши-Дюма квартировали
неподалеку. Вальяжный увалень Портос жил через дорогу от де Тревиля.
Д'Артаньян снимал мансарду на соседней улице Могильщиков. Любвеобильный
святоша Арамис свил свое гнездышко между домом капитана и аббатством СенЖермен - на улице Шерш-Миди (Cherche-Midi). А благородный Атос обитал на
коротенькой улочке Феру (Ferou), ведущей от Люксембургского дворца к
площади Сен-Сюльпис.
Выпрыгнув из окна приемной де Тревиля и погнавшись за Рошфором, д'Артаньян
бежал по улицам Сены и Алого Креста (Croix Rouge), по которым можно пройтись
и сегодня. Хорошенькая мадам Бонасье, взявшая на себя роль курьера
королевы, носила любовные записки между Лувром и домом №75 на улице Де ла
Гарп (De la Harpe), где останавливался безрассудный герцог Бекингэм. Король
всех лакеев Планше тоже из местных. Он впервые появляется в романе на мосту
Ла Турнель, соединяющем левый берег Сены с островом Сен-Луи. В общем, вся
основная интрига "Трех мушкетеров" разворачивалась на крошечном пятачке.
Только миледи почему-то оказалась в стороне от Латинского квартала. Дюма
поселил ее на Королевской площади (теперь площадь Вогезов), точно по
тогдашнему адресу Виктора Гюго — этакий укол великому собрату по ремеслу.
Где кот-рыболов нашел полдень и бочонок с золотом
Надо хорошо знать Париж, чтобы, свернув с забитого машинами бульвара СенМишель, очутиться на самой узкой парижской улочке Кота-Рыболова (de Chat
Qui Peche). Коротенькая не то улица, не то коридор, шириной всего два с
половиной метра. Ее почерневшие от времени дома видели, как умирал XV век.
Рядом денно и нощно кипит жизнь. Здесь всегда тихо и немноголюдно.
Почему эта улица носит имя какого-то Кота-Рыболова? Честно говоря, не знаю.
Улиц с забавными названиями в Латинском квартале сколько угодно. Не
пытайтесь найти потерявшееся время на улице Ищи-Полдень (Cherche-Midi), уже
знакомую нам как место жительства Арамиса, зато там вы встретите бутики Пако
Рабана и знаменитую на весь Париж булочную Пуалана, пекущую бублики и
рогалики по традиционным рецептам — на открытом огне.
В Париже есть улица Плохих Мальчиков и Хороших Новостей, улица Пяти
Бриллиантов и Пустого Кошелька. Некоторые улицы и площади подновили
фасады и сменили названия. То, что раньше называлось Двором Чудес и было
скопищем побирушек, бандитов и бродяг, стало теперь тихой и респектабельной
площадью Мобер (Moubert). Много лет любопытные парижане выглядывали в
окнах здешнего особняка гордый профиль президента Миттерана. Напрасно.
Только после его смерти они узнали, что он много лет жил не здесь и не со своей
женой, а в другом месте и с другой женщиной. А часовой на углу был поставлен
просто для отвода глаз.
Еще одна замечательная улица Латинского квартала - Муффтар (Mouffetard),
тонким ручейком сбегающая с холма святой Женевьевы. Вечером тут
неиссякаемый поток туристов и царство ресторанов, вывески которых почти
сходятся над головами прохожих. А утром шумит рынок, один из самых
живописных во французской столице. Чего здесь только не увидишь — горы
апельсинов и штабеля сыра, связки шпината и пучки артишоков, есть даже
одуванчики, придающие, по мнению французов, неповторимый аромат зеленому
салату.
Но заезжий турист, разглядывающий бочки с прованскими маслинами или
бретонские устрицы, вряд ли подозревает, что он оказался в самом центре
мистического Парижа. Народная молва всегда населяла узкое ущелье Муффтар
злодейской нечистью — говорящими котами, магами, колдунами, глазливыми
старухами, знающимися с нечистой силой. Здесь служили "черные мессы". Сюда
приходили за приворотным зельем, а случалось, и за ядом. Отсюда тащили
ведьм на инквизиторские костры. Дома на нечетной стороне улицы и сегодня
посещает призрак королевы Берты, ветреной супруги Роберта II, изменявшей
мужу с кем попало и даже - о, ужас! - с самим дьяволом. "Муффтарские старцы"
— прямые потомки королевы Берты, живут на этой улице не одну сотню лет и
своим долголетием обязаны часам, которые делают для них часовщики-чародеи.
Они занимаются оккультизмом и хранят клад, спрятанный королевой Бертой.
