Поляков Ю - Институт российской истории РАН

Поляков Ю.А. Александр Янович Грунт (1915-1986) // Историки России: Послевоенное поколение. М.: АИРО-ХХ, 2000. С.105-114.
АЛЕКСАНДР ЯНОВИЧ ГРУНТ
1915-1986
Александр Янович Грунт, будучи подростком, в
1932 г. лишился обеих ног, причем одна была обрублена
беспощадным трамваем выше колена. Нет нужды говорить,
какой физический и моральный удар получил человек,
только вступавший в жизнь. Казалось, рухнуло все. Александр Янович говорил мне о том, что он пытался тогда покончить с собой. К счастью, попытка не удалась.
Нужно было жить, любить, учиться, работать. Для
этого требовались мужество, воля, стремление и готовность
преодолевать физическую боль и множество больших и мелких трудностей, коими полна жизнь больного человека.
Особенно тяжелыми были транспортные проблемы – влезать и вылезать из трамвая, автобуса,
троллейбуса, преодолевать лестницы и эскалаторы в метро. Транспортные беды были преодолены в начале 50-х гг., когда Александр Янович стал одним из редких тогда в Москве автомобилистов. Сделав ручное управление, он прекрасно водил машину, обладал великолепной реакцией,
твердой рукой.
Надежный "Москвич" серьезно облегчил жизнь, стал верным другом.
Многие считали Грунта жестким и резким в общении. Вероятно, так оно и было. Каждодневно преодолевая свои трудности, он действительно нередко бывал хмур и неприветлив. Да
и вообще склад его характера я не назвал бы мягким. Если говорить о наследственности, то суровость и выдержанность отца-латыша смягчалась эмоциональностью матери-еврейки.
Но в общем он был человеком жизнерадостным и жизнелюбивым, обожая застолья, знал толк
в напитках и кушаньях, отнюдь не оставался равнодушным к женским прелестям. Требовательность
к людям сочеталась с доброжелательностью.
А.Я.Грунт родился 5 августа 1915г. Это был день взятия Варшавы немецкими войсками. Не
помню случая, чтобы отмечая вместе с А.Я. день его рождения, мы не вспомнили бы об этом совпадении.
Не стану утверждать, что врезавшаяся в сознание с раннего детства мысль о хронологической
связи его появления на свет с мировой войной, определила область научных интересов. Но не сомневаюсь, что какое-то влияние на выбор профессии и проблематики это оказало. В самом
деле, если ребенок узнает о совпадении даты своего рождения с одним из исторических событий, он, естественно, хочет что-то узнать об этом событии. С годами этот интерес может заглохнуть, связь – позабыться, а, вероятнее – вырасти. В данном случае так и случилось. На истфаке
А.Я. определил хронологические рамки своих научных интересов – время первой мировой войны.
Темой его кандидатской диссертации стала история "Прогрессивного блока", созданного в августе
1915г. представителями либеральной буржуазии с целью заменить ставшее недееспособным царское
правительство и тем самым предотвратить приближавшуюся революцию. "Прогрессивный блок"
составили представители ряда фракций IV Государственной думы ("прогрессивные националисты", группа центра, земцы-октябристы, фракция "Союза 17 октября", кадеты, "прогрессисты")
и 3 фракции Государственного совета. Деятельность "Прогрессивного блока" значительно активизировавшегося к 1917г. прекратилась в связи с февральско-мартовской революцией.
В дальнейшем А.Я., придя на работу в Секретариат главной редакции Истории Гражданской войны, занялся проблемами февральской и октябрьской революций. История Москвы в
эти переломные месяцы и стала основным направлением его исследовательской деятельности.
Другими хронологическими периодами он в научном плане занимался мало, хотя – скажу
откровенно, нуждаясь в деньгах, писал часто и много для газет, журналов, радио.
Начиная с 1944г., мы часто выступали в соавторстве, готовя популярные, публиковавшиеся в
зарубежных изданиях, статьи для Совинформбюро, ВОКСа, о различных сторонах жизни СССР, о
памятных исторических событиях и ходе военных действий на советско-германском фронте.
Наше соавторство продолжалось долгие годы и в дальнейшем.
Впрочем авторская активность А.Я. выходила и за пределы газетных статей. В 1945 году он
опубликовал через Военмориздат брошюру "Создатель Азовской флотилии" – об адмирале Сенявине. Обложка брошюры стала мишенью для многочисленных острот, ибо фамилия автора стояла
в непосредственной близости над названием, и получалось: "А.Грунт. Создатель Азовской флотилии".
Шутки шутками, заработок заработком, но написание популярных материалов, несомненно помогло А.Я. отточить свое перо. С каждым годом стиль его становился уверенней, тверже, точнее. Он умел писать просто о сложном, интересно о скучном, четко и красиво формулировать выводы, с безупречной логикой развивать свои мысли.
