Трансформация шекспировского сюжета в комедии В. К. Кюхельбекера «Шекспировы духи» Мешкова Кристина Николаевна Студентка Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, Москва, Российская Федерация Вольная интерпретация драм У. Шекспира — частое явление в русской литературе XIX века. Одной из ключевых фигур здесь можно считать В. К. Кюхельбекера. Он создал несколько значительных пьес, ориентируясь на произведения английского драматурга. В частности — комедию «Шекспировы духи», которая знаменует начало активного усвоения Кюхельбекером шекспировской поэтики. Например, большинство образов в пьесе заимствовано из знаменитых шекспировских драм: Оберон, Титания и Пак – из комедии «Сон в летнюю ночь» (Midsummer Night's Dream), Ариэль и Калибан – из трагикомедии «Буря» (The Tempest). Ю. Д. Левину принадлежат общие замечания о сходстве шекспировских текстов и комедии Кюхельбекера. В докладе мне хотелось бы сосредоточиться на более узкой проблеме — проанализировать, каким образом Кюхельбекер трансформирует шекспировский сюжет. «Шекспировы духи» — небольшая комедия (по определению автора — «драматическая шутка») в двух действиях. В выборе названия и жанра сказывается желание Кюхельбекера быть новатором [Тынянов: 94–95]: и то и другое имеет прямое отношение к Шекспиру — реформатору ренессансной драмы. Далее, Кюхельбекер предпосылает своему произведению обширное предисловие. Здесь обозначены некоторые принципы поэтического творчества, из которых наиболее значима эстетическая позиция писателя: «Но мир поэзии не есть мир существенный: поэту даны во власть одни призраки» [Кюхельбекер: 141]. Представления о сущности искусства, о мифотворчестве, о значении реального/ирреального для писателя рассмотрены через призму двух явлений —шекспиризма и романтизма. Следует отметить, что в 1825 году Кюхельбекером, только начавшим познавать «великого британца», Шекспир мыслится ключевым автором-романтиком [Левин: 287]. В предисловии автор наметил черты сходства и различия между своими героями и их шекспировскими прототипами, привел свою классификацию и описание сказочных духов, а также перевел фрагмент из «Сна в летнюю ночь» — начало 2-го действия, где рассказывается о том, «каковы заботы и занятия духов». Все это должно навести читателя на мысль о том, что шекспировские персонажи взяты как некие идеальные модели, литературные маски. Предисловие вводит нас в определенный культурный контекст, который используется автором для создания литературного фона в произведении: в данном случае это «романтическая мифология». Стоит учесть, что предания и легенды — культурный код, апеллирующий к бессознательному и коллективной (народной) душе. В этом случае было бы закономерно предположить, что Кюхельбекер, обращаясь к фольклору, стремится создать народное произведение. При этом понимание народности Шекспира у некоторых русских писателей было специфическим: «Напомним, что и позже — для Гнедича, Андрея Тургенева, Галинковского, а также и Кюхельбекера — народность была неразрывно связана с фантазией. Самыми народными произведениями Шекспира все названные выше авторы считали „Сон в летнюю ночь“ и „Бурю“» [Лотман: 363]. С учетом этого необходимо анализировать кюхельбекеровский сюжет. Главный конфликт произведения — в столкновении безоговорочной веры в сверхъестественное (шире — потребности абстрагироваться от реальности) с рациональным сознанием: «Из области духов, из области мечтанья, / Куда несусь душой, где зреют дарованья, / Не увлекай меня в пределы суеты!» [Кюхельбекер: 150]. У всех пяти персонажей, переодетых в действующих лиц «Сна в летнюю ночь» и «Бури», одна задача — проучить мечтательного Поэта, который отказался писать стихи по случаю именин сестры. Распределение ролей производит Юлия, младшая сестра Поэта, которая и задумала излечить его от излишней мечтательности. Она объясняет свой поступок так: «Тобою стал он полным сумасбродом, // Грех на твоей душе, божественный Шекспир!» [Кюхельбекер: 151]. Перевоплощения членов семьи в шекспировских героев призваны вызволить Поэта из чертогов фантазии. Кюхельбекеровские Оберон, Титания, Пак, Ариэль и Калибан внешне ни чем не отличаются от шекспировских персонажей: Пак, одаряющий «ослиными ушами глупейшего из всех Афинских скоморох»; Калибан – «глупая скотина». Однако происходит смешение сюжетов: Ариэль из «Бури» говорит, что послан Обероном из «Сна в летнюю ночь». В распределении ролей прослеживается своя комическая логика. Например, дети (проказницы-племянницы Аннушка и Катя) играют роль духов-шутников (Пака и Ариэля), дядя, не любивший ученье и с ранних лет рифмовавший его с «мученьем», получил роль невежды Калибана. Сам же выбор героев для представления пал не только на наиболее типичные и характерные образы шекспировского мира, но и на ярких сказочных персонажей. Всё вышеперечисленные приемы помогали усилить комический эффект «Шекспировых духов». Нельзя не упомянуть о том, что Кюхельбекер сочетает в пьесе комическое и трагическое, что способствует усилению выразительности. Таким образом, шекспировские идеи и принципы также нашли яркое воплощение в комедии. Кюхельбекер заимствовал у Шекспира ряд персонажей для решения определенных творческих задач. Исходные образы не подверглись существенной трансформации. Взятые в своей непосредственности, шекспировские персонажи необходимы для создания возвышенной атмосферы и, собственно, специфической романтико-мифической коллизии. Литература Левин Ю. Д. Рассуждение В. К. Кюхельбекера об исторических драмах Шекспира // Международные связи русской литературы. М.; Л., 1963. С. 286–320. Лотман Ю. М. «Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII — начала XIX в. // Слово о полку Игореве — памятник XII века. М.; Л., 1962. С. 330–405. Кюхельбекер В. К. Избр. произведения: В 2 т. Т. 2. М.; Л., 1967. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.