Сомневающиеся в этом были жестоко посрамлены, когда несколько лет назад
название улицы попало во все парижские газеты. Тогда во время ремонта в доме
№53 был найден бочонок с золотыми луидорами, оцененный по сегодняшнему
курсу в несколько миллионов франков.
Застолье, достойное музея
Устав бесцельно бродить по улочкам Латинского квартала, можно пуститься,
например, в гастрономическое путешествие. Способ познания страны через
желудок — один из самых приятных. Если вы решили попасть в изысканное
общество, отправляйтесь на набережную Турнель, 15, в ресторан "Серебряная
башня" (La Tour d'Argent). Но помните, что от пришедших здесь требуются
вечерние туалеты и предварительный заказ. Посетители могут полюбоваться
прекрасным видом на Нотр-Дам и осмотреть "Музей застолья", где среди всего
прочего демонстрируется старинная посуда и кухонная утварь.
Цены за обед стартуют с 1000 франков ($1=6,5Fr) и уходят в заоблачные
высоты. Уже сто с лишним лет гордость и фирменное блюдо ресторана специально приготовленная утка "Caneton Tour d'Argent". Ножки и грудка
подаются под божественным соусом на основе фарша из оставшегося мяса. Все
утки тщательно нумеруются, и в конце обеда клиент получает грамоту с
указанием номера его персональной утки.
А в двух шагах от "Серебряной башни", на улице Юшетт (De la Huchette),
обстановка совсем другая - небольшие ресторанчики, запахи народной кухни и
звуки аккордеона. Выбор, надо сказать, богатый. Узенькие уютные улочки Де ла
Гарп (de la Harpe), Сент-Андре-дез-Ар (Saint-Andre-des-Arts), разбегающиеся по
обе стороны от бульвара Сен-Мишель, сплошь заставлены столиками кафе и
ресторанов. Здесь есть, наверное, все кухни мира, но уважающий себя турист
отправится туда, где подают национальные блюда. Возможно, живые лягушки и
улитки не очень привлекательны. Но на тарелке, испеченные по всем правилам
и политые растопленным сливочным маслом, эти символы французского
кулинарного изыска выглядят чертовски аппетитно.
Латинский квартал — один из центров парижской ночной жизни. Чем ближе к
вечеру, тем гуще здешняя толпа и тем труднее отыскать свободное место в баре
или кафе. А отыскать стоит. Потому что, не поужинав за уютным столиком на
тротуаре или открытой террасе, можете считать, что Париж вы так и не
"раскусили".
Кафе в Париже неисчислимы, разнообразны и так же живописны, как их
названия: "Курящая собака", "Прогулка Венеры", "Крыса на крылечке", "Ловкий
заяц"...
В 1686 году португалец Прокопио открыл первое парижское кафе, назвав его
своим именем, которое для удобства укоротил до скромного "Прокопа".
Укрепленная на его стене мемориальная доска именует его "самым старым кафе
в мире". Это шикарное кафе на улице Ан-сен-Комеди у театра "Одеон", снизу
доверху пропитанное ароматами кофе, с самого начала было своеобразным
философским клубом. Вольтер выпивал здесь по 40 чашек крепкого кофе в день,
обдумывая своего "Кандида". За рюмкой кальвадоса развивали революционные
идеи Дантон, Марат и Робеспьер.
Все великие завсегдатаи "Прокопа" по-прежнему здесь — на портретах,
украшающих его стены. Кофе тут все так же ароматен, торт "Наполеон"
необыкновенно вкусен, а счет за него будет поистине императорским.
Когда молодой и еще мало кому известный Хемингуэй жил в Париже, ему хорошо
работалось "в славном кафе на площади Сен-Мишель" и в теперь легендарных
"Флор" и "Дё Маго" на Сен-Жермен-де-Пре. Это одно из немногих мест в мире,
где можно было зарабатывать свой хлеб и славу, просиживая с утра до вечера
на террасе кафе. Как делали это теперь знаменитые Скоп Фитцжеральд, Андре
Жид или Жан-Поль Сартр.
На свингующей волне
Когда парижане не пьют и не едят, они танцуют. Музыка — от джаза до техно,
гремит в Латинском квартале до самого рассвета. Вообще-то Париж любит джаз.
Вечером в джаз-клубах возле Сен-Жермен-де-Пре и в знаменитом "Маленьком
журнале" (Le Petit Journal) на Сен-Мишель №71 не протолкнуться. Степень
популярности многочисленных дискотек легко определить по ценам на билет. Но
все они так переполнены, что танцуют в них почти не сходя с места. Латинский
квартал не спит всю ночь. На его улицы шумным потоком выплескивается
избыток парижской жизни. Смех, гам, уличные музыканты, глотатели огня, мимы
и веселая песенка над не могущим уснуть бульваром Сен-Мишель.