Безусловно, его можно отнести к числу лучших мастеров исторического письма среди авторов этого поколения.
Однако перед освещением научного вклада А.Я. приведу несколько биографических сведений. А.Я. родился в семье профессиональных революционеров. Его отец Ян Янович Грунт,
партиец с дореволюционным стажем (1907г.), известен, в частности, как активный участник
(член ВРК) установления Советской власти в Коломне. Его именем в 1982г. была названа одна из
коломенских улиц и установлена памятная доска. А.Я. очень гордился этим обстоятельством. Его
приглашали в Коломну на соответствующие торжественные мероприятия, он ездил, возвращался довольным и веселым.
В двадцатые годы Ян Грунт работал на Дальнем Востоке, кажется, редактором крупной газеты. Незадолго до войны он при неясных для самого А.Я. обстоятельствах уехал в Сталинградскую
область и где-то в деревне завел свое хозяйство. Там он и жил после войны (умер в 1950) г., практически не поддерживая никаких отношений с сыном.
Мать, Софья Абрамовна Зелевинская, также старая большевичка (партийный стаж с
1909 г.) занялась микробиологией, стала профессором, работала в исследовательском институте.
Она оказывала А.Я. значительную материальную помощь. Как член компартии с дореволюционным стажем она была прикреплена к столовой старых большевиков (столовую с мрачноватым
юмором называли "кормилицей цареубийц", что, впрочем, тогда воспринималось совершенно
иначе, чем сейчас).
А.Я. после двух лет (1932-1934) проведенных в больнице проучился какое-то время на
рабфаке МГУ, а затем, в 1935г. стал студентом истфака.
Окончив истфак МГУ накануне войны, в 1940г. А.Я. тогда же поступил в аспирантуру. Осенью 1941г. он эвакуировался вместе с истфаком в Ашхабад. До нового года в Ашхабаде было сравнительно сносно с продовольствием, но с начала 1942г. положение резко ухудшилось. Преподавателей прикрепили к правительственной столовой (!), студенты и аспиранты поздоровей ухитрялись где-то подрабатывать, а остальным пришлось совсем туго. Весной, когда пригрело солнце, в
окружающих город песчаных холмах и долинах появились черепахи. Изобретательные студенты немедленно организовали черепаховый промысел, весьма разнообразив мясом этих несчастных тварей свое меню.
А.Я., оголодавший по понятной причине больше других, рассказывал мне, что друзья
принесли ему в подарок живую черепаху. Он, полагая, что с черепахами надо поступать, как с
раками, достал у кого-то в общежитии большую кастрюлю, довел воду до кипения и швырнул туда
незадачливую панциреносицу. Но черепаха, хотя и ошпаренная, выпрыгнула из кастрюли прямо в
лицо торопливому кулинару. Я не верил рассказу А.Я., но он клялся, что это святая правда.
—Что ж ты не разделал черепаху, как положено? Ведь существуют какие-то способы потрошения – спросил я.
—Очень кушать хотелось. Не мог долго возиться – ответил А.Я. совершенно серьезно.
К осени находившаяся в Ашхабаде часть МГУ, вместе с влившимся в Университет ИФЛИ,
перебазировалась в Свердловск. Там было неизмеримо больше возможностей для работы и
значительная часть студентов и аспирантов, продолжая учиться, поступила на военные предприятия. Помимо патриотических побуждений, свою роль играли и материальные соображения – ведь
на оборонном заводе давалась карточка на 800 граммов хлеба в день. А.Я. был лишен возможности
стоять у станка или грузить ящики с готовыми боеприпасами. Поэтому он получал, как и другие
студенты и аспиранты, по 600 гр. хлеба.
600г. это, конечно, не блокадный ленинградский кусочек, но при минимуме других продуктов, желудок постоянно находился в полуголодном состоянии. Хлеб по карточкам можно было
получить по сегодняшнему талону (на карточке указывался месяц и дни), но в порядке исключения и по завтрешнему. Это называлось "заесть за завтра". Иные изобретательные студенты ухитрялись получать на два и три дня вперед. По этому поводу появились шутливые стихи, пародирующие известную песенку из спектакля "Давным-давно" (кстати говоря, той зимой в Свердловске
находился столичный театр Советской армии, и университет организовал коллективный просмотр знаменитого патриотического спектакля). Пели:
"Когда на лекции сидишь ты, как бревно,
А хлеб заеден за неделю
Давным - давно, давным - давно".
А.Я. не посещал лекции, он занимался в библиотеке, но хлеб "заедал" за неделю. В мае 1943
г. свердловская часть МГУ возвратилась в Москву, воссоединившись с остававшейся в столице.
