Радкевич_доклад+ - Белорусский государственный

Радкевич Юлия Андреевна
Белорусский государственный университет,
г. Минск
ОЦЕНОЧНАЯ ФУНКЦИЯ ЭПИТЕТА
В ДРЕВНЕРУССКОМ ТЕКСТЕ
В древнерусском языке эпитет выполняет несколько функций:
характерологическую, фатическую, этикетную и другие. Одна из важнейших
функций эпитета – оценочная.
Под оценочным (квалификативным) значением понимаются такие
компоненты значения, которые, накладываясь на денотативное, или референтное
содержание высказываний, корректируют его с позиций субъекта речи. Причиной
порождения оценочных суждений явилась потребность человека выразить в
процессе коммуникации свое отношение к обозначаемому.
Оценка – категория временная и пространственная, то есть не совпадает
оценка одних и тех же фактов в разных национально-культурных группах,
проживающих в один период времени, а также оценочное суждение меняется в
процессе исторического развития определенной социальной группы.
Социальность оценки обусловлена тем, что субъект оценки всегда
представитель конкретного социума, обладающий знанием о ценностной шкале
общества, к которому принадлежит. Анализ оценочной лексики позволяет
реконструировать ценностную шкалу древнерусского автора, воссоздать элементы
картины мира древнерусского книжника.
В текстах употребляются эпитеты:
БлаговЂрный: ты же, благоверный самодержьче, блюди себе от них 37,614;
игумень нача понужати благовЂрнаго великаго князя Святополка 9,446; сей
блаженый и благовЂрный князь Святоша, именемъ Николае 20,498; благовЂрный
же князь Владимеръ Всеволодовичь Манамахъ 4,426; при благовЂрномъ и
великомъ князи Изясла†въ Кие†половъцемъ пришедшимъ на Рускую землю
1,412; прииде же Шимонъ къ благовЂрному князю нашему Ярославу 1,412; въ дьни
благовЂрнаго князя Всеволода Ярославича 34,588; въпросъ благовЂрнаго князя
Изяслава о латынЂх 37,614 и др. В блоке примеров лексическое значение слова
осложняется дополнительной семой положительного качества, что переводит
прилагательное в разряд эпитетов. Употребление слова в качестве эпитета
сопровождается устойчивостью денотата и приобретает традиционный характер.
Лютыи: он же немилостивый и лютый, отвръжеся 23, 514; обрЂтаеть
нЂкоего от княжих съвЂтник, люта и сверЂпа, и неподобна нравом 33,582; о
злаа и лютаа ми супостата, не прЂстаю 33,580. Здесь лексема лютый в самом
значении имеет интенсификацию признака, что к тому же поддерживается
употреблением синонимов. Оценка, выражаемая словом, резко отрицательная.
Велик/ыи/: прииде къ нему великый Феодосие 12,470; Леонтие…великый
святитель 14,482; иже сказа мнЂ грЂшному о святЂм и велицЂм Антонии
24,516; еже есть лавра святаго и великаго отца нашего Феодосиа 1,412; и сим
образом избави его великый Феодосие от козни диаволя 36,610 и др.
Семантический объем лексемы расплывчатый и обширный, но четко видна
положительная оценка денотата.
Оценки, выраженные эпитетами, относятся к общеоценочным: либо
положительные, либо отрицательные.
Итак, древнерусский эпитет характеризуется определенным семантическим
синкретизмом, включая в свое значение дескриптивный и оценочный компоненты,
а также осложнены дополнительной коннотацией положительного или
отрицательного характера, что свидетельствует об уникальной религиозности
средневекового человека, при которой положительную оценку получает все, что
относится к вере и святости.
В своем фундаментальном труде «Святость и святые в русской духовной
культуре» В.Н. Топоров пишет, что святость средневековым человеком понималась
как «высший нравственный идеал поведения, жизненной позиции, точнее – особый
вид святости, понимаемой как жертвенность, как упование на иной мир, на
ценности, которые не от мира сего» [2, с. 265]. И далее: «Корнем *svet в это время
обозначался, говоря в общем, высший нравственный тип поведения (святость),
соответствующая жизненная позиция и субъект подобного поведения,
воплощающий такую позицию (святой). То как представляла себе Русь святость
или, если говорить конкретнее, и, следовательно, в персонологическом ракурсе
кого считали на Руси святым, – дает возможность понять ту заданную себе и
душевно искомую, вожделеемую и вскармливаемую нравственную высоту, которая
полнее и интимнее всего раскрывает суть того, чем было пленено чувство и
сознание человека Древней Руси и что легло краеугольным камнем в структуру его
самосознания» [2, с. 439].
1. Памятники литературы Древней Руси: ХΙΙ в. – М.: Художественная лит-ра,
1980. – 707 с.
2. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. – Т. 1. – М.:
Гнозис, 1995. – 892 с.