Жизнь А.Я. стала легче. В 1944 г. он защитил кандидатскую диссертацию и был принят на работу в
Секретариат Главной редакции Истории Гражданской войны (ИГВ). Не помню, какая тема была ему
там поручена, возможно уже по истории Москвы, но вольготная обстановка в этом учреждении
не слишком располагала к серьезным научным занятиям. 1946г. А.Я. стал по совместительству
преподавать в МГИМО, а в 1948г. полностью перешел на преподавательскую работу. Он был хорошим преподавателем. Об этом говорили многие его студенты и коллеги. Прекрасная эрудиция
в общетеоретических и политических проблемах, хорошее знание литературы и источников, и,
главное, критический подход к материалам, позволяли проводить семинарские занятия увлекательно, глубоко. С неменьшим успехом читал он и лекции. А.Я. не раз с улыбкой говорил, что
лектор должен быть в какой-то мере актером. Ему нравилось и удавалось это. Хорошая речь,
безупречная логика, полемический задор, интересные, живые примеры, оригинальные мысли,
творческая самостоятельная оценка явлений и событий – и немного артистизма, позы, умения показать себя, как такового. Сказать откровенно, и в жизни он любил – особенно в многочисленной
компании – попозировать, возвысить голос, выделяясь из общего хора.
Все же А.Я, чувствовал, что преподавание – не его призвание. Его звала исследовательская работа, а доцентская деятельность в МГИМО для этого не давала практической возможности.
Поэтому в 1963г. он по конкурсу прошел в Институт истории АН СССР. Старший научный
сотрудник А.Я.Грунт активно включился в работу по созданию коллективных трудов. Самым трудоемким и сложным делом в ту пору было написание многотомной "Всемирной истории". Для этой
цели был создан специальный сектор. На завершающем этапе сектор возглавлял один из самых
блестящих ученых Института – выдающийся востоковед, человек редкостной культуры и эрудиции, серьезный в работе, остроумный и доброжелательный в общении Анатолий Филиппович
Миллер. Среди сотрудников был, в частности, А.М.Некрич.
Благодаря А.Ф.Миллеру в секторе (очень немногочисленном) царила прекрасная атмосфера
взаимопомощи, дружелюбия. Юмор был непременным участником всех заседаний и совещаний.
(Мой многолетний опыт утвердил меня в простой истине – работать надо весело. Это особенно
важно в научном коллективе, где как воздух нужна разрядка, и при обсуждении рукописей, и
во время дискуссий, и при решении организационных вопросов, когда нередко возникает
напряженность). Вслед за Анатолием Филипповичем сотрудники метким словом, к месту рассказанной шуткой, остроумным оборотом, необидным подтруниванием нисколько не нарушали деловой обстановки, а, напротив, способствовали решению самых спорных вопросов. О своем
секторе сотрудники полуиронически говорили: "Мы, работники всемирной"...
А.Я. хорошо "вписался" в этот коллектив, был весел, находчив, а главное – много и успешно работал. Последним и самым нелегким оказался десятый том, посвященный второй мировой
войне. Он написал ряд текстов (в главы III, VII.XII) - о внутреннем положении СССР в годы войны.
Но больше всего усилий потребовало редактирование тома. Дело в том, что "Всемирная история"
предполагала освещение не только хода военных действий, международной политики и событий глобального значения, но и раскрытия положения в самых различных, даже небольших странах.
Поэтому в качестве авторов выступали многочисленные внеинститутские специалисты. Естественно, возникали многочисленные диспропорции, разноголосица, стилевой разнобой. Не требовалось причесывать все параграфы, главы, разделы под одну гребенку, но было абсолютно
необходимо состыковать разнообразные тексты, тщательно отредактировать, проводить сокращение, что-то дописывать, преодолевая авторские амбиции.
А.Я. стал членом редколлегии десятого тома, вышедшего в 1965 г. [1] После его выхода, сектор прекратил свое существование и А.Я. попал в сектор методологии, возглавляемый одним из
талантливейших историков этого поколения – Михаилом Яковлевичем Гефтером. В секторе высказывались довольно резкие суждения о тревожном отставании теории истории от конкретного исследования, о необходимости преодоления догматических наслоений. Все высказывания шли в
рамках марксистско-ленинских положений, обильно подкреплялись соответствующими цитатами.
Однако в этом секторе нагляднее, чем где-нибудь ощущались поиски новых подходов. Это обстоятельство проявилось в подготовленной сектором и выпущенной в 1969г. книге "Историческая
наука и некоторые проблемы современности". Книга вызвала резкую критику в печати и осуждающие постановления высоких инстанций (в частности, Бюро Отделения истории Академии
наук). А.Я. играл значительную роль в секторе и в подготовке книги. Он был членом редколлегии (отв.ред. М.Я.Гефтер, члены редколлегии А.Я.Грунт, В.Л.Мальков,
Л.Н.Чернова) и автором одной из статей. Статья ("О характере и механизме развития революционного творчества масс. Из опыта Октябрьской революции 1917г.") была прологом к
работе над главным делом его жизни.
В 1968г. Институт истории был разделен на два – Институт истории СССР – ныне
Институт российской истории (ИРИ) и Институт Всеобщей истории (ИВИ). А.Я. оказался в
ИИ СССР, в секторе истории Октябрьской революции и гражданской войны и, наконец,
смог вплотную заняться уже давно облюбованной темой. Он защитил докторскую диссертацию, и в 1976г. увидел свет его основной труд "Москва 1917-й. Революция и контрреволюция". Эта фундаментальная монография, естественно, отражая господствовавшие тогда
концепции, явилась в то же время значительным шагом не только в изучении Москвы, но и
в преодолении стереотипности мышления, выработке новых подходов в научной разработке истории XX в.
Книгу характеризует высокий профессионализм, привлечение всего возможного
комплекса источников, их анализ и сопоставление, обстоятельный разбор имеющейся литературы, масса уточнений, конкретных наблюдений, оценок, выводов. С профессиональной точки зрения монография Грунта является одним из лучших исторических произведений 70-х годов. Она безусловно заслуживает самой высокой оценки.
В книге дана широкая, прекрасно фундированная картина социального облика
Москвы в 1917г. Рассматривается территория и административное деление города, численность, естественное движение населения и его социальный состав.
Эти разделы, имеющие фактически самостоятельное значение, представляются
принципиально важными. Дело в том, что в множестве книг по истории городов, вопросам территории и населения уделяется ничтожное внимание. Между тем, представляется
очевидным, что в истории городов эти проблемы приобретают особое значение – без знаний условий, особенностей, присущих данному городу, невозможно научно обоснованно
осветить те события, о которых идет речь.
Автор избежал стандартного подхода в определении классовой структуры городского населения, показал его огромную сложность и пестроту. Численность московского про-
летариата автор определяет в 410-420 тыс.человек (с.27). В то же время в Москве была
особенно велика полупролетарская группа (214 тыс.) – домашняя прислуга (99 тыс.), ремесленные и промысловые ученики (более 40 тыс.), дворники, сторожа, швейцары (с.38).
Путем порой довольно сложных расчетов исследователь определяет численность кустарей,
служащих, лиц свободных профессий. Для истории Москвы XX в. введение этих данных в
научный оборот стало делом существенным.
Обстоятельно рассмотрено возникновение народных и буржуазных органов власти.
Удивительная, невиданная ситуация, сложившаяся в России после крушения самодержавия, имела свои дополнительные особенности в Москве. На протяжении многих лет эти
сюжеты были предметом нескончаемых споров. Спорными были также вопросы тактики
московских большевиков особенно применительно к критическим октябрьским дням.
А.Я.Грунт дал наиболее аргументированное и объективное освещение этих вопросов. Не случайно поэтому нашлось немало непримиримых противников его трактовки.
Среди них были и такие маститые ученые, как И.И.Минц. Я помню яростные дискуссии
во время защиты докторской диссертации, когда ее судьба, казалось, висела на волоске.
Надо отдать должное И.И.Минцу – в решающий момент, когда от слова академика зависел
исход защиты, он занял правильную позицию. И.И.Минц, вообще недолюбливавший
Грунта, сказал: "Я не разделяю позицию диссертанта, но его исследование настолько квалифицировано, он выступает настолько компетентно, что я без колебаний призываю голосовать за него".
Определенность и принципиальность И.И.Минца, качества далеко не всегда ему сопутствовавшие, в данном случае оказались решающими.
А.Я. никогда не отдыхал в санаториях или домах отдыха. Он через Дом ученых ездил
в туристические базы, где проводил время на лоне природы.
Полюбил он лодочный спорт, овладел байдаркой. Однажды это увлечение чуть не закончилось трагедией. Байдарка перевернулась. Дело было на озере. Другие байдарочники
находились довольно далеко. А.Я. не мог высвободить протезы и выбраться из-под перевернувшейся байдарки. Ему удалось лишь, приподняв один борт, высунуть голову на поверхность. Прилагая невероятные усилия, А.Я. держался на плаву.
Прошло немало времени, прежде чем подоспел один из друзей. Вместе с А.Я. он
привел байдарку в нормальное состояние.
Жизнь и научная деятельность талантливого, мужественного человека напоминает этот эпизод.
Преодолевая огромные трудности, он держался на плаву, внеся достойный вклад в нашу историческую
науку.
______________________
[1] Десятым томом предполагалось завершить издание, но затем оно было продолжено. Вышло еще
три тома (последний - в 1983 г.), где изложение событий доведено до 1970 г.